The Conversion Bureau: Рекомбинант 63
Глава четвёртая: Встречайте соседей!
Гвен, плача боли и от страха, ползла вдоль края крыши.
Если получится добраться до соседнего здания или спуститься с крыши не сломав ногу или чего похуже, будет шанс, что она сможет сбежать и не дать тетради попасть к ним в руки. У Гвен очень болел бок, там где его насквозь прошила аккуратная дырочка. Крови не текло. Плазменный след электромеханической винтовки надёжно прижигал рану. Гвен когда-то читала про это оружие, в книге по истории Центрально-Азиатской Зоны, когда та ещё была "Китаем" и "Россией". Электромеханическая винтовка, заряд из которой ей достался, скорее всего по мнению авторов, была создана в России в 2010, и с тех пор совершенствовалась. С помощью катушки винтовка бесшумно разгоняла электрически заряженый дротик до скорости, когда сам воздух вдоль линии выстрела превращался в плазму. Полезное знание. Значит, Гвен не истечёт кровью до смерти.
У неё был болевой шок, она точно это знала, пока что чувствуя лишь слабую боль. Массированный выброс эндорфина пока сдерживал настоящую агонию. Гвен знала, что должна воспользоваться этим временем, потому как оно не продлится долго. Впервые в жизни Гвен чувствовала себя животным, которым по сути, была. Она была ранена, но эволюция предоставила ей окно возможностей для спасения: короткий период высокого адреналина в крови и заблокированной боли. Ею полностью овладел животный инстинкт “беги-или-дерись” — в варианте “беги”. Драться она не могла.
Они пришли, когда она снова нырнула с головой в сагу о рыжей нанобиологине и её месте в проекте “Буцефал”. Гвен как раз читала, как в Лаборатории 012 впервые попытались ввести наноботов в единственную каплю тёмно-фиолетовой магической жидкости. Результат был... не вдохновляющим, и один из учёных, тот, кто устанавливал предметную площадку с каплей в микроскоп, обнаружил на подушечке пальца маленькое чёрное пятнышко. Некроз, вызванный тауматическим излучением. То, что плоть "сгорела" так быстро, заставило команду осознать всю серьёзность предупреждений.
Сначала раздался грохот, затем звук, как будто с грузовой двери срезали замок. Резкий, громкий лязг, и сразу за ним приглушённые голоса и звуки попыток поднять дверь.
Гвен поняла, что на склад вот-вот ворвутся. Вначале она не смогла уложить это в голове. Склад охраняла Черносеточная служба безопасности, вездесущие, самые надёжные в мире воружённые силы. Цепные псы Мироправительства, только дурак свяжется с ними. Это значит, что именно Черносеточники и вламываются — но зачем? Им же известно, что этот проект одобрен МироПравительством, что здесь только книги и ROM-шарики, не представляющие особой ценности. Особенно книги. Зачем Черносеточникам вламываться?
Если только Черносеточники не узнали про Подземный Библиобус.
Это бы объясняло всё. Кто-то из Подземки продал остальных. Принцесса Луна полагала, что сумеет сдержать гнев своей сестры, если та узнает о спасении запретных книг: может быть, она и не ошибалась. Но для МироПравительства это — всего лишь заговор, подрывная деятельность, а они такого очень не любят. И обычно поступают со всеми сопричастными очень круто.
На этот риск Гвеннифер охотно пошла: книги были её жизнью, и книги были душой Человечества.
Дверь грохнула. Кто-то снаружи был очень раздосадован тем фактом, что гаражные двери вечно заедает. Они явно не знали фокуса с подсунутым куда надо ломиком. Гвен вскочила: её сердце и ум наконец пришли в согласие. Сейчас они стали полностью солидарны, всё в мире внезапно оказалось очень просто. Бежать. Не важно, кто вламывается и почему, единственное, что было важно — на складе больше оставаться нельзя.
Гвен рванула было ко главному входу, но, как только миновала лестницу, услышала оттуда звук выламывания двери — конечно, от главного входа должен быть такой звук — Чёрносеточников много, они атакуют ото всех дверей одновременно. Вверх по лестнице. Это всё, что оставалось, инстинктом Гвен понимала одно, что вверх — единственный пока свободный путь. Она быстро вернулась к лестницам.
Гвен вспомнила про тетрадь, которую уже привыкла таскать спереди, под животом, засунутую в трусы, откуда точно не выпадет. Она начала взбираться по тёмной лестнице в офис Старого Милнера, всё время проверяя, на месте ли тетрадь, надёжно ли засунута и прижата одеждой. Застегнула молнию комбинезона до верха, чтобы быть точно уверена, что тетрадь не выпадет сверху, и начала карабкаться по лестнице, используя ноги и руки. Так было надёжней, в этой чернильной тьме.
Внизу, рядом с одним из немногих светильников, которые они оставляли, уходя домой, гаражная дверь шумно поползла вверх и открылась. Гвен застыла, как мутакрыс, застигнутый на открытом пространстве, и уставилась туда. Силуэты, разбегающиеся по первому этажу склада из грузовой зоны, не носили броню из углеродной сетки, и не были вооружены стандартным штурмовым оружием. Эти люди выглядели, как... что-то вроде ополчения. Они были одеты в до-коллапсовую национальную военную форму сразу нескольких ныне исчезнувших наций. Их оружие было нестандартным — изрядно послужившее, очень разнообразное, и почти наверняка — личное. Что за безумие — а как же Черносеточники? Никто не рискнет связываться с Черносеточниками. Никто...
Кроме них.
Кроме Фронта Освобождения Человечества.
Сердце Гвен захотело выскочить и побежать по лестнице впереди неё. Она вытащила себя из ледяного ужаса, и снова начала карабкаться, руками и ногами, но теперь так тихо, как могла. Люди её не заметили. — Матерь божья, — подумала Гвен — Они, должно быть, напали на Черносеточников снаружи и победили. — на самом деле они были невероятно опасны. Некоторые считали, что Ф.О.Ч. это кучка отмороженных фанатов пушек, полирующих своё древнее оружие по тёмным углам, и, по правде сказать, некоторые эти ублюдки такими и были.
Но ядро Ф.О.Ч., их командиры, были профессионалами, а некоторые — были лучшими бойцами из лучших. Они не любили пони, они не любили Бюро, у них хватало навыка убедительно демонстрировать эту нелюбовь даже... Черносеточникам. О, Боже — она знала кое-кого из этих парней. Геддес, они иногда вместе пили кофе, по вечерам, когда она работала допоздна. Она ждала, что он возможно сегодня будет. Кофе был редкостью и считался роскошью. Боже... Джон Геддес был одним из Черносеточников. Был... одним из их Черносеточников.
Некогда плакать. Она была у офиса Милнера. И что теперь? Дверь всё ещё была отперта — ну, точнее свежевзломана — так что ей легко удалось просочиться внутрь. Но это не спасёт. Наверняка, эти люди прочешут склад, было бы глупо упустить такое. Эти люди были не обычной Ф.О.Ч.-евской сволочью, сбивающей пегасов для забавы, или подкидывающей самопальные гранаты в Бюро. Они были из ядра ФОЧ — профессионалы, умные и смертоносные. Оставаться в офисе было опасно, там негде спрятаться в его тесных комнатах.
Ключ от крыши. Он свисал со стены, внезапно освещённый лучом света. У них были фонари, они обыскивали здание с фонарями. А как же! Скоро они будут здесь. Луч ушёл, Гвен схватила ключ от крыши и низко пригнувшись, подкралась к офисной двери.
Она осторожно выглянула, чуть-чуть приоткрыв дверь и прислушалась. Никакого грохота ботинок по лестницам — пока. Внизу о чём-то спорили. Голоса были недовольные.
— Это тут, оно здесь. Этот мудила перепутал адрес. Но это точно оно.
Послышался электронный писк, затем щелчок. — Посылка подтверждена. Она у нас.
Шипящий звук и наполовину заглушённый помехами голос. - наШШШли веЩЩЩь?
— Здесь её нету.
— Не звезди мне!
— Да нету, бляха, сам посмотри. ПОСМОТРИ!
— ПоВВВВторяю — вы наШШШли веЩЩЩь?
— Вещи нет. Начинаем обыск. — Шуршание помех. — Обыщите всё, смотрите в оба — в посылке рылись, осторожно, собака. Повторяю, осторожно...
Гвен начала действовать. Лучшего момента не будет. Она медленно, так тихо, как только возможно, отворила офисную дверь. И начала ползти: на четвереньках, чтобы не заметили, к лестнице, ведущей на крышу. Лестница начинались сбоку от офиса, на высокой платформе, нависающей над центром склада. Офис опирался на балки, лестница уходила до самого верха здания, выше офиса.
— Обнаружена миска. Собака во дворе, повторяю, собака во дворе.
Внизу что-то порвалось, судя по звуку... как будто нановолокно и ремни. Её рюкзак! Они нашли её рюкзак и бутылку с водой! Она была той самой “собакой во дворе”, они знали, что она здесь. Сейчас они, наверное, полезут вверх по лестницам. Нигде не скрыться лучше, чем в офисе — особенно теперь, когда они вошли одновременно со всех концов склада.
Гвен почувствовала как страх схватил её за сердце и стиснул желудок. Она почувствовала, что не может дышать, не может двигаться, что тело её не слушается. Если она не предпримет что-то, прямо сейчас, она была уверена, что просто ляжет и скорчиться на полу в позе эмбриона, и они найдут её в таком виде, плачущую и трясущуюся. НЕТ! Её дед, старый Эшан смотрел на неё с небес, и качал головой от её бесполезности. НЕТ! Она не будет сидеть вот так!
Ей понадобилась каждая крупица воли, чтобы стряхнуть с тела оцепенение, но Гвен взяла себя в руки и побежала к крыше. Она пыталась ступать тихо, но была слишком напугана. Топот собственных ног, когда она бежала вверх по лестнице, отдавался в её ушах, как барабаны. Чёрт побери! Поддевая люк на крышу, она вдруг почувствовала запах жареного бекона — и прокляла всё на свете. Сильнейший запах свежеподжаренного бекона непонятно откуда-то наполнил её нос. А затем она вылезла на крышу, в ночь.
Накрывающий мир вечный смог отражал городские огни и казался тускло светящейся жёлтой стеной. В окружающих зданиях, башнях из крислекса, стали и пластобетона, отражались немногочисленные источники света, редкие, но ярко сияющие кое-где рекламные знаки. Некоторые из них были древние, неоновые, другие — холо. Но большая часть города тонула во тьме, высокие громады тёмных зданий прорезали слои горчичного смога.
Гвен уже не чувствовала ничего, даже прежнего страха. Невозможным обычно для неё, отчаянным усилием, она смогла сорвать с места ближайший короб кондиционера. Наполовину докатила, наполовину дотащила огромный, ржавый, бесполезный механизм до люка и прижала им металлическую крышку, как раз в тот момент, когда её попытались поднять изнутри.
Гвен бежала, прочь, просто прочь, мечась между других механизмов и труб, пока не достигла сарая. У Милнера на крыше склада было сколочено что-то вроде сарая, он когда-то хотел разбить наверху ферму, но внезапное открытие, что фермерство это работа, торпедировало проект. Насколько она знала, в сарае всё ещё лежали невскрытые мешки с плодородным грунтом, купленные кладовщиком годы назад. Он ей как-то рассказывал, когда проект только начинался.
На какую-то секунду Гвен почувствовала себя почти в безопасности. Люк был блокирован, она пряталась за сараем в ночной темноте. Она с облегчением выдохнула, мышцы немного расслабились, как только воздух покинул лёгкие, и обнаружила, что стоит на коленях, и что ей очень больно.
Её пронзила ужасная, обжигающая боль в правом боку, снизу. Гвен снова почувствовала аромат бабушкиного жареного бекона — не настоящего, конечно, но этот запах не забудешь — а потом вдруг всё стало медленным.
Ужасная, выжигающая разум боль ушла, исчезла, вот спасибо, но заодно исчезло ощущение реальности. Мир замедлился. Гвен чувствовала себя... медленно. Руки не слушались, Гвен нагнулась, чтобы осмотреть живот. В нём была дыра, аккуратная, чистая, диаметром с палец, комбинезон вокруг был разорван и оплавлен. Гвен охватил ужас: её подстрелили, взаправду подстрелили, но у неё не текла кровь. Бесчисленные статьи и книги вспыхнули в мозгу, закрутились как колёсики древнего игрового автомата, времён когда существовали монеты, затем колёсики встали на место, выстроив в ряд факты.
В этот странный, медленный момент, она бесстрастно думала — Крови нет, рану прижгло. Пахнет беконом. Необычное оружие. Плоть сожжена плазмой. Электрическое ружьё. — Вспомнилась статья про изобретателя, какого-то русского парня. — Это выходное отверстие.
Дрожащими пальцами Гвен ощупала спину. Поначалу она не нашла ничего. Ох! Вот, отверстие поменьше, скорее прокол, но да, и оно там было. Конечно же. Впереди был люк, а в неё стреляли сзади-снизу. С лестницы. Стреловидной пулей. Которая прошла навылет. И скорее всего, застряла в обрамлении люка.
Гвен стояла на руках и коленях, и те и другие были ватными. Всё, что она могла сделать — это продолжать ползти. Благословенный болевой шок снова покинул её, и она снова услышала, как стонет от страха и боли. Она поползла прочь от сарая, к краю крыши. Если удастся перебраться на другое здание, или спуститься на землю, не сломав ногу... или хуже... возможно, она переживёт эту ночь.
Позади неё раздавались удары, звуки были такие, будто очень злые люди пыталются столкнуть тяжёлый кондиционер со ржавого люка. У неё совсем немного времени, поняла она. Гвен ощупала перед застёгнутого комбинезона: да, тетрадь всё ещё там. Это, должно быть, та самая “вещь”. Матерь Божья, анонимное пожертвование потому было анонимным, что было доставлено не на тот склад. Неудивительно, почему там были секретные документы МироПравительства, если за доставкой стоял чёртов Ф.О.Ч. Наверное, они устроили налёт, или на них работал “крот”, только их водитель всё перепутал. По правде сказать, все склады с виду одинаковы. Кто угодно мог допустить подобную ошибку.
Она думала: где-то здесь, вероятно совсем рядом, уже несколько лет находилась база террористов Ф.О.Ч,. а она не знала. Совсем-совсем близко, на каком-то другом складе, все те четыре месяца, что она работала на К.О.О.Не.Ц.Ц. и Подземный Библиобус. Третий год из семи оставшихся, а она проработала четыре месяца на расстоянии плевка от богом проклятых Ф.О.Ч.
Перепрыгнуть было невозможно. Соседнее здание находилось через улицу. О чём она только думала? А она вовсе не думала, она бежала. Почему-то с того конца крыши казалось ближе. А до растрескавшегося бетона внизу было четыре этажа. Даже не пластобетона, эта часть города была настолько старой. Спрыгнуть было никак. Гвен поискала глазами кабели: большинство зданий оплетали толстые лианы спутанных электрических и сервисных проводов, кабелей, труб и шлангов, разбегаясь по соседям. После того, как обслуживающие компании сгинули в Коллапсе, бесчисленные рукастые фавельные умельцы обеспечивали город водой и электричеством, как умели.
Но с этой стороны склада не было никаких кабелей, да и не получилось бы уползти достаточно далеко, прежде чем ублюдки откроют люк. Гвен ударилась в слёзы. Она представила злые лица, требующие тетрадь, приставленный к голове ствол, и они её получат, и они всё равно всадят пулю ей в череп, и это будет последнее, что она узнает. Надо было конвертироваться, столько раз ведь была возможность, но всегда находилось что-то, что она умела лучше делать, как человек, какая-то важная работа, которую в нашем мире могли выполнять только люди. Пони не могли работать на обычных компьютерах, даже единороги с их телекинезом. Магия жарила квантовые микросхемы, холодисплеи превращались в фейерверки красивых искр. Она бы смогла разве сортировать картриджи ROM-шарики — с помощью рта.
Теперь она сожалела об этом. Она никогда не увидит Эквестрию, никогда не узнает жизни среди доброго волшебного народца. Так её дед, несомненно, подумал бы о пони. По всем статьям, это были самые настоящие сказочные создания, пришедшие на зов, древний волшебный народец — нарядились лошадками и пришли забрать нас в волшебную страну как Честного Томаса-Рифмача. Вот чем была Эквестрия на самом деле, Гвен давно поняла. Волшебная страна, а пони были вернувшимися волшебными созданиями.
— Из меня бы вышла такая прекрасная волшебная пони. Такая... Знаю, из меня такая бы получилась, такая волшебная… — Гвен плакала, потому что спасения не было, никакой надежды, это конец, и она это знала. Не надо было идти на крышу... но опять же, куда идти? Это было нечестно, у неё была дыра в боку, которая жгла её как огонь, и совсем скоро, будет такая же в голове и от той уже будет совсем не больно.
— Что случилось? Пожалуйста, позволь помочь! — Голос был высоким, веселым и не совсем человеческим.
Гвеннифер Бойк посмотрела вверх, оторвав взгляд от грубой поверхности складской крыши. Она заметила в темноте сначала блестящие копыта, которыми кончалась пара ног тёплого коричневого цвета, затем отблеск заднего копыта позади. Подняла глаза, скользнула взглядом по мягкой коричневой шее, по паре машущих крыльев и увидела обеспокоенное лицо эквестрийской кобылки, частично закрытое золотым водопадом светлой гривы.
— Я летела домой и увидела, как ты ползёшь по крыше. Мне показалось это странным, так что я подлетела поближе и услышала, как ты плачешь и...
Гвен протянула руку и ухватилась за копыто пегаски. — Мне нужна помощь! За мной гонятся Ф.О.Ч., они будут на крыше через секунду! Мне нужно от них убежать, пожалуйста! Помоги мне!
Потребовалась пара секунд, чтобы до пони дошло. Однако видно было, что упоминание Ф.О.Ч. произвело должный эффект. — Ты ранена!
— Меня подстрелили! Нам надо уходить отсюда! Ты знаешь путь? — Мерзкое чувство наполнило Гвен: что может сделать одна маленькая пегаска? — Нет. Забудь. Беги! Убирайся отсюда, так быстро, как только можешь! Лети! Это бессмысленно, просто... уходи... уходи. — Всё было бесполезно. Одной пегаске нечего было и пытаться унести её. Пони, даже самые высокие, были едва четыре футов ростом. Такие маленькие крылья. Бедной волшебной летунье лучше бежать. Гвен не хотела думать, что станет причиной гибели этого прекрасного существа. — ЛЕТИ! ПРОКЛЯТЬЕ!
Пегаска исчезла. Хорошо. Умная девочка, подумала Гвен, не то, что я. Злые мужские голоса теперь слышались ясно, люк был частично открыт. Скоро всё будет кончено.
ТЕТРАДЬ! О, Боже, у неё по прежнему была с собой тетрадь! Надо было отдать её пегаске и отослать ту прочь, оставив вонючих террористов с носом, вот! Глупая... глупая. Такую возможность упустить!
— Залезай! Быстро! — Пегаска вернулась с арбоволоконным паллетом. С обычным грузовым палетом. Когда на Земле кончилось дерево для паллетов, его заменили арбоволокном. "Вдвое прочнее, а на ощупь почти как дерево." Так утверждали.
— Что?
— Залезай! Я тебя спасу! — Пегаска, похоже, правда так считала, но... удивительно, как она вообще донесла паллет до крыши, особенно так быстро. Она, наверное, метнулась туда, где были свалены паллеты, на грузовом дворе возле разгрузочного дока, затем азлетела с паллетом на крышу. Сильная пегаска конечно, но... чего она хочет добиться? Это всего лишь паллет. Даже вилочного подъёмника нет!
— Я не… — Люди прорвались. Они были совсем рядом, злобные и бегущие по широкой тёмной крыше. Немногочисленные, но яркие огни не позволяли отчётливо видеть преследователей, но может, это было и к лучшему.
— ЗАЛЕЗАЙ! — Видимо, волшебные пегаски могут быть очень громкими, когда захотят. Гвен залезла на паллет, не понимая что делает, но подчиняясь. На неё никогда раньше не кричала пегаска.
Люди определённо услышали. Звук бегущих сапог приближался.
Ко всему прочему, там был ветер, угрожавший сдуть Гвен с паллета. — ДЕРЖИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА! — Теперь на неё уже дважды накричала пегаска, хотя последний раз раз это было больше похоже на нормальный крик. Гвен ухватила плашки паллета со всей силы, сколько её осталась в руках. Она оглянулась вокруг. Её благодетельница... толкала... паллет передними копытами, яростно работая крыльями. И каким-то образом паллет висел в воздухе, а пегаска держалась за него хотя Гвен, хоть убей, не могла понять чем.
Ей вспомнилось из тетради: - Мы полагаем, что тауматическая энергия, каким-то образом, переходит в пар и удерживает его строго в заданной локации. - то, что техник рассказывал автору. Вероятно, пегасы могли придать волшебные свойства предмету своими копытами. В конце концов, они же как-то таскали повозки, которые висели за ними в воздухе. Каким-то образом пегасы могли распространять свою волшебную способность к полёту (их маленькие крылья были аэродинамически невозможны) — на предметы, которых касались. По крайней мере, неживые. Может, поэтому пегаска использовала паллет, вместо того, чтобы толкать её саму? Или это потому, что Гвен была ранена… или потому, что магия сожжёт её, если перетечёт в её тело. Вот это мысль.
Земля внизу стремительно убегала, ночной ветер бросал длинные тёмные волосы Гвен в лицо её спасительницы. — Прости! — Гвен наклонила голову и придержала волосы пальцем, подальше от глаз пегаски.
Она услышала выстрелы, но в них не попали, насколько она могла понять. Она ничего не почувствовала и в тот, первый раз, когда в неё попали, по крайней мере, сразу. В первый момент — тогда — ей не было больно.
Держаться за грузовой паллет, поддерживаемый в воздухе пегасьей магей на высоте десятого этажа над улицей — это настолько страшно, всепоглощающе, что мозг просто забывает добавить ...и больно... в коктейль ощущений. Хоть и маленькая, но всё же радость. — Нужно быстрое обезболивание? — Гвен представила рекламу в фавельном киоске — попробуйте новое средство, Полёты на пегасах! Мгновенно вылечивает от...
О... боже... но нет, это была не боль, это был холод. Ветер продувал насквозь дырочку в её боку.
А под определённым углом, ещё и посвистывал.