The Conversion Bureau: Рекомбинант 63
Глава пятая: Лихорадка
Она проснулась от испуга, с громко колотящимся сердцем. Ей приснился кошмар, но она не могла до конца вспомнить, о чём. Вроде бы помнила, в первые секунды после пробуждения, но незнакомая обстановка и пульсирующая боль в боку отвлекли её от ночных ужасов, а потом было поздно.
— 'Господи Иисусе!' — Гвен вспомнила события прошедшей ночи. Те люди. Полёт. Она осторожно приподняла одеяло и ещё осторожней ощупала марлю, намотанную вокруг её голого живота. Кто-то раздел её и обработал рану. Святой Иосиф — её же пробили насквозь, прямо через правый бок! Рана обуглилась, поэтому Гвен не истекла кровью, но всё равно ничего хорошего, когда в тебе сквозная дыра. Она жгла и чесалась, но болела почему-то не так страшно, как Гвен это представляла. Наверно, ей дали что-то от боли. Похоже на то — она чувствовала себя как будто немного пьяной, теперь, когда подумала об этом.
Она лежала на мате из пенки, укрытая пледом. Конечно же — пегаска. Жившие на Земле пони предпочитали кроватям матрасы из пенки, с них им было проще встать, чем с мягких матрасов. Маты были устойчивей, твёрже, и на них было удобнее спать с понячьей анатомией. Правда, не все так считали — например, Муирн, кузина Гвен (теперь симпатичная единорожка по имени Шейдвивер) проклинала свой экстрамягкий матрас. Жаловалась, что с него сложно слезть, что постоянно рискуешь навернуться с копыт, но оно того стоило, говорила она: потому что так она могла с комфортом спать на спине. Эквестрийцам было неудобно лежать на спине, если только кровать не была очень мягкой — так они были устроены.
Бок болел. Гвен осмотрелась в комнате, не хотелось даже думать о том, чтобы пытаться встать с дырой в боку — было больно, и вообще. Открытая дверь вела в маленькую спальню. Комод и шкаф, шкаф закрыт. Возле кровати — тумбочка со стаканом воды. Ох... да, точно. Это пегаска и её соседка оставили для неё. Начинало понемногу проясняться.
Они долго летели над городом — или ей так это показалось, что долго. Вероятно, любое время, когда ты с тяжёлым ранением летишь, вцепившись в паллет из фальшивого дерева, в сотнях футов над землей, тянется долго. Да, это уж точно, подумала Гвен. И даже если бы она не была ранена, это была та ещё поездка.
Они приземлились на какой-то крыше. Жилой дом. Вспомнилось, будто в тумане, как пегаска пошла за своей соседкой. Вспомнилась лестница, как её вели под руки, какая-то женщина и пегаска. Гвен вспомнила, что её начало трясти, будто от холода. Стакан с водой. Она не помнила, как её раздели, но к моменту посадки она уже отключалась. Пулевое ранение, это вам не шутка.
Тетрадь! Сердце Гвен заколотилось. Она в панике оглянулась, ища тетрадь. На тумбочке её не было. Её не было на кровати, не было на пледе. И её зелёного комбинезона тоже. Ни обуви, ни остальной одежды.
— Привет?
Гвен попыталась встать, но дыра в боку протестовала. На языке боли, очень убедительно.
— ПРИВЕЕЕТ???
Цокот копыт и шлепки босых ног приближались. Гвен быстро натянула на себя плед, чтобы сохранить остатки достоинства — хотя было совершенно очевидно что, кто бы ни раздевал её прошлой ночью, он видел абсолютно всё. Движение заставило её вздрогнуть. Ой-й! Когда в тебя стреляют, это, оказывается, и правда больно. 'Ну надо же!' Даже собственные мысли Гвен издевались над ней.
Шоколадной масти пегаска с золотой гривой процокала в комнату. Такая же шоколадная женщина выглянула из-за угла, её тёмные волосы блестели в утреннем свете.
— Ты в приличном виде? — спросила она, опираясь рукой на дверной косяк.
Пегаске же явно было наплевать. Новопони или урождённых пони — похоже, нагота одинаково не смущала.
— Привет? Спасибо, что спасли меня.
Женщина, увидев что наиболее критичные части Гвен укрыты пледом, вошла в комнату и встала в ногах постели вместе с пегаской.
— Спасибо вам обоим.
— Как ты себя чувствуешь? — Женщина обошла Гвен справа и жестом показала, что хочет проверить повязку. Гвен приспустила плед, чтобы дать ей доступ. Судя по всему эта женщина и обработала ей рану.
— Мне лучше, правда. — Гвен попыталась улыбнуться, но боль превратила её лицо в гримасу. — Меня первый раз в жизни подстрелили. Надеюсь, и в последний.
Женщина хохотнула.
— Привет, кстати. — Она осмотрела повязку, отметив небольшую протечку. Красно-бурые пятна выступали прямо напротив отверстия. За ночь из раны натекло немного крови. — Я Пэйдж. Пэйдж Мак-Квиллен. А эта перьевая метёлка — Петрикора, но ты зови её просто “Пет”. Она и так вся из себя.
Гвен не смогла сдержать улыбки, невзирая на боль.
— Петрикора? Пегаска Петрикора?
— Это “запах дождя”! — надулась кобылка.
— Это безграмотно и вычурно, вот что это. — Пэйдж улыбнулась пернатой подруге. — Не боись, она клёвая, только не позволяй ей давить тебя интеллектом.
— Пэйдж снова приподняла плед Гвен, и приложила ладонь к её лбу. — Хммм... озноба нет?
Гвен действительно почувствовала странный холод. В эти времена было тепло почти всегда и везде, кроме Антарктики, хотя только богатые знали наверняка, только у них был туда доступ.
— Эм... да, вроде как есть. О, Боже.
— Ещё какой обоже. Попозже я попрошу местного врача посмотреть тебя, если не возражаешь.
Пэйдж села на пол, прислонившись лопатками к стене спальни.
— Двумя этажами ниже живёт дипломированный врач-единорог. Ну, не совсем дипломированный, он хочет закончить образование на Земле, прежде чем уехать в Эквестрию. Он был интерном до Конверсии, и продолжает
работать в клинике после, благослови его Богини. Мир гибнет, но он не бежит. Повезло нам. С этой стороны ещё многим нужна помощь.
— Ох! Вы ведь даже не знаете, кто я! — Гвен слегка поёжилась под пледом. — Меня зовут Гвен Бойк. Я библиотекарь старой школы, работаю в проекте К.О.О.Не.Ц.Ц. — королевском обществе охраны нэеквестрийских цивилизационных ценностей, может слышали? Сейчас небольшой спрос на библиотекарей, так что я довольна своей работой. Я наверное, я... погибла бы... если бы не Петрикора. Спасибо, Петрикора.
— Пет была очень рада — и удивлена — что Гвен назвала её полным именем, и улыбнулась в ответ. Она шевельнула крыльями, распушив их от гордости. Гвен заметила что Пэйдж ухмыльнулась этому неосознанному, чисто пегасьему жесту.
— Зачем ты понадобилась Ф.О.Ч.?
— Пет! Богини, дай ей время. Нельзя же устраивать допрос с пристрастием с раннего утра! — Пэйдж укоризненно цыкнула зубом на подругу.
— Насколько сильно болит, Гвен? Есть ещё пилюли, если надо.
Гвен очень смутно припомнила, что глотала какие-то таблетки прошлой ночью.
— Вообще-то... начинает побаливать. Что-нибудь бы не помешало, если честно.
— Конечно! В момент! — Пейдж вскочила и исчезла за дверью. Петрикора обошла Гвен слева и уселась, с обеспокоенным выражением на мордочке.
— Петрикора... У меня была с собой тетрадь. Должна была быть засунута под комбинезон, она ещё... В смысле, ты её не видела? Она...
— Все твои вещи в соседней комнате. Ну, кроме одежды. Она, наверное, ещё сохнет. Мы решили, что её стоит постирать. Твоя тетрадь в той комнате, на кухонном столе. С одеждой дело хуже… — пегаска опустила глаза, её уши поникли. — ...она была прорвана. И обожжена. Не знаю, какое оружие они использовали...
Пегаска произнесла “оружие” как ругательство. Тем самым сразу подтвердив догадку Гвен, что она была новопони, а не урождённой.
Урождённые пони, иногда посещавшие Землю, не разбирались в многочисленных изощрённых способах, которыми людей массово убивали друг друга и иных существ. Сама концепция массового убийства была чужда для пони, немыслима. Эквестрийцы могли умозрительно, отвлечённо представить, что такое бомбы, танки, линкоры, нервно-паралитические газы, биологическое оружие, боевые роботы, молекулярные клинки — но без особого эмоционального отклика, исключительно как умозрительную идею, пока не нападали лично на них. Только новопони, такие как Петрикора, выдавали на оружие эмоциональную реакцию — стыд, ужас и вину, за то, что когда-то они принадлежали к виду, столь изобретательному в убийстве.
— Я подозреваю, что это была электромеханическая винтовка. Пуля летит так быстро, что буквально поджигает воздух. Она и прижгла мне рану, я так понимаю. Это, кстати, хорошо. Учитывая, что пуля прошла сквозь живот, я бы наверняка истекла кровью.
На лице пегаски прочиталось явное отвращение.
— А ты много об этом знаешь.
— Я библиотекарь. Книжки вся моя жизнь. Я читаю всё и обо всём. — Гвен снова вздрогнула от холода, и от сотрясения стало ещё больнее. — Конечно, у меня есть свои предпочтения. Люблю про эльфов, фей и древнюю магию.
— Читала Лорда Дансени? — Спросила пегаска с робкой надеждой.
Гвен широко улыбнулась. Наша пони. — “Книгу чудес, Дочь короля Эльфланда, На неизведанных полях…”
Петрикора пришла в экстаз. — “Боги Пеганы, Меч Велерана, Пятьдесят одна история…”
— О, сие волшебно! Поистине, ты необыкновеннейшее существо, моя добрая Петрикора! — Гвен редко встречала живую душу, которая хотя бы слышала, что фэнтези могло пойти и другим путём, если бы Толкиен и его подражатели не загребли себе всю славу.
— Не могу поверить, ты знаешь Лорда Дансени! Ух ты! — Петрикора вскочила и только что не загарцевала на месте. — Как же здорово, что ты оказалась на той крыше! Бурая пегаска немедленно и очень сильно смутилась. — Я в смысле... не в том... ох, пресвятая Луна... Я... хочу сказать...
Гвен коротко хохотнула. — Молчи! Ты спасла мне жизнь. Если бы не ты, я была бы сейчас очень-очень сильно мертва. Спасибо, кстати. Что спасла меня.
Петрикора снова села. — Я просто рада, что это сработало. Я всё ещё учусь.
— Фокусу с паллетом? Это было удивительно, просто невероятно! — Озноб становился сильнее и боль тоже.
— Я изучила основы полёта, и дополнительный курс летаний с грузом... но никогда не пыталась ничего такого тяжёлого как т... э-э... такое тяжёлое... до того. — На мордочке пегаски проступила предательская улыбка. Всё понятно, специально оговорилась. Да, ясно, ей палец в рот не клади.
— Я нашла твои таблетки не сразу, потому что не помнила куда их положила прошлой ночью, со всем этим… О, Боже… — Вернулась Пэйдж с пузырьком в руке. Она положила другую руку на лоб Гвен, заметив обильный пот. Гвен как раз начала стучать зубами.
— Давай пей, незачем терпеть. Потом я срочно пойду искать нашего единорога, Эйса. — Пэйдж открыла пузырёк и вытряхнула пару таблеток, протянув их Гвен.
— Эйса? "Эйс Бэндэйдж?" Только не говорите мне что... его имя “Эластичный бинт”? Нет, вы точно издеваетесь! — Гвен проглотила таблетки эндорфинола и запила из стакана на тумбочке.
— Единственный и неповторимый. Я знаю! Эти новопони со своими именами вечно отожгут, да? — Пэйдж смеялась, но её глаза выдавали тревогу. — Я вернусь, как только найду его. Оставайся в тепле. Туалет за дверью налево, Пет поможет, если что. Вернусь с любовью!
Петрикора кивнула. — Поцелуйки!
Гвен заметила, как они друг на друга смотрели. — Вы... пара?
Петрикора ухмыльнулась. — Заметно?
Гвен стало любопытно. — Эм... а почему она тогда... в смысле... обычно в парах, когда один партнёр... то есть...
Почему Пэйдж не пони? — Петрикора вытащила из комода подушку, и положила на пол, чтобы сесть. — Обычно все думают: на меня напали П.В.З., кинули в меня бутылкой зелья на улице, что-то в этом роде. Не-а! Всё куда скучнее. Или ещё, что она отказалась конвертироваться, и наша история кончится трагедией. Нет, она подавала заявку в Бюро, но там сейчас просто заносят в список. У них завал. Мы действительно пытались найти П.В.З., чтобы не ждать так долго. Но это не вся правда, в смысле, её же должны были пропустить вместе со мной, так? Исключение для зарегистрированных пар. — Петрикора покраснела под своей шёрсткой. Шерстинки на лицах пони были короткими и тонкими, поэтому румянец было хорошо видно. — Настоящая причина... эмм... ну...
Пилюли начали действовать. Спасибо всему святому за обезболивающее, подумала Гвен.
— И?
— Мы... ну… — Румянец стал гуще. — Мы, как бы, немножко... любим эксперименты. Совсем чуть-чуть, ты не подумай! Ничего этакого! Никаких там кандалов в спальне... почти... просто, когда Вселенная даёт неповторимую возможность испробовать... эм...
Гвен хихикнула, хотя её и трясло. — Ни слова больше, сэр! Локтём-локтём-подмигнул — считай что кивнул!
Петрикора натурально уронила челюсть, её ушки развернулись вперёд. — М-Монти Пайтон? Ты знаешь...
В библиотеках хранят не только книги, знаешь ли. — Гвен ощутила сродство с пегаской. В эти дни сложно было встретить кого-то, кто знал Лорда Дансени, и не менее сложно того, кто хотя бы слышал про Монти Пайтона. — Может мы с тобой были друзьями в прошлой жизни?
У нас там сталкиваются вселенные, а я превратилась в пони. Так что да, конечно. Теперь уже, если нам объявят про невидимые летающие чайники, которые раньше скрывали от народа, я и ухом не поведу. — Петрикора виляла хвостом, очень по-собачьему. — Рада видеть тебя снова, Гвен! Рада была встретить тебя здесь, в этой жизни!
Зубы Гвен стучали, но она улыбнулась. — Ты как-то иначе выглядишь.
Обе засмеялись.
Когда Пэйдж наконец вернулась, таща на буксире жёлтого, как строительный кран единорога, очень напуганная Петрикора встретила её у двери.
— Ты чего так долго?
— Найти Эйса оказалось эпическим квестом. Я дважды обошла весь дом. Как там наша найдёнка? — Спросила Пэйдж, пропуская единорога-медика в комнату.
— Нехорошо. Её лихорадит, она уже не такая бодрая, как была. — Петрикора потёрлась боком о подругу и прислонилась к ней для утешения.
— Здравствуйте. Мисс Гвен, верно? Я Эйс, медицинский интерн-второгодник — не по своей вине, уверяю вас, я решил изменить свою жизнь и меня заставили начать интернатуру сначала. Вообще-то, таков закон. Так понимаю, вас довольно серьёзно ранили. Можно вас осмотреть?
Гвен уже вся тряслась, ей было всё труднее сосредоточиться. — П-пожалуйста. М-мне н-нехорошо.
Эйс Бэндежд встал справа от кровати и закрыл свои фиолетовые глаза. Его жёлтый рог засветился, глаза под веками двигались, как в быстрой фазе сна. Пэйдж присела на корточки, обняв рукой подругу, и подарила Петрикоре любящий поцелуй. Они сидели тихо, ожидая пока единорог закончит сканировать.
— Так, у вас очень серьёзная дыра в животе. Пуля пробила несколько петель тощей кишки, и вышла спереди сквозь печень. К счастью, прижигание тканей воспрепятствовало кровотечению, но у вас быстро развивается инфекция. Я говорю о сепсисе, требуется немедленное вмешательство. — Эйс открыл глаза, его рог прекратил светиться. — По словам Пэйдж, у вас Зелёный уровень, это означает, что я без проблем могу забрать вас в свой учебный госпиталь. Я оформлю бумаги, после чего надо как можно скорее ехать...
— П-ПОГОДИТЕ! — Гвен почти крикнула.
— Нет, ждать нельзя. Общее заражение крови — это смертельно опасно. Это лечится антибиотиками третьего поколения, но шансы не стопроцентные даже в золотой век антибиотиков. И эти отверстия, во множественном числе, надо сначала закрыть. Гвен, как вы думаете, вы сможете оплатить эвакомобиль? Это именно настолько серьёзно! — Эйс повернулся к Пэйдж. — Если она не сможет оплатить перевозку, какие варианты есть у нас? Если необходимо, мы можем...
— Я могу отнести её! Я уже так делала. Я справлюсь снова, никаких возражений! — Петрикора отчаянно желала помочь. Ей очень понравился новый, начитанный друг. — У меня даже паллет остался с той ночи. Мы сможем лететь! И… — Петрикора глянула на Гвен — ...бесплатно!
— ЗА МНОЙ ОХОТЯТСЯ!
Эйс, Пэйдж и Петрикора уставились на неё. Гвен поморщилась от боли, пытаясь сесть. — Я т-так думаю. Ф.О.Ч., вы не забыли? Они ищут меня, и сейчас они, уверена, уже выяснили, кто я. Но эт-то не самое плохое! Они м-местные! У них б-база где-то здесь. В местную больницу мне нельзя!
Пэйдж покачала головой. — Гвен, милая, это серьёзно. Не беспокойся о Ф.О.Ч. Больница охраняется Черносеточниками, никто не рискнёт связываться с...
— Они п-пере-били Ч-черносеточников из нашей охраны. На складе. Уб-били в-всех. Они и меня ищут. Это не об-бычные тупые фанатики. Эт-ти из Эшелона, из г-главных сволочей. Н-никто не должен знать про меня он-ни вас тоже уб-бьют. — Гвен откинулась назад, вся в поту, голова кружилась, её тошнило.
— Юная леди, что вы на этот раз притащили домой? — Пэйдж строго поглядела на пегаску.
Ушки Петрикоры печально опали. — Я не знала! То есть... Что оно вот так вот! Ну а что ещё было делать? Я не могла оставить кого-то на...
— Есть другой вариант. — Произнёс Эйс таким командным голосом, что все в комнате вдруг замолчали. — Я пробыл в том госпитале для богатеньких слишком маффиновски долго. Мир гибнет. Это вообще должен быть самый первый вариант и единственный. Корица, нам стоило бы прописывать это от порезов и от простуды!
Эйс склонил свою длинную шею над постелью, приблизив свою голову к лицу Гвен. — Гвен, без срочной операции вам остается жить несколько часов. Как вы насчёт добавить к ним три сотни лет?
— П-Пониф... понификация?
Пэйжд сказала, вы работаете в правительственной группе Литературы и Искусств. Значит, вы сами всё знаете. Я вообще удивляюсь почему вы до сих пор не встали на копыта. Религиозные убеждения? — Фиолетовые глаза Эйса заняли всё поле зрения Гвен.
— Н-Нет! Что вы! К-клавиатуры, записи — для них нужны руки, п-понимаете? — Гвен знала, что однажды это случится. Это был единственный способ выжить. Земля была тонущим кораблём, и единственная спасательная шлюпка — Эквестрия. Было чудо, что принцессы согласились принять сразу столько беженцев. Но Гвен всегда представляла себе, как пойдёт в нормальное Бюро, по своей воле, когда будет чувствовать, что готова. Четырнадцать дней их легендарной настоящей еды и полный курс обучения для Новопони. Холофильмы, уроки, может быть даже особый гость с лекцией...
— Значит, возражений нет? — Настаивал Эйс.
Гвен чувствовала, как умирает, её колотило, боль уже пробивалась сквозь таблетки. Ей было постоянно холодно, и звуки слышались как-то не так. — Н-нет... нет возражений! Каждый раз, когда она вздрагивала, боль обжигала так, будто мутакрыс жевал её бок.
— Пэйдж, следи за ней. Пет! — Эйс подошел к пегаске. — Ты несла её прошлой ночью, ты говоришь. На паллете. Как полагаешь, сможешь срочно, как на пожар, метнуться со мной до “Мерси” и обратно?
Петрикора энергично закивала. — На крышу. Пошли!
— Гвен, держись тут, хорошо? Превратим тебя в счастливое копытное, глазом моргнуть не успеешь. — Эйс и Петрикора побежали наверх, звук открывшейся двери квартиры и галопирующих копыт затих, когда дверь за ними закрылась.
— Вот... давай, сейчас я дам мокрое полотенце. Хотя бы пот оботрёшь. — Пэйдж повернулась к кухне.
— П-пэйдж? М-можно ещё твоих таблеток? П-похоже моя печень отваливается! — Гвен пыталась улыбнуться страшно побледневшими губами.
— Конечно. — Пэйдж уже не улыбалась. Скорость развития сепсиса её пугала.
Примерно час спустя Гвен разбудили. Пэйдж держала её руку, и осторожно похлопывала по ней. — Гвен? Гвен, милая? Пора. Эйс и Пет вернулись, и принесли то, что тебе поможет.
— Ч-что случилось? Они же т-только ушли! А? — Когда Гвен открыла глаза, всё казалось странно размытым. Как будто она глядела на мир сквозь аквариум. Она чувствовала, что весит тонну, но при этом сделана из ваты. И было жарко. Очень, очень жарко, как будто весь мир был объят пламенем.
— Ты отключилась. Я решила дать тебе поспать. Но сейчас пора вставать. Тебе надо выпить… лекарство. — Пэйдж держала чашку, наполненную из правительственной фляги для полевого использования — три унции объёмом. Пустая фляга висела у Эйса на шее, такая же, как у любого из тайкунавтов на Международной Орбитальной Платформе “Дружба” на случай столкновения с Эквестрией. Теперь фляга из углеволокна заняла своё место на тумбочке.
Гвеннифер Бойк ещё никогда за всю жизнь не было так плохо. Но с другой стороны, как отметила она в путающихся мыслях, она никогда так тяжело не болела. Сепсис смертелен, если его не лечить. Это лекарство поможет. Оно поможет от всего. И от маленьких опухолей, которые она давила малингостатом. Повреждённное сухожилие на безымянном пальце левой руки — нет... её палец не исцелится — он исчезнет. Повреждённая роговица на правом глазу, из-за которой иногда буквы виделись как будто сломанными, тоже. Будет новенькие глаза, безупречно ясные.
Она смотрела на свои руки, пока комната кружилась вокруг, от медленно убивавшей её лихорадки. Ей уже стало тяжело свести глаза. Прощайте, ручки. Не печатать мне больше. Никаких компьютеров. Теперь только перо и чернила. 'Святой Иосиф, я же писала и стучала по клавишам всю мою жизнь, разве нет? Так себе жизнь, если подумать... Господи... как больно... лекарство. ЛЕКАРСТВО. Перед ней как наяву возникло лицо деда.
— Я ухожу в страну фей, Эхан. Танцевать там с эльфами...
Чашка коснулась её губ. Кто-то говорил ей, что надо пить до последней капли, ничего не оставлять. Гвен очень старалась, но оно было на вкус как металлический виноград и пахло так же. Это была не та жидкость, которую пьют с удовольствием. Она застревала в горле, и от неё всё немело. Но Гвен как-то осилила всё. Чашку убрали.
Гвен откинулась назад, потолок шёл волнами, и кажется Эйс что-то пытался объяснить про версию прошивки зелья. Она хотела ему рассказать про женщину из тетради, которая помогла это создать, но в этот момент поняла, что падает в бесконечную чёрную бездну, и комната уплыла прочь.