Три девицы под окном и страшилки вечерком
Лекарство против морщин
Чай был хорош. К некоторому даже разочарованию Темпест, никаких подвохов он не содержал и с мёдом шёл на «ура». Маленькая комнатка, куда дед завёл путешественников через неприметную боковую дверь, была вполне себе уютной, хоть и бедной на обстановку.
А ворота… «Ох, юная мисс, вы ж только гляньте на эти ворота и на мой радикулит, это же ж не для моей бедной спины, вы только поймите бедного старика правильно и не думайте, что Морнинг Мист не уважил бы такую прекрасную кобылку…» Поняли правильно, словом. Что-то там было позеленевшей медью наколочено на массивных створках, но Темпест к лингвистике относилась прохладно, да и закорюки вполне могли к ней относиться аналогично. Мало ли что там изобразили древние зодчие.
Вот что храм был очень старым — это Темпест легко определила, едва глянув на кладку. Это уже относилось к её профессиональной деятельности, в коньце коньцов. Каковую она вынуждена была сдерживать, что Темпест раздражало. Но… видимых причин для острых реакций, кроме некоего подспудного беспокойства и поведения сельчан, не было. Равно как и поводов для спешки. Так что единорожка неспешно цедила отвар, зачёрпывая ложкой мёд прямо из здоровенной банки — с посудой у чудаковатого дедка было неважно, и неспешно изучала каменные стены с набором трещин.
Она даже приняла участие в приготовлении чая — предоставив к услугам Морнинга свою зачарованную флягу. Чистой родниковой воды там хватило бы на небольшой потоп, не то что на чайник.
— О-очень полезная вещь, юная мисс, избавили старика от беготни с ведром, уж спасибо так спасибо, уважили, ох, уважили… — дед бухтел и пыхтел, то и дело подкладывая лепёшки на единственную тарелку и подливая из помятого чайника в треснутую деревянную кружку, звероморфы изображали статуи в углу — безумное чаепитие в кругу безумной семейки… Поймав себя на этой мысли, Темпест вздрогнула. Упаси Селестия от такой родни! Поставив кружку на могучий дощатый стол, она обратилась к орудующему у плиты дедку:
— Уважаемый Морнинг Мист, я очень благодарна вам за гостеприимство и угощение — у вас прекрасный чай и отменная выпечка, давно мне не попадалось ничего подобного.
— А, я знал, знал, что вам понравится! — щербато просиял старик. — Никто не делает лепешки лучше старого Морнинг Миста, да… — его взор на мгновение вдруг стал пронзительным, заставив Темпест насторожиться. — Но вы ведь здесь уж точно не за этим, я помню. Однако не волнуйтесь, юная мисс, все секреты храма от вас не уйдут… если они есть. Конечно, старику хотелось бы подольше поговорить, уж больно редко у нас бывают свежие гости, и надолго не задерживаются… Но увы, время настало, одно из времен… вам пора познакомиться с храмом, да, да. Наступает полдень, а то, что вы ищете, обретается лишь в полдень или в полночь. Момент перелома, когда сходятся древние силы…
Он с кряхтением встал, подтянув чарами клюку.
— Идёмте, Темпест, вы увидите сами. Это то, что неподвластно никаким королям… но они, хе-хе, не понимали этого во все времена. Увы-увы, власть не всегда достаётся достойным… и она развращает, да-да, развращает…
Темпест встала, пристегнула флягу, свистнула своим цуцикам и пошла за Мистом.
Вооружившийся увесистым фонарём, подвешенным на клюку, дед топал по узким коридорам, продолжая ворчать, его силуэт отбрасывал качающиеся тени на стены, то вырастающие до потолка, то ныряющие под ноги. Шли довольно долго, Темпест как раз успела заподозрить, что они ходят кругами, когда коридор распахнулся огромным сумрачным залом. Во тьму, которую едва рассеял слабый огонёк фонаря, уходили вдоль стен и терялись под незримым потолком бесконечные полки с корешками книг.
Единорожка собралась было засветить рог, однако старец успел раньше. Он что-то со скрипом повернул у стены, и ряды тусклых колдовских светильников вспыхнули под потолком, хоть как-то осветив огромный зал. Кроме полок, в нём был лишь массивный каменный постамент с алтарём, на котором стоял ничем не примечательный каменный же ларец грубой работы.
— Вот, — провозгласил старец, поставив на пол погашенный фонарь и указав клюкой Темпест на ларец. — Узрите же главную святыню Храма Вечного Знания!
— Впечатляет… — вежливо сказала Темпест.
Происходящее опять начинало активно ей не нравиться — больно уж зычно прозвучал глас «немощного» старца и какое-то странное ощущение… ах да, здесь же должно быть эхо? Но звук словно утонул, едва достигнув стен, хотя… Темпест будто невзначай отшагнула и незаметно попыталась вытащить хвостом одну из книг на безграничных полках. Против ожиданий, ей это легко удалось, пусть книга и казалась одним целым с мраморными полками. Но, скосив глаза, единорожка увидела лишь пустые страницы.
«Вечное Знание — знание, которого нет? Это такая философия, злая шутка, или?..»
Додумать ей не дали. Изображавшие экспонаты мардамы Трусцо звероморфы, равнодушно пялившиеся на медленно спускающегося с возвышения, где стоял алтарь, Морнинг Миста, внезапно сорвались с места и кинулись на старика.
— Стоять! — рявкнула Темпест запоздало… и тщетно, ибо твари и не подумали слушаться.
«Шторм, сволочь! Ну уж нет, я тебе не игрушка!»
Впрочем, сделать ничего полыхнувшая молниями единорожка не успела — старик разогнулся. И звероморфы с воем пролетели над головой Темпест, как выброшенные катапультой. Глаза единорожки расширились — Морнинг Мист продолжал подниматься к потолку, всё так же держа ларец, на котором проступили горящие мертвенно-синим светом неведомые знаки. Морда старика резко вытянулась, челюсти ощерились кривыми клыками, глаза вспыхнули багровыми угольями. Развернувшийся ветхий балахон оказался крыльями, серым занавесом нависшим над постаментом.
Гибкое тело удлинилось втрое, изогнувшись подобием вопросительного знака, и обзавелось тремя парами лап, четыре из которых были похожих на драконьи. Средняя пара, ранее скрытая под крыльями, оканчивалась саблевидными когтями. Огромные уши насторожились, направившись в сторону Темпест с её шкворчащим разрядами рогом.
— Нет-нет, юная мисс, старого Морнинг Миста этим не пронять, нет… — прошипело чудовище. — Никому не одолеть Силу храма… все, кто пришёл за ней, остались здесь, да… а старику нелегко нынче искать еду, юная мисс… а в храм она приходит сама… иногда даже свежая и сочная… да-а-а… глупцы, алчущие власти не переводятся, на счастье старика… и приходят снова и снова, снова и снова…
Булькающий смех разорвал сумрак, чудовище, не похожее ни на что, известное Темпест, затряслось.
Единорожка, скрипнув зубами, резко наклонила голову. Слепящая плеть молнии разом вышибла сумрак из древнего зала, с громовым треском ударив в цель… и встретила на пути ларец с на миг приподнятой крышкой. Мощный разряд мгновенно растаял, словно потеряв свою силу и… материальность, исчез зыбкой дымкой внутри — и крышка захлопнулась. Монстр вновь забулькал, радостно скалясь.
Поражённая Темпест сделала шаг назад. У неё были клинки в поножах, но идти влапопашную с этим… Противник превосходил её и размером, и вооружением — даже спину прикрывал длинный хвост с зазубренным лезвием. Да и неуклюжим он теперь вовсе не казался, двигаясь легко и быстро, словно перетекая всем гибким телом. Единорожка быстро оглянулась, но дверь, через которую они вошли, словно испарилась, между проклятыми стеллажами с пустышками не было даже промежутков.
— О, нет, уйти вам не удастся… Это было бесполезно, юная мисс… — Морнинг Мист ощерился. — И слишком, слишком громко… Старый Морнинг Мист не любит этого, юная мисс, не любит… не любит, когда в его храме шумят, о, да… но к счастью, есть кому об этом позаботиться, юная мисс, и вы увидите это сами… ненадолго, хи-хи… Потому что в библиотеке должна царить тишина!
Темпест попыталась ударить молнией снова, одновременно разгоняясь, благо звероморфы отклеились от стены, оставив на ней внушительные выбоины, и вновь пошли в атаку, намереваясь хоть ослепить противника и попробовать ударить по ларцу снизу или подсечь чудовищу ноги, но тут Морнинг Мист со злобным хихиканьем открыл ларец — и наступила тишина. Темпест и представить себе не могла, насколько она, весь мир для неё зависел от звуков — и обрушившийся океан безмолвия вмиг ошеломил её заставил споткнуться, потеряв ориентацию, но это было лишь начало.
Вслед за ошеломлением пришёл ужас, ибо затопившее всё вокруг Великое Безмолвие пожрало саму возможность звука, стирая то, что было мыслями, образами, неразрывно с ними связанными, ледяной пустотой поглощая, растворяя то, что было самой её сущностью. Шарахнувшаяся куда-то в сторону единорожка упала, не ощутив этого, лишь кое-как осознав обрывками гаснущего, расползающегося в океане Тишины разума.
Она билась на каменных плитах, пытаясь услышать, ощутить хоть что-то — но даже понятия каких-то ощущений уже гасли, их смысл становился ничем, исчезая в бездне захлёстывающего её Ничего… Распадающееся сознание смутно отметило пролетевший мимо мохнатый клубок — в смертном ужасе звероморфы вцепились друг в друга, разрывая в клочья. То немногое, что осталось в комке истаивающего страха от Темпест, им позавидовало — её ждало нечто много худшее, нежели смерть… почему-то вспомнился вкус чая, которого… понятие тоже стёрлось, исчезло, кануло в надвигающийся мрак небытия, но породило искру. Отчаянным усилием вскинув голову, Темпест нашла полуослепшими глазами заходящуюся в беззвучном безумном хохоте тень чудовища, сорвала с пояса флягу, и судорожно сорвав крышку, толкнула её вперёд. Блеснув в сжимающем Темпест мраке и ужасе серебром водной дорожки, та подкатилась к ногам Морнинг Миста.
Чудовище с недоумением опустило взгляд, осклабилось, подняв глаза на Темпест… и она, уже падая, последними остатками воли ткнула в разлитую воду обломком рога, отдавая всё, что имела. Огромная искажённая тень перед остановившимися глазами единорожки встала дыбом, корчась в ирреально-нереальном кошмаре… а затем на неё обрушился чудовищный, сотрясший вселенную грохот, ставший избавлением.
Выпавший из лап Морнинг Миста ларец упал и раскололся на части. Под заглушающий всё и невероятно приятный рёв крови и грохот собственного пульса в ушах, делающий ей вновь живой, Темпест, с трудом приподняв голову, успела увидеть, как извивающегося и корежащегося Морнинг Миста затягивает в себя… нечто. Темпест не знала, как это описать… как можно описать ничто? Оно не имело ни формы, ни образа, ни цвета, оно будто не давало себя увидеть — но оно было. И немыслимый ужас на морде проваливающегося в никуда и тающего чудовища заставил единорожку инстинктивно, не думая, заскрести ногами, отползая подальше, куда угодно, лишь бы прочь, подальше от… этого кошмара. Даже воспоминания о том, что она испытала полминуты назад, жуткое пятно пустоты в разуме и памяти, были лишь жалким отражением того, что пожирало Морнинг Миста. И Темпест готова была разбить голову о ближайшую колонну, лишь бы не достаться этому.
Но оно, втянув остатки своего незадачливого жреца, провалилось само в себя и бесследно исчезло из мира, которому было слишком чуждым, и который отторгал его всеми силами. Ещё долго единорожка лежала, бессмысленно пялясь на оставшуюся лежать на мраморе флягу, наслаждаясь ощущением своей материальности, живости, бегающими по онемевшим от холода мрамора лапкам мурашками, вновь обретшим смысл, образы и значения миром вокруг, и весёлым журчанием льющейся из горлышка воды… пока растекающася лужа не поползла под неё. Темпест стало мокро и холодно — но и это её лишь порадовало. Тем не менее, с сожалением решила она, спастись от неведомой дряни и загнуться от элементарной простуды, валяясь на холодном мраморе, было бы попросту обидно.
Спустя полминуты попыток подтянуть под себя дрожащие ноги, она всё же кое-как села. Помотав головой, с третьей попытки Темпест упрямо встала, и пошатываясь, пошлёпала за флягой. Обломки проклятой коробки неведомая хтонь утащила с собой, проявив вполне уместную, по мнению Темпест, вежливость. Ибо от неё самой подвигов на ниве уборки сейчас ожидать не приходилось. Добравшись до фляги, единорожка надолго к ней присосалась, наслаждаясь непередаваемым букетом ощущений от прохлады льющейся в горло неимоверно вкусной воды и даже ломотой в зубах.
Наконец, с неохотой оторвавшись от спасительной во всех смыслах воды, Темпест, в полной мере чувствуя себя заново рождённой, опять встала. Вспомнилась старая легенда, и кобылка хрипло фыркнула. Вот уж действительно — используй то, что даёт жизнь… Теперь на ногах стоялось гораздо лучше, и единорожка, подобрав крышку от фляги, пошла в сторону вновь открывшегося — или ставшего видимым? — выхода. Не удостоив вниманием звероморфов, валявшихся в луже крови, она уже предвкушала доклад Шторму. Это будет… интересно. Как и реакция местных жителей. Темпест мрачно усмехнулась. Наверное, она будет первой из тех, кого угостили таким вкусным чаем, кто сможет об этом рассказать…
— Ого… — только и сказала Свити.
— Ух ты… — Скуталу попыталась опустить нервно вставшие дыбом крылышки, но удалось ей это далеко не сразу. — Потрясно…
Эпплблум лишь крякнула, дёрнула плечиками и сунула в рот остаток забытой гренки.
— М-да. — Дискорд, слушавший со всё более хмурым видом, посмотрел на Луну. — Так чей это был на самом деле храм, Луна? Даже я про такое не слышал.
Та отсутствующим взглядом смотрела в костёр, как-то рассеянно хмуря лоб. Наконец неохотно ответила:
— Давным-давно один великий и мудрый в несчастную годину умопомрачения сказал, что всё в мире — пустота. Ничто царит в космосе, ничто меж частицами материи, весь мир — иллюзия над пустотой. А раз ничего нет, то нет и никаких границ. В том числе моральных. Нет жизни, смерти, добра, зла, законов, ограничений деяниям… Смекаешь?
Дискорд на миг нахмурился… и тихо присвистнул.
— Этак… можно много чего наворотить.
— Они и наворотили, — сухо сказала Луна. — Тот, кто это придумал, осознал, что сотворил, и в страхе отрёкся от своих слов, но было поздно — нашлись возвёдшие их в принцип. Времена были такие, не слишком просвещённые. А потом нашлись и те, кто пошёл дальше. Но об этом…
Принцесса Ночи бросила короткий быстрый взгляд на темнеющую стену Леса.
— Даже я не стала бы рассказывать к ночи… да и днём тоже. Эта история не для наших посиделок.
— Кажется, я понимаю, — тихо сказала Темпест. — И… как много их может быть?
— Было пять, тоже сокрытых под разными личинами. Один мы так и не смогли найти, но ты его обезвредила. И ты даже не представляешь, какое облегчение я от этого испытываю… — вздохнула Луна. — Одним этим ты перечеркнула бы все свои проступки, не получи ты полную амнистию ранее. Так что как минимум орден я тебе обеспечу. После того, как отпою Тию валерьянкой и угомоню Твайлайт, которой это знать рановато.
— Да какой там орден, я свой круп спасала, как могла, — досадливо махнула лапкой Темпест. — Мне вон рог вернули, давай лучше считать, что мы квиты.
— Посмотрим, — Луна встала. — Но ничего не обещаю, это не только мне решать. Так, жеребятки мои, уже поздно. Посиделки на сегодня заканчиваем, холодно. Кроме того, у нас появились дела в Кантерлоте… и получать по вые от ваших сестёр неохота.
Жерёбенки разом кивнули. Последняя история произвела достаточно гнетущее впечатление, и ночные посиделки поутеряли очарование, домашний уют же вдруг показался весьма притягательным.
— Да и вообще, наверное, в этом году это наши последние посиделки, уже холодает… — вздохнула с сожалением Скуталу.
— Агась, — кивнула Эпплблум, упихивая банку с разноцветно-обморочной кляксой в рюкзак, откуда уже торчали усы чайника. — Сеструхи, наверн, не пустят, грят, носы нам потом утирать замаются…
— Ничего, можно встречаться и дома, а вместо костра — камин ведь сойдёт? — предложила Свити.
— Сойдёт, — серьёзно кивнула Луна. — А ещё можно сделать такую полянку во сне.
— О, точно! — Свити просияла, подружки, переглянувшись, радостно закивали. — Было бы здорово!
— Значит, решено. Теперь — по домам.
— Вы идите, мелких я по хатам распихаю, и вас догоню, — сказал задумчиво почесывающий бородку Дискорд. Щёлкнул пальцами и вытянулся, беззастенчиво сперев фокус у Старлайт, обвил запищавших жеребёнок множеством витков и пушистых лапок. — Ну что, добыча, кого глотнуть первым?
— Ладно, спокойной ночи, — Луна улыбнулась, глядя на барахтающихся в объятиях Дискордава защекотанных и хохочущих Метконосцев, уже и забывших о жутком рассказе. — Не задерживайтесь.
Коснулась крылом вставшей подле неё Темпест, и обе исчезли.
— Не будем, — Дискорд подбросил жеребёнок, те с визгом полетели в разинутую пасть… и шлёпнулись на свои кровати дома. Оглядевшись, драконэквус ещё раз щёлкнул пальцами, мгновенно очистив поляну от оставшихся вещей и отослав их хозяевам, потушил, резко дунув, костерок, удовлетворённо кивнул и тоже исчез.