Нежданная любовная жизнь Даска Шайна (продолжение перевода)

Двойное розовое внедрение. Часть 2

Даск Шайн знал, что находится во сне.

Он осознавал тот факт, что Пинки его оглушила, и мысленно выругался на неё, проваливаясь в бессознательное состояние. Он ожидал, что разум Пинки Пай будет представлять собой сплошной карнавал чепухи и безумия. Кроме того, можно было только догадываться, как неминуемое присутствие Пинкамены повлияет на его пребывание в разуме розовой пони. По этим причинам, он заранее мысленно приготовился к ожидающему его безумию. Он был готов ко всему.

К чему он не был готов, так это увидеть ничего.

Когда он открыл глаза, его взгляд встретило ничего. Колоссальное количество ничего. Всюду, сколько хватало глаз, ничего нельзя было увидеть. Можно было даже сказать, что это было бесконечное количество ничего. Это даже была не "тёмная бездна черноты", а скорее "белая пустыня безмолвия" — такого рода "ничего". Он был совсем один в безликой бледной пустоте.

— Приветик!

Ну или почти один.

Даск Шайн обернулся и встретился взглядом со своей спутницей.

— Пинки Пай? Как ты могла сделать что-то столь безрассудное, как затянуть меня в свой сон? Ты хоть представляешь, как это опасно? И, если уж на то пошло, почему здесь всё белое? Где мы? И почему у нас обоих вдруг появились крылья?

— Мы выглядим так, потому что мы во сне, конечно же! — заявила причудливо перекрашенная праздничная пони. — Во сне всё возможно.

— Что ж, тогда почему здесь такой пустынный ландшафт? — спросил Даск Шайн — аликорн. — Я думал, твой сон будет более... в общем, похожим на тебя.

— О, это просто, — засмеялась Пинки. — Все мои сны начинаются одинаково: просто чистый лист, с которым я могу делать всё, что захочу. Смотри.

Внезапно, мир вокруг них изменился. Теперь они сидели в кабинке на вершине огромного колеса обозрения, из окна которой открывался вид на закат и набережную с парком аттракционов. Далеко внизу воображаемые дети веселились вместе с воображаемыми родителями, катаясь на аттракционах и уплетая вредную еду за обе щёки. На фоне заката и темнеющего вечернего неба медленно распускались фейерверки, иногда принимавшие формы сердечек или букв, которые складывались в слова "ДАСК + ПИНКИ = ОТП".

— Попкорн? — предложила Пинки Пай, протягивая ему коробку с зёрнами голубого цвета. — Он черничный.

Даск сокрушённо покачал головой.

— Как ты всё это делаешь?

— Что делаю?

— Это! — крикнул Даск, показывая копытом на всё, находящееся за пределами кабинки. — Как ты контролируешь всё в своём сне?

— А что в этом такого? — спросила Пинки. — Разве не всепони так могут?

— Нужно много лет тренировок, чтобы научиться испытывать осознанный сон, и даже тогда нужно проспать несколько часов, прежде чем ты хотя бы сможешь попробовать, — объяснил Даск. — Но ты, Пинки, ты просто взяла над всем контроль, едва только закрыла глаза. Это абсолютно невозможно!

Земная пони, превращённая в пегаску, расплылась в улыбке.

— Так, так, так, сегодня я узнала кое-что новое! Давай отпразднуем это газировкой.

В копытах Пинки возникла пара бутылок Спаркл-Колы со вкусом жвачки.

Даск нахмурил брови.

— Я хочу прснуться. Сейчас же.

— Эй, это сновидание тебя точно развеселит, я гарантирую! — сказала она нараспев.

— Я не хочу, чтобы ты меня "веселила", — фыркнул Даск. — Всё, чего я хочу, это проснуться, подняться наверх и вернуться к чтению "Геометрии современной архитектуры" с того места, на котором остановился.

Брови Пинки встревоженно сдвинулись.

— Но я думала, что ты любишь проводить со мной время. Я разве тебе не нравлюсь, Даски?

— ...Как подруга, — закончил Даск за неё.

У Пинки задрожали губы.

— Я п-просто хотела устроить для нас незабываемый вечер... Думала, это будет приятный сюрприз. Разве ты не любишь сюрпризы, Даск?

Даск собирался начать успокаивать Пинки, но тут у него как будто что-то щёлкнуло в голове.

— Стоп... что ты сейчас сказала?

— Я сказала: разве ты не любишь сюрпризы?

"Почему это звучит так знакомо?" — подумал он про себя.

— Пинки, я хочу спросить тебя ещё раз... Почему у нас обоих крылья? И почему ты не розовая?

Прежде чем Пинки Пай успела ответить, прямо перед носом у Даска открылась большая и грозная чёрная дыра и моментально засосала его вместе с фальшивой реальностью.

~ ~ ~

Даск очнулся, широко раскрыв глаза и сделав глубокий судорожный вдох. Он лежал на хирургическом столе, прикованный к нему всеми четырьмя ногами и крыльями. С медленно нарастающим ужасом лиловый аликорн начал рассматривать место, в котором оказался.

Это был какой-то тёмный подвал, с пола до потолка увешанный всевозможным оружием: ножи, пилы, мечи и топоры всех форм и размеров украшали стены, а их лезвия в основном были либо остро заточены, либо ужасно зазубрены. Рядом лежали хирургические инструменты с очень болезненно выглядящими круючками и тонкими вытянутыми концами, заострёнными словно иглы. Плётки и хлысты тоже присутствовали здесь, и было очень несложно представить себе звук, с которым они опускаются на шкуру какого-нибудь несчастного.

Но самый большой ужас ждал впереди, потому что тут и там в этой пыточной были расставлены чучела убитых пони. Каждое из них было снабжено небольшой табличкой, указывавшей имя и какую-нибудь незначительную деталь по поводу жертвы. Например:

Ванилла Сплит: Подставила нам подножку.

Сэнди Сэддлс: Никогда не смеялся над нашими шутками.

Рэдиш Салад: Обсчитал нас на рынке.

Апси-Дейзи: Я всегда терпеть не могла это имя.

Список можно было продолжать бесконечно. Стоило также заметить, что у каждого чучела была какая-нибудь ужасная гротескная черта, отличавшая его от остальных. Некоему пони по имени Зиппити-Ду-Да были забиты гвозди в глаза. Ещё у одной, по имени Киндред Спирит, из спины торчала пила. У кого-то по имени Такс Ретёрн была вывернута грудная клетка и из неё были вырваны все внутренности.

Но самым примечательным в подвале был его потолок. Даск лежал на спине, так что он увидел это в первую очередь. Во всю ширину потолка растянулся гигантский чёрный плакат, на котором было выведено большими кроваво-красными буквами:

ТЯЖКИЕ ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ БУДУТ ПРИМЕНЯТЬСЯ ДО ЗНАЧИТЕЛЬНОГО УЛУЧШЕНИЯ МОРАЛИ

— Здравствуй, Даск, несносный ты стручконосец, — произнёс голос, который Даску меньше всего хотелось сейчас услышать. — Я бы сказала тебе "Пожалуйте к столу", но ты уже, собственно, на нём.

В судорожном желании сбежать, Даск попытался телепортироваться. К его большой досаде, его рог вообще не откликнулся нервные сигналы, как будто кто-то просто отключил расположенные в нём нервные окончания.

— Пытаешься сбежать? — усмехнулся голос. — Как мило. Тебе следует запомнить одну вещь, пока ты находишься в нашем с Пинки разуме, Даск: когда ты на моей половине, играть придётся по моим правилам.

Послышалось механическое жужжание, и стол начал поворачиваться в вертикальное положение, позволив ему увидеть что-то кроме потолка. Даск Шайн храбро посмотрел в лицо своей похитительнице...

...которая оказалась значительно меньше, чем ему помнилось.

Пинкамена стояла перед ним, грозно глядя на него, но вместо взрослой психопатки, с которой Даск уже был знаком, она оказалась маленьким жеребёнком, каких-нибудь восьми лет от роду и без кьюти-марки. Однако одета она была в полный кожаный костюм доминатрикс, включая металлические шипы во всех мыслимых местах.

— Ты выглядишь... э-э... как-то иначе, — сказал Даск, изо всех сил стараясь не засмеяться. — Новая причёска?

— Очень смешно, — проворчала она. — Извини уж, я ничего не могу с этим поделать. В снах мы все принимаем свою истинную форму. — Она приподняла бровь. — А твоя форма, по-видимому, аликорн. Бр-р, ну и фантазии у некоторых.

— ...сказала мечта педомазохиста.

— ЗАТКНИСЬ! — рявкнула Пинкамена сквозь зубы. — Ты, видимо, забыл, кто из нас прикован к столу. — Она взяла ножовку с оружейной стойки. — Будешь молчать и слушать, что я скажу, или может проверим, насколько это болезненно — отпиливать рог?

— Уже замолкаю.

— Вот и хорошо, — сказала она с довольной ухмылкой. — Итак, я заметила, что ты пытаешься сделать Пинки намёк. — Она поиграла ножовкой в копыте. — Что ты не хочешь быть с ней так близок, как она хочет. Что ты хочешь "остаться друзьями". Да или нет?

— Да.

Пинкамена поморщилась.

— Не думаю, что она будет рада такому ответу, Даск.

— Ну да, я решил выбрать другую кобылку. Это что, преступление? Я пытался объяснить ей это, но ты прервала меня своей ляганой чёрной дырой.

— Я прервала тебя, потому что ты её ранил, — огрызнулась Пинкамена с гневным взглядом. — Ты слишком резко ставил её перед фактом. Это низко, даже для такой стручконосной мрази как ты.

Даск устало вздохнул.

— Слушай, мне жаль, что я был слишком суров с ней. Можно мы спокойно это обсудим? Я хочу домой.

— А знаешь, чего я хочу? — прошипела она. — Я вот хочу испытать этот новый прибор, который перемалывает жеребцам яички и делает из них гамбургеры. Но увы, мы не всегда получаем то, чего хотим.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Вместо этого я предложу тебе два варианта. Вариант первый: Отныне ты посвящаешь свою жизнь тому, чтобы сделать Пинки Пай самой счастливой кобылкой в Эквестрии. Сходи с ней на это дурацкое свидание, которое она так хочет. Купи ей после этого шоколадных конфет. Подари цветы. Скажи "Я тебя люблю". Воплоти все её розовые мечты. Сделай ей жеребёнка, если попросит. Она всё время говорит, как ей хочется воспитать своего жеребёнка. Блин, можешь даже оставить себе эту бесхребетную клячу, с которой у тебя якобы отношения, если сохранишь отношения с Пинки от неё в тайне. Важно лишь то, чтобы ты избаловал Пинки до умопомрачения. Потому что иначе...

Даск в последнее время чувствовал себя особенно раздражённым. В первый раз в жизни у него наконец-то появилась кобылка, и он не собирался так просто от этого отказываться. Он не собирался отдавать свою свободу воли. Он хотел любить кого захочет, как захочет, и это не подлежало обсуждению.

— Иначе что, убьёшь меня?? — выкрикнул он. — Или, может, сведёшь с ума, замучив в этом подвале? Ты не можешь ничего мне сделать, это всего лишь сон. Вопреки популярному заблуждению, если ты умрёшь во сне, ты не умрёшь в реальности. Ты просто проснёшься. Ты ничего не можешь мне сделать.

Некоторое время Пинкамена молчала, глядя в пол.

— Если ты разобьёшь Пинки сердце, она исчезнет. Она потеряет всякую надежду и просто растворится в пустоте. А я... я останусь совсем одна.

После ещё одной паузы, она подняла глаза, и их взгляд сверкнул, не обещая ничего хорошего.

— ...И тогда боль, которую ты испытаешь, будет более чем реальна, Даск. Нет, убивать я тебя, конечно, не стану. Поначалу. Это было бы слишком легко. Слишком милосердно. Для начала я замучаю и убью всех, кто тебе дорог. Все твои друзья, вся твоя семья, даже этот мерзкий змеёнышь, которого ты везде таскаешь с собой, все они сдохнут самыми долгими и мучительными способами, какие можно себе представить. Я даже испробую все доступные мне методы, чтобы убить принцесс, просто потому что ты нашёл в своём сердце место для любви и к ним тоже. Всё это я буду делать у тебя на глазах, даже если мне придётся для этого связать тебя и отгрызть тебе веки.

А когда Понивиль и Кантерлот опустеют, когда тебе некого будет больше любить, я затащу тебя в самую тёмную и глубокую пещеру, какую смогу найти, и буду делать там с тобой всё, что мне вздумается, до конца твоих дней. Ты узнаешь, что такое настоящая боль. Ты узнаешь, что такое настоящие страдания. А когда у меня окажется настроение, ты будешь жалеть, что единственная часть, которую тебе ещё не отрезали, это твой член. И наконец, когда ты попросишь меня пощадить тебя бесчисленное число раз, несмотря на то, что у тебя давно отрезан язык и вырваны все зубы, я может быть подумаю живьём скормить тебя крысам. По кусочку. Ну что, Даск, какой вариант ты выбираешь: первый или второй?

Даск побелел, словно увидел привидение. Он был всего лишь на 50% уверен, что не обмочился. Наконец, он набрался смелости и произнёс:

— Можно немного подумать?

— Нет, так не пойдёт, — помотала головой Пинкамена. — Я не из тех пони, кто ходит вокруг да около. Это не в моём духе. Тебе придётся выбирать, и выбирать надо сейчас.

— Можно я просто извинюсь перед Пинки?

— Не выйдет, Даск. Это так или иначе ранит её чувства. Единственный способ — любить её.

— Но это будет не любовь, — возмутился Даск. — Это будет притворство! Помоги мне убедить её, чтобы она поняла.

— Хм... Не-е, я лучше просто заставлю тебя страдать, если ты ей откажешь.

— Ты монстр! — выкрикнул Даск.

— Мне уже говорили.

— Не могу поверить, что Пинки могла придумать кого-то вроде тебя! — подолжал он. — Она такая весёлая, такая непосредственная. Она так любит дарить всем радость и смех, в то время как ты... что ты сотворила с этими несчастными пони? Как можно стать настолько неуравновешенной? Что с тобой стряслось?

*ШМЯК!*

— Мои яй-й-й!..

"А-ах, так-то лучше, — подумала Пинкамена. — Я уже начала сомневаться, скажет ли он снова 'что'."

— Ты правда до сих пор не понял? — произнесла она вслух. — Пинки меня не создавала. — Она наклонилась ближе, чтобы прошептать ему прямо в ухо: — Я и есть изначальный вариант.

Глаза лилового аликорна широко распахнулись.

— Что? — только и смог вымолвить он.

Пинкамена уже собиралась опять замахнуться монтировкой, но тут она лопнула, как мыльный пузырь, оставив Даска смотреть на это с открытым ртом в одиночестве.

— ...А? — только и выдавил из себя он.

В следующий момент тёмный подвал начал постепенно преображаться. Стены с орудиями пыток меняли цвет и форму, перетекая во что-то более знакомое. Хирургический стол, к которому был прикован Даск, рассыпался в пыль, освобождая его, к немалому облегчению и недоумению жеребца. Наконец, трансформация завершилась.

Даск Шайн сидел теперь за столиком в Сахарном Уголке. Судя по звёздному небу за окном, дело происходило поздно вечером. Обычно светлый и шумный зал был сейчас пуст и освещался лишь тусклыми огоньками свечей. Откуда-то доносился звук тихой игры на пианино, но самого инструмента нигде не было видно. Столик, за которым сидел Даск, был накрыт на двоих, а в центре него в вазочке стоял единственный цветок Ядовитой Шутки.

В дверь вошла Пинки Пай и рысцой направилась к столу. У неё по-прежнему были крылья и белая шёрстка, а на голове подпрыгивали жёлтые кудряшки.

— Фух, еле пронесло, — сказала она, усаживаясь за стол и заглядывая в десертное меню (оно же, собственно, и единственное). — В одну секунду я на свидании с тобой, а в следующую Пинкамена запирает меня в малюсенькой коробочке на газиллион разных замков. Хорошо, что я смотрела столько фильмов про побеги из тюрьмы, а то бы тебе сейчас непоздоровилось!

— Пинки... нам нужно поговорить, — сказал Даск, поёрзав в кресле. — Пинкамена кое-что рассказала мне.

— Что? — сказала та, оторвавшись от меню. — Ты про "два варианта"? Не беспокойся, тебе не нужно будет притворяться, что ты любишь меня, потому что у тебя обязательно возникнут чувства к моей комедийной... э-э... к моей странной и причудливой персональности! К тому же, если бы ты собирался выбрать Флаттершай и только её, неизвестное божество не стало бы так откровенно рассказывать про твои предпочтения в первый же твой день в Понивиле. В конце концов, если уж ты пишешь гаремник, нельзя просто взять и раскрыть победительницу в первой же сцене, где она появляется! Так что очевидно, что наш с тобой пейринг должен стать внезапным сюжетным поворотом!

Несколько секунд они молча глядели друг на друга, после чего Пинки вдруг хлопнула себя по лбу.

— БЛИН, Я ОПЯТЬ СЛОМАЛА САМ ЗНАЕШЬ ЧТО!

— Это не то, о чём я хотел сказать, Пинки, — ответил Даск, который, к счастью, решил не слишком вдумываться в смысл её последней тирады. — Пинкамена говорила что-то о том, что она "изначальный вариант".

Лицо Пинки погрустнело.

— А, ты про это, — пробормотала она.

Подошёл официант, подозрительно напоминавший Мистера Кейка с густыми усами и в смокинге.

— Что будете заказывать, мадам? — спросил он.

— Принесите нам ваше вино дня, — сказала Пинки хмуро, всё ещё раздумывая над темой, поднятой Даском. — И тройной банановый пломбир на двоих, пожалуйста.

Естественно, так как дело происходило во сне, готовые блюда появились на столе через долю секунды. Пинки отпила из бокала и начала свой рассказ:

— Устраивайся поудобнее, Дасик-Карасик, потому что настало время офигительной предыстории...

~ ~ ~

Тем временем, в границах реальности...

— Даск? — крикнул Спайк, спускаясь по лестнице, ведущей в подвал. — Да-а-аск!

— Надо было сразу заглянуть сюда, — сказала Трикси, спускаясь вслед за ним. — Он вечно пропадает там внизу, работая над каким-нибудь очередным экспериментом.

— Даск, ты там? — снова крикнул дракон. Дойдя до последних ступеней, он увидел Даска и Пинки, спавших на полу и подключённых к очень знакомой ему машине.

— О нет, — вскрикнул он, глядя на открывшуюся ему картину.

— Что такое? — спросила Трикси, спускаясь по последним ступеням. — Что? Что это за штука, к которой подключены Даск и розовая?

— Это сновиходческая машина, — ответил Спайк с нотками отчаяния в голосе. — И Пинки подключена к принимающей стороне.

— Принимающей стороне?

— Это значит, что Даск сейчас в разуме Пинки! — сказал Спайк с медленно нарастающей паникой. — Кто знает, сколько он там протянет?!

— Ну, и как же нам его разбудить? — спросила Трикси. — Великая и Могущественная Трикси не может себе позволить изучать секреты магии с наставником, который тронулся умом!

— Ну, я помню, как папа Даска рассказывал нам, что их нельзя просто ущипнуть или выдернуть провода. Это как сделать лоботомию тупой ложкой — они от этого только пострадают.

— Так что же нам делать? — взволнованно сказала Трикси.

— Мы позовём самого лучшего эксперта, какого знаем.

~ ~ ~

20 минут спустя в Кантерлотском Дворце...

В дверь Королевской Опочивальни, располагавшейся по-соседству с другой дверью, оборудованной специальным окном для доставки тортов, торопливо постучали.

— Ваше высочество! Ваше высочество! — раздался голос стражника.

В ответ послышался лишь утробный замогильный стон.

— Ваше высочество, это срочно! Дело требует вашего незамедлительного внимания! Пожалуйста, откройте дверь!

Если приложить ухо к двери, можно было бы услышать едва различимый голос, сетующий, что все неприятности непременно случаются во время дня, за которым последовало тихое храпение.

— Простите, но при всё уважении, я буду стучать, пока не дождусь ответа!

После четырёх минут безостановочного стука, дверь распахнулась с такой силой, что треснула от удара об стену и сорвалась с петель.

— НАДЕЕМСЯ, ЧТО ПОНИБУДЬ УМИРАЕТ!!! — проревела Луна, вкладывая всю утреннюю раздражительность в голосовые связки. — ПОТОМУ ЧТО, ЕСЛИ ЭТО НЕ НАСТОЛЬКО ВАЖНО, МЫ ОТДАДИМ ТЕБЯ ПОД ТРИБУНАЛ ЗА НАДРУГАТЕЛЬСТВО НАД НАШИМ РЕЖИМОМ СНА!

Стражник вздрогнул, глядя в лицо разгневанной бессмертной богини тьмы, и сглотнул комок, прежде чем смог продолжить:

— Вам письмо.