Осколки Эквестрии
###: Потерянный
Когда он вернулся к оставшимся от Норы развалинам, уже почти стемнело. Обломки присыпало снегом, и найденная в соседнем заброшенном доме одежда — пусть старая и заношенная, — хоть немного защищала от холода. До того ему пришлось, стуча зубами, кое-как, спрятавшись в случайном закоулке, поддерживать согревающее заклинание. Сбежал он почти что голым, и то, во что его переодели в Библиотеке, явно не подходило для прогулок поздней осенью.
С минуту Арис разглядывал то, что осталось от аккуратного двухэтажного домика. И осознавал, что именно благодаря его стараниям, пусть даже тогда его трудно было назвать вменяемым, это и случилось. Хотя в прошлый раз все было намного хуже. Сейчас, по крайней мере, никто не умер, насколько он помнил.
В отличие от того раза. Того, когда все пошло наперекосяк. После которого он и оказался в камере.
Арис, едва не вывихнув ногу и с проклятием освободив ее из дыры между камнями, прошел к центру руин. Огляделся вокруг и не увидел никого и ничего, кроме разрухи и запустения, которые он принес сюда уже второй раз. Усевшись на один из крупных обломков стены, Арис, не обращая внимания на холод, опять погрузился в воспоминания.
— Мы на месте, — сообщил Мальстром очевидное, аккуратно поправив и без того ровно висящий галстук. — Начнем.
Арис растерянно озирался. Вот, значит, как выглядит Альвенгард... Вроде бы Эквестрия, но вроде бы и не совсем. В архитектуре домов на проспекте Альвен явно прослеживались драконьи мотивы — что неудивительно, учитывая, сколько выходцев из Торнгеда тут жило. Сейчас, впрочем, их было не видно, не зря они переходили сюда поздней ночью. Заявляться сюда днем и поднимать панику не было никакого смысла.
Как объяснила Флора, здесь не то чтобы любили Анмар, хоть этот город и стоял буквально на границе с анклавом единорогов. И здесь у них было больше всего шансов воплотить свою идею в жизнь, потому что, как ни удивительно, именно здесь фоновая магия достигала небывкалых для Эквестрии уровней. До Анмара, конечно, далеко, но намного выше, чем обычно. Надо лишь немного его повысить.
Удивительно, что именно здесь, на юге Альвенгарда, им было удобнее всего провернуть свой план. Буквально на границе с Торнгедом, которым, если они смогут сделать все правильно, тоже повезет увидеть многое из того, о чем они забыли.
— Слава Селестии, — услышал Арис тихий восторженный шепот. Повернувшись, он увидел черного с темно-красной короткой гривой единорога, условно одетого только в комплект перетягивавших тело кожаных ремней. На ремнях были тут и там развешены скальпели, ножи, колбы и бумажные свертки с неизвестным содержимым. — Ты не соврал. Я действительно могу...
— Карнейдж, мы не будем разделяться, — перебил Мальстром. — Исполняй мои указания. Я дал тебе шанс. Не потеряй его. Ты помнишь, что случится иначе.
Карнейдж откровенно зарычал, заставив Ариса, Флору и двоих других единорогов отшатнуться. Все они слышали, что он такое, и никто не предполагал, что Мальстром его притащит. Или хотя бы сможет уговорить прийти. Лучше, впрочем, не смог бы.
— Заткнись, — в голосе Мальстрома опять лязгнул металл. Карнейдж, как ни странно, умолк, бросив на Мальстрома злобный взгляд.
Флора нервно кашлянула и спросила:
— Итак, с чего мы начнем?
— Для начала — твой эксперимент, Флора, — ответил Мальстром, не глядя на нее. Он двинулся наконец по улице спокойным, размеренным шагом, и остальные последовали его примеру. — Потом я сделаю то, что хотел сделать. Насчет фона. Затем Карнейдж должен будет...
Карнейдж опять издал угрожающий рык, причем куда громче.
— Какого я вообще должен так делать?! — рявкнул он. Все его тело тряслось мелкой дрожью, и это был плохой, явно очень плохой знак. — Я здесь для себя! Я здесь для НЕГО! Я сделаю то, что хочу! И пусть! Все! Сдохнут!
Последнее слово он проорал совсем уж громко. Настолько, что Арис даже поморщился и отступил, прикидывая, сколько народа их слышало. Наверху над ними хлопнуло окно, и чей-то недовольный голос сказал:
— Слышь, вы там не обнаглели? Я же Стражу вызову, у меня кристалл есть, так что прикройте...
Карнейдж со счастливым взвизгом швырнул вверх Разрез, и через мгновение на землю рядом с ними шлепнулась верхняя половина тела какого-то земного. Он, с широко раскрытыми глазами распахнув рот, явно до сих пор пытался объяснить, что имеет право вызвать Стражу. С тем же восторженным воем Карнейдж, шатнувшись от отдачи, метнул в него Холод. Оставив навсегда полумертвого рассеченного напополам пони объясняться с самим собой целую вечность.
Из окна выше раздался визг. Потом из другого. В домах по проспекту Алвьен начал загораться свет.
Мальстром очень недобро глянул на тело, потом перевел взгляд на Карнейджа, и Арис уже подумал, что третий эксперимент вовсе не состоится по причине смерти экспериментатора, но...
Но тут Карнейдж аппарировал. Растерянно оглядывающиеся, протирая глаза после ярко сверкнувшей в ночи вспышки, двое добровольных помощников Мальстрома явно его не видели. Арис, крутивший головой во все стороны, тоже.
— Я должен был сразу сделать это, — несколько раздосадованно сказал Мальстром, не сбавляя шага. — Когда он вернется, я с ним разберусь. Сейчас же...
Чуть дальше по проспекту Альвен вдруг вспыхнул свет. Магический свет, не обычный, но сейчас он был ярче, чем любой, что Арис видел за всю свою жизнь. Настолько яркий, что ему пришлось зажмуриться.
И оттуда же, где зажегся свет, раздался приглушенный, но хорошо слышный радостный вопль:
— Я верну тебя в мир! Я верну то, что твое по праву! Ты разрушишь все и вся! Я...
— Проклятый идиот, — Мальстром ускорил шаг. — Что ж, тогда мы все начнем прямо сейчас. Флора, осколок при тебе?
— При мне, — Флора осторожно вытащила магией из сумки сверкающий зеленый камень, больше любого, что Арис когда-либо думал увидеть.
— Отлично. Тогда я приступаю. Карнейдж получит то, что заслужил. Когда мы его догоним.
Ровно после этих слов и началось самое худшее.
Переведя взгляд на соседнюю груду камней, Арис увидел там отблеск чешуи. Вскочив, он торопливо прошел туда и, разбросав завал, обнаружил... ну, когда-то это явно было драконом. Надо же. Даже в этот раз он, похоже, умудрился кого-то да убить. Хотя и не хотел. И, к счастью, даже не мог сделать этого лично.
Сев прямо на том же месте, разглядывая оставшиеся от дракона останки и зеленые чешуйки, он снова вернулся к тому, что было когда-то. К тому, во что он попал не по своей воле. К тому, что теперь уже никак не изменить. Может, и можно было бы, сохранись у них осколок Часов, но именно его Карнейдж утащил с собой. Ему, видите ли, требовалось гарантировать бессмертие тела... Смешно. Как будто он сам не мог создать тело, обладающее полным бессмертием.
Вероятно, именно из-за влияния осколка Филлис был настолько молод, если подумать...
Филлис. Его единственный наследник, судя по всему, испытывающий ненависть к нему, Арису, лично. И, похоже, ко всему роду единорогов. И Арис его вполне понимал. Если Флора попала в копыта Мальстрома, то и Филлис родился в Рассвете, а провести первые годы жизни среди... среди таких пони — явно чревато последствиями для психики. И все же Арису было грустно думать о том, что единственный родной пони на всем Эквусе его ненавидит.
Ведь в таком случае Арис оставался один. Совсем один. Опять совсем один.
Этот крик точно нельзя было забыть. Звучал он так, будто с кого-то заживо сдирают шкуру, предварительно наложив все возможные заклятия, чтоб не дать несчастному умереть во время экзекуции. Ответивший ему вопль ярости был немногим лучше.
— Флора! — крикнул Арис и закашлялся. В воздухе витал отвратительный смрад сгоревшей плоти. Да, каким-то пони поблизости очень не повезло попасть под искаженный выброс... Хотя выжившим не повезло больше. Такой зашкаливающий магический фон не мог не повлиять на обычных пони. Скорее всего, он и на единорогов очень даже влиял... или будет влиять, пока не стабилизируется. Если стабилизируется, как обещала сестра.
Все они пытались аппарировать, но их неизбежно сносило к эпицентру фона. К дому, где Карнейдж выпустил Химеру. Точнее, к остаткам дома. Флора, когда осознала, что перемещенный ей осколок оказался там же, ворвалась было внутрь, но тут же вылетела, оглушенная Ударом. Мальстром же, целеустремленно двинувшийся туда же, едва заглянул внутрь и немедленно отдал приказ уходить. Что он там увидел, Арис не знал и знать не хотел...
Потом они бежали по проспекту Альвен, целых зданий на котором после "экспериментов" Карнейджа и Мальстрома осталось всего ничего, и уже не пытались использовать переход. Но Флора, видимо, все еще не пришедшая в себя после Удара, все же аппарировала. И Арис никак не мог ее найти. Вот тогда-то, когда он метался, до хрипы выкрикивая ее имя, он и услышал тот ужасный крик.
К счастью, это была не Флора. Флора позвала Ариса минутой позже.
— Арис! — услышал он где-то отчаянный голос Флоры. Кажется, в развалинах одного из домов?.. Бросившись туда, он принялся лихорадочно разбрасывать в сторону завалившие проход кирпичи. Он успеет, он должен успеть, пока все не обвалилось... Диз подери, почему этот фон не дает нормально аппарировать...
— Успокойся, — сказал Мальстром, стоявший чуть в отдалении. Его явно не смущали ни все еще звучавшие вопли боли, ни мерзкий запах, ни даже сорвавшийся план. — Она в безопасности. Я вытащу ее. Позволь пройти.
Только тут Арис осознал, что Мальстром, казавшийся по-прежнему невозмутимым и спокойным, удерживает весь этот дизов дом, все три этажа, от обвала. Даже не напрягаясь, если только Мальстром не умел отлично это скрывать.
Мальстром, с некоторым недовольством оглядев свой местами обгоревший и прожженный насквозь строгий костюм — ему тоже не повезло попасть под выброс, — отодвинул Ариса и, без труда сдвинув чистой магией весь заваливший дверной проем мусор, шагнул внутрь.
Арис не был уверен, что рад спасению Флоры таким образом. И было ли это вообще спасением.
Справа мелькнула вспышка перехода, и на проспекте Альвен появился единорог в форме Внутренней Стражи, невнятной тусклой расцветки и с таким же невнятным взглядом. Лейтенант Талли, по словам Флоры, бывший когда-то ее главным конкурентом в учебке. Тяжело дышащий и готовый, казалось, вот-вот откинуть копыта от магического истощения. Даже лейтенантская форма на нем вся промокла от пота.
— Карнейдж, выползай! — заорал Талли на всю улицу, переходя на хрип. — Немедленно выходи, где бы ты ни был, и тебе сохранят... кха... сохранят жизнь!
Теперь Арис сообразил, от кого исходил тот крик, полный ненависти. Да, именно Карнейдж больше всего хотел завершить свою работу, и, видимо, именно его лейтенант поймал в самый неподходящий момент. Если то, что Флора рассказала о проекте Карнейджа, верно, Арис ничуть об этом не жалел. И пусть Карнейдж давно замолчал, зато крик боли все еще не утихал. И постепенно приближался. А когда приблизился, Арис понял, что был не так уж далек в своих мыслях насчет сдирания шкуры заживо.
Похоже, именно в этого пегаса, не вовремя оказавшегося рядом, Карнейдж по ошибке переместил конденсатор с аккумулятором, перепутав две живые цели. И этот же пегас попал под наименее удачный выброс, ставший таким неудачным из-за него же. Пожалуй, потому Арис и боялся эксперимента Карнейджа. Все его действия, насколько он знал, всегда приводили к последствиям, которых никто даже не мог вообразить. Например, к последствиям для этого несчастного пегаса.
Точнее, пони, бывшего когда-то пегасом. Теперь от его крыльев остались только торчащие из спины обломки костей, остальное же, вероятно, отвалилось где-то по дороге. Удивительно, что остальные конечности остались на месте. На месте, впрочем, не целиком: с пони клочьями сползала шкура, а местами и мясо. Глаза же явно вытекли первыми, но... но этот пони явно не выглядел слепым. И даже обеузмевшим от боли. Он явно целеустремленно бежал куда-то вперед. И, как оказалось, кричал, хоть и неразборччиво, вполне разумное.
— Карне-е-ейдж! — выл пони. — Я вижу тебя! Я знаю, где ты! Я прикончу тебя, рогатая тва-а-а...
Пробежав мимо под ошарашенными взглядами Ариса и Талли, пони свернул куда-то на улицу Гарден. Но голос его был слышен еще долго. Арис не представлял, насколько сильную волю надо иметь для того, чтобы сразу подключить себе магическое зрение взамен утраченного и заставить тело не умереть от таких повреждений.
Талли, тряхнув головой и будто бы даже не заметив Ариса, исчез в новой вспышке аппарации. Чему Арис был только рад. Возможно, из-за сбоя в координатах перехода этот идиот переместится в стену и навсегда...
— Отлично, — раздался голос Мальстрома за спиной Ариса. — Мы уходим. Быстрее.
Обернувшись, Арис обнаружил Мальстрома, как всегда невозмутимого, и изрядно напуганную Флору. По всему его телу разлилось облегчение. Он шагнул в сторону Мальстрома и...
— Они должны поймать хоть одного зачинщика, — успел услышать Арис перед тем, как все его мышцы сковал паралич, а зрение и слух отключились наглухо. — Не Карнейджа. Его должен забрать я. Пора наконец сделать его разумнее. Прощай.
А затем Арис, ослепленный, оглушенный и неспособный пошевелиться, свалился на мостовую. Он еще смог расслышать громкий крик Флоры и недовольный возглас Мальстрома, а после все поглотили темнота и пустота.
И он остался один.
Арис невидящим взглядом смотрел куда-то вперед и думал о том, куда и как он теперь подастся. Единорог, лишенный рога, ни на что не способный без конденсатора. Пусть и подлатанный лекарями Библиотеки, все еще стодесятилетний, древний, каждую минуту готовый вновь сойти с ума. Тот, кто дал ему конденсатор, не зря отключил возможность использовать опасные заклинания. В том состоянии Арис был готов на убийство. Точнее, ему было плевать, убьет ли он кого-нибудь — главное, чтоб ему никто не помешал.
Что ж, он закончил эксперимент Карнейджа. Он вернул в мир Дискорда, пусть даже ущербного, поврежденного разумом, лишенного значительной части возможностей. Он это сделал. Что же, Арис Мордрейн, Ренегат, ты теперь счастлив?
Уткнув лицо в копыта, Арис тихо рассмеялся. Хоть и боялся, что этот смех превратит его в то, чем он был сразу после освобождения.
Хотя какая разниица, раз уж он сделал все, что сделал?
Мальстром пытался вернуть местный магический фон к уровню фона старой Эквестрии. У него получилось? Да, хоть и не без оговорок. Карнейдж хотел воплотить Дискорда. Смог он это сделать? Теперь точно смог. Флора мечтала возродить Рой и Матерь Роя. Смогла она? Теперь нет никаких сомнений, что все получится.
И кто во всем этом виноват? Виноват один лишь Арис Мордрейн. Один. Один. Один.
Один совсем один совсем один...
Еще мгновение на обломках норы сидел седой с рождения и поседевший еще сильнее от старости жеребец, взахлеб смеявшийся над собственным одиночеством. Над тем, что он никогда не мог сделать что-то по своей воле. Над тем, что иначе всего этого вообще не произошло бы.
Еще только мгновение, а потом Арис Мордрейн аппарировал в другое, только ему известное место в Нижнем Городе.