Осколки Эквестрии
27. Иногда они возвращаются
Чаще всего крайне неприятные события происходят совершенно несвоевременно. Возможно, впрочем, они несвоевременны именно потому, что неприятны. Но к некоторым из таких, зная о них заранее, можно подготовиться: и морально, крепко вбив себе в голову, что вскоре придется пережить нечто не самое приятное, но неизбежное, и тактически, спланировав все способы минимизировать проблемы.
А вот неприятности такого рода, путающие и без того отсутствующие планы, всегда случаются как-то вдруг. Только что все было в порядке — и вот все вокруг объято пламенем, а ты пытаешься уговорить себя, что все хорошо и что-то еще можно поправить.
В этот раз все было объято пламенем буквально. И единственное, что могло бы утешить Твайлайт Спаркл,, хотя в другой ситуации заставило бы ее паниковать — у нее и до этого-то не было никакого плана действий, так что, в некотором роде, произошедшее не путало ей карты. Ну, разве что заставляло задержаться, пока где-то неподалеку спокойно продолжал действовать Враг. Но и это неважно, ведь она все равно даже не могла найти этого Врага. Так что все в полном порядке Все хорошо. Все просто отлично.
Твай выдала очередное заклинание. Пошатнулась, но устояла на ногах. Утихший было огонь будто бы с радостным воем вновь вырвался из разбитого окна, и пытаться погасить его снова она уже не стала. Все равно внутри уже не осталось никого. По крайней мере, никого, кого можно было спасти.
Нет, у нее не хватит сил потушить все. Никак не хватит. Пусть даже фон здесь ровный и настолько высокий, что почти дотягивает до уровня Эквестрии давным-давно, пусть именно это тело впитывает его с высочайшей скоростью и эффективностью, но до того, что она могла раньше, ей теперь далеко. Может, после некоторой практики... когда она привыкнет...
Но на это нет времени. Даже лишнего часа. Он — кем бы он сейчас ни был, — наверняка уже тоже ее почуял. И будет искать. Но ведь и Твай придется искать его, верно? Иначе может случиться так, что он придет, когда она будет неготова. Или, в намного худшем случае, сделает все так, что она будет ему вовсе не нужна. Так что заняться поисками так или иначе придется...
Поисками, блин! Не тушением пожаров! Особенно таких пожаров!
— Твайлайт, чтоб тебя! — взвыла она, борясь с желанием заехать себе копытом по морде. — Соберись!
К счастью, вокруг никого не было и спонтанную попытку съехать в тихую истерику никто не заметил. Все давно уже разбежались. А те, кто не разбежался... ну, они вряд ли кому-то что-то расскажут. Осознавать это было немного грустно, но скорее неприятно — как будто она опять вернулась на восемнадцать веков назад (Твайлайт уже успела бегло просмотреть память Летописца и увидеть, сколько времени прошло, но не более) и снова у нее нет ни сил, н возможностей спасти всех, но теперь хотя бы в гораздо меньших масштабах.
Хотя если она не поймет, откуда взялся пожар и почему этот дурацкий огонь не желает гаснуть так же, как обычный, масштабы могут стать и больше.
Твайлайт зажмурилась — это не обязательно, но в нынешнем теле так было проще, — и запустила сканер. На километр вокруг. Это слабое, казалось бы, усилие опять заставило ее пошатнуться, неловко переступая с ноги на ногу. Никого... нет, почти никого. Даже в домах был еще кто-то живой — но в таком состоянии, что даже если их вытащить, то без врачебной помощи им никак не помочь. Сцепив зубы, она выкинула их из головы и продолжила проверку. Еще какие-то пони стремительно удалялись из зоны сканирования — в панике, видимо, надеясь убраться от огня...
И совсем неподалеку от нее находился кто-то очень яркий. Настолько яркий, что вокруг него сканер сбоил и не показывал даже то, что должен был. А самое странное, что этот "кто-то" казался ей знакомым.
— Ну и кто же ты?.. — прошептала Твайлайт, всматриваясь пристальнее. Однако сил у нее оставалось совсем немного, и сканирование, не успела она приглядеться к объекту, сорвалось — отдачей врезав ей по мозгам так, что она тихонько заскулила сквозь сжатые зубы.
Но теперь ей хотя бы известно было, куда идти... Даже почти не идти. Он совсем неподалеку. И даже если это не центр пожара, то...
— И ПУСТЬ ОН ВОССИЯЕТ НАД ВАМИ! — провыл кто-то надорванным голосом. Именно с той стороны, где Твай углядела кого-то ярко светящегося. Последние сомнения в том, кто является источником пожара, отпали. Нахмурившись, Твайлайт решительным галопом устремилась в сторону этого света.
Но откуда же она его знает?..
Диз подери, Флейм — категорический идиот.
Дизастер некоторое время высматривал его с облаков, но Флейм всегда успевал аппарировать куда-то раньше, чем пегас успевал сорваться вниз. Теперь, примерно представляя зону поисков, Дизастер уже не тратил времени на поиски, но пока что поймать подходящий момент никак не мог.
До этой минуты.
Присмотревшись, он увидел, что напротив замершего Флейма стоит, расставив ноги и тяжело дыша, белый с ног до головы пони в мантии с вышитым на боку деревцем. Летописец. Что бы ему здесь делать, интересно?..
В своих возможностях Дизастер не обманывался. Сделать что-либо с Летописцем он не сможет. Но, во всяком случае, сможет забрать отвлекшегося Флейма.
Сложив крылья, Дизастер отвесно рухнул вниз с облаков.
— Рей... — Твайлайт запнулась. Этого она никак, совсем никак не ожидала. И пусть это сияние изначально казалось ей знакомым, но раньше оно никогда не было таким ярким. И таким... таким нездоровым. — Рейнбоу?..
Красный единорог перед ней наклонил голову набок, слегка неестественным движением, и произнес — теперь, когда он говорил обычным тоном, можно было четко различить два голоса сразу:
— Я несу им СВЕТ.
Представьте, что вы только что вернулись с похорон близкого друга. Пережить его смерть вы успели чуть раньше, и на церемонии, пока гроб под медленное бормотание распорядителя, рассказывающего, сколь прекрасен был покойный при жизни, погружается в могилу, даже и не думали плакать — только отрешенным взглядом смотрели, как яму размерами метр на два и глубиной на полтора молча закидывают землей двое привыкших к своей работе могильщика. Потом вы, в таком же молчании и наяву, и в голове, возвращаетесь домой, усаживаетесь в кресло и стараетесь не думать о том, о чем уже успели подумать неоднократно. Это не первый друг, которого вам пришлось похоронить, и, как вы даже не предполагаете, а знаете, не последний.
И вдруг раздается стук в дверь. Прежде чем вы успеваете ее открыть, дверь распахивается, и внутрь входит какой-то пони — совсем вам незнакомый, но... с очень знакомой улыбкой на лице. Не менее знакомой походкой проходит внутрь, падает в кресло напротив — не здороваясь, как будто вы только что виделись. И, несмотря на то, что этот пони явно жив, вслед за ним в комнату вплывает едва заметный, на уровне инстинктов отвратительный запах разложения и свежей, только что раскопанной земли.
Повернувшись к вам, этот пони улыбается шире. И произносит голосом, который вы прекрасно помните и который при этом уже никогда не думали услышать:
— Привет. Мне тут захотелось зайти.
И как бы знакомо он себя ни вел, кем бы ни выглядел, вас не покидает одно очень гнусное чувство. Чувство, что к вам на огонек зашел труп. Которому положено лежать в земле и медленно гнить.
Это никак, никоим образом не могла быть Дэш. Но Твайлайт четко видела исходящую от единорога во все стороны знакомую бурлящую энергию, хотя и усиленную теперь во много раз. Усиленную — и при этом явно... сломанную.
— Рейнбоу, — прошептала Твай. Ей довелось пережить очень, очень многое, и сейчас она не была в шоке, но... но видеть это было все же ненормально.
— Твайлайт, — со странными, вроде бы радостными, но все же непривычными интонациями сказал единорог. — Ты не поверишь, сколько тут всего случилось! Нет, поверишь, но это...
— Какого... Что тут творится? — спросила Твай. Невольно отступая назад.
— Ты меня спрашиваешь? Серьезно? — единорог опять наклонил голову с недоуменным видом. — Да ладно тебе, Твай, мозгами у нас работаешь ты, это ты должна быть в курсе!
— Почему все горит?! — Твайлайт все-таки сорвалась на крик.
— А, — красный единорог будто бы недоумением огляделся вокруг, — я несу им СВЕТ! Ну, знаешь, без света плохо. Надо.
— Но...
Задать очередной вопрос Твайлайт не успела. Сверху, откуда ни возьмись, свалилось что-то... кто-то. Пегас, с яркой голубой гривой, напомнивший Рейнбоу уже не внутренне, а внешне. В последний миг перед приземлением расправив крылья, но все равно с силой ударившийся ногами в мостовую, ровно позади единорога. Или позади Рейнбоу?
— Флейм, — сказал этот кто-то. Вроде бы вежливо. Но Твай уловила в его голосе знакомые интонации — и отступила еще дальше. — Не мог бы ты успокоиться? Пожалуйста, это крайне важно, нам наверняка пора возвращаться.
Глаза единорога помутнели. И на два голоса, снова слившихся в один, он закричал:
— Я ПРИНЕСУ ВАМ...
Нога пегаса метнулась так быстро, что Твай едва успела рассмотреть, куда именно пришелся удар. Зато прекрасно, даже за десять метров, расслышала влажный хруст, с которым череп единорога проломился в области затылка, возле позвоночника.
С удивленным всхлипом единорог начал заваливаться с копыт, но пегас усел поднырнуть под него, принимая вес пони к себе на спину. Еще один взмах крыльями — и оба, и синегривый пегас, и единорог у него на спине взмыли в воздух.
Твайлайт в свою очередь расправила крылья... попыталась расправить. С досадой плюнула, вспомнив, что теперь они у нее отсутствуют. Оставалось только проводить взглядом быстро исчезающий за облаками силуэт.
Рейнбоу... может, и не она, но что-то от нее. Пегас со знакомым холодом в голосе. Это не могло быть не связано с... с тем, кого она ищет. И кто ищет ее.
Ожесточенно сжав зубы, Твай направила заклятье в очередной горящий дом, мгновенно потушив весь огонь. Ладно, пока что это не худший способ потратить силы. И слить куда-нибудь нечто, неприятно похожее на страх, холодком пробегавший по нервам. А потом она займется поисками. Обязательно.
— Эй, козлы! — проорала Визл куда-то в пространство. — Давайте, заходите, еб вашу мать! Поговорим!
Тишина. Все та же самая тишина. Даже в пределах камеры звук не расходился эхом, а как будто поглощался стенами, полностью исчезая.
Запихнули ее в ту же камеру, где сидел Твист. И в то же самое кресло, хотя уже начисто отмытое. Куда дели маму, Визл даже не знала — когда она очнулась, обнаружила, что глаза у нее завязаны какой-то грубой тканью, и доставили ее сюда в таком же виде. Сорвав повязку только после того, как закрепили все зажимы. Она даже не успела толком рассмотреть, кто ее сюда принес.
Первые несколько инут — или полчаса, или час, она не знала, — Визл пыталась воплями, преимущественно матерными, привлечь к себе внимание. Но ее то ли игнорировали, то ли попросту не слышали — от кого-то она знала, что из этих камер наружу не проникает ни звука. По понятным ей причинам.
Когда ей надоело надрывать горло, оставалось только думать. Хоть ей этого вовсе не хотелось.
Диз, какая же она дура. Кемис сбежал — и уже сразу после этого ей следовало понять, что доверять ему больше нельзя. Вернувшись, он сразу дал понять, что знает о происходящем в Отделе, и уж это было еще более явным сигналом. Однако тогда ей было так сложно думать...
Предательство — это всегда обидно. Даже зная, что Кемис помогает ей исключительно по принуждению, а потом — и по вовсе непонятным причинам, Визл не могла не скрипеть зубами и мечтать о том, как лично перегрызет ему горло, только вырвавшись отсюда. Хотя теперь, зная, что он может сделать с ней, даже не напрягаясь, она какой-то частью разума признавала: мечты о перегрызании горла бессмысленны. Кто и как вообще готовит практиков, если они настолько тренированные?..
Мысли о Кемисе и о том, какой он мудак, помогали отвлекаться. Помогали не бояться того, что ждет ее — их обеих — дальше, и насколько она в этом виновата. А виновата она была на самом деле по-полной.
По ее тупости и она, и мама оказались в Отделе. Здесь их не ожидало ничего хорошего. Вряд ли Кемис, как бы жаль ему на самом деле ни было... да не жаль этому пидору, совсем не жаль!.. уговорит местное начальство быть посдержаннее. У них будут спрашивать о Твисте, и это как минимум. Как максимум — обо всем, случившемся тогда в Норе. И промолчать точно не получится, получится в лучшем случае не говорить подольше...
Хотя и на этот счет Визл не обманывалась. Она вовсе не была героем, способным под пытками не выдать нечто важное, умереть, но с гордостью промолчать. Тем более что здесь ей наверняка не дадут умереть. Разве что наполовину. А потом, терпеливо дождавшись, пока она придет в себя, продолжить скучающим тоном спрашивать — где находится гражданин Твист, что произошло в месте, известном как "Нора", где вы находились в прошедшую ночь...
Злость быстро уходила. Уступая место тихо наползающему страху. Страху неизбежного.
Однако очень вовремя скрипнувшая дверь успела отвлечь от мыслей и об этом.
— О, приперлись наконец-то! — Визл постаралась вложить в голос как можно больше агрессии и как можно меньше ужаса, который сейчас чувствовала. Хотя губы предательски дрожали. — Ну, давайте поболтаем, что ли!
Вошедший, не отвечая, захлопнул за собой дверь. Хотя, если Визл не показалось, из-под капюшона донесся слабый смешок. Это и приободряло — все-таки здесь работают пони, такие же пони, — и пугало одновременно.
— Ну? — она повысила голос. — Отвечать будешь, а? Тебе все равно придется со мной разговаривать, если хочешь, чоб я ответила на твои ебаные вопросы!
Вошедший, игнорируя ее, прошел к стене, развернулся и уселся прямо на пол. Напротив кресла. Не поднимая по-прежнему скрытого под капюшоном лица.
Визл это даже разозлило.
— Эй! — заорала она. — Реагируй, сученыш! Я к тебе обращаюсь!
Вошедший поднял голову и уставился на нее внимательными серыми глазами. Только глаза и были видны, всю остальную часть лица скрывала черная маска, которые, как смутно помнила Визл из школы, когда-то носили все сотрудники Департамента — чтоб их не знали в лицо.
Под этим взглядом становилось немного неуютно. Наверное, как раз из-за маски.
— Ну, ты будешь со мной говорить? Может, начнешь работу или как там у вас называется, или назовешься?
— Дознаватель Сторм, — проронил вошедший. Голос из-под маски звучал как-то странно и непривычно. Глухой, низкий, искаженный. От этого голоса становилось еще более неуютно.
Но, как бы там ни было, с ней хотя бы заговорили.
— И что, дознаватель Сторм? — Визл скорчила насмешливую гримасу. — Будешь выбивать из меня ответы, да? Ну так приступай уже, хрен ли!
— Нет.
А вот этот ответ заставил ее проглотить все уже заготовленные ругательства. С минуту Визл молчала, ошарашенная, а потом с новым чувством завопила:
— В смысле, блядь, "нет"?! Это твоя работа!
Сторм, не отвечая, уставился куда-то в потолок. И тихонько засвистел какую-то мелодию.
— Да вы все, что ли, только свистеть и умеете?! — рявкнула Визл, рванувшись из кресла. Попытавшись рвануться — зажимы по-прежнему прочно ее удерживали. — Ты вообще работать будешь?!
По-прежнему никакого ответа.
Визл уже не чувствовала ни страха, ни злости. Только растерянность.
— Ну... — кажется, неуверенность просочилась даже в голос, — если не будешь, то, может, расскажешь, что я здесь делаю?
Молчание.
— Где Фейри Шиверс? — Визл опять повысила голос. — Где моя мать?
Молчание.
— Да отвечай же ты, гнида! — взвизгнула она, сорвавшись. Терпение к ее выдающимся качествам не относилось.
Донзаватель Сторм оборвал свист и рывком поднялся с пола. Визл, осознав, что теперь ее просьба о начале работы может исполниться, вжалась в кресло, мгновенно растеряв всю браваду. Но Сторм в том же гробовом молчании прошел обратно к двери.
— Э... — до Визл дошло, что он собирается делать. — Эй! Стой! Какого хрена?!
Однако Сторм, отворив дверь, вышел. По-прежнему не проронив ни слова.
— Сто-о-ой! — разнеслось из камеры на весь коридор. — Какого хре...
Дверь снова захлопнулась, оставляя Шиверс в одиночестве. Наедине с ее собственными мыслями.
— И как она там? — несколько нервно спросил Кемис. Хотя и старался убрать из голоса все эмоции.
— Так, как ты и говорил, — в голосе Сторма хорошо была слышна насмешка. — Еще минут пятнадцать посидит — тогда будем спрашивать.
— Прекрасно.
Никакого "прекрасно" и в помине не было. По крайней мере, Кемис его не чувствовал. Но так уж сложилось, что либо он, либо она, и, как бы грустно ни было, Кемис предпочел себя. Благородное самопожертвование его отнюдь не вдохновляло. Выдача Шиверс этому Мальстрому не вдохновляла примерно настолько же, но все-таки поменьше.
И зачем он вообще в это ввязался... Точнее, не "зачем", а "как".
Обнаружив, что Сторм уже бодрым шагом направился к лестнице наверх, Кемис встрепенулся и направился следом. Но мысли его никак не отпускали.
— Слушай, Сторм, — он замялся, не зная, как нормально спросить, — вот скажи, почему ты здесь работаешь?
— Дурацкий вопрос, — откликнулся дознаватель, не убавляя шага. Вот они уже на лестнице. — Сам-то как думаешь?
— Понятия не имею, — честно сказал Кемис. Его причины здесь явно не подходили.
— Ну, тогда задай мне этот вопрос позже, и я подумаю, ответить ли... — Сторм толкнул дверь наверх, и стоявший за ней поспешно отпрянул, едва не зашибленный. — О, Стрикер! Не поболтаешь пока с Кемисом?
— Э-э-э, — тоскливо протянул стоявший за дверью Стрикер, явно не горевший желанием общаться с практиком Аффаром. Однако Сторм уже направился куда-то дальше по коридору, и им обоим не оставалось ничего, кроме как двинуться следом, хотя и медленнее.
Кемис вздохнул. Вот сейчас, пока Сторм за ним не приглядывает — лучший момент, чтоб свалить. Теперь-то его здесь точно уже ничего не держит. Он чувствовал, что "привет дознавателю Филу" он и впрямь передал, так что можно было спокойно сбежать. Но он же не успеет, никак не успеет... Несмотря на то, что теперь его здесь больше ничего не держит. Уехать — и забыть о Департаменте, о Филе, о Шиверс... Сторм, пожалуй, единственный отнесся к нему нормально, как пони, но и о нем лучше забыть.
— Аффар, — Кемис едва осознал, что Стрикер пытается заговорить с ним, и поспешно повернул голову, — слушай, ты это...
— Ну?
Стрикер с несколько несчастным видом договорил:
— Не держи зла, а? Нам сказали задержать, мы задержали, че уж там...
— Да ладно тебе, — рассеянно ответил Кемис. Думал он вовсе не о том. Он уже даже успел забыть, кто именно отконвоировал его к Аркану, да и значения это не имело — он сам пришел бы туда же. — Все в порядке.
— Зашибись! — обрадовался Стрикер. И сразу же следом с каким-то недоумением спросил: — Слышь, как ты вообще с ним работаешь?
— Э?
— Ну, я про Сторма, — Стрикер сделал страшные глаза и шепотом продолжил: — Он постоянно таскается в этой своей маске... И говорит как-то стремно. Тебе нормально вообще?
— Стрикер, тебе напомнить, с кем я работал до этого? — кисло спросил Кемис.
— А... — практик вздрогнул — явно от каких-то своих воспоминаний. И кивнул. — И все же...
Продолжить ему не дала грохнувшая дверь, ведущая от рабочих помещений к приемной. Недоуменно переведя взгляд, Стрикер дернулся и замер, круглыми глазами уставившись на того, кто в этой двери возник. Обнаружив, что двое других практиков проделали точно то же самое, Кемис с нехорошим предчувствием уставился на дверь.
Из которой быстрым шагом вышел пегас с распахнутыми,, дрожащими крыльями, несущий на спине... единорога. Приглядевшись, Кемис заметил, что грива этого единорога вся слиплась и в чем-то измазана. В чем, из-за цвета этой гривы и шерсти не было видно, но именно потому было прекрасно ясно, что это. Не прерывая шага, пегас огляделся и, видимо, отметил уже переодевшегося обратно в новую форму Кемиса как старшего по званию. Старший практик тихо застонал сквозь зубы. Ну что ж это такое...
— Простите, — тон пегаса был безукоризненно вежливым, даже слегка виноватым, но что-то в нем заставляло зажмуриться и замереть, — не могу я узнать, где находится Мальстром Абисс?
— К... кто, — слабо пробормотал Стрикер.
— Последний раз он был в кабинете Аркана, — четко отрапортовал Кемис, осознав, что это за пегас, и старательно сдерживая дрожь. — Стрикер, проводи его!
Практик Стрикер, безумным взглядом уставившийся на Кемиса, сглотнул, но смолчал и деревянной походкой направился в нужную сторону. Пегас, благодарно кивнув Кемису — но даже этот кивок вызывал самые неприятные ассоциации, — двинулся следом.
Несмотря на то, что пегас этот был совершенно не похож ни на Фила, ни на Мальстрома, у Кемиса, пока тот не отошел достаточно далеко, между лопаток бродило чувство, будто сейчас вокруг горла захлестнется удавка.
— Ну, как тебе?
Этот тихий голос Кемис даже не сразу проассоциировал со Стормом. Только обернувшись и увидев знакомую маску, он осознал, кто именно с ним говорит. А Сторм, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Собственно, потому я и работаю на Аркана, если хочешь знать. Чтоб ни с кем, кроме Рейна... и Винда, если на то пошло... не случилось ничего похожего. Аркан обещал мне это.
Кемис не стал уточнять, кто такой Винд. Но кто такой Рейн, он теперь прекрасно понял. Потускневшим голосом он ответил:
— А я здесь только потому, что у меня не было выбора. И уже считаю, что выбор все-таки был, и зря я его испугался.
Сторм подошел ближе и совершенно неожиданно взъерошил Кемису гриву. Тот аж фыркнул от удивления.
— Да, мотивация похуже моей, — протянул дознаватель, — однако с этим тоже можно работать. Не займешься старшей Шиверс, а? Только поаккуратнее, мы же не звери.
Кемис очень остро осознал, что какие бы взаимоотношения ни соединяли Сторма с этим пегасом, Рейном... и каким-то Виндом... дознавателю их очень остро не хватало. И то, что Сторм не подошел к Рейну только что, хотя наверняка все видел, красноречиво указывало на то, что не хватать их будет еще долго. Может, они действительно были родственниками. Может, нет. Но в тоне Сторма Кемис услышал невысказанную печаль за что-то, чего он, Сторм, не может исправить — и за что почему-то чувствует вину. И хочет это вернуть, однако осознает, что это не в его силах. Может, когда-то дознаватель, еще даже не будучи дознавателем, вот так вот трепал гриву этому самому Рейну... когда от того не веяло этим жутким холодом.
Но, в любом случае, от этого жеста веяло теплом. Предназначавшимся, может, не Кемису, но все же теплом.
С благодарностью — и за то, что с младшей придется говорить не ему, и за это самое тепло, — Кемис кивнул. И они направились обратно, в сторону подвалов. В молчаливом согласии насчет того, что с Шиверсами он будут обращаться настолько вежливо, насколько смогут.