Осколки Эквестрии

46. Name of Sin

А ведь хорошо сидим, подумал Син. Лучше бы хорошо шли, но и посидеть неплохо.

Под потолком неровно вспыхивал, дрожал и мигал свет двух маголамп на батарейках — насколько он помнил, старых подарков от Анмара подземке Альвенгарда, подарков ещё до-нижнегородской поры, той поры, когда уже почти казалось, что анклав единорогов и вольный город могут жить в мире. Было даже странно, что в давно заброшенном, опустевшем и не используемом даже живущими по соседству ребятами Шейма техническом помещении они, хоть и будучи почти всё время выключенными, до сих пор не разрядились. И вот ни разу не странно было бы, если б эти лампы, пробывшие без какого-либо обслуживания в течение десятков лет, могли отключиться в любую секунду.

Син во все глаза, до боли, игнорируя желание прилечь и задремать, смотрел на эти лампы. На каждую вспышку и на каждое угасание, точнее, почти что угасание. Ему было ясно, яснее ясного, что его взгляд не может повлиять на то, когда эти лампы, моргнув в очередной раз, погаснут. Но и заставить себя отвести взгляд он не мог. Ему не хотелось оставаться в темноте с Шиверс. С двумя другими бывшими здесь... личностями тоже не хотелось, но по-другому. Это было... несколько иное чувство.

Скорее, он мог бы даже сказать, что не хочет оставлять Шиверс в темноте после того, что он увидел и услышал ночью во тьме.

" — Даже не можешь меня ударить, уёбок насекомый! — хруст. — Знаешь, скольких я убила?! — треск. — ЗНАЕШЬ, СКОЛЬКО УМЕРЛО ИЗ-ЗА МЕНЯ?! — плеск. — Они все сдохли! Все! Это я сделала! Это всё я! Я! Я! Я! Я-А-А-А-А..."

— ...а-а-а! Син, мудила! Развяжи меня, еблан, развяжи сейчас же!

Син, уже почти убаюканный тишиной и мерным ритмом мерцания, вздохнул и, отведя все-таки глаза от ламп, ответил:

— Коди, я тебя опять по кумполу приложу, если клювик не прихлопнешь. Завались.

— Я твою жопу спас, крыса ты летучая! — взвыл Коди из своего угла, извиваясь в попытках дотянуться до верёвок зубами. — Твою и этой свихнутой мутантки! Спас! Рискуя жопой собственной, между прочим!

— Ага, спас, — кивнул фестрал. Не спать, не спать, только не спать... — Просто дал по зубам одному из хитиновых, и они отступили. Слаженно так, организованно, прямо как командиры Шейма бойцов учили. Рискнул так рискнул, мужик. Подставой несёт, сам не чуешь? А потом ты затащил нас в подземку, заверив, что все тип-топ и мы доскачем до нового убежища коротким путем, случайно перепутал пару поворотов и притащил нас сюда. Вот к этому.

На последнем слове Син выразительно, как мог, кивнул в тот угол, в который изо всех сил старался не смотреть. И уверился, глядя на глотающего воздух в поисках ответа Коди, что подставой не просто несло, а прямо-таки смердело. Настолько, что запах, пусть и чисто... как там... ал-ле-горический, пробивался через ощутимую и вполне настоящую, доносящуюся не пойми откуда, вонь крови и потрохов — и конских, и жучьих. Не зря первым делом, когда они втроём ввалились сюда, Син, не дослушав удивленный, чересчур удивленный возглас Коди, врезал тому по затылку. Тогда сил ещё хватило. И не настолько хотелось спать. Да что ж такое...

— Так чего скажешь-то? — после паузы спросил Син. — Что жуки при виде грозного тебя обосрались со страху? И что у тебя врождённый, как его, топографический кретинизм?

— Поклёп! — с новой силой завопил наконец Коди голосом оскорблённого праведника. — Всё так! То есть всё не так! Да и будь даже так, что с того?! Ни хера бы она всех не перебила!

— А вот это ты зря, — обиделся Син. — Половину мы положили. Вдвоём.

Хотя вклад Сина был меньше. Немножко. Настолько, что всерьёз он заколол, попав между пластинами на шее, всего одного перевертыша. Заколол, барахтаясь под неожиданно тяжелым, вдавливающим его в мостовую телом, наблюдая клыки, капающие слизью ему на лицо, прямо перед глазами; заколол, вопя от ужаса, злости и еще какого-то непривычного, неправильного чувства. И даже после того, как Син стряхнул с себя полумертвого хитинового, тот извивался и пытался доползти до врага ещё долго. Мог бы и со спины напасть, если бы Визл не перебила жуку хребет — или что у него на месте хребта.

— Я вообще хуею, как ты не слинял, ещё увидев поджидавших вас жуков! — прошипел Коди. Что-то в его шипении заставляло задуматься, насколько на самом деле Син попал в точку насчёт подставы. — И как не откинул копыта от страха, едва увидев, во что превращается Шиверс, ссыкло!

— Да я и сам хуею, если честно, — признался Син. Сил реагировать на именование ссыклом уже не было. Переведя взгляд на Визл, он успокоенно отметил, что девочка по-прежнему сидит на подстеленной им куртке Коди, заворожённо глядя на дрожащий свет, еле заметно покачиваясь из стороны в сторону. С виду почти обычная фестралка со слегка проглядывающими чертами пегаса — как когда-то раньше она была пегаской с чертами фестрала. Если бы не чуть отвисшая челюсть, нитка слюны в уголке рта и едва видная на дне глаз пустота, она казалась бы здоровой. Но не нормальной.

Вот если бы не длинная до ненормальности рука, выросшая на месте её ампутированной правой передней ноги, рука, которой она недавно крошила хитин, рука, которая теперь будто помимо воли владелицы нервно перебирала шестью пальцами, впиваясь когтями в плитки пола... Вот без неё Визл выглядела бы нормальной.

Совсем недавно он видел... Святая Искра, да что он видел? Все равно и половины не понял! Слишком быстро все происходило. Видно было, как из обрубка её ноги выросли, прорвав кожу, кости. Как их обвила нездорово зелёного цвета плоть. Как по плоти побежал, пузырясь, будто кипя, и тут же твердея, хитиновый покров, точно такой же, как у окруживших их перевертышей, только чуть светлее. И так сустав за суставом, мышца за мышцей, связка за связкой, за считанные секунды, которых сама фестралка будто и не заметила. Она просто сразу же, как только кончик последнего когтя наконец оформился, ухватила ближайшего жука за голову и сжала ладонь в кулак.

"И я все ж таки не слинял, — Син почему-то улыбнулся. — Не слинял, а ведь тут кто угодно обоссался бы. Я же ей... типа помог, да? Хотя бы немного, но помог. Шейм говорил мне её защитить... хотя при чем тут Шейм... И даже... А что "даже"? То, что наверху так тепло? Наверное. Почти наверняка всё дело в этом. Тепло, солнце, запах настоящей весны, как в книжках... Я ж её, весну, до того ни разу в жизни не видал..."

Тьфу! Бред какой! Фестрал хотел энергично помотать головой, отгоняя дурацкие мысли, но смог ей только вяло покачать. Ну да ладно, всё равно в башке чуток прояснилось. Как бы то ни было, он по-прежнему член группировки Шейма. И сам пересчитал бы зубы любому, посмевшему заикнуться о его, Сина, нежданной мягкотелости. А Визл... то есть Шиверс... Она всё-таки своя, как бы далеко ни улетела её слишком самостоятельная крыша.

К тому же девчонка она симпатичная. Была. В каждый визит в Нору Син искренне любовался её личиком и, чего уж скрывать, фигуркой в обтягивающем комбезе тоже. Благо как раз недавно подростковая угловатость у неё запоздало начала переходить в здоровую стройность. А когда Шиверс отощала до скелетоподобности, лишилась ноги и впридачу рехнулась, смотреть на нее стало... Син очень не хотел признавать, что смотреть было больно. Проще было сказать "неуютно". Неловкость, смешанная с отвращением и сожалением, вот какие чувства мог вызывать её нынешний облик. Как будто кто-то взял красивую картину из Кантерской галереи, изрезал и ободрал холст, а затем залил остатки дерьмом — на более утончённые метафоры мозгов сейчас не хватало.

Ему её жаль. Это просто жалость. Ну нельзя же всерьез заботиться о фестралке, способной либо устраивать кровавую баню — если ткнуть ей копытом на цель и вырубить свет, — либо с безмятежной улыбкой глядеть на свет включённый, поддакивая всему, что ей скажут?

Кстати о бане — о Искра, да Визл даже помыться без пинка и помощи не в состоянии! Ладно хоть подтереться ещё может, если ей раз двадцать напомнить слезть наконец с унитаза... Когда в унитазе вообще есть нужда, поскольку жрать она, если опять же пинками не загонять её в местную кухоньку и не запихивать еду прямо ей в рот по кусочку, тоже не жрет.

Водить её в ванную и мыть, как и кормить, приходилось как раз Сину. С того самого дня, как он, униженный и запуганный, привел фестралку к Шейму, его новой работой — хотя скорее наказанием, сильно уронившим его в глазах остальных, — стали сопровождение и обслуживание их новой убийцы во всём, что она не способна делать сама. Мытьё, кормление, обеспечение сна... С последним было труднее всего: Син тогда всю голову сломал, прежде чем придумал, как заставить Визл отвлечься от света, не переходя в боевой режим. Вспоминать, о чем болтали с ней Твист или Керн, было нелегко, он слышал-то их краем уха и в основном будучи уже основательно нетрезвым, но зато воспроизведение этих разговоров отвлекало фестралку, казалось, почти делало её живой — и вскоре она вырубалась.

Да, его статус очевидно упал. Переход из "серых плащей", почти что элиты, во всего лишь обслугу — пусть и крайне важную обслугу личного Шеймова киллера, — кого угодно ударил бы прямиком по самолюбию. Легко было бы, как всегда раньше, поддаться простым и понятным чувствам, гневу на Шейма и страха перед ним же, шпынять и гонять Визл, срывать злобу на безумной, неспособной ответить девочке... Или даже воспользоваться её беспомощностью по-другому, хотя эта мысль вызывала у Сина отвращение с самого начала — мало кому понравится трахать полутруп...

Хотя нет. Наверное, как раз Сину бы понравилось. Когда-то. До того, как стало... тепло. Или, может, он убедил бы себя, что ему нравится. Стало сложно вспомнить.

И что с ним такое творится?..

В любом случае, надо отвести Визл к Шейму, где бы он и ребята сейчас ни обретались — если уж, по словам Коди, на прежнем месте их нет. Она привыкла с ними жить. Вот только Син ещё немного отдохнет, прикинет, как понизу, не выходя наружу, пройти к точке назначения, найдёт фонарь... но сначала отдохнет. Немного. Совсем немного. Совсем...

— Син, ну развяжи, а? Син, зараза, развяжи уже, у меня ноги затекли и спина болит! Син, я застужусь на холодном полу, заболею и умру! Син! Си-и-ин...

Фестрал, уже было закативший глаза и откинувшийся на стену поудобнее, не выдержал:

— Да заткни ты хлебало уже! "Син" да "Син", твою налево! Уже третий десяток как Син! Надоело!

— О, вот как? — окрысился Коди. Попытки дотянуться клыками до верёвки он оставил и теперь сверлил Сина ненавидящим взглядом. — Типа тебе так надоело твое имя?

— Да! — рявкнул Син — или только хотел рявкнуть, вышло у него не очень. Просто чтобы заткнуть уже этого придурка. Мысль о том, чтобы встать, дойти до него и действительно врезать ещё разок по башке, вызывала только еще большую сонливость.

Потом очередной проблеск засыпающего сознания заставил осознать, что он только что сказал. И, поскольку поганец Коди стал подозрительно тих, задуматься над этим. Не в первый раз вообще-то задуматься. Глубоко задуматься. А задумываться глубоко Син не привык, точнее, долгими и тщательными тренировками отучил себя от этой вредной привычки.

Так что он даже вздрогнул, когда сквозь купол тяжелых мыслей и усталость помимо звука уже привычного скрежета когтей Визл по полу прорвался голос:

— Тебе действительно не нравится твое имя?

Поначалу Син не понял, чей это вообще голос. Слишком ровно, слишком вежливо, даже немного стеснительно, будто слышна врожденная интеллигентность... Вовсе не похоже на прежний воодушевленный, заразительно радостный тон, которым Коди врывался в разговоры приятелей и соратников по банде. Или на те истеричные вопли, которыми он только что пытался достучаться. Привычного Коди голос напоминал только... каким-то неуловимым то ли пришептыванием, то ли сипением. Или шипением? Вообще-то это повод всерьёз задуматься о том, почему он не обращал на это внимания раньше...

— По-настоящему не нравится? — продолжал Коди с незнакомым, сбивающим с толку выражением на лице. Он никогда раньше таким не был.

— Дружище, я же попросил заткнуть пасть, — устало произнес Син, откинувшись затылком на стену. Лучше смотреть на мерцание ламп. И не спать. Не спать. Не спать. Хотя так хочется...

— Не спи! — крикнул вдруг Коди. Словно прочитал мысли Сина. — Хотя бы просто говори со мной, но не засыпай! Что с твоим именем?

— Да отвянь ты, дурик, — вяло отмахнулся Син. Глаза слипались, и желание прикорнуть хоть на минутку стало совсем уж нестерпимым. Ничего, он просто немного отдохнёт, и тогда... — Не нравится и не нравится, всё. Я вообще сдуру это брякнул, да и всё тут, так сложно мозгой пошевелить? А ты, мать твою за ногу, докопался! По башке давно не огребал или ещё чего?

— Мне важен ответ, — просто ответил Коди тем же странным тоном. Слабые попытки уязвить будто пролетали мимо его ушей. — По результатам твоих слов я смогу сделать вывод о том, как тебе помочь.

— Чево-чево? — Син закашлялся. Наполовину притворно, наполовину натурально. — Ты у нас психотерапевтом заделался? А по виду и не скажешь. Не похож ты был на мозгоправа, когда бегал бить морды должникам. Скорее на мелкую шавку в стае таких же шавок.

Коди — да будь он проклят! — опять не обиделся. Даже прямое оскорбление, которое должно, обязано было попасть в цель, пролетело мимо.

— Почему бы и нет? — Он как-то умудрился пожать плечами — из-за веревок жест выглядел донельзя нелепо. — Быть психотерапевтом ничуть не хуже, чем быть бандитом. Или специалистом по безопасности каналов связи и шифровке данных, или тайным агентом — кем угодно. Понимаешь, Син?

Син понимал разве что то, что такой тип, как Коди, не должен иметь отношение к безопасности чего угодно, если только эту безопасность не требуется нарушить. Желательно в общественном месте, громко и с последствиями. Да и слова про "тайного агента", после которых недавние подозрения в обмане должны бы превратиться в уверенность, доходили до сознания как-то смутно — как сквозь вату.

— Ну, хрен с тобой, золотая рыбка, — фестрал хотел обречённо махнуть ногой, но смог только вяло её приподнять. Тяжело, диз бы побрал, тяжело... Это проклятая усталость после боя, точно. Сюда-то он ещё добежал на адреналине, а вот теперь подотпустило. — Поболтаем об именах. О твоём, например, а?

— Предпочту начать с твоего, — вежливо, но твёрдо возразил Коди. — У нас мало времени.

Да куда ж он так торопится? Как будто Син вот прямо сейчас сорвётся с места и галопом ускачет в даль светлую. Ему б хоть задницу от пола оторвать, а не скакать! Да к тому же нельзя оставлять Визл наедине с этим ублюдком. Мало ли что он ей наговорит... И вообще, куда делась его истерика? Дёргался, как сумасшедший, визжал, а теперь спокоен, как удав. Неясно это. Настораживающе.

— А что с моего? — Син упорно не опускал веки, хотя на них как будто давила тяжесть всех грехов этого мира. Диз, да он не просто устал, он вымотался напрочь. — Сином меня прозвал папаша. Настоял, хер старый, на таком поганом имечке. Мать хотела, чтоб меня звали, не поверишь, Даск. Имечко из рассказиков про светлое прошлое, святую, блядь, Искру и её или его второе пришествие. Был бы я, диз подери, Даск Глоу! Очень мне, этакому-то уроду, подходит, верно?

Фестрал ухмыльнулся во все желтые, кое-где подточенные кариесом и опасными играми с лазурью клыки. Будто желая доказать, что того, второго своего возможного имени он не достоин никак.

Коди на ухмылку не ответил.

— Зря ты так, — будто с упреком сказал он. — Хорошее имя.

— Ага, — Син качнул головой, обозначая кивок. Ох и надеялся он, что это покажется жестом превосходства и не раскроет всей степени его усталости. — Красивое. Мне бы в свое время подошло, когда я был симпатичным пятилетним фестральчиком. Когда я любил не бухло и наркоту, а мамочку, комиксы про крылатого героя во тьме Шедоу и дорогущие гематогенки с сахаром. Но папочка, козлина, упёрся. Твердил, что я один хрен пойду по его следам, и имя, подходящее какому-нибудь вшивому рогатику, мне не сдалось. Сам, между прочим, работал на Шейма, ну, еще на старика Шейма, как бишь его имя... И я туда же. Выходит, не соврал батя, паскуда? Я ж действительно буквально след в след за ним пошёл! И в "серые" выбился! И морды бил, и воровал, даже убивать приходилось... Хотя какое там "приходилось", я с готовностью убивал! Может, в первый-то раз и не хотел, аж поджилки тряслись от страха. Вот тебе первому признаюсь — я прямо там блеванул и ещё добрых полчаса выл над трупом, как будто меня режут. А потом второй, третий, там уж чуть полегче, а уже десятый — как по маслу.

Где-то, на самом краю сознания, он осознавал, что усталость куда лучше выдает то, как его понесло. Но эту мысль куда легче было отогнать сейчас, когда настолько хотелось на часик, на полчасика, на десять минут прикорнуть. А несло его чем дальше, тем больше, как плотину прорвало:

— Знаешь, мама хотела, чтоб я в пони выбился. Стал нормальным членом общества, в отличие от папашки. Но, ёб ее, чем она думала-то, когда под него ложилась, да ещё и без гондона? Уж точно не мозгами. Типичненько так: по юности шлялась в Нижний, текла с крутых и мужественных парней, читай — подонков, ошивающихся на улице Рей... И с одним таким, старше её самой лет на десять, заделала, не озадачиваясь вопросами заключения брака, дитятко. Меня, собственно. А когда размышлялка наконец вернулась из-под хвоста в черепушку, поздно уже было. И вот он я: Син Глоу, достойный наследничек Синистера Стара. С двенадцати лет "лазурь" от бати распродавал, между уроками в школе, конечно. И вот интересно мне: если б мамочка вовремя перебесилась, нашла нормального мужика в Верхнем, согласного принять ее с прицепом, свалила от папаши как можно дальше, чтоб даже Шейм не нашёл — получился бы из меня тот Даск Глоу, которого она воспитать мечтала? Как думаешь, а?

— Как интересно... — пробормотал Коди. — У тебя с самого начала был выбор... Ну, никогда не поздно...

— А? Какой выбор?

— Ты не знаешь древнеэквестрийского?

— Да ты обалдел, — опешил Син. Даже поднявшуюся было злость на себя за эту идиотскую болтовню смыло. М-да, сюрпризов всё больше и больше... Рассказать бы о них Шейму, и пусть тот уже думает, что делать с этим Коди. — Откуда мне его знать? Я Кантерский университет не кончал.

Да и Альвенский, честно сказать, тоже. И любой другой. Хорошо хоть из школы вышел не со справкой... Хотя как ему это помогло, если он все равно пошел в воры?

— Как бы попроще сказать... — Коди замялся. — "Син" на древнеэквестрийском — "грех".

— Ха! — Син горько рассмеялся. Мало того, что в голове все плывет и в глотке пересохло, так ещё и этот поганец издевается. — Очень мне подходит, правда? Прав ведь был папаша! Судьба!

— ...а "Даск" — "сумрак", — Коди хриплый, каркающий смех не смутил. — Оба имени немного мрачные, но второе уж точно получше, особенно в сочетании с фамилией. "Сумрачный свет" звучит всяко лучше, чем "сияние греха", не правда ли? И, что важно, совсем по-другому влияет на судьбу. Но ведь выбор есть всегда, правда? Ты всё еще держишься на грани, я уверен.

У Сина почему-то вдруг скрутило живот. Ох, нехорошо идёт разговор. Совсем нехорошо. Он это нутром чуял, буквально, но что-то никак не понимал, в чём дело. Ну, провёл ему Коди экскурс по значениям имён — и что с того?

— Так, — выдавил он, — поболтали и хва...

— Что бы ты сказал, — перебил Коди, — если бы знал, что твоя судьба и вправду могла — и может — сложиться иначе? Какое решение принял бы сам, зная, что в зависимости от выбора имени всё на самом деле могло пойти по-другому? Выбрал бы ты остаться Сином, фестралом с самого дна Нижнего, каким был всю жизнь, или захотел бы стать Даском? Что бы ты...

— Тихо! — громким полушёпотом рыкнул Син. — Ты её пугаешь!

Визл — хотя сейчас, скорее, полутруп Флай, — действительно забеспокоилась, жалобно забормотала что-то под нос. Когти на её "руке" сильнее вцепились в пол. Оттого, что Коди с каждым словом говорил всё громче и возбуждённее, уже почти брызгая слюной, вытаращив глаза на Сина, будто желая достучаться до него взглядом? Или она чувствовала то же, что Син?

— Прости, — Коди понизил голос. — Но всё же, что бы ты сказал?

— А есть смысл это обсуждать? — Син хмыкнул. Спать, ради Искры, как же хочется поспать... — Я — Син Глоу. Как ты там говорил — "сияние греха". Если грехи и вправду могли бы сиять, я б светился в темноте, как новогодняя гирлянда. Сними я сейчас плащ, выкинь сумку с воровскими примочками и ножами, отправься в Верхний и сдайся Страже, хотя скорее даже Департамемнту — один хрен буду Сином Глоу. Поздно меняться.

— Меняться никогда не поздно, — диз, этот поганец ещё и улыбается! Связанный, почти наверняка с сотрясением, а лыбится довольно, как ребёнок, которому подарили новую игрушку! — А если и поздно... Что бы ты выбрал для самого себя при рождении?

Идиотский вопрос, подумал было фестрал. А потом задумался чуть глубже, снова забыв, что это ему противопоказано.

И вправду, он же сам недавно говорил: что было бы, стань он Даском, а не Сином? Жил бы где-нибудь в Верхнем Альвене. А может, и в Кантер бы переехал. Или куда-нибудь на юг, в Соут или его окрестности. Кем бы он был? Кем мог бы стать Даск Глоу? Точно ли ему было бы лучше жить?

— Если честно, — сказал Син, — мне в детстве всегда нравилось рисовать. Я Шедоу перерисовывал. Ну, художник из меня всё равно вряд ли вышел бы, но... в общем... думаю, было бы неплохо попробовать быть Даском. Но только на время. Раз уж выбор есть, то чего б не выбрать оба варианта?

— Великолепно, — Коди снова улыбнулся. Как-то удовлетворённо, мечтательно даже. — Твист, развяжи меня.

О как, я успел-таки заснуть, подумал Син в первую очередь. До того, как нечто в углу подняло голову, сверкнув глазами из-под грязной белой гривы, потянулось, как бы разминая руки, и спросило таким знакомым голосом:

— А зачем? И так хорошо сидим.

Кажется, это должна быть ирония, отметил Син, пытаясь прихлопнуть на место отпавшую челюсть. Должна быть — но голос совершенно серьёзный. Нет, скорее... скорее пустой, лишённый каких-либо эмоций.

Этот голос, понял Син, точно такой же, как у Визл. То есть у Флай.

— Твист, пожалуйста, — с нажимом произнёс Коди. — Иначе он умрет.

"Я? Умру? Это с фига ль бы?.."

Потом сквозь сонливость и усталость наконец прорвалось:

— Блядь, оно живое?! К кому ты нас вообще притащил, проедятел?! В смысле "Твист"?! Каким местом это...

— Тихо, тихо. Ты его пугаешь.

Сина разобрало нервное хихиканье. Он давился смехом, кашлял, подвывал и хрипел, но никак не мог успокоиться. Диз бы побрал, какой же бред.

— Я умер, — пробулькал он кое-как, против воли провожая глазами длинную, очень длинную, ненормально длинную конечность "Твиста", потянувшуюся к Коди. Сам "Твист" даже с места не приподнялся — и понятное дело, в полный рост он бы никак сюда не влез, он и сидя-то царапал рогами потолок. — Умер и попал в ад. Тот паскудный жук на самом деле меня достал. По-любому.

Коготь "Твиста" одним взмахом располовинил узлы. После этого существо тут же вернулось в прежнюю позу — обхватило руками колени, уронив голову. Замерло так, что его нельзя было бы отличить от статуи или мумии. И бойней воняло, как теперь стало ясно, именно от него. Пожалуй, лучше пусть так и сидит... Смотреть на слишком знакомое лицо, ставшее... таким, укороченным вдвое, как если бы у него челюсти втянулись... нет, это перебор.

— Нет, друг мой, — Коди с трудом приподнялся с пола, в свою очередь разминая плечи и колени. — Это не ад. Но ты попадёшь туда очень скоро, если не сделаешь правильный выбор.

Дать бы ему по башке ещё раз, лениво подумал Син. Раз уж "Твист" без команды ни на что не способен, значит, безопасен... Но сил не было даже затылок от стены оторвать, не то что бить. Только глазами двигать и оставалось. И то с небольшой пользой — перед глазами поплыли темные пятна. Действительно, как будто он...

"...умрёт"?

— Именно так, — с сожалением сказал Коди. Син, закусив губу, заставил себя поднять взгляд — и увидел довольную клыкастую ухмылку. — Давай-ка, хорош зажимать рану, а то я её не залечу.

— Чего?..

— Конечность убрал, говорю! — прикрикнул Коди. Вот теперь он снова был похож на прежнего себя. — Чинить тебя буду, чтоб копыта не откинул! Что, мозги вместе с кровью вытекли или от Визл нашей Шиверс тупостью заразился?

Син, слишком обессиленный и слишком ошарашенный, чтобы протестовать, убрал ногу, которую последние полчаса прижимал к животу. Убрал с трудом — почему-то её пришлось словно отдирать от плаща. Опустил взгляд.

— Ох ты ж ёбаный ты нахуй, — только и сказал он.

— Именно ёбаный и именно нахуй, — подтвердил Коди. — Ты что, только сейчас дырку в пузе заметил? Ладно, не парься. Подлатаю тебя. Правда, в бункере будет сложно, но с батареечкой справлюсь. Ща, секунд...

Сначала Син только увидел, как ладонь новой руки Шиверс ребром врезается в пол между ними, кроша плитку и бетон под ней. И как Коди отшатывается, потрясённый. Только потом он услышал свист рассекаемого воздуха и треск, почувствовал боль там, где в тело впились осколки.

— Не трогай его, — прошипела фестралка. Теперь — несомненная Визл. Готовая убить в любой момент. Ее собственные когти царапали хитин на её же ладони. — Он — мой друг. Ты знаешь, скольких я убила? Ты знаешь, сколько умерло из-за меня? Я могла убить его. Но он — мой друг. Твист умер из-за меня. Фейт умер из-за меня. Торн умерла из-за меня. Мама умерла из-за меня. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Нена...

— Визл! Всё в норме! Он — свой!

Несколько секунд длилась долгая, томительная пауза.

— Ни хера он не свой, — бросила фестралка. Но руку все же убрала.

— Ух, грёбаный же свет, я думал, мне пиздец, — поделился заметно побледневший Коди, придвинувшись обратно. Коленки у него подрагивали. — Да, ты уж извини, что суюсь без анестезии, но сил не хватит, понимаешь... Так она у тебя не дохлая, что ли?

— Как видишь, недалеко от этого, — буркнул Син, поморщившись — только что обнаруженную рану вдруг защипало, хотя Коди ещё ничего не делал, только пялился. — Но иногда просыпается сама по себе, а не по пинку.

— Не, я не о том, — Коди легонько стукнул копытом по лбу. — У нее, типа, мозги на месте? Ран в голову не было? В правый висок, например?

Син молча кивнул. Рана зудела всё сильнее.

— А-а-абалдеть, — протянул Коди. С каждой секундой он становился всё более нездорово оживлённым. — Твист-то, как видишь, реальный полутруп. У него от коры мозга осталась дай Селестия половина, остальное сдохло, кислородное голодание, сам понимаешь. NA вырезали наглухо, без возможности восстановления. Но какого-то хрена он пару раз сбегал наружу и... не поверишь, просто стоял, глядя в небо. В первый раз я его поймал не сразу, искал два часа, и он превратился в эту хрень, я его даже не узнал поначалу...

— Погоди, погоди, — Син опять поморщился. Д-диз, как же болит-то! Почему раньше не болело? — Ладно, я поверю, что это Твист. Раз уж у Визл, — он кивнул в сторону фестралки, снова уставившей невидящий взгляд на лампы, — отросла эта бня вместо ноги. Но какое эн-а? Чё это за хрень?

— Узнаешь, узнаешь, — бормотал Коди, демонстрируя счастливую клыкастую улыбку от уха до уха. За рану он так и не принялся, только оглядывал её со всех сторон, едва не засовывая нос внутрь. — В общем, я понадеялся, что при виде Визл он оживёт, но нет. Они же даже друг друга не узнают! Так что, видимо, нам надо оживить Визл, полноценно оживить, не зря же я за ней следил, и тогда, может быть...

— Эй, эй, притормози, — Син выпрямился, как мог. — Кому "нам"? Что значит "следил"? И, может, сделаешь уже что-нибудь с моим брюхом, пока я не...

— А ты глянь на рану, — ласково сказал Коди.

Син глянул. Моргнул. Не помогло. Тогда он крепко зажмурился, затем всё же глянул снова. Опять не помогло. Под слипшейся от крови шерстью виднелся гладкий, давно заросший рубец.

— Ага, — просипел он. — Ты у нас маг, оказывается. И где рог?

— Ну, — Коди — хотя какой он к чёрту "Коди"! — вздохнул. Вроде бы даже с каким-то раскаянием. — Всё немного сложнее. Я не совсем маг. Я — перевёртыш. Ещё не совершенный, но всё-таки рангом повыше тех, которым приказал на вас напасть. Нет, если что, никакого Коди я не убивал, Коди — я и есть. Хоть и звали меня раньше по-другому.

— Знаешь, — фестрал глубоко вздохнул, — если б были ещё силы, я б сказал тебе, мой милый... всё, что думаю. А потом так вдарил, что ты бы уже не встал.

— Ну, последнее вряд ли, — возразил "Коди", опасливо отодвигаясь. — Нет, признаю, вмазал ты мне качественно, но пришёл в себя я быстро. И то — это потому, что я заигрался. Не думал, что ты с такой раной и в таком состоянии сообразишь, что я намеренно вас притащил. По-хорошему ты должен был бежать. Но... не срослось. И это не единственное, что у нас не срослось. Я, ну, извиняюсь.

Живот опять скрутило. Организм Сина раньше него самого понял, что сейчас ему скажут нечто очень нехорошее. Казалось бы, что может быть хуже, чем превращение Визл и Твиста в грёбаных монстров и принадлежность Коди к стройным рядам жуков, хотя он сейчас и не был хитиновым?.. Здоровый пессимизм подсказывал, что хуже может быть очень многое.

— В общем, — продолжал Коди, мелкими шажками отодвигаясь подальше от Сина, — такое дело, что насчет Шейма я тоже, мягко говоря, слукавил. Да, он и все, кто был в штаб-квартире, действительно в... другом месте, и место это несравнимо хуже Эквестрии...

В голове у Сина зазвенело. На сей раз — не от потери крови.

— ...но если говорить прямо — их убили, — Коди всем видом изображал раскаяние. — Отчасти мы в этом виноваты, из-за нас Аркан узнал, что Шейм знал, где Визл, и в результате... Но, клянусь, на самом деле мы планировали только заставить молчать самого Шейма, чтоб никто из компашки Абисса ни о чём не узнал, и мне правда жаль, я успел привязаться ко всем вам, я...

Лоб Сина с хрустом врезался в переносицу Коди. Что бы тот ни говорил о своих возможностях, сейчас он отлетел прямиком на пол. Разлепив веки, перевёртыш-"фестрал" ошарашенно уставился на фестрала настоящего, шмыгая носом и сглатывая кровь.

— Врать нехорошо, — поучительным тоном отметил Син, потирая лоб — похоже, тела у магов, да ещё и оборотней, и впрямь крепче обычных. Но откуда только взялись силы на этот бросок?.. — И, вообще-то, раз уж ты меня вылечил, я тебе нужен. Мог либо придержать херовые новости, либо быть честным с самого начала. Шейм и ребята — те ещё обмудки, но ты всё равно заслужил.

— С сабого дачала, — прогундосил Коди, осторожно поднимаясь на ноги, ощупывая нос, — я де был в тебе уверед. До теперь... блид... тьху... Вот зачеб ты это сделал?

— Я же сказал, врать нехорошо. Давай, лечись, ты умеешь.

— В общеб... — Коди поморщился, на мгновение по его лицу пробежал отрастающий на месте кожи и шерсти хитин, — и от удара не осталось ни следа. — Я хочу, чтобы ты присоединился к нам.

— Обалдеть ты прямолинейный! — восхитился Син. — А стать наместником Анмара случайно не хочешь?

— Не хочу, быть наместником Анмара — так себе занятие. А вот быть перевёртышем — очень даже, — Коди осклабился. Как же он быстро оправился от удара. — Ты сможешь. У тебя был выбор. Ты мог стать как Сином, так и Даском. Поверь, нашей королеве нужны разумные лейтенанты, раз уж она не может воспроизводить совершенные тела, как у него, — он кивнул на всё еще замершего, как камень, Твиста. — Но рано или поздно сможет. И мы обретём такие же.

— Вот это — совершенное тело? — фыркнул Син. — Вот этот полутруп?

— Он лишён самой важной части мозга и не может восстановиться. И с помощью я облажался, как видишь. Но вообще-то это тело — творение самого Войда. Идеальное творение. Минимум внутренних органов, максимальное сопряжение с магическим фоном, возможность выжить без головного и спинного мозгов вообще, оно, к дизовой матери, бессмертно! — Коди то и дело сбивался с речи, привычной ему, видимо, со старой жизни, на новую, привычную уже Сину. Его глаза сверкали всё безумнее. — Это — тело представителя высшего вида, тело, достойное Инсекта Сапиенс! Лишь мы достойны выжить! Только одни мы, понимаешь ты или нет?! Давай, включи башку и подумай мозгами! Ты можешь присоединиться к стороне, которая победит! Ты можешь переродиться, тать кем угодно, как ты хочешь! Ты...

— Звучишь так, как будто тебе промыли мозги, — сказал Син, отводя глаза. Смотреть на такого Коди он не мог. Тяжёлое дыхание, выпученные глаза, громкий, истеричный голос... — Может, попробуешь сам ими подумать?

Коди замер на полуслове.

— Да, — сказал он после короткой паузы. Сказал уже не так воодушевлённо. Даже немного грустно. — Мне промыли мозги. Она лично это сделала. И тебе тоже промоет, если ты согласишься. Но, друг мой, я осознаю, что мне промыли мозги, и я согласен на это.

— А если откажусь?

— Ну, — перевёртыш опять ухмыльнулся, пусть и печально, — я просто вытащу тебя отсюда куда-нибудь наверх. Я не убью тебя, я не врал, говоря, что привязался к вам всем. Но проблема в том, что в нынешнем конфликте есть две стороны. Выбрав нашу — ты станешь высшим существом. Выбрав другую — ты попадёшь в ад. По-настоящему. Даже если случится чудо, ты проживёшь жизнь и умрёшь своей смертью — ты всё равно попадёшь в ад. Он тебя сожрёт. Он сожрёт всех и каждого. Даже трупы. Даже кости. Даже давно истлевший прах. Ты чувствовал когда-нибудь самую горькую боль, самую дикую злобу, самый жестокий страх? В этом аду есть только это. Это и вечный холод.

Сина продрал мороз. По спине побежали мурашки. Даже если бы он всеми силами желал не поверить, он бы поверил — Коди не лжёт.

— Говоришь прямо как по тексту агиток времён Второй Драконьей, — нарочито лениво отмахнулся он. Стараясь не стучать зубами совсем уж откровенно. — И кстати, ты же говорил, что я могу быть кем угодно? Что насчёт третьего варианта?

Коди помолчал, опустив голову, и только когда Син уже собрался насмешливо выдать что-нибудь хлёсткое, ответил:

— Да, есть третий вариант. Есть третья сторона. Но, скажем так... Когда Хаос, Безумие и Холод сочетаются вместе, ад обычного Холода кажется раем, и этот ад будет при жизни Эквестрии. Он будет вечным. И, боюсь — мы все боимся! — Холод из него уже не извлечь. Обе стороны — и наша, и противная, — надеются, что он уничтожит сам себя. В конце концов, мы многие тысячелетия жили без Бога, зачем нам его же сломанная версия?

Син подумал. Совем немного.

— Значит, я не могу пойти к Шейму...

— Он мёртв. Все мертвы. Аркан их убил.

— Никогда не любил Департамент. Не могу просто слинять...

— Можешь, но...

— Да хватит, хватит, верю я тебе, не могу. Весь этот бардак заставил меня всерьёз задуматься о том, что вообще происходит. И даже если я приоединюь к вам, есть шанс, что выиграет эта "вторая сторона", а то и вовсе третья?

Коди с грустной улыбкой кивнул.

Син подумал еще немного. Запретив себе задумываться глубоко хотя бы на этот раз. Значит, ему предлагают целую новую жизнь. Интересно, каково было бы стать Даском Глоу по-настоящему, а не только во снах и в мечтах?

— Что ж, — тоскливо протянул он, — Визл, ты хочешь, чтоб мы вернули Твиста?

— Тви-и-ист, — отозвалась девочка, не отводя взгляда от лампочек. — Я скучаю. Твист. И Керн. Вернуть. Очень хочу.

— Паскуда ты, Коди, — только и сказал Син, протягивая вперед правое копыто. — Паскуднее некуда, хотя это и раньше было видно. И зачем я так к этой придурочной привязался?

— Придурочной, — повторила Визл и кивнула.

Коди, опять лыбясь во все клыки, ударил копытом по копыту Сина.

— Ты сделал правильный выбор. Ты не пожалеешь, Син, — сказал он. — Хотя нет... Скажу иначе. Ты не пожалеешь... Даск.