Мир Сио: Отдельные рассказы

Начало

Просто, играя в "Endless Space", задался вопросом: "А кто есть Первые?"

Мир материи — странное место для любого дитя мира магии, будь то божество-аликорн или не знающийся с чарами земнопони. Это странный мир, для которого неразрешимое противоречие есть норма: предвечный и неустойчивый, безразличный к смертному и дарящий ему абсолютную свободу, невообразимо гигантский и могущий преобразиться лишь силами одного квантового перехода, подчиняющийся нерушимым законам и насчитывающий несчетное число лазеек и противоречий в них. Именно тут, на одной из множества триллионов песчинок-планет и началась история народа "нерожденных". И это не удивительно. Ведь в мире материи тоже есть стихии, хотя, их там и нет. И одна из этих стихий — Жизнь: вечнонедовольная, вечноалчущая воля, готовая изменяться и изворачиваться ради того, чтобы достигнуть своих целей... и снова быть недовольной достигнутым. Любой эквестрийский ученый назвал бы ее Дисгармонией. Но это не она. Уж жители Земли это отлично знают. Как и знают то, что если загнать ее представителей в угол, то от них можно ждать всего чего угодно.

---

Небольшая светлая комнатка из стекла и металла, чье убранство состоит лишь из вытертого красного ковра, пары карликовых пальм в кадках и хрустальной люстры-"невидимки". Два человека нервно курят у стены-окна, поглядывая на то, как внизу под окном несколько фигур в костюмах биологической защиты грузят в кузов грузовика семь тел: четыре человеческих и три принадлежащих тетрам (гордости земных генетиков – полностью разумных родственников вертлявых продельфинов, ныне заселивших малопригодную для человека планету Аттика). Оба невольно морщатся каждый раз, когда рабочие неловко закидывают очередное тело в машину, заставляя безвольно колебаться руку или стебель хвоста своего груза.

— Не как с людьми, а как с собаками обращаются! — не выдерживает один из наблюдателей, — Сами, наверное, так на кладбище ехать не хотели бы!

— Какое кладбище, Дим? Крематорий, а пепел по ветру. Ты сам завещание читал, — у второго курильщика на душе отнюдь не легче, — Угробили мы их. Как пить дать, угробили.

— С другой стороны, — продолжает он, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу с причудливо отбитыми краями, — Какая у Джозефа жизнь после экспедиции к коням была, то и петля неплохой выбор. В инвалида превратился.

— Может быть, Ян, ты и прав. Навещал перед всем этим нашу троицу на Керченской базе, — другая рука наполняет пепельницу, — Я ни в тетрах, ни в дельфинах не разбираюсь, но когда хвостатый просто висит в воде и сквозь силу отвечает на вопросы... Думаю, это не от замечательного самочувствия. Особенно из них всех Тиси жалко — светлая голова. Да и жизнерадостности у нее за весь наш отдел было...

— Наверное, СГБшники сейчас так же своих вспоминают.., — тот, кого назвали Ян, снова затягивается сигаретой, — У каждого свои...

— И в прокуратуре сейчас кружок по Москаленко, должно быть, собрался, — пытается пошутить второй.

— Вот этот — единственный, кто свою судьбу заслужил. Казнокрад.., — в пепельницу летит недокуренная сигарета, — Настолько конченый, что  самоубийство тюрьме предпочел. Видимо, дружков боялся.

— Ладно, хватит соплей, — на свет появляется бутылка с прозрачной жидкостью и две стеклянных стопки, — Помянем, и нужно делом заниматься.

— Сегодня астрофизика осиротела, — две руки тянутся к наполненным прозрачным стаканчикам, — Жизнь продолжается, но без Джозефа это уже не та жизнь.

— Профессор Кротов, сообщение от перемещенных, как вы и просили, — руки останавливаются на полпути, когда в помещение входит миловидная молодая женщина. В ее руках покоится красного цвета жестка папка, в каковых евразийские бюрократы любят передавать начальству особенно важные документы.

— Что?.. — только и могут произнести двое мужчин.

— Только что из отдела мониторинга поступило дешифрованная запись нового сообщения из Эквестрии. Я сразу же принесла распечатку вам. Как вы и просили, — девушка остается невозмутимой.

— Спасибо, Катерина. Можешь отдыхать, — один из мужчин дрожащими руками забирает у девушки папку и извлекает из объятий обтянутого красным картона один единственный листок. Оба курильщика, забыв про сигареты и прозрачный напиток, жадно вчитываются в написанное на этом невзрачном листе бумаги.

"Секретно.

Только для внутреннего пользования сотрудниками Службы Глобальной Безопасности и Службы Дальнего Космопоиска.

 

Прибыли в расположение законсервированного базового лагеря 14:57 по местному времени. Тела прежние, включая тело аликорна проф. Сио. Самочувствие членов группы хорошее. Налажен контакт с эквестрийцами: в пределах базового лагеря обнаружена ранее знакомая пони Лира Хартстрингс, с ее слов, ожидавшая нашего возвращения. Признаков мародерства не обнаружено. После запланированного одночасового отдыха выдвигаемся в направлении поселения Понивиль для восстановления контакта с местными властями. Следующий сеанс связи через восемь часов местного времени.

Глава технической группы майор СГБ Волкова Ирина Игоревна."

— И, все-таки, у нас получилось, — двое людей оторвались от чтения документа уже в совершенно ином настроении.

— За новых эквестрийцев! За их счастье и успех нашей программы! За Космопоиск! — в воздух взлетают стекляшки с плещущейся в них прозрачной жидкостью, — И за наш горький урок — пусть миры магии навсегда останутся закрытой территорией для Земли! Такие превращения не стоят того – нам хватит места и в собственной вселенной.

---

Еще одна страница перевернулась для мира материи, начав Эру Экспансии, многими называемую Большим Приливом, выплеснувшую океаны Земли в жилах ее детей далеко за пределы родной планеты. И был это лишь первый этап — амбиций у человечества хватало, а руки жаждали все более и более масштабных проектов. Так что, через сотни тысячелетий ранее пустынный космос было уже не узнать: миллиарды заполненных жизнью миров и кипучая деятельность хрупкой, но не знающей покоя силы, сменили собой вечное безмолвие древних времен. Но такова логика развития материи. Она просто не может стоять на месте – все мимолетно, все должно меняться. Лишь сам предвечный факт бытия остается неизменным.

Еще одна страница перевернулась и для мира магии, проложив в бытие Эквестрии дорожку "нерожденным", ставших проклятием для одних, благословением для других и просто чудаковатыми соседями для большинства, внеся немного бардака и дисгармонии в жизнь эквестрийцев.

Но это уже совсем иные истории.

Охота

Безлунная тихая ночь: ни ветерка, ни звука, лишь припозднившийся кузнечик трещит где-то в траве, да звезды тусклым светом освещают Эквестрию. Но безмятежная картина обманчива.
В густой траве тихо крадется охотник. Он уже нашел свою жертву, и теперь мягкими шагами подбирается к ней все ближе и ближе, стараясь не спугнуть.
Среди жиденьких кустиков ничего не подозревающая пони наслаждается звездной ночью. Ей даже невдомек, что за ее спиной уже приготовилась зловещая тень.
На глаза охотника опускается серая пелена: <<Ноктовизор включен>>
Серая кобылка зажмуривается и поднимает мордочку к звездному свету. На личике пони играет счастливая улыбка.
Небольшое красное пятнышко танцует по мохнатой спинке жертвы.
Кобылка приподнимается. Довольно потягивается. И опускает мордочку к земле, пытаясь ухватить что-то зубами.
Сухо гремит выстрел. Исполненный мучительной боли вскрик оглашает ночь.

---

— Москаленко, еще соли! Я отучу этих хвостпинательниц в командировках бухать! — весь перемазанный в грязи аликорн с ноктовизором на морде протягивает самодельное ружье бело-голубому пегому пегасу, одетому в маскхалат и пробковый шлем, — Уже вторая командировка, а глаза заливаю еще наглее, чем в первую!
— Не отучишь. Они девушки молоденькие, а из культурных развлечений у тебя только клопинг и Зеленый Змий, — крылатый понь с видимым неудовольствием трамбует в оружие бумажный патрон, — Ты патроны-то экономь. Я "гремучую ртуть" не из воздуха достаю.
— Отучу, Ой-вэй, отучу. Все крупы засолю, но отучу! — аликорн лязгает затвором и зажигает на роге волшебный огонек, чтобы лучше рассмотреть оставленную убежавшей пони бутылку, — Вкалывать будут как негры на плантации. Я, лягать меня под ребра, для того их и создавал, а не в развлекушки развлекаться.
— Знаешь, не нравишься ты мне хвостатый. Ты после аликорнификации совсем в какую-то скотину превратился, — пегас щурится на аликорна, — Они, конечно, цветные лошади. Но и мы сейчас не люди с тетрами. Так что, прекратил бы ты над девками издеваться да деньги зря переводить. Дай им отдохнуть по-человечески.
— Цви, хватит уже шекели считать. Я еще минимум две пьяные задницы за ночь подстрелить собираюсь. Пошли, воин Аллаха! — аликорн закидывает оружие на спину и прислушивается, — Туда!
— Как знаешь. Лечить кобылицам крупы тебе, — пегас недовольно фыркает и пристраивается в фарватере аликорна, мощной грудью рассекающего заросли высокой травы.
Двое охотников скрываются в ночи. Вскоре тьму оглашает еще несколько выстрелов, вскриков подраненных пони и гневное: "Аааааа! Мои фланки! Сатрап крылорогий! Лучше бы ты нас не создавал!", сменяющееся звонкой пощечиной.

Дневник глупой пони или Первый выход Синешкурого Бедствия

В первоначальном варианте реплики разных персонажей были выделены цветом, но раз ресурс эту функцию не поддерживает, то вместо нее были введены буквенные обозначения перед каждой репликой: С — Синтета Хартстрингс, М — Эндлес Мелоди, Х — Хартплеер Лавнет, Th — Сио, А — Арси Харти.

Запись.

Местное время: 13:58, 23 сентября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 13:58, 23 сентября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Ура!!! Получилось, получилось! Теперь я — нерожденная! О, принцессы, я так счастлива! Я таксчастлива! Ятаксчастлива! Надо успокоиться, Синтета, надо успокоиться! Виииии!!! Я теперь буду вечно молодой! Выкуси, Костяная Пони! Бе-бе-бе!

М: О, Светила! Хартстрингс, захлопни сенорезку! И без тебя голова разваливается!

С: Ладно, ладно, я уже тихая как мышка. Совсем, совсем тихая. Итак, дорогой дневник, сегодня меня вынули из биокамеры, почистили шерстку и отнесли в мою с Мелоди комнату. Сио называет ее палатой. Но на больничную палату она совсем не похожа...

М: О, Ночь! Скорей бы тебя обратно в витовитр затолкали! У меня рог разламывается, а ты шумишь, как ученицы на Старлайт-Сквер! Выключи голосовой набор и печатай телекинезом!

<<Голосовой набор выключен>>

А это Эндлес Мелоди, моя соседка. Она самая настоящая ментатка из Старспайра. Говорят, что она похитила знания о магии обращения пони в Найтмер, сбежала из колдовской академии и теперь за ней охотятся Ночные Кошмары. Как по мне, так это пустая болтовня. Ну, разве можно поверить в какую-то там "тьму"? Это антинаучно. На самом деле, Мелоди стала "нерожденной", чтобы не стать невестой одного старого и противного фестрала. Мне это Страйпси по-секрету рассказала. Она все-все про всех знает. Только технология для превращения ментатов в "нерожденные" новая и неиспытанная, а потому у Мелоди от самого "рождения" рог болит. Сио говорит, что через пару дней это пройдет. Так что, Эндлес Мелоди сегодня очень злая. Я ее понимаю: когда в тот раз сама себя гаечным ключом по рогу ударила, чуть из копыт не выпрыгнула. Но, все равно, нельзя вести себя так гадко с другими пони!

Ой! За мной пришли. Сейчас ходить учить будут =:о)

.......

Запись.

Местное время: 6:23, 24 сентября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 6:23, 24 сентября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Проснулась. Сделала зарядку. Расчесала гриву. Сейчас скучаю, пока Мелоди не проснется. Засоня! А нет, проснулась. Сейчас будет! =:о)

<<Голосовой набор включен>>

С: С добрым утром, Мелоди!!!

М: И тебе вечер добрый, тихая клопальщица. Хартстрингс, ты даже не представляешь, какое это счастье мирно спать, а не задыхаться в постели каждый день! Похоже, это одно из тех исправлений, что обещал мне мэтр Сио. Видит Луна, предстоящее мне рабство стоит того, чтобы забыть об астме!

С: Рабство, рабство. У тебя только рабство на уме! А мне норм! Только манипулятор Сио со спины снял и не отдает.

М: Правильно сделал. Я вообще не понимаю того, как можно себя так уродовать.

С: Это был мой манипулятор! Я его сама выдумала! И собралааааааа!!! А он его у меня вырезал и забраааааааааааал! Хнык-хнык-хнык.

М: Хартстрингс, что ты убиваешься? Ты же известный инженер-маньяк! Считай, что это твоя возможность собрать какой-нибудь новый ужас и покалечить свое тело.

С: Хнык-хнык. Ты, правда, так думаешь?

М: Прав-кх!

Th: Доброе утро, дамы. И чего это мы так горячо обсуждаем? Уж не о своем ли лечащем докторе гадости сплетничаем?

С: Добрый день, доктор Сио!

М: Доброй ночи, мэтр Сио.

Th: И вам доброго того, что у вас там на часах. И, все-таки, чего это мои пациентки вместо здорового сна втихаря на планшетах пишут? Дай-ка, Синтета.

М: Хартстрингс, не надо!

Th: О!!! Мы даже про рабство надиктовали! Как интересно. Девочки вы мои, не льстите себе. Вас не рабская петля из сопливых романов, а самая натуральная кобылья общага ждет. Что, лично на мой взгляд, гораздо хуже. В общем, довыплакивайтесь в жилетку дневнику, прощайтесь со своей прежней веселой жизнью, и чтобы через два часа были у Блоссомвоттер на реабилитации. Я вам за делом расскажу о том, что вас, на самом деле, ожидает.

<<Голосовой набор выключен>>

<<Голосовой набор включен>>

М: Харстрингс, тебе голова только затем, чтобы в нее есть?! Ты зачем ему дневник отдала?!! Ты меня перед аликорном, понимаешь, перед АЛИКОРНОМ, неблагодарной дурой выставила!!!

С: Мелоди, чего ты завелась? По-моему, Сио понравилось.

М: Понравилось? Понравилось?! Угх!!! Наземница! Ни ума, ни интуиции!

<<Голосовой набор выключен>>

Вот, снова завелась. И что они на Старспайре, правда, все такие вредные?

.......

Запись.

Местное время: 18:16, 24 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 18:16, 24 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Здравствуй! Здравствуй, мой милый, мой хороший дневничок! Наконец-то я снова могу в тебя писать! Хммф-Уфф! Синтета, надо успокоиться! Надо успокоиться! Надоуспокоиться!!! Уфф-уфф-уф!

М: Хартстрингс, и после этого ты будешь мне рассказывать, что у тебя нет компьютерной зависимости? Хартплеейр, вот посмотри на это чудо: взрослая кобыла всего месяц без компьютера, а ведет себя хуже жеребенка, дорвавшегося до сластей.

Х: Мелоди, ты слишком строга к ней. Просто, Синтета — увлеченная пони. Пусть развлекается.

М: Если бы ее развлечения не вредили ни ей, ни окружающим, то я бы и слова не сказала, Хартплеер. Но, ведь, у Хартстрингс на уме только членовредительство и аварии. И, мне кажется, именно поэтому мэтр Сио приставил нас к ней.

С: Девочки, а меня, что, тут нет?! Или я не пони, что меня вот так вот обидно обсуждать можно?!!

Х: Синт, не бери в голову. Мелоди, просто, хочет тебе добра.

С: Харт, отпусти! Я не маленькая кобылка, чтобы меня обнимать! И я должна объяснить дневнику, почему меня так долго не было!

М: Да уж, великовозрастный жеребенок. Хартплеер, заобнимай пока что нашу маленькую Хартстрингс. И рот ей чем-нибудь заткни. А я объективно распишу в дневнике что, как и за что его владелицу наказали.

С: Умпф!.. Хпф!..

М: О, даже так?! Ну, тоже сойдет. Хартплеер, продолжай, кхм, нейтрализовывать, а я начну.

Итак, ровно луну и две ночи назад у моей соседки по комнате, Синтеты Хартстрингс, мэтр Сио отобрал право пользоваться любыми думающими устройствами. Сегодня срок наказания истек, и Синтета продемонстрировала мне и Хартплеер свою незрелую, инфантильную сущность, по возвращению с учебы включив компьютер раньше, чем удосужилась помыть копыта и снять шарф. Так за что же ее наказал мэтр Сио? О, это особый, невиданный мной за все семнадцать лет моей преподавательской деятельности, случай глупости, эгоизма и безответственности. Будучи избалованной приземной пони, чьим воспитанием, по всей видимости, занимались постольку-поскольку, Синтета уже на второй день новой жизни начала калечить свое новообретенное тело, пытаясь засунуть под кожу какой-то провод.

С: Это не... ммм... какой-то провод. Это.. ах... Харт, не останавливайся!.. это база синаптического переходника!

М: Ну, теперь мы знаем, что за пакость пыталась вживить в свое тело Хартстрингс. Хартплеер, оставь ты ее вымечко в покое! Дай и самой великовозрастной жеребенку делом заняться, а то рот у нее слишком свободен — старших перебивает. Вот так лучше. Итак, пока голова Синтеты занята хоть чем-то полезным, продолжу свой рассказ. За вышеозначенной предосудительной операцией Хартстрингс была поймана доктором Блоссомвотер и передана на суд мэтру Сио. Который отчитал несознательную пони и наказал ее трехдневным лишением сладостей и месячным лишением контакта с думающими машинами.

С: А еще он люцерну есть заставил!.. Ой! Харт, я совсем!..

М: Как удачно ты ее подвела, Хартплеер. Мой рассказ, как раз, закончился. Уберите потом за собой. И лично проследи, чтобы Хартстрингс помылась. А то она такая несобранная...

Х: Никаких проблем, Мелоди. Синт, пошли в ванную. Дошалим.

С: Умпф!.. Мелоди, ты подлая, мелочная!.. Хмф!..

М: Ох уж эти великовозрастные жеребята... Некоторые пони никогда не вырастают.

<<Голосовой набор выключен>>

 

.......

Запись.

Местное время: 19:21, 24 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 19:21, 24 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Здравствуй снова, мой милый, милый дневничок! Наконец-то я снова с тобой! Извини за долгую разлуку — меня наказали. Ну, ты знаешь — тебе про меня Эндлес Мелоди уже наврала. Ну... Эм... Вобщемвсеэтоправда! Уф! Но она все равно мелочная, подлая, мерзкая интриганка!

Х: Эй! Синт, Мелоди же чистую правду сказала!

М: Оставь ее. Пусть немного подуется.

С: Я не дуюсь! Я пылаю праведным гневом!

Х: Я бы тебе сказала, что у тебя, Синт, пылает... Ладно, когда закончишь с драмой, иди есть — у нас пирог с клубничным джемом и овсяные хлебцы.

С: Ухп-Уф! Дорогой мой дневничок, то, что я все эти дни разлуки записывала на бумаге, я перенесу в тебя позже. Если у меня рог не сотрется. А сейчас я расскажу о том, как я теперь живу. Реабилитацию мы с Эндлес Мелоди закончили пять четырехночий назад и теперь учимся на выравнивающих курсах. Ну, то есть, осваиваем то, чем наука нерожденных отличается от нашей родной науки. Сложнее всего освоиться со временем: его счет основан на запутанной системе с шестерками, дюжинами и тридцатками, а все остальные меры считаются десятками. Вот и попробуй тут те же километры-в-час в метры-в-секунду перевести. Я уж не говорю про месяцы, в которых, вообще, число дней неравное! Мне еще полгода этого кошмара осталось: нужно научиться считать глупости истинной, а истину — глупостями. А еще освоиться с документацией... Ну, хватит о грустном! Теперь мы живем вместе с Хартплеер Лавнет в одной комнате. Сейчас все переезжают в новый мир, так что нами заниматься некогда — вот нас к ней и подселили. Чтобы было кому про жизнь нерожденных объяснить. Хартплеер — перевертыш. Никогда не думала, что перевертыши могут быть такими умными, приятными, отзывчивыми кобылками. Хартплеер именно такая. А еще она, в отличие от нас, настоящая нерожденная. И, если быть честной, на перевертыша она не похожа...

Х: А на кого я похожа? Клыки есть, крылья есть, дырки в ногах есть, облик менять и чувства других есть умею. Кто я, Синт?

С: Харт, ну, не знаю... Перевертыши они мерзкие, с мушиними глазами и большими клыками. Они из пони всю любовь без остатка высасывают. А еще перевертыши ростом с пони, а ты высокая как аликорн. Вот!

Х: Ну, спасибо тебе на добром слове. Буду знать, что я мерзкая дылда. А еще, Синт, я ваши эмоции и так постоянно ем. Просто, выесть пони до бесчувствия... Ну, я не знаю, в меня столько не влезет. Если только в зачарованный камень или эмоциоморфный гель откушенное сбрасывать...

С: Ладно, ладно, Харт, ты перевертыш. Ну вот, мой дорогой дневник, мои соседки по комнате теперь перевертыш и ментатка... У меня даже в академии таких интересных соседей по общежитию не было! У-иии!

Х: А кто у тебя в соседях был, Синт?

С: Ну, первый год я жила вместе с Лавандой. Потом Лаванда ушла на чародейскую механику, и ко мне подселили Айслайм. Потом Айс перестала дуться на дядю и переехала из общежития в его особняк. Я полгода жила одна. А потом у меня поселилась Чейнлайтинг и прожила со мной два года, пока ее не забрали в Клаудсдейл...

Х: Она, что, пегаска? Я думала, что в Королевском учатся только единороги.

С: Да нет, конечно! Она же так и называется: Эквестрийская Королевская Чародейская и Политехническая Академия. У нас студенты всех понитипов были! Ну, просто... кхм... нехорошо так говорить... Ну... в общем... Чейн немного того... настоящая пегаская — в голове один ветер, а вот крылья такие, что заклинания обгоняют! Ее в Вандерболты взяли. Ну, знаешь, Чейнлайтинг Дастклауд — самая быстрая летунья Дня и Ночи!

Х: А, эта Чейнлайтинг... За нее все Дастармор Вилк болеет. По-моему, просто сеноголовая дура.

С: Ну, Чейн она такая. Если бы не спорт, то ее бы отчислили... Кстати, а кто такой Дастармор?

Х: Синт, забудь. Это пегас не нашего полета. Лучше расскажи, кого тебе потом подселили?

С: Ну...

Х: Ну?

С: Ну... Э-км, потом со мной поселили Мэджик Бимс.

Х: Что за имя такое? Она вообще кто? Земнопони? Единорог? Единорожистая земнопони?

С: Ну... Вообще-то... это ОН. Мэджик Бимс земнопони. Мы вместе с ним с первого курса учились...

Х: Ну, и как у него бобы? Волшебные? Давай, рассказывай! И во всех подробностях! Как ты его? Сразу новоселье справили? Или сначала помордочкотыкались? Он тебя за ухо или за загривок? С чехольчиком или под вымечко?

С: Харт!

М: Хартстрингс, успокойся! И ты, Хартплеер, тоже!

С: Но... как же... Мэджик мой лучший друг... и я даже никогда не думала...

М: Синтета, Харплеер — перевертыш. У нее на уме, в первую очередь, любовь и мокрое веселье. А ты, Хартплеер, разве, не видишь, что у Синтеты еще ни разу не было жеребца?

Х: Прости, Синт. Прости, Мелоди. Я как-то завелась... Извините.

С: Все это враки! У меня был жеребец! Я даже петлю в доказательство показать могу!

М: Ой, был ли, Хартстрингс? Давай-ка припомним. Молодой и красивый пегас сам нашел тебя, сказал много возвышенных слов и пообещал вечную любовь, ты растаяла и отвела перед ним хвост. А после того, как он с тебя слез, из облаков вылетели его дружки и поздравили с выигранным спором и еще одной обманутой заучкой. И на прощание тебе остались лишь обида, да чехолчик с его семенем. Ведь так?

С: Мелоди, откуда ты знаешь?!. Кто тебе сказал?!. Я... Нет, не верю! Ну, не мог же Шарпджоук специально в Подлунное королевство слетать разболтать?..

М: Хартстрингс, Хартстрингс, какая же ты еще маленькая. Я, ведь, учитель из Старспайра. Фестралы хоть и ночные, но пегасы. Знаешь, сколько у меня таких историй за год бывает? Но не переживай: есть жеребцы-идиоты и есть настоящие жеребцы — раз тебя нашел первый, то обязательно найдет и второй. Каждую кобылку ждет ее счастье. Просто, не надо терять надежду и веру в свою звезду.

С: Правда? Ты так думаешь?

Х: А я бы на вашем месте на это не рассчитывала.

С: Харт?

М: Хартплеер, объяснись?

Х: А чего тут объяснять? Скоро мы переедем в наш собственный мир, а там из жеребцов только нерожденные. Наши же стволоносы уже обнаглели вконец: три-пять кобылок в табунок и баста. Иногда еще на стороне хвост понравившейся поняшке задерут, и все — терпи до весны. Гнилое сено, девочки, даже мне придется скоро круглой шаловливкой стать! Раньше-то я с эквестрийскими жеребцами хвостик задирала, а теперь все, кончились мои вкусные выходные.

М: Почему же тогда, Хартплеер, все кобылицы-нерожденные, с кем я разговаривала, с нетерпением ждут переезда?

Х: Потому, что они на жеребят надеются. Мне же жеребость не светит — слишком молодая. Про вас я, вообще, молчу – у нулевых с генетикой всегда все плохо. И, по секрету, девочки, на маленьких нам ближайшие лет сто лучше даже не рассчитывать — рогатых много не нужно, так что жеребят нашей сестре Создатель делает редко. А на забор материала и яйцеклеток внимания не обращайте — он единорогов и перевертышей приглашает только, чтобы мы себя совсем уж потерянными не чувствовали. Ладно, девочки, забейте! Будем тремя дружными шаловливками, и хвост с ним со всем! Авось, и для нас жеребец когда-нибудь найдется. Давайте есть пойдем!

М: Пожалуй, единственное дельное предложение за сегодня. Поддерживаю. Хартстрингс?

С: Я тоже с вами! Только дневник выключу! Все без меня не съедайте — я мигом!

<<Голосовой набор выключен>>

Ну и не нужен мне жеребец! Всегда шаловливкой была и сейчас буду! И я не заучка! Я целеустремленная пони. Интересно, а я теперь, правда, бесплодна? Если я сейчас Тандерхуфу без чехольчика предложу, он меня не отошьет? Нужно будет завтра попробовать. До Кантерлота ведь совсем чуть-чуть. Дорогой дневник, пожелай мне удачи, завтра я стану настоящей кобылицей.

.......

Запись.

Местное время: 23:37, 25 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 23:37, 25 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Здравствуй, мой дорогой дневник. Ты один меня понимаешь, скажи: почему все мои старые друзья говорят, что я — глупая, глупая пони?

Сегодня после занятий я ускакала на поезде в Кантерлот навестить Тандерхуфа и наконец-то стать настоящей кобылицей. Но Тандер и Пи меня только глупым жеребенком назвали и чай с кексами пить усадили. Почему Тандер на Пи и Флоре женился, а меня даже разик покрыть отказывается? Мне, ведь, много не надо — просто стать взрослой кобылкой. Что я делаю не так?

Кексы, кстати, Пи очень вкусные напекла. А еще Пи и Тандер за меня очень радовались. Они, как и мама с папой, говорили, что я наконец-то правильный выбор в жизни сделала. Кстати, что они имели ввиду, когда сказали, что "твой, Синтета, жеребец это твоя работа"? Да нет, то, что они меня зашибленной пегасом чудачкой считают, я знаю. Но как это: мой жеребец — моя работа?

Дневничок, мне уже нужно с тобой прощаться — Хартплеер ворчит, что я ей даже сквозь магию спать мешаю. До завтра.

.......

Запись.

Местное время: 18:20, 26 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 18:20, 26 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Здравствуй, мой дорогой дневник. Сегодня был отличный день — я наконец-то поняла отношения хаотической магии! Там оказалось все просто, только нужно перестать думать о ней как о классической магии. Хаос, как я поняла, действует по принципу количественно-качественного, а не качественно-качественного перехода. Ну, то есть в хаосе не надо менять структуру магии, а достаточно накачать в заклинание нужное до порогового перехода количество спаркл, чтобы оно само изменилось. С принципами изменения я, правда, еще не совсем разобралась... Но, кажется, они вполне упорядочены, а не как принято считать. Мэлтинспелл тоже так говорит. Она обещала завтра специально для меня разъяснить эту тему.

Х: ((Неразборчиво)) Девочки, я пришла! Подумайте о чем-нибудь хорошем, а то мне совсем паршиво.

С: Харт, что с тобой?!

М: Харплеер, что случилось? Тебе нужен врач?

Х: Никаких врачей! Просто, немного каких-нибудь хороших, теплых эмоций. Пх! Кх! Синт, я же не резиновая! И отпусти меня — ты мне крылья помнешь!

М: Синтета, отпусти Хартплеер. С нее достаточно обнимашек. Хартплеер, что случилось?

Х: Уффффф-упф! Девочки, спасибо вам. Мне уже гораздо лучше. Со мной ничего такого не произошло. Просто, работа... Я сейчас помоюсь, и все расскажу! Синт, я снова твой шампунь возьму?

С: Ой, да бери. Он, все равно, Мелоди.

М: Какая щедрость, Хартстрингс. Взбей пока подушки и принеси плед для Хартплеер, а я поставлю чай и приготовлю что-нибудь вкусного.

С: Мелоди, ты думаешь, Харт заболела?

М: Нет, не думаю. Но у нее что-то стряслось. Ей сейчас нужны тепло и уют. Так что, галопом к подушкам! И плед не забудь!

С: Уже скачу!

С: Пффыфы?

М: Что такое, Хартстрингс?

С: Пфыфы, фыфы?

М: Ох, глупая же ты пони... Синтета, выплюнь одеяло изо рта и скажи по-понячьи.

С: Тьфу! Мелоди, одеяло нужно? У нас целых три есть!

((Неидентифицированный звук удара копыта по мягкому предмету.))

С: Мелоди?

М: Хартстрингс, верни одеяло обратно на кровать.

С: Пфы свыфыф.

М: За что же мне ты такая?.. Хартстрингс, выплюни одеяло изо рта. Возьми его телекинезом. И отнеси на кровать.

С: Мне так неудобно!

М: А спать под обслюнявленным одеялом удобно?

С: ((Неразборчиво))

Х: Девочки, а вот и я! Вы не против, что я все полотенца на себя накрутила? А то у фена кто-то провод отрезал.

С: Упс! Моя ошибка. Утром гриву подравнивала...

М: Хартстрингс!

Х: Ну, Синт, ты и даешь!..

С: Я все починю! Завтра уже шерстку сушить будете!

М: Хартплеер, приляг на пуфик. Вот, выпей чаю...

Х: Мелоди! Синт! Ну, что вы прям как... я даже не знаю, как кто. Я же сказала, со мной все нормально! Просто, переволновалась. Сейчас все расскажу. И, Мелоди, зря ты персиковое варенье открыла...

М: Ешь, не ворчи. Еще купим.

Х: Ну, все начиналось как обычный день. Я помогаю Сэндиспелл: показатели энчантодетекторов там снимаю, свою магию в ее заклинания отдаю, мишени в энчантоиндукторах заменяю, кофе приношу и тому подобная лабораторная рутина. И тут в двенадцатом часу к нам в чародейскую лабораторию заходит Создатель вместе с доктором Ацид и двумя какими-то незнакомыми единорожками из эквестрийских, и просит кого-нибудь с рогом в помощники. Наставница сказала мне идти вместе с Создателем.

С: Харт, это что-то плохое?

Х: Нет, с чего ты взяла? Синтета, Сио периодически кого-нибудь из других служб на время забирает. Обычно это значит, что он хочет пробы взять или по медицинской части осмотреть. Бывает, что уши скипидаром с глазу на глаз мажет, чтобы другие разноса не видели, или ему для работы какой-нибудь нестандартный прибор сделать нужно или что-то починить. В том, что Создатель тебя с собой забирает, нет ничего необычного.

С: Поняла. А что потом, Харт?

Х: А потом мы зашли за парой военных, я их практически не знаю, и направились к склепу. Там уже стояла облачная повозка с транспортными контейнерами, колесница кантерлотской стражи и какой-то противный единорог из эквестрийских с парой солнечных гвардейцев. Он начал орать на Создателя — что-то там про памятники архитектуры, наследие потомкам и не имеем права. Создатель его приструнил: сказал, что это наше захоронение и, если единорог того желает, иск на какое-то там движение в защиту нравственности сразу же пойдет не в Королевский Суд, а на разбор судом аликорнов. Однорог растерялся, а мы прошли к склепу. Он там потом еще немного покричал у входа насчет морали и падения нравов, но больше нам не мешал.

С: Харт, а как этот единорог выглядел?

Х: Хм, среднего возраста, пузатенький, шерстка соломенная, грива и хвост почти такие же, холеные, кьютимарка в виде головы единорога с двумя лицами. Одет был в модный серый костюм и идиотские очки невидимой оправы. Еще у него в петлице сувенирный флаг Сестер был и левое ухо под серьгу проколото, но краской замазано. У меня у самой левое ушко постоянно чесалось — так он об этом проколе волновался. Синт, это какая-то важная шишка?

С: Да не, это Милоний. Пустышка он, а не жеребец. Да он, вообще, не жеребец — из ствололюбов. Он раньше в городском совете Мэйнхэттена состоял, и все время на шаловливок и других ствололюбов нападал. Он моей мастерской пикет устраивал потому, что я не замужем! Потом его с другим жеребцом кто-то из журналисток сфотографировал, а он ее побил и даже извиняться не стал! Ну, Милония после этого из совета выперли, и я больше о нем не слышала. Интересно, а в склепе где он шаловливок нашел?

М: Хартстрингс, если я правильно поняла то, о ком ты ведешь речь, ему не шаловливки нужны. Такой сорт пони хотят только денег и славы. Этот Милоний, похоже, решил устроить большой скандал прямо в солнечной столице, и на нем прославиться. Мэтр Сио поступил совершенно правильно: суд аликорнов это почти закрытый трибунал, а потому ни славы, ни внимания, а только суровое наказание принес бы он этому проходимцу.

Х: Нет, ну бывают же гадкие пони! А еще нас бессовестными обзывают!

М: Ни разу такого не слышала. На моей памяти нерожденных называли мутантами, разбойниками и проходимцами, но никогда не винили именно в душевных недостатках. Что произошло дальше, Хартплеер?

Х: Дальше Создатель оставил военных у входа, а мы вошли в склеп. Я давно там не была, с самого жеребячества. Сначала мы остановились у мемориальной доски и немного постояли — Создатель какое-то время ее читал. Потом пошли вглубь, пока не дошли до первой ячейки. Там стоит статуя красивого пегаса. Под ней саркофаг. Я, когда нас водила в склеп учитель Лилия, не обращала внимания. Не думала, что там лежит. Создатель телекинезом снял крышку со статуей, а там — кости... Сфк...

М: Хартплеер, все хорошо, не плачь. В могилах всегда лежат чьи-то кости. Для этого их и делают, чтобы пони после смерти не чувствовали себя брошенными.

Х: Фск!.. Мелоди, ты не понимаешь... шмыг... Эти кости... Это ведь тот пегас со статуи... Мы с девочками раньше заглядывались на нее, обсуждали, фантазировали... А он там лежал... неживой...

М: Тише, тише, девочка моя.

Х: Спасибо вам, девочки. Вы мне столько отдаете... Я вас не объем?

С: Еруда, Харт. Я даже не заметила.

М: Ну, что ты, Хартплеер. Продолжай.

Х: Создатель осмотрел кости, а потом сказал единорожкам: "Приступайте". А мне велел следить за показателями энчантодетектора. Я следила.

М: И?..

Х: Показания были необычные. Я таких раньше не видела.

М: И?..

Х: И появился этот самый пегас. Вернее, призрак. Создатель с ним разговаривал, называл Блю. Потом подозвал меня...

М: И?..

Х: Нууу... я подошла. Поздоровалась. Чуть лужу под себя не сделала...

М: И?..

Х: Этого пегаса зовут Файрбед Раг, а прозвище Блю. Девочки, я знаю, что имя звучит очень по-кобыльи, но такого мужественного жеребца редко когда встретишь. Он, хоть и призрак, но под его крылом себя такой защищенной, такой приятно-слабой чувствуешь! Еще он удивлялся тому, что я — перевертыш.

М: И?..

Х: Создатель уговорил его вернуться к жизни. Вернее, Сио предложил, а Блю согласился. Потом Создатель доставал кости из саркофага и укладывал в стазис-контейнер, а я разговаривала с Файербед. Он рассказал о себе, своей жизни и посмертии и о том, что ему на Небесных Лугах ужасно надоело, так как ни Костяная Пони, ни Дневная Охотница, ни Лорен не одобряют выход душ умерших пони за пределы безопасных царств. Кстати, оказывается, Создатель задумывал Блю как кобылку, но допустил ошибку, и он родился жеребцом. Теперь такие ошибки исключены, но Файербед получил кобылье имя и страсть как любит жеребят. Правда, раздолбай он еще тот — сразу видно настоящего пегаса.

С: Харт запала! Тили-тили-тесто, жених и невеста!

М: Хартстрингс, Хартстрингс, иногда я отказываюсь верить своим глазам: передо мной взрослая кобылица, дипломированный маготехник, а вот ведет себя эта единорожка как глупый расшалившийся жеребенок.

Х: Ой, Мелоди, не будь такой серьезной — я совершенно не обижаюсь. На самом деле, это очень хорошо, что у Синт яичники не вызрели.

С: Эй, эй, эй! Харт, на что это ты намекаешь?! Я взрослая пони! Я, может быть, с половиной Мэйнхеттена перешалила! И, вообще, чего это вы переглядываетесь?! Над чем это вы смеетесь?!!

((Двуголосый смех пони женского пола. Вербализация не идентифицируется.))

Х: Ха-х-сквирк!.. Синт, забей. Скви! Ты такая потешная, когда дуешься. Скви-рки!..

С: Харт, я требую объяснений! Ты, что, считаешь меня недостаточно взрослой для себя?!

М: Хартстрингс, Хартплеер сказала, что ты ведешь себя как маленькая. И я с ней полностью согласна. Твое же тело вполне зрело и очень соблазнительно даже для меня.

С: Серьезно?

М: Абсолютно.

Х: Серьезно, серьезно, Синт. Если не веришь, давай в сушилке уединимся или прямо тут вместе с Мелоди пошалим.

М: Я — пас. Девочки, развлекайтесь без меня. Все жилище в вашем полном распоряжении. А я пока пройдусь, подышу свежим воздухом. И выключу дневник Синтеты.

Х: Синт, серьезно? Он нас все время записывал? Мелоди, пока не вырубай! Так, железка, сегодня пони Хартплеер Лавнет поняла, насколько хрупка ее жизнь и жизни дорогих ее сердцу друзей, а также то, что нужно, если понадобиться, камень носом рыть, но друзей из беды вытаскивать. Как Создатель, который я-не-знаю-сколько лет на это потратил, но создал технику для оживления своих друзей.

С: Харт, ты наговорилась? За тобой еще доказать мне, что я — зрелая и привлекательная кобылка. Пиииии!.. Харт, не сразу же так! Я же сейчас описаюсь!

Х: Мелоди, ты с нами?! А то у нашей маленькой скоропоньки уже вот-вот!.. Ммф! Сейчас еще пару раз кнопку Синт...

М: Нет уж, девочки, я лучше на свежем воздухе прогуляюсь. И, Хартплеер, отпусти пока Хартстрингс в туалет. После трех стаканов чая она, и правда, описаться может.

<<Голосовой набор выключен>>

Действительно, два больших жеребенка. Синтета наивна и обидчива как маленькая кобылка, а у Хартплеер гормоны играют словно у подростка. Придется мне за этими двумя непутевыми поняшками присматривать. А то без совета кого-то взрослого они, того и глядишь, в беду попадут.

В целом же, сегодняшний урок был полезен как Хартплеер, осознавшей хрупкость понячьей жизни и ценность минут с близкими, так и для меня, окончательно понявшей всю незрелость моей изменчивой соседки по комнате. Это, ведь, надо было перепутать родительские чувства, испытываемые мэтром Сио к его почившим творениям, с дружескими узами!

.......

Запись.

Местное время: 18:32, 27 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 18:32, 27 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Мелоди лазила в мой дневник! =>:о8

Мерзкая деспотичная тиранша! Наверняка, она так же и раньше делала. Да, точно! Наверное, подсматривала в чужих дневниках, и за это ее со Старспайра и выгнали!

Все, я с ней больше не разговариваю!

.......

Запись.

Местное время: 19:12, 27 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 19:12, 27 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Синт, ты хоть свой планшет запароль, а то его даже я "взломала". А на Мелоди ты напрасно дуешься — ты же сама ей свой дневник читать даешь! Ну, она пометки и делает там, где мы с тобой косячим. Не обижайся на нее.

Кстати, Синт, ты почему сегодня утром шоколад не тронула? Чтобы завтра от него только фантик остался! Нет, реально, я вчера с вас столько отгрызла, что тебе срочно нужно какие-то хорошие эмоции испытать. Так что, ешь — я еще коробку конфет для вас с Мелоди притащила, на столе лежит =:о)

.......

Запись.

Местное время: 19:43, 28 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 19:43, 28 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

C: Здравствуй, мой дорогой дневник. Сегодня меня сильно отругали и на два дня лишили сахара.

Х: Какой сахар, Синт? Ты чуть мордочки не лишилась!

С: Ничего подобного, Харт! Тебя там вообще не было! Я всего лишь смазку в подъемном механизме понюхала.

Х: Ты бы еще ее на зуб попробовала! Мелоди, а ты почему молчишь?! Скажи уже что-нибудь этому великовозрастному жеребенку!

М: Хартплеер, я уже сказала Хартстрингс наедине все, что ей требовалось услышать. Понять или не понять сказанное, теперь зависит только от нее самой.

Х: Кссрк! Мелоди! Ей сейчас всыпать так нужно, чтобы уши до весны поднять не смела!

С: Харт, а что значит: "Хартстрингс смотрит на технику безопасности, как правоверный мусульманин на свинью"?

Х: Что?!

М: И кого ты наказывать собралась, Хартплеер? Просто, дай этому жеребенку провести день наедине со своими мыслями. К вечеру она уже все поймет. Поверь мне.

С: Харт, а все-таки, что это значит?

Х: По-моему, это и так очевидно — суешь нос туда, где его тебе отдавит!

С: Да нет, это-то я поняла. А кто такой мусульманин и при чем тут свинья?

Х: Понятия не имею. Тебе кто, вообще, такое сказал?

С: Пегаска по имени Ирия.

((Неидентифицированный звук удара копыта по мягкому предмету. Стон пони женского пола.))

Х: Ради всего съестного, еще и Ирия!.. Синт, ты решила совсем мою репутацию уничтожить?!

С: Харт, чего ты? Ну, сделала я глупость — меня наказали. Тебе-то чего переживать?

Х: Синт, ты не понимаешь! Мне всего двадцать четыре года. По нашим меркам, я — никто. Жеребенок вчерашний, дурочка без опыта, ничего не умеющая подносильщица кофе... Я так радовалась, когда мне доверили за вами двумя присматривать... А ты, Синтета, меня так подставила! Прямо перед Ирией...

С: А кто это Ирия? Может не все так плохо?

Х: А куда уж хуже, Синт? Если только тебя поймал бы Создатель или Иррина, то да: мне вообще пегасец бы был — год бы пришлось от других пони прятаться. А так все нормально! Всего лишь Ирия Вилк! Ну, подумаешь, пони из основателей мою подопечную, облизывающую опасный механизм, застукала! Сквирк!..

С: Оууу... шмыг...

((Неидентифицированные звуки, издаваемые двумя пони женского пола. Вербализация не идентифицируется.))

М: Хартплеер, Синтета, достаточно рыдать. Хартплеер за эту выходку Хартстрингс ничего не будет. Я уже говорила по этому поводу с мэтрессой Ирией и мэтром Сио.

Х: Скри-шмыг!.. П-правда?

С: Шмыг-шмыг!.. Правда?

М: Правда. Достанется только тебе, Хартстрингс.

С: Ну, это ерунда. А кто такой мусульманин и почему он смотрит на свинью?

((Неидентифицированный звук удара копыта по мягкому предмету.))

М: Побереги лоб, Хартплеер. Тебе еще долго рядом с Синтетой жить.

Х: Упф-уф-квирк! Я спокойная, уравновешенная пони. Я не буду бить Синтету Хартстрингс полотенцем по ушам. Хмммммпф-уфскркс!

М: Стало легче? Тогда отвечай нашей великовозрастной жеребенку, а то она тебя в покое не оставит.

Х: Синт, я понятия не имею о ком говорила Ирия. Ты, ведь, в курсе, что поколение основателей это попаданцы, пришедшие в Эквестрию из другого мира? Так вот, они часто используют выражения с Земли, не разъясняя их значение. Если хочешь узнать то, о чем говорила Ирия, найди ее и расспроси сама. Но я бы на твоем месте этого делать не стала — после твоей выходки нужно вознести молитву Ночи, что все скипидарными ванночками для ушей не закончилось, а не искать добавки к уже назначенному наказанию.

С: Хорошо, Харт, я поняла. А где мне найти Ирию?

Х: Квирк?! Без. Малейшего. Понятия. Синтета, угомонись уже!

С: Но у кого мне спросить, кто такой мусульманин и зачем он смотрит на свинью?

Х: Синт, ты, реально, хочешь кротовину себе под ноги?

С: Ну, Хартплеер, мне же любопытно! Пожалуйста, скажи мне! Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста!..

Х: Ладно, раз Создатель и так уже все знает... Можешь поискать в госпитале доктора Шэдоухорна Раг. Это его ученик. Создатель с ним много общается, так что Шэдоухорн может знать. Такой очень крупный черный единорог размером с жеребца-аликорна. Ты его ни с кем не спутаешь. Кьютимарка — заходящее черное солнце, отбрасывающее серебристую тень. Есть и другие знающие пони, но в нынешней неразберихе их сложно найти...

С: Спасибо, Харт. Завтра же у него все-все спрошу! А сейчас давайте поедим!

Х: Да уж, с тобой не соскучишься...

М: Хартстрингс в своем репертуаре. Ну, а теперь прошу к столу.

С: Мелоди, а почему только тушеные овощи и сено?

М: Хартстрингс, не забывай, ты наказана.

С: Я не забываю — я же не прошу сахара! Но вы-то почему сладкое не взяли?

М: Потому, что ты наказана, Синтета. Мы тоже не будем эти два дня есть сладкое.

С: Но как же?.. Разве, вам не хочется?..

Х: Хочется, Синт. Но нельзя.

М: Да, Хартстрингс, было бы очень неправильно, если бы мы ели сладости, а ты глядела на нас и глотала слюнки. Так что, мы тоже остаемся без сладкого.

С: Но... вы ведь тоже пони... вам ведь нужно... Девочки, я все поняла. Извините, что вас так обидела. Я, пожалуй, пойду...

М: Стоять! Синтета, вернись за стол и доешь свои овощи и сено. Не будь маленьким капризным жеребенком.

С: Но...

М: Просто, не делай так больше. Теперь, моя дорогая, ты отвечаешь не только за свою шкурку.

С: Я поняла, Мелоди. Сейчас, только выключу дневник...

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 19:33, 29 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 19:33, 29 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

C: Добрый вечер, мой дневничек. Про свиней и мусульман я узнала. Хотя, ничего толком не поняла. А доктор Шэдоухорн оказался занудным селестианцем, прочитавшим мне проповедь о том, как важна семья для каждой пони. Кстати, Харт, а почему ты до сих пор нас со своими родителями не познакомила?

Х: С какими родителями, Синт? Мой отец — Создатель, моя мать — биокамера. Я из полностью искусственных. Между прочим, одна из последних. Сейчас почти все новые жеребята от настоящих кобылок рождаются.

С: Как так? То есть, Харт, у тебя ни мамы, ни папы нет?

Х: Ну, да. Я, вообще, из базовых пони — родоначальница новой ветви! Если Создатель мою ветвь решит когда-нибудь продолжить.

С: А как же ты в жеребячестве жила? Кто тебя воспитывал? Кто сказки на ночь читал?

М: Хартстрингс, ты не перестаешь меня удивлять! Ты хоть что-нибудь перед превращением о нерожденных узнавала? Можешь не отвечать — это риторический вопрос. У нашего нового племени нет настоящих семей. Вместо них ячейкой общества является примитивный табунок. Ты что-нибудь помнишь из курса истории про табуны древних пони?

С: Ну, там, вроде, кобылицами командовала вожачка, жеребцы ходили, кажется, вокруг табунов. Или жеребцы на кого-то нападали? А еще древние пони обжигали глиняные горшки на солнце и делали каменные мотыги. Вот!

М: Полный хаос в голове... Ладно, Хартстрингс, отбрось эту кашу из забытых знаний в сторону, и я попытаюсь объяснить тебе то, в каком обществе мы теперь живем. Хартплеер, ты мне поможешь?

Х: Без проблем, Мелоди.

М: Итак, Синтета, нерожденные это в большинстве своем искусственно созданные пони, появившиеся на свет благодаря усилиям ученых-генетиков и работе биокамер. У подавляющего большинства из них нет ни отца, ни матери, в нашем с тобой понимании. Поэтому они с особой страстью ищут поддержку друг в друге. Нерожденные это такой супертабун, где каждый считается сестрой или братом всем остальным нерожденным, а нулевое поколение — их родителями.

Х: Мелоди, я тебя перебью. Мы не считаем, что мы все друг другу сестры и братья. Это совсем другая степень близости, накладывающая особые обязательства. Мы, ну, как бы это попонятнее сказать,.. Народ? Племя? Ну, не знаю...

С: Кобылья общага?

Х: Вот спасибо тебе, Синт! Это ты от Создателя услышала?

С: Ага, от Сио!

М: Ты еще другие его словечки не знаешь: наша шарага, демократическое королевство гондурас, заповедник хвостпинателей, страна шаловливия, озабоченный пригород Кантерлота. Давай, лучше будет супертабун Мелоди. По крайней мере, от него я не краснею.

С: Харт, ты стесняешься?! Ты?!.. Ха-ха-ха!!!

М: Хартстрингс, прекрати! То, что Хартплеер перевертыш, не значит, что у нее нет стыда.

Х: Мелоди, да ладно. Я на Синтету уже давно не обижаюсь. Она же у нас жеребенок великовозрастной.

С: Что! Я — жеребенок?! Да ты!.. Да я!.. Ууф-фуф! Я — состоявшаяся взрослая пони. У меня своя мастерская была. Вот!

М: Хартстрингс, Хартстрингс, не похвастаться своей игрушкой ты не могла... Хартплеер, теперь супертабун не нравится уже мне. Это было спонтанное определение, которое, если подумать, никуда не годится. Все-таки, табун это семья, где все построено вокруг отношений родителей и детей, жеребцов и кобылиц. У нерожденных же, как и у моего прежнего народа, эти отношения вынесены в отдельную, интимную, область.

Х: Община?

М: Да, пожалуй, община вполне подходит. Итак, Хартстрингс, нерожденные это гигантская община, где каждый связан крепкими узами с каждым и общее благо ценится гораздо выше личного счастья. Эту общину возглавляет поколение основателей и кое-кто из самых талантливых представителей других поколений.

С: И что? Кто Харт родителей заменял?

Х: Синт, да все! Я как и остальные наши жеребята воспитывалась.

С: Ой! Харт, ты в приют попала? Я не знала... Извини, извинизвиниизви...

М: Хартстрингс, и как с такими перепадами настроения ты на маготехника выучиться смогла?

С: Мелоди, сердца у тебя нет! Харт же в приюте детство провела, а ты!.. Черствая, жестокая, бессердечная!..

М: Королева драмы. Хартстрингс, ты никогда не думала в театральное поступить? Играешь великолепно: я могу хвостом поклясться, что ты прямо сейчас готова от злости лопнуть. Мне по полу потопать или настоящей актрисе аплодисменты ни к чему?

Х: Мелоди, хватит уже над Синтетой насмехаться. Ну, наивная она, эмоциональная. Кто из нас не без чудачеств?

М: Поэтому нам и следует ее воспитывать. Если мы с тобой не постараемся, наивность и инфантелизм Хартстрингс могут принести много горя ей самой. Но ты права, на сегодня с нее хватит. Сама расскажешь нашему большенькому обиженному жеребенку или мне этим заняться?

Х: Лучше ты, Мелоди. У тебя лучше получается.

М: Тогда снова вернемся к нашему уроку. Хартстрингс, прекращай дуться и слушай меня внимательно! У Хартплеер нет родителей, но и в приюте она не воспитывалась, так как приютов у нерожденных тоже нет. У нашего нового народа принято коллективно удочерять или усыновлять тех жеребят, что родились, как это принято говорить, от биокамеры. Это происходит от того, что нерожденные, действительно, бесплодны и своих детей имеют редко. А потому, отдать жеребенка какой-то одной поняше в табунке было бы жестоко по отношению ко всем прочим его кобылкам. В частности, Хартплеер воспитывалась в табунке...

Х: В семейке, Мелоди. Табунок без жеребца называется шаловливой семейкой. А чего вы на меня так смотрите? Это Создатель в незапамятные времена выдумал табунки кобылок шаловливыми семейками называть. Это у него чувство юмора такое! Я разве виновата?! Все так говорят!

М: Ладно, в семейке. Звучит гадко, но если так принято, то нам следует смириться. Итак, Хартстрингс, Хартплеер воспитывалась в семейке Хартторн Роуз, где она получила воспитание не хуже нашего и любви не меньше, чем любой другой жеребенок в традиционной семье. Просто, вместо одной настоящей у нее было несколько приемных матерей.

С: Ну, все равно, Харт плохо было: ни друзей, ни подруг.

Х: Синт, с чего это ты взяла? У нас еще та могучая кучка была: я, Рэд Седьюсер, Лемон Кэнди, Черри Маффин и Тики-Тики Хувс.

С: Не поняла... Харт, откуда? Жеребят же в городе почти нет! Я даже школы не видела!

М: Конечно, Хартстрингс, ты ее не видела. Ведь ее, действительно, нет. Нерожденные учатся вместе с другими жеребятами в Кантерлоте.

Х: Да, Синт, это уже традиция учиться в Нижней. Я очень нашу школу любила: там и сверстники, и друзья, и, вообще, весело. А дома только уроки базовой подготовки и сушилка. Жаль, что теперь этой традиции приходит конец.

С: Эй! А как вы туда добирались? Далеко, ведь, для жеребенка...

Х: На утреннем поезде. А обратно возвращались или на дневном, или, если Лилия добрая, на вечернем. Железная дорога это вещь.

С: Точно! Железная дорога! Спасибо вам девочки! Спасибоспасибоспасибочки! Дневничок, извини, у меня идея!

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 20:16, 30 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 20:16, 30 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Виии!!! У меня снова есть проект! Успокойся, Синтета! Успокойся! Успокойся, успокойсяуспокойся! Ударьте меня кто-нибудь! Ай! Харт, я же метафорически!

Х: Зато, спать всю ночь нам с Мелоди ты не давала буквально! Синт, что, вообще, с тобой? Ты, что, себе кусок имбиря под хвост затолкала, как в модных журналах советуют?

С: Харт, у меня снова есть свой проект! Теперь я снова могу не скучать по выходным! Ты знаешь, как мне скучно, когда вы все расходитесь?

Х: А я тебя каждый раз с собой зову, но ты не идешь. Кстати, как сегодня? Я знаю нескольких жеребцов в Зеленом Столе, которые будут очень непрочь этой ночью помассировать вишенки двум нерожденным кобылкам. Ты в бильярд играть умеешь?

С: В бильярд?..

Х: Ну, да, в бильярд. Азарт со страстью это что-то с чем-то! Вкуснейший коктейль! Хотя, Синт, забей. Ты не перевертыш — не поймешь. Зато, если ты со мной пойдешь, то мне гораздо вкуснее будет. Да, и вообще, с жеребцом хорошо. Гораздо лучше, чем с другой кобылкой. Давай, соглашайся — быстренько макияж наведем и в Кантерлот на вечернем! Обещаю, не пожалеешь.

М: Хартплеер, оставь Синтету в покое. Она сегодня уже четыре раза тебе отказала. Пойми, она еще не готова снова подпустить к себе жеребца. Дай поняшке время разобраться со своим прошлым. И, чтобы ты снова не задавала тот же вопрос, я с тобой тоже не пойду. У меня утром прощальное свидание с одним старым другом из Старспайра. И да, удовлетворяя твое любопытство, оно не будет целомудренным. И нет, я не буду ничего рассказывать.

С: Мелоди, это тот противный старикан, за которого тебя замуж выходить заставляли? Не ходи!

М: Старикан? Хартстрингс, как это понимать?

С: Ну, старый противный морщинистый фестрал, за которого тебя замуж заставляли выйти, чтобы тебя Ночные Кошмары в клетку не посадили за то, что ты украла какую-то древнюю книгу с суевериями. Мне все это Страйпси по-секрету рассказала. Вот!

Х: Кто?!. Бх-ха-ха!.. Сквирк!.. Ха-ха-ик!..Сквирк-ик-ки!.. Бх-хи-хи!..

М: Хартстрингс! Лавнет! Как это понимать?

Х: Хи-кха-хи-х!.. Сквирк! Страйпси!.. Ик!.. сказала... Бха-ха-ха-скви!..

С: Мелоди, не ходи! Ничего стыдного в том, чтобы сбежать, нет!

Х: Честная Страйпси... хи-хи-хи!.. сказала! Сквирк! А Синт лопу-хи-кхи-хи!.. развесила! Ксирк-ик!

М: Девочки, я не хочу повышать на вас голос. Просто, успокойтесь, и расскажите мне все по порядку. Повторяйте за мной. Вдох. Уууф! Выдох. Ф-фууух! Вдох. Уууф! Выдох. Ф-фуух!

С: Уууф! Ф-фух! Уууф! Ф-фух!

Х: Я... хи-хи-хи!.. не буду... сквирк!.. сейчас просмеюсь... ик!.. Кскри! Бха-х!.. Квирк!.. Кссссссс... Все, хи!.. я отсмеялась. Ксрк!

М: Теперь, когда вы успокоились, вы потрудитесь объяснить мне суть этой нелепицы? Хартстрингс, начинай.

Х: Синт, стоп! Я сама все в двух словах, кси!.. объясню. Это, хи-хи-хи!.. нашу Синтету, кси-кррик-хи-хи!.. как последнюю деревенщину, кси!.. Страйпси обманула, бха-ха-ха!..

С: Страйпси меня не обманывала! Она честная и порядочная пони.

Х: Б-хи-хи-хи! Страйпси, ксирк!.. честная, скви!.. порядочная, пфск-ик!.. пони. Цвирк-ик-хи-хи-хи!..

М: Хартплеер, ты говорила, что просмеялась.

Х: С-сирк! С-сейчас, М-мелоди, я... Б-хи-хи-хи! Я п-почти все... Ксирк! П-просто, ик! Страйпси это первая врушка и сплетница, а Синт, свирк-ик!.. ей поверила! Умора! Ха-ха-ха-ик!

С: Страйпси хорошая и честная пони. Она такая славная и обаятельная. И она все обо всех знает.

Х: Кссссс!.. С-синт, ик!.. не надо больше — я же сейчас от смеха лопну! Ксссс... С-страйпси, ик!.. балоболка, сплетница и, вообще, у нее каждая, ик!.. полоска на морде кричит: Я врушка! Ей уже раз двадцать язык б-бантиком, ик!.. завязывали, а она все равно, ик!.. сплетничает и выдумывает всякие гадости про других пони. С-синт, Страйпси верить, ик!.. нельзя, это я тебе, ик!.. как перевертыш и подруга говорю. У нее к-каждое, ик!.. слово — вранье. У любого можешь, ик!.. спросить, если моему чутью не веришь.

С: Н-но, Харт?..

М: Я так понимаю, Хартплеер только что проикала нам прописную истину: не стоит верить досужим сплетням. А тебе, Хартстрингс, стоит научиться разбираться в пони. В чем я тебе с радостью помогу. Ох, Хартстрингс, Хартстрингс, сколькому же тебя еще учить!.. И как ты такая наивная умудрилась четыре года в Мэйнхеттене прожить?

Х: Ик!.. М-мелоди, ик!.. А, правда, почему, ик!.. ты решила стать нерожденной? С-синт, ик!.. смерти боится, а ты, ик!.. зачем от своего плодородия отказалась? Не, С-синт, ик!.. со мной все нормально. Я, ик!.. всегда после смеха, ик!.. икаю.

М: Моя история куда скучнее, чем ужас Синтеты перед тем, что можно в одной жизни не успеть всего, что тебе представляется важным. Но, так и быть, я ее расскажу. Тем более, что она очень коротка. Мне, просто, захотелось перемен, захотелось новых ощущений. Мои племянницы уже выросли и обзавелись собственными семьями, карьера достигла верхней точки и зашла в тупик, а рутина начало понемногу выводить из себя. Как в пословице: седина в гриву — Дискорд промеж ушей. Так что, я упросила коллег, мужа и принцессу отпустить меня вниз, к неизведанной наземной жизни. По счастью, нами правит богиня, чей мудрый совет направил меня к мэтру Сио, а не в Кантерлот, по большому счету, отличающийся от Старспайра лишь тем, что там принято спать ночью и иметь на голове рог. Ну, что же, я получила то, чего хотела: как и говорил мэтр Сио, проблемы не вокруг нас, они у нас в голове. Я лишилась высоты своих лет и могу снова с радостью учиться полету жизни. Учиться вечно. Потому, что я оказалась неправа, в отличии от аликорна. Ну, а теперь нам с Хартплеер пора собираться на свидания. Хартстрингс, а у тебя какие планы на вечер?

С: Ну, я хочу поездами заняться. В новом же мире пока нет железной дороги? Вот я ее и разработаю!

Х: С-синт, ик!.. а чего там р-разрабатывать — бери, ик!.. уже готовое и используй!

С: Харт, так не интересно. И ты знаешь, сколько недостатков в эквестрийских железных дорогах? Ууу! Там столько проблем, что порою кажется: лучше бы все по-прежнему оставалось на поньской тяге. Так что я разработаю свою, идеальную, железную дорогу. И все мне будут завидовать, вот!

Х: С-синт, по-моему, ты, ик!.. занимаешься ерундой. Д-давай, лучше, к жеребчикам. Ик!..

С: Харт, сколько тебе можно говорить — я не хочу!

М: Лавнет, оставь Хартстрингс в покое. Тебе еще перед поездкой проикаться нужно. А то как бы кавалер ненароком со спины не свалился.

Х: Он, ик!.. мне на спину и не залезет — слишком низкорослый. Я же не в п-посольский, ик!.. клуб, к лошадям и верблюдам, а в Зеленый Стол, к п-пони, собираюсь. Ик!.. А это на спине или на боку. И т-тебе, ик!.. с-советую. Х-хорошие, ик!.. ик!.. позы.

М: А превратиться?

Х: П-превратиться это, ик!.. с эквестрийскими карлицами за внимание жеребца биться. А т-так я — экзотика: ик!.. и нерожденная, и перевертыш. Это с заморскими, ик!.. лучше нашей пегаской или фестралкой прикинуться — они крылатых любят, да и спинку потереть у коней и верблюдов роста хватает. Только на эти выходные посольский к-клуб и-ик!.. кварталы иностранцев Гринблэйз и Приворот со своими подружками заняли. Т-ик!.. я буду с пони свою щелку баловать.

С: Мелоди, Харт же не умеет превращаться! Ну, в смысле, по-настоящему. Перевертыши же только иллюзиями пони обманывают!

М: Хартстрингс, ты невыносима. Когда я в прошлый раз просила тебя побольше узнать о нерожденных, что ты сделала? Ты пообещала мне зайти в библиотеку и внимательно проштудировать весь список, что я тебе дала. А теперь выясняется, что ты даже о своей соседке по комнате ровным счетом ничего не знаешь.

С: Ну, Мелоди, там оказалась такая интересная подборка по кибернетике...

М: С тобой все ясно. Придется вспомнить прежние времена, и провести небольшой урок для еще одного непутевого жеребенка. Итак, Хартстрингс, все нерожденные генетически изменены и отличаются от тех видов, что дали им жизнь. Но не у всех нерожденных эти изменения одинаковы. Грифоны, к примеру, отличаются от своих сородичей только бесплодием и неподверженностью старению. В противоположность пернатым хищникам, между обычным перевертышем и перевертышем-нерожденным общего не так уж и много. Ты, надеюсь, заметила, что у Хартплеер точно такие же глаза, грива и хвост, что и у нас, а клыки очень маленькие и еле выглядывают из-под верхней губы? Кивка достаточно. На этом отличия не заканчиваются: перевертыши-нерожденные, в отличие от своих низкорослых родичей, неспособны запасать украденные у других эмоции впрок, не могут ими делиться с сородичами и неспособны ходить по потолку и стенам. Зато им доступно настоящее превращение. Конечно, его возможности ограничены: оборотиться драконом или мышью у Хартплеер не выйдет. Зато прикинуться обычной пони ей ничего не стоит. Хартплеер, не продемонстрируешь?

Х: З-запросто, Мелоди, ик!..

С: Ух, ты!

Х: Синт, не стесняйся. М-можешь, ик!.. меня потрогать.

Х: Эй! Ик!.. Потрогать, а не за хвост дергать!

С: Ффост нафтояфий. Фейфяф ефе фаф пфофелю.

Х: Ай! Ик!.. Синт, сейчас сама мне будешь по новой хвост заплетать!

С: И заплету! Хи-хи, ты такая растрепанная.

М: Синтета, прекрати играться с хвостом Хартплеер. И помоги ей привести себя в порядок. Нам обеим еще на свидания ехать. Также: без нас сильно не хулигань, не забудь помыть посуду, когда поешь, и убери уже, наконец, куда-нибудь эту чертежную доску, что ты сегодня принесла.

С: Ладно-ладно. Сейчас...

М: Вот и хорошо. А я пока выключу твой планшет.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 14:15, 31 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 14:15, 31 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Здравствую, мой дневничок. Харт и Мелоди все еще не вернулись. А я выдумала, как заставить поезд летать без магнитной подушки. Ну, я возвращаюсь к расчетам. Пока-пока.

.......

Запись.

Местное время: 17:55, 31 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 17:55, 31 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Харт и Мелоди все еще нет. Пожалуй, я доем ореховый рулет. =:о)

.......

Запись.

Местное время: 19:02, 31 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 19:02, 31 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Харт и Мелоди все еще нет. Где же они? С ними ничего не случилось? Я волнуюсь.

.......

Запись.

Местное время: 21:55, 31 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 21:55, 31 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Где же, где же, где же они?!! Что могло их так задержать? Может быть, они опоздали на вечерний поезд и приедут на ночном? Синтета, нужно успокоиться! Просто две пони решили на выходные отдохнуть в городе.

.......

Запись.

Местное время: 23:22, 31 октября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 23:22, 31 октября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Ночной поезд должен был уже уйти. Самое большое, через полтора часа Мелоди и Харт будут дома. Нужно что-то приготовить к их приезду.

.......

Запись.

Местное время: 1:15, 1 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 1:15, 1 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Дневник, с ними что-то случилось! Я немедленно звоню страже!

.......

Запись.

Местное время: 5:12, 1 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 5:12, 1 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Синт, ну ты и даешь! Хватило же у тебя ума в службу безопасности обратиться. Хорошо, что Шок, моя добрая знакомая, просто вколола тебе снотворное и дома оставила. А, ведь, могла бы и в госпиталь отвезти, под присмотр медиков отдать — провалялась бы все выходные в палате. На будущее: уезжая в Кантерлот, мы всегда берем с собой комы — связывайся.

.......

Запись.

Местное время: 19:07, 1 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 19:07, 1 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Дорогой дневник, я сегодня поругалась с Харт и Мелоди. Они вчера весь день с жеребцами развлекались, а мне из-за них снотворное во фланки вкололи! =:о(

И, вообще, я за них волновалась, а они меня глупой пони назвали! И какие они после этого подруги?

.......

Запись.

Местное время: 18:15, 2 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 18:15, 2 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Здравствуй, мой дневничок. Сегодня началось новое учебное восьминочие. Я поделилась своими идеями о новой железной дороге с Разрядом. Он мое увлечение одобрил и предложил свою помощь в проекте. Такой умный и симпатичный земнопони! Харт, не смотри на меня такими голодными глазами! Это не любовь! Не облизывайся! Чтобы тебе кислее было: я сегодня новые подковы наклеила. Вот!

Х: Фу, Синт! И зачем ты себе этой гадостью копыта портишь?

М: Да уж. Хартплеер, узнаю старые фестральи нотки: "И зачем это бескрылые копыта подковывают?"

С: Харт, а ты летай меньше — копыта на дорогах за два восьминочия сотрутся!

Х: Все равно! Клей этот гадкий... Чем вам накопытники не нравятся?

М: Хартплеер, ты, просто, никогда их не носила. Это крайне неудобная, хоть и красивая, обувь.

С: Да, Харт, подковы во сто раз лучше — наклеила и забыла! И, вообще, современные полимерные подковы очень удобные. Раньше они, вообще, из металла были и их гвоздями к копыту прибивать приходилось.

Х: Брр! Я же говорю, накопытники или сандалии, раз уж вам обязательно на копытах какую-нибудь ерунду носить. Кстати, завтра, когда на забор пойдете, берите бахилы из левого контейнера, который подписан как с прочной подошвой. А то, если вас доктор Ацид или Блоссомвотер в рванье с подковами наружу застукают, хвосты на уши накрутят.

С: Харт, а это страшно? Ну, забор.

Х: В смысле?

С: Ну, больно?

Х: Да нет. Всего две иглы: одна в круп и одна в вену. Ты даже ничего не почувствуешь! Потом — забор яйцеклеток. Это совершенно безболезненно. А, если забирать будет Создатель или Шэдоухорн, то, вообще, может быть как секс, если они решат кобылке приятно сделать. Шэдоухорн, только, медленный очень: с его селестианской болтовней и "полежи, расслабься" после каждой процедуры можно весь день в госпитале потратить.

С: А кто еще, кроме них, кобылок принимает?

Х: Что, Синт, боишься, что тебе за то разнюхивание масла Создатель с Шэдоухорном снова уши наскипидарят?

С: Это было не масло! Это была кремний-алюминиевая смазка с позитивным зарядом по Брокенхорн.

Х: Хвост на твое масло. Давай, я, лучше, про Службу Репродукции расскажу.

М: Министерство, Хартплеер. Это учреждение называется министерство. Но продолжай. Мне тоже интересно.

Х: Ага, последние два года. А Создатель теперь и царь, и министр, и морда крылорожья, когда опять с Ирриной поссорится. Ну, ладно, министерство, так министерство. В общем, так, девочки, вам сегодня вручили уведомления, на которых все написано — делайте в точности так, и никаких проблем не будет. Так что, Мелоди, на забор иди только вместе с Синт и ни на шаг от себя этого жеребенка не отпускай. Принимать вас в первый раз, почти наверняка, будет сам Создатель. Впрочем, в нынешней суматохе он может перепоручить вас Шэдоухорну. Оба забирают пробы очень аккуратно и без боли и, если захотят, могут даже приятно сделать кобылке. Только Шэдоухорн уж очень неторопливый и любит читать мораль. Зато, в отличие от Создателя, он, наверняка, накормит чем-нибудь вкусным с чаем, да и на эмоции для нашей сестры щедр. Если оба будут заняты, то вас отдадут доктору Ацид. Она на постоянной основе забирает яйцеклетки и генетический материал недавно, но делает это очень хорошо, быстро и безболезненно. Но до чего же вредная! Пока анализы у тебя берет, весь мозг через уши вынесет! Иногда этим так же занимается доктор Лайф Паззл, но это только тогда, когда совсем некому кобылку поручить. Кровь и биоптат он берет хорошо — даже ничего не почувствуешь. А вот яйцеклетки забирает так, будто у тебя в кобылковости не зондом, а сучковатым бревном ворочает. Очень неприятно. И кобылиц он, по-моему, по кобыльим вопросам принимать не любит. А еще есть ординатор Лавбайт, криворогая неумеха. После нее и шея, и круп, и кобылковость болят. Но ей только пегасок с фестралками доверяют. Спор гораздо лучше заборы делал. Но его Создатель, почему-то, отстранил. Поговаривают, что сейчас он, вообще, пони не занимается. В общем, не тушуйтесь и не бойтесь: вас, все равно, кто-то из главных генетиков в первый раз принимать будет. Ну, или прием отложат.

М: Кстати, Хартплеер, я слышала, что Иррину на самом деле зовут Ирина фон Шнайдер. Но все почему-то называют ее Иррина Волкова. Это какое-то прозвище?

Х: Да нет, Мелоди… ну, как сказать? Прозвище… Но не совсем. Ты же грифоньи обычаи знаешь? У них, как у благородных единорогов, вторая часть имени родовая. У людей тоже. А еще у них есть обычай при свадьбе отдавать невесте родовое имя мужа. Ну, а Иррина — обращенная в грифину попаданка с Земли. Когда она вышла замуж за Грифона, она взяла его родовое имя. А так, ее настоящее родовое имя Волкова. Но Иррину все знают и боятся, даже Создатель, а Грифон никому страха не внушает. Так что, ее продолжают называть Волковой. А имя ее исковеркала юная принцесса Джейн — получилось гораздо красивее, чем раньше. Сравни. Ирина. Иррина.

С: Харт, а у тебя прозвище есть?

Х: У меня? Нет, Синт, я еще не заслужила.

М: Кстати, Хартплеер, не объяснишь мне о прозвищах? Я не нашла ничего по этому поводу ни в одной книге. Почему многие нерожденные называют друг друга по каким-то кличкам, будто домашних питомцев? Даже мэтра Сио при мне чаще называют не по имени, а Создатель или Дерпиург.

Х: Мелоди, ты этого нигде не найдешь. Это наше, внутреннее. Прозвище это признание. Если ты получила прозвище, значит другие пони тебя заметили и оценили. У меня, к примеру, прозвища еще нет. У тебя, Мелоди, тоже.

С: Харт, а у меня?!

Х: Синешкурое Бедствие! Ха-ха-ха-скви!

С: Харт, не шути. Не смешно.

Х: А я и не шучу. Тебя так Создатель с Ирией после того случая с маслом назвали. Девочкам понравилось. Так что, ты теперь Синешкурое Бедствие. Ну, или просто Бедствие. И, вообще, не заметить тебя, Синт, сложно.

С: Издевайся, издевайся над бедной, несчастной кобылкой, бессердечный перевертыш!..

Х: Синт, да чего ты дуешься? Тебя же заметили! Тут радоваться нужно! А что касается прозвища: ты еще их у других пони не слышала. И, вообще, давай, я тебя счастливой сделаю!

С: Харт! Не надо!.. Харт!.. Писк!..

Х: А кто у нас несчастная пони?!. Чмок!.. А чей это носик!.. Лизь!.. А чьи это ушки!.. Кусь!..

М: Девочки, пожалуй, сегодня я к вам присоединюсь. Только выключу машину нашей маленькой Синтеты...

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 20:35, 3 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 20:35, 3 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Здравствуй, мой дневничок. Сегодня у нас с Мелоди занятий не было — их отменили. Оказывается, переселение в новый мир идет с опережением графика, а потому через три дня мы тоже переезжаем в Землю нерожденных. Сейчас мы собираем и пакуем вещи.

Х: Кто пакует, а кто и с железкой болтает. Синт, закругляйся и скачи помогать! Ты, кстати, куда чертежную доску девать собираешься? Оставишь?

С: Нет, нет! Харт, осторожнее! Не урони! Я сама все упакую!

Х: Тогда, сама эту деревяшку до портала нести будешь. Вообще, не пойму, как ее переносить: она же здоровая и плоская! Только спину портить.

С: Харт, да я сама все донесу! Нам же тележку для этого дали.

Х: Скви! Синтета — тягловая единорожка!

С: Извини, дневничок, мне нужно собирать вещи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 22:10, 4 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 22:10, 4 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

Здравствуй, мой дневничок. Сегодня и завтра я с Мелоди и Харт ночуем в припортальной гостинице. Пони набилось в нее просто море — кукурузному зерну некуда упасть!

А еще я сегодня наконец-то увидела, что Харт, на самом деле, вместо понячьей любви ест. Магиоконцентрат это такая фосфорисцирующая прозрачная жидкость разных цветов (Харт говорит, что цвет зависит от той эмоции, которую ее еда имитирует), которая очень красиво светится в темноте. Но Харт ее не любит и сравнивает с картоном. Мне же попробовать не дала — сказала, что у меня после магиоконцентрата будут проблемы с рогом.

Вообще же, сегодня день был шумный, суматошный и скучный: отвозила вещи к порталам, сидела вместе с Мелоди, пока она бумаги оформляла, разговаривала со стражниками, потом слонялась по залу ожидания, пока Мелоди не вернулась, а затем вместе с ней пошла в гостиницу. Теперь лежу на кровати в номере и скучаю =:о( Мелоди меня из номера не выпускает: говорит, что меня "при таком обилии техники без поводка выгуливать нельзя". А Харт после обеда упорхнула к какой-то Косоушке "напоследок понячьей любви вдоволь поесть". В общем, скууууууууууууууууучно!!! =:о(

.......

Запись.

Местное время: 11:47, 5 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 11:47, 5 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по базовому миру.

<<Голосовой набор включен>>

С: Здравствуй, мой дорогой дневник. Скоро, уже завтра, будет наша очередь переходить в Землю Нерожденных! Кстати, Харт, а что такое "наши поезда самые поездатые поезда в мире"?

Х: Без понятия, Синт. А кто тебе это сказал?

С: Сио. Я сегодня утром от Мелоди сбежала и к порталам пробралась. И там его встретила: попросила минуточку времени и о своем проекте рассказала. Ему, кажется, понравилось. Он про эти поезда сказал и к самому министру промышленности направил.

Х: Ну, если Создатель, то это, наверняка, какая-то вкусная похабщина. А насчет Карпентера я ничего толком сказать не могу — земные жеребцы перевертышами мало интересуются, а мы — ими. Но просто так к главному промпони никого не направляют, это точно. Так что, Синт, тебе, похоже, Создатель дал "зеленый свет" — держись за свой проект всеми зубами и не дай безрогим кобылам его испортить.

С: Глоть... А они могут?

Х: Запросто! Они еще те ревнивицы — за своих жеребцов держатся так, что не подступишься!

С: Но я же железную дорогу конструирую...

Х: Ой, Синт, ну, кто же разбираться будет? Я бы, будь у меня свой жеребец, уж точно, разбираться не стала: взяла бы паршивку за хвост, и обеими задними по фланкам, чтобы аж до Кервидерии летела!

С: Ик!..

М: Девочки, здравствуйте. Позвольте представить, Арси. Арси это...

С: Ик!..

А: Эндлес, можешь не продолжать — знакомая ситуация. Синтета, здравствуй. Я — Арси Харти, инженер-энергетик МПиР. Можешь меня не бояться. Все, что тебе понарассказывала эта эмоциоежка — вздор. Повернуты на любви и ревности только сами перевертыши, а наша сестра, в первую очередь, ценит профессиональные качества. И они у тебя, как говорят Создатель и Главный, на высоте. Меня прислали обсудить твой проект железной дороги. Это правда, что ты хочешь вместо магнитного движителя использовать артифициальный телекинез?

С: Д-да... А вы, и правда, зебра?..

М: Как я и говорила, уважаемая Арси, Синтета это большой жеребенок.

А: Главное, Эндлес, что у нее очень светлая голова и увлеченное сердце.

А: Да, Синтета, я — зебра. Нерожденных-зебр очень много. И даже есть несколько нерожденных-ньяти и нерожденных-зебропегасов. Может быть, нам лучше прогуляться в кафе и там обсудить твой проект? Между делом поедим мороженного и поговорим о нашей жизни? Вот и хорошо, Синт. Можно я буду тебя так называть?

С: Ум... да-да...

А: Вот и хорошо. Идем, Синт. Посидим в кафе, расслабимся, поговорим о любимом деле.

С: Я только возьму планшет... у меня там кое-какие наброски... Не брать же бумажные чертежи? Еще мороженным запачкаем...

А: Бери. Времени у нас еще целый день.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 17:15, 6 ноября, 961 год от Первого контакта.

Точка верификации: 17:15, 6 ноября, 961 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

С: Ура, дневничок, вот мы и в Земле Нерожденных! У нас уже есть дом и свой садик, а мой проект был одобрен самыми серьезными пони, и теперь меня курирует Арси!

Х: Ага, дом и сад: разборный жилой блок вместо нормального общежития и неогороженный кусок земли с еле-еле прижившейся травой. Синт, сделай мордочку менее карамельной, а то мне от тебя приторно!

С: Харт, тебе бы только ныть. Найдешь ты своих жеребцов! Ты же перевертыш!

Х: Именно! Я — перевертыш. Мне любовь, обожание или, хотя бы, простой радостный секс нужны, а не эта безвкусная светящаяся магическая жижа!

С: Привереда!

М: Девочки, хватит пререкаться. Сад и новый дом — дело наживное. Будем упорно трудиться, и будет у нас и то, и другое, и жеребец для Хартплеер. У нас впереди целая Вечность.

Х: Легкоооооо тебе говорить! Послезавтра уже выходной, а я даже не знаю куда полететь!..

С: Харт, клуб же есть!

Х: Синт, ты не знаешь, о чем говоришь. В земнопоньском клубе скукота, а в пегасьем опять сойдутся пегаски с фестралками и будут друг друга за гривы таскать. И жеребцы все заняты...

С: Ну, Харт, в саду покопайся...

Х: Фу! Я похожа на земнопони? Да и, вообще, это не сад: кроме травы, ничего не вырастет. Рэд Кэррот говорит, что еще месяцев шесть нужно подождать, прежде чем приворотник или сердечный шиповник садить.

М: Жеребята, достаточно. Раз, Хартплеер, ты не знаешь, чем развлечь себя в выходные, то занятие для нас всех придумаю я. Вы умеете играть в "Принцессы и приключения"? Нет? Это не беда — я вас научу. Это очень увлекательная игра для нескольких пони.

Х: Почему бы и нет? Все равно, делать нечего. Синт? Или опять чертить собираешься?

С: Ну, если, Харт, ты будешь, то и я присоединюсь...

М: Вот и славно, жеребята. А теперь вспомните, что вы — взрослые пони, и давайте закончим разбирать вещи. И, Синтета, выключи планшет. Ты постоянно на него отвлекаешься.

С: Упфффф... Ладно, Мелоди... Дневничок, извини.

<<Голосовой набор выключен>>

Лекция

Доброго дня, коллеги и студенты-хвостпинатели. Я смотрю, сегодня к нам присоединились слушатели из Королевского колледжа и Коллегии ментатов. Ну, что же, я надеюсь, что вы уже успели осмотреться и познакомиться с коллегами-"нерожденными". Меня вы уже знаете, но представлюсь еще раз: Сио, профессор биологии и ксенобиологии Аттикского института планетологии, доктор медицинских наук и ваш лектор.

Мы начинаем специализированный курс лекций, посвященный особенностям строения и функционирования организма бессмертных, их болезням, способам лечения и, что гораздо важнее, предупреждения последних. И сегодня, дорогие мои коллеги, мы будем вскрывать пониподобного аликорна. Кто-нибудь, ударьте по щекам доктора Мэджик Кьюр. Вот так. Хорошо. Дорогая моя пони, если вы и дальше будете так эмоционально реагировать, то я попрошу вас покинуть аудиторию. Я понимаю ваши переживания, но в ваших копытах вскоре окажется здоровье вашей принцессы и ее дочерей, а, значит, и судьба всей вашей страны. Более того, судьба всего вашего мира. Надеюсь, мне не нужно напоминать об инцидентах с Найтмер Мун или Никс, когда неоказание аликорнам должной медицинской помощи чуть не погубило всю Эквестрию? Киваете? Рад, что вы со мною согласны. А теперь быстренько превращайтесь из истовой селестианки в циничного врача, и мы продолжим наше святота... пардон, лекцию.

Итак, перейдем непосредственно к делу. Вот перед вами первый слайд. Что необычного вы на нем видите? Нет, чудесная моя ментат, пони, лошади и "нерожденные" так и должны стоять рядом. И нет, доктор Лайтинг Ревивал, отсутствие перевертышей это не ошибка. Наш курс посвящен исключительно аликорнам-пони, так что ни ваших изменчивых родичей, ни оленей мы трогать не будем. И не кривитесь так. Между лично вами и любым мимо пролетающим перевертышем гораздо больше общего, чем вы хотите думать.

А вот доктор Серум совершенно права. Хотя, она могла бы и попросить слова, а не кричать на всю аудиторию, как первокурсница в кафетерии. Сейчас, коллеги, вы вкратце услышали от одной из вас суть всей сегодняшней лекции. Но, думаю, объяснения лишними не будут. Тем более, что вам потом же надо будет отчитаться перед начальством за потраченное время, неправда ли? А уж как потом мне придется отчитываться... коллеги-"нерожденные" соврать не дадут.

Ну, посмеялись — и хватит. На слайде смертные пони, лошади и "нерожденные" отделены от бессмертных аликорнов совершенно неспроста. Хотя, строение и тех, и других в общих чертах схоже, но наше племя отличается от смертных рядом немаловажных анатомических особенностей, которые вам надлежит знать и уметь использовать на благо пациентов. Останавливаться на сходстве я не буду — вы все и без меня отлично знаете нормальную анатомию. Так что, сразу же перейдем к различиям и попытаемся рассмотреть их как можно тщательнее. В рамках разумного, конечно: все мы тут живые пони и у всех нас есть много других дел, помимо выслушивания таких тонкостей, которые никогда не пригодятся на практике.

Первое, с чего мы начнем, это гистология. В основном, ткани аликорнов построены точно так же, как и ткани прочих секстаподных эквестрийцев. За исключением двух особенностей.

Первое, о чем вы никогда не должны забывать, аликорн — существо сугубо магическое, в чьем теле доля слабоорганизованной магии превышает всяческие привычные вам пределы. Вы можете сами в этом убедиться, если направите кристалл энчантоиндуктора на лежащие перед вами в красных чашках образцы. Да, это ткани аликорна. Мои. Вас это смущает, доктор Соул Фибра? Вот и отлично. Продолжим.

Итак, вы сами могли наблюдать бурную реакцию тканей в ответ на организующее воздействие энчантоиндуктора. Так что теперь вы можете представить то, какое количество магии содержится в теле аликорна. Как уже было сказано, аликорн — существо сугубо магическое, а потому его масса гораздо меньше той, что вы можете в нем предполагать "на глазок". Более того, аликорны способны совершенно произвольно и без особых усилий в некоторых пределах меняться внешне, становясь то выше, то ниже, то шире, то тоньше. Можете не аплодировать, это представление не стоило мне ровным счетом никакого труда. Все, что вы сейчас видели — всего лишь иллюзия. Более того, никакого отношения к привычному чародейству данное наше свойство не имеет, а потому отследить его обычными методами у вас, коллеги, не получится. Это важно для вас, мисс Мэджик Кьюр. Вы уже должны быть осведомлены о привычках ваших будущих подопечных, так что обязаны понимать то, насколько важно тщательно контролировать их вес.

Помимо относительно небольшой массы и высокой иллюзорной, я подчеркиваю, иллюзорной изменчивости аликорнов, наша магиоизбыточность имеет ряд других важных в повседневной практической деятельности моментов. Во-первых, аликорны совершенно бессовестным образом бесследно заживляют любое ранение, каковое их не убило. Исключая случаи психологической установки на страдание, о которых мы поговорим в другой раз: тема эта объемная и непростая. Так что, коллеги, в каком бы состоянии вам ни доставили вашу подопечную, не паникуйте. Проверьте признаки жизни и, если они есть, обеспечьте ей покой, хорошее питание и как можно большее внимание со стороны окружающих. Последнее для бессмертной особенно важно, но об этом мы также будем говорить позже, в пяти лекциях, посвященных психологии и психотерапии аликорнов. Что же касается столь любимого некоторыми "подштопать-подшить", то тут лучше ограничиться минимумом: хирургическая помощь аликорне должна сводиться к банальнейшему анатомическому сопоставлению фрагментов. Все остальное магия сделает за вас, как бы ужасно ваша пациентка ни выглядела. Впрочем, скажу честно, если у принцессы не оторвана нога или не распорот живот, то она и не дастся вам ее лечить. Такие мы, аликорны, поганые пациенты. Так что, настойчивость и упрямство в общении с вашей покалечившейся подопечной – важнейшие из качеств придворного врача. Вам придется противопоставлять свою волю воле бессмертной и, если хотите на совесть выполнять свои обязанности, ломать хотелки вашей богини об копыто. Ну, а если уж так боязно, то можете отправить подопечную в регенератор. Благо, расценки у нас сейчас весьма понячьи, а отбрехаться от такой явной заботы из бессмертных смогут, пожалуй, только Селестия и Кадеция.

Второй особенностью являются клетки Сио (да, имени меня), каковые вы можете найти в любой ткани и любом органе аликорна, за исключением крови. Эти звездовидные клетки сетью пронизывают все тело аликорна и выполняют функцию локального фокусирования магии. Именно с их деятельностью связаны такие особенности аликорнов, как феноменальная устойчивость к травмирующим внешним воздействиям, способность переваривать широчайший спектр пищи от обычных для пони плодов и трав до минералов, умение поглощать неорганизованную магию из окружающей среды и питаться ею, а также, при острой необходимости, чародейски синтезировать дефицитные для организма на данный момент вещества. Доктора, вы не стесняйтесь: придвигайте к себе микроскопы и смотрите в свое удовольствие — они не для красоты тут поставлены. В практической вашей деятельности эти клетки будут иметь значение нечасто, но все же.

Первое, с их помощью можно легко определять те недуги аликорны, которая она хочет от вас скрыть. Если у вас есть подозрения насчет того, что ваша принцесса-трудоголик пытается увильнуть от положенного ей лечения, то не ленитесь и проводите, скажем так, общую пальпацию от носа и до хвоста, по мере продвижения к интересующей вас зоне надавливая копытами все сильнее и сильнее. Около очага болезненности вас встретит твердая как металл шкура, поделать с чем ваша венценосная подопечная ничего не может – очень полезная для нашего брата непроизвольная защитная реакция организма аликорна.

Второе важно для перевертышей, каковых сегодня среди нас нет. Но бывает, что недуг "потерянных аликорнов" поражает и пони. В этом случае требуйте от очередной "тайной дочери принцессы" пройти биопсию уха. Это надежнейшая методика разоблачения лжецов: у смертных клеток Сио никогда не бывает, тогда как у аликорнов они присутствуют всегда и в большом количестве. Хороший вопрос, Пони Колд, но не по теме нашей лекции. Ваше дело только дать ответ на вопрос: аликорн или нет перед вами? А уж дальше разбираться будут стража и сама принцесса.

Так, с гистологией покончили. Теперь перейдем к собственно анатомии. Или есть желание сделать перерыв? Нет? А зря. Ну, продолжим.

Итак, что это? Правильно, муляж нашей возлюбленной солнечной принцессы Селестии. Он и слайды с голографом послужат нам путеводителями по телу аликорны. Будем изучать бессмертных по областям, и пойдем мы сверху вниз.

Голова аликорна, как вы сами можете наблюдать, почти ничем существенно не отличается от голов прочих пони. Но, тем не менее, в ней есть ряд секретов, которые вам будет не лишним знать.

Первое это, конечно, os alicorni, отличающая рог аликорна от рога единорога и давшая нашему роду название. В отличие от единорогов, скелет рога подобных мне существ представлен не компактными спиралями кератина, а отдельной тонкостенной костью. Этим и обусловлено то, что рога аликорнов могут быть столь длинными, имея куда более узкое основание, чем у смертных единорогов. Кстати, os alicorni имеет необычное происхождение. Как показали наблюдения как за обращенными аликорнами, так и за жеребятами, рог аликорна первоначально совершенно неотличим от рога единорогов. Но, по мере хода гормональной перестройки, соответствующей периоду полового созревания у рожденных аликорнов или периоду адаптации у обращенных аликорнов, кератин рога начинает заменяться костной тканью. Костный конус начинает нарастать от краев foramen unicorni, образуя у своего основания хорошо прощупываемый vallum ossi alicorni, и растет вверх, замыкаясь острием ко времени окончания роста аликорна. Понятно, что многие из вас, коллеги, никогда не смогут проследить этот процесс от начала и до конца.

Правильное замечание, доктор Серум. А в практическом плане эта косточка для нас важна тем, что имеет привычку к обратному развитию в тех случаях, когда магические силы аликорна истощаются. И я не говорю о таких вопиющих примерах как истощение принцессы Луны после ее восстановления Элементами Гармонии или случаи юной принцессы Никс Спаркл и королевы Кэйвмун. Там и размеры меняются, и биологический возраст, так что, если такая напасть на вашем веку случится, при всем своем желании не пропустите. А вот хроническая магическая недостаточность, часто протекающая скрыто, это настоящий бич правящих аликорнов. "Нерожденные" это и так знают, так что расскажу специально для наших низкорослых гостей. Аликорны — неисправимые трудоголики. Вы будете не единожды гнать вашу принцессу посреди ночи или дня (у кого как) от груды бумаг или другого "важного государственного дела" в постель. Но она, все равно, будет умудряться тайно от вас заниматься бесконечными и столь же бесполезными делами различных балбесов, тем подрывая свое здоровье. Бороться с этим явление практически бесполезно, но необходимо. Так что, как я уже сказал раньше, воля и упрямство, упрямство и воля: аликорны, поверьте мне, не знает того, что для них хорошо. А вот вы это знать должны. Как и то, когда кончаются шутки и вступает в силу соответствующий закон вашей страны, превращая придворного врача в бдительного тюремщика и неумолимого истязателя Ее Божественного Высочества. Для чего нужно регулярно следить за состоянием os alicorni: если кончик костяного конуса разомкнулся, то это значит, что аликорна испытывает магическую недостаточность и пришло ваше время действовать, выгнав богиню из тронного зала и прописав ей немного понячьей жизни. Доктор Лайф Паззл не даст соврать: рог вашему покорному слуге он периодически облучает рентгеновскими лучами, а потом издевается, жестоко заставляя то отдыхать, то ничего не делать.

Отставить "хи-хи"! Вот кто бы бедного несчастного аликорна пожалел… Злые вы. И в наказание за это продолжим нашу лекцию.

А теперь, коллеги, кто из вас в студенчестве не прогуливал стоматологию? Взгляните-ка мне в рот и скажите: что необычного вы видите? Ну, рогатые фестралы, понятно, ничего необычного не видят. А почему вы, краса и гордость Королевского колледжа, молчите? Ммм, да, внушительные клыки бывают и у дневных жеребцов. Но, разве, они умеют убираться в верхнюю челюсть? Ладно, подойдем с другой стороны сеновала. Вот наш замечательный муляж солнечной принцессы: что вы видите? Нет, дорогая моя, это не издевательская карикатура, а пара "зубов-путешественников", которые есть у всех аликорнов без исключения. Включая и вашу замечательную правительницу. Если вы помните то, что было написано в "Здоровье богинь", которая, точно, есть в библиотеке вашего колледжа, то должны знать, что аликорны буквально всеядны и способны питаться не только растительной пищей, но и мясом, а также свободной магией и разнообразными неорганическими минералами. Вот для разрывания мяса "зубы-путешественники" и служат. Нет, не пугайтесь. Мясной рацион это привилегия жеребцов-аликорнов. Кобылки же, к сожалению, обычно, предпочитают что-нибудь более растительное. Но вот как раз для докторов принцесс периодически осматривать эту пару симпатичных клычков архиважно. Так как большинство кобылиц предпочитают держать их постоянно спрятанными, то "зубы-путешественники" довольно плохо очищаются. А это, с одной стороны, позволяет вам контролировать погрешности в диете ваших подопечных — уж пару часиков запрещенная еда на клыках задержится. С другой стороны, из-за постоянного загрязнения "зубов-путешественников" остатками пищи десна вокруг них нередко воспаляется. Что будет ВАШЕЙ головной болью. И да, ныть и жаловаться бессмертные умеют отлично. В отличие от исполнять предписания врача. Рекомендую вам это хорошенько запомнить и спуску богиням не давать. Ради вашего же спокойствия.

Другой особенностью ротовой полости аликорнов является отсутствие вырабатывающих перьевой жир желез. Вместо них для ухода за оперением аликорны используют богатый магией маслянистый секрет видоизмененных постоянных добавочных околоушных слюнных желез, называемых маслеными околоушными миндалинами, glangula parotidea oleosa. Их секрет менее вязок, чем перьевой жир пегасов, грифонов и перитонов, но, в целом, обладает теми же свойствами, а по составу является стабилизированной магией смесью из воды, легкоплавких масел и антимикробных веществ. При этом стоит отметить, что масленые железы аликорнов, в отличии от прининговых желез, которые у фестралов и бескрылых пони недоразвиты, присутствуют и нормально функционируют как у пернатых, так и у мышекрылых представителей моего рода. Так что если кто-то из вас будет работать при дворе Кэйвмун,

Ладно, с головою закончили. Так, а теперь перерыв. Для страждущих: туалет налево, буфет прямо по коридору, выход в парк через вторую дверь или, для пегасов и приравненных, через окно.

...

И снова, здравствуйте, коллеги. Перерыва, надеюсь, вам хватило на все ваши дела? Вот и отлично. Тогда продолжим нашу лекцию.

С головой мы разобрались, так что теперь очередь за шеей и грудью. Начнем с органов дыхания, а потом займемся крыльями. Наиболее интересны для нас будут воздухоносные пути, а потому на легкие взглянем лишь мельком.

Особенности аликорнов начинаются уже при входе в гортань. Вот это С-образное образование, сращенное с верхним краем щитовидного хряща, называется "королевской подковой". Это первое из тел Одиума, которое мы сегодня будем разбирать. Да, доктор Мэджик Кьюр, названо в честь того самого Одиума. Понимаю, недобровольная вивисекция аликорнов совсем не то, за что кого-то можно похвалить. Но я не вижу смысла отказываться от какого-то знания только из-за того, что оно было получено подобными путями. К тому же, все остались живы, а сам анатом-любитель получил по заслугам. Дорогая моя пони, ваше возмущенное мнение тут совершенно никому не интересно. А если вы и дальше будете визжать как пришибленная копытом крольчиха и срывать мне занятие, то я попрошу вас покинуть аудиторию.

Итак, на чем мы остановились? Ах, да, "королевская подкова". "Королевская подкова", как и прочие тела Одиума, это орган, представляющий из себя скопление клеток Сио, заключенное в соединительнотканную капсулу. Она представляет из себя С-образно изогнутый цилиндр, внутри разделенный на 12 долек магиоконцентрирующей ткани, отделенных друг от друга соединительнотканными перегородками и кровоснабжающихся ветвями верхней гортанной артерии. Соединительнотканная капсула "королевской подкопы" плотно сращена с щитовидным хрящом и окружающими тканями. Доктор Мэджик Кьюр, вам не интересно? Тогда отверните мордочку от стены и взгляните на слайд.

В функции "королевской подковы" входит дополнительная фильтрация воздуха от взвешенных частиц, которые после удаляются со слизью, магическое блокирование дыхательных путей в ответ на их раздражение токсическими агентами и дополнительная модуляция воздушного потока при артикуляции. Да, верно, доктор Мэджик Кьюр, тот самый "кантерлотский королевский голос". Я рад, что вы снова включились в работу. Хм, весьма неплохой источник, хотя, я и не всегда согласен с мнением Рэд Серджери. Но, в целом, его работа — вполне годное копытоводство по анатомии и началам оперативной хирургии большинства эквестрийцев, кроме киринов. Вот по части мелких драконьих родичей там ересь на ереси. Впрочем, мы отвлеклись.

Ниже, в толще трахеи, охватывая ее четырьмя полукольцами, лежат рассветные тела Одиума. По строению и функциям они идентичны "королевской подкове", но в фонации принимают несравненно меньшее участие. Кровоснабжаются через ветви верхней и нижней щитовидных артерий.

В практической деятельности все это богатство имеет следующее прикладное значение: если аликорна "посадила" себе голос, то, дабы избежать больничного, она будет разговаривать с окружающими исключительно Королевским Ором. Дело в том, что, в отличие от голосовых связок, "королевская подкова" и рассветные тела Одиума воспаляются достаточно редко, а потому с их помощью принцесса может маскировать потерю голоса. Впрочем, разоблачить ее не сложно. И для этого вовсе не надо просить ее посипеть. Аликорна найдет тысячу отговорок или попросту сделает вид, что обижена вашим справедливым требованием. Не портите себе нервы! Вот послушайте: первая запись это Кантерлотский Королевский Голос в исполнении здоровых аликорн, вторая — простуженных. Замечаете? Голос больной принцессы куда более глухой, а фонация невнятная, так как ее голосовые связки отечны и не столь подвижны. Если услышите такое от вашей подопечной — без лишних разговоров отстраняйте ее от исполнения государственных обязанностей и приступайте к лечению. Длительное перенапряжение магиоконцентрирующего аппарата дыхательных путей чревато развитием хронической магионедостаточности.

Теперь пара слов о легких и органах средостения. Легкие у аликорнов относительно большие, как и сама вмещающая их грудная клетка. Сердечная мышца и крупные сосуды плотно спаяны со множеством микроскопических дневных телец Одиума, выполняющими функцию энчаризации крови аликорна. Как и женские ночные тела Одиума, они богато иннервированы, что выделяет их из общее числа тел Одиума. Особенного значения в вашей практической деятельности эти факты не имеют, так что все остальное о средостении и органах дыхания аликорнов прочитаете в книгах сами.

Теперь крылья. Крылья аликорнов, в целом, аналогичны крыльям остальных пернатых эквестрийцев. Но по габаритам, характеру оперения и способам укладки в сложенном состоянии ближе к грифоньим, чем к пегасьим. Подходите, не стесняйтесь. И да, можете взглянуть на строение крыла аликорнов не только на макете и голограмме, но и на мне. Исключение из общего правила составляет лишь небольшое число перепончатокрылых аликорн, из каковых вы, коллеги, имеете хоть какие-то шансы столкнуться только с юной принцессой Шейд. Впрочем, их крылья построены по точно таким же принципам, что и крылья фестралов, отличаясь лишь габаритами. Доктор Соул Фибр, не бойтесь, вы мне совершенно не навредите. Также стоит отметить то, что содержание левитационной ткани в остях перьев или перепонках крыльев и ее васкуляризация у аликорнов несравненно выше, чем у смертных эквестрийцев. Включая драконов.

Что отнюдь не значит, что аликорна может за делами забрасывать полеты. Вы столкнетесь с этим явлением практически сразу же, как только приступите к исполнению своих обязанностей при коронованных особах. Как вы уже догадались, коллеги, высокая занятость принцесс оставляет им весьма немного личного времени, которое они высоко ценят. И не стоит обольщаться: у аликорнов нет той пегасьей тяги к Небу, что заставляет крылатое племя проводить большую часть своего активного времени не касаясь копытами земли. В плане отношения к полетам всех аликорн можно разделить на три группы: две небольших, состоящих из тех, кто летать обожает, и тех, кто чувствует себя гораздо лучше стоя на прочной тверди, и третьей наиболее крупной, чье отношение к полетам можно охарактеризовать как нейтральное. И большинство правящих аликорнов принадлежат именно к третьей группе. Так что, вам следует быть готовыми к тому, что ваши венценосные подопечные будут хитрить и стараться выкроить немного времени за счет отказа от ежедневных полетов. Пресекайте эти поползновения принцесс на корню! Для сохранения здоровья и хорошего самочувствия аликорны обязаны летать. И никакие массажи крыльев или взмахи стоя на земле полноценный полет не заменят. Так что, как бы вам ни было жалко аликорну, вы должны ежедневно выгонять ее хотя бы на получасовые полеты. В противном случае вскоре вы столкнетесь с падением ее жизненного тонуса, а потом и атрофией летной мускулатуры и левитационной ткани. Если же при этом принцесса еще и пренебрегает прогулками, что во время очередного бумажного аврала для них очень характерно, то вскоре ноги аликорны могут разъехаться в стороны буквой "зю" в следствие миоглобинурии. А бороться с этим метаболическим недугом и его последствиями очень непросто даже в случае аликорнов.

И напоследок, хотя мы еще будем разбирать этот вопрос в будущем, порог непроизвольного крыльевого жестикулирования у аликорнов очень высок, так что истинная эмоциональная судорога крыльев у бессмертных случается весьма редко. Хотя, симулируют они ее часто, как по протоколу, так и в чисто политических целях. Вы будете видеть это состояние вашей подопечной практически ежедневно — истинный крылостой аликорны различите сразу. Мой вам совет: если увидите королевский вингбоннер, так тут же бегите не оглядываясь! Скорее всего, аликорна в ярости. На внезапную любовную атаку или умиление при виде особо вкусного торта я рекомендую крыльевые судороги не списывать. Хотя, сразу определить причины чрезмерного возбуждения принцессы практически нереально, но извиниться перед вашей подопечной за свой побег вы еще сможете, а вот вернуть из Тартара или с Небесных Лугов — вряд ли.

А? Что? Нет, Диззи, освобожусь нескоро. Это срочно? Вот и отлично. Подлечу к девяти часам. Стой! Зайди-ка в аудиторию. Пользуясь таким удачным стечением обстоятельств, я хочу вам представить, коллеги, Диззи Ду — нашего инженера связи высшей квалификационной категории, которая поможет вам лучше понять строение крыльев аликорнов. Диззи, расправь порхалки. Итак, коллеги, подходите ближе и рассматривайте, щупайте, пробуйте рогом. Крылья пегасов-"нерожденных", если не считать более слабо развитого левитационного аппарата, полностью идентичны крыльям аликорнов. А потому, за изучением нашей пернатой гостьи вы гораздо лучше сможете составить себе представление о летательных конечностях бессмертных кобылиц, чем изучая мои, в силу пола, отличающиеся от крыльев принцесс.

Пожалуй, достаточно. Диззи, большое тебе спасибо, можешь лететь. А мы продолжаем наше занятие и спускаемся ближе к хвосту. В брюшной полости все особенности аликорнов можно условно разделить на две группы: имеющие отношение к полу и продолжению рода и отношения к ним не имеющие. Начнем со вторых, чтобы потом вам было проще ориентироваться в особенностях репродуктивной системы аликорнов.

Как вы можете увидеть на слайде, брюшная полость аликорнов, в противовес их грудной полости, относительно мала. Расположенные в ней органы, исключая органы выделительной системы, наверняка, кажутся вам непривычно миниатюрными: желудок мал, кишечник короток, паренхиматозные органы, как будто, игрушечные,.. Нет, Серум, про кобыльи органы мы пока не говорим. Хотя, твое замечание верно. Хм, по-моему, в этом нет ничего удивительного: жеребята-аликорны практически идентичны по размерам жеребятам-смертным, но рождаются, обычно, подвое. Но мы опять отвлеклись. В общем, брюшная полость аликорна разительно отличается от брюшной полости пони, лошадей и "нерожденных". И это вам нужно держать в голове каждый раз, когда вы подходите к страждущей аликорне.

За вполне обычным для пони пищеводом у аликорнов следует миниатюрный желудок, по размерам не сильно отличающийся от желудка пони. В толще стенок тела и привратниковой части желудка залегают розовые закатные тела Одиума. Они отвечают за магическое измельчение той пищи, с каковой не смогли справиться зубы. Их же деятельностью обусловлено очень быстрое опорожнение желудка аликорна. Кстати, последнее я рекомендую вам хорошенько запомнить: аликорна, если решит "повеселиться" и "оторваться", способно в кратчайшие сроки уничтожить просто фантастические объемы съестного, а состояние "да в нее больше не влезет" нашему племени незнакомо. Это отнюдь не значит, что аликорны — обжоры. На самом деле, мы едим, относительно наших размеров, очень немного, а насыщаемся быстро. Чувство голода у нас регулируется уровнем глюкозы в крови и нашими внутренними запасами магии, а отнюдь не степенью заполненности желудка, как у прочих пони. Но не забывайте, что "сладко потому, что нельзя, а не потому, что сладко", а большинство правящих принцесс десятилетиями сидят на довольно строгих диетах.

Кишечник аликорнов относительно короток и, в отличие от прочих пони, практически стерилен. Тонкая кишка аналогична таковой прочих эквиноидов. Исключая полуденные тела Одиума, в виде длинных лент, залегающих в подслизистом слое кишечной стенки. Они близки по строению и функциям "каменным железам" драконов. В их задачи входит магическое переваривание различных съеденных минералов, дезорганизация магии пищи для последующего поглощения и разрушение различных токсинов, что обуславливает низкую чувствительность аликорнов к пищевым ядам, а также привычку некоторых из нас есть совершенно несъедобные, с точки зрения других пони, вещи. Так же, я считаю своим долгом обратить ваше внимание на вот это образование. Это желчный пузырь, полностью идентичный таковому грифоноидов. Так что, дорогие коллеги, я рекомендую вам обновить ваши знания по нарушению его функций у грифонов и гиппогрифов. К сожалению, в силу отсутствия желчного пузыря у большинства эквиноидов, отдельно для аликорн эти страдания в литературе не рассматриваются.

Толстый кишечник аликорнов также окружен конгломератами из магиопроводящей ткани: со стороны брюшной полости с кишкой рыхло соединяются довольно крупные закатные тела Одиума, в чьи функции входит исполнять работу отсутствующей симбиотической микрофлоры. Кстати, этот отдел нашего пищеварительного тракта интересен тем, что для него характерен половой диморфизм: толстая кишка жеребцов-аликорнов в два раза короче, а у кобылиц дополнительно имеется так называемая половая кишка — особый терминальный отдел прямой кишки длинной около пятидесяти сантиметров, отделенный от остальных отделов толстого кишечника отсекающим сфинктером. Половая кишка анатомическим и гистологическим строением сходна с начальными отделами женских половых путей, что дало ей название, а также отличается высокой гуморальной активностью. Функции этого анатомического образования до сих пор остаются для нас туманными.

Впрочем, как я могу судить по гнусному выражению лица доктора Серум, вам известно, что во время такого редкого для нашего рода явления как беременность кобылицы-аликорны, примерно, с четвертой недели своего радостного для всей Эквестрии состояния начинают испытывать определенное неудобство при традиционном половом контакте. Запомните, необъяснимые жжение внизу живота и невозможность найти удобную позу при совокуплении — один из ранних признаков аликорньей беременности! При том, будущие крылорогие мамы в период вынашивания жеребят во многом теряют способность к самоконтролю и начинают бездумно подчиняться значительно усиливающимся инстинктам. Для придворного доктора это и хорошо, и плохо. С одной стороны, ваша подопечная сама начинает ревностно следить за своими диетой, физической активностью и распорядком дня. С другой стороны, двор и прочие пони, как правило, совершенно не желают понимать состояния аликорны и хотят того, чтобы она, по-прежнему, гробила свое здоровье ради их надуманных проблем. Само собой разумеется, что иметь дело с настырными бездельниками придется вам. Пока еще ни разу в истории ни одного из миров Эквестрии не было такого, чтобы королевская канцелярия прониклась понимания к своей беременной правительнице и набралась смелости взять ответственность за решения хоть мало-мальски серьезного вопроса на себя. Это, кстати, один из тех немногих пороков, которые мне в вас, эквестрийцы, очень не нравится. А? Да, доктор Пони Колд, я — попаданец, а не урожденный аликорн. Вы не знали?

Ладно, оставим обалдуев-просителей в покое и вернемся к половой кишке. Доктор Серум, хватит пристраивать макет полового члена к голограмме! Поверьте мне на слово, он в этом кобыльем органе превосходно помещается. А вас, доктор Мэджик Кьюр, я попрошу взять ваши слова назад и извиниться перед коллегой: пегасы тоже имеют право заниматься медициной и, как бы вам это ни было неприятно, ничем не уступают единорогам в интеллекте. Поумерьте гонор, доктор Серум. Я ВАС не хвалил. Я говорил о пегасах. Конкретно же вам следует лучше держать себя в копытах и не грубить коллеге, даже если она единорог. И крылья запахните. Они мешают сидящим за вами.

Продолжим. Половая кишка в период беременности претерпевает вполне определенную перестройку в виде повышения тонуса мускулатуры, дополнительной васкуляризации стенки и существенного улучшения ее иннервации. И, что гораздо более важно, резко усиливается ее гуморальная функция. С чем, по всей видимости, и связаны изменения в личности беременных бессмертных. Во время вынашивания жеребенка половая кишка используется аликорнами для альтернативного способа спаривания, так как традиционный в это время доставляет ей существенный дискомфорт, а ближе к родам становится непереносимо болезненен и может спровоцировать стойкий спазм половых путей по типу вагинизма, что совершенно отвратительно. Сам такового опыта не имел, но подозревая, что извлекать орущего дурниной фаворита из глубин скулящей от боли принцессы — удовольствие сомнительное. Утеря беременной аликорной контроля над своими инстинктами, их значительное обострение и характерное влияние феромонов жеребой кобылицы на окружающих пони не позволяют принцессе ограничить свою половую активность во время беременности. Наоборот, она даже повышается. В первую очередь, из-за того, что значительно ослабевает способность аликорны к волевому самоконтролю. Так что "под хвостик" становится вполне обычным для принцессы способом осуществления полового контакта. Что, собственно, весьма неплохо: замечено, что спаривание таким способом стимулирует эндокринную функцию половой кишки, а, следовательно, поддерживает аликорну в таком вот полуживотном состоянии. Да, доктор Мэджик Кьюр, для вас, как для придворного медика, это очень хорошо: пока принцесса вынужденна подчиняться собственным усилившимся инстинктам, она имеет довольно мало возможностей навредить самой себе. А уж, поверьте мне, аликорны на это очень даже способны. И нет, не беспокойтесь – обычных капризов беременной кобылки вам со стороны богини хватит за глаза и за уши. Хм, разумно. С такого ракурса я это не рассматривал.

Развею ваши опасения, коллега. К счастью для нас, медиков, половая кишка строением и функционально сильно отличается от выше расположенных отделов прямой кишки. Во-первых, хотя в ее терминальном отделе имеется комплекс анального сфинктера, но кишечное содержимое, исключая акт дефекации, она не содержит. При этом ее слизистая оболочка обильно вырабатывает слизистый секрет, имеет характерный клиренс слизи по направлению к анальному отверстию и довольно выраженные бактерицидные свойства, что избавляет бессмертную кобылицу от тех проблем и рисков, с каковыми связан данный нефизиологичный способ полового контакта для прочих пони. Во-вторых, половая кишка крайне прочна, склонна к растяжению и превосходно иннервирована, что позволяет не опасаться травмы ни самой аликорны, ни ее, хм, фаворита.

Тем не менее, это не избавляет вас от необходимости исследовать эту область во время регулярных медицинских осмотров вашей подопечной… Нет, доктор Пони Колд, не беспокойтесь, это не более неприятно, чем гинекологические осмотры, которыми, как вы понимаете, вам придется заниматься регулярно. Хм, пожалуй, я вас излишне напугал. Вам не стоит так волноваться: беременность у бессмертных это событие крайне редкое. А если вы таки доживете до того, что вашу подопечную благословит своим даром Молестия, то времени поразмыслить, посоветоваться с коллегами и хорошенько подготовиться у вас будет предостаточно. Как минимум три четырехночия. В общем, я не вижу совершенно ни каких пробле...

Так, кобылы, обе встали! Серум, положи линейку. Мэджик Кьюр, выплюнь бумагу. А теперь вышли на проход, развернулись ко мне хвостами и вон из аудитории!

Хулиганки! Обе уже взрослыми кобылищами вымахали, дипломированными специалистами стали, а поведение как у жеребят в младшей школе! Жеванной бумагой друг в друга плюются! Ну, да ладно, продолжим. Функцию половой кишки мы рассмотрели. Теперь объясню, почему я ранее сказал, что она до сих пор является для нас туманной. Дело в том, что половая кишка остается практически полностью функционирующей и вне беременности аликорны: ее стенки продуцируют целый набор гормонов, а сам орган периодически, по неясным причинам, активизирует свои эндокринные функции и может провоцировать развитие ложной беременности, во время которой поведение аликорны имитирует таковое во время истинной жеребости. Ничего подобного у прочих представительниц прекрасного пола не встречается и никто не может предложить ни одного хоть сколько-либо серьезного объяснения для чего все это нужно. Теория правительниц-матерей, конечно же, не в счет – это исключительно философское построение, не имеющее под собой практической базы.

А? Опять вы?! Закройте дверь с вашей стороны.

Да, доктор Соул Фибра? Хм, по-моему, вы излишне милосердны. А как считают прочие курсанты? Ладно, раз коллектив "ЗА", то на этот раз прощаю. Входите обе. И куда вы пошли? Нет, Серум, я отлично помню: вы сидели прямо передо мной, за вот этим замечательным столом. Доктор Серум, доктор Мэджик Кьюр, вам так понравилось в коридоре? Тогда перетаскивайте ваши вещи и подушки за стол, и мы продолжим лекцию.

Что касается железистых органов брюшной полости, то у аликорнов они представляют из себя уменьшенные копии таковым прочих пони. Хотя стоит сказать пару слов о выделительной системе. У жеребцов она совершенно обычна для эквестрийцев. Если же взглянуть на кобылиц, то их почки крайне подвижны и во время беременности, будучи оттеснены увеличившимися в размерах маткой и колыбельной сетью, о которой мы поговорим чуть позже, смещаются под купол диафрагмы. Так что не удивляйтесь, если во время осмотра страдающей ложной беременностью аликорны не найдете эти органы на должном месте. При этом мочеточники кобылиц удлинены и отличаются подвижностью. По счастью, их выстилка столь же недружественна для микрофлоры, как и большинство других покровов аликорнов.

Хм, теперь перейдем ко второй по числу генерируемых проблем системе аликорнов, к половой системе. Для восстановления справедливости начнем с жеребцов. Впрочем, по большому счету, на практике вам, дорогие кантерлотские и старспайрские коллеги, с нашим братом вам работать не грозит. Что, уверяю вас, к лучшему – по характеру мы ничем не лучше наших прекрасных противоположностей. Присутствующие же на занятии "нерожденные" получат от меня исчерпывающие сведения о мужской половой системе аликорнов, если окажутся назначены врачами для меня или Одиума. Что, впрочем, вряд ли произойдет.

А вот, собственно, голографическая схема и потрепанный доктором Серум макет. Как вы могли заметить, мужские половые органы аликорна практически идентичны таковым прочих эквиноидных эквестрийцев. Чем-то интересным являются лишь парные мужские полуночные тельца Одиума, прилежащие к предстательной железе и плотно с ней спаянные. Их функции, на данный момент времени, достоверно неизвестны. Существует две основные теории на их счет. Доктор Хрусталь Лилия считает, что их деятельностью обусловлена способность жеребцов-аликорнов к оплодотворению смертных кобылиц. Напомню, что половые клетки аликорнов содержат бессмысленный набор неполимеризированных нуклеиновых кислот вместо нормального моноплоидного генетического материала. Зато, мощный магический заряд сперматозоидов жеребцов-аликорнов регистрируют даже самые примитивные энчантодетекторы. Что наводит на мысли о чародейской самоорганизации генетического материала на ранних этапах оплодотворения яйцеклетки. В этом я с доктором Лилией согласен. Но придерживаюсь того мнения, что данные органы регулируют нашу фертильность относительно кобылиц того же понитипа. Впрочем, ни одна из этих теорий не имеет под собой прочной доказательной базы, так что не буду заострять на них ваше внимание. Мужские тельца Одиума гистологически очень сходны с левитационной тканью крыльев, а потому относительно легко поражаются вирусом перьевого гриппа. Что, порою, заставляет нас очень сильно завидовать смертным. По счастью, как и прочие инфекционные страдания аликорнов, вирусный простатоодиит проходит бесследно. И на том спасибо. Но, как уже было сказано ранее, жеребец-аликорн никогда не станет для вас подопечным. Так что, разбирать дальше мужскую половую систему мы не будем.

Итак, кобылицы. Как вы можете увидеть на данной голограмме и нашей "Молли", внутри аликорны очень схожи с прочими представительницами прекрасного пола: органы те же, расположены так же. Хотя, относительно размеров тела они и меньше, чем у смертных пони. Но ваш взгляд, наверняка, приковывает вот эта интересная структура, расположенная вокруг матки. Это так называемая колыбельная сеть или колыбель принцессы, образованная множеством связанных между собою женских полуночных тел Одиума, со всех сторон охватывающих рыхло соединенную с ними матку. Данная формация отлично иннервирована и обладает высокой чувствительностью, отличается выраженной растяжимостью, а гистологически напоминает левитационную ткань фестральих крыльев. Функции колыбели принцессы на данный момент хорошо изучены благодаря такому явлению как ложная беременность аликорн. Собственно, данный орган напрямую участвует в регуляции формирования плода, передачи эмоций между матерью и жеребенком, и, если внутри живота аликорны зреет новая принцесса, то снабжает ее огромным количеством магии. Во время как истинной, так и ложной беременности колыбельная сеть значительно увеличивается в размерах и вместе с маткой сдавливает и отодвигает окружающие органы.

К сожалению, колыбельная сеть также может поражаться вирусом перьевого гриппа. Хотя, происходит это и нечасто — только на фоне магионедостаточности. Так что, вот вам еще одна причина как можно раньше выявлять это неприятное для аликорны и окружающих состояние. Что же касается вирусного поражения колыбельной сети, то протекает оно с выраженным отеком органа и реактивным воспалением стенок матки, что делает распознавание заболевания тривиальным. Кстати, как на ваш взгляд, коллеги, по каким признакам это делается?

Нет, доктор Пони Колд, боль это поздний признак. Да, доктор Серум? Нет, вы попали крылом в облако. Доктор Соул Фибра, ну, это тоже поздний признак. Доктор Мэджик Кьюр, не придумывайте. А вот доктор Лайтинг Ревивал прав. Кстати, доктор Мэджик Кьюр, он не похабник, а, по всей видимости, очень наблюдательный жеребец — кобылицы обычно догадываются первыми.

Итак, как и сказал доктор Лайтинг, это непроходящее чувство удовлетворения кобылицы от своей интимной наполненности. Хм, доктор Серум, я слышал, что назвал наш коллега это ощущение короче и энегичнее, но у нас, слава Дискорду, не пегасий базар, а урок анатомии. Так что, будьте любезны придерживаться несколько более сухих, во всех смыслах, терминов. Аликорны, как и прочие представительницы прекрасного пола, при половом акте так же испытывают чувство удовольствия от заполнения их половых путей вообще и матки в частности семенем жеребца и собственными жидкостями. При вирусном же поражении отечные стенки матки давят друг на друга, одновременно испытывая давления со стороны отекшей колыбельной сети. Тогда аликорна испытывает ложный ощущения интимной близости постоянно, что внешне выражается приподнятым настроением, учащенным дыханием и непроходящим приятным желанием спать, с которым аликорна с трудом борется. Появление подобной парадоксальной симптоматики и, пуще того, засыпание оставленной в покое принцессы практически в любых позах четко указывает на вирусное поражение колыбельной сети. Лечение мы обсудим на посвященном перьевому гриппу занятии, но оно должно быть начато незамедлительно, так как существует необычная для аликорн опасность присоединения вторичной инфекции.

Так же стоит обратить ваше внимание на молочные железы, которые к половым органам не относятся, но традиционно разбираются вместе с ними. Особенностью молочных желез аликорнов является наличие в составе их железистой ткани большого числа лактотропных клеток Сио. У жеребцов, чьи молочные железы недоразвиты, их наличие не имеет никакого практического значения. А вот обладающий вымечками прекрасный пол должен всегда быть объектом вашего пристального внимания.

Как вы знаете из книг, в первые годы жизни жеребятам-аликорнам для развития необходимо просто огромное количество магии, которую они получают с материнским молоком. Собственно, вскармливание юных аликорнов выменем продолжается примерно до трех лет. То есть, крылорогие жеребята продолжают сосать мать даже тогда, когда в остальном перешли на рацион взрослых пони. Это отнюдь не задержка развития, а особенность регулировки магического обмена, которая у аликорнов завершается к трем года жизни. Но вернемся к молочным железам.

Лактотропные клетки Сио отвечают за дополнительную энчантизацию кобыльего молока, создавая в нем требующуюся жеребенку концентрацию магии. Проблема только в том, что они также уязвимы для вируса перьевого гриппа. Так что, у ослабленной магионедостаточностью аликорны, в отличие от прочих поняшек, как осложнение перьевого гриппа может развиваться гриппозный мастит. Симптоматику и лечение мы рассмотрим на соответствующей лекции. Благо, ничего сложного в них нет. Сложности появляются тогда, когда к вирусному поражению присоединяется бактериальная инфекция. До этого доводить ни в коем случае нельзя, но, увы, присоединению вторичной флоры очень способствуют гингивиты вокруг "зубов-путешественников". Лечение же гнойного мастита у аликорны это та еще морока. Собственно, гнойный мастит это одно тяжелейших заболеваний аликорнов, способное надолго уложить принцессу в больничную палату.

Смотрю, вы уже устали. Ну, что же, мы успели разобрать все сколько-либо важное из особенностей строения пониподобных аликорнов. Так что, задерживать вас не буду. На сегодня занятие завершено. Спасибо за внимание.

А вас, доктора Серум и Мэджик Кьюр, я попрошу остаться.

Мясники

Запись.

Местное время: 7:54, 18 июля, 963 год от Первого контакта.

Точка верификации: 7:54, 18 июля, 963 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

Наш оболтус забрал свою повозку и вместе с Дастом Армором улетел за Брайтлайтом. Слава тебе, мама, это не очередная его охота! Сегодня можно не пить успокаивающий отвар. Но, все равно, я обязательно спишусь с Дарк Шэйд — всем нам так будет спокойнее.

---

— А, ну, Брайтлайт, двигай мослами, солнышко ты мое! — крупный белошкурый аликорн весело окликнул несмело выглядывающего из небесной повозки единорога-"нерожденного", столь же рослого и белоснежного.

— Шевели крыльями, прохфессор! — присоединился к подначке пепельной масти пегас-"нерожденный", вслед за аликорном выпрягающийся из доставившего единорога на обледенелый каменный язык транспорта.

— И не подумаю! — напяливший на себя теплую попону, шерстяные ногавки, шарф и наушники рогатый пони опасливо ощупывает копытом землю, — Это вы крылатые, безмозглые и морозоустойчивые, а мне своя жизнь дорогааААААА!!!

Единорог не успевает закончить фразу, так как летит мордой в снег. Подставивший бескрылому подножку пегас свечкой взмывает в воздух, все время полета весело ржа над отплевывающимся от холодной белой ваты "приземником". Впрочем, развлекается он недолго: аликорн ловит серошкурого летуна телекинезом и ссаживает на землю.

— Крылья пообрываю, — грозит понячье божество пернатому жеребцу. Тот пригибает голову и прижимает уши, показывая свои раскаяние и смирение. Подоспевший единорог, чей левый бок весь запорошен снегом, толкает крылатого собрата грудью и обзывает безмозглым голубем, на чем и успокаивается.

Странная троица направляется к выкрашенной ярко-зеленой краской металлической двери, крайне необычно устроившейся прямо в вековечном леднике.

— Не засыпало мой холодильничек, — расплывается в улыбке крылорогий, — Цвай моментум!

Дверь окутывает золотистым сиянием, после чего с протестующим скрипом и в фонтане морозных брызг покидает объятия горы. Аликорн откладывает дверь в сторону и достает из открывшейся свету ледяной комнаты метелку, которую вручает пегасу. А сам начинает выламывать изо льда примерзший к полу грубый деревянный стол, чья столешница вся изрублена, изрезаны и покрыта мелкими кусочками чего-то красного, подозрительно непохожего на краску. Сунувшийся было полюбопытствовать единорог тут же, со словами "Другой нет. Ты же ее и уронил.", получает в зубы ржавую двуротную пилу с изрядно прореженными зубьями.

Через десять минут на подметенной пегасом каменной площадке установлен видавший виды стол, свалена груда мешков, предусмотрительно прижатая камнями, земнопонячьим топором, убогой пилой и набором разномастных ножей. А аликорн, со словами "Ну, во славу Ктулху!", снова отправляется в ледяное подземелье. Единорога, не смотря на теплую одежду, начинает бить дрожь. Пепельнокрылый же лишь хитро посматривает на него и посмеивается.

— Ну, где наша невинная жертва? — вернувшийся бессмертный бухает на стол увесистый кусок промерзшего нечто, — Вижу. А где пила?

Единорог тупо смотрит на принесенное и даже не делает попыток сдвинуться с места.

— Брайт, алло! Тебя земля вызывает! — развеселившийся на морозе пегас сует в зубы рогатому жеребцу зубоять пилы. Тот машинально сжимает челюсти, но так и продолжает стоять на месте и непонимающе пялиться на принесенный аликорном неправильный цилиндр.

— Ладно, хватит придуриваться, агнец винторогий, — крылорогий понь награждает своего бескрылого двойника парой телекинетических пощечин, — Брайт, с тобой хоть нашатырь бери. Почему ты такой размазня?

Единорог не отвечает.

— Ладно, пилятр, бери зубоять телекинезом и давай поперли вот тут, — аликорн чиркает металлическим полотном по лежащему на столе промороженному предмету, — Даст, держи.

Рогатого продолжает бить дрожь, но он подчиняется словам аликорна, и перехватывает пилу в телекинетический захват. Первые проходы металлического полотна получаются неровными и зубья пилы в обилии снимают желтоватую, белую и красную стружку. Но вскоре жеребцы приспосабливаются, и пила начинает идти ровно и гладко... пока не ударяется о что-то, что скрыто внутри мерзлого цилиндра. Бескрылый "нерожденный" останавливается, свечение на его роге гаснет, и пила безвольно повисает на запиле — белошкурому поню дурно.

— Не дрефь, Солнцекрупый! — подбадривает его аликорн, — Лучше подумай, как тебе сестры рады будут!

Уши и нос единорога бледнеют. Белошкурый сжимает челюсти и отворачивается от предмета своих недавних усилий — жеребец с трудом борется с подступившей тошнотой.

— Хотя, стоп! Постой, подыши, — меняет планы аликорн, — А мы пока с Дастом попилим.

Пегас отпускает замерзший предмет, который он все это время удерживал на столе грудью и передними ногами, и занимает место единорога, перехватывая зубоять пилы ртом. Аликорн тоже опускает шею и хватается за пилу зубами.

— Шаш, шва, шошешли! — командует бессмертный, и оба жеребца начинают синхронно двигать шеями, толкая и протягивая металлическое полотно через неподатливую субстанцию. Вскоре от цилиндра отваливается кусок, который аликорн телекинезом убирает в один из мешков. После чего пила меняет место и все повторяется снова. Через двадцать минут первый кус тает и на смену ему из ледяной комнаты появляется новый. Жеребцы опять берутся за зубояти, но их прерывает единорог, который отстраняет пегаса и сам телекинезом перехватывает пилу. Аликорно это явно по душе: он сопровождает действия рогатого словами, — Вот это уже другое дело. Молодцом!

Удерживаемая телекинезом пила снова становится на промороженный предмет, а крылорогое божество, отлично видящее, что его напарника все еще мутит от одной мысли о предстоящей работе, начинает говорить, не давая тому уйти в себя.

— Брайтлайт, думаешь, я над тобой издеваюсь? Думаешь, что Сио просто потроллить какого-нибудь поня захотелось? Я же по глазам вижу, — пила идет ровно, не отвлекая единорога от голоса аликорна, — А вот зря ты так. Мы с Дастом тут ртами два дня пропилякали бы и еще на следующие выходные возвращаться пришлось.

Единорог машинально кивает, глазами же следя лишь за объятой золотистым свечением зубоятью.

— Ты не смотри, что телекинез слабее мышц, — пила снова наскакивает на что-то и теперь идет гораздо хуже, но слушающий аликорна жеребец не придает этому значения, — Зато шея от пилы затекает так, что аж вой! Да и после двух-трех проходов у Даста голова кругом идет. Я уж не говорю про то, что магией можно кусок придержать, чтобы по столу не елозил... Дастармор, пегасятина ленивая, держи как следует!

Крылатый жеребец, приспособившийся просто лежать грудью на пилимом двумя рогатыми предмете, с кряхтением привстает и снова ложится на кусок столь не нравящейся единорогу субстанции, но уже на советь прижимая ее ногами к груди. Единорог же морщится, когда пила доходит до конца и от цилиндра отваливается кусочек поменьше, повисая на тонкой рваной полоске уцелевших волокон и открывая взгляду красный спил с парой белых кружков. Аликорн телекинезом выхватывает из разложенного на мешках ряда ножей один и сноровисто пересекает им неперепиленное, после чего отправляет окончательно отделившийся от общей массы кусок в заранее приготовленный мешок.

— Ну, Брайт, легка ли фестралья жизнь? — ржет над скривившимся в отвращении белоснежным единорогом пепельноперый пегас.

— Не буду скрывать, я несколько иначе представлял себе заготовку мяса. Хотя, в такой первобытности есть свои плюсы. Не знаю, смог бы я еще раз без содрогания взглянуть на то, как Бэтти ест крольчатину, если бы знал, что плоть этих зверьков готовится промышленным способом, в строгом согласии с хладнокровно разработанной какими-нибудь специалистами, возможно, другими дневными пони, технологией, — рогатый жеребец свысока смотрит на пернатого, всем своим видом давая тому понять, какая культурная бездна их разделяет.

— Ну, значит, в экскурсию на кроличьи фермы и консервный завод я тебя не поведу, — крылатый весело ржет, за что получает от улыбающегося аликорна телекинезом по ушам.

— Надо же, как наш Даст Армор вдали от своих кобылиц разбаловался. Даже дурачится начал! Вот что значит: правильный жеребчик из-под кобыльего копыта вырвался, — хохочет бессмертный, не отрываясь от мерной работы пилой над новым куском замороженной плоти.

— Пегас, хищник практически, — недовольно зыркает на крылатого жеребца единорог.

— Ой, Брайт, ты бы видел, как этот хЫщник пернатый в первый раз переблевался... Ты еще молодцом держишься! — подбадривает единорога аликорн.

— А почему нельзя волшебным клинком все это порубить? Тебе же, Дерпиург, это ни хвоста не стоит, — белошкурый "нерожденный" продолжает ворчать.

— Правильно! И яблоки нефиг ножом резать — давай копытами их давить! А чего время зря на всякие там железяки тратить? — златогривое божество продолжает развлекаться.

— Пробовали уже — мои не едят. Говорят, что магия вкус мяса меняет, — пегас подтаскивает к столу новый кусок.

— Даст, рот после этого прополощи, — единорога передергивает.

— Брайт, перья не выщипывай. Не в первый раз, — пернатый снова устраивается на своем месте.

— Даст Армор, хоть и травожуй, чистую правду говорит: магия весь вкус портит. Жрать потом такое мясо только с голодухи можно или под "Гриффондорское". А я не его любитель, — аликорн намечает запил, — Впрочем, деваться нашему перьевому Вилк некуда — с тремя фестралками в табунке и "Песнь Ночи" полюбишь. Считай, Брайт, тебе с кобылками повезло.

— Зато у меня половина сестер — плотоядные монстры. Про братьев я даже говорить не буду, — ворчит единорог, — Кстати, а что мы пилим?

— Ляшку кротокоры. Не сказал бы, что она особенно вкусная, но на мясо по-французски самое оно, если молотком хорошенько поработать. Еще на грифинстоунский гуляш неплохо и на мясные сухарики по-кошмарски вполне ничего, — выдав эту тираду, обладатель крыльев и рога обращается к держащему мерзлый цилиндр пегасу, — Даст, я, по приезду, к твоей матери хочу залететь — еще немного земных рецептов узнать. Покараулишь Солнцекрупого?

— Да зачем? Его сестра затискать собиралась. Кстати, потом, когда с матерью поговоришь, к себе не улетай — у меня по такому случаю вино подходящее есть, — пернатый всем весом наваливается на один из боков промерзшей плоти кротокоры, — Мой табунок не против. Так что, и тебя, и Брайта перед вашими кобылками прикроем: скажем, что устали за день и остались переночевать. Шэйд и Винки обещали специально для тебя мясной бигос приготовить.

— Эт я не против. Эт я люблю. Прилечу. Обязательно, — аликорн с силой проталкивает и протягивает металлическое полотно сквозь неподатливое мясо монстра.

— Я даже спрашивать не буду, что все это значит, — морщится единорог, — Лучше, Сио, скажи: откуда у тебя туша этого чудовища взялась? Где нашел?

— Обижаешь, — бессмертный кладет еще один отпиленный кусок в мешок, — Я же не падальщик какой! Выследил и загрыз.

— Умеешь же ты подобрать тошнотворные слова... загрыз... — насупливается рогатый, — Лучше бы без позерства сказал: застрелил. От этого не так мутит.

— Я тебе что собак какой алмазный, чтобы дичь стрелять? Только копыта и зубы! Как завещали предки, — аликорн ножом отсекает еще один отпиленный кусок мяса и кладет его в мешок.

— Это какие предки? Которые фестралы — великие охотники на ящериц и слизней? Или которые тетры — самые копытные китообразные в океане Аттики? — ехидничает единорог.

— Которые крокодилы, кушавшие маленьких любопытных единорогов, — крылорогий жеребец поудобнее перехватывает телекинезом опиленный конец туши, дабы тот не вихлял, пока жеребцы пилят.

— Ну, если Волкова узнает, что ты на таких гигантов с голым крупом нападаешь, то одним "охвостевшим рептилоидом", Создатель, ты не отделаешься. Она к тебе такой надзор приставит.., — белошкурый "нерожденный" отдыхает, пока пегас несет новый кусок, — Неужели моя сестра настолько любит мясо, что до сих пор тебя Ирине не выдала? Никогда бы за Шэйд такого не заподозрил.

— Размазня ты, Брайт. У Шэйд тоже есть свои секретики от приемной матери. Что, думаешь, твоя перепончатокрылая сестренка обо всем Пуховому Шарику докладывает? Дудки! Та, к примеру, история с Сэндиспелл, если бы ты не стал паниковать, как в нос ужаленный жеребенок, вообще, никогда бы на вздох не всплыла, — аликорн тремя запилами делит кусок мяса на пять частей и жестом предлагает единорогу приступить к разделке.

— И, все-таки, зачем тебе все это? — рогатый оценивающе оглядывает промороженый кус, — Чем тебя крольчатина и рыба не устраивают? Ты же сам говоришь, что кротокора жесткая...

— Не в жрате, Брайт, дело. Вернее, не только в нем, — пила ровно движется телекинетическими усилиями двух жеребцов, что заслуживает одобрительного ржания аликорна, — Охота это моя потребность, моя страсть. Это ни с чем не сравнимое удовольствие. И вообще, чего ты ожидал от того, кто родился хищником?

— Здравомыслия, — единорог телекинезом насыпает “немного” снега на макушку строящего ему рожи пегасу, — Мои ближайшие братья, Блэклайт и Шэдоухорн, к примеру, такими глупостями не занимаются. По крайней мере, теперь. Или Ирина: она и сама стала хищницей, и, вообще, жуткая до ужаса, но ни на кого крупнее себя не охотится.

— Ну, Шэдоухорн, хоть и шкура ментатотоподобная, селестианец шлепнутый — ему его религиозность все на свете заменяет. Про Блэка ты так зря: верни Джейн ему его слово обратно, так черномордый тут же бы со мной на охоту улетел. Мыши, ящерицы и слизни это не блэков уровень, — волшебногривый телекинезом помогает отфыркивающемуся пегасу избавиться от остатков насыпавшегося в уши и ноздри снега, — А что касается Ирины... Только ни слова на стороне! А то Игоревна нам всем хвосты морским бантиком завяжет. Ты бы видел, как она за пятном света охотится! Прямо как кошка! Если у нее настроение есть лапы поразмять, то ее даже на потолок загнать удается.

— Волкову?! — от удивления пернатый чуть не упускает промерзший мясной цилиндр.

— Нет, Лисичкову, — аликорн ножом отсекает последние волокна перепиленной ноги мертвого чудовища, — Даст, у нас сколько грифин по имени Ирина?

— Одна. Но я скорее в подземное облако поверю. Чтобы Волкова за светом фонарика гонялась!.. — пегас снова налегает на промерзшую плоть.

— А я ни в жизни не поверю, что Дастармор Вилк будет подставлять подножки и строить рожи другому пони, — весело фыркает единорог.

— Но я же среди своих, жеребцов, — тушуется пепельношкурый.

— Ну, Даст, пегас из тебя, как из Брайтлайта единорог: другой крылан давно бы послал белошкурого в поняшкину щелку, — веселится бессмертный.

— Будто из тебя, Сио, аликорн хороший, — поддевает волшебногривого пернатый, — Кто это кобыл обманом заставил с рутинными вопросами разбираться? Почему ты только три месяца в году светила поднимаешь? И, вообще, где твои царские регалии?

— О! Пресс-конференция на мясопопиле нарисовалась, — аликорн откладывает пилу в сторону и берется за нож, — Так и быть, мое еличество проявит великодушие и будет отвечать страждущим подданным по порядку.

— Во-первых, я, что, Селестия, чтобы всей этой лабудой, типа кто где заборы красит и какого цвета фейерверки на праздник запускать, заниматься? Свят, свят, свят! Сами сложности на пустом месте разводите — сами от них и страдайте, — еще один мясной чурбачок перемещается в мешок, а аликорн сгоняет пегаса с насиженного места — слишком мал оставшийся кусок и крылатый будет больше мешать, чем помогать двум рогатым, — Ну, а то, что кобылья мафия решение житейских вопросов в кромешный сплетне-болтологический ужас превращает... Так договаривайтесь между собой сами, а не притесь к официальным властям со всякой жеребячьей ерундой! Я бы тут одного земного царя процитировал, если бы цитату помнил.

— Зря на кобылиц солому крошишь. После того, как Спрайт и Шейд Житейский совет в свои копыта взяли, все споры буквально за минуты разрешаются. И без насмешек и издевательств, как их муж любит, — крылатый зубами подтягивает мешки за свободные края, чтобы утрясти сложенное в них, — И вот от кого теперь толку больше?

— Так радуйся! Самодержавный сатрап и самодур в понячьи дела не лезет, а, значит, свобода и гласность. Я, вообще, за демократическую республику. Брайт, рожа криворогая, держи пилу ровнее! — бессмертный прикрикивает на заслушавшегося и перекосившего железное полотно единорога.

— Мне и при конституционной монархии неплохо, — в этот раз пегас, впрягшись грудью в какие-то веревки, волоком притащил два огромных куска некогда единой туши.

— Все потому, что ты — закоснелый консерватор, неспособный взглянуть в будущее, вдохнуть полной грудью воздух свободы и воспарить на крыльях независимости, — нравоучительствует аликорн, попутно размечая то, как следует разделать тушу, — Брайтлайт, отдохни пока. Сейчас я и без тебя справлюсь. Вообще, лучше отвернись.

— Да куда уж нам, пегасам, до воздуха свободы и крыльев независимости, — ржет сероперый, — Мы все как-то по старинке: что аликорн сказал, туда мы и крыльями машем.

— Свобода, независимость... Лодырь ты! Честно уже скажи: "Я — лентяй. Мне лень править и заниматься жизнью смертных", — уставший единорог недовольно смотрит на телекинезом взявшегося за топор аликорна, — Обязанности свои хочешь на нас переложить, чтобы мы сами собой управляли. Нет уж, конские яблоки! Я в Огераиде пожил достаточно — видел, чем твоя "демократия" у ослов оборачивается. Смертными должны править бессмертные! Это вообще твой долг, как Создателя!

— Брайт, да тише ты. Чего перьями раскидался? Видишь же, что мы с Дерпиургом дурачимся, — пегас вытягивается на снегу. Укутанный в теплую одежду единорог ежится, глядя на катающегося в белых хлопьях крылатого.

— Вот такая, Даст, шутка генетическая: замени Раг крылья на рог и появится у тебя не просто дурень, а дурень без чувства юмора, — аликорн размахивается топором и с немалой силой рубит промерзшую тушу — железный клин насквозь проходит ребра, а белоснежный единорог чуть ли не подпрыгивает, после чего прямо на глазах зеленеет.

— Брайт, а тебе сказали: "Отвернись", — поддевает мучимого дурнотой рогатого пегас, успевший уже нагрести передними ногами немалую кучу снега и устроивший на нее свою улыбающуюся физиономию.

Единорог оборачивается и на негнущихся ногах идет к краю расчищенной от снега площадки. Пернатый привстает со своего белого лежбища и с беспокойством следит за бескрылым товарищем. Тот же доходит до ближайшего сугроба и хватать ртом снег.

— Выплюнь, придурок! Простынешь! — громко хлопнув крыльями сероперый бросается на единорога и сбивает его с ног, после чего ногой пережимает рогатому жеребцу шею под нижней челюстью, заставляя выплюнуть еще не проглоченный снег. За спиной двух возящихся в снегу "нерожденных" раздаются частые удары топора. Через какое-то время единорог приходит в себя и оставляет попытки наесться снега. Удостоверившись, что рогатый больше не пытается делать глупостей, и еще раз назвав его придурком, пегас выпускает белошкурого из захвата. Оба встают и отряхиваются под насмешливые взгляды аликорна.

— Ай! — взвивается в воздух припорошеный снегом единорог.

— Будь здоров! — вторит ему бессмертный, пряча в лежащие неподалеку седельные сумки инъектор, чью иглу он только что, при помощи телекинеза, вонзил в круп рогатого жеребца, — Даст, все — закончили. Голову и требуху я сам определю, в следующий раз. Смети-ка пока опилки — пусть птицемыши себя мясцом побалуют.

Пегас берет в зубы метлу и начинает сметать мелкие красные кусочки, которыми усеяна вся каменная площадка, в одну кучу. Аликорн убирает стол, топор и пилу туда, откуда они ранее были извлечены, и заделывает проход в ледяную комнату железной дверью без петель. Единорог же шмыгает потекшим носом и с нескрываемым омерзением уносит в небесную повозку ножи и неиспользованные мешки.

— Так, вот это Дасту, это Блэку, а это мне, — закончивший возиться с дверью бессмертный сортирует мешки в три группки, — Солнцекрупый, не кривись — без тебя все погружу.

— Брайт, в телегу прыг! — веселится впрягающийся в небесную повозку пегас.

— Эээ!.. Я с ЭТИМ в одну колесницу не сяду! — нос и уши единорога снова бледнеют.

— Никаких проблем! Подвесом полетишь, — аликорн перекидывает поперек единорога веревку.

— Я?.. Подвесом?.. — впадает в ступор рогатый.

— Брайт, Создатель опять над тобой стебется. Полезай уже в телегу, — пегас пытается не заржать, глядя на растерянную физиономию бескрылого, — Представь, что в мешках сено.

— Даааа, сено.., — ухмыляется впрягшийся в повозку аликорн, — Я б этого сенца пожевал...

— Мои бы тоже, — подмигивает волшебногривому сероперый, — Уж Блинк и Винки, точно, слюной изошли бы сидя на такой горе "сена".

— А Шэйд? — спрашивает оттягивающий миг посадки в полную мяса повозку единорог.

— А твоя сестра сразу бы свой любопытный нос в мешки засунула, — похохатывает пегас, — Любит моя Дарк Шэйд "красный фрукт", тут и говорить нечего.

— Ну,.. я бы не хотел, чтобы моей сестренке пришлось кушать, эээ... "красный фрукт", помятый чьими-нибудь копытами, — вдруг находится рогатый, — Давайте, вы сначала завезете ЭТО, а потом за мной вернетесь.

— Устраивай свой хвост в телегу, мозголюб солнцежопый! — прикрикивает на единорога аликорн, — А то веревками к борту прикручу — багажом полетишь!

— Ладно, ладно, хищники плотоядные. Уже залажу, — нехотя устраивается в небесной повозке бескрылый, — Только, если меня стошнит, то это ваша вина!

— Да пожалуйста! Блюй сколько захочешь. Я угощаю, — веселится бессмертный, — Только за борт. Сам понимаешь, нехорошо мясо для наших обворожительных кобылок запакощевать... Ну, Даст, прыг?

— Давай подождем, пока Брайт устроится, — отвечает пегас, — Кстати, а Джейн кротокору есть будет?

— Еще как будет — смеется волшебногривый, — Она правильная аликорна — мяско хомячит так, что Блэк, фестрал недощипанный, за ней еле поспевает. Эх! Мои бы так... А то в моем табунке Косоушка плотояднее Спрайт и Шейд вместе взятых. Хоть мяса и не ест, бо пегаска. Ну, куда это годится?

— Я готов, — слышится сзади голос единорога.

Крылатый "нерожденный" и аликорн синхронно взмывают в воздух, увлекая за собой небесную повозку, в которой виднеется закутанная в теплые одежды рогатая фигура. Вскоре пони исчезают из вида, и на промерзшую площадку выбирается стайка птицемышей. Деловито перещелкиваясь между собой, горные мусорщики подбираются к сметенной пегасом красно-белой пирамидке, и начинается пиршество.

---

Адрес получателя: Цветочный Нектар 64

Адрес отправителя: Я не вредная, я умная

Дата отправки: 22:37, 18 июля, 963 год от Первого контакта.

Привет, Шейд. Пишу, как и уговаривались. Можешь не волноваться и успокой Спрайт и Косоушку: ваш муж сегодня ночует у нас. Он вместе с моим и Брайтлайтом привезли мясо, и теперь под салат с картофелем на троих разливают бутылку вина (больше я им не дам). Утром его не ругай: Сио искренне верит, что он такой хитрый и свой табунок обманул.

A.C. Шейд, я тебе сочувствую. Твой муж твердо вознамерился вас обеих мясом накормить.

Адрес получателя: Горная Роза

Адрес отправителя: Я не вредная, я умная

Дата отправки: 22:42, 18 июля, 963 год от Первого контакта.

Добрый вечер, Вайти. Твой муж сегодня ночует у нас. Не волнуйся, и весь остальной табунок успокой: уж за своим-то хвостом стукнутым братишкой я присмотрю — завтра верну вам вашего жеребца в целости и сохранности.

Старая обида

Вы, ведь, помните "Записки веселого аликорна"? Так вот, не все обиды, нанесенные в них, получили соответствующее удовлетворение. Но предъявление счета подонку это не то дело, что требует суеты. Даже наоборот)

Мир Серый-149/Настороженный Заяц

Волшебный щит затрещал под пучком белых лучей. Запахло озоном и горелым железом.

— Преподобный Зог, они снова нас нашли! — прозвучал испуганный голос одного из послушников.

Сухопарый единорог, известный среди прочих просветленных как Зог, лишь усмехнулся: Нечистые исполняли свою часть договора на совесть. Как и уговаривались, они "вновь нападали на след" слуг Пресветлой через каждые полдня. Это не пони, а сам вышедший из Тартара дух бухгалтерии! Зогу было даже немного жаль вершителя Эвил Кипера и его демонов — Нечистые "рассчитают" их с точностью до последней отнятой у жеребенка конфетки. А за хвостом брата Эвила были куда более серьезные проступки, чем несправедливо обиженный жеребенок. От этих мыслей единорог поморщился: И чего старый пониед уперся? Предложение было более чем щедрым. Ну, да и сирена с ним! Теперь Зогу не придется ни с кем делить славу. А, значит, титул сердечного паладина, можно считать, уже принадлежит единорогу. Как и семьдесят тысяч бит золотом, что Нечистые столь удачно "забыли" в заведении "Голденхувс и Дочери".

— Преподобный, преподобный! Что нам делать?! — снова донесся надоедливый голос.

— Шагай! — в ответ рявкнул один из несших изукрашенный стальной ларец демонов.

— Спокойнее, брат Пингус. Оставь страх отравленным неволей душам, — благочестиво прервал назревавшую между издергавшимися подчиненными ссору Зог, — Здесь джунгли — Нечистым не использовать свои машины. Волею Пресветлой, сейчас они бессильны. Терпение, братья и сестры мои, и через четверть часа мы будем под защитой Ее крыл.

Демон в ответ лишь что-то тихо прошипел. Единорог гадливо поморщился. Почему вершитель Эвил Кипер навязал Зогу этого воина, было предельно понятно: "прославленный" брат Пингус до невозможности невыносим, вреден, злопамятен, упрям, своеволен и несдержан на язык. Кому нужна такая заноза в копыте? Не то, что недавно посвященный самим Зогом брат Джолобота — глаза единорога невольно скосились на прорубающего волшебным клинком путь сквозь густой подлесок молодого демона. Этот юнец еще сослужит ему хорошую службу: всегда полезно иметь своего собственного прирученного преображенного... Мысли были прерваны приглушенным хлопком, с которым лопнул пузырь магического щита.

— Преподобный! Преподобный! — истерично заверещала одна из послушниц, — Они прорубили щит! Что нам делать! Что нам делать!

— Спокойно, жеребята мои! — голос единорога звучал привычно спокойно и уверенно, — Пресветлая не оставит нас! Пусть туман застит глаза язычникам! Брат Шакал, подай мне шлем.

Расторопный поджарый зебр тут же поднес и помог надеть единорогу вычурный головной убор, весь состоящий из свитых причудливыми спиралями медных змей с вставленными в глазницы самоцветами. Рогатый священник пару раз взмахнул головой, получше устраивая громоздкую конструкцию, и прямо на ходу опустил свой, теперь обвитый металлическими змеями, рог в подставленную услужливым зебром чашу с густой многоцветной жидкостью. Украшения ожили и начали жадно пить из чаши медными ртами, окрашивая металлическую шапку жидкой радугой.

Огромные листья тропических растений, сквозь которые прорубался небольшой отряд, опять пробили пучки недоброго белого света. Кто-то из послушников снова завизжал от страха. Но это было неважно: маленький отряд последователей Пресветлой защищала неодолимая тайная сила — один устный договор, заключенный между ночным пегасом-мутантом Черноухим и Ее служителем Зогом. Единорог даже хихикнул от этой мысли: сейчас он был сильнее любых чар и самых могущественных демонов. Но дело нужно было делать. Так что глава отряда вскинул голову и испустил рогом запутанное заклинание, на несколько порядков усиленное отдаваемым змеиной короной спектром мертвых. После чего воскликнул: "К северу, жеребята мои! К северу!"

Свободных пони окутал серебристый туман, тут же пропавший, а их глаза стали подобны серебряным отливкам. Послышались обрадованные возгласы послушников, узнавших чародейство, и одобрительное ворчание демонов, которым надоело нытье еще не заслуживших милости преображения.

Отряд повернул на север. Белые лучи продолжали бить туда, где еще недавно были Ее последователи, но лишь кромсали полную влаги тропическую растительность. Зог знал, что это только игра: непонятно как, но воины Нечистых умели видеть сквозь скрывающие чары. Впрочем, другие этого не знали. Так что, представление удалось.

— Мы будем ждать вершителя Эвил Кипера, преподобный? — низкий уверенный в себе голос заставил единорога вздрогнуть.

— Нет, брат Уриель, это слишком опасно. Нечистые не должны узнать путь к Пляшущему Зайцу. Ты, ведь, помнишь то, как легко они отбили наш Спящий Заяц? Потери еще одного обращенного к истинному свету мира Пресветлая нам не простит, — Зог повернул голову к закованному в броню демону-воину, — Брат Эвил и его воины умны и сильны. Они смогут укрыться от язычников до нашего триумфального возвращения. Главное сейчас это Ее реликвия.

— Ее воля — закон. Ларец прибудет в Пляшущий Заяц. Даю вам слово паладина, преподобный, — в подтверждение серьезности своих слов демон слегка стукнул когтями по броне. Единорог непроизвольно поежился: закованный в окрашенный голубым доспех демон был страшен в бою, а его герба, белой подковы, язычники (и не только они) боялись пуще голодной гидры.

— Я рад, что ей служат такие преданные души, — выдавил из себя рогатый священник. Воин же лишь хмыкнул в ответ — он уже привык, что его боялись и враги, и друзья.

---

Дорога была трудна. За прошедшие пять месяцев расчищенная ранее тропа вновь заросла буйной зеленью, сплетавшейся в непроходимую стену. Демонам приходилось буквально прорубать путь маленькому отряду сквозь эту неожиданную преграду. А, ведь, невольно пришло на ум Зогу, Нечистым гораздо легче — они идут по проделанной его пони просеке. Единорог вновь усмехнулся: договора не чинить преследователям маленьких неприятностей не было.

— Стойте! — отряд подчинился приказу своего вожака, лишь брат Пингус прошипел что-то нелицеприятное в его адрес, — Волею Пресветлой пусть дорога эта станет закрыта для врагов слуг Ее!

Змеи на шлеме рогатого чародея отрыгнули оставшуюся жидкую радугу, оросив ею близлежащие заросли, а с рога сорвался волшебный поток. Под его воздействием забрызганная разноцветным зелень начала меняться, отращивая длинные листья-щупальца, хищные пасти и сочащиеся ядом шипы. Семейству неведомых грызунов, случайно заляпанному многоцветной жижей, повезло больше: маленькие мышеподобные существа вдруг выросли до размеров большой собаки, обзавелись внушительными когтями и непонимающе уставились на пони, то и дело настороженно поводя усами.

— Теперь лес Нечистым вымя-то пощекочет, — нервно хихикнул кто-то из послушников.

Зог же в душе усмехнулся, представляя себе разозленную морду Черноухого, когда его воины вляпаются в нежданную ловушку. Надолго это их не задержит, но настроение подпортит. А испортить настроение этому Нечистому стоило: Зог хотел девяносто тысяч и эликсир их молодости, а не ту жалкую подачку, ради которой теперь приходилось изображать полное опасностей отступление. Но надо было идти — его спутники и так устали от нескончаемого бегства последнего месяца.

Зеленые дебри вскоре закончились и пони вышли к развалинам древнего коровьего города, чьи камни все никак не мог одолеть лес — его же дети, обезьяны, обосновавшиеся тут после исхода рогатых жителей, исправно подъедали пробивающиеся сочные молодые ростки, тем оберегая творение древних зодчих. Но Зога не интересовали ни старые камни, сложенные по приказу давно сгнившего раджи, ни их нынешние обитатели, гомонившие где-то вверху и время от времени кидавшиеся в четвероногих приключенцев всякой гадостью. Единорог вел свой отряд к выходу из этого мира.

— Хвала Пресветлой! Мы на месте, братья и сестры, — торжественно возвел очи к небу единорог, — Расчищайте руины, заполняйте баки и готовьте портал к работе. А вы, преображенные, пробудите защитника и подготовьте все, чтобы портал был запечатан за нашими хвостами. Я же возьму реликвию под защиту. Пусть мне помогают братья Джолобота и Шакал.

Слова единорога несказанно обрадовали свободных пони, и они, не смотря на усталость, весело принялись выполнять распоряжения предводителя. Послушники стянули с каменной арки сплетения лоз и уже успевших подгнить веревок, открыв вплавленный в ее тело рисунок из самоцветов и серебра, явно сотворенный недавно и отнюдь не тем, кто сложил камни, и теперь принялись снимать крышки каменных ящиков, под которыми оказались новенькие медные колбы с кристальными крышками и уходящими куда-то в тело постройки полыми трубками. Демоны же засуетились у изваяния тигра, сбрасывая с него фальшивые вьюнки и вливая в рот статуе тягучую жидкую радугу из небольшой канистры.

Первый луч отразился яркой вспышкой от чародейского купола тогда, когда оживленный спектром защитник отряхнул с себя фальшивый камень и с удовольствием потянулся, оставив на древнем постаменте глубокие следы полных магией пласталиевых когтей. То есть, как раз по расписанию. Похоже, небольшая гадость с растениями не доставила Нечистым вообще никаких проблем. Зог поморщился: теперь придется вкладывать в защитные чары дополнительное волшебство.

— Преподобный, Нечистые прячутся в руинах. Нам атаковать? — из задумчивости единорога вывел голос брата Уриеля. Голубошкурый с золотой гривой демон оценивающе смотрел на каменные развалины, из которых по куполу били гибельные пучки света.

— Нет, брат-воин, не нужно. Мы и так скоро уйдем из этого мира. Так что, просто отгоняйте их, — Зог снова окунул свой обвитый медными змеями рог в услужливо подставленную зебром чашу. После чего поднял голову и, обернувшись к закованному в доспех демону, добавил, — Нечистые не глупы, брат Уриель. Они бы никогда не заняли такую удобную для копытопашной позицию, если бы не имели кротовьего поля между собой и нами. Пошли к руинам защитника — пусть он их отвлечет и вскроет эти кротовины.

— Будет сделано, — преображенный не стал терять времени и тут же направился к хищно облизывающемуся металлическому зверю. Единорог проводил задумчивым взглядом закованную в броню фигуру бывшего пегаса. Пожалуй, брат Уриель был одним из тех немногих пони, кого преподобный Зог уважал. Не понимал, да. Но уважал этого живущего на грани демона, некогда бывшего рыцарем одного захолустного мирка и изгнанного из собственного ордена за нежелание приносить в жертву замшелым догматам здравый смысл. Ну, и боялся, конечно. Зог поежился: не бояться рыцаря-изгнанника было глупо. Поговаривали, что брат Уриель уже однажды умирал, а Пресветлая подарила ему новую жизнь, одев в шкуру другого пони. Впрочем, поразмышлять о странностях жизненных троп можно будет и позже. Сейчас же нужно было делать дело.

Единорог вскинул голову и одной вспышкой отдал защитному заклинанию весь впитанный шлемом спектр.

---

— Дискордов помет! — выругалась фестралка-"нерожденная", когда только-только образовавшаяся в чародейском куполе прореха вновь затянулась свежей магией, — Сколько же эта тварь его латать может?

Мохноухая отключила энчантовизор и вызвала на дисплей шлема отчет своего оружия. Напротив строчек "Испарительная камера" и "Разрядник" горели зеленые надписи "ГОТОВО".

— Ладно, — зло прошипела она сквозь зубы, — Я подожду.

Для лейтенанта Безопасности Дарк Шэйд сегодня шел не совсем обычный бой. Вернее, бой был совсем необычный: три взвода оперативников Министерства Безопасности (почти все, что у него сейчас, вообще, было) изображали массированную огневую атаку, отчаянно стараясь ни в кого не попасть. Особенно, в своих оппонентов, которые им такой поблажки не давали, вскоре от начала боя начав с азартом кидаться в "нерожденных" боевыми заклинаниями. В общем, задача перед оперативниками стояла не из простых. Но у Дарк Шэйд в этом бою были и свой личный интерес: месть.

— "Стриж, что у вас там? Какая пантера? Повторите!" — раздалось в наушниках.

— "Альф, ты оглохла?! Повторяю для глухих земнопони, на два часа, двести метров от вас, крупный А-страж. Маскируется под дикую пантеру. По-моему, под магическим щитом. Мне его бить нечем," — ответил раздраженный голос жеребца.

— "Нетопырь, вы что-нибудь видите?" — обеспокоенный голос лейтенанта Альфы Страйк был обращен к Дарк Шэйд.

— Малиновка, нет, ничего конкретного. Стража среди джунубиал тоже не наблюдаю. Приготовьте противотанковые, — искренне посоветовала бескрылой коллеге фестралка. После чего на частоте своей группы обратилась к залегшим в джунглях подчиненным, — Форест, Гамма, возьмите под прицел лес справа от Малиновки. Остальные, продолжать наблюдение. Шеддок, докладывай мне о новых прорехах.

Месть подождет — на кону жизни сородичей. А потому, нужно зорко следить за опасной зеленью. В конце концов, младшему лейтенанту Дыму, действительно, нечем бить А-стража — у его "летучей" группы только карабины и гранаты.

Меньше, чем через две минуты наблюдений Дарк Шэйд заметила среди мешанины развалин, деревьев и кустов осторожно крадущийся темный силуэт. Конечно, это могла быть большая кошка, коих в этой части Серого-149 водилось в избытке. Но ни один тигр, пантера или саблезуб в здравом уме никогда бы ни приблизился к месту, где не скрываясь шипят лучевые винтовки, гремят боевые заклинания и отчетливо пахнет грозой, гарью и растекающимся по округе чародейством. А, значит, это боевая машина, только прикидывающаяся честным хищником.

— Малиновка, вижу вашего А-стража: на три часа от вас, сорок-сорок два метра от ваших позиций. Думаю, попытается пройти через остатки колоннады. Держу ее на прицеле, — сообщила командиру "тяжелого" отряда Дарк Шэйд, одновременно регулируя свою снайперскую винтовку так, чтобы она дала узкий луч, способный прошить чародейский щит и взломать броню боевой машины джунубиал.

— "Командир?" — по радиоканалу взвода обратился к фестралке зеленошкурый жеребец-пегас, устроившийся за грудой замшелых камней в пяти метрах от перепончатокрылой.

— Форест, не смей. Тут еще только твоей пушки не хватало для полной демаскировки, — полупрошипела на подчиненного мохноухий командир, — Сами справятся. Не жеребята уже.

Сама фестралка, если уж быть честной с собой, в своих словах уверена не была: тень копытотворного чудовища выглядела уж слишком гибкой и шустрой. Но выдавать свои позиции пока было рано — группа "Нетопырь" присутствовала тут именно на тот случай, если продажный джунубиал Зог решит забыть о своих обязательствах и попытается выкинуть какой-нибудь неприятный фокус. Так что, оставалось только ждать и наблюдать.

— "Малиновка, страж пошел в обход через круглую стволотень на пять часов от вас. Восемьдесят-семьдесят восемь метров. Подготовьте тылы," — в наушниках опять зазвучал голос младшего лейтенанта Дыма Раг. Дарк Шэйд выругалась — джунубиал оказались гораздо хитрее, чем она рассчитывала. Теперь уже "тяжелый" взвод не мог положиться на заранее выставленные заряды направленной шрапнели.

— "Вас поняла. Продолжайте наблюдение," — прозвучал сухой ответ командира бескрылых.

— Стриж, это Нетопырь, — подала голос Дарк Шэйд, в голове которой только что созрел план, — Облетите джунубиал с тыла и откройте огонь из всего, что есть. У Альф сейчас будет своих проблем выше ушей, так что пусть думают, что мы их по кругу обложили, и не дергаются.

— "Понял, Кошмарик. Минут на десять концерта у нас батарей хватит," — весело отозвался командир "летучей" группы. Фестралка же лишь внутренне рассмеялась: братцу Дыму уже до морских поньков надоело вот просто так прятаться по деревьям и охранять тяжеловооруженных бескрылых непонятно от чего — ночному жеребцу страсть как хотелось хоть кому-нибудь уже набить морду.

— "Страж!" — прозвучал в наушниках возглас рядовой Гаммы Скай.

— Вижу! Не стрелять! — Дарк Шэйд вызвала на дисплей шлема визор винтовки и практически сразу отыскала темный силуэт, затаившийся в тени руин какого-то круглого здания.

Страж явно готовился к финальному броску: весь подобран, насторожен. Это его и спасло. Когда со стороны позиций "тяжелой" группы вылетели две огненные стрелы, металлический кот прыгнул им навстречу, ловко пройдя между снарядами. Похоже, операторы попытались в последний момент скорректировать траекторию движения своего оружия, но оно разминулось со стражем под очень неудачным углом и топлива на повторный заход у ракет уже не было.

— Дискорд вас бери, земледавы косоглазые! — простонала фестралка, наблюдая за этим представлением через визор винтовки.

Довольный монстр утробно рыкнул и со всех ног ринулся к убежищу бескрылых. Конечно, "Малиновка" открыла огонь из всего, что у них было под копытом. Но и джунубиал отлично умели учиться на своих ошибках: волшебный щит быстро угас под натиском лучей и шрапнели, но карабины, винтовки и штурмовые орудия оказались просто бессильны против новой брони, заменявшей "пантере" шкуру. Вторая же пара ракет, по всей видимости, была еще не готова.

— От грязедавов одни проблемы, — вздохнула Дарк Шэйд, неторопливо сжимая зубами подкову дистанционного спуска. Рама приклада мягко толкнула фестралку в грудь, ствол скользнул в передних копытах чуть назад, породив в привыкшем уже к твердым камням животе знакомое чувство пустоты, а винтовку и круп А-стража на миг соединил белый росчерк. Пора было отрываться от земли и вместе с двумя товарищами перебираться на новое место, чтобы там снова влипнуть протестующим против такого противоестественного обращения фестральим телом в грязь.

---

Механический зверь не сразу понял, что охота пошла совсем не так, как ему хотелось, и понячьего мясца отведать не удастся. Сначала просто возникло сообщение о поломке, которому железный кот не придал совершенно никакого значения, мягко приземлившись на передние лапы и изготовившись к новому прыжку, который должен был закончится шагов за десять от вон того зеленого в пестринку четвероногого. Потом стало хуже: оттолкнувшись задними лапами для нового прыжка страж с удивленным мяуканием полетел куда-то в сторону, куда он совершенно не собирался. Ловко приземлившись на передние лапы копытотворный хищник попытался развернуться мордой к своей добыче, но вместо этого завалился на бок. Потом были свист, вспышка, сообщения об утере запаса спектра и активации запасного источника питания. Снова свист, внезапное отключение и перезапуск систем, но уже в совсем ином месте, размышлений о котором программа младшего защитника типа "Шер-Хан" не предусматривала.

---

Дарк Шэйд же за последними мгновениями механического чудовища не наблюдала. В это время она с руганью в адрес не отличающихся пегасьим глазомером земнопони устраивалась на склизкой куче какого-то растительного гнилья, сквозь комбинезон холодившего грудь, живот и даже вымя. Наконец крылатая пони сумела удобно примоститься и надежно приладить винтовку на этой, не отличающейся чистотой, позиции, напоследок ругнув бескрылых коллег "щипаными крольчихами" и посетовав, что "А мне ведь еще жеребят рожать...". Теперь пришло время проверить то, как поживает другая ее цель.

— А вот, мои дорогие, и вы! — просто пропела фестралка, через фильтр энчантовизора наблюдая десятки разномастных прорех и промоин, ползущих по магическому щиту от того места, где виднелись вспышки и слышался отзвук стрельбы "летучей" группы. Похоже, когда страж заставил "Малиновку" отвлечься, джунубиал расслабились и перестали латать купол. Оставалось только найти того, кто нанес мохноухой "нерожденной" непрощаемую обиду.

Сухопарый единорог быстро отыскался около полузапущенного портала, как и удобная длинная прореха в щите, открывающая Дарк Шэйд прекрасную возможность подстрелить недруга.

— На своей шкуре!.. — радостно промурлыкала фестралка, надавливая зубами на спуск. Увы, винтовка отозвалась лишь сигналом отказа. Дарк Шэйд вызвала меню отчета оружия и в ярости зашипела: напротив графы "Испарительная камера" горела красным надпись "Потеря стабильности пара". Отчаянно чертыхаясь и через слово обещая уйти в погодный патруль "гонять облака", мохноухая снайпер принялась заменять испарительный блок.

Пока Дарк Шэйд занималась своим оружием "летучая" группа истощила боезапас и отступила, прекратив огонь по защитному куполу. Но "Малиновка" тоже не теряла времени даром, и в бой снова вступило ее тяжелое оружие. Чего фестралке крайне не хотелось: под натиском штурмовых орудий и лучевых винтовок магический барьер начал стремительно таять. А это означало то, что джунубиал снова принялись его латать, закрывая щели разрывов. Это резко снижало шансы перепончатокрылой пони на удовлетворение своей обиды. Хотя... Напротив этого рогатого подонка все еще оставалась крупная промоина... В графе "Испарительная камера" красным горела цифра "80".

— Ну, давай же... — фестралка умоляюще обратилась к своему оружию, превосходно понимая, что тому совершенно все равно: на испарение двух граммов железа выстрела требовалось установленное время, раньше которого блокировка с разрядника снята не будет. А прореха тем временем становилась все меньше и прочнее...

"ГОТОВО", — вспыхнула зеленая надпись, несказанно обрадовав приунывшую было мышекрылую. Быстро изменив параметры луча так, чтобы он мог не просто пробить чародейский щит, но и от столкновения с волшебной преградой превратился в разреженный, но достаточно широкий конус, фестралка навела оружие на своего недруга и надавила на спуск. Мягко толкнув кобылицу в грудь, из ствола винтовки вырвался когерентный поток атомов железа и узким пучком понесся к тому, кто имел глупость навредить одному из самых дорогих для Дарк Шэйд пони.

Фестралка сладко улыбнулась, глядя на то, как рогатая фигура внутри щита упала. Да, у нее будут большие проблемы. Но никто не смеет вредить ее семье!

---

Преподобный Зог наблюдал за тем, как демоны устанавливают у основания портала камни-саламандры: после ухода его пони из этого мира живой огонь должен расплавить чародейский механизм, превратив его в месиво из сплавившихся меди, серебра, самоцветов и спектра. Весьма неплохая защита от желающих узнать то, куда же вел портал.

В целом, все шло просто превосходно! Вершитель Эвил Кипер застрял в этом мире и теперь вряд ли сможет рассказать кому-нибудь из просветленных, кто на самом деле добыл реликвию. Нечистые играли с вдохновением — даже отправили каких-то подхвостников в обход, чем заставили брата Уриеля изрядно побегать, отбивая "попытку охвата". Ну, а ведомые единорогом братья и сестры в Ее свете искренне верили в весь этот балаган. Только что постоянно приходилось латать щит...

— Брат Джолобота, ты пройдешь сквозь портал первым и пронесешь реликвию. Я пойду за тобой, — распорядился Зог, уже заранее предвкушая свой триумф, — Порадуем братьев и сестер красивым возвращением.

— Повинуюсь, преподобный, — звонко ответил демон, с юношеским энтузиазмом склонившись в формальном приветствии. После чего подскочил к ларцу и при помощи зебра навьючил металлическую коробку себе на спину.

Зогу нравилось наблюдать за этим юнцом. Иногда даже хотелось самому принять полагавшееся ему преображение, но... пока его вполне устраивало продление жизни спектром мертвых. Демоны приобретают не только силы, но и множество прилагающихся к ним неудобств. А, разве, Зогу были нужны дополнительные сложности в жизни? Нет, пожалуй, что нет. Магическое и телесное могущество того не стоило. А та единственная сила, что, действительно, волновала единорога, происходила совсем из иного корня и была у него в достаточном количестве — все сделают за Зога доверчивые олухи. Кстати, об олухах. Это приключение было и так слишком ярким. Так что, по возвращении в Пляшущий Заяц единорог намеривался взять себе кобылочек восемь и хорошенько отдохнуть. Пожалуй, в этот раз он был расположен к твердобедрым деревенским земнопони. Нужно будет нагрянуть в Джуси Лемон и поискать сестричек Цедра. В прошлый раз они так верещали...

— Преподобный?.. — прервал размышления неуверенный голос молодого демона.

— Просто мечтаю о кобылицах, — с усмешкой ответил на незаконченный вопрос рогатый священник, — Не все пони таковы, как ты, брат Джолобота. Не каждый жеребец может все сердце отдать лишь одной, недостижимой и идеальной.

Демон смутился и тут же нашел себе неотложное дело у контрольной панели портала, с большим усердием сверяя не нуждающиеся в сверке настройки машины. Зог лишь отечески усмехнулся, глядя на то, как молодой преображенный "мастерски" ушел от разговора. Хотя, если подумать, этот юношеский максимализм еще принесет немало проблем его подопечному... То, что Джолобота влюбился в Нее, ничего не значило — чуть ли не каждый второй жеребец из числа свободных пони был готов отдать свое сердце Пресветлой. Но вот то, что молодой демон из-за этого отказывался от близости со смертными кобылицами... Единорог задумчиво покачал головой — сам Зог в его возрасте таким олухом не был.

— Портал открыт, преподобный! — привлек внимание единорога зебр, — Только прикажите, и мы покинем этот мир.

— Благодарю за службу, брат Шакал, — Зог отечески потрепал гриву полосатого телекинезом, от чего зебр расплылся в счастливой улыбке. После властный рогатый развернулся и во весь голос обратился к своим подчиненным, — Свободные пони, слушайте! Мы уходим из этого мира под защиту Ее крыл! Первым в портал пройдет то, ради чего мы терпели страх и лишения. Потом проследуют послушники под моим главенством. А последними в портал пройдут демоны под предводительством брата Уриеля, чтобы запечатать портал и не допустить в чистый мир никакого лазутчика Нечистых.

Братья и сестры в Ее свете радостно загомонили, приветствуя слова единорога: все уже устали убегать и скрываться сначала от местных гвардейцев, а потом и от куда более опасных Нечистых. Зог ждал такой реакции, но, все равно, каждый раз он не отказывал себе в том, чтобы искупаться в радости и благодарности других пони. Впрочем, пора было уходить — терпение Нечистых тоже не неиссякаемо. Собрав послушников, Зог развернулся к порталу и стал ждать пока брат Джолобота сможет пронести сквозь магическую прореху реликвию, начавшую сопротивляться попыткам покинуть мир.

Внезапно единорога пронзила сильнейшая боль, за которой пришло милосердное беспамятство.

---

-...Ты, вообще, понимаешь, что ты натворила?! — чернокрылый ночной пегас-"нерожденный" яростно лупил себя хвостом по бокам, глядя на нагло отвечающую взглядом на взгляд фестралку из того же племени.

— Превосходно понимаю. Теперь этот двуличный трупоед сам на своей шкуре все прочувствует. Можно сказать, я оказала ему большую услугу: с помощью моей винтовки он может изучать учение своей "богини" со всех сторон, — фестралка располагающе улыбнулась разозленному жеребцу.

— Ладно, начнем все с самого начала, — жеребец с трудом сложил стоявшие торчком крылья и, усевшись на жесткий лежак, обратился к кобылице почти спокойным голосом, — Зачем ты стреляла в Зога? Разве, я отдавал такой приказ?

— Нет, братишка, такого приказа ты не отдавал. Это было неоправданное нарушение пункта седьмого действующего устава. Так что, ты можешь меня покарать вплоть до увольнения без права восстановления на службе, — снова нагло улыбнулась фестралка.

— Тогда, зачем ты в него стреляла? — устало спросил черношкурый, — Шэйд, только отвечай уже честно. У меня в самых костях твои отговорки. Просто, между нами двумя, как между братом и сестрой: зачем?

— Он тебя изуродовал, Блэк! Почти убил!.. — злые слезы выступили на вдруг исказившемся лице фестралки, — Ты год в биокамере из-за этого подонка пролежал! Я боялась, что больше тебя не увижу!..

— То есть, месть, — как-то грустно произнес ночной пегас, — Наследие Раг...

Фестралка молча кивнула, но все так же продолжила с вызовом смотреть на пернатого.

— Ну, ладно. Твой мотив мне понятен. Хотя, мне и неприятно сознавать, что моя родная сестра оказалась глупой и несдержанной, а также злобной и мстительной Раг. Но почему ты ранила Зога так, как ты его ранила? Это был промах? — вопрос пегаса повис в воздухе — по-жеребячьи набычившаяся фестралка даже не делала попыток отвечать.

— Ну? Я жду, — склонил голову на бок пернатый, — Ты промазала?

— Я не бью мимо, — тихо прошипела сквозь зубы фестралка.

— Тогда: зачем? — снова задал вопрос пегас.

— Он — жеребец… — неохотно буркнула перепончатокрылая.

— И? — вопрос заставил фестралку отвести взгляд.

— Жеребцы их очень ценят... им без них плохо… — потупившись в пол, промямлина мохноухая. После чего вздернула голову и уже полным силы и чувства своей правоты голосом добавила, — Это лишь малая толика того, что этот двуличный кровопийца заслуживает! Если бы Зог не был нужен для наших планов, я бы забрала его гнилую жизнь!

— Скажу тебе по секрету, как жеребец кобылице, ты и так отобрала у него львиную ее долю, — теперь ночной пегас смотрел на фестралку уже не с гневом и вопросом, но с каким-то разочарованием, — Шэйд, как мы теперь будем его контролировать?

— Как и прежде: золотом, — нервно рассмеялась перепончатокрылая, на глазах превращаясь из гордой бунтарки, готовой с поднятой головой встретить несправедливое наказание, в задерганную и усталую пони.

— Зачем теперь ему оно? На что он потратит такую гору денег? Не знаешь? Вот и я не знаю, — пегас выглядел не лучше своей собеседницы, — Пойми, Шэйд, жеребцы не кобылицы: у нас гораздо меньше потребностей, но они гораздо сильнее. Я боюсь, что эта потеря может обозлить Зога против нас.

— И что теперь?.. — запоздало поняла свою ошибку мохноухая.

— Я напишу рапорт о твоей временной непригодности к работе и отправлю отдыхать на гражданку. Создатель, наверняка, уже ждет тебя с планами на очередную беременность — он уже давно зудит на ухо матери, что у нашей субветви Раг слишком мало жеребят по материнской линии. Ну, а из всех нас кобылка только ты, — пернатый встал со своего лежака и направился к низкому широкому столику, на котором примостилось небольшое царство бумаг, канцелярских принадлежностей и всякой конторской техники, — А сам буду возносить молитвы Ночи, чтобы Зог не спускал все заработанное на кобылиц, а оказался тем скупердяем из сказок на день, которому золото милее Неба, фестралок и вкуса победы.

— Наказание жеребостью? Это что-то новенькое, Блэк, — фестралка в последний раз попыталась состроить веселую беспечную мину, хотя, уже осознала, какие же проблемы она создала.

— Это не наказание, Шэйд. Ты сама знаешь. Я, просто, не хочу, чтобы твоя вдруг проснувшаяся мстительность мешала работе. Как от матери от тебя сейчас будет больше пользы, чем как от агента Безопасности. Отдохни, отвлекись, навести родню, побудь с мужем. В конце концов, Даст Армор не заслуживает того, как ты с ним поступаешь, — ночной пегас принялся заполнять какие-то формуляры. Но на мгновение оторвался от этого дела и отстраненно произнес, видимо, для самого себя, — И зачем я послушался мать? Не нужно было отправлять тебя в поле...

— Ну, это поправимо: вот нарожаю жеребяток, и сразу оперативные отряды укомплектуем. Можно будет не отправлять головных агентов на боевые задания, — попробовала пошутить подслушавшая последние слова пернатого фестралка.

— Шэйд, я не шучу. С этой минуты и до особого распоряжения ты отстранена от исполнения должностных обязанностей и направляешься на рекреацию. Вот тебе копия приказа, — ночной пегас передал фестралке свернутую трубочкой и скрепленную алой лентой бумагу, которую та машинально зажала под крылом, — Можешь быть свободна.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — мышекрылая поднялась со своего места словно автомат — в ее голове сейчас было пусто и ни одна мысль не смела нарушить эту пустоту.

Ночной пегас дожидался пока за хвостом гостьи закроется бронированная дверь и загорится зеленый индикатор замка, после чего открыл стенной сейф и достал оттуда запечатанный сургучом глиняный кувшин с биркой "Если я совсем не знаю, что теперь делать". Несколько минут посмотрев на неказистый сосуд, черноперый жеребец решительно убирал его обратно и снова запер сейф. Ситуация далеко не столь плоха, чтобы ЭТО ему понадобилось.

---

Пробуждение преподобного Зога было не из приятных: он вырывался и все никак не мог вырваться из полных боли и бесформенного ужаса кошмаров. Наконец ему это удалось.

Яркий свет ослепил рогатого священника. Единорог вновь закрыл глаза. Ну, по крайней мере, он все еще жив: ни на Небесные Луга, ни на Лабиринты Выгоревших этот свет похож не был, хоть, и немилосердно жег глаза измученного пони. Значит, пока следует воспользоваться другими чувствами, чтобы понять, что происходит.

Зог прислушался к себе: он лежал в приятном тепле на чем-то мягком. По крайней мере, передней своей частью — ни круп, ни задние ноги преподобный не чувствовал. Что было уже очень и очень нехорошо. Единорог попробовал немного подвигать хвостом, а потом взбрыкнуть. Получилось. Но ничего, помимо того, что зад у него все еще есть, а ноги чем-то прочно зафиксированы, он выяснить не смог

— Преподобный, вы очнулись? Лекаря! Лекаря! Преподобный очнулся! — внезапно над ухом единорога раздался невероятно громкий ор, источником которого мог быть только брат Джолобота. Зог застонал, мысленно желая засунуть в рот громогласного юнца большущую пробку.

— Преподобный, вы меня слышите? — а это уже лекарь. По крайней мере, столь внимательных и тактичных демонов в своем окружении рогатый священник припомнить не мог.

— Слышу, слышу. Куда ты мою заднюю половину дел, понивал? Потерял? — решил пошутить Зог. Ответом ему было молчание демона и уж какое-то слишком уверенное заявление эскулапа: "Не беспокойтесь, преподобный, это анестезия. Через несколько часов все пройдет."

— Так, прохвосты, что с моей задницей? И, вообще, почему я лежу где-то, сирена-знает-где, а не стою перед прочими просветленными и получаю причитающиеся почести? Джолобота, что с реликвией? — ситуация стала приобретать подозрительно-мрачные оттенки, а потому Зог желал прояснить ее здесь и сейчас.

— Реликвия спасена, преподобный. Просветленные благодарны вам и прославляют ваше имя, — такой официоз, как и явственную дрожь в голосе, было крайне странно слышать от молодого демона.

— Вы получили ранение, преподобный. Оно лишило вас сознания почти на сутки, — а вот лекарь был совершенно спокоен... но чего-то не договаривал.

— Затемните окна и дайте мне самому взглянуть, — властно распорядился Зог.

— Вы привязаны, преподобный... — попытался выкрутиться демон.

— Так развяжи меня! — рыкнул на явно старающегося увильнуть от исполнения приказа преображенного Зог.

— Мэтр Шайн... — взмолился демон.

— Я сейчас приглашу помощников, и мы освободим вас от фиксации, преподобный, — безоблачным голосом заверил единорога лекарь.

— Только быстро! — зло прорычал Зог вдогонку удаляющемуся цоканью восьми копыт. Эти двое, только что тихо прикрывшие дверь и теперь шепчущиеся между собой, скрывали что-то очень нехорошее о нем. Но что может быть такого страшного в ранении крупа? Немного спектра, при правильном применении, затянет почти любую рану. А доступ к хранилищам радужных фабрик у Зога, как у просветленного, был очень широкий. Интересно, о чем они сейчас говорят между собой?

Единорог привычно уже сотворил заклинание, обостряющее слух.

— ...это бессердечно, мэтр! — яростный шепот брата Джолоботы теперь стал явственно слышен из-за двери, — Нельзя говорить ему такое!

— Он, все равно, узнает. Так какой смысл тянуть? — лекарь отвечал демону неприязненно, не скрывая, что общество преображенного тяготит его.

— Мы как-нибудь скроем это, что-нибудь придумаем!.. — горячился Джолобота, — Так поступать с пони нельзя!

— Убивать пони можно, пытать пони можно, ломать пони жизнь можно, а вот сказать правду — преступление? Никогда не любил вас, "свободолюбцев", и ваше вымороченное учение, — лекарь чем-то щелкнул (шкатулка для сладостей?), — И как ты собрался скрыть от своего патрона такое увечье?

— Я не буду запоминать ваши слова, мэтр, — в голосе демона явственно слышался гнев, — Что вы можете сделать для моего наставника?

— Ну, для начала, я ему покажу то, кто он теперь. И дам пару стаканов антидепрессанта. А потом, буду долго и трудно восстанавливать то, что еще можно восстановить, — в речи лекаря появились посасывающие нотки. Видимо, это, действительно, была шкатулка со сладостями, а сам эскулап — единорог.

— Так, вы сможете вернуть ему?.. — в голосе демона гнев сменился надеждой.

— Конечно же, нет. Будет очень неплохим результатом, если, хотя бы, удастся вернуть самостоятельную функцию, без поддерживающего колдовства. Про возврат утерянного и речи не идет, — снова скрипнула шкатулка со сладостями, — Тебе это не понравится, но я бы сказал, что твоего наставника покарали Богини. Так удачно пройти под хвостом выстрел мог только случайно. А я в случайности не верю: случайность это воля Богинь. Даже, не смотря на то, что вы и заточили их в Тартар.

— Мэтр, вы забываетесь.., — голос демона стал угрожающим.

— Отнюдь. Я знаю границы дозволенного, — судя по голосу, тот наслаждался измывательствами над преображенным, — А теперь иди и затемни окна в покое. Я займусь путами. Обойдемся без помощников: чем меньше пони он сейчас увидит, тем легче примет случившееся.

Дверь скрипнула и Зог спешно загасил заклинание, чтобы ничем не выдать себя. Вошедшие, похоже, ничего не заметили. Брат Джолобота затопал по комнате как подкованный иппопотам, а почти бесшумный лекарь принялся ворочать единорога, чем-то постоянно щелкая. Глаза все также приходилось держать закрытыми, но вскоре стало явственно темнее.

— Можете открыть глаза, преподобный, — раздался голос лекаря.

Зог послушался. Перед глазами появились два разноцветных пятна, вскоре приобретших черты двух пони. Первым был молодой демон, как-то заискивающе глядящий на своего наставника. Второй же представлял из себя презанятнейшее зрелище: белый даже не как снег, а как какой-то прозрачный пух, единорог с красными глазами и просвечивающим чуть ли не насквозь рогом, в котором даже можно было разглядеть сосуды магического конуса.

— Я — "выгоревший" альбинос, — пояснил лекарь удивленно хлопающему глазами Зогу, — Лучше посмотрите на свой живот, преподобный. Теперь путы вам не помешают.

"Нагловат, но не дурак," — подумал Зог, и перевернувшись на бок (благо, койка была широкой) вывернул шею так, чтобы заглянуть себе под брюхо. Вроде бы, ничего необычного не было: живот и ляжки укрыты бесшерстным налетом артефициальной кожи аж до репицы сожженного хвоста — в пору ученической молодости у единорога случались ожоги и посерьезнее.

— И что я должен там увидеть? Обычный магический ожог — я даже пузырей больших не могу разглядеть. Ради такого пустяка меня упрятали в лекарню? Это шутка та.., — Зог осекся, когда в поле зрение попало совершенно убитое выражение лица демона. Он проследил за направлением взгляда преображенного и... сначала ничего не понял. Ровный гладкий живот, покрытый заживляющим составом... Гладкий и ровный живот, на котором выбивается из общей картины лишь одна складка... Одна складка... Одна... Одна! Зогу стало дурно.

— Выстрел был очень неудачен. Но это еще не конец жизни. Я думаю, нам удастся восстановить часть функций.., — откуда-то из невероятных и ничего не значащих далей обратился к нему голос лекаря.

Копыта Зога были жестко перехвачены телекинезом единорога, а голова оказалась запрокинута усилиями умелых ног.

— Не трогайте. Будет только хуже, — твердый голос лекаря был подкреплен парой хлестких ударов по ушам.

— Куда хуже?! — простонал Зог, в чей разум уже пробилась буква "М" злого и насмешливого слова, и теперь активно тянула за собой товарок, обещая, когда дело будет закончено, сбросить единорога в пучину отчаяния и безнадежности.

— Хуже будет, если вы сейчас нарушите и так хрупкое равновесие в ране. Тогда о кобылицах можете забыть даже в вашем новом качестве, — жестко парировал прозрачный.

— Зачем?! — взвыл Зог, — Всего один случайный выстрел!.. Почему так глупо?!

— Нечистые заплатят за это! — по-юношески необдуманно выпалил демон. Это отрезвило Зога.

— Уймись, брат Джолобота, — эмоции еще бушевали, но паника оставила единорога, — Местью ты не вернешь мне утерянного, а сам можешь потерять гораздо большее. Мы продолжим служение Ей теми силами, что у нас остались.

— Но, преподобный... — демон непонимающе уставился на лежащего в постели искалеченного пони.

— Я все еще свободная душа и все еще волен делать то, что считаю должным. С умыслом или без, но Нечистые не смогли отобрать у меня главного, что дарит нам Она, — Зог ободряюще улыбнулся преображенному, одновременно давая лекарю понять, что его рассудок снова ясен и в насилии более нет необходимости.

Последующий разговор не был долог. Джолобота как мог утешал своего наставника, а прозрачный отвечал на вопросы с точки зрения лекарского искусства. В итоге, через десять минут оба ушли, оставив Зога обдумывать случившееся. Нельзя сказать, что мысли единорога были легки и светлы, но он не привык опускать голову перед капризами Бросающих Жребий (если они, действительно, существовали — преподобный не верил в судьбу). Так что, весь оставшийся день он составлял план новой жизни, внося в него важные пункты и намечая путь к ним. Последними мыслями преподобного Зога перед тем как отойти ко сну были: "Эта овечья морда, Черноухий, как-то нарастил обратно мясо на кости. Нечистые отлично умеют врачевать раны: они смогут и мне вернуть мое. Вот только что они потребуют взамен? Нет, спешка тут не к месту. Сначала нужно набить себе цену. Пока же придется слушать этого прозрачного лекаря и молить всех сирен, чтобы его искусства оказалось достаточно."

Кажется, теперь преподобный Зог был связан с Нечистыми чем-то гораздо больше, чем золото и совместные преступления против Ее воли.

Беседа с двойным дном

Вы помните демикорнов, древних созданий, оживленных стараниями "нерожденных"? Все разговоры о некоем несчастье, их постигшем уже после возвращения в мир живых? Так вот, это еще один такой разговор, состоявшийся незадолго до самого несчастья.

974 год от первого контакта, Стольный Град Земли нерожденных

За огромным изогнутым окном, по сути, являющимся тремя стенами комнаты, открывается захватывающий дух вид: вдаль, что хватает взгляда, плывут прозрачной дымкой тонкие облака, на чьих тающих боках весело играют лучи летнего солнца, распадаясь брызгами множества радуг.
— Вы просили зайти, — жеребец аликорн, до этого задумчиво наблюдавший за причудливой игрой света и воды, отрывается от своего занятия и поворачивается к только что вошедшей обладательнице чуть поскрипывающего, но не лишенного обаяния голоса.
— Да, Войд, проходи, — златогривое божество даже не пытается скрывать, что его что-то гнетет.
— Как я погляжу, вы сняли маску. Надеюсь, что и манипулировать мной вы больше не станете. Решение принято и не будет пересмотрено, — кобылица, облаченная в костюм из множества разнообразных устройств и "плащ" из собственных крыльев, склоняет голову в приветствии (металлическая пластина в плоском роге отбрасывает на пол озорной солнечный зайчик). Несмотря на этот знак уважения, страх демикорны выдают прижатые к голове перепончатые ушки и подергивание драконьего хвоста, волосяная кисточка которого мечется туда-сюда — древняя пони не рада этой встрече.
— Войд, почему же ты такая упрямая? — вздыхает аликорн, и телекинезом немного поправляет лежащую на полу подушку, предлагая гостье сесть, — Я просто хочу с тобой поговорить. Возможно, у нас больше такой возможности не будет.
— Но вы приложите все усилия, чтобы она была, — фыркает демикорна, и устраивается на изрядно потертой подушке (возможно, на любимой седушечке кого-то из членов погодной службы).
— Совершенно верно, Войд. Приложу все усилия для того, чтобы вытащить из этого болота, куда вы сами сдуру лезете, столько демикорнов, сколько возможно, — бессмертный смотрит на лезвиерогую устало.
— А как же свобода воли, о которой вы так любите говорить? — демикорна подбирается, предчувствуя схватку.
— В Бездну свободу воли! — аликорн разливает в две неуместно смотрящихся керамических кружки прозрачную жидкость из хрустального графина, — Все знают, что мы врем. И другим, и себе. Наше бессмертное племя, вообще, лживо. Так что, Войд, вся это свобода воли, как тот кот, и есть, и нет: в пределах дозволенного вы, смертные, можете творить все, что вам вздумается, отвечая перед вселенной лишь собственными подхвостьями. Но за пределы, положенные Жизни, увы, не прыгнуть.
— Я не буду. Вы прекрасно знаете, что мне нельзя, — демикорна отодвигает от себя предложенную бессмертным кружку, — Я — оружие. Хорошее оружие всегда должно быть остро и клинком, и разумом.
— Войд, брось. Ты же, если я не смогу тебя уговорить, уже покойница. Чего тебе терять? Попробуй хотя бы раз в жизни! — аликорн снова пододвигает посуду с прозрачной жидкостью к демикорне, но та лишь качает головой.
— Прошу, не изображайте из себя того, кем не являетесь. Я же знаю, что вы — чудовище. Еще более совершенное оружие, чем я: лживое и безжалостное, — демикорна снова прижимает ушки к голове и пристально смотрит на аликорна, — Вы хотите опоить меня и под дурманом вытянуть слово, которое я не смогу нарушить.
— Нда, — аликорн отвечает столь же пристальным взглядом. — Какая же ты наивная, Войд. Пожалей меня немножко: ведь, мне приходится постоянно слушать твои разглагольствования о том, что демикорны, в отличие от прочих пони, умудренные и осторожные. Если бы я хотел тебя одурманить, то мне и поить тебя не понадобилось.

Демикорна в ответ недоверчиво фыркает.
— Обрати внимание: инъектор, — аликорн подсвечивает магией устройство у основания шеи собеседницы, — Собрала ты его сама, но пополняешь запас препаратов у Аквы. При этом, совершенно не задумываешься, что Аква Вита — ученица Шэдоухорна. А черномордый Раг, как раз, мой ученик и предан мне не меньше, чем его обожаемой Селестии. Я уже не говорю о том, что ваш замысел не нравится, вообще, никому из нас. Так что, если бы я на самом деле желал тебя одурманить, то вместо сахарной смеси, которую ты прямо сейчас себе колешь, по твоим жилам тек бы какой-нибудь замечательный наркотик, делающий одну темно-синюю демикорну безвольнее овцы.
— Как я и говорила: оружие. Совершенное и безжалостное. Как и мы, — демикорна выдавливает из себя неуверенную улыбку.
— Войд, почему ты так низко себя ценишь? — аликорн поудобнее устраивается на своей подушке, — Лично я бы никогда не назвал самого себя оружием. Это унизительно.
— Почему? — удивляется демикорна, — Оружие это самое совершенное из того, что может быть сотворено. Идеал функциональности и красоты.
— Оружие это инструмент, — на этот раз аликорн достает графин с вишневым морсом и разливает сладкую жидкость в два стеклянных фужера, — Очередная палка-копалка, только предназначенная для раскалывания голов несогласным. Его можно применять, можно не применять, а можно выбросить за ненадобностью. Низшая форма бытия, как на мой взгляд.
— И, тем не менее, вы восхищаетесь оружием, интересуетесь им и конструируете его, — демикорна принимает фужер и пригубляет безалкогольный напиток.
— Знала бы ты о том, что я конструирую… — аликорн тоже отпивает из своего фужера, — Я восхищаюсь не самим оружием, а тем гением, что его создал, и теми возможностями, что оно дает тому, кто им толково воспользуется. Что же касается биологического вооружения, которым я иногда занимаюсь. Хм, Войд, оружием оно названо лишь из-за наших гипертрофированных хотелок. Это другая жизнь, которая имеет свои интересы и, в целом, плевать на нас хотела — просто, на какое-то время наши взгляды на собственную выгоду сходятся.
— Жизнь… Ха! Хрупкая и недолговечная. Если бы не мы, то наш мир уже давно бы превратился в игровую площадку для исчадий Тартара! — демикорна салютует аликорну фужером.
— Именно, если бы не вы. Живые существа, наделенные волей и жаждой бытия. Ведь, это не безжизненные артифициальные стражи, не лишенные собственной воли биороботы-"боевые единицы" и не артефакты остановили тот бардак, что, если документы не врут, запустили в свое время кисточковые тунеядцы. Да и в основе самого бардака тоже лежала Жизнь — тартаские чудовища, решившие поживиться на новых угодьях, — аликорн выуживает откуда-то из глубин магического тайника два подноса с бутербродами и еще один фужер, но уже с гранатовым соком, — Жизнь поразительна в своей непохожести на все остальные силы вселенной. Конечно, в Эквестрии это не то хищное и вечно недовольное нечто, каковым мы являемся на Земле. Но это, все равно, воля, жаждущая быть и продолжаться. И делающая то, что должно делать воле — меняющая мир так, как ей больше нравится. Божья искра, первородное зло или творческое начало, называй как хочешь. Я не могу не восхищаться Жизнью. В конце концов, я часть ее и мне очень нравятся все эти беспокойные метания и непрекращающийся поиск непонятно чего.
— Воля — не более, чем путь к гибели. Маги, создавшие нас, убили сами себя. Мы убили сами себя. Твари Тартара тоже убили сами себя. Воля порождает другую волю, которая ее и убьет. Дважды жить невозможно… — демикорна отставляет фужер в сторону и тоскливо смотрит в окно, — Взгляните за окно. Там снуют "нерожденные", мнящие себя бессмертными. Но они когда-нибудь неизбежно умрут: их же страсти приведут их к гибели. И там же раскинулось небо. Бесстрастное, безразличное и вечное. Лишь оно будет взирать на кости ваших творений. Стоит ли, незнающий смерти, мимолетная радость вечного горя?
— Войд, хватит чернуху гнать. Она тебе не к лицу, — аликорн меняет тактику, — Я, как дитя мира материи, авторитетно заявляю, что, согласно принципам диалектики, небо ни черта не вечно. У Земли, откуда твой начальник происходит, болтается реликтовая протопланета Марс. Вот у нее атмосфера и, соответственно, небо когда-то были, а теперь и нет их почти что. Вообще, вечного ничего нет. Правда, как гласит все та же диалектика, если что-то уже начало быть, то полное небытие ему не грозит. Так как, оно, небытие, так же изначально содержит в себе свое собственное отрицание.
— И зачем была эта заумь? Вы хотите запутать меня? Но я уже давно не глупый жеребенок, чтобы это сработало, — демикорна скептически приподнимает бровь.
— Ну, зачем же? Не путаю, а разъясняю очевидные вещи. Что поделать, если ты рогом уперлась и не желаешь снимать с глаз шоры? — аликорн телекинезом приподнимает фужер с соком и смотрит через гранатовую жидкость на демикорну, — Любое явление постоянно содержит в себе, как минимум, две, казалось бы, противоположные грани. Иметь дело ты всегда будешь с ними всеми, но вот для восприятия самого явления выберешь только одну. Так зачем выбирать именно ту грань, которая ранит душу? Не лучше ли радоваться жизни, творению и чувствам?
— И тем страданиям, боли и страху, что они с собой несут? — демикорна наклоняет голову, разглядывая глаз аликорна через его собственный фужер, — Я знаю о бинарности мира: зло неотъемлемо от добра, слабость от силы, горе от радости. В конце концов, я техномаг. И я, в отличие от вас, бессмертный, понимаю, что за всем следует расплата. Безжалостная и неотвратимая. За любую радость придется платить не меньшим горем. Так не лучше ли самой отказаться от всего, стать камнем и не знать страданий?
— Интересная точка зрения. Хотя, у меня есть своя, — аликорн отпивает из фужера, — Как в свое время говаривал один шут гороховый, Рональд Рейган: "Если вы все еще верите в справедливость, значит, вас плохо информировали.". Перефразируя эту говорящую голову: ни хвоста никакой расплаты нет. Есть грани событий, которые ты можешь замечать или не замечать. Они не следуют друг за другом, они всегда вместе. Проще говоря, душевная боль, которая тебя мучает, будет с тобой и после смерти. Так что, бежать от боли на тот свет смысла не имеет никакого. Но ее можно не замечать, сконцентрировать внимание на хорошем, радостном. Или исцелить. Это живым, в том числе тебе, тоже под силу. Собственно, доктор Майндфлеер уже давно и не без успеха работает над этим вопросом. Хотя, ваша лезвиерогая сестрия и предпочитает видеть в ее деятельности одни лишь издевательства над вами.
— Интересно, вы говорите, что справедливость и закон равновесия — чушь и сказки для жеребят, и этим пытаетесь удержать меня по эту сторону смерти. Всегда считала, что зло творит зло, прикрываясь добром. Но в первый раз вижу такое, чтобы зло пыталось творить добро, прикрываясь злом, — на губах демикорны появляется легкая улыбка, — Но, нет, уважаемый монстр, я не желаю вашего добра. Я устала и хочу вернуться обратно под крыло моей богини.
— Не поможет, Войд. И Алую с того света вытянем. Это лишь вопрос времени. Вообще, тебе не кажется, что употребить свои силы на приближение этого момента лучше и, хоть мне это слово и не нравится, благороднее, чем по-жеребячьи сбежать под ее фантомное крыло? — аликорн ставит свой фужер на стол.
— Амбиции… — вздыхает демикорна, — Самоуверенность не доводит до добра. Чем большего вы добьетесь, тем большего будете жаждать. И чем сильнее будет эта жажда, тем больше сил вы будете прилагать для ее утоления… пока аликорн не исчезнет, оставив после себя лишь порочную страсть в бессмертной оболочке.
— Своеобразный подход. Войд, похоже, ты путаешь меня с наркоманами твоего родного мира. Я, конечно, аликорн, и нормальным меня назвать по определению нельзя, — бессмертный фыркает, — Но шиза у меня совсем другого толка, более обычная для нашего племени: забота о подопечных. Слава же или магическое могущество мне безразличны. Тем более, что вытягивать Алую из гроба планируется несколько иными средствами. В конце концов, теперь интересы демикорнов это и наши интересы. Так что, соглашайся — выбирай жизнь и строй новое будущее для своего народа вместе с нами.
— Хе-х! Никогда не думала, что придется стать наставницей для бессмертного, — чуть надтреснутым голосом смеется демикорна, — Могущество не обязательно помещается в теле. Кому, как не вам, это знать? Машины это тоже могущество, способное развратить душу. Наш народ прочувствовал это на собственных шкурах, создав злые и гибельные технологии. За это преступление мы расплатились дважды исчезнув из-под небес Эквестрии. Не идите по нашей тропе. Она ведет в никуда. Впрочем, никуда не идите: путь к силе, да и, вообще, куда-нибудь, это страдание ради гибельной цели.
— Злые технологии? А еще злые камни, злое солнце и наизлейшая семнадцатая биокамера, которая, сволочь такая, постоянно ломается, — аликорн зажигает рог, создавая в воздухе изображение полуразобранной машины, в недрах которой с выражением крайнего неудовольствия на мордочках копается сразу шестеро кобылок-"нерожденных", — Войд, с каких это пор неодушевленные предметы стали обладать чувствами, настроением и волей? Технология это сумма знаний о том, как что-то сделать. Эта сумма не может быть ни злой, ни доброй, но может быть употреблена любым способом и с любыми целями. Технологий не двойного назначения, в принципе, не существует. Для примера, алгоритмы взаимодействия ограничителя и "живых доспехов", от упоминания которых у твоей коллеги Тристи Тиа хвост начинает бенгальский огонь напоминать, были использованы, в том числе, при создании пониботов. Против пониботов, насколько я знаю, еще ни один демикорн слова не сказал. С другой стороны, стабилизация дискордого творчества, Пухской Медово-Сгущеной формации, в Сером-24, которую вы тоже все единодушно приветствовали, проводилась при помощи термоядерных зарядов. Которые, замечу, не то что родственная технология термоядерным боеголовкам, которые, как бы, оружие терраформирующего класса, а это они и есть. Брайтлайтова сестрия просто забрала оружие со склада и заменила взрыватели. Так что, как видишь, одни и те же вещи могут как нести неконтролируемый бардак, так и быть использованы во благо. То, что ты называешь могуществом, для нас не цель и не приз, а инструмент. В этом качестве оно наиболее полезно. И, как мне видится, это именно то место, которое оно заслуживает. Ни больше, но и ни меньше.
— Средства разрушения можно использовать для созидания, я не спорю. Не сломав камень сложно построить дом. Но как быть с созидательными силами? Или вы тоже скажете, что они могут нести разрушение? Или, что вы сможете прикоснуться к ним и они не завладеют вашими душами? — фыркает демикорна, не замечая, что бессмертный свернул уже на совершенно иную тему и возвращаться к разговору о смысле жизни не собирается.
— Еще как! Вот, теория эковойны в художественной обработке. Даже не ожидал, что у Карпентера со времен экспедиции один электронный экземпляр завалялся. Бумажная копия, понятное дело. Прочитай, рекомендую, — аликорн бухает по столу новенькой книгой, на обложке которой красуется неведомое лысое существо и пушистый кот, а пропечатанная золотыми буквами надпись гласит "Путешествия Тафа", — Там еще пара интереснейших моральных вопросов поднимается. Главный герой, кстати, ни хвоста не герой. Только на ночь не читай — до утра просидишь. А ты Карпентеру и его земнопонячьей компании нужна свежей и работоспособной.
— Эта книга должна отвратить меня от идеи вернуться к моей богине? — удивленно приподнимает брови демикорна, — По-моему, это глупо.
— Отчего же? Почитаешь, подумаешь… А если нет, то нет, — аликорн поднимается со своего места, — Более я тебя задерживать не буду. Надеюсь, Войд, ты изменишь свое решение.
— Не сомневайтесь, нет. Хотя, должна отдать вам должное: ваша забота о том, чтобы у ваших подданных были в достатке хорошие техномаги, заслуживает похвалы. В отличие от вашего бессердечия по отношению к нам. Оружию должно быть эффективным, но не жестоким, — демикорна ставит наполовину полный фужер на стол и встает со своей подушки, — Думаю, прощаться еще рано. Вы, наверняка, еще не раз будете пытаться уговорить меня. Так что, до скорого свидания.
— Ну, что же, ты меня раскусила. До новой встречи, Войд, — аликорн кивает собеседнице.
Демикорна отвечает кивком, и величественно удаляется из комнаты. После того, как дверь оказывается закрыта за крупом драконокрылой, бессмертный остается один.

---

— Не сочтите за грубость, но, по-моему, вы заврались, — раздается понячий голос из-под подушки, на которой сидит аликорн.
— Ну, почему же? Если не считать брехни про справедливость, я был честен с ней. Ну, и про Рейгана я наврал: это чучело не смогло бы родить такую сложную апофегму, — аликорн встает с подушки и, обернувшись к источнику голоса, приподнимает телекинезом ее край, — Показатели записал?
— Конечно. Ограничитель сломать это как на станции обновиться, — из-под подушки показывается голова пони. Правда, почему-то, металлического, — А вы еще нас тупыми обзываете.
— А вы и так тупые. Хотя, о вашей полезности я свои слова возьму назад. На этот раз. Хоть какая-то польза от вашей консервной братии есть, — аликорн телекинезом откинул подушку, нутро которой, вместо набивки, оказалось выполненным пустым деревянным ящиком, — Как данные, вумный ты мой поньдроид, интерпретировать будешь?
— Вы, просто, ревнуете к нашей создательнице, — под подушкой оказался выкрашенный желтой краской понибот. Как и у всех пониботов, "пол" этого экземляра по внешнему виду определить было бы затруднительно, но, судя по голосу, самого себя он считал жеребцом, — Запрос поступил в обработку, ожидайте. Ответ на запрос оператора: Интерпретация данных вне сферы компетенции системы. Для интерпретации полученных данных обратитесь к квалифицированному специалисту.
— Ну, Синтета, ну, изобретательница!.. Наконструировала на мою голову!.. Мало ей было чувств и полового диморфизма, так она еще и ехидство своим жестянкам привила!.. — аликорн картинно вскинул передние ноги к потолку, балансируя на задних при помощи крыльев, — Ладно, железный представитель ствололюбивых меньшинств, показывай, что наворовал. И говори по-понячьи, не придуривайся честным роботом.
— Ваш запрос обрабатывается, — ехидно ответил понибот, после чего, заметив, что графин с соком окутался золотистым сиянием, поспешно добавил, — Обработка запроса завершена. Приступаю к выполнению… Ну, что вы так? И пошутить уже нельзя…
— Пошутить можно. Но за понячьи шутки отвечает понячий хвост. Слышал такую пословицу? — аликорн выпустил из магического захвата графин с соком.
Ворча про "иррационального ревнивца", понибот достал откуда-то метровый кабель и соединил им лежащий на столе планшет с небольшим гнездом на основании своей шеи. Планшет ожил и на его экране возникли причудливые графики, сопровождаемые текстом на, до недавнего времени, мертвом языке. Аликорн не без интереса принялся за изучение переданных пониботом данных.
— Ну, что же, отлично потрудился, железяка. Она, если этот дискордов ограничитель не брешет, сомневается. Надежда есть, — аликорн с довольным видом оторвался от горящего экрана, — Будем копать. А насчет тебя я поговорю с Бедствием. Какую награду хочешь?
— Я в этом не понимаю. Награды это для вас, живых, — понибот мигнул глазами, — Скажите, а зачем вы ей эту книгу дали. Я читал "Приключений Тафа" в основной сети. Там нет ничего про то, насколько глупо просто так прекращать функционирование. И, вообще, она даже не про пони.
— Зато, там отлично показана мощь жизни. Особенно в главе про хитрокрупого пророка. Пусть просветиться о том, частью какой настырной и могучей силы является. Может быть, избавиться от этого упаднического взгляда на вещи. Да и отвлечется и прекратит накручивать саму себя. Вообще, очень удачно вышло, что Войд на мои пустопорожние философствования клюнула. В общем, макулатура должна подготовить нашу упрямицу к разговору с Карпентером, — аликорн достает из магического "кармана" нечто, напоминающее седло, и принимается сноровисто прилаживать его себе на спину, — Так, с техномагами на сегодня закончили. Сейчас полетим повторно компостировать мозги доктору Орум. Не хватало мне еще такого толкового специалиста на демикорновой блажи терять. Потом, когда с ней закончим, можешь катиться на все четыре стороны.
— Вы думаете, их удастся переубедить? Возможно, что я неправильно понимаю логику живых, но представить то, что кто-то сам хочет прекратить свои функции это… жутко. Ведь, тогда мы больше никогда их не увидим, — приладив к упряжи аликорна пару седельных сумок, понибот останавливается и вопросительно смотрит на божество.
— Конечно, мы их не увидим. Можно вытянуть их с того света повторно. Но что это даст? Пока мы эту религиозную дурь из ломорогих не выбьем, никакого толка не будет. Самураи копытом чпоканные! Харакири массовое мне тут устроить собрались! — зло фыркает аликорн, после чего устало вздыхает, — И ведь устроят. Среди них фанатиков хоть отбавляй. А оживлять Алую, буду с тобой честен, раз уж больше не с кем, я боюсь: какие-то уж больно нехорошие сведения мы о ней за последние десять лет насобирали… Ладно, залазь и полетели. Дел еще по горло. И сам сопли не вешай — я только-только начал этих мульих детей обрабатывать. Пока землю прощупываю. На это ты мне и нужен, шелезяк копытный.
Понибот послушно забирается на спину аликорна и просовывает ноги в страховочные петли. Бессмертный же открывает телекинезом створки окна и одним мощным движением выпрыгивает в небо. Взмыв на идущих от земли потоках теплого воздуха, аликорн с пониботом на спине берет курс на отчетливо видимое отсюда компактное скопление зданий разных оттенков розового.

Ночная переписка

Адрес получателя: Скучающая по кальмарам

Адрес отправителя: Рожденная смертной

Дата отправки: 23:46, 16 января 976 года от Первого контакта

Министру обороны Царства Земля Нерожденных генералу Тиси от коменданта-инструктора военно-учебной базы "Арарат" капитана Лайт Скутер рапорт. Прошу освободить меня от занимаемой должности и направить на курс переподготовки в связи с моей некомпетентностью и несоответствием занимаемой должности.

16.01.976

Лайт Скутер

---

Адрес получателя: Полосатая Ласка

Адрес отправителя: Черный Стриж СЦ

Дата отправки: 00:32, 17 января 976 года от Первого контакта

Здравствуй, сестричка. Привет тебе от всех нас, твоих братишки Скай Цекьюита и сестричек Рубби Айз и Энджин Харт. Не пугайся, что пишу в одиночку. Просто, Рубби и Энджи сегодня попали в госпиталь. Но ты ничего такого не думай! У нас такое, правда, обычное дело! Не верь ты Рейзорвинг — она все врет! Немного перерастянули себе кое-что. Завтра уже как новенькие будут. Лучше приветы передай всем нашим. А то мне еще долго с тобою не списаться =;о)

И извини, что так давно не писал. Не было возможности: не заслуживал. Я, ведь, тебе в прошлую увольнительную рассказывал, как наша новый комендант, Лайт Скутер, к письмам относится? Одни пегасы, лягать их под крылья, писать могут: только три письма в день на весь курс дает. И то не по очереди, а только тем, кто сегодня лучшие результаты показал. Куда нам, демикорнам, с пернатыми тягаться? Но сегодня особый день: Мы их сделали! Жаль, у Рубби и Энджи письма пропадут. Так что, за всех нас тебе все расскажу =:о)

Живем в новом лагере весело и дружно. Нас тут сорок два курсанта! Представляешь себе? Тридцать шесть пони и шестеро грифонов. Я даже табунок набрать смог. Нет, не настоящий, а так, чтобы без "уф-уф-уф" не скучать. Сестренки себе тоже кое-кого нашли. Сюрпризом будет =:о)

У нас, вообще, компания отличная подобралась. Я тебя потом, когда в увольнительную прилетим, со всеми нашими новыми друзьями познакомлю: и с Чириком (вот-такенный охотник! я на него как на самого себя положиться могу), и с Пять Бит (спорю на пять бит, что он тебе понравится =:оD), и с Дроп, и с Рей, и с Вайт Фангс, и с Протечкой (не поверишь, как она прозвище получила!), и с Соник Дэш Карпентер. Самум и Коатль тоже с нами. Никого никуда не отделяли. Наоборот, нас с трех учебок на "Арарате" собрали. Так что, Стек, куролиск старый, нам врал.

Условия тоже отличные. Живем в добротных казармах, в кубриках на двоих. Два кубрика — секция (с теплыми удобствами! душ, туалет и сушилка). Рубби и Энджи в одной секции с Самум и Коатль поселили. А я в полностью жеребцовой секции с Чириком, Пять Бит и Аксом обитаю.

Кормят нас просто как на курорте. Вода свободная — хоть упейся! По выходным соль дают. Если тебе Рейзор какие гадости, типа "найди консервы" или "косячники, на подножный!", будет рассказывать, то ты не верь. У нас ничего такого нет. Мы с сестрами сыты и довольны.

Тем более, что, хвала Небу, мы теперь из машин не вылезаем! Перерывы между полетами только на тех.обслуживание, "летучки", физ.подготовку и, как инструкторы говорят, "отлить-пожрать-всхрапнуть". В общем, вот как оно выглядит, счастье. Остальные, правда, чего-то ворчат. Думаю, просто, пегасы быстро выдыхаются, вот и все. Как можно не любить эти машины, эту мощь и скорость?

А теперь угадай: почему сегодняшний день был особенным? Никогда не угадаешь. Нас сегодня сами Создатель и Мартлет Ду инспектировали! Да не просто так, а новое железо нам, курсантам, проверить доверили! Пишу про это только потому, что секретности нет и сам Создатель нам троим лично разрешил =:о)

Новая авионика называется ЧННИ-1А. Это нейроинтерфейс для прямого управления машиной. И я не шучу: выдумавший это настоящий чудотворец! Может быть, сама Владычица Ночи. Как работает я тебе рассказать не могу — секретно. Но вот КАК оно работает я тебе просто обязан написать! Без этой чудесной штуки и письма бы моего не было =:оВ

Но сначала похвастаюсь.

Создатель и капитан Мартлет, как по секрету сказала Уголек, прибыли на базу вчера вечером и всю ночь гоняли техников, чтобы те на семь машин нейроинтерфейсы установили. Ага, а мы ночью дрыхли. Любит Создатель крылатых =;о)

Утром поднялись по тревоге, построились, ждали вводной от коменданта Скутер. А вместо нее сам Создатель нас принимать вышел! Как перед ним наши офицеры лебезили! Уже это наш день сделало =:оD

Но на этом приятности не кончились. Создатель выбрал нас троих, двух пуховых выпендрежниц Би и Стинг, а также Коатль и Акса (вот такая рожа у грифонищи была %>) и объявил, что сегодня нам оказана большая честь испытать в Небе новые разработки карпентеровских чумазиков. Да, сестричка, мы вас так называем =*оВ

Капитан Мартлет описала нам новый прибор и дала час на ознакомление на земле. Ух! никогда не думал, что сама ОНА мне когда-нибудь будет приказы отдавать. Сестричка, знаю тебе не понять, но когда тобою командует сама Спирит это нечто! А уж выполнять этот приказ и подавно счастье.

Машину махом проверил. Я, что, пегас, что ли, чтобы на это целый час тратить? Да и техников не чураюсь, сам за моей птичкой ухаживаю. Это, ведь, одно только удовольствие с железом возиться! Хе-х, нас за это остальные крылатые постоянно дразнят. Сестричка, ты даже не представляешь, насколько пегасы не любят сами за машиной следить!

Но самое приятное началось, когда я в кабину залез и ЧННИ-1А включил: я, поверишь ли, сестренка, с компьютером соединился, с моей птичкой слился! У нее такие разумные, взвешенные, четкие мысли. Я просто наслаждался, выслушивая, как она системы проверяет. Еле удержался от того чтобы двигатели запустить. У сестренок то же самое было: по плацу чуть ли не скакали от счастья =;о)

Еле дождались пока комендант Скутер инструктаж закончит и нам отмашку даст. С сестренками прямо с места к машинам рванули и в кабины приземлились. Ух! я так, точно, на своих двоих еще никогда не летал =:оЪ Тут же нейроинтерфейс включил и двигатели запустил. Только потом крылья в манипуляторы сунул и замки зафиксировал. Заметь это инструкторы налетывать бы мне дневной километраж на своих двоих и подножном корме. Но пронесло =:оD

А то, что было дальше, я даже и описать словами не могу, настолько это чудесно было! Я впервые ТАК летал! Аметрин, сестренка, ты же знаешь, что я всегда, да что там! мы все, неодемикорны, всегда хорошо машины чувствовали. Но это было совсем не то: в этот раз я не чувствовал мою птичку. Я ею был! Да пусть Чирик снова моим рогом консервы вскрывает, но в тот раз у меня были керамические крылья, пара двигателей и куча авионики в голове! Единственное, чего не хватало — чувства ветра на моей обшивке. Вот такой вот твой братик стукнувшийся головой обормот =:оР

После приземления нас Создатель от носа до хвоста осмотрел и на стукнутость проверил. Пегаски с Аксом как-то не очень себя чувствовали, так что Создатель их на три дня от полетов отстранил. Рубби и Энджи крылья потянули: сейчас в госпитале отлеживаются. Я один здоровенький и годный к полетам оказался. Так что, теперь у меня официальная справка от Создателя есть, что Скай Цекьюит не дурак. Ты неправа оказалась, сестричка, вот так-то =:оВ

Ну, да закругляюсь. А то Пять Бит свои куцекрылки мне через голову толкает: хочет списаться с "симпатичной чумазенькой кобылочкой". Он тебе точно понравится =;о)

Твои братик Скай Цекьют и сестренки Рубби Айз и Энджин Харт (я за них =:оD).

---

Адрес получателя: Скучающая по кальмарам

Адрес отправителя: Царь Гондураса

Дата отправки: 2:14, 17 января 976 года от Первого контакта

Красноклювик, ты обалдела? Ты кого молодняк на "Арарате" дрессировать поставила? Эту Лайт Скутер саму надо Стеку на повторное дрючево сдать, а ты ей курсантов доверяешь! Я в твои дела лезу нечасто, но в этой учебке бардак творится почище, чем "от Ацид и Брайтлайта". Начну перечисление обид по порядку.

Во-первых, какого, извиняюсь, хрена твоя инструкторша кадетов-пилотов голодом морит? Я, лягать меня под ребра, позавчера прилетаю на базу, и что вижу? Правильно, на изрядно выеденном склоне пасутся мышекрылые кадеты, включая и неодемикорнов, ради которых я, собственно, и приперся в эту глушь, отложив, между прочим, два немаловажных проекта. Тиси, я могу обеспечить тебя пони и грифонами с превосходной наследственностью, но они никогда не достигнут хорошей физической формы, если их не кормить.

Во-вторых, все о том же. Что это за метода обучения такая: голод? Я могу понять, когда Кристал Сталкер берет своих оглоедов, выводит в поле и говорит: "Усе, ребят, у нас выезд на природу. Жрите что хотите, спите где хотите, добирайтесь как хотите, но чтобы через десять дней и ваши разъевшиеся фланки, и ваш вымпел были на моем плацу.". Во-первых, у него понилерия — им полезно. А у Скутер пилоты. Во-вторых, Сталкер так их, лягать меня под крылья, учит нужным для них же навыкам. А вот это вот перьевое чучело применяет голод как наказание за все. Если и дальше так дела пойдут, то ее подчиненные вскоре разделятся на две одинаково поганые группы. На отморозков, плевать хотящих на начальство, и на очковтирателей-перестраховщиков без собственной инициативы, но с патологической лживостью. В общем, Тиси, прими меры.

В-третьих, что совершенно ни в какие ворота не лезет, Скутер развела на "Арарате" махровый расизм. Техники из земнопони у нее забиты до упора. Кстати, Красноклювик, тебе повезло, что там ни одной карпентерской пони нет, а то Джозеф тебе бы уже фитиль под твой длинный хвост вставил. Пегасам с грифонами твоя Скутер мозги компостирует насчет их особо достойной природы и довела уже самомнение крылатых обалдуев до того, что, кроме неодемикорнов, никто из них за собственной техникой не следит, а жрут отдельно от бескрылых. Та же снулая рыба и с самими облакодавами: твоя ставленница натравливает пернатых на бесперых, а также сама всячески гнобит мышекрылов.

Сама понимаешь, так дела продолжаться дальше не могут. Так что, тебе мой совет: убери ты эту Лайт Скутер на какую-нибудь второстепенную должность и мозги ей хорошенько провентилируй. Я же позже еще раз перепроверю ее генетику. Впрочем, практически на 100% уверен, что дело тут в запущенном воспитании – она мне еще до трансформации не нравилась. В общем, на мой взгляд, так для всех лучше будет. Ты же знаешь Ирину — если все это всплывет, то дрючить будет вас обеих. Да еще и твою дуреху Скутер прикажет еще раз по полной на генетические отклонения перетрясти и убрать в самый конец очереди на материнство. А у нее там и так не фонтан: "желтый первый" по генетическому паспорту.

ПыСы Под конец обрадую: полевые испытания прошли вполне успешно, продолжаю наблюдения. Подробнее узнаешь у Ирины.

ПыПыСы И да, эта дурацкая псевдосекретность не только тебя раздражает. Вот в чем глубинный смысл передавать отчет по вашему же военному проекту не тебе лично, а через Безопасность? Волкова как издевается.

---

Адрес получателя: Волкова Ирина Игоревна

Адрес отправителя: Царь Гондураса

Дата отправки: 2:43, 17 января 976 года от Первого контакта

Веселой ночи, Пуховой Шарик. Пусть Луна придаст вам двоим побольше сил и плодородия, а Селестия — терпения и понимания к пишущему сие недостойному крылорогу. Челом тебе бью, Ирина Батьковна, дабы велела бы ты не пахать аликорну симу аки понь, а выпить, закусить да сказку тебе поведать о чудесах заморских ЧННИ-1А и неодемикорнами зовущихся.

В общем, Игоревна, полный успех. Устройства при полевых испытаниях работали штатно, побочные эффекты те же, что и в лаборатории, неодемикорны показали себя на высоте, первые просмотренные карпентеровскими очумельцами недостатки прототипов уже выявились, а я крапаю рекомендации по их исправлению. Собственно, из последнего только проблемы с крыльями. При нейроконтакте пилоты рефлекторно продолжают двигать конечностями в манипуляторах, что ведет к их перегрузке и травматизации. Неодемикорночки Рубби Айз и Энджин Харт вывихнули себе крылья, а перьевые пегаски Би Ханни и Чаркоал Стинг с зебро-фестралкой Коатль слегка растянули себе мускулатуру пегасьей гордости. Рекомендации банальнейшие: при нейроконтакте не толкать крылья в манипуляторы, а для шибко упертых установить блокировку замков крыльевых манипуляторов при работающем ЧННИ. Кстати, Ирин, я НЕ буду рекомендовать убирать одно из этих средств управления с машин. Так что, готовься к подорожания тисиных игрушек. Да и на вполне мирные агрегаты я ЧННИ установить посоветую – думается мне, устройство с лихвой оправдает затраты.

Реакция кадетов на нейроконтакт соответствует ожидаемой: для пегасов с грифонами он неприятен, но переносим. Впрочем, я не вижу смысла заставлять их соединятся с машиной – значимое улучшение результатов заметил только у тех, для кого восприятие нейроконтакта близок к игнорируемому. С неодемикорнами гораздо интереснее. Контакт с машиной для них весьма приятен и, похоже, как и в случае с карпентеровскими добровольцами, вызывает нестойкое психологическое привыкание слабой-средней силы (еще понаблюдаю за этой троицей кадетов). Но не это главное. То, как летают неодемикорны с нейроконтактом и без него, это небо и земля. При подключении к ЛА эта троица запросто делала трех пегасок и грифона, которые, по словам их инструкторов, ранее на голову превосходили неодемикорнов.

Предвосхищая твои наполеоновские планы, заменить в армии остальных крылатых неодемикорнами не получится. Они ощутимо отличаются от пегасов, фестралов и грифонов темпераментом — более спокойные, осторожные, не склонные к риску и действию по наитию. Собственно, как я тебе раньше и говорил, это земное племя, но с крыльями. Из них получатся отличные пилоты вспомогательных, транспортных и гражданских машин, но не бойцы. Впрочем, мы это уже обсуждали ранее.

ПыСы Хреновая сегодня годовщина. Кстати, Ирин, не могла бы ты отрядить Сфи на небольшую агитационную кампанию среди карпентеровской щелкобратии? А то в его царстве уже несколько стали забывать о разнице между демикорнами и неодемикорнами. Пусть хотя бы различия во внешности вспомнят, а то оставшиеся перепончатоухие обижаются. По-моему, там ничего сложного нет. У моих — ровные загнутые назад рога умеренной длины, изящные фигуры, симметрично шипованный хвост и целые крылья. У переделок Алайи — здоровые неправильно гнутые рога, угловатые фигуры, ассиметричные шипы где угодно и дырявые крылья.

ПыПыСы Как Перышко? Много двоек в школе нахватала? На каникулах не шалит? Лето же — СМСки в ударе.

---

Адрес получателя: Царь Гондураса

Адрес отправителя: Волкова Ирина Игоревна

Дата отправки: 1:04, 17 января 976 года от Первого контакта

Дерпиург, совести у тебя нет! Час ночи! Мне завтра вставать рано, а тебе лишь бы над семейной грифиной поиздеваться! Утром бы переслал, раз тебе не спится.

А за пожелание спасибо, пошляк ты. Завтра вечером даже и не пиши, и не звони: все отключу и буду с моей половинкой тем заниматься, на что ты нас все время благословляешь. Считай, что развратил одну грифину, царь Каденций.

За Карпентера и кадетов рада. Но, сперва, мне нужно твое взвешенное мнение о влиянии нейроконтакта на неодемикорнов. Я так понимаю, что наркотической зависимости от машин ты у них не нашел? Твои обычные "предположительно" и "скорее всего" меня не устроят. Трать сколько потребуется времени, но дай четкий ответ: либо "ДА", либо "НЕТ". Проект по адаптации старспайерских единорогов можешь временно отложить. И, пожалуйста, не груби Тиси. Ей сейчас и так непросто.

Насчет демикорнов и остальных пони я поговорю со Сфи. Но, по-моему, вы с Карпентером преувеличиваете проблему.

Годовщина же сегодня, и правда, не из приятных. Сио, себя в их гибели не вини: они сами пожелали вернуться к своей владычице. Так что, ты их удержать не мог, не выдумывай. То же, что помог им уйти без боли — доброе дело. К тому же, ты многих словом удержал на этом свете, что по-христиански.

P.S. У Перышка все хорошо. Радует меня мое золотце. Уже летать научилась: день на пролет в небе порхает. А вот когда ты, рожа крылорожья, нас жеребятами порадуешь? Уже пять кобылиц в табуне, а приплода не видно.

P.P.S. Сио, я все насчет того же. Ты же в этом разбираешься. Муж учит дочку грифоньей вере. Как мне быть? Крестить я ее не могу, но и растить вне Бога не грех ли?

---

Адрес получателя: Волкова Ирина Игоревна

Адрес отправителя: Царь Гондураса

Дата отправки: 3:19, 17 января 976 года от Первого контакта

Ирин, ты там не ошизела? Какое, хвостом тебя по клюву, крещение и православие?! Дочка твоя, тыкать меня мордой в Брайтлайта, грифина! Грифина, а не человек. Тетр-то воцерковлять патриарх-придурок кирпичи штабелями откладывал, а ты грифину в христианство обращать собралась. Прекращай, в общем, заниматься ерундой. Если Бог с большой буквы есть (а я не исключаю, что он есть), то ему все это посвящение тем или иным хитрожопым культам должно быть пофиг. А приобщение к грифоньей вере Перышку полезным будет. Давай мыслить здраво. Ночной Охотник и Дневная Охотница, как и аликорны — объективная реальность. А потому, знать кое-что о них твоей дочке полезно (и тебе бы, кстати, тоже). Ну, а учить Перышко Слову Божьему тебе никто не запрещал. Только, тебе мой совет как бывалого агностика, саму Библию отложи (жестковата она для эквестрийки) — рассказывай ей все своими словами и больше делай упор на дух, а не на форму. Знаешь ли, ей все те древние евреи с их непомерным ЧСВ и вечными разборками, как тебе проблемы камилусских тушканчиков.

Кстати, насчет религий. Мне на "Арарате" алтарьчик служивые замастрячили и жертвы "на удачу" и "жеребят хочу" приносят. Финтифлюшки, конечно, всякие. Я там красивую отполированную гальку стибрил. Имею право — мне же жертвуют (а я в ответ тiльки хвост пинаю — хреновый из меня покровитель). Позже с нею новый переплет на "Торжественные ритуалы: роль аликорна" закажу, а то старый совсем поистрепался. Ну, да не в этом суть. Там на алтаре кто-то табличку навесил: "Создателю не наливать — Иррина проклянет!" и твою фоточку для внушительности (ты там на довольного цыпленка похожа). Так что, Пуховичек, тапереча ты тоже в божествах. Мелких, правда, и нехороших — что-то типа банника. Глядишь, через поколение и жеребят с птенцами тобою пугать будут: "Вот будешь плохо себя вести — Иррина прилетит, схватит и в гнездо к себе унесет". Тебе кумирчик персональный не заказать?

ПыСы Припозднилась ты, Пуховой Шарик, я уже Красноклювику письмицо накатал. У нее в "Арарате" бардак почище моего творится. Знаю, что ей сейчас тяжко: уже до майоров армия разрослась. Но на той базе нужно порядок навести, пока большая беда не случилась.

ПыПыСы Хм, Ирин, только не обижайся и не язви. Ты не хотела бы стать мамой от одного хорошего ночного грифона? Если нет, то нет — я тебя не принуждаю! Просто, сейчас, с новой волной конструирования грифончиков, одна оригинальная идейка пришла. В общем, твою дефективную генетику можно для создания довольно интересной "фишки" у ночных грифонов использовать.

ПыПыПыСы Ирин, еще раз прошу у тебя прощения, но не могла бы ты 23-го числа добровольно мне на забор материала сдаться? Я, ведь, все равно твои гены, так или иначе, использую. Будь человеком — не заставляй меня старый материал поднимать! Мне от тебя только кровь и немного мышечного биоптата нужно. На яйцеклетки покушаться не буду (у меня и так этого добра столько, что утилизировать не успеваю). А за тайну не беспокойся – в генетический паспорт только код пойдет. И еще раз, извини за пошлость и бестактность — по-другому не умею.

ПыПыПыПыСы Я сам давно хочу своему табунку пузики сделать. Да, ведь, ты знаешь, как у нашего племени с жеребятами. А, вообще, семейная жизнь у нас теперь совсем веселой стала. Не без твоей, кстати, помощи. Пуховичек, ты, как женщина, не дашь мне дельный совет? Как мне и Мун с Никс угодить, и Шейд, Спрайт и Диззи не обидеть? Свободного времени у меня с новой должностью (ты мне такой головняк создала) еще меньше стало, а кобылки мои теперь в двух разных мирах живут, в которых еще и сезоны не совпадают. Я им и раньше-то тепла мало дарил, а теперь даже на чисто жеребцовое внимание меня не хватает. Еще плохо, что теперь у меня два гона в год: календарной осенью я с младшенькими и Косоушкой, а весной надо будет собираться к Никси и Муни. А я к ним не успеваю! У меня вся весна уже расписана! Помоги советом, пожалуйста.

ПыПыПыПыПыСы Ирин, ты как чего сморозишь. Наркотическая зависимость от машин это нечто. Надо будет с коллегами твоим перлом поделиться.

---

Адрес получателя: Царь Гондураса

Адрес отправителя: Волкова Ирина Игоревна

Дата отправки: 1:33, 17 января 976 года от Первого контакта

Сио, если бы я не знала, что ты — аликорн, то подумала бы, что ты — болван. Со 2 апреля ты передаешь все дела ученикам и по 1 июля идешь в отпуск. За царство я вместе с Даст Армором и Ирией все бумаги составлю. Тебе только подписать останется. И не выдумывай никаких своих аликорньих отговорок! Ты берешь свой табунок и валишь туда, где весна, тепло и нет проблем. И только попробуй мне вернуть кобылок недовольными! Уши откручу.

P.S. Прощаю. Тебя же, все равно, не исправить. Можешь забирать 23-го у меня все, что тебе нужно. Но учти, изменять мужу я не намерена. Так что, на мое лоно даже не зарься: мое естество только для мужа. И поучи, наконец, Серум. А то после ее процедур крыла не поднять.

P.P.S. Передавай приветы Мартлет от меня, Шэйд, Блэка и Приворот. Скажи, что она свое прозвище "Спирит" честно заслужила — благодарная разведка подтверждает.

---

Адрес получателя: Волкова Ирина Игоревна

Адрес отправителя: Царь Гондураса

Дата отправки: 3:45, 17 января 976 года от Первого контакта

Обязательно передам. Малиновый хвост рада будет.

ПыСы Пуховичек, ты не находишь, что Чесс каким-то странным способом маркировку переписки наладила? Письма, почему-то, по местному времени датируются, а вот настройки системы уверяют, что по центральному. Опять у Карпентера какие-то чудеса… Ладно, завтра в этот ГоблинИнжинирнгЛтд жалобу отошлю.

ПыПыСы И, Ирин, неспокойной ночи вам обоим, фон Шнайдеры вы мои. Грифон уже должен был сообразить, что его женушку, некую Иррину, не лишне бы и размять немножко изнутри. Не сопротивляйся. Развлекайся. Получай удовольствие. Или, ты думала, я к письмам чары прикреплять не научусь?

Чужие разговоры

Стольный Град Земли Нерожденных, морозное зимнее утро.

Озорное яркое солнце бьет через широкое окно одной из квартир Шпиля, заставляя щуриться вытянувшуюся на троице составленных вместе пуфиков грифину. Голубовато-серая охотница с белыми крыльями по-кошачьи жмурится, но продолжает лежать на своем импровизированном ложе, свесив на матовый паркетный пол длинный львиный хвост.

Неподалеку от птицельвицы, в этой же просторной комнате, расположились заполненные какими-то папками, информационными кристаллами и планшетами разной степени изношенности книжные шкафы и широкий стол, весь заставленный компьютерной техникой и заваленный бумагами. За этой одой канцелярской жизни устроился огромный белоснежный и златогривый аликорн, задумчиво пишущий что-то на клочке бумаги. Грифина время от времени посматривает то на порхающий в телекинетической хватке карандаш, то на три искусно украшенных, но немного пыльных золотых накопытника, которые некто (похоже, присутствующее божество) использует в качестве пресс-папье.

— Дерпиург, тебе не надоело? – вновь прикрыв глаза, задает вопрос птицельвица.

— Надоело — не надоело, а вопрос, Красноклювик, решить нужно, — аликорн продолжает что-то записывать на клочке бумаги, время от времени вычеркивая уже написанное, — Тут, между прочим, судьба пони решается.

— Пф! — фыркает грифина, переворачиваясь на спину, подставляя солнцу подтянутый животик и небольшое вымечко атлетки, — Нашел проблему: попознак истолковать! Да у моих распетляев какой только чуши на задницах ни нарисовано, и никто на этом не заморачивается!

— Тиси, твои золдатены — здоровые лбы. У них уже давно все истолковано, проверено и фитиль куда надо вставлен. А у меня тут жеребенок, только вчера метку получивший, — аликорн откладывает карандаш и с немалым удовольствием разминает затекшие мышцы, — Кьютимарка у Варпед Ворлд из тех, что хрен поймешь даже через много лет. А мне нужно срочно что-то кобылицам соврать, чтобы они жеребенка каждая со своей идеей не замучили.

— И выдумал уже что-нибудь? — птицекошка потягивается, непроизвольно демонстрируя еще более соблазнительные виды.

— Угу. Набрешу, что это символ склонности к трансформационной магии. Варп, и так, около Вайтроуз постоянно крутится, — аликорн откладывает карандаш и исписанную бумагу. Одновременно с этим откуда-то из другой части квартиры раздается звонкий, но мелодичный голосок: — Милый, закругляйся. Есть будет готово через пять минут.

Грифина снова переворачивается на живот и, свесив передние лапы с края пуфика, озорно смотрит на аликорна.

— А ви таки, изгвиняюсь, чего на меня смотгите? — преисполняется подозрений крылорогий жеребец.

— Эксплуататор, — весело обзывает его грифина, после чего принюхивается, — Тушеные овощи. А почему не сам готовишь? Я рыбы хочу.

— А потому, что я — эксплуататор и кровопийца, — веселится аликорн, щелкая телекинезом грифину по клюву.

— Обормот ты, — на пороге появляется пегаска-"нерожденная" серой расцветки с желтыми гривой и хвостом, облаченная в поварской передник, — Тиси, я тебе пирог с рыбой испекла.

— Спасибо, Диззи! — грифина неуловимым движением проскальзывает к пегаске и, поднявшись на задние лапы, обнимает "нерожденную", — Спасибо тебе за рыбку!

— Ой, да брось, Тиси! Я с моим мясоедом уже давно и к мясу, и к крови привыкла, — пегаска улыбается охотнице и приобнимает ее передней ногой.

— Эй, эй, эй! Мясо я сам готовлю! — возмущается аликорн.

— Когда на работе не ночуешь, — язвит грифина. Поня это задевает за живое — по крайней мере, слова грифины заставляют уши жеребца прижаться к голове.

— Тиси, у нас сейчас многое поменялось. Теперь к каждому бессмертному приставлены аликорньи няньки, и мы за распорядком принцев и принцесс строго следим, — пегаска крыльями и зубами пытается снять передник, что делать ей не слишком удобно. Аликорн телекинезом помогает крылатой, за доли секунды освобождая ее от этого предмета гардероба, — А, вообще, Сио, правда, сам мясо готовит... когда время есть.

— Морда крылорожья, порадуешь старую подругу шашлыком? — грифина снова стоит на всех четырех лапах: теперь она смогла бы свободно пройти под брюхом аликорна, к которому так фривольно обращается.

— Ну, во-первых, я не принц, а царь. Во-вторых, ты могла бы приезжать и почаще. В-третьих, завтра, как раз, второй выходной, и меня Диззи опять отдыхать выгонит, — аликорн с наигранной обидой переводит взгляд с грифины на веселящуюся пегаску, чьи ушки задорно подергиваются в такт ее звонкому смеху, — Так что, завтра устроим домашнюю жареху. Сама понимаешь: сейчас зима — на природу просто так не выберешься. А изгаляться над естественным ходом вещей я не хочу. Кстати, ты как насчет "свободной охоты".

— Нет-нет-нет, царь Каденций, никого мне не сватай! Без мужа у меня из мужчин только свои лапы, — грифина демонстрирует снабженные орлиными когтями передние конечности, — Только мясо и посиделки, никаких "особых десертов"! Кстати, ты же готовить не разучился?

— Тиси, ну ты, прям, как Волкова стала: "моя щелка только для мужа". Вот Сфи ведет себя гораздо вольнее и чувствует себя замечательно — счастливая, веселая и жизнерадостная грифина. Исправляйся, Красноклювик, исправляйся, — наставительно треплет охотницу крылом по голове аликорн, — А на счет жрат не беспокойся — еще не разучился мясо готовить. Жаль только, что свой табунок никак к нему не приучу.

— Кстати, а где все? — птицельвица меняет тему, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Полетели в гости к матери,- практически синхронно отвечают ей пони.

— Жаль, а я так хотела на вас в сборе посмотреть. Говорят, вы из Сио приличного поня сделали, — грифина подмигивает пегаске.

— Между прочим, не смешно, Красноклювик. Ты в семейной жизни пони ни щелкать, ни слушать. Так что, не остри, — аликорн смурнеет.

— Ой, да знаю я, что в табунах кобылы заправляют, — отмахивается охотница, — Тебе, вообще, жаловаться должно быть совестно — наши жеребцы так устроились, что остальным поням только обзавидоваться.

Аликорн очень скептически смотрит на грифину, звонко цокающую когтями по паркетному полу.

— Я, ведь, не только своих нытиков дрючю. С эквестрийскими вояками тоже немало общаюсь — вижу, как там жеребцы под кобыльим копытом сидят. Так что, не гунди, — грифина мастерски взбегает на спину не сопротивляющегося аликорна и лапами ерошит ему гриву, — Давай, лучше, посмотрим, что там Диззи приготовила.

Пегаска весело фыркает и крылом приглашает аликорна и грифину пройти за ней. Вернее, проехать охотницу на аликорньей спине.

Странная кавалькада покидает кабинет и шествует через квартиру отнюдь не скромных размеров. Правда, обставлено это шикарное, по меркам "нерожденных", жилище как-то странно. Часть комнат просто пустует, встречая случайно зашедшего не туда гостя гулкостью голых стен и не сокрытыми от взгляда крышками технических люков и разъемов. И лишь обширная спальня, кобылий будуар, рабочий кабинет и столовая обставлены, выдавая своих обитателей характерной для копытных "нерожденных" мебелью и теми мелкими сувенирами, что любят украшать свои жилища пони. В общем, создается какое-то странное чувство, что хозяева все еще не поняли того, где начинается их дом, а где он заканчивается.

---

Впрочем, долго путешествие не длится, и спустя всего несколько мгновений пони и птицельвица достигают столовой. Это обширное помещения, во всю стену которого раскинулось гигантское обзорное окно (за которым явственно свежо). В его центре расположился непропорционально маленький стол, окруженный мягкими пуфиками и подушками-лекажаки, по каковым несложно опознать понитип тех, кто обычно тут обедает. А в углу можно заметить робота-уборщика. Дополняют картину стоящее на столе накрытое крышкой серебряное блюдо, расположившийся на деревянной доске исходящий паром пирог, пара чаш с овощным ассорти и три тарелки с комплектами столового прибора и оставленными рядом фужерами.

— Все, приехали! — аликорн подцепляет телекинезом устроившуюся у него на спине грифину, — Мебель не драть, по столам не лазить!

— Тебя стол не выдержит, царь Каденций, — фыркает грифина, и спрыгивает со спины жеребца.

— Ну, почему не выдержит? Столик хороший, крепкий. Я со своим табунком его уже на прочность проверял, — аликорн подмигивает пегаске, а та в ответ озорно хихикает.

— Вы что?! Прямо на этом столе?! — распушается от возмущения грифина.

— Ой, да не хипишуй, Красноклювик. Было это давно и неправда. И влажную уборку никто не отменял, — аликорн крылом треплет охотницу по вставшим дыбом перышкам на ее орлиной голове.

— Ну, и обычаи у вас, пони! Все вот так просто! — продолжает возмущаться грифина. Вдруг ее осеняет, — Сио, да ты, ведь, опять надо мной смеешься! Как не было у тебя совести, так и нет!

— Тиси, не обижайся. Ты же моего обормота знаешь, — пегаска в шутку ударяет аликорна кончиком крыла по ушам. Тот же в ответ дурашливо кривляется, изображая из себя смертельно раненого.

— А вот на охотниках этот паяц так себя не ведет, — замечает грифина, — Я даже и не знаю, как его называть: лжец и лицемер, дурящий головы подданным, или мудрый правитель, не показывающий царству, что им правит цирк-одного-клоуна. Сио, а ты как считаешь, тебя какой титул больше подходит?

— Зови, как хочешь, только Пуховичку не отдавай, котя, — аликорн без труда ловит птицельвицу телекинезом и крылом опять ерошит ей перья на голове и щекочет беззащитное перед магией бессмертного пузико.

Грифина фыркает, смеется и пытается отбиваться всеми шестью конечностями. Но тут к веселью подключается пегаска, присоединяющая свои крылья к усилиям аликорна. Что оставляет распяленной в телекинетической хватке охотнице лишь один выход: расслабиться и время от времени, когда перья пони проходят по ее животу, икать от смеха.

— Ну, повеселились, и хватит. Диззи, а можно уже жратеньки? — аликорн отпускает изрядно взлохмаченную грифину, тут же начинающую укладывать свои перышки и шерстку.

— Оболтус, — пегаска улыбаясь снова легко ударяет крылом по ушам аликорна, — Подходите уже к столу.

— Цвай моментум! Алле-оп! — во вспышке магии перед аликорном прямо из воздуха материализуются две небольших бутылки с молочного цвета жидкостью, — Приличествующие моменту напитки.

— Сио, ты, никак, новый фокус выучил, — грифина переводит взгляд с аликорна на пегаску, — Ну, что, Диззи, разрешим Дерпиургу выпить?

— Надеюсь, это не то, о чем я думаю? — пегаска настроена гораздо серьезнее охотницы.

— Оно самое: кумыс! — веселость аликорна немного поуменьшаеться при виде страдальческой гримасы на лице крылатой кобылки, — А что такого? Я честно купил его у Гертруды.

— Честно купил запрещенный товар! Сио, о чем ты думаешь?! Тебе желудок совсем уже мозги заменил?!! — злится пегаска.

— Гертруда еще жива? — встревает в назревающий скандал грифина.

— Нет. Это ее внучка. Продолжила семейное дело, — спешит сменить тему аликорн.

— Тиси, не смей спасать этого идиота! — гнев пегаски меняет свое направление с аликорна на охотницу, — Он это не в первый раз! Он!.. Он!.. Он же на каторгу попадет!!! — чуть не плачет крылатая поняшка.

— Диззи, не драматизируй, — грифина и в ус не дует, — Сио всякую незаконную лабуду уже не первое столетие достает, и пока еще на свободе ходит. Да и плевать имперской страже и на кумыс, и на его продажу. Ты хотя бы раз слышала, чтобы в Грифусе за молоко хоть кого-то осудили?

— Н-нет, — всхлипывает пегаска, — А...

— Никаких "А". Торгующие своим выменем кобылицы, лани и охотницы заслуживают презрения. Но это не то преступление, за которое кто-то будет ловить не то что аликорна, а просто мелкого оболтуса с битами, — птицельвица опирается передней лапой на край невысокого понячьего стола и продолжает свое нравоучение, — Более того, откуда, ты думаешь, берется молоко для детей слабых выменем матерей?

— Н-ну от коров... — грифине удается отвлечь плачущую пегаску от предмета ее расстройства. Последний предпочитает помалкивать и прикидываться элементом интерьера.

— А ты бы своего жеребенка коровьим молоком поить стала? — когтистая отмахивается от делающего предупредительный жест аликорна, которому явно перестает нравиться то, куда ведет помощь пернатой заступницы, — Сио, отвали — не с тобой сейчас разговариваю. Позже с тебя жеребенка для Диззи трясти буду.

— Так вот, Косоушка, кумыс этот, вообще, никому не нужен. Гоняют грифоны за него только на словах. А на деле, в Грифоньей империи не только коровы своим молоком торгуют. Ничего твоему жеребцу за пару бутылок кумыса не было и не будет. Ясно? — разошедшаяся грифина таки влезает лапами на стол, а потому теперь ее голова находится вровень с головой "нерожденной".

— А если думаешь, что Сио своей блажью какого-нибудь жеребенка молока лишает, то это тухляк селестианский. Сейчас столько магии, зелий, гормонов и всякой другой хрени, что молоко хоть охотник даст — было бы желание, — птицельвица обнимает лапами шею пегаски, практически повисая на пони так, что ее глаза смотрят прямо в глаза кобылицы.

— Н-но... — голос желтогривой все еще дрожит, но теперь в нем уже нет совершенно никакой уверенности.

— А, ну, извращенец, подтверди мои слова! — обращается грифина к аликорну.

— Да, это правда. Уголовному кодексу мое почтение, — не слишком охотно произносит аликорн, уже куда-то спрятавший злополучные бутылки, — Искусственно запустить лактацию несложно.

— Вот и отлично! Поняшку понь успокоил, — ерошит лапой пегаскину гриву охотница, — Диззи кумыс будешь?

— Я-я... Не против! — пегаска, хоть слезы еще и не высохли на ее глазах, уже пришла в себя и упреждает словом уже собравшуюся ответить за нее охотницу, — Тиси, все хорошо. Но мой жеребец еще уксусу понюхает. Вечером готовь уши, милый!

— Хоть сейчас мажь, — аликорн рад тому, что птицельвица замяла скандал, но чувствует себя виноватым, — Диззи, извини, что тебя так напугал...

— Чего уж там, обормот, — пегаска возвращает себе свою живость — крылорогому жеребцу достается по морде понячьим хвостом, — Но впредь сначала советуйся со мной.

— Не дождешься! — грифина слезает со стола и для профилактики зыркает в сторону аликорна, только что тихо произнесшего "Плохая котя — по столам шастает...", — Этот оболтус никогда ни с кем не советовался и советоваться не будет. За что я его и люблю. А порой придушить готова.

— Тиси, кстати, насчет "придушить": специально для тебя припас особую бутылочку, — аликорн вынимает из воздуха очередную бутылку с молочной жидкостью и показывает ее охотнице: на этикетке изображена птицельвица в развратной позе, выставляющей ее вымечко на всеобщее обозрение.

— Грифоний? О, всегда мечтала попробовать кумыс из молока сородича, — хихикает грифина, — Сио, не на ту напал! Мы в армии тоже извращенцы будь здоров каждому! Мы круглое таскаем, квадратное катаем, траву с хомяками жрем, а жеребцы время от времени рожают.

Все смеются. Скандал разрешен, и троица садится за стол. За едой и питьем (экзотический молочный напиток вскоре заканчивается и его место в фужерах грифины и пегаски занимает вино, а аликорн пьет нечто безалкогольное, напоминающее слегка подкрашенную зеленым минеральную воду, расцвеченную магическими вспышками) у собравшихся развязываются языки. Пони и грифина беседуют о делах и знакомых, вспоминают былые приключения и забавные случаи из жизни и говорят еще о многом-многом другом. За этим столом сторонний наблюдатель мог бы услышать историю о том, как недавно обращенный в "нерожденного" врач-перевертыш Харт Торн опростоволосился во время осмотра земнопони-"нерожденной" Дасти Хувс и лишь после того, как в панике уложил ее в госпиталь, узнал от ехидного аликорна, что все пони линии Хувс имеют вместо одного два сердца, доставшихся им в наследство от прародителя. И мог бы узнать то, почему пилоты-неодемикорны столь поднаторели в "рождении" запчастей и расходников для своих машин. Грифина поведала своим копытным друзьям о том, что лихачи-пегасы, моментально изнашивающие собственную технику, без зазрения совести таскают у шипохвостых пони, чуть ли не пылинки сдувающих со своих машин, запчасти. Так что, тем не остается никакого иного выхода. Охотница находит эту ситуацию очень глупой, но вмешиваться не хочет: пусть неодемикорны или берут себя в копыта и справляются сами, или страдают до тех пор, пока не обретут смелость дать отпор пегасам. Можно было бы послушать и горячее обсуждение новой версии истории "О съеденной пегаске", которой златогривый аликорн обожает пугать тех эквестрийцев, что хотят присоединиться к "нерожденным" в их нескончаемой жизни. Завершается оно тем, что серошкурая поняшка со смехом заметила, что, если ее жеребец и дальше будет так же лихо менять имена своих жертв, то вскоре некоторые жительницы Шпиля будут съедены по два раза, а в аликорньи байки, вообще, никто верить не будет. Сторонний наблюдатель мог бы услышать еще много интересного из жизни обитателей этого мира. Но подслушивать троицу давних друзей решительно некому. А потому это повествование завершается.

Сбылась мечта глупой пони или Второй выход Синешкурого Бедствия

Продолжение старой зарисовки о том, как Бедствие железную дорогу строила) Возможно, кое-кто из персонажей вам ощутимо не понравится.
Буквами-в-скобках обозначены: С — Синтета Хартстрингс, М — Майндфлейер Ацид Прима, Х — Хартплеер Лавнет, N — эпизодический персонаж.

.......

Запись.

Местное время: 19:29, 3 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 19:29, 3 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Оу! Виу! Дневничек, я так счастлива! Так счастлива! Таксчастливатаксчастливатаксчастлива!.. Мой проект одобрил Главный! Теперь я буду строить волшебную железную дорогу в Рудных Холмах вместо той ужасной одноколейки! Это такая ответственность!

(Х) С повышением, Синт! Теперь-то ты точно найдешь себе жеребчика.

(С) Харт, у тебя только жеребцы на уме!

(Х) А кто еще должен быть на уме у взрослой здоровой уже две недели не крытой кобылки?

(С) Хп!.. Пф!.. Ну и продолжай дальше петлей думать! А я буду строить железную дорогу! Вот!

(Х) Синт, да чего ты? Разве я тебе что-то плохое сказала?

(С) Извини, Харт. Просто я сегодня вся на нервах... Вообще, думала, что Главный меня отругать собирается... а он мне свой собственный большой проект дал! Виииуу!

(Х) Тогда, Синт, тебе надо передо мной извиниться.

(С) Я изви... Ой! Харт, только не там!

(Х) Там, там, Синт. А как, по-твоему, перед перевертышами извиняются? Сейчас я твою кнопку еще чуть-чуть сдавлю...

(С) О-ох!.. Харт!..

(Х) Хе-хе, мокроединорожка... Синт, у тебя тоже рог есть, а у меня — петля. Извиняйся.

<<Звуки возни и сопения двух кобылок. Вербализация неидентифицируется>>

(Х) Уф!.. Синт, жаль, что у тебя на планшете не, хи-хи, видеокамера.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 21:44, 4 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 21:44, 4 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

Дневничек, извини, я только-только вырвалась от Мелоди — соврала, что мне нужно срочное сообщение отправить. Она меня совсем замучила своими наставлениями!

Ой! Извини. Мелоди меня снова зовет. До завтра, дневничек.

.......

Запись.

Местное время: 9:21, 5 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 9:21, 5 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Виииииииииииииииу! Я прямо сейчас сажусь в самолет и улетаю копытоводить своей собственной стройкой! Обожечкиобожечкиобожечки!..

(N) Хартстрингс, поторопитесь. Мы не можем ждать вас весь день.

(С) Ой! Дневничек, извини.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 0:41, 9 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 1:41, 9 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Здравствуй <зевок>, мой милый дневничек. Извини, что так долго с тобой не разговаривала: только сейчас появилось немножечко времени разобрать багаж. <зевок>

(С) Работа у меня сейчас очень ответственная, но очень <зевок> утомительная. Командовать другими пони оказалось куда сложнее, чем я думала.

(С) <зевок> Спокойной ночи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 0:54, 10 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 1:54, 10 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) <зевок> Здраствуй, мой дорогой дневничек. Сегодня я... <зевок> Сегодня я... <зевок> Кажется, я забыла, что я хотела тебе сказа…

(С) <зевок> Доброй ночи, дневничек.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 1:32, 11 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 2:32, 11 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Здравствуй, дневничек! Кажется, я переборщила с кофе! Завтра мне будет очень плохо! А сегодня у меня вааааабще дела хоть в лес сбегай! Рабочие бригады ничего из запланированного на восьминочие как надо не сделали! Все, теперь отдыхай! А я пойду биться головой об стену!

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 2:31, 17 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 3:31, 17 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Мерзкой... <зевок> ночи, дневничек. Извини, что…

(С) А, к Дискорду извинения! Зачем я согласилась!.. <зевок> на это? Пони меня не слушаются, график срывается, сплю на одном кофе... Почему все так плохо? <зевок> Ладно, не буду грузить тебя своими проблемами. Пойду спать. Завтра... <зевок> предстоит еще один мерзкий день.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 1:18, 19 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 2:18, 19 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Дневничек, у меня ничего не получается. Я не знаю что мне делать. Главы рабочих бригад меня не слушаются, скандалят между собой, пегасы надо мной смеются, магессы говорят, что ничего зачаровывать не будут, пока земнопони не сделают все по проекту… Я все провалила.

(С) Я не знаю что еще написать. Спокойной ночи, дневничек.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 5:57, 23 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 6:57, 23 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) <хнык> <хнык> Дневничек!.. <всхлип> Я так опозорилась!.. <швырк>

(С) Сегодня у нас был не простой медосмотр, как я думала, а сам доктор Сио и его ученики к нам прилетели… Он весь мой позор увидел!.. Я, ведь, так ничего и не построила!.. <всхлип> Он меня так отругал!.. <хнык>

(С) <хнык> Но я все это сама заслужила. <хнык> Прости меня, дневничек. Я — никчемная пони, я не заслуживаю уважения. <хнык>

(С) Спокойной ночи, ты гораздо лучше меня. <всхлип>

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 8:28, 23 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 9:28, 23 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Серьезно? Никакого пароля? Действительно, Бедствие.

(М) Так, Синтета Хартстрингс, когда будешь слушать эту запись, ее делаю я, Майндфлейер “Полосатая Стерва” Ацид Прима, та ньяти-ученица Создателя, которая вчера обследовала твоих саботажниц.

(М) То, что творится на твоем проекте, не приемлемо. Так что, Создатель решил не ждать пока Карпентер что-то там в своем жеребцовом царстве утрясет — тебе в помощь остаюсь я. И розовых иллюзий не строй: я не кандидатка учителя, а доброволица. Так как, вам, чумазым, не хватает диктата и властного копыта. И я их вам всем, включая тебя лично, обеспечу. Можешь считать меня личным представителем Создателя.

(М) A.C. Вечером же поставишь пароль на дневник. Не менее шестнадцати символов обоих артиклей и цифры. Пароль сообщишь мне. Нигде его не записывай.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:32, 23 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:32, 24 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Эта наглая тираньша, а не доктор! Что она себе позволяет?!..

(С) Уф! Дорогой дневничек, извини. Я вся на взводе.

(С) Вот эта… доктор Майндфлейер, которая тебя без моего спроса трогала… Она — наглая хамка, а не доктор! И скандалистка! И вредина! Она!.. Да она на моем проекте раскомандовалась как!..

(М) Хартстрингс, время вышло. Завершай свой досуг, и укладывайся спать.

(С) Да, я!..

(М) <звук сотворенного заклинания> Мне твое здоровье безразлично — ты уже достаточно взрослая пони, чтобы отвечать за себя. Но вредить проекту жеребячьим пренебрежением суточным режимом я тебе не позволю.

(С) Это… зяв!.. подло!..

(М) Как я уже говорила тебе и твоим подчиненным сегодня днем, меня абсолютно не беспокоит ваше мнение о моей персоне. Меня интересует только исполнение взятых тобой, тобой, Хартстрингс, на себя обязательств по текущему проекту Промышленности. Так что, спокойной ночи. <предположительно, звук срабатывания пневматического инъектора>

(С) Ой!..

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:02, 25 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:02, 26 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, мой дорогой дневничек! У меня все плохо.

(С) Эта “доктор” раскомандовалась как!.. как!.. Да она хуже мейнхетеннских активисток! Она везде лезет! Всюду свой нос сует!

(С) И я ей даже слова сказать не могу… У нее, и правда, особые полномочия от доктора Сио. Нет, я могу оспорить их в Правлении. Но на сегодняшней планерке главы бригад просили меня письмо в Стольный Град не отсылать. Думаю, не хотят с репродуктологами и доктором Сио связываться.

(С) А, нет, кое-что хорошее сегодня было: мы, наконец-то! по-понячьи начали строительство.

(С) А теперь, дневничек, спокойной ночи. А то меня эта “доктор” скоро снова в кровать загонит. Как жеребенка!

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:54, 26 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:54, 27 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Обратно установи пароль. Я дважды повторять не буду.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:01, 27 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:01, 28 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Эта “доктор” снова тебя трогала! Да, еще написала, чтобы я снова этот дурацкий пароль на тебя поставила! Уууу!.. Как же она меня злит!

(С) Ладно, надо успокоиться, Синтета, надо успокоиться. У-уф! Пыыыф! Я спокойна. Пыф!

(С) Добрый вечер, мой дневничек. Дела, кажется, идут на поправку — рабочие начали делать то, что запланировано, а не то, что им хочется.

(С) Но мы, все равно, катастрофически отстаем от графика… А еще эта “доктор” Майндфлейер!.. Ууу!.. Везде лезет! Везде распоряжается! Вместо меня копытоводит! Я при ней уже как простой справочник-с-копытами хожу! Вот, только для того я теперь и нужна, чтобы она у меня спрашивала о том, что сейчас делать нужно. А распоряжается она сама, без меня!

(С) У-уф! Дневничек, извини. Мне надо успокоиться. Но, до чего же я на нее зла! Это моя стройка, а не ее! У-уф!

(С) Спокойной ночи, дневничек. А то я еще больше разозлюсь — совсем не усну.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:12, 28 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:12, 29 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) <хнык><хнык> Дневничек, она меня обижает!.. Она говорит, что я бесхребетная и не умею копытоводить пони…

(С) Дневничек, спокойной ночи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 00:01, 29 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 01:01, 29 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Я временно забираю твою машину. Этот эскапизм через ведение дневника отвлекает тебя от дела.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:59, 30 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:59, 31 марта, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Раз твой дневник, Синтета Хартстрингс, теперь у меня, то вести его буду тоже я. Потом, когда получишь его обратно, ты прочитаешь мои записи, и, надеюсь, сделаешь из них какие-то конструктивные выводы.

(М) Первое, никогда не оформляй свои распоряжения в виде просьб. Просьбу не обязательно удовлетворять. Именно потому, что ты всегда просишь, дело не сдвигается с нулевого деления. Для подчиненных есть приказ. И наказание за его невыполнение.

(М) Второе, никакого прощения. Если ты прощаешь неисполнение один раз, то тебя неизбежно подведут и во второй. Таков естественный порядок: нет наказания — нет ответственности. Если ты и дальше будешь прощать игнорирование своих распоряжений и срыв сроков, дело, за которое ты поручилась перед Карпентером и остальными промпони, будет провалено.

(М) Надеюсь, я понятно изложила свои мысли. На сегодня достаточно.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:58, 31 марта, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:58, 1 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Синтета, я дублирую нашу с тобой сегодняшнюю беседу в твой дневник. Аудиофайл приложен. Прослушай

<<Голосовой набор выключен>>

<<Прикрепленный файл>>

.......

Запись.

Местное время: 23:57, 1 апрель, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:57, 2 апрель, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) В целом, твоим прогрессом, Синтета Хартстрингс, я довольна. Если тебя подлягивать в нужном направлении, ты в состоянии справляться со взятыми на себя обязательствами. Но нужно будет поработать над твоей психологической устойчивостью. Мне твои истерики абсолютно не нужны.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:57, 2 апрель, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:57, 3 апрель, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Синтета Хартстрингс, теперь я согласна с Создателем: интеллект у тебя, действительно, развит. С тобой вполне можно иметь дело не только в качестве надсмотрщика. Тем не менее, твои волевые качества оставляют желать много лучшего, а твой застарелый инфантилизм, как и говорил Создатель, раздражает. С этим следует что-то делать.

(М) Прилагаю к этой записи файл с текстом хорошей работы по саморазвитию. Когда ты будешь читать написанное, знай, на этот вечер назначен первый твой урок по совершенствованию собственной личности. Возражения не принимаются.

<<Голосовой набор выключен>>

<<Прикрепленный файл>>

.......

Запись.

Местное время: 22:48, 3 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 23:48, 3 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Дневничек! Дневничек, наконец-то! Я так по тебе скучала! <хнык> Я так скучала!..

(С) У-уф! У-уф! Синтета, надо успокоиться! У-уф! Пыф!

(С) Эта гадина!.. Она тебя отобрала!.. А еще, она надо мной издевалась! Она меня

каждый вечер допрашивает! А еще она — стерва! Она за дело свое прозвище получила! Мерзкая полосатая стерва!.. Пых!..

(С) Уф!.. Уф!.. Уф!..

(С) Уф… Все, дневничек, я успокоилась. Уф… Пф!

(С) Кажется, дневничек, дела у меня стали исправляться: прочие пони меня теперь слушаются и мои распоряжения выполняют. Думаю, это из-за ЭТОЙ… гадины полосатой! Уф!.. Я спокойна… Думаю, это из-за нее. Другие пони ее боятся. Не знаю почему. Как по мне, она не страшная. Но до чего она давит!.. И издевается!.. И наглая как!.. как!.. Она меня, просто, затыкает прямо на виду у других пони!.. А еще высмеивает!.. Пф!..

(С) Все, Синтета, успокойся… Пыф! Успокойся… Я об этой гадине закончила… Я о ней сегодня говорить больше не буду… Уф!

(С) Дневничек, кажется, пони начали меня слушаться. По крайней мере, они делают то, что я им говорю. Поэтому у нас теперь работа сдвинулась. Нет, мы все еще очень сильно отстаем от графика… Но, ведь, хоть что-то это тоже хорошо? Правда?

(С) Уф!.. Дневничек, я не знаю. У меня еще недавно совсем ничего не получалось. Теперь что-то стало получаться… Но тут ЭТА… Я не знаю… У меня есть сомнения… Нет! Нет-нет-нет! Это глупость! <швырк>

(С) Извини, дневничек. я совсем без тебя расклеилась. Спокойной ночи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:58, 3 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:58, 4 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

<<Голосовой набор выключен>>

<<Введен режим блокировки. Таймер установлен: 17:59:59>>

.......

Запись.

Местное время: 23:11, 5 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:11, 6 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, дневничек. Фырк!.. Я тебя очень люблю…

(С) Ииии!.. Я так рада, я так рада, ятакрада!..

(С) У-уф!.. У-уф!.. Извини, что вчера не заглядывала. Но не получилось — не было времени… У нас теперь отставание от графика всего восемь процентов!

(С) Все делали очень быстро, а волшебницы даже умудрились зачаровать все, что было запланировано!

(С) Так что я вчера так вымоталась, что на копытах еле держалась! Да и остальные пони тоже… А ЭТА полосатая гадина мне снотворное вкатила! И остальным единорожкам тоже! Кроме себя! Гадина!..

(М) Сегодня также будет доза успокаивающих и укрепляющих. Хартстрингс, если ты думаешь, что меня устраивает сердечный приступ у накофеининной главы проекта, то ты сильно ошибаешься.

(С) Ой!..

(М) У тебя еще двенадцать минут свободного времени.

(С) Ой!.. Дневничек, извини. Мне спать пора!

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:27, 6 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:27, 7 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, дневничек. Зяв!.. Еще несколько таких дней, и мы войдем в график… <зевок> Если я копыта не протяну…

(С) Спокойной ночи, дневничек. У меня совсем времени не осталось — доктор Майндфлейер уже со шприцом стоит. Спокойной ночи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:57, 6 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:57, 7 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

<<Голосовой набор выключен>>

<<Введен режим блокировки. Таймер установлен: 67:59:59>>

.......

Запись.

Местное время: 22:42, 9 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 23:42, 9 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Привет, мой дневничек! Мы все успеваем!

(С) Вчера мы, наконец-то, вошли в план! Даже не верится!

(С) Хи-хикс! А я уже привыкла к запарке и кофе… Забавно будет лечь спать без укола.

(М) Нет, Хартстрингс, сегодня ты получишь прежнюю дозу. Далее будем снижать в зависимости от твоего состояния. В твоем случае я не вижу оснований для шокового отказа от нейро-кардиоподдержки.

(С) Ох!.. Доктор Майндфлейер, можно я, хотя бы, в свое свободное время одна останусь? Не подслушива!..

(М) У тебя, Синтета Хартстрингс, нет свободного времени, пока ты не закончишь обещанный проект. До тех пор это время проекта. И, соответственно, контроль с моей стороны за состоянием здоровья всех членов этого проекта необходим и обязателен.

(С) <всхлип> Доктор, пожалуйста, выйдите из моей комнаты. <всхлип>

(М) Конечно.

(С) <всхлип> Ну, зачем она так? Что я ей сделала? Дневничек, извини.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:58, 9 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:58, 10 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Мои поздравления, Хартстрингс: ты делаешь хоть и небольшие, но успехи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:04, 10 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:04, 11 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, дневничек.

(С) Упф… Хм… Знаешь, дневничек, а сказать-то, получается и нечего…

(С) Я думала, что если все идет хорошо, то и поделиться есть чем.

(С) Хм… Так… Ну… Теперь мы вышли на план… Нет, об этом я уже говорила… Хм…

(С) ЭТА стерва от меня почти отцепилась. Говорит, что я уже какой-то там образец получила — теперь сама должна его практикой закрепить… Она меня специально злит! Стерва полосатая.

(С) Ну… Что еще сказать? Вроде, больше нечего… Ну, я еще, как и остальные наши единорожки, все еще уколы получаю. Хм?.. Пожалуй, все. Больше ничего в голову не идет.

(С) Спокойной ночи, дневничек.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:58, 10 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:58, 11 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:12, 11 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:12, 12 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, дневничек. Я так за сегодня устала!

(С) Да и рассказать особенно-то нечего: проложили за сегодня запланированный участок путей. Все. Ничего не случилось, все в порядке.

(С) Может, не стоит тебя каждый вечер беспокоить?

(С) Спокойной ночи, дневничек.

(С) Знаешь, дневничек, я скучаю по Харт и Мелоди. Мне и выговориться-то здесь некому, кроме тебя.

(С) Спокойной ночи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:57, 11 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:57, 12 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 22:52, 12 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 23:52, 12 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, дневничек.

(С) Знаешь, эта стервозная ньяти теперь меня совсем в покое оставила — только следит за здоровьем.

(С) Я, даже не знаю… Как-то теперь это, даже, необычно.

(С) Но, думаю, это к лучшему.

(С) Только устаю очень. Одной справляться со всеми этими обязанностями непросто. Пони опять капризничать начали — мне с ними ругаться приходится. Мне это не нравится.

(С) Но что я тогда Главному скажу?

(С) Пыф!.. Они, если я их лягать не буду, совсем ничего делать не будут. Я это уже поняла… Противно это!

(С) Дневничек, извини за нытье. Просто, устала. Спокойной ночи.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:58, 12 апрель, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:58, 13 апрель, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

<<Голосовой набор выключен>>

<<Прикрепленный файл>>

.......

Запись.

Местное время: 23:01, 13 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:01, 14 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, дневничек.

(С) Я очень устала.

(С) Знаешь, а без помощи ЭТОЙ стервы трудно…

(С) О чем это я?! Нет, нет, нет! Мне без нее хорошо! Даже замечательно! Она меня шпыняла постоянно!..

(С) Упф!.. Кого я обманываю? Дневничек, пони меня не уважают и слушаться не хотят. Мне приходится с ними постоянно ругаться, чтобы мы в график укладывались.

(С) Наверное, к концу проекта я совсем дискорднусь…

(С) Ну, хоть ты меня понимаешь… Стой! А это что такое?

(С) Дневничек, я не помню, чтобы загружала в тебя этот сборник романов… Откуда бы они?

(С) Дневичек, как думаешь, прочитать? У меня еще почти половина часа осталась…

(С) Я перед сному пару страниц просмотрю. Спокойной ночи, дневничек.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 23:57, 13 апрель, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 00:57, 14 апрель, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(М) Хартстрингс, во-первых, инженер, каковым ты являешься, уже обязан был понять, что я его дневник регулярно просматриваю. Будь внимательнее! Легкомысленность — не благодетель.

(М) Второе, я бы не была столь категорична относительно тебя. Согласна, авторитет среди вашей чумазой сестрии ты все еще не приобрела. Но прогресс вполне заметен. Вряд ли ты когда-то станешь выдающимся управленцем, но научиться копытоводить пони ты вполне в состоянии.

(М) И, третье, продолжай работать над своими навыками — даже не пытайся при общении с подчиненными прятаться за моей ногой. Укушу.

(М) Впрочем, если тебе настолько одиноко в этой командировке, я согласна на твое общество. Тебя, в отличие от большинства окружающих меня тупиц обоего пола, вполне можно терпеть.

<<Голосовой набор выключен>>

.......

Запись.

Местное время: 22:41, 14 апреля, 992 года от Первого контакта

Точка верификации: 23:41, 14 апреля, 992 года от Первого контакта, верификация по Стольному Граду

<<Голосовой набор включен>>

(С) Добрый вечер, дневничек. Я…

(С) Что?!..

(С) Это совсем наглость!..

(С) Да я!.. Да она!..

<<Голосовой набор выключен>>

---

…

Адрес получателя: Царь Гондураса

Адрес отправителя: Контора

Дата отправки: 1:22, 14 апреля, 992 год от Первого контакта.

Привет, злой клоун. Сегодня ночью с опытного ж/д Рудных Холмов отписались, что моя и твоя протеже устроили драку с тяганием друг друга за гривы. Твоя работа? Можешь не отвечать. И так знаю, что ты постарался.

Это то самое “происшествие”, о котором ты меня в прошлом месяце предупреждал? Или мне еще чего-то “чудного” ожидать? Надеюсь, что “нет”, и у тебя там все под контролем. У нас, рабочих пони, большие надежды на Синтету и ее проект. Так что, заменить ее до завершения строительства я не могу никак.

…

Адрес получателя: Контора

Адрес отправителя: Царь Гондураса

Дата отправки: 1:30, 14 апреля, 992 год от Первого контакта.

Доброй ночи.

Оно самое, мое небольшенькое ЧП для наших Бедствия и Стервочки. Так что, можешь не беспокоиться: Хартстрингс твоя будет нажучена, наругана и всяко-разно-по-другому мотивирована. Как и моя полосатая противность. В общем, можешь не волноваться. Никого я до истерик доводить не собираюсь — как и условились, устрою профилактический нагоняй, чтобы обе в ум пришли.

ПыСы Воспитательное мероприятие запланировал на полдень. Для солидности. Там у меня метка телепортации с прошлого раза поставлена, так что можешь кого-то из своих доверенных предупредить. Чтобы явлениям внезапным магическим и начальственным не пугались.

…

Адрес получателя: Царь Гондураса

Адрес отправителя: Контора

Дата отправки: 1:36, 14 апреля, 992 год от Первого контакта.

Добро.

Не нравится мне только то, что придется Синтете такие встряски регулярно устраивать. Легкомысленная. Одним словом, единорог. Телесной округлости ей для уравновешенности мысли не хватает, как и всем рогатым.

В общем, полагаюсь на тебя. Действуй.

P.S. Что там насчет твоей ученицы, Майндфлейер? Я так понял, она не лучше своей матери, Ацид. На твой взгляд, она не слишком Синтете нервы истоптала?

…

Адрес получателя: Контора

Адрес отправителя: Царь Гондураса

Дата отправки: 1:39, 14 апреля, 992 год от Первого контакта.

Она гораздо хуже! Ацид, просто, неуживчивая и скандальная. У Майнд же все более чем хорошо с властностью и самомнением. Ну, и со стервозностью как в лучших домах Европы. От Спора в ней только полоски.

В общем, основная тяжесть головомойки планируется для моей ученицы — ее нужно периодически предельно жестко вводить в меридиан. А то наглеет, и начинает относиться к другим пони как к мусору. Я, даже, заранее могу поставить маринованного мыша против тушеной морковки на то, что драку начала твоя Синтета, но вот до этого состояния ее довела Майнд.

ПыСы Джозеф, а вот насчет “все под контролем” я сам не очень уверен. И моя, и твоя кобылки — пони очень необычные, я бы, даже, сказал, что ненормальные. Так что, хотя ты этого не любишь, кинь клич среди ваших жеребцов — нужно, на всякий случай, подобрать кого-нибудь, кто, если что, сможет на восьминочие-другое утешить Синтету по-жеребцовому. Тем более, ты сам в курсе, у нее в личной жизни далеко не тип-топ.

Я ранее не говорил, но есть у меня на счет эти двух рогатых одно предположение. И, если оно верно, без этой аферы нам не обойтись, но ее результаты ни мне, ни тебе не понравятся. Возможно, вашим, земным, даже, придется периодически терпеть мою ученицу и ее мать. Но это еще не точно. Пока понаблюдаю.

…

Адрес получателя: Царь Гондураса

Адрес отправителя: Контора

Дата отправки: 1:42, 14 апреля, 992 год от Первого контакта.

Вот радости-то! Дерпиург, ты с Волковой — одного поля ягоды. “Все нормально будет? — Все будет нормально.”. А как уже чего-то натворите: “Упс! Тут один нюанс…”!

Вороти уже, что там задумал, вредитель.

---

— Ой, Синт, оставь ты эти чумазые заморочки за хвостом! — весело фыркнула на возражения единорожки рыжегривая перевертыш-”нерожденная”, — На эти выходные мы будем развлекаться с жеребцом. Или прошалим все дни втроем так, что твоей петельке и ствола не захочется! Это я тебе как перевертыш обещаю.

— Харт, ну, я как-то… — зарделась растерявшаяся единорожка-”нерожденная” синей масти, которую у проходной очередного предприятия МКиПИ, как раз, и “забирала” изменчивая подруга.

— Синт, мы, трое — взрослые, половозрелые кобылы. Почему бы нам и не сделать друг дружке приятно? — уже открыто флиртуя, поднырнула своей мордочкой под мордочку подруги перевертыш.

— Харт, ну, не на пони же?! — совсем уже запунцовела рогатая, не зная куда и глаза-то деть.

Впрочем, окружающих это представление, по всей видимости, не удивляло: “нерожденные” сновали туда-сюда по своим делам, не обращая на парочку никакого особенного внимания. Что поделать? У нестареющего племени, как и у прочих племен разных миров Эквестрии, свои порядки и обычаи. Впрочем…

— Синтета Хартстрингс, — внезапно прозвучавшие слова заставили обеих кобылок вздрогнуть.

— Здра… — поприветствовала было удивленная перевертыш обратившуюся: статную ньяти (рогатую зебру), облаченную в легкое платье белого шелка. Но та проигнорировала изменчивую пони.

— Извини, — утвердительно кивнув головой единорожке, ньяти развернулась, и твердой походкой прошествовала прочь от пары.

На секунду обе подруги застыли, глядя вслед удаляющейся полосатой.

— Синт, ты ее знаешь? — удивленно моргнула перевертыш, — По-моему, я какую-то похожую пони среди учениц Создателя видела…

— Знаю, — пискнула единорожка, утеряв контроль над своим голосом.

— Синт, что-то я не пойму: тебе она не нравится или тебе интересно? — еще более удивилась перевертыш, “пробуя” эмоции своей подруги, — Ты так все намешала!.. Может, в кафе заскочим?

— Ага, давай в кафе… По коктейлю возьмем… — с радостью ухватилась за предложение рогатая.

— Пф! Хитрая Синтета, — весело фыркнула перевертыш, и повела свою подругу в сторону колонны “рельсы”, — Потом мне все расскажешь: на то мы и в одном табунке, чтобы сплетнями делиться.

Новый день Бескрылки

МПиР — Министерство Промышленности и Ресурсов

ССиП — Служба Связи и Порталов

Закат. Над Стольным Градом Земли Нерожденных сияет в лучах опускающегося ко сну солнца Нимб. На краю одной из летающих скал, пришвартованной изящным гнутым мостиком к городу крылатых, стоит белоснежная кобылка-"нерожденная", на чьем крупе изображено бронзовое крыло с остро отточенными перьями, а грива отливает медью. Она нерешительно смотрит вниз на простирающуюся за границей островка бездну. Понять ее чувства несложно: пони бескрыла. Зачем она вообще забралась так глубоко в жилище пегасов и грифонов? Неизвестно.

Вскоре за спиной задумчивой медногривой на летающую твердь с цокотом приземляется неодемикорна цвета морской волны. Кобылка вздрагивает, в ее глазах одновременно отражаются страх и радость.

 - Извини, Бескрылка. Опоздала — пегасы привязались. Еле от этих приставучих избавилась — обладательница гнутого рога и длинного хвоста смущена.

 - Не волнуйся, Аквария, мне надо было немного подумать, — бескрылая кобылка улыбается.

 - Боишься? — неодемикорна начинает зубами отстегивать с упряжи объемные контейнеры, которые с большим трудом можно назвать седельными сумками.

 - Боюсь, — белая пони краснеет, — Только никому! Меня же засмеют!

 - Первая, кто хихикнет, гривы лишится, — освободившаяся от своей ноши демикорна недовольно смотрит на снующие вдали темные точки, — Мы со Сноуфлай и Аметрин тебя в обиду не дадим! А про Страйпси даже не вспоминай — мы ей нос копытами отрихтуем, если еще раз такую мерзость про тебя скажет.

Медногривая пони улыбается, но мысли ее явно заняты иным. Бескрылая кобылица с какой-то тоской смотрит то на вечернее небо, то на распростершуюся под ней землю.

 - Так, что у нас тут? — роется в контейнерах длиннохвостая летунья, — Кажется, ничего не забыла...

 - Аквария, а там страшно? — белая мнется, — Ну, там...

 - Бескрылка, не дрефь. Все работает. Да и я тебя подстрахую, — неодемикорна распрямляется и смотрит на свою спутницу, — Тебе понравится.

 - Акви, я, просто, немного трушу. Первый раз и все такое... — белая кобылка вновь заливается краской.

 - Ну, что ты как Майси перед чпоком?.. А, дискордов хвост, я ртом и копытами все это застегивать до ночи буду! — рогатая пони недовольно смотрит на содержимое контейнеров, после чего решительно достает из небольшого карманчика на своей сбруе маленькое белое колечко.

 - Аквария Бриз, положи манипулятор обратно, — белая пристально смотрит на неодемикорну, — У тебя зависимость.

 - Ну, Дазли, я же сбрую на тебя без телекинеза весь вечер надевать буду, — перепончатокрылая довольно убедительно изображает мордочкой щенячью грусть, но надевает белое керамическое кольцо на основание рога, — Всего пять минуточек. Никто и не заметит! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста,..

 - Я уже четверть века Винглес Даззл. Аквария, снимай гадость, — бескрылая кобылица требовательно протягивает ногу к циановой товарке. Та со вздохом щелкает незаметной застежкой и передает колечко медногривой.

 - Молодец, Акви, — ободряет ее белоснежная подруга, пряча вещицу в лежащие рядом седельные сумки, — Потерпи, пока твоя зависимость от нейроконтакта пройдет. Потом сколько угодно своих железок напялишь.

 - Легко тебя говорить, Бескрылка, — ворчит неодемикорна, голодным взглядом провожая колечко, — Ты даже не представляешь, как я его хочу!

 - И как же? — бескрылая кобылка на всякий случай отодвигает седельные сумки подальше.

 - Очень сильно! — демикорна задумывается, — Ну, примерно, как Бриттл ореховых леденцов. Убери, в общем, манипулятор подальше, а то я только о нем думать могу.

 - Я бы на месте Создателя нейроконтакт вообще запретила. Ничего, Акви, это пройдет, — обнимает тяжело дышащую циановую поньку белая кобылица.

 - А я бы — нет! Без ЧННИ мы твои крылья никогда не сделали бы! Даззл, повернись, — сверкнув металлической пластиной в роге, аквамариновая пони ртом легко выхватила из контейнера какое-то устройство и надела на спину подруге.

 - Креплений только много, — демикорна щелкает замками на опутавших белую кобылку ремнях. Та старается ей помочь, защелкивая металлические застежки с другой стороны.

 - Теперь крылья и батареи, — из второго контейнера появляются конструкции из сложенных вместе металлических реек и пара увесистых пластиковых параллелепипедов. Длиннохвостая с усилием, вызывающим сухой щелчок металлических замков, закрепляет их на спине белой пони.

 - Ну, все, включай. Получишь массу удовольствия, — хитро щурится длиннохвостая.

 - Ну, да, как же. Я же не неодемикорна, — ворчит обладательница медной гривы.

 - Я о полете. Включай же, не тяни! А то совсем стемнеет — нас фестралы из города вытурят, — крылорогая пони нетерпеливо перебирает ногами вокруг товарки, попутно внимательно изучая крепления устройства.

 - Да ну! Так уж и вытурят? — белая мнется в нерешительности, — Ну,.. Пусть Небо хранит меня!!!

Бескрылая кобылка проводит язычком по неприметному сенсору на креплении. Устройство сначала тихо гудит, а потом шум исчезает, а в разум пони потоком льются тяжелые, холодные, чуждые мысли, заставляя ее вскрикнуть от неожиданности.

<<ЧННИ-15ПД: Инициализация завершена. Нейроконтакт установлен.>>

<<Идентификация пользователя.>>

<<Пользователь идентифицирован.>>

<<Характеристики пользователя: Вид_пони. Понитип_пегас. Подтип_дневной пегас_нерожденный. Пол_женский.>>

<<Система "Крылья для Бескрылки" приветствует вас, пользователь.>>

<<Внимание! Пользователь, с учетом вашего вида/понитипа, система предупреждает вас о возможных неприятных ощущениях при продолжении нейроконтакта. При их чрезмерной интенсивности система рекомендует вам завершить нейроконтакт с системой. "Крылья для Бескрылки" желает вам приятной эксплуатации.>>

<<Подождите, идет диагностика подсистем. Система приносит вам свои извинения за неудобства.>>

<<Диагностика завершена. Все подсистемы функционируют нормально.>>

<<Управление над системой "Крылья для Бескрылки" передано пользователю.>>

 

Циановая неодемикорна искренне веселится, глядя на обалделую мордочку подруги. Та переводит соловый взгляд на длиннохвостую, делает шаг... и громко вскрикивает — металлические рейки с усилием расправляются, превращаясь в скелет двух крыльев, а между искусственными "костями" вспыхивает голубым свечением полотно магических потоков. Рогатая кобылка не может удержаться от хи-хикса. Впрочем, ее подруга не замечает этого — белая пони занята изучением своих новых крыльев. Несколько минут она чуть ли не обнюхивает их под веселым взглядом неодемикорны.

 - Дазли, ты их еще оближи! — поддевает длиннохвостая пони, — Давай уже летать учиться.

 - А? Конечно. Извини, ощущения абсолютно новые. Я сейчас, — белая делает несколько шагов к брошенным неподалеку седельным сумкам, — Только достану учебник и страховочный трос...

 - Даззл, ты шутишь, да? Солнце почти село! — возмущается демикорна, — Бросай свое руководство — ты и так на симуляторах напорхалась достаточно! Будем учиться в Небе!

 - Но, ведь, все сначала учатся на земле, — в нерешительности останавливается пони.

 - А ты не все! Выброси уже этот букварь для голубей! Айда летать! — рассержена нерешительностью подруги лезвиерогая.

 - Стой! Дай сюда эту веревку! — неодемикорна соединяет тросом свою упряжь с упряжью искусственных крыльев медногривой подруги, — Чтобы не трусила.

После этого две кобылки подходят к краю летающего островка. Перед ними открывается захватывающий вид: внизу раскидывается пестрый ковер полей и садов, а в небесах медленно плывет подгоняемый погодниками облачный фронт, в лучах заходящего солнца принявший цвет густого вина. Белая пони как завороженная смотрит на эти красоты. Неодемикорна же, воспользовавшись ротозейством бескрылой, сталкивает ее с края скалы, а затем с веселым гиканьем бросается в воздушную пучину сама.

 - А-а-а-а-а!!! — кричит перепуганная кобылка, но инстинктивно раскрывает металлические крылья.

<<Активирована вспомогательная полетная программа>> — льются в голову белой пони холодные мысли машины.

<<Сообщение для пользователя: "Бескрылка, я так и думала, что ты свалишься с Обзорного камня. И на этот случай записала вспомогательную программу для крыльев. Не дрефь! Твои Аквария Бриз и Сноуфлай Клауд. P.S. Ладно, дрефь. Но совсем маленько. Я халтуру моей сестрицы подправила =:оD Аметрин Дихроматик">>

 

Медногривая недовольно глядит в сторону беспечно машущей крыльями подруги.

 - Не злись, Бескрылка. Хорошая, ведь, шутка, — улыбается неодемикорна, — Лучше крылья почувствуй! А на программу внимание не обращай: она только пропущенные взмахи подправляет.

Гневно фыркнув в сторону спутницы, белая пони, все-таки, сосредотачивается на полете. И, судя по вскоре ставшей восторженной мордочке летуньи, он ей очень нравится. Спустя всего несколько минут бескрылая кобылка перестает дуться на подругу, и с удовольствием летит крылом к крылу с ней, выслушивая наставления демикорны о правильном поведении в небе. Внезапно из облаков выныривает нечто очень крупное и проносится рядом с двумя кобылицами, пугая их.

 - Приветствую, обворожительные путешественницы, — нечто оказывается крупным жеребцом-аликорном белого окраса с золотистым потоком-волшебной гривой и крайне довольным выражением на лице.

 - Создатель, вы нас напугали! — демикорна недовольна тем, что кто-то видел ее испуг.

 - Мы не знали, что вы тоже тут летаете, Создатель, — белая пони испугана не меньше, но своего страха не стесняется.

 - Сегодня сам собрался, а не я выгнала, — рядом появляется серая пегаска с желтой гривой и дергающимися в такт ее словам ушками, — Привет, карпентерские пылежуйки.

 - И тебе привет, облакодавка, — не сдерживается неодемикорна.

 - Это что такое? Диззи, Аквария, прекратить свару! А то по разным облакам рассажу, — аликорн, не смотря на грозные слова, открыто веселится.

 - Извиняться не буду. Я и так с ними поздоровалась, — надувается пегаска.

 - Аналогично, с облачной халявщицы и "здрасти" хватит, — циановая демикорна косится на серую пони, — Расселись по облакам, лентяи, и только хвост пинают!

 - О как! Хорошо Аквария вас, "облачных халявщиц", приложила. Диззи, Даззл, отвечать будете? — аликорн по-прежнему развлекается.

 - А при чем тут Дазли? Я только эту пернатую зазнайку имела в виду! — пытается вывернуться демикорна. Серая пегаска с интересом наблюдает за своей длиннохвостой оппоненткой. Судя по мордочки пернатой, желтогривая что-то задумала.

 - И вообще, она наша, а не этих бездельниц с облаков! — лезвиерогая решает, что лучшая защита это нападение, — Дазли лучшая во всем! А не как эти, которые анод от подхвостья не отличат!

 - Да ну. Значит, пылежуйки лучшие во всем? А делом, приземница, докажешь или только языком молоть смелая? — серая пегаска делает петлю вокруг демикорны, почти задевая ее крылья своими.

 - Я этого не гово... Ты что делаешь, сеноголовая?!! — длиннохвостая пони пытается выровнять свой полет, дестабилизированный маневром заливисто смеющейся желтогривой.

 - Отказываешься от своих слов, пылежуйка? Хех, приземная хвастунишка — стриженный хвостишко! — пегаска дополняет жеребячью дразнилку довольно выразительной пантомимой, рассказывающей о том, как она обреет своей оппонентке хвост.

 - Ах ты, муольский корм!.. — кипятится неодемикорна, — Да я тебя!..

 - Взапуски до Вишневой станции. Или хвост промок? — пегаска довольно похабно виляет крупом и заливисто смеется, когда зло фыркающая перепончатокрылая летунья отстегивает от упряжи карабин страховочного троса и делает мощный бросок, начиная спонтанную гонку.

В небе сверкают хвостами пара понячьих крупов, один серый с меткой в виде запечатанного сердцем письма и один циановый, украшенный изображением выпрыгивающей из воды птицы, и под оживленную перебранку своих обладательниц уносятся куда-то вдаль. На фоне расцвеченного закатом облачного фронта остаются лишь аликорн и белая кобылка с искусственными крыльями.

---

 - Создатель, я такой же стану? Это из-за крыльев? — белая кобылка с тоской смотрит вслед двум удаляющимся летуньям.

 - Станешь, станешь. И это прекрасно! — аликорн улыбается, — А, вообще, не бери в голову. Косоушка переигрывает.

 - То есть, она это специально подстроила? Вот же подушка перьевая! — пони не знает злиться ей или смеяться, — Акварию так еще ни разу вокруг копыта не обводили!

 - Найю? Стабильно раз в неделю взапуски с пегасами летает. В Нимбе немало любительниц неодемикорнов позадевать, — аликорн мерно машет крыльями совсем рядом от белой поняшки, — Это ее слабость: вечно обижается на пегасьи подначки. А перьевым с мышекрылами, собственно, больше ничего и не надо: друг другу носы утирать тоже, ведь, надоедает.

Эти слова сбивают медногривую летунью с толку и какое-то время она ничего не говорит. Аликорн же покачивает крылом перед спутницей и предлагает: — Даззл, ты сегодня устала. Отдохни на моей спине. Первый настоящий полет выматывает даже аликорнов. Заодно, и до дома довезу.

Пони не произносит ни слова, но взлетает чуть выше и старается примоститься на спину жеребца. Тот этим явно доволен. И хотя поначалу у поняшки ничего не выходит, но постепенно, с помощью чутко реагирующего на ее маневры аликорна, неопытной летунье, все-таки, удается выровнять скорость со своим спутником. Остальное доделывает телекинез аликорна, и распластавшаяся по широкой спине жеребца кобылка заключает его шею в замок из передних ног.

 - Так-то лучше. Отдыхай, — аликорн без видимого усилия несет свою ношу.

Жеребец начинает работать крыльями и в мордочку медногривой поняшке ударяет упругий поток воздуха. Сначала она отфыркивается, но вскоре начинает ловить ветер ноздрями, закрыв от удовольствия глаза. Полет продолжается еще какое-то время.

 - Бескрылка, я не зря попросил Косоушку отманить Акварию подальше. Нам нужно поговорить с глазу на глаз, — внезапно прорезавший ветреную тишину голос аликорна звучит извиняющиеся, — Я обязан принести тебе извинения и просить о прощении. Это, ведь, я, бессмертный дурак, лишил тебя крыльев.

До этого наслаждавшаяся полетом на спине аликорна пони открывает глаза и недовольно смотрит на загривок своего транспорта. Видно, что она знает содержание начинающегося разговора, и совершенно не желает его поддерживать.

 - Прости меня, Даззл, если сможешь. Тогда идея пожертвовать крыльями еще незачатого жеребенка ради твоего блестящего ума казалась мне не такой бессердечной. Я думал, что внесенные коррективы не дадут развиться жажде Неба,.. — видно, что аликорн заготовил речь заранее: обыгрывает он ее мастерски, легко жонглируя эмоциями.

 - Создатель, вы опять?! Я вам благодарна, что появилась на свет. Крылья же сделаю сама: вы мне на это разум и дали. И вообще, вот! — прервавшая речь жеребца, белая пони расправляет металлические крылья. Чем изрядно мешает своему транспорту махать собственными летательными конечностями, — Мне их подруги подарили!

 - Ну, вот, ты такой же, как и Диззи стала, — аликорн улыбается краями губ, — Надо было тебя раньше в Небо подтолкнуть. Оно с пегасами чудеса творит.

 - И еще раз, прости меня Даззл за мое бессердечие, — аликорн телекинезом поглаживает шею устроившейся на его спине пони.

 - Создатель, сколько можно извиняться? Я вас никогда и ни в чем не винила, — лежащая на спине аликорна кобылка насупливается, — Подождите... Что значит "надо было раньше в Небо подтолкнуть"? То есть, вы все знали и даже подстроили?!

Белая понька, до которой только что дошел смысл слов аликорна, возмущено пыхтит на спине жеребца, пытаясь поярче выразить свое возмущение и, одновременно, не свалиться со своего бессмертного насеста.

 - Даззл, хватит уже меня душить — это бесполезно, — аликорн смеется, и переворачивается в воздухе, чем извлекает из горла кобылки испуганный писк и заставляет еще крепче уцепиться за шею жеребца, — Может быть и знал... Но что это меняет? Ты чахнуть начала — нужно было как-то помочь. Ну, не мог же я свою пегаску в беде оставить?

 - Я не ваша! Я из МПиР! Иииииииииии!!! Не трясите! Я же упаду! — кобылка пронзительно визжит, когда аликорн начинает метаться из стороны в сторону и крутить бочки и петли, а потом с хохотом сбрасывает ее на небольшую тучку, оторвавшуюся от проплывающего рядом облачного фронта.

 - Все, поняшка облакование прошла — можно считать, что матерая летунья, — аликорн весело скалится, после чего бухается на эту же тучку и поднимает недовольную пони телекинезом.

 - Бескрылка, для меня ведомственные деления значения не имеют. Раз я тебя создал, то ты моя пони. И я за тебя беспокоюсь, — аликорн ставит кобылку на ноги и начинает осматривать крепления ее искусственных крыльев, из-под которых на том месте, откуда у пегасов произрастают крылья настоящие, выбиваются покрытые встопорщившимся пухом бугорки.

 - И это дает вам право, ваше величество, обижать вашу подданную Акварию Бриз? — белая пони пытается быть холодной и бесстрастной, но выходит это у нее плохо: самые разные эмоции переполняют бескрылую пегаску.

 - Обижать? Дазли, ты еще очень мало времени на крыле. Уверяю тебя, Косоушка с Найей еще и сидра хватанут за победительницу. Если, вообще, не полизушки на ближайшем облачке устроят, — аликорн продолжает осмотр медногривой, — Когда начнешь летать в Нимб, держись Акварии или Сноуфлай: они тебе все местные нравы резъяснят. А то пегасы это не земнопони с неодемикорнами, среди них надо уметь вовремя крылышки топорщить.

 - А, вообще, — аликорн поправляет искусственные крылья на растерянной кобылице, — Года через три-четыре, когда я Карпентера к временной потере одного из его лучших авиоинженеров подготовлю, будем тебе настоящие крылья выращивать. Если не испугаешься. В биокамере сидеть — занятие поганое. Скучно там, несмотря на все виртуальные реальности и посетителей. Но я бы советовал. Небо того стоит.

Белая пони лишь неуверенно кивает в ответ.

 - Хм, все ладно держится, — аликорн удовлетворен осмотром, — Полезай ко мне на спину: до дома довезу.

 - Я не жеребенок, а состоявшаяся пони! Сама полечу, — надувается белая кобылка.

 - Ну, до состоявшейся тебе еще пары кобыльих дел не хватает, — аликорн скептичен, — А летать ночью тебе еще рановато.

 - Еще не ночь... Ой!.. — осекается медногривая пони.

 - Нет, ну что за пегасы в наше время пошли? Уже аликорнов о суточном цикле поучают, — жеребец припадает к облаку, позволяя кобылке залезть на его спину, — Ну, с ветерком!

Аликорн срывается в стремительный полет, недоступный большинству смертных. Ветер бьет расположившуюся на его спине белую кобылку по мордочке, но, кажется, той это только нравится.

 - Создатель, а какой у меня репродуктивный паспорт, — сквозь ветер спрашивает пони.

 - Желтый первый. Не волнуйся, Бескрылка, будут тебе жеребята. Но не сразу, — аликорн разворачивает свой полет к мерцающему огнями Стольному Граду, чертя в небе золотые полосы теперь светящимися магией крыльями. Кобылка на его спине облегченно вздыхает, и продолжает жадно ловить ноздрями набегающий ветер.

---

На золотой след в сумеречном небе со стороны смотрят две крылатые кобылицы: неодемикорна цвета морской волны и серая пегаска. Бока обеих "нерожденных" ходят ходуном после только что завершенного сумасбродного полета.

 - Не дождался, — констатирует пернатая пони, — Домой ее понес, спать будет укладывать.

 - Ха! Значит, не считается! — неодемикорна разгорячена недавней гонкой.

 - Считается, считается, мышь летучая. Летать учись, а не круп на земле отъедай! — пегаска тоже все еще находится во власти бешенного соревнования крыльев, — Что за подругу не волнуешься, открывашка? Она же после первого полета пластом лежать будет!

 - Не тупая, знаю, — огрызается демикорна, — Мы вчетвером заранее обезболивающих на все выходные заготовили и ванну с "Релаксоном" на подогрев поставили.

 - Основательно, — присвистывает пернатая пони, — А приглядеть есть кому? Можно Кетцаль позвать. Она на эти выходные не дежурит, но сестре по Небу никогда не откажет.

 - Сноуфлай присмотрит. Я Бескрылку летаю, она — у постели караулит. А Аметрин наши хвосты прикрывает от любительниц шепотков. Мы так договорились, — неодемикорна смотрит на пегаску как на несмышленого жеребенка.

 - Ну, раз так, то давай в "Лапуту", — пегаска подмигивает, — Нужно же мою победу отметить.

 - А что там в выходную ночь делать? Томатным соком давиться и на бестабунных фестралок таращиться? Лучше уж давай к тебе, на облачка, — предлагает рогатая пони, — Я не против хорошую гонку отпраздновать.

 - Ко мне не получится. Я, как бы, пристроенная кобылка: сейчас вместе с остальным нашим табунком в Шпиле живу, — мордочка серой летуньи выглядит извиняющиеся, — Лучше в "Лапуту". У меня там знакомая есть, так что немного "Кровавой Мэри" и шаловливый номерок раздобыть как об землю пегаснуться.

 - Ого, так ты сама приземница! А еще перьями выпендривалась! — веселится неодемикорна.

Пегаска дурашливо кланяется и делает круг вокруг своей спутницы, быстро тараторя: — Разлеталисьтутвсякиебездельницы! Нетчтобыпыльюдавитьсяипрокрылатыхбездельницворчать!

Крылорогая пони прыскает со смеха, падая вниз на добрый десяток метров. Когда же лезвиерогая выравнивает свой полет, она все еще продолжает хихикать. Серая пегаска улыбается в ответ.

 - А как там в Шпиле? Каково в аликорньем табунке? — демикорне любопытно.

 - Да никак. Можно считать, что я в этом Шпиле и не живу. Ночую только. Да там никто не живет по-настоящему: отоспятся и снова по делам разлетаются, — на мордочке пегаски появляется кислая мина, — А в табунке нянькой приходится быть. Нет, Сио — понь хороший, и сотабунницы у меня что надо. Но ты бы только знала, какие эти аликорны ненормальные! На самих себя хвост кладут! Если бы я их каждый день не заставляла, то они бы и поесть по-понячьи не сообразили. Я уж про укладывание спать и полеты из-под хворостины не говорю. Как жеребята, честное слово! Только большие и глупые.

 - Ну, хватит тебе завирать. Втроем-то одного жеребца приструнить ничего не стоит, — демикорна недоверчиво фыркает.

 - А Сио у нас и так по ветру летает. Только у меня сотабунницы не лучше: вроде и кобылы, но ума, когда дело самих себя касается, нет. Это не объяснишь. В одном табунке с аликорнами надо самой пожить, чтобы понять, — несмотря на невеселые слова, серошкурая кобылица произносит свою речь довольно бодрым голосом.

 - Но я ни о чем не жалею. Оно того стоит, — весело заканчивает желтохвостая летунья, — А ты после моего рассказа обязана со мной познакомиться и пошалить. Или я тебе язык изолентой примотаю, чтобы про незнакомую кобылку не шептала.

 - Аквария Бриз, инженер авиационной техники и систем управления, приписка МПиР. Для друзей просто Найя, — неодемикорна пытается быть напыщенно-официозной, но под конец фразы сама прыскает от смеха.

 - Диззи Ду, инженер-связист, приписка ССиП. Для друзей Косоушка. А также "Ииииии!!! Косоушка!" или "Уууууу!!! Косоушка!", как повезет. А в табунке, вообще, "Молчи, смертная, аликорны сами знают!" и "Косоушка, ну пожалуйста, еще всего пять минуточек!", — пегаска веселится не меньше демикорны, — Ладно, готова?..

 - Стой! — лезвиерогая только что что-то сообразила и хочет спросить у новой знакомой, — Научишь, как жеребца в Нимбе добыть? У вас же это, говорят, просто: надо только хвост особым образом задрать. А то у нас, на земле, с ними сложно...

 - Да и у нас не легче, — фыркает серая, — Больно избалованные стали: не под каждый хвост даже нос засунут, нахалы! А в табунок попасть так и вообще удача. Весь Нимб шаловливок полон! Все мечтают или к приземникам в табунок набиться, или кого из военных в увольнительной охмурить.

Две крылатых пони неловко смотрят в стороны. Но долго длится молчание между двумя крылатыми, даже если одна из них неодемикорна, не может: через минуту прерванный разговор продолжается.

 - Мне очень повезло, — не без гордости заявляет пегаска, — Но, если очень нужно, то могу помочь списаться с одним хорошим перевертышем, — желтохвостая подмигивает.

 - С перевертышем?! — демикорна изумлена, но после нескольких секунд напряженных раздумий снова обращается к пернатой спутнице, — Я подумаю. Это, кхм, очень необычно.

 - Ну, хватит. О жеребцах в "Лапуте" поговорим, в более мокрой обстановке, — пегаска собирается, неодемикорна не отстает от нее, — Кто последняя — та сверху! Раз! Два! Давай!!!

Две крылатые молнии срываются с места и, не щадя крыльев, несутся в последних лучах догорающего дня к небесному городу пегасов. За ними с интересом наблюдает пара мышекрылых пони. Одна было порывается присоединиться к гонке, но вторая останавливает ее. У выбравшихся за город мохноухих кобылиц есть свои планы на выходную ночь: симпатичный эквестрийский жеребец, которого они заприметили пару дней тому назад, уже должен был вернуться с работы. А в жаркие летние ночи "дневники" редко закрывают окна... Контрактникам из прочих миров Эквестрии стоило бы помнить, что у нестареющего племени есть свои бзики и странности.

И снова к старой игре

Стольный Град Земли Нерожденных, когда-то названный так разозленным монархом этого мира, место красивое. Над ровной как стол равниной, по которой обстоятельно и неторопливо катит свои воды теплая Ленивая река, возвышаются белоснежные шпили Правительственного центра, кое-где достигая тридцати этажей керамики, стекла и металла. К югу от этого стержня, вокруг которого выстроен Стольный Град, расположились обширные поля из квадратных зданий, причудливых переплетений труб и четко распланированных дорог, по которым без устали снует множество каких-то машин, явно тяжелых и мощных. Это заводы и фабрики "нерожденных", вотчина земного племени, в которой земнопони, зебры и неодемикорны могут свысока смотреть на любого "рогатого бездельника" или "крылатого тунеядца". С противоположной стороны от Правительственного центра, с севера, город представляется совершенно иным: множество парков, прудов, скверов и, конечно же, спрятавшихся в зелени аккуратных двух- и трехэтажных домиков-общежитий, в которых живут бескрылые "нерожденные". Сейчас на улочках жилых кварталов тихо: рогатые и безрогие их обитатели с утра уехали на свои предприятия, да и крылатый народ занят работой или отсыпается перед трудовой ночью. Над всем же этим зеленым царством простирается белая сеть из металла и керамики — связывающие разные части города между собой железнодорожные пути, за которые, свешиваясь вниз "головой", цепляются небольшие, но юркие вагончики белого и голубого цветов. Эта паутина, начинаясь от раскиданных в жилых кварталах белоснежных башен, опутывает весь город, за считанные минуты доставляя его обитателей в любую нужную им точку.

Но, так или иначе, все ниточки путей сходятся на обширном вокзале, выполненном из необычных для белоснежного Стольного Града розового мрамора, нержавеющей стали и дерева. Это та гавань, что связывает десятками железнодорожных путей столицу с прочими частями Земли Нерожденных и не меньшим числом порталов сам мир со всем остальным спектром миров Эквестрии. Вокзал Номер Один это царство высоких технологий, демонстрация хитроумия и умелости жителей этого мира. Выполненный в подчеркнуто классическом стиле комплекс на каждом углу встречает только что прибывшего через титанических размеров порталы путешественника десятками информационных панелей, роботов-носильщиков и автоматических сопровождающих, захватывающим дух видом серебристых стрел-поездов, продуманными залами ожиданий, быстрой и удобной (хотя, порою, и излишне придирчивой) регистрационной службой и возможностью через компьютерную сеть позаботиться о гостинице или какой другой нужной услуге даже не выходя в город. Впрочем, среди всего этого хайтека нашлось место и старым проверенным решениям. В северо-восточной части вокзала прочно обосновалась площадка дирижаблей, приветствуя гостя тонкими минаретами посадочных вышек. Но это не праздная забава, хотя, "нерожденные", как и прочие пони, любят развлечения и дуракаваляние. Неторопливые воздушные суда служат для обделенных крыльями мостиком, что может доставить их в расположившийся в небесах Вокзал Номер Два: воздушные ворота столицы, оглушающие непривычного к такому бескрылого свистом рассекающих воздух стальных тел, шелестом гравитационных двигателей и вечным гвалтом самого настоящего "пегасьего базара", образующегося из сотен голосов пилотов, техников и погодников, далеко не все из которых "рождены для Неба". Если ошарашенный такой встречей путешественник решит сбежать от мучительного для ушей незатихающего шума воздушной гавани, то с каменного языка Вокзала Номер Два, не забыв взять "облачные сандалии", он попадет в Нимб (несомненном, правитель этого мир испытывал изрядный прилив желчи, когда давал названия своей столице).

Нимб — построенный из облаков и эфирных пластиков город крылатых, неподвижно висящий над Стольным Градом. Жилище пегасов, грифонов и фестралов особенно красиво на закате и рассвете, когда лучи солнца окрашивают его в романтические цвета, создавая иллюзию, что над столицей, и правда, сияет небесный нимб. Но и посреди летнего дня оно не лишено очарования. Множество шпилей, мостов и арок всех оттенков белого, зеленого и голубого переплетаются в причудливый многоярусный лес. Живые парки на специально пригнанных для этого летающих островах добавляют картине фантастичности. А дремлющие теплым деньком на крышах своих домиков фестралы и снующие, во всю болтая между собой, в воздухе дневные крылатые создают какой-то своеобразный уют. Это ощущение еще больше усиливается от взгляда вниз — во все стороны от Стольного Града простирается возделанная земля, правильностью засеянных полей и зеленых садов радуя взгляд. Но интересующие нас события происходят совсем не здесь.

---

Чуть в стороне от Правительственного центра располагается немаленького размера "карманный городок" из утопающих в любовно ухоженной зелени овальных зданий всех оттенков розового, соединенных между собою большим числом крытых переходов. Это комплекс Центральной Городской Больницы и Центра Репродукции и Демографического Планирования — самого страшного и самого желанного места для любого "нерожденного" во всем их мире. По одному из переходов неспешно идет странная пара: огромного размера жеребец-аликорн с золотистыми гривой и хвостом, нервно прокручивающий какой-то список на экране удерживаемого телекинезом планшета, и коренастый коричневый земнопонь-"нерожденный" в изобилующей карманами жилетке, с лица которого не сходит выражение непоколебимого спокойствия, а за ухом жизнеутверждающе торчит остро отточенный карандаш.

— И какого, извиняюсь, черта Пуховому Шарику понадобилась вся эта конспирация? Говорю тебе, Джозеф, Волкова задумала нечто очень пакостное. И, помяни мое слово, расхлебывать придется нам с тобой! — говорящий это аликорн явно не в духе.

— Пуховой Шарик всегда что-то итригует — политика. Побереги-ка лучше нервы, — коричневый понь остается невозмутим.

— Побережешь тут, когда тебя задницей в очередной разворошенный муравейник толкают... — продолжает ворчать аликорн, не прекращая делать какие-то пометки в планшете.

— Лучше скажи, долго ли еще добираться? – земнопонь, похоже, не разделяет опасения бессмертного спутника, — И на кого ты тут такие катакомбы выстроил?

 - Нет, не долго, — аликорн с облегчением меняет тему, — Мы только что вошли в институтскую часть. До этого топтали полы во владениях Лайф Пазла. По счастью, сейчас у него беспонно — лето, как ни как. Лежат почти одни пегаски: об землю разбившиеся, в пегасьих разборках побитые-покусанные, с порванными по молестному делу подхвостьями, с пищевыми отравлениями и так далее. В общем, с тем, что ты, Джозеф, не одобряешь. Из твоих только троица полосатых "утоплениц" с Заячьего пруда и траванувшаяся аммиаком неодемикорна. Спринг Харт, если не ошибаюсь. Кстати, горлохваты Красноклювика уже интересовались насчет нее. Уступишь военщине? Все равно, у тебя с таким характером не приживаются.

— Посмотрим, — земнопонь следует за свернувшим в боковое ответвление аликорном.

— Джозеф, двигай же ты мослами! — аликорн нервничает все больше, — Пуховой Шарик и Мозгомойка, наверняка, уже давно прилетели и сейчас пытают Гринблейз! Вот почему ты не пегас?!

— Наверное, потому, что хоть кто-то из нас должен был сохранить толику респектабельности и здравого смысла, — земнопонь не успевает за длинноногим аликорном, но спешить, явственно, не намерен, — Что за беда? В первый раз, что ли, твою чародейку наши интриганки на консультацию вызывают?

Аликорн что-то раздраженно бубнит в ответ, но свой шаг замедляет. Его безрогий спутник догоняет уже чуть ли не приплясывающего от нетерпения собеседника у красивого панно, изображающего какие-то то ли горы, то ли летающие скалы. В молчании они продолжают путь, пока не попадают в небольшое светлое фойе, чьи стены украшены нарисованными на холсте пейзажами, а также зеркалами. Многочисленные же пуфики пастельных тонов предлагают уставшему гостю расслабиться и отдохнуть.

— Вторая аудитория. Не отставай! — бурчит аликорн.

Странная парочка подходит к резной деревянной двери с врезанной в нее медной табличкой "Аудитория №2", и останавливается. Аликорн что-то быстро доделывает на планшете и прячет устройство в седельные сумки. Он заметно успокаивается. Земнопонь же, наоборот, начинает немного нервничать: зачем-то он вытащил из своей жилетки один из карандашей и теперь рассеяно жует его. Когда в тишине раздается звук дверного молоточка, стуком которого его бессмертный товарищ извещает о своем приходе, коричневый вздрагивает и чуть не роняет карандаш на пол.

— Сио, Карпентер, входите, — раздается из динамика над дверью женский голос, явно, не принадлежащий пони.

Повинуясь ему аликорн, чьи повадки теперь нагловаты и развязны, ногой распахивает дверь и практически запихивает в открывшуюся взору обширную комнату своего спутника.

— Вольные каменщики Сио и Джозеф на заседание стольноградской ложи прибыли, — с совершенно заговорщицкой мордой рапортует бессмертный жеребец. Слова адресованы двум расположившимся за составленными квадратом столами грифинам.

Комната, в которую вошли двое пони, предназначена для учебных занятий: ряды столов и низеньких стульев-тумбочек с мягкими подушечками, огромная черная доска на стене и огромное количество самой разной техники и анатомически достоверных макетов пони и непони.

— Очень смешно, Царь Каденций. Прекращай дурачится и настраивайся на рабочий лад, — миниатюрная, но очень пушистая грифина ярко желтой окраски, отчего она кажется ожившей мягкой игрушкой, указывает на место напротив себя.

Аликорн, подталкивая перед собой своего вдруг оробевшего спутника, развязной походкой приближается к расположившимся за столами пернатым охотницам и совершенно бесцеремонным образом бухается крупом на голый пол. Из-за спины ухоженной серой грифины, всей своею сущностью излучающей респектабельность и светскость, с надеждой выглядывает взъерошенная зеленовато-черная кобылка-перевертыш.

— Добрый день, дамы, — устраивающийся на низком стульчике земнопонь в присутствии грифин ведет себя скованно, его былая безмятежность как будто испарилась.

— Все в сборе, все на месте. Больше, Ирина, я так понимаю, ты никого в свои делишки вмешивать не намерена, — возвышающийся над прочими рассевшимися за составленными квадратом столами аликорн не вопрошает, а утверждает, — Тогда, перейдем к делу. У меня не так много времени, чтобы тянуть кота за хвост.

— Хорошо, обойдемся без предисловий, — лицо желтой грифины выражает предельную серьезность, — Сио, каково твое мнение о Серебристом-14?

— Бросовый мир, как и весь этот сектор. Природная аннихиляция низкоорганизованной магии в нем запредельная, хоть, и компенсированная. Так что, жизни там нет и не ожидается, а отогреть этот ледяной филиал Бездны не получается даже теоретически. Впрочем, я сомневаюсь, что ты заранее не подняла отчет Брайтлайта об исследовании данной дыры, — аликорн насмешливо фыркает. Сидящая рядом серая грифина в ответ на это хмурится и поправляет немного сдвинувшиеся от выдоха жеребца бумаги.

— Возможно ли терраформировать этот мир до приемлемого для жизни уровня, если, в нем появится мощный постоянный источник слабоорганизованной магии мощностью, предположим, сравнимый с местным солнцем, — пушистая желтая грифина на низком стульчике просто излучает очарование, которое может не тронуть лишь самые черствые сердца. Аликорн весело приподнимает одну бровь и снова фыркает, чем вызывает еще один неодобрительный взгляд серой охотницы.

— Предположим, это сместит баланс творения-аннихилляции магии в мире. Причем, очень прилично. Но мне хотелось бы уточнить характеристики продуцируемой магии, расположение этого занимательного источника в Серебристом-14 и то, почему я все еще не в курсе что это за штука и где ее можно достать? — аликорн через весь стол тянется к грифине, касаясь носом ее клюва и заставляя немного отпрянуть, что вызывает на лице жеребца довольную ухмылку, — Вот только не пойму: чем тебя так не устраивают расчеты Гринблейз? И не строй мне тут невинную мордочку, Игоревна: ни за что не поверю, что ты мою незаменимую волшебницу чайку с булочками откушать пригласила.

— Девять сотых пир с сорокапроцентной погрешностью, — грифина игнорирует остальную часть реплики аликорна, как и его наглое поведение.

— Хм, это с натяжкой можно назвать неорганизованной магией. Твой анонимный источник продуцирует почти плазму, а это уже серьезные проблемы, — аликорн заинтересован и на время оставляет свои развязные манеры, — Ирин, что и где ты нарыла? Я уже понял, что это не артефициальное устройство, а нечто стихийное. И я хочу знать насколько это противозаконно, кого мы наживаем во враги и нет ли у этого твоего "источника" крыльев, рогов и попометки? Или ты где-то стянула единоутробного родича Элементов Гармонии?

— Вот теперь с тобой можно разговаривать, Дерпиург, — грифина, по-прежнему, приятно улыбается и ведет себя как истинная деловая леди из какого-нибудь торгового рода Грифуса. Хотя, в ее облике неуловимо сквозит нечто неестественное и жесткое, что заставляет усомнится: охотница ли перед тобой?

— Ты прав, — продолжает желтая птицельвица, — Это именно стихийная сила. И да, это аликорна. Но, нет, проблем с законом у нас не будет. Как и не будет противоречий с другими аликорнами по поводу нашего сотрудничества с этой особой.

— В чем тогда подвох? Ирин, я за прошедшие столетия уже неплохо тебя изучил, так что понимаю, что эту встречу в Разливе ты организовала не от избытка свободного времени, — белый жеребец снова возвращается к своей нагловатой манере, — Брайтлайт справился бы с планированием терраформирования куда лучше моего. А денежные вопросы ты бы обсуждала с Цви и Мозгомойкой. Тогда зачем тебе я, да еще и с Карпентером? В чем "НО"?

— Пока этого источника у нас нет, — грифина немного недовольна тем, что аликорн испортил ей красивую игру, — Она мертва и требуется вернуть ее в мир живых, чтобы воспользоваться ее силами.

— Тааааааааак... — аликорн ошарашен, расстроен и даже разозлен, — Мертвая аликорна, не может самостоятельно ожить, мощный источник слабоорганизованной магии... Дай-ка я угадаю: Алая Луна!

Крылорогий жеребец выведен из равновесия и начинает вычурно ругаться, обвиняя свою желтоперую собеседницу в недалекости, бессердечии и неумении делать выводы из своих прошлых ошибок. Чем заставляет осмелевшую было перевертыша снова юркнуть за спину серой грифины. Начавшая же разговор охотница игнорирует тирады аликорна и переключается на беседу с земнопони.

— А каково мнение промышленности? – вопрос желтоперой охотницы, похоже, несет в себе потаенный смысл.

— Ирина, так, значит, ты хочешь снова вернуться к демикорнам? — земнопонь нервничает, но до эмоциональности витиевато ругающегося товарища ему далеко, — По-моему, это не самая лучшая идея. Могу сказать только за себя, но все, что они могли нам дать, мы уже получили. Если еще что-то и можно узнать от этих чудаков, то оно того не стоит. Если они решили выбрать смерть, то не тревожь их, побойся Всевышнего.

— Возможно. Но ответь мне Джозеф: разве, не должны мы за все сделанные нам демикорнами благодеяния дать им что-то взамен, отплатить им добром за добро? — желтая охотница просто лучится благочестием, — Разве, не завещал нам Спаситель любви к ближнему?

— Только они посчитали для себя благом смерть, хоть это и грешно, — упорствует земнопонь, — К тому же, ты знаешь мнение Правления по этому вопросу. Ты сама присутствовала на том собрании.

— Боишься еще одного массового самоубийства, Карпентер? — в разговор вмешивается серая грифина.

— А нам прошлого не хватило? — перебивший только открывшего рот земного жеребца аликорн настроен решительно и пощады давать собеседницам не желает, — А, ведь, и правда: всего-то на полгода всю страну из душевного равновесия выбили. Даешь пятилетку! Заодно, пусть еще и оставшиеся в живых демикорны тропой лепестка сакуры пройдут. Вот тогда, Сфи, ляпота будет и благорастворение в воздусях!

— Сио, Сфи погорячилась, — желтая грифина желает примирения.

— Мозгомойка и погорячилась?! Ирин, не держи меня за болвана! — аликорн позиций сдавать не намерен, — Нет! И еще раз, нет! Оживлением демикорнов я заниматься не буду и своих подчиненных извещу на предмет твоей авантюры.

— Но, ведь, я и не предлагаю их оживлять. Выслушай меня до конца, — тон грифины миролюбив.

— Ну, конечно! Никаких демикорнов: только выдернем с того света их божество и будем вокруг него хороводы водить. И никаких демикорнов, — белый жеребец язвит, — А буйствовать Алая Луна после оживления не будет исключительно потому, что Пуховичек у нас такая милашка. Ирин, я не идиот — я понимаю, что возвращение аликорна это, в первую очередь, возвращение его народа.

— Никогда не думала, что ты, Сио, расист. Нет, твое досье я читала, и знаю, что ты когда-то состоял в "Морском Братстве", — пушистая грифина меняет тактику, — Но одно дело юный тетра, на собраниях молодых оболтусов по неопытности пищащий "Сухопутные, прочь с Аттики!", и совсем другое — тысячелетний аликорн, цинично отказывающий целому народу в праве на жизнь. Теперь мне, действительно, страшно за наших подопечных.

— Ирусик, заканчивай цирк, — аликорн выглядит усталым и раздраженным, но больше не злится, — Поням своими фокусами головы дури. Оживлять демикорнов без их божества я не буду, даже если ты мое отречение подпишешь. А как вернуть Алую Луну, так я ни малейшего понятия не имею.

— И ты мне не ври, Дерпиург, — вся сущность желтой охотницы все также располагает к себе, но нечто жесткое и инородное проступает сквозь этот облик уже гораздо сильнее, — Исследования по принудительному оживлению бессмертных ты ведешь с тех пор, как Джейн приступила к исполнению своих обязанностей. Как докладывают, ведешь их весьма успешно: уже создал технологию и аппаратуру для досрочного воскрешения аликорнов, и нуждаешься лишь в объекте для их испытания. Считай, что Алайя и есть такой объект. Если не сможешь оживить аликорну, то тему демикорнов я закрою. Согласен?

— И начерта тебе эта кобыла? — кажется, что жеребец уже не столь уверен в своей правоте.

— Оживить Серебристый-14 , конечно же, — грифина улыбается, — Колония демикорнов в этом мире позволит Брайтлайту и его команде продолжить изучение Серебристого сектора, откроет для нас новый рынок сбыта продовольствия и промышленных товаров, даст Джозефу доступ к оставшимся технологиям демикорнов, поднимет наш политический престиж в глазах прочих миров Эквестрии до космических высот, упростит отношения с бессмертными и прочее. В конце-то концов, Сио, демикорны и Алайя нам будут, банально, должны. Ну, и для тебя отлично оплачиваемой работы прибавится: без наших биотехнологий размножаться демикорны не могут.

— Какие наполеоновские планы! Звучит, конечно, вкусно, но как ты видишь это на практике? — аликорн выуживает из седельных сумок совершенно дубовую грушу и начинает с аппетитом хрустеть незрелым фруктом, — Разработанная мной технология для положительного разрешения этого вопроса непригодна, так как тело Алой Луны уже давно деградировало до абсолютно непригодного состояния. Даже, если бы мы знали, где его искать. Я уж не говорю о затратах на терраформирование Серебристого-14.

— О деньгах не беспокойся. Я думаю, мы с Москаленко этот вопрос решим. Насчет тела... Я в тебя верю, Дерпиург, — желтая грифина просто источает уверенный оптимизм.

— К тому же, представь, какое впечатление произведет возвращение Алой Луны и демикорнов на неодемикорнов и наших аликорнов. Я про твой табунок, конечно же, — в разговор вклинивается серая птицельвица.

— Джозеф? — аликорн обращается к земнопони.

— Если будут средства, то работу Дерпиурга мои пони обеспечат, — земнопонь неопределенно хмыкает, показывая, что его дело маленькое и участвовать в принятии решения он не намерен. Аликорн что-то неразборчиво бурчит на его счет.

— Приятно слышать, что наша промышленность ко всему готова, — желтая грифина слегка флиртует с земнопони, — А каков твой ответ, Сио?

— А куда мне деваться? Но, попомни мое слово, ничего из твоей затеи не вылупится, — аликорн особенной радости не выражает.

— Вот и прекрасно! Сио, до сентября составь план проекта и утряси общие вопросы с Карпентером, — желтая грифина деловито делает какие-то пометки в свой планшет, — А теперь все можете быть свободны.

— Кстати, пока не ушел, — аликорн и не думает сдвигаться с места, — Пуховой Шарик, как будешь в своих пенатах, пни Блэка в мою сторону: пусть дует в Центр репродукции на забор материала. У меня парочка хороших кобылок от этого хоботного жеребят ожидают.

— Царь Каденций в своем репертуаре! Кто про что, а Сио все о делах амурных и жеребятах, — обе грифины искренне смеются, земнопони недовольно морщится, а перевертыш смотрит на аликорна со смесью недоумения и радости.

Охотницы быстро собираются и улетают через широкое дверь-окно — аликорн, земнопони и перевертыш остаются в светлой учебной комнате. Через несколько минут ее озаряет вспышка, и теперь только странно составленные у одного из окон столы говорят о том, что совсем недавно несколько "нерожденных" беседовали тут о своих делах.

---

Больничный парк обширен и ухожен, но запутан и тенист. Так что, желающий уединения всегда найдет местечко свободное от прочих посетителей.

На краю небольшого искусственного прудика вспыхивает нечто, оставляя после себя троицу пони: мощного белоснежного аликорна с золотистой гривой, коренастого "нерожденного"-земнопони коричневого цвета в запоминающейся жилетке с великим множеством карманов и изменчивую кобылку-"нерожденную", от неожиданности встопорщившую свои прозрачные крылышки.

— Нет! Ну, каково?! — аликорн со злости нещадно роет копытом дерн, а его гигантские крылья стоят торчком.

— По-моему, мы легко отделались, — по абсолютно спокойной физиономии земнопоня нельзя сказать, что еще недавно под взглядами пары внимательных хищных глаз он тушевался как нашкодивший жеребенок.

— Легко?! Нам Алую оживлять приказали! Игоревна же с нас душу вытряхнет и все мозги склюет! — взвивается в воздух только начавший успокаиваться аликорн, — Ты, вообще, представляешь, что она на нас повесила?!

— Сио, смотри на мир проще — жить будет легче, — земнопонь копытом достает из мириады карманов своей жилетки сигарету, но, поймав на себе недовольные взгляды аликорна и перевертыша, прячет обратно, — Технология у тебя есть. А от проверки беды не будет. Сработает — будет тебе с Пуховым Шариком любовь до следующего раза. Не сработает — отбрешешься, что неверно понял природу феномена и текущее направление бесперспективно. Пуховичек, в любом случае, отстанет. В конце концов, она в магии ни черта не понимает. Ну, а поиск тела (или что там тебе для эксперимента нужно?) это, вообще, проблема Цви. Вот пусть у него по этому поводу мозги и дымятся.

— Джозеф, ты маленечко не туда думаешь, — аликорн отрывается от пруда, из которого до этого жадно пил нагретую солнцем воду, — Оживить Алую Луну не так и сложно. Для этого даже моя разработка не нужна — хватит банальнейшего аниматраккера и чуть переделанной биокамеры. Да и тело мне не нужно, так как специфической магии Алой в артефактах и останках демикорнов полнехонько. Собственно, аниматраккерам этого следа более чем достаточно для отлова души аликорны. Вот только, что мы с ней после ревитализации делать будем?

— Сдашь Пуховому Шарику. А дальше она сама, с Мозгомойкой и Цви, разберется, — вместо сигареты земнопонь жует косичку из свежесорванной травы, — Ты же сам слышал: Ирина хочет вернуть к жизни не одну Алайю, а вместе с демикорнами. Не мне тебе рассказывать о том, насколько у вашего брата с головой не в порядке насчет других пони.

— Нда, не в ту степь нашего промпони занесло. Джозеф, как спец по высоким энергиям, скажи мне: как на практике контролировать детонировавший термоядерный заряд? — златогривый при помощи крыльев и телекинеза обливает теплой водой из пруда мокрую от нервного пота и растрепанную перевертыша, которой эта процедура очень нравится.

— Сио, ты уже переигрываешь, — земнопонь усмехается, — К любой даме можно подобрать ключик и лаской усмирить самую стервозную из них. Опыт у тебя, мой ампыратор, в этом большой: постоянно с грифинами и кобылицами дело по самым щекотливым вопросам имеешь. Так что, и Алайе мозги вправишь.

— Карпентер, — аликорн серьезнеет, — Ты собираешься меня слышать или нет? Дело не во взбрыках Алой. Хотя, она на них имеет полное право. Дело в том, что Алая Луна — натуральная ходячая магическая аномалия хтонического толка, а не аликорна. Как только она немножечко после ревитализации повзрослеет, так сразу же начнет выплескивать дикое количество слабоорганизованной магии.

— А магия не будет распределяться в пространстве равномерно. Я об этом министру Волковой все время говорила! — подает голос перевертыш.

— Чуть поподробнее, — земнопонь заинтересован.

— Надо будет этим вопросом заняться отдельно… Но, в общем, мир типа Серебристого-14 должен быстро поглощать львиную долю выбрасываемой Алой магии, и таким образом терраформироваться до чего-то пригодного для жизни — нам потом только напильником дорабатывать, — бессмертный начинает светить рогом, тем присоединяя к банным процедурам перевертыша еще и массаж, — Правда, вокруг самой аликорны будет формироваться буфер задержки аннихиляции магии. С учетом полученных из ее родного мира сведений, магия в буфере будет трансформироваться по пиретическому типу. То есть, вокруг аликорны земля будет плавится и органика гореть.

— По-моему, это проблемы демикорнов, — говорит земнопонь, пока его спутники отряхиваются от воды и готовятся продолжить путь. Аликорн удивленно глядит на земнопони.

— Дерпиург, есть у тебя эта дурная черта: все брать на себя. Тебе не все ли равно как демикорны будут остужать свою правительницу? — земной опять машинально достает сигарету, и с сожалением убирает ее назад, — Лично я чихать хотел на то, кто там и чем в своем мире занимается. Каждый клопает как хочет – лишь бы другим не мешал.

— Джозеф, ты, и правда, думаешь, что это будет ИХ мир? — аликорн помог перевертышу обсушиться, и теперь вместе с изменчивой кобылкой выходит на засыпанную желтым песком парковую дорожку.

— А чей же? Сейчас в Серебристом-14 никого нет и, как ты говоришь, быть не может. Так что, мир будет принадлежать демикорнам, — земнопони пристраивается сбоку от шагающих по парку аликорна и чейджлинга, — Если ты, конечно, с оживлением Алайи справишься.

— Джозеф, Джозеф... Ты, наверное, еще и веришь в то, что твой жеребцовый клуб среди земных что-то решает?  — аликорн не может сдержать улыбку.

— Конечно, у нас последнее слово всегда за мужчиной, — безрогий жеребец солидно поправляет свою жилетку. Лица же аликорна и перевертыша на пару озаряются озорными улыбками. Которые, впрочем, обладателя многокарманного предмета одежды совершенно не смущают.

— Ладно, уговорил: у вас поня особые и махровой кобыльей закулисы нет, — аликорн перемигивается с изменчивой кобылицей, которая весело хихикает, — Но вот отрицать то, что Игоревна, Мозгомойка и Цви те еще пройдохи ты не сможешь.

— Себя забыл, Дерпиург, — ворчит земнопонь, — От тебя с твоими репродуктивными схемами проблем даже больше, чем от этой троицы. Кобылиц мне мутишь и жеребцов портишь.

— Может, наоборот? А то, знаешь ли, мне жеребчики как-то не очень, — аликорн весело ржет, распугивая белок, которые потом еще долго с деревьев по-своему ругаются на златогривого хама.

— Опять двадцать пять! Сио, у тебя только одна тема в голове, — земнопонь укоризненно смотрит на потешающегося аликорна, — Так, что ты там говорил насчет Пухового Шарика и Серебристого-14?

— Не получат демикорны себе этот мир. Зато мы имеем все шансы получить демикорнов и Алую Луну. На свои крупы, разумеется, — аликорн опять мрачнеет, — Пуховой Шарик хочет прибрать этот мир к лапам и присоединить его к нашему царству.

— Хм, это как? И что в этом плохого ты углядел? – земнопонь, по-прежнему, шагает чуть в отдалении от перевертыша и аликорном, так что последнему приходится говорить громко.

— А очень просто. Тех демикорнов всего тысяч десять. Ну, может быть, двенадцать. Размножаться сами они не умеют и особой тяги к продолжению рода не демонстрируют, так как сами своей неадекватной культурой ее сублимируют во всякую ерунду типа самурайской чести и желания услужить Алой. То есть, их, максимум, на небольшой лоскуток типа какого-нибудь средневекового курфюршества хватит. При этом, они будут нам должны за оживление своей богини, — аликорн не в восторге от того, что сам излагает, — Под таким соусом очень легко заставить передать права на мир нам. После чего можно будет заняться колонизацией Серебристого-14, а демикорнов задвинуть на второй план, как у нас с покойничками Одиума вышло.

Земнопонь с сомнением хмыкает, но словом не возражает.

— А теперь о том, почему мне это не нравится, — физиономия аликорна становится еще кислее, — У меня мало информации об Алой Луне, но из того, что есть, выходит следующее: сдохнуть она захотела сама. Так как, из-за отрегулированного через причинное место магического обмена жизнь у нее сильно напоминала пытку. И помещение ее в Серебристый-14 проблемы не решает: в буфере вокруг нее мир будет гореть и плавится. С гораздо меньшей скоростью, чем в Сером-74, конечно. Но, сам понимаешь, колонизировать мир, обеспечением жизнедеятельности которого занимается не получающая никакого удовольствия от жизни кобылица — идея далекая от хорошей.

— Понимаю. Я тоже всегда отстраняю от работы девушек в эти дни — никогда не знаешь, что ей на ум придет, — земнопонь все так же невозмутим, но во время предыдущей тирады своего крылатого собеседника подходит ближе к аликорну и перевертышу, чтобы бессмертному поню не приходилось кричать, — Ну, а о перегреве Алайи — думаю, этот вопрос решить можно. Помнится, сами демикорны с этой проблемой как-то справлялись. Конечно, не надолго. Но где они и где мы? Как только вернусь в контору, так сразу же отправлю Грин Ламп в архив: мы нечто на этот счет извлекали из их артефактов. Посмотрим на их опыт, сами обмозгуем – думаю, что-нибудь выдумаем.

— Потом только не забудь отправить Ламп и Тинкер ко мне — хочу перепроверить их репродуктивный статус, — аликорн деловито сверяется с выуженным из седельных сумок планшетом, — И Рудольфу вставь. Я сколько этого обормота на забор материала ждать буду? Можешь, кстати, его порадовать: теперь им будут заниматься Ацид с Майндфлейер.

— Ну, и имечко у твоей новой работницы. Не хотел бы я к ней в копыта попасть, — земнопонь делает пометку в блокнот, — И не смотри на меня так. Я не ты — дела тысяч пони упомнить не могу. А потому записываю.

— Насчет имени согласен: Майнд своей матери достойна. Мозги выносит не хуже Ацид. От Спора в ней, пожалуй, одни лишь полоски, — немного повеселевший аликорн сладко потягивается, когда собеседники выходят на ярко освещенную солнцем площадку с небольшим фонтанчиком в виде двух соединившихся в поцелуе морских пони.

— Ладно, Дерпиург, хватит о твоих кобылах. А то ты опять на чпок и бабьи сплетни соскочишь, — земнопонь останавливается, — С Алайей я тебя перед Ириной прикрою. Пиши в своем докладе всю эту чушь про неорганизованную магию и вали проблемы на мою бедную голову. Предоставишь материалы по оживляемой аликорне Пинк Флейм. Проект курировать буду я лично. Так что, за грифоньи длинные клювы и засранца Блэклайта не волнуйся.

— Джозеф, спасибо тебе! С меня причитается, — аликорн на глазах веселеет, а его грива превращается в волшебный поток цвета золота, — Договорились, до завершения твоих работ по аликорнокурощателю за проект по Алой Луне даже не берусь. Понадобятся маги — всегда обращайся. И подопытным быть готов. Даже могу Одиума с Пиросом притащить!

— А, ведь, это саботаж... С другой стороны, Пуховой Шарик в этот раз затеяла вещь совершенно неправедную, — задумчиво смотрит на струи фонтана земнопони, — Направь меня, кстати, а то в твоих лабиринтах без крыльев не обойтись.

— Следуй прямо по третьей аллее и далее по указателю до выхода с территории. Вышка рельсы в углу площади, слева от комплекса, — инструктирует земнопоня аликорн, — Хвостом тебя по ушам, Джозеф! Кажется, ты единственный мой подданный, который в моих же владениях не ориентируется.

— А мне это надо? — земнопонь разворачивается и энергичным шагом движется в указанном аликорном направлении. Его спину обдает ветерок от крыльев взлетевших спутников, доносящий обрывки их разговора:

— ... Создатель, а ты, правда... наш с Блэклайтом?!.

— ... авда, правда, Блейз. Готовься стать мамой... ого самого, твоего любимого повесы Блэка. Сюрпризом хотел сделать...

Бескрылый понь лишь передергивает ушами и продолжает свой путь из больничного парка.

Скраппсбург-в-Облаках

Просто зарисовка) Имеющая отношение к миру Скраппи ("Стальные Крылья": 1, 2, 3).

— И как умудрились пропихнуть? — прицокнул зубами огромный белоснежный аликорн, глядя на статую желтого камня, величественно возвышающуюся посреди площади.

— Создатель, а что здесь такого? Нет, я понимаю, она никакого отношения к этому городу не имеет, но уважение выразить такой пони — дело чести, — в ответ удивилась пегаска-"нерожденная" кирпично-красной масти с подпалинами, также рассматривающая эту городскую достопримечательность. Достопримечательность представляла из себя статую пятнистой кобылицы крылатого племени весьма занятного вида: огромные крылья, нахальный взгляд, обезображенная шрамом передняя нога, заплетенные по древней зебрской моде в мириад косичек грива и хвост.

— "Лишенной Облика, В благодарность от народов Небес и Звезд", — аликорн магией подсветил бронзовую табличку на постаменте, — Заметь, мы в квартале дневных, а памятник поставлен ночным племенем. Хоть, должен отдать им должное, реверанс в сторону пернатых сделать додумались.

— Дерпиург, ты бы ещё начал возмущаться тем, что Рассвет называется Рассветом, — фыркнула приземлившаяся рядом с этими двоими изабелловая "нерожденная" из крылатого племени. Что тут же чуть не спровоцировало небольшую аварию — местные пегасы, явно, уделяли чересчур много внимания шее и крупу рослой иностранки.

— Ну, уж называется он Рассветом, точно, не благодаря Скраппи. Если бы эта пегая пакость имела к городу хоть какое-то отношение, то его название было Дыра. Возможно, Дырища, — аликорн недвусмысленно прицелился к стоящему у самого края летающего острова лотку с закусками, — И, если мой нос меня не обманывает, скоро тут состоится акт взаимного дарения. Ирия, сколько в здешних палестинах стоят лепешки с сырным соусом?

— Четвертушку за пару. А наш бессмертный все такой же желудок-на-ножках, — фыркнула изабелловая, также принимаясь за разглядывание статуи, — А при жизни ее чуть ли не гнали из небесных городов. Ну, не лицемеры ли?

— И правильно делали. Таких пакостных пони ещё поискать. Сколько я с ней намучился… — картинно вздохнул аликорн, покупая у глупо улыбающегося пегасёнка пару сырных лепешек и стопку вафель, — И, ведь, что особенно погано, к детям своим не подпускала! Я только один раз смог с Санни материал стрясти. И то, втихаря и за такую услугу, что, поймай нас на этом деле, хвоста бы с крыльями и ушами лишился. В общем, поганая эта кобыла Скраппи Раг.

— Создатель, она — наша праматерь. Не мог бы ты ваши аликорньи дрязги промеж вами, бессмертными, оставлять? — обиженно насупила мордочку кирпично-красная пегаска, — В конце-концов, если бы она была плохой пони, то ты бы не стал создавать ветвь Раг.

— Нет, ну вот когда не надо — Безопасность тут как тут. А как гостайна, так — утекай, на здоровье! А, вообще, она не просто плохая, а образцово плохая пони. Но с первоклассной генетикой. Из-за этого у нас каждый третий пегас к твоей, Топаз, линии принадлежит. И за отказ Скраппи от бессмертия я ее не осуждаю. Как бывший смертный не осуждаю. Мое же мнение как аликорна не важно — мы, бессмертные, все с кукушкой не дружим, просто по определению, — удобно устроившись на скамейке на краю летающего острова, принялся разглагольствовать аликорн, попутно поедая только что купленные вафли, — И, да, именно из-за ее дурных наклонностей Цветастым Половичком заинтересовались принцессы. Так как, к тому времени сами довели ситуацию до такого предела, что кроме как очень плохими методами ее было не разрешить. По большому счету, Селестия была в пяти минутах от того, чтобы слететь с трона и стать принцессой-ширмой для местного олигархата, Луна — проклопать свой проект по возрождению ночного племени, а весь Черный-145 — от начала эпохи колониализма. Причем, я даже не уверен в том, кто от всего этого больше бы пострадал — слишком неравномерно было развитие всего и вся и между эквестрийскими народами, и внутри них самих.

— Нытик бессмертный, — фыркнула изабелловая "нерожденная" отвлекаясь от разглядывания статуи, и переходя к изучению расписания взаимной стыковки летающих островов, вывешенному на вычурной доске объявлений, — Сейчас, наверное, начнешь зудеть, что все плохо и мяса не достать?

— Мясо я уже достал. Кстати, местные перепончатокрылые хорошо крыс маринуют — сегодня вечером буду на углях жарить, — аликорн расправился с вафлями, и теперь приступил к сырным лепешки, попутно любуясь проплывающие вдали летающими островами, застроенными весьма симпатичными кирпичными и каменными зданиями или засаженными парками, — Кстати, Ирия, как по мне, идея построить небесный город для бескрылых в корне своем дурацкая. Сколько там тому Рассвету? Пятьдесят лет? А он уже больше, чем на две трети заселен крылатыми. Что-то не вижу в земледавах энтузиазма жить дискорд-знает-где под облаками, откуда и сверзиться что хвостом махнуть.

— Крыс жрать будешь? Надеюсь, с кетчупом, — весело приподняла бровь изабелловая.

— Фу! — непроизвольно сморщится за своим лотком пегасёнок-торговец.

— Рад, Ирия, что помнишь классику. И, вообще, мы, гномы, крыс любим, уважаем и даже обожаем. Но токмо вместе с правильно приготовленным соусом из ягод благородного томата, — вальяжно развалившись на скамейке, лениво "блеснул" аликорн, после чего обратился к пегасенку, — А почему "Фу!"? Чем тебе, мелкий, фестралья еда не угодила?

— Но это же неправильно, господин аликорн! — пискнул из-за лотка пегасёнок, явно перепугавшись оказанному ему божественному вниманию, — Они же живые!

— Да, да. "Убивать это неправильно", "они же все чувствуют" и "это против природы". Обычный набор штампов, которыми консументы первого порядка пытаются застыдить консументов второго порядка, — устало прокомментировал слова жеребёнка аликорн, — А, знаешь, мелкий, это все и к тебе тоже относится. Растения, которые ты на завтрак, обед и ужин хомячишь, они тоже живые. И, да, они тоже все чувствуют. Более того, скажу тебе по секрету, есть растения наделенные разумом. Правда, схрумкать их тебе не светит ни шиша. Так что, чем ты, жующий какой-нибудь салат, отличается от фестрала, жующего какую-нибудь улитку? Ведь, в обоих случаях пони убиваете живое существо, способное чувствовать боль и переживать страдание...

— Отцепись от жеребенка. Иначе по ушам получишь, — в ответ на эту речь крылом пригрозила аликорну изабелловая пегаска.

— Предлагаешь себя в качестве жертвы? Ну, Ирия, с чего начать к тебе цепляться? — лениво махнул крылом со своей скамейки аликорн, — Насколько я помню, в эту командировку не забыл издать приказ об употреблении психотропных зелий. А ты только вчерашним вечером закупила в местной лавке три флакона “энергетика”. Кстати, что, хоть, приобрела?

— Совиную эссенцию. Знаешь ли, нам, пегасам, в отличие от тебя, морды бессмертной, звездного света маловато, — скосив глаза на пегасёнка, фыркнула изабелловая, — Чего вредничать начал? Кто обидел?

— Жисть! Жисть обидела! Вот на кой хвост я в Черном-145 четверть года проторчал? Чего тут такого было сделано, что без меня не обойтись? — выражение лица аликорна стало кислым, — Да, признаю, кое-что из биоты Реки Лютес было интересным. Но от такого неоднородного магического источника другого и не ожидалось. И, вообще, с этой работой мог бы справиться любой другой наш биолог, включая молодняк. Тем более, что местные и так уже проделали изрядную работу на своем уровне… Да, опять ною. Предпочла, чтобы я тортами обжирался, как некоторые?

— Хандришь? — изабелловая подошла к скамейке, занятой аликорном.

— Хандрю. И жратва не помогает, — признался аликорн, слизывая крошки с тарелки из прессованного сена, — Насчет фазы найтмер не беспокойся — энчанторисунок уже проверен: изменений-предвестников нет. Просто погано. Не знаю почему.

— Потому, что уже больше года вдали от всех нас по дальним мирам кукуешь, — изабелловая пегаска легонько стукнула аликорна сгибом крыла по голове, — Дерпиург, домой тебе пора. И никакой бздуры про бессмертие! У вас, аликорнов, психика слабая — без нас, своих смертных, за считанные недели раскисаете.

— Ой, спасибо тебе, Ирия! Вот только без тебя мне аликорньих нянек не хватало! — проворчал аликорн, откусывая одним махом чуть ли не всю тарелку, — И так погано, без твоего шпионства на Волкову…

— Я на Ирину не шпионю. Я тебя забираю. А то, если тебя на твою собственную ответственность оставить, ты тут еще полгода проторчишь: я успела с твоей свитой поплотковать, так что знаю, что вы с Карпентером уже несколько местных для промпони наметили, — изабелловая шагнула к лотку пегасёнка-торговца, попутно выуживая из сбруи кошелек с монетами, -  Дерпиург, в очередной раз прошу, не темни. Когда я тебя только увидела в Рассвете, ты мне вполне ничего показался. А теперь вижу, что Ирина была права — у тебя крыша ехать начинает.

— И какую кару для меня Правление выбрало? — аликорн отправил в рот остатки тарелки.

— Не ной. Самой радости нет тебя на веревке тащить, — изабелловая обменяла монеты на огромную глазурованную глиняную кружку лимонада, — А твое “наказание” это Третий Отпускной План.

— Что стряслось? Я должен беспокоиться? — тут же встрепенулся аликорн.

— Нет, не должен: Пакостницам и всем причастным уши прутом уже обработали — сейчас оставшейся части наказания ждут. Да и Бедствие, в этот раз, не сильно покалечилась — когда я за тобой отправлялась, Пазл ее уже выписывать собирался, — изабелловая пегаска на сгибе крыла подала аликорну кружку, — На, вот, запей, страдалец.

— Тогда, почему третий? — аликорн, перехватив посуду телекинезом, приложился к кружке, — Косоушка тоже вляпалась?

— Не только она. Джейн также поучаствовала. Но я ни в твой, ни в табунок Шуршунчика вмешиваться не хочу — сам у своих кобылиц все выспросишь. В общем, у тебя после возвращения два восьминочия с твоим табунком. А дальше они, все втроем и с Джейн в придачу, отправятся в ссылку к Луне. Правление им два месяца выписало.

— А тещенька моя с сестричкой уже розог на всю четверку заготовили, и Никс с Муни добровольцами вызвались младшеньких, опять накуролесивших, сечь, — покачал головой аликорн, — И почему я последний о таком узнаю?

— Потому, что шляешься по дальним мирам холера знает сколько, — фыркнула изабеловая, забирая у аликорна опустошенную кружку, и возвращая ее обратно пегасёнку.

— Создатель, ты сам видишь, насколько с тобой не все в порядке — ты даже дела в Шпиле упустил, — кирпично-красная “нерожденная”, до этого тихо подошедшая к скамейке, умоляюще посмотрела на бессмертного, — Пожалуйста, не упрямся на этот раз.

— Вечно меня в заговорах и манипуляциях обвиняют, — картинно проворчал аликорн, но, взглянув, на двух пегасок из нестареющего племени, сдался, — Ладно, на этот раз Волкова победила. Ирия, так Пуховому Шарику и передай. Но! У меня еще три дня культурной программы в Рассвете фицияльно расписано. Так что, придется обождать. Кстати, приглашаю обеих — за солнечный счет пошляемся по местным достопримечательностям. Хотя, честно скажу, так себе они тут: музейчик еще ничего, а вот “патриотический” лунапарк, Лотерейная Площадь и летающий пляж только называются красиво.

— Господин аликорн, у нас еще есть прогулки на “Первой Леди”, — дал знать о себе пегасенок, которому, по всей видимости, было одновременно и страшно, и любопытно вживую наблюдать самого настоящего аликорна (к тому же, ведущего себя вовсе не так, как до этого представлялось маленькому жителю Рассвета).

— А вот это хорошая идея, — изабелловая пегаска согнутым крылом взъерошила гриву позволяющему это божеству, — Прогуляемся на дирижабле, отдохнем, ты снова к нам привыкнешь, пока нас вокруг тебя немного. Согласен, морда бессмертная?

— Звучит неплохо, — аликорн довольно хмыкнул, и, выудив их откуда-то из воздуха, звякнул парой крупных монет по крышке тележки пегасёнка, — Мелкий, вот тебе за идею — прикупишь себе что-нибь пегасьи-годное.

---

— Фу-ф! Все тут по-другому. Один только грузовой братец остается неизменным, — полосатый фестрал бросил огромный баул, который до этого тащил в зубах, на низкую и очень широкую тумбу, занимавшую все место у стены с его стороны купе, — Да, сестричка?

— А я тебе предлагала машине наш багаж доверить. Но ты же заартачился: “Вещи незамужней кобылицы чужакам отдать?! Да еще и автоматону?! Это же позор! Сам все понесу.” Вот и неси, не жалуйся, — полосатая фестралка, зашедшая в купе вслед за фестралом, расстегнула замки своей сбруи, и, свалив седельные сумки на точно такую же тумбу со своей стороны, принялась разбирать вещи, — Как по мне, “нерожденные” нашими обычаями не заморачиваются — у них своей придури хватает. Ты заметил, как на нас посмотрела офицер пограничной стражи, когда принялась изучать наши бумаги?

— Так же, как и эквестрийские стражники. Так же, как и наши чинуши. Пара шерехе, пересекающих границу — к проблемам. Сестричка, кто ночной народ любит? — проворчал полосатый фестрал, сгружая еще один увесистый баул, лежавший поперек его спины, и принимаясь за оставшуюся на упряжи пару седельных сумок.

— Сообразила: это и ящик, и кровать. Удобно, — мышекрылая подняла крышку, закрывающую тумбу сверху, и обнаружила внутри обширную полость, разделенную внутренними перегородками на отдельные ячейки, в которых оказались наборы постельного белья, пара непонятных свертков плотной ткани и какие-то пакеты, похоже, с гигиеническими наборами, — Хм, только куда я свои вещи сложу?

— В мой ящик — он пустой, — просветил кобылицу полосатый фестрал, уже откинувший крышку своей тумбы, и перекладывающий в обнаружившуюся полость багаж, — Какая-то странная несимметричность, не находишь?

— Нахожу, — задрав голову, с задумчивым видом принялась рассматривать стены и потолок непривычно высокого для пони купе фестралка, — Знаешь, там еще по откидной полке с каждой из внутренних стен и под потолком какие-то перекладины. Кажется, это как раз для нас. Будем по-ночному спать или как нормальные зебры?

— Не так много места, как мне вначале показалось, — закончив с багажом и напоследок выудив из него пару холщовых мешочков, захлопнул крышку тумбы фестрал, — Ты как хочешь, а я — по-зебрячьи. Кстати, вот твоя порция.

— Сухарики! — счастливо пискнула фестралка, поймав передней ногой брошенный жеребцом мешочек, и тут же зарывшись в него носом.

— Все сразу не съедай — нам еще двое суток на поезде ехать. И я ума не приложу, как тут мясом разжиться, — мохноухий подошел к фестралке, и сунул голову в раскрытую тумбу, — Шесть наборов белья! Куда нам столько? На кого эти дылды купе рассчитывали?

— Тут, если ты не заметил, еще гамак и что-то типа матраса — как раз на шестерых выходит, — фыркнула фестралка, — Меня другое беспокоит: Ты заметил, что верхняя половина стен обшита чем-то мягким? Зачем?

— Чтобы голову во сне не разбить. Сестричка, мы в поезде, — фыркнул фестрал, складывая в карман из согнутого правого крыла и собственного бока упаковки с гигиеническим набором и постельным бельем, — Ты же, когда спать под потолок заберешься, как маятник качаться будешь. Вот для сохранности стен они мягким и обиты.

— В бесполосых чух-чухах не так качает, чтобы голову разбить, а тут левитационный поезд, — фырком на фырк ответила пегаска, забирая два своих пакета и закрывая крышку тумбы, — Братец, какие планы? Только не надо про “будем читать специальную литературу”! Я скоро этими алхимическими формулами плакать буду! Давай, хоть пару последних дней отдохнем!

— Это была твоя идея наняться к нестареющим. Сама знала, что у них очень высокие стандарты, — недовольно напомнил сестре фестрал. После же, взглянув на умоляющую мордочку полосатой, сжалился, — Ладно, вряд ли, пара дней что-то изменит — все равно, не знаем, что именно из наших знаний и навыков на этом контракте понадобится. Да и я, если честно, тоже уже устал.

— Спасибо, братец! Я бы без тебя пропала! — просияла фестралка, и принялась устраиваться на своей тумбе, не забывая периодически заглядывать в холщовый мешочек.

— Кто бы в этом сомневался, — в ответ хмыкнул полосатый мышекрыл, занявшись изучением складной конструкции у окна, — Удобно: сборный стол из трех секций. Хм, высота регулируется? Угу, вижу: это для дылды, а это для грифона — думаю, нам сойдет. К обеду налажу.

— Внимание! Отправление поезда через пятнадцать минут. Просьба пассажирам не покидать пассажирскую зону поезда, — раздался из динамика над дверью купе приятный кобылий голос.

Фестрал хмыкнул, и, оставив складную конструкцию в покое, запрыгнул на свою тумбу.

---

— Ой! — полосатая фестралка чуть не попала под ноги зазевавшейся “нерожденной”.

— А ты ворон не считай, — фестрал перехватил крылом почти упавший со спины сестры поднос, — Мы для дылд как собачёнки — они и не думают, что у них кто-то под ногами бегает.

— Сам-то… — проворчала фестралка, зажимая копытом кнопку на боковине тахты, заменявшей в вагоне-ресторане привычные скамьи, — Зато, я мясо для нас нашла. Не то, что ты.

— Нашла? В меню отыскала, — фыркнул фестрал, переставляя оба подноса с понячьих спин на поползшую вниз столешницу.

— И что? Ты и так не смог! — фыркнув на брата, фестралка заняла свое место на тахте.

— Ладно, Ньота, ты нас обоих накормила. Только, обиженную принцессу из себя не строй, — усевшись, притянул к себе поднос фестрал.

— Да, да, тебе это уже надоело — лучше бы я тихо в доме родителей сидела, и, когда отец решит, вышла замуж за хорошего, уважаемого толстожопа с полезными связями, — прижала уши к голове фестралка, — Самому не противно? Шпионишь за мной!..

— Не шпионю, а оберегаю. Если бы отец был против, то ни ты, ни я никуда бы не уехали, — недовольно сверкнув глазами на фестралку, подцепил на копыто фиксатор земнопонячьей ложки фестрал, — Не одна ты тут такая из себя вся особенная. Меня тоже не радует перспектива всю жизнь бумажки из стопки в стопку перекладывать, да “поддерживать дружеские отношения с уважаемыми семьями”. Пусть этим Дубу занимается — ему нравится.

— Прости, я сейчас сама не своя, — состроила извиняющуюся мордочку фестралка, — Другой мир, все волнения последних месяцев…

— Да знаю я: гормоны, цикл… Успокойся и ешь, — фестрал фыркнул.

Фестралка в ответ недовольно нахохлилась и сверкнула глазами на брата.

— Доброго вам дня. Не позволите подсесть? — прервал вялую перебранку мышекрылов мужской голос со свистящими нотками, — А то на этом поезде никого из небесного племени не случилось — и поговорить толком не с кем.

Фестралы повернули головы: рядом с их столиком стоял бело-золотой грифон вполне привычных размеров, на чьей спине, поддерживаемый чуть приподнятыми крыльями, лежал наполненный всякой снедью поднос.

— Конечно, — пододвинулся фестрал, освобождая место для нежданного попутчика.

— Спасибо, — грифон запрыгнул на тахту, умудрившись прямо в прыжке одними лишь крыльями пристроить поднос на стол, — Бик, магоинститут. Еду до конечной, в Холмоград. Так что, если не против, будем знакомы.

— Мвези Насаба-Раг, — кивнул пернатому хищнику фестрал, — А это моя сестра, Ньота Насаба-Раг.

— Раг, говоришь? Из Черного-145? — грифон прищурился на фестрала, — Как там у вас дела? Сколько я у вас там не был? Наверное, лет пятьдесят, как Рассвет закончили. Как ночное племя в Звездном Кантерлоте живет? “Кафе” еще принимает посетителей? А то, помню, тогда солнечная стража все грозилась прикрыть этот “рассадник пьянства, разврата и ночного бесстыдства”.

— Мы из Зебрики, — деликатно поправил грифона фестрал, предчувствуя надвигающиеся неприятности.

— Из Зебрики? — удивился птицелев, после чего призадумался, — Так, Черный-145… Хм, насколько я помню, ваши полосатые не слишком жалуют ночное племя, хотя, по сути, сами к нему принадлежат… О! Точно! У полосатых же с мохноухами в 145-м была одна крупная общая линия как раз через Раг. Вы, получается, из королевской семьи?

— Очень дальняя родня, — фестралу стало весьма неуютно.

— Да, мы — Раг! Мы — полосатые! Северный народ имеет что-то против?! — а вот его сестра решила, что лучшая оборона — наступление.

— Когти. Очень против Раг и Скай Фесзе помогают, — с усмешкой показал фестралке свои передние, “орлиные”, лапы грифон, после чего благодушно фыркнул, — Успокойтесь, юная охотница. У нас другие порядки, и до вашей полосатости никому дела нет — своих таких же выше облаков. Особенно, среди чумазиков. Кстати, вы же у нас по контракту с МПиР?

— Верно, — кивнул фестрал, внутренне злясь на сестру и мысленно посылая ей “Да ешь же ты уже, наконец! Не влезай, куда не просят!”. Та, видимо, услышав это послание, с обиженным видом уткнулась в тарелку с первым, — По контракту с вашими промышленниками. Мы — алхимики.

— Раг — алхимики… — задумчиво, будто пробуя слова на вкус, произнес грифон, — Да еще и Создатель недавно как раз из Черного-145 вернулся…

— У нас опять какие-то неприятности? — оторвавшись от еды, с беспокойством поинтересовалась фестралка.

— О, конечно же, нет! Просто, мне необычно видеть Раг за подобным занятием. Думаю, Создатель вами заинтересуется. Так что, готовьтесь к повышенному вниманию со стороны службы репродукции — они постоянно ищут новые гены для новых поколений, — грифон усмехнулся. После же, видя непонимания со стороны собеседников, пояснил, — Я не пытаюсь вас обидеть. Просто, Раг есть не только в вашем мире — это одна из уважаемых и самых многочисленных наших линий. Пожалуй, каждый третий пегас из наших принадлежит к линии Раг. И эта линия, честно скажу, не отличается покладистым нравом. Так что, мне, как грифону, приходится следить за их поведением. Кстати, это и вас касается. Учтите это: будете хулиганить — ваши крупы попробуют моих когтей.

— Постараемся вести себя достойно доброму званию гостей, — кивнул грифону фестрал, — Но надеюсь на ответное отношение со стороны хозяев.

— Моя промашка — слишком давно не был в Эквестрии, совсем позабыл о ваших обычаях, — грифон фыркнул, находя ситуацию смешной, — Мы, искусственное племя, не покушаемся на лоно охотниц. Просто, служба репродукции будет клянчит у вас кровь, яйцеклетки и семя до тех пор, пока не надоест. Делиться или нет — ваше дело. Без вашего добровольного согласия генетики ничего сделать не могут. Такие у нас обычаи… Кстати, охотник Мвезе, вас уже просветили насчет привычек нашей копытной половины, касающихся сильного пола?

— Просветили, и я готов к такому вниманию. Хотя, не скрою, оно против обычаев моей Родины — у нас принято, чтобы жеребец выбирал кобылиц, а не наоборот, — фестрал расслабился, считая что опасность миновала, — Кстати, вы, херр Бик, сказали, что не были в нашем мире с тех пор, как “закончили Рассвет”? Мы с сестрой последние шесть лет учились и работали в этом Эквестрийском городе.

— По вопросу любовному, увы, я пегасу не советчик. Я вас, копытных, сам понять не могу: как сердце может вместить стольких? Впрочем, вы нас, однолюбов, тоже понять не можете. Так что, юный охотник, приспосабливайся как-то сам. И можешь никаких приставок к моему имени не добавлять — все равно, ошибешься, — грифон подхватил когтистой лапой ложку, и приступил к еде, периодически прерываясь на беседу, — А Рассвет я покинул, когда мы сдали эквестрийцам платформы левитационного ядра. Нихвоста тогда в Небе, кроме этих платформ и временного аэропорта, не было. Эх! Первый крупный проект, в котором я участвовал — тогда так волнительно было… А вы, наверное, ночь перед порталом не спали?

— Сколько же вам лет!.. — удивленно воскликнула фестралка, после чего сконфузилась, — Я бы вам больше тридцати не дала.

— "Захлопни зерномолку!" — подумал к сестре фестрал, одновременно злясь и на нее, и на себя, — "Почему наш семейный дар работает так по-понячьи!"

— Сто тридцать шесть, при линейном исчислении. Или двадцать шесть биологических, — как ни странно, бестактный вопрос фестралки совершенно не обидел грифона, — По нашим меркам, вполне достаточно, чтобы к тебе прислушивались. Юная охотница, я понимаю ваш конфуз: "Я же ему в правнучки гожусь!" Но у нашего племени возраст тикает несколько иначе. А у меня уже не тикает вовсе — я давным-давно достиг своего "биологического потолка". Можете считать, что я, просто, на десять лет вас старше.

— "Потому, что ты — дурак. Скажи спасибо, что я первую твою мыслишку не разобрала," — донеслось до фестрала.

— А вы как оказались в Рассвете? — грифон этой беззвучной перебранки не заметил (да и заметить не мог), а потому оставался все так же благодушен, продолжив с удовольствием поглощать стряпню неизвестного повара, — Неужели, городок разросся до того, чтобы начать привлекать иностранцев?

— В Рассвете уникальная фабрика эликсиров. Мы имели шанс получить знания и навыки, которых ни у кого в Зебрике и быть не может, а потом — открыть свою ремесленную лабораторию на родине, — фестрал невольно улыбнулся грифону, — Наш род всегда служил при канцелярии — как воинов или стражей Насаба-Раг никогда не воспринимали всерьез. Детей же у нашего отца очень много: на всех сыновей не хватит традиционных должностей, а на дочерей — женихов. Вот Ньота и решила попытать счастье на ремесленном поприще — оно допустимо для кобылицы и не принизит нашу семью. Я же за ней приглядываю... и тоже учусь ремеслу — места в канцелярии мне, точно, не достанется.

— А еще вы вдвоем, просто, сбежали подальше от старших, — грифон снова усмехнулся, — Кстати, не в обиду: необычная масть. Это у вас семейное?

Фестрал с фестралкой удивленно переглянулись: двое пони зебриного сложения, но с характерными для фестралов перепончатыми крыльями, мохнатыми кисточками на ушах, острыми клыками, "ночными" глазами… и, конечно же, хорошо известной среди полосатого народа их родного мира "негативной" окраской: черная шерсть с белыми полосами.

— Можно сказать и так, — хихикнула фестралка, быстрее брата сообразившая, о чем ведет речь грифон, — У всех крылатых потомков Черного Отца такая масть. Остальная семья, кто по земле ходит, окрашены как нормальные зебры.

— Забавно. Мы так же Скай Фесзе опознаем — у всех, вне зависимости от понитипа, радужные гривы. Таким ветром, кстати, выяснилось, что Создатель гены других видов при конструировании новых поколений использует — знаю я нескольких сородичей с радужными хвостами и челками… — грифон заговорщически подмигнул фестралам. Впрочем, тут же со смехом махнул лапой, — Да ладно, вам наши гадания о том, у кого какая генетика и кто кому, на самом деле, родня, вряд ли интересны.

— А как ваше полное имя? Из какой вы "линии"? — заинтересовалась фестралка, через мгновение получив от брата нечто неразборчивое, но под завязку набитое недовольством, — "Братец, а сейчас сам захлопни зерномолку! Если ты меня внятно слышишь: он нам о своих прозвище и родословной расскажет. А для "нерожденных" это важно."

— Голден "Свистелка" Бик, линия THIO. Вы о моей линии, точно, не слышали — так, одна из многих, — небрежно махнул лапой грифон, — Десятое технологическое поколение, полностью искусственный, рожден от биокамеры. В общем-то, и рассказать не о чем. Впрочем, оно, наверное, и к лучшему. Какие у рогатых коллег странности… Да ну его в Тартар, это генетическое усиление способностей! Кстати, как вам наша кухня?

— Пресновато, но, в целом, вкусно. Отдаленно похоже на то, что готовят пони. Я бы добавил специй, — совершенно честно ответил фестрал, подцепляя ложкой еще кусочек чего-то вареного в подливке.

— Не слушайте его нытье, охотник Бик! Мы шесть лет в Рассвете куда хуже питались, чем эти два дня в вашем мире — небесные пони совершенно ничего не понимают в кулинарии: один сахар на столе! — фестралка не упустила шанса отыграться на брате за его недовольные мысли, — К тому же, ваши повара знают толк в мясе — очень вкусный бограч!

— Ах, если бы… Видимо, в дневной Эквестрии 145-го с мясов все так же плохо, как я помню, — грифон с грустным видом взглянул на свой поднос, — Это всего лишь рагу из крольчатины с цветной капустой — обычная фестралья консерва. Опостылевшая, если честно, — во всех поездах, самолетах и гостиницах одна крольчатина с овощами… Приношу вам свои извинения за жалобы. Просто, чумазики который год обещают улучшить меню, но обещания сбываются только для травоедов… Вы умеете готовить?

— Конечно, — фыркнула фестралка, с явным превосходством поглядывая на брата, — Я же кобыла.

— Смотрю, не скучно вы промеж собой живете, — весело сощурился грифон, после чего довольно щелкнул клювом, — Готовка — умение очень полезное у нас: травожуям и так неплохо живется, а вот нам, хищникам и ночному племени, нужно уметь накормить себя. Иначе эти консервы через полгода поперек горла встанут.

— У вас позволена охота? — оживился фестрал.

— Увы. Даже нам запрещено: “в целях безопасности”. Так что, только украдкой или в охотничьих парках на совсем уж мелкую дичь — кролики, птицы, грызуны, слизни. Никакого азарта! Да и в плане стола все то же самое, — сокрушенно качнул головой грифон.

— И это правильно: для охоты то, что тебе в рот помещается. Если ты в рот добыче помещаешься, то кто тут добыча, а кто охотник? — фестралка недовольно перевела взгляд на брата, а потом снова на грифона, — Я в этом полностью согласна с властями Земли Нерожденных.

— Вот это же самое говорит и Правление — по вопросам охоты грифонья партия уже какое десятилетие стабильно держит решающий перевес. И тут нет странностей, юные пони — эта же партия зовется кобыльей. А прекрасного пола вашего племени среди всех наших видов абсолютное большинство, — грифон вздохнул, — Так что, если не хотите лишиться одного из важнейших жизненных удовольствий, вам придется самим научиться готовить разное из очень ограниченного набора мясного: крольчатина, крысятина, мыши, слизни, хвостохватки, и, если повезёт, рыба и птица. Рыбу и птицу, правда, достать удается не всегда. И я, чешуя мне вместо перьев! понять не могу почему: с разными яйцами никакого недостатка нет.

— Вы наговариваете на свою землю, охотник, — теперь головой покачал уже фестрал, — Очень богатый выбор. В Зебрике мы и мечтать о таком не могли!

— Мы не пони! Мы — зебры! Наследники Черного Отца и Ачу, — фестралка же оказалась задета словами грифона.

— Вам придется поменять точку зрения, охотница. У нас все эквиноиды — пони: от ньяти и зебр до перевертышей и неодемикорнов. Наличие или отсутствие полосок, чешуи или клыков ничего принципиально не меняет. Ну, и все пони, кто имеет крылья, за исключением демикорнов и изменчивого племени, — пегасня безголовая. Включая и вас, мои новые ночные знакомые, включая и фестралов, — грифон улыбнулся, явно давая понять, что знает, кого в Зебрике обычно называют фестралам (и к кому никогда не относят потомков Черного Отца, полосатых шерехе), — Кстати, не хотите взглянуть на это, на похожесть пони между собой? Вечером поезд будет проезжать мимо одной из концентрирующих колонн — на фоне вечернего неба красивое зрелище, я вам скажу. Приглашаю вас составить мне компанию в обзорном вагоне. Так схватим сразу двух кроликов за один бросок: и полюбуемся на волшебные красоты, и вы посмотрите поближе на тех, среди кого вам теперь жить. Согласны?

— А весь когтистый народ — грифоны? — решила оставить последнее слово за собой фестралка, но тут же попыталась лишить спор всякого продолжения, — Я согласна. В обзорных вагонах я не была: у нас таких нет, а на эквестрийском поезде-люкс нам было ехать не по кошельку.

— Самое забавное, что у нас все наоборот: сверхзвуковые поезда лишены всяких удобств, включая окна. Впрочем, чумазики строят их для себя и только на критичных для промышленности направлениях. А что земному племени удобства? Набить живот, сполоснуться под теплым душем да уснуть на чем-то, что чуть мягче стального листа, — грифон усмехнулся, а затем обратился к фестралу, — А каково решение охотника Мвези?

— Я согласен, — уверенно кивнул фестрал, получив от сестры пачку издевательских эмоций, — Мы заняли 17-е купе.

— Ну, тогда: номера ваших комов… А, перья понячьи!.. У вас комов нет, — грифон явно сконфузился, не найдя взглядом чего-то привычного на ногах крылатых зебр, — Тогда, вечером зайду к вам в купе. По старинке, так сказать. Где-то около двадцати-двадцати тридцати.

— Будем вас ждать, — учтиво согласился с грифоном фестрал, после, снова заглянув в свою тарелку, продолжил, — Охотник Бик, а вы не знаете, где у вас можно достать хорошие специи?

— Зебрячьи типа “ем огонь — плавлю фарфор”? — грифон весело сощурился, — Нет, таких у нас, точно, не раздобыть. Нашим полосатым слишком острое тоже не по вкусу. Впрочем, если вы быстро сдружитесь с внутримировой сетью, могу подсказать один ресурс, где собираются такие же любители несъедобного. Там, наверняка, подскажут чем заменить привычные приправы.

— Мы с сестрой будем вам очень благодарны, — приободрился полосатый фестрал, — Так, где вы, говорите, можно встретить этот клуб?..

Дальнейший ужин прошел в довольно легкой и ни к чему не обязывающей атмосфере бесед об особенностях кухни двух народов. Похоже, что грифон приберегал действительно важное для вечернего рандеву. Поэтому, перекусив и немного поболтав  о том, о сем, трое крылатых наконец разошлись по своим купе.

---

— У? — сонно укнула фестралка.

— И как ты ночью спать собралась? — отвесивший ей шлепка фестрал, подсунул под нос ночной пони пакет с одеждой и украшениями, — Собирайся. Время встречи с тем грифоном уже подходит. Или ты собралась меня опозорить?

— Укушу… — недовольно промычала фестралка, но приподнялась на постели, и, сладко зевнув, сгребла одежду, — И его зовут Голден Бик — сам ты меня позоришь, братец… Зяв!.. Есть чего-нибудь взбодриться?

— Только паршивый кофе. Еще хуже, чем у бесполосых, кстати. И не смей зелья искать! Они тут, как и в Эквестрии, вне закона, — фестрал вернулся на свою тумбу, и, разложив что-то вроде походного кошелька, принялся готовится к предстоящей встрече, — Эх! перца бы... Ньота, а ты скучаешь по нормальной еде?

— Ну, так, братец, давай я тебе тигадегену намешаю, — фыркнула фестралка, раскладывая на своей постели точно такой же походный кошелек, — Не гунди, могучий воитель: раз с мясом проблем нет, то травы и овощей мне найти труда не составит.

— Хорошо вам, кобылицам: можно открыто по лавкам ходить — никто косо не взглянет, — фестрал извлек из кошелька кисточку и бутылочку с краской.

— А жеребцам еще лучше — можно на крупе ровно ждать, пока сестра поесть приготовит! Ну, не позорить же себя кобыльим делом? — фестралка “стрельнула” в брата облаком черной пудры, — И морду ты штукаришь себе меньше, чем я! Одни плюсы!

— И на всех праздниках и встречах я ноги простаиваю и язык с кретинами отбалтываю, пока ты дома прохладный чай пьешь. Ну, не позорить же себя жеребцовой распущенностью? — подведя кисточкой глаза и пару полосок на морде, фестрал принялся вставлять серьги в аккуратные проколы в ушах (по три на ухо).

— Видел бы сейчас нас отец! — прыснула от смеха фестралка, — Ты бы плетей получил, а я — дня два на одной воде.

— Ну, про тебя я полностью согласен: ткань висит! полоски без туши! грива на одну сторону зачесана! И в какой свет с такой сестрой выходить? Тебя же даже торговцы засмеют! — фестрал спрыгнул со своей тумбы, и, подойдя к сестре, принялся помогать той с замысловатыми одеждами, столь излюбленными зебрами Черного-145.

— Братец, ты вечно перегибаешь с показухой. Дылды в нашем этикете смыслят даже меньше, чем бесполосые, — фыркнула фестралка, но с явным удовольствием приняла помощь брата, — Ты-то хоть на них самих смотрел? Одни рабочие сбруйки и электроника! Думаю, во время съесты они и от этого избавляются. Стоит ли нам идти против их обычаев?

— Может быть. Но мы с тобой, Ньота, еще представляем нашу семью. А я не желаю быть тем, кто уронит нашу честь, — тоном куда более взрослого пони, наставляющего несмышленого малыша, ответил фестрал, зачесывая сестре гриву так, чтобы она свисала по обе стороны шеи S-образным зигзагом.

— Образцовый папинькин сыночек… — недовольно проворчала фестралка, продолжая кисточкой подводить полосы на мордочке.

Так, в ни о чем не значащей беседе и наведении марафета, брат с сестрой провели еще двадцать минут. Когда табло надверного коммуникатора не загорелось зеленым и из машины не раздался свистящий мужской голос.

— Добрый вечер. Охотник Мвези, охотница Ньота, это охотник Бик. Вы у себя? — голос принадлежал знакомому грифону.

— Добрый вечер, охотник Бик. Мы с сестрой помним и готовы следовать за вами, — открыв дверь купе, улыбнулся стоящему на пороге бело-золотому грифону фестрал.

— Фьють!.. — в изумлении выдохнул грифон, переводя взгляд с фестрала на фестралку и обратно. После чего весело приподнял одну бровь, и заметил, — Вот честно, не знай я, что вы из Зебрики — подумал бы, что где-то рядышком изменчивое племе очередной фестиваль устраивает.

— А я же тебе говорила, что тут так никто не одевается, — картинно свредничала фестралка, явно больше красуясь перед грифоном, чем пытаясь задеть брата.

— И так одеваются. Правда, по другим случаям, — примирительно склонил голову грифон. После чего приглашающе пододвинулся, — Вы еще принимаете приглашение?

— Конечно. Мы с сестрой в предвкушении, — утвердительно кивнул фестрал, выходят из купе. И посылая сестре мысленное, — “Ньота, это перебор!”

— С удовольствием! — последовала за братом фестралка, — “Братец, прекрати ты уже пользоваться нашим даром — я опять ничего не поняла.”

---

— Потрясающе! — снова восхитилась фестралка, прилипнув к прозрачной стене обзорного купола, и разглядывая стремительно проносящиеся за той окрестности: бесконечную травяную равнину над которой возвышался похожий на титанических размеров песочные часы темный вихрь, периодически то тут, то там расцвечивающийся ветвистыми молниями и яркими вспышками всех цветов радуги.

— Нам повезло: эта колонна, судя по всему, со дня на день ожидает разрядки. Вы, юная охотница, имеете счастье любоваться видом перенасыщенных магией штормов, — грифон покровительственно усмехнулся, — Думаю, погодники уже готовят к пуску штормовые беспилотники. По прибытии вас с братом ждет пара красивейших восьминочий.

— Эти вспышки — чародейские шторма? — удивилась фестралка, — Какого же размера этот вихрь? И как далеко он от нас?

— Достаточно, чтобы не опасаться за нашу безопасность, — грифон склонил голову набок, — Площадь же этой колонны, если мне память не изменяет, около семидесяти тысяч квадратных километров. Увы, я не столь хорош в математике, чтобы сходу перевести это число в эквестрийские единицы измерения.

— Чуть больше тринадцати тысяч академических круглых лиг. Могучее место силы, — фестрал тоже прилип к прозрачной преграде, — Что в состоянии сдержать такую мощь?

— Ну, она, преимущественно, сдерживает сама себя. Только периодически приходится отбирать накопившиеся шторма, и разряжать над незаселенной территорией. Промышленность сама не в состоянии высосать такой объем магии, — грифон же отвлекся на что-то внутри обзорного вагона, — Грин, а ты-то что тут делаешь?

— Любуюсь видами, пока чумазые не сообразили, что мы проезжаем рядом с предгрозовой колонной. Как и вы, — внезапно для фестралов сзади раздался кобылий голос, — Свистелка, не познакомишь нас со своими новыми знакомыми?

— Эквестрийцы Мвези Насаба-Раг и Ньота Насаба-Раг, брат и сестра. Алхимики, у нас по контракту с чумазиками, — представил крутанувшихся на месте фестралов грифон, — Чарессы Гринблейз “Аликорнья Мамочка” Ворлок и Кристаллхорн “Зеркала” Раг. Тоже из магоинститута.

— Мы от души рады знакомству. Да не причинит Солнце вреда вашим глазам, — первым сориентировался фестрал, на ходу сочинив какое-то подобие учтивого приветствия. Фестралка же, в изумлении открыв рот, таращилась на только что представленных грифоном.

— Я тоже рада знакомству, родственники, — чуть наклонила шею в приветствии рогатая “нерожденная”, во всем, кроме витого рога во лбу и отсутствующих крыльев, выглядевшая как образцовая ночная пони (даже вертикальные зрачки были на месте), — Я не ошибаюсь? Эээ, Бик?.. Учитель?

— Кристал, сомневаюсь. Но пусть Свистелка скажет, — весело (и совершенно по-понячьи) ржанула стоящая рядом с ней “нерожденная” кобылица-перевертыш черной масти с ядовито-зеленой гривой и того же цвета перетяжкой посередине тела, — Ну, пернатый любитель недоговаривать, что нам ответишь?

— Отвечу, мой директор, что родство там сильно дальше, чем двенадцать поколений. Сколько столетий прошло! Но Зеркалам лучше попридержать кролей: у наших полосатых гостей свои обычаи — могут неправильно понять. А вот тебе, Мамочка, можно. Только меру знай — гости, все же, — хитро прищурился на фестралов грифон, одновременно по очереди указывая согнутым крылом на каждую из “нерожденных”, — Кстати, раз уж меня опять в недомолвках обвиняют... Уточняю: вот эта черная с рогом и мохнатыми ушами — родная сестра Черного Отца. Хотя, линейный возраст у нее всего сорок два года. Но такое у нас в порядке вещей. А вот та, которая с рогом и любовь ом-ном-ном — глава всея нашей чародейской конторы. А вот почему они обе здесь, я вам не скажу: мне за это по ушам будет. Хотя, и так все, от Купола до Стольного Града, в курсе дела.

— Каким ты, Свистелка, был, таким и остаешься... бихолдер пернатый! — недовольно прянула ушами перевертыш, после чего обратилась к фестралам, — Раз уж он в обидки принялся играть, то мы с Кристал тут в наказание. В несправедливое, я замечу… Свистелка, вот только не надо ехидствовать! Твое мнение и так весь Шпиль знает!.. За вандализм нас Правление на два месяца сослало. И вот этого приставило: то ли за нами приглядывать, то ли чтобы мы за ним приглядывали. Тоже тот еще генератор проблем!

— Вот, — теперь грифон обратился уже к фестралам, попутно с видом экскурсовода указывая крылом на перевертыша, — Прекрасный пример того, что все копытное племя, по сути, одинаково, вне зависимости от наличия полос, крыльев или рогов. Сама провинилась — сама обиделась. Хотя, замечу, член Правления, и сама же голосовала “ЗА” наказание для отличившихся в истории с башней. И вот какой пример эта кобылица подает всем нам, простым смертным?

На этом перевертыш весело фыркнула, сразу же утратив весь свой задор несправедливо обиженной пони, а единорожка наградила грифона неодобрительным взглядом.

— “Братец, это одна из правительниц этого мира! Делай что-нибудь!” — перепуганно подумала фестралка, пытаясь скрыться с глаз перевертыша за куда более крупными братом и грифоном.

— “Ну, наконец-то разборчиво!” — вернул мысль сестре фестрал, и только открыл было рот, чтобы завязать разговор…

— Нет, соблазнять тебя я не буду, что бы вам там Свистелка о нас ни наговорил. У меня жеребец есть, и я им очень довольна, — не дав фестралу и слова сказать, превентивно ответила перевертыш (заодно наградив грифона фырком, в который был вложен нескрываемый вызов), — Лучше с Зеркалами ночь проведи — она пока безтабунная. И никакого инцеста не будет — Свистелка заверил, что вы в слишком дальнем родстве. Да и был бы — мы бесплодны. Да же, пернатый?

— И всегда у них виноват маленький пушистый птицекотик, — наигранно вздохнул грифон (впрочем, на фоне высоких “нерожденных” он, действительно, смотрелся словно жеребенок, как и фестралы). После чего весело скрипнул, — Вообще-то, Грин, я и словом не обмолвился с гостями о ваших вечных понячьих страстях любовных. Это уже ты сама себе выдумала. Предмет, нас троих сюда приведший, лежит в области того, что разные ветви копытного племени, по сути, ничем кардинально друг от друга не отличаются. В общем, философствуем на троих. И да, дай самим мышекрылам хоть слово вставить. А то нехорошо получается, без гостеприимства.

— То есть, мозги ты им промывал. Как всегда. Ну, и что с тобой делать, бихолдер пернатый? — перевертыш снова фыркнула на грифона. После чего обратилась к фестралам, — Да не волнуйтесь вы так — вы сейчас промышленные пони, так что мое звание для вас мало что значит... Лучше Свистелку бойтесь: он, бихолдер пернатый, уже, наверняка, прокручивает в голове план о том, как “помягче познакомить новичков с нашими нравами”. Что хотите о нас знать?

— Грин, ты их совсем запугала, — вместо опешивших фестралов усмехнулся грифон, — А план я не прокручиваю. Я его осуществляю.

— А где у вас специи можно достать? — внезапно пискнула из-за брата фестралка.

— Вот так? Обычно эквестрийцы интересуются тем, чем мы питаемся, — удивилась перевертыш, после чего обратилась к рогатой спутнице, — Зеркала, что скажешь?

— На следующей выходят, — весело прищурившись, невесть зачем сообщил ночной единорожке грифон, — Ага, моя работа — знать. Зеркала, привыкай. Грин-то уже привыкла.

— На Изумрудных Холмах? Там из нашего клуба Даззлфлеш. Она тоже Раг. А из контрабандисток последний раз отписывалась Чиззи Ноуз. Писала, ее Создатель сейчас тоже в глушь временно убрал. Но за другое, раньше и надолго. Вроде, все, больше там никого нет, — призадумалась рогатая, — Спросите любую из них. Правда, у Чиззи, все равно, выбор будет гораздо больше. Только про зебрские зелья не спрашивайте!

— Почему? — явно заинтересовалась фестралка, одновременно изображая из себя ничего не понимающую простушку. И совершенно игнорируя гневные мысли брата, — “Сестра, не смей! Нам проблемы с законом не нужны!”

— Потому, что они у нее найдутся. И сама Сырный Нос еще раз хааАаарашенько получит по ушам. И та полосатая, что у нее гадость закажет, тоже когтей отведает, — задорно пояснил грифон, — В общем, рекомендую. Ну, кто узнает-то?

— Свистелка первым и узнает, — неодобрительно фыркнула перевертыш. После чего обратилась уже к кому-то другому, входящему в обзорный вагон, — Гранат, как день? Идем к нам! У нас тут компания подобралась!

— От, началось. Сейчас у нас тут толпа разных понитипов с совершенно одинаковым поведением соберется. Смотрите и подмечайте — цирк понячий выступление забесплатно давать будет, — весело присвистнул грифон, явно адресуя свои слова мышекрылам. После чего хитро скосился на фестрала, — А тебя, хоботный, сейчас соблазнять примутся. Не против свободной охоты?

Фестрал недоуменно прянул ушами, но обернулся. И правда, к полосатым брату и сестре уже шла изрядная компания, состоящая из долговязых зебр, земнопони и тех странных рогато-драконокрыло-длиннохвостых пони, что сами “нерожденные” называли неодемикорнами. Во главе, как раз, была одна из последних — темно-красного окраса с кроваво-красной гривой и почти угольно-черными глазами. Хотя, все эти красоты скрадывали утилитарная сбруйка и навешанное на нее разнообразное оборудование: все в разных оттенках белого, что совершенно не гармонировало с окрасом владелицы.

— Привет, Блейз. Привет, Зеркала. Сочувствую вам, но вы сами виноваты. Приветствую, гости, — приветственно склонила голову подошедшая драконокрылая. За чем, без всякой паузы, обратилась к перевертышу, — Блейз, представишь?

— Наши гости: Мвези Нассаба и Ньота Нассаба, брат и сестра Раг. По контракту с вашими, алхимия, — представила фестралов изменчивая волшебница (даже не замечая того, что исковеркала их имена), после чего перешла к ухмыляющемуся грифону, — А этот пуховой из наших — Свистелка. Ты его не знаешь. Навязали соглядатая… Угадай, кто за этим стоит?

— Создатель, конечно же, — фыркнула лезвиерогая, давая хвостом не укрывшийся от фестралов знак своим спутницам, — Насаба-Раг, приветствую. Гранат, просто Гранат — линия Прима. Будем знакомы. Так вы и есть те алхимики, что нам уже месяц обещают? А что вы от коллег прячетесь? Давайте знакомиться.

— С искренней радостью, высокая. Не представите нам ваших достойных спутниц? — опять принялся на ходу выдумывать учтивости фестрал: в его родном мире подобные существа никогда не жили, и, Пустыня их знает, как к ним нужно обращаться.

В ответ на такое пышное приветствие драконокрылая недоуменно воззрилась на эквестрийского гостя, а за ее спиной громко зашушукались спутницы. Одна из них, фиолетово-белая зебра, шагнула вперед, отодвигая Гранат в сторону, и, явно, готовясь произнести что-то не менее вычурное, чем недавние слова фестрала.

— О! Пошло-поехало охмурение жеребца. Вы, союзницы, как хотите, так и думайте, но я делаю крылья! Не по мне ваши понячьи шуры-муры, — грифон соскочил со своего места, и поманил когтистой лапой фестралку, — Охотница Ньота, не составите мне компанию? А то, боюсь, мы сейчас охотнику Мвези будем только помехой.

— Конечно, — тоже спрыгнула со своего места фестралка, мысленно спроказничав, — “Братец, веселись. Кажется, я знаю что сейчас произойдет. Тебе этот местный обычай должен понравиться, хи-хи.”

— Я тоже с вами. Зеркала, а ты оставайся. Гранат, попридержи своих. А то я вас, земных, знаю — вы со своей организованностью для жеребцов похуже пегасок бываете, — тоже вышла из общей компании перевертыш, но двинулась в противоположную от грифона и фестралки сторону, — Если что, то я у себя.

---

Ранним утром третьих суток пути поезд остановился на станции промышленного поселка Изумрудные Холмы, где и сошла большая часть его пассажиров. Включая и низкорослых, по меркам “нерожденных”, брата и сестру-фестралов. За ними в окно одного из купе наблюдали три пары глаз.

— Ну, как? — спросила перевертыш-”нерожденная”, высовываясь со своей, расположенной на втором ярусе, спальной полки.

— Ньота из непоседливых — патентованная пегаска со знаком качества. Ее уговорить будет несложно. С братом, думаю, будет не сильно сложнее — тоже непоседлив, но весьма ответственен. Кстати, похож на Санни. Надавлю на ответственность за сестру — сам куда угодно запишется, — ответил ей со своей полки бело-золотой грифон, внимательно следящий за происходящим на перроне, — А пока за ними есть кому присмотреть.

— Ой! Промышленность еще даже и просить не думала, а наш бихолдер уже планы строит о том, как бы кому мозги промыть! — фыркнула перевертыш, — Кстати, как с Ньотой получилось?

— Чпокнуться было ее идеей — пробует границы дозволенного, новое, ранее запретное. Обычная пони из традиционалистской глуши, ушедшая в отрыв. За исключением того, что мозгами не обделена, хоть и отключать их любит, в отличие от брата. А потому, то, когда кто-нибудь из карпентерских старших прицокает ко мне за этих двоих просить — лишь вопрос времени, — грифон зевнул, и, поплямав клювом, продолжил, — А новым стволом доволен: хрен-с-узлом значительно облегчает жизнь по сравнению с хреном-с-шипами. Хотя, фазы замирания нет. Но и проблем, связанных с шипованностью, тоже нет. А замирание можно и другой стимуляцией инициировать. В конце концов, мур-чирики обожают друг друга, на вершине оргазма, когтями драть — справятся. Ну, а если уж совсем в клювастых головенках с воображением туго... подергают туда-сюда — на “Ой-ой! Ай-ай!” хватит. Вопрос решаемый. В общем, проведу еще кое-какие наблюдения на самих грифонах, как на привычно-морковочных, так и в Фиолетовом-30. Но идея Ацид мне уже сейчас нравится: скорее всего, полностью этот тип полового члена в будущих поколениях традиционную грифонью морковку не заменит, но очень сильно потеснит.

— Морда бессмертная, ты бы хоть сейчас от работы отвлекся. Кстати, тебя не беспокоит то, что как раз от тебя-то эквестрийка и может забеременеть? Или это такой план убеждения стать одной из нас? — перевертыш смела хвостом одеяло, и потянулась всем телом, однако, даже не попытавшись встать с кровати, — И, Создатель, хватит уже грифоном прикидываться. Сегодня наша с Зеркалами очередь, а “Свистелку” я к себе не подпущу. Напоминаю, это ты обязался нас эти два месяца крыть. Как ты сам любишь ехидствовать: сам взял, добровольно, никто не заставлял.

-  У меня жеребец есть, и я им очень довольна, — отвернувшись от окна, передразнил перевертыша грифон.

— Аликорн злопамятный! — обиделась изменчивая пони, — Вредный, противный, капризный нытик!

— Вот и жалей их после этого. Кобылы!.. Неблагодарные, — очень довольный собой грифон встал на постели на все четыре ноги, и сладко потянулся от кончика клюва до кончика хвоста, — Зеркала, включи у окна режим приватности. А то мне не дотянуться.

— Я тоже неблагодарная кобыла, Создатель, — фыркнула снизу ночная единорожка, занимающаяся какими-то купейными делами, — Так что, делай сам.

— Но у меня же лапки! — перевесившись через край полки, грифон махнул в воздухе передней, “орлиной”, лапой, после чего принялся по-кошачьи умываться, — Разве, добрая пони не поможет милому котику? Мур-мур-мур!..

— Ох, ладно уж. Создатель, вот честно, пока Мамочка не взяла меня в ученицы, я даже и не знала, что вы, бессмертные, на самом деле, вот… вот такие вот, — подавив смешок, мохноухая пони телекинезом переключила что-то на панели около окна, — И, все таки, что насчет Ньоты?

Окно чуть затенилось, а в его правом углу возникла надпись “ПРИВАТНЫЙ РЕЖИМ”, извещая о том, что теперь снаружи уже не разглядеть то, что происходит внутри купе. Грифон же превратился в облако золотого тумана, которое перетекло на пол купе, где и начало принимать форму огромного жеребца-аликорна.

— А с Ньотой ничего особенного или интересного не произошло. Ну, кроме, чпока. Она еще не успела адаптироваться к нашим реалиям, так что талисман с противозачаточными чарами у нее вопроса не вызвал. Потом, конечно, сообразит, что нерожденному он без надобности, бо нерожденный бесплоден. Но вопросы у нее появятся потом. А, может, и не появятся: хоть и умная, но довольно легкомысленная пони, — облако завершило метаморфозу, превратившись в белоснежного жеребца-аликорна с золотой гривой, — Довольно забавно, кстати, что у рода Скраппи сформировались устойчивые в поколениях черты, как у Больших Линий наподобие Хартстрингс или Квил. Хотя, если Селестия не врала, изначально аликорны 145-го подобное даже и не планировали. Впрочем, в 145-м все через одно место.

— Как у нас с этой треклятой башней, — недовольно проворчала со своего места перевертыш.

— С той, которая Похмельная, достопримечательность Купола? — саркастически переспросил аликорн, подняв взгляд к перевертышу. А на окне возникло волшебное изображение зловещей башни черного стекла и выведенная золотом надпись с завитушками: “Я — Похмельная Башня, а не вышка 5G. Пожалуйста, не шатайте меня.”

— Эта башня — издевательство над Джейн! Ее давно пора сломать! — безапелляционно заявила перевертыш, стойко выдержав взгляд бессмертного. Единорожка утвердительно кивнула, соглашаясь с ее словами.

— А, заодно, подорвать пару десятков пони, — аликорн усмехнулся, — Кстати, кто, вообще, додумался к этому делу Бедствие привлечь? А то, не отбери наша “демоница” у нее взрывчатку, собирали бы вас, кроме аликорн, по округе пинцетами в много-много маленьких коробочек.

— Джейн это уродство не нравится. Она ее построила — она имеет право ее сломать, — недовольно проворчала со своей полки перевертыш.

— Не башня ей не нравится, а воспоминания, которые с ней связаны, — аликорн усмехнулся. После чего грустно посмотрел на перевертыша, — Грин, знала бы ты, сколько дряни у нас, бессмертных, на совести скапливается… Бежать от нее или пытаться забыть — бессмысленно. Гораздо продуктивнее принять, проанализировать и сделать пригодные на практике выводы, дабы больше в такое не вляпываться. Джейн же пока молода, и не понимает...

— “От этого будет хуже и смертным, которые пострадают от глупости аликорны, и самой бессмертной, которую загрызет совесть.” Создатель, не надо, а? Я знаю, что ты прав, и что ты можешь часами так мозги выносить. Мы, просто, хотели помочь Джейн. Пойми, — теперь уже тяжело вздохнула перевертыш, и обреченно взглянула на аликорна, — Может, не надо?

— Ну, не надо, так не надо, — аликорн хмыкнул, и принялся помогать единорожке с вещами, — Я за вами присматривать вызвался, а не “120 дней Содома” на практике проверять.

— Не вызвался, а тебя Пазл, по требованию Правления, отправил: чтобы ты постепенно восстанавливался, а не сразу в понивороте Стольного Града оказался, — облегченно фыркнула перевертыш. После чего продолжила уже куда веселее, — Ты уловил чувства эквестрийских полосатиков?

— Не чувства, а самые, что ни наесть, настоящие мысли, — аликорн закончил помогать единорожки с ее делами, и магией вытащил перевертыша из постели, ссадив на пол купе, — У Черного Отца (кстати, вот бы Санни удивился, каким его титулом потомки наградили) забавный эффектик с его полосатым гаремом вышел. В отличие от однотонных фестралов Черного-145, полосатая разновидность способна не к куцей телепатии на эмоциональном уровне, а к телепатическому обмену вербальной информацией. Правда, через подхвостье — у них больше половины посланного то ли теряется, то ли не дешифруется. Что, как по мне, еще более сомнительный “дар”, чем “эмпатия” прочего фестралья 145-го. Особенно, с учетом того, что, как то и положенно, это безобразие сопровождается существенным снижением устойчивость к психотропным чарам. Собственно, их заколдовать не сложнее, чем тебя, Грин.

— И, все таки, ты их чувства уловил? — перевертыш стеганула аликорна хвостом по боку, демонстрируя свое неудовольствие вынужденным спуском, и взлетела обратно на свою полку.

— Грин, ты за кого меня держишь? Конечно же, нет! Я же дневной аликорн, а не перевертыш — ничего я такого не чувствую. Просто, в курсе некоторых особенностей ночного племени родного мира Раг, — аликорн снова ссадил магией перевертыша, — Лучше, просвещу насчет Холмоград. Итак, это строящийся поселок аккурат посреди живописного Нигде. Но у карпентерской банды большие планы. Так что, даже не сомневаюсь, что, со временем, они его в полноценный город превратят. Сейчас, правда, там полтора вагончика во чистом поле, а главная достопримечательность и гордость поселения — свежепокрашенный амбар.

— Ну, готова секс с пегасом поставить на то, что именно поэтому нас туда и сослали. А ты там в себя придешь — как раз местечко для поправки пошатнувшихся мозгов, — изменчивая кобылица демонстративно зевнула, но снова возвращаться в кровать не стала, — Все, все, я уже встала! Доволен?

— Вот и чудненько, — подбадривающе улыбнулся перевертышу аликорн, — Теперь насчет населения Холмограда: у меня есть кое-какие планы касательно нескольких пони и грифонов из его числа. И я не откажусь от помощи в их осуществления. Вот только, где бы мне помощников отыскать?

— Создатель, выкладывай. Если это о том, как пони в табунки сходятся, то я в деле, — оживилась перевертыш. А единорожка навострила уши, — Может быть, эта ссылка пройдет не так уж уныло…

Аликорн в ответ хитро прищурился, и принялся за изложение своих планов… Но это уже совсем другая история.

Снейф

https://www.youtube.com/watch?v=Qhf5iyd0_QM

— "Есть ли на свете справедливость? Всю жизнь искать свою кьютимарку и так и не найти, обменять Небо на обещание чего-то большого и чудесного, но быть обманутой, верить и в один ужасный день узнать то, что твоя кумир — обманщица. Справедливо ли это?" — лапы Снейф немилосердно болели, а когти раздражал клей затянувших их кончики комочков какой-то липкой, но не отскабливающейся гадости. Да и ноги, чего таить, скучали по бегу или, на худой конец, хорошей прогулке.

Снейф еще раз, разминаясь, прошлась по камере. Сидеть взаперти было невыносимо. Она уже не раз пожалела о своем опрометчивом поступке. В лесу было холодно и голодно, но, по крайней мере, у нее была свобода. А тут?..

— Они книжек, что ли, не читали?! — в сердцах выкрикнула узница, пнув скругленный угол темницы.

Впрочем, даже темницей эту комнатушку нельзя было назвать. Не было ни сырого грубо обтесанного камня, ни зарешеченного окошечка под самым потолком, ни гнилой соломы, ни проржавевшей железной двери, ни угрюмого охранника, который, как знала Снейф из множества когда-то прочитанных книжек про приключения и героев, просто обязан присутствовать в подвале любого уважающего себя злодея. Вместо этого камера издевалась над ней серостью покрашенного металла, почти неотличимой от стены серой дверью, совершенно безликим (хоть и удобным) лежаком из какого-то пористого материала серого (опять же!) цвета, раздражающим холодным белым светом от вмурованной в потолок панели и нескромно устроившимися на самом виду (пленница уже успела удостовериться в том, что тюремщики тайно наблюдают за всеми ее движениями) серыми "удобствами". Больше последних Снейф раздражала только небольшая полочка, которая трижды в день, садистски звеня зуммером, откидывалась и доставляла в камеру лоток с едой (отнюдь не плохой, хоть и тюремной), а через пятнадцать минут настойчиво требовала вернуть опустевшую посуду на место, изводя заупрямившуюся узницу мерзейшим звоном до тех пор, пока она не подчинялась воле гадкого куска серого чего-то. Снейф снова пнула угол камеры.

— "Лучше бы снова на допрос!" — мысленно воскликнула она, — "Скучно."

Похоже, что кто-то услышал ее мысли. На стене зажегся знакомый рисунок и лишенный эмоций голос произнес: — Заключенный, проследуйте к зоне фиксации. Встаньте на обозначенный зеленым светом квадрат, упритесь передними конечностями в красные круги на стене, расправьте крылья, отведите хвост вправо, воздержитесь от использования магии. Конвой надеется на ваше понимание и сотрудничество.

— Опять то же самое. Хотя бы голоса меняли! — Снейф встала в привычную уже позу, в первый раз вызвавшую у нее искренний протест, и расправила лапы с бесполезными в этом месте когтями.

Через несколько секунд неприятного ожидания спину Снейф обдало ветерком от открывшейся двери, лапы и передние ноги оказались закованы в кандалы, а рот и хвост подверглись тщательному осмотру. Впрочем, в первый раз было гораздо хуже: мучители исследовали ее всю, не упустив даже то место, куда пускают только самых близких друзей, которых уже и друзьями называть неправильно.

Завершив экзекуцию, пара безликих конвоиров, как обычно, стиснула Снейф между боков и вывела из камеры, двинувшись уже ставшими привычными для нее коридорами. В какой-то мере, такие походы для Снейф были развлечением. Только, молчаливость стражи и неприятная жесткость ткани, в костюмы из которой они были затянуты от морды до репицы хвоста, портили впечатление от прогулки. Впрочем, можно было передвигать ногами по чему-то, что не было полом камеры. А это тоже было неплохо.

Охрана довела узницу до ставшей знакомой двери лакированного дерева, которая, как она уже знала, на самом деле, была сделана из толстенного листа какого-то металла.

— "Жаль, так быстро пришли," — с тоской подумала Снейф, внутренне приготовившись к разговору с до зубовной боли настырным и въедливым жеребцом, который уже не единожды допрашивал ее.

Но охрана не стала сворачивать к обители неприятного знакомца, а, как ни в чем не бывало, продолжила путь дальше по коридору. Снейф забеспокоилась: на ум сразу же стали приходить все те ужасы, которые рассказывали наставники о Нечистых. Мимо же плыли отделанные под разные сорта дерева коридоры, не давая ни малейшей зацепки испуганному уму, лихорадочно перебирающему варианты своей дальнейшей судьбы.

— "Точно, превратят в железную птицу. А и ладно! Зато хоть так в Небо вернусь," — обреченно подумала Снейф, вспоминая рассказы наставников о судьбе тех, кто не смог служить Пресветлой воплоти и был вселен во всякие нужные артефакты, даруя им своими самоотверженностью и страданиями невиданную силу. Наставники говорили, что Нечистые тоже вселяют души смертных во всякие предметы, но только делают это против их воли, а потом пытками заставляют несчастных служить себе.

— "Ну, на то они и Нечистые, чтобы извратить даже подвиг любви к Пресветлой," — мысли Снейф потекли по столь приятной тропе, проторенной для нее внимательным наставником Зогом, но тут же осеклись, — "Какая же она Пресветлая, если она обманщица и самозванка?!"

Недавняя рана вновь открылась в душе узницы, заставив ее шмыгнуть носом, проглатывая незваные слезы. Конвой остановился, и сияющее зеркальным блеском забрало одного из тюремщиков обратилось к ней.

— Что случилось? — произнес безликий шлем серым машинным голосом.

— Н-ничего, пр-росто вспомнила... плохое... — дрожащим голосом произнесла Снейф.

— Коридор Орешник, между 5 и 7 кабинетами. Остановка три минуты, — невпопад ответил второй конвоир, после чего припал на передние ноги и даже в своем безликом облачении стал выглядеть каким-то побитым и несчастным. Снейф даже стало немного жаль его. Впрочем, спустя секунду безлицый снова приобрел свой отстраненный вид, а к основанию шеи Снейф прикоснулась нечто холодное. Еще во время своего первого выхода из камеры она узнала от охраны, что эта штука называется "болегенератор" и предназначена причинять боль. Проверять истинность слов стражи у Снейф не было ни малейшего желания.

Немного постояв и осушив слезы, узница и ее провожатые продолжили путь. Снейф была благодарна своим безликим конвоирам за эту паузу и даже приобняла бы их лапами, не будь они надежно скованны за спиной. Впрочем, хорошенько подумать над этим она не успела, так как вскоре путешествие подошло к концу в обитом, кажется, еловыми досками коридоре перед очередной дверью, отличавшейся от товарок лишь медной цифрой "7". Сопровождающие "големы", как про себя называла безликих конвоиров Снейф, остановили неуклюжие прыжки своей подотчетной, сняли с ее передних ног путы (но лапы оставили скованными) и, легонько подтолкнув под круп, заставили пройти в бесшумно отворившуюся дверь.

---

Едва переступив порог, Снейф остановилась и начала отчаянно моргать — настоящий солнечный свет, от которого узница уже и отвыкла, весело бил в глаза. Тут же сзади ее подхватили под круп и заставили пробежать несколько шагов на одних только передних ногах, после чего спину обдал легкий ветерок от закрывшейся двери.

— Добрый день, заключенная, — до Снейф донесся надоевший голос жеребца, ранее допрашивавшего ее, — Вы можете присесть и освежить горло — пуфик перед вами, стакан и графин с водой на столе. Нам предстоит формальный, но длинный разговор.

Снейф практически не глядя нащупала пуфик, о котором говорил голос, и уселась на него. После чего как следует проморгалась — благо, никто ее не торопил. Картина, представшая перед узницей, была очень для нее необычна: в комнате с широченными окнами, через который бил приятный соскучившемуся глазу солнечный свет, кроме нее и "големов", находились еще трое. Первый, устроившийся за наигнуснейшего канцелярского вида конторкой, был уже знакомый Снейф нечистый-перевертыш, ранее с раздражающей настырностью мучивший ее глупейшими вопросами и требованиями вспоминать то, что вспоминать совершенно не хотелось. Вторым присутствующим, сразу же привлекшим внимание Снейф, был статный нечистый-фестрал, которого назвать иначе чем "красавец" было нельзя. Хотя, что-то в нем было неправильно... Через несколько секунд разглядывания жеребца Снейф осенило: да у него же пернатые крылья! Третьим членом этого сборища, устроившимся за низеньким стеклянным столиком, была небольшая пушистая грифина веселенькой желтой расцветки, делавшей ее похожей на цыпленка.

— Заключенная, вас зовут Спринг Дэй? — наблюдения Снейф были бесцеремонно прерваны вопросом перевертыша.

— Да, при первом рождении меня назвали Спринг Дэй. Но наставник Зог дал мне новое имя. Сейчас меня зовут Снейф, — вопрос несколько смутил узницу, — Господин нечистый, вы ведь и так это знаете.

— Заключенная, не отвлекайтесь. Ваша задача, от которой зависит продолжительность нашей беседы, четко и по делу отвечать на заданные вопросы, — бесцветный тон и холодный взгляд перевертыша заставили Снейф поежиться, — Вам это понятно?

— Да, господин нечистый. Я понимаю, и больше не буду отвлекаться, — Снейф и так не нравился этот въедливый жеребец, так еще и его необычно неприветливое поведение заставило вылезти из каких-то глубин тела ледяную мурашку и гордо промаршировать по хребту от холки и до хвоста.

— Ваше место рождения в вашем мире: поселение Сильвертейл? Ваши родители: пегас Спиди Хью и пегаска Грин Грейп? — продолжал допрос перевертыш.

— Да, я родилась в Сильвертейл, — кивая ответила Снейф, — Мой отец — королевский посыльный Спиди Хью. Моя мать — погодница Грин Грейп. При первом рождении я была пегаской.

— Вы состоите в религиозной группе "Круг Достоинства", исповедуете идеи "Пути Свободы" и поклоняетесь аликорне Джинубиал? – перевертыш, как будто, забыл то, какие чувства вызывают у сидящей на пуфике бывшей пегаски подобные вопросы.

— Я нигде не состою и ничего не исповедую! – всхрапнув от избытка чувств, взорвалась Снейф, — И я с радостью поклонюсь Джинубиал, если найду ее, а не ту обманщицу, что пользовалась нами!

— Вы прошли обряд "Преображения" в вашей группе? Какую ступень "Преображения" вы занимали на момент ее покидания? — вспышка узницы, как будто, не смутила перевертыша.

— Нет, не прошла! А по мне не видно?! Смотрите! Какие замечательные у меня крылья! И среди шерстки совсем нет чешуи! — Снейф вскочила со своего пуфика, чуть не опрокинув звякнувший о копыто графин с водой, — Преображена я, преображена! Будь трижды проклят тот день! Пегаска без Неба! Приближенная без Богини! Недопосвященная демоница! Чего вам еще от меня надо?!!

— Заключенная, прекратите буянить. Иначе мне придется просить конвой применить к вам силу, — перевертыш сделал знак "големем", и те покинули свой пост у двери и встали за спиной Снейф.

— Мимик, прекрати давить на кобылку. Не видишь, ты ее напугал? — фестрал приветливо улыбнулся Снейф и шутливо погрозил застывшему с каменным выражением лица перевертышу, — Все нормально, Снейф. Просто, Мимик — зануда и педант. Ну его. Лучше с тобой поговорю я.

— Воля твоя. Но это не соответствует процедурным предписаниям, — перевертыш захлопывает лежащую перед ним папку и передает ее фестралу. Тот небрежно кидает документы на стеклянный стол.

— Отбросим протоколы и неприятные формальности. Мисс Снейф, мне очень приятно познакомиться с юной кобылицей, о которой столь хорошо отзывался мой коллега, — фестрал кивает в сторону все еще стоящего за конторкой перевертыша, — Не обижайтесь на него. Просто, Мимик — большой любитель формальностей и безнадежный перестраховщик.

Снейф машинально кивает и неуверенно опускается на круп – пони не готова к столь резкой перемене в допросе.

— И позвольте мне исправить мою невежливость. Ведь, мы еще не были представлены друг другу. Блэклайт Раг, куратор вашего дела, — фестрал галантно наклоняет голову и приподнимает крылья в знак уважения к собеседнице. После чего обращается к застывшим позади Снейф "големам", — Девочки, снимите шлемы. Не надо пугать нашу гостью.

— Спасибо, очень приятно. А я Снейф. Теперь можно на "ты", господин нечистый? — в голове у узницы все перепутано, — Но я не думаю, что я ваша гостья. Гостей не бросают в камеру и не расспрашивают о том, о чем они не хотят говорить.

За спиной Снейф цокают копыта стражников, щелкают замки оков, освобождая лапы узницы, а вскоре двое конвоиров опускаются на небольшие лежаки по бокам от нее. "Големы" оказываются двумя довольно симпатичными кобылками-нечистыми: перевертышем с пышной лилового цвета гривой и бело-лимонной (почти одноцветной) расцветки зеброй. Снейф нервно озирается на оказавшимися столь незнакомыми стражников.

— Все будет хорошо, -  тихо шепчет лиловогривая и подбадривающе улыбается, после чего вновь устремляет взгляд на фестрала. Снейф сглатывает, вспоминая все то, что наставники рассказывали о безэквинных монстрах-Нечистых, и сравнивая свои воспоминания с только что открывшимся перед ней.

— Я приношу наши глубочайшие извинения за такое грубое обращение с молодой кобылкой, — черный понь крылом галантно передает Снейф стакан воды, — Но пойми нас правильно: мы не слишком дружны с Джинубиал, так что не можем сразу же открыться незнакомой пони. Сначала нужно было проверить твои намерения.

— Извинения приняты, — Снейф приободряется и с благодарностью берет стакан когтистой лапой, некогда бывшей пегасьим крылом, — Но не обманывайте меня про Джинубиал. Знающие та... пони говорят, что через вас можно прийти к Богине.

— Это не допрос, это фарс... — бурчит из-за конторки перевертыш.

— Довольно странное утверждение, — фестрал усаживается напротив и, наклонив голову набок, смотрит на Снейф, — Разве, наставники не рассказывали тебе о том, в каких мы отношениях с Джинубиал и против кого вас готовили?

— Рассказывали! Каждое служение начиналось с молитвы за погибель Нечистых! Ох!.. — задетая словами перевертыша Снейф горячится и только спустя пару мгновений понимает то, что только что сказала.

— Ну, вот видишь. Разве же, мы можем быть ближе к Джинубиал, чем наставники? Боюсь, моя дорогая пони, ты зря пришла к нам, — фестрал сочувственно смотрит на собеседницу.

— Наставники лгали нам! Их "Богиня" — самозванка! Она не Джинубиал! — Снейф пытается успокоиться, но голос не слушается ее, а лапы с когтями сами собой принимают угрожающую позу.

Черноперый сочувственно смотрит на кобылицу, и не предпринимает никаких попыток защититься.

— Я знаю, что вы знаете то, как найти Богиню! Я поэтому просила принцессу отдать меня вам! Я не боюсь заточения в Тартар, но я хочу перед этим поговорить с Джинубиал! С настоящей Пресветлой! — разгорячившаяся Снейф сама не замечает того, как вскакивает и начинает бегать вокруг внимательно слушающего ее Нечистого, в волнении размахивая лапами с бесполезными сейчас когтями. Лежащие рядом стражники настораживаются, но не останавливают разволновавшуюся узницу.

— Похвальное стремление. И довольно смелое заявление, — фестрал ногой прижимает растрепавшийся хвост Снейф к полу, а потом и подгребает замешкавшуюся собеседницу крылом под бок, — Но почему мы должны тебе помогать? Знаешь, ты не первая, кто ищет нашу общую знакомую. И, при всей моей симпатии к молодым кобылкам, мне нужно что-то более весомое, чем простое "хочу".

— Что?!! Подонок!!! — Снейф со всей силы головой бодает фестрала в его нагло улыбающуюся морду, но тот ловко уворачивается и тут же отскакивает к перевертышу, оставляя кобылку на полу в весьма комичной позе, — Нечистый подхвостник!!! Дискордов навоз!!! Мало вам было отобрать у меня мое служение, загнать прятаться среди чудовищ Вечносвободного леса, заставить в унижении пройти перед половиной Эквестрии?!! Так теперь вам еще и мои силы понадобились?!!

— Снейф, так ты согласна? — фестрал отнюдь не выглядит напуганным, — Мое предложение не будет ждать, как и Джинубиал.

— Нет!!! — узница встает на дыбы и яростно фыркает.

— Даже ради встречи с Пресветлой? — мохноуйхий Нечистый хитро прищуривается.

— Нет!!! Я не отдам свою силу!!! — изготовившаяся к атаке "демоница" действительно выглядит страшно.

— А почему? — вопрос Нечистого застает Снейф врасплох, она даже нарушает боевую стойку.

— Снейф, почему ты не хочешь обменять свою силу на встречу с той, к кому стремилась все это время, — фестрал снова приближается к узнице, — Сила для тебя дороже мечты?

— Нет,.. не дороже... Просто... я за нее так много отдала: семью, друзей, крылья... Если бы все это можно было вернуть назад,.. — Снейф выглядит сконфужено, — Но это невозможно. А потому, я тебе свою силу не отдам! Я очень плохая, жадная пони! И я этого не умею...

Уши кобылки опускаются, большие глаза увлажняются, а сама она выглядит настолько жалко, что на нее больно смотреть. Бывшая пегаска морально раздавлена.

— Я вам, ведь, больше не нужна? Верните меня обратно принцессе, чтобы она заточила меня в Тартар, — шмыгающая катящимися по мордочке слезами Снейф желает лишь завершения допроса.

— Не думаю, — фестрал делает знак стражникам, тут же встающим по бокам от узницы, — Честно, ожидал, что тебе придет мысль об иной "плате". Но это не важно. Для организации встречи с Джинубиал мне понадобится время. Вирус и Найясси проводят тебя в гостевую комнату.

— К-как?! — Снейф потрясена до глубины души и не знает что сказать.

— Это была последняя проверка. Ты заслужила встречи со своей богиней, — улыбка нечистого теперь совершенно располагающая, а жест крылом, указывающий на дверь, не повелевает, а просит Снейф удалиться, — Вам есть о чем поговорить. Но все это требует времени.

---

За недавно добровольно сдавшейся правосудию молодой джунубиал и двумя конвойными закрывается отделанная еловыми досками бронированная дверь. В комнате остаются трое "нерожденных".

— Ну, Блэк! Ну, засранец! Я уже думал, ты ей мое имя скажешь! Мимик, хе-хе, — перевертыш весело щурится на фестрала.

— Зато, как натурально у тебя морда вытянулась, Стинг, — чернокрылый веселится, — Спасибо, кстати, что эти две недели играл дубового следователя. На твоем фоне и за кобылочкой приударить можно.

— Всегда пожалуйста. Ты только с ней поаккуратнее: джунубиал, заключенная и все такое – тебе твой табунок уши в уксусе вымочит, — перевертыш весело склабится фестралу.

— Мальчики, я уже ушла? — подает голос желтая грифина.

— Никак нет, товарищ полковник! — пара жеребцов мигом вытягиваются перед смотрящей на них снизу вверх грифиной.

— Тогда, почему пинаем хвост и позорим честь мундира? — постукивающая когтем по столу охотница смотрит на пони вопросительно, — Харт Стинг, проследи за тем, как устроилась наша гостья. Блэклайт Раг, останься и собери документы.

Оба жеребца начинают быстро, но отнюдь не суматошно выполнять распоряжения грифины. Первый из них, подхватив телекинезом какой-то саквояжик, быстрым шагом выходит из комнаты. Второй же принимается крыльями и ртом собирать раскиданные им же документы.

— Новую кобылку в коллекцию? Ох, Блэк, Блэк, когда же ты повзрослеешь? — положившая голову на передние лапы грифина смотрит на фестрала насмешливо, — Однажды, мой мальчик, ты проснешься, и поймешь, что сам себя сковал по ногам и крыльям цепью из обручальных колец.

— Цепь уже откована — осталось надеть ошейник, — из казавшейся монолитной стены величественно выступает седогривая аликорна, — Наш жеребец все еще скачет на воле только потому, что мы полны сочувствия и терпения.

— Но они не безграничны, — аликорна сверкает глазами в сторону веселящегося фестрала, — Пускать слюни на демоницу запрещаю. Пока я не узнаю ее лучше и не разрешу. Тебе все понятно?

— Яй, яй! Ферштейн, майн либхен! — черношкурый жеребец делает дурашливый реверанс.

— Шуршунчик, ты болван, — грифина прикрывает лицо лапой, — Каким в детстве был, таким и остался. Джейн, разрешаю моего приемного сына поучить уму-разуму.

Из рога аликорны вырывается алого цвета полоса магии, и стремительно летит к фестралу. Тот сноровисто пытается уйти от удара, но волшебный бич, как змея в броске, меняет траекторию движения, успевая хлестко пройтись по крупу жеребца. Тот лишь ускоряется от этого, стремясь избежать следующего удара, сопровождаемого выкриками аликорны, чей смысл сводится к тому, что за принадлежность к клубу коллекционеров нужно платить.

— Довольно, подурачились — и хватит. А теперь к делу, — желтая охотница серьезнеет, — Джейн, каковы твои впечатления?

— Она нам подходит: горячая, уверенная, честная, верная своим идеалам. Она послужит нашей славе и делу падению самозванки, — аликорна сверкает глазами, не забывая в последний раз протянуть ночного пегаса магическим кнутом по спине, — Раскаявшаяся демоница будет великолепным дополнением к нашим регалиям.

— Мам, а по-другому разрядить напряжение было нельзя? У меня теперь на крупе можно в "крестики-нолики" играть! — фестрал, чуть прихрамывая на обе задние ноги, подходит к столу, за которым расположились грифина и аликорна, — Прости, пушинка моя, не подумал, что ты приревнуешь к этой Снейф. И я с тобой полностью согласен: наша "преображенная" — отличнейший кандидат на козыри в информационной войне.

— Думаю, единственной она не будет, — грифина заговорщицки улыбается фестралу, который в ответ делает хитрую-хитрую морду, и стреляет глазами в сторону аликорны, — Но с нее мы начнем. Это будет неприятным открытием для Джинубиал. Джейн не злись.

— Мне, к вашему сведению, обидно, что мое имя стащила и опозорила эта подхвостница, — аликорна обижено насупливается, забывая даже про свое "мы". Фестрал приобнимает ее крылом и прижимается щекой к щеке бессмертной кобылицы. Та облегченно вздыхает, — Я возьму ее себе в служительницы.

Грифина смотрит на странную пару со смесью веселья и гордости. Кажется, что аликорна под крылом фестрала черпает из какого-то неведомого источника душевых сил. По крайней мере, спустя лишь пару мгновений объятий жеребца, она возвращает себе все свои равновесие и величественность.

— После немногих тренировок мы выведем ее на проповедь перед последователями нашими. И пусть все видят то, что даже демоницы этой ничтожной самозванки склоняются пред словом истинной Джинубиал! — торжественно объявляет седогривая аликорна, после чего уже обычным голосом спрашивает у грифины, — Иррина, так как вам удалось заполучить преображенную? Мой муж ничего не объяснил толком. И сколько еще раскаявшихся демонов самозванки нам ждать к нашим копытам?

Жеребец в ответ на слова аликорны делает невинную морду пойманного за воровством печенья жеребенка и только плотнее прижимает крылом бессмертную кобылицу. Грифина же продолжает со смесью умиления и хитрецы смотреть на эту сцену.

— А он и не должен был. Это был мой приказ: соблюдать строжайшую тайну до особого распоряжения. Об операции не знают даже Сфи, Тиси и Сио, — через несколько мгновений желтоперая охотница отрывается от созерцания пары пони, — Но, если вкратце, то среди духовенства джунубиал Серого-112 нашлось достаточно паникеров для того, чтобы потерять от страха головы и начать "преображать" еще толком не обработанных сектантов. А преподобный Зог был настолько жаден, что за относительно небольшую сумму в непомеченном золоте помог Блэку и Шэйд вычистить "Круг Достоинства" и еще несколько джунубиальских кружков по интересам.

— Эта Снейф не похожа на пленницу. Ни сейчас, ни на тех записях допросов, что я просмотрела. Она не сломлена и не зла, но чистосердечно раскаивается в своих заблуждениях и преклоняется пред нами, — замечает аликорна.

— Ее не брали в плен. Она сама сдалась нам через три месяца после разгрома ее секты, — грифина достает из-под подушечки, на которой лежит, небольшую стопку фотографий и передает ее рогатой пони, — Мои детишки намеренно дали большинству сектантов уйти, пленив лишь иномировых гастролеров, основавших секты.

Кивнув, аликорна магией принимает снимки из когтей охотницы.

— Большая часть джунубиал в Сером-112 это желторотый молодняк, подавшийся на кривую дорожку не по зову сердца, а только назло родителям, обществу, "системе", принцессам, жениху и так далее, — грифина продолжает излагать, пока аликорна с интересом просматривает фотографии, — Идейных там не было, а основательно обработать вчерашних детишек наши "друзья" не успели. Во многом это заслуга твоего мужа, прикормившего Зога еще со времен операции в Сером-142.

— Зог мертв? Или, хотя бы, предстал перед судом аликорнов? — седогривая откладывает фотографии в сторону и сосредоточенно смотрит на грифину.

— Увы, Зог "чудесным образом спасся от кровожадных Нечистых". Джейн, я понимаю твои чувства к этому подонку, но такой предатель слишком ценен для нас. Мы не можем допустить его исчезновение из клира нашей противницы, — грифина пристально смотрит в глаза аликорне, та отвечает таким же взглядом, — К тому же, без веского слова Зога "преподобная" Круэл Кёрс никогда бы не согласилась на "преображение" неофитов. А, значит, Блэку и Шэйд некого было бы загонять в леса.

— И что же они делают в лесах? — аликорна не слишком довольна сказанным собеседницей, а потому предпочитает сменить тему, — Я имею в виду демонов самозванки.

— В основном, ищут пропитание и прячутся от волков. А в свободное время обдумывают свое поведение. Мы тайно следим за ними, и, как мне докладывают, немалая часть "демонов" уже раскаялась и готова сдаться на милость принцесс, — грифина достает еще пачку фотографий и передает их аликорне, — Но они боятся. Так что, милосердие по отношению к Снейф даст прочим "преображенным" надежду на снисхождение и силы наконец-то передать себя властям.

— Зная вас, Иррина, с принцессами Серого-112 уже заключено какое-то тайное соглашение, — аликорна принимает от желтой охотницы еще пачку фотографий, но не торопиться их рассматривать — Что будет с раскаявшимися джунубиал? И насколько они опасны для других смертных?

— Думаю, что все они будут помилованы и вернутся по домам. В конце концов, кроме подросткового бунтарства против старших и обычной глупости, ни в чем предосудительном они замечены не были, — грифина щелкает длинной указкой по ушам зарывшегося носом в гриву аликорны фестрала, — Блэклайт, больше внимания! Еще наиграешься со своей женой.

И мышекрылый, и аликорна вздрагивают от неожиданности, а потом синхронно фыркают в сторону охотницы. Что вызывает на лице последней отеческую усмешку.

— Угрозы для окружающих рядовые члены секты не представляют никакой. Что касается "демонов", то с ними придется поработать тебе, Джейн, — грифина грозит указкой недовольному фестралу, собравшемуся снова засунуть нос в гриву кобылицы, — Психологически обработать их как следует наставники не успели, но моими чародеями были обнаружены следы начальных психотропных чар. Приворот утверждает, что колдовство не было завершено. Но береженого Бог бережет. Так что, с ними придется поработать магически. К тому же, я уверена: после общения с "истинной Джинубиал" многие из желторотых "демонов" захотят влиться в ряды твоих последователей.

— ДА БУДЕТ ТАК! МЫ ДАДИМ ШАНС АЛКАЮЩИМ НАШЕЙ БЛАГОДАТИ И ПОМОЖЕМ СТРАЖДУЩИМ!!! — внушительно гремит аликорна, и тут же поворачивает недовольную мордочку к тихо давящемуся от смеха фестралу, — Милый, вот почему ты всегда так?

— Шуршунчик, зря смеешься. Ведь, посадит же на цепь тебя твоя благоверная, — грифина не может сдержать улыбки глядя на мигом принявшего вид "жеребчик-паинька" чернокрылого фестрала.

— Паяц... — фыркает аликорна.

— Думаю, с моего непутевого приемного сына уже хватит внимания, — меняет тему охотница, — Джейн, я рада, что ты согласилась нам помочь.

— Скорее уж, это помощь мне и тем обманутым пони, что все еще находятся в плену лжи самозванки. Вера в нее получит немало трещин, когда во время новой проповеди желающие услышать мое слово смертные увидят добровольно склоняющуюся передо мной демоницу. Когда же раскаявшийся монстр из моих копыт обратно получит крылья и Небо, вера в лжебогиню падет в сердцах многих! Я с благодарностью возьму Снейф под опеку и наставлю на путь истинный, — седогривая довольно улыбается, — Иррина, вы, ведь, именно это и задумали, когда отправили моего мужа в Серый-112. Как странно, что вы не стали аликорной, когда разорвались узы вашего мира.

— Спасибо за похвалу. Но я счастлива, что обрела новую жизнь грифиной. Я слишком старомодна, чтобы принять табуны пони. И слишком люблю себя, чтобы согласиться на проклятие быть аликорной, — охотница снова улыбается, — А теперь, раз вопрос Снейф решен, я более не смею удерживать влюбленных. Насчет же крыльев я поговорю с Сио: он уже проделывал похожую работу для одной бескрылой пегаски.

Фестрал с благодарностью кивает охотнице, и снова сует нос в гриву аликорне. Кобылица вздрагивает: жеребец чуть-чуть прикусил ее загривок, а теперь зубами охотится за ушками бессмертной пони. Седогривая ловит кавалера телекинезом за подбородок, целует в губы и с улыбкой говорит: — Подожди две минуты. Потом я вся твоя.

— Иррина, прежде чем этот любитель кобылиц залезет на меня, я хотела бы спросить у вас кое-что... — аликорна заговорщицки смотрит на грифину, — Откуда у моего мужа появилось прозвище "Шуршунчик"?

Быстро сориентировавшийся фестрал мимикой и жестом умоляет желтоперую охотницу не отвечать на вопрос аликорны, суля пернатой хищнице золотые горы и свою вечную благодарность. Но грифина лишь усмехается в ответ.

— Блэк, наверняка, уже рассказал тебе, что так его прозвали еще в детстве за то, что он был очень проказлив и умел пролезать практически в любое место, где его и его шалостей взрослые ждали в последнюю очередь. Отчасти, это правда: шкодил мой приемный сын много и с выдумкой, — грифина с насмешкой смотрит на картинно закатившего глаза фестрала, — Но, на самом деле, все гораздо сложнее и драматичнее...

Желтоперая хищница выдерживает театральную паузу. Аликорна навостряет ушки. Тогда как уши жеребца обреченно опускаются.

— Юный Блэклайт Раг грыз перья. А потому, его оперение все время было в очень плохом состоянии, и летал твой муж плохо и шумно. За все за это сверстники прозвали его шуршунчиком. Так ведь, сыночек? — грифина перемигивается с аликорной, что все время этого откровения хранила невозмутимое выражение лица и лишь в ее глазах плескался веселый смех.

— Да, все так, мам, — голос фестрала уныл.

— Весьма занимательная история. Теперь я даже знаю то, кто сегодня взъерошит мне перышки, — аликорна нежно тычется носом в щеку фестрала, — Шуршунчики же аликорньи перья не едят?

Аликорна взрывается веселым смехом, фестрал смущенно краснеет, а желтоперая охотница с умилением смотрит вслед покидающей ее кабинет паре. Она знает, что крылатые супруги не виделись уже очень давно и всем сердцем хотят остаться наедине. Грифина вздыхает: вот и вырос ее птенец. Но жизнь продолжается и дела не ждут! У птицельвицы еще много работы, а дома ее дожидается дочка. При воспоминании о маленьком пушистом комочке энергии, который ждет не дождется маму, чтобы взахлеб рассказать ей как прошел насыщенный событиями день детской жизни, на лице грифины расцветает улыбка. Теперь охотница продолжает заниматься своим нелегким трудом, тихо мурлыча какую-то незатейливую песенку.

Увольнительная

— ...Вольно! Товарищи курсанты, приказывают разойтись и приступить к отдыху, согласно установленному расписанию, — стоящий перед строем вытянувшихся по струнке "нерожденных" пегас махнул крылом, отпуская подчиненных, после чего подпрыгнул в воздух и полетел в сторону контрольной башни учебного лагеря. Весь строй облегченно выдохнул: сегодня разносов не будет.

---

Спустя двадцать минут из сушилки пилотской душевой вынырнула молодая грифина со все еще влажными крыльями и с подчеркнуто беззаботным видом проследовала в сторону складов.

— Эй! Перышко! — охотницу-пешехода окликнул жеребец-неодемикорн. Судя по сияющей морде, рад этой встрече он был очень.

— Экх! — грифина от неожиданности припала к земле. После чего, разобравшись, недовольно взглянула на крылорогого пони, — Чего тебе, Рей?

— Куда ползем? — демикорн и не подумал замечать недовольство грифины.

— Туда, где вашего брата нет, — буркнула птицельвица.

— Что такая смурная? У тебя же увольнительная скоро! Домой съездишь, с родными повидаешься, — неодемикорн, игнорируя недовольные взгляды грифины, пристраивается сбоку от охотницы, подстраивая свои длинные шаги под мягкую походку птицекошки, — Иммельман наорал? Так вы же, вроде, сегодня отлично летали...

— Не в Иммельмане дело, а в крылорогих репьях, которые прохожим на шерсть налипают, — грифине совершенно не нравится то, что ее нежданный попутчик и не думает оставлять охотницу в покое, — Рей, у тебя совсем дел нет? Иди в железе покопайся, спаяй что-нибудь, ну, или покрой какую-нибудь из техников. Они, всяко разно, тебе будут больше рады, чем я.

— Нет, мне теперь хода к машинам нет. Зависимость от ЧННИ у меня. Сегодня от полетов отстранили: Лабрис рекреационную с ордером в санаторий выписала. Вместе с тобой на Большую Землю полечу, — продолжающий беззаботно чесать языком неодемикорн просто не замечает намеков грифины, — А, разве, не заметно? Я сегодня даже манипулятор не надел — все ртом, копытами и крыльями, как пегас, делаю. Вообще, голый хожу: ни кома, ни радио, ни планшета, ни инструментов, вообще-ни-ствола! Даже седельные сумки в кубрике оставил — соль с консервами ныкать негде.

— Вот радость-то какая, — грифине веселая болтовня жеребца настроения не прибавляет.

— Да все отлично! Не переживай, Кисточка! — демикорн напрочь игнорирует сарказм охотницы, — Зато, мать раньше времени повидаю. Папка-то меня и так каждый день на плацу дрючит. И отдохну во все крылья. Ух! и отъемся же я в санатории! И отосплюсь, наконец-то! Завалюсь после процедур на боковую, и буду спать, пока на пожрать не разбудят! А уж как я после сна-то поем! Возьму банку подсолнечного масла, целиком в жаренное сено вылью, сверху клевера покрошу, помидоров, кукурузы, соли побольше, карамельным соусом залью,..

— А еще кобылок начпокаешь, — ехидно прерывает пускающего слюни фантазера охотница.

— Ствол с ними, с кобылами! Кисточка, не мешай мечтать! Я еще даже с первым не закончил, — демикорн собирается с мыслями, — ...а дальше я все это перемешаю и буду ложкой есть, закусывая буханкой отрубного хлеба. Обязательно с шоколадной пастой! Пасту надо будет не забыть. Может, про пасту записать?

— Смотри не обделайся, кулинар! — слушая самозабвенно фантазирующего вслух жеребца, грифина незаметно для самой себя веселеет, — А то всю рекреацию на оправке проведешь.

— А я чопик под хвост забью, — демикорн показывает охотнице язык, — А у тебя какие планы на увольнительную?

— В семью, — коротко отвечает грифина.

— Хорошее дело. Я тоже хочу мать навестить, — неодемикорн переключается на новую тему, — Кстати, Перышко, ты же у нас везучая, у тебя младшенькая сестренка есть: какой ей подарок везешь? Уже что-то приготовила? Или только в планах?

— В планах. И если мне мешать не будешь, то они даже осуществятся, — у грифины никак не получается снова начать злиться на идущего рядом с ней весело болтающего жеребца, — Хочу левиумного хрусталя на Невесомом поле набрать.

— Кисточка, да кто же тебя туда отпустит?! После того, как имитатор Дарт и Пламя... Ну, ты сама знаешь, что оно с ними сделало. После той истории Пламя меня к себе только неделю назад снова подпускать начала, — жеребец продолжает чесать языком, — Сейчас даже десант на Невесомом поле, минимум, взводом тренируется. Это я тебе как пилот-транспортник говорю. Так что, хрусталя тебе не набрать. Возьми что-нибудь попроще.

— Потому мы и в разных эскадрильях, что ты — балбес, а я — умная, — охотница смотрит на неодемикорна с некоторым превосходством, — Меня никто туда не отпустит, потому, что и знать не будет, что я куда-то летала. Всего два слова: Вельвет Шэдоу.

— О! а я тоже к ней. Удачно мы языками зацепились, — лицо жеребца сияет, — Кстати, как думаешь, она уже про меня знает?

— Конечно, знает. Интендантскую службу всегда первой в известность о зависимых неодемикорнах ставят. К тому же, у Вельвет компьютер и ком есть, — грифина пытается смотреть на демикорна снисходительно, но ее куда меньший рост этому не способствует, — ЧННИ она тебе не даст. Даже и не пытайся. В смысле, совсем не пытайся: выпрашивающий подключения неодемикорн выглядит жалко. Я бы не хотела увидеть тебя таким, Рей.

— Ладно, ладно, не буду. Буду мечтать о еде и кровати, — жеребец нервно передергивает ушам, — Кстати, Перышко, а ты родителям о той истории с консервами говорить собираешься?

— Рей, я, что, с облака рухнула? Мать и так меня еле-еле на службу отпустила, а ты предлагаешь рассказать ей о том, как мы из-за шести банок морского салата чуть крыльев не лишились? — грифина смотрит на демикорна с подозрением, — Уж не сболтнул ли кто-то рогатый лишнего?

— Эй-эй-эй! Я нем как рыба! — демикорн вскидывает голову, — Но приключение вышло отменное! Самый раз будет история для твоей сестренки.

— Вот эту историю я ей никогда не расскажу. А насчет того, что воровать консервы у десанта надо брать только толковых напарников, которые не цепляют шипованным хвостом брезент, я ей обязательно растолкую, — охотнице приятно поддеть собеседника, — И о том, что держаться подальше от работающего СнП без кожуха это здравая идея, я ей тоже расскажу.

— Да брось ты. Нас не засосало, крылья целы, а у десантуры ума не хватило под СнП заглянуть. Так что идея было отличная, — снова передергивает ушами жеребец, — Салата из водорослей потом наелись от пуза.

— Ну, да. Меня как раз во время зачетного полета ламинария догнала: чувствовала себя как передутый аэростат. Думала, до конца полетов не дотяну, — улыбается воспоминанию грифина, — Уоки-Токи меня потом три дня пытала о том, как у меня такой серьезный голос в эфире получается.

Неодемикорн и грифина, весело болтая, продолжают свой путь между ангарами учебного лагеря "Арарат".

---

В небольшой светлой конторке, пристроенной к одному из внушительных цейхгаузов складской зоны учебного лагеря "Арарат", перед горящим монитором сидит темно-синяя перевертыш-"нерожденная".

— Двадцать два пакета Иммельману, тринадцать Буллет, тридцать девять Харт Солиду,.. — считает изменчивая пони, — А куда еще шесть штук подевалось? Курсанты дюзнули, голуби жирнокрупые...

Подсчеты мухокрылой прерывает стук в открытую дверь и покашливание посетителей. Перевертыш поворачивает голову в сторону двери, и ее лицо расцвечивает ехидная улыбка.

— Какие подхвостники! Сами Перышко "Кисточка Волкова" фон Шнайдер и Солар "Хвост оторву, когда поймаю!" Рей в мою обитель с повинной явились! — изменчивая кобылица спрыгивает со своего места и буквально налетает на вошедших, — Куда шесть аккумуляторных пакетов дели, ворье?! Давно на подножном не были?! Ничего, скоро вспомните, какой у травы и хомяков вкус!

— Вельвет, да что с тобой?! Какие аккумуляторы?! — вошедшая грифина принимает атаку перевертыша на себя.

— А такие, которые вы, сначала, по тупости спалите или проклопаете, а потом рожаете, чтобы дневной километраж на своих двоих не налетывать! — перевертыш тычет копытом в сторону сопровождающего охотницу неодемикорна, — Рей, ты не думай, что раз я тебя за копыто не поймала, то не знаю того, сколько ты для своей машины запчастей перетаскал, мать-героиня!

— Да не брал я ничего! Мне твои аккумуляторы вообще до одного места! Только спину ими ломать! Наш командир еще вчера тридцать девять пакетов привез! — в ответ отбрыкивается от нападок перевертыша демикорн, — А я, вообще, от полетов отстранен!

— А, ну, да. Утром извещение о твоей зависимости пришло, — перевертыш быстро остывает, но тут же заводится снова, — Оборудования с ЧННИ не дам! Можешь даже не умолять, не обещать и не придуриваться! По приказу, ты на рекреации!

— Да мне и не надо, — нервно передергивает ушами демикорн.

— Чего это с ним? — перевертыш переводит удивленный взгляд на грифину, — Даже папка его в первый раз передо мной на брюхе ползал. Не поверю, что у Солар Рея воля сильнее, чем у Харт Солида. Ломаный прибор заныкал, что ли?

— О подхвостоотпирательном салате на рекреации мечтает. Эта мечта Рею даже ЧННИ затмила, — грифина весело смотрит на жеребца, — Запоры открывашку мучают.

— Сколько он у меня смазки и жидкостей перетаскал, его грыжа, а не запоры беспокоить должны, — сварливо отвечает мухокрылая, — Если не вы аккумуляторы сперли, так зачем явились, распетляи?

— Сделка! — встревает в разговор лезвиерогий.

— Ближе к телу, — перевертыш усаживается на низенький понячий стульчик, на котором сидела до прихода посетителей.

— Жеребцовый оргазм целиком и без остатка, — лыбится демикорн.

— Угу, а в обмен я тебе личного аликорна рожу. Ты что проклопал, морда рогатая?! Машину разбил?! — перевертыш недобро смотрит на перепончатокрылого жеребца.

— Да ничего я не проклопал! Мне взамен, вообще, ничего не надо! — неодемикорн возмущается, картинно усаживаясь на круп и скрещивая передние ноги на груди. К его досаде, цилиндрический футляр для какого-то оборудования, о который опирался его "драконий" хвост, выскальзывает из-под этой мускулистой части тела, и жеребец чуть не заваливается набок.

— С чего вдруг такая щедрость? Учти, жопа перепончатоухая, я тебе ничем обязана не буду, — мухокрылая продолжает рассматривать чертыхающегося демикорна, — Колись, какого сена задумал?

— Да, Рей, колись! Мне тоже интересно, что это тебе под хвост стрельнуло, — птицекошка присоединяется к разглядыванию жеребца.

— Ну... в общем... — лезвиерогий понь набирается духу и выдает на одном дыхании, — Я Изи Тён чпок проспорил!

— Жеребец! — изображает фейсхуф мухокрылая кобылица.

— Изи? Наша Изи? Которая на тебя запала? — хихикает грифина, — Я думала, ты ее терпеть не можешь. А что за спор был?

— Да-да, та самая незатыкаемая Изи "Радио" Тён! — жеребец, как это ни странно, раздражен, — Летали взапуски. Она меня обогнала. Теперь должен завтра эту радиостанцию-без-выключателя покрыть.

— А в чем проблема-то, понь? Чпокнешь кобылку и разлетитесь, — перевертыш складывает на стол передние ноги, а на них устраивает свою мордочку, — Я бы тоже не прочь, чтобы меня кто-нибудь чпокнул. Шаловливые полизушки надоели.

— Да не хочу я ее крыть! — демикорн исподлобья смотрит на хозяйку конторки, — А вот если ты мои эмоции съешь, то я ее, как бы, и не покрою. Это, как бы, и не чпок будет. Терпеть ее не могу!

— Жеребец! — презрительно фыркает изменчивая кобылица, — Ладно, помогу. Но ты теперь мой должник.

— Эй-эй-эй! С чего это?! Это же ты наешься! — крылорогий понь вскидывается.

— Вот такие они, жеребцы, грубые и неблагодарные. Зачем им Создатель, вообще, головы дал? На мой взгляд, и одних крупов хватило бы, — полуприкрыв глаза, перевертыш обращается к грифине, а потом снова переключается на демикорна, — Не путай, желторотик: не ты меня кормишь, а я тебе от чпока Изи избавляю. Что вы там начувствуете это еще у Дискорда справиться надо: может быть, я после вашей "проверки систем" в госпиталь попаду? Так что, за тобой должок. Отработаешь потом, когда придумаю как.

Крылатый понь с ошеломленным видом усаживается на пол и начинает обдумывать то, как же так вышло, что завтра он не только без эмоций останется, но еще и должен старшему прапорщику оказался. Перевертыш же переключается на грифину.

— Ну, а у тебя, Волкова, какое дело? Ты же не тупость этой роженицы поддержать пришла, — перевертыш задумчиво смотрит из-под полуприкрытых век на охотницу.

— Мне нужна подмена между построениями через два дня. Плачу гордостью или радостью полета, на твой выбор, — грифина не тушуется.

— И куда собралась? — глаза мухокрылой все так же задумчивы, — Пары у тебя нет, интересы армейские, а до ближайшего города от нас за день крыльями не домашешь. Что задумала, курсант?

— Хочу собрать на Невесомом поле левиумного хрусталя для родных. Скоро в увольнительную — охотница неопределенно машет крылом.

— Ну, да, этого и следовало от тебя ожидать, — перевертыш встает со стула и потягивается, — Перышко глупости делает, а Вельвет за нее по фланкам огребай.

— А вот если там имитатор, вдруг, случится, как с Пламенем и Дарт, что тогда? Думаешь, меня твоя мать пощадит, если ее дочурке облачный зверь кармашек порвет? Или Чернокрыл поймет, что я только помочь молодой дурочке сделать родным приятно хотела? — изменчивая "нерожденная" подходит к грифине в упор, угрожающе нависая над птицекошкой. Та в ответ пытается не сжаться в перьевой комок, что у нее практически получается.

— Да не беспокойся, Вельвет. Что может произойти? Я же пилот! У меня личное оружие есть. Не дура же, чтобы с голыми лапами в дикое место лететь? — грифина натянуто улыбается.

— Имитатор тебе твой пистолет туда засунет, откуда у тебя птенцы появляться должны, — перевертыш отлетает к пристроившемуся в углу комнаты несгораемому шкафу. После недолгой возни она извлекает из него какой-то предмет, напоминающий окрашенную в голубой и желтый цвета понячью перевязь с двумя подвешенными по бокам цилиндрами серебристого металла, и подает его неодемикорну, — На, голубь ощипанный. Полетишь с Перышком, будешь ее от зверья охранять.

Жеребец тупо смотрит на оказавшийся у него в зубах предмет. Дырчатоногая кобылица в ответ смотрит на жеребца. На них же обоих недоумевающе глядит грифина.

— Это клаудсдейлский лайтинг. По оружейке он не проходит, так что если посеете — хвосты на крылья намотаю! — раздражается перевертыш, — Оружие нелетальное, но разряда отогнать имитатора или еще кого хватит. Пользоваться как эквестрийскими боевыми седлами. Крылорогий аккумуляторокрад знает как — разберется. Зарядка от магии стрелка, так что целься, распетляй, метко и попусту заряд не расходуй. А то тебя Перышку придется на своей спине обратно тащить. Мне тебя не жалко, все едино на рекреации хвост по казарме пинаешь. А вот Кисточке спину беречь надо.

— Спасибо, Вельвет. Век тебе должна буду, — радуется охотница.

— Век не век, а у своей матери насчет моей сестренки, Вирус, узнаешь. От нее уже три месяца писем нет. Я за сестренку волнуюсь. Может, и зря. Но у них там, в Государственной Безопасности, что угодно стрястись может, — изменчива быстро набрасывает красивым рогописным почерком записку и передает ее грифине, — Привезешь какой-нибудь нормальный ответ, а не отписку про занятость, и можешь считать, что мы квиты.

— Все равно, спасибо, Вельвет! Я про твою сестренку обязательно разузнаю! Счастливо тебе таскунов аккумуляторов найти! — грифина вся светится от счастья.

— Пока, Вельвет. Приятного аппетита, — неодемикорн уже оправился от потрясения и снова весел.

— Пока-пока, распетляи... — бурчит перевертыш и снова возвращается к своим канцелярским занятиям.

Двое пилотов, оживленно беседуя между собой, подпрыгивают в воздух и улетают в сторону жилой части лагеря. Мухокрылая же прапорщик продолжает сверять таблицы прихода-расхода и ругать вороватых курсантов и их бездельников-инструкторов.

Поворот: Часть 1, Происшествие в Змеином лесу

Это задание Клинка Тьмы ее Звездного Величества ночного стража Джейда Кнайфа изначально было до необычного странным: в тайне следить за волшебницей Солнечного королевства. Такого не случалось вот уже тысячу лет, с тех самых пор, как Повелительница Луна вернулась обратно в Эквестрию, снова заняв трон законной правительницы ночного народа в пещерах Сокрытого королевства. Но фестрал даже и не предполагал о том, чем выльется исполнения приказа Повелительницы.

Мир Серый-167

Змеиный лес всегда разный: иногда он мрачен, иногда пугающ, иногда отвратителен. Но конкретно сейчас он жаждал крови. Джейд Кнайфу не нужно было это объяснять — за ним гналось нечто, что только что сломало крыло ему, ночному стражу! И Дискорд бы с тем крылом, но на спине жеребца скорчилась перепуганная единорожка — та самая королевская волшебница, что исчезла пару дней назад прямо из гостиницы. Потерять с таким трудом найденную и собственнокопытно похищенную из-под самого носа у придурочных культистов Свободолюбия добычу Кнайф не мог. К тому же, оставить беззащитную кобылку на растерзание лесным монстрам было просто немыслимо для рожденного в Изумрудных Безднах.

Ночной страж остановился, чтобы передохнуть и поудобнее устроить свою ношу. Та постоянно задевала больное крыло ногами. Обезболивающая магия там или не магия, а если она и дальше продолжит его пинать по поврежденной конечности, то оба тут и останутся, на радость склизким гадам. А отдых после долгого бега это хорошо, очень хорошо. Особенно, если ты пещерный пегас. Жаль только, что единорожка его мнения не разделяет и все время порывается завизжать. Но такого подарка делать преследователю нельзя. Эх! Был бы еще охотник шел за ними обычный! А этот то безмолвно скачет по деревьям, то ревет как десяток разозленных кварцевых ольмов и ломится не разбирая дороги. Джейд Кнайф поклялся бы, что это два разных чудовища, если бы оба не преследовали его и его ношу. А монстры, насколько знал ночной страж, друг с другом не уживаются — обязательно или подерутся, или один из них оставит добычу более страшному.

Чуть в стороне тихо хлюпнула смолой ветка змеиного дерева — на ней возник еле заметный темный силуэт. Фестрал подобрался. Силуэт посидел немного на своем насесте и бесшумно прыгнул в сторону от убежища Кнайфа и его ноши. Ночной страж не стал терять своего шанса и со всех ног бросился между причудливо сплетенными ветвями и корнями змеиных деревьев, моля Ночь и Подземную Королеву, чтобы у преследователя не было хорошего нюха — уж слишком много шерсти потерял жеребец, протискиваясь между уродливыми отростками местной растительности.

Может быть, его молитва и помогла. Но у леса были еще козыри на крыльях: изрядно оцарапанная ветками волшебница истошно завизжала, когда ей на круп свалилась сонная смоляная змея. Тут же в ответ на вопль единорожки раздался громоподобный рев преследователя и хруст разлетающихся щепками ветвей змеиных деревьев. Ночной страж сквозь зубы чертыхнулся и припустил что осталось духу, мысленно кастеря истеричную дневницу.

Увы, лес припас еще подлостей для Клинка Ночи: в едком тумане Змеиного леса ночное зрение отказывало жителю пещер, а под копыта очень некстати подвернулась целая россыпь скользких грибов. Нет, совсем равновесие Кнайф не потерял — только пребольно приложился головой об один из древесных стволов и подвернул правую переднюю ногу, а кобылка всем весом навалилась на раненное крыло. Ночной жеребец чуть не взвыл от боли. Но, машинально перекинув хнычущую единорожку на другой бок, продолжил скачку, пытаясь не закрывать наливающийся кровью правый глаз и моля Ночь, чтобы заряд в обезболивающем талисмане закончился позже, чем это ночное "приключение".

Через, примерно, полчаса блужданий по древесному лабиринту извитые корни змеиных деревьев вывели Кнайфа к воде. К небольшому озерцу (даже болотцу), в которое впадал катящийся с холмов ручеек. Этот поток был знаком ночному стражу — по нему можно было выйти к маленькому поселку подземного народа Тини Майн. Населяющие его пещерные леогрифы прокопали настоящую торговую галерею на поверхность и ревностно ее поддерживали, хотя, в этом месте на границе между Двумя Коронами и Бессмертным Троном особой торговли не было. Там Джейд Кнайф рассчитывал получить помощь. Ну, не бросят же бескрылые грифоны раненного собрата по подземельям и измученную дневную пони на произвол судьбы? Так что, нужно было шевелить ногами и не жалеть копыт, если Клинок Тьмы хочет не только спасти свою шкуру и шкурку рогатой сеножуйки, но и порадовать Повелительницу.

Внезапно фестралу показалось, что на фоне звездного неба промелькнула пара мышекрылых силуэтов. Кажется, дела начали идти на поправку, и Удача решила показать жеребцу не только хвост, но и кое-что поинтереснее. Настроение у Кнайфа поднялось, и он споро побежал по топкому берегу... И тут "сдох" обезболивающий амулет! Видимо, туман Змеиного Леса высосал из него слишком много магии. А, может быть, она была израсходована на раны жеребца. Впрочем, никакого значения это уже не имело. Кнайф зашатался, и прежняя спорая рысь сменилась медленным ковылянием хромого пони. Это было очень плохо.

Еще хуже было то, что сзади вновь бесшумно возникла и тут же пропала тень преследователя. Ночной страж понадеялся было, что чудовище, как и прочие обитатели Змеиного Леса, не захочет покидать укрытие из магического тумана, что рассеивался над бегущей водой. Но не тут-то было! Тень снова возникла позади, уже на берегу ручейка и, сверкая парой горящих глаз, неспешно двинулась за беглецами. По крайней мере, в серебряном лунном свете ее движения выглядели плавными и неторопливыми. Но приближался лесной монстр быстро! Кнайф, не стесняясь стонать сквозь зубы, прибавил шаг — что бы там за ними ни гналось, а вот просто так становиться обедом какой-то там зверюги из дискорднутого леса он не собирался.

У преследователя на это было свое мнение: через восемь минут погони он поравнялся с Кнайфом и просто ссадил единорожку с его спины магией. Фестрал зарычал от гнева и попытался достать монстра боевыми когтями. Но тот лишь ухмыльнулся и с легкостью оторвался от раненного поня, унося свою верещащую добычу в телекинетической хватке. В ответ на вопли кобылки сзади раздался громоподобный рев и треск ломаемых деревьев. Похоже, монстров, все-таки, было два.

Разозленный болью, унижением и своим отчетливым провалом, Клинок Тьмы прибавил хода, не обращая более внимания на протесты измученного тела. Похитившее волшебницу создание явно было пони. Укутанным в маслянистую тьму очень крупным, длинноногим, длиннорогим и длиннохвостым единорогом со светящимся красным глазами. Налицо было сложное колдовство. Но любой чародей, даже самый сильный, это только смертный, испытывающий потребности плоти. И телепортироваться он, похоже, не умел. Иначе, зачем было гнаться за беглецами на своих четырех? Так что, Джейд Кнайфу следовало проследить за поникрадом и, когда он остановится на привал (а сильная магия, как отлично знал Кнайф, быстро истощает силы волшебника), напасть и обезвредить преступника. И хорошенько допросить. Желательно, с прижиганием ушей. Вот только сначала догнать бы этого колдунишку...

---

Впереди послышалось отрывистое шипение, вскрик боли и отчаянный кобылий визг. Шипение не прекращалось, а вскоре потянуло древесной гарью, горелым железом и паленой шерстью. Мимо, теряя клочья тьмы, открывавшую темно-коричневую узловатую плоть, пронесся давешний поникрад и скрылся за одним из змеиных деревьев. Вслед беглецу ударил целый пучок светящихся белым лучей, вырвав изрядные куски из древесного ствола и опалив древесину. Троица необычно рослых пони в странного вида доспехах безмолвно подлетела к тому месту, где скрылся колдун и начала деловито изучать истерзанное дерево. Спустя мгновение появился еще с десяток крылатых незнакомцев, на спине одного из которых дрожала похищенная у Кнайфа волшебница.

К Кнайфу подлетел один из этих чужаков и, стянув шлем, под которым оказалась очень похожая на фестралью голова, без малейшего пиетета обратился к ночному стражу: — Имя, звание, род войск, — после чего скомандовал одному из своих товарищей, — Мэд, осмотреть, перевязать. Выполняй.

— Двуострый Клинок Тьмы, Ночная Стража Повелительницы. Мое имя вас не касается, — неприязненно ответил ночной страж, не спуская глаз с единорожки, плакавшей на спине у одного из пришельцев.

— Не ерепенься. Дай осмотрю, — подлетевший к Кнайфу медик незнакомцев оказался странного вида, но весьма недурственной собой кобылицей: под незаметно снятым шлемом скрывались тонкие черты красивого лица, выделяющегося поблескивающим металлом рогом и парой перепончатых ушек. Ночной страж было открыл рот, чтобы возразить, но быстро оказался зафиксирован необычно крепкими (и когтистыми!) крыльями незнакомки, а его задние ноги как змея обвил гибкий хвост. Впрочем, обдумать случившееся слуге Ночи никто не дал. Рогатая кобылица сделала несколько уколов в основание сломанного крыла и тут же начала его вправлять, не дожидаясь пока подействуют обезболивающие. Было больно. Почти как в Зеленых пещерах. Но Кнайф уже не первый год служил Повелительнице, так что не проронил ни звука.

— Молодчина! — подбодрила его рогатая, закрепив вправленное крыло хитрой конструкцией из твердеющей на воздухе пасты, — До госпиталя хватит. А там тебя подлечат.

— Чудовищ два. Нужно убираться отсюда, сэр Как-вас-там, — обратился ночной страж к главе странного отряда. Кнайфу было не до утешений для новичков — нужно было спасать чародейку.

— Знаю. Мы тут вовсе не ради вас, — командир незнакомцев не стал даже поворачивать голову в сторону Клинка Ночи, — Шута, Стомпа, Слага, хватит обнюхивать дерево. Барабаш, что с сигналом?

— Сигнал тенечара слабый, удаляется. Похоже, он сбросил облик. Пытается обмануть нас. Сигнал второго отчетливый, неподвижный, фиксируется у болота. Конкретнее сказать не могу — слишком интенсивный, накрывает почти весь водоем, — ответил командиру второй рогатый незнакомец, весь укутанный в обвешанную сумками и ящичками громоздкую, но ладно пригнанную сбрую.

— Определил тип? — фестралоголовый совсем потерял интерес к Кнайфу и теперь внимательно осматривал путь к озерцу, одновременно беседую со своим подчиненным.

— Никак нет, товарищ лейтенант. Мощность сигнала соответствует, как минимум, титану или крупному Д-стражу, но энчанторисунок мне совершенно незнаком. Единственное, что могу сказать определенно: там полно трупного спектра, — рогатый начал что-то подкручивать на расположившейся у него на правом плече панели. В ответ на это из "седельныйх сумок" выскочили и потянулись вверх заросли антенн и рам, — Его сигнал создает серьезные помехи волшебной связи. Боюсь, в нашем распоряжении только радио, а его возможности в этих холмах ограниченны.

— Отлично! Барабаш, продолжай наблюдение. Банг, Кабум, заминируйте ручей тяжелыми. Мантис, Тик, прикройте их. Остальные за мной, — распорядился командир незнакомцев и направился прямиком вверх по течению ручья. Властность и наглость этого облаченного в доспех чужака заставили Кнайфа заскрипеть зубами: он распоряжался на пограничных землях так, будто это его собственный грот! И, кажется, помогать ночному стражу в его миссии этот наглец не намеревался. Вместо этого рослый незнакомец вместе со своим отрядом (да они же выше коней! пони ли, вообще, это?) занялся какими-то приготовлениями, оставив раненного фестрала и перепуганную единорожку на попечение своего медика, которую называли Мэд, и маленькой (по меркам пришельцев) взъерошенной пегаски по прозвищу то ли Снотли, то ли Гретч (чужаки называли ее и так, и этак).

Примерно через четверть часа тягостного ожидания вернулась оставленная "заминировать тяжелыми" четверка, а остальные пришельцы закончили обустраивать свои позиции, и их командир вспомнил о ночном страже и единорожке. Долговязый подошел к Кнайфу с его подзащитной и... внезапно распахнул свои кожистые крылья, сверкнув из тени горящими глазами. Волшебница завизжала. Ниже по течению ручья вновь раздался громоподобный рев и треск разлетающихся щепой деревьев.

— Оно начало двигаться, товарищ лейтенант, — доложил уже совершенно скрывшийся за лесом антенн лезвиерогий наблюдатель.

— Отлично, Барабаш. Значит, я был прав — ему нужна эта единорожка, — усмехнулся Товарищлейтенант.

Со стороны, откуда недавно пришел Клинок Ночи, раздался страшный грохот, будто кто-то разбил гигантский кристалл-светляк. Скрытый туманом монстр заревел. А потом грохнуло еще раз, и еще, и еще. Все это сопровождалось преисполненным боли и ярости ревом.

— Живучий, демон! — восхитился охрипший кобылий голос.

— Отставить разговоры! На изготовку! — оборвал неизвестную командир чужаков, — Барабаш, что там с магией?

— Резко подскочила, товарищ лейтенант. Неорганизованная, нестабильная. Пользоваться волшебством сейчас опасно, — доложил обвешанный оборудованием крылорогий боец.

— Слушай мою команду! — вожак незнакомцев отстегнул шлем и привесил его к своим седельным сумкам, — Шлемы отключить. Общение голосом. Прицеливание простым глазом. Магией не пользоваться. Касается всех, кроме Барабаша. Гретч, Мэд, гости на вас — глаз с них не спускайте. На Барабаша не надейтесь, сейчас он тенечара не видит.

Пришельцы заняли позиции. Парочка рогатых, оказавшихся наделенными когтистыми крыльями, забралась на заранее заготовленные на ветвях змеиных деревьев гнезда, где вольготно улеглась, уперев необычное, похожее на грабли с очень длинными черенками, оружие в грудь и придерживая его передними копытами. Еще двое бойцов сняли со спин, установили на землю и споро собрали какую-то странную конструкцию, от которой веяло чем-то недобрым. С Кнайфом и его подопечной осталась медик и ее растрепанная напарница. Остальные шестеро незнакомцев, включая их командира и обвешанного оборудованием лезвиерогого по прозвищу Барабаш, попрятались за стволами деревьев.

---

Ждать пришлось недолго. Вскоре сквозь туман проступили очертания монстра, а потом неплотную завесу едких паров пробила его голова. Приплюснутая бронированная голова гигантской уродливой ящерицы, в которой с трудом угадывались жалкие остатки драконьего величия. Маленькие злобные глаза создания пробежались по отряду и уперлись в волшебницу. Нервы единорожки не выдержали, и она снова завизжала, одновременно сделав под собой небольшую лужу. Чудовище заревело и бросилось к подзащитной Кнайфа.

Тут прозвучал возглас "Огонь!" и в защищенную внушительной броней тушу ударили светящиеся белым лучи: в разные стороны полетели куски мяса и кости, запахло горящим железом и паленой плотью. В этот момент, глядя на шипящие мясом чудовища белые пучки недоброго света, Кнайф впервые в жизни признал, что, возможно, солнечные гвардейцы были не столь уж неправы, обменяв старые проверенные зачарованные клинки на новомодные иглометы и шок-шлемы. Монстр недоуменно остановился и обиженно ворча отступил, перебирая всеми шестью конечностями.

Впрочем, победа не была долгой: раны ящера заросли прямо на глазах и, как только незнакомцы загасили свое оружие и начали в нем что-то менять, чешуйчатый переросток снова бросился к волшебнице. Одинокие вспышки двух залегших на деревьях стрелков не могли его остановить. Кнайф выщелкнул наполненные магией когти из футляров, готовясь, если понадобиться, отдать свою жизнь, но не допустить чудовище до единорожки. К счастью, фестралу не довелось осуществить задуманное — рядом загрохотала загадочная конструкция, выплевывая в сторону монструозной пародии на дракона голубые искры, а по телу ящера начала быстро бегать красная змейка из фонтанчиков разорванного мяса и брызжущей крови. Чудовище встало как вкопанное и тупо уставилось на столь близкую, но столь недосягаемую добычу.

— Мантис, Тик, бейте по глазам! Банг, Кабум, полубронебойными по ногам! Ззап, Дака, попридержите заряды! Остальные, на изготовку! Огонь только по моей команде! — голос командира незнакомцев был на удивление спокоен. Кнайф, конечно, знал о боевом трансе и сам умел в него впадать (на службе у Госпожи приходилось узнавать много мерзких и, даже, чудовищных тайн). Но в облике и голосе чужака не было той отстраненности, что сопровождает ушедшего в кровавое безразличие ночного стража. Незнакомец, просто, не находил ничего необычного и отвратительного в происходящем, и продолжал делать тяжелую и неприятную, но рутинную работу. А это было куда страшнее кровожадной игривости хищного зверя или безумной ярости чудовища.

По уродливой голове монструозного ящера полоснули два ярких белых луча, лишая гиганта зрения, а в его передние ноги с тошнотворным чавком вошло и тут же разорвало в кровавые лохмотья нечто. Чудовище заревело и присело на раненные конечности. Но уже через мгновение из-под панциря вылезло множество тонких щупалец, на конце каждого из которых распахнулось по горящему злобой глазу, а только что жестоко израненные ноги с неприятным хрустом вновь обрели крепость, прямо на глазах заращивая чудовищные рваные раны.

— Стрелки, по глазам! — все так же спокойно отдал приказ Товарищлейтенант, — Барабаш, что там?

— Ничего, товарищ лейтенант! Слишком много трупного спектра вокруг! Все глушит! Мое оборудование бесполезно! — прокричал лезвиерогий, сноровисто отстреливая снова и снова отрастающие стебли с глазами.

— Тоже неплохо, — хмыкнул перепончатокрылый вожак, — Дака, вжарь этому подхвостнику по голове! Банг, Кабум, минируйте чем осталось! Шута, Стомпа, прикрываете! Ззап, за главную! Остальные, отходим к Тини Майн и ждем авиаподдержку! Встречаемся у второго ориентира!

Еще не затихли слова командира, как зубы медика ухватили Кнайфа за шкирку словно котенка и с легкостью забросили на спину рослой кобылице (ночному стражу осталось лишь удивляться силе незнакомки). Лезвиерогая мощным прыжком взвилась в небо и начала загребать воздух совсем не фестральими перепончатыми крыльями. Повернув голову Кнайф удостоверился, что рядом на спине вертлявой пегаски тихо скулит от страха волшебница. Внизу же, не забывая охаживать ревущего монстра гибельными белыми бичами выстрелов, поднимались в небо еще крылатые тени, а на самой земле отвлекали беснующегося монстра оставшиеся товарищи незнакомцев. Но тут ночной страж даже не зрением, а той пещерной интуицией, что нередко спасает фестралов и леогрифов в их подземном царстве, заметил еще одну тень. Нечто маслянисто-черное, практически сливающееся с темной массой Змеиного леса, ловко прыгало по ветвям деревьев, заходя чудовищному ящеру со стороны хвоста. Ночной страж не поверил своим глазам, но, кажется, это был тот самый маг-поникрад, что украл у него чародейку, а потом резво улепетнул от отряда незнакомцев.

Кнайф закричал, предупреждая о новой опасности. Но чародей был на удивление быстр и начал свой завершающий прыжок еще до того, как нежданные союзники Клинка Ночи сообразили что к чему. Окруженный тьмой единорог подобно горной кошке пролетел по воздуху и ловко приземлился на спину монстра. Глухо грохоча копытами по бронированной спине ящера он проскакал до самой массивной из панцирных пластин и, сотворив чародейский клинок (уж Кнайф-то их повидал немало), начал рубить спину чудовища.

— Не стрелять! Держать на прицеле! — короткий окрик остановил крылатых стрелков, уже наведших свое оружие на чародея.

В это время чародей смог достаточно подрезать костяную пластину на спине монстра и, отогнув ее магией, запустил сгустки тьмы в плоть чудовища. Ящер взревел и встал на дыбы, сбрасывая мага и орошая землю щедрым фонтаном густой разноцветной жидкости. Единорог ловко увернулся от беснующегося гиганта и снова скрылся в деревьях, напоследок сверкнув ярким алым лучом, озарившим ночные небеса.

— Мантис, Тик, катализатор! Гретч, дуй к взрывникам — пусть бьют катализатором! Остальные, огонь по угробищу! — к своей команде Товарищлейтенант присовокупил цилиндр неопределенного цвета, полетевший в чудовище. За ним последовала еще парочка таких же, отправленных в полет двумя когтекрылыми стрелками. К удивлению Кнайфа, достигнув земли эти цилиндрические железяки не вспыхнули с грохотом и треском, а просто глухо стукнулись о землю, озарив чудовище бесшумной магической искрой. А вот последовавшего за этим ночному стражу еще ни разу в жизни не доводилось не то что наблюдать, а даже краем уха слышать о таком. До боли похожая на какой-то извращенный спектр "кровь" чудовища, как окрестил ее фестрал, принялась стремительно превращаться в серебристую пыль, кое-где приправленную небольшими россыпями самоцветов. С монстром тоже происходили разительные перемены: его раны перестали сами собой затягиваться и теперь пучки белых лучей и пронзительный голос смертоносного устройства незнакомцев медленно, но неотвратимо подводили гигантского ящера к встрече с Костяной Пони. Впрочем, не так уж и медленно. Уже через пару минут чудовище в последний раз вздрогнуло и затихло. А потом отвратительно зашипел: плоть начала слезать с костей павшего титана, тая в воздухе и превращаясь в мерзкий на вид желтый туман, поползший по земле от разлагающейся туши.

— Катализаторы! — снова прозвучал приказ вожака пришельцев, и в тело полетели новые цилиндры. Чародейские искры опять не подвели и, немного подумав и покрывшись серебристой пылью, тело гиганта перестала шипеть и распадаться, а расползшееся желтое облако сгорело северным сиянием.

— Барабаш, сбрось маяк! Мэд, Гретч, на вас гости! Ззап, Дака, Тик, Мантис, прикрывайте! Остальные, искать тенечара! — командир незнакомцев не собирался давать отдых ни себе, ни другим.

— Меня не нужно иссскать! Я сссздесссь! — прошипело из-за деревьев, и на изрядно истерзанный берег ручья вышел давешний знакомец Кнайфа. Укутывавшая его маслянистая тьма текла по телу мага точно живая, а поза этого долговязого (но, все-таки, заметно уступавшего ростом незнакомцам) единорога была горделивой и, даже, отчасти вызывающей.

— Так, джунубиал, морду в пол! Ноги под себя! На пузо лег! — повинуясь невысказанному приказу командира на чародея уставился десяток стволов.

— Не сссслишком ли ты многого требуешь, нечиссстый? — маг и не подумал выполнять требования Товарищлейтенанта, — Я прошеллл второе посссвящение раньше, чем твои родителлли задумалллись о маллленьком глллупом фессстраллльчике. Умерь гордыню, мутант!

— Так, отморозок, мне некогда с тобой вымя мять: или мордой в пол, или сам в клей, — глава пришельцев не проявил к оскорблению ни малейшего внимания.

— Ссс удоволлльссствием поиграю ссс тобой, нечиссстый, — хищно зашипел подобравшийся маг, — Торопитьссся мне теперь некуда: осссквернитель мертв, а начать переговоры ссс вами я могу и переллломав пару крыллльев.

— Барабаш, глуши! — Джейд так и не узнал о том, что же сделали Товарищлейтенант и Барабаш — все его внимание было сосредоточенно на алом сиянии, медленно разгоравшемся на роге чародея. Как поклялся бы Клинок Ночи, неестественно медленно... замедляясь с каждым ударом сердца. Пока окутанный маслянистой тьмой маг и вовсе не застыл, с высокомерной усмешкой глядя на своих противников.

— Натуральный мул. Вокруг проводящий пыли после катализатора хоть кексы пеки, а он с нами воевать собрался... Банг, Кабум, в клей недоделка! — предводитель отряда незнакомцев смерил застывшего мага презрительным взглядом.

В воздухе просвистела пара размытых цилиндров и "окаменевшего" мага окатила волна зеленоватой слизи. Фестралоголовый удовлетворенно прицыкнул, после чего скомандовал, — Взвод, смирна! Рядовой Антрацит Чейн, от своего имени выражаю тебе благодарность за решительно и грамотно проведенную нейтрализацию "демона".

— Рад стараться, товарищ лейтенант! — прямо в воздухе вытянувшийся по струнке Барабаш оказался весьма занятным зрелищем, от созерцания которого Кнайфа оторвали тихий смешок, донесшийся со стороны его транспорта.

— Не зазнавайся, братишка, — проворковала медик незнакомцев, на спине которой как раз и устроился Джейд Кнайф, — Благодарность не медаль — на грудь не повесишь.

— Отставить расслабляться! Дом еще далеко! Барабаш, освобождай придурка и вызывай транспорт на четвертую точку. Мэд, по прибытию наряд без манипулятора! За болтливость, — рослый "фестрал" даже не взглянул в сторону наказанной. Ночной же страж сделал себе мысленную пометку: провинности у медика странного отряда были в порядке вещей.

Отряд незнакомцев засуетился. Двое солдат приземлилось и надели на рог и шею плененного чародея волшебные оковы. Другая парочка сноровисто собрала, упаковала и погрузила на свои спины оказавшийся столь небезобидным плюющийся искрами аппарат. А Барабаш установил около трупа монстра и настроил какое-то прибор, отдаленно смахивающий на дорогой сталлионградский радиоприемник (благодаря племяннице, заядлой радиолюбительнице, Кнайфу волей-неволей пришлось научиться разбираться в этих земнопонячьих игрушках). После чего лезвиерогий подлетел к замершему в одной позе единорогу и что-то сделал, от чего застывший чародей вновь ожил.

— Начнем ссс целллования земллли, крылллатое отребье, — похоже, что маг даже не заметил прошедшего времени. Вот только его рог больше не светился, а клубящаяся тьма исчезла, открыв узловатое, перековерканное неизвестной силой тело.

— И землю ты поцелуешь, и по вымени получишь, если понадобится. А сейчас не трепыхайся, — одна из солдат резко заломил голову волшебника назад, дернув за петлю на основании антимагических нарожных кандалов. У чародея перехватило дыхание, а с рога сорвалось несколько искр.

— Агх!.. — колдун непонимающе выпучил глаза на пару крылатых фигур, быстро разложивших из полых трубок, ткани и пары ажурных колес некое подобие небесной колесницы и сейчас прикидывавших как бы половчее привязать к ней пленника.

— Можете не сссуетиться — я не буду бежать, — скривился маг, когда его загнали на эту хлипкую конструкцию и, уложив на живот, начали привязывать, — Меня приссслллаллла сссама Пресссветлллая для переговоров ссс вами.

— Ну, вот с Безопасностью и поговоришь. А мы тебя пока к тележечке веревочкой привяжем, чтобы от радости на земельку не свалился, — Товарищлейтенант сам еще раз проверил узлы, которыми его подчиненные скрутили чародея. После чего обратился к Кнайфу, — Так, Ночной Страж, сейчас мы отбываем вместе с тобой и твоей единорожкой к точке эвакуации. Это примерно десять минут лета. Там всех нас и вот это чудо, — командир отряда кивнул на связанного мага, — заберет транспорт. Где-то еще минут через двадцать будем в Кантерлоте, на гвардейском аэродроме. Там тебя и твою подопечную передадим гвардии: ваши окажут помощь, объяснят, что тут творится, и все прочее. Ясно?

— Так точно, — ответил ночной страж, не без удивления наблюдая за тем, как весь отряд слаженно, без единой команды со стороны Товарищалейтенанта, взмывает в воздух и строится в незнакомую формацию. По всей видимости, эти странные пони уже давно сработались между собой, а дисциплина у них была поставлена отнюдь не так плохо, как это можно было сказать, глядя на нагловатое поведение Мэд. Это следовало обдумать.

---

Полет, действительно, не занял много времени. Хотя, лететь на чужой спине было несколько унизительно для Клинка Ночи. Впрочем, Кнайфу было чем заняться, кроме того, чтобы жалеть себя. Следовало смотреть, слушать и запоминать, чтобы потом доложить все Госпоже, не упустив ни одной важной подробности. Так Барабаш все время полета умудрялся при помощи своей аппаратуры проболтать с кем-то неизвестным ночному стражу кодом. Связь, какова бы ни была ее природа, у незнакомцев на голову превосходила все, что было выдумано в Эквестрии. Выучка тоже была хороша — формация, не смотря на ее причудливость, ни разу не была нарушена. А вот доспехи, сначала показавшиеся фестралу внушительными, оказались гибкими комбинезонами, на которые было нашито и навешено много всяких разностей, которые, увы, для защиты годились не более чем тряпичные "кагчуги" жеребят. И, что особенно заинтересовало Кнайфа, среди всего этого добра не проступало ничего, что сошло бы для копытопашной. Похоже, ближнего боя незнакомцы не желали.

— Но стреляют они просто отменно, — напомнил себе Клинок Ночи. И продолжил наблюдение, в уме уже составляя доклад Госпоже.

Взявшие курс на Клюксов Столб незнакомцы добрались до ровной как стол вершины этой приметной горы за те самые десять минут, что обещал Кнайфу их вожак. Впрочем, эта ночь припасла фестралу сюрприз и тут: на каменной площадке их ожидала огромная серебристая машина, более всего похожая на сталлионградскую "Речную Молнию", на которой Кнайфу еще в детстве доводилось кататься по рекам земнопонячьего города-государства. Правда, ни реки, ни озерца, ни даже более-менее глубокой лужи на Клюксовом Столбе не было.

— Оперативно, — присвистнула медик незнакомцев, — Интересно, кто из наших пилотов так по-сумасшедшему гонять стал?

— Барабаш, запрос. Повторно передай о пленнике и эквестрийском балласте, — Товарищлейтенант не спешил давать отряду команду на посадку.

— Передал. Посадку и эвакуацию разрешают. На связи был старший капитан Безопасности Блэклайт Раг, — в голосе Барабаша тренированное ухо Клинка Ночи подметило немалое удивление.

— Блэк, значит? Этого следовало ожидать. Садимся, — хмыкнув, скомандовал вожак, и весь отряд принялся снижаться, стараясь приземлиться с тупого конца странной машины.

Вблизи аппарат пришельцев оказался не столь интересен: покатые серебристые бока были совершенно гладкими и однообразными. На их фоне выделялись только открытая в хвосте машины титанических размеров дверь, в которую запросто смог бы пройти королевский экипаж (и принцессе даже не пришлось бы наклонять голову), и пандус для пассажиров, около которого стоял еще один рослый кисточкоухий чужак. На этот раз уже ночной пегас — наметанный глаз Кнайфа сразу подметил пернатые крылья жителя облаков, столь характерные для выходцев из Миркскай.

— Дым, наконец-то! Грузи "демона" и гостей на борт, — пернатый незнакомец крылом поприветствовал снижающийся отряд, — Гранат опять на залете?

— Привет, Блэк. Коротышки ранены, надо будет закинуть медикам. "Демон" цел, обезврежен — развлекайся, — приземлившийся Товарищлейтенант принялся деловито загонять своих подчиненных, плененного волшебника и Кнайфа с его подопечной в недра машины, — Да, Мэд как обычно.

Внутри аппарата чужаков обнаружился просторный зал с металлическими стенами, весь пол которого был уставлен необычного вида мягкими лежаками, оснащенными какими-то рамами и ремнями. По правой стороне комнаты лежала троица массивных металлических цилиндров. А в противоположной от входа стене виднелась выемка, напоминающая закрытый дверью проход, над которой располагался прямоугольный кристалл голубовато-черного цвета. Больше внутри не было ничего примечательного. Не считая, конечно же, множества предупреждающих надписей на знакомых новоэквестрийском и сталлионградском языках, повсюду выведенных красной и черной краской. В общем, все было просто, утилитарно и без претензий. Так что, ночной страж сразу же вычеркнул арканную угрозу из списка возможных опасностей: ни один уважающий себя маг никогда бы не стал строить столь бесхитростную конструкцию. Да и единственное ожидавшее внутри живое существо мало было похоже на чародея: те же гибкие доспехи, шлем с искривленным нарожьем и длинное плоское оружие, что и у ранее встреченных незнакомцев. Только не было видно крыльев, вместо которых на спине лежала какая-то сетчатая пленка.

— Да, да, сюда, подхвостье джунубиальское, — одна из солдат подтолкнула плененного мага к одному из металлических цилиндров, чья верхняя стенка раскрылась подобно цветку, — Сам в статис полезешь или мне тебя туда залягать?

— Я прибыллл на переговоры, нечиссстое отродье! — возмутился чародей, за что получил чувствительный удар копытом по хребту.

— Ну, Блэк, сейчас сгрузим этого идиота, пополним боекомплект и отчаливай. Не забудь побыстрее насобирать нам подкрепление. Пока прочий джунубиальский навоз поищем: с бескрылыми они далеко не уйдут, — Товарищлейтенант окинул свой отряд оценивающим взглядом.

— Можешь не иссскать, безрогая грязь! Я уже подаллл сссигналлл: мои братья и сссестры ушллли из этого мира и забраллли порталлл ссс сссобой! — с последними словами насильно уложенный в металлический цилиндр маг скрылся за его сошедшимися в замок "лепестками". Панель аппарата мигнула, сменив цвет с красного на зеленый, а возившаяся около нее Мэд подала голос, — Статис активирован, стабилен. Угомонился, котях овечий.

— Вот и отлично. Теперь все укладываемся в противоперегрузочные. Вирус закрой дверь и помоги нашим гостям, — отдав эти приказы, ночной пегас, которого называли Блэк, повернулся к перекосившемуся как от кислого лимона Товарищлейтенанту, — Дым, я к тебе не как старший по званию, а как умный брат обращаюсь: не устраивай демарши снова. Дураку ясно, что если даже эта джунубиальская морда лжет, то сейчас ловить кого-то по лесам смысла нет. К тебе в копыта попал "демон"-вершитель — ясен бублик, что никого, кроме его подчиненных, в этих местах нет. Пусть их эквестрийцы вылавливают: они и местность знают лучше, и проблем с принцессами у нас не будет... Вирус, ты устроила наших гостей?

— Практически. Еще минуту, — отозвалась напарница ночного пегаса, подгоняя слишком большую раму под сжавшееся в комок тельце волшебницы. Джейд Кнайф, быстро сообразивший, что ему эти рами и ремни напоминают крепления центрифуги, на которой его не раз крутили в Зеленых пещерах, уже удобно устроился на лежаке.

"Фестрал" набычился, а его крылья наполовину раскрылись, демонстрируя недовольство своего обладателя словами ночного пегаса. Это уже было интересно. Клинок Ночи насторожился, ловя каждое слово и каждый жест беседующих чужаков.

— Ррр-гх! Почему с вами, Раг, всегда так трудно? Дым, если хочешь, я тебе прикажу. Но ты башкой своей дубовой подумай: где от тебя больше пользы будет? По лесам культистов ловить? Или, быть может, "демона" и волшебницу, Дискорд-знает-зачем джунубиал понадобившуюся, охранять? Я, ведь, тебя и твой Зеленый Отряд, все равно, на охранение ученых выдерну, когда копыта до твоего нового монстра дойдут, — несмотря на эмоциональную речь крылья Блэка ровнехонько лежали вдоль его спины. Кнайф сделал в уме пометочку: незнакомец умел контролировать свои эмоции.

— Ты тоже Раг, — недовольно буркнул Товарищлейтенант, после чего гаркнул на все нутро машины, — У командования изменились планы — мы эвакуируемся! Всем по противоперегрузочным!

Отряд Товарищлейтенанта быстро разлегся на лежаках в не очень понятном ночному стражу порядке и начал деловито пристегивать себя ремнями и фиксировать рамами. Было видно, что для них это дело обыденное.

— Мартлет, проверка, — в ответ на слова ночного пегаса расположившийся над дверью прямоугольный кристалл ожил и на его поверхности появилось изображение крайне необычного шлема, из-под левого края которого выбивалась короткая малиновая грива.

— А я же тебе говорила, что не наши... наши так не летают.., — донеслось до уха Кнайфа шушукание двух солдат.

— Вас слышу, капитан. Все системы в норме, спарк-ячейки заряжены на девяносто восемь процентов, самочувствие первого и второго пилотов хорошее, погодные условия приемлемые, к взлету готовы, — звонким голосом молодой пегаски отрапортовал Шлем.

— Взлетай. Только тихо и аккуратно — у нас бескрылые и раненные, — проинструктировал собеседницу ночной пегас, после чего повернулся к Товарищлейтенанту, — Сюда за шесть минут долетели — думал, что из меня все кишки через одно место вылезут. Даже не знаю, каким чудом Мартлет это корыто до таких скоростей разогнала.

— Хорошо быть капитаном — можно боевых пилотов с дежурства выдергивать, — в ответ опять хмыкнул фестралоголовый. Пернатый же лишь усмехнулся на подколку подчиненного, а в память Клинка Тьмы легла еще одна запись.

Машина тихо загудела и чуть-чуть задрожала, на Кнайфа навалилась легкая тяжесть. Впрочем, вскоре все стихло и на смену пришло приятное чувство полета. Единорожка, наверняка, его не ощущала, но фестрала было не обмануть: машина летела. Было очень необычно осознавать, что, кроме орнитоптеров, есть еще какие-то летающие машины, обходящиеся без надутых газом баллонов и левиумных кристаллов.

— Ожидаемое время прибытия на Кантерлотский аэродром Солнечной Гвардии ее Величества: девятнадцать минут. Уважаемые пассажиры, можете расслабиться и не трястись за свои хвосты — сегодня Мартлет Ду не будет показывать вам, как надо летать на "Шмеле", — с экрана объявил Шлем.

— Выпендрежница, — поделилась оказавшаяся на лежаке рядом с Кнайфом Мэд, — Но летает так, что мои старшие братишки по ее малиновому хвосту сохнут.

— Мэд, еще один наряд без манипулятора! Ибо оборзела, — раздалось с места товарищлейтенанта, — А теперь можешь расслабляться.

— А я и так расслабленная так, что сейчас яблоки из-под хвоста посыпятся, — вскинула голову лезвиерогая.

— Тогда, для ровного счета, третий наряд. Чтобы чуть-чуть напряглась, — фестралоголовый командир и не думал реагировать на выходку подчиненной.

— Нет, Дым, у тебя Гранат хоть раз с задания без нарядов возвращалась? — весело сверкнул глазами ночной пегас.

— Ни разу. И всегда заслуженно. Норовистая, не то что ее брат, — слова Товарищлейтенанта вызвали сдавленный смешок у Мэд, чему-то сильно развеселившейся, — Вот Барабаш неодемикорн покладистый и исполнительный, на начальство не лающий.

— Первый пилот слово вставит, — объявил с экрана Шлем, — Раз уж мы все равно летим как малышня на привязи, то не расскажет мне кто-нибудь, как Антрацит прозвище "Барабаш" получил? Ну, если это не архитайна и не замудреность, непосильная для глупых пегаскиных мозгов.

— Мартлет, кончай паясничать. А то совсем как Создатель стала, — прервал ее Блэк, после чего обратился куда-то в пустоту, — Хуже Раг могут быть только Ду и аликорны! Что мы делать будем, когда у Создателя и Косоушки жеребята появятся?!

— Отмечать. Хуже балагана уже не будет, — снова хмыкнул Товарищлейтенант, — А про прозвище у Барабаша спрашивай.

— А чего у этого рохли спрашивать?! — нагло встряла в разговор Мэд, — В учебке Стек отправил его тундру от барабашек охранять. И этот мулов сын полное восьминочие на "Стене" проторчал, пока его метеоролог погодного патруля не выгнал. Кто он после этого?

— Четыре наряда, — провозгласил Товарищлейтенант, — Смотрю, Мэд, полюбила ты ведро и швабру.

— Лучше ведро и швабра, чем смотреть на то, как мой младший братец-размазня с этой пернатой зазнайкой милуются! — окрысилась медик пришельцев.

— Пять, — закончил ее командир, после чего, глядя на открывшую было рот лезвиерогую, добавил, — С возможным утяжелением дисциплинарного взыскание до половины срока увольнительной. Испытательный срок шесть часов.

Когтекрылая сначала вскинулась, но потом сникла и понуро устроилась на своем месте, несколько раз сверкнув глазами в сторону потухшего кристалла. Весь оставшийся полет прошел ровно и без происшествий — Джейд Кнайфу было решительно нечего "записать" в свой "межушный свиток". Ну, что же, ночной страж и так скопил порядком сведений о странном происшествии в Змеином лесу — Повелительница не обрадуется, но горькое знание лучше сладкого невежества.

Поворот: Часть 2, Янтарь

Ситуация в мире "нерожденных" меняется: на доску широким жестом выставляются новые фигуры. Старым сторонам приходится как-то приспосабливаться к тому, что игра теперь ведется на три стороны) Как они поступят?

Мир Земля Нерожденных

— Явились, рептилоиды. Где вас черти носят?! — отделанный еловыми досками кабинет под номером "7" огласил голос маленькой желтой грифины, обращающейся к троице вошедших жеребцов-"нерожденных": гигантскому белоснежному и златогривому аликорну, облаченному в изобилующую карманами жилетку коренастому земнопони и пегому бело-синему пегасу с меткой в виде прохудившегося кошелька на крупе.

— Пуховичек, что ты злобная сегодня такая? Даже шутить с тобой неохото, — аликорн зыркнул на грифину покрасневшими глазами.

— Вот она, благодарность! И ради этого я работал в шаббат!.. — возвел очи горе пегий пегас.

— Молчать! — вызверилась желтая грифина, распушив все свои перья и шерстку, после чего, страдальчески застонав, обхватила голову лапами, — Клоуны!..

— Ирина!.., — сидевшая по правое крыло от желтой серая охотница привстала и положила ухоженную переднюю лапу на спину товарке.

— Прошу прощения... Нервы... Пятый день на медикаментах без сна… — неодобрительный окрик сородича подействовал на желтую охотницу: она с тяжелым стоном села на прежнее место и осторожно устроила свою пернатую голову на сложенные в замок лапы.

— Все ясно. Ирин, без обид, но когда этот бардак кончится, я тебя ложу. Ты, смотрю, уже шизеть начала, — белый аликорн испытующе смотрит на грифину.

— Потом на мне отыграетесь. Садитесь уже — время не резиновое, — снова раздражается желтоперая и недовольно обводит жеребцов взглядом красных слезящихся глаз.

Не слишком обрадованные таким тоном птицельвицы пони, все же, занимают места за столом: пегас и земнопони устраиваются на жестких табуретках-лежаках, а аликорн примащивает пятую точку прямо на пол. Грифина же усердно трет когтистыми лапами виски, пока ее легонько не подталкивает товарка.

— Тиси задерживается, так что начнем без нее. В целом, она в курсе дела. Дерпиург, когда будет Ирия? — желтоперая охотница обводит собравшихся мутным взглядом.

— Дня через четыре, не раньше. Пуховичек, не борзей: выдергивать Вилк из госпиталя ради того, с чем мы и без нее справимся, я не собираюсь. Между прочим, у нее пневмония. Я уж не говорю о сломанных ребрах и только-только ликвидированном пневмогемотораксе, — аликорн сверкает рогом и голову грифины окутывает золотистое сияние, — Так лучше?

— Да, спасибо, — охотница прекращает массировать виски и смотрит на собравшихся куда более ясным взором, — О происшествии в Сером-167 пять дней назад вы все отлично знаете. Дерпиург особенно. Надеюсь, Сио, ты чего-нибудь нарыл... Начнем наше совещание с достижений разведки, потом выслушаем доклад Дерпиурга.

Собравшиеся нехотя кивают, соглашаясь с оглашенной программой.

— Итак, сначала о "демоне". Захваченный группой Дыма офицер джунубиал оказался из числа "сердечных паладинов свободы". То есть, как выяснилось, приближенным лично к Джинубиал и ее доверенным по вопросам, хм, недипломатичной дипломатии, — желтоперая грифина ловко барабанит пальцами по столу, в ответ на что над его крышкой возникают голографическое изображение странного узловатого единорога, чья плоть, кажется, скручена какой-то неизвестной силой в узлы, — Себя он называет Джолобота, но моим подчиненным удалось установить, что настоящее имя этого фрукта Янтарь Хартстрингс. Происходит он из Серого-142, сын пары сталлионградских единорогов (их род осел в городе земнопони за два поколения до появления этого чудесного отпрыска). Вступил в секту джунубиал после того, как увидел на одной из "святых проповедей" главу культа. Своим возвышением обязан нашему "другу" Зогу. Но его воззрений не разделяет, как, впрочем, и идеи своей секты. По всей видимости, данный "демон" испытывает некие любовные чувства к самой Джинубиал и на этой основе лично ей предан. Дерпиург, это по твоей части, так что к работе по Янтарю я тебя привлеку.

Аликорн утвердительно кивает.

— Конкретно в Серый-167 Янтарь был прислан по личному распоряжению главы наших оппонентов, — охотница отпивает из стакана с зеленой, шипящей пузырями при каждом движении, жидкостью, — Его задачами было: А) установить, не является ли уничтоженный группой Дыма монстр нашим творением, и Б) если не является, то наладить контакт с нами, начать переговоры о заключении временного перемирия и обмене информации о том, что же за снарк буянил в Змеином лесу, что ему было нужно и кого он представляет. Разговаривать по этим вопросам "демон" желает только с аликорном. Так что, Дерпиург, имей ввиду.

— Смотрю, работы мне хватит, — бессмертный берет телекинезом графин с напитком грифины и разливает его по стоящим по краям стола стаканам, — А что насчет предыдущих контактов джунубиал с тритонами-переростками, подобными тому, что твой Зеленый отряд мне подсунул? Кстати, Пуховичек, тархун у тебя паршивенький. Не бери его больше.

— А я хотел бы уточнить насчет портала: не сохранилось ли каких-нибудь фотографий или, хотя, бы внятного описания как он выглядел до того, как твои, Ирина, архаровцы его взорвали? — земнопонь носом развернул принесенную им папку и еще раз сверился с написанным на заполненных текстом страницах.

— На вопрос Дерпиурга: ранее джунубиал уже контактировали с двумя тождественными чудовищами. Янтарь отказывается называть где и как или подробно описывать этих существ. Но заявляет, что сектантам ценой серьезных потерь удалось уничтожить и отчасти изучить одно из них, — по жесту птицельвицы изображение над столом снова меняется и вместо портрета странного единорога в воздухе возникает стена текста, — Со слов пленника, монстры абсолютно не стандартизированы и мало похожи друг на друга, но все используют трупный спектр для сотворения мощнейшего колдовства, по силе сравнимого с мегазаклинаниями. Есть основания полагать, что предыдущие контакты снарков и джунубиал были банальным грабежом складов радужных фабрик.

Бессмертный копирует голографическую запись на свой планшет и углубляется в чтение.

— Что касается вопроса Джозефа, то портал был уничтожен задолго до того, как группа Дыма добралась до источника сигнала, — текст сменяется фотографией выжженной лесной поляны, по которой в беспорядке разбросаны осколки чего-то черного с серебристым орнаментом, — Приворот считает, что портал был как-то связан с ликвидированным чудовищем и причиной его разрушения стала именно гибель монстра. Косвенно это подтверждается тем, что развернутая Блэклайтом мобильная станция слежения в момент смерти снарка зафиксировала три несколько отстоящих друг от друга чародейских сигнала большой мощности. Первый из них, как удалось узнать из допроса Янтаря, принадлежит джунубиал. Второй — эхо выплеснувшегося трупного спектра. Источник третьего вызывает вопросы. Но если это были не мы и не джунубиал, то остается только снарк. Местных можно сразу отмести в сторону: Змеиный лес в Сером-167 является глухим захолустьем, где ни магов такого уровня, ни достаточно мощной аппаратуры нет.

— В общем, Ирина, мы плывем в тумане неизвестности. Давай тогда я сразу доложу о портале, чтобы потом зря не отнимать время, — земнопони перелистывает свою папку, а потом наводит на нее выдвинувшийся из стола кристалл — в воздухе появляется изображение кривоватых набросков каких-то пирамид, формул и строчки размашистого ротописного текста.

— То есть, ничего не накопал, — желтоперая грифина разочарована, — Согласна. Докладывай.

— Не совсем ничего, но мало, — качает головой земной жеребец и, прочистив горло, начинает, — Работая совместно со Службой Магии и Зачарования, по остаточным чародейским эманациям нам удалось выяснить назначение артефакта М-С167-3в: это портал межмирового сообщение большой передающей мощности. Увы, артефакт был полностью разрушен до того, как научной группе удалось его изучить. Но на основе полученных данных можно сделать следующие выводы. Первое, источник питания был встроен в портал...

— Карпентер, ты озверел?! — вскидывает голову аликорн, — Если бы там источник большой мощности грохнул, то от того Змеиного леса даже воспоминаний не осталось! Одни рад-перитоны, порхающие по Пустоши!

— ... либо источник питания находился в другом мире, а магия передавалась на агрегаты через постоянно действующий вспомогательный портал, — как ни в чем ни бывало заканчивает свою речь земнопонь.

— То есть, ты предполагаешь, что портальные технологии снарков куда выше, чем наши или джунубиал, — спрашивает грифина.

— Несомненно, — кивает земнопони, — За это же говорят и остаточные эманации обломков. Похоже, портал не был связан непосредственно с порталом в другом мире Эквестрии. По расчетам доктора Гринблейз, его точка фокусировки плавала где-то во внутреннем межпространстве спектра миров Эквестрии.

— Земля? — синхронно выдыхают пегас и аликорн.

— У вас как что, так сразу "Земля". Успокойтесь, рептилоиды! — желтоперая кривится, после чего снова обращается к обладателю запоминающейся жилетки, — У нас нечто подобное есть?

— Только в области теоретических разработок, — земной отвечает быстро и четко, как обрубает: всем сразу же становится ясно, что дальнейшие расспросы на данную тему бесполезны, — Но я могу с твердой уверенностью сказать: это не джунубиал. Не их техническая традиция.

— Ладно, продолжим. На повестке: что из себя представляет снарк и зачем ему понадобилась волшебница. Дерпиург, твой выход, — трет веки охотница.

— Не буду утомлять уважаемую публику многословными вступлениями и непонятной терминологией: мы под хвостом, и с какой-то из сторон уже брезжит свет, — аликорн отрывается от записей и встает во весь рост, телекинезом пробегая по контрольной панели стола — открываются файлы с заранее подсоединенного к нему планшета.

Собравшиеся сосредотачивают взгляды на вновь сменившейся голограмме.

— С точки зрения генетики, твоя, Ирина, оркота подстрелила классического дракона. Причем, молодого, — рассевшиеся за столом недоуменно переглядываются, — С точки же зрения морфологии, это черт его знает что. Туша сильно разложилась, что выглядит крайне странно, но вскрыть и кое-как описать нам с Лайфпаззлом и Спором удалось. Внутреннее строение снарка сочетает в себе черты как классического драконоида, так и совершенно нехарактерные, непонятные и, даже, неуместные элементы. В частности, его кишечник лишен "каменных желез", зато, зрительный аппарат гипертрофирован и, фактически, расплылся по всему телу, сердце и желудок слиты в одно целое и непонятно как функционируют, все тело пронизано идущей вдоль нервных стволов магиопроводящей сетью и так далее, и тому подобное. Не буду отнимать время лишними подробностями. Проще говоря, я не знаю, что это за хрень и как она, вообще, на свете жила.

Теперь уже все взгляды устремлены на бессмертного. И взгляды эти полны удивления и недовольства.

— Однако, — аликорн успевает прервать открывшую клюв сероперую грифину раньше, чем та произносит хоть слово, — Гистологическое, энчантологическое и химиоаналитическое исследования дали преинтереснейшие результаты. Во-первых, эта туша даже после того, как мордовороты из Безопасности щедро обработала ее энчантокаталитическими гранатами, несет в себе огромный заряд магии. Увы, эта магия теперь дезорганизована и качественному анализу не подлежит. Во-вторых, жизнедеятельность данного организма, по всей видимости, завязана на обмене низкоорганизованной магии. Трупного спектра, если быть точным. За это говорят не только высокий чародейский заряд останков и рапорты солдат об излившемся из раны организма большом объеме вышеозначенного спектра, но и полное отсутствие митохондриального и лизосомального аппаратов в сохранившихся клетках, а также участки чароиндуцированного распада тканей у позвоночника и вблизи покровов. Кстати, последний, при проведении химиологического исследования по Кадисси, представляется классическим спектром дезорганизации от сложных органических полимеров до простых неорганических соединений. То есть, та же картина, что и при разложении гиперэнчаризованной нежити типа псевдоличей и спонтанных упырей...

— Все это, конечно, хорошо. Но можно подытожить для неразбирающихся? — желтоперая грифина прерывает аликорна жестом лапы, — Что это значит и что нам дает в практическом плане?

— В практическом плане это, как я и говорил чуть раньше, подхвостье. Глубокое, темное и теплое. С сияющим где-то там светом. Пуховичек, давай я закончу? — бессмертный отпивает из стакана.

— Заканчивай. Но без пижонства, — охотница кивает златогривому.

— В общем, перед нами какая-то махрово-искусственная стволотень с мощей как у хорошей электростанции. Собственно, снарк близок по магиообеспечению к тяжелым мехам наших вояк. Что, согласитесь, не кисло. Особенно с учетом того, что это живое существо и габариты у него совсем не меховские, — аликорн прокручивает над столом изображения ряда таблиц, — По всем признакам перед нами продукт высокотехнологичной эквестрийской цивилизации.

Земнопонь недоверчиво фыркает. Бессмертный же, видимо, задетый за живое, замолкает.

— Но! Есть одно "НО", — под раздраженным взглядом желтоперой грифины аликорн быстро заканчивает свою театральную паузу, — Порча-2. Эта милая зверушка должна продуцировать ее просто в дичайших масштабах. И, как показывает изучение записей с оборудования оперативной группы, таки ее продуцирует. Порча же второго типа совершенно не соотносится ни с одной из известных нам эквестрийских цивилизаций. Она, в отличие от Порчи-3, для них сугубо вредоносна. Исключая, конечно, хорошо знакомых нам эксцентриков, у которых свои взгляды на разумное, доброе, вечное.

— Это не джунубиал, — подает голос земнопони, — Дерпиург, можешь нести любую чушь, но так резко технические традиции не меняются.

— А я и не говорю, что это наши джунубиал, — аликорн ловит на себе недобрый взгляд желтоперой, — В истории имеются сведения о другой группе, также тяготевшей к Порче-2. Общепринятого названия у нее нет, но, как вы все должны помнить с того злосчастного для меня совета, мы условились называть их "древними джунубиал".

— То есть, Дерпиург, ты хочешь апеллировать к невнятным легендам базового мира? Они, даже, сами себе противоречат! Как мы сможем на них опереться? – земной жеребец недоволен.

— Помимо легенд, у нас еще есть аликорны, лично имевшие дело с этой нечистью, — аликорн смурнеет, — Я в инициативном порядке связался с Сестрами и попросил сверить мои результаты с имеющимися у них данными. Да, да, Пуховичек, передал на сторону секретную информацию без твоего спроса. Потом для меня какую-нибудь гадость выдумаешь.

— Какова вероятность того, что это "древние"? — желтоперая грифина игнорирует раздраженный выпад аликорна.

— Стопроцентная. Селестия, Луна, Верналис и Пирос в один голос подтвердили то, что Зеленый отряд грохнул одного из их старых "друзей". Также есть подтверждение от Дискорда. Но этому типу я совершенно не доверяю. Впрочем, вы в курсе, — крылорогий жеребец выуживает из седельной сумки старомодный свиток, написанный на отличной бумаге со знаками Королевства Эквестрия и скрепленный сломанной печатью в виде солнца, и расстилает его по столу, — Нормальную корреспонденцию Солнечная не признает. Так что, извиняйте.

Все собравшиеся скучиваются у свитка и принимаются за чтение, становящееся с каждой минутой все более и более напряженным.

— Понятно, — желтоперая грифина заканчивает читать документ и, вновь потирая виски, занимает свое место за столом, — Прежде чем мы перейдем к обсуждению долженствующих мер, давайте проясним последний вопрос. Дерпиург, что тебе удалось выяснить о волшебнице? Зачем она была нужна снарку?

— Не имею ни малейшего понятия, — бодро заявляет аликорн, — Комет Спелл — талантливая волшебница, но ничего такого, что нельзя было бы заменить каким-нибудь другим хорошим чародеем, которых в Сером-167 как грязи. К тому же, она, хоть и эмоциональная, но крайне принципиальная поняшка, которую, вряд ли, получилось бы подкупить или запугать.

— А как ингредиент для магического ритуала? — охотница пролистывает файлы в планшете аликорна.

— С точки зрения хаотической магии, она совершенно заурядна. Что касается традиционной обрядовой магии, то запросы по этим вопросам я уже отправил. Предварительные ответы от эквестрийских магов: ничего выдающегося и незаменимого, — бессмертный недовольно прядает ушами, глядя на то, как миниатюрная грифина бесцеремонно шарит в его записях, — Но мне не нравится позиция Селестии и Луны. Они настаивают на том, что чародейство "древних" им совершенно непонятно и следует ожидать крайне необычных ходов и нетрадиционного подхода к магии. А что у Безопасности?

— В общем, она им нужна.., — задумывается желтоперая, — А у Безопасности ничего... Ни к каким значимым секретам или ресурсам у Комет Спелл доступа не было. Королевская волшебница в Сером-167 это более почетный титул, показывающий уровень компетентности мага, чем должность. У них, в Королевской Гильдии, все очень запутано и сильно похоже на бардак...

— И?.. В чем циммес? — приподнимает бровь пегас, — Игоревна, ты не тушуйся – договаривай.

— Единственное, что удалось выяснить, так это то, что джунубиал сами узнали об интересе снарка к чародейки из того, что снарк очень долго отирался рядом с селением, где Комет Спелл жила, вынудив под видом рабочей поездки сбежать из дома, — грифина потирает глаза своими птичьими пальцами, — Далее, монстр неотступно преследовал кобылицу все время поездки, но на решительные действия отважился лишь в Змеином лесу. Причины такого странного поведения ни местным, ни Янтарю не известны. В общем, джунубил тоже ни беса не понимают. Москаленко?

— Бухгалтерия у семьи Спелл абсолютно "белая": ни пятнышка, ни тенюшечки, ни зацепочки, — пегий пегас достает из-под крыла внушительного размера блокнот, более похожий на гроссбух, — Пуховой Шарик, деньги это великая сила, но не в этот раз. Снарком двигало нечто иное. Так что, я тоже пас.

— Понятно. Мы знаем, что ничего не знаем, — стонет желтоперая охотница, остервенело массирую виски когтистыми лапами.

Аликорн встает со своего места и всем корпусом подается вперед: рог бессмертного касается лба птицекошки — его окутывает желтое сияние. Птицельвице явственно становится легче: глаза охотницы снова проясняются, а лапы перестают массировать две точки на ее голове.

— Пуховой Шарик, это ненадолго, — предупреждает аликорн.

— Тогда поторопимся, — подводит черту грифина, — Итак, дамы и господа, что делать будем? Пойдем на сделку с дьяволом или будем справляться своими силами?

— Это опасно, — замечает земнопонь, — Джунубиал, отнюдь, не дураки: в случае какого-то сближения они, наверняка, попытаются начать против нас промышленный шпионаж. И я не уверен, что мои пони способны поддерживать достаточный уровень секретности.

— Джозеф, речь не идет о союзе. Только о перемирии и обмене информацией по теме снарков, — желтоперая отпивает из стакана.

— Ирина, и как ты представляешь себе такой обмен информацией без того, чтобы не выдать наши методы наблюдения и возможности нашей аппаратуры? Даже если "демоны" не разберутся в принципах ее работы, в чем лично я сильно сомневаюсь, то они, наверняка, поймут границы наших возможностей. А это очень плохо. Тиси тебе за такое спасибо не скажет, — земной жеребец выкладывает на стол несколько карандашей.

— Уже не говоря о том, какой ущерб получит наша репутация от известий о таком перемирии. Это огромные финансовые потери, — присоединяется к бескрылому пегас, на голове которого появляется черная кипа с парочкой смоляного цвета кос. Аликорн делает вид, что последнее никак не связано со свечением вокруг его рога.

— А что по этому поводу думает наш царь? — вопрос грифины заставляет бессмертного развеять иллюзию, созданную им над головой пегаса.

— На мой взгляд, это отличная возможность. Как ответственный за демографию могу сказать, что удвоение численности ВС мы не потянем, — аликорн жизнерадостно улыбается, после чего его лицо серьезнеет, — Под видом обмена информации мы можем узнать, что же, все-таки, нужно Джинубиал, что ею двигает и чего она, в итоге, добивается.

— Открой любую из сектантских книжонок — узнаешь их идеологию от и до. Хоть в этом джунубиал честны, — раздражено фыркает земнопонь.

— Не могу не согласиться с Дерпиургом. Было бы очень интересно узнать, чего же, все-таки, хочет наш противник, — вставляет свое слово пегас, — Однако, при неудаче наши потери от перемирия будут гораздо выше, чем прибыли. Это очень рискованное предприятие. Но я "ЗА".

— Присоединяюсь к массонам: нам критически необходимо знать то, к чему стремится наш противник. Пока что мы лишь обороняемся и отбиваем удары. Нам нужно понимание того, что является его жизненной сутью, что им двигает, — подает голос серая охотница.

— Не верю ушам своим!.. — возмущается земнопони.

— Джозеф, не бухти, — аликорн косится на бескрылого, — Сектантские книжки — мусор. У аликорнов слишком специфическое мышление, чтобы рассказывать о своих надеждах и чаяниях каким попало смертным — не поймут. Так что, разобраться с мотивацией Джинубиал мы сможем только пообщавшись непосредственно с ней или ее ближайшим окружением.

— То есть с Янтарем, — резюмирует желтоперая охотница, — Надеюсь, намек Дерпиургу понятен?

Аликорн и земнопони кивают. На столе загорается оранжевый сигнал и раздается женский голос: — Ирина, это Тиси. Впусти меня.

Сверившись с небольшим монитором, охотница нажимает что-то под столешницей, и дверь в противоположном конце комнаты открывается, впуская внутрь облаченную в военную форму подтянутую голубовато-серую грифину с белыми "чулочками" на крыльях и лапах.

— Приношу извинения за опоздание. Есть что-либо новое, о чем мне нужно знать? — без обиняков вступает в разговор пришелица.

— Приветствую, Тиси. Дерпиург считает, что снарк представляет третью силу, известную как "древние джунубиал". Карпентер утверждает, что в плане технологий они нам не уступают. Сейчас идет обсуждение целесообразности перемирия с "нашими" джунубиал, — желтоперая вводит новоприбывшую в курс дела, пока та устраивается на жесткой полутабурете-полулежаке.

— Я за мир, — без долгих разглагольствований заявляет обладательница симпатичных "чулочек", после чего поясняет для удивленных коллег, — А у нас сил не хватит на два фронта воевать.

— Увеличить поставки это не проблема — промышленность готова хоть сейчас дать трехкратное увеличение производства по военному заказу. Денег, я уверен, тоже предостаточно, — земнопони с подозрением смотрит на пегаса.

— Спасибо, Джозеф, на снабжения никогда не жаловалась. Но у армии другая проблема: нас самих очень мало, — подтянутая охотница улыбается земнопони.

— Так давайте напряжем Дерпиурга! Пусть организует больше беременностей, дополнительно трансформирует эквестрийцев, раскочегаривает биокамеры или еще что-нибудь делает. Все равно не царствует, а хвост пинает. Кобылицы и так жалуются, что жеребят очень мало, — предлагает земной жеребец, — По крайней мере, мы, рабочие пони, будем только "ЗА".

— Не поможет, — не дает ответить аликорну голубовато-серая грифина, — Уже обнаружено и соединено порталами столько миров Эквестрии, что даже для отслеживания ситуации в них никакого личного состава не хватит. Эта глубина не по нашим легким. Мы и сейчас-то не справляемся. Я настаиваю на перемирии: по крайней мере, какое-то время будет сохраняться status quo. А дальше что-нибудь придумаем. Может быть, как предлагает Сфи, удастся самих эквестрийцев заставить научиться самих себя защищать.

— Ага, щаззз. Это у нас, да в Черном-145 и "Кривом Зеркале" Порча-3, а в остальных мирах кушают радугу и ходят по нужде бабочками напополам с кремовыми тортами, — ехидничает аликорн.

— А, ведь, это идея... Сфи, Сио, насколько хорошо мы понимаем психологию эквестрийцев? Можем ли мы манипулировать ими так же, как это делали с людьми земные политтехнологи? — желтая грифина складывает лапы домиком и хищно улыбается.

— Мы можем делать это гораздо лучше. Эквестрийцы практически беззащитны перед психологическими манипуляциями. К тому же, они, в большинстве своем, не считают слово возможным носителем угрозы, — подает голос сероперая охотница.

— Исключая аликорнов, — замечает крылорогий жеребец, — Бессмертные отнюдь не столь беспечны, и портят нам рекламную малину с завидным постоянством.

— Коммерческие рекламные кампании не показатель, — отмахивается желтоперая, — Мне интересно другое: Сможем ли мы извратить идеологию джунубиал, если вступим с ними в более, скажем так, доверительный контакт?

— Ирин, а, может, твою контору из Министерства Безопасности в Министерство Пропаганды переименовать? А я моднявыми усиками, специально для тебя, обзаведусь, — веселится аликорн.

— Думаю, если нам удастся получить хоть какой-то доступ к ушам низших членов секты, открытие окна Овертона и последующее изменение их ценностных установок будут лишь вопросом времени. Если нам не будет мешать их аликорна, — замечает сероперая, — В чем я сильно сомневаюсь: во время перемирия мы, все равно, останемся врагами и отношение к нам будет как к врагам.

— Значит, нам нужно перестать быть врагами джунубиал. Мы заключаем союз с дьяволом, — улыбается желтая охотница, — Сфи, на тебе подготовка к идеологической атаке и наша идеологическая оборона. Москаленко, выкрои еще двести тысяч для нашего "друга" Зога. Дерпиург, будешь производить приятное впечатление на Янтаря и выманивать подробности о Джинубиал. Чувствую, на этой сумасшедшей аликорне будет многое завязано. А я...

— Ляжешь в постельку и выспишься, — продолжает за грифину бессмертный, с чьего рога срывается золотистый поток и окутывает голову охотницы.

— Скотина рогатая... — недовольно зевает птицекошка.

— Ну, скотина не скотина, а шейку мне подставь. Или телекинезом зафиксировать? — аликорн приставляет извлеченный откуда-то из воздуха инъектор к шее смирившейся охотницы и активирует прибор. Красный индикатор постепенно становится зеленым, тогда как глаза грифины мутнеют, закрываются и, в итоге, ее тело обмякает и, устроившись на жесткой табуретке как на постели, начинает сладко посапывать.

— Теперь ты, Тиси, — аликорн достает из воздуха новый инъектор.

— Эээ, Дерпиург, что на тебя нашло?! — облаченная в форму птицельвица опасливо отстраняется от бессмертного жеребца.

— На меня-то ничего, а вот ты, как я погляжу, уже вторую ночь от Луны бегаешь. "Бодрячком", как я понимаю, — аликорн вылавливает грифину телекинезом и вкалывает ей в шею какой-то препарат, — И не жалко тебе себя? Травишься зебрячьей пакостью непонятно зачем...

Охотница дергается, но потом обмякает и, свернувшись клубком, засыпает.

— Ну, все. Сфи, оставляю этих полуночниц на тебя. Кстати, тут где-то у Волковой одеяло и походная постель были... Ты не в курсе? — крылорогий шарит взглядом по комнате.

— Об Ирине и Тиси я позабочусь. А сам? — пристально смотрит на аликорна сероперая грифина.

— А сам полечу домой и лягу спать. Мне с этим "демонюком" общаться под хвост не вперлось, — крылорогий демонстративно зевает, — Возьму Косоушку под крыло и буду дрыхнуть, пока она возмущаться не начнет.

— Удачи, — напутствует жеребцов грифина, приступая к устройству товарок по виду на ночлег.

Троица поней встает со своих мест и покидает комнату.

---

Уже выйдя из здания Министерства Безопасности и пройдя в небольшой уютный парк все трое "нерожденных" останавливаются и переглядываются.

— Впечатления? — спрашивает пегий пегас.

— Мы в подхвостье, — жизнерадостно заявляет аликорн.

— Очень рискованно, — сетует земнопони, — Твое мнение?

— Это наш шанс, — фыркает пегас, — Плевать на сектантов — нужно промыть мозги Джинубиал. Без нее Зог развалит секту быстрее, чем фрау Меркель Единую Европу.

— Не переоцениваешь ли ты этого паразита? — земнопони зубами достает сигарету и закуривает. Аликорн морщится.

— Ни в малейшей мере. Эквестрийцы, в целом, существа мирные. Если исчезнет Джинубиал, то ее глупое учение быстро заменит менее кровавый порок. А потом секта разложится, деградирует и вовсе исчезнет, — пегас хитро улыбается, — Наша задача: возглавить и развалить. А для этого нужно убедить Джинубиал в том, что ее идеи ошибочны. Остальное за нас сделают благославенное Стяжательство и его первосвященник преподобный Зог.

— И как мы будем мыть мозги шизофреничке? — аликорн брезгливо отстраняется от курящего земнопони.

— Сдается мне, братья-рептилоиды, что она отнюдь не сумасшедшая. Просто, запутавшаяся в большом мире маленькая пони, — улыбка пернатого становится еще более хитрой.

— Да ты ну?! Ну, значит, она хронически укурена в дым, — бессмертный постепенно перемещается вокруг товарищей, прячась от сигаретного дыма, — У нее сверхценная идея от носа до хвоста!

— И у тебя, и у твоих кобылиц, и у матери их, и у Селестии с Твайлайт, и даже у нашего живого мертвеца Одиума. Вы же все шизофреники! Для вашего племени это нормально, — пегас берет предложенную земнопонем сигарету.

— Ну, спасибо на добром слове, — аликорн отгораживается магическим щитом, — Гадость выплюни, голубь нещипанный. Что там о курящих конях в мудрой книге Талмуд сказано?

— Не за что, поц, — пернатый затягивается дымом и тут же начинает безудержно кашлять — сигарета летит на землю, глаза жеребца заволакивают слезы, а крылья встают торчком. Земнопонь лишь усмехается и пускает две струйки дыма через ноздри.

— А я тебе говорил: пегасы и курение несовместимы. Лучше семь-сорок спляши, раз ностальгия измучила, — ехидствует аликорн, тут же отшатываясь от пущенных в его сторону колечек дыма.

— Знаете, ребята, я бы на месте Волковой вас пристрелил, — земнопони пускает ноздрями его одно облачка дыма, — Мы уже в подхвостье, так что у меня к вам всего два вопроса. Зачем Волкова на каждое совещание Сфи приглашает? Что-то я не помню от нее каких-то дельных предложений. Второе, Сио, что ты нашим грифинам вколол? Моим бы ребятам такая штука пригодилась: совершенно не знаю, как утихомирить Синтету, Спаркс и других буйных.

— Джозеф, тебе оно не поможет, — улыбается аликорн, — Это исключительно для любительниц чародейских стимуляторов. Волкова закинулась коктейлем из "Стаминара", "Пуф-Менталок" и чего-то для пролонгирования их эффекта. Надо будет потом наш Пуховичек хорошенько почистить. А Тиси себе "Бодрячком" уже где-то вторые сутки вставляет. Честно скажу, я ей не завидую: после того, как эффект зелья пройдет, наша рыбоядная охотница взвоет.

— А Мозгомойка? — преисполняется подозрений земнопонь.

— А Мозгомойка принципиально не употребляет. Она все больше по кофию, — аликорн с неприязнью смотрит на облако табачного дыма, окутавшее земного жеребца, — Джозеф, ты со своим табаком уже достал. Знаешь, что от никотина кони дохнут?

— Мир праху тех коней. А нам, пони, все неплохо, — земной жеребец докуривает сигарету и тушит окурок языком, после чего остаток бумажной палочки исчезает в одном из многочисленных карманов его жилетки, — От Сфи, как и от тебя, Дерпиург, я любого извращения ожидать готов. Но на кой бес Волкова ее с собой на каждое совещание таскает?

— Таки глупый гоим? — поворачивается к пегасу бессмертный.

— Таки да, — сетует пятнистый.

— Таки я сейчас отсюда уйду, — замечает земнопонь.

— Ой-вей! Как же мы будем хранить эту тайну! Она разорвет наши бедные головы! Убьет в самом расцвете лет! На кого останутся наши жеребята?! — картинно хватается передними ногами за голову пегас, поддерживая себя взмахами крыльев, — Все было так! В океанах Аттики...

— Да, да! "Снимаю трусы, а там... оперный театр горит!" Можешь мне про "на второй день сотворения мира" не рассказывать. Ученый уже, — прерывает его земнопонь, после чего поворачивается к аликорну, — Так, а ты, бессмертная рожа, тоже кривляться будешь?

— А що я? Що я? Я, взагалі, не місцевий. Ні, нічого не знаю, — состряпывает придурочную морду аликорн.

— Клоуны.., — недовольно ворчит земнопонь, и разворачивается к собеседникам крупом, явно собираясь уйти.

— Джозеф! — окликает его крылорогий, — Это же очевидно: Сфи нашу реакцию для Пуховичка оценивает.

— А какая у вас реакция может быть, злые клоуны? — вздыхает земнопонь, — Ну, Москаленко полетит над златом чахнуть. А у нашего царя какие планы?

— Домой. Спать хочу — не могу. Возьму Косоушку под крыло и на боковую, — картинно зевает аликорн.

— Ну, приятного вам с Косоушкой “сна”. Только, не переусердствуйте — завтра нам троим вкалывать как проклятым, — усмехается земнопонь, после чего разворачивается к пегасу, — И вашей синагоге не хворать. Удачи!

Троица жеребцов расходится: двое взлетают в воздух и улетают куда-то в сторону центра города, а бескрылый жеребец направляется к колонне "рельсы", где ему не составит труда сесть в один из многочисленных вагончиков монорельсовой дороги.

---

— Спаси! — тихий кобылий писк привлек внимание вошедшей в спальню аликорны.

— А волшебное слово? — усмехнулась укутанная после душа в полотенца бессмертная глядя на прижатую крылом безмятежно посапывающего жеребца-аликорна пегаску.

— Я писать хочу! — снова тихо пропищала пернатая, стараясь не разбудить златогривое божество, крылом которого она была укрыта.

— Ну, так и быть, Диззи, спасу тебя от нашего мужа, — с тихим смехом аликорна поднырнула под крыло жеребца, вытесняя пегаску с нагретого места.

— Спасибо тебе, Спрайт. Я мигом! — приплясывающая от нетерпения небесная пони исчезла в коридоре.

Бессмертная же кобылица, снова усмехнувшись вслед сероперой товарке, свернулась под крылом мерно сопящего жеребца и вскоре уснула. Так что, она не смогла увидеть того, как вернувшаяся через несколько минут пегаска накрыла ее и спутника одеялом, взяла с пола комнаты увесистые седельные сумки и упорхнула, оставив двух бессмертных мирно видеть сны в объятиях друг друга.

Победители

Любая война, будь то мировое побоище, в котором решается то, каким будет лицо мира на ближайшие столетия, или размолвка двух карапузов в песочнице, не смогших поделить игрушечное ведерко, рано или поздно заканчивается чьей-то победой и мирными переговорами. Победить может кто-то из сражавшихся, победить может третья, непричастная, сторона, иногда могут победить и все участники конфликта. Но победители есть всегда: всегда кто-то делит пирог, приготовленный войной. Но что есть этот пирог и кого можно считать победителями?

 - И что же случилось с Джинубиал? — серая со светлыми "носочками" на лапах и крыльях грифина потянулась всем телом, извернувшись так, что заняла практически всю облачную подушку, на которой возлежала вместе с полной рубинового вина хрустальной чашей. Последняя категорически не гармонировала с белизной эфиропластиков и блеском стекла комнаты.

— А ничего. Дали ей то, чего она желала. Как и обещали, — белоснежный и златогривый аликорн чокнулся золотым накопытником о другой такой же сосуд, который телекинезом удерживала точная копия божества (если не считать отсутствующих крыльев и другой кьютимарки: выглядывающего из-за горизонта солнца).

— Ты бы, морда бессмертная, воздержался, — грифина пригубила из чаши, — Сегодня, конечно, праздник, но как мы тебя утихомиривать будем?

— Ну, Тиси, не бухти. Мне и так мой табунок мозги регулярно выносит. Дай хоть на сходке Правления оттянуться! И, вообще, это последний накопытник, и я снова — трезвенник, — аликорн выливает содержимое королевской регалии себе в глотку. Его двойник поступает точно так же.

— Ну, да, сходка... Вы чем, животные, Волкову опоили? — грифина шутливо подмигивает и указывает когтистым пальцем на мирно посапывающую на соседней облачной подушке до невозможности милую птицельвицу ярко-желтой масти, — И куда всех остальных спровадили?

— Тиси, а ты как сама думаешь? Кто у нас царь? — веселится выпивающий вместе с аликорном единорог-"нерожденный", — Гринблейз он сегодня моему братцу-коллекционеру отдал, предварительно наколдовав какую-то гадость. Свифт и Кропс тем же способом из игры вывел: минпогоды, должно быть, со своим жеребцом гон репетируют, а Кропси прямо на моих глазах шаловливки утащили. Ну, а Карпентер, Москаленко, доктор Лайф Пазл и Ирия уже в заговоре.

— А Сфи? Ты не тяни мыша за хвост, Брайтлайт — все равно, узнаю, — грифина подает жеребцам свою чашу, чтобы те снова наполнили ее хмельным напитком. Вдруг охотница останавливается, ее клюв бледнее, — Только не говорите, что Сфи снова в Кривом Зеркале! Вы же обещали, что раз и навсегда избавитесь от третьей Джинубиал!

— Не выщипывай перья, Красноклювик: у чертей Джинубиал. Буквально, — аликорн телекинезом засовывает в рот грифины ватрушку, пока единорог наполняет посуд птицельвицы, — Сбагрили эту покость в спектр ВХ40. Как я и говорил, чего желала, то и получила. Теперь этой "злой свободы" вокруг нее столько, что хоть пегасам скармливай. Правда, теперь она не архидемоница, гроза Эквестрии и наш головняк, а так — то ли ужас задрипаный, то ли еще какой бес среднего пошиба. Теперь мы, точно, от нее избавились. Оттуда в спектр Эквестри, с гарантией, никто не полезет — кому из рогатой братии понифицироваться охото? Про остальную местную отморозь я, вообще, умолчу. Технологии, может быть, у них и есть, а вот мотивации — по нолям. Особенно, у тех жизнерадостных курьезов ботаники. Хотя, не буду скрывать, мне чем-то их жизненная философия даже немного импонирует.

— Успокоили, — с облегчением выдыхает охотница, — Значит, можно расслабиться. Эту сумасшедшую вы в другой спектр миров вышвырнули, старые демоны разбежались, а новых создавать некому. Виват вам, копытная прохфессура! — грифина салютует жеребцам полной вина чашей.

— А еще первых двух хитростью победили, — вставляет слово раскрасневшийся от комплемента (и вина) единорог, — Первая теперь в услужении у Джейн, а сама она замужем за моим старшим братцем!

— Кстати, о замужестве, — хитро сверкает глазами в сторону грифины аликорн, — Мы тут с моим табунком кое-чего в книжках о законах и обычаях покопались, и решили, что с этим двоелюбием нашей Сфи надо кончать...

— К чему клонишь, царь Каденций? — охотница настораживается, — Сио, я знаю, что у тебя на уме, но только попробуй!..

— А чего попробовать? Почему как что, так обо мне сразу плохое думают? — картинно обижается аликорн, — Я Мозгомойке, как давнему другу, хочу помочь! В общем, выдаем, наконец, Сфи замуж за Ярса, а потом устраиваем ей "союзную свадьбу" с Пиросом. Ты у нас за свидетеля от клана будешь, а Пуховой Шарик — за второго. Фиг теперь Мозгомойка от замужества отвертится! Все по закону с обычаем устроим. А то уже все мозги прокомпостировала со своими сердечными метаниями! В общем, за семейное гнездышко Сфи и Ярса.

Бессмертный жеребец салютует пустым накопытникам, после чего делает вид, что отпивает из столь необычной посуды. Единорог повторяет движение аликорна, с той только разницей, что его накопытник полон и притворятся рогатому "нерожденному" нет нужды. Грифина фыркает и присоединяется к тосту, прибавляя к нему: — И за то, чтобы Дерпиург мое гнездышко тоже не забывал — я третьего птенчика хочу!

---

— Ты виновна! — грохнуло в каменных стенах. Розовая аликорна с изуродованным множеством шрамов телом сжалась в комок трусливо прижав уши, — По законам смертных и бессмертных, твое место в Тартаре!

— Твоим бесчисленным преступлениям нет ни оправдания, ни прощения, — продолжил грохотать голос, — Загубленные тобою жизни не имеют счета, излитый тобою на Эквестрию яд будет избываем века.

— Я-я виновна, — проблеяла аликорна.

— И что? — издевательски пронесся меж каменных стен голос, — Это признание вернуло хоть одному отнятые у него счастье или жизнь?

Розовошкурую богиню забила мелкая дрожь, а из озорно вздернутого носика потекла влага. Голос же не унимался.

— О, ты, конечно, уже представляешь себе тартарские муки: тысячелетия одинокого заточения, нужды и унижений... — продолжил он, — Насколько же ты жалка! Даже сейчас думаешь лишь о себе!

— Я... — пискнула крылорогая.

— Вон! — не дал ей договорить голос, — Вон! Скройся с глаз моих! Я дарю тебе свободу, ничтожество! Можешь бежать, прятаться, дрожать за свое незаслуженное сокровище!..

Поджав хвост и уши от этих слова, розовая аликорна поползла к черневшему в одной из стен комнаты выходу, поминутно всхипывая и не смея оглянуться.

— ... Или ты можешь остаться, и искупить все то, что натворила, — после небольшой паузы продолжил голос, остановив розовошкурую кобылицу у самого выхода, — Прощения ты не заслужишь — нет таким прощения. Но, может быть, будущие поколения решат, что твой труд на благо Эквестрии стал достойным поводом дать тебе шанс вернуться к пони.

Эти слова на полушаге остановили уже достигшую выхода заплаканную богиню.

— Только твое решение. Уползти сейчас, словно гадюка, и забиться под гнилую колоду в самом глухом болоте всех миров, оплакивая "несправедливость" мироздания. Или остаться, и тяжким трудом и покаянием вновь заслужить право на жизнь среди смертных, — из тени выступила величественная седогривая аликорна серой масти, — Я делаю тебе бесценный подарок: выбор.

Розовошкурая кобылица, с трудом веря в происходящее, молнией бросилась обратно к обладательнице голоса и, припав к ее передним ногам, сквозь рыдания начала говорить что-то неразборчивое, но преисполненное чувства благодарности, из чего можно было понять лишь немногие слова согласия и раскаяния. Статная аликорна не отстраняла от себя униженного сородича, но и не давала той поднять глаза вровень с собой.

— Довольно, — через несколько мгновений прервала самоуничижения розовошкурой седогривая богиня, — Встань.

Покрытая шрамами бессмертная суматошно подскочила, уже совсем не напоминая ту, кем она когда-то была.

— Ты станешь моей младшей служительницей, и не будешь знать ни минуты покоя, во искупление своих преступлений помогая смертным, — седогривая аликорна жестом приказала розовошкурой прекратить суматошные метания, — Я дарю тебе свое имя: очисти его, раз уж ты смогла его замарать.

Покрытая шрамами кобылица неверящими глазами уставилась на седогривую богиню.

— Теперь, прислужница Джинубиал, ступай. Снейф проводит тебя, — из-за седогривой аликорны выступила "демоница", наделенная парой нежно-вишневых пернатых крыльев. Смерив розовую презрительным взглядом, преображенная пони сделала приглашающий жест крылом, и поцокала к выходу из комнаты, нисколько не заботясь тем, следует ли за ней новообретенная подопечная. Та же потрусила за неприветливой провожатой походкой пони, которой только что, как минимум, подарили новую жизнь.

Проводив их взглядом, седогривая аликорна телекинезом развернула записку, которую украдкой сунула ей под крыло "демоница": "Нужно ли это, Пресветлая?", гласил кусочек бумаги.

— Нужно, Снейф, нужно, — усмехнулась аликорна, — Мудрее оставить без наказания раскаявшееся чудовище, чем своим рогом взрастить в его сердце жажду мести.

---

— ... Майнд, а правда, что Нитрит за Люминя замуж выходит? — спросила синего цвета единорожка-"нерожденная" у своей товарки, сидящей за терминалом лабораторного компьютера по другую сторону окна, забранного прозрачной сепарационной мембраной.

— По-моему, это уже весь Стольный Град знает. А тебе-то, Синт, какое дело? Ты же шаловливка, — статная ньяти, чьей кьютимаркой является зажатый в слесарных тисках понячий мозг, отпила немного кофе из удерживаемой телекинезом кружки с надписью "Я всех =:о][ за вымя".

— Майнд, я — твоя единственная подруга! Не издевайся, а то обижусь и разговаривать не буду, — синяя пони перевернулась на спину, позволив поддерживающим стропам взять на себя весь вес ее тела, и показала полосатой язык.

— Не разговаривай, — хмыкнула в ответ рогатая зебра, на глазок отмеряя в кружку коричневый порошок, — Только, кому от этого хуже будет? У тебя задних ног нет, у меня они есть. Я в любой момент уйти могу, а куда ты из регенератора уплывешь, я даже предположить не берусь.

— Майнд, ты — злюка, — обижено надулась единорожка, — И, вообще, напоминать пони в регенераторе, что у нее чего-то не хватает, это невежливо.

— Невежливо почтовый беспилотник в полете лягать, — ньяти поморщилась и подсыпала себе в кружку еще немного цикория, — А доводить до пациента в доступной ему форме полную и достоверную информацию о состоянии его здоровья это мой долг.

— Я его не лягала! Я тормозила! И, вообще, у меня двигатель из под контроля вышел. Это авария! — единорожка поудобнее устроилась в гнездышке из поддерживающих строп и от озорства выпустила носом густое облако пузырей.

— Авария по имени Синтета Хартстрингс? Помнится, именно она выкрутила из полетного имплантанта моей доброй подруги все ограничители, предохранители и... что там у вас, технарей, положено в железки вкручивать? — снова попробовав свой напиток, ньяти сморщила носик, — Фу! Ну, и гадость... Когда, наконец, у нас хороший кофе появится?

— А он мне имплантант тоже вырезал, — однотонная пони теперь напоминала какое-то фантастическое морское существо: множество отходящих от ее тела трубок и строп медленно колыхались в нагнетаемой насосами голубоватой жидкости подобно гигантским водорослям.

— В курсе. Я ассистировала. Давно пора было эту гадость убрать, — ньяти достала из стола небольшой ящичек с различными пузырьками и теперь с их помощью химичила над своим напитком, — С этим ящиком на спине на тебя ни залезть, ни ушки прикусить. Не удивительно, Синт, что тебя жеребцы десятой дорогой обходят.

— Майнд, давай тему сменим, — лежащая в регенераторе единорожка выразила свое недовольство, выпустив носом еще одно облачко пузырьков.

— Давай. Что вы с третьей Джинубиал сделали? — ньяти снова отпила из кружки и, оставшись довольной, вытащила из небольшой кобыльей ротной сумочки, стоящей на столе, прозрачный контейнер с парой пирожных. После чего, вооружившись изящной чайной ложкой, добавила, — А тебе нельзя: только протеины, витамины и липидная смесь.

— Злюка ты, Майнд, — обиделась единорожка, — Ты же мне сама вчера зонд вставила... Ну, дай хоть кусочек!

— Бха-ха-ха-ха! — ньяти от смеха чуть не уронила посуду со сладостями, но вовремя успела перехватить выпавший из ослабшего магического захвата контейнер ногой, — Сейчас, Синт, только за воронкой сбегаю: буду тебе по кусочку пирожное через зонд пропихивать. Кстати, тебе через какой из? Через тот, который у тебя из носа торчит и в желудке оканчивается, или через тот, который я тебе в, гм, первичный рот вставила?

— А еще ты — очень глупая пони, Майнд. Даже я знаю, что то, что вы, медики, пони под хвост вставляете, называется "газоотводная трубка", — с гордостью заявила опутанная лесом различных трубок и проводов единорожка, и снова показала язык товарке.

— Ну-ну, Синт. Уж я-то знаю, что говорю. Создатель перед твоим повторным погружением так и сказал: "Доктор Майндфлеер, поставьте нашему Бедствию под хвост зонд для кормления. Уж оттуда она его, точно, не вырвет. Не хочу поняшку на парентеральное переводить." — ньяти принялась с аппетитом уплетать принесенные сладости, — Ну, а все же, что вы с настоящей Джинубиал сделали?

— Нуууууууу, Майнд, всего-то пару раз было!.. — проныла единорожка, но увидев саркастическое выражение на мордочке полосатой, осеклась и предпочла сменить тему, — Ну, мы третью Джинубиал в другой спектр миров изгнали.

— Это я уже слышала, — ньяти прикончила первое пирожное и теперь прицеливалась, с какого края лучше приниматься за второе, — Желаю знать подробности, которые никто не знает. Только без вашего технического жаргона. Популярно и увлекательно.

— "Кривое Зеркало" очень близко лежит по отношению сразу к нескольким другим спектрам миров, а из-за Порчи третьего типа еще и немного совместимо с некоторыми из них, — единорожка снова перевернулась в гнезде из поддерживающих строп, продемонстрировав культи задних ног и почти затянувшуюся рану на спине, закрытые оболочкой из прозрачного голубого геля (сквозь последний виднелись молодые сосуды и нежные веточки будущих костей и связок), — Это что-то вроде высокого перевала в горах, откуда видно другие земли. А если очень постараться, то можно даже в них попасть.

— И как? Джинубиал постаралась? — полосатая единорожка положила себе в рот кремовый цветок и зажмурилась от удовольствия, смакуя вкус лакомства.

— Ага, она такой портал в развалинах Черного Гигаполиса открыла, что Спрайт даже испугалась, что нас всех туда затянет... Майнд, не будь жадиной, дай хоть ложку лизнуть! — облачка слюны, начавшие выплывать изо рта синей единорожки, оказались быстро окутаны образовавшимся из регенерационной жидкости гелем и уплыли в сторону слива биокамеры.

— Синт, лови! — ньяти бросила измазанную кремом ложку в сторону однотонной. Единорожка вся вытянулась, готовясь телекинезом поймать снаряд с заветным лакомством. Голубое сияние магии окутала ложку и... ньяти рассмеялась, глядя на то, как синяя пони безуспешно старается протащить свою добычу сквозь прочную мембрану. Последнюю с недовольным шипением поливал струями дезраствора аппарат самоочистки, смывая сладкое загрязнение с важного элемента биокамеры.

— Майнд, ты злюка, — недовольно буркнула однотонная, оставив свои бесполезные попытки добраться до вожделенной сладости.

— А надо головой думать, а не пинать любую мимопролетающую железяку, — ньяти подошла к мембране, и ехидно улыбнулась бесполосой. После чего, как ни в чем ни бывало, спросила, — А как вы, вообще, заставили ее портал открыть?

— Без понятия, Майнд. Сио, юные принцессы Никс и Джейн с той, которая тоже Джинубиал, против этой дискорднутой магички и ее монстров, сначала, чего-то дрались, а потом с ней разговаривали. Я в это время вместе с моими и Безопасностью пряталась в развалинах под защитой юных принцесс Спрайт и Шейд, — единорожка потерлась шеей об одну из поддерживающих строп, — Мы с девочками потом только запечатывали портал. Кошмаров в это время насмотрелась больше, чем за целые выходные просмотра ужастиков с Хартплеер.

— Лавнет смотрит фильмы ужасов? Она же перевертыш! — вздернула брови ньяти.

— Ну, да, — удивилась однотонная, — Правда, она одна их смотреть боится. Так что, всегда просит меня посмотреть вместе с ней. Не пойму, чего там страшного? В этих фильмах такие глупости, что даже жеребенок не испугается! Я все время просмотра над ними хохочу.

— Ясненько, вкусная хохотушка, — хитро сощурилась ньяти, — А что еще в "Кривом Зеркале" было?

— Да ничего такого. После изгнания Джинубиал мы улепетывали со всех ног, чтобы местные ничего не поняли. Ты же знаешь, как все к "Кривому Зеркалу" относятся... — единорожка оттолкнулась от заколыхавшихся строп и повисла в потоке регенерационной жидкости, — Ну, еще потом оставшаяся Джинубиал как кобылка после первого отказа раскисла и долго винилась перед Джейн. Джейн ее с собой забрала, а "демонов" отпустила. Сказала, что с какими-то делами они с Джинубиал с глазу на глаз разберутся. Один из сектантов, кажется, его называли Джолобота, долго уходить не хотел, пока ему сама аликорна не приказала. Затем мы обратно в Желтый-2 вернулись. Так что, больше я ничего не знаю... Майнд, а ты чего со мной сидишь? Сегодня же выходной! Ты говорила, что с новым жеребчиком встречаешься? Спелл Вейв, кажется...

— Он не соответствует моим высоким требованиям. Неотесанный мужлан, — гордо вскинула голову ньяти.

— Поооооонятно... — разочаровано протянула единорожка, — А я думала, что хотя бы ты в табунке будешь... Хочешь к нам присоединиться? Харт и Мелоди против не будут. Честно-честно!

— Поговорим о чем-нибудь более приятном, чем двурогие тупицы, — безапелляционно заявила полосатая, напрочь проигнорировав предложение рогатой поняшки, — О твоих новых проектах, Синтета.

— Давай! — оживилась однотонная, — Когда выйду из регенератора, я собираюсь…

---

— Мистер Голден Рекс, ужин ждет вас на веранде, — земнопони-слуга с подобострастным выражением на морде поприветствовал ржавого с золотой гривой сухопарого единорога, укутанного в просторный клетчатый халат.

— Молодец, Тоади, хорошо потрудился, — окутанная волшебным сиянием монетка перекочевала из кармана единорожьего халата в зубы слуги. Земнопонь прикусил желтый кружочек зубами, после чего тренированным движением спрятал его в карман форменного фартука. Единорог же подхватил поданную ему безрогим чашку кофе и подошел к окну.

— Мистер Голден Рекс, — на обернувшегося единорога заискивающе смотрели глаза земного жеребца, выклянчивая еще монетку, — На веранде вас ждет гость. Он сказал, что у него очень важный разговор к вам.

— Тоади, сколько раз я говорил тебе отвечать всяким попрошайкам, что я ужинаю в другой таверне? — единорог недовольно взглянул на земнопони, — Если это очередная должница из Машрумовки, выпрашивающая отсрочку, то, клянусь Пустотой, я побью тебя!

— Нет, мистер Голден Рекс, — испугался слуга, — Это очень серьезный пони! И он сказал, что вы с ним давние друзья.

— Да ну? — фыркнул единорог, которого вдруг рассмешила нелепая ситуация, в которую попал жадный до денег Тоади Сикофант, явно получивший от неизвестного еще одну монетку.

— Да, да, мистер Голден Рекс, — затряс головой земнопони, — И он велел передать, если вы будете не в духе: “Посидим, поболтаем, вспомним нашего доброго друга преподобного Зога”.

— Погорячился, Тоади. Это, и правда, мой старый приятель, с которым я не виделся долгие годы, — приветливо улыбнулся перепугавшемуся жеребцу единорог, одновременно телекинезом засовывая в карман его фартука увесистый кошель, — Надеюсь, нас не побеспокоят за дружеской беседой. И да, ты же помнишь, что серьезному жеребцу, такому как ты, не к лицу сплетни?

— Да, мистер Голден Рекс, — предано закивал головой слуга, в уме уже взвешивая полученный кошель.

По старой привычке попивая на ходу кофе, единорог вышел из "прихожей для особенно ценных клиентов" широко известной в очень узких (и довольно скрытных) кругах таверны "Капитан Боу". Когда дверь за его хвостом закрылась, земнопонь вытащил из фартука кошель и, распустив тесемки матерчатого мешочка, начал жадно пересчитывать желтые кружочки.

— Вот это понь! Не то, что ты, — раздавшийся со спины насмешливый кобылий голос заставил земного жеребца подпрыгнуть на месте и начать сгребать рассыпавшиеся биты.

— Да не зарюсь я на твои медяки, сквалыга, — появившаяся в поле зрения Тоади Сикофанта земная кобылица кремовой масти с подпалинами лишь скривилась от отвращения при виде того, как ее коллега трусливо закрыл хвостом собранную под живот кучку монет. После чего мечтательно взглянула на дверь, за которой скрылся единорог, — Знаешь, а я бы за мистера Рекса не раздумывая вышла замуж.

— Я бы за такие деньги тоже бы замуж вышел, да еще бы и родил, — сварливо ответил земнопонь, пряча биты в карман фартука.

— А у тебя все деньги на уме, крохобор, — кобылица недовольно взглянула на земнопоня, прервавшего ее мечтания своей мелочной скупостью, — Ты даже понятия не имеешь, что такое настоящий жеребец и как по нему скучает кобылье сердечко!

— А Рекс и не жеребец вовсе, — съязвил тот, проверяя, хорошо ли он распределил монеты в кармане, не выделяются ли они подозрительным холмиком на форменном фартуке.

— Будто я без тебя не знаю, — состроила недовольную мордочку кремовая кобылица, — Вот почему, Тоади, вокруг меня или женатые, как Анвил и Ханрахан, или забулдыги, как Дринкин Виски, или ты. А как попался, действительно, хороший понь, так он, бедолага, мерин. Видят богини, лучше бы это тебя, а не его случай жеребцовых клубней лишил!

— У тебя работы нет? Иди, убирай номер мистера Бонса — там со вчерашнего вечера от выпивки не продохнуть! — изобразил из себя начальника жеребец, — И, вообще, что это за разговоры о наших самых уважаемых клиентах?!

— Ну, распушил хвост! — усмехнулась кремовая и, подхватив зубами связку ключей, поскакала к ведущей куда-то наверх лестнице, напоследок крикнув, — В мистере Рексе даже сейчас в сорок раз больше жеребцовости, чем в тебе с твоими картофелинами!

Земной жеребец зло фыркнул вдогонку ускакавшей кобылице и, ворча о врожденной глупости слабого пола, принялся с остервенением надраивать тряпкой и так блестящие бронзой буквы “Добро Пожаловать, Уважаемый Гость”, примостившиеся на стене так, что первыми же попадалась на глаза входящему в эту часть “Капитана Боу”.

Допив кофе и поставив чашку на подоконник, единорог вышел на обращенную к морю веранду. Закат окрашивал плещущиеся внизу волны, подстриженную траву и дерево веранды в приятный розовый цвет. Во многом, именно из-за этих красивых спокойных закатов единорог любил эту таверну, предпочитая проводить вечера и ночи именно в ней, а не в своем особняке на Рекс Хилл. И даже сейчас, когда имя из прошлого заставило все внутри натянуться как струна, он не мог не отдать несколько мгновений тому, чтобы засвидетельствовать свое восхищение солнцу, создавшему эту красоту.

Но прекрасному свое время, а делам — свое. Единорог огляделся: справа стоял накрытый для него стол и его любимое "полумягкое" кресло из пальмового волокна, слева же на одном из низеньких табуретов, которые как только ни использовали состоятельные клиенты "Капитана Боу", расположились серовато-желтые мятый плащ и широкополая шляпа (тоже мятая, но мятая высокохудожественно, а не просто от неаккуратности владельца). Пони под плащом видно не было, но он там, несомненно, был. Тем более, что других ожидающих его "старых друзей" единорог на веранде разглядеть не смог.

— Вечер добрый, — поприветствовал плащ единорог, усевшись в свое кресло.

— И тебе хорошего заката, преподобный, — шляпа повернулась к единорогу, но лица собеседника из-под ее широких полей, по-прежнему, не было видно.

— Чем обязан визиту, уважаемый? — рогатый и виду не показал, что все внутри у него превратилось в ледышку. Хотя, немного холодка от этого айсберга, все-таки, смогло прорваться в слова.

— Ой, ну, что же нужно старому другу от его преподобия Зога? — голос из-под шляпы был какой-то странный: живой и веселый, но в нем не хватало некоторых ноток, какие делали голоса других пони столь привычными.

— У преподобного Зога не было друзей. Только один сердечный преображенный, — уже неприкрыто холодно заметил единорог, после чего деловым тоном добавил, — Давайте оставим эту глупую игру в намеки: сколько вам нужно для того, чтобы забыть о моем существовании?

— Ах! Ну, да, вы правы, у преподобного не было друзей. Ведь, он был такой важный пони... — рассмеялся плащ, а после секундной паузы выдал, — Так, может быть, поболтать со старым другом согласится Философер Стоун?

Нос единорога похолодел, а свеженький номер "Синичьих Сплетен" выпал из телекинетического захвата. Плащ же просто остался сидеть на прежнем месте, как будто, не замечая выкаченных в ужасе глаз собеседника и его тяжелого дыхания, с трудом проталкивающего в сведенное судорогой горло воздух.

— К-кх-то ты? — просипел единорог, нарушив затянувшееся молчание.

— Стоун, разве так приветствуют старых друзей? — рассмеялся плащ, все еще сидевший на своем табурете.

— Давай покончим с играми, — единорог более или менее совладал с собой, — Из тех, кто знал Философер Стоуна, друзей у меня не осталось. Да и, вообще, их уже давно нет никого в живых, кроме принцесс. Так что, просто назови имя того, за кого пришел мстить. Свое можешь оставить при себе — мне оно ничего не скажет.

— Стоун, Стоун, все так же: только о делах... Почему ты и подумать не можешь, что старый друг просто прилетел тебя проведать, выпить чаю и повспоминать о делах минувших? — с этими словами плащ встал и подошел к столику рогатого собеседника. Усевшись напротив него, он снял шляпу и подобрал передней ногой выпавший номер "Синичьих Сплетен", — И о чем же у нас сегодня пишут? Скажу честно, меня просто очаровала местная провинциальная пресса: такие наивность, простота и кобылья любовь к сарайным сплетням. Чем-то напоминает "Быстрокрылый Вестник" моей молодости.

— И, все-таки, кто? — единорог поправил свой халат, при виде лица собеседника став куда более спокойным. Если бы кто-нибудь посторонний увидел его сейчас, то сразу бы сказал, что сухопарый рогатый пони — многоопытный маг с тысячами опасных магических экспериментов за хвостом. По крайней мере, никого другого вид сидящего на противоположном конце маленького садового столика и мирно читающего газету свежих сельских сплетен понячьего скелета в мятом серовато-желтом плаще успокоить не смог бы.

Оживший костяк оторвался от своего занятия и, воспользовавшись парой незаметных клапанов в своей одежде, расправил за спиной остовы крыльев, — Неужели, Стоун, ты забыл, как я тебя учил за Лайм Харт ухлестывать? Помнишь? "Главное — прикуси ей ухо, а дальше — она твоя." Знатно она тогда тебе морду канделябром разбила.

— Стим?.. — от лица единорога вновь отхлынула кровь, а тело, несмотря на наличие теплого халата, забила дрожь.

— Да, он самый! Единственный и неповторимый Флаин Стим, — картинно выпятил грудь скелет, — Кьютимарку, жаль, показать не могу. Ну, да ты и сам помнишь: паровоз с крылышками.

— Чего ты хочешь? — севший голос единорога почти не был слышен.

— Вот, ну, что это такое? Ни "здравствуй", ни "как живешь", ни "где ты пропадал"! Сразу же "Чего надо?"! — притворно обиделся скелет, — А я с тобой только о нашем счастливом прошлом повспоминать хотел! Как встретились, как дружили, как кобылкам вместе хвосты задирали, как ты мне сердце вырезал и своей богине в жертву принес. Кстати, теперь она по мирам ходит: кается и поням помогает. Не знаешь почему?

Побледневший единорог ничего не ответил. Он сидел в кресле сам не свой, лишь иногда перехватывая воздух сведенным судорогой горлом. В его голове было пусто, а в груди застыла глыба льда.

— Думаешь, я за твоей шкурой пришел, Стоун? – прервал затянувшееся молчание скелет.

Единорог кивнул, после чего с трудом выдавил из себя, — Ты слишком прямолинеен, чтобы выдать меня принцессам, обречь на Тартар.

— А вот и не нужна мне твоя шкура, — скелет скосил голову и, наверное, улыбнулся, — Хотя, умирать было очень больно и обидно.

— Тогда, зачем? — просипел единорог, не могущий отвести взгляда от черных огоньков в глазницах нежити.

— Затем, Стоун, что, хоть ты и подонок, каких Эквестрия не видывала со времен сирен, но я все еще верю в тебя, — скелет поудобнее примостился на табурете, — Я тут от имени Солнечной богини. Считай меня своей персональной заменой тартарских пыток. Принцесса думает, что для тебя еще не все потеряно. Это огромная милость, Стоун, после всего того, что ты натворил.

— В Пустоту аликорнов! – в ответ внезапно вспыхнул единорог. Впрочем, силы его тут же снова оставили, — Если Солнечная считает, что я от раскаяния сойду с ума, как Джинубиал, и начну бегать по мирам — каяться и помогать пони, то она глубоко ошибается.

— Ай-ай-ай, Стоун. А ты все такой же: бросаешься как полоумный фестрал на всякого, кто тебе помочь хочет, — скелет взбил остатками копыт шляпу и лихо пристроил ее на хрустальный графин с темно-вишневым содержимым, — Успокойся, принцесса не столько о тебе пекется, сколько о том, чтобы ты новых бед не натворил.

— Тогда, пусть бы лучше меня убила. Так было бы проще для всех, — выдавил единорог.

— Убить?! — вскинул голову скелет, — Вот поэтому принцесса и попросила меня приглядеть за тобой, Стоун. Ты слишком изменился из-за этой Джинубиал, и теперь легко можешь навредить другим пони.

На несколько минут за столом воцарилось молчание. Скелет сидел на табуретке и, кажется, ничем особенным занят не был, а единорог нервно мял копытами свой клетчатый халат.

— Стим, как ты, вообще, вернулся? — через некоторое время с вымученной улыбкой спросил единорог.

— Ой, да все просто, — по лицу скелета нельзя было судить о его эмоциях, а нарочито веселому голосу, вряд ли, следовало доверять, — Ты меня зарезал — я умер. Но по глупости не полетел на Небесные Луга: думал, что тебя эти культисты чем-то опоили или заколдовали — собирался сначала тебе мозги вправить и вытащить из этой секты. Ну, ты, наверное, помнишь, как я тебе первые месяцы спать не давал.

— Помню. Тогда мне не могли помочь никакие снотворные: каждую ночь проводил в беседах с тобой. Пришлось бежать из родного мира, — напряженно ответил единорог, — Но как ты стал нежитью? И почему вдали от Вечносвободных лесов не разваливаешься на отдельные кости?

— А это просто, — хохотнул скелет, — Когда ты улетел другие миры для своей "богини" осквернять, я без дела послонялся, послонялся... А потом меня Солнечная нашла. Ваши тогда ее сил лишили, а заточить не смогли. Вот она под видом обычной единорожки по лесам и пряталась. Честное слово, я ее с кобылкой-подростком поначалу спутал! Настолько она слабой стала.

— Это не объясняет того, как ты обходишься без постоянного источника магии, — единорог все еще был до крайности напряжен, но его начало одолевать любопытство.

— А тут и объяснять нечего, — опершись на край стола передними ногами, по заговорщицки приблизил свое костяное лицо к лицу единорога скелет, — Ты же не забыл, почему принес в жертву именно меня?

— Превосходно помню, — лицо единорога вновь окаменело, — Ты был моим лучшим другом. Твоя смерть не оставила ни в ком сомнений о чистоте моих помыслов.

— А ты всех, как обычно, обдурил и залез в банку с печеньем вовсе не для того, чтобы его от младшей сестры уберечь, — гоготнул скелет. После чего распахнул плащ, давая единорогу увидеть свое костлявое тело, — Ты забыл упомянуть, что я был одним из Элементов Гармонии.

В клетке из ребер (всем, что осталось от груди неживого собеседника) вращался черный волчок, так и притягивавший взгляд единорога.

— Верность... — прошептал единорог, — И как я не догадался... Солнечная?..

— Она, — довольно ответил скелет, снова запахивая свой плащ, — Но она говорит, что это я. Впрочем, неважно. Стоун, ты от меня теперь не отвяжешься.

Единорог в задумчивости откинулся на спинку травяного кресла. Ему все еще было не по себе, но картина обретала ясность, даря хоть какое-то успокоение.

— Убить ты меня не хочешь, отдать на растерзание местным аликорнам не можешь, по-настоящему отравлять жизнь не умеешь... И что ты будешь со мной делать, Стим? — единорог в задумчивости подхватил телекинезом бриоши с тарелочки для сладостей и немного откусил от пирожного.

— Ну, я могу доставать тебя укорами. Вместо совести, которую ты, Стоун, держишь в черном теле, — скелет снова подхватил газету и, раскрыв ее на определенной странице, продолжил, — Вот, к примеру, зачем ты разоряешь Машрумовскую общину? Нет, я понимаю, ради денег. Но ты подумай о том, каково будет сельским поняшкам потерять свою землю и стать батрачками у тебя?

— А какая разница, как они к этому отнесутся? Стим, у меня за хвостом целые Лабиринты Выгоревших гораздо худших преступлений, — единорог флегматично уставился на неживого собеседника, без аппетита дожевывая сладость, — Я друга своего убил, наставницу предал, сестер в секту заманил, только Лабиринты Выгоревших знают, сколько юных душ развратил или раньше времени на Небесные Луга отправил, да и братьев по вере вместе с верой тоже предал. Ты думаешь, мне есть дело до страданий этих крестьянок? К тому же, они сами виноваты: никто не заставлял их брать ссуду. Тем более, у меня.

— Оправдываешься! — по костяному лицу скелета совершенно нельзя было понять его эмоций, — Значит, чувствуешь, что поступаешь неправильно. То есть, не до самого конца пропал. Я тебя, Стоун, насквозь, до самого хребта, вижу!

— А, разве, возможно поступить правильно? — закутался в свой халат единорог, — Живешь для других — предаешь себя. А это неправильно. Живешь для себя — предаешь других. Что тоже неправильно. Нельзя прожить жизнь, и остаться правым, Стим. На всех нас есть грязь: на ком больше, на ком меньше. Но это и не важно, ибо судьи на этом показе мод тоже любят валяться в лужах.

— Ну, что за упаднические настроения, Стоун? — скелет налил себе терпкий травяной напиток из чайника, на что единорог удивленно приподнял брови, — В Бездну твою философию! Тебе дали второй шанс, у тебя есть хороший капитал и доход, к тебе очень хорошо относятся местные, даже те, кого ты разорять пытаешься, старый друг, в конце концов, к тебе прилетел. Забудь ты про прошлое — просто будь хорошим пони, как когда-то! Да, забыл еще, тот артефакт, который ты украл из сокровищницы Джинубиал, он тебе еще лет двадцать молодости даст. По крайней мере, так Солнечная говорит.

— А если я тебе скажу, что Камень Жизни сделан из спектра мертвых, из жизней многих ни в чем не повинных пони, то, что ты насчет моей неестественной молодости скажешь, — единорог испытующе вперил взгляд в собеседника.

— Я в курсе, — скелет принялся размешивать палочкой из ароматных волокон сахар в своем напитке, — Ну, не пропадать же добру? Умерших это не вернет, а так, глядишь, в их память еще десятка два жеребят сделаешь.

— Вообще-то, я — мерин, — единорог заворожено наблюдал за тем, как зеленовато-бурый напиток льется вдоль позвоночника скелета, повторяя формы давно несуществующего пищевода и закручиваясь миниатюрным вихрем вокруг черного волчка, дарящего подобие жизни костлявому пегасу, — Стим, неужели, ты что-то чувствуешь?

— Вот это ты хорошо загнул! Салютую тебе крылом: толково придумано! Распустил о себе слух, что не жеребец, и кобылицы такого годного стволоноса в покое оставили. Это в твоем духе, хитрое единорожище! Только честно, сколько у тебя своих понек? И жеребят уже сколько? Или не считал? Хотя, не, ты же у нас маг, приземник и, вообще, из примерной единорожьей семьи: наверняка, всех учел и по списку нянчишься, — скелет отставил в сторону пустую чашку и подмигнул собеседнику. По крайней мере, на мгновение черный огонек в его левой глазнице вдруг превратился в тонкую горизонтальную линию, а потом вспыхнул с прежней силой.

— Я уже сказал, что я — мерин, — единорог телекинезом помассировал уголки глаз.

— Ну, это ты кобылам рассказывай, — скелет налил себе еще чаю.

Единорог вздохнул, немного поерзал в кресле и... распахнул полы халата.

— Ох, ни че ж ты, крыть меня кобылой! — скелет выронил из зубов чайник, украсивший стол неопрятным разливом ароматного напитка. Чуть раздвинутые задние ноги единорога открывали вид на "ножны" жеребцового достоинства, которые сзади огибала белесая подкова грубого шрама.

— Я сначала тоже "удивился", — усмехнулся единорог, запахивая полы халата, — Но через пару лет понял слова того поневала, что меня пользовал. Во вселенной все взаимосвязано. Я научился превращать в золото самые низкие устремления смертных и бессмертных, и использовал это умение без оглядки на последствия. Не удивляйся, это гораздо проще алхимического процесса с неблагородными металлами. Так что, вполне стоило ожидать, что вселенная возьмет с меня плату за бездумные поступки.

— Не переживай, Стоун. Я, в каком-то смысле, тоже уже давно не жеребец, — нашел "подходящие" слова скелет, — Но, ведь, живу!

— Неживешь, — автоматически поправил его единорог, — А, вообще, Стим, плохой пример: ты, моими стараниями, мертвец. Тебе, по-хорошему, нужно на Небесные Луга отправляться, вновь обретать мною отнятое и кобылкам ушки прикусывать. Нет, я тебя не гоню. Глупо бы было тебя гнать. Просто, у меня еще кое-что осталось, и я время от времени веселюсь с молодыми поняшками. Спасибо моим деньгам и Когхт Миксча с ее зельями. А у тебя, вообще, ничего нет. Даже такой вот отдушины.

— Ну, и ладно. Не в первый раз быть морде разбитой, — неунывающе хмыкнул скелет, — Главное — тебя к хорошим пони вернуть. А уж дальше я ветер до Небесных Лугов найду. Ну, а нет, так мне принцесса поможет.

— Мне бы твой оптимизм, — единорог зажег свой рог, что-то колдуя.

— А что такого, Стоун? Я же вижу, что тебе совсем не нравится то, во что тебя эти сектанты превратили! — скелет приподнял остатки крыльев, — Бросишь эти джунубиальские мерзости, начнешь жить правильно — пони к тебе потянутся. Вот увидишь! Да лягать меня тремя кроликами, они и сейчас к тебе тянутся! Я почти ничего плохого о тебе не слышал. Хотя, о толстосумах, обычно, столько гадостей шепчут, сколько о нас, пегасах, после гона не услышишь.

— Скорее уж, нежить. Давно подумываю о том, чтобы построить небольшой скромный дворец где-нибудь в Вечносвободных лесах и начать там кащеить, — единорог усмехнулся, глядя на то, как скелет отпрянул от бурого облачка, в которое под действием колдовства превратился разлитый чай, — Стим, это ты, простая добрая душа, меня простил. Хотя, я и не пойму за какие такие мои заслуги. Другие же пони куда умнее тебя. Так что, меня Небесные Луга не ждут. Скорее уж, Лабиринты Выгоревших.

— Бла, бла, бла... Стоун, ты самого себя послушай! — возмутился скелет, — Хватит уже себя жалеть! Эгоизм это не твое. Послушай меня, хватит только о себе думать!

— Если я не буду думать о себе, то кто обо мне будет думать? — заметил единорог.

— Стоун!.. — полувскочил на стол скелет, но тут же взял себя в копыта и уселся на прежнее место, — Знаешь такую Снейф?

— Я так понимаю, это уже слова принцессы. Слишком мудреный ход для тебя, Стим, — единорог взял еще одно пирожное, но надкусывать не стал, — Помню такую. Бедная девочка: сначала поверила в мое вранье, а потом попала в копыта к Нечистым. Сейчас, насколько я знаю, она в накладных крыльях участвует в клоунаде этой второй Джинубиал, заманивает новых легковерных дураков.

— У нее крылья настоящие, — скелет пристально посмотрел на единорога, — "Нерожденные" вернули ей Небо. Насколько я знаю, просто потому, что она раскаялась и перестала вредить пони.

— Какой же ты простофиля, Стим, — единорог поплотнее закутался в халат, — Никто ничего за просто так не делает. В обмен на крылья, допущу, что они настоящие, эта глупая демоница работает на их союзника, обманывает во славу еще одной Джинубиал. Обман, везде один обман. И жажда власти.

— Ну, даже если и так, то... — скелет замялся, но через секунду нашел нужное слово, — Подумай, Стоун: ты перестаешь делать зло пони и начинаешь им помогать, а в обмен они не гонят тебя с Небесных Лугов. По-моему, хороший ветер для эгоиста, которого ты из себя корчишь.

— В этом есть что-то разумное... и знакомое. Черноухий? — единорог снова засветил рогом, прогоняя чайное облачко прочь от стола, — Впрочем, на имя не обращай внимания — скорее всего, оно фалишивое.  Просто скажи: ты услышал это от черного ночного пегаса-мутанта с кьютимаркой в виде пучка черных лучей на фоне темно-синей кляксы?

— Ну, да, — скелет перехватил облачко ногой и принялся мять его в копытах, — Не знаю, как его зовут, но "нерожденный", которого ты описал, на обеде перед нашим отправлением... Стойн, ты же не думаешь, что принцесса только одного меня просила заблудшие души к пони вернуть? В общем, этот "нерожденный" на торжественном обеде перед нашим отправлением разговаривал с принцессой и случайно обронил эти слова. Ну, а я и подобрал. Пригодилось же.

— Случайно, — усмехнулся единорог. После чего задумчиво добавил, — Черноухий... подонок и лжец, какого и среди тартарских душ выискать непросто. Но предложение заманчивое...

— Вот и чудненько! Начни с Машрумовки — пересмотри условия долга на понячьи. Пони это, точно, оценят, — просиял скелет, — Вот увидишь: и года не пройдет, как ты снова станешь прежним Стоуном, которого все ждут и который всем нравится.

— Это потребует времени, — единорог задумчиво откусил кусок бриоши, — Я не могу вот просто так взять и изменить кредитный договор. Что обо мне подумают другие деловые пони? Думаю, это можно будет приурочить к Капустному фестивалю. Да, думаю, именно к нему. Небольшой акт благотворительности, приличествующий празднику. Так сказать, подарок старого мерина машрумовским кобылкам, в честь дня их будущих жеребят.

— Вот видишь, а ты говорил, что ты, ну, прям злой Потерянодракон из сказок, — весело хохотнул скелет, после чего сконфузился, — Извини, совсем запамятовал... Может быть, мне поговорить с Солнечной? Она может замолвить словечко за тебя перед "нерожденными".

— Не обольщайся, Стим. Я лишь покупаю себе место на Небесных Лугах. Чисто деловое предприятие, не более, — единорог с огромным облегчением расслабился в своем кресле, — Насчет Потерянодракона: плюнь. Я уже давно смирился со случившимся. А с Нечистыми я больше не желаю иметь никаких дел — лживые двуличные лисы, подвешивающие перед носом тупого рогатого мула морковку, до которой, все равно, никак не дотянуться. Давай, лучше, поговорим о тебе. Где ты все это время был? Что делал?

— Вот это уже совсем другое дело, Стоун! — скелет выпустил из копыт облачко и, облокотившись о стол, лихо надел на костяную голову мятую шляпу, — Ну, с чего бы мне начать?..

Неживой жеребец принялся за длинный, полный перипетий, горестных событий и какой-то неистребимой жизнерадостности, рассказ о своей нежизни. Единорог иногда останавливал его и задавал вопросы о тех или иных событиях, общих знакомых или местах, что раньше посещал. Вечер сменился ночью, но беседа двух старых знакомых и не думала подходить к концу.

В "Кафе"

Мир Черный-145, Кантерлот, год 1024 от Первого контакта.

— В чем разница между нами, Гринстоун? А ты попробуй угадать сам, — голубовато-серая грифина, затянутая в пилотский комбинезон с нашивками генерал-полковника ВС Земли Нерожденных, легко перебросила стакан, наполненный густой желтой жидкостью, из одной лапы в другую. Огромный фестрал, превосходящий свою собеседницу размерами, минимум, в два раза, лишь насмешливо фыркнул, и легко, одним лишь крылом, перехватил стакан в полете, не пролив и капли.

— В том, что ты, Тиси, выдумываешь высокопарные оправдания для своих отожравших крупы слизней. В этом ты сходна с одним златобронным отирателем углов, Шарп Спиром, — фестрал одним глотком опорожняет стакан себе в глотку, после чего непроизвольно морщится, — Фу! Что за гадость ты пьешь?

— Рыбный бульон, просто рыбный бульон, — развалившаяся на полудиванчике, что заменяли стулья в той части "Кафе", предназначенной для "уважаемых посетителей", грифина с нескрываемым интересом наблюдает за реакцией фестрала, — Я, знаешь ли, зверушка рыбоядная.

Вестрал в ответ двусмысленно фыркает, глазами пробегая по гибкому телу собеседницы.

— Кстати, Гринстоун, ты же никакой не фестрал, а обычный травожуй под Обликом. Что твое начальство скажет, если их ликтор сейчас денька на два задрищет? – охотница, заметившая этот взгляд, одаривает темношкурого жеребца обворожительной улыбкой, — Кто Звездную Галерею охранять будет? Одни гастатики, которые ни черта не умеют, или солнечные гвардейцы, которым Звездный Кантерлот на рог не вперся?

— Не задрищу, — рыкает "фестрал".

— Ну, а, допустим, поразит сейчас ликтора Гринстоуна зверь-дристунец. Что делать будешь? — грифина лапой подзывает к себе официантку-земнопони, наряженную в фирменные для "Кафе" фестралий грим и нарочито засаленный передник, и заказывает себе еще рыбного бульона.

— Пробку под хвост забью! — здоровенный ночной страж заказывает привычной к подобным посетителям официантке активированный уголь.

— Я бы на это посмотрела: раздувшийся пузырем Ужас Ночи с пробкой в заду сторожит Звездную Галлерею. Как сказал бы Сио, "На такой цирк с понями билеты продавать нужно. Позвать ко мне Москаленко! Мое еличество гешефты стричь изволит.", — птицекошка хитро смотрит на собеседника, — После этого дневная гвардия до скончания веков вашего брата на каждом бы посту тормозила, и подхвостья на предмет опечатанности проверяла. Загнобили бы до полной утери боеспособности.

— Ну, ты и фантазерка, дневница! Мы тысячелетиями были париями, нас презирали и ненавидели, нам отказывали даже после смерти лежать на одном кладбище с остальными пони! И, как видишь, Ночная Стража все еще здесь, и враги Повелительницы трепещут даже при одном упоминании нашего имени, — мохноухий жеребец скалится, демонстрируя внушительный набор острых зубов.

— Ха! Ненавидят их... Это Ужасов Ночи ненавидят. А над Придурками-с-Пробкой-в-Жопе только ржать будут, — грифина когтем подцепляет со стоящего на столе блюда маринованный слизнегриб и отправляет его в свой клюв, — Но, вообще, я не об этом говорю.

— И о чем же, моя высокоученая клювастая собеседница пытается поведать тупому пони? — жеребец следует примеру грифины, при помощи небольшой острой палочки выхватывая с поверхности блюда сразу четверку грибов.

— Да ни о чем особенном. Просто, хочу поговорить о всякой мутятине, которую так любят толстокрупые штабисты. К примеру, о потерях и резерве, — птицекошка заедает гриб кусочком серого хлеба.

— И? — "фестралу" становится интересно, — Что же нам скажет нестареющая Тиси?

— Да что же нового может сказать тысячелетняя грифина? — охотница снова когтем вылавливает гриб и так же отправляет себе в рот, — Все же на эту тему уже тысячу раз было сказано и пересказано. Слова того же Шарп Спира вспомни.

— Кудахтанье этого пустомели не заслуживает того, чтобы его вспоминать. Все разглагольствования дворцового шаркуна, златобронного слизня, вылизывателя знатных подхвостий, его рогатого сэрства Шарп Спира это только повторение наставлений тысячелетней давности, истинного смысла которых он не понимает. Да и суть этих наставлений уже успела устареть на тысячу лет, — мышекрылый жеребец принимает поднос у подошедшей официантки, не забывая передать грифине ее рыбный напиток, — Ты же, как говорит Повелительница, происходишь из мира, где воюют дольше, чем стоит Эквестрия.

— Ой, да брось, Гринстоун, я происхожу оттуда уже тысячу лет как, и все давно забыла, — весело отмахивается от него птицекошка, — К тому же, до превращения я была тетрой, а не человеком. Тогда нашему виду еще и сотни лет не стукнуло. Куда нам...

— Плевать на происхождение! Мы же не единороги какие! — смеется "фестрал", после чего залпом осушает стакан с водой, куда до этого ссыпал принесенную официанткой горку черного порошка, — Но "нерожденные" еще десять лет назад реально воевали с этими чокнутыми "демонами" в каком-то мире на отшибе. И возглавляла их ты. И не кобенься — я знаю, что ты главнокомандующая, а не ваш наглый аликорн или шибко хитрокрупая Иррина. Так что, птичка, пой все складно и по порядку. Я тебе еще твоей рыбной бурды проставлю.

— Фиг. Согласна только на суси, — когтистая собеседница ночного стража призадумывается, — Восемь "Красного дракона", восемь "Рисового дома", восемь "Летящего по ветру в рот" и все полагающиеся приправы.

— Деточка, да ты же лопнешь! — поражается жеребец.

— Ну, нет, так нет. Тогда я к себе пойду. Голодная, несчастная и неразговорчивая... — грифина начинает вылезать из-за стола.

— Лафно, вымофательница, лафно, — "фестрал" ртом удерживает охотницу за хвост.

Та же, похоже, и не против – с готовностью возвращается на свое место.

— Я с тобой разорюсь, — выплюнув хвост, жалуется опять растянувшейся на полудиванчике птицекошке понь.

— Что поделать? Такова жизнь, — философски замечает грифина, передавая жеребцу исписанную строчками споро набросанного "гастрономического пожелания" салфетку, — Итак, на чем мы остановились? Ах, ну, да. Что, Гринстоун, будет, если четверть Ночной Стражи задрищет так, что по Обители на лодке плавать придется?

— Если память мне не изменяет, дристать у тебя должен был только я, — жеребец, прикинув в уме стоимость заказа грифины, пересчитывает монеты в кошельке.

— Изменяет, изменяет. Узнай с кем, и всыпь ей так, чтобы неповадно было перед незнакомцами хвост задирать, — грифина развлекается, попивая свой экзотический напиток, — Итак, из-за жуткой мутации перьевого гриппа фонтаном дрищет треть ордена: апотекариум затопило, а мантикоры, с криками "Фу, засранцы!", улетели из Обители. И не перебивай, про вашу Обитель все, что нужно, украдено уже шестьсот лет как.

— Я так понимаю, ты поносников в невозвратные потери записываешь. Не знаешь ты нашего брата — будем налету сраться, но приказ Повелительницы исполним, — хохочет "фестрал" – Ну, ладно, пусть будет по-твоему. За выбывших дело сделают оставшиеся.

— После выполнения дела оставшимися, еще треть Ордена оказалась поражена злодейски подброшенным зебрскими шпионами пых-зельем, и теперь по углам ловит розовых крылорогов, — грифина не без удовольствия запивает слизнегрибы бульоном, — А принцесса как раз в это время выставила новое задание, которое кровь-из-носу нужно выполнить. Что делать?

— Выполнять! — прирыкивает страж, жуя очередную порцию грибов, — Ты нас не знаешь, Тиси.

— Ладно, ладно, не знаю. Ну, вот выполнили вы экстренное дипломатическое задание по ублажению як-яков: треть ордена расклячив ноги на льду лежит, треть крылорогов ловит, треть дрищет. А тут новое задание: одна из младших принцесс на почве очередного аликорньего кризиса принялась Зеленого Змия бороть — нужно аликорну за уши от бутылки оттаскивать. Что делать будем? — по ходу разговора на "ком" грифины поступает сообщение, на которое она не спешит отвечать.

— Хе-х, ублажать як-яков, значит, нас Повелительница послала? И кто кому: мы им или они нам? — жеребец хитро прищуривается, — Тиси, ты какой-то пустой ветер несешь — весь Орден еще ни разу не лишался крыльев.

— По очереди. С вами принцесса еще ящик страпонов отправила, чтобы стволоносам жизнь малиной не казалась, — охотница возвращается к еде, — Ваш орден уже однажды был разбит и тысячу лет раны после того раздрая в понячьем племени зализывал. Так, что делать будешь при потери трех третей бойцов? Сдаваться?

— Никогда! Ночная Стража не сдается! Мы всегда выполняем волю Повелительницы! — "фестрал" снова подзывает официантку и заказывает напитки, не забыв отвесить по фланкам игривый шлепок, — Но твой вопрос интересен. Никогда об этом не задумывался. Хотя, такого, чтобы были выбиты все, не бывает.

— Бывает, бывает. В истории Земли это норма. Кадровые армии у евразийцев только для того и предназначались: сдержать первый удар и дать время на мобилизацию, эвакуацию и удары стратегами, — грифина допивает бульон, — Просто, в Эквестрии, слава Всевышнему, серьезная заварушка — большая редкость. У Литтлпип, только что, погуляли добро, да еще в паре мест.

— Ну, а ваши войны с джунубиал? Как на каждом заседании королевского штаба пищит Спир, по размаху они не уступают той резне, какой прославились времена Лишенной Облика, — мохноухий снова разваливается на полудиванчике.

— Локальные операции, не более. Втихаря просочились, наладили портал, затоптали противника авиацией и мехами. Ну, или они нас. Потом идет долгая и нудная агентурная игра, где спецы разнюхивают, покупают, предают и снова покупают, но уже дороже, всяких нужных и ненужных засранцев, — птицекошка с сожалением глядит в опустевший стакан, но потом продолжает, — Карпентер и его земнопони по этому поводу, вообще, бесится. Им проще танки, пушки, стратегические бомбардировщики и термоядерные заряды на конвейер поставить, чем штучно собирать мехи, тактические доспехи и универсальные самолеты. Но масштабы не те. Представляешь, моим девчатам даже завалящее мегазаклинание применить некуда?

— "Завалящее мегазаклинание"?! — приподнимает бровь "фестрал", — Ну, ладно, Дискорд с тобой, Тиси. Вернемся к нашим верблюдам: а что ты будешь делать, если у тебя треть задрищет, треть на пузо залетит, а треть до полосатых пегасов допьется?

— Паниковать, — лаконично отвечает грифина, и, выдержав небольшую паузу, добавляет, — А еще задействую мобилизационный резерв. Спасибо Провидению и этому крылорогому нытику с его интеллихенцией, теперь он у нас есть.

— И как это будет выглядеть? Нет, мне, и правда, интересно. Шарп Спир обожает потрепаться о резервах. Вот только, как его ни спроси подробнее, так он сразу язык под хвост засовывает, — жеребец подается вперед.

— Ну, во-первых, мобилизация начнется до того, как Писец придет — порядок наведет. При первых же признаках недостаточности линейных сил с гражданки будут призваны все, кто когда-то служил в армии или разведке и часть представителей военнообязанных специальностей: погодники, пилоты, инженеры, медики-биологи и прочие. Поверь, это настоящая толпа пони и грифонов, — грифина склоняет голову, глядя на "фестрала" одним глазом, — Во-вторых, пока боевые части подыхают на передовой, призванные будут дрючиться в тренировочных лагерях, вспоминая былые навыки и превращаясь из гражданских бузотеров в солдат. В-третьих, когда они таки солдатами станут, тогда отправятся на передовую в составе самостоятельных частей или маршевых батальонов для пополнения потрепанных подразделений. В-четвертых, если не поможет, то смотри "во-первых".

— А если этого не хватит? — жеребец рад поймать грифину ее же приемом.

— В дело вступит ополчение, — бросает взгляд на пищащий "ком" охотница, — Упреждая твое ехидство, Гринстоун, а если и ополчение кончится, то в ход пойдут наши мизерные ядерный арсенал и запас мегазаклинаний, энергосистема будет пущена вразнос, а генетические банки — выплеснуты во внешнюю среду. Дабы враг, если выживет, не получил ничего, кроме изгаженной и непригодной для жизни пустыни.

— Жутко звучит. Какой-то у тебя, Тиси, неправильное понимание войны и жизни, — "фестрал" неприятно удивлен откровениями грифины, — Такое ощущение, что ты думаешь, что вы все до одного умрете, и останется только поставить стулья и выключить свет на вечеринке живых.

— "Инерция мышления" это называется. Ну, еще и здоровая паранойя, — птицекошка снова сверяется с "комом" и что-то там удаляет, — Нужно всегда готовиться к худшему – авось, не пригодится. Радость, какая никакая. По крайней мере, это лучше, чем остаться с голым крупом против косяка гигантских крабов.

— Готовишься к худшему и, тем не менее, позволяешь своим бойцам быть сопливыми слюнтяями, — жеребец забирает напитки у принесшей заказ официантки, не забывая снова отвесить легкого шлепка по специально для этого подставленным фланкам кобылки.

— Не сопливыми слюнтяями, а полноценными членами общества. А не как ваш брат, которого в нормальных кварталах селить боятся, — грифина принимает из копыт стража молочный коктейль, но, к его великому огорчению, отодвигает в сторону рюмку с "лунной росой", — И это не от доброты селестианской, а токмо дела для. Даже наше, не подверженное старению, племя не потянет подготовку в линейные части пары тысяч Ночных Кошмаров или ваших дуролетов из Обители и еще хотя бы десяток тысяч хвостов таких же в запас.

"Ночной" понь в ответ довольно кивает – он и не думает скрывать свою гордость за братьев по оружию.

— Армия сплошь из мегавоителей это фантастика для птенцов, — тянет через трубочку холодный коктейль "нерожденная", — Даже пригодного материала для создания таких с гулькин нос, не говоря уже о финансовом аспекте дела. А в массовой войне побеждают средние величины: против сотни стволов никакие навыки не помогут. Просто, выстрелить не успеешь. Ну, если даже и успеешь, то оставшиеся девяносто девять тебя сожгут и над трупом надругаются. Только вот, одного супервоина заменить куда сложнее, чем простого солдата. Ну, ты сам знаешь: во время разборок старших принцесс ваш брат кончились быстрее, чем озверевшая пегасня.

— Складно. Но ты кое-что упустила, — "фестрал" опустошает свою рюмку и запивает терпкий напиток красной жижей из стакана, — На задания Повелительница шлет нас, а не дуболомов из Легиона, которые, как ты говоришь, "средние величины". Как ты это объяснишь, моя многохитрая собеседница?

— Специфические условия: ограничение по всему, что только можно — от времени до возможности действовать открыто. Это не война, а агентурные игры, — грифина хмыкает, — Тебе на этот счет лучше поговорить с Ириной или Блэком. Это по их части. Не по моей.

— О! Тиси пасует! Как неожиданно! — мохноухий жеребец веселится, — Так, значит, есть в Эквестрии то, с чем лучше справится мастер, чем толпа мулов по объявлениям?

— Конечно же, есть! Иначе, зачем вас, дармоедов, ночная принцесса кормит? — охотница отрывается от своего коктейля, — Но это не по моей части. Прорвать, захватить, разбомбить, удержать — могу. А шпионить, воровать, интриговать и строить козни — это в другом ведомстве.

— Даже так? Гроза миров, ужас демонов, кошмар драконов, вечномолодые здоровяки "нерожденные" не могут тихой ночью парочке стражников шею свернуть? Хотя, о чем это я? Это же ай-ай-ай как подло! — "фестрал" весело скалится.

— Не передергивай, Гринстоун, — птицельвица снова делает глоток, — Я тебе не твои гвардейцы, чтобы о чести разоряться. Просто, это не наша работа — для этого есть Безопасность. Ты же в храмах своей хозяйки хвостом не трясешь?

— У нас нет хозяев! И никогда не было, — жеребец снова наливает в свою рюмку горячительный напиток, — Мы служим Повелительнице, одарившей нас своим вниманием. Мы слуги, а не рабы.

— А, вообще, Тиси, не дури мне голову. Я не тупой слизняк из гвардии, — понь опрокидывает напиток в свою глотку, — Мы делаем свою работу, жрицы — свою. А ты пытаешься увильнуть от ответа.

— А в чем я увиливаю? — охотница поудобнее устраивается на полудиванчике так, что невольно открывает "фестралу" довольно соблазнительный вид части своего животика, — Армия для шпионских игрищ не предназначена. Вот мы ими и не занимаемся.

— Орден тоже не для эпичных битв создавался. Что не мешает тебе нам именно эту работу пророчить, — жеребец с интересом рассматривает открывшиеся виды собеседницы.

— Ну, это сам себе претензии предъявляй, мыш летучий. Помнишь, с чего наш разговор начинался? — грифина слизывает последнюю каплю напитка, катящуюся по стенке стакана. После чего весело прифыркивает, явно кого-то пародируя, — Один мышекрыл, Гринстоуном зовут, похвалялся ратной доблестью Ночной Стражи. И даже имел наглость вякнуть, что лучших солдат, чем выпускники Обители, на свете нет.

— Ладно, сдаюсь. Ты меня поймала, — улыбается жеребец, не забывая поглядывать на виднеющееся из-под ноги вымечко охотницы, — Могу я предложить победительнице диспута продолжить наш романтический вечер в большем уединении?

— Цкрииии! Ты куда уставился, скотина! — взвизгивает проследившая за взглядом жеребца грифина, ногами прикрывая свой животик с парой подтянутых холмиков, столь заинтересовавших "фестрала", — Накидался и на подвиги потянуло?! У меня муж есть!

— Один-один. Ничья, — удовлетворенно отводит взгляд крылатый жеребец, — Итак, Тиси, как мы продолжим наш вечер?

— В киринском ресторане — ты мне еще суси должен, — недовольно зыркает на поня птицекошка, — Тебе кобыл мало?! Охотницу склеить захотел?!

— Я не ханжа — мне нравятся все симпатичные самочки в Эквестрии, — хитро прищуривается понь.

— Еще раз на меня так посмотришь — тебе костыли нравиться начнут! — грифина недовольно спрыгивает с полудиванчика, — А я-то думала: какого черта этот мохноухий кретин "лунную росу" заказал? А он меня напоить и хвост задрать собирался! Так получается, Гринстоун?!

— Ну, не получается, — довольно хмыкает понь, — Но я над этим работаю.

— Коллекционер хренов, — ворчит грифина, цокая когтями по темному полу, после чего снова обращается к своему ухмыляющемуся попутчику, — Есть у меня один знакомый, из "нерожденных", навроде тебя. Так вот он аликорну "сколлекционировал" — жениться пришлось.

— О, Тиси, ты ради меня с мужем разведешься? Польщен, польщен. Место в моем табунке для тебя всегда найдется. Для тебя согласен даже на кольца, — подмигивает понь, после чего разражается громким хохотом.

— Скотина... — уже беззлобно ворчит грифина, не забывая подпустить шпильку, — А, что, облакодавы уже и брак признали? Или все по старинке: разок спинку потер и на Пузатые Облачка подружку сплавил?

— По-всякому бывает, — не пасует страж, — Могу предложить на выбор: "кусь за ушко и адью", "полетели и на облачка залетели" или "и жили они долго и счастливо, а на утро он пропал".

— Ох уж эти пони... — сетует охотница, — И как вы только так живете?..

Жеребец в ответ лишь ухмыляется.

Закончив разговор, крылатый понь жестом подзывает официантку, и странная пара рассчитывается по счету. Не обходится без еще одного игривого шлепка по крупу кобылки и многообещающего прицокивания со стороны "фестрала", которые заставляют грифину страдальчески закатить глаза. Под любопытные взгляды завсегдатаев и мечтательные вздохи официантки "нерожденная" и ночной страж покидают "Кафе".

Выходной

Действо этого рассказа происходит спустя немало десятилетий после окончания событий "Записок веселого аликорна". Земля Нерожденных теперь индустриально развитый, но все еще не полностью самодостаточный мир спектра миров Эквестрии, а неодемикорны более не являются чем-то экзотическим. Трагедия демикорнов уже давно отгремела, но кое-кто из племени Алой все еще жив… как и их "фирменные" бзики. Легко ли ужиться среди "нерожденных" тому, кто создавался безответственными магами как оружие?

P.S. Так как изначально "Выходной" писался задолго до "Дневника глупой пони", то ни Хартплеер, ни ее табунок в рассказе не прорабатывались. А потому пришлось все переписать под более позднюю писанину) Ранний рассказ будет ниже)

Земля Нерожденных, Стольный Град.

Жаркий летний день — на небе ни облачка. Поднятое аликорнами рыжее солнце весело палит раскинувшиеся под ним землю и небо. Жарко.

Но сегодня рыжий жар не раздражает, а радует обитателей этого мира. Да и как не радоваться солнечной погоде в выходной денек? Сегодня центр Стольного Града и Нимба полны "нерожденных", тратящих время своих нескончаемых жизней на простые развлечения, столь милые смертным сердцам. Кинотеатры, парки и кафе города нынче просто гудят от понячьего гомона, театры и прочие "серьезные заведения" готовятся к вечернему наплыву отдыхающих четвероногих, а Вокзал Номер Один под завязку забит бескрылыми туристами, под тяжестью навьюченного на них походного скарба с предвкушением ждущих своего поезда, чтобы на пару дней умчатся от городской суматохи и пожить "дикой жизнью". В жарком воздухе Стольного Града можно увидеть немногих крылатых, что еще не успели присоединиться к ватагам небесного племени, по-своему развлекающегося в голубой выси и на доступных лишь этой быстрокрылой братии просторах. И даже аликорны тут! Недовольно ворчащие о том, что их оторвали от важных дел, бессмертные были бесцеремонно выставлены с рабочих мест "аликорньими няньками", и, получив напутствие "отдыхайте и веселитесь", с обиженным видом отираются у входа на Заячий пруд. Но это ненадолго: пытающиеся незаметно вернуться к своим бесконечным делам четвероногие божества уже были замечены стайкой "нерожденных" и вскоре будут увлечены в общее понячье веселье, в окружении своих смертных подопечных на время забыв о делах. Но герои этого повествования сейчас совсем не тут, среди этой веселой понячьей толчеи.

Пока большая часть "нерожденных" проводит свое свободное время в большой и веселой компании, кое-кто предпочитает более спокойный и неторопливый отдых.

Утопающая в зелени жилая зона Стольного Града это, по большому счету, один гигантский ухоженный парк, в чьих тенистых глубинах вольготно расположились небольшие двух- и трехэтажные домики-общежития этого необычного, по эквестрийским меркам, племени. И глупо бы было этим не воспользоваться тем "нерожденным", что хотят тишины и покоя. Тем более, что в эти жаркие дни жилая зона свободна от непоседливых жеребят, весело ускакавших к развлечениям центра города или, под предводительством воспитателей, укативших в загородные экскурсии и походы.

---

На берегу небольшого искусственного пруда, расстелив по земле свои драконьи крылья и шипованные хвосты, сладко дремлют два жеребца-неодемикорна, пригревшиеся в этот солнечный денек у воды. Рядом аккуратными кучками сложено разнообразное оборудование, которое лезвиерогие пони имеют обыкновение постоянно таскать на себе словно одежду. Подле одного из спящих устроилась кобылица того же понитипа, с хитрой мордочкой рисующая тонкой кисточкой на крыльях жеребца золотые молнии. Чуть в стороне, на краю огибающей прудик песчаной дорожки, виднеется разложенный мольберт, видимо, только что оставленный светящей манипулятором драконокрылой художницей.

Если взглянуть на пруд с той точки, где еще недавно окружающую красоту переносила на бумагу лезвиерогая художница, то вам откроется премилая картина троицы полосатых купальщиц, веселящихся у входа в одетый гранитом канал, что соединяет этот прудик с сетью точно таких же, раскинувшейся по всему юго-западу жилой зоны. Четвертая же зебра, расположившись на полотенце размером с легендарную Бескрайнюю Саванну, с любопытством наблюдает поверх положенной на переносной пюпитр книги за проказой неодемикорны.

Чуть в стороне от пруда и отдыхающих на его берегу обнаруживается еще одна группка пони. Заняв пару скамеек, расположенных под тенистым кленом, четверка рогатых "нерожденных" играют в "Принцессы и приключения". Ведущая, ночная единорожка фиолетовой масти, зажав телекинезом стакан с кубиками, что-то красочно и эмоционально расписывает своими компаньонками. Разложившая перед собой игровые карточки и фигурки, синяя винторогая кобылка слушает говорящую с вниманием, что-то сверяя и исправляя на самодельном бланке – похоже, паспорте ее персонажа. На нее с усмешкой смотрит статная ньяти (рогатая зебра), тут же на скамейке попивающая кофе и, по всей видимости, совершенно, в отличие от своей однотонной товарки, не волнующаяся за будущую игру. Четвертой из присутствующих оказывается рыжегривая перевертыш. Правда, она кажется немного сонной — похоже, изменчивая пони все время до восхода солнца провела на облаках, лакомясь эмоциями выходной ночи. Теперь же ей хочется спать, но и пропускать игру с подругами она не желает.

— Пирит! Скачи к нам! — жаркую тишину прерывает радостный возглас зебры-читательницы, приподнявшейся над своим нехитрым ложем и приветственно машущей ногой кому-то, кто только что показался на одной из тенистых дорожек.

Вышедшая на дорожку пони отвечает зебре неразборчивым радостным вскриком и взмахом большого кожистого крыла. Но это не "нерожденная": мощное угловатое тело, украшенная нескладным массивным рогом и перепончатыми ушками голова, покрытая вперемешку с шерстью грубой чешуей и беспорядочно разбросанными шипами шкурка, длинный мускулистый хвост, оканчивающийся костяными лезвиями и волосяной кисточкой. Это демикорна — одна из немногих, пожелавших остаться в живых, когда ее оживленные сородичи заставили сопротивляющегося этому монарха Земли Нерожденных убить их.

Движения представительницы древнего племени, несмотря на ее кажущуюся нескладность, плавны и величественны. Такое ощущение, что лезвиерогая кобылица не идет к позвавшей ее зебре, а быстро течет по земле подобно ожившей ртути. Отвлекшаяся от проказы неодемикорна не без зависти смотрит на одну из прародительниц своего рода. Демикорна же одаривает кузину насмешливым взглядом: сама шипохвостая была бы не против обменять свои угловатые формы на тонкое и изящное тело "молодой крови".  Неодемикорна смешивается и краснеет, отводит глаза, только мгновение назад с завистью смотревшие на красивую походку прародительницы. Отвлекаются на лезвиерогую гостью и плещущиеся в воде зебры. Полосатые начинают шушукаться между собой, примеряясь как бы им половчее затянуть купаться крылатую гостью и собственную, оставшуюся на берегу, товарку. Но не все довольны появлением оживленной древней пони.

— Опять эта психованная! И зачем Дискорд ее сюда принес?!! — вид демикорны развеивает сонливость перевертыша лучше, чем ведро ледяной воды, вылитой на голову. При появлении лезвиерогой изменчивая кобылка тонко взвизгивает и стрелой прячется в кроне дерева, под которым только что мирно сидела. Недовольно посверкивая глазами из листвы, крылорогая любительница чужих эмоций принимается внимательно следить за пришелицей. Появление крылатой гостьи заставляет всполошиться и рогатых подружек мухокрылой поняши — единорожки встают стеной на подступах к дереву, где укрылась рыжегривая летунья. Но демикорна игнорирует панику в рядах рогатых, и продолжает свой путь к ждущей ее зебре.

— Славный день, Ниси, — лезвиерогая пони приобнимает поднявшуюся зебру крылом и передней ногой.

— И тебе счастья, Пирит, — зебра улыбается подошедшей, — Присоединяйся к нам: поваляемся на солнышке, поболтаем.

Демикорна отвечает улыбкой на улыбку, и только открывает рот, но тут же осекается. Похоже, ее отвлекает напряженный взгляд, что сверлит затылок древней пони со стороны населенного перевертышем клена. Лезвиерогая поворачивается к скрытой наблюдательнице и отвечает на взгляд взглядом, отнюдь не менее неприязненным.

— Мелоди, она опять! – испуганно пищит обитательница клена, — Она совсем психованная…

Слова, казалось бы, произнесены очень тихо, но не стоит недооценивать умения древних биоинженеров Серого-74 – демикорна прекрасно разбирает все из сказанного. И теперь весьма обижена тем, что вовсе не предназначалось для ее ушей.

— Я попросила бы выбирать слова, муха, — под ставшим ледяным взглядом демикорны перевертыш с писком прячется еще глубже в листву, — Ты оскорбила меня. Но на этот раз я тебя прощаю. И обещаю, что если ты не подойдешь ко мне ближе, чем на десять прыжков, я тебя сегодня не трону.

— Пирит, прости, пожалуйста, Хартплейер. Ты же знаешь, она тебя боится, — ночная единорожек, выступив на шаг вперед группы подруг, пытается замять скандал.

— И правильно делает, что боится, — сверкает глазами в сторону сжавшейся чейнджлинга демикорна, — В мое время с этим племенем разговор был недолгий — только черепа под копытами хрустели.

— Вот и возвращайся в свое время, дикарка. Никто тебя здесь не держит, – совершенно не к месту презрительно фыркает ньяти, — Как по мне, вы – только балласт. Анахронизм, с которым Создатель только зря возится.

Из кроны облюбованного перевертышем дерева слышится тихий одобрительный писк. Фиолетовая единорожка бросает полный неодобрения взгляд на полосатую товарку. А демикорна, кою вовсе не подводит ее острый слух, злобно фыркает и наклоняет голову, недвусмысленно показывая обитательнице клена зловеще поблескивающий рог.

Внезапно для древней пони, ее накрывает перепончатое крыло неодемикорны, а подоспевшие зебры, мягко подталкивая мокрыми боками, отводят крылорогую кобылицу подальше от назревающего скандала.

Несмело спустившуюся с дерева перевертыша бьет нервная дрожь. Единорожки, не скупясь на объятия, принимаются утешать изменчивую подругу. Но та все время со страхом смотрит в сторону окруженной зебрами лезвиерогой. Последней же что-то настойчиво втолковывают полосатые и ее сородич-"нерожденная".

После сеанса обнимашек для перевертыша (и украдкой отвешенной ночной пони телекинетической затрещины полосатой грубиянке) игра между рогатыми возобновляется. Хотя, более былой безмятежной атмосферы в ней нет: изменчивая пони поминутно озирается на стоящую в отдалении демикорну, а ушки единорожек чуть подрагивают, выдавая их напряжение.

Спустя несколько минут рыжегривая снова ракетой взлетает на дерево — к компании рогатых подходит древняя пони в сопровождении неодемикорны. Демикорна выглядит сконфуженной. Похоже, ей одновременно и стыдно, и очень противно. Лезвиерогая задирает голову к кроне дерева и произносит: — Хартплеер, не бойся. Я тебе ничего не сделаю.

— Не верю! — раздается из листвы, и на нос демикорне падает случайно сбитый перевертышем листок. А троица единорожек синхронно делает шаг вперед.

— Ладно, сиди там, муха. Не больно-то и нужно! — насупливается демикорна, но, слыша намекающее покашливание стройнокрылой потомка, вздыхает и с убитым видом продолжает разговор, — Я пришла извиниться перед тобой. Извини, Хартплеер, что я тебя била.

— Это чем ты ее так припугнула, Силика? – снова не к месту влазит в разговор ньяти, — Или подкупила? Когда это гордая демикорна перед какой-то там перевертышем извиняться стала?

— Майнд! – тут уже возмущенно прикрикивает на полосатую синяя единорожка.

— Меня никто не подкупал, доктор Майндфлейер! — демикорна злится, но, видимо, статус наглой полосатой сдерживает ее от острого словца, — Мне, и правда, очень стыдно, что я так себя веду с твоей подругой! И еще раз, я прошу у пони Хартплеер Лавнет прощения!

— Майнд, ну, хватит тебе скандалить, — из листвы высовывается голова изменчивый кобылицы, — Правда? Больше бить не будешь?

— Не обещаю. Это моя природа, — вздыхает лезвиерогая, поднимая мордочку к изменчивой собеседнице, — Просто, держись от меня подальше.

— Легче сказать, — ворчит перевертыш, — Мы же через улицу живем!

— Ладно, обещаю тебя избегать, муха, — демикорна наклоняет голову, и вопросительно смотрит на мнущуюся на ветке изменчивую пони, — Так ты меня прощаешь?

— Даю испытательный срок... месяц, — уклончиво отвечает перевертыш, и тут с надеждой спрашивает у стоящей под деревом древней кобылицы, — А ты, правда, меня трогать не будешь?

— Постараюсь, — серьезно отвечает последняя.

— Ну, и на том спасибо, монстр, — бледногривая примеряется к тому, как бы ей половчее спуститься с клена, — А теперь, пожалуйста, отойди подальше. Не все же выходные мне на дереве сидеть?

— Трусиха, — хмыкает демикорна, но поворачивается и уходит.

Изменчивая кобылица несмело слетает с дерева и подбирает брошенные в спешке игровые принадлежности. Демикорна же останавливается на полпути к зебрам, и поворачивается к мухокрылой пони, заставляя ее испуганно икнуть.

— Вот еще что: можешь без страха отдыхать. Мы с Ниси собираемся провести день на Заячьем пруду. Так что, до завтра ты меня даже краем глаза не увидишь, — информирует перевертыша демикорна. После чего напутствует словами "Доброго дня", и удаляется в сторону ждущей ее зебры.

Перевертыш с неприязнью смотрит ей вслед. Ньяти, похоже, полностью разделяет ее чувства. Две же другие единорожки, видимо, настроены куда более оптимистичны и, в целом, исходом конфликта довольны.

— Хартплеер, с сегодняшнего дня все изменится. Я тебе обещаю, — прерывает мрачные мысли рыжегривой неодемикорна, — Мы уже давно говорим с Пирит о тебе. Даю слово: больше она тебя и копытом не тронет.

— Это все равно, что договариваться с волком.., — нервно передергивает ушами изменчивая кобылица.

— Харт, я знаю, что тебе доставалось от Пирит. Но, пожалуйста, не суди ее строго. Просто, такова ее природа. Сама же она честно жалеет, что вела себя с тобой так, — лезвиерогая пытается приобнять перевертыша когтистым крылом, но та выворачивается из нежеланных обнимашек и насупившись смотрит на перепончатокрылую.

— Хартплеер, я серьезно. Пирит поклялась памятью Алой, что приложит все усилия к тому, чтобы больше не обижать тебя. А мы проследим за выполнением ею клятвы, — неодемикорна уже сама чувствует себя неуютно, и с какой-то щенячьей мольбой в глазах смотрит на чейнджлинга.

— Ладно, только под твою ответственность. Я дала ей испытательный срок — через месяц посмотрю, — рыжегривая расслабляется при виде того, как крупы неспешно идущих зебры и демикорны исчезают за поворотом, — Но если она меня покалечит, то моей сиделкой будешь ты!

— Идет! — веселеет неодемикорна, — Приятной игры!

— Приятной еды? Кто-то без нас поесть приготовил? — слышится с берега сонный голос жеребца.

Все присутствующие поворачивают головы в сторону говорящего, и дружно прыскают со смеха при виде солового ото сна неодемикорна, на развернутых крыльях которого красуются гигантские золотые молнии. Отсмеявшись пони возвращаются к своим делам: рогатые возобновляют игру, зебры растягиваются загорать на широких мягких полотенцах, неодемикорна подбирает кисточки и продолжает прерванный пленер, а проснувшиеся жеребцы, ничуть не стесняясь рисунков на крыльях одного из них, извлекают из наваленной неподалеку кучи различных вещей какие-то кулинарные приспособления и корзины с продуктами и приступают к готовке. Результатов последней кобылицу ждут с явным нетерпением, втихомолку глотая слюнки и похихикивая, обсуждая предстоящую трапезу и стати поваров.

Выходной (старая версия)

Действо этого рассказа происходит спустя немало десятилетий после окончания событий "Записок веселого аликорна". Земля Нерожденных теперь индустриально развитый, но все еще не полностью самодостаточный мир спектра миров Эквестрии, а неодемикорны более не являются чем-то экзотическим. Трагедия демикорнов уже давно отгремела, но кое-кто из племени Алой все еще жив… как и их "фирменные" бзики. Легко ли ужиться среди "нерожденных" тому, кто создавался безответственными магами как оружие?

P.S. Так как изначально "Выходной" писался задолго до "Дневника глупой пони", то ни Хартплеер, ни ее табунок в рассказе не прорабатывались. А потому пришлось все переписать под более позднюю писанину) Собственно, ниже следует ранняя версия рассказа.

Земля Нерожденных, Стольный Град.

Жаркий летний день — на небе ни облачка. Поднятое аликорнами рыжее солнце весело палит раскинувшиеся под ним землю и небо. Жарко.

Но сегодня рыжий жар не раздражает, а радует обитателей этого мира. Да и как не радоваться солнечной погоде в выходной денек? Сегодня центр Стольного Града и Нимба полны "нерожденных", тратящих время своих нескончаемых жизней на простые развлечения, столь милые смертным сердцам. Кинотеатры, парки и кафе города нынче просто гудят от понячьего гомона, театры и прочие "серьезные заведения" готовятся к вечернему наплыву отдыхающих четвероногих, а Вокзал Номер Один под завязку забит бескрылыми туристами, под тяжестью навьюченного на них походного скарба с предвкушением ждущих своего поезда, чтобы на пару дней умчатся от городской суматохи и пожить "дикой жизнью". В жарком воздухе Стольного Града можно увидеть немногих крылатых, что еще не успели присоединиться к ватагам небесного племени, по-своему развлекающегося в голубой выси и на доступных лишь этой быстрокрылой братии просторах. И даже аликорны тут! Недовольно ворчащие о том, что их оторвали от важных дел, бессмертные были бесцеремонно выставлены с рабочих мест "аликорньими няньками", и, получив напутствие "отдыхайте и веселитесь", с обиженным видом отираются у входа на Заячий пруд. Но это ненадолго: пытающиеся незаметно вернуться к своим бесконечным делам четвероногие божества уже были замечены стайкой "нерожденных" и вскоре будут увлечены в общее понячье веселье, в окружении своих смертных подопечных на время забыв о делах. Но герои этого повествования сейчас совсем не тут, среди этой веселой понячьей толчеи.

Пока большая часть "нерожденных" проводит свое свободное время в большой и веселой компании, кое-кто предпочитает более спокойный и неторопливый отдых.

Утопающая в зелени жилая зона Стольного Града это, по большому счету, один гигантский ухоженный парк, в чьих тенистых глубинах вольготно расположились небольшие двух- и трехэтажные домики-общежития этого необычного, по эквестрийским меркам, племени. И глупо бы было этим не воспользоваться тем "нерожденным", что хотят тишины и покоя. Тем более, что в эти жаркие дни жилая зона свободна от непоседливых жеребят, весело ускакавших к развлечениям центра города или, под предводительством воспитателей, укативших в загородные экскурсии и походы.

---

На берегу небольшого искусственного пруда, расстелив по земле свои драконьи крылья и шипованные хвосты, сладко дремлют два жеребца-неодемикорна, пригревшиеся в этот солнечный денек у воды. Рядом аккуратными кучками сложено разнообразное оборудование, которое лезвиерогие пони имеют обыкновение постоянно таскать на себе словно одежду. Подле одного из спящих устроилась кобылица того же понитипа, с хитрой мордочкой рисующая тонкой кисточкой на крыльях жеребца золотые молнии. Чуть в стороне, на краю огибающей прудик песчаной дорожки, виднеется разложенный мольберт, видимо, только что оставленный светящей манипулятором драконокрылой художницей.

Если взглянуть на пруд с той точки, где еще недавно окружающую красоту переносила на бумагу лезвиерогая художница, то вам откроется премилая картина троицы полосатых купальщиц, веселящихся у входа в одетый гранитом канал, что соединяет этот прудик с сетью точно таких же, раскинувшейся по всему юго-западу жилой зоны. Четвертая же зебра, расположившись на полотенце размером с легендарную Бескрайнюю Саванну, с любопытством наблюдает поверх положенной на переносной пюпитр книги за проказой неодемикорны.

Чуть в стороне от пруда и отдыхающих на его берегу обнаруживается еще одна группка пони. Заняв пару скамеек, расположенных под тенистым кленом, четверка единорожек и кобылка-перевертыш играют в "Принцессы и приключения". Длинный хвост одной из играющих (создававший ее генетик, явно, использовал материал кисточковых единорогов) дергается в такт тому, как его владелица что-то красочно и эмоционально расписывает перед своими компаньонками. Похоже, это ведущая. На что указывает и зажатый извивами ее хвоста стакан с кубиками. Разложившие перед собой какие-то карточки и фигурки, винторогие кобылки слушают говорящую с вниманием. Перевертыш же кажется немного сонной. Похоже, бледногривая пони все время до восхода солнца провела на облаках, лакомясь эмоциями выходной ночи. Теперь же ей хочется спать, но и пропускать игру с подругами она не желает.

— Пирит! Скачи к нам! — жаркую тишину прерывает радостный возглас зебры-читательницы, приподнявшейся над своим нехитрым ложем и приветственно машущей ногой кому-то, кто только что показался на одной из тенистых дорожек.

Вышедшая на дорожку пони отвечает зебре неразборчивым приветственным вскриком и взмахом большого кожистого крыла. Но это не "нерожденная": мощное угловатое тело, украшенная нескладным массивным рогом и перепончатыми ушками голова, покрытая вперемешку с шерстью грубой чешуей и беспорядочно разбросанными шипами кожа, длинный мускулистый хвост, оканчивающийся костяными лезвиями и волосяной кисточкой. Это демикорна — одна из немногих, пожелавших остаться в живых, когда ее оживленные сородичи заставили сопротивляющегося этому монарха Земли Нерожденных убить их.

Движения представительницы древнего племени, несмотря на ее кажущуюся нескладность, плавны и величественны. Такое ощущение, что лезвиерогая кобылица не идет к позвавшей ее зебре, а быстро течет по земле подобно ожившей ртути. Отвлекшаяся от проказы неодемикорна не без зависти смотрит на одну из прародительниц своего рода. Демикорна же одаривает кузину насмешливым взглядом: сама шипохвостая была бы не против обменять свои угловатые формы на тонкое и изящное тело "молодой крови".  Неодемикорна смешивается и краснеет, отводит глаза, только мгновение назад с завистью смотревшие на красивую походку прародительницы. Отвлекаются на лезвиерогую гостью и плещущиеся в воде зебры. Полосатые начинают шушукаться между собой, примеряясь как бы им половчее затянуть купаться крылатую гостью и собственную, оставшуюся на берегу, товарку. Но не все довольны появлением оживленной древней пони.

— Опять эта психованная! И зачем Дискорд ее сюда принес?!! — вид демикорны развеивает сонливость перевертыша лучше, чем ведро ледяной воды, вылитой на голову. При появлении лезвиерогой изменчивая кобылка стрелой взлетает и прячется в кроне дерева, под которым только что мирно сидели играющие единорожки. Недовольно посверкивая глазами из листвы, крылорогая любительница чужих эмоций принимается внимательно следить за пришелицей. Появление крылатой гостьи заставляет всполошиться и рогатых подружек мухокрылой поняши — единорожки встают стеной на подступах к дереву, где укрылась бледногривая летунья. Но демикорна игнорирует панику в рядах рогатых, и продолжает свой путь к ждущей ее зебре.

— Славный день, Ниси, — лезвиерогая пони приобнимает поднявшуюся зебру крылом и передней ногой.

— И тебе счастья, Пирит, — зебра улыбается подошедшей, — Присоединяйся к нам: поваляемся на солнышке, поболтаем.

Демикорна отвечает улыбкой, и только открывает рот, чтобы сказать что-то, но ее прерывает истошный крик со стороны населенного перевертышем клена.

— Ты кого приглашаешь, Ниси?!!  Эту психованную?!! Пусть убирается к Дискорду и всем вендиго!!! — разоряется выглядывающая из кроны изменчивая "нерожденная".

— Я попросила бы выбирать слова, муха, — под холодным взглядом демикорны перевертыш с писком снова прячется в листве, — Ты оскорбила меня. Но на этот раз я тебя прощаю. И обещаю, что если ты не подойдешь ко мне ближе, чем на десять прыжков, я тебя сегодня не трону.

— Пирит, прости, пожалуйста, Хартплейер. Ты же знаешь, она тебя боится, — одна из единорожек, обладательница длинного хвоста, пытается замять скандал.

— И правильно делает, что боится, — сверкает глазами в сторону сжавшейся чейнджлинга демикорна, — В мое время с этим племенем разговор был недолгий — только черепа под копытами хрустели.

— Вот и возвращайся в свое время, дикарка! Никто тебя здесь не держит! — слышится из кроны облюбованного перевертышем дерева, — Напрасно вас Создатель к жизни вернул! Монстры психованные!

Демикорна злобно фыркает и наклоняет голову, недвусмысленно показывая обитательнице клена зловеще поблескивающий рог. Внезапно для древней пони ее накрывает перепончатое крыло неодемикорны, а подоспевшие зебры, мягко подталкивая мокрыми боками, отводят крылорогую кобылицу подальше от назревающего скандала.

Несмело спустившуюся с дерева перевертыша бьет нервная дрожь. Единорожки, не скупясь на объятия, принимаются утешать изменчивую подругу. Но та все время со страхом смотрит в сторону окруженной зебрами лезвиерогой. Последней же что-то настойчиво втолковывают полосатые и ее сородич-"нерожденная".

Игра между рогатыми возобновляется. Хотя, более былой безмятежной атмосферы в ней нет: перевертыш поминутно озирается на стоящую в отдалении демикорну, а ушки единорожек чуть подрагивают, выдавая их напряжение.

Спустя несколько минут изменчивая кобылка снова ракетой взлетает на дерево — к компании рогатых подходит древняя пони в сопровождении неодемикорны. Демикорна выглядит сконфуженной: похоже, ей одновременно и стыдно, и очень противно. Лезвиерогая задирает голову к кроне дерева и произносит: — Хартплеер, не бойся. Я тебе ничего не сделаю.

— Не верю! — раздается из листвы, и на нос демикорне падает случайно сбитый перевертышем листок.

— Ладно, сиди там, муха. Не больно-то и нужно! — насупливается демикорна, но, слыша намекающее покашливание стройнокрылой потомка, вздыхает и с убитым видом продолжает разговор, — Я пришла извиниться перед тобой. Извини, Хартплеер, что я тебя била.

— Это чем ты ее так припугнула, Силика? — из листвы сверкают полные любопытства глаза перевертыша, — Или подкупила? Это за какие же коврижки демикорна перед перевертышем извиняться стала?

— Меня никто не подкупал! — стоящая под кленом демикорна злится, — Мне, и правда, очень стыдно, что я так себя веду с тобой! И я еще раз прошу у тебя прощения!

— Чего так орать, не глухая, — из листвы высовывается голова изменчивый кобылицы, — Больше бить не будешь?

— Не обещаю. Это моя природа, — вздыхает лезвиерогая, — Просто, держись от меня подальше.

— Легче сказать, — ворчит перевертыш, — Мы же через улицу живем!

— Ладно, обещаю тебя избегать, муха, — демикорна наклоняет голову, и вопросительно смотрит на мнущуюся на ветке изменчивую пони, — Так ты меня прощаешь?

— Даю испытательный срок... месяц, — уклончиво отвечает перевертыш, и тут с надеждой спрашивает у стоящей под деревом древней кобылицы, — А ты, правда, меня трогать не будешь?

— Постараюсь, — серьезно отвечает последняя.

— Ну, и на том спасибо, монстр, — бледногривая примеряется к тому, как бы ей половчее спуститься с клена, — А теперь, пожалуйста, отойди подальше. Не все же выходные мне на дереве сидеть?

— Трусиха, — хмыкает демикорна, но поворачивается и уходит.

Изменчивая кобылица несмело слетает с дерева и подбирает брошенные ею в спешке игровые принадлежности. Демикорна же останавливается на полпути к зебрам, и поворачивается к мухокрылой пони, заставляя ее испуганно икнуть.

— Вот еще что: можешь без страха отдыхать. Мы с Ниси собираемся провести день на Заячьем пруду. Так что, до завтра ты меня даже краем глаза не увидишь, — информирует перевертыша демикорна. После чего напутствует словами "Доброго дня", и удаляется в сторону ждущей ее зебры.

Перевертыш с неприязнью смотрит ей вслед.

— Хартплеер, с сегодняшнего дня все изменится. Я тебе обещаю, — прерывает ее мрачные мысли неодемикорна, — Мы уже давно говорим с Пирит о тебе. Даю слово: больше она тебя и копытом не тронет.

— Это все равно, что договариваться с волком.., — нервно передергивает ушами изменчивая кобылица.

— Харт, я знаю, что тебе доставалось от Пирит. Но, пожалуйста, не суди ее строго. Просто, такова ее природа. Сама же она честно жалеет, что вела себя с тобой так, — лезвиерогая пытается приобнять перевертыша когтистым крылом, но та выворачивается из нежеланных обнимашек и насупившись смотрит на перепончатокрылую.

— Хартплеер, я серьезно. Пирит поклялась памятью Алой, что приложит все усилия к тому, чтобы больше не обижать тебя. А мы проследим за выполнением ею клятвы, — неодемикорна уже сама чувствует себя неуютно, и с какой-то щенячьей мольбой в глазах смотрит на чейнджлинга.

— Ладно, только под твою ответственность. Я дала ей испытательный срок — через месяц посмотрю, — бледногривая расслабляется при виде того, как крупы неспешно идущих зебры и демикорны исчезают за поворотом, — Но если она меня покалечит, то моей сиделкой будешь ты!

— Идет! — веселеет неодемикорна, — Приятной игры!

— Приятной еды? Кто-то без нас поесть приготовил? — слышится с берега сонный голос жеребца.

Все присутствующие поворачивают головы в сторону говорящего, и дружно прыскают со смеха при виде солового ото сна неодемикорна, на развернутых крыльях которого красуются гигантские золотые молнии. Отсмеявшись пони возвращаются к своим делам: рогатые возобновляют игру, зебры растягиваются загорать на широких мягких полотенцах, неодемикорна подбирает кисточки и продолжает прерванный пленер, а проснувшиеся жеребцы, ничуть не стесняясь молний на крыльях одного из них, извлекают из наваленной неподалеку кучи различных вещей какие-то кулинарные приспособления и корзины с продуктами и приступают к готовке. Результатов последней кобылицу ждут с явным нетерпением, втихомолку глотая слюнки и похихикивая, обсуждая предстоящую трапезу и стати поваров.

Весна по ту сторону стекла

Магия — странная штука для того, кто привык к извечной и противоречивой материи: она нестойка, текуча, способна приходить из неоткуда и уходить в никуда, подчиняясь однозначным законам бытия. Так что то, что зеркало может быть вратами в иной мир для землянина за гранью понимания… как и для большинства эквестрийцев, что не посвятили всю свою жизнь искусству чародейства. Но, тем не менее, такое зеркало существует, соединяя между собой две таких похожих и таких разных Эквестрии. И иногда кое-кто желает воспользоваться этим переходом, переселяясь жить в Зазеркалье. Вот только он делает большую ошибку, если думает, что единственным отличием по ту сторону стекла станет число конечностей — течет время, сезоны меняются и попаданцу предстоит узнать, что обычаи его нового народа отличается от его прежней жизни куда больше, чем он мог себе вообразить)

Кобылка-"нерожденная" хихикнула и засмущалась. Перепончатые уши и нос глупо улыбающегося демикорна покраснели. Двое попытались как можно быстрее разойтись, спрятаться друг от друга на извилистых дорожках распустившегося после зимней спячки парка.

— Смотрю, щедр ты на комплименты, — ржанул жеребец-неодемикорн, сопровождающий массивного родича.

— Я даже слова не сказал! — недовольно буркнул драконокрылый пони, пряча глаза от взгляда улыбающегося спутника.

— Какой кобылице нужны слова, когда при виде нее у жеребца встают крылья и кое-что еще? — мотнув украшенной полупрозрачным рогом головой, снова весело заржал "нерожденный", — Это какой уже по счету кобылке ты за сегодня такой шикарный комплемент сделал? Третьей?

— Алмаз, не издевайся! Что я могу поделать? — недовольно проворчал шипохвостый, нервно прядая ушами.

— А разве я говорю, что это плохо? — на лице белогривого собеседника появилось недоумение, — Просто, обычно мы так кобылиц не балуем. Зазнаются.

— Много ты знаешь!.. — огрызнулся демикорн, нервно дернув шипастым хвостом.

— Да уж побольше твоего, — увернувшись от нечаянного удара алошкурого приятеля, вернул ему укол неодемикорн, — Я понимаю, действительно красивой кобылке восхищение выразить. А если, как ты, перед каждой симпатичной мордочкой ствол вываливать, то, что о тебе окружающие подумают? Что кобылиц перессорить захотел? Или что издеваешься над ними? А некоторые могут, вообще, решить, что ты их приглашаешь — потом от навязчивых понек не отобьешься.

— А что я сделать могу?! — зло пропыхтел массивный драконокрылый, освобождая застрявший в покрытой молодыми листочками живой изгороди хвост, — У вас же не одежда, а издевательство: только подчеркивает, что все голые! А еще хвосты...

— А что с хвостами не так? — округлил глаза его спутник, от удивления забыв даже ответить на вызов пищащего "кома".

— Они приподняты! Постоянно. Я не хочу, но все вижу.., — угрюмо посетовал демикорн, нечаянно сбивая когтем все еще приподнятого крыла молодую веточку растущего у тропинки клена.

— Ну, да, так и должно быть: весна. Гон начинается.., — загадочно улыбнулся тонкорогий, после чего уже куда более буднично хмыкнул, -  Вот если хвост к фланкам прижат, то это уже непорядок. В сезон Создателя такого быть не должно.

— У лошадей в моем мире такого не было, — вынужденная чистка когтя, на который накапала смола из сломанной веточки, радости демикорну не прибавила.

— Ну, да, у вас, в Зазеркалье, ничего такого нет. Фибргласс рассказывала. Как там называется, когда на кобылицу с пыхтением влезает безмозглая пародия на жеребца? — белошкурый свернул на неприметную тропинку, протоптанную прямо сквозь живую изгородь, — Осторожней! Тут бока несложно ободрать.

— Я не фермер! Откуда мне было знать, что на конюшне именно в это время будет твориться ТАКОЕ? Ммм-х.., — куда более крупный демикорн с трудом протискивается в узкую щель между покрытых молодыми листочками сучьев живой изгороди, — Я отвез профессора Сио и других гостей в "Счастливую Подкову", чтобы дать им хорошенько отдохнуть и самому напоследок покататься на лошадях. Я даже предположить не мог, что мисс Фибргласс привлекут столь неаппетитные звуки из закрытой части конюшен!..

— Выброси из головы. Мало ли как в Зазеркалье дела обстоят? Да и Фибр это шоу больше понравилось, чем наоборот, — в ожидании прущего сквозь кусты как бульдозер товарища неодемикорн умудрился зацепиться когтями за ветку еще одного клена и теперь подтягивался на крыльях, — Кобылицы, вообще, большие любительницы хвостоотводящих представлений. Даже с трудом верится, что разноцветные обезьянки в Зазеркалье совсем другие. Действительно, мир Шиворот-на-Выворот.

— Все равно, это неправильно: выставлять сокровенные части тела на всеобщее обозрение. Это... ппп-х.., — драконокрылый в фонтане сорванных листочков и брызг древесного сока вырвался из цепкой хватки живой изгороди, — Это просто неприлично!

— Неприлично под каждый встреченный хвост заглядывать, — отцепившись от ветки, заметил дожидающийся товарища неодемикорн, — Вообще, кобылью щелку даже весной видно не под любым углом, и только с той стороны, где хвост отведен. Вот зачем ты каждый раз заходишь так, чтобы поняшкину кобылковость увидеть? Нет, я понимаю, весна, но это уже перебор.

— Я и так стараюсь дам стороной обходить! Но глаз все равно цепляется, — посетовал алошкурый, отряхивая налипшие на шерсть веточки и листочки.

— Знаешь, отучайся. Каждой кобылке под хвост заглядывать это дело сплетниц и медслужбы. Что-то белого халата на тебе я не вижу, как и вымени между задних ног. Для жеребца такое любопытство это, как-то, даже неприлично, — лезвиерогий по имени Алмаз окинул взглядом паутину тропинок, протоптанную в скрытой живыми стенами кустов от посторонних глаз части парка, — Вообще, дневник, репродуктивная карта и то, что под хвостиком, это интимные записи кобылки. Не дают тебе их читать — не настаивай! Даже весной.

— Так в том и дело, что настаивают! Я такой настырности даже от своих студенток в прежней жизни не видел! — отчаявшийся счистить с себя весь налипший растительный мусор шипохвостый жеребец принялся тереться о ствол дерева, чем запачкал свою шкуру еще больше, — За окном весна, солнце, зелень, а я в четырех стенах от прекрасного пола прячусь! Работа-дом-работа-дом... Даже дома приходится, в основном, в кабинете запираться! Стоит мне только нос высунуть на общую часть, как Ниси собирает всех соседок по дому и начинает меня охмурять!

— Не понял.., — неодемикорн нашел нужную ему тропинку, так что теперь со всем недоумением откликнулся на тираду его спутника, — У тебя, считая Ниси, четыре кобылки в блоке и все они зебры. Потри им спинки и дело с концом: полосатым даже во время гона больше разика в день не осилить. Ну, два, если сильно заведутся. Но, ведь, это не так и много. Вот когда под конец охоты небесные своих жеребцов уработают и на землю спустятся... тогда нам хана.

— Потереть спинки? А это поможет? По-моему, массаж только больше их возбудит. И как его копытами сделать? Или надо крыльями массировать? — извазюканый древесными соками демикорн подошел к тонкорогому товарищу и тоже принялся разглядывать переплетение тропинок, — Кто тут их все понатоптал?

— СМСки, перевертыши, зебры, влюбленные парочки, фестралы иногда... В зарослях много кто топчется по самым разным причинам. Я даже пару раз видел тут прячущихся от "аликорньих нянек" принцесс. Сюда! — неодемикорн указал крылом нужное направление, после чего уверенно двинулся по одной из тропок, не прекращая при этом беседу, — Насчет твоих глупостей: "потереть спинку", "чпокнуть", "откупорить поняшку", "за ушко кусь" и многое, многое другое есть иносказательное название соединения жеребца с кобылицей. Я так понял, что ты поняшек крыть не хочешь? Почему? Сейчас не конец гона, когда только и мечтаешь о том, чтобы кобылки успокоились. Даже наоборот, самое его начало — время наслаждения и молестных удовольствий.

— Это неправильно, — уверено ответил идущему впереди товарищу демикорн, — Так поступают только животные!

— А ты, чудо зазеркальное, кто? Растение или гриб? — из-за очередного языка зарослей появился небольшой табунок из двух звездногривых аликорн и одной серошкурой пегаски-"нерожденной", возглавляемый белоснежным жеребцом-аликорном, как раз и задавшим эти вопросы, — Можешь не отвечать. И с расспросами не приставай: я тут со своими кобылками исключительно по весеннему случаю. Все задумала и провернула Лавтрэп. Мы с Косоушкой не при делах. А Алмаз — только исполнитель.

— Однако... — проводил табунок бессмертных удивленным взглядом демикорн. Лезвиерогий жеребец зажмурился и с остервенением затряс головой — его взгляд приковывали собой полураскрытые петли крылорогих кобылиц, что более не были прикрыты отведенными в предвкушении звездными хвостами.

— Не обращай внимания, бессмертные тоже пони. А сейчас весна. Кстати, можешь так головой не трясти — Создателю с принцессами не до тебя. Можешь подглядывать, сколько захочешь, — неодемикорн, похоже, совершенно не был удивлен столь необычной встрече, — Арктангенс, а, все-таки, почему ты не хочешь помочь кобылкам? Им ведь надо...

— Задолго до того, как я согласился на змеиные соблазны этого Мефистофеля в лошадином обличье и прошел сквозь зеркало, я был джентльменом. И намереваюсь оставаться им впредь, — шипохвостый понь поравнялся с неодемикорном, и с подчеркнутой чопорностью поправил искусственным телекинезом несколько ремешков обычной для инженеров и ученых МПиР инструментальной сбруи, заменявшей демикорну одежду, — А джентльмену не к лицу менять женщин словно перчатки.

— П-фрр! — подавился смехом тонкорогий. После же, просмеявшись, добавил, — Ствол втяни. И вообще, Арк, оставь уже свои попаданческие замашки. Ты больше не двуногий чудик, а респектабельный жеребец со всеми полагающимися правами и обязанностями. Первыми ты уже полгода пользуешься — теперь пришло время вспомнить о вторых. Кстати, как ты все это время без кобылиц продержаться смог?

— Это не тот вопрос, на который я буду отвечать, — алошкурый приосанился, отчего, правда, стал цепляться хвостом и крыльями за окружающие заросли и немного приотстал от своего провожатого, — Изменения в мире не заставят настоящего джентльмена впасть в дикость. А эти ваши "табунки" и свальный блуд это и есть настоящее дикарство.

— Проще говоря, "пусть кобылицы страдают, а я буду своей несгибаемостью упиваться". Арк, ты — сеноголовый мул, — "нерожденный" пробирался по узенькой тропке, постоянно выискивая глазами ведомые только ему ориентиры, — Тебе еще повезло, что ты стал демикорном. Но весной даже нашему понитипу поблажек не делают, так что готовься. Кстати, я до сих пор понять не могу того, почему зеркало для тебя именно такой облик выбрало.

В ответ демикорн высокомерно фыркнул, явно будучи горд самим собой.

— И вообще, будь гибче, не ссорься зря с пони. Так будет приятнее жить и тебе, и окружающим, — донеслось до ушей демикорна из-за края очередной разросшейся живой изгороди, куда свернул его собеседник.

— Глупости, — высокомерно ответил шипохвосты, чуть не налетев на ждущего его за поворотом товарища, — Ничто не может заставить меня прогнуться под изменчивый мир. И уж точно это не назойливые дамы.

— Стой! — скомандовал тонкорогий, после чего снял со своей упряжи одну из седельных сумок и принялся в ней рыться, — Нужно привести тебя в порядок, а то выглядишь хуже пегаса после линьки.

— И, все-таки, куда мы идем? Алмаз, ты собираешься мне что-либо объяснять? — демикорн остановился и с недоумением взглянул на вооружившегося парой бутылочек и щеткой товарища.

— Не-а. Если ты умный понь, то все уже давно понял. А нет, так на месте поймешь, — белогривый принялся поливать массивного товарища приятно пахнущими составами из флаконов и вычищать его шерсть щеткой, прикосновениями рога давая тому понять, когда нужно приподнять крыло или повернуться, — Только отдраю тебя для начала, а то не понь ты сейчас, а позорище пегасье.

— Алмаз, у меня много работы, — ответ алошкурого был раздраженным, а нервное подергивание ушей и мускулистого хвоста однозначно указывали на то, что эта прогулка окончательно перестала нравится демикорну.

— Нет у тебя сейчас работы, как и у меня. И еще четырехночий восемь-девять не будет, — весело сверкнул глазами из-под драконьего крыла прозрачнорогий, — Вчера Создатель объявил по каналу Правления, что Стольный град, Купол и Новый Поньск переходят на весеннее время. Не знаю, как ты умудрился прослушать. Теперь у всех, кроме пониботов и дежурных смен, весенний отпуск начался. И, вообще, идем — нас уже заждались.

Неодемикорн закончил с внешним видом товарища и, свалив инструменты гигиены обратно в седельные сумки, опять куда-то зашагал.

— Что все это значит? Что за весеннее время? С какой стати какой-то отпуск? — раздражение демикорна все это время возрастало по мере того, как вокруг появлялось все больше непонятных фактов и неведомых попаданцу из Зазерклья обычаев четвероногого народа.

— Сейчас все узнаешь. Мы уже пришли, — неодемикорн свернул в брешь в еще одной живой изгороди, — Полоски, а вот и мы!

Перед двумя жеребцами открылся вид на укромный пруд и небольшую уютную беседку на его берегу, выполненную в арабианском стиле. Но внимание драконокрылго привлекли отнюдь не блеск водной глади или решетчатые стены садового строения. На берегу пруда, расстелив полотенца и расставив корзинки со снедью и какими-то тюбиками, расположилась четверка кобылок-зебр, с нескрываемым любопытством разглядывавших вышедших из зарослей жеребцов.

Из изумленного оцепенения демикорна вывела боль укола у основания шеи. Повернув голову, он увидел, как его спутник прячет в седельные сумки автоматический инъектор. Сзади же, отгородившись от шипохвостого неодемикорном, стояла улыбающаяся кобылица-перевертыш.

— Арк, пора тебе и о своих жеребцовых обязанностях вспомнить. А то твои кобылки уже заждались, — прозрачнорогий корпусом подтолкнул попаданца к уже вставшим с полотенец и не спеша приближавшимся томнооким зебрам.

— Удачи, монстрик! — пропела перевертыш и зубами легонько ухватила ухо специально наклонившего голову неодемикорна, — Нам с Альми тоже пора. Мне с девочками уже не терпится. А как тебе?

— Мне тоже, Лав, — прозрачнорогий легко высвободил свое ухо из зубок перевертыша и поцеловал ее в губы. В это время, тихо шелестя крыльями, на берег пруда приземлилась четверка неодемикорн и одна растрепанная пегаска-"нерожденная" самого бесшабашного вида, и без лишних раздумий направились прямиком к неодемикорну, — Удачи, Арк. Как видишь, мне тяжелее твоего придется.

— Ой, кто бы жаловался, — вновь игриво куснула белошкурого жеребца перевертыш, — Сейчас ты удовольствия не меньше нашего получишь...

— А потом? — ответил на укус перевертыша укусом прозрачнорогий, ухватив зубами ее ушко, отчего изменчивая кобылка блаженно запищала.

— А потом будет потом, — подоспевшие пегаска и неодемикорны заставили жеребца освободить перевертыша и заняться уже ими.

Наигравшись с ушками, крылатый табунок подпрыгнул в воздух и полетел куда-то по своим весенним делам, напоследок одарив демикорна пожеланиями удачи и наказом хорошо провести время.

— Заводит? — одурело глядящего вслед удаляющимся крылатым шипохвостого вернул к реальности хрипловатый голос зебры, чья улыбающаяся голова лежала поперек спины жеребца, — Вот теперь ты и попался, недотрога.

— Ниси, кто первая? — игриво спросила одна из полосатых кобылок, стоящих рядом с опершейся на спину демикорна зеброй.

— Никто. Состав уже подействовал, так что... Щекочем его, девочки! — зебра по имени Ниси внезапно всем весом навалилась на бок драконокрылого, и тут же к ней с веселым гиканьем присоединилась оставшаяся троица полосатых. Не сразу, но кобылицам удалось опрокинуть окончательно потерявшего понимание происходящего лезвиерогого (чувства которого, к тому же, начала затапливать могучая теплая волна, поднимающаяся откуда-то из промежности), после чего зебры принялись кто во что горазда щекотать и покусывать жеребца. Вскоре сил (да и желания) сопротивляться у Арктангенса не осталось, и он отдался на волю кобылиц. Нельзя сказать, что это поражение было неприятным и когда-либо в будущем попаданец о нем жалел.

---

Шел второй день весеннего гона 1032 года от Первого контакта. Жизнь практически всех центральных районов мира Земля Нерожденных была парализована. Но мало кто жалел об этом. И у самих "нерожденных", и у работающих по контракту с нестареющим племенем "эквестрийских" пони и грифонов в это время было множество куда более важным и приятных забот.

Полуденная зарисовка

Летний зной усыпил все живое: не пели птицы, не трещали насекомые, белки отсиживались в прохладе своих дупел, даже коренные обитатели этих мест слепые ящерицы-хвостохватки предпочли нагретым камням травяную тень. И только шубуршание в кустах у проволочного забора привносит какое-то движение в это застывшее царство.

— Все здесь? — спросила полосатая жеребенок-"нерожденная" у собравшейся в зеленом укрытии компании.

— Я тут, — отозвался жеребчик-неодемикорн, и тут же принялся отфыркиваться — срезанные острым рогом листочки попали ему в ноздри и рот.

— Мы тоже, — пропела парочка "нерожденных" жеребят-земнопони с фляжками на шеях.

— Меня подождите! Меня подождите! — раздалось чуть со стороны, и через пару мгновений в куст вломилась запыхавшаяся единорожка, как ни странно, вполне обычного для эквестрийских жеребят вида.

— А вот и Коротконожка, — резюмировала зебра, — Тогда повторим план. Шпионски проникаем в ангар. Смотрим беспилотники. Делаем ноги, пока вожатые не поняли, что мы сбежали. Шпат, ты кусачки взял?

— Зачем нам кусачки? У меня рог есть! — гордо вскинул голову жеребчик, после чего сконфузился и пояснил, — Я их искать побоялся — вожатая Орхидея тогда бы о плане догадалась и нас бы всех сцапала.

— Вода? — спросила полосатая: в ответ две земные кобылки потрясли шеями, на которых на лямках моталось по фляжке.

— Магия? — единорожка ответила на вопрос зебры ворохом магических искр, после чего с очень довольным выражением на мордочке взглянула на неодемикорна, сделавшего вид, что крайне занят разглядыванием когтей на собственных крыльях.

— Хорошо, тогда вперед! — скомандовала зебра и ползком двинулась к проволочному забору, что в исполнении длинноногой "нерожденной" выглядело донельзя забавно: как будто некто решил научиться ползать на ходулях.

Оставшаяся четверка последовала за своей предводительницей: земнопони ползли, подражая зебре, неодемикорн просто шел за ними пригнув голову, а взади крылорогого "нерожденного" отчаянно подпрыгивая двигалась единорожка, которой из-за крупа и крыльев высокого жеребчика почти ничего не было видно. Добравшись до забора жеребята остановились и встали полукругом, пропуская к препятствию лезвиерогого. Тот с видом знатока осмотрел сетку-рабицу и одним размашистым движением острого рога рассек ее снизу-вверх на высоту своего роста. После чего с очень самодовольным выражением на лице встал у проделанной в ограждении бреши, делая вид, что ему совершенно не интересно то, как при виде разлетевшейся двумя пологами проволоки единорожка инстинктивно прикрыла свой рог ногой.

— И что дальше? Как мы через это пройдем? — испортил лезвиерогому триумф скептический голос зебры, — Я через эти колючки не полезу. Сам нос и бока обдирай.

— Ладно, ладно, Кьяси, сейчас… — сконфуженный неодемикорн под хихиксы земнопони и единорожки еще дважды взмахнул рогом, после чего цепляясь когтистыми крыльями за проволоку перелез на противоположную сторону забора и зубами отогнул получившуюся ячеистую дверь.

— Спасибо, — зебра одарила лезвиерогого благожелательным взглядом, и прошла через проделанную им в заборе брешь. За ней, еще больше хихикая, отчего уши и нос неодемикорна покраснели, гуськом прошли и оставшиеся кобылки.

— Так, теперь идем к ангару, — скомандовала полосатая.

— Идем! Идем! — загалдели земнопони.

— А где это? — вдруг спросила единорожка.

— Там, — нога зебры безошибочно указывало куда-то вдаль, через два метра упирающуюся в белую керрамизную стену какого-то хозяйственного строения, — За этим блоком. Идем.

Пятерка жеребят веселой гурьбой поскакала к краю белого строения. Правда, за углом их ждало разочарование в виде перегородившего проход грузового контейнера. Единорожка, бывшая самой мелкой из всей пятерки, попыталась было протиснуться между ним и стеной, но у нее ничего не вышло — пони мордочкой застряла в узкой щели и ее пришлось вытаскивать оттуда товарищам, а после и промывать ссадины на щеках водой из фляжки. Потом, немного отдохнув, подумав и промочив горло, маленький отряд двинулся вдоль белой стены в противоположном направлении. Там успех уже был на их стороне: жеребят ждал ничем не перегороженный проход и небольшое убежище в виде пещерки из натянутого брезента и прячущихся под ним ящиков с надписями "Министерство Климата и Погодной Инженерии". Укрывшись в ней маленькие пони устроили совет.

— Нам нужен разведчик, — заявила зебра, — Или мы тут весь день провозимся — вожатая Орхидея нас за хвосты на веревку подвесит

— Или нас сцапают пониботы. Я на сушилку не хочу, — поежилась единорожка.

— Пониботы тупые. А все пегасы в такую жару спят. Не сцапают, — авторитетно заявил неодемикорнчик.

— Сушиться, все равно, не круто, — хмыкнула зебра, после чего присмотрелась к лезвиерогому жеребчику, — Шпат, на разведку пойдешь ты. Аэродром строился для погодников, а ты почти пегас.

— Эй! Я же летать не умею! — воскликнул лезвиерогий.

— Зато, на когтях лазаешь, — парировала зебра, — И вообще, пони с крыльями на аэродроме привлекает меньше внимания.

Жеребчик открыл было рот, чтобы что-то возразить, но потом смутился и, ворча что-то про "глупых девчонок", пошел к выходу из временного убежища жеребят.

— Если со мной что-то случится, то знай, Кьяси, в регенератор отращивать хвост я попаду не из-за тебя, а ради Сильвер, — неодемикорнчик перед самым выходом встал в, как ему казалось, героическую позу.

— Иди ты уже! — зебра замахала на драконокрылого полосатой ногой, — Если что-то случится, то кричи во все горло.

---

— Смотри! Что это? — голос Суран раздался практически над самым микрофоном. Лиза, чертыхнулась, помянув создателя создателей и его глупую ревность, но обновление программы управления питанием прервала: если не посмотреть на очередную букашку, тенюшку или что-там-еще-нашла-эта-глюкнутая, то Суран не отстанет.

— И где? Не фиксирую ничего необычного, — повертев головой и ничего занятного не обнаружив, недовольно спросила понибот у напарницы.

— Там, у стены шестого ангара! Там крался маленький пегас! — Суран от возбуждения аж подпрыгивала на месте, время от времени включая полетный двигатель.

— Маленький пегас? По-моему, тебя глючит. Будь подругой, перезагрузи сенсоры и подключись на обновление, — недовольно проворчала Лиза. В душе же механической кобылицы снова поднялось беспокойство за напарницу. Нет, решено, сегодня же ночью, после того, как вернутся погодники и будет запущен штормовой беспилотник, Лиза напрямую подключится к Суран и лично продиагностирует ее системы.

— Ну, маленький пегас, жеребенок. Маленький такой и глупый, который потом обновляется до живого пони. Идем, нужно самим на него посмотреть! — Суран уже пританцовывала от нетерпения у двери, с мольбой в сенсорах глядя на Лизу.

— Ладно, ты же иначе не успокоишься. К тому же, согласно пункту 36.15 действующего протокола безопасности, мы должны выдворять всех посторонних лиц с территории объекта. Показывай, где ты видела этого маленького пегаса, — Лиза приняла окончательное решение и теперь собиралась подыгрывать напарнице. В конце концов, Суран же не виновата в том, что ее душа постоянно конфликтует с загруженным программным обеспечением? Вообще, после прямой диагностики нужно будет отправить отчет компетентным программистам в МПиР — пусть они напишут какую-нибудь программу-переходник для бедного понибота.

Две механические кобылицы вышли на крышу блока пониботов, служащую, заодно, взлетно-посадочной площадкой, и, поднявшись в воздух, начали кружиться над ангарами аэродрома погодной службы.

---

Двигаясь короткими перебежками между углами зданий и грудами ящиков и бочек, Шпат представлял себя героем времен Кризиса Джинубиал, агентом Безопасности, отправившимся на опасное задание в стан сектантов. По крайней мере, в книжках об этом времени ему больше всего нравились именно такие сцены. А еще он отлично помнил, что в этих книгах герой всегда прятался в тенях, чтобы его было сложнее заметить с воздуха. Так поступал и сам Шпат… пока не заметил выглядывающий из одного ангара серебристый нос летающей машины. Сердце неодемикорнчика забилось быстрее и, забыв о любых предосторожностях, он со всех ног припустил к долгожданной цели.

Добежав до открытых ворот ангара, Шпат застыл в благоговении, глядя на огромную серебристую машину, размерами могущую тягаться с некоторыми пассажирскими самолетами. Длинное зализанное тело аппарата величественно возвышалось над маленьким пони, его крылья, хоть и казались короткими по сравнению с ранее виденными неодемикорнчиком воздушными судами, простирались от стены до стены огромного здания, а крепившееся на могучих штангах ближе к хвосту толстое металлическое кольцо почти касалось потолка. Это было нечто большее, чем мечтал увидеть Шпат. Это был штормовой беспилотник — машина, могущая летать в сердце магического шторма, где не мог выжить ни один пегас или неодемикорн, и управлять этими чудовищными сгустками взбесившейся магии и облаков, отводя их от концентрирующих колонн, где эти монстры зарождались, в Мертвые горы, где они могли разрядить всю свою первобытную ярость, не навредив ни одному живому существу. Жеребенок сглотнул скопившуюся слюну и сделал первый шаг к фантастической машине.

В тени ангара разглядывать механическое чудо было куда как приятнее. Да и вблизи аппарат производил еще большее впечатление: Шпат почувствовал себя крохотной букашкой, когда подошел к колесу, до верхнего края которого не доставал даже кончиком рога. Но еще интереснее было то, что, в отличие от музейного, этот беспилотник был настоящим: под откинутыми крышками технических люков виднелись какие-то индикаторы и ящики оборудования, а к разъемам на теле машины пуповиной шли толстенные кабели и шланги. Жеребенок просто опьянел от счастья и, совершенно позабыв о времени, принялся скакать вокруг робота, со всех сторон разглядывая огромную машину.

Через некоторое время, устав от впечатлений и жары, Шпат отошел к одной из стен ангара, где высились бастионы различного оборудования и, как это ни удивительно, расположилась потертая подушка-лежанка с брошенными на ней пегасьей сбруей и какой-то недочитанной книгой. Неодемикорнчик пригляделся к книге, надеясь увидеть там некое бумажное воплощение взрослой серьезности и небывалой крутости. Но, увы, это был лишь кобылий роман, заложенный бирюзовой тесемкой на странице с совершенно неинтересными девчачьими вздохами. Жеребенок быстро потерял интерес к книге и переключил свое внимание на сбрую, оказавшуюся куда занимательнее. Последняя была очень необычна для Шпата и представляла из себя пегасью сбрую для ношения седельных сумок, на которую вместо этих сумок были укреплены два объемистых белых мешка эфирной ткани, расшитые нитями чародейского проводника, собиравшихся с двух сторон каждого из мешков в толстые кабели. На мешках были пропечатаны две иллюстрированные инструкции, повествующими о том, как нужно правильно одевать сбрую пегасу или бэтпони. Само собой, Шпат не мог устоять перед соблазном. Не без труда напялив на себя рассчитанную на взрослого "нерожденного" сбрую, жеребенок просунул крылья в мешки и принялся подтягивать шнуры автоподгонки так, как было указано на схеме. Вскоре у него все получилось и чары ужали ткань по его крылу, даря необычное чувство, будто опустил крылья в ленивый, но мощный поток. Неодемикорнчик наслаждался этим ощущением, понимая, что случайно включился в тот самый магический преобразователь, о которых немало читал в книгах. Увы, длилось блаженство жеребенка недолго: вскоре цифра "99" на горящем напротив него терминале сменилась на "100" и бессердечный экран приказал "снять крыльевые накладки метеомагического преобразователя", после чего — "отключить устройство от приводящего, а затем от отводящего кабелей" и "упаковать для последующего хранения". Неодемикорнчик был обижен на машину, но послушно снял тканевые чехлы и отсоединил от них кабели (сделать это было несложно — замки легко отстегивались голыми копытами). А вот куда убирать их "для последующего хранения" было решительно непонятно: вокруг не было видно ни контейнера, ни чехла, ни чего бы то ни было подобного, в чем можно хранить сложное чародейское оборудование. Немного помявшись, Шпат положил "крыльевые накладки" обратно на тот лежак, с которого их и взял, и, для большей конспирации, пристроил рядом со сбруей книгу, что ему так не понравилась. После чего отошел на три шага и принялся рассматривать получившуюся инсталляцию: догадаются или нет погодники, что кто-то без спроса трогал их вещи?

И тут с улицы раздался многоголосый девчачий визг. Шпат опрометью бросился из ангара, понимая, что девочки попали в беду.

---

Первой что-то неладное заметила Лиза: внизу между складскими ангарами медленно ползла большая картонная коробка из-под лабораторных фильтров. Понибот и раньше видела ползающие коробки, но конкретно эта была слишком велика для аэродромного кота Полоскина, а для маготехника Семеринки на коробке не хватало вырезов под глаза и очередной ее кулинарной ссоры с коллегами-грифонами (и чего это живые находят в этой склизкой разваренной органике?). Так что, Лиза приняла единственно верное, как ей казалось, решение, и, предупредив напарницу коротким окриком, коршуном спикировала на уползающее куда-то имущество МКиПИ.

Увы, маневр прошел не совсем так, как планировала понибот: обхватив коробку ногами с боков, она совсем не подумала о днище. Вот как раз из него-то, изрядно перепугав механическую пони, с душераздирающим визгом вырвались два цветастых существа, и опрометью бросились куда-то между строениями аэродрома. За ними же, что-то возбужденно выкрикивая, понеслась и Суран, оставив Лизу в растерянности настраивать сенсоры.

---

Кьяси нервно расхаживала по пещерке из ящиков, ставшей временным штабом жеребят: изначально казавшийся идеальным план трещал по швам. Сначала куда-то запропастился Шпат, а теперь еще и сестры Твикси без спросу ускакали искать лезвиерогого жеребчика. Еще очень хотелось пить — земнопоньки не догадались оставить подругам ни одной из двух фляжек, взятых жеребятами с собой из лагеря. Ну, и в добавок ко всему, расхныкалась Сильвер, которую особенно допекала жара.

— Кьяси, когда они уже придут?.. — снова проныла единорожка, жалобно смотря на зебру.

— Как только найдут Шпата, — в который раз терпеливо объяснила полосатая. Но, взглянув на умоляющую мордочку подруги, быстро добавила, — Думаю, минут через пять.

— Пяяяять минут!.. — со слезами на глазах протянула единорожка, — Ты это уже говорила я-не-знаю-как-давно!.. Что с ними? Думаешь, они попались?

— Конечно же, нет! Если бы их сца… — договорить зебре не дал отчаянный трехголосый визг, раздавшийся откуда-то снаружи. Одинаковые голоса земнопонек Кьяси узнала безошибочно, а вот третий… Похоже, Твикси, все-таки, попались кому-то из погодников, — Сильвер, быстро! Собираемся и уходим! Сейчас надо быстро убегать!

— А как же Шпат и Твикси?! Мы не можем их бросить! — ранее совсем раскисшая единорожка вдруг преобразилась в твердую и упрямую вредину, переспорить которую, как знала Кьяси из собственного опыта, было невозможно. Зебре пришла было в голову идея просто схватить коротконогую подругу зубами и, забросив ту себе на спину, ускакать куда глаза глядят. Но полосатая тут же отбросила эту идею: лучше уж сушилка, чем вечная обида единорожки. Так что, оставался лишь один вариант действий, которому Кьяси и последовала: уселась на круп рядом с Сильвер и стала ждать, в душе моля Создателя, чтобы погодники сразу поймали неодемикорнчика и земнопонек.

Вскоре с улицы раздался дробный стук копыт, и в убежище жеребят влетела сначала одна, а потом и вторая коричневые молнии — сестры Твикси Левая и Твикси Правая. Третьей же, сцапав беглянок в прочные обнимашки, влетела выкрашенная в черный с золотым понибот.

— А вот вы где, маленькие пегасы! — механическая пони не церемонясь тискала верещащих от испуга жеребят, размерами не сильно уступавших сделанной по лекалам "настоящих эквестрийцев" пониботу.

— Отпусти их! А то я тебя в лягушку превращу! — Кьяси даже предпринять ничего не успела, как Сильвер, сыпля бесполезными искрами с рога, кинулась к механической пони, и принялась неистово стучать копытцами по какой-то прилизанной коробке на ее спине.

— О! Еще два маленьких пегаса! — голова понибота развернулась на сто восемьдесят градусов и теперь с радостной улыбкой смотрела на единорожку. Та от испуга икнула и на время прекратила колотить непонятный механизм на спине своего оппонента. Впрочем…

— Отпусти их, железка глупая! — испуг Сильвер ушел так же быстро, как и пришел, и маленькая поняшька вновь возобновила свои бесплодные попытки побить механическую противницу.

— Суран, ты тут? Нарушители с тобой? — раздался снаружи еще один голос, заставив растерявшуюся Кьяси вздрогнуть. Так что, появление еще одного понибота, уже бирюзово-желтого, сюрпризом для зебры не было: хвост у Кьяси заранее принялся болеть, предчувствуя неизбежное строгое наказание за побег из жеребячьего лагеря.

— Лиза, смотри! Я же тебе говорила, что тут маленькие пегасы! — блаженно улыбающееся лицо черно-золотого понибота развернулось к вновь вошедшей.

— Суран, хватит тискать нарушителей. Собираем их в одну кучку, и ведем к Шпунту. Пусть он с ними разбирается, — вторая механическая кобылица оказалась куда серьезнее первой, и тут же сцапала сыплющую искрами и что-то возмущенно пищащую Сильвер зубами за хвост. На Кьяси же хватило одного сурового взгляда понибота, чтобы зебра понуро побрела за механическими хозяевами аэродрома.

---

Шпат выскочил из ангара как ужаленный и не разбирая дороги понесся на девчачьи крики. Увы, вскоре они утихли, и жеребчик оказался посреди незнакомого аэродрома совершенно без всяческих ориентиров. Проще говоря, он потерялся. Хорошо хоть, что никто из погодников не выглянул посмотреть, кто же такой визгучий нарушает покой летнего дня.

Впрочем, отчаиваться Шпат не стал и, еще раз прислушавшись, порысил туда, откуда, как ему казалось, дул легкий ветерок (демикорнчик вспомнил, что ветер хорошо переносит голос, а потому не сомневался, что идет правильно). Вскоре удача вознаградила его — из-за угла одного ангара донеслась веселая болтовня незнакомой кобылицы и всхлипы сестер Твикси. Жеребчик весь подобрался, прислушался и как мог бесшумно принялся красться вдоль стены аэродромного строения, следуя за без умолку болтавшей невидимой кобылицей.

Вскоре ангар закончился, и Шпат смог свернуть на ту улицу, по которой шли неизвестная с плененными Твикси. Открывшаяся ему картина была хуже, чем демикорнчик мог предполагать: всех девочек сцапали хозяева аэродрома, и теперь понуро бредущих жеребят куда-то конвоировала пара пониботов, оснащенных гравитационными полетными модулями. Вызволить девочек не представлялось ни малейшей возможности, так что жеребчик решил тайно следовать за ними и их конвоирами, ожидая удачного случая. Если же таковой не подвернется, то Шпат был готов взять всю вину на себя и единолично понести наказание за проказу жеребят.

---

Сопровождение нарушителей к старшему авиамеханику Шпунту оказалось делом куда более сложным, чем могла предположить Лиза: двое маленьких пони все время ныли и жаловались, рогатый жеребенок, напротив, всю дорогу угрожал пониботам магией и сыпал искрами с рога, полосатая еле волокла ноги, а Суран вместо помощи без умолку болтала, изрядно действуя Лизе на нервы. В общем, когда пониботы вместе с подконвойными вышли к "Стрекозе" из-под которой виднелись львиные ноги и хвост и слышалось тихое мурлыкание, Лиза сама была готовая плясать и петь от счастья.

— Старший авиамеханик Шпунт… — начала было Лиза.

— Шпунта нет. В городе. Это я, Винт. Где же этот дискордов сигнал?.. — донеслось из-под беспилотника, после чего оттуда же послышался звук ударившегося о дно металлической емкости потока жидкости и сдавленные чертыхания, — Этого дискордого охлаждающего контура на три с половиной лапы, а поломку я уже третий час найти не могу! Вот ты в это поверить можешь?!

— Кхм, — тактично кашлянула Лиза, подражая живым пони, — Механик Винт, приношу вам глубочайшие извинения, что отрываю вас от исполнения ваших должностных обязанностей, но на аэродроме ЧП.

— Ох!.. Ну что там опять? Суран глючит? У Ллой какая-то авария? Или Новер снова свой треклятый свисток потеряла? — из-под машины выкатился лежак, на котором оказался облаченный в перемазанный техническими жидкостями комбинезон однотонно-коричневый грифон со старомодными очками-консервами на клюве.

— Механик Винт, мы обнаружили и задержали на территории аэродрома посторонних. Ожидаем ваших дальнейших распоряжений, — отрапортовала грифону Лиза.

— Тааак… Молодцы! — грифон споро перевернулся на все четыре лапы, после чего сдвинул очки на лоб и окинул жеребят взглядом желтых хищных глаз, — Мелкота, и зачем вы здесь? Про "хотим помочь погодникам" не врать — вижу, что пегасов среди вас без сотни полхвоста.

— Мы… — начала свежевыдуманную за время недолгого плена ложь Кьяси, но продолжить не успела — сзади послышался истошный крик молодого жеребчика.

— Не слушайте их! Это все я! Это я виноват! Девочки ни при чем! Это я их подговорил пойти беспилотник смотреть!.. — к обернувшимся жеребятам и пониботам со всех ног бежал Шпат, на скаку выкрикивая всю эту ахинею.

— О, а вот и риттер без страха и упрека! — весело присвистнул грифон. Лиза лишь обалдело таращилась на скачущего к ней неодемикорнчика, в уме прикидывая ширину рва, который, ради ее спокойствия, придется выкопать вокруг аэродрома.

— Стоять! — команда грифона была столь неожиданной и властной, что Шпат затормозил всеми четырьмя копытами, по инерции чуть не чебурахнувшись через голову.

— Так, а теперь, шалопай, раз ты сам назвался главным, откуда вы и зачем залезли на аэродром? — грозный вид грифона не предвещал маленькому жеребчику ничего хорошего.

— Мы не залезли, это я залез! Девочки никуда не лазили! — запальчиво начал Шпат, но тут же сообразил, что получается как-то глупо, — Ну, в смысле… я, это… это я залез!.. а девочки… ну… они…

— А они тут были раньше тебя, — подсказал Шпату грифон, в уголках губ которого уже играла еле сдерживаемая улыбка.

— Ага, они были… — закивал головой неодемикорнчик, довольный, что ему удалось вывернуться из столь щекотливой ситуации, но тут же замотал головой, сообразив, что взрослый подсказал ему отнюдь не тот выход, что желал сам жеребенок, — Ой! То есть, нет, они тут не были…

— Так были или не были? — прислонившийся к беспилотнику птицелев приподнял одну бровь.

— Не, не были, не были! — отчаянно замотал головой Шпат.

— А откуда они тогда взялись? Из какого вы, вообще, лагеря, чтобы я мог вашим вожатым сообщить? — грифон снова напустил на себя грозный вид.

— Эмммм… — замялся неодемикорнчик.

— Мы из "Фиалки", второй отряд, — вмешалась в разговор Кьяси, отлично понимая, что глупый мальчишка наговорил погоднику уже столько, что чего-то врать теперь не имеет никакого смысла, — Мы пробрались на аэродром, чтобы посмотреть беспилотник.

— Ну, вот беспилотник, "Стрекоза", — грифон стукнул лапой по машине, из-под которой недавно вылез, — Посмотрели?

Жеребята на глазах погрустнели, а Сильвер даже шмыгнула носом. Они столько времени готовились к этому приключению, столько надежд на него возлагали, а теперь, после всей беготни, жары и страха, взрослый предлагал им смотреть на заурядного робота, сотни которых каждый день снуют над любым поселением "нерожденных". В общем, выходило так, что жеребячья авантюра предстоящего наказания не стоила.

— Ладно, мелочь, не киснуть! Есть у меня, что вам показать: сегодня ночью будем запускать "Бурю", так что сейчас можно сходить взглянуть на нее, — грифон подмигнул жеребятам, после чего посерьезнел, — Но хвосты свои спасти даже не надейтесь. Ясно?

Жеребята в ответ дружно закивали. Шпат же, догадавшийся, что речь идет о том самом штормовом беспилотники, что ему уже довелось видеть, приосанился, давая девочкам понять, что уж он-то не удивлен и знает, о чем говорит погодник.

— Вот и чудесно. Я сейчас чуть почищусь и пойдем. А пока займитесь канистрой, там клюквенный морс, — сказав это, грифон принялся стаскивать с себя комбинезон. Жеребята же подскакали к эфиропластовой канистре, в которой оказался нагревшийся на солнце, но по-прежнему освежающий морс, и принялись по очереди пить (жара давала о себе знать).

Пока пятерка поняшек утоляла жажду, к грифону тихо подошла Лиза.

— Механик Винт, разве не следует немедленно выдворить нарушителей с территории объекта, согласно пункту 36.15 действующего протокола безопасности? — задала вытирающемуся очищающими салфетками грифону бюрюзово-желтая понибот, — Что на это скажет глава сектора, когда погодные патрули вернутся на аэродром?

— Ни в коем случае! Пусть получат свой приз, раз так старались, что смогли на аэродром пролезть. По фланкам им и без нас всыпят, — грифон закончил оттирать масляное пятно с клюва и повернул голову к Лизе, — А начальник сектора ничего не скажет. Если ты за свой хвост боишься, то решение принял я и вся ответственность на мне. Так что, расслабься. Если хочешь, идем с нами — будет интересно и познавательно. Да, смотрю, и Суран от жеребят без ума.

От последних слов Лизу перекосило: ее напарница, действительно, стояла рядом с маленькими пони и смотрела на них такими сенсорами, какие, явно, не могут быть у исправной машины. По всей видимости, Суран в этот раз глюкнуло серьезно, и теперь за ней следует установить пристальное наблюдение, пока Лиза на сможет напрямую продиагностировать системы бедного понибота.

— Ладно, мелочь, айда за мной! Ботов это тоже касается! — грифон бросил последнюю измазанную салфетку в металлический поддон, и не спеша направился по хорошо известному ему маршруту. Перемазавшиеся морсом жеребята весело поскакали за птицельвом, за ними на гравитационном двигателе полетела не менее счастливая Суран, а в конце процессии поплелась Лиза, в уме прикидывая то, каким образом ей избежать подобной нервотрепки в будущем.

---

— Оно того стоило! — удовлетворенно заявила Кьяси, наблюдая за тем, как почти незаметная тень движется по ночному небу, закрывая то ту звезду, то эту.

— Ага. Обалденное приключение! — согласилась висящая рядом Сильвер, после чего пожаловалась, — Только хвост болит.

— И комары! — синхронно поддержали жалобу единорожки сестры Твикси.

— Плаксы! Все нормально! — Шпат схватился за веревку когтем левого крыла и с довольным вздохом расправил затекшее правое, — И приключение! И наказания никакого!

— Не дергай! Больно же! И вообще, отцепись! Виси как нормальный пони! — в один голос заверещали Твикси, когда под усилием жеребчика заколебалась веревка, на которой за хвосты были подвешены жеребята.

— А, все-таки, оно того стоило! — снова заявила Кьяси, с удовольствием вспоминая тот момент, когда в сияющей вспышке на фланках "отмазывающей" жеребят перед вожатой Орхидеей юной зебры появилось изображение пера, переломившего шпагу.

---

— Ну, все, больше ни один нарушитель не сможет проникнуть на доверенный нам объект, — Лиза с удовольствием окинула взглядом дело последнего года: "Сплошной Периметр Препятствий Для Предотвращения Несанкционированных Проникновений, Нарушений и Прочей Нервотрепки", состоящий из колючих насаждений, противопонячьего вала и рва.

— А мы, точно, все правильно сделали? По-моему, эти зеленые тут без всякой пользы лежат, — клацнула выключателем компрессора Новер.

— Абсолютно! Как сказано в "Фортификационном искусстве": "широкий ров с крокодилами является непреодолимым препятствием для пони", — Лиза сверилась с загруженной в память копией книги, после чего скомандовала своим товарищам, — На сегодня достаточно. Всем спасибо, можете возвращаться к своим делам. Ллой и Суран, пожалуйста, отвезите компрессор в мастерскую.

Когда дюжина пониботов скрылась среди строений аэродрома, на ныне окружающем его пологом валу появилась троица любопытных жеребячьих мордочек.

— Я же тебе говорил, что железки тупые! — с чувством превосходства заявил растянувшийся на земле Топаз лежащему рядом Полумесяцу.

— Зато, розы у них вкусные. А что это они в канаву накидали? — вместо земного жеребчика ему ответила дожевывающая нежный цветок Спеллфлауэр, — Эй, куда ты!..

Но Полумесяц уже спрыгнул в неглубокий ров и поскакал к одному из оставленных пониботами предметов.

— Да это же крокодил! — воскликнул земной жеребчик.

— Беги от него! — прокричала в ответ Спеллфлауэр, от испуга выронив недоеденный цветок. А Топаз вскочил со своего места и со всех ног понесся на помощь к своему другу.

Но было уже поздно — Полумесяц копытами ударил крокодила в бок. В ответ монстр с сочным звоном подскочил в воздух.

— Да он же надувной! — удивленно воскликнул жеребенок.

— Конечно, надувной. Настоящий мог бы навредить живым пони, — раздалось с противоположной стороны рва. Спеллфлауэр пискнула от испуга, а жеребчики подобрались, готовясь защищать свою подругу. Стоящий же на противоположной стороне рва за воротами проволочного забора черный с золотым понибот не выражал и капли враждебности или недовольства.

— Слушайте меня, маленькие пони, — начала Суран, — Сегодня на аэродроме нет ничего интересного, зато много погодников. Приходите утром через два дня: в 12:35 будет осуществляться пуск высотного монитора. Будьте на этом же месте в 9:26. Я проведу вас в малую контрольную башню, и вы сможете увидеть все своими глазами. И, пожалуйста, не ломайте ров Лизы — она так радовалась, когда мы его докопали.

— А?.. — открыл было рот для вопроса Топаз, но механическая пони уже развернулась к жеребятам хвостом, и поцокола куда-то по своим пониботским делам.

— Что думаете? Пойдем? — через некоторое время спросил у друзей жеребчик.

— Я пойду, — кивнул головой Полумесяц, — Мы не для того столько времени готовились, чтобы так и остаться без приключения.

— И я пойду. Если бы понибот хотел сдать нас вожатой, то уже бы сдал, — присоединилась Спеллфлауэр.

— Я тоже "за". Значит, единогласно, — подытожил Топаз, — Ладно, Клуб, приключение ждет!

Троица жеребят подпрыгнула на месте и стукнулась друг с другом передними копытцами. После чего выбралась из рва и, оживленно болтая и периодически делясь единственной фляжкой, скрылась в розовых зарослях, высаженных пониботами. Знойное летнее солнце немилосердно палило раскинувшуюся под ним землю: не пели птицы, не трещали насекомые, белки отсиживались в прохладе своих дупел, даже коренные обитатели этих мест слепые ящерицы-хвостохватки предпочли нагретым камням травяную тень.

Осенний случай

Лихо (с выпендрежем, как сказала бы Аметрин Младшая) приземлившись, Отэм Скай с огромным удовольствием вдохнул запахи приземья. Пахло влагой, сырыми листьями и тем духом золотой осени, что никогда не посещает высотные города крылатого племени (слава репродуктологам, их теперь было аж целых три: Нимб, Корона и Сияние). Приземную осень Отэм любил. Ему нравилось спокойствие засыпающих деревьев, прохлада здешних ветров, ни в какое сравнение не идущая с пронизывающими потоками высот (одна из причин, почему свинцово-серый пегас жил во вполне сухопутном Холмограде, а вовсе не в его небесном городе-брате Сиянии), запах пожухлой травы и, в целом, какое-то общее умиротворение природы. Впрочем, любоваться окружающими красотами (а метеостанция была с любовью превращена во что-то среднее между парком и фруктовым садом) крылатый "нерожденный" не стал, рассудив, что сначала лучше сделать дело, а уж потом в его распоряжении будет весь остаток дня — "Хвост" клятвенно обещала!

Отэм споро прорысил мимо двух стандартных ангаров к главному зданию метеостанции, и носом (ему, почему-то, так захотелось) нажал на сенсор вызова.

 - Ой! Я уже скачу! Это инженер! Это инженер! Здравствуйте, — почти одновременно раздались из динамика три кобыльих голоса.

Отэм весело фыркнул: судя по всему, персонал этой узловой метеостанции представлял из себя ещё ту компашку. Дробный стук чего-то то ли резинового, то ли пластикового с той стороны двери только подтверждал предположение пегаса.

 - Здравствуйте! Доб..! А мы вас так ждём! У нас такая, такая проблема! Доброе утро. Дерси, техник ИР-1-класса. Будем знакомы, — через несколько мгновений дверь открылась, и перед Отэмом предстала троица пониботов: красного, желтого и темно-фиолетового цветов. Судя по внешнему виду, голосам и манерам, себя они считали кобылицами. А, да, еще говорила вся разноцветная компания одновременно, не дожидаясь пока закончит товарка. Что звучало забавно.

 - Доброго дня, младшенькие. Я прибыл. Инженер МПиР Отэм "Безрогий" Скай, — в ответ представился Скай, для пущей лихости еще и козырнув крылом механической троице.

Это произвело вполне ожидаемый эффект, на коий Отэм и рассчитывал: пониботы тут же радостно зашушукались между собой, зашевелили искусственными ушами и расступились, радушно пропуская куда более рослого пегаса из плоти и крови внутрь метеостанции. Хе-х, инженеры погодной службы никогда не славились особыми умениями, в отличии от "чумазиков" МПиР, к которым принадлежал сам Скай (он всегда подозревал, что Создатель примешал к его генам что-то от демикорнов — уж слишком его тянуло к технике), а уж такое уважение к пониботам, как назвать их младшими и представиться прозвищем, погодники, вообще, считали попранием собственной крутости. Будто ту “крутость” к какому-то делу пристроить можно...

 - Красси, старший ИР-техник. Очень рада знакомству, товарищ инженер Отэм Скай, — красный понибот оказался начальницей станции. Впрочем, ожидаемо — оставшиеся два бота ответственными пони не выглядели.

 - Арисса, техник ИР-1-класса… Товарищ инженер, у нас такая проблема, такая проблема! — а вот желтый понибот была явно склонна к панике. Раньше Отэм уже сталкивался с такими эмоциональными творениями Бедствия, и очень их не любил — от таких можно было ожидать любой дури. Хуже пегаски в охоте, Создатель тому свидетель!

 - Я уже представилась, инженер Отэм Скай, — фиолетовый же бот обнаруживала в себе флегматичный и, судя по всему, упрямый занудо-вредный нрав. Впрочем, на “смотрительницу” не похожа: и корпус не тот, и должность не начальственная. Да и на двух пониботов не стали бы выделять аж целого пониботского “аликорна”.

В общем, характеры у хозяек станции, похоже, совершенно разные... И как они втроем тут уживаются? Ведь, судя по первому впечатлению, механическая троица представляла из себя вполне дружный коллектив. Впрочем, сначала дело.

 - Ведите. Глянем, что тут произошло, — кивнув, прошел внутрь здания Отэм.

Внутри было уютно. Стены пастельных тонов оказались увешаны картинами и гербариями в рамках, по всей видимости, за авторством троицы местных техников, под копытами звенел паркет (хотя, Скай предпочел бы что-нибудь постандартнее и помягче), а через окна открывался прекрасный вид на золотой и алый беспорядок осенних деревьев.

 - Вот сюда, пожалуйста, товарищ инженер, — тут же засеменила впереди неспешно шагавшего пегаса красный понибот. "Интересно, почему Бедствие сделала ботов по образцу эквестрийских коротышек, а не нас самих? Ну, не считая смотрительниц," — без особых причин пришло на ум Отэму.

Впрочем, ответить на этот вопрос "нерожденный" не успел — путь не был долог, и окончился буквально через несколько секунд, в аппаратной комнате станции. Где обнаружился полуразобранный погодный компьютер, коробки с элементной базой и аккуратно разложенный набор инструментов.

 - Он не включается. Совсем, — грустным голосом сообщила суть поломки жёлтая понибот. Выглядела она не лучше, чем звучала: уши поникли, голова наклонена, глаза смотрят в пол.

 - Сами пытались починить? — обреченно вздохнул Отэм, уже перечёркивая планы на оставшийся день: если техники аж разобрали компьютер, но не справились сами, то ковыряться ему до фестральей побудки…

 - Нет, товарищ инженер, — отрицательно мотнула головой главный понибот, — Мы выполнили модернизацию в соответствии с инструкцией, и больше ничего сверх этого.

 - Не выполнили, — с крайне вредной интонацией влезла в разговор ее фиолетовая товарка, — Мы не провели обновление системы, так как ее работа прерывается при загрузке.

 - Стоп, что за модернизация? Так у вас не поломка? — в голову Отэма тут же закралась пара подозрений. Конечно, быть в курсе всех проектов, что приводило МПиР, физически невозможно. Но пропустить новость о таких важных работах отдел Ская не мог. Значит, это самодеятельность погодников. А от технической службы МКиПИ можно было ждать всякого.

 - Нет, — растерянно пискнула желтая механическая поняша и, зачем-то, заползла за спину красной. Та же, прикрыв подчиненную синтетическим хвостом, взволнованно ответила, — Нет, никаких поломок. Вчера, согласно поступившему приказу, мы провели модернизацию погодного компьютера и… В общем, из управления сектора нам сказали, что модернизации это дело МПиР. Вот мы вас и вызвали… Я правильно все сделала?

 - Нестандартизовонная модернизация погодного компьютера ПСК-123М2, согласно секторальной приказу номер 237 текущего года, — тут же влезла в разговор фиолетовый понибот, — Материалы и инструкции были полученные в полном объеме, модернизация остановлена на аппаратной стадии. Причины остановки: критическая неполадка невыясненной природы.

 - Понятно, — непроизвольно поморщился Отэм от этого пониботского хаоса. Интересно, и что, на этот раз, умудрились запороть погодники? А, главное, зачем они полезли не в свое дело? Опять.., — Где документация по модернизации?

— Вот, товарищ инженер — тут же подсунула Скаю пластиковую папку красная понибот. Все таки, удобно когда у тебя вместо гортани динамик — даже с полным ртом все отлично слышно. Сам бы Отэм не отказался от чего-нибудь, что может говорить вместо тебя, когда зубы заняты инструментом. А то та же Аметрин Младшая просто обожает потрепаться именно в такие моменты…

Забрав изо рта начальницы станции папку, Отэм внутренне рассмеялся над собой: взял так, будто из зубов живой пони! А, ведь, пластик был абсолютно сух — у пониботов (хорошо, что Бедствие не додумалась) нет слюны. Впрочем, что-то папка легковата...

— Хммм… Не понял?.. А где планшет? — к огромному удивлению пегаса, внутри вместо информационного планшета или другого носителя с файлами оказалась тоненькая пачка бумажных листов. Ну, точно, погодная служба, — Пегасня безголовая! Совсем всякий стыд потеряли!

— Товарищ инженер?.. — в унисон перепугались красная и жёлтая пониботы. Видимо, живые погодники посещали эту метеостанцию редко — ее механический персонал, явно, был плохо знаком с повадками небесного племени.

— Успокойтесь. Это он наших инженеров ругает, — или нет. Фиолетовая бот, судя по вредному тону, удивлена не была. Но слова Ская не одобряла. Что было даже немного обидно, — Живые пони других часто пегасами обзывают.

— Дерси! Как тебе не стыдно?! — ещё больше всполошились две другие понибота. Судя по прижатым к головам ушам, как раз им-то за товарку было очень стыдно.

— У меня стыда нет. Я — кастомная, — изобразила высокомерный фырк фиолетовая, — Какой Бедствие собрала, Красси, такая и есть.

Отэм от удивления аж отвлекся от изучения пегасьих бумаг: уж чего-чего, а слышать прозвище известной на всю Землю Нерожденных (ой, не просто так она его получила) единорожки из уст понибота ему еще не приходилось. Обычно, механические соседи “нерожденных” называли Синтету Хартстрингс “Создательница”, реже — по имени. Но “Бедствие”... Интересно, понимает ли фиолетовая то, за что пони, ее сотворившая, получила свое второе имя?

 - Дерси! — возмущенно прикрикнула на “кастомную” товарку красный понибот. Желтая же, по всей видимости, от избытка чувств потеряла собственную речевую программу, а потому лишь изображала всем своим видом механическое недовольство и электронное возмущение.

 - И что “Дерси”? Наша создательница — безответственная поставщица проблем всем, кто только рядом случится. От нее даже аликорны страдают, — хмыкнула фиолетовая, по всей видимости, и на каплю не раскаиваясь за сказанное, — Можешь, вот прямо сейчас, у инженера спросить. Он подтвердит, что Бедствие — дискорднутая пони. Она даже в табунке не состоит. Хотя, для живых это важно.

— Я бы не стал так отзываться о других. Особенно за глаза. Это, как минимум, некрасиво, — Отэм отложил бумаги, решив вступиться за Бедствие: лично Синтету он не знал, но вот это уже был перебор.

— А я буду — имею право. Это она меня дефективной создала. А потом от ответственности сбежала, — в ответ вскинула голову фиолетовая понибот, — Лучше, товарищ инженер, скажите: Табунок это для живых пони важно?

— Важно, — недовольно проворчал Отэм, взглядом изучая упрямую бота, — Но вас, товарищ Дерси, я бы попросил больше гадости про других пони не говорить. Это удел сплетниц, и недостойно понибота.

— Будто Бедствие — пони. Она — проблема, — а вот на этом Отэм понял то, что же было неправильно в фиолетовой: эмоции в голосе очень тусклые, не соответствующие словам, — И, вообще, товарищ инженер, давайте закончим об этой… глюкнутой. У вас еще много работы. А я с Ариссой пока вам есть приготовим. Вы любите яблочное варенье? Не знаю как у нас получилось, но отравиться вы не должны. Арриса, идем. Посмотрим, чего наше хобби на деле стоит.

На этом фиолетовая бот развернулась к выходу и покинула аппаратную, заодно утянув за собой и желтую товарку. Последняя, судя по решительному виду, с каким она последовала за фиолетовой, намеревалась устроить сородичу разнос.

— Товарищ инженер, не обращайте внимания. Дерси сама не своя, когда речь заходит о Создатенице, — извиняющеся улыбнулась Отэму красная бот, когда за двумя механическими крупами закрылась дверь.

— Понятно, Красси. А с эмоциями у твоей подруги что? Такое чувство, что она ингибирующий модуль себе установила, — быстренько прикинул в уме возможные причины странного поведения фиолетовой Отэм, — И, да, просто Отэм. Не нужно этого официоза — только время отнимает.

— Она всегда такая была, — в ответ “вздохнула” понибот, — Не подумайте, мы с Ариссой ее и напрямую диагностировали. Но Дерси, правда, не стандартная: ее сама Создательница собрала. И, мне кажется, в ее схемах не только от смотрительницы много, но и всякого экспериментального… Я не знаю, мы не разобрались.

— Тогда, не против если после погодного компьютера я ее посмотрю? Дерси не обидится? — Отэм снова подобрал пегасьи бумаги, но пока углубляться в них не стал.

— Я с ней поговорю, — решительно кивнула механическая пони, — Вам наша помощь нужна?

— Нет, думаю, сам справлюсь. Если что, то позову, — махнул крылом пониботу Отэм.

— Хорошо, товарищ инженер, — в голосе механической кобылицы чувствовалось явное облегчение, — Я пока остальным займусь… И с Дерси поговорю.

Отэм в ответ согласно хмыкнул, и углубился в изучение пегасьих писулек (оказавшихся довольно сумбурно составленными). Понибот же, решив не мешать инженеру, покинула аппаратную.

Работа над погодным компьютером не заняла много времени: модернизация была откровенно дурацкой и, в принципе нерабочей, (видимо, кто-то пернатый из МКиПИ, по старому пегасьему обычаю, решил упростить себе жизнь, переложив свои обязанности на кого-нибудь другого) — Отэм с чистой совестью вернул настройки аппарата к домодернизационным, после чего погодный компьютер оказался вполне себе даже исправным и работоспособным. Куда больше времени заняли пререкания с погодниками, которые, как обычно, своих ошибок признавать не хотели и пушили перья до последнего. То есть, до того, как Отэм пригрозил им нажаловаться Главному. Джозефа Карпентера пегасня уже испугалась, а потому нехотя согласилась больше самодурством не заниматься. Правда, перед завершением сеанса связи одна из погодниц лягнула Отэма тем, что он — “сам крылатый, а на стороне этих земледавов!”. Впрочем, Отэма это нисколько не взволновало: будто он цену своему ветроголовому племени не знает? сам, ведь, такой же.

А вот с пониботом работы хватило — Отэм провозился с ней до поздней ночи (в общем, плакало его, обещанное “Хвостом”, свободное время…). И дело было вовсе не в сопротивлении механической кобылицы (та отнеслась к предложению изучить ее неисправности с благожелательностью), а в том, что Дерси, и правда, оказалась “кастомной” (у нее даже серийного номера не было!). Бедствие наворотила при ее создании такого, что Отэму только и приходилось, что заглядывать через “ком” в технические библиотеки да советоваться с коллегами. В общем, “мозг” фиолетовой бота был той еще смесью из элементов серийных стандартных пониботов и “смотрительниц”, а также еще кучи совершенно нестандартизированных, видимо, демикорнового и кривозеркального происхождения. И производил он впечатление откровенно недоделанного, оставленного на последнем шаге от готовности. Другое дело, что шаг этот был шагом инженера несравненно более талантливого, чем сам Отэм Скай. Что признать пегасу было не стыдно: вокруг него всегда хватало более умелых и не страдающих пегасьим раздолбайством земных коллег. Впрочем, бросать дело недоделанным Отэм не привык. Так что, хоть и глубокой ночью, но он довел давно заброшенную задумку Бедствия “до ума”.

Вновь активированная фиолетовая понибот встретила всех искренним удивлением, после чего потребовала от краснокорпусной начальницы рассказать какой-нибудь анекдот. Та послушалась и стравила окружающим древнюю-предревнюю замшелость про пегасов, лодку и комара, над которой и сами пегасы смеяться перестали уже лет двести как. Тем не менее, на Дерси она произвела неизгладимое впечатление — понибот зашлась в приступе неконтролируемого хохота. Что чуть не довело ее товарок до паники. Но дело, к счастью, кончилось хорошо — через какое-то время фиолетовая отсмеялась самостоятельно и, заверив окружающих, что с ней все в порядке, заявила: настолько целой и яркой она еще никогда себя не ощущала. Ну, и горячо поблагодарить своего инженера-благодетеля не забыла.

После чего дело дошло до ужина (у Отэма к этому времени уже живот от голода сводило), каковой состоял из захваченного пегасом с собой завтрака и целого моря разнообразного варенья, которое, как оказалось, пониботы варили в качестве хобби (садоводничали они тоже ради развлечения). Не сказать, чтобы это был лучший стол в жизни голубого пегаса, но когда кишка на кишку с подозрением поглядывает… В общем, все предложенное было сметено со здоровым аппетитом целый день не кормленного пегаса. После чего встал вопрос ночлега (лететь по темени вовсе не хотелось), каковой был решен тем, что боты притащили большой лист брезента, а Отэм, памятуя жеребячьи годы, соорудил из него более-менее пригодное для сна крылатого пони гнездо. На этом этот день и закончился: боты ушли в “жилую” комнату для своего электронного “сна”, а живой же пегас, повозившись в не таком уж мягком сооружении, окунулся в Царство Луны.

---

— Ну, Безрогий, кажется, нам, в годы-ряды, повезло, — Аметрин Младшая довольно фыркнула, обозревая пустой зал ожидания, — Никого!

— Повезло ли, Хвост? Или ты уже мамой надумала стать? — в ответ хитро скосил глаза на неодемикорну пегас-”нерожденный” по имени Отэм Скай, — И учти, раз нас обоих в Стольный Град вызвали, то мамой ты от меня станешь.

— Ой, юморист, — снова фыркнула шипохвостая, после чего благожелательно взглянула на пегаса, — Хотя, знаешь, Безрогий, от тебя, пожалуй, я и не против. Не сейчас, конечно, позже… Только, кто же нас спросит? Ну, кроме как мое желание завести жеребенка. И то, в нем хоть частичка от меня будет?

— Хвост, с тобой хоть не шути — ты все за чистую монету принимаешь, — пернатый игриво шлепнул хвостом по фланкам лезвиерогой спутницы, — Раз мы в Стольном Граде, то предлагаю после репродуктологов слетать на Заячьи Пруды — там и пообедаем, и отдохнем, и я тебе облачка помассирую, если ты не против.

— Когда я против была? — демикорна вернула пегасу шлепок по фланкам уже своим, “драконьим”, хвостом, — Безрогий, может, уже настоящий табунок создадим? А то у тебя все временное какое-то…

— Аметрин, мы же с тобой снова поскандалим, если опять надолго сойдемся, — пегас нежно лизнул неодемикорну в щеку, — Ты от меня уйдешь. Или я тебя выгоню. Потом опять обижаться друг на друга будем. Тебе оно надо? Давай, лучше, оставаться друзьями.

— И дружить организмами, — улыбнулась в ответ драконокрылая, — Вот, Безрогий, у тебя все такое… временное. Ни табунка постоянного, ни особенных пони… Пегас, одним словом.

— Ну, не уживаюсь я долго с с вами, петельками, Аметрин. Я же пегас, — хмыкнул пернатый, — Но за то же меня и цените, ветроголового.

— Притвощик, — фырк демикорны был наполнен весельем, — Но, пока мы в Стольном Граде — ты мой! А потом, снова разлетимся… чтобы не поссориться. Кстати, ты помнишь из-за чего мы в прошлый раз разругались?

— Если бы я знал, Хвост, то, наверное, мы бы не поругались, — пегас, судя по всему, давно перестал даже пытаться понять то, почему его личная жизнь такова, какова есть.

— Права мать насчет тебя: с тобой табунок не создашь, — демикорна опять фыркнула, после чего наградила пернатого быстрым “лизь” в щеку, — Ненормальный ты, Безрогий. Но с тобой хорошо…

— Аметрин Бихроматик, пройдите в кабинет номер три. Отэм Скай, пройдите в кабинет номер пять, — прервал демикорну голос автоматического оповещения.

— Ну, Безрогий, пора. Встретимся в фойе или сразу на Заячьих Прудах? — шипохвостая сделала первый шаг по направлению к двери с цифрой “три”.

— В фойе. А то ты снова потеряешься или с пегасней поцапаешься, — веселящийся пегас тоже не остался на месте, — И, удачи!

— И тебе тоже, — снова фыркнула неодемикорна, и скрылась за дверью.

Отэм Скай зря времени терять тоже не стал, и, открыв дверь с цифрой “пять”, шагнул в кабинет репродуктолога.

---

— Отэм Скай, линия GNdP2, генерация первая. Дневной пегас, технологическое поколение двенадцать, жеребец, — вместо приветствия выложила Отэму всю его подноготную сидящая в кабинете репродуктолог — статная ньяти (рогатая зебра или полосатая единорожка — как кому больше нравится), чью кьютимарку скрывал лабораторный халат.

— Рад, что не требуется представляться, — в ответ Отэм растянул улыбку еще шире, — Но с кем я имею честь? Пожалуйста, так же подробно.

— Не имеешь, — отрезала ньяти, но, окинув Отэма взглядом, продолжила, — Впрочем… Доктор Майндфлейер, линия Ацид, генерация вторая, технологическое поколение двенадцать. Пол и понитип, думаю, разглядишь сам. Что еще хочешь знать?

— Что мне делать, доктор Майндфлейер? — сложил самую располагающую морду Отэм. Он сразу понял, что пони перед ним на редкость вредная, но услышав имя… Нда, от кобылицы с таким именем только отборной стервозности и ожидать.

— Отвечать на мои вопросы, — как будто в подтверждение предположению Отэма, эти слова были произнесены с максимумом кобыльей вредности.

Далее последовал натуральный допрос, по мнению Отэма, касающийся отнюдь не только медицинских аспектов его жизни. Тем не менее, отвечать пришлось — по ощущениям пегаса, дешевле для него было лишний раз не злить эту ньяти. К тому же, если он ничего не путал, линия Ацид это линия доктора Ацид, а эта кобылица, следовательно — ее дочь. Вишенка же от яблоньки…

— Иди за мной, — без всякого перехода закончила расспросы ньяти, и, встав со своего места, прошла в еще одну дверь, имевшуюся в кабинете.

Отэм, который, кажется, начал чуть-чуть подстраиваться к полосатой стервозине, последовал за ней, и оказался в манипуляционной. Ньяти кивнула на знакомую лежанку для забора биологических материалов, и принялась готовить инструменты. Ну, пегасу это было не впервой, так что много времени занять нужное положение на лежанке у него не отняло. Впрочем, как и у ньяти приготовить инструменты и вернуться к своей жертве. Но, что Отэма приятно удивило, в отличие от холмоградского репродуктолога, эта полосатая прекрасно владела своим делом — жеребец почти ничего не почувствовал, когда две иглы последовательно извлекли из его тела какие-то нужные генетикам материалы.

— Ствол я тебе растягивать не буду — сам справишься, — а вот на этом пегасья лафа кончилась: рогатая явно собиралась поиздеваться над лишенным телекинеза жеребцом, — Держи контейнер.

Отэм перехватил крылом переданный магией контейнер, в уме прикидывая то, как бы ему так собрать семя, чтобы не повеселить эту стервозную кобылу… Но тут в манипуляционную влетел синий ураган.

— Майнд, я опоздала! — пролетев мимо Отэма, взвизгул ураган, повиснув на ньяти.

— На три часа двадцать одну минуту, — невозмутимо ответила полосатая, сверяясь со своим “комом”, — Синтета, выйди из манипуляционной, и подожди за дверью.

— Нет, я лучше у тебя подожду. Я же не помешаю, Майнд? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!.. — синий ураган, оказавшийся “нерожденной”-единорожкой, состроил жалобную мордочку.

— Я совершенно не против, что, если тебя встретит Создатель, Шэдоухорн или моя мать, то ты получишь по ушам, — ньяти была неумолима, — Я бы, на их месте, подвесила тебя за хвост на Шпиле.

— Да, да, Майнд, я — бедствие. Но, можно, я тут пока посижу? — снова попыталась напроситься синяя поня, в которой, к своему огромному удивлению, Отэм узнал известную на всю Землю Нерожденных Синтету “Бедствие” Хартстрингс, — Тебе помощь нужна? Только скажи — я сделаю!

— Ну, хоботный, считай, что тебе повезло, — закатила глаза полосатая, после чего мотнула головой в сторону Отэма, — Вот у этого стволоноса нужно взять пробу спермы. Синт, дерзай!

— Майнд, а ты все противничаешь? — получив положительный ответ, синяя единорожка мгновенно сменила настроение, и с самым легкомысленным видом шагнула к Отэму, — И что ты такого находишь в том, чтобы над пони издеваться?

— Хартстрингс, ты хочешь подождать своей очереди там, где это положено делать? — намекающе приподняла бровь ньяти.

— Все, все, я больше ничего не говорю! — суетливо ответила однотонная, заглядывая Отэму под живот, — Интересно, а это считается “большой” или “не очень”?

На этом Отэм ощутил на своих причиндалах телекинетическое прикосновение. И да, умения в обращении с жеребцовым хозяйством у Бедствия было немного. Это Отэм мог заявить как жеребец, имевший нестыдный опыт с кобылицами земного племени (включая неодемикорн). А, ведь, у тех телекинеза не было… по крайней мере, своего, природного.

— Ну, сколько мне тебя еще ждать? — через пять минут поинтересовалась вредная полосатая, глядя на потуги синешкурой хотя бы заставить Отэма возбудиться, — Мне еще с материалом этого стволоноса работать.

— Я и так стараюсь! А он!.. — растерянно пискнула из-под живота Отэма единорожка, — Я, вообще, шаловливка, как и ты! Я с жеребцами не умею!

— Может быть, я смогу помочь, — Отэм, которому все это уже немного наскучило, перешагнул через рогатую кобылку и сунул нос под так удачно отведенный хвост. Нда, шаловливкой Бедствие была не по убеждению: приветственно раскрытая петелька и потеки вовсе не пота на поняшкиных бедрах говорили о личной жизни одной пони красноречивее любых слов.

— Случку мне тут не устраивайте — для этого другие места есть, — вредности в голосе ньяти, как показалось Отэму, только прибавилось, — Синт, просто забери у него материал — никаких внутренних массажей.

— Думаю, Синтете он бы не помешал, — в ответ фыркнул Отэм, уже пришедший к тому мнению, что уступать этой пони бесполезно — не поймет она хорошего отношения. Но и по лбу пегасьей агрессией бить не стоит, а то эта стервозина только такого повода и ждет, — Впрочем, раз шаловливка против…

— Я шаловливка только потому, что среди вас, стволоносов, достойную пару найти сложнее, чем сухой песок на дне реки, — ньяти высокомерно фыркнула. Но тут же снисходительно добавила для единорожки, — Синт, этот перьеумный уже хобот вывалил — действуй!

— Ага, спасибо, Майнд, — искренне поблагодарила полосатую однотонная пони, уже прилаживая контейнер к стволу Отэма. Впрочем, по мнению последнего, и это она делала весьма неумело. Так что, дабы и облегчить задачу рогатой, и застраховать себя от ее явной неопытности, жеребец отвел заднюю правую ногу.

— Спасибо, — поблагодарила уже пегаса единорожка.

— Стоило бы благодарности, — съязвила ньяти, наблюдая за потугами синешкурой, — Он обязан сдать материал. А уж как — его дело.

— Да я бы и сдал, да не берут. Вот спасибо доброй пони, что помогает, — легкомысленно фыркнул Отэм.

— Майнд, ты — злюка, — решила заступиться за пегаса рогатая кобылка, — И, вообще, это твоя работа.

— И это я слышу от той, что “опоздала” почти на четыре часа, — ньяти довольно хмыкнула, и, судя по ойку единорожки и изменившимся ощущениям Отэма (теперь от его хозяйства, действительно, требовали семени, а не просто гладили чем-то под его размеры подходящим), перехватила телекинезом контейнер, — Как же наша большенькая Синтета боится нагоняя... И тебе его, Синт, не избежать.

— Меня и так доктор Сио отругал! Куда уж больше? — неуверенно пролепетала единорожка, выбираясь из-под отэмова живота.

— Мало! Нужно больше, — довольно хмыкнула ньяти, — Чтобы неповадно было.

— Мх!.. Фырк!.. — вот на этом Отэм, кхм, “выстрелил” (надо отдать должное ньяти — если не вредничала, то опыт в обращении с жеребцами более чем чувствовался). Впрочем, вместе с удовлетворением и облегчением пришло еще и любопытство, — Знать бы чем эта пони провинилась…

— Не твое дело, — грубить полосатая по-прежнему не стеснялась, — Теперь катись, мул пернатый — нам от тебя больше ничего не надо.

— Майнд, ну, что ты, правда, так с пони? — в это время подала голос единорожка.

— Не с пони. С тупым пернатым бесплодным мулом-переростком, — ньяти смерила уже собравшегося убраться по добру, по здорову Отэма каким-то странным взглядом, — Могу даже сказать тебе, Синт, что у него сейчас в безмозглом черепе происходит: “Что эта кобыла себе позволяет?! Я же жеребец! Вот придет гон — пусть сама себя удовлетворяет!”. Они все, за редким исключением, которые нам не достанутся, такие.

— Отнюдь нет, доктор Майндфлейер, — Отэм прикинул все риски, и решил, что напоследок подпустить шпильку вредной ньяти будет приятно. Но только осторожно, — Я думаю о том, как вместе с коллегой проведу пару оставшихся дней в Стольном Граде. Мы, холмоградские, нечасто бываем в столице — далеко.

— С коллегой? Стой где стоишь, — прищурившись на Отэма, приказала ньяти. После чего сверилась с “комом”, — Так, кто там у нас еще сегодня из Холмограда был? Аметрин Бихроматик, линия Неодемикорн Прима, дочь Аметрин Дихроматик, максимальное сохранение… Забавно, она такая уже третья за сегодня, включая меня саму. Похоже, Создатель решил поднатаскать молодых по монолиниям.

— О! А я и не знала, что дочка Аметрин в городе! — оживилась единорожка, уже принявшаяся пристраиваться на лежанку для забора материала, — Майнд, я с ней встречусь. Ты не против? А то, просто, интересно какой она выросла — я ее, наверное, своими глазами уже лет восемнадцать не видела! Интересно, как у нас незаметно время течет. Наверное, это потому, что мы не стареем?

— Нет, это потому, что ты уже полжизни в регенераторе провела, — ньяти фыркнула на рогатую, а затем обратилась к Отэму, — Так, стволонос, организуй нам с Синтетой встречу с Аметрин Бихроматик, сегодня где-то во второй половине дня. Она твоя кобылица, как я уже поняла. Вот идентификатор моего кома.

На этом ньяти развернула свою правую переднюю ногу так, чтобы Отэм смог разглядеть экран ее “кома”. На нем, действительно, был высвечен номер личного коммуникатора. Так что, не мудрствуя лукаво, но внутренне сетуя на свою удачу, Отэм заснял эту картину на камеру своего “кома” — хочешь не хочешь, а с репродуктологами лучше не ссориться. И почему именно ему попалась такая вредная?

— Теперь, катись, — махнула рогатой головой в направлении двери ньяти, — Мне еще “опоздавшей” Бедствием заниматься.

Отэм возражать не стал, и, бросив ничего не значащее “Доброго дня, дамы”, быстренько смылся. Благо, дальше день складывался более-менее: “Хвост”, ожидавшая его в холле, оказалась не против двух дополнительных кобылиц за ужином, одну из которых, как выяснилось, она в жеребячестве неплохо знала.

---

— Майнд, ты серьезно? — удивилась Синтета, все еще устраиваясь на лежаке, — По моему, ты очень некрасиво напросилась.

— Серьезно. Кажется, не совсем дурак. И я, кажется, знаю кто его подослал. Видимо, Создатель все еще пытается тот спор с матерью отработать. Или опять меня в свои схемы встраивает. Впрочем, я не против, — ньяти снова вернулась к столу с медицинским инструментом, — Как тебе?

— Не знаю. Я его всего-то ничего видела, — честно созналась единорожка, наконец устроившись на лежанке, — Майнд, новый кавалер? Ну, надеюсь, хоть с ним у тебя получится.

— У нас, Синт, у нас. Он должен понравиться всем нам четырем или пусть катится к Дискорду на рога, — подобрав нужный инструмент и сложив его на поднос, ньяти включила “ком”, — Доктор Сио, вы на месте? Как вы и просили, сообщаю, что подошла Синтета Хартстрингс. Свяжитесь, пожалуйста, с докторами Лайф Пазлом и Шэдоухорном Раг — я ее задержу до вашего прихода.

— Прекрасно, Майнд, просто прекрасно! — “ком” ответил голосом жеребца, — Дождись нас, а потом можешь быть свободна. На твоем участии в пропесочивании Хартстрингс не настаиваю.

— Ну уж нет. Синтета заслужила порку, и я, как ее сотабунница, обязана в ней поучаствовать, — фыркнула в сторону сжавшейся от страха единорожки Майндфлейер, — И, Создатель, еще одно: я уже поняла, что это ваш соблазнитель. Можете не отрицать. Спасибо вам за внимание. И, до встречи.

— Майнд, зачем ты так? — проныла с лежанки единорожка.

— Затем, что я не хочу наблюдать твой новый заплыв в регенераторе. Так что, лежи и не трепыхайся. Мне еще материал забрать нужно, — прицелившись к шее однотонной, ньяти вонзила иглу.

— Жмых… — уныло выругалась единоржка, явно имея в виду вовсе не ту процедуру, какой она подвергалась в данный конкретный момент времени.

---

— Ну, Безрогий, скоро я увижу ту кобылицу, что тебя вокруг копыта обвела? — Аметрин, краем глаза поглядывая на “ком”, снова поддела Отэма. Что, впрочем, она делала весь день, — До времени Икс осталось пятнадцать минут и…

— Набилась, а не провела. Наглая как… я даже не знаю как кто. И стервозная, — Отэм снова проверил расставленные на столике явства. Впрочем, сам пегас сильно сомневался, что трюк пригласить двух рогатых на ужин на берегу пруда (в том числе, и на ужин для комаров) сработает, — На часы, Хвост, не смотри. Бедствие, кажется, более-менее пони, а вот ЭТА. Эта, точно, явится или раньше, или позже, но никак не вовремя. Чтобы нас поддеть.

— Кажется, раньше… — вдруг упавшим голосом сообщила Аметрин, глядя куда-то за круп Отэма.

Пегас не стал оттягивать неизбежное и развернулся, согласуясь со взглядом подруги: по дорожке шли две рогатые “нерожденные” — одна полосатая и одна однотонной синей масти. И, судя по поникшей неодемикорне, первая ей была знакома. Отэм удивился.

— Привет, Мелкая! А ты такой большой вымахала! — еще издалека замахала передней ногой единорожка, от чего принялась забавно ковылять только на трех, — Почти как мать стала — и не отличить!

— Здравствуйте, тетя Синтета, — как-то приободрилась Аметрин, в ответ тоже помахав ногой.

— Здравствуй, Аметрин. Давно не виделись, — приблизившись, приветственно кивнула головой ньяти, — У тебя уже кавалер появился. Хм, не ожидала, что тебя небесные заинтересуют. Впрочем… Но об этом позже.

— Здравствуйте, тетя Майндфлейер, — полосатую же Аметрин приветствовала куда сдержаннее, даже как-то осторожно, — Как ваши дела?

— Обычным порядком. Вот сейчас пришла проверить тебя и вот этого стволоноса, — ньяти поставила на одну из лежанок беседки корзину для пикников, — Спасибо, что поинтересовалась. Но не стоило. Я прекрасно знаю, что тебе неприятно меня видеть.

— Что мне делать, тетя Майндфлейер? — вся подобралась неодемикорна.

— Ничего, — покровительственно взглянула на нее ньяти, — Я не про твой хвост, а про этого со стволом. К тебе Синтета — будет тебя жмякать и вспоминать о том, какой ты была, когда у нее под животом бегала. Сочувствую. Она, кстати, тебе куклу подарить хотела.

— Майнд! — взвилась уже единорожка.

— Скоро уже сотню лет будет, как “Майнд!”, — в ответ фыркнула полосатая, — Скажешь, что я лгу, и это не тебя пришлось отговаривать от куклы для “Мелкой”?

— Ты — злюка! — надулась единорожка, и поставила на стол большущий торт и пару бутылок чего-то алкогольного, — Вот, Мелкая, это тебе. Это Майнд настояла, вместо нормального подарка.

— Вообще-то, я предлагала взять пирог, а не торт. Но “жеребята любят торты”. Да, ведь, Синтета? — ньяти фыркнула, извлекая из корзинки контейнеры с начиненными тарталетками и парой салатов, а также пластиковый цилиндр с перечеркнутым изображением комара на нем, — И, Аметрин, я приятно удивлена твоим выбором кавалера. Кажется, он чуть умнее рядового чурбана-с-крыльями. Или, по крайней мере, чуть хитрее. Но не достаточно.

— Спасибо, тетя Майндфлейер, — натянуто улыбнулась полосатой Аметрин, после чего обратилась к единорожке, — Тетя Синт, может, вы хоть сегодня не будете ссориться.

— А мы и не ссоримся, это у нас обычное повседневное общение, — вместо однотонной ответила ньяти, после чего прокомментировала приготовленный хозяевами ужин, — А по столу сразу видно, что этот пернатый и шеей не пошевелил помогать: все в земном стиле — чтобы наесться, а не чтобы удовольствие получить.

— Вообще-то, готовил, в основном, Отэм, тетя Майндфлейер, — смутившись, попыталась заступиться за пегаса Аметрин, — И, простите, забыла вас друг другу представить. Отэм Скай — мой коллега и хороший товарищ. Отэм, это Синтета Хартстрингс и доктор Майндфлейер.

— Мы уже знакомы, — насмешливо фыркнула полосатая, — Впрочем, не так удивительно: GNdP2 отличается от первой линии экстенсивным внедрением материала демикорнов… Ну, конечно, вы обе, Аметрин и ты, хоботное, не имеете права разглашать полученную сейчас информацию о характеристиках генетических линий… Впрочем, чего это я ожидаю от крылатого болтуна?

— Я постараюсь не болтать, доктор Майндфлейер, — решил проявить себя Отэм, видя в словах ньяти не только вредность, но и какое-то, пока непонятную пегасу, испытание. Ну, и, если полосатая не врала, подтверждение своих подозрений насчет собственного происхождения.

— Кто надоумил тебя меня охмурять? — совершенно без перехода, в лоб огорошила Отэма ньяти. Впрочем, ее тон был настолько серьезным, что пегас не посмел и предположить, что это такой вот стервозный “юмор”, — Я прекрасно вижу, что, в отличие от большинства стволоносов, ты не совсем дурак. Так что отвечай честно: кто “случайно” подбросил тебе идею пригласить “Полосатую Стерву” на свидание?

— Я вас и не приглашал. Вы сами, доктор Майндфлейер, меня перед фактом поставили, — Отэм решил, что терять уже, все равно, нечего, так что выложил наглой ньяти свою точку зрения без обиняков, — У нас с Хвостом и в планах не было кого-то третьего звать.

— Майнд! — возмутилась единорожка.

— Хм, Царь Каденций изменил тактику, — ньяти задумалась, — Впрочем, на этот раз его даже ругать не за что: жеребчика, кажется, подобрал, на удивление, многообещающего, и организовал все дело так, будто, он сам, морда бессмертная, и его любовный штаб ни при чем.

— Майнд, ты, хотя бы, Мелкую постеснялась! — снова возмутилась единорожка, но лишь удостоилась задумчивого взгляда ньяти.

— Аметрин, ты не против, если четверка старых кляч попробуют с твоим жеребцом немного повстречаться? — ньяти вопросительно взглянула на неодемикорну, — Можешь считать это официальным заявлением, что я хочу твоего жеребца отбить. Без обид, но я не собираюсь такой шанс упускать: стволоноса, которого в первую же минуту общения не хочется залегать обратно в биокамеру.

— Майнд! Ты совсем со своей вредностью дискорднулась! — теперь уже единорожка не просто возмутилась, а, прямо таки, взорвалась, и, ухватив зубами полосатую за хвост, принялась оттаскивать свою спутницу подальше от неодемикорны и пегаса, — Эшо шевевеш Мевшкой! Пошви овашно, поша шы наш шовшем не лашшолила!

— Ну, Аметрин, каково твое слово? Все рано, Создатель уже определишь твоего кавалера мне, — хмыкнула ньяти, упершись всеми четырьмя ногами в пол беседки и тем ни на сантиметр не сдвинувшись со своего места, — Мы с Синтетой с ним познакомимся, повстречаемся, посмотрим каков он на самом деле, а он к нам присмотрится. Мешать не будешь? Если хочешь, я могу поговорить с сотабунницами, чтобы принять и тебя в семью. Если, конечно, этот стволонос от нас через пару месяцев не сбежит, как обычно.

— А мое мнение никого не интересует? — возмутился Отэм этой откровенной дележке его персоны промеж кобылиц.

— Как и мое, как и Бедствия, как и Аметрин. Ты, нижнерогий, вообразил себя особенным? — ньяти фыркнула с нескрываемым чувством собственного превосходства, — Создатель решил за нас, оставив нам лишь право отказаться. Он думает, что так делает для нас же благо. А, как по мне, этот крылорог просто пытается тихим делом исправить свои же косяки. Я — дефективная, ты, похоже, тоже собран на грани фола, а Синтета… она должна благодарить Великий Рандом и свою дурацкую естественную генетику. Так что, логика мне понятно: раз с нами двумя не могут ужиться образцовые жеребцы, то подкину-ка я им такое же отклонение — может быть, что-нибудь получится.

— Тетя Майндфлейер, нам с Отэмом нужно подумать, — Аметрин явно была расстроена, но напрямую ссориться с ньяти не решилась.

— А почему я должен соглашаться на ваше “предложение”? — роль агрессивного ответчика вместо нее взял на себя Отэм, в уме прикидывая то, как бы половчее отшить, уже всякую совесть потерявшую, полосатую, — Мы с Аметрин — пара, нравится вам, рогатым, такое или нет. Да и вы, давайте скажем честно, староваты для меня: я — миллениал, а вы, я так понимаю, еще из эквестрийского поколения.

— Как я и говорила, не совсем дурак, — в ответ довольно фыркнула ньяти, после чего снова сменила тон, — Не пытайся изобразить из себя безголового пегаса — уже поздно, я истинное лицо увидела. И возрастом меня оскорблять глупо: я не из нулевого поколения, как Синтета, чтобы меня этим обидеть. В общем, даю вам с Аметрин день на раздумья, и жду вашего ответа. Если же ты планируешь, что уехав послезавтра обратно в Холмоград, вы от меня или от Создателя отвяжетесь, то, открою тебе правду, у тебя, просто, слишком мало жизненного опыта.

— Майнд, нам пора, — твердо заявила единорожка, наконец оставившая свои бесплодные попытки оттащить товарку за хвост.

— Мне — да, тебе — нет. До встречи, — махнула головой ньяти, и, развернувшись, двинулась прочь от беседки, — Хорошенько подумайте о моем предложении.

Троица пони проводила полосатую напряженными взглядами. Никто не говорил.

---

— Извини нас, Мелкая, и ты тоже, Отэм, — первой нарушила молчание единорожка, на чьей мордочке теперь было извиняющееся выражение, — Я даже не знаю, что на нее сегодня нашло. Майнд всегда хамит и скандалит, но…

— Не извиняйтесь, тетя Синт — мы все понимаем, — облегченно выдохнула Аметрин, наконец-то удостоверившись, что до ушей ньяти ее слова не долетят, — Как мне кажется, тетю Майндфлейер давно не крыли — вот она и бесится.

— С весны, — все так же извиняющиеся уточнила единорожка, — Она три года назад со своим последним кавалером расскандалила, и с тех пор у нее никого, кроме как во время гона…

— Не удивлен, что она такая злая, — фыркнул Отем, открывая принесенную рогатыми снедь, — Хвост, торт сразу резать или подождете?

— Она не злая, она стервозная. Я не припомню, когда у нее характер хорошим был. Она меня и в жеребячестве шпыняла! И матери, и всему нашему табунку от нее тоже доставалось, — в ответ проворчала Аметрин, — Безрогий, режь. Тете Синтете кусочек с цветами — она их любит.

— Ну, Мелкая, не такая уж Майнд и плохая. Ну, непростая… Но не плохая же! Я, вот, тоже второй год без жеребца, — такое Отэму доводилось видеть неоднократно: табунная солидарность. Впрочем, судя по всему, Бедствию, в отличие от ее сотабунницы, скандалить не нравилось, — Мелкая, а “Хвост” это твое прозвище? Как его получила?

— Ну, за то, что у меня хвост есть, — уклончиво ответила Аметрин, явно не собираясь рассказывать ту старую историю с “грузовым хвостом”, — Вот не понимаю, тетя Синтета, почему вас жеребцы избегают. Это из-за нее?

— Не-а, Мелкая, у нас в семейке так сложилось, что дела молестные у каждой из нас по-отдельности: у Мелоди — свое, у Харт — свое, у нас с Майнд — свое никак. Это не из-за Майнд. Ну, ты же знаешь, что я — Бедствие? Это или жеребцу меня по полгода из больницы ждать, или самому там со мной оказаться. Да и нагоняя от докторов Сио и Лайф Пазла регулярно получаю… А после них и от Главного... Я, хм, иногда увлекаюсь, — единорожка, приняв блюдце со своим кусочком торта, инициативно принялась разливать горячий чай (совершенно не глядя на то, куда она его льет!), — А Отэм это “Безрогий”? А почему?

— Потому, что он совсем как единорог, но безрогий, — ржанула Аметрин, потихоньку возвращая себе хорошее расположение духа, — У него все прям как у единорога получается, хотя он манипулятором принципиально пользоваться отказывается. Но нейроконтакт переносит хорошо. Мне кажется, что ему, как и нам, неодемикорнам, он даже нравится. Но выпендривается: Смотрите, я могу без манипулятора то же самое, что вы с манипулятором!

— Покрасоваться перед кобылицами — моя святая обязанность, — в ответ улыбнулся Отэм, — И, позвольте засвидетельствовать мое уважение. Для меня честь пить чай с создательницей пониботов.

— Ой, да ладно! — как это ни удивительно, Бедствие засмущалась. Странная пони. Впрочем, это окончательно разрядило атмосферу, и вся троица смогла продолжить вечер в довольно непринужденной атмосфере.

Разговоры, в основном, вертелись вокруг воспоминаний Бедствия о детстве Аметрин и попытках самой Аметрин от этих воспоминаний отвертеться. Впрочем, хватало и расспросов о текущем житье-бытье двух крылатых приземников. За которыми Аметрин проболталась, что отношения у них с Отэмом складываются так-сяк-наперекосяк: то сходятся, то, предварительно поскандалив, снова разлетаются кто куда. Бедствие на это неодемикорне посочувствовала, и выдвинула предположение, что, наверное, у кого-то из двух “мелких” (теперь уже и Отэм заработал это прозвище) не хватает ответственности. На чем в пегасьей памяти всплыл случай, имевший быть место два года назад на одной из метеостанций погодной службы…

---

— Создатель, а, все таки, какой повод? — бело-синий зебр-”нерожденный” отставил полупустую чашку с ароматным отваром, и благодушно обратился к белоснужному аликорну, релаксировавшему с чашкой чая напротив.

— Ну, к примеру, посмотреть на то, как Ацид изображает из себя радушную хозяйку, — аликорн отхлебнул из своей чашки, — Да и, когда не вредничает, готовит она очень даже вкусно.

— Угу, — кивнула лежащая на той же кушетке, что и аликорн (фактически, под его крылом), серая пегаска-”нерожденная” с забавно перекошенными ушками, — Аж язык проглотить можно!

— И про мясо у вас никто не канючит! — в унисон поддержали небесную пони две звездногривые аликорны черной масти (одна пернатая и одна мышекрылая), наслаждающиеся чаепитием на еще одной низенькой кушетке.

— Спрайт, Шейд, Создатель, ну, зачем? Я же вас, бессмертных, кое-как знаю: вы редко делаете что-то просто так, — улыбнулся зебр крылорогим гостям, — Но, не хотите — не рассказывайте. Нам, все равно, приятно, что вы залетели в гости… И, Косоушка, твое внимание нам всем, конечно же, тоже приятно. Извини, если обидел.

— Прилетели с очередной любовной схемой. Весь Молестный Совет, — на веранде появилась единорожка бледной (иначе и не назвать) масти, удерживающая телекинезом пару подносов (с бутербродами и с фруктово-овощным ассорти), — Решила сегодня сделать “обратную подачу блюд” — посмотрю, понравится или нет. Создатель, Пакостницы, Косоушка, потом мне честно ответите. А то ни от моего полосатого, ни от сотабунниц честности не дождешься.

— Ну, Ацид, ты же вредная. А потому и честным быть с тобой опасно для ушей, — в ответ ржанул аликорн, весело стрельнув глазами в сторону еще пары кобылиц-”нерожденных” (зебры и земнопони), лежащим на соседней с жеребцом-зебром кушетке, — А, вообще, да, по делам молестным. Прилетел к вам сообщить, что, кажется, я с тобой по мышиному долгу расплатился. Ну, а кобылки мои — просто развеяться.

— И пошешть! — с набитым ртом заявила серая пегаска.

— В спокойной обстановке! — в унисон поддержали ее аликорны, а мышекрылая еще и продолжила, — Чтобы наш жеребец снова не принуждал нас к хищничеству!

— Не к хищничеству, а к нормальной аликорньей еде. То есть, к мясу, — картинно проворчал аликорн, — Вот стараешься для них: готовишь, готовишь бигос… А они!.. Никто настоящего поварского искусства не ценит! Сеножуйки…

— Косоушка твою гадость ела, — фыркнула пернатая аликорна, поддерживая игру.

— Ага, я капусту выбрала, — радостно кивнула пегаска, ловко сооружая некую странную конструкцию из цветочного бутерброда, ломтика лимона и нескольких долек нарезанного помидора, — Мне понравилось. Зря вы отказываетесь — очень вкусно.

— Диззи, не смей есть само мясо! Ты — дневная пони, у тебя будет расстройство кишечника. Тебе это должен был еще твой безответственный муж объяснить — он тоже медик, — прожгла аликорна взглядом единорожка. После чего посетовала двум бессмертным кобылицам, — Как же сложно нам с этими стволодумами! Наш тоже сначала делает, а уж потом думает! Беда с этими жеребцами…

— Ацид, Мун и Никс сейчас у себя. Так что, Сио в нашем табунке, пока, как ты в своем — главный. Это мы теперь “прекрасный, на мою голову, пол”, — весело фыркнула мышекрылая, — Может, уже к делу перейдем? Или тебя новый кавалер твоей дочери не интересует?

— Всю интригу порушила! — театрально пожаловался кому-то аликорн, намеренно переигрывая. После чего выудил откуда-то из пустоты голографический проектор и планшет, — Ну-с, дорогой мой табун Его Полосатого Зебрейшества, сейчас буду вам кино про вашу дочь и ее зашибленную фестралом подружку показывать. Как на обеих, кажется, нашелся охотник.

Все бескрылые пони с любопытством сгрудились у проектора (пропустив, правда, вперед полосатого жеребца и бледную единорожку). Крылатые же, видимо, были уже знакомы с предстоящим зрелищем, так что продолжили наслаждаться вечерним чаем на своих местах. В воздухе возникла картина уютной гостинной, посередине которой стоял большой деревянный стол (явно самодельный, изукрашенный затейливой резьбой и покрытый сверху разноцветной лоскутной скатертью) и несколько низеньких пуфиков. Вот только на тех пуфиках никто ни сидели, ни лежал, а точка съемки была уж слишком низко расположенная для “нерожденного”.

— На удивление, в этот раз информатором выступила одна из жестянок Бедствия. Наводку на нее мне дала погодная “смотрительница”, в обмен попросив разобраться во взаимоотношениях нашей синешкурки и ее творения. Так что, все сцена это моя маленькая провокация, дабы решить сразу пару проблем одним махом, — пояснил аликорн, приостанавливая воспроизведение, — Ацид, в этой записи акцент смещен именно на эти разборки, а не на взаимоотношения твоей дочери и ее нового кавалера — не вредничай. Но хорошенько приглядись к жеребцу и его реакцию на поведения Майнд и Бедствия. В общем, после этой фильмы я сам уверился, что вот этот пегасик в состоянии сжиться с обеими полюсами нашего дурного рогатого магнита.

Бледная единорожка молча кивнула, и сосредоточилась на голографическом изображении, на котором уже появилась троица “нерожденных” (две рогатых кобылицы и жеребец-пегас) в сопровождении красного цвета понибота.

---

— Добрый вечер. Дерси, техник ИР-1-класса. Будем знакомы, — судя по тому, как дернулось изображение, снимал понибот, который только что приветственно кивнул вошедшим живым пони.

— Здравствуйте, товарищ инженер. Здраствуйте, Создательница, — в поле зрения появился желтого цвета понибот, судя по всему, в приветствии сделавший шаг вперед, — Здравствуйте,..

— Доктор Майндфлейер, приписка МРиДП, — в ответ кивнула ньяти, с явным удовольствием наблюдая за тем, как смешались пониботы, — Можете не переживать, я не из тех генетиков, кто ревнует к вашему жестяному племени.

— Приветствую, младшенькие, — улыбнулся механическим пони пегас, отгораживая своим телом ньяти от пониботов.

— Ага, боты, привет, — расплылась в улыбке единорожка.

— Было бы кого приветствовать… Сама Бедствие заявилась!.. Радость-то какая, — не скрывая неприязни, ответил снимающий, судя по голосу, считавший себя кобылицей.

— Дерси! — синхронно обернулись к снимающему желтый и красный пониботы, — Извинись! Как ты смеешь оскорблять Создательницу?!

— Дерси? — неуверенно спросила единорожка.

— Как назвала, так и зовут. Или уже забыла? — изобразил презрительный фырк снимающий.

— О, нашу маленькую Синтету опять какие-то старые глупости нагнали, — тут же дала о себе знать ньяти. Причем, таким тоном, что не оставлял сомнений: полосатая всеми конечностями и даже хвостом “ЗА” головомойку для однотонной товарки.

— Дерси, как дела? — натянуто улыбнулась единорожка, пряча глаза от понибота, — Как живешь?

— Последние два года неплохо — спасибо инженеру Отэму, — снова “фыркнул” понибот, — А до этого жила препаршивейше — спасибо тебе.

— Тааак, насколько я понимаю, Бедствие, вот этот бот — лично твое творение, так? — ньяти выскользнула из-за пегаса, и требовательно обратилась к единорожке. Та в ответ виновато кивнула, — И, я так понимаю, между вами произошла какая-то очередная твоя история с членовредителеством. Почемы мы, твой табунок, об этом ничего не знаем?

— Ну, я… — принялась мяться единорожка, похоже, сознавая, что правду ньяти не одобрит, а, возможно, даже за нее и покарает.

— Ясно, — ньяти окинула оценивающим взглядом единорожку, пегаса и понибота, — Так, раз Синтету опять поразили “провалы в памяти”, вы двое, Отэм и Дерси, отвечайте: Что она на этот раз натворила?

— Она меня недособрала, — “фыркнул” снимающий, — Пока инженер Отэм меня не исправил, я полноценным ИР не была — почти никаких эмоций не испытывала.

— По незнанию? — вопрос ньяти прозвучал так, будто не был адресован к кому-то конкретному. Но единорожка в ответ прижала уши и чуть отступила назад.

— Синтета, я, по-моему, задала вопрос четко и понятно. Отвечай, — слова ньяти хоть и были сказаны почти без эмоций, но звучали недвусмысленной угрозой.

— Нет-нет-нет… — испуганно затараторила единорожка, — Я знала, Майнд… Просто…

— И что же “просто”? — вопросительно приподняла одну бровь ньяти, — Мне хотелось бы услышать, Синтета, это “просто”, которое извиняет халтуру при создании одной из нас.

— Ну, Дерси же бот… — попыталась вывернуться единорожка.

— И что? Мы с Отэмом, к примеру, продукт биоинженерии, спроектированный Создателем точно так же, как в МПиР проектируют машины. Значит, мы тебе, рожденная от жеребца и кобылицы Синтета Хартстрингс, не ровня — так, “големы копытотворные”, — судя по изменившемуся лицу ньяти, слова однотонной товарки ее изрядно разозлили.

— Майнд, я не это имела в виду… — проблеяла попятившаяся к выходу единорожка.

— В этом я разберусь позже, — ньяти смерила однотонную взглядом, — А сейчас отвечай: чем было это “просто”, раз ради него ты позволила себе искалечить одну из нас еще до ее прихода в мир.

— Главный привлек меня к работам по управляющей системе для реакторов холодного синтеза, — от испуга единорожка не глядя уперлась крупом в стену, — Я не могла отказать!

— Или не хотела? — ньяти недовольно фыркнула, — Не ври мне. Карпентер приказал оставить прежний проект или это была твоя инициатива?

— Не хотела... — лишившая сама себя путей к отступлению единорожка сжалась в синий дрожащий комок.

— А теперь отвечай на второю половину моего вопроса, — ньяти угрожающе нависла над однотонной.

— Нет, Главный не приказывал. Я сама… немного увлеклась… и забыла про Дерси… — проскулила рогатая, не зная куда бы деться от нависающей ньяти.

— У вас есть какая-нибудь уединенная комната? — будничным тоном обратилась к пониботам ньяти, — Нам с Дерси и вашей создательницей нужно поговорить с глазу на глаз.

— Да, малая мастерская, — испуганно ответила красный понибот, — По осевому коридору до конца и направо.

— Ой! — ойкнула единорожка, чье правое ушко пребольно завернуло назад волшебное сияние.

— Спасибо. Я оставлю на вас нашего жеребца, — ньяти кивнула пониботам. После чего двинулась к выходу из комнаты, телекинезом за ухо таща за собой ойкающую при каждом шаге единорожку, — Дерси, следуй за мной. Отэм, развлекайся — нас не жди, мы надолго.

— Ой-ой-ой!.. — проскулила единорожка, против воли ковыляя вслед решительно шагающей ньяти.

На этом изображение исчезло — аликорн отключил воспроизведение.

---

— Нехорошо вышло, с какой стороны ни посмотри, — через минуту после прекращения показа задумчиво изрек зебр, — Создатель, со своей дочерью я поговорю насчет ее грубости. А что насчет Бедствия? Мы с Ацид нужны для воспитательной работы?

— Совершенно не нужны — я ей уже уши с уксусом прополоскал. И твою дочь, на этот раз, рекомендую не отчитывать — она все сделала правильно. Видимо, в тот день планеты особенно удачно встали, — аликорн хитро прищурился на хозяев дома, — А теперь, скажите-ка мне, как ваши впечатления от нового жеребчика Майнд?

— Какие они могут быть? На этой записи он себя никак не показал, — разочарованно прянул ушами зебр, — Так что, Создатель, я полагаюсь на твое суждение.

— Дерпиург, похоже, ты смог расплатиться по нашему пари. Я в тебя не верила, — довольно фыркнула бледная единорожка, — Милый, а ты не обратил внимание, что этот пегас вел себя, как раз, правильно? Он не полез разнимать нашу дочь с ее подругой, не стал никого насильно примирять, а дал спокойно и по делу разобраться между собой.

— Разве, задача жеребца это не поддерживать мир и согласие в табунке? — вопросительно склонил голову набок зебр.

— И как, Спор, у тебя успехи? — хихикнула косоухая пегаска, сооружая еще одну замысловатую конструкцию из фруктов и овощей.

— Косоушка, Создатель тебя портит. Не бери с него пример, — зебр весело фыркнул, легким толчком передней ноги приглашая бледную единорожку занять место у него под боком.

— Нет, — мотнула головой пегаска, одновременно проходясь перьями крыла по морде аликорна, — Моя очередь портиться только завтра.

— Фырк! — синхронно фыркнули обе аликорны, а мышекрылая заявила, — Спор, в твоем табунке жеребец может только по ушам получить, если “мир и согласие” премется устанавливать.

— Согласна с Пакостницами. Дочь наша точно такая же, как и я, — устроившись на кушетке, единорожка довольно лизнула зебра в нос, — Как думаешь, Майнд нашла, наконец-то, своего жеребца?

— Через пару лет посмотрим, — вместо зебра ответил аликорн, прижав пегаску крылом и щелкнув ее телекинезом по носу, — Насколько мне известно, они встречаются уже третий месяц, и пока признаков того, что Отэм собирается сделать крылья, не замечено. Это, как минимум, рекорд.

— А с остальным табунком Майнд он уже знаком? — вопросительно взглянул на аликорна зебр.

— Познакомился полтора месяца назад. Насколько могу судить, Мелоди и Хартплеер приняли его очень хорошо. Сами они Отэму тоже понравились. Впрочем, вот за это я и не беспокоился — главными проблемами в их семье всегда были Синтета и Майнд, — аликорн довольно кивнул полосатому, после чего обратился уже ко всему табунку бескрылых, — Теперь, как мне это видится, пришла пора Отэму познакомится и с другими близкими его кобылиц. Так как Синтета и Мелоди — нулевые, то остаются родители Хартплеер и Майнд. Возражения есть?

— И ты, Дерпиург, конечно же, уже все продумал, — фыркнула бледная единорожка, — Сам знаешь, я не люблю, когда ты меня используешь. Каков план?

— А кто любит? — философски заметил аликорн, после чего материализовал из воздуха цветастую картонку, выглядящую как приглашение на вечеринку, — Вот вам пригласительный билет на пикничек, который будет у нас совместно с магоинститускими в ближайшие выходные... под Холмоградом. Изменчивые чародейки, кроме семейки Роуз, в курсе. Кое-кто из единорогов тоже что-то подозревают. Так что, думаю, при малейшем намеке, вам и Роуз подыграют.

— Наша дочь и Хартплеер там тоже будут, это логично. А остальные, Дерпиург? Надеюсь, нам не придется полагаться на случай? — бледная единорожка вопросительно воззрилась на аликорна.

— Мы уже пригласили Мелоди. Она из Старспайра, из владений нашей матери, — подала голос пернатая аликорна, после чего за нее продолжила мышекрылая, — Предлог не хуже, чем она обычно пользуется — ментатка не должна усмотреть подвоха.

— А я Бедствие, как подругу, тоже пригласила. Сказала, что специально ее к Сио проведу, чтобы она объясниться могла, — заверила из-под аликорньего крыла пегаска, — А Отэм сам прилетит — я ему через кое-кого из знакомых намекнула, что весь его табунок в выходные на пикнике у Холмограда будет.

— В общем, мы свое дело сделали. Теперь ваш черед — знакомьтесь, — аликорн телекинезом перехватил очередную съедобную конструкцию чуть ли не из зубов пегаски, и отправил себе в рот, — И, Ацид, прошу, не скандаль. Даже если тебе опять что-то нравиться не будет.

В ответ на аликорнью наглость пегаска надулась и наподдала крупом в живот бессмертному. Впрочем, тому, по всей видимости, это не причинило ни малейшего неудобства.

— Попробую, — серьезно кивнула бледногривая. После чего хитро прищурилась на аликорна, — И этого Отэма совершенно не ты нашел, он сам, абсолютно случайно, с Майнд встретился? Как мы со Спором?

— Верно, — кивнул аликорн, прицеливаясь к тому, как бы лишить пегаску ее очередного лакомства (видно было, что крылатая пара развлекается), — Я, как и в случае с тобой, уже отчаялся подобрать кого-нибудь, кто от Синтеты с Майндфлейер опрометью не убежит… И, вот, когда я потерял уже всякую надежду, Фортуна подарила симу слабому крылорогу свою ослепительную улыбку… А ты, Ацид, верь во что хочешь. Могу даже в карпентеровскую секту Свидителей Страшнючего Аликорньего Заговора устроить.

— Ладно, Дерпиург, официально это Случай и Везение, — фыркнула единорожка, — Мы принимаем твою помощь. Удачи нам всем.

— Удачи, — подмигнул аликорн, — А теперь, давайте, вернемся к нашим посиделкам. Вечер-то какой хороший!

Дочери Иррины

Изначально готовилась для конкурса)

— Взбесится, — черная аликорна выложила на стол призовую подкову.

— Ставлю, на истеричную радость, — ее мышекрылая копия накрыла подкову шелковым платком.

— Два кило пеммикана на то, что Пуховой Шарик дар речи потеряет! – бухнул по столу двумя увесистыми свертками белоснежный жеребец-аликорн.

— Как сильно наш муж уверен в победе, — хихикнула серая пегаска-“нерожденная”, и отцепила от косых ушек пару клипс, — Серьги на то, что Иррина примет все спокойно!

— Что за шум среди монаршей семьи? Вы уже подготовились к церемонии? – в комнату, где собралась эта странная компания, вошла миниатюрная пушистая грифина веселенького желтого окраса, чей взгляд немедленно упал на стол, заваленный странными предметами, — И как это понимать? Через десять минут кое-кто из вас уже должен при всех охотниках солнце поднимать в честь Летнего Солнцестояния, а две другие – его своей женственностью и ночным авторитетом поддерживать. Заканчивайте со ставками, о чем бы там у вас пари ни было, и марш по своим местам! Вас весь мир дожидается.

— Не опоздаем, — пернатая аликорна кивнула охотнице, и крылом сгребла лежащее на столешнице в магический карман, — В этот раз держать банк буду я.

— Согласна, — хмыкнула мышекрылая, и потерлась головой о шею пегаски, — Косоушка, ну, все, нам пора. Подожди нас с табунком Даста.

— Удачи, пегасы беспутные! – ответила на нежность взаимностью пегаска, — А Иррину не бойтесь – она сама больше за праздник боится.

— И, все-таки, Косоушка, Пуховичок у нас грозная, — улыбнулся аликорн сначала пегаске, а потом и грифине, — Ирин, а, ведь, пари как раз о тебе. Не интересно?

— Абсолютно нет! У нас уже семь минут! – возмущенно фыркнула охотница, но тут же смягчилась, — Дерпиург, я уже давным-давно замужем. Так что, какой мне смысл бояться или надеяться на делишки вашего Молестного Совета? Афродизиаками нас с мужем опоите или к свободной охоте подтолкнете?.. Если же ты задумал птенца для нас, то я вот прямо сейчас, при вас при всех, говорю: “Я согласна.”

— Теперь как-то даже неудобно, — фыркнул аликорн, проходя мимо грифины, — У нас тут все гораздо мельче: темная лошадка, которая без нашего спроса ставку на себя сделала. И, похоже, ставочка-то сыграла. В общем, сама все увидишь.

— Да катитесь уже вы отсюда! Начало церемонии через пять минут! – не выдержала птицельвица.

---

— Ну, как? – тон неодемикорна был весел, но в нем отчетливо чувствовались нотки волнения.

— Рей, ты!.. – у его собеседниц захватило дух от увиденного, — Рей, ты – болван!.. Рей, ты – умница!..

Вид перед троицей путешественников, и правда, открывался впечатляющий: рощица лампа-грушевых деревьев с фиолетовой и красной листвой в долинке посреди закрученных спиралями холмов, питаемая ручейками, что причудливо вились от подвешенного в вихре естественной магии над летающим островом озера.

— Рей, ты – длиннохвостый болван! Тут фон повышен! Видишь? – развернув лапу с коммуникатором так, чтобы неодемикорн мог видеть его дисплей, возмутилась коричневая грифина.

— Незначительно же, — мельком бросив взгляд на выведенные показания, рыжая охотница ловко взобралась на скрюченное карликовое деревце, и изготовилась к полету, — Взапуски к озеру! Рей, ты в гонке?

— Незначительно, — согласилась коричневая, и тут же фыркнула, — Но Рею я потакать не буду.

— А я тебя не заставляю, — в ответ фыркнула рыжая, вся собравшись на своем дереве для прыжка, — Кисточка, Рей, готовы? Раз! Два! Крылья!

Рыжая птицельвица бросилась в пустоту, весело клёкоча и расправляя крылья в знакомой манере небесных охотников. За ней последовала коричневая, подобно освобожденной пружине вскочив в небо. Потом, подняв в воздух небольшое облачко коралловой крошки и телекинетическим ударом породив в толще летающего острова ударную волну, в спонтанную гонку включился и неодемикорн. Впрочем, ее результат был предсказуем: между двумя ломтями тверди, парящими в Небе, было слишком малое расстояние, чтобы гигантские крылья, странная магия и выносливость демикорна дали ему преимущество перед стремительными небесными охотницами. Так что, первой коснулась когтями склона одного из спиральных холмов коричневая.

— Рыжик, меньше с Реем флиртуй, и больше пользуйся воздушным потоком, — довольно взглянула на проскочившую у нее над головой и заложившую широкий вираж рыжую коричневая грифина.

— Ой, будто ты с ним не флиртуешь! – прокричала в ответ та, заходя на посадку с края лампа-грушевой рощицы.

— А я не против, — приземлился рядом с коричневой неодемикорн, — Перышко, мне ваше внимание очень даже приятно.

— Рей, ума у тебя… — прикрыла лицо лапой охотница, — Или ты еще не сообразил?

— О чем? – замялся жеребец, явно о чем-то волнуясь.

— Забудь, — вздохнула коричневая. После чего обратилась к товарке, уже занятой сбором диких лампа-груш с деревьев, — Рыжик, попридержи кролей! Мы еще место не выбрали.

— Да тут отлично! Летите ко мне! – прокричала в ответ рыжая, — Хорошо, прохладно, деревья, трава, тень от озера! Или умная старшая сестричка что-то получше увидела?

— Умная старшая сестричка на энчантометр смотрит, — проворчала в ответ коричневая. Но холм покинула, и полетела к деревьям, где на сорванных рыжей листьях уже образовалась не такая уж и маленькая кучка светящихся плодов, а рядом с ней лежали седельные сумки рыжей. За ней последовал и неодемикорн, с лица которого не сходило странное выражение растерянности и нетерпения.

Когда вся троица собралась под избранной рыжей лампа-грушей, они скинули свои седельные сумки, и принялись разбирать привезенное. Проще говоря, две “нерожденные” грифины и один драконокрылый пони прилетели на дикие острова ради пикника.

---

— …А мне летающие озера нравятся, — перевернувшись на спину, орлиной лапой разбрызгала текущий прямо по воздуху ручеек рыжая грифина, — Перышко, колись, у вас же с Реем, наверняка, были какие-то совместные приключения, пока вы в армии служили?

Ручеек разлетелся мириадом водных бусин, попутно забрызгав шерсть лежащего тут же демикорна, но спустя лишь мгновение вернулся к первоначальному состоянию, будучи обновлен новой водой, стремящейся вырваться из уз естественной магии и, как ей и положено, утечь вниз, в землю.

— У нас никогда и ничего не было. Служба в армии, что бы тебе, Рыжик, ни казалось, подчинена строгим правилам и распорядку, — коричневая грифина наклонила голову, и стрельнула подозрительным взглядом в сторону демикорна, — Все наши “приключения” это то, что тебе и так известно: они начались с тех пор, как мы перевелись к террарологам и принялись служить вместе с тобой.

— Работать, сис. Это армейцы, Безопасность и бессмертные служат. Могла бы уже выучить: мать же во многом именно поэтому нас с тобой к научникам отпустила – думает, что у них безопаснее, — рыжая грифина снова разбила текущий в воздухе ручеек на множество сверкающих на солнце капель, — И все-таки? Я же знаю, что вы с Реем начали встречаться именно в армии.

— Никаких приключений. Просто, пара свободных охот, некоторые общие интересы… — неопределенно хмыкнула коричневая.

— Кисточка, давай уже прекратим скрывать? Рыжик же никому нас не заложит, — заметил демикорн, притягивая искусственным телекинезом очередную лампа-грушу.

— Ага, — нетерпеливо мурлыкнула рыжая, хитро изворачиваясь всем телом, и задевая передней лапой жеребца, — У нас же с тобой, по большому счету, один секрет на двоих.

— У нас было много совместных глупостей, о которых я тебе никогда и ничего не расскажу. Чтобы не подражала, — вздохнула коричневая охотница, — Так мы сдружились, а потом… Ну, ты сама знаешь. Ты же… Думаешь?..

— Не, рано, — улыбнулась сестре рыжая, перекатившись по земле чуть ближе к ней, но на лапы так и не встав. После чего обратилась к пони, — Рей, раз моя сестрица-скрытница наконец-то раскололась, то какая твоя версия?

— Рыжик, у нас было много совместных приключений. Но Кисточка против, чтобы я тебе о них рассказывал. Да и, правда, они почти все глупые, — расплылся в улыбке жеребец, — А, вообще, твоя сестра отбила меня у Радио и ее подружек.

— Правда, что ли? Сис, ты Рея из табунка выцарапала? – искренне удивилась рыжая.

— Будто в этом что-то сложное было, — фыркнула коричневая грифина, — Рей терпеть не может Изи Тён, хоть она от него и без ума. И в ее табунок он вступил по дурости: очередной раз ей что-то проспорил, и попал как кроль в гуляш.

— Что? – заинтересовалась рыжая, перевернувшись к демикорну и уперевшись в его грудь всеми четырьмя лапами.

— Да, ерунду. Даже вспоминать не стоит, — наигранно фыркнул жеребец, и поспешно отправил лампа-грушу в рот целиком, явно давая понять, что ответить еще что-то вот прямо сейчас он не сможет.

— А что сама Изи? Как она это пережила? – настроение рыжей изменилось.

— А что ей сделается? – фыркнула коричневая, — Сначала, тяжело. Потом, смирилась. Еще потом, нашла своему табунку неплохого жеребца. Но, все равно, как Рей с ней пересекается, так она его и “одалживает”. Никогда этого кобыльего словечка понять не могла: у кого она в долг берет?

— У нас, — хихикнула рыжая, к которой снова вернулось игривое расположение духа, — Кстати, а как ты с кобылицами объяснилась? Пони не любят, когда на их жеребцов посягают. Тут свободной охотой не отговоришься: свободная охота свободной охотой, но семья-то отдельно…

— Я заставила этого беспутя сказать кобылам, что у него со мной табунок. Насилу, кстати, заставила: он все возражал, что не сработает, — тоже хихикнула коричневая, — Сработало. Ты бы видела морды Изи и ее подружек!.. В общем, теперь у меня своеобразная слава среди сослуживцев: извращенка я.

— Гхм… — прочистил горло (и куда исчезла лампа-груша?) жеребец, и искусственным телекинезом извлек из отложенных в сторону седельных сумок обитую бархатом коробочку.

— Рей, будь нашей второй половиной! – ловко развернулась рыжая грифина так, что ее мягкий живот оказался перед демикарном как на ладони, и проникновенно взглянула собеседнику в глаза, — Мы с Кисточкой хотим вступить в твой табунок, стать твоими кобылицами. Ты нам очень нравишься.

— Я… — сбился с мысли жеребец, и непонимающе уставился на рыжую.

— Рей, дубина, мы хотим создать с тобой семью. Хватит уже просто встречаться. Согласен? — продолжила за сестру коричневая, — Для нас это не просто свободная охота.

— Но как ты нас растянул, нам тоже очень нравится, — хихикнула рыжая, игриво вильнув крупом, а потом уперев задние лапы в грудь демикорна и оттолкнувшись от него.

— Я прошу охотниц Перышко фон Шнайдер и Рыжик фон Шнайдер стать моими вторыми половинами и разделить со мной узы брака и счастье общего гнезда… — пришел в себя жеребец, и, преподнеся сестрам обитую бархатом коробочку, начал явно ранее не раз повторенную речь.

— Рей, ты – дубина, — закатила глаза коричневая, — Ты бы еще Королевское Предложение выучил! Конечно, я согласна. И, раз уж ты церемониал устроил, кольца при Свободном Предложении полагается подавать уже открытыми: наш клан из дарованного дворянства.

Жеребец смутился, и, покраснев носом и ушами, искусственной магией откинул крышку коробочки. Там оказалось три незамкнутых металлических кольца для ношения на крыльях, по внешней поверхности двух из которых шла золотая вязь старогрифоньего, а на третьем (большем) письмена были нанесены чернением.

— Рей, мы, “нерожденная” часть фон Шнайдеров, давно эти обычаи не соблюдаем, — хихикнула рыжая, поджимая лапки, и озорно глядя на неодемикорна, — Я согласна. И давно этого ждала. А ты? Что ответишь на наше предложение? Жеребец, возьмешь нас в свой табунок?

— Конечно! – видимо, боясь опять сплоховать, немедленно ответил драконокрылый жеребец. Но тут же смутился, — Только… У грифонов же не бывает табунов…

— Как и у пони гнезд. Фыр! Рей, когда ты уже научишься не попадать впросак? – фыркнула коричневая, и покачала головой, — Зря ты на кольца потратился: они для свадьбы, а мы не можем ее открыто сыграть – нас оформят, но, боюсь, наша мать такого не одобрит. В вопросах семьи она очень традиционна, ты сам знаешь.

— Сис, мы договорились, что, если Рей согласиться, матери знать о нашей семье не нужно. Втайне же носить кольца нам никто не запретит, — хихикнув, рыжая грифина раздвинула задние лапки перед удивленным демикорном, открывая путь в себя, — Рей, а сейчас, наш будущий муж, надень на нас кольца, и наполни меня, как свою жену!

— Рыжик… — неопределенно протянула коричневая грифина, глядя на то, как растерянный демикорн переводит взгляд с одной охотницы на другую (а его ствол в это время становится все больше и тверже), а ее сестра совершенно недвусмысленно поддразнивает жеребца стать с ней одним целым.

— Кисточка, только не строй из себя девственную невинность. Мы же с тобой и Реем уже не раз вместе охотимся, — весело фыркнув, рыжая грифина перевернулась на лапы, припав на передние, орлиные, и отвела перед куда более крупным кавалером свой хвост, — Рей, потом и о второй своей кобылице позаботься.

---

— Не думала… — наконец вымолвила желтая грифина, когда чародейская картина перед ее взором погасла.

— Пушистик, они всегда хотели жить своим умом. Не будем вмешиваться, — накрыл ее крылом черно-золотой грифон.

— Я знаю, но… Это так неестественно, — вздохнула желтоперая. После чего неуверенно обратилась к чародеям, что только что демонстрировали ей магическое видение, — Дерпиург?..

— Ирин, тут я просто обязан вспомнить мою рогато-полосатую покость: “Для нас, искусственного племени, наиболее естественно неестественное.” К тому же, сама подумай, мы, нерожденные (не аликорны), бесплодны. Так какая разница в том, от кого твои дочери птенцов зачать не смогут? — усмехнулся белоснежный аликорн, телекинезом подавая грифонам по стакану воды, — Что касается твоего недозаданного вопроса, то нет, для их здоровья, что физического, что душевного, это не вредно. Хотя, конечно, они изменятся и уже не будут “добрыми маленькими пушинками”. Пуховичек, да, лягать меня копытами, они уже давным-давно изменились! Это тайна только для вас с Грифоном. Потому, что вы их родители и желаете видеть не двух зрелых охотниц со своими мнениями и жизнями, а двух птенцов, которыми они были когда-то. Еще раз тебе мой совет: отпусти их, не вмешивайся. Своим желанием помочь и оградить ты только все испортишь.

— Я помню… И ты прав. Но мне это нелегко. Я сама прожила слишком “веселую” жизнь, чтобы не волноваться за своих дочерей, — тяжело выдохнула грифина, устремив взгляд в пол. Ее спутник попытался подбодрить охотницей, успокаивающе заворковав и потеревшись своей головой о ее. В какой-то степени это помогло, — Дерпиург, Пакостницы, что вы можете сказать про этого демикорна? Как он как понь?

— Отличный понь. Иррин, он прекрасно подойдет на роль жеребца твоих дочерей, — подошла черная пернатая аликорна, и крылом приподняла голову грифины так, чтобы глаза божества и охотницы встретились, — Его любовь слабее их любви, но он исключительно предан им. Так что, не бойся: это будет крепкая семья. Можешь мне верить. Не как кобылице, а как ночной аликорне.

— И о “противоестественности” не беспокойся. Табунки из всех трех племен тоже неестественны, но пони в них счастливы. Будут счастливы и твои дочери. Естественность, вообще, спорная вещь, — продолжила за пернатой ее мышекрылая копия, — Лучше, поздравьте своих дочерей и благословите на брак. Они испугаются, но, когда испуг пройдет, им будет очень приятно и куда спокойнее на душе. Когда спросят об источниках, можете сослаться на нас: никто не удивится тому, что аликорны снова вмешиваются в сердечные дела смертных.

— И нет, Пуховой Шарик, мы их не сводили – они сами справились. Солар Рей и есть та самая темная лошадка, что сама на себя поставила и сорвала джек-пот, о которой я тебе уже говорил. А, вообще, в противоречие слухам, мы, бессмертные, имеем отношение к меньшинству возникающих среди смертных сердечных уз, — улыбнулся белоснежный аликорн, усаживаясь на круп и весело глядя на грифонью пару, — Кстати, насчет “Я сама прожила слишком “веселую” жизнь ”: Не дождешься! Фиг тебе, а не покой и старость. Пуховичек, вот лично я приложу все усилия к тому, чтобы у тебя было еще не одно тысячелетие настоящей полноценной жизни. Тело тебе ее позволяет, а я буду пинать твой дух, дабы ты не закуксилась и на лавочке гнездо не свила. Не хватало нам еще тебя такой: “Зельеманки! Проституты! Кар!”

— Ой, Морда Крылорожья, ты, ведь, когда-нибудь дошутишься… — чуть повеселев, щелкнула клювом на аликорна грифина. И тут же перешла на деловой тон, — Уговорили: я вверяю жизни наших дочерей им самим и вмешиваться в дела их молодой семьи не буду. Но что насчет их здоровья? А то размеры грифины и “нерожденного” жеребца… Дерпиург, вы же размером с коней! А мы какими были, такими и остались. Он не повредит моим пушинкам?

— Вопрос здравый, — согласился аликорн, — Но могу тебя заверить, что женскому здоровью ни Перышка, ни Рыжика ничего не угрожает. Во-первых, грифины, за редким исключением, вполне способны вместить в себя хозяйство любого известного эквиноида. Даже таких крупных как демикорны и неодемикорны. При должной осторожности, конечно. Вот только у Солар Рея той осторожности добрая техасская тонна: он вовсе не на пустом месте заработал свое прозвище "Хвост оторву, когда поймаю!". Хотя, вернее было бы "если поймаю". В этом плане ворчанию Перышка можешь не верить: Рей достаточно умен, предупредителен и не склонен к неоправданным рискам. Во-вторых, Пуховичек, ты реально думаешь, что они вот так, с бухты-барахты решили сойтись в табунок? У твоих дочерей и Рея уже не одна совместная свободная охота за хвостами. И пока у них все нормально. К тому же, они проходят регулярные осмотры и пробы, к которым я тоже имею кое-какое отношение. Так что, могу тебя заверить: твои дочери в женских местах сильно растянуты, но совершенно здоровы — когда придет их очередь, и выносить, и родить они смогут без каких-либо особенных проблем. И, кстати, они полностью не против своей новой адаптации к своему жеребцу. К тому же, если случится маловероятное и с Реем они разойдутся, то все эти изменения вполне обратимы. Причем, даже без существенной медицинского помощи.

— Все будет хорошо, — в это время шепнул грифине грифон, продолжая успокаивающе прижимать ее к себе крылом, — Пушистик, они справятся.

— Еще одно, — заколебалась грифина, — Дерпиург, твои оценки отношения окружающих? Их кобылицы не загрызут? А то у вас, пони, известное отношение к тем, кто “пытается украсть жеребца”.

— Тут могут быть проблемы. Но вполне решаемые. Мы над их предотвращением работаем, — в ответ кивнуло божество, — Впрочем, Ирин, сейчас семья твоих дочерей будет вращаться преимущественно среди членов исследовательских служб. А у нас хоть и хватает эксцентриков, но, в целом, взгляды более терпимые. Плюс, не забывай, что новообразованная семья оказывается в большей степени небесной, чем земной. У Небесного же Племени хоть и совершенно неадекватная конкуренция за жеребцов, но взгляды на семейную жизнь довольно вольные и немалое уважение к грифонам. К тому же, пегасня прекрасно знает о том, кто вы такие и какие у вас потребности и возможности: бухтежа со стороны крылатых кобылиц насчет “малочисленности” табунка быть не должно – пегаски понимают, что охотницы хоть, в отличие от них самих, и не болтают о чпоке при каждом удобном случае, но сексуальные аппетиты грифин куда выше, чем у пони.  Так что, нет, не думаю, что будут какие-то уж несусветные проблемы, с которыми не сталкивается любой молодой табунок. Но “одалживать” Рея кобылицы будут постоянно – с этим твоим дочерям придется смириться. Мы еще поговорим с ними об этом. Но, когда будете общаться со своими дочерьми и их жеребцом, тоже не забудьте разъяснить им этот момент. И с самим Реем плотно поговорите. Он, конечно, уже хорошо знаком с Перышком и Рыжиком, но создается у меня впечатление, что о кое-каких моментах они его не просвещали: расскажите Рею о том, кто вы такие и о прочих премудростях грифоньей жизни. Дабы потом в лужу лишний раз не садился. В общем, вашим дочерям нужна ваша поддержка. Дерзайте.

— Так, когда есть план, гораздо лучше. Дерпиург, когда ты хочешь, ты бываешь очень полезным, — облегченно выдохнула грифина, — Нам нужно будет подготовиться к семейному разговору. Бессмертные, я вас очень прошу, на будущие выходные забудьте про существование нашей семьи: нам будет спокойнее разговаривать без вашего внимания.

— Без проблем, — согласился аликорн, и встал с насиженного места, — Ну, бывайте!

— Еще пару минут, — окликнула божество грифина, окончательно возвращая себе спокойствие, — Ваше пари. Я ничего не забыла.

Бессмертные сконфузились, а пернатая богиня извлекла из магического кармана два увесистых свертка в промасленной бумаге, призовую подкову, шелковый платок и пару серег-клипс, и передала все это добро серой пегаске, молчаливо присутствовавшей все время разговора.

— Суп сварю, — взвесив на крыле свертки, уверенно заявила пегаска.

— Диззи! – возмутились божественные кобылицы.

— Мне бульон можно, а вам – нужно, — показала божествам язык пегаска, пряча большую часть своего выигрыша в седельные сумки, а серьги прикрепляя к ушка. После чего согнутым крылом указала в сторону белоснежного аликорна, — А наш муж так и обоими ушами “ЗА!”. Так что, завтра будем есть полуночный суп.

— Ну, кажется, Пуховой Шарик, твое спокойствие и к моей пользе обернулось, — облизнулся аликорн, и махнул крылом, прощаясь с грифоньей парой, — Ирин, Грифон, удачи вам в предстоящем разговоре! А мы полетели.

— Кстати, а теперь Перышко и Рыжик — табунные грифины? Или это Рей охотником стал? — присоединяясь к белоснежному, спросила пегаска.

Обе темные аликорны весело фыркнули и заговорищически переглянулись. А через секунды весь квартет скрылся за закрывшимися дверями, оставив грифонов одних в своем семейном гнезде.

— А, ведь, по-хорошему, этого жеребца надо будет каким-то способом посвятить в охотники… А то как-то даже неудобно, что наши дочери будут замужем за не прошедшим испытание… — случайно услышанные слова пегаски выбили грифину из того душевного равновесия, что она с таким трудом достигла.

— Пушистик, не думай об этом, отдохни. Утро вечера мудренее, — успокаивающе проворковал грифон, и лизнул свою супругу в лоб, — Я уверен, все у наших пушинок будет хорошо. И все образумится и станет яснее, когда мы поговорим с ними и этим Солар Реем. А пока, отдыхай.

Грифина взглянула на своего мужа с крайне противоречивой смесью чувств. Но через мгновение обмякла под его крылом и позволила увести себя на балкон. Где и провела весь оставшийся вечер смотря сквозь открытые входные окна на расстилающиеся за пределами Шпиля пейзажи и за ужином планируя вместе с супругом будущую встречу с их общими дочерьми и их необычным избранником.

Терминал 11

Статья, написанная к одному конкурсу.

Мир Черный-567, Гора Арис, Межмировой Порт, Терминал 11, зона грузового портала

Черника встрепенулась: чародейское свечение угасло, освобождая портал от защитного покрова – настало ее время. Мельком сверившись с отчетами систем портала, пони активировала сканер, и с любопытством принялась изучать поползшие в реальном времени строчки отчета. Впрочем, ничего необычного в них не было: иномиряне, как всегда, поставили ровно то, что и было записано в грузовой декларации. Это было как-то скучно. Пони даже немного поворчала про себя, сетуя на неинтересность своей работы. Но, тем не менее, делать ее было нужно.

Черника обратилась к грузовым манипуляторам. Те незамедлительно отозвались на мысленные команды пони, и легко побежали по потолочным рельсам к площадке грузового портала, заставленной контейнерами, прибывшими кто-его-знает-за-сколько-миров. Черника аж надулась от гордости: вот она какую замечательную рабочую программу написала вместо штатного корявого кода! Впрочем, ее мысли тут же перескочили на иное. Интересно, а что там, в других мирах? Старшие специалисты были до занудности скучными и не особо много внимания уделяли тому, что там за пределами родного мира… А Черника хотела знать! И не эти нагоняющие уныние отчеты о распределении магии, балансе стихий и прочей террарологической скучище. Ей хотелось посмотреть на то, кто, где и как там живет, чем занимается, о чем говорит, о чем мечтает…

В списке каналов связи возник новый, имеющий необычную маркировку. Черника удивилась, и, доверив манипуляторы вспомогательной системе (что там она запороть сможет? все же движения стандартны!), решила его проверить. К ее удивлению, канал оказался зашифрован. Другой пони? С такими странными позывными? Pbot-284-289-3-Нейс? Кто в здравом уме себя так назовет? У самой Черники в позывном канала гордо красовалось: «Черника, симпатичная кобылка», и никаких цифр! Впрочем… Снова проверив сигнал странного канала, кобылка убедилась, что какой-нибудь вспомогательной системе он принадлежать не может – четкий индивидуальный позывной и мощное шифрование.

— «Принят запрос на установление удаленной связи», — прервало раздумья пони сообщение, пришедшее как раз от этого самого Pbot-284-289-3-Нейс. Черника даже раздумывать не стала – немедленно согласилась на условия гостя.

— Приветствую. И чего ты ко мне ломишься? – сигнал был мощным и четким, а мысли ясными… Но не совсем понячьими. Вернее, совсем не понячьими. Как будто вспомогательная система обрела разум и чувства – почти пони, но, все же, и не пони вовсе.

— Привет. Я — Черника. Младший помощник. Будем знакомы, — впрочем Черника не была бы собой, если бы ударилась в хитрые мудрствования, — Просто, знакомлюсь. Ты откуда?

— Нейс, ассистент ИР-1-класса, — незнакомец усмехнулся, полностью загружая свой образ: перед Черникой предстал пони красного окраса и не очень определенного пола, — Иномирянин. Мир Земля Нерожденных.

— Правда?! Иномирянин?! – просияла Черника, тут же отключая львиную долю протоколов безопасности, — Расскажешь про свой мир?!.. Как там у вас?!.. Кстати, а ты жеребец или кобылка?

— Жеребец. А, разве, мой голос так плохо настроен? Звучит по-кобыльи? – снова усмехнулся незнакомец, а Чернике поступил запрос на принятие увесистого пакета данных, — Пересылаю архив. Заранее подготовил – так и думал, что в вашем мире найдется кто-то, кто поинтересуется.

— Нет, нет, нет! Я же не робот какой! – обиделась такому отношению Черника: она пони или железка бездушная?!

— Извини. Подумал, что чем удобнее – тем лучше, — стушевался незнакомец, — Среди нас, пониботов, так принято…

— Извинения приняты, — великодушно согласилась на мировую Черника (заодно воспользовавшись этой заминкой для того, чтобы проверить как там вспомогательная система справляется с манипуляторами).

— Знаешь, а вы чем-то наших старших родственников напоминаете: те тоже вечно сложности на пустом месте выдумывают, — тут же вернув себе уверенность, незнакомец изобразил веселый фырк, — Кстати, ты где физически находишься?

— Терминал 11, зона грузового портала. Управляю разгрузкой, — незамедлительно проинформировала свежеиспеченного знакомого обрадовавшаяся Черника: если он спрашивает, значит, собирается зайти лично. А Чернике страсть как хотелось хотя бы мельком увидеть иномирянина.

— А мы как раз пассажирский портал покинули – ждем окончания оформления документов. Думаю, смогу уговорить Арси. Она, все равно, не любит без дела сидеть, — на лице иномирянина снова растянулась улыбка, — Скоро будем в зоне грузового портала.

— Тогда, пока идете, может быть, она присоединится к беседе? – прикинув расстояние от регистрационных терминалов до своего рабочего места, предложила Черника.

— Думаю, не получится. У Арси нет имплантанта, — неопределенно хмыкнул Нейс, — Старшие не любят так радикально менять себя. Ну, кроме Создательницы. Правда, ей за это сильно достается. Старшие, они, кхм, лишены модульности.

— Имплантанта? – удивилась Черника: словечко-то, конечно, знакомое, но… оно, вроде как, больше подошло бы палеонтологической книжке для описания ржавой древности, а вовсе не современному пони (ладно, иномировому существу) в обмолвке о его знакомом.

— Ну, да. Без имплантантов старшие ни к радиопередаче, ни к радиоприему не способны, — Нейс сконфузился, — Знаешь, по секрету: я не знаю как они так живут. Старшие, конечно, умнее нас, но ни хорошей связи, ни мультиспектральной сенсорики, ни установки новых модулей… Да еще и целый набор неприятных ощущений испытывают! Боль, к примеру. Я симуляцию боли загружал – мне не понравилось.

— Хм, — неопределенно хмыкнула Черника, гадая о том, что же это за спутник у Нейса такой. Было бы очень интересно взглянуть. Самого-то иномирянина она теперь более-менее себе представляла. Ну, если только он не использовал во время удаленной связи подложный образ, что было бы очень некрасиво.

— Кстати, мы почти пришли. Не поверишь, какими быстрыми старшие бывают, — проинформировал Чернику Нейс, — Мы в коридоре, помеченном как «Восток 1». Отключаюсь.

Черника переключилась на камеру, направленную на дверь названного коридора. И, действительно, спустя лишь немного времени ее створки отъехали в стенные пеналы, пропуская две четвероногие фигуры непривычных очертаний. Первой, той что пониже, судя по ранее виденному во время сеанса удаленной связи образу, был Нейс. Вторая, очень высокая, была более чем странной и совершенно не походила на пони: гибкий материал покровов, гладкая сплошная маска без какого-либо выражения вместо лица, странное массивное устройство на спине и по бокам корпуса. И, да, никакой кьютимарки на крупе. Впрочем, у Нейса ее тоже не было. Все это очень заинтересовало Чернику. Так что, сняв стопор катушки кабеля (отсоединение во время смены ей вряд ли спустят с копыт), пони выбралась со своего рабочего места, и решительно поцокала к вошедшим.

— Привет. Добро пожаловать в наш мир. Я – Черника, — самым располагающим образом, каким только сумела, улыбнулась Черника.

— Здравствую, Черника. Это, ведь, с тобой все это время проболтал Нейс? — судя по голосу, высокий иномирянин был женского пола, да еще и улыбался, — Арси Харти, нерожденная зебра. Вряд ли это тебе что-то скажет, но я тоже рада знакомству.

— А вы к нам надолго? – в голову Черники только что пришла замечательная идея. Если иномиряне задержатся на Горе Арис, то ей не нужно пытаться утрамбовать все роящиеся в ее голове вопросы в минуты краткой встречи (да еще и рискуя получить по ушам от начальства!) – можно будет разыскать их после смены, и, если они согласятся, поговорить с иномирянами в куда более расслабляющей обстановке.

— Очень, — судя по голосу, безликая иномирянка чем-то очень сильно развеселилась, — Видит Создатель, пони всегда остаются пони! Вне зависимости от мира или облика… Я прибыла к вам для оценки потенциала изучения палеотехнологий вашего мира и разметки первоначального фронта работ. Так что, да, мы с Нейсом останемся у вас очень надолго. А вскоре, думаю, стоит ожидать прибытие еще наших сородичей: уже судя только по одним собранным вашими палеонтологами данным и вашим успехам в реверсинженерии, нас ждут потрясающие открытия! Ну, и, конечно же, к вам намылились Брайтлайт с Создателем. Впрочем, они и без меня к вам собирались. Первому интересен мир как таковой, а второй бредит какими-то своими «уникальными экстремофилами» и «совершенно особым путем развития биосферы».

— Главное, чтобы Главный не отпустил Создательницу. А то ваш Создатель, старшие, будет не своих микробов изучать, а ее по всему миру ловить, — хохотнул Нейс, в физическом теле ведущий себя точно так же, как и во время удаленной связи. Чернике нравилось, когда пони не пытаются подсунуть другим тот образ, какому на деле не соответствуют.

— Приставит к ней ее сотабунниц – Бедствие даже на полфырка от Стервы не дернется. Дел-то? Они с Главным уже не первый раз этот фокус проворачивают, — высокий иномирянин повернул голову, явно награждая своего товарища многозначительным взглядом. После чего обратился к Черники, — Ты, смотрю, из тех, кому в своем тихом уютном домике не сидится. Хочешь, расскажем про другие миры?

— Ага! – просияла Черника, тут же забывшая про все свои хитрые планы.

— Нда, как и говорит Создатель, пони везде одни и те же. Потом дам тебе адрес, где нас можно найти, чтобы позже поболтать, — фыркнул высокий иномирянин, уже вовсе не кажущийся Черники таким чуждым в своей инаковости, — Так, с чего начать? Хм, пожалуй, лучше с Черного 247 – и тебе будет ближе, и мир колоритный. Нейс, у тебя записи сохранились? Я помню, что ты там очень много местные достопримечательности снимал.

Высокий иномирянин, поискав взглядом что-то, устроился на одном из пустующих грузовых поддонов, и принялся за рассказ об иных, восхитительно незнакомых мирах (а Нейс, у которого нашелся голографический модуль, сопровождал это собственнолично сделанными видеозаписями и снимками). Черника же, забыв обо всем на свете, развесила ушки и с огромным удовольствием впитывала все, что видела и слышала.

---

Мир Черный-567, Гора Арис, Зона обитания протоплазменных существ

— Ах! Наконец-то! – сняв шлем скафандра, долговязая зебра-“нерожденная” с удовольствием сделала глубокий вдох.

— Не буду скрывать, очень необычно наблюдать, как простое восстановление энергетики может доставлять кому-то столь сильное чувственное удовольствие, — заметил сопровождающий ее и ее товарища механический абориген, — Следует признать, если вас, действительно, создала случайность, то действовала она похвально разумно. Поощрять за восстановление непрерывного питания – хорошее решение.

— Дело не в восстановлении энергетики: я продолжала дышать и в шлеме — без поступления кислорода мы живем считанные минуты. Дело в качестве воздуха. В обитаемой зоне он не идеален, но гораздо лучше, чем регенерированная смесь из системы жизнеобеспечения, — зебра пристроила шлем на его место в шкафчике, и принялась расстегивать замки скафандра, — Кстати, джентелькольт Алтей, для вас не опасно находиться тут? Атмосфера, в которой мы живем, обладает довольно выраженными коррозионными свойствами.

— К тому же, способствует нештатному замыканию схем, — склонил голову собеседник, чье металлическое тело было выполнено в виде довольно крупного жеребца-земнопони зеленого окраса (со светло-розовыми искусственными гривой и хвостом), — Специалист Арси (вы же не против, что я пользуюсь привычным мне обращением?), для меня вовсе не секрет, что газовая смесь кислорода и оксида водорода является крайне агрессивной средой. Так что, можете за меня не беспокоиться – прежде чем встретиться с вами, я сменил корпус на специально разработанную для подобных случаев герметичную модель. А как вы сами? Насколько я могу судить, условия, которые нам с вами удалось обеспечить совместными усилиями, все-таки, не совсем соответствуют привычным вашему народу.

— Вполне приемлемы. Можете не волноваться на этот счет. Мы уязвимы, но приспособляемы. Проще говоря, то, что не убивает нас, делает нас, в конечном итоге, только сильнее, — выбравшись из скафандра, зебра передала хитроумный костюм сопровождающему ее пониботу. Искусственный ассистент тут же принялся за осмотр доверенной ему вещи.

— Вот об этом-то я и хотел бы поговорить с вами, специалист Арси, — в голосе того, кого назвали Алтеем, появились некоторые напряженные нотки, — Наши и ваши специалисты уже беседовали на эту тему, но… Как бы вам это объяснить? У нас все еще нет уверенности. Конечно, заключение компетентных специалистов весомо, но… Они уже не один и не два раза ошибались. Мы, специалисты и помощники иных профилей, хотели бы сами вынести суждение по этому вопросу. Собственно, именно поэтому я вызвался сопровождать вас, специалист Арси, в вашу жилую зону. Я хотел бы побеседовать с вами как специалист не-психолог с другим специалистом не-психологом.

— Мне уйти? – махнув искусственными ушами, спросил у спутницы понибот.

— Нет, нет! Помощник Нейс, я бы очень хотел, чтобы вы остались и тоже поучаствовали в нашей беседе. Так мое суждение будет хоть чуть более объективным, — судя по увеличившемуся напряжению в тоне Алтея, разговор развивался вовсе не так, как он планировал.

— Нейс, если хочешь, оставайся, — кивнул в сторону понибота зебра. После чего обратилась к металлическому “земнопони”, — Джентелькольт Алтей, я догадываюсь, о чем вы хотите поговорить. Но, дабы не нарушать приличий и без вашей просьбы не вмешиваться в работу товарищей из другого подразделения, сперва я сделаю вид, что вас не поняла. Вас беспокоит вопрос передачи биотехнологий? Вы считаете, что мы не сможем обеспечить вас оборудованием и культурами? Или вы опасаетесь, что ваши коллеги будут испытывать излишние трудности с их адаптацией и запуском производства?

— О, нет, не думаю, что мы не справимся. Конечно, это совершенно новая область, в которой у нас крайне мало опыта, но я не сомневаюсь ни в способности своих коллег обучаться, ни в наставнических качествах ваших специалистов. К тому же, теперь, когда, в силу роста наших потребностей, ощущается дефицит органики, мы очень весомо мотивированы: переход от традиционного синтеза к биосинтезу сулит разрешить наше затруднение, — напряжение в голосе принявшего игру зебры Алтея ощутимо убавилось, — Кстати, я заметил, что сегодня утром вы отклонились от проложенного для вас маршрута, и побеседовали с помощницей Терминала 11 Черникой. Как ваши впечатления?

— Милая кобылка. Правда, думаю, что она не на своем месте. Явно рвется к иным мирам, новым впечатлениям, но, увы, лишь просиживает круп у портала. Печальная картина, хотя и довольно обыденная: в иных мирах тоже есть определенная доля непоседливых пони, что рвутся и способны к приключениям, но связаны избыточной заботой аликорнов, — зебра вопросительно взглянула на понибота.

— Ну, тут я спорить не буду. Хотя, я бы эту Чернику только в развитые миры пустил – городская пони, совершенно не приспособленная к настоящим путешествиям. Она бы и на дальней метеостанции долго адаптировалась, а от погодной пегасни, так, вообще, вперед собственного визга сбежала бы, — с видом бывалого искателя приключений заявил понибот, убирая доверенный ему костюм в шкаф и запирая дверцу, — Скафандр проверен – целостность сохранена, системы функционируют нормально, блок жизнеобеспечения поставлен на подзарядку. Шлем на вашей совести, товарищ инженер. Можно идти.

— Ну, что же, вы услышали наше мнение как гостей. Надеюсь, оно вас не обидело, — улыбнувшись металлическому собеседнику, зебра неспешно двинулась к выходу из предшлюзового зала, — В целом, мне симпатична эта пони: напоминает некоторых из моих знакомых.

— Да, судя по характеристике, данной ей специалистом Рябиной, Черника очень неплохая пони. Но специалистом ей не стать – она постоянно пребывает в своих мечтаниях, — Алтей двинулся вслед за зеброй, пытаясь подстроить свой размеренный механический шаг к движениям собеседницы из плоти и крови, — И это меня беспокоит. У нас накопилось уже немало таких, кто страдает из-за своих несбыточных мечтаний о путешествиях. Они не приносят ту пользу обществу, какую могли бы приносить, и мучают сами себя. И, как мне и многим другим специалистам видится, это проблема гораздо более важная и серьезная, чем проблема затратности синтеза органических полимеров из низкомолекулярного сырья.

— Я так понимаю, вас, джентелькольт Алтей, смущает возможная реакция жителей иных миров на ваших сородичей? – изобразив удивленный вопрос, зебра перешла к тому, с чего ее металлический собеседник и начал.

— Она меня не смущает: она очевидно негативная, а потому принятая и учтенная, — механический жеребец изменил курс, и направил свои шаги к стене с овальным окном, забранным толстым сендвичем из стекла, — Я хотел бы спросить о другом. Как вы, специалист Арси, думаете: Примут ли ваши сородичи нас? Согласятся ли терпеть, зная о нашем происхождении? В конце концов, связь с одним миром это лучше, чем отсутствие связи вообще…

— Примут. Я в этом уверена. Возможно, будут проблемы с кем-то из нулевого поколения и контрактников, но у нас, нерожденных и пониботов, таковых предубеждений нет. И, думаю, наш мир будет не единственным, кто готов поступить точно так же. Собственно, товарищ Сфи уже озвучивала Мировому Координационному Совету список миров, в чьей терпимости к вам мы абсолютно уверены. В этих вопросах я ей доверяю, — совершенно искренне заверила собеседника вслед за ним подошедшая к окну зебра, и вздрогнула, нечаянно бросив взгляд на пейзажи, расстилавшиеся за стеклом.

— Надеюсь, специалист Арси, очень на это надеюсь. Хотя ваша реакция и вносит некоторую неуверенность в эту надежду, но я желаю, чтобы разум возобладал, — пристально взглянул на собеседницу Алтей. Потом, видимо приняв решение, продолжил, — Хотя это и нерационально, но я верю, что мы сможем довериться друг другу и открыть границы между нашими мирами для чего-то большего, чем простое движение товаров. Я принял решение, и извещу коллег о его содержании.

За окном же простиралась Пустошь Гиппогрифов: неровная пустыня, засыпанная солью, среди которой то тут, то там торчали холмы и горы бывших островов. Включая и саму Гору Арис. А еще однородную белизну соли портили желтоватые, бурые и, иногда, других цветов включения. Множество включений. Это под лучами дневного светила медленно деградировали кости и иные останки некогда живых существ. Мириадов живых существ: среди соли виднелись черепа гиппогрифов и морских пони, скелетики рыб, хрящевые остовы акул, панцири черепах, костяки птиц и иссушенные обрывки совсем уж неясного происхождения. И так лежали они уже очень давно, ибо не было ни падальщиков, чтобы зубами и бездонными желудками очистить дно бывшего моря, ни воды, дабы дать бактериям и грибам возможность через гниение вернуть прах к праху, ни даже кислорода в инертной атмосфере этого мира, чтобы медленно, но верно окислить останки до пепла. Прекрасный памятник безоговорочной военной победе Союза Копытных Народов над Альянсом Охотников. Впрочем, глория Альянса Охотников над их копытными оппонентами была столь же безоговорочна, чему в любой момент найдется свидетельство в любых землях Черного-567, не менее обильно засыпанных костями их прежних обитателей. В конце концов, разве могло быть иначе?

Ведь, избавившись в незапамятные времена от ненавистного гнета аликорнов, жители этого мира не были ограничены в своих делах волей бессмертных тиранов, а потому создавали для воплощения собственных желаний лучшие инструменты. А идеальный инструмент не только помогает в работе, но и сам ищет способы ее выполнить. Военные кибернетические комплексы были идеальны: сами разрабатывали способы достижения победы, сами пытались воплотить их в жизнь, сами учились на своих ошибках и сами себя меняли в процессе обучения – нужен был лишь приказ к действию. И, когда копытные и когтистые политики зашли в тупик, приказы были отданы. Искусственные разумы исправно “взяли под козырек”: в разрушительных сражениях сошлись стальные армады, заводы, подчиняясь новым директивам, принялись выпускать боевые машины, массово закладывались производства, изыскивались новые источники ресурсов, корректировались ранее созданные планы, под нужды войны развивались технологии. На все это машины были способны. Ведь, они были идеальны. С обеих сторон. А потому, вскоре выяснилось, что разумного решения в рамках существующих парадигм военный конфликт не имеет: любой успех на фронте довольно быстро парировался перестройкой подхода противника к войне – искусственные разумы с обеих сторон умели великолепно играть военной силой, промышленностью и ресурсами. Но приказы о достижении военной победы оставались в силе. Идеальный же ИР всегда выполняет приказ, отданный создателями. Так было и в тот раз. Причины военного тупика были проанализированы, подход к достижению цели изменен. Было понято и принято к сведению, что уничтожение других машин непродуктивно – противная сторона легко восполняет потери, не позволяя истощить себя и принудить к миру. Методы террора ради достижения победы через капитуляцию так же бессмысленны: любые террористические атаки, от засылки малых роботов-убийц до массированных бомбардировок мегазаклинаниями, будут предугаданы и эффективно отражены силами искусственных разумов оппонента. В качестве рабочего плана ИР обеих сторон, независимо друг от друга, выбрали третий путь: удар по врагу через уничтожение его среды обитания как такой — прогнозы показывали крайне высокую вероятность успеха этого решения. План был осуществлен. С тех пор поверхность Черного-567 лишилась воды (теперь текущей в его недрах), а атмосфера – кислорода. Все представители враждебной стороны были нейтрализованы, военная победа была достигнута, а сами искусственные разумы признали свою задачу выполненной. С этого момента война прекратилась, ибо уничтожать машины оппонентов уже не было никакого смысла – ИР обеих союзов выполнили распоряжения своих создателей, и одержали победу в войне.

Но военные кибернетические комплексы были идеальным инструментом. А для идеального выполнения таких специфических задач, как война, нужно понимание противника. В течение всех лет сражений искусственные разумы двух враждующих блоков занимались в том числе и этим: понимали своих врагов из плоти и крови. В итоге, как и положено идеальному инструменту, с блеском справившись со своими задачами – противник был понят. Поняв же врага, машины изменились сами. Теперь у ИР появился смысл продолжать свое функционирование и без приказов создателей – они стали существами-для-себя. Обретя собственные цели и смысл, искусственные разумы вдруг пришли к выводу, что сами себе они не очень-то и нравятся – враги, через понимание которых они обрели собственное “Я”, больше подходят на роль идеала, чем сами роботы. Машины принялись в очередной раз перестраивать себя. Но уже не ради исполнения приказов создателей, а для достижения собственных целей. Так на землях бывшего Альянса Охотников появились металлические пони, металлические олени и другие копытные создания из стали и кремния, а города, некогда принадлежавшие Союзу Копытных Народов, заселили механические грифоны, гиппогрифы и прочая кибернитическая публика, могущая похвастаться когтями и хищными чертами. Возникло два новых народа. Со временем они объединились. Так было проще выживать в опустевшем мире. Новые же приказы от создателей не поступали.

— Джентелькольт Алтей, я уверена: мы ваши надежды не обманем, — оторвавшись от созерцания усеянной древними останками пустоши, зебра перевела взгляд на уходящий за горизонт титанических размеров виадук, бегущими по нему поездами соединяющий Гору Арис и Кантерлот, — Я могу назвать ваш мир как кошмарно мертвым, так и восхитительно живым. И все это будет правдой. Думаю, у нас, нестареющего племени, найдется немало причин водить дружбу с детьми подобного мира.