Межсезонье

Глава седьмая, в которой Пирсинг Страйк идёт куда хочет, хоть её и отговаривают

Понаблюдать за этими подростками Пирсинг могла только очень-очень изредка, чужими глазами. Балтимэйр не был её владением...

(— То есть, ты видишь всё же не по всей Эквестрии, — деловито заметила Трикси, и сразу же стрельнула глазами в Старлайт и задрала нос; Сайлент негромко рассмеялся).

...она так и не узнала их имена. Четвёрка вообще не звала друг друга по именам и не представлялась другим пони! Они были коллективной катастрофой — хоть и не путали чужих дорог,  как граничники из книг, не уводили пони за собой и не грабили магазины, они меняли реальность города. Статуи на площадях и рельефы на зданиях смотрели по-новому — удивлённо, восторженно, испуганно. Новые магазинчики открывались там, где только вчера была стена, и закрывались через пару дней. На южной стороне города слегка побледневшая трава складывалась в лицо, и оно показывало пегасам язык.

И дело было не только во внешнем: распадались и складывались семьи, давние соперники мирились на ровном месте, и дождь шёл на целый час меньше положенного по расписанию.

Это был вызов. Это было живо и интересно.

Сначала Пирсинг пыталась научиться переходить хотя бы из глаз в глаза, не называя имени. Тогда можно было бы искать их по цепочке. Талант недовольно ворочался в её душе, она мучительно качалась на грани, словно пыталась упасть с крыши — и всё-таки не могла упасть по нити в чужой взгляд.

Тогда она обратилась к семье, и была обескуражена, поняв, что все они — все до единого — если не знают, то хотя бы догадываются об её происхождении…

...и высокомерно полагают себя выше, лучше и чище. И тем более не желают помогать ей ни в чём. Словно вежливо ждут, когда эта страница семейной истории будет наконец перевернута и забыта, вместе с досадной помаркой на ней.

Только отец ни разу не дал ей понять, что знает, хотя, конечно, должен был. Через него она и связалась с погодницей, дальней родственницей Рэйнбоу — но тем не менее совершенно свойской, уютной и округлой пони, которая за чашкой горячего кофе даже не поразилась таланту Пирсинг, обошлась только насмешливым «Единороги всегда единороги...» В ней не было ни следа зазнайства, которому после Восхождения Рэйнбоу никто бы не удивился.

(— А ты сама представляла, зачем ты их ищешь? — спросила Старлайт.

— Приключение... Не знаю! — дёрнула хвостом бэт, и резковато пояснила, — Когда мы с «Лунной» решили расколоться, мы научились не подсматривать друг за другом, когда что-то хотим утаить, чтобы не слиться обратно. Но Дискорд её знает, зачем ей понадобилась та шайка на самом деле…

Старлайт покачала головой, но не стала возражать).

Теперь у Пирсинг появился высотный наблюдательный пункт. Любопытный и общительный, и снова Пирсинг чувствовала, что не обязана только смотреть — что она может разговаривать с Клауди Дессерт, может говорить с нею так, чтобы та слышала…

...но на самом деле — пока ей так только казалось. Она всей душой чувствовала, что сможет больше — и всё-таки не могла.

Не более чем немой наблюдатель в чужой голове, она с улыбкой слушала нескончаемый стрёкот Клауди, пополняла запасы сплетен, историй и легенд, и запоминала, кому в городе стоит доверять сразу, а кому — после знакомства поближе. Старлайт Глиммер, всегда возвращающая долги и целых три раза бравшая Клауди на щедрый подряд, была из первых.

(Старлайт прыснула; Трикси и Сайлент одновременно спросили, что насчёт них; бэт посмотрела на них и не ответила.

— Но, кстати, почему я сама о тебе ничего не слышала раньше? — спросила Старлайт, и бэт на секунду прижала уши).

Клауди выследила дневные маршруты «шайки», но Пирсинг и думать не могла о погоне под солнцем. Но район был известен, и дальше от Клауди вопрос перешёл, уже по инициативе пегаски, к «мигрантам» — фруктовым бэтам с Изначального Севера. Они установили заброшенный дом, куда четверо почти всегда возвращались на ночь.

Дорога сама по себе заняла дольше, чем ей казалось до выхода из дома — Балтимэйр явно не желал показывать ей ни этот район, ни связанные с ним истории, и выглядело всё так, словно было заброшено полвека назад; не на всех картах Пирсинг Страйк удалось его найти, а те, что всё же помогали, иногда настаивали сделать восемь шагов задом наперёд и зажмурившись. Тем не менее отец проводил её до самой точки, изредка пытаясь отговорить.

Ей повезло не сразу: первые три дня пришлось провести в компании термоса, коробки чайных пакетиков вместе с чайником, консервированных грибов, ингалятора, чипсов, большой пачки галет, компендиума правил и полей для одиночных и групповых настольных игр и плюшевого древесноволка. Родник для чайника нашёлся неподалёку, огонь был с собой — на кончике рога.

(— Первую ночь я была перепугана вы не поверите как! Орала на каждый шорох, оглядывалась вообще всегда! — хихикнула бэтка.

— А вторую? — серьёзно спросила Трикси.

— И вторую).

Когда четверо вошли, толкаясь и перешучиваясь, Пирсинг Страйк упала в обморок даже не ойкнув.

Потому что это были чейнджлинги, и один из них был как Кризалис, но не Кризалис.

(— Крупнее обычного, более стройный, с гребнем-короной, — добавил за неё Сайлент, и повернулся к Трикси, — Королева же тут не просто так. Она кое-что потеряла по ту сторону. Что-то очень важное. Втайне проникать в Литтлхорн, но не трогать сам Литтлхорн — значит к порталу.

Трикси надулась и чуть кивнула:

— Это твои предположения. Сэл. Я ни в чём не признаюсь!

— Вы что-то знаете о них? — переспросила бэт.

— Есть два варианта, и один другого не лучше. Или… я должна говорить обиняками, прости… или мы знаем, с кем ты тогда встретилась, тогда это семейное дело присутствующих здесь пони и Королевы Кризалис, и у нас здесь королевский скандал и нарушение условий договора, — Старлайт бросила сердитый взгляд на Трикси, — Или ты связалась с Тонким, и тогда я вообще не знаю, чего ожидать. У Тонких в нашем мире интересов вообще не должно быть. Никаких.

— Или то и другое, со смешком добавил Сайлент.

— Кто такие Тонкие? — медленно моргнула бэтка.

— Потом. Рассказывай дальше, мы слушаем.)

Пирсинг Страйк очнулась от громких шорохов и щелчков прямо над ухом. Четверо стояли над нею, и теперь выглядели обычными пони, примерно её возраста. Пегаска, слишком ухоженная и прилизанная для этих почти-руин, земной пони, уже успевший подобраться к её книге… — Пирсинг попыталась призвать над ним ведёрко лесных шишек, но голова кружилась и образ заклинания не сложился — сиреневая бэтпони, на вид самая младшая из них, и единорог в спортивном костюме.

Увидев, что она очнулась, они прекратили говорить на языке чейнджлингов, и, перебивая, начали спрашивать:

— Милая, кто же ты такая? (Высокий, напевный голос пегаски)

— Эй, ты как вообще? (Бэтпони)

— Ты хоть понимаешь, дура, что из-за тебя теперь базу менять? (Этот голос единорога был тут же перебит первой пони: «Не обращай внимания, он немного нервный»)

— Можно твою книгу? Пожалуйста… (земной пони, глотая чуть не половину звуков)

— А давайте по очереди? — спросила Пирсинг, потирая лоб.

(Сайлент и Старлайт посмотрели друг на друга и сделали фейсхуф, потом обернулись к Трикси, которая не очень убедительно сказала «Я здесь вообще ни при чём!» и отвернулась.

Старлайт вздохнула и медленно произнесла:

— Всё-таки первое. Всё-таки семейная проблема. Пирсинг Страйк, милая, с этого момента, если хочешь, чтобы мы тебе помогли, тебе необходим допуск «Космик-Мажестик». Речь о секретах, само существование которых — не дело публики.

Трикси попыталась вмешаться:

— А точно надо?..

— Надо! Когда между государством и несчастной пони мы выбираем государство, страдает и пони, и государство. Кто не предал доверие, тому мы доверяем. Сама знаешь из чьих уроков и лекций, супруга…

Бэтка, прижав уши, переводила взгляд с одной на другую и на Сайлента:

— Вы… о чём вообще?

— Это не объяснить… пока Принцесса Твайлайт не выдаст тебе «Космик-Мажестик». Лично. Но я ей скажу, что нашу с Сэлом проверку ты прошла. Может, пока чаю?

«Солнечная» Пирсинг Страйк кивнула).