Привет, Рарити

На двадцать пятый день рождения Рэрити приготовила себе идеальный подарок.

Твайлайт Спаркл Рэрити Эплджек

Игра вслепую

Некогда успешный детектив и хороший муж лишается жены в результате несчастного случая, в итоге главный герой теряет веру в жизнь и справедливость. Все эти факторы и многие другие сводят его вскоре в плохую сторону, в следствие чего он меняется в худшую сторону и пытается хоть как-то выжить, но все бы ничего, но как быть, если твой лучший друг отворачивается от тебя, а за тобою следит некто, кто на шаг впереди и знает о тебе больше, чем ты сам.

Fallout:Equestia. Клетка разума.

Эквестрийский постапокалипсис ужасен в своих проявлениях. Уже 150 лет прошло с того момента, как двери Стойла 77 закрылись. Но, оказывается, не стоило большого труда открыть их снова.

ОС - пони

Река Подкова на северо-востоке

Как обыкновенный сбор коллектива киноотдела Управления Пропагандой на северо-востоке в далеком Сталлионграде может перерасти во всеобщую моральную дилемму? События, описанные в рассказе, дали начало огромным изменениям в народной идеологии Сталлионграда. Рассказ писался на RPWP-38 на Табуне, по теме "Кинематограф в Эквестрии".

ОС - пони

Один шаг

Многие считают, что если человек любит, то он отдается своей любви полностью. Давайте же узнаем, правда ли это на примере одного парня, попавшего в мир пони, или же его поглотит тьма ненависти? Вопрос: ненависть к чему...или к кому?

Рэйнбоу Дэш Пинки Пай Эплджек Другие пони ОС - пони Человеки

Четыре кобылы, компьютер и Слендерпони

Что произойдет, когда Октавия Мэлоди, Винил Скретч, Лира и Бон бон решат поиграть в одну известную игру про Вечнодикий лес? И там им предстоит встретиться лицом к лицу со знаменитым Слендерпони, вот что. Много веселья и толика хаоса им точно обеспечены!

Лира Бон-Бон DJ PON-3 Октавия

Подарок для Мисти на День Согревающего Очага

С окончанием зимних праздников привычная жизнь постепенно возвращается в залив Мэритайм... а это значит, Мисти пора вернуться к своему привычному занятию — слежке за пони, живущими в Кристальном маяке. Но праздники ещё не совсем закончились, и у одной пурпурной единорожки ждёт своего часа ещё один подарок.

Другие пони

Слуга Духа

Псс… читатель, не хочешь немножечко бесплатного эпега? Да, да это продолжение известного в "очень узких кругах" фанфика Повелитель Плоти и оно мчится к обрыву в ад, подумайте, стоит ли читать дальше, ваше психическое здоровье может пострадать, особенно если вы "тонкая и чувственная натура" с твёрдыми моральными принципами. Ну а остальных прошу пристегнуть ремни и схватиться за свободный кармашек автора.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони

Земля обетованная

Твайлайт Спаркл очень долго шел по безжизненным пустыням, но теперь, наконец, он достиг цели своего путешествия. Он только надеется, что боги внемлют его молитвам и дадут ему спокойное место, чтобы умереть.

Другие пони

Сказка о Гармонии

В древней библиотеке Кантерлота, среди пыльных фолиантов и забытых манускриптов, Твайлайт Спаркл совершает невероятную находку — личный дневник принцессы Селестии. Страницы, хранящие тысячелетние тайны, манят своими секретами, и любопытство берёт верх над юной принцессой Дружбы. История, которую мы знаем из учебников, — лишь тщательно отполированное отражение прошлого. Но что скрывается за этим глянцевым фасадом? Какие события и решения формировали судьбу Эквестрии? И главное — какими на самом деле были две сестры-аликорна до того, как стали легендарными правительницами? Через пожелтевшие страницы дневника раскрывается захватывающая история юных Селестии и Луны: их надежды и страхи, радости и огорчения, первые шаги к величию и горькие уроки власти. Твайлайт предстоит узнать, что за привычным образом мудрых и величественных принцесс скрываются личности куда более сложные и трагичные, чем может показаться изначально.

Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони ОС - пони

Автор рисунка: BonesWolbach

Дорожный ветер с лёгким привкусом дыма, врывавшийся в вагонные окна во время длинных перегонов, сменялся июльской духотой, когда поезд замедлял бег на подходе к очередной станции. Торговки на перронах предлагали наполненные льдом грелки. За окном лиловые волны антирринума[1], как в бушующем море накатывались на рыжие волны подсолнухов. В вагоне я давно уже был один. Немногочисленные попутчики, раскланиваясь с кондуктором, покидали вагон, не закрывая окон. В этом удаленном от суеты городов краю пони жили простой жизнью, и все их поездки ограничивались визитами к родне из соседних деревень и посещением сезонных ярмарок. Усатый кондуктор объявил конечную станцию. Не прошло и четверти часа, как я шагнул из вагона в жаркий, как печка, летний вечер. Тренога, сумка с теодолитом и планшет с таблицами и мерными лентами были моей единственной кладью. Я прошёл под указателем “Холодные Ручьи” и, минуя дремлющий вокзал, двинулся по тихой улице. В Ручьях мне предстояло провести два дня и три ночи — местные фермеры вели тяжбу между собой за несколько акров леса и лугов. Предстояли скучные, однообразные промеры, уточнения границ участков, пыль древних документов с двухсотлетней вязью выцветших чернил. Холодные Ручьи… Со странным чувством я оглядывал уже тонувший в сумерках посёлок. Посёлок, в котором прошли мои детство и юность, и который я покинул, когда после смерти родителей дядя забрал меня в большой город. Ноги сами несли меня. Я знал, куда мне идти. Увитый плющом особняк моих отца и матери стоял на противоположном краю посёлка. Дом уже много лет как ушёл с молотка, и в тот край я не собирался заворачивать даже по случайности.

Дубовая дверь местной гостиницы скрипнула, задев обязательный для подобных заведений колокольчик. Сонный портье, лица которого я не помнил по своей прошлой жизни в Холодных Ручьях, хрустнув газетой и отодвинув прочь от себя чашку с давно остывшим кофе, поднялся мне навстречу. Мы обменялись приветствиями. Вытянутым из рукава козырем шлёпнула о стойку моя визитка. Вразнобой звякнули мешочек серебра и ключ от моего номера. Постоянные разъезды, связанные с моей работой, смирили меня с наивным и скромным уютом сельских гостиниц и таверн. За дюжину серебряных монет здесь можно получить стол и крышу над головой на несколько дней. Главное быть готовым к тому, что зубной порошок в умывальной комнате, может быть, придётся колоть молотком, а к кофе утром вместо рафинада подадут имитацию из спрессованного в кубики сахарного песка.

Освежившись с дороги, я спустился в холл и заказал лимонад. Льда и долек в поданном мне напитке было примерно поровну. С напускной ленью опустошив кувшин, я хрустнул ледяным кубиком. Портье всё это время неспешно листал свою газету. Скучный пони со скучной газетой и скучной недопитой чашкой. Вернувшись к стойке, без долгих предисловий я сразу задал вопрос о том, где можно снять на ночь кобылку и в какую сумму мне это обойдется. Нравы в здешних краях царят такие же простые, как и во времена моего детства. Секс до брака? Секс вне брака? Оплачивать обладание чьим-то подхвостьем, словно это отрез ткани от портного или круг сыра из бакалеи? Впрочем, выражение лица скучного пони не выдало его возмущения или удивления. Он был не из местных, я не помнил его по своему детству. Как можно более искренне улыбнувшись портье, я отправился по названному адресу. Пять золотых ожидали свою обладательницу. Я ожидал древнего, как сама жизнь, развлечения перед завтрашней работой. Прогретый за день воздух покидал палисадники, с ручьёв, давших название посёлку, шла прохлада. Ноги сами несли меня. Мне был знаком этот адрес.

Усталое безразличие во взгляде кобылки, открывшей дверь на мой стук, на мгновение сменилось испуганным удивлением. Затем в глазах засветилось что-то, что можно было бы назвать радостью. Но, вероятно, это был просто неверный свет фонаря над дверью. Пони назвала меня по имени. Ей не хватило смелости или уверенности в реальности происходящего, чтобы озвучить моё прозвище из тех времён, когда мы, двое беззаботных жеребят, совершали набеги на соседские сады и жгли высокие костры на поляне ночного леса. Мы обменялись парой ничего не значащих фраз. Радость в глазах моей первой любви погасла, когда я, пройдя в дом, оставил на каминной полке пять золотых. Мой взгляд, привыкший смотреть на мир сквозь зрительную трубу теодолита, сразу отметил среди стоявших на полке безделушек фарфоровую балерину, мой подарок перед отъездом. Надо же, она до сих пор хранит… Быстро, в какой-то суетливой показной угодливости, кобылка собрала всё необходимое и отправилась со мной в гостиницу. Я успел заметить, как она украдкой сунула в сумку бутылку вина с тремя семерками — символом удачи — на этикетке. Вино, как средство раскрепоститься и заговорить со мной, вспомнить детство и юные годы? Вспомнить первую любовь? Летней ночью, после жаркого дня сама мысль о приторном до тягучести, липком вине вызвала во мне волну отвращения. В душе шевельнулась злость. До гостиницы мы шли в напряженном молчании. Прижав ушки, пони виновато кивнула жеребцу-портье, я лишь улыбнулся уголком рта. Которым по счёту я был для неё? Сотым? Тысячным? Скольких пони моя юношеская любовь водила в номер вот так, с виноватой, или наоборот, глумливой, порождённой алкоголем, который, разумеется, не заполнит душевную пустоту, улыбкой?

Когда я вернулся из душевой, кровать уже была готова. Почему-то горели свечи, их огоньки отражались в глазах кобылки. Бутылка, разумеется, была пуста на две трети. Грубо сдёрнув пони с кровати, я прижал её мордочкой к ковру и вошёл сзади. Я не хотел видеть её глаза. Обхватив кобылку передними ногами за рёбра, я раз за разом вгонял свой жезл в её петлю, вытягивая его обратно то до середины, то почти до самого навершия. В первые минуты, несмотря на то, что тело пони призывно и привычно изогнулось подо мной, мышцы матки напряглись, словно петля не хотела впускать меня. Вероятно, сказался подавляемый шок от встречи со мной. Но кого, собственно, интересует, чего хотела или не хотела петля деревенской давалки? Это лишь раззадорило меня и я усилил натиск. Зная себя, я верил в то, что стоны пони не были притворством. Чувствуя, что момент всё ближе, я вынул член полностью и, быстро проведя навершием по срамным губам, вогнал его выше, под самое основание хвоста. Кобылка вскрикнула, по её щекам скатились слёзы. Городские нравы ещё не пришли в этот сонный сельский край, в этой дырке я был у неё первым. Стоны перешли в жалобное поскуливание, оборвавшиеся на высокой ноте, когда я выпустил в прямую кишку пони тугую струю семени.

Разумеется, когда всё было кончено, кобылке понадобилось провести некоторое время в туалете, а затем в душевой, чтобы избавиться от последствий моей маленькой шалости. Нарочно не дожидаясь, пока моя конская стать опадёт и втянется, я спустился в вестибюль и заказал у опешившего портье бокал апельсинового сока в номер. После хорошей вязки и апельсинового сока я сплю буквально без задних ног, поэтому я не застал момента, когда моя юношеская любовь покинула номер.

Отчего-то мне снилось детство, мы с моей будущей первой любовью плещемся в ручье на прогретом летнем солнцем мелководье. Проснулся я с улыбкой. Остатки вина отправились в раковину.

Весь следующий день я провёл в глупых хлопотах. Большинство реперов[2] на местных домах были либо сбиты, либо упрятаны под многими слоями штукатурки, границы участков за поколения изменились, прозрачная серость вековых чернил почти сливалась с серостью бумаги старинных планов и договоров. Когда солнце клонилось к закату и план работ на этот день был выполнен, я отправился по знакомому адресу.

Пони улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ. Невысокая стопка золотых монет привычно звякнула о мрамор каминной полки. Через четверть часа кобылка уже распростёрлась, раскинув ноги, на крахмальных гостиничных простынях подо мной. Смотря в её глаза, я водил своей статью по сокровенному месту пони, дразня её. Лишь когда пони игриво прикусила нижнюю губу в ожидании нового оргазма, я вошёл. Ритмичные удары моих бёдер о её бедра, сладкие судороги, идущие волна за волной и заставлявшие её всё сильнее стискивать мои плечи передними ногами. Мы финишировали вместе. Через некоторое время, когда наше дыхание восстановилось, она прошептала: “Ещё!”, и наши тела вновь слились, а сердца вновь забились в бешеной гонке совсем рядом.

Когда я уже полулежал на кровати, пони, опустившись передо мной, дважды провела кончиком языка по всей длине моей стати, вверх и вниз, вверх и вниз. Моё тело таяло в сладкой истоме, а навершие члена двигалось глубоко в глотке пони. Боковым зрением я увидел в зеркале, что за приоткрытой дверью маячит сосредоточенная мордочка портье. Жеребец судорожно и тихо, так, чтобы мы не услышали, наблюдал за нами, мелко вдыхая через приоткрытый рот и выпуская воздух через ноздри. Рядом с входной дверью на стене висела какая-то пошлая любительская картина, на которой был изображён какой-то пошлый пейзаж. Ухмыльнувшись своей задумке, я резко выдернул член изо рта моей любимой. Струя густого горячего семени излилась на картину. Это несколько оживило пейзаж. Пусть теперь утром скучный любитель скучных газет объясняет приходящей горничной специфику сегодняшней уборки моего номера. Но это было ещё не всё. Прошло совсем немного времени, и жеребец за дверью настолько вошёл в раж, что, высунул язык и зажмурился. Я метнулся к двери и рывком распахнул её. В глазах жеребца плескался ужас, член стремительно опадал и съёживался. Я захлопнул дверь.

В эту ночь я проводил свою первую любовь до дома. Мы болтали ни о чём. На самом деле, нам хватало только взглядов глаза в глаза. В эти моменты кобылка вспоминала нескладного отчаянного юнца, с которым бегала по весенним полям и воровала соседские яблоки. Я вспоминал озорную, неистощимую на выдумки пони, которая, войдя в положенный возраст и оформившись, стала интересовать меня не только в качестве подруги по играм и набегам на фруктовые сады. Пони, о которой я мечтал бессонными ночами.

Потом вновь был душный июльский день и мелькавшие перед моим носом пухлые пачки писем, купчих грамот и закладных, согласно которым выходило, что вот эту рощу троюродный брат снохи двоюродной сестры передал в дар ещё в прошлом веке, а вон тот луг шурин внучатого племянника продал сводной кузине крестника по материнской линии.

Вечер, пять монет на каминной полке. По дороге в гостиницу мы смеялись, мы вспоминали. Моя пони рассказывала мне о редких, но таких важных деревенских событиях. Я старался удивить её чудесами городской жизни.

Эта ночь превзошла обе прошлые ночи.

Мы сливались и финишировали, финишировали и сливались вновь и вновь. Губы моей любимой пахли лесной земляникой. На столе стояла принесённая кобылкой корзинка с крупными спелыми ягодами. Пони ничего не забыла. В минуты передышек, когда мы лежали рядом, застыв в своём счастье, словно две пчелы в густом золотом меду, а ночной ветер из распахнутого окна остужал наши тела, мы вспоминали нашу юность. В дни, когда наши касания во время игр уже будили в нас робость и какое-то новое, незнакомое прежде чувство, названия которому мы не знали, в один из прозрачных вечеров, устав от дневных приключений, мы брели вдвоём по земляничной поляне и срывали ягоды. Мы вдруг поняли, что звёзды на небосводе отныне горят лишь для нас двоих, и лишь для нас двоих поют ночные птицы. Моя любовь со смущенной улыбкой легла в траву. Я лёг рядом с ней. У её дыхания был земляничный аромат.

Когда стало известно, что мне предстоит навсегда покинуть посёлок, я видел слёзы в её глазах. В дорогу моя любовь собрала для меня корзинку сочных красных ягод. Я подарил фарфоровую балерину и обещал написать. Ураган большого города проглотил меня без остатка и я так и не написал.

Сейчас я смотрел кобылке в глаза:

— Знаешь, я больше не смогу расплачиваться с тобой за любовь деньгами…

— Правда? — её голос дрогнул, но глаза загорелись радостью.

Я увидел в этом взгляде всё. Весёлые игры и дальние походы. Её белую фату и мой строгий, безукоризненно отутюженный чёрный фрак. Праздничный стол, за которым вместе с нами неугомонная орава жеребят — наших сыновей и дочерей.

— Да, больше не смогу, — ответил я, — я уже передал пятнадцать золотых, которые отправили тебе твои родители.

Взвыв, словно раненая волчица, кобылка выскочила из номера.

Через час утренний поезд уже уносил меня прочь от Холодных Ручьёв. Уносил к суете городов, к новым полям, лесам, строительным площадкам, которые надо было измерять и наносить на планы и карты.

Через некоторое время я случайно узнал, что моя юношеская любовь покончила с собой, бросившись под поезд. Говорили, что эта пони вела далеко не образцовый для незамужней кобылки образ жизни. Говорили, что в её сумке нашли раскрошившуюся под чугунными колёсами фарфоровую статуэтку и засохшие земляничные листья.

В наших краях это растение из семейства Подорожниковые также известно под именем "львиный зев".

Репе́р в геодезии — знак, находящийся в определённой точке земной поверхности с известной абсолютной высотой. Если Вам, уважаемый читатель, доводилось видеть проржавевшие шайбы с гравировкой из непонятного набора букв и цифр, вмурованные в стены старых домов — это и есть реперы.

Комментарии (22)

+1

Отличная интерпретация бородатого анекдота ;)

DeDLINe
#1
0

Уже тот факт, что Ваш покорный слуга вызвал своим рассказом отзыв от брони/ пони, который до этого комментил только СтлнКрл — это уже весьма тонкий и острый анекдот : ))
Спасибо за отзыв и добра!

Гражданин87
Гражданин87
#2
+2

Просто примерно до момента спускания на картину я и не подозревал, что это всё скатится в такой трэш ;)

DeDLINe
#3
+1

Это именно был момент "пощёчины общественному вкусу". Рассказ-то, собственно не про клопоту, а про глубокую моральную инвалидность главгероя.

Гражданин87
Гражданин87
#4
+1

Совершенно внезапно этот рассказ тронул меня до глубины души. Тронул совершенно простой историей деревенской дурочки и такой же простой смерти. Неожиданно в такой печальной истории я поймал себя на мыли о странной элегантности произошедшего. Нет скандала, нет суровых, грязных слов и ругани. Вопреки деревенской дубине, бьющей нелепо и грязно, выросший в городе кольт бьет рапирой, убив свою цель не копытами и не серией жестоких скандалов, а одной единственной фразой. Выпадом в самое сердце.
Конечно же, он главгад и сволочь, но сама ситуация и его холод пробирают до чёртиков. Спасибо автору за прекрасную и необычную работу!

Damiyan
#5
+1

Огромное спасибо за прочтение и отзыв!
Главгеройгад действительно умышленно показан таким бесчувственным чудовищем.
Под стать герою и антураж: безымянность действующих лиц, "тяжёлые и квадратные, как тротуарная плитка" фразы, палящий зной июля (этот момент автобиографичен, в краю, где живёт ваш покорный слуга, июль выдался невероятно жарким).

Гражданин87
Гражданин87
#6
+2

Можно ещё добавить и неродившегося жеребёнка внутри изрубленого тела

Fogel
Fogel
#7
0

Ну, как говаривал Сивен Кинг, убийство щенка/котёнка/ жеребёнка — слишком очевидная и дешёвая попытка вызвать у читателя чувство жалости.

Гражданин87
Гражданин87
#8
+1

Почему смерть персонажа не вынесена в предупреждения?👊

Беляш
Беляш
#9
0

Вероятно, потому, что на Новом Сторизе нет тега "смерть персонажа"...
Согласитесь, это ещё больше влияет на чувства прочитавшего.

Гражданин87
Гражданин87
#11
+3

Мерзкое послевкусие...тем более с Экв.пони.

Радужный Вихрь
Радужный Вихрь
#10
-1

Ну, я никогда и не писал клопоту, чтобы на неё поклопали. Контент 18+ про маленьких разноцветных лошадок — это страшно и неприятно. Подобными рассказами я пытаюсь добиться у читателей отторжения самой мысли о том, что R34 с поняхами может приносить положительные эмоции, пусть даже на уровне грубой физиологии.

Гражданин87
Гражданин87
#12
+1

Всё это...клопота\эротика\порно-чисто человеческие понятия о "единении" двух. Мы не знаем, как точно и именно относятся к такому в самой Эквестрии или как правильно её называют? Если любишь Экв.пони всем сердцем, то им и решать, как и что...ну, в этом смысле.

Радужный Вихрь
Радужный Вихрь
#13
+1

Всё-таки, далеко не всегда речь идёт именно о двух. Бывает больше, такие арты и рассказы запоминаются. Бывает меньше — это всё-таки интернет и каждый здесь одинок по-своему.
Одна из фатальных ошибок людей в том, что на любом языке и коитус и лучшее чувство в мире, частное проявление Дружбы, которое ведёт к бессмертию, называется одним словом: "любовь".
Конкретно этот рассказ о пони, в сердце которого не было любви с большой буквы Л.

Гражданин87
Гражданин87
#14
+2

Судя по оценкам, ты добился отторжения к себе и своему рассказу, а не к клопоте

WallShrabnic
WallShrabnic
#16
0

Получить двойку в библиотеке, где большая часть рассказов уходит с Главной со стандартной 4½? Чек. Настроить против себя тех, кто пришёл к рассказу с рейтингом 18+за лёгким досугом, что называется, подрочить на жаркий перепихон забавных разноцветных лошадок? Чек. Чего ещё для счастья надо?
Считаю свою миссию выполненной : )

Гражданин87
Гражданин87
#18
0

Просто...не мучьте поней даже в фантазиях. Будьте добрее...

Радужный Вихрь
Радужный Вихрь
#19
0

Хотелось бы быть добрее. Хотелось быть дружбомагичнее и поняшнее. Но не в современном РуБрониСообществе.
С другой стороны — мои рассказы не нужны читателям. Это очень частный случай сейчас, когда пони-писателей стало больше на несколько порядков, чем пони-читателей.
Мне мои рассказы и время на набирание текста и их постинг не нужны и подавно — за это время можно приготовить обед, помыться после трудного дня или сделать что-то, что принесёт мне деньги.
Как грица — "не умеешь фырчать — не мучай фырчалку".
Слово Гражданина — с этого аккаунта не будет больше опубликовано ни одного пони-рассказа.

Гражданин87
Гражданин87
#20
Комментарий был отправлен на Луну
Комментарий был отправлен на Луну
Авторизуйтесь для отправки комментария.