Цвета Магии
Пролог
Краткая и немного сбивчивая история про то, каким может быть путь в Понивилль
Булат смотрел, как берег Парны уходит за горизонт, оставляя добровольного изгнанника сиротой в Океане Жизни. Что будет с ним? Долго ли его искре блестеть, разгоняя мрак забвения, или скоро Владыка Владык призовет его на Высший Суд? Нет ответа.
Но чтобы ни было с ним дальше, всё не зря. Бахрам и Амастри сделают Парну более справедливой, а Шехаб поможет им в этом. Он улыбнулся, с улыбкой вспомнив свежеиспечённую Мобадан Мобади, Верховную жрицу, свою подругу детских лет.
А его ждёт судьба.
Прощай, страна Родная,
Уж не вернутся мне,
Но в дали уплывая,
Я помню о тебе!
За гранью Океана
В чужом, увы, краю
Пламень саравана
Я снова разожгу.
В волшебной кузне
Огонь взыграет вновь,
Унынье изгоняя
И возбуждая кровь!
Но уж не подпоют ему
Знакомые ветра,
В их ритм не попадут
Парниек голоса.
Прощай, страна Родная,
Уж не вернутся мне,
Но в дали уплывая,
Я помню о тебе!
Лишь когда родной берег скрылся вдали он спустился в свою каюту.
Жить странствиями тяжко. Зато интересно.
Булат уже почти год путал следы. Кажется, в его смерть не все поверили, и жеребец догадывался, почему. Золотистый волос, который он нашёл за занавесью после памятного разговора с Бахрамом явно принадлежал хвосту Азана. Эх, и не скажешь ему ничего. Аз буквально живёт своим любопытством.
Нагахабанан, секретная стража Парны, похоже, приказали его разыскать, так что приходилось прятаться. А где лучше всего прятаться, как не на постоянно движущемся воздушном корабле?
Контракт на год с "Тахвил Парн", и вот, ты небесного тяжеловоза летун, всех аэропортов ведун. Булату было нелегко первое время, но если на воздушном корабле есть ходовая, то разве он, Мастер Огня и Металла, не справится?
Он справлялся, нанявшись помощником. Его мастер-наставник в двигательном деле, Далшед, сначала удивился, его возрасту, потом пониманию дела, а затем они просто работали вместе. Мастер ходовой не задавал вопросов, а Булат, взявший псевдоним Ахан, не был разговорчив. Так и жили.
Главным было не забывать пить маскировочное зелье, превращавшее его в зелёного жеребца с красной гривой.
"Ух, — думал Булат, глядя на себя в зеркало после очередного приёма, — Я стал прямо как Азан, без бутылки никуда."
Летали их небесный корабль в Олению, летал в Киринай, летал и в Зебрику. Этот рейс оказался самым опасным, ведь контингент Армии был всё ещё там, и принимала груз лично комендант, капитан жаэдан Пархенх Ато собственной персоной к тому же. Благо, он не знал её лично, так, мельком видел в штабе. Капитан где-то нашла художника, намалевавшего его портрет во всю стену аэропорта. Парадный, в доспехах, и с чёрной траурной полосой в по боку.
По приземлении, Булат, после сто пятьдесят первой переборки двигателя, был почти принудительно отправлен в увольнительную на землю. Далшед буквально заявил ему следующее:
— Тебе надо расслабиться, а то ты не будешь готов в нужный момент.
Что же, делать нечего. Глотнув для верности своего зельица, он сошёл с воздушного корабля на твёрдый брег.
Брег встретил его нерадостно. Зебры были расстроены, парны и вовсе злы. Погуляв по городу, жеребец зашёл в один из баров, промочить горло. Парна не очень ценила пьянство, поэтому зебры под её влиянием после всего бардака приняли правило, что в барах наливают теперь соки, воды, и самые лёгкие напитки для сугрева, хочешь покрепче, иди в кабак, которым теперь всегда выделяли места на городских задворках.
В баре было необычно тихо, и Булат быстро понял причину. В середине залы, за самым большим столом, солдаты в золочённых доспехах играли в шахматы.
Жаэдан, во-первых, бессмертные (в смысле, немного (в смысле совсем) фанатичные), во-вторых, немного (в смысле совсем) бесшабашные. Будешь их злить, они начнут играть в хуфбол с тобой. Ты будешь за место мяча.
Жеребец подошёл к стойке, взял морковного сока (о-о-о, как же он по нему скучал!), и начал попивать, глядя на игру. Там складывалась интересная позиция. Белые имели преимущество по фигурам, но их диспозиция... да, уже всё, чёрные ставят шах и мат. Спина игрока за чёрных чем-то знакома...
— Кахраман, ты даёшь! — сказала проигравшая победителю. Булат чуть не подавился соком, услышав это имя.
— Я просто делаю то, что делаю, — ответил знакомый голос. Кахраман его хорошо знал, они вместе воевали в этих местах. Везёт же на встречи! И, самое плохое, у него светлая голова и хороший слух. Можно поставить свой хвост против медяка, что Ках узнает голос старого "мёртвого" друга.
Впрочем, Булат не стал дурить, а мысленно прочёл мантру спокойствия и продолжил пить сок. Однако, добровольному беглецу продолжало в этой жизни везти, ведь Кахраман решил угостить сослуживцев, и подсел прямо к Булату.
— Эх, жизнь летит. Ей, жеребец, ты откуда? — спросил Кахраман его.
И тут беглый принц поперхнулся. А затем, откашлявшись, хрипло произнёс:
— Извини, несколько раз перебирал движок, никак не мог понять, что не так. Только с третьего раза нашёл. Голова не работает, горло дерёт.
— А, ты летун? — спросил Ках.
— Да, — максимально коверкая голос, ответил Булат, а затем для достоверности закашлялся, — Кха-кха, я кажись, и простыл ещё. Ох, прости Владыка, эй, друг, чаю мне, с абрикосовым повидлом!
— Один момент, — ответил барпони.
— Ничего, друг, всё наладится, — подбодрил его Ках, — Так мне говорил один мой большой друг. Он всегда учил меня видеть искру будущего рассвета в кромешной тьме и не терять бодрости духа! Куда дальше то ты летишь?
— Кха-кхе, в Олению, а затем в Эквестрию, — ответил Булат. Знал бы Кахраман, где теперь на самом деле его друг, — Ну там контракту конец, до дома на какое-то время.
— О, это хорошо, — ответил жаэдан, — Передавай Парне привет! Эх, даже передать друзьям не знаю что!
— Почему? — прокряхтел Булат, заранее зная ответ.
— Да я служил с самим нынешним Шахом, — произнёс Кахраман, — да и остальные мои сослуживцы взлетели. Эх, сбылась мечта Бахри, да только... ладно, эй, барпони, дай ему с собой варенья за мой счёт.
— Благодарю, — кое-как ответил Булат и больше не разевал рот. Кахраман же устроил целую речь про ценности Парны, и про благородство, закончив так:
-... не, я не буду говорить ничего плохого сами знаете про кого. Но Булат был лучше. Наш умён, но его брат был мудр. Эх, говорю вам, у нашего царственного друга дела ладиться не будут, особенно, если он не пристроит Амастри к копыту. Она хорошая кобыла, но порой лезет на рожон хуже Туран. Владыка свидетель, эти двоих назови сёстрами, все поверят, только Туран уже учёная кобыла, знает, что да как, а Амастри новичок. Ей надо мужа слушаться, коль хочет выплыть из дворцового болота, — на этом Кахи закончил, а Булат, допив, неторопливо вышел и сразу на корабль.
Ках мудр, Булат не раз в этом убеждался.
"Надеюсь, я не ошибся в них, — подумал он, — ошибки в политике дороги. Очень дороги, особенно в Парне. Но Бахри всегда знал, как выпутаться. Ладно, пойду домой."
Отбарабанив вахту, Булат спустился в трюм и знакомой дорогой прошёл к одному из контейнеров.
Он положил на гофрированную поверхность копыто и заговорил:
— Ну, что, устал ждать? Ничего, уже скоро мы найдём новое место. Я нашёл хороший городок, под самой столицей Эквестрии, Кантерлотом. Контракт заканчивается, мы сходим и едем в милый уютный городок. Как ты думаешь, мы там приживёмся? Как там всё, такое же как у нас, или совсем иное?
Жеребец стоял и слушал тишину. В ней был ответ.
А затем он тихо произнёс:
— Всё будет хорошо!
И пошёл отдыхать в свою каюту.
Как и предполагалось, контейнер выгрузили отдельно. Булат улыбнулся, сдал дела приятому на борт новому помощнику двигателиста, попрощался с Далшедом и спустился со своим узелком вниз. А затем просто ушёл, нашёл вокзал, там туалет. Из туалета вышел уже совсем другой пони, в котором парны, с высокой вероятностью, узнали бы принца Булата Аршахи, ныне покойного. Но парнов в Эквестрии было мало, а значит Булат Дамаск может жить себе спокойно. Лет через десять никому до него не будет дела.
Хорошо.
Ему осталось вернуться за своим контейнером с бумагами.
Грузчики хлопали глазами, глядя на гигантский груз в виде контейнера высотой в два этажа с кучей символов и надписей эквестрийским и парнийским шрифтами на тему "не царапать, хрупкое." Оба языка, как ни странно, разошлись за столетия после бегства от виндиго не так сильно, и на слух пони Эквестрии вполне могли разобраться в парнийском, а парны в Эквестрийском.
— И как мы это, по вашему, должны перевозить? — спросил бригадир.
— Эм... у вас нет специальной бригады из дюжины единорогов? — удивлённо спросил Булат. Использование таких кругов ввёл ещё Аршах Основатель, в них служили первые пленные маджипонские жеребцы-единороги. За ними присматривали первые жаэдан. Как и сейчас, восемьдесят процентов жаэдан составляли кобылицы (а в те времена и на практике и больше, те, кто пострадали от налётов партиатов и апчихинян, шли в молодую парнскую армию мстить, получали знаки Стражниц Огня и вступали в ряды жаэдан, чтобы мстить ещё больше и дальше. Кончилось дело сожжением Апчхин и разгромом Парты. На руинах последней жаэдан, в основном ветераны-кобылицы, кирками превращали в щебень фундаменты и вообще всё копытотворное, что смогли найти, чтобы от ненавистной Парты не осталось и следа на земле Хэлаля. О местоположении ушедшего в легенды города пегасов археологи спорят до сих пор).
К пленным парны всё же всегда относились неплохо. Даже тепло. Если они вели себя хорошо.
Традиция живёт и сейчас, и до сих пор корпус жаэдан курирует тяжелоносов и Институт левитации и проблем гравитации.
— Какой единорог пойдёт в такую бригаду? — смеясь спросил бригадир. И наткнулся на полный ужаса взгляд Булата.
— Как же вы перевозите грузы весом более нескольких тонн? — спросил он.
— Ну... эээ... мы редко берёмся за что-то, что нельзя разобрать... Погрузчиком, наверное, — ответил начальник грузовозов.
— Как вы погрузчиком перетащите печь из дома в дом? — спросил парниец.
— Зачем перетаскивать печь из дома в дом?
— Эм... у меня на Родине семьи всегда возят с собой свой очаг.
— У тебя там очаг? — удивлённо спросил бригадир.
— Там весь мой домик! — ответил Булат.
— Ты взял с собой в Эквестрию весь свой дом?! — хором вопросила вся бригада.
— Это мой дом!!! — негодуя, сказал парн, — Я за него в ответе!!! Мы с братьями, между прочим, его строили!!! И пять наших сестёр нам помогали!!!
Бригада, кажется, готова была в полном составе упасть в обморок. Бригадир, наконец, выдохнув, ответил:
— Большая у тебя семья и дружная, повезло тебе. Не, слушай, я всё понимаю, но у нас нет оборудования для таких контейнеров...
Булат теперь понял Туран. Нет, он не станет звать этих добрых, но малограмотных пони "куцехвостыми ленивыми жеребятами, которых надобно подгонять плёткой в работе, дабы жир не сделал их лёгкой добычей для мерзких перевёртышей и злых колдунов." Учитывая, что Туран постоянно тратила часть жалования на замену лопнувших от её воплей стёкол, все пони и даже зебры под её командой стремились достичь совершенства как можно быстрее. Так воинам Парны было проше жить.
— Так, а но платформа у вас ведь есть? — спросил он.
— Да, вон она, — бригадир указал на открытую железнодорожную платформу, стоявшую тут же на путях.
— Хорошо, идите, я найду старого знакомого, — устало сказал им парн, — Думаю, что мы с ним сможем обеспечить бригаду, которая справится с этой задачей.
— Ну, удачи! — рабочие ушли, а Булат начал молиться. Ладно, он всё сделает сам. Только лучше бы его никто не видел.
— А... это как? — спросил бригадир, глядя на закреплённый на железнодорожной платформе контейнер.
— Ох, это было тяжко, — ответил Булат, — были проблемы с... захватом.
— Да... может, вы дадите координаты ваших друзей? Я бы...
— Если его не будет в Понивилле через три дня, я разорю твою контору и затаскаю тебя по судам! Понятно? — зло заявил Булат. Бригадир аж подпрыгнул, потом закивал и сказал:
— Да-да, не извольте сомневаться!!!
А уставший жеребец пошёл в находившееся недалеко здание вокзала. Да, деньги у него есть, но тратить их бездумно не благое дело. Он отлично выспится в зале ожидания. Кстати, завтра Солнцестояние. Коронация нового Шахиншаха.
Булат Дамаск по старой привычке проснулся в час рассвета. Но этого самого ежедневного благого дела он увидеть, увы, не смог. Тьма продолжала своё царствие, как будто так и надо.
"Гм, странно. В последний раз Амештасп Солнца просыпала, когда Надир-Шах хотел объявить священную войну грифонам. Тогда это привело ко второму перемирию и сохранению Гриффийского Эмирата на в течение следующих трёх столетий, пока м... Дария-Сокрушительница не сокрушила его. Безжалостно и беспощадно. Ох, Святой Пламень, сегодня же... — и увидел в огромное панорамное окно зала ожидания вокзала абсолютно чистую, незапятнанную Луну. Открыв рот, он подошёл к окну, — Нет, древние тайны меня любят... вот дед за сто лет жизни из приключений имел только ежегодный отпуск в Шахбехаре! А он был сорвиголова ещё тот, как говорил отец! Эх, Святое Пламя!"
И тут же бросил взгляд на Вокзальную площадь. После чего тут же поскакал вниз.
Однако, холле вокзала, жеребец увидел следующую сцену. Фестралка-уборщица перетягивала швабру у пони-сотрудницы вокзала, единорожки:
— Ты не можешь оставлять своё место! — приговаривала железнодорожница.
— Я буду бороться за свою принцессу! Это мой долг! Отдай мою швабру! Это моё оружие в битве за права ночных пони! — парировала фестралка.
— Это швабра ЭЖД! — парировала железнодорожная единорожка.
— О, дамы, не ссорьтесь! — нервничая, но привычно скрывая это под маской спокойствия, предложил Булат, — почтенная дочь Ночи, никто не желает тебе зла. Возможно, не все пони относятся к тебе с уважением, но иные пони Эквестрии, похоже, не уважают даже принцессу.
Обе кобылы остановили перетягивание швабры, а железнодорожница спросила:
— А вы вообще, кто?
— Я жду Кантерлотский поезд, — ответил он, — Переезжаю в Эквестрию из Парны, согласно положениям Договора Парнагард о свободной миграции и туризме между Парнийской Империей и Эквестрией.
— Стой, ты из той странной страны, где мою кузину Клиренс из-за какой-то дурацкой традиции связали и щекотали всей деревней? — сурово спросила железнодорожная рабочая.
— О, я слышал об этом случае! — ответил Булат, — Значит вы кузина той пони, что нарушила древний религиозный запрет на применение магии единорогов во время Литании Огня и отделалась за это общественным порицанием вместо десяти лет тюрьмы?
— Тю... тюрьмы?! — кобыла от этого откровения чуть не упала.
— По парнским законам нарушение порядка и традиции во время Литании приравнивается к организации вооружённого восстания. С этого началось трагическое восстание в Пилле сорок лет назад, — ответил парн.
— Эмм... — протянула сбитая с толку единорожка, а фестралка, выхватив у неё свою швабру, спросила у Булата:
— Так тебе чего надо?
— Я хочу поучаствовать! — запросто ответил жеребец, — Что хотят делать Дети Ночи?
— Да я и не знаю... нас тут всегда недолюбливали, но работать то надо, наши скудные земли в горах неплодородны... но принцесса всё изменит!!! — заявила ему уборщица.
— О, я могу дать тебе координаты агента Фестралии в Балтимейре, — сказал Булат фестралке, — Она может помочь в организации терассного земледелия. Фестраллийские террасы кормят весь Балкпоньский полуостров. Они же могут помочь с инвестициями.
— Что за Фестралия? — не поняла бэтпони. Видимо, правда, что здешние Дети Ночи довольно... безграмотные.
— Вассальное княжество Фестралия, автономный регион Парнской Империи, фестральский регион, — устало ответил он ей, — Записывай, агент Мельпонена Тактикис, Фезер-стрит, 15а.
— Круто... стоп, мы должны... ты агент солнечной охранки, да?!
— Ты что? Я парн!!! Ты бы обвинила меня в работе на Нагахабанан, а то "солнечная охранка"! — и Булат, подняв нос, пошел мимо недоумевающих кобыл к выходу на Привокзальную Площадь.
А пони на Площади было много. Очень. Собрались две группы, обычных пони трёх племён, собиравшихся отпраздновать Солнцестояние, крайне напуганных ходом событий и спонтанно стекавшихся на площадь фестралов. Тонкая полоска стражи пыталась сдержать столкновение.
Всё было плохо. Благо, для Булата дорога до трибуны с мэром была свободна. Он поднялся туда, спокойно, будто так и надо, мягко оттёр плечом потерявшего контроль над событиями и заодно над собой мэром, постучал по микрофону и начал, подавив парнский акцент, как учила его матушка Суфия на уроке классического эквестрийского.
— Братья и сёстры, что вы творите? Сегодня, по воле принцессы Солнца и вернувшейся принцессы Луны настала Ночь Единения! Друзья, вспомните завет принцессы Селестии! "Никто, ни один пони в мой праздник не должен быть один, все должны радоваться и веселиться." А теперь посмотрите на своих кожистокрылых собратьев-пони. Принцесса сотни лет давала вам шанс сделать всё по хорошему. Сегодня последний шанс. Завтра, цитирую, "те, кто далёк от любви и разжигает ненависть и рознь будут объявлены врагами Эквестрии и Короны, и изгнаны из нашего Королевства." Надеюсь, все всё поняли, поняши?
— Дети Ночи! — обратился теперь ко второй группе Булат, — многие годы Ночной Трон был легендой, а ваши права не уважались, но сегодня ваш праздник! Завтра Ночной Трон начнёт рассмотрение ваших жалоб по существу, наказание жуликов и воров, плативших вам гроши за ваш тяжкий труд, а сегодня мы празднуем! Когда-то принцессе Солнца забрала в долг у время у Ночи и сегодня она его вам возращает!!! Слава Короне!!! Слава Ночи!!! Ведите себя как Её достойные дети!!! Стража, отойти!
И о чудо, фестралы перемещались с солнечными пони. Последние, хоть и с опаской, но приняли их в свой круг и даже роздали чаши с пуншем. Булат, не теряя инициативы и моля Владыку о милосердии носился туда и сюда, стараясь не дать появиться напряжению. А затем, неожиданно, пони начали петь. Сначала несколько голосов поверх разговоров, а затем всё больше и больше.
Мы все пони, Дня ли, Ночи
Мы семья, важны все очень!
И пегас, и земной пони
Жизни лучшей всяк достоин!
Единорог или фестрал,
Каждый умён и удал!
Пони, праздновать спешите!
И о дружбе говорите!
Дружба, дружба к нам идёт!
Свою магию несёт!
Пони, станьте вместе, рядом!
Каждый из нас здесь с собратом!
Новая настала ночь!
Дружба не уйдёт уж прочь!
Пони, мы теперь друзья,
Мы с тобою, ты и я!
Волнения исчезали, а напряжённость будто копытом сняло. Фестралки лезли целоваться, единороги дарили им цветы, а пегасы обменивались с ними лётным опытом. А один из земных пони, улучив момент, смылся с площади и спрятался под платформой. Больше ни ногой в Балтимейр! Надеюсь, Понивилль будет куда спокойнее!!!
Прошло три дня. В жизни Найт Ватер наступили изменения, ей повысили зарплату, а Клин Стрим, наконец, перестала её третировать. И принцесса Луна, наконец, вернулась!
И тут она услышала тихий разговор. С парнским акцентом.
— ... Никто не может его уверенно описать. Может, это был он, а может кто-то ещё.
— Плохо. Госпожа нас по головке за это не погладит.
— Эй, вы! — крикнула Ватер, — вы ищите того пони, кто успокоил народ во время Солнцестояния?
Две кобылицы как по команде повернулись к ней:
— А вы его видели?
— Очень хорошо, — ответила Ватер, и обе тут же переглянулись, просияв.