Сколько друзей ты нашёл сегодня?

Правда?

Анон сидел в кресле и читал книгу, взятую в местной библиотеке. Внезапно раздавшийся звон разбитого стекла не напугал его, а лишь вызвал печальный вздох. Происходящее в его доме совершенно не зависело от его желаний, оставалось лишь смириться. Он положил книгу на столик и направился в сторону кухни.

Когда человек попал в Эквестрию, ему не повезло очутиться прямо на поле боя — пони вели грандиозное сражение против бога Хаоса и приняли его за одного из призванных Дискордом чудовищ. Впрочем, свидетели утверждали, что Анон не был особенно потрясён тем, что ему досталось радужным лучом, и последовавшие извинения, после того как луч не обратил его в пыль, тоже не вызвали у него сильных переживаний.

Казалось, что ему просто всё равно, и происходящее вокруг не волнует его.

Прошло некоторое время, и Анон устроился подручным у местной кондитерши, Бон-Бон. Говорят, что её магазин начал пользоваться куда большей популярностью именно благодаря новому и необычному сотруднику. Пони сначала относились к изготовленным им сладостям с опаской, но постепенно стали с любопытством высматривать, что новенького появилось на прилавке у Бон-Бон.

Никто не понимал, что именно творится в голове у нового жителя Понивилля. Но за год все привыкли, что он живёт по достаточно постоянному расписанию: рано встаёт и тут же принимается за работу; достаточно часто отправляется затем в библиотеку, чтобы взять себе новую книгу и сдать обратно уже прочитанную — всегда в одиночестве, в уединении его дома. Большинство поней ни разу, с самого момента его появления, не видели, чтобы он с кем-нибудь общался.

Человек явно очень ценил одиночество, и постепенно пони сочли, что такова его человеческая природа.

Но вас-то, людей, это наверняка удивляет? На самом деле Анон попробовал подружиться с понями ещё в первый месяц своей жизни на новом месте. Но последствия этого решения оказались такими, что удержание дистанции было сочтено куда более соответствующим его интересам. Он на собственном опыте выяснил, что естественной частью жизни практически любого пони (Прим. перев.: понивилльского пони, ему просто не повезло с местом жительства) являются разнообразные проблемы и приключения. То какой-нибудь мелкий жеребёнок отправится погулять в Вечнодикий Лес, то вполне взрослая кобыла вдруг ввяжется в эпическое сражение с залётным монстром. А Анон очень ценил тишину и покой, и встревать в совместные приключения с друзьями ему совершенно не хотелось. Ему не нужны были лишние сложности. Так что в результате Анон проводил вечера, просто сидя в тишине с книгой в руках. Очень многие пони сочли бы его времяпрепровождение скучным — но именно такая жизнь ему и нравилась.

Но вы помните, с чего началась эта глава? С того, что кто-то вломился в его дом прямо сквозь закрытое окно.

У Анона, при всём его желании, никак не получалось вести тихую и спокойную жизнь, потому что нашлась одна пони, постоянно пытающаяся заставить его выйти из уединения и обзавестись друзьями. Человек изо всех сил терпел её приставания, но даже и сам ощущал, что запасов терпения оставалось всё меньше и меньше.

Делая первый шаг в сторону кухни, он услышал, как наверху что-то покатилось и громко стукнулось об стену. Кое-кому снова не очень удалась посадка на ограниченном пространстве.

Поставив на плиту чайник, человек достал из шкафа свои самые красивые чашки. Да, он никого не приглашал к себе домой, но пони приходили и просто так, а изображать из себя мрачного хмыря, который прогоняет гостей, Анону совершенно не хотелось. И пусть он не ожидал гостей прямо сегодня (за исключением Пинки Пай, которую стоило ожидать каждую секунду — это же Пинки!), но на всякий случай имел на кухне всё необходимое.

По ведущей со второго этажа лестнице застучали копыта.

Быстро приготовив две чашки чая, человек присел на табурет и обернулся к дверям. Через несколько секунд вошла его гостья: принцесса Селестия Эквестрийская собственной белоснежной персоной улыбнулась Анону своей мягкой, материнской улыбкой и села на привычное место. Человек бросил взгляд на часы — ну да, точность минута в минуту.

— Добрый день, Анон! — и голос её звучал привычно, приятно и успокаивающе.

— Селестия, — вздохнул в ответ Анон.

Опустив взгляд на стол, аликорна подхватила магией свою чашку и поднесла её к губам, отхлебнула глоточек и поставила обратно на блюдце.

— Ты знаешь, что я люблю! — похвалила она.

Да, человек уже знал, что она любит. В первый же месяц после его появления Селестия посетила его в Понивилле, чтобы познакомиться — и потом прилетала ещё несколько раз под разными предлогами. И постоянно, раз за разом, задавала ему один и тот же вопрос.

Эта настойчивость безумно раздражала Анона, но в итоге он просто принял её, как одну из особенностей своей жизни на новом месте. Селестия влетала к нему в окно, не обращая внимания, открыто оно или нет, после чего они пили чай — она предпочитала с капелькой мёда, сахар, по её мнению, портил весь вкус.

— У меня за последнее время было несколько поводов вспомнить, — ровным тоном ответил человек.

И это была правда, разумеется — в последние несколько недель её визиты стали куда более частыми, чем обычно. У Анона уже возникло впечатление, что он видит принцессу чуть ли не через день.

— Это заметно, — одобрительно сказала аликорна, делая ещё глоток, прежде чем перейти к следующему шагу обязательной программы. — Итак, сколько новых друзей ты нашёл сегодня?

И это абсолютно невинным тоном, так, «к слову пришлось».

— Ни одного, — столь же бесстрастно ответил человек.

Принцесса ничем не выразила своего неудовольствия, лишь вежливо кивнула и ещё раз отхлебнула чай.

— Ясно. Могу ли я поинтересоваться, как прошёл твой день?

Ещё один вопрос, который любила задавать Селестия — о том, как он провёл день, или изредка о его прошлой жизни. Как правило, он отделывался двумя-тремя ничего не значащими словами, но иногда рассказывал что-нибудь — просто чтобы отвязаться.

— Вполне хорошо. Помогал Бон-Бон делать новое лакомство по рецепту из моего мира.

— Правда? — вот это её явно заинтересовало.

Он кивнул, встал, достал из шкафа миску и, сев обратно за стол, поставил миску перед Селестией. Аликорна заглянула туда и вопросительно подняла бровь — в миске было что-то непонятное, похожее на клубок разноцветных червяков. Она никогда не видела таких созданий. Анон сунул пальцы в миску, схватил гибкое существо и не задумываясь кинул себе в рот.

Воля принцессы была сильна, и очень немногое могло поколебать её. Злобные хитрецы, нашёптывающие на уши сладкую ложь, были бессильны против неё. Иностранные короли, пытавшиеся давить на неё, очень быстро узнавали, почему она является бессменной правительницей своей страны. Но была в её защите одна брешь, один тщательно скрываемый секрет: Селестия боялась насекомых. Поэтому одна только мысль о том, чтобы съесть червя, к тому же столь яркого, наверняка ядовитого, заставила её слегка позеленеть.

— Попробуй сама.

Анон вытащил из миски ещё одного червяка и предложил ей.

Мужчина старательно удерживал на лице бесстрастное выражение, но на самом деле он давно уже заметил отношение принцессы ко всяческим мелким и склизким созданиям и сейчас пытался это использовать. Он бы ни за что не признался, но ему нравилось дразнить аликорну: выведенная из равновесия, она во многом становилась более похожей на человека. Пони видели в ней живую богиню, ему же удавалось иногда увидеть её скрытые от подданных стороны, и это по-своему доставляло ему удовольствие.

Не сдержавшись, он слегка улыбнулся.

— Я не стану есть это насекомое! — в ужасе воскликнула Селестия.

Анон хихикнул, злорадствуя.

— Это не насекомое, это лакомство, — сказал он и слопал ещё одного червяка.

Селестия почувствовала, как её брови полезли вверх без её на то желания. Ещё раз заглянув в миску, она обратила внимание, что ни один из червяков не шевелился и не был живым. Вытащив парочку телекинезом, она поднесла их к носу и принюхалась — разные цвета явно пахли по-разному, красный — малиной, синий — черникой, и запахи были удивительно приятными. Аликорна нерешительно закинула одного в рот и осторожно надкусила.

Ощущение оказалось неожиданно приятным, «червяк» был плотным и упругим, требовалось приложить усилие чтобы раскусить его. Сочетание сладости и фруктового вкуса привело её просто-таки в восторг, и она несколько секунд наслаждалась, прежде чем проглотила разжёванное угощение.

Да, она знала, что у Анона был талант к приготовлению сладостей, и он уже несколько раз воспроизводил кушанья, принятые в его мире. Но раньше это были просто необычные варианты тех сладостей, что уже были известны в Эквестрии. На этот раз ей досталось нечто по-настоящему новое. За всю свою долгую жизнь она не пробовала такого, и лакомство несомненно ждёт большой успех.

— Это великолепно! — воскликнула она, на несколько секунд сбрасывая маску невозмутимой принцессы.

— Их не особенно сложно готовить, — пожал плечами тот, — но за комплимент — спасибо!

И это, как она не раз отмечала, было ещё одной странной чертой характера человека. Пони обычно наслаждались, когда их хвалили, Анон же всегда вёл себя совершенно по-другому. Он всегда пытался принизить свои заслуги и даже отказаться от них вовсе, утверждая, что не сделал ничего особенного. Такое впечатление, что Анон не любит, чтобы его хвалили — и Селестия видела это много раз, так как пыталась похвалить человека довольно часто.

Ещё раз заглянув в миску, аликорна достала оттуда очередного червяка и закинула в рот.

— И как же это лакомство называется?

— Мармеладные червяки, — прозвучал ответ.

— Но… почему «червяки»?

— Потому что так устроены человеческие дети, — пожал плечами мужчина, — они постоянно стремятся маяться дурью. Причём чем лучше воспитанным считается ребёнок, тем чаще он творит всякую фигню, когда его никто не видит. А сожрать живого червяка — наверное, самая дурацкая вещь, которую ребёнок только в силах вообразить. Так что, наверное, кто-то когда-то подхватил эту идею и сделал червяков из плотного мармелада. Жеребятам наверняка тоже понравится возможность есть червяков, пусть и в качестве сладкого лакомства.

Селестии оказалось нечего возразить — да, жеребята тоже обожали дурачиться, и если вместо запретов предложить им безопасную, увлекательную альтернативу… Это же просто гениально. Несомненно, жеребята будут толпами сбегаться к прилавкам, чтобы слопать сладких червяков.

— Это удачная идея, — согласилась аликорна, — сколько ты сделал этого лакомства?

— Всего пару килограмм. Мне приходилось показывать Бон-Бон весь процесс изготовления… ну, разумеется, без стадии добавления секретного ингредиента.

Селестия лишь закатила глаза. Её маленькие пони точно не посадят человека в подвал и не начнут, тыкая ножиками, выпытывать все его секреты, чтобы забрать себе всю прибыль — но тот, как ни странно, обязательно оставлял в секрете какой-нибудь важный ингредиент. И она, помня, что он рассказывал о своём мире, не особенно винила его в этом. Целый мир, где доброта — это слабость, которую в лучшем случае начнут эксплуатировать для получения дополнительных денег.

Встряхнув головой, она прогнала прочь печальные мысли. Теперь Анон в её мире, где такое невозможно. И это хорошо.

— Ты даже мне не рассказываешь про секретные ингредиенты, — хихикнув, она закинула в рот ещё одного червячка.

— Так хочешь узнать? — внезапно спросил Анон.

Она кивнула и слегка наклонилась, подставляя ухо. Человек, подхватив игру, тоже наклонился в её сторону, приблизив губы к её уху, и очень тихим, едва слышным шёпотом произнёс:

— Нет никакого секретного ингредиента…

Ухо аликорны вздрогнуло, выпрямляясь, на её лице отразилось изумление, контрастирующее с вечной ухмылкой человека. Потом изумление ушло, уступив место понимающей улыбке.

— Кажется, я поняла, — кивнула она. — На самом деле нет никаких секретов?

— Ну да, — рассмеялся Анон. — Я сказал Бон-Бон, что ей недостаёт одного компонента, который могу добыть только я, но на самом деле у неё всегда есть абсолютно всё, что требуется для приготовления моих лакомств.

Селестия лишь покачала головой.

— Ах ты, хитрюга.

Анон лишь пожал плечами.

— Ну надо же как-то развлекаться?

И тут аликорна заметила, что рефлекторно поглядывает на висящие на стене часы. Они, оказывается, проболтали уже массу времени…

— Мне пора возвращаться в Кантерлот, — разочарованно вздохнув, печально произнесла она.

Анон, тоже бросив взгляд на циферблат, кивнул.

— Да, уже время.

Они поднялись из-за стола, человек открыл перед аликорной дверь и, когда она вышла во двор, прошёл следом, затворяя дверь за собой. Вдали, на склоне горы, он увидел красивые башни сказочной столицы Эквестрии.

Селестия, повернувшись к нему, склонила голову.

— Как всегда, я благодарю тебя за то, что ты принял меня в своём доме, — высокопарно произнесла она.

— Это до тех пор, пока я не изобрету гигантскую сеть, чтобы завернуть весь дом, — хихикнув, ответил Анон, — сейчас же у меня просто не получается не впустить тебя.

Селестия лишь рассмеялась в ответ.

— Помни, что я говорила: найди себе друзей. А я завтра приду и спрошу, что у тебя получилось.

— Да-да, — закатил глаза человек, — лети уже, пока Луна окончательно не озверела.

Подарив человеку последнюю на сегодня улыбку, аликорна взмахнула крыльями и улетела в сторону Кантерлота. Прошло уже больше года с тех пор, как человек оказался здесь, но за всё это время он так и не обзавёлся друзьями. Единственной пони, с которой он общался, была она сама. Они часами разговаривали на разные темы, обменивались шутками, историями, воспоминаниями и идеями, не беспокоясь, что кто-либо неправильно поймёт случайно вырвавшееся слово. Им было хорошо друг с другом.

Анон задумчиво смотрел вслед быстро удаляющейся принцессе, и на его лицо снова вернулась улыбка. Он встряхнул головой и тихо хихикнул.

— Сегодня я не нашёл ни одного нового друга, — произнёс он сам себе, — но с другой стороны, один друг у меня уже есть довольно давно.

Анон не видел этого, но на лице мерно взмахивающей крыльями аликорны тоже появилась улыбка.

— Я прилечу завтра!