Искусство живое

Часть 1. Глава 6

Если спросить у случайного пони, какой день недели самый тяжёлый, скорее всего, он ответит, что это понедельник. Тач же всегда считал самым тяжёлым днём среду. Конечно, в первый день после выходных нужно входить в рабочий ритм, что не всегда бывает легко. Однако, если нагрузка во все дни примерно одинаковая, то гораздо тяжелее проходит середина недели, когда запас сил уже порядком истощён, но до очередных выходных ещё далеко и расслабляться нельзя. Сегодня была именно среда.

Ещё несколько дней назад стояла ясная и тёплая погода, теперь же она сменилась на холодные проливные дожди с перерывами на противную морось. Погодная служба Кантерлота словно бы поняла, что хоть сейчас и была середина мая, лето всё же ещё не наступило, и поспешила исправить свою оплошность.

Пресайз Тач сидел, подперев голову копытом, и старался не заснуть, слушая о неоклассическом течении в живописи и ничего не записывая. Когда лекция кончилась, студенты стали вяло подниматься со своих мест. Тач собрал свои вещи и растолкал сидящего рядом Шарпенд Леда, который совершенно без всякого стеснения спал, уложив голову на парту. Хотя бы не храпел, и на том спасибо. Земнопони проснулся и первую секунду непонимающе осматривался, но скоро понял, что занятия на сегодня окончены.

— Доброе утро, — сказал ему Тач.

Лед только промычал что-то под нос, после чего тоже поднялся и вместе с единорогом пошёл к выходу.

Когда пони вышли из аудитории, Тач заговорил:

— Я вот что думаю, Лед. Надо подойти и лично поговорить с Лорел Кроуном насчёт конкурса.

Шарпенд Лед посмотрел на него недоверчиво.

— И что ты ему скажешь?

— Скажу, что мы всё ещё ждём ответа на наши письма. Он их получил и прочитал, в этом сомнений нет.

— И ты ожидаешь, что он тебе ответит что-то вроде «Да, извините нас, мы совсем не подумали о студентах, каемся, уже всё исправили»?

Тач нахмурился.

— Так он, конечно, не скажет, но я хочу получить хоть какой-то ответ. Даже если он пошлёт меня куда подальше, это будет лучше, чем сидеть в полном неведении. Лед, я же каждый день по нескольку раз почтовый ящик проверяю. Так мы хотя бы будем представлять, чего нам ожидать.

Чёрный земнопони задумался.

— Знаешь, Тач, наверно, ты прав. Только вот поговорить лично с ректором не так легко, особенно студенту. Для этого надо записаться на приём.

— Лед, конкурс уже через месяц. Пока мы этого приёма дождёмся, времени уже не будет.

— И что, ты предлагаешь вот так завалиться в канцелярию и потребовать встречи с ректором?

— А почему нет? В конце концов, даже если нас не пустят, не сидит же он там круглосуточно. Мы можем дождаться, когда он пойдёт домой, и поговорить с ним по пути.

Шрапенд Лед усмехнулся.

— Это настолько дурацкий план, что мне нравится.

— Так ты пойдёшь со мной?

— Пойду. Для весомости можно взять ещё кого-нибудь. Пейперкат, например, — кивнул Лед на проходящую мимо синюю единорожку.

Привлечённая звуком своего имени, она обернулась.

— О чём речь? — настороженно спросила она.

— Пойдёшь с нами к ректору пообщаться? — спросил Шарпенд Лед.

— В каком смысле?

— В таком, что мы хотим сейчас пойти в канцелярию и лично поговорить с ним насчёт конкурса и наших писем, — ответил Тач.

— Вас же даже на порог не пустят, — Пейперкат смерила их взглядом

— А мы вежливо попросим пустить, — сказал Лед.

— Может, хотя бы к декану подойдёте? Там есть хоть какой-то шанс, что вас не выпрут сразу.

— А что он нам может сказать? Скажет, что вопрос не к нему, чтоб мы писали Лорел Кроуну, — ответил Тач.

— И вы хотите просто взять и прийти к нему в кабинет? Без предварительной записи, без назначения аудиенции? — Пейперкат всё ещё не понимала, каков их план.

— Да, именно это мы и хотим, — подтвердил Тач.

Единорожка задумалась.

— Знаете, мне даже интересно, что из этого выйдет.

Трое пони подошли к канцелярии. Секретарь, пожилая земнопони, обвела их беглым взглядом и неприветливо спросила:

— Что вам?

— Хотим поговорить с ректором, — ответил Тач.

— Вы записаны? — спросила земнопони раздражённо.

— Нет.

— Аудиенции только по предварительной записи, — отрезала она. — Вон бланк на столе, образец там же.

— Мы бы хотели увидеть его сейчас, — возразил ей Тач, в прочем, без претензии в голосе.

Секретарь сняла очки и заговорила с нескрываемым раздражением, повышая голос:

— Без записи аудиенций нет! Или записывайтесь, или не тратьте моё время!

— Хотя бы сообщите ему, что с ним желают поговорить выпускники насчёт конкурса, — Тач в ответ тоже повысил голос.

— Я вам третий раз повторяю, без записи не пущу! Может, вам ещё и четвёртый раз повторить, раз вы не понимаете? Без записи никаких аудиенций! Вроде выпускники, а так плохо соображают! Или записывайтесь, или уходите!

Студенты молча смотрели на секретаря.

— Чего встали? Мне охрану вызвать?

В это время в канцелярию зашёл тёмно-коричневый пегас с серой, почти чёрной гривой, в которой начинали появляться седые волоски. Это был Квилл Графикс, заместитель ректора по учебной работе.

— Что здесь происходит? — спросил он. — Из коридора шум слышно.

— Мистер Графикс, эти студенты хотели попасть на аудиенцию без записи, — уже тихо и даже немного робко ответила земнопони-секретарь.

— По какому вопросу? — строго спросил пегас, обращаясь к студентам.

— По вопросу конкурса выпускников, — ответил Тач.

Пегас окинул студентов строгим взглядом, после чего сказал:

— Ждите здесь.

Он прошёл в кабинет ректора, а студенты расселись на стульях. Секретарь время от времени бросала на них раздражённые взгляды, но ничего не говорила. В таком напряжённом молчании прошло около пятнадцати минут. Наконец, тёмно-коричневый пегас вышел из кабинета и, посмотрев на сидящих студентов, сказал:

— В мой кабинет.

Пони поднялись и проследовали за ним в соседний коридор, где располагался кабинет заместителя.

Кабинет был обставлен без излишеств, но со вкусом и весьма дорого. Напротив двери стоял лакированный стол из тёмного дерева в форме буквы «Т». За столом стоял массивный деревянный резной стул, обитый бордовым бархатом, а у продолжения стола, там, где по задумке должны сидеть визитёры, стояли подобные стулья, но чуть менее массивные. Позади и по бокам стола стояли стеклянные книжные шкафы, заполненные различными папками с документами. В углах по бокам от окна стояли горшки с папоротниками.

Квилл Графикс прошёл за свой стол и пригласил студентов присесть. Не дожидаясь разрешения, Пресайз Тач начал говорить:

— Мистер Графикс, мы бы хотели получить хоть какой-то ответ на те два письма, которые мы отправили ректору. Мы не сомневаемся, что они были получены и прочитаны, но мы до сих пор находимся в полном неведении насчёт того, как будет проходить конкурс.

— Как и должен. Вас пригласят на открытие, озвучат конкурсное задание и сопроводят в мастерские, — сухо ответил пегас.

Пейперкат нетерпеливо ответила:

— Вы ведь понимаете, что мы имеем в виду. Мы хотим получить ответ на наши письма. Был ли пересмотрен регламент конкурса?

— Вы забываете, с кем говорите, — повысил голос заместитель. — Конкурс будет проведён так, как и было объявлено. И впредь попрошу мне не дерзить.

— Иными словами, наши прошения были отклонены? А что насчёт слияния конкурса с выпускным экзаменом? — спросил Пресайз Тач.

— Я не понимаю, почему вы так хотите сдавать этот экзамен, что даже посмели пригрозить ректору проверкой из ЭОА? Это же для вашего удобства сделано! — ответил пегас вопросом на вопрос. — И вообще, если бы вы внимательно прочитали кодекс, то заметили бы, что этот раздел носит рекомендательный характер. Вы толком не разобрались в документации, но уже пишете гневные письма с угрозами!

— Нам не нравятся новые условия конкурса, — сказал молчавший до этого Шарпенд Лед. — И мы скорее сдадим обычный экзамен, чем будем участвовать в конкурсе по новым правилам.

— Пустые слова, — заявил Квилл Графикс. — Вы всё равно будете в нём участвовать. Ни разу ещё на моей памяти ни один студент не отказывался от участия в нём. Впрочем, если вы хотите делать двойную работу, пишите заявления о проведении выпускного экзамена согласно обычной процедуре.

— Напишем! — сказала Пейперкат с вызовом.

Пегас бросил на неё тяжёлый взгляд, но она его выдержала.

— Если у вас всё, то свободны! — сказал Квилл Графикс.

Пресайз Тач сидел в своей комнате. Разговор с заместителем Квилл Графиксом прошёл не так плохо, как он ожидал, но всё же настроение подпортил. Как он мог не заметить, что нужные статьи в кодексе являются рекомендациями? Все эти документы будто бы специально написаны таким громоздким языком, чтобы запутывать не искушённых в вопросах юриспруденции пони. Чтобы отвлечься, Тач решил сварить суп. Готовка всегда успокаивает и приводит мысли в порядок. Нарезав овощи, он взял кастрюлю с водой и пошёл на общую кухню.

Когда вода закипела, Тач опустил в неё магией овощи. Дверь в кухню раскрылась, и в неё вошёл Брайт Калор, вооружённый небольшим мешком с картошкой, сковородой, бутылкой с маслом и другими кухонными принадлежностями. Всё это он нёс частично на спине и частично в сетчатом мешке, который держал в зубах. Положив всё на стол, он обратился к Тачу:

— Слышал, вы сегодня хотели поговорить с ректором?

— Ага, — подтвердил единорог.

— И как прошло?

— К ректору нас не пустили, вместо этого мы разговаривали с Квилл Графиксом.

— И что он вам сказал?

— Сказал, что чтобы нам провели нормальный экзамен, надо писать заявления.

— Понятно, — сказал Брайт Калор, чистя картофель. — И какие теперь планы?

— А ты как думаешь? Напишем им эти заявления. Если с правилами ничего не изменится, то, думаю, где-то за неделю до конкурса я соберу всех у себя. Наверно, придётся всерьёз бойкотировать.

Вскоре на соседней конфорке зашипели на сковороде дольки жарящейся картошки.

— Тач, а может, ну его? Сено с ними, поучаствуем по их правилам. Другого шанса ведь не будет.

— Брайт, после нас будут другие, подумай о них. Если мы не проявим твёрдость сейчас, эти правила утвердятся. Я считаю, что пока мы можем это исправить, мы должны это сделать. К тому же, я просто сам себя перестану уважать, если мы сейчас свернём с нашего пути.

Пурпурный земнопони помолчал, смотря на шкворчащий картофель, после чего вздохнул и сказал:

— Наверно, ты прав.

Спустя какое-то время, Тач решил, что суп достаточно проварился, забрал кастрюлю с плиты и ушёл к себе. Как только он поставил суп остывать на подоконник, в дверь постучали. Единорог открыл и встретился глазами с Инк Дроп, которая сразу опустила взгляд.

— Кхм… привет. Можно забрать картину?

— Привет. Конечно, сейчас.

Пока Тач шёл за картиной, он подумал, что сейчас, наверно, стоит что-то сказать или спросить, но нужные слова никак не подбирались. Он понял, что сам не знает, что именно он хочет выразить. Дроп же, видимо, решила вести себя так, будто тогда на вокзале ничего не произошло, хотя её смущение было заметно. Она сожалела о своём поступке?

Художник вынес картину и отдал кобылке.

— Сколько с меня? — спросила она, справившись со своим смущением и смотря единорогу в глаза.

Теперь уже он опустил взгляд. Стоит ли вообще брать с неё деньги? Вроде бы, он выполнил заказ и имеет право на то, чтобы получить плату. Но почему-то это казалось ему неправильным.

— Нисколько, — решил он. — Это подарок.

Видимо, эти слова ненароком попали прямо в цель. Инк Дроп снова отвела глаза и покраснела. Наступило короткое молчание, после которого она выдавила из себя:

— Спасибо.

Не прощаясь, кобылка развернулась и ушла. «Видимо, всё же не охмуряет», — подумал Тач, провожая её взглядом.