← Глава 12: На Север Эпилог: Принцессы и торты →

Твайлайт Спаркл — королевский гвардеец: Возвышение

Глава 13: Стальное сердце

Шайнинг Армор сидел на полу вагона поезда, в промежутке между двумя сиденьями, прижавшись спиной к стене, и наблюдал в окно напротив, как небо затягивают серые облака. Вибрация движущегося поезда, время от времени дергающегося, когда на путях попадалась очередная ледяная глыба, приятной дрожью отдавалась в спину – как массажное заклинание, которое жеребец иногда использовал, прокорпев несколько дней подряд, сгорбившись над учебниками.

– Ты в порядке, Шайни?

Он поднял глаза и увидел Пинки Пай, стоящую перед ним, в глазах кобылки светилось мягкое беспокойство, несмотря на обезоруживающе веселую улыбку. Все остальные позади Пинки тоже смотрели на него со своих мест – за исключением Спайка, тот уткнулся носом в книгу.

Шайнинг кивнул, чувствуя укол вины за то, что заставил их волноваться.

– Я в порядке, – ответил жеребец с улыбкой, пытаться убедить всех, что говорит серьезно. – На самом деле. Просто немного нервничаю.

– Немудрено, дорогуша, – согласилась Рэрити. – Тест от самой Селестии? Должно быть, это непростая задача.

– Да, – смущенно пробормотал Шайнинг. – Это странно. Я в том смысле, что был личным учеником принцессы Селестии с самого детства, но уже давно не ученик в смысле учебы. Это просто формальность. Да ради звезд, я уже докторскую защитил! Даже не могу вспомнить, когда в последний раз она лично давала мне тесты.

– Пять лет, четыре месяца, тринадцать дней назад, – сообщил Спайк и перевернул страницу небрежным движением когтя. Последовавшее гробовое молчание заставило дракона оторваться от чтения. – Помощник номер один, не забыли?

В ответ на это заявление послышался одобрительный шепот, и все кобылки понимающе кивнули. Шайнинг Армор застенчиво улыбнулся. Среди них ходила шутка, что он забудет даже зубы чистить, если Спайк не будет напоминать об этом каждый день.

Что было явным преувеличением, так как Шайнинг всегда помнил о чистке зубов... хотя нитью пройтись иногда и забывал.

– А как насчет того раза, когда тебе пришлось поехать в Понивилль, чтобы заняться подготовкой Летнего Солнцестояния, и в итоге все кончилось схваткой с Найтмэр Мун? – спросила Флаттершай.

– Или когда она послала нас прогнать того дракона? – добавила Рэйнбоу Дэш.

– Это были не тесты. Это были задания, хотя в тот момент я думал, что поездка в Понивилль была просто одолжением. Раньше я часто делал подобное для принцессы, прежде чем начал посвящать все свое время исследованию дружбы.

– Так в чем разница? – спросила Эпплджек.

– Я не знаю, – ответил Шайнинг Армор. – Из-за этого я и нервничаю. Если это тест, то, значит, Селестия хочет получить какой-то определенный результат, и, следовательно, даже если все окажется хорошо, я могу в конечном итоге не оправдать ее ожиданий.

– Она сказала, что ты должен отправиться туда и найти способ помочь защитить Империю, – произнес Спайк, захлопывая книгу. – Как мне кажется, заявленная цель немного расплывчата, но, по крайней мере, не подразумевает двойного толкования. Ты как всегда лишний раз беспокоишься. Кроме того, мы все с тобой.

Шайнинг Армор улыбнулся. Все его подруги были тут, с энтузиазмом кивая и улыбаясь. Даже когда у него все шло наперекосяк, его друзья были рядом. Не так давно у него был лишь Спайк, и с каждым днем жеребец ценил пятерых сидящих перед ним кобыл все больше и больше.

– Спасибо вам всем, – ответил он в ответ на ободряющие улыбки. – Если это тест, то, следовательно, мне самому надо будет все сделать, но мне очень помогает знание, что вы все на моей стороне.

– И давайте не будем забывать, что Твайлайт тоже там будет, – заявила Рэрити, с пылающей в глазах решимостью. – Это мой шанс произвести на нее впечатление! Она будет так впечатлена, что позволит мне сшить ей свадебное платье!

Спайк весело хихикнул.

– Прости, Рэрс, но не думаю, что получится. Твайлайт твердо решила быть на церемонии в свой парадной форме, а у нас в семье – включая меня и Шайнинга – она, наверное, самая упрямая.

– Никаких “наверное”. Однозначно самая упрямая, – добавил жеребец.

– Фу на вас обоих, – единорожка раздраженно фыркнула. – Кейденс и миссис Вельвет уже пытались заставить Твайлайт надеть платье, и если у меня получится, я, безусловно, заработаю расположение их обеих.

– Может, мы все же выделим минутку и поговорим о том, что на самом деле важно? – вмешалась Рэйнбоу Дэш. – Принцесса сказала, что там будет Спитфайр! Спитфайр! У меня будет шанс участвовать в задании с капитаном “Вандерболтов”!

– Я даже понятия не имела, что Твайлайт знакома с ней, – заметила Рэрити. – Вероятно, это просто никогда не всплывало в разговорах.

– Она была с Твайлайт, когда они спасли меня и других бедных пони в ночь Гала, – сказала Флаттершай. – Твайлайт сказала, что они друзья.

Остальные обменялась понимающими взглядами. После инцидента с похищениями Флаттершай крайне мало упоминала о событиях той ночи. Зная пугливую пегаску, подруги не пытались выпытать подробности и лишь заверяли ее, что они рядом, если что.

– Если подумать, мне кажется, я ее видела на вечеринке по случаю дня рождения Твайлайт, – Эпплджек засунула копыто под шляпу и почесала голову.

– Да, она там была, – согласилась Пинки Пай. – Рэйнбоу Дэш чуть не сбила кого-то с ног, пытаясь добраться до нее с другого конца бального зала!

– Не-не-не! – щеки Дэш покраснели. – Не было такого!

Розовая земнопони поджала губы, прищелкнула языком и покачала копытом, как школьная учительница, отчитывающая непослушного ученика.

– Конечно было. Поверь мне, у меня отличная вечериночная память.

– Н-неважно, – фыркнула пегаска, отворачивая голову и скрестив копыта на груди. – Короче, у меня есть шанс произвести впечатление на Спитфайр своими потрясающими трюками. Как только она увидит те, над которыми я работала, ей просто придется взять меня в “Вандерболты”.

– Как бы я ни была счастлива за тебя, Рэйнбоу Дэш, – произнесла Рэрити, – с другим спутником Твайлайт я не горю желанием встречаться.

Шайнинг Армор нахмурился. Когда принцесса Селестия посвящала его в детали возвращения Кристальной Империи, она упомянула, что Твайлайт отправилась туда с двумя друзьями, которые на тот момент были в замке. Хотя то, что Спитфайр отправилась с ней, было необычно, но по-настоящему удивляло, что Твайлайт взяла и своего друга из Зебрики.

Несколько месяцев назад Рэрити столкнулась с группой алмазных псов на окраине Понивилля. В конце концов все кончилось хорошо, но после подобного опыта у единорожки сложилось превратное мнение об алмазных псах. Когда Шайнинг упомянул об этом случае в письме, в ответ Твайлайт написала, что она абсолютно точно знает, что не все алмазные псы такие, и один ее хороший друг в Зебрике как раз и является алмазным псом.

– Я надеюсь, ты отнесешься к нему без предвзятости, – попросил жеребец. Он прекрасно понимал, что произошедшее с единорожкой было достаточно пугающим испытанием, но одновременно ему не хотелось, чтобы оно использовалось против одного из друзей его сестры.

– Естественно, – ответила Рэрити, нахмурившись. – Я леди, а леди – это что угодно, но не предвзятость. Он же не был одним из тех дикарей, которые пытались приковать меня к рудничной тележке. И если Твайлайт ручается за него, уверена, что он прекрасный друг... но все равно, алмазные псы...

Все понимали, что она имела в виду. Рэрити, конечно, будет вежлива с Басенджи, но пройдет некоторое время, прежде чем единорожка сможет почувствовать себя комфортно рядом с ним.

Дальнейший разговор был прерван звуком тройного свистка, и вскоре после этого дверь вагона распахнулась. Шайнинг встал со своего места на полу и выглянул в проход, чтобы узнать, кто там, в то время как остальные привстали на сидениях, выглядывая из-за спинок. Зашел помощник машиниста, он был примерно ровесником Шайнинга Армора – всего на несколько лет старше остальной группы, – но морда выглядела совсем по-жеребячьи, что резко контрастировало с крупным телосложением и высоким ростом. Жеребец был весь покрыт сажей и потом – верных признак усердного труда в поддержании огня в топке паровоза.

– Извините, если я прерываю, – сказал помощник машиниста, стряхивая снег, который на него налип по пути между вагонами. – Просто хотел сообщить, что мы прибываем на конечную станцию через несколько минут.

– Хорошо, – кивнул Шайнинг. – Хотя если учесть, что нам говорили ранее, мы должны были прибыть туда больше часа назад.

Жеребец смущенно кашлянул и поправил свою кепку.

– Да, прошу меня простить. Тут мы ничего не могли поделать. Со вчерашнего дня пурга значительно усилилась, так что нам пришлось немного снизить скорость. Требования безопасности, когда ветер и снегопад слишком сильные, понимаете?

– Поезд, похоже, и правда часто врезается в куски льда, – заметила Эпплджек.

Помощник машиниста вздохнул.

– Да, это хуже всего. Мы нечасто пользуемся этой веткой, но я работаю уже больше пяти лет, так что не раз тут ездил. И никогда не видел такой сильной пурги, даже зимой. Это странно.

– Дикая погода бывает непредсказуемой, – сказала Рэйнбоу Дэш. Она была капитаном погодного патруля в Понивилле, и если она в чем-то и разбиралась – помимо полетов – так это в погоде. – Особенно в местах, где много магии. Предполагается, что эта Кристальная Империя – какой-то супермагический древний город, верно? Магия этого места, возможно, оказывает влияние на дикую магию, управляющую здешней погодой.

– Ничего об этом не знаю, – ответил жеребец, – просто говорю, что тут что-то не так.

Раздался ужасный визг, и весь вагон накренился. Инерция при резком торможении бросила почти всех в вагоне на пол, кобылы закричали от удивления, но быстро взяли себя в копыта.

Помощник машиниста вскочил первым.

– Аварийное торможение! – крикнул он.

Уши жеребца судорожно дергались от все еще наполнявшего воздух визга, когда колеса поезда пытались остановиться на обледенелых путях. Помощник развернулся, пригибаясь к полу, чтобы сохранить равновесие, и потянулся к двери.

Поезд содрогнулся с оглушительным грохотом и стоном деформирующегося металла. Сила удара была подобна гигантской волне, захлестнувшей всех. Но несмотря на ужас происходящего, у всех была лишь доля секунды, прежде чем вагон начал кувыркаться и их подбросило в воздух.

Шайнинг Армор стиснул зубы. Первый удар был болезненным, кости, казалось, стали как из желе, а голова закружилась, но в данный момент он не мог позволить себе роскошь размышлять об этом. Поезд, очевидно, сошел с рельсов, и если он ничего не предпримет, все, кто находится в вагоне, покалечатся – если не хуже.

К счастью, реакция жеребца на испуг была тесно связана с его магией, поэтому в то самое мгновение, когда он почувствовал, что что-то не так, тело неосознанно начало концентрировать ману. Шайнинг окутал всех в вагоне, включая помощника машиниста, заклятием телекинеза и притянул поближе. Тело болело, голова кружилась, сосредоточится было сложно, но существовало одно заклинание, которое, как он прекрасно знал, он мог сотворить безошибочно, даже не думая.

Вся мана, которая у него была, влилась в возникший вокруг их группы щит. Все инстинктивно в страхе вцепились друг в друга. Даже когда щит катался по вагону, ударяясь о стены, они крепко держались. Некоторые кобылки дрожали от страха.

К тому времени, как Шайнинг Армор смог ясно мыслить, выгон уже давно замер. Он глянул вниз на кучу малу, которую обхватил копытами. Кто-то уже оглядывался по сторонам ошарашенными глазами, явно пребывая в шоке. Спайк находился с другой стороны кучи, также обхватывая ее лапами. Возможно, он справился с шоком лучше, чем брат, или, возможно, дракон действовал рефлекторно, но у него явно был тот же инстинкт попытаться защитить подруг собственным телом.

– Все в порядке? – спросил Шайнинг Армор.

Все подруги неуверенно ответили, подтверждая, что с ними все в порядке. При звуке их голосов узел в груди, о существовании которого жеребец и не подозревал, исчез. Спайк и помощник машиниста тоже что-то буркнули в ответ.

– Сейчас я собираюсь развеять щит, – предупредил Шайнинг, что и сделал. Все начали осторожно выпутываться из кучи.

Вагон поезда замер на боку, окна разбились и внутрь сыпал снег. Повсюду было битое стекло и гнутая сталь. Задняя часть вагона представляла собой мешанину зазубренных обломков. Задний вагон впечатался в тот в котором они ехали, все поломав – вероятно, из-за массы паровоза в задней части.

– Кто-нибудь видел мою шляпу? – спросила Эпплджек слегка неуверенно. Это был смехотворно глупый вопрос, учитывая только что произошедшее, но, судя по невнятным словам, земнопони еще не пришла в себя полностью.

– Она у меня, дорогуша, – спокойно ответила Рэрити, левитируя головной убор из-под кучи стекла со снегом и сильно встряхивая, чтобы очистить.

– Премного благодарна.

Звук раздираемого металла заполнил вагон, и часть крыши немного в стороне от них была сорвана мощным магическим рывком под пронзительный визг рвущейся стали. Твайлайт вошла внутрь с испуганным выражением на мордочке.

– Ребята, вы в порядке? – поспешно спросила она, подбежала к столпившимся пони и сразу же начала осматривать их со всех сторон.

– Мы в порядке, – быстро ответил Шайнинг Армор. – Смотри под ноги, здесь повсюду битое стекло.

– Какого сена вообще случилось? – спросила Рэйнбоу Дэш.

– Поезд превратился в американские горки, – с горечью ответила Пинки Пай. – И не слишком веселые.

Твайлайт застонала.

– Вы все выглядите достаточно хорошо для небольшого пешего перехода, так что давайте убираться отсюда. Нам нужно как можно быстрее вернуться в город.

Мигнув рогом, единорожка призвала платок и протянула его Рэйнбоу Дэш. Шайнингу потребовалась секунда, чтобы понять, что он был нужен чтобы стереть кровь. В какой-то момент, прежде чем он успел сотворить щит, пегаска, должно быть, ударилась обо что-то, или, может быть, ее пнули при падении. В любом случае, из одной из ее ноздрей медленно стекала струйка крови.

– К чему такая спешка? – спросил Спайк.

– На открытом месте небезопасно, – ответила Твайлайт. – Я объясню подробнее, когда вы все будете в городе. А пока просто доверьтесь мне.

Все кивнули и последовали за единорожкой к проделанной ею дыре.

Когда помощник машиниста говорил, что снаружи холодно, он не шутил. То очень небольшое количество мороза, которое проникло сквозь стены и окна, было сущей мелочью. Снаружи был тот самый холод, который проникал в саму душу и лишал сил делать хоть что-то, кроме как лежать в снегу, свернувшись калачиком.

Они отошли на небольшое расстояние от вагона, прежде чем услышали крик.

– Твайлайт! – раздался голос из паровоза. – Ты мне здесь нужна!

Единорожка прошла через снежные заносы и исчезла в обломках.

Когда Шайнинг Армор стоял по колено в снегу с братом и подругами рядом, они молча смотрели на то, что осталось от поезда. Куча искореженной, гнутой стали представляла собой отрезвляющее зрелище. Никто не сказал ни слова, но жеребец знал, что все они думали об одном и том же – чудо, что они уцелели. Если бы он вовремя не сотворил щит, кто знает, чем бы все закончилось.

Дрожь, причиной которой был вовсе не пронизывающий ветер, пробежала по спине. Выражение мордочки Твайлайт, когда та ворвалась в вагон, теперь было понятно.

Спитфайр появилась из обломков паровоза. Шайнинг Армор встречался с ней лишь мельком, когда Рэйнбоу Дэш выиграла летное соревнование в Клаудсдейле, но такую знаменитость, как она, узнать было легко. Твайлайт вышла следующей и мгновением позже появился еще один пони, висящий в магической ауре. Это был машинист, весь покрытый ранами – ожогами и порезами, а одна нога выглядела так, словно готова отвалиться, если бы не магия единорожки. Однако наиболее заметным было багровое пятно, проступающее сквозь девственно белые бинты, обмотанные вокруг груди.

– Стим Гауд! – закричал помощник машиниста.

– Сейчас с ним все в порядке, – Твайлайт пришлось кричать, чтобы ее услышали сквозь завывания ветра. – На стене была аптечка первой помощи. Я смогла остановить кровотечение, но необходимо наложить швы. С этим я тоже справлюсь, после того как вернемся в город, так что предлагаю двигаться.

– Клади его мне на спину, – предложил Спайк. Шайнинг и помощник машиниста были примерно такого же размера, но поскольку Спайк был драконом, вопрос о том, кто из них троих сильнее, даже не возникал.

– Думаю, будет лучше, если его понесу я, – ответила Твайлайт. – У него сломана нога, и, возможно, поврежден позвоночник.

– Тогда поторапливайтесь, – сказала Спитфайр, вытащила фляжку из перевязи на ноге, вылила что-то светящееся на копыта и начала втирать это словно лосьон. – А я задержу Дымка.

В словах пегаски было мало смысла, но, судя по выражению глаз Твайлайт, она, должно быть, поняла, о чем идет речь. Шайнинг Армор и остальная группа проследили за взглядом единорожки.

Вдалеке собирались темные грозовые тучи, несущиеся к ним с неестественной скоростью – грозовые тучи с большими, светящимися зелеными глазами, из которых лилось злобное фиолетовое пламя. Облако собралось и сформировало голову жеребца, и глаза Шайнинга распахнулись, когда он его узнал. Принцесса Селестия во время их встречи показывала его иллюзию.

– Это король Сомбра?!

– Да, это он, – ответила Твайлайт и кивнула Спитфайр. – Удачи.

Пегаска натянула на глаза пару летных очков и внезапно вспыхнула.

– И вам.

Спитфайр взмыла в небо, оставляя за собой два пылающих следа. Шайнинг решил, что оглохнет от пронзительного визга, который выдала Рэйнбоу Дэш при виде происходящего.

– Фанатку заткнуть, и побежали! – крикнула Твайлайт.

Единорожка ринулась галопом, свечение ее рога и магического поля вокруг машиниста помогало разглядеть ее в летящем снегу, пока она вела их к безопасности. Все бежали за ней, отчаянно пытаясь не отстать на незнакомой местности.

Бестелесный король заорал от боли позади, но Шайнинг Армор не стал оглядываться, чтобы проверить, как там дела у Спитфайр. Он смотрел прямо перед собой, не отрывая взгляда от Твайлайт. Мчась галопом, жеребец не мог перестать восхищаться тем, как же сильно повзрослела его младшая сестра.

Машинисту повезло больше, чем могла предположить Твайлайт. Паровозы строили не из расчета комфорта или красоты. Там были десятки датчиков, рычагов и труб – всевозможных твердых и острых выступов, о которые можно было удариться, кувыркаясь вместе с поездом.

Но жеребец – Стим Гауд, по словам его помощника, – был крепким пожилым земнопони. Если не считать сломанной ноги, глубокой раны на груди и нескольких ожогов, когда он приложился к раскаленной топке, машинист в целом остался относительно невредимым – по сравнению с тем, как мог пострадать при буквальном крушении поезда. Он даже не потерял сознания в процессе, хотя и был не в состоянии разговаривать. Правда это не значит, что он не пытался. Все время, пока Твайлайт несла жеребца во дворец, и даже когда она его штопала, он что-то бормотал.

В конце концов машинист просто потерял сознание, скорее всего, от огромного количества обезболивающих, которыми единорожка его накачала. Подобное решение было не самым лучшим, но знание магии исцеления Твайлайт не способно было облегчить боль. А вот знание химии – вполне.

– Он в порядке?

Твайлайт украдкой взглянула на еще одного пони в комнате. Помощник машиниста был на несколько лет ее старше и достаточно крупным, как и следовало ожидать от земного пони, занимающегося тяжелой работой и кидающего уголь в топку.

– Более или менее, – ответила единорожка, закончив собирать свои медицинские принадлежности. – Как тебя зовут?

– Битюминос Шейл, – ответил жеребец. – Но все зовут меня Шейл.

Твайлайт не смогла сдержать усталого смешка.

– Тебе подходит, – она левитировала все на столик в углу и кивнула в сторону кровати, на которой лежал машинист. Комната, в которой они находились, была этажом выше тронного зала и, похоже, являлась апартаментами для высокопоставленных гостей или чиновников. – Не спускай с него глаз. Ты помнишь, что я говорила о лекарствах?

Шейл кивнул.

– Ему можно выпить зелье из синей бутылки через два часа, если он очнется и попросит. Самое большее, два маленьких глотка каждые два часа. Если ему будет совсем больно, то один глоток из зеленой бутылки вместо синей.

– Верно, – Твайлайт направилась к двери. – Кто-нибудь будет внизу все время, так что обращайся, если что. Если меня не будет поблизости, поищи Флаттершай – застенчивую пегаску с розовой гривой.

В молчании единорожка дошла до дверей и почти уже вышла, но была остановлена вздохом настолько глубоким и усталым, какого она в жизни не слышала. Что-то в нем отозвалось внутри тела Твайлайт и заставило ее обернуться.

Шейл сидел, глядя на своего подопечного. Выражение глаз, устремленных на искалеченное тело друга, многое говорило.

– Ты в порядке? – спросила единорожка. – Тебя что-то беспокоит?

– Ничего конкретного, – жеребец неторопливо помотал головой. – Мне просто все это не нравится, мэм.

Твайлайт опустилась на круп и терпеливо ждала, пока он продолжит. Шейлу явно нужно было выговориться, и хотя у единорожки было мало времени, потратить пару минут и выслушать его было можно.

– Он хороший жеребец. Был моим товарищем уже несколько лет. Он учил меня и показывал, как управлять поездом. Мы были везде, понимаете? Он хороший пони.

– С ним все будет в порядке, – ответила Твайлайт.

– Да, спасибо за это, мэм. Как вы думаете, что заставило наш поезд перевернуться? Это все Сомбер, о котором говорила та пегаска?

– Сомбра, – поправила единорожка, – и я не знаю… но, вероятно. Но я собираюсь выяснить, в чем была проблема. Доверься мне.

– Спасибо за это, мэм, – Шейл громко шмыгнул носом, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Крутые пони вроде него не любили, чтобы кто-то видел их плачущими – Твайлайт это прекрасно знала, поскольку сама была из таких. – Он не заслуживает того, чтобы вот так лежать в кровати. Он хороший пони.

Единорожка почтительно кивнула и вышла из комнаты.

Твайлайт ненавидела наблюдать за чем-то подобным – как кто-то переживает о раненом друге. Но какой бы печальной ни была картина, в том факте, что Шейла это так зацепило, было что-то приятное. Кейденс, вероятно, нашла бы что сказать по этому поводу... или, может быть, Шайнинг. Сама Твайлайт, конечно, кое-что знала о дружбе – это было вбито в нее в академии, как один из краеугольных камней, на которых должен был основываться каждый достойный солдат, – но они были экспертами в этом вопросе.

Было грустно видеть, как пони страдают из-за чего-то, к чему они не имеют никакого отношения. Машинист с помощником не были частью всей этой миссии по “спасению Империи”. Они были всего лишь парой пони, которые по воле случая оказались в смене, которая должна была доставить группы Твайлайт и Шайнинга туда, куда им было нужно. Случайные прохожие, которых втянули в чужие проблемы.

Об этой части боевых действий рассказывали как инструкторы, так и другие солдаты – иногда пони просто попадают под перекрестный огонь. И, как правило, когда такое случается, это просто хорошие пони, которым не повезло оказаться не в том месте и не в то время.

Спустившись вниз, Твайлайт обнаружила своих братьев и их друзей в тронном зале. Они собрались вокруг трона, на котором сидела Кейденс и выглядела так, что краше в гроб кладут. Принцесса удерживала щит над всем городом только силой своей любви, и давалось ей это нелегко. За последние двадцать или около того часов Кейденс прокачала через себя столько магии, что хватило бы выдрать из земли всю гору Кантер вместе со столицей.

Подобный магический трюк могла придумать только сумасшедшая кобыла, и только с силой аликорна можно было попытаться его воплотить – к счастью для Кристальной Империи, Кейденс совместила оба этих требования.

Принцесса отвела взгляд от группы, собравшейся перед троном, и улыбнулась Твайлайт, когда та вошла. Обычно щеки Кейденс были пухленькими и румяными от юной красоты и энергии, но стресс от ноши, которую она взвалила на свои плечи, заставил их ввалиться. Глаза по-прежнему были яркими, умными и проницательными, но их окружали темные тени, а под ними залегли тяжелые мешки. Прекрасная грива – та грива, о которой принцесса всегда так заботилась, – безвольно обвисла, какая-то сухая и жирная одновременно.

Басенджи сидел на возвышении рядом с троном, положив барабан на колени, и играл песню, которая, по его словам, должна помочь справляться с усталостью. Как утверждал алмазный пес, эта песня специально была настроена на Кейденс, поэтому именно на нее оказывала максимальное воздействие, но Твайлайт должна была признать, что просто нахождение в одной комнате с Басенджи, пока он играл, творило чудеса с ее собственными болями и усталостью. Пинки Пай тоже, казалось, наслаждалась его выступлением. Она сидела рядом с псом и раскачивалась взад-вперед в такт.

– Твайлайт, как дела у машиниста? – спросила Флаттершай, торопливо приближаясь. Она была первой, кто заметил единорожку, еще до Кейденс, поэтому она уже шла к двери, прежде чем ее друзья поняли, что кто-то вошел.

– С ним все в порядке. Во всяком случае, относительно. Ему все же понадобится медицинская помощь настоящего доктора, но сейчас его жизни ничего не угрожает.

Шайнинг Армор подбежал к сестре с явным беспокойством на морде.

– Твайлайт, это действительно король Сомбра?

– Похоже на то.

Единорожка обошла брата и направилась к трону, чтобы сесть рядом. Она взяла копыто Кейденс и нежно погладила, заработав усталую улыбку от возлюбленной. Было душераздирающе видеть страдания принцессы, но все, что Твайлайт могла сделать, это погладить ее копыто и попытаться убедить, что она не одинока.

– Кейденс ввела вас в курс дела?

Все кивнули.

– Подытожим. Мы сдерживаем Сомбру со вчерашнего дня. Кейденс обеспечивает достаточный поток любви, чтобы активировать встроенную защиту города, но перманентным такое решение быть не может.

Принцесса попыталась дополнить, но не смогла вымолвить ни слова пересохшим горлом. Твайлайт телепортировала из седельной сумки флягу и дала аликорну напиться.

– Спасибо, дорогая, – слегка кашлянула Кейденс. – Насколько я понимаю, наша основная задача – позаботиться о благополучии кристальных пони. Тот факт, что мне удалось заменить их любовь своей магией, доказывает, что проблема не в городе, а в жителях. Проклятие Сомбры воздействует на них, подавляя мысли и сердца.

– И вот тут-то мы и вступаем в игру, верно? – спросил Спайк.

– Мне бы этого хотелось, – принцесса улыбнулась, но так слабо, улыбка почти сразу исчезла. – Однако что нам действительно могло бы пригодиться, так это больше информации о том, как работает магия этого города. В текущей ситуации я имею крайне малое представление о том, как все это устроено.

– Тогда как ты поддерживаешь щит? – спросил Шайнинг Армор. – Я кое-что понимаю в защитных заклинаниях, и тот, через который мы прошли, был просто высшего качества.

Кейденс неловко поерзала на троне, румянец окрасил ее и без того розовые щеки.

– На самом деле это была своего рода случайность, – огорченно призналась она. – Честно говоря, я знала только то, что у города существует какая-то магия, которая позволяет его защитить, и она основана на любви. Мой план не распространялся далее чем насильно закачивать собственную любовь в город в надежде, что произойдет что-то хорошее.

Все в группе Шайнинга, кроме него самого, выглядели удивленными подобным признанием, но жеребец лишь заинтересованно приподнял бровь.

– Это было довольно опасно, учитывая, что ты не знала, с какой магией имеешь дело.

– Именно так я ей и сказала, – проворчала Твайлайт.

– Я должна была что-то сделать, – произнесла принцесса в свою защиту. – Я не могла просто стоять в стороне и ничего не делать.

Единорожка нахмурилась, но она знала, что спорить тут бесполезно. Каким бы безрассудным это решение ни было, оно оказалось правильным, и Твайлайт поступила бы так же, окажись она на месте Кейденс.

Принцесса любила говорить, что их влечет друг к другу, как влечет противоположности – Твайлайт, хладнокровная пацанка, и Кейденс, хорошенькая розовая принцесса-дикарка, – но когда дело доходило до серьезных вещей, они действовали очень похоже.

– В конце концов, мне кажется, это сработало, – Шайнинг Армор слегка пожал плечами. – Ты не можешь просто попросить у кристальных пони больше информации о местной магии?

Принцесса печально помотала головой.

– Когда я говорила, что проклятие подавляет их мысли и сердца, я имела в виду именно это. Они все серьезно не в себе. Вы поймете, что я имею в виду, когда сами поговорите с ними, но поверьте, развеять завесу этой тайны они не помогут.

– Тут есть библиотека, в которой вы можете поискать подсказки, – заметила Твайлайт, безуспешно пытаясь скрыть нежелание говорить это. Когда Спитфайр сказала, что нашла библиотеку, единорожке пришлось призвать на помощь всю свою дисциплину, чтобы не броситься туда со всех ног. Библиотека возрастом более тысячи лет, прекрасно сохранившаяся в безвременье, да еще и чуть не за стенкой от ее покоев? Она даже пофантазировала, что окажется первой современной эквестрийкой, чье копыто ступит туда, но миссия имела более высокий приоритет. – Я отведу вас туда, прежде чем отправлюсь обратно в снега.

– А зачем туда возвращаться? – спросила Флаттершай. – Король Сомбра ведь не может попасть внутрь?

Голос пегаски дрожал так же сильно, как и колени.

– Не может, но каждый раз, когда он появляется, то начинает биться головой о щит, так что мне приходится гонять его оттуда, – Твайлайт посмотрела на принцессу и попыталась выразить, как ей жаль, что она ничего больше не может сделать, и в ответ получила понимающую улыбку от любимой. – Это лучшее, что я могу сделать, чтобы облегчить бремя Кейденс. Она та единственная, кто делает всю тяжелую работу.

С возвышения возле трона открывался прекрасный вид на двери зала, коридор и балкон. Твайлайт со своего места рядом с Кейденс заметила Спитфайр в ту же секунду, как та вернулась. Пегаска не выглядела раненой, что было хоть и ожидаемо, но хорошо, а вот хмурое выражение на мордочке ясно говорило, что она чем-то очень недовольна.

Остальные повернулась, чтобы посмотреть, на что она там смотрит, но никто не стал окликать капитана “Вандерболтов” увидев это выражение. Даже Рэйнбоу Дэш, несмотря на свой фанатизм, сдержала свой порыв, ограничившись лишь улыбкой.

– Спитфайр, что случилось? – спросила Твайлайт, спускаясь с помоста, чтобы встретить свою подругу на входе в тронный зал. – Ты слегка задержалась. Возникли какие-то проблемы?

Пегаска громко втянула воздух сквозь зубы.

– Нет, Сомбра ничего такого не доставил. Я быстро его отпугнула.

– Что же тогда тебя задержало?

– Я решила еще раз взглянуть на поезд. Хотела выяснить, из-за чего он пошел под откос, поэтому решила проверить пути. Далеко идти не пришлось. Совсем рядом с тем местом, где мы достали всех из обломков, что-то разорвало рельсы.

– Каким образом? – Твайлайт нахмурилась.

– Как если бы великан наклонился и зачерпнул кусок земли, а вместе с ним и часть путей, – ответила Спитфайр. – То, что осталось от рельсов, было вырвано и искорежено, и на том месте, где они была раньше, образовалась большая яма, просто засыпанная снегом.

Единорожке понадобилась пара секунд, чтобы осознать, что ей сказали.

– Ловушка? – спросила она, прищурившись при этой мысли.

– Да, сильно на это похоже, – мрачно согласилась пегаска. – И это странно, согласна?

– Почему вдруг странно? – спросил Шайнинг Армор.

– Потому что тысяча лет жизни в качестве бестелесного духа свели короля Сомбру с ума, – объяснила Твайлайт. – У него не хватило бы мозгов, чтобы сделать что-то подобное.

– И мы должны были заметить, как он это делает, – добавила Спитфайр. – Не сказать, чтоб он был сильно скрытным.

– И что же это все значит? – спросил Спайк, сидя рядом с Рэрити, обхватив ее одной лапой, словно защищая.

Твайлайт нахмурилась еще сильнее.

– Я еще не знаю...

Твайлайт сидела одна посреди главной дороги, ведущей в город. Каменные плиты под ней были теплыми, как в летний полдень. Это резко контрастировало с замерзшей тундрой всего несколькими метрами далее.

Щит, который Кейденс воздвигла вокруг города, не только защищал его от вторжения короля Сомбры. Сила любви принцессы наполняла каждый сантиметр города, и сама земля, казалось, пробуждалась к новой жизни. Лишь слабый намек на солнце Селестии пробивался сквозь бушующую вокруг них метель, но все в пределах купола словно светилось теплом и светом. Весь снег растаял, и от плодородной влажной земли уже поднимались пышные дикие травы.

Даже на кристальных пони магия оказывала влияние. Они все еще вели себя... странно, но подавляющее большинство жителей вышли из домов и бродили по улицам, хотя все так же в оцепенении. Было очень необычно наблюдать за одурманенными пони, расхаживающими по городу. Казалось, к ним понемногу возвращалась память, и некоторые из них даже стояли за прилавками пустых магазинов или бездумно мели дорожку перед домом, хотя она и так была идеально чистой. Мало-помалу они возвращались в реальный мир, и хотя было немного грустно наблюдать, как кобыла отрывает кусочки от губки для мытья посуды и пытается кормить ими статую утки, но тем не менее это был прогресс.

Спитфайр была права, когда говорила, что они словно призраки.

Твайлайт вздохнула, глядя на горизонт, полный облаков, ветра и мельтешащего снега. Тепло камней под ней было настолько приятным, что единорожке приходилось бороться с зевотой каждые несколько минут. Даже завывающий ветер, проходя сквозь щит, превращался в восхитительный бриз, который лишь развевал концы шарфа, свисавшего с шеи.

В целом, если не учитывать угрозы нападения тысячелетнего магического призрака, день можно было считать хорошим. Твайлайт даже начала жалеть, что не пошла в библиотеку. Однако после доклада Спитфайр ей необходимо было осмотреть место крушения самой. Все было в точности так, как описала пегаска, и у единорожки похолодело в груди. Зрению Стим Гауда, должно быть, мог сокол позавидовать. То, насколько быстро он начал тормозить, вероятно, спасло жизнь всем пассажирам.

Предполагалось, что миссия будет исключительно дипломатической. Появиться, завоевать сердца и умы местных жителей, занять трон, начать какие-нибудь программы помощи пострадавшим – как-то так. Теперь город, которым они с Кейденс должны были править, подвергался нападению со стороны предыдущего хозяина трона, жители напоминали скорее зомби, а ее братья с подругами чуть не погибли.

Нужно было выпить. И сильно.

Может быть, немного блинчиков... Нет, лучше вафли. Сидр и вафли.

Твайлайт телепортировала батончик мюсли из своей сумки в замке и развернула его. Маленький батончик с углеводами и калориями был практически безвкусным, несмотря на щедрые добавки чего-то, претендующего на роль шоколада и зефира. Все равно кончился он всего за несколько укусов.

Спитфайр отправилась проводить Шайнинга с подругами в библиотеку и должна была сразу вернуться. Как раз когда Твайлайт задумалась, что могло ее задержать, послышалось хлопанье крыльев, и несколько секунд спустя пегаска уже сидела на дороге рядом.

– Было что? – спросила Спитфайр.

– Пока ничего, – зевок, наконец, прорвался сквозь оборону Твайлайт. – Но тут всего лишь вопрос времени. Он всегда приходит с этой стороны.

– Думаешь, там что-то есть?

Единорожка пожала плечами.

– Возможно. Но этот жеребец безумен. Кто знает, почему он что-то делает.

Спитфайр втянула воздух сквозь зубы.

– Похоже, вокруг много чего происходит...

– А? – Твайлайт повернулась к пегаске, вопросительно приподняв бровь. Спитфайр всегда так скалила зубы, когда была раздражена, да и тон голоса соответствовал. – Что-то случилось?

Пегаска заговорила не сразу. На ее мордочке отразилась нерешительность, и на секунду единорожка решила, что Спитфайр может попытаться замять тему.

– Твой брат, – наконец начала она, – Шайнинг Армор. Он откопал в библиотеке книгу, в которой говорится, что пони в Империи устраивали какую-то ежегодную ярмарку, которая “возрождала дух их любви” или что-то в этом роде. Они называли ее “Кристальная ярмарка”.

Твайлайт почувствовала облегчение, услышав такую новость. Звучало прям как то, что им было нужно. Если получится возродить дух любви кристальных пони, возможно, они смогут освободиться от контроля короля Сомбры и будут сами подпитывать защиту города. Странно, но, похоже, пегаска была не сильно рада этой новости.

– Дай угадаю. Ты думаешь, это пустая трата времени?

– Не пустая трата времени. Я думаю – это пустая трата ресурсов.

– Думаешь? А как по мне – многообещающая идея.

– Глянь, что у нас в наличии. Ты, я, барабанщик, аликорн, личный ученик Селестии и огнедышащий дракон. Кроме того, у нас есть еще и Элементы Гармонии. Это большая сила. Хочешь знать мое мнение? Я предлагаю собрать все это и наступать. Даже мы двое способны отогнать Сомбру. Если мы все атакуем его, то я уверена, мы сможем его прикончить.

– И что потом? Мы не знаем наверняка, исчезнет ли проклятье с гибелью Сомбры, так что нам все равно может понадобиться устраивать эту “кристальную ярмарку”. Не говоря уже о том, что Сомбра постоянно убегает, и даже реши мы устроить битву, не факт, что получится. И происходит что-то еще, если ты не забыла. Может быть, я даже не знаю, пробуждается или типа того, но сломанные железнодорожные пути не согласуются с той парадигмой действий, что мы с тобой видели. Сдается мне, у него все еще есть кое-какие хитрости в рукаве.

Твайлайт вытянула копыто, указывая на магический барьер, защищающий город.

– Кейденс держит на своей спине всю их Империю, и если эта “кристальная ярмарка” поможет снять это бремя, я бы хотела устроить ее побыстрее.

Спитфайр вздохнула.

– Мне этот план все еще не нравится, но ты, наверное, права... И я вовсе не хочу, чтобы это звучало так, словно я ставлю под сомнение опыт или преданность делу Супер-Друзей. Они не солдаты, но они сражались за нашу страну, как и мы с тобой, так что при всем уважении к этому... – пегаска снова вздохнула, печально покачав головой. – Мне просто неуютно, потому что я не понимаю всей этой дружбомагии и любви. Возможно, мне было бы удобнее, если бы это был какой-нибудь Нож Дружбы. Что-то, что я могла бы держать в своих копытах и сама пользоваться.

– Они сражаются именно так, – усмехнулась Твайлайт. В какой-то степени она понимала, что имеет в виду Спитфайр. Единорожка понимала принципы магии лучше, чем большинство пони, и лично знала, насколько могущественной может быть магия любви – как она могла не знать? Но, тем не менее, позиция пегаски тоже была ей понятна. – У них добрые сердца. И кристальным пони в данный момент надо именно это.

– Тебе нужно нечто больше, чем доброе сердце, для защиты государства, Спаркл – тебе нужна сталь.

Твайлайт усмехнулась.

– Именно поэтому мы с тобой тоже здесь, согласна?

Пегаска рассмеялась.

– Думаю, да, – тихо произнесла она.

Они посидели еще немного в дружеском молчании двух часовых, несущих вахту. В конце концов в облаках появилась тень, быстро растекавшаяся по небу, словно пролитые чернила. Подруги стояли, не говоря ни слова, и готовились к новой схватке.

Кейденс стояла на краю балкона, наблюдая, как Сомбра собирается с силами для еще одной попытки преодолеть щит вокруг города. Она заставила себя отвести взгляд от него, зная, что Твайлайт позаботится об этой конкретной проблеме, и вместо этого решила лучше осмотреть улицы внизу.

С высоты было видно как Шайнинг Армор с подругами спешат осуществить свой план по возвращению радости в сердца кристальных пони. Палатки уже были установлены, и до ее ушей время от времени доносились крики кобылок, окликающих любопытных зрителей, пытаясь завлечь их на ярмарку.

И это работало, хотя пока и слабо. Кейденс была связана с самой Империей через свою магию и чувствовала, как сердца кристальных пони согреваются, освобождаясь от ледяной хватки проклятия короля Сомбры. Процесс был медленным – мучительно медленным, – но внутри каждого из сердец жителей горел крошечный огонек, похожий на спичку, и медленно, но верно эти крошечные огоньки разгорались.

– Это работает, Басенджи, – сказала Кейденс и повернулась, чтобы взглянуть на своего друга. Алмазный пес сидел все там же, в нескольких шагах позади нее, глаза были закрыты в сосредоточении, пока он отстукивал ритм на барабане. Язык свисал из открытого рта, и тихое дыхание раздавалось в такт ударам по барабану. Басенджи ничего не ответил, но судя по дернувшемуся уху, он все слышал.

Пес выглядел по крайней мере таким же уставшим как сама принцесса, и все это время оставался рядом с ней, придавая сил музыкальной магией своего народа. Кейденс проголодалась и утомилась, но знала, что ей было бы гораздо хуже, если бы не помощь со стороны Басенджи.

Она повернулась, чтобы вновь взглянуть на ярмарку внизу. Суматоха вокруг дворца постепенно привлекала пони с окраин города, и за последний час толпа выросла до впечатляющих размеров.

Но как бы Кейденс ни была счастлива от хорошего настроения кристальных пони, она чувствовала себя неловко. Пони внизу еще не заметили Сомбру, готовящегося к новой атаке. Твайлайт и Спитфайр умело прогоняли его несколько раз, но это не означало, что принцесса могла расслабиться – не тогда, когда ее возлюбленная была там, на холоде, сражаясь, чтобы защитить своих пони.

Наступило внезапное, неприятное ощущение тишины, когда дробь барабана Басенджи внезапно оборвалась.

– Устал, да? – хихикнула Кейденс.

Она оглянулась через плечо, ожидая увидеть пса, роющегося в сумке в поисках фляжки или драгоценных камней. Последнюю пару дней он постоянно был рядом с ней. Звук барабана стал таким же знакомым, как собственное дыхание, и его резкого молчания было достаточно, чтобы на мгновение испугать принцессу.

Сердце Кейденс остановилось, и только шок помешал ей закричать в ту самую секунду как она увидела Басенджи, неподвижно лежащего на полу. Его голова ударилась о него с такой силой, что пол из кристаллов треснул, и кровь, сочащаяся из головы, медленно заполняла сеть трещин, как растаявший снег питает ручьи у подножия горы.

Рядом с ним стояло существо с телом словно из потрескавшегося обсидиана, одновременно похожее на пони и насекомое. Его нижняя челюсть свободно болталась, как будто сломанная. Копыто покоилось на барабане Басенджи, резким движением мембрана была прорвана. Небрежный взмах копыта перевернул инструмент на бок, а еще один удар разнес его в щепки. Остатки барабана были отброшены в сторону как мусор.

– Не кричи, – приказало существо. Голос был резким и мерзким, как грех, и исходил прямо из глотки без участия явно бесполезной челюсти. – Не зови на помощь. Если закричишь – я убью всех.

Сердце Кейденс снова забилось, отбивая по десять ударов за каждый только что пропущенный. Глаза распахнулись, грудь сдавила паника, заставив тяжело дышать, концентрация ослабла, и поток магии, который принцесса контролировала, замерцал, угрожая оборваться.

Откуда-то снизу, с улицы, донесся громкий звук. Бесхитростная музыкальная нота, сыгранная явным любителем. Неудачная попытка сыграть что-то, должно быть, показалась толпе забавной, и донесся звук смеха – в основном детского, явно исходящего от жеребят.

Кейденс собралась с силами и восстановила контроль над магией, с помощью которой защищала город. Каждая клеточка ее существа кричала ей бежать, бежать и звать Твайлайт, но она не могла – не тогда, когда ее пони были в опасности.

Существо перед ней выглядело как королева чейнджлингов, если вспомнить описание тети Селестии, но ей не являлось. Это был просто труп кобылы, натянутый бесформенной, бесполой, мертвой сущностью демона, как костюм.

Кейденс без всякой пользы облизнула губы, вся слюна у нее во рту высохла.

– Ты Аммит, – сказала она дрожащим голосом. Это был не вопрос, а просто утверждение, которое, как чувствовала принцесса, надо было озвучить. Она дала бы себе пощечину, просто чтобы проверить, не спит ли она, но ее самые первобытные инстинкты заставили ее не делать каких-либо резких движений, находясь в поле зрения хищника. – Чего ты хочешь?

– Пока просто поговорить. Ты интересная.

Аммит подошел ближе к Басенджи и, подняв копыто, прижал его к морде пса сбоку, играя с его головой, как жеребенок, катающий мяч взад-вперед. Пес был без сознания и только слабо постанывал.

– О-оставь его в покое! – потребовала Кейденс.

Существо замерло, медленно поворачивая голову, как могла бы смотреть сова, с любопытством разглядывающая мышь. Его глаза были мутными и серыми, как снежное небо. Копыто поднялось, и Аммит отступил в сторону.

– Ты любопытная штучка, – беззаботно заметил демон. Он подошел к краю балкона и посмотрел на небо, где метался король Сомбра, сражаясь с Твайлайт и Спитфайр. По мере того, как он двигался, трещины в панцире королевы чейнджлингов становились все более явными. Особенно вокруг брюха, где панцирь раскололся, обнажив колышущуюся массу комковатой серой плоти – кишки, до отказа набитые мясом. Он хромал. Одна из его задних ног волочилась, такая же сломанная и бесполезная, как челюсть, соединенная с телом лишь волокнистой, наполовину сгнившей плотью. – Ты беспокоишься за своих детей, но не волнуйся. У меня нет никакого желания их есть. Сейчас не сезон, как и для детей, что были под горой. Я пожирал тварей, подобных которым ты не можешь себе даже представить. Дети внизу никогда не знали Голода. Они не охотники, и совсем не в моем вкусе... Хотя, возможно, мне понадобится съесть несколько штук для того, что грядет, но пока в этом нет необходимости.

Хитин на грудной клетке существа хрустнул и со звуком, неотличимым от звука рвущегося барабана Басенджи, ком мяса и внутренностей вывалился на пол. Кейденс невольно отступила на шаг от растекающейся лужи.

Аммит, казалось, вздохнул.

– Ох, наконец-то этот сосуд близок к своему концу. Твой барьер, хоть и творение смертного, но впечатляет. Это тело хорошо поработало и многое пожрало, но даже оно не смогло преодолеть эту защиту невредимым.

– Извини, если я не в восторге от подобной похвалы, – ответила Кейденс. Ее язык сейчас работал сам по себе, не обращаясь к мозгу, а в настройках по умолчанию у нее всегда стояло “язвить”.

Аммит издал громкий, гортанный пыхтящий звук, который был так же похож на смех, как и на треск сухой растопки. Каждая конвульсия выжимала немного больше жижи из ран.

– Каждое произнесенное тобой слово делает картину яснее.

Принцесса проглотила свое отвращение.

– И что же там изображено?

Смех демона затих. Его глаза были прикованы к тому месту, где Твайлайт со Спитфайр сражались с духом Сомбры. Их атаки разрисовывали небо огненными сполохами, похожими на каллиграфию – изящные изгибы и красивые спирали.

Аммит некоторое время молча наблюдал за происходящим, а Кейденс не решалась заговорить первой. Краем глаза она следила за Басенджи, надеясь, что он шевельнется, но и не желала отводить взгляд от монстра перед ней. Учитывая, насколько быстрым, по словам Твайлайт, был демон, принцесса старалась даже не моргать.

– Вы все мелкие, незначительные твари, – произнес Аммит. Слова были резкими, но тон вежливым и не особо заинтересованным, как у пони, комментирующего погоду. – Вы в царстве живых, но вы никогда не живете. Вы ходите взад и вперед, гремя цепями и моля о пощаде своего хранителя. Особенно твой вид, вы, пони, носите свою слабость в телах и называете это гордостью... но она не такая, как вы. У нее нет цепей, кроме тех, которые она надела сама. Она отвергла Волю, которая управляет даже богами в этом царстве.

Демон повернул к принцессе голову, и его молочно-серые глаза вспыхнули жестоким веселым светом, как грязное стекло, отражающее солнечный свет.

– Я чувствую родство с аномальной кобылой – той, кого не видит Судьба. Она стала камнем в реке времени, и возмущения, которые она внесла в его течение, глубоки и обширны. На это ушло время, но вскоре вызванная ею рябь начнет изменять этот мир. Мы с ней вдоволь наедимся в нем – мире бесконечной охоты, где Голод – единственный закон.

– Ты совсем не похож на Твайлайт, – Кейденс с отвращением цедила слова. – Она из тех, кто прольет свою собственную кровь ради других, а ты отвратительный монстр, который пожирает сердца.

Гнев в груди принцессы переборол страх. Она хмуро посмотрела на демона, презрительно усмехаясь:

– Само твое существование оскорбительно для меня.

Кейденс моргнула, и за то мгновение пока глаза были закрыты, Аммит преодолел расстояние между ними. Они были достаточно близко, чтобы принцесса чувствовала запах гниющего мяса, но она не съежилась и даже не вздрогнула.

– Я хотел встретиться с тобой, – произнес демон таким тихим голосом, что это был почти шепот, – чтобы посмотреть, смогу ли я понять, почему она встала на твою сторону… Мне кажется, я слегка понимаю, но ты должна знать, что она никогда не будет полностью свободна, пока носит на шее твое ярмо. Убить тебя было бы добрым делом по отношению к ней.

Аликорн наклонилась ближе, почти так близко, что их носы соприкоснулись, и уставилась в мертвые, стеклянные глаза Аммита.

– Тогда какого хера ты ждешь?

Время тянулось, секунды становились все длиннее, пока они смотрели друг другу в глаза. Кристальные пони внизу на площади кричали и смеялись, не подозревая о битве воли, происходящей над их головами.

Осознание поразило принцессу, как удар молнии с неба. Она открыла рот и издала один-единственный издевательский смешок.

– Ха! Ты не сделаешь этого! – самодовольно воскликнула она. – Ты боишься того, что Твайлайт сделает с тобой, если ты причинишь мне боль!

– Иди, поспи, – рыкнул Аммит, впервые в его голосе прозвучал настоящий гнев.

У Кейденс было достаточно времени, чтобы прийти в замешательство. В глазах у нее потемнело, когда пол понесся навстречу. Последнее, что она могла вспомнить, когда сознание угасало, была боль от того, что ее голова раскололась, как фарфоровое яйцо.

Когда барьер вокруг города исчез, Твайлайт, Спитфайр и даже Сомбра замерли в середине боя. С тех пор, как щит впервые возник, он ни разу не дрогнул, ни разу. Почему это произошло именно сейчас?

Паника наполнила сердце Твайлайт при мысли о том, что с Кейденс могло что-то случиться.

Из них троих Сомбра пришел в себя первым. Смех сотряс воздух, как гром, когда он ринулся вперед. Его дымное тело скользило по направлению к городу, смеясь всю дорогу, и вслед за ним черные кристаллы поднимались из земли везде, куда падала его тень.

– Останови его! – крикнула Спитфайр, бросаясь в погоню.

Пегаска была быстрой – достаточно быстрой, чтобы почти сразу догнать Сомбру. Она спикировала прямо сквозь дым, сжигая его чистым магическим пламенем вокруг своих копыт. Она развернулась и снова пронзила массу темной магии, и зеленая трава засыхала и умирала там, куда падал пепел магического тела. Сомбра не обращал внимания на наносимый ущерб, дыры, прожженные в нем Спитфайр, заполнялись за считанные секунды, и он просто продолжал лететь к центру города, смеясь, как одержимый.

Твайлайт отозвала чакрам и убрала его в перевязь. Пегаска почти все время атаковала магическое облако, пытаясь сдержать его, было слишком опасно использовать свое оружие, поэтому все, что единорожка могла сделать, это бежать за ними так быстро, как только могла.

С такой скоростью, с какой они двигались, Сомбра будет в центре города через пару минут. То, как он целеустремленно двигался ко дворцу, заставило Твайлайт решить, что у него должен быть план. Сумасшедший или нет, но это был единорог, который проник в глубочайшие тайны магии Империи и разгадал способ превращения прекрасной магии любви во что-то бессердечное и злое. Что бы у него ни было на уме, не стоило позволять воплотить это в жизнь.

Твайлайт также беспокоилась о Кейденс. Она продолжала говорить себе, что это, вероятно, из-за усталости. Принцесса не спала и почти ничего не ела последние несколько дней. Истощение было опасно – единорожка знала это очень хорошо, – но пара недель постельного режима все поправят... Тем не менее, вероятность того, что произошло что-то более серьезное, оставалась.

Единорожка стиснула зубы. По одной проблеме за раз.

– Спитфайр, назад! – крикнула Твайлайт.

Пегаска без вопросов отлетела, давая декуриону возможность действовать, которая так была нужна. Твайлайт телепортировалась вперед и направила всю свою магию в огромный плоский щит, который возник в воздухе над ней как стена. Когда Сомбра приблизился, она обрушила щит прямо на него.

Бестелесная голова короля застонала от боли, но рассеялась обратно в дым и обтекла щит по сторонам, собравшись снова и продолжив движение. Твайлайт выхватила свой чакрам и метнула его в облако. Даже без заклинания пламени холодная сталь оружия с шипением пронзила тело Сомбры. Чакрам оказывал странное влияние на магию, а магия – это все, что осталось от короля, если разобраться.

Сомбра зарычал и завертелся в воздухе. Огромная голова посреди облака злобной магии на мгновение повернулась и зарычала на нее. Спитфайр снова атаковала его, а Твайлайт продолжала телепортироваться вперед и делать все, что могла.

Хотя это было бессмысленно. Без каких-то более радикальных способов остановить его Сомбра в конце концов добрался до дворца.

Крики и панические вопли кристальных пони при виде их мучителя наполнили воздух. Все они упали на землю, распростершись ниц перед своим тираном, слишком напуганные, чтобы даже бежать, дрожа и бормоча мольбы о пощаде. Король смотрел на них сверху вниз с таким ликованием, с каким проблемный жеребчик мог бы смотреть сверху вниз на муравьев, держа в копытах увеличительное стекло.

Голова Сомбры рассеялась, и в небо устремилась дымная колонна, на ее вершине стоял жеребец, оседлавший поток темной магии, как волну. Спитфайр бросилась на него, но облако дыма поглотило ее. Пегаска закричала, и пламя вокруг ее копыт осветило облако, эти отблески пламени в дыму напомнили Твайлайт о случае, когда светлячок залетел за занавеску в ее спальне.

Яркий голубой свет возник на самой вершине Кристального дворца. Луч света двигался по небу, сияя, как маяк на берегу мрачного побережья. Это была чистая и прекрасная вещь, и голодного взгляда Сомбры, когда он воспарил навстречу этому свету, было достаточно, чтобы у всех, кто это видел, по спине пробежали мурашки.

– Кристальное сердце!

– Нет, он снова собирается забрать у нас Сердце!

Пони начали кричать от страха. Повсюду они тянулись друг к другу, сливаясь в объятиях и плача.

Сомбра не обращал на них внимания.

Что-то появилось из дворца. Предмет – Кристальное Сердце, как назвали его пони, – был источником света. Даже на расстоянии Твайлайт чувствовала невообразимую силу, заключенную в нем. Свет от него был теплым, как объятия любимой, и сладким, как песня матери.

Король расхохотался, его тело снова превратилось в дым и, окутав Сердце, начало в него просачиваться. Облака разошлись, открыв кроваво-красное небо. Свет Кристального Сердца начал превращаться во что-то темное.

Сомбра закричал от радости, и его голос раздавался изнутри Кристального Сердца высоко в небе:

– Наконец-то! У меня снова будет тело, и все земли этого мира склонятся пред королем Сомброй!

А потом Твайлайт услышала удар могучего барабана. Ее собственное сердце замерло. Барабан ударил снова, потом еще раз, и еще. Медленные, тяжелые удары с силой гиганта, бьющего по земле. Каждый раз, когда бил барабан, ее сердце стучало синхронно с ним.

Единорожка упала, даже не осознавая этого. Ее ноги подогнулись под тяжестью барабанного боя. Что-то приближалось.

Она заставила себя не обращать внимания на звук барабана и подняла глаза. Пока Сомбра хихикал, упиваясь своей победой, полоса тьмы вырвалась с балкона, где единорожка в последний раз видела Кейденс с Басенджи. Бой барабана уже начал действовать на нее – все чувства обострились и время, казалось, почти замерло. Тем не менее, даже сейчас, полоса была настолько быстрой, что выглядела как размытая тень. Все что можно было разглядеть, это пару холодных хищных глаз и огромную зияющую пасть, полную острых зубов.

“Я верю, что мы могли бы снова встретиться в стране замерзших сердец...”

Прощальные слова Аммита, сказанные во время их последней встречи, прозвучали в голове Твайлайт ясно, как колокольный звон.

Как она могла быть такой глупой? Как она могла не предвидеть подобного?

Но времени размышлять о такой неудаче не было. Аммит одним прыжком достиг цели и плавным движением челюстей сорвал Кристальное Сердце с неба.

Демон начал жевать, и звук тысячи сердец, разбивающихся одновременно, наполнил воздух.

Внезапно Твайлайт поняла, что произошло. Именно к этому и стремился Аммит. Басенджи говорил, что сердца – это вместилище души, а где во всей Эквестрии можно найти более могущественную душу в более могущественном сердце, чем здесь и сейчас?

Тело королевы чейнджлингов начало меняться. Плоть под хитином вздулась и набухла, разорвав панцирь, как у линяющего краба. Масса продолжала расти, даже падая на землю.

Кристальные пони бросились в стороны. Они были все еще не в себе, но у них хватило ума отбежать, когда на них что-то падало. Бесформенный сгусток плоти рухнул на площадь с отвратительным шлепком.

Все смотрели, как огромная куча мяса все росла и росла, пока не стала высотой с окружающие дома. Яркий малиновый свет заплясал на ее поверхности, и длинные мясистые щупальца возникли из массы, извиваясь как змеи в поисках добычи.

Десятки конечностей кинулись вперед, обвивая кристальных пони прежде, чем они успели хотя бы закричать. Щупальца медленно сокращались, таща пони по земле, и только тогда они поняли, что происходит. Они кричали и плакали, взрывая землю копытами в тщетной попытке убежать. Одни молили о помощи, а другие могли только в ужасе наблюдать, как их близких – мужей, жен и детей – тащили к отвратительной твари.

Барабаны продолжали бить в голове Твайлайт, в ее груди, в костях. Она чувствовала биение барабана – голос Сердца Мира, как объяснил Басенджи, – всей своей душой. Когда отростки схватили кристальных пони, единорожка почувствовала гнев и ненависть, каких она никогда раньше не испытывала.

Твайлайт призвала свой чакрам и, собрав всю магию, какую только могла, влила ее в оружие. Кольцо раскололо воздух с оглушительным грохотом и в мгновение ока отсекло все щупальца.

Массивный сгусток бесформенного тела задрожал от глубокого гортанного звука, похожего на рев крокодила в ночи. Обрубки конечностей втянулись в основное тело, оставляя следы темно-красной крови.

Барабанный бой в голове Твайлайт усилились, наполняя ее тело силой и энергией. Она топнула копытом с такой силой, что мостовая под ее копытом пошла трещинами.

– Это мои пони, Аммит! – закричала она. – И я не позволю тебе сожрать даже одного!

Появилось еще больше щупалец, и потянулось к окружающим пони, но Твайлайт снова отсекла их.

– Спитфайр! – Твайлайт подняла глаза и увидела, что пегаска пялится на нее, разинув рот. – Отвлеки его!

Та кивнула, и пламя вокруг ее копыт ярко вспыхнуло, когда она бросилась в драку. Пегаска танцевала вокруг Аммита, и мясистые конечности тянулись к ней, казалось бы, рефлекторно. Всякий раз, когда какое-нибудь щупальце слишком близко приближалось к толпе, Спитфайр топтала его своими пылающими копытами, перетягивая внимание на себя.

Когда Аммит отвлекся, Твайлайт смогла заняться тем, что у нее получалось лучше всего: организацией.

Она оглядела толпу и нашла своих братьев. Как только начались проблемы, вся их компания собралась вместе, что, безусловно, облегчило жизнь единорожки.

– Спайк! Дыши на него огнем, но не позволяй ему коснуться себя! Шайнинг, мне нужен щит, и нужен прямо сейчас! Пинки Пай, положи рог и иди, найди Басенджи! Флаттершай, иди с ней! Остальные, отведите всех пони подальше! Оттаскивайте их, если понадобится!

Все бросились выполнять ее приказы.

Когда половина кобылок начала отводить гражданских, Шайнинг и Спайк вышли вперед. Твайлайт почувствовала прилив гордости, наблюдая, как они вступают в бой.

Спайк прижался к земле, двигаясь со змеиной грацией и скоростью кобры. Каждый раз, когда дракон распахивал рот, из него вырывался столб пламени. Щупальца были быстрыми и чаще всего их удавалось лишь опалить, но если уж Спайк попадал, то сжигал цель дотла.

Шайнинг Армор попытался заключить постоянно растущую массу плоти в сферический щит, по после нескольких уничтоженных заклинаний оставил эту затею. Вместо непроницаемого барьера он создал вокруг монстра мерцающий розовый полог. Магическая аура не могла остановить щупальца, но серьезно их замедляла. Аммит попытался одним из них прихлопнуть жеребца, но тот даже не стал уворачиваться и просто наложил на себя еще один щит. Возможно, он и не мог создать достаточно мощный щит, чтобы сдержать тварь, превосходящую размером окружающие строения, но что-то мельче пробить его защиту было неспособно. Твайлайт видела, как ее брат ухмыльнулся, сконцентрировал магию, и атакующее его щупальце было разорвано ударом молнии, спустившейся с неба.

Шайнинг Армор, возможно, и отказался от своей мечты вступить в Гвардию, но он был личным учеником Селестии. Если кто-то и знал о боевой магии больше, чем сама Твайлайт, так это ее брат.

Его подруги быстро уводили кристальных пони прочь. Ожесточенность битвы, наконец, заставила их двигаться, но они все равно с трудом могли избавиться от оцепенения, порожденного проклятием короля Сомбры. Опасения Твайлайт, что его смерть проклятие не снимет, получили подтверждение.

И единорожка сильно переживала о Кейденс, но принцесса хотела бы, чтобы Твайлайт была тут и помогла сражаться. Все, что она могла сделать, это надеяться, что с ее возлюбленной принцессой все в порядке, и верить, что Пинки Пай с Флаттершай позаботятся о ней, если вдруг что-то произошло.

Первое, что осознал Басенджи, придя в себя, – это раскаленный добела нож боли, вонзившийся прямо в его мозг. Каждый удар его сердца вгонял нож еще на сантиметр.

Он заставил себя открыть глаза и обнаружил, что уставился в кроваво-красное небо. Секунду назад такого не было. Сквозь головокружение, плывущее зрение и боль пес смутно различал звуки боя, идущего где-то поблизости. Голубые полосы молний с оглушительным треском разрывали небо, а знакомые голоса, что-то кричали в пылу битвы.

Последнее, что ему запомнилось: он сидел на балконе, а Кейденс смотрела на город. Он играл для нее одну из старых песен, снимающих усталость и поддерживающих жизненные силы. Подобное требовало полной сосредоточенности, поэтому Басенджи глубоко погрузился в Пути и осознавал лишь небольшие фрагменты того, о чем говорила принцесса. Она говорила, что-то о ярмарке, а потом он почувствовал, как что-то коснулось его головы сбоку...

Что-то напало на него.

– Ох, д-друг… друг Кейденс... – пробормотал Басенджи и попытался встать, но мир начал вращаться вокруг него, и он был вынужден упасть обратно на пол. Вся левая сторона его морды болела, а челюсть болезненно щелкала каждый раз, когда пес открывал рот.

Раздался звук торопливых копыт, и с ним заговорила какая-то кобыла:

– Полегче, мистер Щенячьи Штанишки. У тебя на голове шишка размером с настолько большое гусиное яйцо, что его одного бы хватило на целый праздничный торт.

Басенджи открыл глаза и увидел, что Пинки Пай – дружелюбная кобыла, которая сидела рядом с ним, когда он играл для принцессы, – спешит к нему.

Несмотря на милые слова, голос кобылы дрожал от явного беспокойства. Она немедленно протянула копыто и осторожно коснулась места на голове, которое, казалось, было сосредоточением большей части его боли.

– Ах, прости, – пискнула земнопони, когда он отпрянул.

Она попробовала еще раз, хотя копыто сильно дрожало, прикосновение было нежным. Пинки начала бессвязно бормотать, явно находясь на грани слез:

– Я достала несколько бинтов из сумок, в которых Твайлайт хранила все свои вещи. Немного промыла рану и перевязала, как смогла, но я уже давно в этом не практиковалась. Раньше мне часто приходилось заниматься подобным, потому что я выросла на каменной ферме, и мои сестры иногда бывали довольно грубыми, иногда случаются несчастные случаи, а иногда мы получаем травмы, поэтому папа сказал, что я должна знать, как разбираться с порезами. Но с тех пор, как я переехала в Понивилль, мне не нужно перевязывать много порезов, и обычно Флаттершай, или Шайнинг, или Спайк занимаются такими вещами в наших приключенческих делах...

Басенджи протянул лапу и положил на дрожащее плечо Пинки.

– С другом Кейденс все в порядке? – спросил он спокойным и ровным тоном, который, как он надеялся, должен был обнадежить.

– Я не знаю, – земнопони бросила нервный взгляд на место, где раньше сидела принцесса. – Мы с Флаттершай пришли сюда и нашли вас обоих без сознания с шишками на головах. Мы перевязали тебя, и я помогла Флаттершай занести Кейденс внутрь.

– Значит, она жива... На данный момент этого достаточно. Спасибо, Пинки Пай, – Басенджи вздохнул с облегчением. Хоть и с трудом, он смог подняться на ноги, хотя и опираясь на земнопони. Через несколько секунд мир успокоился достаточно, чтобы он мог стоять самостоятельно. – Что случилось?

Уши Пинки прижались к голове. Когда Басенджи встретил ее раньше, грива земнопони была такой же пышной и упругой, как сахарная вата, которую он покупал своей младшей сестренке Джембе, но теперь она безвольно свисала вокруг мордочки.

– Я не знаю, – пробормотала Пинки, пряча взгляд за гривой. – Много чего произошло… У нас была вечеринка, но потом появился король Сомбра. Он вытащил какую-то штуковину с вершины дворца, а потом влился в эту штуковину, а потом появилось что-то еще и съело эту штуковину… Твайлайт начала выкрикивать приказы, и сказала мне с Флаттершай найти вас...

Земнопони подняла глаза, полные слез.

– Кажется, она назвала его Аммит.

Глаза Басенджи распахнулись.

– Что?

Пес прошаркал к краю балкона, стараясь держаться подальше от все еще подсыхающей лужи внутренностей и крови неподалеку. Голова кружилась, но времени заниматься травмой не было. Басенджи стоял на краю балкона и смотрел на развернувшийся внизу бой.

Твайлайт с друзьями вела ожесточенную битву с горой плоти, покрытой извивающимися отростками. Пес принюхался, и его ноздри наполнил запах гниющей и разлагающейся плоти. В воздухе стоял густой запах смерти. Он прислушался к Сердцу Мира, и в нем был различим жалобный плач сердец кристальных пони, которым он должен был помочь. Среди их голосов он также расслышал слова Старых Псов, нашептывающих песни.

– Это и есть Аммит? – Басенджи оскалил зубы, и из его горла вырвалось рык. – Какая мерзость... и ты осмеливаешься показаться на глаза сыну Анубиса? Я вижу, что ты пытаешься сделать, но тела у тебя не будет. Я этого не допущу.

Он огляделся в поисках своего барабана, но все, что от него осталось – обломки корпуса и обрывки кожуры плодов бассонова, из которых была сделана мембрана. Пес осторожно вытащил разорванную кожу из креплений, прижал ее к груди и глубоко вздохнул, прежде чем сердито засунуть в сумку.

– Пинки Пай, – произнес Басенджи, поворачиваясь обратно к кобыле. – Мне нужна твоя помощь.

– Все, что будет угодно, – кивнула та в ответ.

– Мне нужен барабан, – пояснил пес. – У тебя есть какие-нибудь идеи, где я мог бы его раздобыть?

Улыбка медленно расползлась по мордочке Пинки, и немного объема вернулось в гриву.

– О-о-о, я могу достать тебе барабан.

Твайлайт стиснула зубы, собирая столько магии, сколько могла. Она чувствовала, как из носа пошла кровь, но решила не обращать на это внимания, сосредоточившись на звуке барабанов в голове и заклинании, над которым работала. Ее чакрам парил перед ней, совершенно неподвижный, используемый в качестве фокусной точки для ворожбы. Таинственные символы, выгравированные на поверхности оружия, сияли розовым, пока единорожка закачивала в него ману.

Казалось, что на каждое щупальце, которое они отрубили или сожгли, вырастало два новых. Мясистое тело Аммита теперь было все ими покрыто. Десятки отростков метались вокруг, пытаясь сбить Твайлайт и ее друзей с ног. Если бы не замедляющий щит Шайнинга, битва уже была бы проиграна.

Единорожка стояла рядом с братом, пока тот метал молнии и поддерживал щиты. Атаки демона замедлялись по мере того, как сражение становилось все более яростным. Целей стало больше, но это лишь означало, что предсказать движение атакующих щупалец было сложнее. Рэйнбоу Дэш присоединилась к Спитфайр, пытаясь отвлечь монстра. И хотя радужная пегаска не была объята пламенем, двигалась она так же быстро, и каждый раз когда она лягала какую-нибудь конечность Аммита, та хоть немного, но замедлялась.

Заклинание Твайлайт было почти завершено и ей точно не хотелось зацепить кого-то из своих товарищей.

– Все в сторону!

Спитфайр, Спайк и Рэйнбоу Дэш поспешили отступить, и единорожка воплотила заклинание. Оно сработало, и область вокруг тела Аммита залилась мягким розовым свечением, когда более чем двадцатикратная сила тяжести прижала щупальца к земле.

– Хорошее заклинание, Тайли! – похвалил ее Шайнинг, смеясь как жеребенок, которому показали карточный фокус. Жеребец развеял щиты, включая замедляющий барьер вокруг монстра, и наклонил голову. – Моя очередь!

Над их головами собрались тучи, закрыв кроваво-красное небо, и когда Шайнинг взглянул наверх, оттуда посыпались десятки молний в район демона. Спайк подбежал к ним и тоже присоединился к атаке. Дракон встал на задние лапы и начал вдыхать воздух, грудь раздулась, как горло у лягушки-быка, и порожденный столб пламени был шириной в несколько метров. Вся масса плоти Аммита была поглощена пламенем и ярко-синими вспышками молний Шайнинга.

Твайлайт стояла рядом со своими братьями, тяжело дыша как и они. Почерневшие, обугленные останки монстра подергивались и дымились после их совместной атаки.

– Мы... мы справились? – спросил Спайк между прерывистыми вдохами.

Словно в ответ, Аммит издал еще один гортанный рык, масса плоти задрожала и снова начала расти. Еще больше щупалец вырвалось наружу и заметалось в воздухе, слепо пытаясь поймать любого, кто окажется достаточно глупым и приблизится.

– Ладно... похоже, не вышло, – задыхаясь, прокомментировал Спайк.

– И как мы должны победить эту штуку? – Шайнинг скрипнул зубами.

Твайлайт вздохнула. Все выходило из-под контроля. Аммит создавал свое новое тело, и с учетом скорости, он закончит прежде, чем они придумают способ остановить его. Рокот барабанов в голове настойчиво твердила единорожке, что ответ кроется в Путях, но она никак не могла применить это знание. Ей был нужен кто-то, кто понимал Суть Мира. Кто-то, кто мог бы расшифровать тихий шепот и подсказки, которые он нес.

Ей был нужен барабанщик.

– Сыграй-ка для меня, приятель-пес!

Громкий удар барабана прокатился через тело Твайлайт, и она вздрогнула, осознав, что на этот раз он звучал не в ее голове.

Все глаза в округе повернулась в сторону, откуда донесся звук. Большинство кристальных пони попрятались в близлежащих зданиях, и теперь высовывались из окон, стараясь рассмотреть происходящее.

Басенджи стоял в арке, ведущей во внутренний двор под дворцом. Рядом с ним находился самый большой барабан, который Твайлайт когда-либо видела. Он был почти в два раза выше пса, и, учитывая, что корпус выглядел так, словно был сделан из изумруда, был чудовищно тяжелым. Барабан был таким большим, что его нельзя было поставить вертикально, поэтому он лежал на боку, и чтобы не откатывался, использовались упоры.

Пинки Пай стояла на барабане сверху, встав на задние ноги и скрестив передние на груди. Выражение ликования на ее мордочке было почти маниакальным.

– Услышь меня, древнее чудовище! – крикнул Басенджи, поднял лапу и указал отставленным когтем на Аммита. – Ты не принадлежишь этому миру, и сын Анубиса вернет тебя к хозяину!

Басенджи разжал лапу и изо всех сил ударил по массивному барабану. Звук прокатился по городу, как волна. Пес ударил еще раз, потом еще.

Каждый удар заставлял мясистый сгусток наполовину сформированного тела Аммита биться в конвульсиях и спазмах.

Басенджи увеличил темп. Его лапы словно размылись в воздухе, когда он лупил ими по барабану широкими размашистыми движениями. Тело демона начало бледнеть. Оно превращалось в холодный белый пепел, и каждая звуковая волна уносила какую-то часть прочь, словно сильный ветер, несущий песок пустыни. Мало-помалу огромная масса высыхала и разваливалась, пепел растворялся в воздухе.

Из кокона пепла появилась лапа с острыми как лезвия когтями, мерцающими отблесками, что казалось, сулили ужасную смерть каждым движением, а за ней показалась вторая лапа. Когти Аммита впились в землю, когда он медленно потянулся. Пепел осел, открыв длинную плоскую голову крокодила, достаточно большую, чтобы проглотить жеребца целиком, и наполненную кривыми зубами, торчавшими наружу. Густая грива влажно прилипла к шее и спускалась по невероятно широким плечам. Задние лапы были длинными и толстыми – лапы существа, созданного для бега, для того, чтобы одним прыжком приблизиться к добыче. Земля затрещала, когда хвост – толстый, как шея дракона, и покрытый чешуей – врезался в нее с такой силой, что задребезжали окна близлежащих домов. Аммит стоял там, страшный и темный, как сама смерть, и рычал на Басенджи.

Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, Спитфайр сделала свой ход. Она бросилась на демона со всей своей скоростью, копыта пылали огнем феникса.

Монстр хлестнул пегаску хвостом, даже не глянув в ее сторону. Спитфайр пронеслась по воздуху, как снаряд и врезалась в наклонную крышу дома с криком боли и хрустом ломающихся костей. Тело пегаски безвольно отскочило от крыши и продолжило движение.

– Спитфайр! – крикнула Твайлайт. Послышалось еще несколько голосов, и радужная полоса взвилась в воздух, чтобы поймать кувыркающуюся в воздухе пегаску.

Басенджи был одним из тех, кто закричал, и, бросив свой барабан, ринулся на помощь, не обращая внимания, что Аммит свирепо уставился на него.

Барабан пса, возможно, и замолчал, но не барабаны в голове Твайлайт. Ее кровь бурлила, и от прилива адреналина практически кружилась голова. Единорожка могла различить каждое движение мускула под толстой шкурой Аммита, когда тот напрягся, собираясь кинуться на Басенджи. Твайлайт сконцентрировалась и со вспышкой возникла между демоном и своим другом.

Монстр прыгнул к ней, когти – каждый изогнутый, как ятаган, и длиной с ногу пони – были вытянуты и готовы сразить пса. Чакрам Твайлайт вылетел из перевязи и застыл между ними, как щит. Единорожка сосредоточила на нем свою волю, и оружие загудело от переполняющей его силы в момент возникновения защитного барьера.

Когти Аммита столкнулись со щитом со вспышкой ослепительного белого света. Полетели искры, как будто сталь встретилась со сталью, и два когтя демона разлетелись вдребезги от силы удара. Узкие, как у рептилии, глаза монстра сузились. Он отпрыгнул и прижался к земле, готовый к прыжку, и посмотрел на единорожку с холодной злобой.

Твайлайт смутно слышала, как Басенджи ахнул у нее за спиной. Все происходящее заняло секунду или две.

Единорожка опустила глаза и ответила на взгляд Аммита.

– Он не пони, – спокойно объяснила она, – но он тоже мой.

Горло демона раздулось, и он снова гортанно зарычал.

– Почему? Почему ты защищаешь их? Ты свободна от своих цепей. Ты можешь быть кем угодно, и все же ты здесь – волк, возлегший с овцами. Почему ты притворяешься? Это просто мясо.

– Все, чего я когда-либо хотела, – это помогать, – ответила Твайлайт. Позади Аммита, вдалеке, она могла видеть кристальных пони, своих братьев, их подруг. Все они смотрели на нее, и даже отсюда она могла видеть их беспокойство. Они хотели, чтобы их спасли, и она их не подведет. Никого из них. Единорожка повысила голос, чтобы те далекие зрители могли услышать ее, и громко заявила: – Если я могу быть кем угодно, тогда я буду мечом этого народа!

Челюсти Аммита широко распахнулись и от его рыка задрожала земля.

Твайлайт вызывающе топнула копытом и зарычала в ответ.

“Вандерболты” были самыми выдающимися летунами в Эквестрии. Они были солдатами, спортсменами, артистами и образцами для подражания, затянутыми в синий с золотом спандекс. Потребовались годы упорных тренировок и непоколебимой самоотдачи, чтобы достичь подобной вершины летного мастерства. И, конечно, то, что они проводили так много времени в воздухе, отрабатывая трюки, означало, что у них были одни из самых толстых медицинских папок в Эквестрии. Каждый пегас хоть несколько раз, но падал с неба, и “Вандерболты” исключением не являлись. Вернуться в строй после серьезной травмы было признаком гордости для летуна, и Спитфайр испытывала эту гордость так же часто, как и все остальные.

Но ей никогда не было так больно.

– О нет, о нет, о нет!

Спитфайр прикусила внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать крики, когда Рэйнбоу Дэш опустила ее на росистую траву чьего-то газона. Медный привкус крови наполнил ее рот, когда зубы впились в щеку. Пегаска не закричала, но гнусавый всхлип сумел вырваться, когда вес ее собственного тела надавил на сломанные кости.

Не помогало и то, что Рэйнбоу Дэш не затыкалась.

– О нет, о нет, – бормотала молодая пегаска, ее голос был напряжен от смущения и беспокойства. – Что мне делать? Твои… Спитфайр, твои крылья, твоя спина, ты… о, нет.

– Прекрати болтать, – хрипло произнесла Спитфайр. – И не говори мне, насколько все плохо.

Она и сама прекрасно это понимала. Когда хвост демона попал в нее, ей показалось, что ее сбил поезд, и Спитфайр знала, что, по крайней мере, половина ребер сломана – каждый ее вдох подтверждал это. Затем она ударилась обо что-то твердое, скорее всего, дом, и попала в новое измерение боли. Однако больше всего ее беспокоило то, что ей должно было быть еще больнее. С болью она могла справиться, но холодное онемение, которое чувствовалось в нижней части тела, просто ужасало.

“Если я могу быть кем угодно, тогда я буду мечом этого народа!”

Голос Твайлайт донесся до нее сквозь туман боли, и когда эта нелепая единорожка ответила на рык монстра своим собственным, Спитфайр чуть не рассмеялась над абсурдностью происходящего.

– Ух какая... Я думаю, мы оба связались с по-настоящему сумасшедшей кобылой, да, пап? – тихо пробормотала она.

– Спитфайр, что мне делать? – спросила Рэйнбоу Дэш.

– Да что тут делать? – мрачно ответила Спитфайр. Ее очки, должно быть, слетели во время падения, потому что она открыла глаза и увидела залитую слезами мордочку Рэйнбоу Дэш. Спитфайр всегда считала ту хорошей кобылкой, и не только потому, что она была такой большой ее поклонницей. Пегаске было неприятно видеть, как кобылка вот так убивается. – Эй, не плачь, ты уже и так помогла. Подхватила меня мастерски, спасибо тебе.

Подобная попытка приободрить Дэш, казалось, только еще больше все усугубила. Спитфайр вздохнула и прижалась щекой к влажной траве.

Безнадежно. Несмотря на все ее бахвальство и хвастовство, попытка отомстить существу, что убило его отца, прошла далеко не так хорошо, как планировалось. Теперь Спитфайр валялась на лужайке какого-то случайного пони, искалеченная, и все, что она могла делать, это слушать далекие звуки битвы Твайлайт.

Пегаска начала скрипеть зубами от разочарования.

Нет. Нет, она не позволит этому так закончиться. Не раньше, чем она сдерет свой килограмм плоти с бугристой шкуры Аммита. Этот монстр, возможно, забрал ее отца, но будь она проклята, если позволит ему забрать у нее и небо – по крайней мере, без борьбы.

Крылья были бесполезны, поэтому Спитфайр заставила себя поднять голову и потянулась за фляжкой, привязанной к ноге. Пегаска выругалась, когда та выскользнула из зубов и упала в траву.

– Что ты делаешь? – спросила Рэйнбоу Дэш.

В Спитфайр всегда была какая-то азартная жилка. К проблемам это не приводило – в отличие от любви к алкоголю или вспыльчивости – но когда дело касалось ставок, пегаска всегда предпочитала идти ва-банк и довериться судьбе. Прямо сейчас карты в наличии были плохи как никогда, и все, что можно было сделать – это отчаянно ухватиться за пояснения Твайлайт о масле феникса.

“Не волнуйся, магия фениксов обладает чрезвычайно мощным целебным эффектом. Я уверена, что все заработанные ожоги очень быстро заживут”.

Исцеляющая магия одного из самых могущественных магических существ в Эквестрии, – вот что ей сейчас нужно. Твайлайт говорила, что употребление этого вещества внутрь будет иметь непредсказуемые – вероятно, смертельные – последствия... но если есть хоть один шанс на миллион, что это ее не убьет, то попробовать стоит.

Если она не будет летать, ее жизнь все равно кончена, так почему нет? Навряд ли это зелье сможет искалечить ее еще больше.

– То, что одна очень-очень умная единорожка назвала очень-очень глупой идеей, – объяснила Спитфайр. Ей удалось зубами открутить крышку и сделать глубокий вдох, чтобы собраться с духом. – Возможно, тебе стоит отойти в сторону.

В глазах Рэйнбоу Дэш появилось испуганное, неуверенное выражение, и на секунду Спитфайр испугалась, что та может отобрать у нее фляжку. В таком состоянии сопротивляться не получится. Но в конце концов Рэйнбоу кивнула и сделала несколько шагов назад.

– Спасибо, – Спитфайр сухо рассмеялась. – И, эй, ты там просто шикарный трюк продемонстрировала... Когда-нибудь из тебя получится потрясающий “Вандерболт”.

Прежде чем Рэйнбоу успела передумать и попытаться остановить ее, Спитфайр схватила фляжку зубами и подняла голову, чтобы вылить масло себе в горло.

Оно было острым, и на вкус отдавало корицей.

Ничто размером с Аммита не должно быть таким быстрым.

Демон был огромен, размером со слона, и достаточно силен, чтобы одним ударом опрокинуть дом. Каждый раз, когда он перемещался, куски кристаллов разлетались в воздухе от огромного веса, перемещающегося с огромной скоростью. Одного взмаха хвоста или когтей было достаточно, чтобы в одно мгновение покончить с Твайлайт.

Но именно ради этого единорожка и тренировалась. Именно поэтому она телепортировалась на полигоне до потери сознания. Скорость Аммита ничего не значила, если можно мгновенно оказаться там, где хочется.

Твайлайт не прекращала телепортироваться с самого начала боя. Каждое заклинание наполняло воздух резким хлопком воздуха, похожим на звук десятков пушек, быстро стреляющих друг за другом.

Тело единорожки было покрыто неглубокими ранами, – поверхностными порезами там, где похожие на мечи когти Аммита были на волосок от того, чтобы рассечь ее напополам. Зловонное дыхание пропитало шерстку после десятков неудачных попыток схватить челюстями.

Твайлайт никогда не чувствовала себя настолько живой. Барабаны, стучавшие в голове и груди, были уже на пределе, поддерживая силой ритма. Зубы были оскалены в гневе, или, может быть, это была улыбка, трудно было определить. Единорожка была напугана и в то же время в восторге. Страх и волнение кружились в сердце, и больше всего на свете ей хотелось продолжать бой.

И она отдавалась ему вся без остатка. Чакрам вспыхнул над полем боя белым отблеском, пронесся по толстой шкуре демона, оставляя за собой тонкие малиновые линии. Каждая рана шипела и пузырилась, как будто была обожжена. Твайлайт даже не потрудилась добавить к чакраму какое-нибудь заклинание, само это оружие, казалось, было антитезой для той темной магии, из которой состояло тело монстра.

Но долго так продолжаться не могло. Аммит хоть и был большой целью, но серьезно ранить его так и не получалось. Он просто был слишком быстр. Даже с учетом барабанов, которые тащили Твайлайт вперед, черпая силы, о наличии которых, единорожка даже не подозревала, рано или поздно они вычерпают ее до дна. Все предыдущие сражения с Сомброй ее и так утомили, а сейчас ее тело буквально дошло до физиологических пределов. Что-то должно было произойти и скорее рано, чем поздно.

Ей нужна была помощь, но рядом не было никого, кто мог бы прикрыть ее спину. Первое, что сделала Аммит, это уничтожил большой барабан Басенджи, так что алмазный пес, служивший её тузом в рукаве, вынужден был отступить. Братья с их подругами, как бы впечатляюще они не действовали, но против чего-то настолько прочного помочь могли слабо.

Внезапно огненный шар, пронесшийся по небу словно метеор, ударил демона в бок с такой силой, что тот упал. Твайлайт прищурилась сквозь пламя и едва смогла разглядеть очертания пони, окутанной ярящимся огнем.

Это была Спитфайр.

Глаза кобылы полыхали, как два разгневанных солнца, пока она наблюдала за встающим на лапы Аммитом.

– Отстойно, когда тебя бьют, верно? – пегаска опустила голову и ударила копытом по земле, как бык, готовый броситься в атаку. – Потанцуем еще раз?

Единорожка моргнула. объяснить подобное появление можно было только одним способом – Спитфайр выпила масло феникса. Это была чудовищная глупость, но Твайлайт решила отложить лекцию на потом.

Она снова атаковала, и когда Аммит отскочил с пути чакрама, пегаска спикировала и влупила копытами в морду чудовища. Несколько зубов брызнули в стороны. Демон распахнул пасть и попытался укусить, но Спитфайр уже была высоко в небе. Магия феникса, бушующая в крови, делала ее быстрее и сильнее, чем Твайлайт считала возможным.

Пегаска зависла в воздухе, вне досягаемости хвоста Аммита. Каждый взмах ее крыльев раздувал обжигающее пламя перед мордой демона. Обычный огонь ничего не сделал бы такому существу, но пламя феникса само было воплощенной магией. Когда у нее появлялся шанс, Спитфайр бросалась вперед и прижималась к монстру всем телом, прежде чем отскочить.

Пегаска парила в небе, а Твайлайт действовала чакрамом с земли. Сторонним наблюдателям это могло показаться опасной тактикой, но они за последние несколько дней отточили навыки командной работы. Тренировки и стычки с Сомброй позволили им изучить приемы друг друга, как свои собственные.

Аммит пришел в неистовство, бросаясь на них обеих, не зная, на ком сосредоточить внимание. По словам Басенджи, в царстве мертвых демон был на вершине пищевой цепочки, и только Анубис был ему ровней. Но здесь, в царстве смертных, в новом теле, все было не так просто.

Внезапно чудовище прекратило попытки достать их, оно повернулось и попыталось сбежать, но рокот барабанов в голове Твайлайт позволил ей заметить едва заметное изменение позы и понять, что задумал демон. Спитфайр, должно быть, тоже это увидела, потому что рухнула с неба всеми четырьмя копытами на спину демона.

Атака Спитфайр ошеломила его ровно настолько, чтобы чакрам Твайлайт успел нанести глубокие порезы задним лапам Аммита. Он споткнулся, и то же самое произошло с передними лапами. Магия питала тело демона или нет, но физиологию она не отменяла. Единорожка видела, как он двигался, и довольно хорошо представляла куда нужно бить, чтобы перерезать сухожилия.

Монстр взвыл от гнева, а может быть, и от боли. Раны на его теле дымились и шипели, а копыта Спитфайр все глубже впивались в плоть спины. Пегаска вспыхнула ярче, и шкура демона начала осыпаться золой. Аммит изо всех сил пытался подняться с земли, пытаясь сбежать, но полыхающая Спитфайр встала на дыбы и вновь впечатала его в землю.

– Твайлайт, утяжели меня! – крикнула пегаска.

Единорожка мгновенно поняла, что имеется в виду и сотворила свое заклинание гравитации. Учитывая магически усиленные возможности подруги, Твайлайт не стала миндальничать. Спитфайр лишь хмыкнула от внезапного многократного увеличения собственного веса, ее ноги чуть не подкосились, но с магией феникса в крови ей удалось устоять.

Твайлайт возникла перед Аммитом и уставилась на него сверху вниз. Демон уставился в ответ, моргнув парой полупрозрачных вторичных век. Глаза были мутно-желтыми от свежего гноя, а зрачки представляли собой тонкие вертикальные полоски, которые открывались и закрывались, как затвор фотоаппарата, когда он фокусировал взгляд.

Земля задрожала, когда монстр рассмеялся. Это был звук, похожий на старый, плохо настроенный двигатель дирижабля, и исходил откуда-то из глубины.

– Ты из Голодных, верно? Я почувствовал этот запах, как только мы встретились.

– Захлопни пасть! – рыкнула Спитфайр. Пламя вокруг ее тела полыхнуло, поднимаясь высоко в небо. Кожа на спине Аммита начала чернеть и шелушиться.

Пламя феникса также лизнуло и Твайлайт, но не пытаясь сжечь, а лишь согрев как летний ветерок.

Демон проигнорировал слова пегаски, как и пламя, пожирающее его спину.

– Ты должна отпустить меня. Какой смысл убивать меня? Мое тело не завершено. Почему бы не позволить мне уйти с миром, чтобы я мог завершить свое рождение? А потом устроим настоящее сражение.

Что-то внутри Твайлайт навострило уши, услышав подобное предложение. Маленькая часть разума, которая наслаждалась дракой, завиляла хвостом, как щенок, и единорожка почувствовала тошноту при мысли, что ее хоть немного соблазнило это предложение.

– Я считаю иначе.

– Это ошибка, – зловеще прошипел Аммит. – Тебя саму нельзя увидеть, но рябь, которую ты создаешь, заметна. События, которые ты породила, станут великой волной, что смоет этот мир. Скоро мяса будет больше, чем ты сможешь проглотить. Когда это время придет, ты пожалеешь, что меня нет здесь, чтобы получить свою долю.

– Я не работаю с монстрами.

– Тогда что это за тварь стоит у меня на спине?

Твайлайт угрожающе прищурилась.

– Она моя подруга.

Толчок воли, немного магии, и голова демона отделилась от тела.

Единорожка развеяла гравитационное заклинание, и Спитфайр спрыгнула с трупа, чтобы встать рядом с ней. Они наблюдали, как тело Аммита поглощает пламя. Злая магия, оживившая плоть, покинула ее, отправившись в царство мертвых вместе с духом демона.

В считанные секунды тело прогорело дотла. Вскоре от него остались только кости, и даже они начали раскалываться и трескаться. Менее чем за минуту пламя феникса поглотило все, оставив лишь кучку белого пепла.

Когда пламя погасло, в голове Твайлайт затихли барабаны. Она довела свое тело до предела, и без магической поддержки ей потребовалась вся сила воли, чтобы просто устоять на ногах. Все, чего ей хотелось, – это свернуться калачиком и заснуть прямо здесь, на улице, – но единорожка стояла. Она не позволит ничему разрушить спокойное достоинство этого момента.

Спитфайр с громким звуком собрала мокроту в горле и – верная своему имени – плюнула огнем в кучу пепла.

– Это за моего отца, – пегаска снова плюнула. – А это потому, что мне не понравилась твое мерзкая харя.

– Будь осторожнее, шагай аккуратнее, – голос Флаттершай был пропитан беспокойством. – О божечки, тебе вообще не следовало вставать с постели.

Кейденс ковыляла вниз по лестнице так быстро, как только могла. У нее кружилась голова, вероятно, из-за сотрясения мозга, но она просто не могла оставаться в постели. Как только она очнулась, то попросила Флаттершай помочь ей спуститься на балкон, где она могла видеть, что происходит. Принцесса застала самый конец боя, и вид Твайлайт, сражающейся с этой мерзостью, стоил ей, по крайней мере, десяти лет жизни. Больше всего на свете она хотела быть там, внизу, рядом с любимой, но знала, что будет только мешать.

Как бы Кейденс ни боялась за Твайлайт, принцесса знала, что единорожка победит. Связь между ними была сильна, и через нее можно было чувствовать силу убеждений Твайлайт, и то, как сильно стучит ее сердце. Декурион выиграет, поскольку она была из тех кобыл, что не смирятся с поражением, если в результате может пострадать кто-то еще. Сердце единорожки было самым прекрасным противоречием, которое Кейденс когда-либо видела – острым, как клинок, но достаточно нежным и любящим, чтобы заботиться о целом народе.

Принцесса оставалась в стороне только до тех пор, пока Твайлайт не отрубила демону голову.

Кейденс спустилась во двор. Сверху было хорошо видно, что битва зацепила лишь небольшую часть города. Кварталы вокруг западной площади были лишь малой частью столицы Кристальной Империи, и в остальном город не пострадал.

Но отсюда все выглядело иначе – разрушенные останки одного из самых красивых мест, в которых принцесса когда-либо была. То, что когда-то было гладкой мостовой, было расколото на куски, все было заляпано кровью, либо собиравшейся в лужи, либо превратившей лужайки окружающих домов в мерзкое болото.

И что хуже всего... воздух становился все холоднее.

Принцесса заметила вдалеке Твайлайт, стоящую рядом со Спитфайр и Басенджи. Они тихо переговаривались, глядя на остывающие угли импровизированного погребального костра Аммита. На площади собралась толпа, но никто, кроме Басенджи, не осмеливался приблизиться – даже братья Твайлайт.

Сердце Кейденс сжалось в груди при виде ее любимой, окровавленной и израненной, но живой. Принцесса бросилась вперед, не обращая внимания на вспышки боли в голове и головокружение.

В спешке она чуть не поскользнулась на расшатанном куске тротуара и почувствовала, как копыта Флаттершай обхватили ее. С ворчанием маленькая застенчивая пегаска смогла удержать аликорна на ногах.

– Позволь мне помочь, – пробормотала Флаттершай.

Кейденс кивнула и позволила пегаске принять на себя немного ее веса и снова ускорила шаг.

– Твайлайт, – голос надломился, и имя прозвучало как воронье карканье. Принцесса снова закричала. – Твайлайт!

Единорожка резко обернулась.

– Кейденс? – спросила она, как будто не могла в это поверить. Выражение облегчения, появившееся на мордочке, заставило сердце Кейденс сжаться, угрожая выскочить из груди. – Кейденс!

Твайлайт заковыляла к принцессе. Она улыбалась, но уголки глаз морщились с каждым шагом. Спитфайр и Басенджи встали по обе стороны от нее, поддерживая с боков, и вместе двинулись вперед.

Наверное это было комично – двое влюбленных, пьяно ковыляющих навстречу друг другу со слезами на глазах, едва способные двигаться самостоятельно. Их сопровождающие отпустили их в последнюю секунду, и Кейденс наклонилась вперед, чтобы упасть на Твайлайт, в то время как единорожка наклонилась вперед, чтобы упасть на нее.

Кейденс обняла любимую и зарыдала ее в гриву.

– Мы потерпели неудачу, Твайлайт, – прошептала она и почувствовала, как напряглось тело единорожки. – Все пошло не так.

– О чем ты говоришь?

– На меня напал Аммит и вырубил, чтобы развеять защитное заклинание. Флаттершай рассказала мне о том, что произошло, пока я была без сознания. Она сказала, что Аммит съел что-то под названием ”Кристальное Сердце".

– И что? – спросила Твайлайт, высвободилась из объятий и в замешательстве склонила голову набок. – Кейденс, я не понимаю. Сомбра забрал Кристальное Сердце, Аммит съел его, а потом мы со Спитфайр убили демона. Я признаю, то что мы потеряли подобный магический артефакт нехорошо, но...

– Твайлайт, – с отчаянием в голосе прервала ее принцесса. – Это Кристальное Сердце, чем бы оно ни было, было связано с магией Империи. Теперь, когда его нет... Я больше не чувствую эту магию.

Твайлайт отшатнулась.

– Но магия находится в земле, разве не так?

– Сердце, должно быть, было тем, что связывало землю со здешними пони. Я снова пыталась наполнить город своей любовью, но никакой реакции не последовало. Я не могу дотянуться до магии Империи… Твайлайт... разве ты не заметила, что становится холодно?

Единорожка огляделась вокруг, как будто видела город впервые. Она тщательно осмотрела местность.

Дело было не только в погоде или разрушениях, которые казались неправильными. Когда они только прибыли, кристалл, из которого был сделан город, имел первозданный блеск высококачественного стекла, но теперь он был мутным и тусклым.

– Станет еще холоднее, Твайлайт, – принцесса дрожала, и слезы ослепляли ее, независимо от того, как сильно или как часто она их смаргивала. – Очень скоро здесь никто не сможет жить, и все эти пони потеряют свои дома... Мы проиграли, Твайлайт.

Единорожка подняла окровавленные копыта и осторожно потянула голову Кейденс вниз. Та закрыла глаза и почувствовала губы Твайлайт, смахивающей поцелуями слезы.

– Мы победили, Кейденс, – в голосе единорожки звучала абсолютная и непоколебимая уверенность. – Все живы. Если они все живы, значит, у них еще есть надежда.

Кейденс покачала головой.

– Нет... Станет сильно холоднее. Как мы собираемся вытащить их отсюда? Метель и не думает прекращаться, а железнодорожные пути разбиты.

– Мы разберемся с этим. Ты и я, и все наши друзья, и наши пони.

Твайлайт поцеловала принцессу, и этого было достаточно, чтобы ее сердце успокоилось. Воздух уже был достаточно холодным, но Кейденс этого больше не чувствовала, поскольку тепло разлилось по ее телу от губ Твайлайт. Стыд и отчаяние, которые она испытывала, исчезли, сменившись уверенностью пони, которая любила ее безоговорочно и безгранично.

Тело казалось легче воздуха, а боль в голове притупилась до легкой пульсации, а затем полностью исчезла. Твайлайт отстранилась от Кейденс, выпуская ее из своих объятий, но несмотря на это аликорн все еще чувствовала тепло ее тела, как будто они лежали, прижавшись друг к другу, под толстым зимним одеялом.

Принцесса открыла глаза и обнаружила точку света, парящую перед ней. Она была ярче солнца, и Кейденс ощущала в ней любовь, которую питала к Твайлайт, и любовь, которую единорожка питала к ней. Все, чем была их любовь, сжалось в эту сияющую горошинку.

Свет медленно разгорался, и к ее с Твайлайт любви присоединилась любовь других пони. Их друзей, граждан Империи, граждан Эквестрии и всех за ее пределами. Вся эта любовь, вся доброта сердец, которые исчислялись сотнями, тысячами, миллионами. Все это собиралось вместе, слой за слоем, под воздействием тепла и давления, пока не превратилось в огромный алмаз, нет, не алмаз, а кристалл.

Кристальное Сердце.

Кейденс узнала его. Как она могла бы не узнать? На ее боках красовался точно такой же драгоценный камень – помещенный туда судьбой, как бы говоря, что именно для этого момента принцесса и была рождена.

Она взглянула вниз и поняла, что парит в воздухе, но не так как обычно это делали пегасы. Ее крылья были широко распахнуты, но совершенно неподвижны.

Сформировавшиеся Кристальное Сердце сорвалось с места и поплыло в центр внутреннего двора дворца. Из земли вырос пьедестал, на который и опустился артефакт. Любовь, собранная в нем, распространилась по всему городу, вспышкой света, коснувшейся всех и каждого.

Шерсть кристальных пони больше не была тусклой, а искрилась и сияла под ярким, чистым голубым небом. Повреждения города начали восстанавливаться, кристаллы разрастались, как струп над раной, пока город не вернулся к своему первоначальному, первозданному облику. Кровь, пролитая во время боя, высыхала и осыпалась хлопьями, уносимыми ветром.

Даже их друзья теперь были кристаллическими. Странная магия этой земли наделила их теми же свойствами, что и пони, которые здесь жили. Даже Спайк с Басенджи, вообще-то пони не являющиеся, сияли, как драгоценные камни.

Принцесса медленно опускалась и наконец грациозно приземлилась на свой зад, с тихим “ох”.

Твайлайт таращилась на нее, широко раскрыв глаза и еще шире рот.

– Кейденс... Ты… Ты… аликорн...

Принцесса хихикнула.

– Э-э, ну да, дурашка. Мы спим в одной постели уже год, а ты только сейчас заметила?

На сердце у Кейденс стало легко, и до нее начало медленно доходить, что только что произошло. Она открыла рот, чтобы продолжить дразнить возлюбленную, но что-то было не так.

Кожа головы слегка зудела. Как будто была покрыта лечебным шампунем от перхоти. Но одновременно она казалась... склизкой. Как пудинг.

– Твайлайт... – осторожно спросила принцесса. – Почему у меня такое ощущение, что моя голова покрыта пудингом против перхоти?

Она подняла копыто попыталась дотронуться до своей гривы, но ничего не почувствовала. Ее глаза удивленно распахнулись.

Кейденс вскинула голову в отчаянной попытке увидеть собственную макушку, вскочила на копыта, все еще глядя вверх, и закружилась кругами, как собака, преследующая свой хвост.

– Твайлайт? – с паникой спросила она. – Твайлайт? Твайлайт! Где мои волосы?

Что-то мелькнуло на краю ее поля зрения, и принцесса оглянулась через плечо.

Ее хвост плыл за ней, эфирная и бесформенная масса розового, золотого и фиолетового, усеянная сверкающими искорками и пухлыми маленькими сердечками, которые плавали туда-сюда как рыбки в аквариуме. Это было как у ее тетушек – признак того, что аликорн полностью возмужал и стал единым целым с одним из фундаментальных аспектов мира. Это означало, что она полностью получила контроль над своим доменом власти.

– Ох, обоссы меня Дискорд! Я аликорн!

Север

Кобыла из Понивилля и полюбивший ее жеребец

Ксенофилия: Блюз Кантерлот

День Знаний

Радуга в подарок

Медовый месяц

По образу и подобию своем

Вне всего мира

Неудавшееся заклинание

Сияние ночи

Твайлайт Спаркл — королевский гвардеец: Возвышение

Глава 13: Стальное сердце