Королева

Глава VI

Без особых затруднений миновав парадные врата замка, мы вышли на достаточно просторную и длинную аллею, которая отделяла нас от декоративного заборчика. А уже за ним виднелась и цель моего визита — белокаменный город, полный жизни и повседневных радостей. Приблизительно прикинув, сколько времени у нас могло остаться с учётом того, что мой невольный гонец отыщет Тию в замке и доложит ей о произволе одной хитиновой задницы, я понял, что дело пахнет керосином и теперь старательно выдумывал адекватный предлог, под которым можно было бы поторопить единорога.

— Как тебя зовут, страж? — спрашиваю его, плетясь позади обычным шагом, а ему, чтобы выдерживать скорость моего передвижения, пришлось перейти на неспешный аллюр.

— Вилд Спир, Ваше Высочество! — бросил он в ответ даже не оборачиваясь.

Интересные у них здесь имена, однако. Неужели кто-то действительно называет своего ребёнка так, предопределяя его дальнейшую судьбу или это какие-то из особенностей местной культуры? Да ещё и эти цветные татуировки на бёдрах... странно это всё. На то, что имена сами по себе ещё и являются кальками с английских слов я уже решил не обращать внимания: мало ли, это причуды местной магии, которая позволяет нам понимать друг друга. Да и, в конце концов, сейчас совершенно нет времени думать об этом.

Оглянувшись назад, любуюсь внешним видом удаляющегося замка, параллельно высматривая следы погони. Высокие башни уходили в небо на достаточно большую высоту, чтобы при благоприятной погоде можно было бы рассекать их острыми шпилями каскады облаков, спадающих с вершины горы. Остальная часть этой монументальной конструкции размещалась ближе к Земле, визуально занимая не так уж и много места: этажей семь-восемь вверх над уровнем города. Но зато таких этажей, где потолки отделяет от пола три или четыре моих роста.

Внезапно ощущаю на себе чей-то тяжёлый взгляд, который словно попытался пригвоздить меня прямо к большим гранитным плитам аллеи. Справившись с нарастающей паникой, пробую найти его источник и замечаю на одном из широких балконов самой большой центральной башни знакомый белый силуэт с разноцветной невесомой гривой. Вот и долетела моя весточка до крылато-рогатой кобылы, осталось лишь дождаться ответной похоронки на собственное имя...

Растеряв всю былую уверенность, срываюсь в какую-то пародию на галоп, и обернувшись на удивлённого столь внезапными переменами, единорога, судорожно кричу ему:

— Вперёд, Вилд Спир! Наперегонки до конца аллеи! Покажи мне, чему тебя научили!

Я даже не удивился, когда он бросился следом, как ужаленный, явно стараясь изо всех сил опередить меня. С моей стороны, это было, конечно, нечестно, но прилипший к заднице хвост и предчувствие надвигающегося воздаяния от одной могущественной кобылы напрочь выбивали меня из колеи размышлений. Тут уж не до жиру, быть бы живу!

Последний участок пути под палящим взором местного солнца мы преодолели буквально за несколько десятков секунд. Не запятнав честь мундира, или что там у них вместо этого, довольный, но запыхавшийся единорог обогнал меня буквально у финиша и теперь, прислонившись к забору, пытался отдышаться. То же делал и я, попросту развалившись на достаточно чистой, каменной брусчатке.

Сердце гнало кровь по телу так, словно пыталось разорвать меня изнутри высоким давлением; лёгкие горели огнём, а длинный язык, против моей воли, выпал у меня изо рта и пытался отвести лишний жар испаряя слюну. Боюсь представить, как я сейчас выгляжу со стороны; хотя, конечно, зрелище наверняка того стоит, вон как страж на меня вылупился. Вроде и радостно, что даже в таком плачевном состоянии я выгляжу по меньшей мере привлекательно, а с другой — неприятно от того же. Ладно уж, кобылы, но жеребцы...

— А ты... а ты хорош, — решаюсь похвалить единорога, пока он не опомнился и не начал чего-то подозревать.

— Благодарю, — кивает он, не отрывая взгляда от меня.

Проследив, куда же это он так посматривает, чуть не лопаюсь от возмущения. Кровь и так бешено струящаяся по моему организму теперь спешным потоком заполняла мою мордочку, и отчего-то потеплело внизу живота. Прикрыв глаза и повторив дыхательные упражнения, которые порекомендовала мне Тия с утра, прихожу в себя и вижу, как этот нахал теперь делает вид, что это не он только что пожирал мой круп своими голубыми глазами.

— Смотреть можно, трогать нельзя, — говорю первое, что приходит в голову, просто чтобы последнее слово оставалось за мной, и поднимаюсь с места, опасливо косясь через забор на замок; вопреки моим ожиданиям, никакого преследования не было, но и белой кобылы на прежнем месте я тоже не заметил.

Услышав, как страж пытается откашляться, улыбаюсь самыми уголками губ. А затем оборачиваюсь и застываю, поскольку прямо передо мной открылась улица, словно сошедшая со страниц старых сказок о волшебных королевствах и магах. Небольшие, но уютные домики с собственными внутренними двориками расходились в сторону от широких дорожек, как грибы после дождя. Между ними размещались вывески магазинов, зелёные островки садиков, клумб и крупные фонтаны, над которыми в капельках влаги сияла радуга. И везде были пони! И единороги с пегасами! Все они ходили по ровной и чистой брусчатке, куда-то спешили, разодетые в забавные, пахнущие официозом и причудливой модой, костюмчики.

Несколько любопытных зевак остановились у ближайших домиков, бессовестно разглядывая меня и о чём-то перешёптываясь. Вытянувшись во весь свой немалый рост, я попытался вновь вернуть себе прежнюю маску невозмутимости, смотря на всех свысока через прищуренные веки.

— Идём, Вилд Спир, время не ждёт! — говорю ему властным голосом, подражая Луне, и делаю первый уверенный шаг на пути к знакомству с неизведанной и волшебной цивилизацией.

Оставаясь внешне спокойным и надменным, внутри я просто выгорал от любопытства абсолютно ко всему. Меня очень удивило, что большинство местных почти не обращает внимание на гигантскую кобылу в лице меня, которая как трёхъярусный фрегат рассекает по улице, буквально перешагивая через некоторых невнимательных пони. Стоило мне появиться в поле зрения обитателей этого городка в сопровождении стража, как ко мне почти сразу теряли интерес, возвращаясь к делам насущным.

Позабыв о моём изначальном поручении, единорог теперь плёлся где-то позади меня и вовсю пользовался моей оговоркой. Ну и пожалуйста, смотри, пока можешь! Где-то в глубине души я всецело понимал и поддерживал этого беднягу, но новая, кобылья часть меня, едва ли не вопила от возмущения и подобной наглости, требуя страшного возмездия.

Когда шумные и оживлённые бульвары мне надоели из-за надобности смотреть под ноги, я свернул в просвет между ближайшими домами и оказался в относительно тихой улочке. Разглядывая окна вторых и третьих этажей, и растеряв весь свой властный настрой, я вовсю вертел головой по сторонам. А посмотреть-то было на что!

Местная архитектура словно магнит — цепляла меня своей утончённостью и некоторой свободой, коей не мог похвастать более монументальный замок, хотя и то, и другое было выполнено в общем стиле. Каждый домик одновременно был похож на любой другой, но отличался в тех деталях, на которые были способны повлиять живущие в нём, пони. Украшенные окошки, натянутые между крышами, флажки, разнообразные флюгеры, роспись белокаменных стен... очень, очень уютно и воздушно!

Внезапно услышав музыку в полуденной тиши, я остановился и прислушался. Через пару секунду о мою правую заднюю ногу споткнулся и так же остановился единорог. Развернувшись к нему, я приложил копытце ко рту и чуть пошипел, призывая неосторожного жеребца к молчанию.

— Слышишь? — спрашиваю я, когда его ушки тоже начали подёргиваться в поисках источника звука, — Я желаю знать, откуда доносится эта музыка.

Кивнув, единорог походил между домами, вслушиваясь в разливающуюся мелодию, а затем тихо указал куда-то вперёд, призывая следовать за ним. Очень скоро мы вышли к странному строению, которое словно бы кто-то намеренно построил ровно наполовину, чтобы затем прилепить к получившемуся творению кусочек совершенно другого здания. Довольно необычно, учитывая что я пока ещё не видел столь явных нарушений местной стилистики. Хотя этот домик чем-то и вписывался в окружение; был в нём какой-то свой шарм.

Эта музыка, напоминающая мне нестареющую земную классику, исходила из приоткрытого окна второго этажа. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что никого кроме единорога поблизости нет, я под его удивлённый фырк, привстаю на задние ноги и вытягиваю вверх своё длинное тело, упираясь передними копытцами в причудливую стену. Роста хватает ровно настолько, чтобы я смог положить свою голову на тёплый деревянный подоконник, что, собственно, и сделал.

Серая пони, сидевшая спиной ко мне на странном, широком табурете, удерживала в своих копытцах инструмент, который был практически точной копией виолончели, и плавно водила длинным смычком по его струнам, извлекая мелодию, достойную ушек самой королевы. Мысли о том, как она умудряется одним копытцем прижимать струны в нужных местах, а другим орудовать смычком, мимолётно пронеслись у меня перед внутренним взором и тут же угасли. Магия, конечно же, чему я ещё удивляюсь.

У неё была очень женственная, утончённая фигура, что отлично просматривалось со спины; чем-то даже напоминает человеческую девушку. Впервые я видел у пони такой насыщенный, чёрный цвет гривы и хвоста. На бёдрах кобылы красовалась татуировка в виде какого-то музыкального символа фиолетового цвета. Неужели местная нотная грамота тоже похожа на земную или это очередное чудачество магии переводов?

Простояв так с десяток минут, наблюдая за этой талантливой виолончелисткой, я не заметил, как дверь в комнату бесшумно открылась и в ней показалась белая единорожка в странных тёмных очках, скрывающих её глаза. Но не нужно быть экспертом, чтобы понять, куда она первым делом посмотрела, едва моя довольная мордочка оказалась в поле её обзора.

— Ого, Окти, у тебя новая поклонница! — быстро опомнилась белая кобыла с растрёпанной гривой сине-голубого электрического оттенка, удивив меня, — Учти, я буду ревновать! — продолжила она весело своим немного хриплым, задорным голосом.

— Что?.. — обратив внимание на подругу, серая пони плавно оборачивается в ту сторону, куда с улыбкой до ушей смотрит эта белая бестия, и заметив меня, с громким вскриком подпрыгивает со своего места.

Не теряя времени даром, вновь занимаю более привычное теперь положение на четырёх копытах, и глупо хихикая от развернувшейся сцены, быстро увожу обеспокоенного стражника подальше от этого домика.

— Позвольте узнать, что там случилось, Ваше Высочество? — подаёт голос Спир, оборачиваясь на показавшуюся в окошке, серую недовольную мордочку.

— Одна очень милая пони играла музыку, пока не пришла её подруга и не увидела меня, — уклончиво объясняю я, опуская детали, — Ничего необычного.

Когда мы оказались достаточно далеко, я решаюсь вновь повторить эксперимент с подглядыванием за местными аборигенами в их естественной среде обитания. Вяло протестуя, стражник вскоре понял, что меня бесполезно останавливать, и просто обречённо смотрел, как моя любопытная мордочка тыкается в окна вторых этажей.

Это, на самом деле, дало мне множество интересных результатов. Во-первых, я увидел быт, который вели если и не простые пони, то точно и не обитатели огромного королевского замка. Типичные комнатки, обустроенные в большинстве своём со вкусом и вниманием к мелочам; ничего особо лишнего, книжные полочки, уютные кровати самых разных форм и размеров, рабочие столики с забавными креслами и кучей подушек. Пару раз мне попадались помещения, явно предназначенные для жеребят, с соответствующим интерьером и обстановкой, но самих маленьких хозяев этого богатства я пока ни разу не видел.

Привлечённый шумом странной возни и каких-то совершенно новых, но очень ярких эмоций, которые пробились даже через приглушённое чувство эмпатии, я поднялся к очередному окошку, и увидел то, чего никак не ожидал. На огромной для пони, кровати, переплетаясь телами и вяло постанывая, лежала пара кобыл, а над ними, склонившись в весьма недвусмысленной позе, застыл крупных размеров единорог.

Не знаю, что на меня нашло, но словно опьянённый исходящими от троицы, чувствами, я не только не испытывал отвращения от увиденного, но судя по всему, моему телу это даже понравилось. Испуганный таким неожиданным предательством со стороны собственного организма, одёргиваюсь в сторону, случайно задевая длинным, изогнутым назад, рогом, одну из оконных створок, и на получившийся гулкий стук тут же оборачивается тяжело дышащий единорог.

— Вы продолжайте, продолжайте, — под его взглядом мне стало вдруг до ужаса неловко, — Я просто проверяю, всё ли у вас в порядке, — бездумно бросаю следом, чтобы скрыть нарастающее смущение и собираясь вновь спуститься на четыре копыта.

— Спасибо за заботу, у нас всё в порядке, — отвечает мне на прощание жеребец, что-то ещё сказав, но я уже его не слушал.

Рядом со мной, явно пытаясь не заржать, стоял Спир. Простого взгляда на него хватило, чтобы понять, что теперь среди замковой стражи будет ходить новая байка о похождениях одной не в меру любопытной королевы.

— Никому ни слова, — бурчу я ему, уже мысленно представив себе последствия от подобных сплетен, — Твоё высочество просто пыталось проявить заботу о простых пони и получше познакомиться с их бытом.

Видимо, столь пренебрежительное коверкание титула добило бедного стража и он уже просто дрожал, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Тяжело вздохнув, прогоняю с мордочки прилившую кровь, и сжалившись над этим остолопом, раздражённо подёргиваю хвостом.

— Ладно, разрешаю смеяться, — тихо произношу, и тут же жалею, потому что его громогласный смех едва на оглушает меня.

Перепугавшись, что это привлечёт ко мне и так нежелательное внимание, особенно от той троицы сверху, что так и не прервала своего пикантного занятия, прикусываю стражнику неприкрытое шлемом ухо, стараясь не проткнуть его зубами насквозь, и спешно отвожу подальше в сторону, молясь всем местным богам, чтобы он сильно не дёргался.

Завернув в очередную улочку, внезапно чувствую, как что-то сталкивается с моим передним копытом, а во рту появился слабый привкус крови. Удостоверившись, что мы уже достаточно далеко, отпускаю ухо стражника, на котором тёмными пятнами расползлась пара капелек крови, но единорог, видимо, этого даже не замечал. Обратив, наконец, внимание на причину своей запинки, забываю сплюнуть чужую кровь и тут же склоняюсь вниз.

На каменной брусчатке сидел крохотный жеребёнок с разбросанными рядом, рулонами красной материи. Его золотые глаза смотрели прямо на меня, словно я и не кобыла вовсе, а какое-то религиозное божество, снизошедшее на эту грешную землю. Странное тёплое чувство медленно расползлось по моему разуму от взгляда на это миниатюрное создание, и придвинувшись ближе, я аккуратно прикоснулся кончиком переднего копыта к его крохотному носику, который тут же забавно сморщился.

— Объясни свою маленькость, — произношу я как можно более нежным голосом, стараясь разрядить обстановку и вывести его из ступора.

— Что? — одновременно спрашивает и он, и единорог, спустя пару мгновений, а затем оба переглядываются между собой, и страж протягивает юному пони переднюю ногу, — Тебе нужна помощь, малой? Вилд Спир, королевская гвардия.

Когда жеребёнок протянул свою переднюю ножку в ответ и осторожно стукнул своим копытцем о копыто стража, я был готов чуть ли не пищать от передозировки столь милым зрелищем. А этот единорог не такой уж и остолоп, как мне казалось: вон, как быстро, буквально одним жестом и единственной репликой, установил с жеребёнком общий язык.

— Голд Сэдлз, подмастерье, — ответил он, начав зубами поднимать рулоны ткани с брусчатки, ловко закидывая их себе на спину, — Помощь мне не нужна; простите, я вас не заметил.

Такой маленький, но такой серьёзный! Что-то внутри меня просто пело и радовалось от одного только вида этого чуда. Посмотрев на Спира, я заметил на его мордочке улыбку, похожую на ту, которой старшие дети в семье балуют своих младших братьев и сестёр, когда те делают что-то полезное или хорошее. Из очередного цикла раздумий меня вывело слабое постукивание по передней ноге от жеребёнка, который собирался уже продолжить свой путь дальше.

— М? — обращаю внимание на него, пока он почему-то смущённо отводит мордочку в сторону, — Что-то случилось, мой крошечный пони? — надеюсь, у Спира хватит ума не распространяться о том, что я нагло подвергаю плагиату любимую фразу Тии, иначе простым изгнанием дело может и не ограничиться...

— Простите, а... а почему вы такая большая, мисс...?

Обрадованный тем, что уже затрагивал эту тему с Луной, начал мысленно ворошить утренний диалог, но быстро вспоминаю, что сам я об этом разузнать-то и не успел! Нехорошо получилось. Напряжённо рассмотрев этот вопрос со всех сторон, в конце-концов сдаюсь подобрать на него вразумительный ответ, и говорю как можно более уклончиво:

— Я просто ела по две растишки за раз вместо одной.

Голд моргнул, не сводя с меня вопросительного взгляда. Видимо, эта таинственная магия не смогла адекватно справиться с переводом, превратив мою и без того бессмысленную фразу в нечто ещё более непонятное.

— Эм... я имею ввиду, — он забавно дёрнул ушками, оглядевшись по сторонам, немного задержав внимание на стражнике, — Вы ведь принцесса, да?

Какой наблюдательный юный пони, почти угадал! Наверняка его ждёт большое будущее с такой прозорливостью. Хотя, конечно, интересно, что натолкнуло его на такие мысли, чтобы буквально сходу их озвучить, ведь времени на анализ ситуации у него было не так уж и много. Надо будет об этом обязательно разузнать, но сделать это следует ненавязчиво, дабы он сам увлёкся диалогом и не стеснялся говорить обо всём подряд.

— Бери выше, Голд Сэдлз, — улыбаюсь ему своей самой милой улыбкой, на которую только способно это тело, и указываю кончиком копыта на небо, привлекая его внимание и подчёркивая тем самым важность сказанного, — Не какая-то принцесса, а сама королева!

Воззвав к своей эмпатии, ощущаю как Спир сбоку от меня усмехается, хотя он сам и проникся моментом моего слабого актёрского мастерства. А вот от жеребёнка повеяло странной смесью из надежды и какого-то обречённого отчаяния. Так. Мне это не нравится. Что такого могло произойти с этим крошечным пони, чтобы он так себя чувствовал в стенах этого волшебного города?

Воспользовавшись его кратким помешательством, делаю пару шагов вперёд, и сворачиваюсь калачиком прямо на брусчатке вокруг вздрогнувшего маленького тельца, чтобы не дать ему возможности отступить. Затем, чуть склонив голову на бок, заглядываю в его золотые глаза, которые очень гармонично сочетались со светло-голубой шёрсткой и оранжевой гривой, и мягко произношу:

— Я вижу, что тебя что-то печалит, Голд Сэдлз, — едва удерживаюсь от того, чтобы вновь не ляпнуть "мой крошечный пони", слишком уж это заразно, — Позволь королеве узнать причину твоих тревог?

Сделав шажочек назад, он упёрся крупом в мой хитиновый живот, и смутился, начав разглядывать серые прямоугольные бруски камня у своих передних ног. Но, видимо, поняв, что так просто я его теперь не отпущу, да и вроде как ничего страшного и противозаконного не делаю, он зубами стащил с себя перевязь красных рулонов ткани, и плюхнулся рядом с ними на круп.

— У меня... вернее, у моей тёти есть... есть проблема, — начал он, не решаясь поднять голову выше, — Единорог, который помог ей вовремя приобрести место для бутика мисс Рэрити, оставил себе какую-то лазейку в договоре о покупке и теперь грозится отобрать здание, если тётя не будет отдавать ему четверть доходов с продаж или расскажет мисс Рэрити об этом... это же, ну, это неправильно...

Картина волшебного окружающего мира покрылась трещинами, выпустив на волю миазмы типичной реальности. Ложкой дёгтя в бочке мёда оказалось и то, что открыл мне глаза на это первый встреченный мною жеребёнок, который до сих пор стойко держался в полукольце из моего тела. Прикрыв веки, делаю несколько глубоких вдохов, успокаивая себя. Надо раздобыть побольше информации об этом недостойном алчном гражданине, но делать это сейчас, когда Голд сидит как стогом сена тюкнутый — затея не из лучших.

— Ты прав, это однозначно неправильно, — произношу я как можно спокойнее, — Если этот глупец полагает, что сможет сокрыть свои гнилые деяния за буквой закона, то он глубоко ошибается, — заметив возросшее напряжение со стороны жеребёнка, склоняюсь ближе к нему и целую в лоб, чтобы вызвать у него растерянность и не дать нарастающему стрессу овладеть сознанием юного пони, — Только честность таких храбрых личностей, как ты, Голд Сэдлз, не позволяет этим негодяям вершить зло безнаказанно.

Я буквально видел, как краснеет светло-голубая мордочка жеребёнка, а эмоциональный фон с его стороны заполняется смущением, восторженностью, симпатией и воодушевлением. Нечто похожее, но в палитре более взрослого разума, с примесью совершенно нераспознаваемых чувств, исходило и от стража, который всё это время стоял рядом и наблюдал за нами.

— Прикажете созвать гвардию, Ваше Высочество? — обратился ко мне единорог, прервав затянувшееся молчание.

Конечно же я не прикажу этого! Стоит ему только связаться с кем-то из своих, и я уверен, что меня тут же повяжут и бросят в темницу, чтобы ещё чего-нибудь не натворил. Но с другой стороны, сколько мы здесь уже гуляем по городу, а по мою душу ещё никто не явился? Может, зря я переживаю и меня никто не собирался насильно удерживать в замке? Хотя, учитывая то, как Тия смотрела на мою тушку с балкона, лучше всё равно не рисковать...

— Не стоит, мы справимся сами, Вилд Спир, — специально делаю акцент на середине фразы, и обращаюсь по имени, чтобы подчеркнуть то, что это не обсуждается, — Голд Сэдлз, веди нас к бутику мисс Рэрити.

Встав на ноги, начинаю шевелить извилинами. А как мы, собственно, собираемся справляться? Я ведь понятия не имею, что и по каким принципам здесь устроено, чтобы лезть в это бюрократическое болото. И пускай во мне кипит гнев и негодование от того, что кто-то в этом странном, забавном мире позволяет себе отбирать чужие кровно заработанные деньги, но бездумно действовать тоже не стоит. Боюсь, я и так провинился на несколько дополнительных изгнаний вперёд, без спроса покинув замок, и хитростью заставив королевскую стражу мне прислуживать.

Без лишних слов закинув свой груз себе на спину, жеребёнок повёл нас к самому сердцу города, судя по мелькающей в просветах между домами, обители двух могущественных сестёр. Перед внутренним взором внезапно всплыл образ Луны, которая осуждающе смотрела на меня, говоря нечто вроде "ни на секунду нельзя оставить тебя без присмотра". Прости, прекрасная кобыла ночи, обернувшая свою гриву в кусочек иноземного неба, но если это и вправду мой последний день в этом мире, то я проведу его именно так и никак иначе. В конце-концов, лучше что-то сделать и пожалеть об этом, чем не сделать и укорять себя за это всю оставшуюся жизнь.

Мимо нас начали проплывать уже знакомые вывески и широкие витрины магазинов, где можно было приобрести практически всё, что угодно: от маленького леденца до поразительно детализированных полноразмерных статуй. Не укрылось от моего любопытного взора и то, как жеребёнок чуть сбавил скорость ступая вдоль скрытого за большим окном, стеллажа с... холодным оружием.

Сначала я удивился тому, откуда вообще в этом мире такое многообразие колюще-режущих предметов, а потом и тому, что почти половина из столь богатой коллекции была просто в точности списана с людских образцов, приспособленных именно под руку, а не копыта и зубы. Надо будет над этим подумать, как появится свободное время.

— Присматриваешь себе меч для причинения добра и справедливости? — спрашиваю, низко склонившись прямо к его светло-голубым, забавно дёрнувшимся ушкам.

— Мне больше подходят абордажные сабли, — хмыкает жеребёнок в ответ, и резко оборачивается ко мне с запоздалым испугом на мордочке, когда до него доходит, кому он это и каким небрежным тоном ответил.

— Абордажные сабли? — от его реакции недавно убитое настроение вновь начинает подниматься, против воли проявляясь улыбкой до ушей уже на моей собственной мордочке, — Такой маленький, а уже пират!

— Благородный пират! — насупившись, он спешно отвернулся от меня.

Уже не сдерживаясь, я начинаю тихо посмеиваться. Позади меня так же раздалась пара смешков, которые быстро оборвались кашлем, как только я чуть качнул своим крупом из стороны в сторону, хлестая собственные бёдра и без того коротким хвостом. То-то же! И всё таки, кобылье тело обладает своими... преимуществами и интересными путями их использования на практике.

— Как ты вообще пришёл к идее "благородного пирата", Голд? — ладно, признаю, так влезать в душу юного жеребёнка было немножко некрасиво, надо бы это исправить; и я даже догадываюсь, как я это сделаю, — И что ты знаешь о пиратах в целом?

Похоже, я вновь попал туда, куда надо. Позабыв обо всём, маленький Сэдлз следующие минут десять носился вокруг меня, едва ли не перепрыгивая через особо чопорных аборигенов, и счастливо щебетал о своём не таком уж и далёком детстве в славном городе Троттингеме, который расположился на большом острове в Селестийском море. Там наш юный провожатый, судя по торопливому и яркому рассказу, перенимал со своими друзьями опыт тех, кто всю свою жизнь посвятил водной стихии, покоряя просторы океанов.

Под конец этой исповеди от будущей грозы морей, он сердечно пообещал, что расскажет обо мне и Спире своему лучшему другу с забавным именем Пипсквик, который ныне почему-то живёт в каком-то Понивилле и каждый месяц присылает письма с самым невероятным содержимым, а всё потому, что в этом же городе недавно поселилась бывшая ученица принцессы Селестии, Твайлайт Спаркл, со своими друзьями вечно вляпывающаяся во всевозможные авантюры, и при этом спасающая целую Эквестрию чуть ли не каждую неделю. Всё ясно, значит, в столь опасный городок ни одной ногой. Если, конечно, останусь в этом мире.

Когда Голд выдохся, и переводя дух, плёлся рядом со мной, счастливый, как моль дорвавшаяся до шубы, на меня вдруг снизошло озарение. Благородный пират? А почему бы, собственно, и не превратить грядущую расправу над одним особо наглым гражданином в игру? Пусть жеребёнок почувствует, что сам является хозяином своей судьбы и вершит благородное правосудие в самом, что ни на есть, пиратском стиле!

— Голд Сэдлз, послушай меня, — остановившись, я преградил ногой дорогу юному пони и тот вопросительно уставился на меня, высоко подняв мордочку, — Как королева, я присваиваю тебе звание капитана, а также временно зачисляю в твой первый экипаж себя в должности старшего помощника, и королевского гвардейца Вилд Спира в должности второго помощника.

Бедный жеребёнок словно забыл как дышать, осел на землю там же, где и стоял, беспомощно открывая и закрывая рот. Рулоны красной ткани скатились с его спины на брусчатку и остановились у ног белоснежного единорога в позолоченной броне, который, впрочем, не обратил на них никакого внимания, смотря на меня снизу вверх широко раскрытыми, голубыми глазами. Прости, страж, но за всё в этом мире приходится платить, в том числе и за любование королевской хитиновой задницей, вопрос лишь заключается в цене и времени, когда наступит час неминуемой расплаты.

Что-то мне подсказывает, что настоящие приключения только-только начинаются, а местное солнышко всё ещё высоко! Окинув взором своих новоявленных товарищей по команде, я дарю им широкую улыбку, обнажая острые зубки в довольном оскале, и торжественно произношу:

— Каким будет ваш первый приказ, капитан Голд Сэдлз?