Королева

Пролог

Плавно обхожу руины панельного домика в очередной раз, пытаясь безуспешно разыскать выживших. Несколько этажей по вертикали от этой квартиры провалились вниз, похоронив под собой ещё троих жителей, которым просто не повезло: парочку, которая беззаботно наслаждалась ранним выходным на кровати, насмерть придавило обрушившимся потолком, а женщину сверху и вовсе выбросило ударной волной с частью лоджии. Судя по всему, она, как и хозяйка квартиры, в которой произошла утечка, была без сознания.

Снова по пути попадаются две обгоревшие тушки, которые буквально переломало взрывом. Собственно, одна из этих тушек ещё недавно была пристанищем моей ныне свободной души, а вторая... а я и не знаю, кто это был. Выбежал какой-то мужичок с диким амбре перегара и курева, да как станет кричать, что баба его одурела, да газ пустила. А я и побежал геройствовать...

В целом, ситуация, конечно, забавная. Один дурак врывается в квартиру, а другой дурак щёлкает переключателем. В итоге оба через мгновение вылетают в коридор, бьются о стену, ломая всё, что только можно, и за несколько секунд сгорают в жадном пламени. Хотя... я даже не понимаю, как это можно передать. Никаких тебе "жизнь пронеслась перед глазами", ни-че-го. Просто отчётливо слышимый "щёлк" включателя, а затем огненная пелена с кратким полётом. Возможно, телу было больно, и очень больно, однако я этого уже не чувствовал.

В какой-то момент субъективное восприятие времени отчего-то значительно ускорилось. Странно, что я, будучи в таком состоянии, не видел тех, кому тоже "повезло" тут расстаться со своими телами. Странно и непонятно. Никаких эмоций, никаких ощущений. Всю сознательную жизнь я не верил в существование душ и тому подобной чешуйни, но, видимо, ошибался.

Не успел я опомниться, как весь панельный домик уже перестал существовать, а вместо него выросла типичная новостройка, уронив меня перед этим в котлован, который тут же залили бетоном. Решив, что так не пойдёт, я попробовал мысленно отлететь в сторону, однако вместо ожидаемого результата оказался в космосе, безрадостно наблюдая как быстро отдаляется Земля...

Ускорение времени, видимо, перешло на какой-то новый виток, и мир вокруг меня стремительно потемнел. Один за другим в небе гасли огоньки галактик, исчезали звёзды, сливаясь в феерию вспышек, а затем и весь мир погрузился во мрак, оставляя меня наедине с собственными мыслями.

Не знаю, как долго это продолжалось, но стоило мне начать волноваться, как мою бестелесную тушку словно что-то подхватило, сжало со всех сторон, растягивая в причудливую форму. Я уже думал начать возмущаться такому произволу, но вместо этого ощутил, как меня во что-то быстро и весело затягивает. Едва ко мне постучались мысли о том, что меня утянуло в чёрную дыру и надо срочно валить, как мир буквально взорвался...

Глава I

Первое, что я почувствовал, стоило мне вновь осознать себя — боль. Она была настолько сильной, что я попросту не сдерживался и ревел, к собственному удивлению слыша, как кто-то оглушающим, полным страданий криком, разделяет моё состояние.

— Кто здесь? — спрашиваю в пустоту одновременно с кем-то, как только агония отступает, — Привет?..

Когда очередная моя попытка выйти на связь получает одновременный и зеркальный ответ, меня вдруг прошибает осознанием. Вернулись эмоции, я вновь начал чувствовать тело, но тело это было не моим.

Распахиваю глаза, которые до сей поры были плотно зажмурены. Прямо перед носом в полупрозрачной жидкости плавает какой-то мусор, слабый свет пробивается откуда-то сверху. Чувство невесомости постепенно исчезает, уступая место ощущению тела.

Справедливо полагая, что раз я появился здесь и пока ещё жив, то подавляю в себе странное желание подняться наверх и выбраться из столь уютного места. Аккуратно двигаю всеми конечностями вокруг себя, пытаясь измерить объём свободного пространства, который оказался не таким уж и большим. Со всех сторон, кроме зеленоватой плёнки наверху, меня окружают мягкие стены, отдалённо напоминающие илистое дно.

Переключаю всё внимание с окружения на себя, и в полумраке пытаюсь разглядеть хотя бы передние конечности. Одновременно с этим пришло ощущение пульса, что мне не сильно понравилось, потому что... судя по всему, сердце у меня теперь работает иначе.

Случайно переключаюсь на дыхание, и внезапно осознаю, что я дышу всей этой дрянью, что меня окружает. Лёгкие через силу втягивают жидкость, в которой плавает моё тело, и, наверное, по тому, что работать им становится тяжелее, кислород неумолимо заканчивается. Ну, или не кислород...

Решив отложить самоанализ до лучших времён, упираюсь всеми конечностями в мягкие стены и начинаю подъём. Уже спустя пару секунд что-то прорывается через плёнку наверху, отдаваясь небольшим напряжением в районе лба, а затем и вся голова покидает границу между полупрозрачной жижей и газовой атмосферой.

Я очень сглупил, сделав глубокий вдох, вместо того, чтобы выдохнуть, прежде чем выбраться наружу и теперь пытался не захлебнуться, прогоняя жидкость из лёгких. Газ, который оказался вполне приемлемым для дыхания, начал буквально выжигать меня изнутри, но что-то подсказывало мне, что так и должно быть.

Плёнка, которая укрывала мой подводный домик, теперь свисала с моего лица мокрой фатой, мешая обзору, но позволяя примерно оценить объём и форму моей новой головы. Плавно приближаю к носу подрагивающую переднюю конечность и пытаюсь смахнуть с себя этот внезапный элемент одежды. Спустя несколько неудачных попыток склоняюсь к краю небольшой ямки, в которой был укрыт мой "бассейн", и прижав эту противную холодную плёнку между землёй и конечностью, стягиваю её, чувствуя, как что-то на моём лбу помогает ей порваться.

Освободившиеся глаза мутным зрением выхватывают из окружения неровные шероховатые стены, навевающие мысли о том, что я нахожусь в какой-то пещере. Немного повертев головой на неожиданно гибкой и достаточно длинной шее, обнаруживаю и вход в неё. Через него отчётливо видно небо... стремительно светлеющее небо, в котором медленно растворяются размытые огоньки звёзд.

Странно, это я, что, так хорошо в темноте вижу? Или?..

Отбросив лишние мысли, всем телом выбираюсь на поверхность и отползаю в сторону от подводного домика. Новые ощущения от тела и информация от всех органов чувств буквально ломают мой разум, вынуждая постоянно сбиваться с мысли и разбираться со всем по отдельности.

Итак, что я такое? Без особых затруднений оборачиваюсь назад едва ли не как сова, и вижу свою спину. С полупрозрачными крыльями. Так.

Продолжая осмотр, опускаю взгляд чуть ниже, наблюдая у себя комплект из двух пар ног, оканчивающихся некоторым подобием копыт. Внешние формы собственного тела, больше похожего на тело странного копытного насекомого с чёрным хитином вместо шёрстки, уже начали навевать на меня подозрения, но я разберусь с этим позже.

С огромной осторожностью пытаюсь подняться на ноги. Лёгкая попытка разогнуть и согнуть одну из задних конечностей едва не стоила мне ушиба, когда она радостно дёрнулась навстречу со свисающим крылышком. Класс.

Несколькими попытками спустя мне всё же удаётся найти идеальный баланс применения усилий, при которых ноги не разлетаются в стороны, как бешеные, а крылья плотно прилегают к спине. Дело осталось за малым — попробовать сделать пару шажочков.

Напрягая память, вспоминаю, как передвигались четвероногие друзья человека. Так... пробую...

Ладно, это была плохая идея, у них несколько другие пропорции ног. Избавившись от неожиданно яркого воспоминания, пробую подобрать ключ к навыку квадропедального перемещения сам.

Низко пригибаясь к полу из холодной каменной породы, смотрю себе под ноги и на вход. Что-что, а вот вертеть головой я уже научился, да и зрение стало куда острее, позволяя разглядеть даже малейшие неровности на белых кучевых облачках.

Шажочек раз... шажочек два... я даже не упал, к своему облегчению и гордости. Однако с другой стороны, бросая взгляд на себя снизу, я всё больше и больше убеждаюсь в том, что либо у этого тела не совсем та половая принадлежность, либо же одна привычная штука спрятана где-то внутри, как у стандартных насекомых.

Отвлёкшись на это, задеваю длинным кривым рогом достаточно крупный камень и от неожиданности падаю наземь, едва не ломая себе шею. Тело словно само издавшее крякающий звук и высокий вскрик, путается в ногах.

Возможно, не будь я таким гибким, без перелома шеи точно не обошлось бы. До входа осталось всего ничего, поэтому воодушевившись этому и воспротивившись неожиданному желанию улечься и поплакать, вновь поднимаюсь на ноги.

Где-то снаружи шумит ветерок, слышен шелест листвы и пение каких-то животных, скорее всего местных птиц. Выход уже наполовину перекрыт пейзажем из зелёных крон лиственных деревьев.

Подниматься по наклонной поверхности, которая ближе к выходу резко увеличила свою крутость, было достаточно трудно, но в конце концов, мне удалось вскарабкаться на последнее препятствие в виде каменного, покрытого сырым мхом, обрыва. Он почти достигал половину длины от моей передней ноги, но несмотря на это был достойным противником, с которого я пару раз умудрился соскользнуть обратно и только чудо вкупе с неожиданно дёрнувшимися крыльями не дало мне упасть назад.

Оглядываю окрестности, поражаясь тому, насколько различается зрение у этого тела и тела человека. Угол обзора и резкость однозначно просто феноменально улучшены, позволяя мне выхватывать мелкие детали даже с чересчур далёких объектов. Слух с обонянием также не остались в стороне.

Аккуратный носик, украшающий мою немного вытянутую морду, буквально отлавливал в воздухе каждый запах. До последнего я не думал, что у насекомых есть ушки, но, видимо, этому телу плевать. Ощупываю передними копытами, оказавшимися неожиданно чувствительными, собственные уши, которые сами по себе резко одёргиваются от прикосновений, вызывая чувство сродное с щекоткой.

Мне срочно нужно зеркало, иначе меня сожрёт любопытство. Оглядевшись вокруг, понимаю, что пещерка, из которой я выполз, была буквально выдолблена в каменистой поверхности на окраине огромного леса. Интересно, сколько я там провалялся и почему первый же ливень меня там не утопил?..

Так, не о том думаю. Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, вновь поднимаюсь на ноги и направляюсь к вершине холма, у подножья которого был вход в мою подземную обитель. Трава вокруг была точным аналогом того, что я видел на Земле, а вот деревья, которые я внимательно осматривал при подъёме, уже немного отличались.

Интересно, съедобна ли для меня трава или мне надо есть что-то более питательное? Наклоняюсь к земле и любопытства ради щипаю самый верх изумрудного ковра, одновременно с этим догадываясь пройтись языком по зубам, которые оказались достаточно острыми, чтобы с лёгкостью срезать и траву, и оцарапать язык.

Хмурясь от неприятных ощущений, осторожно нащупываю у себя парочку острых клыков на верхней челюсти. Травоядному они ни к чему, значит, всё таки, хищник?..

В таком случае странно, что вкус травы мне показался достаточно съедобным, чтобы не начать яростно отплёвываться.

Не знаю, насколько хорош мой глазомер, но на высоте в несколько десяткой моих тел, холм закончился, и передо мной открылась панорама, достойная холста самых лучших пейзажистов: вдаль, насколько хватало глаз, устремлялись поля сочной травы с обильными островками лесов, которые пересекались с явно возделываемыми полями; где-то ближе к горизонту, я увидел горные хребты, которые растворялись в сгущающейся полупрозрачной синеве воздуха. Всё-таки, кислородно-азотная атмосфера, судя по цвету и собственным ощущениям.

В нескольких местах я заметил аккуратные домики самых причудливых форм и раскрасок в нежных тонах. Они отчего-то сильно напоминали мне средневековые поселения, но я не спешил с выводами. Обернувшись назад, я увидел схожую картину, но на этот раз на одной из скал мною был замечен гигантский город, который примыкал к одному из её наиболее пологих склонов.

Не успел я удивиться такому чуду, как очередной небольшой поворот головы позволил мне выцепить далеко в небе странную белую точку, которая при дальнейшем рассмотрении оказалась... парящим высоко над землёй, не менее огромным городом, то ли прикрытым облаками, то ли построенным из них же.

Интересно, кто же в них обитает? Люди? Или существа, похожие на меня? Другие разумные? Испытывая определённую тягу к росткам цивилизации, верчусь на вершине холма, пытаясь найти самое ближайшее поселение, коих оказалось сразу три, и все примерно на одинаковом расстоянии от меня.

Выбрав то, что находится левее от города на горе, начинаю своё путешествие вниз. Наверное, я сейчас выгляжу максимально странно, пытаясь на четырёх конечностях боком спустится со склона, при этом обладая крыльями, но риск разбиться в лепёшку обучаясь управлению новым комплектом конечностей мне не нравится от слова совсем. Достаточно с меня глупых смертей.

Стараясь отложить все рефлексии и вопросы на потом, больше концентрируя внимание на своём передвижении, на самой границе периферийного зрения замечаю, как по земле в мою сторону стремительно скользит маленькая тень. Облаков поблизости нет, поэтому вскинув голову, я почти сразу же встретился взглядом с её хозяином.

Не знаю, что меня рассмешило больше: то, что это маленькая крылатая лошадка с растрёпанной гривой пламенной расцветки или то, что она приближается ко мне на умопомрачительной скорости, а может и то, и другое вместе. Какой-то странный, громкий, и грудной смех вырвался из моего рта, выжимая слёзы веселья из глаз.

В последние мгновения задумавшись над тем, какая смерть нелепее: от взрыва газа в квартире, или от столкновения со сказочной летающей микро-лошадкой, я рассмеялся ещё больше, повалившись на склон и едва не скатившись вниз.

А затем мы встретились уже телами. От удара меня чуть не разбросало по округе, и, наверное, если бы не прочный хитиновый экзоскелет, то мои внутренности сейчас бы украшали склон холма малоприятной кашицей. Исходя из резко появившейся и исчезнувшей боли, мне либо оторвало, либо сильно повредило оба крыла.

Рог, как бы это глупо не звучало, вошёл в мягкую почву едва ли не до основания, не позволяя мне вывернуться. Я лежал на земле, поджав к себе обе пары ног, и просто смотрел вперёд. Нервный смех всё ещё пробивался из тела, заставляя шею заходиться спазмами, а слёзы веселья смениться слёзами боли.

Небо с землёй поменялись местами в моём восприятии, и я внезапно понял, что моё сердце начинает медленно останавливаться. Резкий испуг буквально прошиб мою тушку от хвоста и до рога, вынуждая задёргать конечностями в жалких попытках разогнать кровь по телу и помочь сердцу, но то ли шок, то ли странно навалившаяся апатия постепенно свели мою активность на нет.

Честно говоря, умерев однажды, я не боялся умереть сейчас снова, приблизительно представляя себе, что будет дальше.

Плавно восстановилось сбитое дыхание, а во рту откуда-то появился привкус не то крови, не то какой-то другой странной жидкости. Прокашлявшись, я сплюнул это нечто на траву перед собой. Вязкая, тёмно-зелёная жижа противными нитями соединилась с кончиком моего носа, стекая на землю.

Неприятно. Плохо. Но боли, как таковой, вовсе нет. Защитная реакция организма? Или какие-то вывороты сознания? Вряд ли я смогу разобраться с этим сейчас. Попытавшись освободить голову из столь неудобного плена, я неожиданно столкнулся с сопротивлением.

Что-то мягкое и достаточно тёплое упёрлось мне в шею, плавно прижимая к земле при любых попытках двинуть головой. Подтянув переднюю ногу к препятствию, я осторожно последовал вдоль него, пока не столкнулся с грудью той самой маленькой лошадки.

Разница в размерах позволила мне спокойно протянуть ногу дальше и моё копыто упёрлось в нос этого малогабаритного пегаса. Из старых воспоминаний всплыли разные забавные видео с животными, и я попытался произнести "буп", слегка надавив ей на нос.

Забавно фыркнув, лошадка отошла подальше, затем, судя по звуку, обошла меня по кругу, и появилась в моём поле зрения. Беглый внешний осмотр показал, что в отличии от меня, недавнюю встречу она встретила без какого-либо урона, значит, скорее всего, намеренно припечатала меня копытами. Так.

А если они охотятся на таких как я? Стоило ли мне вообще выходить на открытую поверхность? Я же насекомое. Лошадки едят насекомых? Впрочем, неважно. Смерть — это не самое страшное, что может случиться со мной. Наверное.

Сфокусировав взгляд на гостье, чья довольно милая и недовольная мордочка забавно хмурилась, глядя прямо мне в глаза, я предпринял слабую попытку улыбнуться.

— Конёк-горбунок, а ты травоядный, или я тоже вхожу в твой рацион? — произношу как можно более дружелюбно, однако тело словно против воли глупо хихикнуло, вынуждая вновь сплюнуть вязкую жижу, скопившуюся во рту.

Возможно, меня не так поняли. Или не захотели отвечать словами. Может, я сказал что-то не то. Но вместо ответа эта лошадка попросту влепила мне такую мощную пощёчину, что я почти в мгновение ока покинул эту реальность, вновь растворившись во мгле... очередное перерождение?

Глава II

Вероятно, у Вселенной на меня были какие-то свои, куда более извращённые планы, поскольку вместо ожидаемой встречи с чёрной дырой или что там меня переродило в прошлом, я очнулся всё в том же теле, но в совершенно другой локации и в не самых приятных условиях.

Почему не в самых приятных? Ну, во-первых, все мои конечности были чем-то надёжно сцеплены, не позволяя мне сделать ни шагу. Максимум — распрямить их туда сюда, позвякивая цепями. Видимо, это для того, чтобы ничего основательно не затекло и не одеревенело.

Во-вторых, у меня отобрали зрение, обмотав голову то ли бинтами, то ли специальной повязкой, не пропускающей практически ничего. Ещё и как-то её сцепили с рогом, от чего его основание постоянно чесалось и это жутко раздражало.

И, наконец, в-третьих: всё тело просто дико болело. Меня словно бы нанизали на гигантские иголочки, чтобы продать подороже какому-нибудь сумасшедшему энтомологу-коллекционеру, но затем передумали и вынув эти иголочки, попросту выкинули на проезжую часть, где меня переехало сначала зерноуборочным комбайном, а затем переработало в муку.

Где-то вдалеке слышался шум улицы, но разобрать что-либо у меня не вышло. В воздухе ощутимо веяло сыростью, что, вкупе со всем остальным, навело меня на мысли, что меня заперли в каком-то старом подвале.

Интересно, если я сейчас попробую что-нибудь сказать — меня снова огреют или это было так, разовой акцией? Хм...

— Здесь кто-нибудь есть? — голос от чего-то сильно охрип, из-за чего даже внутреннее ухо распознало его как предсмертный вопль умирающего чудовища из малобюджетной компьютерной игры.

Кто-то позади меня тяжело вздохнул, а затем раздались шаги. Мои уши мгновенно попытались "навестись" на источник шума, совершенно меня не слушаясь, но оно и к лучшему. Тяжёлая поступь молчаливого соседа затихла где-то возле моего хвоста, который начал подёргиваться от незримого напряжения, а затем случилось то, чего я ожидал меньше всего.

Таинственный незнакомец просто взял и с хорошего размаха шлёпнул чем-то по моей хитиновой заднице, буквально вышибая из этого тела полудохлый вскрик. Не успел я оправиться от шока, как довольно грубый и ничего хорошего не предвещающий голос прозвучал почти над ухом, но ни слов, ни даже смысла я уловить не смог.

Вопреки моему недавнему предположению, это, всё же, был какой-то язык, а не набор фыркающих и всхрапывающих звуков. Очень мелодичный, с большим преобладанием гласных, абсолютно не понятный, но язык.

Тщательно обдумав тот факт, что трижды в этом мире я открываю свой несчастный рот, чтобы что-то сказать и дважды по итогу получаю не пряник, а кнут, всё же решаюсь попробовать продолжить этот странный диалог.

— Это всё, конечно, очень красиво, но я ни слова не понял, — на всякий случай, максимально компактно подбираю к себе конечности и сжимаюсь, ожидая очередного удара, — Может, у вас тут есть какой-нибудь бесплатный курс в языковой школе для жуков-инвалидов?

На этот раз никто ничего с моим тельцем делать не стал, к моему облегчению, но вместо этого от собеседника разлилась какая-то длинная речь, в которой преобладало большое количество вопросительных, восклицательных, каких-то неимоверно-хитрых укоризненных и обвинительных интонаций. В какой-то момент мне даже показалось, что я буквально ощущаю то, что чувствует пробудившийся оратор.

Что же, на этот раз информации появилось чуть больше. Судя по этой тираде, меня уже успели несколько раз в чём-то обвинить, вопрошали к совести, обзывали самыми нелицеприятными словами и грозились повторить физическое надругательство в несколько более извращённой форме. Что вновь навело меня на мысли о том, чтобы как можно скорее разобраться со своей половой принадлежностью здесь, если таковая вообще существует в этом мире.

Впрочем, сравнивая свой голос, звонкий возмущённый фырк той крылатой лошадки и это низкое, мелодичное ворчание, половой диморфизм здесь вполне существует, но делает это не в мою пользу.

Так. Ладно, все эти размышления могут подождать до лучших времён, сейчас же пока лучше попробовать разобраться с тем, что от меня хотят.

Медленно, без резких движений, повернув голову туда, откуда раздавалась речь собеседника, пытаюсь максимально дружелюбно, без лишних телодвижений, чётко произнести:

— Я. Ничего. Не. Понимаю.

Едва последнее слово слетает с моих губ, как неизвестный гневно всхрапывает и чувствительные уши буквально кричат о том, что к моему виску что-то резко приближается.

Успев попрощаться с сознанием, жизнью, каменным полом и хитиновой задницей, замираю в ожидании развязки, но вместо удара что-то острое поддевает мою повязку, оцарапывая хитин. В следующую секунду она опадает, повиснув на креплении к рогу, полностью открыв мне левый глаз.

Не знаю, вероятно, я уже просто больной на голову от всех этих событий, которые произошли со мной за последнее время, или это тело опять шалит, но увидев прямо перед собой пегаса в синей, облегающей форме, с явно мужской вытянутой мордой, агрессивно встопорщенными, серыми крыльями и белой повязкой на правом глазу, начинаю безудержно хихикать.

— Видимо, ты тоже выбрал вилку, да? — решаю я сгладить ситуацию, но это ещё больше распаляет меня, пробивая уже на откровенный смех.

Краткое чувство неловкости и замешательства, которое отчего-то вспыхивает, как мне показалось, прямо передо мной, резво проходит, уступая место зарождающемуся веселью. Блеклое подобие улыбки пробилось на морде собеседника, но затем тот словно опомнившись, оборачивается назад и отходит обратно к своему уголку, открывая вид, на, собственно, место моего нынешнего пребывания.

Как я и думал, это нечто вроде тюремной подземной камеры. Небольшая, освещённая какими-то кристаллами, комнатка, в которой нас было двое. Я, в роли заключённого, и мой, судя по копью, приставленному к стене возле низкой скамьи, стражник. Решётка, огораживающая наше помещение от узкого коридора, уходящего почти сразу наверх спиральной лестницей, была крест накрест перекрыта широкими полосками металла. Мне даже не сразу удалось отыскать дверь, которая была умело скрыта в углу и почти не выделялась на фоне перекрытия.

Беглый осмотр себя показал, что спеленали меня знатно, и что на многих частях моего тела хитин был покрыт довольно глубокими трещинами. Наверное, именно из-за этого у меня и появилось ощущение того, что меня на чём-то распяли. Из всех свободных частей тела у меня осталась только голова, чем я тут же воспользовался, начав более тщательный досмотр себя.

Худое тело, длинные ноги и рог, переломанные крылья, достаточно аккуратный носик. Хвост, который в данный момент от чего-то подёргивался, подметая пол от каменной крошки и пыли не хуже веника. Вроде бы всё осталось при мне.

Вновь обратив внимание на стражника, который усевшись на скамью поближе к копью, напряжённо за мной наблюдал, решаю кое-что проверить, для чего пытаюсь развернуться на месте. Уж больно мне интересно кое-что для себя понять.

Делая вид, что изучаю кончик копыта правой задней ноги, вытягиваю её ближе к своему носу настолько, насколько позволяют цепи, и вскользь мажу взглядом по своему подхвостью. В общем... я не особый специалист в биологии копытных животных и насекомых, но то, что отпечаталось в памяти, явно не принадлежит существу с мужскими половыми признаками. Вымени, к слову, тоже не было, но и без этого всё понятно.

Спокойствие. В конце-концов, лучше уж так, чем вечное забвение на просторах мёртвой Вселенной... ведь так?..

Глубоко вздохнув сырой воздух, занимаю прежнюю позицию, в которой цепи, дополнительно прикованные к полу, не так сильно натягиваются, и поворачиваюсь к стражнику.

— У тебя есть зеркало? — произношу хотя бы для того, чтобы сгладить повисшее напряжение; мне даже показалось, что если бы кто-нибудь дал мне соломинку, я мог бы его выпить из окружающего пространства.

Поднявшись с насиженного места, пегас с какой-то уж чересчур серьёзной миной на лице начал приближаться ко мне, но откуда-то сверху раздался отчётливо слышимый перестук копыт по камню и планы что у меня, что у него, резко изменились.

Как и полагается пленнику или чью роль мне тут отвели, я попытался стать максимально незаметным и компактным, в то время как стражник бодро запрыгнул обратно на скамью и принялся делать вид, что читает какую-то раскрытую на середине, книгу.

Как только моя хитиновая задница упёрлась в стену из сырого каменного кирпича, вместе с растянувшимися до отказа цепями отрезая мне дальнейший путь к отступлению, в узкий коридор влетела та самая огне-гривая лошадь. От неё буквально несло какой-то дикой смесью зла, досады и подозрительной ненависти.

Обменявшись репликами со стражником и даже не посмотрев на меня, она убежала назад, чтобы через пару дюжин секунд вернуться в сопровождении... ну, эта лошадка была почти в два раза больше моего стражника, который при виде неё тут же спрыгнул на пол и сделал глубокий поклон, после чего завис на месте.

Только спустя пару мгновений до меня дошло, что это элементы какой-то армейской выправки. Больше всего в данной ситуации меня привлекла новая гостья, а то, что это была именно гостья, я почему-то не сомневался. У неё были и крылья, и рог, прямо как у меня, но с тем лишь отличием, что она была пернатым единорогом, а не насекомым.

Почему-то в противовес от пегасов, я не чувствовал никаких негативных эмоций от неё в свою сторону, только лишь какое-то подавляющее спокойствие с примесью интереса. От неё так и веяло властью и величием даже здесь, в подземелье, где её рог едва не задевал арочный потолок.

А ещё её глубокие глаза с аметистовой радужкой смотрели прямо на меня, поднимая из потаённых уголков души если и не восхищение, то определённо симпатию. Они были прекрасны и словно бы побуждали к свершению великих подвигов и воспеванию од о любви...

— Учитывая статистику, я бы не хотел, чтобы вы сюда заходили, потому что потеря даже одного такого глаза станет трагедией, которую я не переживу... — произношу я как можно более вежливо, смотря на гостью снизу вверх, но не выдерживаю и вновь начинаю смеяться.

Не знаю, благодарить ли мне моё откровенно плохое чувство юмора или изначально нейтральное настроение этой большой лошадки, но от ответной улыбки я чуть не прикусил собственный язык, чувствуя как воздух вокруг меня буквально пропитывается чем-то, что можно было бы назвать ответной симпатией.

Боль, которая до этого маячила где-то на периферии сознания, окончательно отступила, и я, смутившись столь внезапной перемене, но вовсе ей не противясь, глянул себе под ноги, где в стремительном темпе сходился некогда разломанный хитиновый покров. От удивления я аж привстал, в неверии разглядывая поверхность передней пары конечностей и не нашёл даже намёка на прошлые травмы.

Большая белая лошадка что-то проговорила, но её я, к сожалению, тоже не понял, да и не смог бы при всём желании. На всякий случай повторил вслух то, что я ни капельки не ориентируюсь в их языке. Видимо, это возымело какой-то эффект, поскольку я услышал глухой щелчок, от чего невольно передёрнулся, вспомнив искромётный финал своей прошлой жизни, но быстро оправился и увидел, что какая-то золотистая, переливающаяся субстанция буквально рассоединяет цепи, освобождая меня. Следом за этим такое же свечение я заметил и на роге этой белой лошадки.

Сложив два и два, я уже устал чему-либо удивляться, поэтому когда последняя цепь спала с моей передней ноги, тут же попытался сбросить надоедливую повязку со второго глаза. Она как-то по особому крепилась к кольцу на роге у обоих висков, но мне совершенно не удавалось подцепить эту хитрую застёжку.

На радостях забыв про стражника, я невольно вздрогнул от неожиданности, когда он появился в поле моего зрения и помог разобраться с проблемой. Вероятно, сказался опыт, ну или он как-то по-особому управляет копытами.

Встав на ноги, внезапно понимаю, что я делаю это уже гораздо увереннее, чем то было раньше, мне даже не пришлось как-то задумываться над контролем каждой конечности. Однако долго восторгаться этому открытию мне не дали, и прямо передо мной оказался тот, кто некоторое время назад совершил самое настоящее преступление по отношению к моей чрезмерно ранимой заднице. Вероятно, он хотел, чтобы я следовал за ним, но в моей голове созрел куда более интересный план.

Все инстинкты буквально вопили о том, чтобы я этого не делал. Даже чувство самосохранения, которое обычно молчит, пробудилось, обещая мне все блага мира, лишь бы один полу-разумный жук не совершал по-настоящему глупых вещей. Но я ведь не боюсь смерти, да? По сути своей, отныне и пока память о перерождении со мной, мне нечего бояться, и нечего терять! Хотя, конечно, расставаться с таким забавным телом и с этим странным миром было бы немного грустно.

Мысленно извинившись перед большой белой лошадью, которая меня высвободила, я заглянул прямо в её громадные, аметистовые глаза, которые со всё большим любопытством, и, мне кажется, озорством, начали смотреть на меня, и пожелав себе всего хорошего... я склонился так, чтобы мой кривой рог был направлен в сторону крупа обидчика, и с криком "око за око!" несильно дёрнулся вперёд.

Звук и натяжение рвущейся ткани вызвали у меня дежавю, но не успел я насладиться моментом, как резкая эмоция испуга и громкий взвизг пронзили полотно окружающего пространства, а затем в мою довольную морду прилетело сразу два задних копыта.

Мир вновь погрузился во мрак, но даже если сейчас цикл замкнётся и я отправлюсь в очередное перерождение, то определённо не буду ни о чём жалеть...

Глава III

Это случилось ровно в тот момент, когда я вновь осознал себя. Вместо знакомого камня меня разместили на чём-то потрясающе мягком, прикрыв сверху приятной тяжестью тёплого одеяла. Симфония проливного дождя наполняла пространство прохладой, навевая сонливость и грустный настрой.

Прижавшись носом к смятой простыне делаю глубокий вдох. Тонкий аромат из смеси сирени и свежескошенной травы забивает восприятие, вынуждая протяжно зевнуть. Удерживая остатки полузабытого сна, переворачиваюсь на живот и открываю глаза.

Комната вокруг меня разительно отличалась от всего, что я видел до этого. Белые стены, украшенные резными колоннами, оканчивались высоко наверху сводом декоративного потолка с росписью под холодное небо. Во многих местах интерьер дополнялся тусклой позолотой, а редкая мебель, выполненная в таком же стиле, создавала иллюзию лёгкости и свободы, визуально расширяя пространство.

Огромное панорамное окно с видом на алебастровый балкон и серое небо за ним, украшало одну из стен, пропуская свет укрытого за облаками диска местной звезды. В противовес ему, по другую сторону комнаты, стояла сдвоенная дверь из тёмного дерева, покрытая астрономической символикой из золота и серебра.

Очередной глубокий вдох разносит кровью кислород по расслабленному телу. Живому, тёплому телу, которое с каждым пробуждением всё больше ассоциируется мною с самим собой. Всё вокруг уже не кажется бредом умирающего мозга и пренебрежительное отношение к бытию плавно растворяется в ворохе новых ощущений.

Прислушиваюсь к ритму своего странного сердца. К поверхности неожиданно чувствительного хитина. Обращаю внимание на подвижность гораздо более длинного языка. Чем глубже я сосредотачиваюсь на себе, тем больше всплывает деталей, попросту не замеченных мною ранее.

Ритмичные волны воздушных вибраций достигли моих слуховых каналов, возвращая из путешествия по богатому внутреннему миру. Наскоро втянув язык, которым почти дотронулся до собственного рога, поворачиваюсь в сторону источника шума.

Вовремя. Обе двери плавно расходятся в стороны, толкаемые одинаковыми на вид, стражниками в позолоченной броне. Несколькими мгновениями позже в них показываются две крупных кобылы, одну из которых я уже видел в подвале.

— Доброе утро, юная королева, — приветствует меня знакомая обладательница аметистовых глаз, — Прежде, чем мы начнём наш разговор, я хотела бы принести свои извинения за столь холодное знакомство, но поверь мне: на то были причины.

Чудовищно чёткое зрение позволяет мне во всей красе разглядеть моих посетительниц, и то, что я вижу, нравится мне всё больше и больше. Пропорции их тел выглядели столь гармонично, что любой художник или скульптор отдал бы всё, что у него есть за одно только знание о них. Вместо привычной гривы и хвоста у обоих словно сотканная из эфира, развевающаяся на незримом ветру ткань чужого мироздания. Аккуратные, явно женственные мордочки определённо обладали богатой мимикой, но сейчас излучали спокойствие и молчаливое не то покаяние, не то сочувствие. Не менее выразительными были и глаза. Если они и зеркала души, то у этих двух рослых кобыл они были чище, чем у кого-либо ещё.

Пропустив мимо вихря раздумий колко уязвивший мою былую гордость, но ласково почесавший неожиданно всплывшее самомнение, термин, произношу в ответ "доброе утро" и замолкаю, пожирая зашедших крылато-рогатых лошадок взглядом.

Когда тишина затянулась, прерываемая только эхом далёких раскатов грома, у меня появляется неуёмное желание спросить вслух о том, каким образом мы стали понимать друг друга, но кобыла, масти светлой наступающей ночи, опережает меня:

— Мы видим, что у тебя есть вопросы, — сделав шаг ко мне, она ослепительно мило улыбается, покоряя моё новое сердечко, которое от чего-то начало биться сильнее, — Мы готовы на них ответить, но прежде позволь задать наш: кто ты?

Моргнув, перевожу взгляд с одной посетительницы на другую. Кто я? Я ведь понятия не имею вообще, что здесь происходит и кем меня угораздило переродиться. Что мне можно им сказать и стоит ли раскрывать свою немного чужеродную сущность? Может, они такие же, как и я — бессмертные души, попавшие в этот мир из потустороннего мироздания? Не зная, что ответить, отвечаю первое, что приходит на ум:

— Королева?

После бархатного, грудного и глубокого голоса вопрошающей кобылы свой собственный кажется мне уже не таким уж красивым. Впрочем, всё относительно.

— Весьма точно, наша дражайшая гостья! — видимо, столь бессмысленный и краткий ответ чем-то позабавил их обоих, поскольку пасмурную атмосферу вокруг начало разбавлять едва ли не осязаемым чувством веселья, а на мордочках посетительниц проявились улыбки, — Но мы имели ввиду что-то более... — она села на круп, взмахнув в воздухе передней ножкой в подчёркивающем жесте, — ...более информативное.

— Пустое, Луна, — вновь подала голос белая лошадь, с уже знакомыми огоньками озорства поглядывая на свою подругу, — Свой вопрос ты уже задала и получила ответ, теперь черёд нашей гостьи.

Ухватившись за такую возможность, почти сразу спрашиваю то, что и хотел узнать:

— Каким образом мы теперь понимаем друг друга? — при взгляде на переливающуюся нежными цветами, гриву стоящей кобылы, вовремя вспоминаю про золотистые облака на своих оковах, — Магия?

— Верно, — перехватив мой взгляд, сосредоточенный на её роге, она чуть склоняется вперёд и вдоль его поверхности по всей длине вспыхивает знакомое золотистое сияние, — До сей поры мы никогда не сталкивались с королевами, поэтому не имели представлений о том, что они от рождения лишены знаний нашего языка.

Так. Слов мало, зато смысла в них достаточно, чтобы заставить меня усомниться в своей чужеродной уникальности и тут же в ней увериться. Есть магия. Есть я, которая королева. А ещё и первая. Что-то мне уже не нравится, к чему всё идёт. Ведь вроде и титул знатный, но я даже не знаю, королевой чего я являюсь. Этих лошадок? Других насекомых? А есть ли ещё такие, как я, в этом мире разумных копытных, которыми я мог бы повелевать?

И как узнать так, чтобы не ударить в грязь лицом, не проколовшись на мелочах, если вдруг я соберусь и дальше скрывать факт своего иного происхождения? Хотя... одна идея, собственно, есть. Чуть задрав свой носик, прищуриваюсь, и копируя манеру произношения Луны, торжественно говорю:

— Как королева, призываю тебя поведать мне об этом подробнее!

Несколько мгновений неловкого безмолвия проходят, заставляя меня усомниться в успешности моей затеи, а затем обе кобылы начинают смеяться. Не знаю, каким образом я это ощущаю своей гипертрофированной эмпатией, но мир вокруг словно бы взорвался от нахлынувшего в комнату, позитивного настроения. От неожиданности это очень смутило меня и выдавив из себя пару неловких смешков вслушиваюсь в затухающий смех. У Луны он был грудным, чарующим и искренним, в то время как у белой лошадки он больше походил на то, словно бы она радовалась какой-то удавшейся шалости или хорошо разыгранной шутке.

— Видимо, твои маленькие пони слегка перестарались, когда встречали её! — смахивая несуществующие слезинки, которые я бы точно заметил, произносит Луна, — Мы полагаем, даже Дискорд не додумался бы до того, чтобы что-то тебе приказывать, Тия!

По крайней мере, я теперь знаю их имена, уже хорошо. И ещё имя Дискорда. Ну, и, конечно, то, что где-то я явно просчитался. Пока я пытался сохранить на своей мордочке некое подобие бесстрастия, ручки на тёмных дверях подсветились голубыми облачками и те с глухим стуком захлопнулись, оставляя нас наедине.

И теперь мне стало совсем не смешно. Астрономическая символика, которая словно издеваясь, сейчас скрывалась за телами посетительниц, была едва ли не точной копией того, что отображалось цветной татуировкой на их бёдрах. Вкупе с воспоминаниями о том, как подскочил мой бывший стражник в подвале при виде Тии, и как перед ними открыла двери парочка близнецов в доспехах, я, кажется, понял, насколько сильно просчитался, попытавшись ткнуть копытом в небо со своим откровенно глупым "приказом".

Зарождающаяся паника прошибла меня насквозь, в разы ускоряя восприятие и сознание. Надо срочно искать способ как-то вырулить эту ситуацию, пока я не ляпнул ещё чего-то, о чём потом пожалею. Это сейчас хорошо, что моя слепая неосведомлённость их так повеселила, но что будет дальше?

Луна упомянула про "перестарались". Так. Может, сыграть на этом? Притвориться, что я потерял память в результате полученных травм? Думаю, так и поступлю.

— Простите, уважаемые Луна и Тия, но коль диалог нас к этому подвёл, вынужден... — прикрыв глаза, вижу ехидно помахивающего белой тряпочкой, прошлого меня с символом марса на груди, — ...вынуждена донести до вас, что память моя ныне чиста, как белый лист бумаги.

— Ох, нам жаль это слышать, — произносит Луна, и я улавливаю её приближающуюся поступь по мягкому ковру, — Помнишь ли ты хоть имя своё, иль оно тоже забыто?

Имя. Что в имени тебе моём? Зови меня королевой, и мы подружимся. Но вопрос хороший сам по себе. Сказать, что забыл его, и пусть сами придумают, как меня звать? Или взять всё в свои копыта и что-то сообразить? Думаю...

Я ведь насекомое. И лошадка. В одном флаконе. Кто-то явно кинул в котелок пьяного друида трупик коня и тельце стрекозы, а затем яростно помесил это варево посохом, чтобы получить меня. Жаль я ещё не смотрелся в зеркало, может, смог бы что-нибудь сходу придумать, а пока... ладно, отдамся на волю случая, пусть сами над этим ломают головы.

— Увы, и оно затерялось во времени, как слёзы в дожде.

Увидел бы меня сейчас один биоробот из известного кинофильма, часть монолога которого я нагло украл в угоду нарастающему безумию, подражанию Луне, и шумящему за окном ливню, то схватился бы за своё искусственное сердечко от подобной наглости.

— Это... интересное сравнение, — вдруг произнёс голос тёмной кобылы прямо напротив меня, от чего тело непроизвольно вздрогнуло; и куда только ушки наводились, как она так тихо подошла? — В таком случае, во избежание возможных неудобств, позволь нам величать тебя Корой.

— Корой? — распахиваю свои гляделки и вижу напротив два аквамариновых озера, которые по совместительству являются радужками Луны.

— Сокращение от "королевы", — она улыбнулась, рассматривая мою мордочку, и моё сердце вновь пропустило удар.

— Я... — от такого близкого внимания мне стало немного не по себе, — Думаю, что это приемлемо. Мне нравится, — спешно киваю, закусив язык, чтобы не ляпнуть ей что-то вроде "но лично ты можешь звать меня как пожелаешь".

Тия, стоя чуть поодаль от нас, одарила нас каким-то странным взором, с которым бывалая мать наблюдает за своими детьми, и пропустив через рог золотое облачко магии, прикрыла позади меня несколько секций панорамного окна, от чего барабанный перестук капель значительно стих, а лёгкий ветерок, гуляющий по комнате, попросту растворился.

Весьма удобная штука, эта магия. Можно ли научиться ею пользоваться? У меня, между прочим, теперь ведь тоже есть рог, правда судя по слепому ощупыванию, немного кривой. Заводской брак, или это нормально для таких, как я? У этих двух он-то вон какой длинный и прямой...

Да, дожил, начинаю комплексовать из-за размеров и формы рога. Остаётся надеяться, что тут, как и в крылатом фольклоре, размер и форма не имеют значения, а важен лишь навык и умение этим рогом пользоваться.

— Кора, не желаешь ли ты присоединиться к нам за завтраком? — неожиданно прерывает затянувшееся молчание Тия.

Прислушиваюсь к своим ощущениям, но не нахожу среди них привычного чувства голода. Видимо, сказалась моя не самая активная жизнь за последние... сколько я здесь? Отказаться? Будет невежливо, да и не особо хочется расстраивать этих гостеприимных кобыл. Согласиться? А что они тут едят и будет ли это что-то съедобно для меня?

Ладно. Не попробую, не узнаю, да и к тому же, может по пути мне попадётся хоть одно зеркало, а то я не наблюдаю ничего такого в комнате. Взглянуть на себя больно уж любопытно.

— Почту за честь составить вам компанию, Тия и Луна, — произношу как можно уважительно, а потом всё-таки не сдерживаюсь, и задаю интересующий меня вопрос, — Позвольте узнать, могу ли я прежде чем покинуть покои, воспользоваться зеркалом?

Где-то в глубине бессознательного внезапно вспыхнуло и тут же угасло опасение, что ведь тут даже могут и не знать, что такое зеркало. А потом я вспоминаю все эти позолоченные поверхности. Раз уж их цивилизация научилась подобным трюкам, то не открыть отражающую поверхность они просто не могут.

— Конечно, юная Кора, прошу, — снова золотое облачко магии раскрывает створки утопающего, как я думал, в стене, изысканного шкафчика в бело-золотых тонах, и я внезапно осознаю всю глубину своих заблуждений по поводу его функционала.

Это оказался роскошный туалетный столик, огромное зеркало которого просто было прикрыто двумя тонкими дверцами, на внутренней стороне которых также располагались зеркала. Давно я не чувствовал себя таким глупым. Впрочем, в прошлой жизни я с подобным никогда и не сталкивался, кроме как в кино или старых книжках.

— Я бы ни за что не догадалась, что оно там, — произношу я, выпутываясь из-под одеяла и осторожно слезаю с кровати, уж больно свежи воспоминания о том скользком, замшелом обрыве у входа в пещеру.

Ха, а Тия и Луна оказались не такими уж и большими, как я думал. По крайней мере, я точно на полторы головы выше белоснежной кобылы и осознание этого, почему-то, подняло мне настроение и согрело ущемлённое ранее, чувство собственной важности.

Под молчаливым взором собеседниц подкрадываюсь шатающейся походкой до зеркала, и замираю, забывая обо всём на свете.

Если эта высокая красавица в отражении — это я, то требую авансом присвоить мне звание нарцисса! Луна и Тия, конечно, обладают просто невероятно симпатичной и математически выверенной внешностью, но тот идеал, что смотрел прямо в мои огромные, изумрудные глаза попросту затмевал собою абсолютно всё!

Тщательно осмотрев себя со всех возможных сторон, невзирая на тихие смешки и шепотки усевшихся возле моей кровати, рогато-крылатых кобыл, я, наконец, взял себя в копыта и попытался вспомнить то, как мне представлялось моё тело до этого.

Чёрный хитин. Ну, да, чрезвычайно гибкий и прочный, самую малость шершавый, но одновременно с этим мягкий и обладающий просто потрясающим матовым оттенком! Крылья. Полупрозрачные, мутно-изумрудного цвета, они сейчас больше походили на декорацию, но какая-то часть меня отчаянно верила в то, что они позволяют летать. Грива и хвост. Да, они слегка подкачали. Не такие волшебные, как у кобыл позади, но я боюсь представить, что будет, когда они достаточно отрастут! Больше всего, конечно, порадовал рог. Длинный, самый длинный в комнате! Кривой, с изгибом назад... но так смотрится даже лучше.

Всё, я отказываюсь умирать. Очень сомневаюсь, что в любом из следующих перерождений мне достанется тело, хотя бы наполовину столь же прекрасное, как это. Но пол... раз здесь есть магия, может, ею можно это исправить?..

— Налюбовалась? — улыбаясь, спрашивает Луна, поднимаясь с насиженного места, — Мы не желаем торопить тебя, но время не ждёт. Следуй за нами.

Согласно кивнув, с трудом отрываюсь от созерцания самого себя и направляюсь к выходу из комнаты, где скрылись мои недавние гостьи. Однако сделав пару шагов, останавливаюсь. Постыдное любопытство просто распирало меня изнутри и убедившись, что за мной никто не подсматривает, я оборачиваюсь к зеркалу, отводя короткий, серо-голубой хвост в сторону.

Кобыла. Однозначно кобыла, да за что.

Бросив навязчивую идею закрыть двери самостоятельно, что без магии было бы той ещё пыткой, торопливым шагом покидаю комнату, надеясь, что стражники справятся с этим лучше, и устремляюсь за скрывающимися за углом широкого коридора, эфирными хвостами. Если повезёт, попробую осторожно расспросить их за завтраком о магии. Всё же, идея с потерей памяти оказалась на удивление простой и плодоносной. И имя появилось, и алиби с карт-бланшем на любые странности. А жизнь-то налаживается.

Глава IV

Дворец, по коридорам которого мы блуждали добрый десяток минут, поражал меня своей роскошью. Если у кого-то на этой планете хватило денег на то, чтобы построить это чудо, то он либо безумно богат, либо безмерно всевластен.

Мимо нашей крохотной кампании проходили щедрые на поклон и приветствия, стайки служанок. В отличии от нас, на них была очень милая и забавная одежда, чем-то напоминающая костюмы горничных. В какой-то момент мне даже стало неловко, поскольку одного взгляда на них хватало, чтобы почувствовать себя раздетым.

Тия и Луна шли впереди меня, подобно острию ледокола. Между собой они вели пасторальную беседу на какие-то свои извечные темы и обсуждения, к которым я даже не стал прислушиваться. Всё моё внимание было сконцентрировано на том, чтобы как можно подробнее запомнить окружение, чтобы в случае чего найти дорогу назад. Ну, и, конечно, это определённо пригодится мне в будущем, если я решу когда-нибудь построить для себя дворец. Кобыла ли я дрожащая или право имею? Королева ведь!

Пару раз я слышал, как Тия сказала нечто вроде "мои маленькие пони". Учитывая разницу в размерах, стоит ли понимать эту фразу буквально или у неё есть какой-то другой смысл? И если для Тии они, в общем-то, действительно маленькие в сравнении, то чего уж говорить обо мне, когда те же крупные стражники почти втрое ниже меня без учёта кончика рога?

Чувствую себя Гулливером в стране лилипутов. Не понимаю, как я раньше не замечал подобного соотношения, но со стороны, это, должно быть, выглядит забавно.

Огромные цветные витражи, рядом с которыми мы прошли прежде чем свернуть куда-то вглубь дворца, мешали мне рассмотреть уличную панораму. Пару раз сквозь относительно прозрачные, цветные стекляшки жадным взором ловлю многообразные крыш двух-трёхэтажных домиков из белого камня. Вероятно, меня притащили в тот самый город-на-горе, потому что только там я видел что-то похожее.

— Добро пожаловать в малый обеденный зал, Кора, — произнесла Тия, обернувшись ко мне; она смотрела на меня снизу вверх, но я всё равно почувствовал себя маленьким и беззащитным, — Если ты проголодаешься, то любой пони в этом замке проведёт тебя сюда.

Если это малый зал, то я боюсь представить, что для неё значит "большой". Наверняка же и такой есть, иначе зачем такое название?

Помещение, в котором мы оказались, чем-то напоминало собой выделенные мне покои, с тем лишь отличием, что посреди зала уютно уместился вытянутый широкий столик. На нём, исходя паром, были аккуратно расставлены три глубокие чаши с бульоном, а на полу напротив них лежали большие, бархатные подушки.

После того, как Тия и Луна заняли свои места рядом друг с другом у меньшей стороны стола, я плюхнулся чуть поодаль от них. И осознал, что мне предстоит весёлое времяпровождение, потому что я понятия не имел, как мне это есть.

— Приятного аппетита! — чересчур радостно произнесла ночная кобыла.

Казалось бы, зачем лошадям сервиз, но вокруг моей тарелки аккуратными рядочками лежали целые коллекции каких-то столовых приборов, среди которых самыми знакомыми являлись искривлённые очертания ложек, вилок и ножей, а о предназначении остальных я даже не догадывался. Не упрощало ситуацию и то, что я буквально был слишком большим для этого стола.

Рассудив, что хуже уже не будет, я бросил искать решение этой проблемы и перевёл взор на Тию с Луной в надежде подсмотреть ответ на столь трудный вопрос. А они, в свою очередь, почему-то выжидающе глядели на меня. Удерживая подобия ложек в облачках магии. Магия.

— Что-то не так? — участливо поинтересовалась белая кобыла, словно насмехаясь надо мной; ощущение такое, будто я нашкодивший котёнок, которого сейчас приподнимают за шкирку.

Может она считает, что я не притрагиваюсь к еде из-за подозрения в том, что меня хотят отравить? Тут ведь не наказывают за отказ от еды, или заставляют отрабатывать переведённые зря продукты?

— Я... — не зная, что сказать, наклоняюсь поближе к чаше, стараясь сделаться как можно более незаметным, — ...не понимаю, как это есть.

Одна из деформированных ложек возле меня внезапно озаряется голубым сиянием и ныряя в бульон, приподнимается к моей мордочке.

Отчего-то становится стыдно. Королева, которую кормят с ложечки. Не моя же вина, что мне от роду всего ничего и мне уже дважды устраивают непрямой массаж мозга!

Возможно, как-то иначе истолковав моё смущение, Тия сжалилась, сбросив с меня этот странный, укоряющий в чём-то, взгляд, и тихо произнесла:

— Кора, позволь мне сказать тебе вот что: ложь не приводит ни к чему хорошему, какой бы она и ради чего ни была, — от столь резкой перемены в её настроении меня словно омыло ледяной волной.

Не зная, что сказать, сижу, боясь пошевелиться. Лихорадочно припоминаю только один момент, где я намеренно соврал про амнезию. Может, это оно? А вдруг она просто решила мне сделать предупреждение на будущее, не догадываясь об этом?

Перед мордочкой пришла в движение ложка, медленно пошевелившись из стороны в сторону. Магия. Столовые приборы. Полная несамостоятельность. Раз уж я помню язык, значит должен был помнить что-то ещё, амнезия вряд ли бывает такой избирательной. Получается, всё-таки раскрыли. Так глупо. И очень, очень неловко.

— Просто помни об этом, юная Кора, — потеряв ко мне интерес, Тия постепенно начала возвращать более привычный настрой, — И каждый раз вспоминай прежде, чем что-то сказать.

Едва я открыл рот, готовый покаяться во всех смертных грехах, как вместе со словами проглотил едва тёплый бульон. Луна, всё это время старательно делавшая вид, что её тут нет, грустно улыбнулась мне, кивком указав на чашу:

— Он вкусный, пока горячий; оставь слова на потом, они не остынут.

Смирившись со своей судьбой, дочиста слизываю каждую порцию бульона с ложки и пока есть время, стараюсь продумать свою дальнейшую линию поведения. Если они всё знают, то зачем надо было устраивать этот цирк и о каких причинах для холодного приёма упомянула Тия с утра? Говорить только правду и надеяться на честность с их стороны?..

Внезапно мою кормёжку прервал бесшумно подошедший к Луне, странный пегас в тёмной броне. У него были забавные кисточки на ушах, странные, с кошачьим зрачком, янтарные глаза и кожистые крылья. А ещё я заметил клыки. Почти такие же, как у меня.

Пока крылато-рогатая кобыла о чём-то тихо переговаривалась с ним, а Тия над чем-то задумалась, смотря куда-то в сторону, я решил попробовать дотронуться языком до облачка голубой магии, которое удерживало ложку.

Никакое. Ни вкуса, ни любого другого физического ощущения, словно это и не таинственная субстанция вовсе, а какая-то голограмма. Однако ложка от моих действий даже не сдвинулась с места. Заинтересовавшись этим, ловлю её языком в спиральный захват и пробую переместить. Безрезультатно. Но так просто сдаваться я не намерен!

Уперевшись передними копытами в стол, я стал изо всех сил пытаться втянуть язык обратно. А потом Луна обратила на меня внимание и на её мордочке на мгновение показалась тень испуга с налётом удивления. Видимо, она была настолько шокирована этим зрелищем, что магия развеялась и я чуть не перекувыркнулся назад через голову.

И почувствовал, как что-то достаточно крупное и твёрдое начинает медленно сползать вниз по пищеводу к основанию шеи.

— Кора! — воскликнула она, бросаясь со своего места ко мне прямо через стол, от чего в себя приходит уже Тия, резко обернувшись на звук.

А что Кора. Я сижу, пытаясь переварить случившееся, и от абсурдности ситуации меня начинает пробивать на смех. Когда Луна зачем-то прислоняется ухом к моей груди, сдерживаться становится невозможно, и я даю волю эмоциям. Кора против магии, счёт один-ноль.

Видимо, поняв, что умирать я пока не собираюсь, а вместо предсмертного хрипа издаю пародию на её потрясающий смех, Луна начинает стучать меня в грудь копытом и тоже присоединяется ко мне:

— Ты хуже, чем маленький стригунок! — восклицает она, обхватив передними ногами мою шею, — Как ты вообще до такого додумалась!?

— Что случилось, Луна? — с нотками обеспокоенности спрашивает белая кобыла, покидая своё место и направляясь к нам.

— Кора проглотила ложку!

Мне уже было тяжело смеяться, нижняя челюсть с непривычки, а может и из-за прошлых травм, болела, но вид встревоженной Тии раззадорил меня ещё больше, хотя казалось бы, что ещё чуть-чуть и я просто умру от хохота.

С большим трудном, но мне получилось успокоиться. Вряд ли это было возможно, но я буквально ощущал, как по хитину стекают капельки пота. Луна с Тией вернулись на свои места, попросив прислугу убрать первое и подать вторые блюда. Видимо, развернувшаяся комедия так же весьма удивила и всех, кто находился в этом зале, поскольку ко мне долго никто не решался подойти и сменить блюдо.

Благодарно кивнув самой смелой служанке, и вдохнув аппетитный запах салата, я вновь посмотрел на Луну. От прежней холодной и напряжённой атмосферы не осталось ни следа. Даже Тия, остающаяся внешне спокойной, явно была в приподнятом настроении и теперь не упускала меня из поля зрения.

— Мы посетим госпиталь после трапезы, а пока изволь вкушать сама, — произнесла ночная кобыла, заметив мой молчаливый призыв о помощи.

Ладно, что же. Это было ожидаемо, но с другой стороны, как мне теперь обойтись без помощи? Попросить Тию? А может?..

Припоминая свой опыт, склоняюсь к тарелке под любопытные взгляды крылато-рогатых лошадок и прислуги, буквально чувствуя их внимание каждой частичкой своего хитинового покрова. Делаю глубокий вдох, забивая восприятие запахом свежих овощей и чего-то фруктового. Удивительно похоже на земную пищу, только с щепоткой магии.

Взяв себя в копыта, и всем видом излучая самодостаточную гордость, вытягиваю немалой длины язык и зачерпнув побольше аппетитных кусочков, возвращаю его на место вместе с добычей. Потрясающий вкус чуть не сводит меня с ума подбивая подобно дикому зверю, накинуться на тарелку во славу чревоугодия, но запредельными усилиями сохраняю над собой контроль.

Когда салат заканчивается, озираюсь по сторонам, но больше ничего похожего на столе нет. Луна и Тия доедают свои порции, а ко мне вновь подошла та смелая служанка и поставила передо мной, судя по запаху, целый кувшин яблочного сока.

Не знаю, что повара добавили в своё чудное блюдо, но пить после него хотелось просто до ужаса сильно. Так как никто не собирался мне помогать, а размениваться на кружки, смехотворно маленькие для меня, не желаю — зажимаю графин между передними ногами и плавно вливаю его содержимое в себя. Кисло-сладкий, освежающий. Вкусовые рецепторы едва ли не топили мой мозг в экстазе. Это особенности тела? Или просто фокусы сознания в непривычной оболочке?

— Оставьте нас, — внезапно громко произносит Тия, и я слышу, как множество торопливых шагов и перешёптываний стихают за закрывающимися дверьми, — Кора, надеюсь, завтрак пришёлся тебе по душе, несмотря на некоторые... непредвиденные обстоятельства.

Спешно киваю, с любопытством разглядывая белую лошадку. Всё же, я решил говорить только правду, по крайней мере им, без утайки. Наверняка это лучший из возможных путей, да и их поведение, пусть до конца и не укладывается в моей голове, но пока что не принесло мне ощутимого вреда. Даже наоборот. Отмыли, накормили, спать уложили... пускай перед этим и немного прохладно встретили. В конце концов, я не в обиде, да и те события сейчас больше воспринимаются больше как цепочка неприятных случайностей внутри какого-то смазанного сна. Пока ещё жив, здоров, и внешне прекрасен. А с ложкой в желудке я ещё разберусь.

— Теперь, когда мы находимся в более подобающих условиях, изволь подробнее ответить на вопрос о том, кто ты? — продолжила она, а затем её рог окутало золотистое свечение, которое за пару мгновений превратилось в огромный, словно мыльный, пузырь, такого же цвета, внутрь которого попали мы втроём; увидев моё замешательство, она тут же мягко добавила, — Не бойся, юная Кора, это полог тишины: за его пределами никто не услышит того, что ты скажешь.

Сильна магия тут, раз ей и такое под силу. А я думал, что телекинез был её самым сильным проявлением... но с другой стороны, этот своеобразный щит, возможно, тот же телекинез, только размазанный по большой сферической области и удерживающий тонкий слой из молекул газа от передачи волновых колебаний. В любом случае, мне от этого не сильно легче.

Чувствуя, как из зала начинают выветриваться положительные эмоции, возвращаюсь к чуть более серьёзному настроению. Липкое чувство стыда за сказанную мною ложь вновь даёт о себе знать, но к подобному я уже был почти готов:

— Возможно, сказанное мною вас удивит, но я не из этого мира. По крайней мере, я так считаю, — медленно проговариваю и тщательно слежу за реакцией собеседниц.

— Мы чувствуем, что ты ведаешь правду, но позволь узнать: что заставляет тебя так думать? — осторожно произносит Луна, когда мне буквально становится плохо от резко возрастающего напряжения.

— Я помню свою прошлую жизнь.

Кратко, ёмко, а главное — с минимумом деталей. И пусть сами думают, как с этим быть, ведь если они могут каким-то образом распознавать ложь, то точно понимают, что я не обманываю их.

А вдруг они умеют читать мысли? От такого озарения забываю о том, как дышать, и стараюсь выкинуть из головы всё лишнее. Хотя, конечно, вот это я поздно спохватился. Мало ли, что они успели там увидеть, пока мне в голову даже и не приходила такая идея. Но с другой стороны, умей они читать мысли, то наверняка бы не допустили того, чтобы я проглотил ложку. Или они отвлеклись? Стал бы я скрывать от других то, что могу узнать всё, о чём они думают? Наверное, да... ох, вот и всё. Может, я попал в плен к очень могущественным телепатам?

— Что именно ты помнишь? — вновь вопрошает Тия, на этот раз стараясь выглядеть куда более дружелюбно, и от этого мне становится только хуже; от переизбытка эмоций хвост прижался к моей хитиновой заднице, из-за чего я чуть не вскрикнул, какое же странное тело.

— Почти всё, — пусть я и выше этих двоих, но под их взглядами мне буквально хочется забиться в стык между мраморными, полированными до блеска, плитами пола.

— Кора, расслабься. Сделай глубокий вдох, выдохни и повтори это упражнение дюжину раз, — голос Тии, словно через мутную пелену, доносится до моего сознания, пока я в панике начинаю выискивать пути к отступлению.

Сделав то, как просила белая кобыла, чувствую себя легче. Забавное занятие. Надо будет взять на вооружение. А ещё и интересная деталь. Почему она сказала повторить это дюжину раз? Почему не десять?

— Сестра, хватит, — внезапно произносит Луна, а я сижу, словно пришибленный, и даже весть об их внезапном родстве меня не особо взволновала.

— Пожалуй, — Тия кивнула, и подойдя ближе, осторожно прикоснулась своим белым копытцем до моей груди и хитин в том месте слегка потеплел, — Кора, в будущем, мы ещё вернёмся к этому вопросу. А пока — ступай за моей сестрой, она проведёт тебя в госпиталь.

Я чувствовал себя жертвой неудавшегося морального изнасилования, которой потом в качестве утешения дали шоколадку. Настолько это незримое давление в этой золотистой сфере подавляло меня, что я чуть ли не в припрыжку выскочил из неё, едва Тия убрала своё копытце с моей груди.

Ненадолго задержавшись, следом за мной полупрозрачную сферу покинула Луна, и приобняв крылом мою правую переднюю ногу, повела на выход из зала.

Глава V

Снова и снова прогоняя перед своим внутренним взором все события, произошедшие со мной за последнее время, я с некоторым потаённым страхом начал понимать, что изменился. Причём изменился настолько, что от прежнего меня осталась лишь исчезающе малая тень. Это больше походило на то, словно бы кусочек за кусочком меня заменяли на что-то новое так, что я даже этого не замечал и просто плыл по течению, подобно живому примеру кораблика Тесея. Человек, коим я оставался хотя бы мысленно, тихо протестовал против подобных перемен где-то на задворках сознания. Но голос его становился всё тише и тише.

Итоги последней встречи с Тией меня немного встряхнули. Мне так до конца и не удалось понять, откуда и почему взялось всё то незримое напряжение, которое едва не раскатало меня в хитиновый блинчик. Какое-то воздействие на разум? Звучит логично в свете тех событий, что знание местного языка мне как-то привили. Но может это было связано и с непривычными окружающими условиями, к которым тело просто не могло быть готово? Из золотистой полусферы получилась отличная безэховая камера, а внезапная депривация некоторых чувств кого угодно заставит напрячься от неожиданности.

Чуть не запутавшись в ногах, переключаюсь со всех этих размышлений на дела насущные. Луна шла впереди меня, так же над чем-то задумавшись. И всё-таки, как же она хороша. Очень скоро после того, как мы покинули зал, она разорвала свои своеобразные крылатые объятия, поскольку идти так бок о бок из-за почти двойной разницы в размерах было довольно неудобно, хоть и приятно. Не знал, что хитин способен так тонко чувствовать прикосновения, особенно чего-то столь невесомого, как перья.

На этот раз по пути нам попадалось куда меньше пони, но и это тоже дало пищу для ума: отчего-то все они были кобылами. За всё время, проведённое в замке, жеребцов я видел лишь единожды и то в роли стражи у моего временного пристанища. И оба из них были единорогами, в то время как вся остальная обслуга замка таким расовым единством похвастать не могла. Прихоть ли это Тии, которая здесь, судя по всему, заправляет балом, или нечто иное?

Впрочем, не о том сейчас думаю. Осознание душевного бессмертия и убийственное легкомыслие, доставшееся мне в комплекте с этим телом сильно расслабили меня, приглушая бдительность и критичность мышления. Такое чувство, словно кто-то грубым швом скрестил мой разум и чужое сознание, которое начинает проявлять себя с совершенно неожиданных сторон.

Когда из-за моей невнимательности я чуть не улетел с огромной лестницы, то понял, что пора завязывать с предположениями. У меня слишком мало информации, чтобы что-то пытаться понять или сделать. А единственный её источник сейчас ведёт меня на экзекуцию по извлечению ложки из глубин желудка, после чего, судя по внешне заметной сонливости, станет недоступным на какое-то время.

— Луна, а как назывался тот салат, который подали на второе? — пожалуй, когда-нибудь я напишу книгу о том, как не стоит начинать диалоги.

— Кобыла, воле которой подвластно само солнце, едва не вывернула тебя наизнанку уличив во лжи, а всё, что тебя интересует в итоге — это название какого-то салата? — не сбавляя шага, Луна чуть приподняла мордочку, вопросительно изогнув вторую по изящности бровь на моей памяти.

— Ну... — пытаясь сделать вид, что любуюсь потолком, закинул в память новую информацию о Тии и пробую выдавить из себя хоть что-то вразумительное, — Не зря же я такая большая, верно?

— О, небо... — улыбнулась она, встряхнув головой, — Подобным тебе не потребна телесная пища, хотя она и способна приглушить голод. А что насчёт роста... то прихоть природы, а не результат чревоугодия.

Это мне сейчас так тонко намекнули, что кормить такую тушу здесь никто не собирается или я могу черпать энергию для жизни какими-то другими методами? Мне что теперь, фотосинтезировать, что ли? И что за "подобные" мне? Пришельцы из чужих миров или сородичи по видовой принадлежности?

— А как же мне тогда питаться? — спрашиваю самое очевидное, оставляя разборки с ростом на потом.

— Поглощать эмоции, чувства, — внезапно остановившись, Луна уже полностью обернулась ко мне и удивлённо продолжила, — Разве ты не ощущаешь голода?

Какого голода-то? Пока что он у меня только один — информационный. А ещё эти эмоции и чувства... я что, какой-то энергетический вампир или что-то вроде того? Это, конечно, объясняет то, зачем мне такая чувствительная эмпатия, но ведь это абсурд. Какую энергию несут в себе чьи-то переживания? С каким-то слабым сожалением листочек с надписью "фотосинтез" отлепился от доски перспективных мыслей и скрылся за чертогами разума.

— Нет? — пока мы остановились, пробую намеренно воззвать к своей эмпатии, и с удивлением понимаю, что могу слабо её контролировать; внешне спокойна, Луна сейчас была немного раздражена и заинтересована чем-то, — Не знаю. Мне очень не хватает постоянного доступа к информации, но вряд ли это тот голод, о котором мы говорим.

— Это не он, но коль ты пожелаешь, в наших силах утолить и его.

Достаточно ёмкая формулировка. Вот тебе и ответ на твой вопрос, и предложение помощи в одной фразе, но только с некоторым подвохом. Не просто так она сказала "коль пожелаешь", очень не просто так. Учитывая случившееся в обеденном зале, она попросит что-то взамен, а так как единственное, что у меня есть — это воспоминания, то всё становится более-менее очевидным. Хороший и плохой полицейский допрашивают подозреваемого. В главных ролях: Луна, Тия и Кора.

В памяти почему-то настойчиво всплывает небольшая заминка между тем, как полог тишины переступил сначала я, а только потом — эта симпатичная кобыла. Она сидела рядом, а потому не могла задержаться настолько, если бы сразу пошла за мной. Под конец именно она перехватила инициативу и остановила свою сестру от дальнейших действий, а потому, мне кажется, что дождавшись, как только мои уши скроются за золотистой плёнкой — она что-то сказала Тии такое, чего не могла сказать при мне, хотя до этого они обе от меня ничего намеренно не скрывали в моём присутствии! Так!

— Ты бы не стала так говорить, если бы не хотела получить чего-то взамен, — бросаю пробный выпад, плюхаясь на круп напротив неё и смотрю сверху вниз, пытаясь изобразить во взгляде нечто хотя бы отдалённо похожее на осуждение, и, видимо, на этот раз попал в точку.

У меня уже не оставалось никаких сомнений в том, что эти крылато-рогатые сестрички могут вытрясти из меня всё силой по желанию левого копыта задней ноги, но раз уж мы пока играем в цивилизованное общество без применения пыток, то грех этим не воспользоваться и не перехватить инициативу, чтобы продать свою шкурку подороже.

— Верно, — не стала она увиливать, и в ворохе её эмоций я уловил... радость? — Видишь ли, Кора, наши опасения насчёт тебя оказались напрасны, но в свете новых известий о твоём происхождении появились другие, — забавно дёрнув ушками, она огляделась по сторонам и создала уже знакомый полог тишины вокруг нас, — Поверь мне, не ты первая, кто по воле случая получает второе рождение здесь. И чтобы ты понимала наше волнение: последний иномирец в далёком прошлом едва не уничтожил Эквус и только чудо помогло вовремя остановить его.

Пока что торги идут успешно, и получив столь ценные знания я ничем ей не отплатил. Но зато становится понятно всё случившееся. И первая холодная встреча с пони, и слова Тии, а также её попытка надавить на меня, чтобы узнать побольше информации обо мне. В конце-концов, настоящая личность раскрывается тогда, когда существо загнано в угол. Это немного реабилитировало её в моих глазах. Осталось только прикинуть риски и шансы на то, что меня досрочно не развоплотят, если им хоть что-то из сказанного мною покажется достаточно опасным.

— Именно поэтому вы решили сыграть в плохого и хорошего копа? — не знаю, есть ли у них тут такое понятие как "коп", но эта таинственная лингвистическая магия смогла его интерпретировать достаточно правильно, судя по реакции Луны; возможно, глупо поступаю, но пока её пробило на такие откровения, нельзя упускать момент.

— Отчасти, — на этот раз от неё несло смесью радости и довольства, словно она была учительницей, чей ученик находит решение какой-то сложной задачки, — Право сказать, мы приятно удивлены твоею сообразительностью и наблюдательностью, Кора.

Получать похвалу от красивой кобылы было, конечно, очень приятно, я даже слегка растерялся от омывающих меня незримой волной, тёплых чувств. Сразу стало как-то комфортнее и спокойнее, чему не помешал ни полог тишины, ни краткое воодушевление от моей маленькой победы в раскрытии планов могущественных сестёр.

— Хорошо, допустим, я согласна на то, чтобы рассказать вам с Тией всё, что знаю, — склонившись почти к самой мордочке Луны, пытаюсь заглянуть в её аквамариновые глаза, — Что меня ждёт, если сказанное мною вам не сильно понравится?

Её тёплое дыхание плавно расходилось по моей мордочке, вызывая приятные ощущения. В самом деле, этим жестом я убивал сразу нескольких зайцев. Первое — это попытка установить визуальный контакт, чтобы вызвать побольше симпатии и дабы удержать внимания на себе и своём вопросе, второе — с такого расстояния я вполне мог ощущать любые перемены в её дыхании, так что если она решит что-то утаить и задумается хоть на мгновение, я сразу это почувствую; ну, и третье — будучи физически более крупной особью, склоняясь перед ней таким образом я хотел продемонстрировать своё доверие. На эмпатию по отношению к ней я уже не сильно рассчитывал, потому что столь аккуратная смесь эмоций, которую выделяла Луна, больше походила на потрясающе поставленную актёрскую игру.

— Это будет напрямую зависеть от тебя, — её зрачки на краткий миг расширились, завлекая меня в какие-то совсем уж не конструктивные дебри раздумий.

— То есть?

— Мы не желаем никому зла, Кора, — плавно, как в замедленной съёмке, её передняя ножка приподнялась к моей мордочке, и я ощутил, как копытце кобылы прикоснулось к моей нижней челюсти, начав плавно её почёсывать, от чего мой взгляд едва не сбился в кучу; какой же этот хитин чувствительный на приятные воздействия, это неправильно! Или это тело так шалит? — В худшем случае: других миров множество, где-то найдётся место и тебе.

Я даже не успел обдумать её последнюю фразу, буквально утопая в новых ощущениях от такой простой ласки. Это было чрезвычайно приятно. И осознание этого почему-то пугало меня больше, чем маячащая перспектива покинуть сей волшебный мир.

— Идём, мы почти пришли, — встав, Луна развеяла полупрозрачную голубую сферу и мы продолжили путь дальше по коридору.

Молча иду за ней и пытаюсь на ходу переварить всю полученную информацию. Ситуация, конечно, патовая. Судя по окружающей обстановке, их цивилизация довольно слаборазвита в техническом плане, впрочем они с лихвой компенсируют это магией; а большая часть моих профессиональных знаний и умений как раз завязана на подноготную постиндустриального общества... магия здесь определённо не замещает электричество, поскольку я слышал раскаты грома этим утром, а значит то, что я знаю, имеет шанс быть использованным, что при череде определённых событий способно перевернуть их мир с ног на голову, чему сёстры вряд ли обрадуются. Придётся осваивать новую специальность, если мне повезёт здесь остаться.

В свою очередь, эти две могущественные кобылы не могут отпустить меня просто потому, что у меня в голове лежит куча потенциально опасных знаний. Даже если я не сумею их применить на практике, то идеи, которые рано или поздно всплывут при общении со мной у простых пони, наверняка как-то тоже отразятся на истории этого мира. Всё же, идея — самый живучий и заразный паразит, как сказал когда-то персонаж одного известного фильма.

А может быть и так, что я себя просто накручиваю и переоцениваю. Да, большая лошадка. Да, вроде как даже какая-то королева. Да, кобыла, что уж тут поделать, зато ещё живая и дюже симпатичная. Но ведь не всесильный талантливый оратор-изобретатель, к которому будут прислушиваться толпы чудных зевак, среди которых могут затесаться вполне сообразительные пони, способные даже что-то из сказанного воплотить в реальность.

Очнулся я только когда мы остановились у очередных огромных сдвоенных дверей, по бокам от которых также стояла парочка из... стражниц? Как и единороги возле моих покоев, они были вооружены копьями, но обе были пегасами в более легковесной версии позолоченной брони, что ли... в конце концов, то, что эти достаточно маленькие крылья помогают пегасам летать, я убедился ещё во время своей первой прогулки по этому миру. Но ладно там просто тельце в воздух поднять и разогнать, так тут ещё и снаряжение, неужели они и вправду могут передвигаться по воздуху в этом всём? Снова эта магия, не иначе.

Синхронно развернувшись, они раскрыли перед нами двери, и едва мы перешли порог, как я остановился на месте, поражённый увиденным. По крайней мере, теперь я понимал, почему это именно "госпиталь". Огромное прямоугольное помещение тянулось вперёд на пару сотен моих габаритов, а также расползалось вширь ещё на пятьдесят от стены до стены. Высотой оно было не менее четырёх этажей, а вместо привычного потолка взгляд наткнулся на мощный укреплённый свод со вставками из абсолютно прозрачного стекла. Белый мрамор и естественное освещение вновь создавали иллюзию из-за которой помещение казалось больше, чем оно было в действительности.

На полу вдоль стен, аккуратными рядами были расставлены кровати с передвижными тканевыми занавесами, чтобы у пациентов была возможность скрыться от любопытных глаз. Подавляющее большинство кроватей пустовало, но на нескольких рядом друг с другом расположилось полдюжины пони, чьи конечности были достаточно плотно упакованы в бинты и подвешены к хитроумным аппаратам с противовесами. Они о чём-то болтали, когда мы вошли в зал, но сейчас их любопытствующий взор вовсю пожирал мою тушу. В один момент мне показалось, что их взгляды протирают в моём теле кучу новых отверстий. От такого внимания стало немного не по себе.

— Отвечай только на те вопросы, которые тебе задаст доктор Харт. Лишнего не говори, в кабинете тоже ничего не трогай, — проинструктировала меня Луна, уводя в сторону ближайшей стены, где виднелась небольшая тёмная дверь.

Постучав в неё пару раз, кобыла отошла, пропуская меня вперёд, и вскоре та со скрипом открылась, показав нам довольно симпатичного на вид, средних лет единорога. У него был усталый, заспанный взгляд, а грива и хвост топорщились спутанными клочьями. Если подумать, то я впервые вижу здесь кого-то, кто визуально выглядел бы старше остальных. Неужели у пони такой короткий жизненный срок или до старости тут мало кто доживает?

— Чем могу быть полезен, Ваше Высочество? — спросил он, даже не обратив на меня никакого внимания, а коротко поклонился Луне.

— Наша подопечная по неосторожности проглотила серебряную ложку, не могли бы вы помочь ей исправить сие недоразумение? — выслушав кобылу, Харт, наконец, поднял мордочку вверх, и с каким-то повседневным безразличием кивнул.

Вроде и от излишнего интереса мне было неловко, но и от такого безразличия было тоже нелегче. Кобыльи проблемы. Наверное.

— Прошу за мной, будьте осторожнее с рогом, — склонившись как можно ниже к полу, я протиснулся в двери вслед за ним и попал в небольшой, но уютно обставленный кабинет.

Письменный столик, пара бежевых кресел с таким же диваном и большим мягким напольным ковром в комплекте. Шкафы с книгами, полностью укрывающие стену, противоположную входу в кабинет и большое окно позади рабочего места. В углах стояли горшки с большими растениями, которые почти дотягивались до потолка своими причудливыми листьями.

— Располагайтесь, — указав копытом на диванчик и дождавшись, пока я на нём умещусь, поджав под себя ноги и сложив на спине непослушные крылья, Харт засветил рогом и я почувствовал, как что-то внутри меня начинает потихоньку шевелиться.

Это было по меньшей мере страшно. Мне больших усилий стоило остаться на месте. А я ещё гадал, как они собираются доставать эту ложку. Магией, конечно же. Непривычно о ней думать и в таком ключе. Крайне полезная штука, обязательно расспрошу Луну о том, как научиться ею пользоваться.

— Сейчас будет немного неприятно, но постарайтесь не двигаться, — произнёс Харт, зачем-то растирая копытом мой хитиновый бок рядом с крылом.

Замерев, я стал выжидать обещанных неприятных ощущений, но под отвлекающими поглаживаниями быстро забросил это дело. А зря. Потому что сразу же после того, как расслабленное крыло опустилось на копыто доктора, что-то внутри меня резко дёрнулось и начало уверенными темпами подниматься по пищеводу наверх, перекрывая дыхание.

Спустя несколько секунд я уже захлёбывался в кашле, пытаясь сдержать лезущий наружу завтрак, в то время как доктор без капли брезгливости поймал вылетевшую из моего рта, ложку, передними копытами, магией притянул к себе платочек с прозрачной жидкостью, пахнущей спиртом, и начал неспешно её счищать от кусочков пищи и слизи. Заметив мой взгляд, он усмехнулся, и убрав очищенную ложку на стол, проговорил:

— Знали бы вы, как часто ко мне раньше приводили жеребят, которые за милую душу уминали родительские драгоценности, то не удивлялись бы так.

Представив себе это, невольно хихикаю, но тут же беру себя в копыта и благодарно кивнув, сползаю с дивана. Проводив меня до двери, Харт пожелал мне быть осторожнее за завтраком и использовать столовые приборы подходящего размера, и скрылся за дверью.

— Луна, у вас тут есть курсы по магии для жуков-переростков? — спрашиваю я, когда скрип за спиной повторился и мы остались с ночной кобылой один на один.

Видимо, не ожидав такого, она немного опешила, но быстро справилась со своим мимолётным удивлением и сонно моргнув, задумчиво проговорила:

— Ежели останешься ты с нами по итогу беседы со мной и сестрой моей, то что-нибудь на сей счёт мы придумаем.

Удовлетворившись ответом, ступаю вслед за ней на выход из госпиталя, на прощание помахав длинной ногой особо любопытствующим пациентам, которые на этот раз играли в какую-то карточную игру, сдвинув небольшую тумбу между кроватями. На пару секунд мне показалось, что я вижу там смутно знакомую серую морду, но опомнившись, догоняю Луну, звёздно-эфирный хвост которой уже виднелся на полпути к концу коридора.

Сопроводив меня до покоев, она добродушно пообещала посетить меня ночью в моих снах, и ушла, заразительно зевая. А я так и остался стоять, гадая, угроза это, какое-то особое благословение местного всевластного идола или попросту шуточка, вызванная подколоть меня за чересчур частые поглядывания на её приятно-округлые формы.

Проведя пару минут в тишине, прислушиваясь к шуму с улицы, где уже сошла с небес серая пелена непогоды, я потоптался на месте, разглядывая бело-чёрные мраморные плиты, в шахматном порядке укрывающие пол. Столько событий за одно только утро слегка утомили, но оставаться в покоях до вечера мне совершенно не хотелось, поскольку для меня они были чем-то сродни золотой клетки. Быть может, прогуляться по городу, если выпустят?

Идти к Тие совершенно не хотелось, хотя я мысленно и простил её за весь этот спектакль, а Луна ушла спать, ссылаясь на свой распорядок дня. Задумчиво оборачиваюсь ко входу в покои и заметив стражников, тут же озаряюсь идеей о том, как провернуть желаемое не привлекая внимания местных астро-задых санитаров. Если это те самые единороги, что стояли на посту с утра, то наверняка они слышали про мой титул прежде, чем Луна закрыла двери, и не видели небольшого позорного укора лжеца в обеденном зале. Ладно, попытка не пытка.

— Разыщи Тию, и сообщи ей лично, что я в сопровождении твоего товарища отправляюсь до вечера на прогулку по городу, — произношу я уверенным и властным голосом ночной кобылы, остановившись напротив ближайшего единорога, которому пришлось высоко поднять голову, чтобы пересечься взглядом со мной.

— Будет исполнено, Ваше Высочество! — произносит он спустя пару мгновений, и магией пристегнув копьё к броне сбоку, неспешным бегом направляется куда-то в сторону малого обеденного зала.

Что. Пытаясь скрыть со своей мордочки следы удивления и начинающуюся истерику от столь глупого, но каким-то образом сработавшего плана, оборачиваюсь ко второму единорогу, который заметив моё внимание, тут же полностью разворачивается ко мне и также цепляет копьё на броне сбоку от себя. Замерев в ожидании, он даже не поднял мордочку к потолку, на моё счастье. Потому что сделай он это, то сразу бы заметил, как я стараюсь стереть проступающую до ушей улыбку.

— Кхм... проведи меня по местным достопримечательностям. Я хочу поближе познакомиться с вашей культурой, — говорю, старательно сохраняя ровный тон голоса, который вот-вот сорвётся из-за нелепости происходящего.

— Прошу за мной! — произносит он громким, приятным голосом, и начинает идти в сторону, откуда мы вернулись с ночной кобылой бок о бок несколько минут назад.

Мне смешно. Наверное, Тия меня даже убьёт. Или Луна. Впрочем, раз уж вскоре меня всё равно ждёт своя Голгофа, то почему бы и не погрешить ещё чуток? Жизнь — это ведь не про просиживание штанов в четырёх стенах, она имеет свойство иногда внезапно заканчиваться. Тут уж как в заправской комедии: бывает, ты ешь медведя, а бывает, медведь ест тебя. А я если и не поем, то точно понадкусаю!

Глава VI

Без особых затруднений миновав парадные врата замка, мы вышли на достаточно просторную и длинную аллею, которая отделяла нас от декоративного заборчика. А уже за ним виднелась и цель моего визита — белокаменный город, полный жизни и повседневных радостей. Приблизительно прикинув, сколько времени у нас могло остаться с учётом того, что мой невольный гонец отыщет Тию в замке и доложит ей о произволе одной хитиновой задницы, я понял, что дело пахнет керосином и теперь старательно выдумывал адекватный предлог, под которым можно было бы поторопить единорога.

— Как тебя зовут, страж? — спрашиваю его, плетясь позади обычным шагом, а ему, чтобы выдерживать скорость моего передвижения, пришлось перейти на неспешный аллюр.

— Вилд Спир, Ваше Высочество! — бросил он в ответ даже не оборачиваясь.

Интересные у них здесь имена, однако. Неужели кто-то действительно называет своего ребёнка так, предопределяя его дальнейшую судьбу или это какие-то из особенностей местной культуры? Да ещё и эти цветные татуировки на бёдрах... странно это всё. На то, что имена сами по себе ещё и являются кальками с английских слов я уже решил не обращать внимания: мало ли, это причуды местной магии, которая позволяет нам понимать друг друга. Да и, в конце концов, сейчас совершенно нет времени думать об этом.

Оглянувшись назад, любуюсь внешним видом удаляющегося замка, параллельно высматривая следы погони. Высокие башни уходили в небо на достаточно большую высоту, чтобы при благоприятной погоде можно было бы рассекать их острыми шпилями каскады облаков, спадающих с вершины горы. Остальная часть этой монументальной конструкции размещалась ближе к Земле, визуально занимая не так уж и много места: этажей семь-восемь вверх над уровнем города. Но зато таких этажей, где потолки отделяет от пола три или четыре моих роста.

Внезапно ощущаю на себе чей-то тяжёлый взгляд, который словно попытался пригвоздить меня прямо к большим гранитным плитам аллеи. Справившись с нарастающей паникой, пробую найти его источник и замечаю на одном из широких балконов самой большой центральной башни знакомый белый силуэт с разноцветной невесомой гривой. Вот и долетела моя весточка до крылато-рогатой кобылы, осталось лишь дождаться ответной похоронки на собственное имя...

Растеряв всю былую уверенность, срываюсь в какую-то пародию на галоп, и обернувшись на удивлённого столь внезапными переменами, единорога, судорожно кричу ему:

— Вперёд, Вилд Спир! Наперегонки до конца аллеи! Покажи мне, чему тебя научили!

Я даже не удивился, когда он бросился следом, как ужаленный, явно стараясь изо всех сил опередить меня. С моей стороны, это было, конечно, нечестно, но прилипший к заднице хвост и предчувствие надвигающегося воздаяния от одной могущественной кобылы напрочь выбивали меня из колеи размышлений. Тут уж не до жиру, быть бы живу!

Последний участок пути под палящим взором местного солнца мы преодолели буквально за несколько десятков секунд. Не запятнав честь мундира, или что там у них вместо этого, довольный, но запыхавшийся единорог обогнал меня буквально у финиша и теперь, прислонившись к забору, пытался отдышаться. То же делал и я, попросту развалившись на достаточно чистой, каменной брусчатке.

Сердце гнало кровь по телу так, словно пыталось разорвать меня изнутри высоким давлением; лёгкие горели огнём, а длинный язык, против моей воли, выпал у меня изо рта и пытался отвести лишний жар испаряя слюну. Боюсь представить, как я сейчас выгляжу со стороны; хотя, конечно, зрелище наверняка того стоит, вон как страж на меня вылупился. Вроде и радостно, что даже в таком плачевном состоянии я выгляжу по меньшей мере привлекательно, а с другой — неприятно от того же. Ладно уж, кобылы, но жеребцы...

— А ты... а ты хорош, — решаюсь похвалить единорога, пока он не опомнился и не начал чего-то подозревать.

— Благодарю, — кивает он, не отрывая взгляда от меня.

Проследив, куда же это он так посматривает, чуть не лопаюсь от возмущения. Кровь и так бешено струящаяся по моему организму теперь спешным потоком заполняла мою мордочку, и отчего-то потеплело внизу живота. Прикрыв глаза и повторив дыхательные упражнения, которые порекомендовала мне Тия с утра, прихожу в себя и вижу, как этот нахал теперь делает вид, что это не он только что пожирал мой круп своими голубыми глазами.

— Смотреть можно, трогать нельзя, — говорю первое, что приходит в голову, просто чтобы последнее слово оставалось за мной, и поднимаюсь с места, опасливо косясь через забор на замок; вопреки моим ожиданиям, никакого преследования не было, но и белой кобылы на прежнем месте я тоже не заметил.

Услышав, как страж пытается откашляться, улыбаюсь самыми уголками губ. А затем оборачиваюсь и застываю, поскольку прямо передо мной открылась улица, словно сошедшая со страниц старых сказок о волшебных королевствах и магах. Небольшие, но уютные домики с собственными внутренними двориками расходились в сторону от широких дорожек, как грибы после дождя. Между ними размещались вывески магазинов, зелёные островки садиков, клумб и крупные фонтаны, над которыми в капельках влаги сияла радуга. И везде были пони! И единороги с пегасами! Все они ходили по ровной и чистой брусчатке, куда-то спешили, разодетые в забавные, пахнущие официозом и причудливой модой, костюмчики.

Несколько любопытных зевак остановились у ближайших домиков, бессовестно разглядывая меня и о чём-то перешёптываясь. Вытянувшись во весь свой немалый рост, я попытался вновь вернуть себе прежнюю маску невозмутимости, смотря на всех свысока через прищуренные веки.

— Идём, Вилд Спир, время не ждёт! — говорю ему властным голосом, подражая Луне, и делаю первый уверенный шаг на пути к знакомству с неизведанной и волшебной цивилизацией.

Оставаясь внешне спокойным и надменным, внутри я просто выгорал от любопытства абсолютно ко всему. Меня очень удивило, что большинство местных почти не обращает внимание на гигантскую кобылу в лице меня, которая как трёхъярусный фрегат рассекает по улице, буквально перешагивая через некоторых невнимательных пони. Стоило мне появиться в поле зрения обитателей этого городка в сопровождении стража, как ко мне почти сразу теряли интерес, возвращаясь к делам насущным.

Позабыв о моём изначальном поручении, единорог теперь плёлся где-то позади меня и вовсю пользовался моей оговоркой. Ну и пожалуйста, смотри, пока можешь! Где-то в глубине души я всецело понимал и поддерживал этого беднягу, но новая, кобылья часть меня, едва ли не вопила от возмущения и подобной наглости, требуя страшного возмездия.

Когда шумные и оживлённые бульвары мне надоели из-за надобности смотреть под ноги, я свернул в просвет между ближайшими домами и оказался в относительно тихой улочке. Разглядывая окна вторых и третьих этажей, и растеряв весь свой властный настрой, я вовсю вертел головой по сторонам. А посмотреть-то было на что!

Местная архитектура словно магнит — цепляла меня своей утончённостью и некоторой свободой, коей не мог похвастать более монументальный замок, хотя и то, и другое было выполнено в общем стиле. Каждый домик одновременно был похож на любой другой, но отличался в тех деталях, на которые были способны повлиять живущие в нём, пони. Украшенные окошки, натянутые между крышами, флажки, разнообразные флюгеры, роспись белокаменных стен... очень, очень уютно и воздушно!

Внезапно услышав музыку в полуденной тиши, я остановился и прислушался. Через пару секунду о мою правую заднюю ногу споткнулся и так же остановился единорог. Развернувшись к нему, я приложил копытце ко рту и чуть пошипел, призывая неосторожного жеребца к молчанию.

— Слышишь? — спрашиваю я, когда его ушки тоже начали подёргиваться в поисках источника звука, — Я желаю знать, откуда доносится эта музыка.

Кивнув, единорог походил между домами, вслушиваясь в разливающуюся мелодию, а затем тихо указал куда-то вперёд, призывая следовать за ним. Очень скоро мы вышли к странному строению, которое словно бы кто-то намеренно построил ровно наполовину, чтобы затем прилепить к получившемуся творению кусочек совершенно другого здания. Довольно необычно, учитывая что я пока ещё не видел столь явных нарушений местной стилистики. Хотя этот домик чем-то и вписывался в окружение; был в нём какой-то свой шарм.

Эта музыка, напоминающая мне нестареющую земную классику, исходила из приоткрытого окна второго этажа. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что никого кроме единорога поблизости нет, я под его удивлённый фырк, привстаю на задние ноги и вытягиваю вверх своё длинное тело, упираясь передними копытцами в причудливую стену. Роста хватает ровно настолько, чтобы я смог положить свою голову на тёплый деревянный подоконник, что, собственно, и сделал.

Серая пони, сидевшая спиной ко мне на странном, широком табурете, удерживала в своих копытцах инструмент, который был практически точной копией виолончели, и плавно водила длинным смычком по его струнам, извлекая мелодию, достойную ушек самой королевы. Мысли о том, как она умудряется одним копытцем прижимать струны в нужных местах, а другим орудовать смычком, мимолётно пронеслись у меня перед внутренним взором и тут же угасли. Магия, конечно же, чему я ещё удивляюсь.

У неё была очень женственная, утончённая фигура, что отлично просматривалось со спины; чем-то даже напоминает человеческую девушку. Впервые я видел у пони такой насыщенный, чёрный цвет гривы и хвоста. На бёдрах кобылы красовалась татуировка в виде какого-то музыкального символа фиолетового цвета. Неужели местная нотная грамота тоже похожа на земную или это очередное чудачество магии переводов?

Простояв так с десяток минут, наблюдая за этой талантливой виолончелисткой, я не заметил, как дверь в комнату бесшумно открылась и в ней показалась белая единорожка в странных тёмных очках, скрывающих её глаза. Но не нужно быть экспертом, чтобы понять, куда она первым делом посмотрела, едва моя довольная мордочка оказалась в поле её обзора.

— Ого, Окти, у тебя новая поклонница! — быстро опомнилась белая кобыла с растрёпанной гривой сине-голубого электрического оттенка, удивив меня, — Учти, я буду ревновать! — продолжила она весело своим немного хриплым, задорным голосом.

— Что?.. — обратив внимание на подругу, серая пони плавно оборачивается в ту сторону, куда с улыбкой до ушей смотрит эта белая бестия, и заметив меня, с громким вскриком подпрыгивает со своего места.

Не теряя времени даром, вновь занимаю более привычное теперь положение на четырёх копытах, и глупо хихикая от развернувшейся сцены, быстро увожу обеспокоенного стражника подальше от этого домика.

— Позвольте узнать, что там случилось, Ваше Высочество? — подаёт голос Спир, оборачиваясь на показавшуюся в окошке, серую недовольную мордочку.

— Одна очень милая пони играла музыку, пока не пришла её подруга и не увидела меня, — уклончиво объясняю я, опуская детали, — Ничего необычного.

Когда мы оказались достаточно далеко, я решаюсь вновь повторить эксперимент с подглядыванием за местными аборигенами в их естественной среде обитания. Вяло протестуя, стражник вскоре понял, что меня бесполезно останавливать, и просто обречённо смотрел, как моя любопытная мордочка тыкается в окна вторых этажей.

Это, на самом деле, дало мне множество интересных результатов. Во-первых, я увидел быт, который вели если и не простые пони, то точно и не обитатели огромного королевского замка. Типичные комнатки, обустроенные в большинстве своём со вкусом и вниманием к мелочам; ничего особо лишнего, книжные полочки, уютные кровати самых разных форм и размеров, рабочие столики с забавными креслами и кучей подушек. Пару раз мне попадались помещения, явно предназначенные для жеребят, с соответствующим интерьером и обстановкой, но самих маленьких хозяев этого богатства я пока ни разу не видел.

Привлечённый шумом странной возни и каких-то совершенно новых, но очень ярких эмоций, которые пробились даже через приглушённое чувство эмпатии, я поднялся к очередному окошку, и увидел то, чего никак не ожидал. На огромной для пони, кровати, переплетаясь телами и вяло постанывая, лежала пара кобыл, а над ними, склонившись в весьма недвусмысленной позе, застыл крупных размеров единорог.

Не знаю, что на меня нашло, но словно опьянённый исходящими от троицы, чувствами, я не только не испытывал отвращения от увиденного, но судя по всему, моему телу это даже понравилось. Испуганный таким неожиданным предательством со стороны собственного организма, одёргиваюсь в сторону, случайно задевая длинным, изогнутым назад, рогом, одну из оконных створок, и на получившийся гулкий стук тут же оборачивается тяжело дышащий единорог.

— Вы продолжайте, продолжайте, — под его взглядом мне стало вдруг до ужаса неловко, — Я просто проверяю, всё ли у вас в порядке, — бездумно бросаю следом, чтобы скрыть нарастающее смущение и собираясь вновь спуститься на четыре копыта.

— Спасибо за заботу, у нас всё в порядке, — отвечает мне на прощание жеребец, что-то ещё сказав, но я уже его не слушал.

Рядом со мной, явно пытаясь не заржать, стоял Спир. Простого взгляда на него хватило, чтобы понять, что теперь среди замковой стражи будет ходить новая байка о похождениях одной не в меру любопытной королевы.

— Никому ни слова, — бурчу я ему, уже мысленно представив себе последствия от подобных сплетен, — Твоё высочество просто пыталось проявить заботу о простых пони и получше познакомиться с их бытом.

Видимо, столь пренебрежительное коверкание титула добило бедного стража и он уже просто дрожал, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Тяжело вздохнув, прогоняю с мордочки прилившую кровь, и сжалившись над этим остолопом, раздражённо подёргиваю хвостом.

— Ладно, разрешаю смеяться, — тихо произношу, и тут же жалею, потому что его громогласный смех едва на оглушает меня.

Перепугавшись, что это привлечёт ко мне и так нежелательное внимание, особенно от той троицы сверху, что так и не прервала своего пикантного занятия, прикусываю стражнику неприкрытое шлемом ухо, стараясь не проткнуть его зубами насквозь, и спешно отвожу подальше в сторону, молясь всем местным богам, чтобы он сильно не дёргался.

Завернув в очередную улочку, внезапно чувствую, как что-то сталкивается с моим передним копытом, а во рту появился слабый привкус крови. Удостоверившись, что мы уже достаточно далеко, отпускаю ухо стражника, на котором тёмными пятнами расползлась пара капелек крови, но единорог, видимо, этого даже не замечал. Обратив, наконец, внимание на причину своей запинки, забываю сплюнуть чужую кровь и тут же склоняюсь вниз.

На каменной брусчатке сидел крохотный жеребёнок с разбросанными рядом, рулонами красной материи. Его золотые глаза смотрели прямо на меня, словно я и не кобыла вовсе, а какое-то религиозное божество, снизошедшее на эту грешную землю. Странное тёплое чувство медленно расползлось по моему разуму от взгляда на это миниатюрное создание, и придвинувшись ближе, я аккуратно прикоснулся кончиком переднего копыта к его крохотному носику, который тут же забавно сморщился.

— Объясни свою маленькость, — произношу я как можно более нежным голосом, стараясь разрядить обстановку и вывести его из ступора.

— Что? — одновременно спрашивает и он, и единорог, спустя пару мгновений, а затем оба переглядываются между собой, и страж протягивает юному пони переднюю ногу, — Тебе нужна помощь, малой? Вилд Спир, королевская гвардия.

Когда жеребёнок протянул свою переднюю ножку в ответ и осторожно стукнул своим копытцем о копыто стража, я был готов чуть ли не пищать от передозировки столь милым зрелищем. А этот единорог не такой уж и остолоп, как мне казалось: вон, как быстро, буквально одним жестом и единственной репликой, установил с жеребёнком общий язык.

— Голд Сэдлз, подмастерье, — ответил он, начав зубами поднимать рулоны ткани с брусчатки, ловко закидывая их себе на спину, — Помощь мне не нужна; простите, я вас не заметил.

Такой маленький, но такой серьёзный! Что-то внутри меня просто пело и радовалось от одного только вида этого чуда. Посмотрев на Спира, я заметил на его мордочке улыбку, похожую на ту, которой старшие дети в семье балуют своих младших братьев и сестёр, когда те делают что-то полезное или хорошее. Из очередного цикла раздумий меня вывело слабое постукивание по передней ноге от жеребёнка, который собирался уже продолжить свой путь дальше.

— М? — обращаю внимание на него, пока он почему-то смущённо отводит мордочку в сторону, — Что-то случилось, мой крошечный пони? — надеюсь, у Спира хватит ума не распространяться о том, что я нагло подвергаю плагиату любимую фразу Тии, иначе простым изгнанием дело может и не ограничиться...

— Простите, а... а почему вы такая большая, мисс...?

Обрадованный тем, что уже затрагивал эту тему с Луной, начал мысленно ворошить утренний диалог, но быстро вспоминаю, что сам я об этом разузнать-то и не успел! Нехорошо получилось. Напряжённо рассмотрев этот вопрос со всех сторон, в конце-концов сдаюсь подобрать на него вразумительный ответ, и говорю как можно более уклончиво:

— Я просто ела по две растишки за раз вместо одной.

Голд моргнул, не сводя с меня вопросительного взгляда. Видимо, эта таинственная магия не смогла адекватно справиться с переводом, превратив мою и без того бессмысленную фразу в нечто ещё более непонятное.

— Эм... я имею ввиду, — он забавно дёрнул ушками, оглядевшись по сторонам, немного задержав внимание на стражнике, — Вы ведь принцесса, да?

Какой наблюдательный юный пони, почти угадал! Наверняка его ждёт большое будущее с такой прозорливостью. Хотя, конечно, интересно, что натолкнуло его на такие мысли, чтобы буквально сходу их озвучить, ведь времени на анализ ситуации у него было не так уж и много. Надо будет об этом обязательно разузнать, но сделать это следует ненавязчиво, дабы он сам увлёкся диалогом и не стеснялся говорить обо всём подряд.

— Бери выше, Голд Сэдлз, — улыбаюсь ему своей самой милой улыбкой, на которую только способно это тело, и указываю кончиком копыта на небо, привлекая его внимание и подчёркивая тем самым важность сказанного, — Не какая-то принцесса, а сама королева!

Воззвав к своей эмпатии, ощущаю как Спир сбоку от меня усмехается, хотя он сам и проникся моментом моего слабого актёрского мастерства. А вот от жеребёнка повеяло странной смесью из надежды и какого-то обречённого отчаяния. Так. Мне это не нравится. Что такого могло произойти с этим крошечным пони, чтобы он так себя чувствовал в стенах этого волшебного города?

Воспользовавшись его кратким помешательством, делаю пару шагов вперёд, и сворачиваюсь калачиком прямо на брусчатке вокруг вздрогнувшего маленького тельца, чтобы не дать ему возможности отступить. Затем, чуть склонив голову на бок, заглядываю в его золотые глаза, которые очень гармонично сочетались со светло-голубой шёрсткой и оранжевой гривой, и мягко произношу:

— Я вижу, что тебя что-то печалит, Голд Сэдлз, — едва удерживаюсь от того, чтобы вновь не ляпнуть "мой крошечный пони", слишком уж это заразно, — Позволь королеве узнать причину твоих тревог?

Сделав шажочек назад, он упёрся крупом в мой хитиновый живот, и смутился, начав разглядывать серые прямоугольные бруски камня у своих передних ног. Но, видимо, поняв, что так просто я его теперь не отпущу, да и вроде как ничего страшного и противозаконного не делаю, он зубами стащил с себя перевязь красных рулонов ткани, и плюхнулся рядом с ними на круп.

— У меня... вернее, у моей тёти есть... есть проблема, — начал он, не решаясь поднять голову выше, — Единорог, который помог ей вовремя приобрести место для бутика мисс Рэрити, оставил себе какую-то лазейку в договоре о покупке и теперь грозится отобрать здание, если тётя не будет отдавать ему четверть доходов с продаж или расскажет мисс Рэрити об этом... это же, ну, это неправильно...

Картина волшебного окружающего мира покрылась трещинами, выпустив на волю миазмы типичной реальности. Ложкой дёгтя в бочке мёда оказалось и то, что открыл мне глаза на это первый встреченный мною жеребёнок, который до сих пор стойко держался в полукольце из моего тела. Прикрыв веки, делаю несколько глубоких вдохов, успокаивая себя. Надо раздобыть побольше информации об этом недостойном алчном гражданине, но делать это сейчас, когда Голд сидит как стогом сена тюкнутый — затея не из лучших.

— Ты прав, это однозначно неправильно, — произношу я как можно спокойнее, — Если этот глупец полагает, что сможет сокрыть свои гнилые деяния за буквой закона, то он глубоко ошибается, — заметив возросшее напряжение со стороны жеребёнка, склоняюсь ближе к нему и целую в лоб, чтобы вызвать у него растерянность и не дать нарастающему стрессу овладеть сознанием юного пони, — Только честность таких храбрых личностей, как ты, Голд Сэдлз, не позволяет этим негодяям вершить зло безнаказанно.

Я буквально видел, как краснеет светло-голубая мордочка жеребёнка, а эмоциональный фон с его стороны заполняется смущением, восторженностью, симпатией и воодушевлением. Нечто похожее, но в палитре более взрослого разума, с примесью совершенно нераспознаваемых чувств, исходило и от стража, который всё это время стоял рядом и наблюдал за нами.

— Прикажете созвать гвардию, Ваше Высочество? — обратился ко мне единорог, прервав затянувшееся молчание.

Конечно же я не прикажу этого! Стоит ему только связаться с кем-то из своих, и я уверен, что меня тут же повяжут и бросят в темницу, чтобы ещё чего-нибудь не натворил. Но с другой стороны, сколько мы здесь уже гуляем по городу, а по мою душу ещё никто не явился? Может, зря я переживаю и меня никто не собирался насильно удерживать в замке? Хотя, учитывая то, как Тия смотрела на мою тушку с балкона, лучше всё равно не рисковать...

— Не стоит, мы справимся сами, Вилд Спир, — специально делаю акцент на середине фразы, и обращаюсь по имени, чтобы подчеркнуть то, что это не обсуждается, — Голд Сэдлз, веди нас к бутику мисс Рэрити.

Встав на ноги, начинаю шевелить извилинами. А как мы, собственно, собираемся справляться? Я ведь понятия не имею, что и по каким принципам здесь устроено, чтобы лезть в это бюрократическое болото. И пускай во мне кипит гнев и негодование от того, что кто-то в этом странном, забавном мире позволяет себе отбирать чужие кровно заработанные деньги, но бездумно действовать тоже не стоит. Боюсь, я и так провинился на несколько дополнительных изгнаний вперёд, без спроса покинув замок, и хитростью заставив королевскую стражу мне прислуживать.

Без лишних слов закинув свой груз себе на спину, жеребёнок повёл нас к самому сердцу города, судя по мелькающей в просветах между домами, обители двух могущественных сестёр. Перед внутренним взором внезапно всплыл образ Луны, которая осуждающе смотрела на меня, говоря нечто вроде "ни на секунду нельзя оставить тебя без присмотра". Прости, прекрасная кобыла ночи, обернувшая свою гриву в кусочек иноземного неба, но если это и вправду мой последний день в этом мире, то я проведу его именно так и никак иначе. В конце-концов, лучше что-то сделать и пожалеть об этом, чем не сделать и укорять себя за это всю оставшуюся жизнь.

Мимо нас начали проплывать уже знакомые вывески и широкие витрины магазинов, где можно было приобрести практически всё, что угодно: от маленького леденца до поразительно детализированных полноразмерных статуй. Не укрылось от моего любопытного взора и то, как жеребёнок чуть сбавил скорость ступая вдоль скрытого за большим окном, стеллажа с... холодным оружием.

Сначала я удивился тому, откуда вообще в этом мире такое многообразие колюще-режущих предметов, а потом и тому, что почти половина из столь богатой коллекции была просто в точности списана с людских образцов, приспособленных именно под руку, а не копыта и зубы. Надо будет над этим подумать, как появится свободное время.

— Присматриваешь себе меч для причинения добра и справедливости? — спрашиваю, низко склонившись прямо к его светло-голубым, забавно дёрнувшимся ушкам.

— Мне больше подходят абордажные сабли, — хмыкает жеребёнок в ответ, и резко оборачивается ко мне с запоздалым испугом на мордочке, когда до него доходит, кому он это и каким небрежным тоном ответил.

— Абордажные сабли? — от его реакции недавно убитое настроение вновь начинает подниматься, против воли проявляясь улыбкой до ушей уже на моей собственной мордочке, — Такой маленький, а уже пират!

— Благородный пират! — насупившись, он спешно отвернулся от меня.

Уже не сдерживаясь, я начинаю тихо посмеиваться. Позади меня так же раздалась пара смешков, которые быстро оборвались кашлем, как только я чуть качнул своим крупом из стороны в сторону, хлестая собственные бёдра и без того коротким хвостом. То-то же! И всё таки, кобылье тело обладает своими... преимуществами и интересными путями их использования на практике.

— Как ты вообще пришёл к идее "благородного пирата", Голд? — ладно, признаю, так влезать в душу юного жеребёнка было немножко некрасиво, надо бы это исправить; и я даже догадываюсь, как я это сделаю, — И что ты знаешь о пиратах в целом?

Похоже, я вновь попал туда, куда надо. Позабыв обо всём, маленький Сэдлз следующие минут десять носился вокруг меня, едва ли не перепрыгивая через особо чопорных аборигенов, и счастливо щебетал о своём не таком уж и далёком детстве в славном городе Троттингеме, который расположился на большом острове в Селестийском море. Там наш юный провожатый, судя по торопливому и яркому рассказу, перенимал со своими друзьями опыт тех, кто всю свою жизнь посвятил водной стихии, покоряя просторы океанов.

Под конец этой исповеди от будущей грозы морей, он сердечно пообещал, что расскажет обо мне и Спире своему лучшему другу с забавным именем Пипсквик, который ныне почему-то живёт в каком-то Понивилле и каждый месяц присылает письма с самым невероятным содержимым, а всё потому, что в этом же городе недавно поселилась бывшая ученица принцессы Селестии, Твайлайт Спаркл, со своими друзьями вечно вляпывающаяся во всевозможные авантюры, и при этом спасающая целую Эквестрию чуть ли не каждую неделю. Всё ясно, значит, в столь опасный городок ни одной ногой. Если, конечно, останусь в этом мире.

Когда Голд выдохся, и переводя дух, плёлся рядом со мной, счастливый, как моль дорвавшаяся до шубы, на меня вдруг снизошло озарение. Благородный пират? А почему бы, собственно, и не превратить грядущую расправу над одним особо наглым гражданином в игру? Пусть жеребёнок почувствует, что сам является хозяином своей судьбы и вершит благородное правосудие в самом, что ни на есть, пиратском стиле!

— Голд Сэдлз, послушай меня, — остановившись, я преградил ногой дорогу юному пони и тот вопросительно уставился на меня, высоко подняв мордочку, — Как королева, я присваиваю тебе звание капитана, а также временно зачисляю в твой первый экипаж себя в должности старшего помощника, и королевского гвардейца Вилд Спира в должности второго помощника.

Бедный жеребёнок словно забыл как дышать, осел на землю там же, где и стоял, беспомощно открывая и закрывая рот. Рулоны красной ткани скатились с его спины на брусчатку и остановились у ног белоснежного единорога в позолоченной броне, который, впрочем, не обратил на них никакого внимания, смотря на меня снизу вверх широко раскрытыми, голубыми глазами. Прости, страж, но за всё в этом мире приходится платить, в том числе и за любование королевской хитиновой задницей, вопрос лишь заключается в цене и времени, когда наступит час неминуемой расплаты.

Что-то мне подсказывает, что настоящие приключения только-только начинаются, а местное солнышко всё ещё высоко! Окинув взором своих новоявленных товарищей по команде, я дарю им широкую улыбку, обнажая острые зубки в довольном оскале, и торжественно произношу:

— Каким будет ваш первый приказ, капитан Голд Сэдлз?

Глава VII

— Я, наверное, снова сплю за столом... — тихонько проговаривает жеребёнок, всё ещё пребывая в шоковом состоянии, — Укусите меня, если это не сон...

Похоже, в этот раз я слегка перестарался со скорым воплощением в жизнь своих очередных бредовых идей, но быть может, оно и к лучшему. Да и отступать уже поздно, поэтому надо срочно брать ситуацию под свой контроль, пока эта парочка не опомнилась и не начала сопротивляться таким резким переменам в коллективе. Хотя, конечно, обоих можно понять: не каждый день кто-то, кто называет себя королевой, снисходит до общения с простыми смертными и раздаёт титулы направо и налево.

— Это был приказ? — на всякий случай уточняю я, и склоняюсь к мордочке жеребёнка так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне и не дождавшись ответа, припадаю вперёд, на долю секунды зажимая губами его повисшее светло-голубое ушко.

Маленький пони вздрогнул, скорее, больше от неожиданности, чем от боли. Как и его новоявленный второй помощник, который до сих пор не проронил ни слова и просто застыл рядом, уподобившись статуе. Сейчас голубоглазый страж вызывал у меня наибольшие опасения, потому что от его дальнейшей реакции на происходящее зависела судьба всей авантюры. А ещё, в отличии от жеребёнка, он уже более-менее привык к моим сюрпризам, и если дать ему возможность задуматься над ситуацией, то неудобных вопросов не избежать.

— Пипсквик ни за что мне не поверит, — вдруг произносит Голд осипшим голосом, привлекая внимание Спира и позволяя мне облегчённо выдохнуть.

Всё же, дети — они в любом мире дети, быстро привыкают ко всему новому и без оглядки следуют за всем хорошим. И пока один юный пони мирился со своим новым положением и выпавшей на его долю, участью, я решаю попробовать привнести в нашу зарождающуюся команду немного более дружеский настрой.

— Отныне никакого официоза между нами, Спир, — поворачиваюсь к стражу, и протягиваю к нему копыто в том же жесте, которым он совсем недавно поприветствовал жеребёнка, — Зови меня по имени — Кора.

— Кора? — опомнившись, и, как мне показалось, прошептав что-то вроде "сумасшедшая кобыла", он стукнул своим копытом о моё.

— Сокращение от "королевы", — мысли о том, что я сегодня уже участвовал в этом разговоре, только с другой стороны, заставили меня улыбнуться.

— Королева по имени Королева? — Спир приподнял бровь, вопросительно на меня уставившись.

— Единственная и неповторимая, — поняв, что противопоставить мне нечего, пытаюсь вяло отбиться от развития этой темы, и подталкиваю ногой ближайший к себе, рулон ткани, — Лучше помоги капитану собрать это всё.

Фыркнув, единорог воспользовался магией и за несколько секунд уместил всю растерянную ношу жеребёнка на своей спине, невольно приковав мой взгляд к позолоченной броне. Она привлекает к себе слишком много внимания, да и пираты определённо не носили таких тяжёлых доспехов. Надо будет подговорить Голда на то, чтобы он заставил своего второго помощника приодеться в более подобающие тряпки. Благо будучи старпомом, а по сути — теневым управляющим, подвести юного капитана к этой идее не составит труда.

— Раз уж со знакомством покончено, предлагаю продолжить наш путь, капитан, — мне уже не терпелось поскорее воплотить задуманное в жизнь, тем более, курс мы держим как раз на какой-то бутик.

— Эм... старпом Кора? И второй помощник Спир? Я могу к вам так обращаться? — подал голос Голд, поднимаясь на ноги и переводя взор своих золотистых глаз с меня на стража и наоборот.

— Да, капитан, — ответили мы одновременно с единорогом, что заставило нас переглянуться уже между собой; пусть королевский гвардеец и не был в особом восторге от этой затеи, но он никак этого не проявлял, оставаясь внешне абсолютно спокойным.

— Отлично! Тогда не будем больше терять времени! — подпрыгнув на месте подобно взведённой пружинке, Голд развернулся и помчался вперёд вдоль улицы, увлекая нас за собой.

В эмоциональном фоне маленький пони буквально сиял, облучая меня всеми возможными спектрами счастья и восторга, а я и рад стараться — иду позади, да обращаясь к утреннему диалогу с Луной, пытаюсь понять, как мне можно подчерпнуть немного этих эмоций. Всё же в то, что это тело может каким-то образом существовать за счёт чьих-то чувств — я не верил, но попробовать было больно уж любопытно.

Через несколько минут мы оказались на довольно большой округлой площади. В разные стороны от которой расходились широкие улицы, перетекая здесь одна в другую, а между ними безостановочно перемещались пони и другие разумные создания, чьё существование временно вогнало меня в ступор. Из одного неприметного магазинчика вышла парочка самых настоящих грифонов, за витриной второго восседал грузный минотавр в забавном фраке, а в странном ресторане, с огромной панорамой саванны внутри, пили что-то из больших глиняных пиал полосатые зебры.

Не оставляя мне ни секунды на усвоение новых полученных знаний, Голд увёл нас в один из рукавов этой городской паутины и остановился напротив небольшого двухэтажного здания, стены которого были раскрашены в нежные оттенки фиолетового, а два больших витринных окна по бокам от парадного входа позволяли заглянуть внутрь на какую-то модную ныне, коллекцию одежды, стилизованную под нечто тропическое.

— Добро пожаловать в бутик мисс Рэрити, — сказал маленький пони, обводя ножкой контур этой постройки.

Открыв тёмно-лавандовую дверь с милым окошком в виде большого сердечка, Голд пропустил нас внутрь. И если со стражем особых проблем не возникло, то уже я остановился перед риском случайно примерить на себя роль Винни-Пуха, поскольку мой крупный рост и длинный рог здесь могли сыграть злую шутку. Однако убедившись, что иного пути нет, припадаю к тёмно-синему монолитному полу и буквально вползаю внутрь под смешки Спира.

К моему облегчению, на этом мои страдания окончились, и оказавшись внутри просторного помещения я смог без особых проблем встать на ноги, не боясь просверлить своим рогом ненужное техническое отверстие на второй этаж: большую часть здания занимал выставочный зал с подиумами, декорациями и атмосферными постановками в виде плакатов и стоящими на их фоне, статуями, обёрнутыми в соответствующие одежды.

— Ждите меня здесь, — сказал нам маленький капитан, едва не приплясывая на месте, а потом тут же умчался по полукруглой лестнице куда-то наверх.

Оставшись наедине со Спиром и редкими посетителями, решаю поближе посмотреть на то, что любят носить на себе богатые модницы, и иду к уже замеченной мною ранее, панораме тропического острова. При более детальном рассмотрении статуи оказались сводными братьями пластиковых человеческих манекенов, только из какого-то другого, более приятного на вид материала.

В целом, ничего необычного. Платьица с юбочками, иногда более открытые и вызывающие наряды... сделано хорошо и со вкусом, кто бы что не говорил, а местные кошельки определённо знают цену хорошей одежды. Хотя мне совершенно и не понятно то, зачем пони вообще нужна одежда, если есть шёрстка. Но у богатых, видимо, свои причуды.

В какой-то момент мне даже стало интересно то, как на моём новом теле смотрелось бы это всё, будь оно подходящего размера. Некоторые наряды Спир, идущий следом за мной словно тень отца Гамлета, определённо оценил бы.

— Это что, кокосы? — вырывается у меня, когда мой затуманенный всякими ненужными фантазиями взор наконец-то замечает карликовую пальму с кучей кокосов у искусно декорированного под камни и кустики, цветочного горшка.

— Ну, да? — произносит Спир, явно не понимая моего удивления и всё ещё удерживая на спине рулоны красной ткани.

— Но они же растут в тропиках, — отвечаю ему и подкатываю копытом один из этих орехов-переростков к себе, — Это такая климатическая зона. А вокруг совершенно неподходящие условия для их роста.

— На Эквусе есть достаточно много видов животных и растений, которые лучше растут и крепнут на юге, а затем могут спокойно выживать в непривычных для себя условиях почти где угодно, — вновь подаёт голос страж, а меня внезапно посещает чувство дежавю от осознания того, что наша маленькая перепалка невольно повторяет диалог одной забавной комедии из прошлой жизни и я уже знаю наперёд, что надо ответить.

— Хочешь сказать, что кокосы мигрируют? — перебиваю его, пока он переводил дыхание, чтобы продолжить свою небольшую лекцию.

Сбитый с толку, Спир уже хотел было что-то сказать в ответ, но тут к нам подкрался наш маленький капитан, на оранжевой гриве которого примостилась самая настоящая треуголка, а на боку парой ремешков крепились ножны с... скорее всего, именно это и называется "абордажной саблей", но я не специалист.

— Кора, Спир, он здесь, — сказал жеребёнок шёпотом, ножкой подозвав к себе поближе, — Обычно он приходит позже, чтобы забрать часть выручки за предыдущий день. Они сейчас с моей тётей пьют чай наверху.

Надо же, до чего пони милые создания: их грабят посреди белого дня, а они вместо того, чтобы пойти и доложить, куда надо, устраивают своим обидчикам чаепития, наверняка при этом ещё и считая себя искренне виновными в том, что вынудили честного пони покуситься на их пожитки.

Пока всё оборачивается совсем не так, как я себе поначалу представлял. Мне казалось, что можно будет попросту прийти, разузнать немного деталей про воришку в законе, а затем, прежде чем Тия с Луной меня изгонят из этого мира, поведать им об этом. А до той поры только и заниматься тем, что ходить по улицам Кантерлота, да пичкать юного Голда цитатами одного харизматичного пиратского капитана. Но, видимо, не судьба. Надо что-то решать. И делать. Причём — в срочном порядке.

Сделав шаг вперёд, случайно задеваю задним копытом ранее вытащенный мною с декорации, кокос, который криво закружившись, остановился между Спиром и Голдом. Оценив получившуюся композицию со стороны своим бесстрастным взглядом, я внезапно ощущаю, как от подошвы копыт и до кончика рога меня прошибает вдохновением.

— Капитан, для чего вам нужна эта красная ткань? — спрашиваю я, смотря на спину второго помощника, и прикидывая, хватит ли её на то, чтобы провернуть задуманное.

— А, это обрезки для обучения, — произносит Голд, судя по всему, только сейчас вспомнив про них, — Второй помощник Спир, положите их за горшок с пальмой, я их потом перенесу на место.

— Нет-нет, постойте! — останавливаю я стража, когда тот уже начал светить своим рогом, чтобы исполнить приказ, — Она нам понадобится, если мы хотим раз и навсегда разобраться с проблемой вашей тёти, капитан.

— И как ткань может нам в этом помочь? — удивился жеребёнок, задумчиво поправив съезжающую на нос, треуголку, и забавно дёрнув ушками.

— Прежде, чем я смогу вам ответить, капитан, скажите: какая защита самая лучшая? — сев на круп, я от навалившегося веселья и предвкушения начал постукивать кромками передних копыт друг об друга, улыбаясь во весь свой зубастый рот.

— Ну, это все знают, это — нападение, — хмыкает он, получив согласный кивок от Спира, который сейчас смотрел на меня со смесью подозрения и любопытства.

— А какое нападение — самое эффективное? — продолжаю гнуть своё, склонившись поближе к жеребцам и чуть повернув голову на бок.

— То, которое никто не ждёт, — произносит Спир, когда маленький капитан затруднившись с ответом, пожимает плечами.

— Именно! — а эти пони не так уж и безнадёжны в плане самозащиты, как мне казалось ранее; впрочем, Спир по долгу службы должен был об этом знать, так что, наверное, это скорее исключение из правил, чем их опровержение, — И при помощи этой ткани мы можем стать теми, кого вообще никогда никто не ждёт!

— Постойте... мы собираемся напасть на Дарка Мунлайта? Зачем? — вдруг спрашивает Голд, прерывая момент моего собственного воодушевления.

— Мы поймаем его, свяжем и допросим, капитан, — говорю я, возвращая себе более спокойный вид и настрой, одновременно запоминая имя будущей жертвы, — Нам ведь надо узнать первопричину его поступков и отбить всякое желание наживаться за счёт твоей тёти, верно?

Неуверенно кивнув, Голд пнул кокос и тот укатился обратно к своим собратьям. Видимо, я немного переоценил изначальное рвение юного пони, которое сейчас заметно поубавилось на фоне того, что нам придётся причинить кое-кому заметные телесные неудобства. И это несмотря на то, что этот "кто-то" сам не прочь заниматься тем же, только в более бюрократическом виде. До чего же миролюбивый народ, но как жаль, что этот врождённый пацифизм всплывает так не вовремя. Надо попробовать как-то приободрить его.

— Послушай меня, юный Голд Сэдлз, — склоняюсь я к его мордочке, пытаясь заглянуть в золотые глаза, как делал это ранее, вытягивая тревожные мысли, — В жизни любого капитана или предводителя рано или поздно появляется надобность в том, чтобы сделать сложный выбор между чем-то плохим и очень плохим. И когда от тебя зависят жизни и благополучие твоих близких, решительность и смелость брать на себя ответственность за собственные поступки — это твоё главное и самое сильное оружие.

И пусть внешне юный Голд никак не изменился, разве что став чуточку серьёзнее, внутри него сейчас кипел самый настоящий бульон из противоречий и мыслей, ранее определённо не посещавших его разум. Одно дело — мечтать быть кем-то, пусть даже и капитаном корабля, воображая себе то, что ты готов вести за собой верную тебе команду в приключения за сокровищами и славой через ветра бушующих океанов, но совершенно другое — быть этим кем-то.

Оставив жеребёнка наедине с его доваривающейся пищей для размышлений, переключаю своё внимание на Спира. Молчаливый, сдержанный, сообразительный, молодой и полный энергии жеребец, который с праведным гневом в адрес обидчика выслушивал откровение мальца на белокаменной улочке, и который был готов принять правила новой игры, раскусив её ускользающий смысл. Как же он поведёт себя сейчас?..

— А что думаешь ты на счёт этого всего, второй помощник? — спрашиваю его, кивая в сторону лестницы, — Имеем ли мы право на вмешательство в сложившуюся ситуацию?

— Кора, не смотри на меня так, — ответил он будничным тоном, совсем не похожим на короткие и сухие реплики стража, — Во-первых, на меня это не подействует, а во-вторых: мне всё равно, что делать, если это пойдёт всем на пользу. Ну, и в-третьих, мы тут вроде — пираты, а эти ребята со словами "право" и "закон" вообще не сочетаются, — закончил он, чуть усмехнувшись.

Несколько заготовленных мною шуточек на счёт его готовности делать всё, что угодно, застряли у меня в горле, когда он договорил свою небольшую, но полную смысла речь, в которой мне в обход ушек жеребёнка одновременно намекнул на то, что догадывается, к чему это всё идёт, а ещё и подсказал выход из сложившейся ситуации.

— Благодарю, второй помощник Спир, — пытаюсь изобразить поклон, припав на одну переднюю ногу, — Вот видите, капитан, с такими помощниками любое, даже самое злое дело сыграет на благо простых пони, как то и должно быть у благородных пиратов, — сам притихший жеребёнок сейчас с интересом слушал меня, навострив ушки, и увидев, что он уже почти решился на что-то, спешно добавляю подсказку стража, — Да и за добрые дела никто никого ещё не наказывал, так что мы ничего не теряем в итоге.

— Хорошо. Так как эта ткань поможет нам стать теми, кого никогда никто не ждёт, старпом Кора? — пластичная психика юного пони окончательно одержала верх над прошлыми предубеждениями и предрассудками, сделав неуверенный, но важный шажочек на его пути к становлению хорошим лидером, — И кем мы собираемся стать?

Мысленно празднуя победу, я подавил в себе порыв попрыгать на месте, как какая-нибудь маленькая кобылка, которой дали большой леденец, и с довольной улыбкой, сохраняя интригу, принялся объяснять жеребцам суть своего плана, для чего нам пришлось перебраться в небольшую мастерскую в соседнем помещении.

Спустя двадцать минут и несколько бесславно погнутых булавок на нас красовалось три красных пародии на костюм, но в целом стиль явно прослеживался правильно. Повертевшись перед зеркалом и убедившись, что всё сидит как надо, осматриваю своих товарищей, которым просто не хватило материи на широкополые шляпы, а затем уверенным шагом направляюсь к лестнице на второй этаж, окрикивая первую попавшуюся посетительницу бутика:

— Позвони в колокольчик у столика с кассой ровно через минуту и попроси Сасси Сэдлз помочь тебе выбрать наряд, — бедная кобыла, видимо, впечатлённая столь бесцеремонным обращением, пару раз молча моргнула глазами, но потом всё же потопала в указанном направлении; наверное, подумала, что это очередные причуды каких-нибудь помешанных на моде эскапистов.

Когда мы оказались наверху и дождались, как мимо нас, притаившихся в небольшой комнатке, пройдёт тётя капитана Голда, то почти сразу вынырнули из своего убежища, остановившись у двери в помещение, где ещё недавно проходило чаепитие.

— Так, значит, хотите узнать, кого же это никогда не ждут? Так вот... мои дела, цари, узрите... и отчайтесь... — тихо шепчу взволнованным товарищам, которые застыли позади.

Подготовившись так, словно это самое важное в моей жизни выступление, я с чуть наигранным безразличием подправил широкополую красную шляпку, в которой был заботливо предусмотрен вырез для рога, и собравшись с силами — гулким ударом передней ноги открыл последнее препятствие к нашей цели.

— Никто не ждёт испанскую инквизицию! — кричу, врываясь внутрь, где за небольшим стеклянным столиком от такого приветствия захлебнулся в кашле немолодой жеребец чёрной масти и белоснежной гривой, мирно попивавший чай из крохотной чашки.

Краем глаза замечаю, как с подоконника открытого окна на улицу слетает красноглазая, маленькая бежевая птичка, а потом откуда-то снаружи доносится едва ли не истерический хохот, но не успеваю обдумать это, так как Дарк приходит в себя и вокруг его рога начинает формироваться магическое свечение.

К счастью, Спир успел мне рассказать в мастерской, что и как делать, если на тебя нападает единорог, а потому, бросившись вперёд, я первым же делом вытягиваю переднюю длинную ногу и кромкой копыта слабым толчком касаюсь основания рога чёрного жеребца. Свечение магии мгновенно испарилось, а охнувший единорог бесформенной куклой обвалился в кресле, на котором сидел, тихо шипя и кривясь от боли и неприятных ощущений.

— Именем королевы вы приговариваетесь к чистосердечному допросу! — несу я какой-то бред, пытаясь не дать ему быстро собраться с мыслями и оправиться от последствий моего удара.

Тем временем Спир, сорвав ближайшую занавеску, подхватывает нашу жертву магией и ловко обворачивает вокруг чёрного жеребца своеобразный фиолетовый кокон из мягкой материи, напоследок издевательски подвязав её края неровным бантиком. Пока что больше всего из нашей небольшой команды пострадал только юный капитан, и пусть травмы эти были не физическими, но именно они требуют куда больше времени и сил на восстановление.

— Итак, Дарк Мунлайт, королева желает знать, почему пользуясь буквой закона, вы решили присвоить себе четверть доходов с бутика мисс Рэрити? — произношу я как можно более жёстче, просверливая самым холодным взглядом переставшего двигаться, жеребца.

— Голд Сэдлз? — вместо ответа удивлённо спрашивает жеребец, заметив нервно перетаптывающегося у моих ног жеребёнка.

— Капитан Голд Сэдлз, — машинально подправляю я, и прилагаю по-настоящему титанические усилия, чтобы не испортить момент и не засмеяться, — Запомни это, — быстро произношу, чтобы отвлечься, но видимо оба не поняли, кому конкретно я это сказал, впрочем, оно и не важно, — Не уходи от вопроса.

— Что это за маскарад? Где Сасси? — несмотря на своё довольно плачевное положение, этот жеребец был поразительно спокоен, а голос его невольно заставлял вслушиваться практически в каждое слово; он был хорош собой, чем-то напоминал доктора Харта, но не страдал недосыпом и некоторой пренебрежительностью к своей внешности.

— Помогает одной кобыле подобрать платье, — судя по эмоциям, этот жеребец определённо испытывал к тёте нашего капитана тёплые чувства, поэтому рассудив, что лучше иметь дело со спокойным пони, чем с агрессивно настроенным, решаю раскрыть ему этот факт, — Не заставляй меня повторяться, иначе следующий наряд она будет подбирать уже тебе, только не на бал, а в последний путь, — не знаю, есть ли у них такая традиция, но слова возымели нужный эффект.

Интересно, составляет ли Спир рапорты о событиях, произошедших в его смену? И читают ли их Луна с Тией? А если да, то на сколько процентов угроза расправы над кем-то приблизит меня к дополнительному изгнанию?

— Что конкретно вы хотите узнать? — спрашивает он, едва не заставляя меня задохнуться от возмущения; видимо, он это тоже почувствовал, потому что позволил себе улыбнуться уголками губ.

— Зачем. Ты. Забираешь. Себе. Четверть. Дохода. И. Угрожаешь. Отобрать. Бутик. — чеканя каждое слово, специально растягиваю шипящие звуки и демонстрирую немалых размеров клыки, чтобы чуть припугнуть этого неправильного допрашиваемого, который даёт неправильные ответы.

— Что же, хорошо, вот вам мой ответ: мисс Рэрити уже довольно давно, намеренно или нет, пользуется поддержкой со стороны принцесс, от чего её бизнес во многом выигрывает у конкурентов, — дождавшись, пока я кивну, приняв это к сведению, он продолжил, — До последнего мы относились к этому спокойно, даже когда её копыта прибрали к себе изрядную долю популярности в Мэйнхеттене, но когда она решила открыть бутик и здесь, то бездействовать дальше стало попросту опасно, потому что такой сильный игрок с лёгкостью разрушил бы многолетний баланс, достигнутый всеми мастерами между собой в этой сфере интересов.

— И вы просто решили её ограбить? — внезапно влез в разговор Голд, заставив жеребца ненадолго умолкнуть.

А ведь вырисовывается достаточно интересная картина. Я-то думал, что за всем этим будет стоять обычный картонный злодей, помешанный на своём богатстве, а тут... вот, и чаи пьёт, и про честную конкуренцию говорит, и тёплые чувства к кобыле испытывает... что-то тут не сходится, в любом случае. Если хочешь понять, кто за всем этим стоит, то надо искать того, кому "это" выгодно. Но в чём заключается выгода Дарка? Неужели он сам какой-то модный дизайнер или владелец другого бутика? Тогда чего ради он помогал тёте Голда приобрести это очень хлебное место едва ли не в центре города?

— Четверть с ежедневных доходов бутика для таких пони, как Рэрити или Дарк, это копейки, капитан, — внезапно вмешавшийся в разговор Спир ненадолго сбил меня с размышлений, — Я узнал его.

Сейчас этот любитель поглядеть на кобыльи прелести всё ещё был в своей броне, наотрез отказавшись её снимать, от чего визуально смотрелся гораздо крупнее, будучи обмотанным в красную одёжку. Одно радовало — свой зад мне тоже удалось прикрыть, от чего с души словно камень свалился. Нудизм — штука, конечно, забавная, но лично для меня гораздо приятнее в ней участвовать, находясь по другую сторону полового неравенства, да и в среде с иным видом разумных, прямоходящих существ.

— Тогда... зачем?.. — в золотых глазах юного пони плескалось столько непонимания и некоторого осуждения, что даже мне стало неловко и я поспешил вернуть свой взор на мордочку допрашиваемого, который это испытание внешне успешно пережил, но внутренне был переполнен грустью с вкраплениями покаяния.

— Понимаешь, Голд, держи друга рядом, но врага подпусти ещё ближе, — начал Дарк, и, из его уст эти слова звучали как очень, очень неплохой урок для юного капитана, — Проще контролировать то зло, которое зависит от тебя, чем то, которое само приходит к тебе в гости. Одна из моих мышек... слишком поздно это поняла и теперь рискует снова всё потерять, только уже здесь, а не в Мэйнхеттене. И не только она.

И тут вся эта мозаика сложилась в моей голове, как если бы кто-то внезапно вбил последний фрагмент всей картины в пустующее место. Вот и вскрылись мотивы и выгода Дарка. Судя по всему, одна из мышек — одна из дочерей этого пони, потому что произнося это он явно подумал о ком-то любимом, кто косвенно потеряла свой бизнес из-за Рэрити и могла вновь попасть в похожую ситуацию. И всё же, мышка... странная кличка для жеребёнка, но любящие родители — это любящие родители, тут ничего не поделать.

Чтобы подобной истории не повторилось, любящий отец решил помешать этому и взяв под крыло будущий "корень зла" на рубежах своей родной гавани, этот хитрый пони стал его культивировать, чтобы получившийся сорняк не выпил все соки из других растений в саду кантерлотской моды. А весь этот "грабёж" — это ничто иное как попытка заставить весьма талантливого управляющего бутиком в лице Сасси Сэдлз нервничать и допускать ошибки, которые можно было бы использовать в будущем против бизнеса Рэрити. Да и, мне кажется, этот борец за справедливость был бы непрочь даже переманить эту милую и энергичную рыжегривую кобылу на свою сторону.

— Юный Голд Сэдлз, смотри и мотай себе на ус, — прозношу я, подталкивая маленького капитана ближе к связанному жеребцу, — Перед тобой сидит очень хитрый пони, который хорошо продумал в своей затее очень много деталей, кроме внезапного элемента вроде нас. Но всё предусмотреть — невозможно, и вот, к чему это иногда приводит, — киваю я на фиолетовый кокон.

Из меня, бесспорно, получился просто отвратительный дознаватель, но результатом я пока вполне доволен. По крайней мере, моё предыдущее разочарование в этом мире, которое я испытал во время разговора с Голдом на каменной брусчатке, плавно сгладилось. Может, тут как и на Земле? Плохих пони не бывает, но есть больные, страдающие и не умеющие выразить свои чувства?..

— Вы говорили, что у вас есть способ отобрать здание в любой момент, — вдруг подаёт голос Голд, вырывая меня из раздумий; и действительно, как я мог забыть об этом моменте? — Каким образом?

— Зачарованный ключ, который связан с договором и владельцем, — быстро и просто ответил Дарк и не соврал, иначе бы я это смог понять по эмоциональному фону.

Быть может, Тия и Луна тоже обладают такой эмпатией и благодаря ей меня и раскусили этим утром? Или, всё же, телепатия и чтение мыслей? Ладно, это подождёт. Что за зачарованный ключ и почему он позволяет такие свободы, как самовольное распоряжение целым зданием, вроде бутика? Так много вопросов и так мало ответов...

— Он у вас с собой? — продолжил свою словесную пытку маленький капитан, и, стоит признать, у него это получилось гораздо лучше, чем у меня.

— Нет, — Дарк попытался отвести взгляд в сторону, избегая прямого контакта со мной или с Голдом, пока Спир продолжал стоять возле двери и следил за тем, чтобы нас никто не потревожил, — Это не такая вещь, которую можно носить с собой постоянно, Голд. Такие ключи слишком хрупки и дороги, и часто ломаются.

— В таком случае: где он? — Голд подошёл уже почти вплотную к жеребцу, не сводя с него обжигающе ледяного взгляда своих золотых глаз.

— В ящике моего рабочего стола, дома.

— Кора, капитан, — прервал нас Спир, поглядывая в приоткрытую дверь, — Кто-то поднимается сюда, уходим?

Кивнув, с некоторым сожалением сбрасываю с себя самодельный костюм испанского инквизитора, поскольку в нём совершенно неудобно нормально или быстро передвигаться. Поступив так же, жеребёнок протискивается в дверь и первым идёт к лестнице, чтобы отвлечь внимание Сасси от меня и Спира, когда мы будем спускаться.

— Кризалис, это ведь вы? — окликивает меня голос пленника позади, вынуждая остановиться.

Казалось бы, простой вопрос, но он неожиданно серьёзно загрузил меня. Кризалис — это точно не то имя, которое бы носил пони, стало быть, раз он упомянул его, обращаясь ко мне, то так зовут кого-то из моих собратьев по виду. А учитывая мои размеры, кого-то явно высокопоставленного или известного. Может ли этот единорог иметь такие связи? Учитывая то, что даже простой страж вроде Спира сказал, что "узнал" его, то наверняка это также далеко не самая маленькая пешка на доске местных элит. Почему этот мир такой сложный? Это же просто планета, населённая милыми и дружелюбными волшебными пони!

— Нет, — осторожно отвечаю я, возвращаясь назад, — Но если вдруг ты с ней пересечёшься, то передай, что этим вечером Тия и Луна, возможно, выпнут одну безымянную хитиновую задницу из этого мира.

Вот так вот, оставлю после себя хотя бы небольшой компромат на этих двух сестричек, дабы изгнание моё было отомщено... где-нибудь, когда-нибудь в моих фантазиях. А в том, что меня обязательно изгонят, я почему-то уже и не сомневался. Причём, сделают это так, что никто и не заметит, что была тут когда-то такая вот королева по имени... Королева. Спир будет молчать и так, и эдак, жеребец он не глупый, поймёт, что я не хотел бы, чтобы из-за меня у него были проблемы на службе. А Голду просто скажут, что странная тётя уехала куда-то далеко-далеко и больше не вернётся.

От таких мыслей мне стало не очень хорошо, а моё новое сердце вновь пропустило удар. А ведь, наверняка в прошлой жизни со мной всё именно так и случилось. Жил-был молодой, да сгинул при загадочных обстоятельствах. Вот ему камешек надгробный, вот могилка сырая, а то и вовсе баночка с пеплом, да и поминай, как звали. Люди — они ведь существа социальные, стоит разок умереть и ты уже выпадаешь из их социуума, оставляя после себя лишь... воспоминания, если ты рядовой обыватель. Как сказал когда-то герой одной комедии: искусство — это единственный способ оставить свой след на Земле. Но вряд ли две "лисички-сестрички" будут ждать, пока я научусь рисовать шедевры или играть на виолончели как та серая пони, когда в их облачках магии будут гореть зажённые для меня спички.

Задумчиво кивнув, Дарк, видимо, хотел что-то сказать про то, чтобы его развязали, но заметив, как я стремительно протискиваюсь в дверь, сбегая скорее от своих мыслей, чем спеша за ушедшим вперёд Спиром, просто крикнул вдогонку:

— Второй ящик сверху, не попадитесь моей мышке!

Ну, можно считать, что устное разрешение на проникновение в домик получено, и что Дарк Мунлайт не такой уж и злодей, каким изначально казался не только мне, но и моему маленькому капитану... а ведь, стоило копнуть поглубже...

Мы вновь встретились втроём на улице у входа в бутик. Последним вышел Голд, оставляя позади себя растерянную мордочку Сасси. На нём вновь красовалась треуголка и, как выяснилось в мастерской, деревянный меч.

Сейчас, когда мне выдалась возможность повнимательнее разглядеть его рыжегривую родственницу через витрину, то я стал гораздо лучше понимать то, чем же она так приглянулась оставшемуся наверху жеребцу помимо своего таланта к управлению и рекламе: длинные ножки, стройное тело и очень симпатичная, необычная мордочка с почти лебядиной шейкой. Наверняка кобылка не из простых, а дальняя родственница Тии или Луны, если у них вообще существует перекрёстное скрещивание между пегасами, единорогами и пони.

— Кора, капитан, сейчас я хочу, чтобы вы послушали меня очень внимательно, — сказал нам Спир, едва за жеребёнком закрылась дверь, — Если пеленание занавеской и словесные угрозы ещё можно списать на неудачную шутку, то вот доказанный факт воровства — нет.

— А если пони добровольно поделился сведениями о том, где конкретно лежит ключик и попросил не беспокоить его дочку, это считается за воровство или за разрешение? — уточняю я без особых надежд; в конце концов, Спир ведь королевский гвардеец, глупо было от него ожидать, что он станет отыгрывать роль пирата до конца.

— Кора... — укоризненно посмотрел он на меня, а я, в свою очередь, обернулся к жеребёнку, который со странным отсутствующим взглядом смотрел куда-то прямо перед собой; бедный маленький пони, столько событий всего за полдня наверняка обессилили его как физически, так и морально.

— Мы можем попросить Пенумбру нам помочь, но она, ну-у... — внезапно произнёс он, прервав тишину, — Она нас покусает, — наконец выдавил он, отчего-то покраснев и отвернувшись.

Ещё одно странное имя в копилку уже известных мне. Неужели это ещё кто-то из похожих на меня? Почему я всё всегда узнаю в последнюю очередь?

— Это мы ещё посмотрим, кто кого покусает, — пытаюсь подбодрить его, и выпячиваю вперёд грудь, стараясь показать, насколько я грозен, но по их взгляду видно, что так я больше похожу на довольного чем-то кота; щёлкнув зубами прямо перед мордочками жеребцов, заканчиваю маленькое представление и дополняю, — Вот у кого зубы больше, у меня или у неё?

— У вас, старпом Кора, — незамедлительно отвечает он.

— Ну, вот. А теперь — веди свою команду к этой таинственной Пенумбре!

— Кора, Пенумбра — это дочь Дарка... — одёргивает меня Спир, и я едва не сдуваюсь как проколотый шарик, — Ты просто представь, что мы скажем ей, когда она спросит, что мы забыли в доме её семьи посреди белого дня? "Прости, кобылочка, мы тут твоего папку в занавеску закатали и допросили, а он и рассказал нам, где лежит волшебный ключик, можешь его к нам вынести?". Тебе самой не смешно?

Ну, мне было, смешно, на самом деле. Это, получается, я только что сейчас учинил допрос с пристрастием жеребцу, у которого в дочках есть кто-то из представителей моего вида? Тогда я даже боюсь представить, что он подумал, когда я сказал ему про изгнание... неудивительно, что он так резво пошёл на контакт и крикнул мне про ящик и мышку... стыдно. Вернуться и извиниться?..

— Ну, она... она ведь всё равно живёт с ним в одном доме, верно? В таком случае, нам по пути, — пытаюсь я отшутиться, но выходит по меньшей мере жалко.

— Ладно, уходим, — говорит Спир, заметив что-то в витрине, — Сасси пошла наверх, нам не стоит тут задерживаться.

Кивнув, понуро плетусь следом за маленьким капитаном, который всё же повёл нас к дому Дарка. Не прошло и десяти минут, как мы вышли к другой широкой улице, где стояли довольно богато обустроенные здания с небольшими частными двориками. В отличии от остальной части города, подавляющая часть местных построек была создана с использованием камня куда более тёмных оттенков, что немного меня озадачило. Может, это какой-то специальный район для диаспоры таких же существ, как я сам?

— Вот, это их дом, — остановившись, произнёс Голд и кивнул на трёхэтажную постройку, похожую на крохотный замок.

Теперь понятна фраза Спира о том, что для такого пони, как Дарк — деньги не играли существенной роли. Это жилище выглядело едва ли не роскошнее, чем белокаменная обитель сестёр, от которой с этой улицы виднелась лишь пара самых высоких башенок. На прилегающей площади расположились красивые висячие сады, полные причудливых растений и лоз тёмно-изумрудного цвета, а некоторые из побегов так и вовсе блестели на солнечном свете, словно были созданы из гигантских кристаллов.

И владельцу всех этих богатств я полчаса назад постучал по волшебному рогу, чтобы затем связать при помощи своих подельников, угрожать, а потом и вовсе случайно напугать до ужаса, сказав про изгнание кое-кого хитинового? Иногда я сам поражаюсь тому, насколько я глуп, но в этот раз я прыгнул выше собственной головы на этом поприще. Надеюсь, этот богач не будет держать зла на Спира и Голда, в крайнем случае скажу, что я их околдовал этой загадочной магией и они подчинялись моей воле. Мне-то уже будет всё равно, а им ещё вместе жить и жить в одном мире, или даже городе...

— И где здесь искать кабинет Дарка?.. — спрашиваю я, осматривая довольно высоко расположенные окна среднего этажа, к которым так просто подлезть не получится.

— Он в какой-то из башен, на втором этаже, — произносит, напрягшись, Голд, явно о чём-то вспоминая, — В нём просто круглые стены, это всё, что я помню.

Да, с логикой юного капитана не поспоришь. А вот с высотой от каменной брусчатки и до подоконников достаточно широких окошек — ещё как! И из этого спора обязательно нужно выйти победителем, иначе ключика мне не видать. А может Дарк добровольно отдаст ключ Сасси и не станет ломать драму дальше? Зачем я вообще этим всем занимаюсь, если всё самое основное, по сути, уже сделано?

Развернувшись к жеребцам, чтобы высказать им свою гениальную мысль, замечаю припаркованную на открытой площадке у дома напротив, двухосную карету. И незримый дух авантюризма вновь навещает моё бренное тельце. Я ведь делаю это не только ради того, что это поможет убрать угрозу в виде конфискации здания у тёти Голда и Рэрити. Но и потому, что вот она — просто жизнь, о которой на Земле в бытность свою я мог только мечтать, будучи связанным по рукам и ногам куда более жёсткими правилами поведения, обязанностями и всем тем, чем дорожил. А в этом мире я никто и звать меня почти никак, вот она — практически абсолютная свобода. Так зачем же останавливаться сейчас?

— Капитан, второй помощник, — киваю я им, произнося звания, — Позвольте мне представить вам наш новый транспорт, — моё чёрное хитиновое копытце с толикой торжественности отрывается от уличной брусчатки и чуть провертев им в воздухе, волевым жестом указываю в сторону кареты.

Синхронно обернувшись, и разглядев то, на что я указываю, они так же одновременно повернулись обратно ко мне, но с разными эмоциями на мордочках: на лице Голда застыло непонимание, в то время как взор Спира был полон внутренней напряжённости и ожиданием всего самого худшего.

— Мы украдём карету? Этот дилижанс? — подаёт голос маленький капитан, начав что-то подозревать.

— Реквизируем. Мы реквизируем этот дилижанс, — поправляю его, следом добавив, чтобы укрепить свои слова с умным видом, — Морской термин.

Не дожидаясь, пока Спир начнёт протестовать, я просто перешагиваю через него, двигаясь навстречу своей будущей лестнице в небо. Надеюсь, её крыша достаточно крепкая, чтобы выдержать мой вес, распределённый между двух задних копыт, иначе вместо "дилижанса" мы получим не менее роскошный "кабриолет", чему его прошлые хозяева вряд ли обрадуются.

На моё счастье, этот транспорт на четырёх больших деревянных колёсах не был ни к чему не прикреплён, и довольно легко поддавался управлению. Возможно, аборигены никогда не сталкиваются здесь с воровством, раз уж так беспечно относятся к своему наверняка не самому дешовому имущесту.

— Кора... — подбежав ко мне, Спир попытался оттащить меня магией от новой игрушки, но я быстро это пресёк, указав взглядом на его рог, а затем демонстративно приподнял вверх длинную переднюю ногу, — Ладно, поступай, как хочешь, но если принцессы будут в бешенстве, то я умываю копыта, сумасшедшая ты кобыла! Я ведь тебе помочь пытаюсь!

— Что "Кора"? Я сто лет Кора! — вяло огрызаюсь, цитируя одного попугая, — Если сейчас этого не сделаем, то не сделаем уже никогда! — выровняв дилижанс так, чтобы он подъехал ровно к одной из башенок дома-замка Дарка, я неспешно покатил его вперёд.

Плюнув на всё, Спир с расстроенным видом отошёл к жеребёнку и осел рядом с ним на брусчатку. Хорошо, что я не пользуюсь эмпатией на постоянной основе, иначе бы наверняка сломался ещё когда он только ко мне подошёл, чтобы остановить.

Разместив дилижанс так, чтобы он оказался ровно под приоткрытым окном второго этажа, я вытащил из его кабинки несколько подушек и бросил под колёса. Если начнёт катиться — это его не остановит, но я, хотя бы, успею спрыгнуть.

— Ну, маленький шаг для королевы, большой шаг для всего королевства, — произношу я своим товарищам, и начинаю карабкаться на получившуюся конструкцию.

Крыша бедной кареты выдержала, но из-за того, что я упёрся копытами в тёмную стену башни, её начало немного уносить в противоположную от постройки сторону. Попытавшись это исправить, чуть не срываюсь вниз, и только то, что я буквально вцепился зубами в деревянный подоконник, спасло меня от неменуемого позора. Как жаль, что я, будучи лошадкой-насекомым не могу просто ползать по вертикальным поверхностям, как то делают всякие жучки да паучки... или могу?

Почувстовав, что опора вот-вот окончательно укатится из-под моих ног, я забросил за оконную раму свои передние ноги, и широко раздвинув их, с огромным усилием подтянулся, отпуская зубами подоконник и поддевая рогом край стены изнутри здания.

— А почему она не пользуется крыльями? — слышу тихий голос жеребёнка, прежде чем окончательно оказываюсь внутри круглого кабинета.

— Потому что она больная на голову, вот, почему, — раздражённо бурчит ему в ответ единорог, и я, проявив слабость, буквально на пару секунд взываю к эмпатии, едва не утопая в море беспокойства, которое исходит от стража и в наивном восторге от маленького капитана.

Возможно, сама фортуна решила меня одарить счастливым билетиком, поскольку судя по строгой обстановке и достаточно большому письменному столу по центру комнаты, это и был кабинет Дарка Мунлайта. Учитывая, что в замке четыре башни, найти его с первой попытки можно было лишь с вероятностью в двадцать пять процентов, что при моём везении могло вылиться в то, что мне пришлось бы прочёсывать все башни.

Не теряя времени, обхожу стол, дёргаю за ручку второй сверху ящик и нахожу... несколько бумаг и горсть золотых монет с какими-то цветными кристаллами. На нескольких были отчётливо видны трещины и они сильно покрошились, рассыпая свои осколки по бежевым прямоугольным листам.

Видимо, с благосклонностью фортуны я поспешил: либо у Дарка было по кабинету в каждой башне, либо кое-кто мне наврал, и прямо сейчас по мою душу объявлена охота в местных правоохранительных органах. Что же... деваться всё равно некуда. Сгребу всё это богатство и отдам капитану, пусть возьмёт себе мороженного в ближайшей лавке.

Скомкав бумагу так, чтобы она могла сыграть роль импровизированного пакетика для найденных мною сокровищ, я понимаю, что я смог второй раз за день перепрыгнуть себя в соревнованиях по глупости, потому что на обратной её стороне был схематично обрисован ключ с кучей цветных пометок.

Сделав глубокий вдох, чтобы не закричать, вываливаю все золотые монетки с кристаллами обратно в ящик, и принимаюсь старательно разглаживать на столе едва не уничтоженный мною документ. К счастью, магия, позволявшая мне обходить языковой барьер, так же распространялась и на письменность, поэтому я без особого труда быстро оббегаю все надписи взглядом, и нахожу то, что мне было нужно — имена заказчика и исполнителя. Это, конечно, не межгосударственный стандарт по оформлению конструкторской документации, но даже в этом волшебном мире есть нечто подобное.

От дальнейшего разграбления мною кабинет Дарка спасли чьи-то шаги, раздавшиеся рядом с дверью. Тихо прикрыв ящик и удерживая губами сложенную в четверть бумагу, я прокрался обратно к широкому окну, на краешке подоконника которого заметил отчётливый отпечаток зубов со своей верхней челюсти. Жаль, что не видно профиля зубов с нижней челюсти, тогда бы можно было бы понять, правильный у меня прикус или нет... так, а где моя лестница?

— Пап? Можно зайти? — послышался из-за двери чей-то сонный, женственный голос, и я, ощущая надвигающуюся бурю, прыгнул прямо на каменную брусчатку, надеясь не переломать себе все конечности при приземлении.

Мысленные молитвы в адрес крыльев не сработали, они как были забавной декорацией, так ею и остались. От удара о землю из моих лёгких выбило весь воздух, заставив судорожно раскрыть рот в жалких потугах сделать вдох, и едва ощутимый ветерок отнёс мою добычу к ногам подбежавшего ко мне жеребёнка, который, впрочем, во все широкораскрытые глаза смотрел на меня полным ужаса взглядом.

Когда дыхание вновь дало понять, что согласно насыщать мою тушу кислородом, я быстро приподнялся на ноги, бегло осматривая себя. Вроде ничего не сломал, что удивительно. Позади жеребёнка замечаю стража, с ярко выраженным испугом на мордочке; надо бы их срочно успокоить, а то у них вид такой, словно это не я из окна выпал, а их в пропасть толкнули.

— Надеюсь, все видели мой прыжок? Ибо я отказываюсь это повторять! — говорю я им, пытаясь выдавить из себя улыбку.

— Ты достала ключ? — первым приходит в себя Спир, пока жеребёнок опасливо косится вниз на выпавшую из моего рта, бумагу.

— Нет, — отвечаю я через сомкнутые зубы, подняв и пытаясь развернуть, а также удержать копытами на своей груди, добытый документ, — Кое-что получше, — когда мне это удаётся, я поднимаю голову и внимательно смотрю на них, вспоминая до боли смехотворно подходящую цитату одного харизматичного пиратского капитана, — Это рисунок ключика.

Момент моего триуфма был прерван чьим-то громким покашливанием сверху, и мы втроём одновременно обернулись на звук. Там, в окне второго этажа, ковыряя серым копытцем оставленный мною, отпечаток зубов, и гневно смотря вниз заспанными глазами прямо на нас, сидела кобыла того же вида, что и жеребец, который с утра отвлёк Луну в малом обеденном зале.

С одной стороны, мне вдруг стало неожиданно легко на душе от того, что мои опасения насчёт неправильно воспринятых Дарком слов касательно изгнания оказались напрасны. А с другой, судя по чрезвычайно хмурому виду в янтарных глазах с вертикальными зрачками и полураскрытым перепончатым крыльям, кое-кого будут очень больно бить и кусать, невзирая на разные весовые категории. Вероятно, прочитав мои мысли, кобыла уцепилась коготками крыльев за оконную раму и повисла вниз головой, нагоняя ещё больше паники на меня и на Голда, который успел спрятаться за стража.

— Мышь, — внезапно до меня дошло то, почему отец этой до ужаса разгневанной очаровашки её так называл, и почему просил не попадаться ей на глаза, — Крадётся... — вырывается из моего рта, когда она заскользила вдоль стены и тенью метнулась ко мне, замахиваясь копытом для удара.