Сколько друзей ты простил сегодня?
Провал
Твайлайт сидела вместе с Селестией и Блюбладом за столом, ожидая, когда принесут еду. То, что она обедает с Селестией, должно было бы вызывать у неё радость — но мысли почему-то всё время соскальзывали на другое. Ей почему-то казалось, что в тот момент, когда она побывала в столовой, там произошло что-то нехорошее. И теперь внутри неё поселилась боль, источник которой не удавалось понять. Почему? Почему она чувствует себя так странно и неприятно? Это же совершенно нелогично, она не сказала и не сделала ничего такого, о чём стоило бы переживать. Ну, возможно, не надо было настойчиво лезть к фестралке с расспросами, но это же мелочь, едва достойная внимания. И тем не менее теперь её мучает ощущение… провала? Неудачи? Сожаления?
А может быть, все те книги, которые она прочитала в поисках способа заслужить прощение у Анона, сделали её излишне чувствительной к обыденным, маловажным вещам?
Эта мысль, впрочем, совершенно не помогла.
— Твайлайт?
Единорожка вздрогнула, внезапно ощутив прикосновение к загривку. Оглядевшись, она увидела, что принцесса Селестия смотрит на неё с заботой во взгляде и гладит по спине кончиком крыла. Похоже, наставница способна читать её чувства столь же легко, как она сама — открытую книгу.
— Да?
— Ты как-то очень уж глубоко ушла в себя. Тебя беспокоит что-то?
— Нет, — покачала головой единорожка, — просто немного странно себя чувствую.
Селестия пару секунд с сомнением разглядывала свою ученицу, прежде чем кивнуть, принимая её ответ. Если Твайлайт не хочет говорить о том, что её беспокоит, значит не надо настаивать. В конце концов, не одна лишь Твайлайт сегодня странно себя чувствует. То необычное ощущение, которое иногда возникало у Селестии, сегодня проявило себя во всю мощь. Странное давление в груди, иногда возникающее, когда она думает об Аноне… Не следует ли проверить, как у него дела? Она периодически поступала так, когда тревожилась о своём друге, но сейчас, насколько она знала, человек был не один, Луна приставила к нему для защиты капитана своих гвардейцев. Не будет ли проявление внимания к состоянию Анона воспринято сестрой как неуважение к её заботе о человеке?
Нет. Не будет. Она ведь только бросит короткий взгляд, и всё. Это никому не повредит, и никто не узнает.
Рог аликорны охватило старательно приглушённое магическое сияние, заклинание, устанавливающее связь с человеком, включилось…
…и Селестия тут же сложилась вдвое, торопливо зажимая рот копытом.
— Принцесса! — воскликнула Твайлайт, напуганная внезапностью движения аликорны.
Глаза Селестии разъехались, она торопливо возводила в своём разуме барьер за барьером, безуспешно защищаясь от потока ощущений, волной пришедших по магической связи. Жуткое чувство паники и неминуемой опасности. Холод и огонь, охватившие все до последнего волоски её шерсти. Каждая мышца в её теле тряслась, а всё, что было в желудке, стремилось вырваться наружу. Острая боль в сердце.
Резко оборвав связь, аликорна отбросила все ощущения, выпрямилась и даже сумела привести лицо в соответствие с «официальной маской». Что же, ей не занимать умения выглядеть нормально в тревожный момент. Всё произошедшее продолжалось не больше секунды. Теперь надлежало действовать.
— Тётушка? — голос Блюблада тоже прозвучал взволнованно.
Аликорна обернулась к нему с ласковой улыбкой.
— Ох, прости, мне сегодня слегка нездоровится. Живот крутит.
Блюблад ощутил, что Селестия что-то скрывает, да и сидящая рядом Твайлайт почему-то выглядит взволнованной. Если её так скрутило — значит это серьёзно. Жеребец просто не мог не беспокоиться, когда с его наставницей происходит что-то нехорошее.
— Может, тебе стоит сходить к доктору?
— Всё в порядке, — покачала головой Селестия, а затем встала из-за стола. — Простите меня, пожалуйста, но я только что вспомнила об одном очень важном деле.
Блюблад и Твайлайт удивлённо переглянулись.
— Это срочное дело? — расстроенно спросила единорожка.
— Да, к сожалению, — ответила аликорна, потом погладила копытом гриву жеребца. — Мы обязательно ещё пообедаем вместе, но сейчас мне надо идти.
Блюблад понятливо кивнул.
— Я смогу вам помочь? — спросила Твайлайт.
— Спасибо, нет необходимости. Я не сомневаюсь, вы с Блю и без меня сможете покушать и пообщаться — вы же не особенно часто встречаетесь, не так ли?
Единорожка оглянулась на жеребца. Ну да, пока она была жеребёнком, всё время посвящала учёбе, так что на общение с другими, и с Блюбладом тоже, времени особенно не оставалось. А потом… Рэрити рассказывала о нём такие вещи, что Твайлайт сама воздерживалась от встреч с ним. С другой стороны, почему принцесса так заботится о жеребце, если он плох настолько, насколько его ругала подруга? А может быть, происходящее сейчас — это такой тест? Проверка, сможет ли Твайлайт общаться с другими и не пора ли дать ей возможность извиниться перед Аноном? В общем, не следует мучиться догадками, надо поступить так, как советует Селестия, а там будет видно. Возможно, и правда стоит узнать Блюблада поближе.
— Хорошо, — согласилась Твайлайт.
— Рада слышать, — кивнула принцесса. — А теперь прошу меня извинить.
И она удалилась за дверь. Твайлайт и Блюблад остались в одиночестве, никто из них не знал, как начать разговор, и в обеденной зале установилась неловкая тишина. Они сидели и глядели друг на дружку.
— Скажи, — решился Блюблад, — ты любишь зверушек?
Это был простой вопрос, и единорожка почувствовала благодарность к жеребцу, сумевшему разрушить тяжёлое молчание.
— Не настолько, как моя подруга Флаттершай, но — да. У меня дома живёт сова!
— Так ты знакома с Флаттершай?
То, как спокойно произнёс это имя Блюблад, удивило Твайлайт. Он что, тоже знаком с пегаской?
— Да. И ты тоже?
— Мы много раз встречались в саду и разговаривали. Она очень добрая.
Ситуация становилась ещё более странной. Если Блюблад настолько плохой, то разве же стала бы Флаттершай проводить с ним много времени?
— Ну да, она такая.
— А что, вы давно знакомы? — поинтересовался жеребец.
Разговор развивался хорошо. Если Блюблад желает узнать её историю, то и она сама сможет его расспросить!
— Ну, наша дружба началась, когда я впервые приехала в Понивилль…
Луна шла по коридору дворца, погружённая в думы. Пред ней стояла сложная задача — решить, что она скажет Анону. Но решение сей задачи постоянно ускользало, весь её жизненный опыт, состоявший в основном из сражений и одиночества, не был в силах ей помочь. Она боялась. Боялась делиться воспоминаниями о той части своей жизни. Боялась, как эти воспоминания подействуют на отношение Анона к ней.
Возможно, стоит просто… раскрыться? Выложить, как говорят, все карты на стол? И принять то, что последует. Она боялась того, что может последовать. Доверие — это такое дерево, которое надо выращивать годами, но можно срубить за минуту. Что, если Анон перестанет ей доверять?
Луна просто не знала, как вести себя в такой ситуации.
— Почему тебя вообще волнует, что подумает этот человек? — прошептал тихий голос внутри её головы.
— Я, вроде бы, говорила, что не желаю тебя слышать? — произнесла, не издав ни звука, ночная принцесса.
— У меня от твоих мыслей уже голова болит, — издеваясь, «пожаловалась» Найтмэр Мун.
— Это мои мысли, и я могу думать о чём пожелаю.
— Бессмысленные у тебя мысли. Прекрати уже страдать из-за того, что это существо может подумать.
В голосе Найтмэр Мун аликорна, к своему удивлению, на этот раз услышала не издёвку, а настоящую враждебность.
— У тебя что, сегодня плохое настроение?
Кошмарная аликорна фыркнула.
— Меня раздражает твоё увлечение этим животным!
Луна сжала зубы с такой силой, что они заскрежетали.
— Лишь один раз я это произнесу, Найтмэр Мун. Придержи свой язык, если пожелаешь говорить о том, кто дорог мне, или я его тебе вырву.
Найтмэр фыркнула снова, но не ответила ни единым словом. Её сегодняшнее поведение удивляло Луну. Как правило, кошмарная кобыла молчала, и с чего она вдруг полезла в препирательства, оказалось для Луны загадкой. Впрочем, тратить силы на обдумывание её поведения незачем, Анон гораздо важнее…
И в этот момент что-то ударило по душе аликорны, словно стенобойным тараном. Внезапно заболело сердце. Воздух словно превратился в желе и начал застревать в горле. С Аноном происходило что-то плохое! Не оставалось ни одной лишней секунды!
Торопливо оглядевшись, аликорна увидела в одном из углов коридора тень и прыгнула в неё.
Надо узнать, что случилось с Аноном!
Блоссом сидела, чуть покачиваясь на месте, и гладила вцепившегося в неё Анона. Это продолжалось уже несколько минут, но она понимала, что происходит, и не возражала. Иногда взрослые сильные жеребцы превращаются в маленьких жеребят и нуждаются в том, чтобы мама ласково их погладила. И вообще, происходящее напомнило ей несколько случаев из прошлого, о которых она, если честно, предпочла бы не вспоминать…
Следующее событие произошло мгновенно. Вот только что Анон, скорчившись, стоял на коленях на полу, прижимаясь щекой к её животу — и в следующий миг уже сидит на стуле рядом с ней. Переход был таким стремительным, что фестралка мимолётно удивилась отсутствию радужной волны от сверхзвукового удара.
Впрочем, взгляд, которым человек смотрел на свою тарелку, оставался расфокусированным и устремлённым куда-то в бесконечность — тоже знакомое ей по военному прошлому зрелище. Слишком уж хорошо знакомое…
Прошла минута, и лишь затем Анон нарушил тишину.
— Спасибо тебе, — произнёс он ровным, безэмоциональным голосом.
— Я обещала защищать тебя — и не нарушу своё обещание.
Снова наступила тишина. Анон вцепился в собственный рассудок, пытаясь соединить расползающиеся ошмётки. Он не понимал, почему всё происходит так стремительно и страшно. Всё было нормально, потом пришла эта… И от одной только мысли о сиреневой кобыле у него снова побежали по спине холодные мурашки. Каждый раз, когда она оказывается поблизости, его разум сам собой рассыпается. Он словно превращается в мелкую, испуганную зверушку с одной-единственной мыслью в голове — «убежать!». И любая попытка обдумать происходящее делает только хуже.
Успокоиться. Надо успокоиться, прежде чем его вывернет.
Вот только успокоиться не получалось. Мысли роились в его голове, тёмные, мрачные, неуправляемые. Почему он настолько слаб? Где его мужская власть над собой? Это же просто отвратительно — настолько бояться обычной пони, что нуждаться в посторонней помощи, чтобы просто перенести её присутствие. Под действием этих неостановимых мыслей кулаки сжались сами собой. Да, всё правильно, он слабак и до сих пор прятался бы в своём доме от поней, если бы не сёстры-аликорны. Наверняка они воспринимают его как ребёнка, о котором следует непрерывно заботиться. Им, наверное, просто жалко его, потому они и продолжают всё это.
Прикосновение к левой руке отвлекло его. Сосредоточившись, он опустил взгляд — и обнаружил серое копыто Блоссом, легонько поглаживающее его кисть. Фестралка ласково улыбалась, и эта улыбка вдруг напомнила ему о Селестии. Эта пони-долгожительница тоже заботится о нём, «я не нарушу обещание», ну да. И не нарушает. Даже сейчас не уходит, а продолжает его успокаивать.
Мрачные мысли потихоньку начали рассеиваться.
Вот ведь как получается — у него, оказывается, есть немало друзей, готовых его защищать. И, наверное, всё же не из жалости, а потому, что реально считают правильным заботиться о друге. Ох, вот уж привычные знания — в одиночку он слаб, но если рядом есть другие, более сильные, то вместе с ними он становится сильнее. Люди пришли к своему величию благодаря умению объединяться в группу для совместных целей, а он пытался выживать в одиночку. Так что теперь, когда у него есть друзья, на помощь которых можно положиться, ему не следует так уж сильно бояться?
Глядя на копыто фестралки, Анон ощутил, как на его губах сама по себе возникает улыбка.
— Знаешь, я понимаю, что твои копыта так и тянутся ко мне, но, может, ограничишься спальней?
Блоссом слегка дёрнулась, но потом поняла, что это шутка, и улыбнулась в ответ.
— Кобыле простительно мечтать обо всём этом, — она обвела крылом силуэт его фигуры.
— Ну да, пожалуй, — хихикнул он, после чего словно в первый раз увидел стоящую на столе тарелку. — Ух, мясо! Я проголодался!
— Ага, — кивнула фестралка, — ешь, его для того и принесли!
Человек потянулся к столовым приборам…
Дверь с грохотом распахнулась, едва не сорванная с петель ударом копыта, и в столовую ворвалась тяжело дышащая, словно только что бежала, Селестия. И в этот же миг оба, и человек, и фестралка, ощутили, как в комнате появился кто-то ещё — из пятна тени в углу выскочила Луна.
— Анон?! — хором вскричали аликорны.
— Да?
Обе принцессы, не останавливаясь, кинулись к нему, и человек ощутил себя котлетой, зажатой между двумя очень крупными булками. Объятия двух аликорн сразу оказались сокрушительными — к счастью, на человека пришлась лишь половина этой силы, потому что фестралка тоже оказалась пойманной.
— Да… что… стряслось? — прохрипел он.
— Я ощутила, что ты в опасности! — снова в унисон ответили принцессы.
— Спа…сибо, но, может, вы нас отпустите?
— «Нас»? — прозвучал недоуменный хор.
Принцессы шагнули назад, освобождая задыхающихся Анона и Блоссом. Это были очень крепкие объятия.
— Ужасно извиняюсь, — пробормотала Селестия
— Да ладно, — ответила фестралка, пытаясь пригладить взъерошенную шёрстку.
Луна же упёрлась внимательным взглядом в Анона.
— Здесь что-то произошло?
Анон с удовольствием промолчал бы обо всём случившемся, но принцессы ведь обязательно выяснят. Да ту же Блоссом спросят, она капитан гвардейцев и обязана будет доложить. Так что проще будет рассказать.
— Сюда пришла Твайлайт.
Луна тихо скрипнула зубами. Селестия тем временем поняла, что именно она ощутила. Но реакция принцесс на слова человека оказалась разной — старшая сестра преисполнилась сочувствия, младшая — гнева.
— И что она сделала? — жёстко потребовала ответа ночная принцесса.
— Ничего, — человек оглянулся на фестралку. — Блоссом сумела меня спрятать. Я немного перенервничал, но теперь уже более-менее пришёл в себя.
Луна бросила требовательный взгляд на свою подчинённую, та молча кивнула. Черты лица ночной принцессы слегка разгладились.
— Ты уверен, что сейчас уже в порядке? — сочувственно спросила она, снова переведя взгляд на Анона.
— Ага.
— Анон, я очень извиняюсь, — неожиданно прозвучал голос солнечной принцессы.
Оглянувшись на Селестию, человек обнаружил, что та стоит, отвернувшись и опустив голову. Интересно, что её так расстроило?
— За что это?
— Я послала Твайлайт сюда.
В столовой повисла тяжёлая тишина. Мысли Анона взвихрились у него в голове, снова возник было гнев — но человек уже достаточно овладел собой, чтобы тут же придушить его. Тут явно что-то сложное, и надо разобраться.
— Продолжай.
Селестия ощутила, что все присутствующие смотрят на неё, но просто не смогла поднять голову, чтобы ответить на их взгляды.
— Я пригласила Твайлайт пообедать со мной и Блюбладом. Надо было отправить распоряжение на кухню, я собиралась сама это сделать, но Твайлайт вызвалась сходить к поварам. У меня было плохое предчувствие, но я всё равно уступила её настойчивости.
Несколько секунд человек обдумывал услышанное, потом вздохнул. Никакого злого умысла, разумеется. Ну, она, возможно, могла бы проверить, где он находится, при помощи какой-нибудь магии, могла бы вообще запретить Твайлайт своевольничать… Но происшедшее просто нельзя ставить ей в вину. Поднявшись из-за стола, Анон подошёл к белой аликорне и обнял её.
— Дурацкое совпадение.
Сердце Селестии, кажется, пропустило удар, когда она оказалась в объятиях человека. А от его слов на её глазах выступили слёзы. Она обхватила его крыльями и прижалась лицом к его груди.
Анон ощутил, как рубашка становится мокрой. Его всегда очень расстраивало, когда аликорна плакала.
— Я всё равно чувствую себя виноватой, — пробормотала та.
— Ну просто не знаю, что и сказать, Тия. Я уж точно не виню тебя, так что, пожалуйста, не расстраивайся, — сказал Анон, после чего, бросив взгляд на тарелку с мясом, до которого ему уже который раз не получалось добраться, предложил: — Может, вы согласитесь пообедать со мной и Блоссом?
Обе аликорны тут же кивнули. Селестия и Анон разжали объятия, человек тут же вернулся на свой стул, аликорна принялась поправлять взъерошенные перья.
— Заказывайте, пожалуйста, — предложил официант.
Человек невольно дёрнулся — официантом тут явно подрабатывает какой-то ниндзя!
Аликорны назвали желаемые ими блюда, Луна быстро опустилась на свободное сиденье рядом с Аноном, по другую сторону от которого сидела её подчинённая, вызвав этим полный зависти взгляд старшей сестры. Блоссом, ухмыльнувшись, отодвинула пустую тарелку и поднялась из-за стола.
— Мне пора вернуться к работе, меня недочитанные документы дожидаются, — произнесла она.
— Ты уверена? — спросил человек.
— Абсолютно, — кивнула та и направилась к двери. Задержавшись на секунду в проходе, фестралка оглянулась и с широкой ухмылкой на лице бросила: — Наслаждайся обедом, жеребец!
Аликорны проводили исчезнувшую за дверью фестралку удивлёнными взглядами и обернулись к Анону.
— Интересно, что она имела в виду, называя тебя так? — заинтригованно спросила Селестия.
Анон спрятал лицо в ладонях. Ну, мышепоня, погоди… он точно ей отомстит!
Гильда, спрятавшись в тени одной из башенок на крыше здания на дворцовой площади, смотрела, как та кобыла, которую она сопровождала от магазина, объясняется со стражниками у ворот дворца. Действительно похоже, что у этого существа есть высокие покровители.
Она плохо помнила, что произошло тем вечером, так как от унижения тут же заказала бутылку крепкого пойла и в хлам напилась. Но то, как это животное обнимало её… как гладило перья на её голове… как посмело заставить её мурчать… Она в жизни не ощущала такого позора!
Теперь птицекошка сидела, переполненная эмоциями, в основном гневом, и планировала возмездие. Наверняка ведь монстр унизил её не просто так. И если у него есть покровители во дворце, то почти наверняка он связан и с Элементами… Внезапно вспыхнувшая в мозгу мысль заставила её аж щёлкнуть клювом от удивления. Ну конечно! Он же сделал это по наущению Рэйнбоу, чтобы снова выставить её в дурацком свете! Ну что же, теперь-то Гильда его проучит! А потом найдёт пегаску и преподаст пару уроков верности — когтями по морде!
— Стоит ли прятаться по теням в такой прекрасный день?
Резко обернувшись на голос, Гильда внезапно для себя обнаружила рядом оранжевую пегаску.
— А ты кто такая и что здесь забыла?
— Я Спитфайр, но это неважно. Важен лишь твой интерес к Анону.
Глаза грифины сузились.
— Ты знаешь это существо?
— Да, так уж совпало. И я была в магазине, когда ты «мило пообщалась» с его работницами, — Спитфайр приземлилась на крышу неподалёку от грифины. — Видишь ли, я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Так что, пожалуйста, отбрось мысли нападать на Анона.
— С чего вдруг мне стоит тебя слушать? — закатила глаза Гильда.
— Тебе не хочется? — фыркнула пегаска. — Даже если я скажу, что делаю это чтобы помочь тебе, а не Анону?
Грифина подняла свою оперённую бровь. Над ней что, издеваются?
— Помочь мне? Чем это?
— Я же сказала — не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
— И что, ты предполагаешь, что отчего-то пострадаю именно я?
— Предполагаю? — пегаска покачала головой. — Ты просто не понимаешь. Я абсолютно точно знаю, что это будешь ты.
Гильда фыркнула и отмахнулась крылом.
— Не трать моё время, мне нужно придумать, как набить одну физиономию!
— Тебе нравится перспектива стать кучкой пепла?
— Чё? — грифина оторопело уставилась на собеседницу.
— Ты не местная, так что я открою тебе общеизвестный секрет. Анон — близкий друг обеих принцесс. И стоит тебе замахнуться, любой из них достаточно будет лишь глазом моргнуть, чтобы от тебя именно кучка пепла и осталась.
— Ты… шутишь?
— Ну да, конечно, — услышав это, Гильда слегка расслабилась, — потому что принцессам не потребуется заморачиваться. У Анона и кроме них немало друзей, которым реально дорога его жизнь.
Гильда хотела снова фыркнуть… но тут вспомнила о том, что происходило в конфетном магазине. Те две кобылы — они ведь не шутили, утверждая, что готовы отпинать её прямо на пороге магазина. А это редкость — чтобы пони угрожал поколотить грифона! И если у этого существа много друзей, готовых сразиться за него… На секунду перед её мысленным взором мелькнуло лицо Рэйнбоу Дэш, и грифина рефлекторно щёлкнула клювом.
— Да, хорошо иметь высокопоставленных друзей, — презрительно сморщившись, протянула она. — Могу поспорить, он ещё и с носительницами Элементов приключаться ходит.
— Вот в этом ты совсем не угадала.
— С чего такая уверенность?
— Ох, ну ты совсем-совсем ничего не знаешь?
— Ты пытаешься меня оскорбить? — Гильда почувствовала, как её когти царапают поверхность крыши.
Спитфайр бросила удивлённый взгляд на раздавшийся скрежет и снова перевела его на лицо грифины.
— Ты что, не слыхала про наказание в Понивилле?
— С чего мне вдруг следить за новостями об этой деревне?
— Ну, это была достаточно важная новость, учитывая, что там принцессы наказали большую часть носительниц Элементов.
— Наказали? — ошарашенно повторила Гильда, — Принцессы?
— Да, почти всех.
— А Рэйнбоу Дэш?
— И её тоже.
Гильда в обалдении села на крыше. Как она пропустила такое? Ну да, она бродила по Эквестрии, перелетая с места на место в раздумьях, стоит ли ей вернуться домой или попытаться отомстить Рэйнбоу, а тут вдруг известие, что пегаску наказали — да ещё правительницы, ни больше, ни меньше…
— Расскажи! — потребовала грифина.
— Пойди у Анона спроси, — с ухмылкой ответила Спитфайр, подходя к краю крыши. — Заодно и узнаешь, что он совсем не такой плохой, как ты о нём думаешь. — Оглянувшись через плечо, пегаска добавила: — У вас даже найдётся много общего! — после чего шагнула вперёд и унеслась вдаль над дворцовой площадью.
Спитфайр чувствовала, что рассказывать другим о том, что именно произошло с Аноном — не её дело. Пускай он сам решает, какой информацией и с кем стоит делиться. А грифина… она, пожалуй, сейчас скорее любопытная, чем враждебная. Хотя то, что если грифина попытается причинить вред Анону, то тут же последует жестокое наказание — это была отнюдь не шутка. Но вот лично ей, хихикнула про себя пегаска, придётся отложить встречу с человеком. Ему и без неё найдётся с кем поболтать!
Гильда стояла на крыше и со злобной гримасой на лице смотрела вслед стремительно удаляющейся пегаске. Все её планы только что отправились в Тартар, появилось более важное дело — разузнать про наказание Рэйнбоу Дэш. Грифина ощутила злое возбуждение, гадая о том, что именно могло произойти. Лишь бы это оказалось правдой! Так что пусть странное существо походит ещё немного небитым, сейчас ей есть чем заняться!