Сколько друзей ты простил сегодня?
Когда потеряно всё
— Твайлайт!
Когда единорожка внезапно удрала из ресторана, Кейденс кинулась вслед за ней. Аликорна не понимала, что произошло с её подругой, но это было явно что-то нехорошее. А ещё ей открылась та сторона Твайлайт, которую единорожка ранее не демонстрировала. Да, сиреневая единорожка с жеребячества увлекалась выяснением разных сложных, зачастую не подходящих ей по возрасту вещей, но сегодня её страсть к познанию словно вышла на новый уровень. И, похоже, заодно и вышла из-под контроля своей хозяйки — Твайлайт в последние минуты пребывания в ресторане выглядела так, словно что-то силой гонит её вперёд, какой-то необоримый инстинкт… Впрочем, сейчас Кейденс волновало не это — в первую очередь следовало успокоить паникующую кобылку.
А Твайлайт и сама не знала, что ответить Кейденс — потому что сама не понимала себя. Как будто желание узнать, что же из себя представляет Анон, внезапно оказалось мощнее, чем её сила воли, и перехватило управление разумом. В этом существе было что-то такое, не позволяющее перестать обращать на него внимание. Он виделся Твайлайт неисчерпаемым источником нового знания, которое невозможно получить более нигде во всей Эквестрии. Причём сам Анон этого не понимал, что делало ситуацию ещё более невыносимой. И стоило Твайлайт оказаться поблизости от него, как желание получить это знание становилось непреодолимым.
Человек настолько отличается от всех остальных живых существ, обитающих в Эквестрии, что просто не может существовать — и тем не менее существует! И стоит ей хоть на секунду задуматься об этом парадоксе, как где-то внутри её разума возникает необоримое желание выяснить всё… она борется с ним изо всех сил, желание отступает — чтобы потом обязательно вернуться с ещё большей силой!
Остановившись, поскольку ноги отказались бежать дальше, единорожка огляделась — и обнаружила себя в городском парке. Когда она была маленькой кобылочкой, родители часто гуляли с ней по этим дорожкам… Как же это было давно — когда она чувствовала себя нормальной. Интересно, а если бы она не решила, что изучение магии — её судьба, возможно, всё было бы по-другому? И Анон мог бы стать её другом?
Эта мысль оказалась настолько болезненной, что Твайлайт зажмурилась — и из её глаз брызнули слёзы.
— Твайлайт… — это сзади подошла Кейденс, ласковая няня и весёлая подруга. — Твайлайт, что с тобой происходит?
— Не знаю! — рыдая, простонала та. — Я просто не могу перестать думать о нём. Когда я засыпаю, он мне снится. Когда просыпаюсь — мои мысли сворачивают на него. Каждую секунду я пытаюсь придумать способ, чтобы убедить его простить меня, но любой мой шаг вперёд оборачивается двумя шагами назад!
— Но почему? — в недоумении спросила аликорна. — Почему ты так мучаешь себя ради этого прощения?
Твайлайт бросила на неё короткий взгляд и снова отвернулась к шелестящим ветвям деревьев. В её разуме вдруг ожили старые воспоминания, как другие жеребчики и кобылки отказывались принимать её в свои игры, отталкивали, прогоняли… Сам собой в её груди возник тяжкий вздох, а затем откуда-то зазвучала печальная, задумчивая мелодия.
~ Когда я маленькой была, не ведала я зла
и думала, что жизнь одной — спокойна и легка.
Я книги целый день читала, «И это норма», я считала.
Когда я маленькой была, не ведала я зла…
Потом воспоминания сменились — на те, когда в Понивилле появился Анон, и до того, как по её вине случилось всё самое плохое.
~ Он был один, совсем один, миром напуганный чужим.
В свой дом зазвала поселиться, чтоб кровом, хлебом поделиться.
И днём, и ночью мы общались, о многом новом узнавали,
и испарился его страх, что знаний силой прогнала я.
Назвать однажды его другом возникло у меня желанье.
Но совершила грех, ему нет в жизни оправданья.
Он был один, совсем один, миром напуганный чужим…
Следующая волна, поднявшаяся из памяти, вызвала на её лице болезненную гримасу. Тональность музыки изменилась вслед за изменением эмоций, сопровождавших воспоминание.
~ Поддавшись жажде знаний, я отвратно поступила:
основ понячности отринув, дух его сломила.
В безумья муки ввергла душу, боль принесла, вселила ужас.
Как я могу просить прощенья после такого согрешенья?
Свою вину я понимаю, любую кару принимаю.
Коль осужденья слова скажут, не стану защищаться даже.
Вины мученье заставляет всё внутри гореть,
и эта боль сильней, чем принесёт любая плеть!
Ему, забывшись, много зла я причинила,
кляните все меня, я осужденье заслужила.
И тихим голосом, словно разом лишившись сил, Твайлайт добавила:
~ Когда я маленькой была, не ведала я зла.
Кляните все меня, свой грех я искуплю сполна…
Только отзвучали последние ноты мелодии, как Твайлайт устало вздохнула, с её лица совершенно бесшумно скатывались и падали на пыльную землю слезинки. Потрясённая Кейденс стояла не шелохнувшись, всё ещё переживая душевную боль, которую вызвали слова подруги, поддержанные магией гармонии. Да, всё это было правдой, но Принцесса Любви отказывалась принимать её. Она понимала, что чем дольше её былая подопечная будет мучить себя, тем дальше от неё отодвинется долгожданное прощение.
— Твайлайт, нельзя жить так, словно против тебя весь мир ополчился. Тебе нужно отвлечься, научиться жить с тем, что совершила. Как сможет человек простить тебя, если ты сама себя не способна простить?
На несколько секунд повисла тяжкая, гнетущая тишина.
— Кейденс, иногда я думаю, что сама не хочу, чтобы меня простили.
— Ч-что?
Твайлайт посмотрела в лицо аликорне, и Кейденс поразилась тому, сколько боли, печали и отчаяния было во взгляде единорожки.
— Я заслужила это. За то, что я натворила, не положено прощения.
— Но как ты…
— Мне пора возвращаться в библиотеку. Спасибо, что погуляла со мной.
Перебитая на полуслове, Кейденс молча смотрела вслед уходящей в сторону дворца Твайлайт и понимала, что дело куда серьёзнее, чем ей показалось вначале. Речь идёт уже не о прощении — Твайлайт загнала себя в водоворот вины и отчаяния, из которого ей своими силами не выбраться. Принцесса помнила, какая боль появилась на лице единорожки, когда её собственная подруга встала у неё на пути со взглядом, выражающим лишь ярость и отвращение. Твайлайт теперь считает, что осталась одна во всём мире, и лишь одно, похоже, способно спасти её.
Кейденс бросила короткий взгляд в сторону ресторана, где сейчас сидел Анон с подругами. Что же, у неё ещё целый день до того, как они встретятся на вечеринке. За это время ей надо придумать, как убедить человека хотя бы выслушать мольбу Твайлайт. Иначе… Кейденс боялась даже представить, что тогда могло случиться с её бывшей воспитанницей.
— И что будем делать?
— Танцевать, — ответил Анон недоумевающей Мод. — Я поведу, а ты просто подстройся под мои движения.
Человек и пони вышли в самую середину сцены, прямо под внимательные взгляды судей, готовых приметить малейший недостаток в их выступлении. Впрочем, поскольку им никогда не приходилось оценивать танец столь необычной пары, они и сами были не очень-то уверены в точности своих будущих суждений. Так или иначе, вставшая на задние ноги Мод оказалась практически одного роста с Аноном. Человек одной рукой стал придерживать положившую ему на плечо переднюю ногу кобылу за спину, другой взялся за копыто свободной передней ноги.
— Надеюсь, ты умеешь танцевать вальс, — сказал он.
— Умею, — кивнула Мод, — мы с Пинки учились в одной танцевальной студии.
Сочтя эти слова достаточным подтверждением квалификации своей партнёрши, человек сделал первый шаг. Пони вполне уверенно повторила его движение — похоже, её слова о достаточной подготовке были правдой. Как ни странно, увлечение камнями не сказалось на манере её танца — все движения она выполняла плавно и точно. И хотя лицо Мод выражало всё то же каменное спокойствие, Анон явственно ощутил, что его партнёрша довольна происходящим.
— Не поверишь, но я и правда удивлён тем, насколько хорошо у тебя получается, — высказал комплимент Анон.
— Учитывая, насколько сильно ты отличаешься от пони, я — тоже.
Услышав её ответ, человек хихикнул.
— Да, ты права. Интересно, это такой талант у семьи Пай — приспосабливаться к новым условиям?
— Работа на каменной ферме тяжёлая, — кивнула Мод, не сбиваясь с ритма, — и способность приспосабливаться там очень важна.
— Пинки пару раз упоминала, что выросла на каменной ферме, но совершенно без подробностей.
— Ни секунды этим не удивлена. Её главный талант — общение, а жизнь на любой ферме очень скудна в этом отношении. То место, где мы родились, мало ей подходило.
Человек выпрямил руки, позволяя партнёрше откинуться назад, затем вновь притянул её к себе.
— Да уж, для Пинки общение — жизнь. Если честно, мне даже стыдно, что для меня её общество периодически становится тягостным. Ну, я не очень люблю, когда в мою жизнь лезут посторонние — даже близкие друзья.
— Я вполне тебя понимаю. Но Пинки уговорила меня встретиться с тобой… она моя сестра, понимаешь ведь?
— Более чем. Сам не знаю почему, но мне тяжело сказать ей «нет». И потом, она так много для меня сделала, особенно когда я только появился в Понивилле, что мне, наверное, никогда полностью с ней не расплатиться.
— Это характеризует тебя как хорошего по… существо.
— Многие пони с тобой не согласятся, — качнул головой человек.
— У них не было случая оценить тебя по достоинству.
Анон промолчал, выполняя последние движения танца под затихающую музыку. Да и что тут можно сказать?
— Ну, мне понравилось, — произнёс он, отпуская партнёршу.
— Аналогично, — ответила та, опускаясь на четыре копыта.
Обернувшись к судьям, пара увидела, что их выступление было оценено на 38 из 50. Переглянувшись, человек и земнопони лишь пожали плечами — они и не рассчитывали на то, что им после первого же танца сразу вручат главный приз. Впрочем, реакция Пинки, когда они вернулись на место, оказалась куда ярче.
— Вы только посмотрите на этих бессердечных пони! — кипела возмущением розовая кобылка. — Да как они посмели поставить столь низкую оценку?! Эй, вы! Вы что, ослепли? — крикнула она в сторону возвышения, на котором расположилось жюри. — Да они заработали никак не меньше сорока пяти!
Пока судьи старательно делали вид, что Пинки вообще нет поблизости, Анон лишь покачал головой. Прежде чем разгневанная кобыла успела ещё что-нибудь учудить, Мод прикоснулась копытом к её загривку.
— Мне понравилось, Пинки. Всё остальное не имеет значения.
Пинки Пай перевела взгляд со своей сестры на Анона.
— Ну да, мне тоже понравился танец, — подтвердил человек. — И вообще, мы же пришли сюда танцевать, а не соревноваться, так?
— Ну… да, наверное, — повесив голову, отозвалась Пинки, из которой словно выпустили воздух.
Анон бросил взгляд на часы — и как оказалось, время было уже довольно позднее, но у него была ещё одна идея, которую можно было реализовать, прежде чем объявить встречу законченной.
— Красотки, а как насчёт заесть представление чем-нибудь сладким? Нравится идея?
Мод заметила, как глаза её младшей сестры задорно блеснули.
— Ох, ты хочешь нас чем-то угостить, Нонни?! — радостно вскричала она и, исчезнув с того места, где только что стояла, внезапно очутилась на руках у человека — тот, к счастью, успел подхватить её, прежде чем пони шлёпнулась на пол.
— У меня есть кое-что новенькое, — улыбнулся он расположившейся в его объятиях кобылке. — Пойдём, покажу.
Оглянувшись на Мод, Анон слегка пожал плечами. Похоже, как и она сама, человек не любил, когда Пинки расстраивалась. От мысли об этом Мод не могла не порадоваться — разумеется, не позволив этой радости отразиться на лице. Но всё же хорошо, когда есть кому позаботиться об её сестре. Пускай даже эта сестра такая… необычная.
Зайдя в двери магазина, Анон наклонился и поставил Пинки на пол.
— Пойдём, но постарайся вести себя потише, — сказал он негромко, — Бон-Бон и Лира уже, скорее всего, спят.
Дождавшись от обеих кобыл подтверждающего кивка, человек направился вперёд, движением руки поманив их за собой. Они прошли через торговый зал, потом через большую кухню, затем Анон распахнул дверь, ведущую в личную кухню Бон-Бон… вот только зрелище, открывшееся его глазам, оказалось для него полностью неожиданным. Обе его сотрудницы не спали — они сидели за столом, засунув носы в миски, полные разнообразных сладостей, и с чавканьем их пожирали. Услышав звук открывающейся двери, обе подняли головы — и на их лицах отразилось глубочайшее изумление.
— Анон? — с набитым ртом, из которого падали кусочки шоколада, воскликнула Бон-Бон.
Человек закрыл глаза, глубоко вдохнул и сделал шаг назад, закрывая перед собой дверь. И только после этого выдохнул.
— Нонни, что слу?..
Человек поднял руку, останавливая Пинки. Подождав десяток секунд, он снова распахнул дверь и шагнул внутрь. Кобылы всё так же сидели за столом, только миски были отодвинуты в сторону, а их лица явно подверглись торопливой попытке отчиститься.
— Я тут кое-кого привёл, — произнёс Анон, впуская следующих за ним сестёр Пай.
Лира расширенными от удивления глазами посмотрела на Анона, на пришедших с ним пони, на то, как они все одеты, и тут же повернулась к Бон-Бон.
— Ты же вроде бы говорила, что Анон отправился во дворец?
— Ну… — земнопони неуверенно махнула копытом, — вроде бы я сказала, что он, наверное, отправился во дворец?
Лира фыркнула в ответ и обиженно надулась. Покачав головой, человек обернулся к Бон-Бон.
— Может, объяснишь, что это было такое? — он сделал рукой неопределённый жест, словно указывая на большую часть кухни.
— Ну… — земнопони хихикнула, — раз уж Лира была твёрдо уверена, что тебя не будет достаточно долго, мы решили побаловать себя сладеньким.
В принципе, как внезапно пришло в голову Анону, они же тоже совладельцы производства, и прав на любой готовый продукт у них ненамного меньше, чем у него самого. Хотя делать это вот так, дожидаясь, пока он отойдёт подальше…
— Ладно. Только уберите за собой, пожалуйста. Я тут хочу приготовить кое-что.
— Что-то новенькое? — заинтересовалась Бон-Бон.
— Может быть. А вы, — он обернулся к Пинки и Мод, махнув рукой в сторону небольшого столика в углу кухни, — устраивайтесь тут.
Гостьи повиновались, а человек направился к шкафам с продуктами, на ходу размышляя, что именно стоит приготовить. Он знал немало рецептов, но сейчас, учитывая увлечение Мод, пожалуй, подойдёт лакомство из крупных кристаллов сахара, которое обычно называют «каменный леденец».
Учитывая её любовь к камням, серой земнопони это должно понравиться.
— Я так рада, что ты согласилась составить мне компанию, Флаттершай. А то все разошлись по делам, и мне одиноко.
— Со мной такое тоже случается, но иногда я не против побыть в одиночестве.
— Когда поживёшь с моё, одиночество становится больше похожим на наказание.
Слова Селестии заставили Флаттершай задуматься. Принцесса дня и правда прожила очень, очень долго. И за эти годы, если вспомнить, что её младшая сестра провела тысячу лет в ссылке, принцесса действительно имела все шансы возненавидеть уединение.
— Пожалуй, я понимаю вас.
В голосе жёлтой пегаски прозвучали сочувствие и печаль, отчего Селестия поняла, что, похоже, перестаралась с минорными тонами.
— Ну, не будем превращать наш разговор в вечер печальных воспоминаний старой кобылы! — сказала принцесса более весёлым и игривым голосом. — Расскажи лучше, как у тебя дела?
— Замечательно! Мне очень понравился ваш дворцовый сад, я подружилась с обитающими в нём животными! А ещё познакомилась с Блюбладом.
— Меня очень радует, когда племянник обзаводится новыми друзьями.
— Ваше Высочество, разрешите… личный вопрос?
— Конечно, задавай.
— Гм… скажите пожалуйста… Блюблад на самом деле сын Луны?
Не сдержавшись, аликорна расхохоталась. Она понимала ход мыслей Флаттершай, но пегаска, как и многие другие до неё, пришла к неверному выводу.
— Прости, не удержалась. Ох, Флаттершай, пусть идея, что моя сестрёнка всё же обзаведётся когда-нибудь жеребёнком, несомненно, мне нравится, но нет, это я усыновила Блюблада. А когда он начал называть меня «тётушкой», это в итоге вошло в привычку. С тех пор и я называю его племянником.
— Так Блюблад, на самом деле… не настоящий принц?
— На самом деле — нет, но он так гордится этим титулом…
— Ух… я столького о нём не знаю… Мы с ним достаточно часто разговаривали, но он мало рассказывает о себе. Всё больше о саде… и об Аноне.
— На самом деле он довольно стеснительный. Особенно с тем, кого встретил лишь недавно.
— Я тоже не особенно быстро схожусь с новыми знакомыми, но Блюблад кажется мне очень хорошим.
На несколько минут установилась тишина. В конце концов обеим собеседницам надо было ещё и есть. А тишина, она была совсем не напряжённой.
Ну, почти. Хотя…
— Флаттершай, а можно теперь я задам вопрос?
— Разумеется!
— Что ты думаешь об Аноне?
Такой вопрос, прозвучавший к тому же из уст самой Селестии, выбил пегаску из колеи.
— Если честно, я вообще мало что о нём знаю. Мне всегда хотелось познакомиться с ним поближе, но после всего того, что случилось в Понивилле, шансы на это стали такими невысокими… Поэтому то, что он соглашается общаться со мной меня искренне радует. Для него, несомненно, сложно переступить через события прошлого, пускай я и была не самой неприятной из его проблем.
— Да, Анон — сложное существо, — согласилась Селестия, вздохнув. — Даже мне трудно понять, что у него на уме — а он как будто видит меня насквозь. Никогда не встречала существ, способных на такое — за исключением, разве что, Дискорда, но он совершенно другой. Дух Хаоса использует свои способности, чтобы манипулировать окружающими, Анон — чтобы отвращать их внимание от себя. — Селестия прикрыла глаза, словно обдумывая продолжение фразы. — Но я ощущаю, что он изменился, и прошёл по новому пути уже немало. Возможно, он сам этого не ощущает, возможно, этого не видят те пони, что окружают его, но я заметила. Он постепенно оживает и начинает получать удовольствие от жизни.
— Да. И когда вы поблизости, он выглядит очень счастливым!
От этих слов сердце Селестии почему-то вдруг забилось чаще, даже возникло ощущение, что вся её грудь наполнилась приятным теплом.
— Ты серьёзно так считаешь?
— Конечно, — с энтузиазмом кивнула Флаттершай. — И вы, и ваша сестра очень для него важны. Возможно, он об этом не говорит, но когда я видела вас однажды втроём, это было совершенно очевидно.
— Знаешь, — тихо сказала Селестия, слегка краснея, — мы в тот день серьёзно перебрали с выпивкой.
— Да, — согласилась пегаска, — но это ещё и означает, что Анон доверяет вам достаточно, чтобы позволить себе быть пьяным в вашем обществе. И это тоже указывает на его отношение к вам!
Задумавшись, Селестия признала правоту Флаттершай. Она ещё помнила, как раньше Анон отталкивал их, а теперь без особых раздумий соглашается участвовать во всём, что предлагают она и сестра. Он явно доверяет им, признаёт, что всё, что они делают, будет ему на пользу.
От этих рассуждений она почувствовала смутную боль в груди — так всегда случалось, когда она вспоминала об Аноне, а его самого в этот момент не было поблизости.
— И для меня он тоже очень важен, — задумчиво произнесла аликорна. — До того, как я встретила его, моя жизнь была гораздо проще. И приносила меньше удовольствия. Он не только меняется сам, он и меня с сестрой меняет, и даже всех остальных пони, пускай и совсем немного. Ещё совсем недавно пони, увидев мою сестру сидящей на троне, замирали в дверях и были готовы сбежать, сейчас они даже не сбиваются с шага. — Подняв взгляд на Флаттершай, Селестия добавила: — Анон большую часть времени выглядит бесстрастным, но я ощущаю, что на деле его чувства куда глубже, чем у многих других. Он просто опасается демонстрировать их.
Флаттершай в этот момент вспомнила тот момент, когда пьяный Анон заговорил с ней: «Я знаю, что ты хорошая пони».
— Как бы я хотела оказаться среди его друзей, — призналась пегаска.
— Подожди немного — и я уверена, что он сам предложит тебе дружбу, когда сочтёт, что пришло время для этого.
— Очень на это надеюсь, он замечательный жере… человек, — сказала Флаттершай, с улыбкой взглянув в лицо Селестии. — И раз вы с ним дружите, он точно замечательный!
Принцесса вдруг ощутила, что её лицу становится жарко.
— Знаешь, как бы странно это ни прозвучало, мне чрезвычайно нравится в нём как раз то, какой он есть. И я не хотела бы ничего в нём менять.
— Что готовишь? — спросила Пинки, заглядывая на стол, перед которым устроился со своими кухонными принадлежностями Анон.
— Секрет, — ответил человек, отмеряя что-то и ссыпая в кастрюлю.
— Обож-жаю секреты! Так что именно?
— Сама увидишь минут через десять!
— А почему так до-о-олго?
— Когда готовишь качественно, время перестаёт быть важным!
Человек убавил огонь в плите, чтобы состав не выкипел сразу, и достал из шкафа ещё несколько банок и пакетов, которые разложил на столе по сторонам от кастрюли. Надо продумать, как подавать готовый продукт. Можно просто выложить на тарелку, но это будет примитивно. К тому же, если потом потребуется продавать то же самое в магазине, надо сделать так, чтобы лакомство было удобным для земнопоней. Последний фактор был постоянным ограничением для его креативности — если результат реализации очередной идеи окажется таким, что с ним не смогут нормально обращаться земнопони, то в продажу он не попадает.
И тут в его голове всплыло воспоминание. Ещё там, на Земле, он однажды видел в продаже «карамельное ожерелье». Вот шикарный вариант! Если сделать отдельные леденцы небольшими… Тогда у земных пони не будет проблем ни с тем, чтобы унести, ни с тем, чтобы съесть лакомство! Так что, когда Пинки отошла от его стола, чтобы поболтать о чём-то с остальными кобылами, он залез в другой шкафчик и вытащил оттуда моток тонкого шнура.
— Анон выглядит таким сосредоточенным, — прокомментировала Пинки Пай, вместе со всеми остальными наблюдая за процессом готовки.
— Да, он думает о том, как угодить пони всех племён, — ответила Бон-Бон, похоже, распознавшая смысл происходящего.
— А зачем? — не поняла Мод.
— Он всегда делает так, чтобы его сладости было удобно есть, — вступила в разговор Лира. — Он прекрасно знает, что земным пони зачастую очень сложно обращаться с вещами, которые мы, единороги, вертим как хотим одним движением рога. Так что, если лакомство оказывается неудобно брать копытами, он как правило не начинает его производство.
— Он очень предусмотрительный, — кивнула серая пони соглашаясь.
— Анон зачастую по несколько часов переделывает варианты одного и того же лакомства, — добавила Бон-Бон. — Даже пакеты, в которые мы пакуем конфеты, специально сделаны так, чтобы земным пони было удобно с ними обращаться. Мне задумываться о таких мелочах раньше и в голову не приходило.
— Так что он, по-твоему, делает? — напомнила о своём вопросе Пинки Пай.
— Понятия не имею. Это может быть всё что угодно.
— Как бы то ни было, пахнет приятно, — отметила Лира.
— Поэтому давайте не будем ему мешать, — сказала её подруга. — Поговорим лучше… о вас двоих. Анон проболтался, что ты приглашала его для встречи с какой-то подругой. Это ведь она имелась в виду? — спросила Бон-Бон, качнув головой в сторону серой кобылы.
— Агась! Моя старшая сестра Мод!
— Рада познакомится с тобой! — кремовая земнопони приветственным жестом протянула копыто.
— Взаимно, — Мод сделала ответный жест.
— И что, для обычной встречи с подругой надо было так роскошно одеваться? — поинтересовалась единорожка.
— Я назначила встречу в шикарном ресторане, — с улыбкой пояснила Пинки. — Моя сестра ни разу ещё не была в столичном заведении!
Лира ощутила импульс зависти. Пригласить Анона в роскошный ресторан… она бы надела одно из своих лучших платьев, то, которое из шёлка. Анон… она снова бросила взгляд на занятого делом человека, ещё раз поражаясь тому, как роскошно он выглядит в костюме. Её лицо словно само по себе вспыхнуло румянцем. Бон-Бон, словно прочитав её мысли, лишь покачала головой и снова обернулась к Пинки и её старшей сестре.
— А ещё что вы делали? Прошло достаточно много времени, вы же не просидели столько в ресторане?
— Пинки заманила нас на танцевальное состязание. Приза мы не получили, но всё равно было хорошо.
— Правда? Я и не знала, что Анон умеет танцевать.
— Он круто танцует! — категорично заявила Пинки. — Если бы он пожелал, смог бы выступать как профессионал!
— Вот уж точно нет, — донеслось от стола, где работал человек. — Я кое-что умею, да, но там, откуда я родом, есть танцоры многократно лучше меня.
— Что, уже готово? — голос Пинки, казалось, весь состоял из предвкушения.
Анон кивнул и направился к ним, держа что-то за спиной.
— Теперь закройте глаза. — Пони, не понимая, что происходит, всё же повиновались. Через несколько секунд каждая ощутила прикосновение к шее. — Всё, можно открывать.
Через пару секунд кобылы увлечённо рассматривали появившиеся на шеях подруг своеобразные ожерелья на тонкой верёвочке, удерживающей большие, похожие по форме на драгоценные камни кусочки, прозрачные и пахнущие земляникой. Бон-Бон ни разу не видела такого лакомства. Это что, леденцы?
Анон заметил, что реакция пони на демонстрацию его новой кулинарной разработки была разной. Если Лира и Бон-Бон были просто удивлены, то сёстры Пай казались поражёнными до глубины души. Всё время полуприкрытые глаза Мод теперь раскрылись во всю ширь.
— Гм… вам нравится? — спросил Анон, не уверенный, получит ли он сейчас положительный ответ.
— Я… — кажется, у Пинки просто не нашлось подходящих слов.
Анон сделал для них ожерелье из каменных леденцов. Как он догадался? И как он ухитрился их приготовить? До сих пор Пинки считала, что это тайный рецепт их семьи.
— Скажи, Анон, кто научил тебя готовить такое? — поинтересовалась Мод.
— Это один из вариантов карамели, который используют в моём мире. Вам не нравится? У нас их называют «каменные леденцы», и я подумал, что при твоей увлечённости камнями получится хорошая шутка. Я ошибался?
— Нет, мне нравится, — Мод снова привычно полуприкрыла глаза, правда, теперь она, не отрываясь, смотрела на человека. — Просто я удивлена. Мы с Пинки тоже иногда готовим каменные леденцы, хотя совершенно по другому поводу.
У Анона возникло ощущение, что он зацепил что-то очень личное для этих двух понек.
— Ну и хорошо. Я, если честно, сам в первый раз их готовлю, вроде, получилось нормально.
Человек обратил внимание, что Пинки уже отколупывает губами кусочки со своего ожерелья, на её лице сияет широкая улыбка, но из глаз почему-то капают слёзы.
— Очень-очень вкусно! — похвалила она. — Когда-нибудь мы попробуем приготовить их вместе, и я покажу тебе, как принято готовить каменные леденцы у нас!
— Здесь их делают по-другому?
— Да, — кивнула Мод. — Я уже вижу, что ты вместо камней использовал разные варианты сахара.
— Камней?
— Да, у нас есть особые, съедобные камни. Они отличаются по консистенции от леденцов, но по вкусу примерно то же самое.
— То же самое?! — возмущённо вскричала Пинки. — Да как ты не можешь почувствовать разницы? Мне сейчас кажется, что я чувствую каждую крупинку сахара по отдельности!
— У меня не настолько чувствительный вкус, Пинки.
— Не перехваливайте, — произнёс Анон. — Я уже вижу, как сделать кое-что получше.
— Не может быть! — категорично заявила Пинки. — Они идеальны!
Получать столько хвалы разом было непривычно для Анона, так что он просто молча повернулся к Лире и Бон-Бон:
— А вы что скажете?
— Полностью согласна с Пинки, классная штука! — с восхищением произнесла Лира.
— Жеребятам очень понравится, — добавила Бон-Бон.
Анон чем дальше, тем более неловко чувствовал себя под потоком похвал. Он взглянул на часы и обнаружил, что все его приключения заняли массу времени.
— Эй, взгляните на время! Вам двоим стоило бы уже отправляться в гостиницу, пока не наступила ночь!
Мод посмотрела на часы и кивнула.
— Ты прав, — сказала серая кобыла и, обернувшись к Пинки, добавила: — Нам пора возвращаться.
— Точно! — соскочив со стула, Пинки Пай подбежала к Анону и обняла его. — Ещё раз спасибо за то, что согласился встретиться с моей сестрой!
Человеку было неловко, но он справился с собой и обнял пони в ответ.
— Ага, классно оттянулись. А теперь вам пора спать.
Выскользнув из его объятий, розовая пони остановилась у дверей кухни.
— Пойдём, Мод.
Взгляды человека и серой земнопони на несколько секунд встретились.
— Пока, — произнесла Мод.
— Пока! — ответил он.
Пони повернулась и следом за Пинки вышла из кухни. Только тут человек с удивлением отметил, что она так и не съела ни кусочка со своего ожерелья. Может, она не любит есть в присутствии посторонних?
Он обернулся к оставшимся за столом Лире и Бон-Бон.
— Знаете, я устал. Пойду, что ли, спать.
— Только убедись, что на этот раз займёшь свою постель, а не нашу, — пошутила Бон-Бон.
— Постараюсь не перепутать, — улыбнулся в ответ Анон, подошёл к сидящим за столом кобылам и обнял каждую. — Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, — произнесли пони ему вслед.
В своём номере сёстры Пай готовились ко сну.
— Вот уж не ожидала, что Анон сделает для нас каменные леденцы, — заявила Пинки, заныривая под одеяло.
— Это была приятная неожиданность, — согласилась Мод, под взглядом младшей сестры доставая небольшую коробочку.
— Почему ты не стала есть то, что он приготовил?
— Потом съем, — ответила серая пони, открывая коробочку, наполненную слегка похожими ожерельями, и добавляя к ним полученное сегодня.
Закрыв и убрав коробку, она опустилась на постель рядом с сестрой. День выдался просто замечательным. Но кое-что осталось невыясненным.
— Итак, Пинки, всё же расскажи мне, что произошло между тобой и твоими подругами.
Розовая пони вздохнула.
— Это длинная история, которая началась, когда я пригласила Анона пожить вместе со мной в моей комнате над «Сахарным Уголком». Я тогда и предположить не могла, что мои подруги, оказывается, сделали с ним кое-что непростительное…