Сколько друзей ты простил сегодня?

Откровения, часть 1

Сидя в своей комнате, воссозданной в мире снов, Анон размышлял о недавних событиях. За последние дни столько всего случилось, что ему было просто необходимо сосредоточиться и привести мысли в порядок. Как ни печально было признавать это, но ежедневное общение с понями его выматывало — он никогда не был особенно компанейским парнем, и поддержание нужного уровня социальности напрягало. Как же хорошо, что у него теперь есть куда спрятаться, целый мир, в который можно уйти, просто закрыв глаза и расслабившись… и в результате он имел почти сколько угодно времени, чтобы побыть наедине с самим собой. Нет, он, конечно, не против повеселиться, пообщаться с дружелюбными эквестрийцами, но утомлённый мозг раз за разом напоминал, что дома Анона совершенно не зря считали интровертом.

Внезапно раздался стук в дверь, отвлекая его и сбивая с мысли. Ну, тут нечего гадать, кто бы это мог быть.

— Заходи, Луна.

Дверь открылась, и, слегка задержавшись на пороге, в комнату вошла синяя аликорна. Анон тут же заметил нехарактерную для неё нерешительность в движениях… и вообще в поведении, что для Ночной принцессы весьма необычно. Похоже, у неё что-то случилось, и она пришла поговорить с ним об этом.

— Здравствуй, Анон. Я не оторвала тебя о чего-либо важного?

— Нет, конечно же, — покачал головой человек. — Ты же знаешь, я всегда тебе рад.

Луна слегка расслабилась, но всё равно выглядела так, словно пришла ради какого-то серьёзного дела.

— Я должна поговорить с тобой кое о чём.

Что и требовалось доказать. И, скорее всего, это «кое-что» отзывается на имя «Найтмэр Мун». Анон, разумеется, не забыл о кошмарной кобыле, но с Луной свои планы пока что не обсуждал. Он предпочитал не распространяться на эту тему… даже если максимумом достигнутого будет простое удовлетворение любопытства.

— Это имеет отношение к Найтмэр Мун?

— Д-да… — аликорна замерла в ступоре, явно ошарашенная его догадкой. — У тебя наверняка много вопросов, и поскольку мы друзья, я считаю должным раскрыть тебе этот секрет.

Анон кивнул про себя и скрестил руки на груди. Что же, вот и предоставился шанс получить немало интересной информации.

— Как долго она пребывает здесь?

— С того момента, когда Элементы Гармонии очистили меня.

Человек не то, чтобы очень хорошо разбирался в эквестрийской истории, но, кажется, это событие произошло несколько лет назад.

— Она хоть сколько-то властна над тобой?

— Она заперта в моём разуме, — покачала головой Луна, — и более ничего. Заперта в той самой пустоте, где ты её встретил, и как правило пребывает в молчании.

Ну что же… судя по поведению принцессы, произошедшее между ним и чёрной кобылой весьма её беспокоит и расстраивает. И хотя это, несомненно, интересная тема, но сейчас уже не настолько для него важная, как была в момент самого события.

— Если тебя это беспокоит — нет, я на тебя не обижен, — успокоил её Анон. — Просто очень удивился, когда это произошло. Если бы не эта ситуация, я бы уже и забыл о ней.

Луна с видимым облегчением вздохнула и заметно расслабилась.

— Я опасалась, что ты начнёшь меня бояться, предполагая, что Найтмэр Мун всё ещё способна меня контролировать.

Именно такой ход её мыслей человек и предполагал.

— Полагаю, сейчас только я и знаю, что она здесь, поблизости?

Луна кивнула.

— Пожалуйста, пусть это останется между нами.

— Разумеется! — Анон окинул взглядом пустоту своей комнаты — собственно, больше не было повода здесь задерживаться. — Не хочешь продолжить занятия по сноходчеству?

На лице принцессы тут же появилась счастливая улыбка.

— Да, разумеется, — с энтузиазмом ответила она. — Давай же продолжим твоё обучение!

* * *

Селестия зевнула и со вздохом посмотрела на пустое пространство своей широкой постели. Отсутствие рядом Анона отозвалось мимолётной болью в её сердце, но пришедшее уже секунду спустя воспоминание о том, что на завтра назначена вечеринка тут же изгнало боль. Завтра! У Анона вскоре появится масса свободного времени, которое он сможет провести вместе с ней! Она столько всего сможет рассказать и показать, даже то, чего не показывала никому другому! А может… он согласится посетить вместе с ней другие королевства?

Эти мысли привели Селестию в великолепное расположение духа, и она радостно спрыгнула с кровати. Завтра! Осталось просто пережить сегодняшний день, это так немного! Сначала, впрочем, надо искупаться. Без Анона, конечно, всё гораздо скучнее, но вскоре это изменится!

* * *

— Эй, соня, пора вставать!

Раскрыв глаза, Анон обнаружил улыбающееся до ушей лицо Лиры в сантиметре от своего носа, а её саму — расположившейся поверх него.

— Что ты делаешь на моей постели? — нейтрально поинтересовался Анон, абсолютно уверенный, что вечером запер дверь.

— Завтрак уже готов!

— …через пять минут, — проворчал человек, накрывая лицо краем одеяла.

— Хорошо.

Вес её тела с груди, однако, никуда не делся.

— Лира.

— Да?

— Я хотел бы провести эти пять минут без посторонних.

— Ой! — одновременно с исчезновением тяжести по полу звонко простучали копыта, когда понявшая намёк Лира устремилась к двери. — Я буду внизу!

В голосе единорожки звучало предвкушение, но Анон всё ещё был чересчур сонным, чтобы заморачиваться на эту тему. Впереди столько событий и так мало времени для них… вечеринка с Бон-Бон сегодня и ещё одна вечеринка завтра…

С протяжным вздохом человек поднял руку и откинул одеяло с лица.

Действительно, пора вставать.

* * *

Расхаживая туда-сюда по основной кухне, Анон наблюдал за работой поваров, выискивая ошибки. К немалому его удовольствию, в основном всё происходило так, как и должно. «Ну… почти всё», — подумал человек, останавливаясь возле стола Баттерхувса, по лицу которого обильно тёк пот.

— Когда тебе настолько жарко, вытирай лицо, прежде чем наклониться над кастрюлей. Мне не хочется, чтобы покупателям достались конфеты с ароматом твоего пота.

— Ой… виноват! — воскликнул жеребец, торопливо обтирая лицо.

Анон оглядел его рабочее место. Пожалуй, придраться особо не к чему, по местным стандартам всё чисто и находится на своих местах. Интересно, почему тогда этот парень так нервничает? Может, на него действует само присутствие начальника на кухне? Если это именно так и не изменится к лучшему, то в будущем это может вызвать немало совершенно ненужных проблем.

— Да не напрягайся ты так, — попытался успокоить жеребца человек. — У тебя всё нормально получается, продолжай работать как обычно.

— Благодарю вас! — удивлённо посмотрев на него, ответил Баттерхувс.

Анон молча продолжил свой путь в сторону стола Бон-Бон. Ему совершенно не хотелось вступать сейчас в бессмысленную болтовню «дружеской беседы» с одним из своих сотрудников. Это и так случается чересчур часто.

— Как впечатления от рабочего дня? — спросил он у кремовой земнопони.

— Я верю в наших поваров. Все они — трудолюбивые пони, усвоившие твои уроки надлежащей работы. Думаю, мы вполне можем оставлять их без постоянного присмотра.

— А Баттерхувс?

— Вполне нормально держится, как я и ожидала. Когда у него случаются трудности, все остальные сразу ему помогают. Я не беспокоюсь за него. А ты?

Анон снова обернулся к молодому жеребцу. Удивительное дело: когда тот работает, его действия куда более размеренные и точные, чем привычно-неуклюжие в нерабочие часы. Странно… но, может, это такая особенность самих пони? Когда они заняты тем делом, к которому у них талант, им помогает какое-то природное волшебство? В любом случае, сейчас совершенно неподходящее время, чтобы задумываться о таких вещах.

— Пожалуй, с ним действительно всё нормально. — Человек перевёл взгляд на бумаги, лежащие на столе перед Бон-Бон. — Как идёт торговля?

— С хорошей прибылью. Пожалуй, можно сказать, что нам вскоре стоит открыть ещё один магазин!

Анон потёр подбородок. Здравая идея.

— Неплохая мысль. Но знаешь, я бы немного подождал, чтобы убедиться, что всё работает нормально. И ещё — думаю, тебе и Лире не помешало бы, чтобы кто-нибудь ещё занялся работой за прилавком и ведением бухгалтерии.

— Ну да, это было бы неплохо, — пони покрутила головой, разминая затёкшую шею, — но это пока что лишь мечты.

— И раз уж у нас получается зарабатывать немало денег, что ты планируешь делать со своей частью?

— Я привыкла к простой жизни, — пожала плечами Бон-Бон, — мне достаточно, чтобы была еда и крыша над головой. Наверняка есть пони, которым повезло гораздо меньше.

— Хочешь заняться филантропией?

— Почему бы и нет? — хихикнула она.

Слушая, как Бон-Бон столь легкомысленно рассуждает о том, что ей не нужны деньги, Анон почувствовал удовлетворение — он сумел помочь своему другу настолько, что у неё не осталось насущных проблем. Человек и сам обнаружил, что не знает, куда девать те деньги, которые зарабатывает как владелец магазина. Бон-Бон открыла для него счёт в каком-то важном кантерлотском банке, и деньги теперь просто копятся там, ни на что не расходуясь. А он всегда может пойти во дворец к Селестии, где есть и комната, и бесплатная еда.

И огромная библиотека, да, где можно брать сколько угодно книг, тоже абсолютно бесплатно. Привычных развлечений из его родного мира — телеприставки и картриджей с играми — местный прогресс ещё не создал, так что на это деньги не требуются. Впрочем, учитывая, сколько приносит магазин, те затраты были бы мелочью.

Мысли Анона вернулись к планам на вечер.

— Когда будем устраивать вечеринку?

— Часов в восемь, наверное.

— Буду готов к тому времени, — Анон обернулся к выходу из кухни. — А пока пойду посмотрю, как там дела у Лиры, не нужна ли ей какая помощь.

— Постарайся хоть сегодня не попасть в неприятности!

— Ладно, попробую.

* * *

Гильда стояла напротив входа в конфетный магазин и ждала. Прошло уже Дискорд знает сколько времени, но грифина стояла на месте, не сдвинувшись ни на шаг, и изо всех сил старалась казаться равнодушной. Ей не хотелось разозлить бэтпони-офицера, которая вполне могла быть сейчас где-то рядом и наблюдать.

— Ну что, готова встретиться с Аноном?

Грифина вздрогнула, внезапно обнаружив ту самую пони, стоящую перед ней.

— Разумеется, я всегда и ко всему готова.

— Вот и хорошо. Напоминаю: одно агрессивное движение в сторону Анона — и я оборву тебе крылья и скину с кантерлотской платформы.

Грифина поёжилась — угроза прозвучала абсолютно всерьёз.

— Да поняла я уже.

— Вот и хорошо. Теперь держись рядом со мной и помалкивай.

Блоссом направилась ко входу в магазин, Гильда вплотную за ней.

Анон стоял за прилавком вместе с Лирой, обсуждая какие-то скучные торговые дела. Подняв взгляд на звякнувший колокольчик, человек с удивлением увидел входящую в магазин мышепоню.

— Блоссом?

Фестралка улыбнулась и молча зашла внутрь, после чего на пороге появилась Гильда. Лира тут же узнала грифину, угрожавшую Анону, и её шерсть мгновенно встала дыбом. Блоссом заметила эту реакцию и поняла, что Гильда в своих поисках Анона явно побывала тут, и, скорее всего, именно работающая здесь кобыла оставила жалобу на агрессивное поведение грифины. Лира же поднялась на задние копыта, передней ногой притянув к себе за плечо человека, и принялась что-то шептать тому на ухо.

Сначала на лице человека отразилось удивление; затем с его лица вообще пропало всяческое выражение, лишь внимательный взгляд ни на секунду не отрывался от птицекошки. Блоссом почти ощутила, как сам воздух вокруг человека внезапно стал холоднее. Человек явно был готов защищаться. Его взгляд перешёл на приближающуюся Блоссом, и теперь во взгляде был некий вопрос.

— Кого ты привела ко мне? — спросил человек, когда вошедшие приблизились.

Блоссом решила, что сейчас не время играть в недомолвки.

— Да-да, это та самая грифина, что угрожала тебе. И не беспокойся, теперь она знает своё место. Но я сочла, что у неё есть причина поговорить с тобой. В моём присутствии, — фестралка посмотрела на Лиру, — но безо всех остальных.

Лира торопливо ухватилась за руку Анона. Человек видел, что она беспокоится, но полностью доверял Блоссом. У той всё под контролем — или она просто не привела бы Гильду в магазин. Ну и, разумеется, всё происходящее было реально интересным.

— У меня найдётся немного свободного времени, — сказал он, после чего положил ладонь поверх вцепившегося в его рукав копыта Лиры, — а ты, пожалуйста, побудь тут, я скоро вернусь.

— Я этой грифине не доверяю! — взмолилась единорожка. — Не уходи, пожалуйста!

— Я тоже, но зато доверяю Блоссом, и этого достаточно. Так что не бойся, всё будет хорошо. — Подчиняясь спокойным словам мужчины, Лира снова опустилась на все четыре, отпуская его. — Мы сможем поговорить в моей комнате, — сказал человек, направляясь к лестнице, — следуйте за мной, пожалуйста.

Пока Анон, Гильда и Блоссом шли по лестнице, Лира ни на секунду не отрывала от них взгляда. Ей не хотелось, чтобы человек оказался в комнате наедине с грифиной… но единорожка доверяла ему. И потому осталась за прилавком.

* * *

Закрыв за собой дверь, Анон обернулся к фестралке и грифине.

— Итак, зачем вы пришли?

Блоссом запрыгнула на его кровать и завозилась, пристраиваясь поудобнее, при этом не отводя взгляда от Гильды.

— Эй! Я не твоя мамочка, давай, сама с ним разговаривай!

А Гильда смотрела на странное создание… и удивлялась тому, что он выглядел куда более крупным, чем она запомнила. Даже просто смотреть на него было странно, она привыкла глядеть на пони сверху вниз, а тут требовалось задирать голову, чтобы увидеть это непривычно устроенное лицо. И взгляд… такое впечатление, что на неё сейчас смотрел грифон — внимательно и цепко, выискивая сильные и слабые стороны. Его мускулы были напряжены, словно в ежесекундной готовности вступить в бой. Грифина не понимала, что это за создание, но он вёл себя как боец, готовый к драке.

Но она-то не хотела сейчас драться!

— Я пришла, чтобы узнать о том, что случилось в Понивилле.

Несмотря на его настороженность, вопрос неожиданно заинтересовал Анона. Птицекошка желает узнать о чём-то, случившемся в Понивилле? С высокой вероятностью можно предположить, что она говорит о событиях с участием Элементов — достаточно прогремевших, но в каких-нибудь сельских закоулках, где не читают газет и куда медленно доходят слухи, возможно, ещё малоизвестных. Но с чего вдруг её это заинтересовало?

— Зачем?

— У меня личные дела с одной из носительниц. Мне надо узнать, что именно случилось.

Человек перевёл взгляд на Блоссом.

— И ты не могла рассказать ей?

— Я подумала, что если расскажешь ты, то получится лучше, — пожала плечами фестралка.

Анон глубоко вдохнул и ме-едленно выдохнул.

— Мне некогда предаваться воспоминаниям. И, если честно, я не особенно тебе доверяю. Мне уже рассказали, как ты заявилась в магазин и угрожала. Почему я должен что-то делать для той, что угрожала моим друзьям?

Гильда раздражённо щёлкнула клювом.

— Просто расскажи — и больше никогда меня не увидишь.

Анон, скрестив руки на груди, смотрел на грифину. Что-то здесь не складывалось. Блоссом с лёгкостью могла сама всё рассказать, но вместо этого привела её сюда. Почему-то она решила, что личный разговор будет лучше… для кого?

Поглядев в глаза грифины, человек внезапно почувствовал нечто знакомое.

— Скажи пожалуйста, — резкое изменение его тона, с агрессивного на почти участливый, тут же привлекло внимание грифины, — что тебя настолько мучает?

Лицо птицекошки передёрнулось, словно от боли.

— Если я тебе отвечу, ты расскажешь то, что я хочу?

— Это увеличит твои шансы.

— Ладно. — Гильда села на задницу прямо на пол там, где стояла. — Это длинная история, которая началась, когда я пошла в лётную школу…

* * *

Раздражённо морщась, грифина завершила свой рассказ. Анон задумчиво почесал в затылке.

— Ну да, оригинальная история. Итак, великая Рэйнбоу Дэш, носительница Элемента Верности, прогнала свою подругу детства, даже не поговорив с тобой?

Гильда снова щёлкнула клювом.

— Да, если всё уложить в три слова, то примерно так и было.

— Такое впечатление, что Элемент Верности просто не знает, что, собственно, такое эта верность.

— Да! — раздражённо воскликнула грифина. — Все те годы, что мы провели вместе — как будто ничего такого и не было! У неё появились все эти друзья, а я… — на секунду, словно голос ей отказал, птицекошка замолчала и опустила голову, потом продолжила уже не с гневом, но с горечью. — Я… оказалась лишней. Может быть, мои шутки показались грубыми, но… Она ведь даже и не попыталась найти меня после того, как я улетела.

Анон видел, какую боль причиняют Гильде эти признания. Действительно очень печальная история — такое вот завершение долгой дружбы.

— Так расскажешь мне всё-таки, как же наказали Рэйнбоу Дэш? — грифина посмотрела прямо ему в лицо.

— Да, — ответил он. — Поделиться с тобой моей историей будет только справедливо. Устраивайся поудобнее, мой рассказ будет длиннее твоего.

Беспокойно вышагивавшая по комнате грифина снова села там, где стояла, а человек опустился на край кровати — Блоссом тут же пододвинулась и пристроила голову у него на коленях. Машинально погладив гриву серой фестралки, человек заговорил:

— Итак, сначала я расскажу о том, как первый раз повстречался с Рэйнбоу…

* * *

Селестия сидела на троне и скучала. Перед ней на столе высилась куча бумаг — всё, что с утра притащили секретари. Вот стопка счетов. Вот — запросы на ремонт государственных зданий. И много-много других столь же важных и столь же скучных вещей. И чем больше она думала о них, тем чаще мысли её сворачивали на Анона. Почему его нет рядом? Само его присутствие делало день светлее, а нудный разбор бумаг превращался в приятный разговор ни о чём. Он всегда ухитрялся успокоить её, воодушевить…

Селестия вздохнула. Она скучала по Анону, пусть он отсутствовал совсем недолго.

— Что гложет тебя, сестра?

Солнечная принцесса подняла взгляд на сестру, и Луна без труда прочитала в этом взгляде обеспокоенность.

— Просто вспомнила вдруг об Аноне.

— С мыслями о нём, похоже, ты не расстаёшься в последние дни. Я, впрочем, тоже. Но в чём повод для столь ощутимого беспокойства?

— Ох, я не могу точно указать копытом, но… Когда он рядом, любая тяжесть становится легче. Я знаю, он замечательный друг, но есть в этом что-то ещё, непонятное… Ты не знаешь, что это за странное ощущение?

Луна удивлённо посмотрела на неё и несколько секунд размышляла, прежде чем ответить.

— Словно все твои нервы напряжены? И злой ворог норовит напрыгнуть на тебя во тьме из-за угла?

— Нечто вроде… и постоянная тяжесть в груди…

— Да, похоже, — кивнула синяя аликорна. — Я полагала, что это предчувствие неприятностей.

— Думаю, ты не права, — покачала головой белая, — но вот что это такое — не понимаю! — В её голосе отчётливо прозвучало раздражение. — Это чувство очень сильно, когда его нет рядом, но когда он здесь, оно не исчезает! Просто становится менее… болезненным.

Луна снова задумалась. Она ощущала примерно то же самое, что и старшая сестра, и тоже не имела понятия, как это ощущение назвать.

— И для меня сие явление таинственно. Я тоже ощущаю нечто подобное боли, когда Анон оказывается поблизости, но… — аликорна опустила взгляд и несколько секунд рассматривала свои копыта, после чего тихо добавила: — …я не хочу, чтобы это ощущение исчезало.

— Полностью согласна с тобой — эта боль, она сладкая…

Луна встряхнула гривой и решительно вскинула голову.

— Не будем же зря тратить силы на размышленья о непонятном! И вообще, у нас завтра будет вдосталь времени вместе с Аноном!

Это упоминание тут же улучшило настроение обеих сестёр.

— Да, и мысли об этом доставляют мне радость. Есть столько всего, о чём я хочу ему рассказать, столько мест, что я хочу вместе с ним посетить. Как ты думаешь, понравится ли ему путешествие в грифонье королевство?

— Пожалуй, это вполне вероятно, — задумавшись на мгновение, согласилась младшая аликорна, — разумеется, если одна из нас будет с ним рядом. Аль по душе тебе идея отправиться с ним за пределы Эквестрии?

— Ну, пока это просто мысль. Наш мир велик, и в нём столько разных мест, в которых я хотела бы побывать вместе с ним!

— Я тоже мечтаю о подобном, — ощутив, как в её груди набирает силу то самое непонятное чувство, задумчиво произнесла Луна. — Я многое хотела бы показать Анону.

Селестия хотела уже было ответить, но распахнувшаяся дверь тронного зала отвлекла её внимание. На пороге обнаружилась Кейденс. Луна тряхнула головой, словно отбрасывая какие-то мысли, и направилась к дверям.

— У меня есть обязанности, которыми надлежит заняться. Рада лицезреть тебя, Ми Аморе Каденза! — остановившись на несколько секунд, обратилась синяя аликорна к розовой.

— И я тоже очень рада!

Луна торопливо покинула тронный зал, закрыв за собой дверь. Это странное чувство стало таким мощным, что просто-таки разрывало её грудь. Принцесса пребывала в недоумении, но то, что старшая сестра испытывает то же самое, успокаивало. Возможно, когда-нибудь они смогут ещё раз обсудить происходящее и найти выход из ситуации.

«Какая же ты наивная», — прозвучал в её голове призрачный шёпот.

Луна замерла на полушаге, ожидая от Найтмэр Мун продолжения, но та вновь замолчала, и Принцесса Ночи продолжила путь в сторону своей комнаты. У неё действительно было много дел, о которых следовало успеть позаботиться до начала вечеринки. Например, давно уже не было случая заказать новое платье, а для столь драгоценного события следует предстать во всём блеске.

Слова пленницы она решила проигнорировать. Как обычно.

* * *

Всё время, пока Анон рассказывал свою историю, Гильда молча глядела в пол. Ни одного вопроса. Вообще ни звука. Она просто сидела и ждала, пока завершится рассказ.

— Вот и всё. Теперь ты знаешь, что именно произошло в Понивилле. Неприятная история, но, к сожалению, реальная.

В комнате наступила тишина. Гильда сидела и глядела куда-то невидящим взглядом, никто не решался пошевелиться.

— Скажи ещё раз, как тебя зовут, — внезапно произнесла грифина.

— Анон.

Не отрывая взгляда от пола, она поднялась, подошла к двери и открыла её.

— Я Гильда, — и с этими словами птицекошка вышла, оставив Анона удивлённо глядящим ей вслед.

— Интересное событие, — сказал человек, опустив взгляд на Блоссом.

— Очень, — подтвердила фестралка.

— А что будет с ней дальше?

— До тех пор, пока она не начнёт распускать когти — совершенно ничего. Я обязательно сообщу вкратце Шайнингу о том, что вы уладили разногласия, и он отменит наблюдение за ней.

Анон тем временем обдумывал свои ощущения от произошедшего, и они, как ни странно, уложились в одну-единственную мысль.

— Знаешь… она мне, кажется, нравится.

— Странное у тебя отношение к событиям, — хихикнула офицер. — Это та самая грифина, что угрожала тебе, забыл уже?

— Помню-помню, только теперь лучше понимаю её состояние. У неё был повод для того, чтобы обидеться на весь мир.

— Пожалуй, я соглашусь с тобой. Когда старый друг с такой лёгкостью отворачивается от тебя, это больно.

Сложив руки за головой, Анон откинулся на постели.

— Это было утомительно, — произнёс он, закрывая глаза.

— Мне бы хотелось поваляться с тобой, — кивнула Блоссом, — но увы, дела, дела. Увидимся, жеребец!

Отметив исчезновение её веса со своих бёдер, Анон открыл глаза и обнаружил, что фестралка пропала. Торопливо оглядевшись, он не увидел её нигде — она, как обычно, стремительно куда-то ускользнула. Потерев ладонями лицо, человек обратил внимание на висящие на стене часы — ого, сколько, оказывается, прошло времени! Но прежде, чем снова заняться делами, следует заглянуть к одной пони. Снова прикрыв глаза, человек расслабился… поднял руку и щёлкнул пальцами.

* * *

Стоя у подножия трона Селестии, Кейденс неуверенно переминалась с копыта на копыто, словно не зная, с чего начать разговор. Солнечная принцесса видела, что розовую аликорну что-то беспокоит, и явно что-то важное, раз уж она пришла сюда.

— Кейденс, — привлекла внимание гостьи белая аликорна, — ты же знаешь, я в любое время готова выслушать тебя. Что стряслось?

Юная аликорна кивнула. Да, Селестия выслушает в любом случае, но конкретно к этой проблеме надо подойти осторожно.

— Я беспокоюсь за Твайлайт, — начала она. — После вчерашнего разговора с ней я опасаюсь, что она идёт по пути, который приведёт её к тому, о чём она потом очень пожалеет.

— Пожалуйста, расскажи мне, что именно тебя обеспокоило? — поспешила уточнить проблему Селестия, отметив нотки настоящего страха в голосе Кейденс.

Розовая аликорна печально вздохнула.

— Тётушка, я ни в коей мере не хочу ни обидеть тебя, ни рассердить. Так что, пожалуйста, не прими мои слова за недоверие к тебе.

— Я буду абсолютно непредвзятой.

— То, что Твайлайт сотворила… я не могу представить себе, что на неё нашло, — в глазах Кейденс заблестели слёзы. — Я не сомневаюсь, что она была неправа, но… она изнуряет себя мыслями о получении прощения от твоего друга и искренне считает, что заслужила все те страдания, что испытывает. Да, она совершила ошибку — но неужели мы не можем просто признать это и начать жить как прежде?

В воздухе словно взаправду прозвучал щелчок, с которым на лице старшей аликорны замкнулась маска принцессы. Она и сама постоянно размышляла над этой проблемой — разумеется, перед ней стояла цель заботиться одновременно и об Аноне, и о Твайлайт. И именно поэтому она каждый день наставляла свою ученицу о том, что такое — быть пони. Ей было больно наблюдать, как единорожка страдает, но Твайлайт сама избрала этот путь, и Селестия может лишь попытаться провести её по нему с наименьшими потерями, а не убеждать свернуть.

— Я понимаю твои чувства, но при этом должна учитывать и чувства Анона. Он оказался в ужасающей ситуации против собственной воли и только-только начал восстанавливаться после этого происшествия. Такие травмы должны проходить самостоятельно, с течением времени. Мы не имеем права потребовать от него, чтобы он простил Твайлайт, да и не пожелаю я даже попытаться так поступить. Он сам должен прийти к этому решению. Я знаю, что Твайлайт страдает, но в конце концов это станет всего лишь полузабытыми воспоминаниями.

— Но если не станет? — настойчиво продолжила Кейденс. — Если Твайлайт продолжит погружаться в депрессию и утратит даже то немногое, что у неё осталось?

— Я обязательно поговорю с Твайлайт. Вижу, ты обеспокоена, но эта ситуация чересчур неустойчива и взрывоопасна, и участие в ней дополнительных сторон лишь приблизит плохой результат. Пожалуйста, не вмешивайся в происходящее. — Селестия поднялась с трона. — Как раз сейчас время очередного урока Твайлайт. Я сумею успокоить её, так что не волнуйся особенно.

Кейденс замерла у трона, глядя вслед уходящей принцессе. Она… да как она могла просто взять и проигнорировать проблему? Что ж, раз так, настал черёд самой Кейденс взять ситуацию в свои копыта! До завтрашней вечеринки ещё целый день, и нужно придумать, как убедить Анона, что ему сказать…

* * *

Найтмэр Мун тихо застонала от боли, пробуждаясь от забытья, не принёсшего отдыха. Но стоило её глазам открыться, как она тут же заметила белые повязки на своих ногах. Большая часть её ран, нанесённых заклинанием Луны, оказалась либо забинтована, либо обработана каким-то зельем. А поведя взглядом, кошмарная аликорна обнаружила рядом никого иного, как Анона, просто сидящего около неё на полу.

— Почему ты вся изранена? — вопросил человек раньше, чем она справилась с удивлением.

Его лицо осталось бесстрастным, но опытная в восприятии нюансов Найтмэр без труда уловила нотки сочувствия в голосе. И наверняка рассмеялась бы от одной мысли, что кому-то есть дело до её состояния, если бы сам смех не причинял ей боль. У этого создания не было ни малейшего повода заботиться об её здоровье; напротив, в его интересах было бы вообще оставить её лежать, как есть, и убраться подальше. Ох… даже сами мысли об этом вызывают головную боль!

— Оставь меня, — прохрипела Найтмэр и слегка поморщилась — говорить было больно.

Анон задумчиво смотрел на распростёртую на полу чёрную кобылу. Когда примерно полчаса назад он возник здесь, то в первые мгновения подумал, что угодил в чей-то кошмар. И тем не менее он почти сразу же выяснил, что перед ним оказалась именно Найтмэр Мун, вся в ранах и ссадинах. Сначала он предположил, что это какая-то уловка, но когда кобыла не отреагировала на его присутствие, реально испугался.

Попытка применить магию мира снов для того, чтобы помочь ей, не дала абсолютно никакого результата. Тогда Анон обратился к знаниям своего родного мира — едва рядом с ним по его желанию появилась аптечка, человек стал обмывать и бинтовать многочисленные раны. Разумеется, не было никакой гарантии, что его действия окажут хоть какой-нибудь эффект, но это было лучшее, что пришло ему в голову.

Хотя, скорее всего, он просто делал то, что счёл нужным, чтобы потом не мучиться угрызениями совести.

Обрабатывая раны чёрной кобылицы, Анон не мог не отметить, что кошмарный мир, в котором пребывала Найтмэр Мун, ощущается по-другому, в корне отличаясь от знакомого ему мира снов. Те странные и волшебные эффекты, которыми полны были сны обычных пони, здесь отсутствовали практически полностью. Куда больше всё походило на реальный мир, осколок мира бодрствующих, спрятанный внутри мира снов. И это заставляло задуматься, как вообще это место работает и насколько реальны происходящие здесь события. Ох… даже сами мысли об этом вызывают головную боль!

Так с чего ему вообще пришло в голову помогать ей? Ну… при виде её, безжизненно лежащей на тёмном полу, он невольно задумался. Когда-то великая злодейка, теперь она — лишь позабытое всеми воспоминание, спрятанное в тёмном углу разума Луны. Да, в своё время она причинила Луне немало боли — но он знает ситуацию только в описании победителей, и сейчас, увидев израненную Найтмэр, Анон просто не смог остаться в стороне. Эта таинственная кобыла была интересна ему, никуда от этого не деться.

— Этот мир, — человек сделал неопределённое движение рукой, — не похож на остальные сны. — Внезапно в памяти всплыл тот самый поцелуй, и он рефлекторно облизнул губы. — Тут действуют даже самые простые ощущения. Когда я перевязывал тебя, то ощущал твой мех, тепло твоего тела и даже запах озона от твоей гривы. Почему это место так отличается от мира снов?

У Найтмэр, разумеется, не было ни малейшего повода отвечать на дурацкие вопросы, но откуда-то возникло ощущение, что назойливый приставала не отвяжется, пока не получит ответ. Да и к тому же возможность отвлечься от боли…

— Элементы заперли меня здесь, — прохрипела она. — В наказание за то, что я сделала.

— А почему ты изранена?

Найтмэр не стала отвечать. Любопытствующий пришелец уберётся, а Луна останется на много-много веков. Так что ей лучше проигнорировать вопрос, чем вызвать своим ответом гнев хозяйки этого мира.

Анон понял, что ему не ответят — ну, если она не желает делиться секретами, то и не надо. Но сам факт молчания тоже кое-что ему поведал.

— Ладно, другой вопрос. Расскажи о себе.

Найтмэр закатила глаза. Ну вот опять.

— Ты же читал обо мне в книгах! — выпалила она.

Анон, однако, не собирался удовлетвориться таким ответом. Во всей истории с Найтмэр Мун чересчур много странного. Эта кобыла не выглядит столь злобной, какой описана в книгах, тогда почему её загнали сюда?

— И при этом ты сама говорила, что история зависит от того, кто её рассказывает. Так вот, мне интересен именно твой рассказ. Ты верила, что поступала правильно?

Найтмэр почувствовала, что её терпение уступает дорогу нарастающей головной боли.

— Я не обязана тебе ничего рассказывать. Оставь меня, от твоих вопросов голова болит!

Анон посмотрел на израненную кобылу и согласился — вполне возможно, что её действительно не стоит сегодня доставать вопросами. Но, может, позже, когда она придёт в себя, её настроение улучшится? По крайней мере, можно на это надеяться.

— Выздоравливай. Я завтра зайду.

И не дожидаясь ответа, удалился.

Оставшаяся в одиночестве в своей камере пыток, спрятанной в разуме Луны, Найтмэр снова посмотрела на повязки, «украшавшие» её ноги.

— Странное существо.

И со вздохом прикрыла глаза. Возможно, когда она проснётся, боли будет меньше.

* * *

— Ну и как я выгляжу? — спросила Луна, крутанувшись на месте.

— Ты прекрасна, как лунное сияние!

— Ну Блоссом! Я же позвала тебя с собой, чтобы получить честный ответ! Я надену это платье на вечеринку Анона, и мне нужно, чтобы оно было замечательным!

Блоссом закатила глаза и обошла вокруг аликорны, оглядывая её с разных углов зрения. Платье было достаточно простым, но у фестралки создалось впечатление, что это не недосмотр, а преднамеренное решение. Тёмно-голубая ткань, высокие носки на всех четырёх ногах, грива почти в натуральном виде и очень немного макияжа. Больше похоже на наряд для свидания, а не для вечеринки.

— Тебе не кажется, что ты слишком разоделась? Это же просто вечеринка!

— Вечеринка моего друга, который празднует свой успех! Я считаю, что должна выглядеть подобающе случаю!

Блоссом пожала плечами и ещё раз оглядела старшую подругу.

— Укороти юбку. Современная мода позволяет больше открывать ноги.

Луна кивнула, вокруг её рога вспыхнуло магическое сияние, и часть ткани исчезла с подола юбки. Аликорна бросила взгляд в зеркало — ей очень хотелось, чтобы её внешний вид понравился Анону.

От этой мысли её щёки мгновенно покраснели. Тут же, откуда ни возьмись, вновь возникло то самое чувство в груди. Принцесса нерешительно взглянула на Блоссом, которая рассматривала какие-то развешенные по стенам рисунки платьев — возможно, она сможет сказать, что же это за странное ощущение?

— Блоссом, ответишь ли ты на… деликатный вопрос?

— Разумеется, — подняв бровь, фыркнула фестралка. — Думаешь, я могла бы ответить по-другому?

Луна попыталась сформулировать свой вопрос — и тут же ощутила, как от одних только мыслей её румянец становится жарче.

— Вот уже некоторое время я испытываю странное ощущение: оно возникает в моей груди, словно тяжесть или давление, но только тогда, когда я думаю об Аноне. Как ты думаешь, что это могло бы значить? Раньше я думала, что это предчувствие неприятностей, но сестра рассказала, что чувствует то же самое, а у неё не бывает таких предчувствий.

Блоссом, как ни старалась, не смогла сдержать возникшую на лице понимающую улыбку.

— То есть это чувство возникает только тогда, когда поблизости находится Анон? — Луна кивнула. — А что ещё ты чувствуешь, находясь рядом с ним?

Луна глубоко вздохнула и прикрыла глаза, думая, как описать свои ощущения.

— Это всё… сложно. Когда он рядом, мне хорошо, но почему-то становится трудно дышать. Когда мы обнимаемся, мир словно замедляется, и я начинаю ощущать множество мелких событий, множество дополнительных деталей. Как дрожат его руки, словно он то хочет прижать меня к себе, то оттолкнуть; как он опускает голову на моё плечо… Я чувствую запах его пота, стук его сердца, и от этого мне становится спокойно и легко. Когда мы рядом, я счастлива, поскольку это означает, что чем дальше, тем чаще это будет случаться. Ох, Блоссом, столько разных ощущений, которые я не понимаю, и все они беспокоят меня…

— Ну то есть ты его любишь?

Луна вытаращилась на подругу.

— Лю… люблю?

— Ага, — кивнула фестралка. — Ты любишь Анона. Так ведь?

Луна сглотнула, пытаясь унять вихрь мыслей. Она любит Анона? То есть не как друга, а…

— Я… не знаю. Воистину, не посещала меня сия мысль.

— А представь себе, вот я сказала, что он с другой кобылой. Что ты ощутишь?

Луна ощутила, как каждая её шерстинка вдруг встала дыбом.

— Нет на свете такой пони, которой я доверила бы столь драгоценное мне существо, — твёрдо произнесла она. — Никто не поймёт его так, как способна я. Никто не позаботится о нём так, как позабочусь я.

— И что, разве же это не означает, что ты его любишь?

Следующие несколько минут в комнате царила тишина.

— Блоссом, мне надо несколько минут побыть в одиночестве.

— Как пожелаешь! — Блоссом вышла из комнаты, ощущая, что столкнула с места что-то очень большое.

Луна стояла с тем самым ощущением в груди, однако теперь оно было не столь пугающим. Словно само понимание, как это называется, сделало его приятнее. Она… любит Анона. Это не должно было бы оказаться сюрпризом, однако вот, оказалось. И ещё — сестра ощущает то же самое.

Аликорна посмотрела на себя в зеркале. После вечеринки надо будет поговорить об этом с сестрой. Неизвестно, что из этого выйдет, но кое в чём Луна твёрдо уверена: другой кобыле она Анона не отдаст.