Сколько друзей ты простил сегодня?
То, что нас страшит
Анон тем временем вынужден был признать, что идея «жить одним днём», не заморачиваясь рефлексиями и планами, ему, пожалуй, не подходит. Сейчас он всерьёз пытался расслабиться, и чем больше прикладывал усилий, тем меньшего добивался успеха. Как круто было бы иметь где-нибудь кнопку «Убрать лишние мысли!». Вот только нету её, и прекратить думать никак не получается. В голову приходят всё новые и новые мысли, и о прошлом, и о будущем; мысли о том, что уже случилось и о том, что случится завтра.
И никуда от них не деться.
И это очень утомительно.
Пытаясь отвлечься, человек посмотрел вверх, словно там могло найтись что-то, что отвлечёт его. Обычное небо, лёгкие облачка, солнце, постепенно опускающееся к горизонту. Тут же взгляд его сам собой опустился на лицо Селестии — она всё ещё спала, и похоже провела бы так весь день, если бы он ей позволил.
Анон любовался её счастливым лицом, а мысли его продолжали двигаться своими путями, уже не имевшими отношения к текущим событиям. Вот интересно, а почему солнце продолжает двигаться, когда она спит? Это её магия продолжает действовать в пассивном режиме, или Селестия на самом деле просто подпихивает солнце по орбите, добиваясь чтобы оно не сходило с нужной траектории? Куча вопросов, и большая часть из них — без практической ценности, просто случайные мысли…
Человек вздохнул. Вот всегда так — попытаешься расслабиться, а ум не желает отдыхать. Иногда он пытался размышлять о том, каково это — вообще не мыслить? Вот ведь дурацкая ситуация, ведь это — сама по себе ещё одна мысль! Просто безвыходное положение получается!
— О чём ты сейчас думаешь?
Анон, сам того не замечая, всё это время, оказывается, пристально смотрел в лицо Селестии, и она, похоже, почувствовала это, проснулась и теперь глядела в ответ. Он торопливо отвёл взгляд.
— Да так, всякие мысли о том, как работает этот мир.
— Да? А могу я уточнить, о чём именно?
У человека не было особых резонов скрывать свои размышления, да и возможность получить ответ поможет избавиться хотя бы от одного из надоедливых вопросов.
— Вот солнце, что его движет, когда ты спишь? Это продолжает действовать твоя магия, или оно летит по орбите, а ты каждое утро и вечер просто подправляешь её?
Селестия улыбнулась. Её маленькие пони крайне редко интересовались тем, как же именно она управляет солнцем. Последний раз её об этом спрашивали… ну да, это Твайлайт была.
— Да, это моя магия, я так к ней привыкла, что поддерживаю, не обращая внимания.
Ну да, вот и ответ на его вопрос, но тут же появляется куча новых.
— А какого размера здесь солнце?
— Примерно такого же, как и луна.
Теперь мозг Анона весь переключился на местную космологию.
— А луна тогда какого размера?
— Я не знаю, как в твоём мире измеряют небесные тела, но примерно… с четверть нашей планеты.
На несколько секунд человек задумался: судя по карте, которую он как-то видел, здешний мир несколько меньше Земли. Очень странно здесь всё уcтроено, пришёл к выводу он.
— Скажи, а почему тебя вдруг это заинтересовало? — полюбопытствовала Селестия.
— Просто в голову взбрело.
Селестия же тем временем вспомнила об одном пони, который тоже задумывался о подобных вещах. Как же давно это было, и как, оказывается, могут быть похожи интересы столь разных существ.
— Старсвирл Бородатый, — задумчиво сказала она, погрузившись в воспоминания, — был столь же любопытным, как ты. Всё время пытался понять смысл простых и привычных явлений, и даже когда потом его открытия вызывали революцию в науке, продолжал узнавать новое. Он никогда не переставал быть любопытным, всё время искал, всё время развивался…
Принцесса выпрямилась на скамье, чтобы иметь возможность нормально посмотреть в лицо своего собеседника.
— Ты напоминаешь мне его. Старсвирл тоже не мог наслаждаться жизнью дольше, чем пару минут подряд, и просто не понимал, как это можно — отдыхать, ничего при этом не делая. Это, похоже, даже страшило его — потому что, когда ему не о чем было думать, он начинал задумываться о себе.
Услышав это воспоминание, Анон слегка содрогнулся. Как тревожно много, оказывается, общего было у него с этим давно умершим мудрецом. Человек тоже очень не любил, когда ему было нечем заняться, потому что думать о себе он ненавидел. Все эти воспоминания о неправильных поступках, о том, как можно было бы сделать всё иначе.
— И что с ним стало в конце концов?
— Состарился, как и все остальные. (прим. перев.: подробная история жизни Старсвирла была рассказана в сериале позже, чем был написан этот рассказ)
— Но у него получилось научиться жить одним днём?
Аликорна печально улыбнулась и покачала головой.
— Он не был бы тем пони, о котором я до сих пор вспоминаю, если бы у него это получилось.
Обдумывая сказанные принцессой слова, Анон ощутил, что новых вопросов с каждой секундой становится лишь больше. Но один, внезапно, стал ощущаться как самый важный. Не задать его оказалось просто невозможно, поскольку он как-то парадоксально перекликался с полученными от Луны воспоминаниями.
— Скажи, Селестия, можешь ли ты умереть?
И снова аликорна осознала, что о её смертности говорили всего двое из живших на свете существ — Старсвирл, который когда-то давно задал ей этот вопрос, и вот теперь — Анон. Ей потребовалась пара секунд, чтобы успокоить мысли достаточно, чтобы получилось заговорить.
— Да, в своём роде.
— Это как?
Селестия снова на пару секунд задумалась, формулируя ответ, затем её рог вспыхнул, и скамейку окружила зона поглощения звука.
— Я не бессмертна, просто моё тело не стареет, — Селестия сглотнула. — Я очень крепкая и сильная, раны на мне заживают чрезвычайно быстро, моя магия гораздо сильнее, чем магия единорогов, но, если приложить очень, очень много усилий, меня можно убить. Так что я могу умереть, — она посмотрела на человека, — пускай этого и крайне сложно добиться.
— А что при этом случится с солнцем?
Селестия ощутила, что чувство реальности начинает покидать её — сегодняшний разговор почти дословно повторял тот, что произошёл когда-то очень давно.
— Если к тому моменту уже не будет в живых моей сестры, и пони не смогут объединиться, для того чтобы начать самостоятельно передвигать луну и солнце, этот мир погибнет.
— То есть обычные пони тоже могут это делать?
— Да, и потому я постоянно учу их, как жить в гармонии и сотрудничестве — потому что, если однажды наступит такой день, когда я не смогу двигать солнце, а моя сестра — луну, им придётся всем вместе заняться этой работой.
— Этот разговор навевает очень тревожные мысли, — признался человек.
— Но честное слово, я пока не планирую умирать! — хихикнула в ответ Селестия. И её слова внезапно как-то очень сильно подействовали на человека.
Его вдруг реально обрадовало, что Селестия обязательно будет здесь, рядом с ним.
— Удивительно… Ты будешь точно такой же к тому времени, когда… — Анон вдруг ощутил, что ему не хочется не то, что произносить следующие слова, но даже и додумывать эту мысль. Селестия ощутила, как взбурлили его эмоции, но он справился с ними, приложив душевное усилие, и даже слегка улыбнулся. — Знаешь, давай вернёмся во дворец.
Человек поднялся и зашагал в сторону королевского замка. Селестия же несколько секунд не могла сдвинуться с места — столь болезненные ощущения вызвала у неё фраза человека. Но, напомнив себе, что главное — непрерывно заботиться о друге, а всё остальное следует оставить судьбе, она соскочила со скамейки и устремилась следом за человеком, который не успел ещё удалиться и на десяток шагов.
Пинки Пай лежала на спине, обнимая одну из своих подушек, и радовалась. Она давно уже не виделась с Аноном, а тут он взял и прислал ей приглашение на вечеринку. Ей! Пинки! Той самой пони, которая устраивала вечеринки для других! Продолжая обниматься с подушкой, кобылка перекатилась по постели набок, оказавшись нос к носу с Гамми, который сидел на другой подушке рядом с ней.
— Представляешь себе, Гамми, Анон пригласил меня на вечеринку! Мы так давно не виделись, кажется, что целую бесковечность!
Гамми, как обычно, бесстрастно посмотрел на неё, после чего облизнул один из своих глаз.
— Бесковечность это гораздо длиньше, чем бесконечность, Гамми! И я так рада, что снова увижу Анона!
Пони села на кровати и огляделась. Комната осталась точно такой, какой была, когда Анон последний раз вышел из неё.
— Надеюсь, Анон не обидится, когда узнает, что я решила пожить в его доме. Мне просто стало очень печально, когда я подумала, что он вложил в этот дом столько труда, а теперь в нём никто не будет жить, и всё здесь пропадёт. И знаешь, оказывается, жить в отдельном доме непривычно, но это хороший вариант непривычного. Правда ведь, Гамми?
Пинки повернулась туда, где сидел её питомец, но не обнаружила его на месте.
— Куда ты делся? — воскликнула пони, торопливо спрыгивая на пол.
Она заглянула под кровать, но увидела лишь небольшое количество пыли. В это время с кухни донёсся какой-то звук. Торопливо сбежав по лестнице, розовая земнопонька ворвалась на кухню — звук, как оказалось, доносился из подвесного шкафчика. Быстро придвинув табуретку, Пинки запрыгнула на неё и распахнула дверцы — Гамми расположился на полке среди чайного сервиза, принадлежащего Анону.
— Гамми, что я говорила про залезание в шкафы?
Розовая земнопонька встряхнула гривой, курчавая прядка которой, вытянувшись, обхватила крокодильчика и, вытащив из шкафа, опустила на стол. Да, привыкать к жизни в доме Анона было сложно, у него всё было расположено так высоко! Но она всё же привыкла и начала получать массу удовольствия. Например, спать на его огромной постели было так забавно!
— А знаешь, я могу приготовить для тебя кое-что особенное. В качестве празднования приближения праздника!
Гамми ничего не ответил — впрочем, от него и не ожидали иного. Насвистывая весёлый мотивчик, Пинки Пай вприпрыжку направилась к холодильнику. Почему бы ей не испечь тортик для Анона? Это же лучший вариант подарка! Но тут её ушки дёрнулись и повернулись в сторону кухонной двери, уловив тихий перестук копыт за ней.
— У тебя всё в порядке? — услышав этот вопрос, произнесённый ровным, монотонным голосом, Пинки просияла и торопливо обернулась.
— Да, Мод, всё в порядке, как обычно. — В следующую секунду ей в голову пришла идея, столь оригинальная, что вечериночная пони аж ахнула: — Мод, я должна познакомить тебя с Аноном! Я уверена, что вы друг другу понравитесь!
— Возможно.
— Не беспокойся, у нас впереди ещё масса времени на подготовку, до празднования ещё несколько дней!
— Хорошо.
Кивнув, Мод Пай вышла из кухни, а Пинки аж запрыгала на месте, подчиняясь бешено колотившемуся в груди сердцу. Ей не терпелось увидеть, как Анон и Мод в первый раз встретятся. Несомненно, они придутся друг другу по душе!
Анон краем глаза посмотрел на идущую бок о бок с ним Селестию. Он, казалось, может читать её мысли: вот она беспокоится о нём, вот она планирует отправить его на луну… нет, это не от принцессы, это его личная паранойя сработала. Ну вот для чего ему потребовалось заводить с ней разговор об её смертности? Теперь мысли человека раз за разом возвращались к одной и той же теме — к неизбежной смерти для него самого. Разумеется, это случается со всеми, и с ним тоже обязательно случится. Раньше или позже, но случится, и он ничего с этим не может поделать. Совершенно неудивительно, что настроение от таких размышлений начало портиться. Анон почувствовал страх — неизвестное, но гарантированно мрачное будущее пугало его. А те, кто не боится будущего — в его глазах становились либо придурками, неспособными думать о будущем вообще, либо сумасшедшими, способными счесть, что губительные последствия жизни — это не для них.
Но одна из мыслей внезапно перетянула на себя всё его внимание.
Луна и Селестия — если он умрёт, что будет с ними? Снова тяжкое одиночество? От этой мысли внезапно заболело сердце, и эмоциональный фокус его сознания сам собой сместился — да, смерть всё ещё пугала его, но теперь этот страх казался незначительным на фоне сочувствия к двум венценосным лошадкам. Как на них подействует его смерть? Как они справятся с тем, что его больше не будет рядом? Надо бы надеяться, что они постепенно смирятся и забудут о нём — вот только он уже достаточно хорошо с ними знаком, чтобы понимать — нет, это вряд ли может случиться.
Станет ли Луна снова отшельницей? Начнёт ли Селестия отталкивать всех, кто попытается помочь ей?
В отчаянной попытке отвлечься Анон укусил себя за щёку, настолько сильно, что во рту сразу же возник вкус крови. Надо прекратить это, пока Селестия, чувствующая его эмоции, не обратила внимания на происходящий в его разуме раздрай. Привычным усилием человек подавил свои эмоции, возвращаясь к бесстрастности. Возможно, этого будет достаточно, чтобы не вызвать беспокойства у Селестии. И вообще, что за глупые, бесполезные мысли? Наверняка ведь такое с ними уже случалось, и правительницы понячьего государства достаточно сильны как личности, чтобы справиться с тоской.
Анон хихикнул… тихо, практически про себя. Разумеется, они сильные. А он не так уж и важен для них. И вообще, с таким сроком жизни они наверняка имеют опыт потерь, многократно превосходящий всё, что он способен придумать.
…и всё равно тихий, но назойливый голос в глубине его разума утверждал, что его смерть принесёт принцессам жуткие душевные страдания.
— Анон?
— Чего? — человек поднял взгляд на Селестию.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да как обычно, — пожал плечами он. — А что?
Селестия всё ещё ощущала странную болезненную пустоту в душе.
— У меня такое ощущение, словно происходит что-то нехорошее, — голосом, полным заботы и сочувствия, произнесла она.
— Да всё в порядке, — попытался отмахнуться человек, — просто задумался. Не о чем беспокоиться.
Селестия продолжала глядеть на человека, демонстративно смотрящего на что-то впереди, дальше на их пути. Она заметила, как скривилось его лицо, когда он укусил себя за щёку — не в первый раз за время их общения, он периодически поступал так и раньше, когда его одолевали тяжёлые мысли. Но требовать, чтобы он тут же всё ей рассказал, она, разумеется, не станет. Надо просто подождать немного, и человек сам поделится с ней своими тревогами.
Луна сидела в обеденной зале и ожидала, когда вернутся Анон и старшая сестра. Уже наступило время, как раз подходящее для ужина, так что они наверняка скоро появятся. А пока что… аликорна магией призвала небольшое зеркало и ещё раз окинула взглядом свою гриву — надо же убедиться, что с ней всё в порядке! Увиденное ей понравилось, и она украдкой подмигнула своему отражению — да, Блоссом была права, грива прекрасна словно сама ночь!
Тихо хихикнув, Луна вернула зеркало обратно в свою комнату — и через несколько секунд за дверью раздались шаги. В залу вошли Селестия и Анон, ночная принцесса после первого же взгляда почувствовала, что с человеком явно неладно. Выражение его лица было таким же нейтрально-бесстрастным, как в самый первый раз, когда она встретила его. На лице идущей рядом Селестии читались тревога и непонимание.
Да, похоже, произошло что-то нехорошее.
Анон сразу же обратил внимание на необычный внешний вид ночной принцессы. Она что, новую причёску сделала? Оценив своё душевное состояние, человек счёл, что уже достаточно успокоился, и надо начинать вести себя более нормально. Не задерживаясь, он прошёл к столу и сел рядом с Луной.
— Мне нравится, как выглядит сегодня твоя грива. Если не секрет, по какому случаю?
Селестия тоже заметила непривычную внешность младшей сестры. Ночная принцесса редко демонстрировала свою натуральную гриву и ещё реже делала причёску. Беспокойство за Анона уступило в её разуме место удивлению из-за внешности сестры.
Пристраиваясь за столом по другую сторону от Луны, Селестия услышала ответ сестры на слова человека:
— Ужель шанса побыть в твоей компании недостаточно?
— Ты мне льстишь. Скажи, а подданные не удивятся, увидев тебя такой?
— Здесь нет подданных, так что, я уверена, всё нормально.
— Ну, раз ты так считаешь… — пожал плечами человек. — Как прошёл день?
— В делах. Говорят, ты встретил капитана моих рыцарей?
— Ага, она заходила ко мне. Ничего так, вроде нормальная.
— Я весьма на это надеюсь, сия пони была капитаном с времён моего изгнания.
Анон ощутил, как от удивления разбегаются его мысли.
— Погоди… ей что, тысяча лет?
— Фестралы живут долго, — кивнула Луна, — хотя они и стареют, в отличие от меня и сестры, но происходит это очень медленно.
— Обалдеть.
Ночная принцесса обратила внимание, что настроение человека заметно изменилось, когда разговор перешёл на обсуждение фестралов. По её ощущениям, Анона явно что-то тяготило, но пытаться сейчас выяснять это было бы несвоевременно. А вот когда они вместе окажутся в мире снов… она не раз обращала внимание, что в её мире человек становился куда более открытым и откровенным. Так что аликорна перевела своё внимание на старшую сестру.
— Ты сегодня молчалива, сестра. Тебя что-то беспокоит?
Встряхнув гривой, Селестия возвратилась в реальный мир, отложив раздумья о взаимодействии Луны и Анона. Они так свободно и активно общаются…
— Нет, что ты. Но увидеть твою гриву… это редкое зрелище. И, не могу не признать, приятное для глаз.
— Спасибо, Тия, — улыбнулась ночная принцесса. — А давай в следующий раз вместе сделаем себе причёски!
— Ты же знаешь, — покачала головой старшая аликорна, — я не особо сильна в этом искусстве.
— Ох, сестра, — закатила глаза Луна, — красиво причёсывать свою гриву — обязательное умение для любой нормальной кобылы! У тебя тысяча лет была, чтобы научиться, так давай начнём сейчас, коли ты раньше этим не озаботилась!
Селестия, впрочем, проигнорировала её подколку.
— Может быть, стоит позвать официанта?
— Не беспокойся, я уже заказала для всех троих. Кушания скоро доставят!
И словно услышав слова Луны, появились слуги, везущие тележки с едой. Вскоре стол был уставлен тарелками и блюдами, и Анон, учуявший запах мяса — и не какого-нибудь мяса, а его любимой свинины, — разулыбался. Луна, увидев столь откровенную радость на лице человека, улыбнулась в ответ.
Селестии достался салат с розовыми лепестками, Луне — сэндвич с лилиями, а человеку — толстый ломоть свинины.
— Ух ты, круто, Луна! — радостно поблагодарил он.
— Это ещё не всё!
В тёмно-синем ореоле появился бокал с прозрачной жидкостью и опустился на стол перед Аноном, отчего человек изумлённо поднял бровь. Взяв сосуд в руку и понюхав, он торопливо отодвинул резко пахнущий бокал от своего лица и удивлённо глянул на Луну.
— Это что, самогон?
— Да, — хихикнула аликорна. — Я провела некоторое исследование и выяснила, как в твоём мире готовят сей напиток.
— Исследование?
— Это было в тех воспоминаниях, что ты разделил со мной. Впрочем, процесс оказался несложен, и название мне нравится.(прим. перев: Увы, вот это я не смог передать: самогон по-английски называется «moonshine», что в буквальном смысле означает «лунный свет», «лунное сияние», поскольку во времена сухого закона гнали его тайком и по ночам, «при свете луны». Неудивительно, что Луне название понравилось…)
— А что такое «самогон»? — поинтересовалась Селестия.
— Считается, что это самый крепкий алкоголь, который только может употреблять человек, — ответил Анон, ещё раз, уже более осторожно, принюхиваясь к бокалу. Запах хотя и казался знакомым, но чем-то всё же отличался от привычного.
— Он куда лучше очищен, чем то, что готовят у тебя, — пояснила Луна принюхивающемуся человеку. — Не настолько ядовитый, но по-прежнему достаточно крепкий, чтобы ты пожалел, что согласился выпить такое.
— Ну, я всё же попробую, — хихикнув, ответил человек. — Иначе получится, что ты зря трудилась!
— Ты уверен, что это разумно? — опасливо поинтересовалась дневная принцесса.
— Не беспокойся, сестра моя, он будет пировать не в одиночку, — перед Луной волшебно материализовались ещё два бокала. — Для нас я добавила немножко соли.
— Сестра, — белоснежное лицо Селестии слегка порозовело, — ты же знаешь, что со мной делает соль.
— Тия, расслабься, это же дружеская вечеринка. Немножечко — не повредит.
— Ну ладно, — сдалась старшая аликорна.
Человек уже ощущал, как улучшается его настроение. Он поднял бокал перед собой.
— Будем здоровы!
Сёстры-аликорны повторили его движение.
— Будем же радоваться в этот вечер! — воскликнула Луна.
Бокалы соприкоснулись с тихим звоном, знаменуя первый тост вечеринки.
Первым, что ощутил Анон, когда к нему вернулось сознание, была головная боль. Перед с трудом раскрывшимися глазами всё расплывалось, и даже того небольшого количества света, что в них попало, оказалось достаточно, чтобы человек тут же зажмурился.
Он не помнил, что случилось вчера, всё скрывалось в сплошной мути. Снова какое-то происшествие? Или он напился из-за чего-то, что происходило с ним в прошлом? В любом случае лишь одно было достоверным — он напился, и теперь похмелье практически полностью уничтожило его способность помнить и соображать.
Впрочем… кажется, он вспомнил вечер и ужин с сёстрами. Потом Луна что-то принесла, это было необычной выпивкой, но вот чем именно необычной — попытка вспомнить привела к вспышке головной боли. Заворочавшись на месте, человек обнаружил, что постель какая-то непривычно твёрдая. И запах… тоже непривычный. Мятный. Обычно в таком случае по утрам вокруг пахло утренней свежестью и белладонной, природными запахами сестёр. А мята… гм, он знает лишь одну пони, от которой пахнет мятой.
Растревоженное движением, что-то пискнуло и прижалось к его боку. Снова приоткрыв глаза, Анон присмотрелся — ага, светло-зелёная шёрстка. Ну да, Лира и есть. Устало закрыв глаза, человек провёл рукой по животу, ощутив под рукой ткань рубашки и край пояса штанов. По крайней мере он одет, и это хорошо. Впрочем, его совершенно не тянет что-либо делать. Так что текущую ситуацию, пожалуй, стоит переспать. А думать он будет потом, когда от этого перестанет раскалываться голова.
Не открывая глаз, Селестия улыбнулась. Проснуться утром на одной кровати с Аноном — как долго она была лишена этого удовольствия. Притянув человека поближе, она потёрлась носом об его шею.
…странно, и давно ли Анон отрастил столько меха на шее? И почему он пахнет как Луна?
— Какой ты сегодня ласковый, Анон, — невнятно пробормотал знакомый голос.
Селестия открыла глаза и, увидев перед собой тёмно-голубую шёрстку, печально вздохнула.
— Это я, сестра, — произнесла дневная принцесса.
Луна, окончательно разбуженная её голосом, перекатилась на живот и подняла голову.
— А где Анон?
— Не знаю пока.
Луна устало опустила голову на подушку.
— Наверняка мой капитан охраняет его.
— Думаешь? — Селестия напряглась, творя поисковое заклинание, и действительно тут же обнаружила и Анона, и начальницу лунной гвардии. — Да, они рядом, и находятся в его магазине.
— Анон, наверное, хотел с утра приступить к работе, — пробормотала Луна.
Подумав, Селестия согласилась. Это логично, что пожелавший прямо с утра заняться своими делами человек мог захотеть переночевать в комнате при магазине. Но всё равно у неё было чувство, что она упускает какую-то важную деталь.
— Сестра, ты помнишь, что происходило вечером? — спросила она.
— Нет, — не отрывая головы от подушки, покачала ею Луна.
Похоже, они вчера переусердствовали с солью. Селестия лишь надеялась, что это не вызвало последствий, о которых она потом пожалеет. Несколько столетий назад… она помнила тот случай, и от этого воспоминания по её спине прокатилась волна холодных мурашек.
— Чувствуешь ли ты напряжение в воздухе?
Луна приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на сестру.
— Да… но я чересчур устала, чтобы думать об этом.
Селестия снова вздохнула.
— Пойду, начну утренний приём. Отдыхай, сестричка.
Улыбнувшись, Луна закрыла глаз и поудобнее устроилась под одеялом. А Селестия, поднявшись с кровати, отправилась навстречу тому, что сегодня ожидало её.
Сама не понимая почему, она ощущала, что забыла про что-то важное.