Надвигается буря
Эпилог
На следующий день после падения Ксеноса погода по всей планете свирепствовала особенно сильно. Учёные объяснили это переотражением в атмосфере каких-то обертонов той магической волны, что обрушилась на Эквус. Скоро, однако, эти обертона рассеялись, и погода начала медленно возвращаться к норме. Дестабилизированный климат обещал преподнести много сюрпризов в ближайшие годы, но теперь погода стала контролируемой, а пегасы начали полноценно вставать на крыло, не нуждаясь в громоздких артефактах, и Погодное управление заработало в полную силу.
Была ещё одна проблема: мощный взрыв ритуала на луне выбросил на орбиту большое количество осколков лунной породы. Большинство из них не представляло угрозы, так как они были слишком мелкими, но были среди них и крупные. Впрочем, им предстояло пробыть на орбите Эквуса ещё долгие годы, в течение которых при помощи магии их вполне можно было отвести подальше от планеты или уронить обратно на луну.
Пару недель спустя Министерство транспорта завершило техническое обслуживание первых составов, которые в последний месяц эксплуатировались на износ, и объявило, что готово начать возвращение беженцев на западное побережье. Впрочем, оно порекомендовало пока не возвращаться в Ванхувер. Город был заражён кристальной пылью, и находиться в нём сейчас было очень вредно для здоровья. Погодные патрули активно поливали его проливными дождями, чтобы вымыть из города всю пыль и вновь сделать его пригодным для проживания.
Когда наступил выходной, Рэд Фабрик решил проспать минимум до обеда. Все эти события морально вымотали его, но он находил поддержку в лице пурпурной земнопони, что когда-то приютил у себя. Он так привык к ней, что теперь, когда она могла уехать, он… нет, он не не хотел её отпускать. Он хотел, чтобы она осталась. Сама. Пёрпл Кенди привнесла в жизнь единорога что-то, для чего он уже давно созрел и чего ему не хватало, но в чём он не хотел себе признаваться. Это был… уют. Тот уют, которого невозможно добиться, живя в одиночку, и который может создать только другой пони.
Настойчивый стук в дверь прервал утренний сон жеребца. Недовольно ворча, он поднялся и пошёл к входной двери. Когда он открыл, делая самое неприветливое выражение лица, на какое был способен, он обнаружил двух земнопони преклонных лет: жеребца цвета индиго и бордовую кобылу.
— Вам чего? — пробурчал он.
— Простите, это вы Рэд Фабрик? — спросил синий жеребец.
— Ну, допустим, — ответил единорог.
— Видите ли, ваш адрес нам дали в Миграционной службе. Нам сказали, что у вас живёт земнопони Пёрпл Кенди.
Теперь, когда жеребец это сказал, Рэд присмотрелся к пришедшим пони получше, и то, что он заметил, вызвало у него сначала удивление, а затем понимание.
— Эм… да, конечно, — он сменил тон на более вежливый. — Она ещё спит, сейчас я её позову. Вы проходите!
Пони вошли в квартиру, а Рэд Фабрик прошёл в комнату, где спала кобыла, и оттуда послышался его голос: «Кенди! Кенди, проснись! К тебе там гости!»
Пару секунд спустя фиолетовая пони выглянула из комнаты, и…
— Мама! Папа! — воскликнула она и заключила пожилую пару в объятия.
Обнимашки и слёзы радости длились несколько минут, после чего Кенди произнесла:
— Я так за вас переживала! Я вас искала, ходила по палаточным лагерям, расспашивала пони, оставила заявление в Миграционной службе… Где вы были? И как вы меня нашли?
— Мы сейчас живём у пары замечательных пегасов, на набережной, — ответил жеребец. — Когда ты уехала в Ванхувер, на следующий же день к нам в Лас-Пегасус прилетела принцесса Твайлайт и начала эвакуацию. Мы были одними из первых, кто уехал из города. А нашли мы тебя всё через ту же Миграционную службу. Они, кстати, тебе тоже письмо оставили, в вашем почтовом ящике лежит.
— Я не видела. Наверно, только сегодня принесли…
— Как ты здесь живёшь, Кенди? — спросила её мать. — Тут хорошо с тобой обращаются?
— Да, Рэд хороший. Он всё время меня поддерживал, он был со мной очень добрым и милым. Даже немного жаль, что скоро надо будет уехать.
— Мы должны поблагодарить вас за то, что вы присмотрели за нашей дочерью, — обратился жеребец к Рэд Фабрику. — Спасибо вам.
— Не стоит, — ответил единорог. — Кенди — замечательная пони. Я даже не уверен, кто из нас кому больше помог. А как скоро вы уезжаете?
— Пока ничего не ясно. Нам сказали, что трафик обратных перевозок будет намного ниже, чем при эвакуации, потому что нужно ремонтировать поезда и железную дорогу, да и вообще не стоит так нагружать инфраструктуру. Так что, думаю, не раньше, чем через две-три недели. И знаете, Рэд, когда мы вернёмся в Лас-Пегасус, мы будем ждать вас в гости.
— Я обязательно приеду, — улыбнулся единорог, глядя на фиолетовую кобылу.
Она не понимала, где она находилась. Вокруг была лишь вязкая липкая чёрная пустота, и какое-то странное ощущение раздражало её разум. Постепенно она начала осознавать себя, вспомнила, кто она такая, и поняла, что проснулась, и что чернота вокруг — это лишь её закрытые веки. Через некоторое время она осознала, что она лежала без сознания неизвестно сколько и неизвестно где, и это странное ощущение — это ноющая боль в голове. Ей было плохо, её тошнило, голова болела и кружилась, мысли путались. Она открыла глаза и обнаружила себя лежащей в кровати в чистой белой комнате. На тумбочке рядом с ней стоял небольшой прибор, от которого к ней тянулись провода, заканчиваясь присосками на её груди. Прибор тихо и размеренно попискивал в такт её сердцебиению. К её левой передней ноге шла трубка капельницы.
На стене возле своей кровати она заметила красную кнопку. Недолго думая, она нажала её. Скоро в палату вошёл жёлтый единорог в белом халате.
— Наконец-то вы пришли в себя, — сказал он. — Здравствуйте. Меня зовут Биттер Пилл, я ваш врач. Как вы себя чувствуете?
— Эхх… плохо… — прохрипела она.
— Голова болит? Тошнота?
— Да…
— Это нормально, пройдёт через пару дней. Вы сильно ударились головой, и мы сделали вам операцию. Больше у вас ничего не болит?
— Кажется… нет…
Она провела правым копытом по голове и обнаружила, что та была обрита налысо.
— Как вас зовут? Что вы помните последнее?
Она напряглась, вспоминая своё имя, и вскоре оно всплыло в памяти.
— Я… меня зовут Роуз Хип. Я помню, как я ехала на поезде… а потом… что-то случилось… кажется, я обо что-то ударилась… не помню.
— Ваш поезд сошёл с рельс, вы получили травму и лежали без сознания десять дней. Сейчас вы находитесь в Центральной Кантерлотской больнице. И раз вы пришли в сознание, значит, идёте на поправку. Ах, да, скажите ещё, имя вашего мужа не Грэй Смоук?
— Да… а откуда вы знаете?
— Дело в том, что он вас искал. Он сейчас тоже находится в нашей больнице. Только не волнуйтесь, с ним всё в порядке, просто его больше негде было разместить. Он ехал на следующем поезде, и, когда с вашим поездом произошла авария, вас и его разместили в Кантерлоте.
— Он… он здесь? Можете его позвать?
— К сожалению, нет. Вам сейчас нужен покой. Думаю, через пару дней, когда вам станет лучше, вы сможете увидеться.
В Клаудсдейле, который вновь занял своё обычное географическое положение между Ванхувером и Кантерлотом, открылся мемориал памяти. Это была большая мраморная плита, зачарованная на то, чтобы не падать с облаков. На ней были выбиты имена всех пегасов, погибших при регулировании погоды во время кризиса. Шестьдесят три имени. В основном погодные патрульные, но где-то в конце, сразу после имени Сноу Близард, было выбито имя Спитфайр.
На открытии мемориала присутствовало много пони. Здесь был Кумулюс Клауд, который смог выпросить у врачей разрешение посетить открытие, здесь был весь состав вондерболтов, множество погодных патрульных, три аликорна и много обычных пони. Чтобы здесь могли присутствовать единороги и земнопони, Погодная фабрика выпустила серию специальных зачарованных облаков, на которых могли стоять все пони, а не только пегасы. Именно на таком облаке была размещена плита, и именно этими облаками сейчас было выстлано небо вокруг неё.
Заиграл духовой оркестр, и к мемориалу строевым шагом пошёл отряд вондерболтов в парадной форме. У пегасов не было традиции возлагать цветы погибшим, вместо этого к мемориалу возлагались маховые перья как знак того, что каждый погибший пегас был частью коллектива, и с ним каждый потерял часть себя. Когда-то их выдёргивали из собственных крыльев, но теперь это были искусственные перья, которые просто вкладывались между своими перед церемонией.
Впереди шёл новый лидер вондерболтов. Соарин остановился в шаге от плиты, вытащил перо из правого крыла и положил его перед мемориалом. Также поступили остальные летуны, после чего они отдали честь мемориалу и взлетели, держа формацию. Они разделились на два крыла, чтобы облететь мемориал, вновь соединиться и пролететь над ним в форме крылатой молнии, приземлившись в отдалении позади толпы. Когда Рейнбоу Деш поступала в лётную академию, она и не думала, что когда-то ей придётся участвовать в этой древней похоронной традиции лётного отряда. Она отчасти винила себя в том, что её не было там, что она не помогала своим товарищам разгонять тот шторм. Если бы Деш была с ними, всё было бы иначе, она была в этом уверена. Но всё сложилось так, как сложилось. Пусть Спитфайр часто была той ещё занозой в крупе, она была её подругой, и её смерть сильно задела Деш.
После вондерболтов к мемориалу подошли три принцессы. Они также вытянули из своих крыльев перья, после чего почтили память погибших пегасов молчанием и развернулись к остальным присутствующим. Принцесса Селестия, стоявшая в центре, взяла слово.
— Мои дорогие пони! Сегодня мы собрались, чтобы почтить память тех, кто оберегал нас от буйства стихии и пожертвовал своей жизнью ради других пони. Это были наши друзья, братья, сёстры, родители и дети. Мы никогда не забудем этих отважных пони, что бросили вызов буре. Они шли навстречу грозам, осознавая опасность, но они не думали о себе. Ведь кроме них некому было защитить пони. Их жертва всегда будет жить в нашей памяти. Нам всем было тяжело в эти дни. Многие из нас потеряли дом, работу, друзей, родных. Только благодаря нашим совместным усилиям нам удалось избежать бо́льших трагедий. Народ Эквестрии не стал пасовать перед лицом опасности и сплотился как никогда. Мы проявляли сострадание, доброту, поддержку, мы помогали друг другу, и эта взаимопомощь спасла многих пони. Это урок, который все мы должны усвоить. Нас ждёт много трудностей впереди, и только все вместе мы сможем преодолеть их. Нам предстоит восстановить промышленность и сельское хозяйство, починить здания и дороги, что были разрушены стихией, вновь построить экономику. Многим из нас придётся учиться жить по-новому. Это будет тяжело. Но, помогая друг другу, мы сможем преодолеть любые трудности, какие бросит нам судьба.
Санбим и Брайт Найт слушали речь принцессы, стараясь сдерживать эмоции. Пегаски потеряли самого близкого друга, и то, что они были не одиноки в своём горе, давало пусть слабое, но утешение. Им поставили нового ведущего, и это был неплохой пони, но он не мог заменить им Сноу Близарда.
— Хей, — окликнули их сзади.
Патрульные обернулись и увидели, что к ним подошли вондерболты. Соарин, стоявший впереди, сказал:
— Привет. Мы случайно увидели вас в толпе и решили подойти. Сегодня в нашем штабе будет вечер памяти Спитфайр. Обычно вечера памяти — это закрытые мероприятия, куда приглашаются только те, кто имеет отношение к вондерболтам, но мы решили, что вы имеете право там присутствовать. Так что, если захотите, прилетайте, мы предупредим охрану.
— Э… хорошо, спасибо… — удивлённо ответила Брайт Найт.
Глава Погодного управления Эквестрии выглядел плохо. У него ввалились щёки, были мешки под глазами, и вообще было видно, что огромная ответственность, невероятный стресс и проблемы со здоровьем брали своё. За последний месяц он словно состарился лет на пятнадцать.
— Мистер Клауд, вы неважно выгладите, — произнесла подошедшая к нему Селестия. — Может, вам стоит взять отпуск?
— Ваше Величество, с моей работой отпуска не положены. Уж точно не сейчас, — ответил серый пегас.
— Ерунда. Ваше здоровье — это самое ценное, что у вас есть. Жаль, что вы этого не понимаете.
— Кто же вместо меня будет разгребать тот бардак, что творится с погодой? — позволил себе усмехнуться Кумулюс Клауд.
— Неужели у вас нет заместителей? Преемников?
— Есть, конечно. Но я стараюсь сам контролировать то, что происходит в моём Управлении. Так надёжнее.
— Напрасно вы так не доверяете своим подчинённым. Отправляйтесь в отпуск, мистер Клауд. На месяц, не меньше. Прямо со следующей недели. Вы нужны мне бодрым и здоровым.
— Это приказ, Ваше Величество?
— Если вы так упрямы, то да.
Кумулюс Клауд не нашёлся, что на это ответить. Приказ принцессы есть приказ принцессы.
— Ваше Величество, зачем всё это было? — внезапно спросил серый пегас.
— О чём вы говорите, мистер Клауд? — не поняла Селестия.
— Обо всём. Об эвакуации, о разгонах бурь, обо всех авариях и трагедиях. Если всё обошлось так легко, то все эти жертвы были напрасны? Столько пони погибло, так много стало инвалидами, осталось без работы, потеряло близких. Ради чего?
Селестия опустила взгляд. Этот вопрос уже давно терзал её саму. Она чувствовала свою персональную вину в каждой трагедии, в каждой аварии, в каждом разрушении, в каждом несчастном случае.
— Это… это непростой вопрос, мистер Клауд. Возможно, это прозвучит цинично, но такова цена спокойствия. Всё могло закончиться гораздо хуже, и тогда все эти меры не были бы напрасны. У меня самой сердце болит за каждого погибшего и пострадавшего. Если бы мы всё знали наперёд, этих жертв было бы гораздо меньше, но мы не могли рисковать жизнями миллионов пони. Я понимаю ваши чувства, мистер Клауд, и полностью разделяю их. Но, к сожалению, жизнь иногда ставит нас перед выбором, в котором нет хороших вариантов, и тогда приходится выбирать тот, который несёт меньше риска.
Кризалис могла обмануть кого угодно. Простых пони, Королевскую гвардию, Ночную стражу, вондерболтов, Твайлайт Спаркл и даже Селестию. Но она не могла обмануть принцессу Луну. Принцесса ночи заметила её ещё в самом начале церемонии, но не стала выдавать своей осведомлённости, решив понаблюдать, что королева намерена делать. Сейчас, когда Луна общалась с Твайлайт, а Селестия отошла поговорить с главой Погодного управления, к двум принцессам подошла зелёная пегаска. Твайлайт приветливо улыбнулась ей, но Луна сказала:
— Знаешь, что тебя выдало, Кризалис?
— Удиви, — ответила та, заметив, как округлились глаза младшей из принцесс.
— Тебя выдал твой взгляд. Такой смеси презрения и превосходства нет ни у одного пони, особенно на таком мероприятии. Твой взгляд не менялся, даже когда ты смотрела на Селестию.
— И почему же ты до сих пор не подняла тревогу? — спросила королева.
— В этом нет смысла. Ты здесь одна, максимум — с тобой десяток сборщиков. Тут нет твоих телохранителей или армии, я бы их заметила. Чейнджлинги хороши в маскировке, но у вас есть свои уникальные повадки, которых нет у пони, и которые трудно распознать, если не знать, на что смотреть. Ещё ты сама подошла к нам. Значит, ты хочешь говорить, а не драться.
— Хм, ты права, — усмехнулась Кризалис. — Только скажи Твайлайт, чтобы она перестала так на меня таращиться, это неприятно.
Фиолетовая принцесса поспешно отвела глаза.
— Кризалис, а… почему ты здесь, и… что ты хочешь? — спросила Твайлайт, пытаясь осознать происходящее.
— Ты думаешь, что я пришла, чтобы строить какие-то козни и захватить власть в Эквестрии, — констатировала псевдопегаска. — Как это мило. Но я тебя разочарую: я не собираюсь делать ничего плохого твоей ненаглядной Селестии или ещё кому-то.
— Тогда для чего ты здесь? — спросила Луна.
— Я пришла сказать, что удивлена вашим поступком, — тон королевы сменился с высокомерного на более откровенный, что в её случае казалось очень необычным. — Мы так долго враждовали, но когда у вас появилась возможность избавиться от моего роя, вы дали ему убежище. Я ожидала, что пони в Эпплузе на нас ополчатся, но они приняли нас. Один мой сборщик даже принёс за день столько страсти, сколько некоторые месяцами копят. Думаю, не надо объяснять, откуда он её взял? И это притом, что он был в облике грифона и не скрывал своей природы чейнджлинга. Вы знали, что у вас живут такие извращенцы?
Кризалис заметила, как на лице Твайлайт проступил румянец, и усмехнулась.
— Что ты этим хочешь сказать? — задала вопрос тёмно-синяя принцесса.
— Я хочу сказать, что это заставило меня пересмотреть моё отношение к Эквестрии. Кажется, сотрудничать с вами всё же может быть выгоднее, чем пытаться вас захватить.
— И ты хочешь стать нашим другом? — воодушевилась Твайлайт.
— Другом, ха! Как вы любите это слово. Пока что я хочу только договориться об открытых границах. Чтобы обнаружение чейнджлинга в Эквестрии не вызывало желания собрать народное ополчение с вилами и факелами. Со своей стороны я гарантирую, что пока пони будут вести себя хорошо, мой рой не будет нападать на Эквестрию или её подданных.
— Нас устраивает такое предложение, — ответила Луна.
— И ты даже не будешь советоваться с сестрой?
— Я уверена, что она бы согласилась.
— Любой шаг навстречу новому союзу — это правильный шаг, — сказала Твайлайт. — Да, будет нелегко убедить в этом пони, но я уверена, что в будущем чейнджлинги станут нашими хорошими друзьями.
Когда пони стали расходиться, Луна направилась к небесной колеснице, на которой они с сестрой прибыли в Клаудсдейл, но Селестия, кажется, не спешила возвращаться в Кантерлот и вообще выглядела так, будто хочет что-то сказать.
— Что такое, Тия? — спросила подошедшая к ней Луна. — У нас здесь есть ещё какие-то дела?
— Есть. Но не в Клаудсдейле, — ответила Селестия, взлетая и улетая в сторону от облачного города.
— О чём ты? — Луна последовала за ней.
— У нас осталось ещё одно обещание, которое нам нужно выполнить, — сказала дневная принцесса, открывая портал в Тартар.
Конец