Послание в бутылке. Том 1

G4.05: Подведение итогов

Джеймс поочередно взмахнула крыльями, встряхивая ими в воздухе, но раздражение только усилилось. Она захныкала, и на этот раз достаточно громко, чтобы ее услышала Лайтнинг Даст.

Пони парила в воздухе над их домом, поправляя ртом кусочки облаков. Очевидно, это был процесс, еженедельно повторяемый всеми, кто жил в облачных домах: заменять части, которые развеялись, и в целом поддерживать их целостность. Как это работало, пегаска объяснить не смогла, но результаты были вполне успешными. Что “на самом деле” позволяло облачным структурам держаться вместе, пегасов не интересовало.

– Что не так? – Лайтнинг зависла в воздухе, с беспокойством глядя на нее сверху вниз. Каким-то образом она, казалось, точно знала, о чем думает Джеймс, потому что взгляд пегаски метнулся к крыльям. Даст оставила куски облаков висеть и приземлилась на переднем “дворе”.

– Я, э-э... – захныкала кобылка, надеясь, что, возможно, она сможет использовать скудный язык в качестве оправдания. – Запуталась.

– Конечно, – пегаска села прямо перед ней, глаза сузились, и она вытянула одно из крыльев Джеймс в сторону. Кобылка напряглась от чужого прикосновения к нежному органу, но Лайтинг точно знала, как двигать крыло, не причиняя боли, естественным образом расправляя его, не причиняя дискомфорта.

– Когда ты в последний раз охорашивалась? – спросила она тоном матери, которая обнаружила, что ее ребенок улегся спать, не почистив зубы.

– Э-э... – Джеймс моргнула, пытаясь придумать альтернативные варианты перевода того, что она только что услышала. – В последний раз, когда я... что? Что означает это слово? Охорашивалась?

Даст оттолкнула ее на несколько шагов назад, к фонтану, который был одновременно источником новых облаков, воды и местом для купания. Кобылка споткнулась, не в силах сопротивляться, хотя ее замешательство росло. Почему Лайтнинг так разозлилась на нее?

– Не прикидывайся дурой, Лаки. Ты лезешь туда и займешься обоими крыльями, пока я не буду удовлетворена. Я вижу минимум десяток перьев не на своем месте.

“Вот что значит охорашиваться”.

Кто-то без ее знаний, возможно, даже не распознал бы это слово. Но теперь, когда Джеймс об этом подумала, тут и правда появился смысл. Птицы так делали, и ее крылья были очень похожи на птичьи. Было бы ошибкой предположить, что перья просто будут идеально держаться вместе и не будут требовать ухода. Половина специального мыла и восков, которые Лайтнинг Даст хранила возле фонтана, были связаны как раз с крыльями. Практически все остальное в ее доме было самым дешевым, но на крылья пегаска денег не жалела.

– Я никогда...

Кобылка поморщилась, переступая с копыта на копыто.

– Я не знаю… как, – ее голос превратился в тонкий писк. – Я никогда не делала этого раньше.

Брови Даст поползли вверх.

– Твои крылья были в прекрасном состоянии в тот день, когда я тебя спасла. Идеально чистые, только что натертые воском, ни одного перышка не на месте. Ты правда думаешь, что я поверю, будто твои родители делали это за тебя, в твоем-то возрасте?

Джеймс помотала головой.

– Мои... машины, – остальные слова переводились не очень хорошо. Она, конечно, не могла объяснить, что ее тело было совсем недавно распечатано, и что все ее перья были выращены и уложены роботом. – Делали это для меня. Так и не научилась. Честно!

Кобылка подняла глаза, встретив скептический взгляд Лайтнинг со всей невинностью, на которую была способна. Крылья продолжали мучительно чесаться, и она потерла одно из них о бок, поморщившись, поскольку это не помогло.

Возможно, бионоситель Джеймс не соответствовал ее полу или возрасту, но у того, что она была маленькой, было несомненное преимущество: все считали ее милой.

– Ладно, – раздраженно буркнула Даст. – На этот раз я притворюсь, что верю тебе. Но я не собираюсь нянчиться с тобой и дальше, мелкая. Если ты не заботишься о своих крыльях, как ты можешь ожидать, что они позаботятся о тебе?

Пегаска махнула крылом, и кобылка перелезла через край фонтана. Лайтнинг выбрала одну из бутылок и капнула немного в воду, пока та не вспенилась.

– Это обезжириватель. Используй его только когда у крыльев долго не было надлежащего ухода. Он удаляет воск, так что ты не захочешь, чтобы это было частью ежедневного мытья. Но твои крылья выглядят плохо. Ты пахнешь так, словно заблудилась во время миграции в разгар грозы.

Лаки погрузилась в воду, не совсем уверенная в том, что она должна делать. Но естественный поток в фонтане быстро создал густую пену, от которой пахло как из автомойки.

– Засовывай туда крылья! – проинструктировала ее Лайтнинг. – Покрой их пеной как можно плотнее, а потом я помогу со щеткой. Видишь там зажим на стене? Если ты одна, то закрепляешь там щетку и трешься об нее. Но у меня смена через час, так что... сделаем все побыстрее.

Лаки повиновалась, и довольно скоро у Даст во рту была деревянная ручка щетки. Теперь говорить она не могла, только жестикулировать крыльями и издавать разочарованные звуки всякий раз, когда Джеймс делала что-то не так. Было больно, но на этот раз боль была скорее освежающей, чем той, от которой хотелось избавиться. Было похоже на глубокий массаж после тренировки. Вода из прозрачной превратилась в грязно-оранжевую, в ней плавало множество маленьких коричневых кусочков.

“Мои крылья были настолько отвратительны?”

Затем Лайтнинг выдернула затычку, позволяя свежей воде смыть пену, прежде чем снова наполнить фонтан.

– Ладно, это была самая легкая часть.

Пегаска полностью расправила одно из своих собственных крыльев и кивнула на него.

– Ну давай, Лаки. Что ты видишь в моих крыльях? И не говори ни слова о том, что я тебе прописные истины вдалбливаю, я уже дала тебе шанс быть честной. Мы начнем с самого начала, как ты и хотела.

Но Джеймс и не думала жаловаться, чего бы не говорила Лайтнинг. Кобылка посмотрела на крыло, пытаясь понять, чего от нее хочет Даст.

– Я, э-э...

– Посмотри на перья, – голос пегаски немного смягчился. Либо она поняла, что кобылка и правда ничего не знает, либо просто устала быть такой конфликтной. В любом случае Джеймс это устраивало. – Есть порядок, видишь? Перья снизу не торчат. Они расположены естественным слоем и все ровные. Когда ты летаешь, они могут путаться. Края некоторых вылезут наверх. И если ты позволишь всему выйти из-под контроля, то у тебя могут быть сломанные или даже зараженные перья, растущие вместе с хорошими. Тот, кто говорит, что плохие перья просто выпадут при полете, ошибается. И твое крыло – тому доказательство.

Кобылка вытянула крыло, точно так же, как это сделала Лайтнинг. В каком-то смысле ей было чем гордиться, поскольку две недели назад она не смогла бы сделать даже этого.

– Но я едва могу планировать. Почему у меня должна быть... инфекция?

– Потому что ты двигаешь крыльями. Нагрузка на них большая, и это означает, что перья будут изнашиваться. И не только это, но если держать их все время сложенными, у тебя будут теплые, темные и влажные места. Это... худшая из возможных вещей для поддержания чистоты. Если совсем запустить крылья, то тебе придется ждать пока отрастут новые перья, прежде чем ты снова сможешь летать. Знаешь, сколько времени это занимает?

Лайтнинг не стала дожидаться ответа, просто наклонилась и заявила зловещим голосом:

– Два года. И тебе вообще повезло. Другие существа отращивают перья один раз на всю жизнь. Если грифон потеряет свои маховые перья, он просто никогда больше не сможет летать прямо. Или вообще взлететь, в некоторых случаях. У пони все перья сменяются раз в несколько лет, но… это не оправдание для плохого ухода.

Пегаска ткнула копытом.

– Видишь? Это перо сломано на конце. Оно застряло у тебя в крыле, и, держу пари, ужасно чешется. Новое перо вытолкнет его наружу, но не раньше, чем даст шанс заразиться и всем перьям вокруг него. Это то, чего ты хочешь?

– Нет! – пискнула Лаки, в ужасе уставившись на сломанное перо. И теперь, когда она знала, что искала, оно было не единственным. Там было несколько таких же поврежденных, и еще много не на месте. По сравнению с гладкими крыльями Лайтнинг Даст, ее собственные выглядели как лоскутное одеяло. Кобылка расправила другое крыло и обнаружила там такую же ситуацию. По крайней мере, после мыла они не так неприятно пахли.

– Там должно быть уже достаточно воды, – сказала пегаска, кивая в сторону фонтана. – Присядь, чтобы вода впиталась. Лучше всего горячая... помогает раскрыть поры и все такое. Но чего нет, того нет, так что сойдет и прохладная.

Лаки присела, как ей было сказано, распластавшись плашмя. Она пару раз вздрогнула от холода, но достаточно быстро привыкла. Пегасы, похоже, хорошо переносили холод.

– Как часто это вообще надо делать?

– Каждый день. Ну... эту и следующую часть. Но когда ты занимаешься этим часто, то все получается быстро и просто. Намылить, очистить, охорошить. Так говорила моя мама. Теперь... последний шаг.

Даст махнула крылом, и Лаки подвинулась, встав боком к краю и выставив крыло наружу.

– Теперь ты ведешь головой вдоль крыла, ища перья, которые не на месте. Подталкивай нижние обратно на место под верхними. И если одно из них сломано... – пегаска сжала зубы, и Лаки почувствовала короткую, острую боль. Кобылка отдернула крыло назад, оставив ярко-желтое перо во рту Лайтнинг, с несколькими каплями крови на конце. Даст выплюнула его, а затем нетерпеливо махнула крылом снова. – Дергай резко, так быстро, как только сможешь. Если перо сломано, твое тело уже хочет избавиться от него. Замена уже пытается вытолкнуть его. Ты просто помогаешь и заодно избавляешься от места, где могут завестись отвратительные вещи.

Лаки стиснула зубы и снова вытянула крыло. Последовало еще несколько болезненных рывков, и все в тех местах, где зуд был сильнее всего. Но теперь, после холодной воды и без сломанных перьев, крыло уже чувствовало себя лучше.

Остальной процесс был не такой уж болезненный. Ей пришлось стоять так близко к Лайтнинг, что она могла чувствовать сердцебиение кобылы рядом со своим собственным, почти такое же быстрое, несмотря на ее больший возраст. Кобылка чувствовала идущий от пегаски запах, который давно превратился в ее мозгу из “скотного двора” в “безопасный”. Что бы ни делала Даст, крыло быстро перестало болеть, и она снова почувствовала себя комфортно. Пегаска двигалась по прямым линиям от основания крыла до кончика, поправляя перья при каждом движении ртом.

Уши Лаки от смущения прижались к голове – ей было неловко за подобное, точно так же, как в первый раз, когда она принимала здесь ванну. Но раздражение Лайтнинг исчезло, и она не выказывала собственного смущения.

– Вот, – наконец сказала она. – Опусти это крыло обратно, дай ему немного пропитаться.

Лаки так и сделала, зашипев от боли, когда коснулась холодной воды. Маленькие ярко-красные завитки появились в воде, прежде чем раствориться.

– Я... сломанная?

Даст усмехнулась, успокаивающе коснувшись ее плеча крылом.

– Нет, милая. Именно так происходит, когда долго откладываешь уход за крыльями. Все не так больно, когда делаешь это каждый день. Я должна была сама догадаться... этот запах должен был откуда-то исходить. Но теперь ты знаешь.

Пегаска кивнула в сторону другого крыла.

– Когда твое левое перестанет болеть, я буду сидеть и смотреть, как ты справляешься с правым. Я насчитала... всего три сломанных пера с той стороны. Я знаю, что ты сможешь это сделать.

“Я хочу, чтобы ты это сделала", – хотела сказать Лаки.

Но вместо этого она подняла голову над краем бассейна, а затем попыталась сделать то, что заняло у Лайтнинг Даст всего несколько минут. Теперь кобылка могла понять, почему мытье крыльев была важным первым шагом, учитывая, что все приходилось делать ртом. Она могла только представить, насколько хуже были бы перья на вкус будучи грязными. Но, несмотря на это, ее крылья и шея были достаточно гибкими, чтобы задача была достаточно легкой. В этом было что-то инстинктивное. После того, как Лаки посмотрела, как Даст это делает, ей казалось, что она все поняла.

– Неплохо, – Лайтнинг указала на крыло. – Ты пропустила... здесь, в конце.

Она наклонила голову, сама поправляя перья.

– Там легко не заметить – некоторым пони даже плевать на них, так как они все равно всегда выбиваются, когда летаешь. Но это профессиональный способ охорашиваться, – Даст выпрямилась, взяв с полки маленький контейнер. – Теперь, поскольку мы обезжирили крылья, ты должна натереть их воском. Он, конечно, и сам выделяется, но... эта штука лучше. Профессионалы специально убирают свой собственный воск перед выступлениями и все такое. Но мы прибережем это на тот случай, когда твои крылья будут совсем в плохой форме, типа как сегодня.

– Я смогла... на самом деле сделать это, – сказала Лаки, как только воск был нанесен, и ее крылья заблестели. Остался только слабый зуд в тех местах, которые мучили ее раньше, и он уже утихал. – Я действительно сделала это.

– Естественно, – Лайтнинг Даст притянула ее к себе, взъерошив крылом гриву. – Ты пегас, Лаки. Чего ты ожидала?