Сломанный дуэт
"Здравствуй, мама"
Кое-что из прошлого не может отпустить Мелоди. Её терзают сомнения — как относиться к той пони, что под гнётом печальных событий сломалась и потянула дочку с собою на дно? И чем действительно можно помочь ей?
Глава 1. Письмо
«Здравствуй, мама».
И острый кончик ручки, удерживаемой моим копытокинезом, застыл над новой строчкой. Я слегка поморщилась от раздражения на саму себя. Ничего в голову не лезет.
Что можно написать ей? О чём рассказать в ещё одном безответном письме? Знаю ведь, что получу лишь отписку от банка: «Бланк перевода под таким-то номером обналичен гражданкой Эквестрии Роузлак Гленн». Тяжело выдохнув, я продолжила терзать листок.
«У меня всё хорошо. Скоро сдам последний экзамен в Академии в этом году. Останется прослушивание, и всё. Думаю, лето будет насыщено…»
Стоп. Бред. Я обессиленно положила ручку на стол, смяла листок и оттолкнула его к двум предыдущим попыткам. Вообще ничего в голову не идёт. А противоречивые чувства лишь подливают масла в огонь.
Огонь.
Невольно вспомнился тот трагичный день, унёсший жизнь моего отца. Горящий дом, рыдания матери. Она не смогла пережить потерю мужа и, начав медленно спиваться, довела и себя, и меня до самого дна, без каких-либо преувеличений.
Я откинулась на спинку стула. Прошло чуть меньше года с того момента, как меня буквально спасли из копыт неминуемой смерти. Сейчас прошлое казалось далёким и нереальным, но воспоминания всё равно пробирали до дрожи.
Взгляд невольно зацепился за серебряный браслет на копыте. Обручальный. Я лично подбирала украшения и, разумеется, поддалась «ночной» тематике и серебру. Мы с Войсом самую малость нарушили традицию и уже обвенчались в кругу самых близких нам пони. Официальная публичная церемония будет лишь через месяц, и к ней мы уже заранее начали готовиться. Конечно, большую часть хлопот возьмут на себя организаторы, но всё же.
Войс. Мысли о нём тёплыми волнами смыли с души мрачные чувства. Многие знакомые придворные пони скажут, что мы как-то рановато решили «скрепить сердца брачным союзом». И что мы довольно молоды для такого серьёзного решения. Однако я ни на секунду в нём не сомневалась.
— Нотка? — раздался из коридора голос принца. Я невольно улыбнулась: о ком подумала…
— Заходи, — разрешила я ему. Он знал, что я пишу письмо, и старался не тревожить меня. Но, видимо, я ему потребовалась.
Пока Войс открывал дверь и подходил к столу, я взяла новый листок и положила перед собой.
— Всё ещё в процессе? — поинтересовался он, сев на пол сбоку от моего стула.
— Всё ещё. — Я повернулась к нему и кратко ткнулась мордочкой в его щёку. Одно из привычных действий, жест приветствия, какой наверняка есть у каждой парочки.
— Нам надо поговорить об этом, — вдруг абсолютно серьёзно сказал он.
От такой перемены в его поведении я слегка опешила.
— Слушаю?
— Я думаю, тебе стоит прекратить писать ей письма.
— Почему? — тут же переспросила я с искренним удивлением.
Вряд ли вопрос был в деньгах. Переводимая сумма была небольшой, средства я отправляла только со своего счёта, на котором хранила гонорары. К собственному стыду, эти битсы я получала напрямую из копыт принца, как и все наши друзья. Но Войс неоднократно говорил о том, что я могу распоряжаться ими как хочу. Тем не менее, особо тратить мне было их не на что.
А значит, суть разговора в чём-то другом.
— Это может навредить тебе. Особенно после свадьбы. — Он показательно приподнял копыто со своим браслетом.
— И чем же?
— А тем, что рано или поздно какой-нибудь упорный недоброжелатель начнёт раскапывать информацию о тебе, — тяжело выдохнул Войс. — И наткнётся на странные переводы некой однофамилице. Если у него хватит желания найти твою маму, то за бутылкой чего покрепче она выложит всю информацию, какую имеет. А если ты прекратишь писать, то я попробую договориться о небольших поправках в архиве почты.
— Но по документам же я сирота, — напомнила я ему.
— Что не умаляет шаткости твоей истории. Лишний раз ломать её ни к чему.
Я потупила взгляд. Про всё это я задумывалась и раньше, но…
— Ты же знаешь, я не смогу совсем про неё забыть. — Я помотала головой, усиливая свои слова.
И это было моей основной проблемой. Во мне боролись две абсолютно противоположные идеи, и меня бросало из стороны в сторону. Я искренне ненавидела маму за то, что она сдалась и превратила нашу с ней жизнь в ад. Нехватка денег, голод, переезд в шахтёрский город, чего ещё только не было. И, как итог, мой побег в соседний Скайлэйк-2, где дела шли нисколько не лучше.
Но я не могла и окончательно распрощаться с мамой. Даже в самых тяжёлых ситуациях я старалась отправить ей последние монеты. Ведь когда-то она была хорошей и самой лучшей мамой на свете.
— Знаю. Но, Мелоди, ты же прекрасно понимаешь, на что тратятся твои деньги, — аргументировал Войс.
— Ты бы не бросил своих родных, попади они в такую ситуацию, — голос чуть задрожал от эмоций. Слишком больная для меня эта тема.
— Я и не осуждаю тебя за это, милая. Но… Ты же ни разу не получала в ответ никакого письма от неё. Она просто обналичивает твои деньги, и на этом всё. Стоит ли такое отношение к тебе риска подставиться и оказаться в неприятной ситуации? Потянув за собой ещё и меня, но я-то ладно, перетерплю. — Мой принц небрежно махнул копытом.
Я вовсе опустила голову, а затем копытом отодвинула листок и уткнулась в стол. Что бы я ни сказала, он был прав, и это я понимала на все сто.
— Я не знаю, что мне с ней делать, — приглушённо отозвалась я ему. Затем шмыгнула носом и выпрямилась. — Войс, я не знаю, что мне делать. Я не хочу забыть о ней раз и навсегда, но и не могу ничего изменить. Если она до побега меня не слушала, то сейчас точно не будет. А если её насильно отправить на лечение, то сам знаешь, какое это пятно на её репутации будет. Даже если она придёт в норму и сможет меня простить после такого.
Неожиданно Войс задумался, а через некоторое время закивал.
— Я понимаю. Знаешь, давай поступим так. Я завтра-послезавтра подумаю, что можно сделать, соберу всё в одну картину, а потом мы с тобой это обсудим. Идёт? — предложил он.
Я с подозрением посмотрела на него. От принца можно было ожидать чего угодно, но, с другой стороны, не придумает же он нечто плохое?
— Давай так. — Я снова шмыгнула носом. Пара предательских слёз покатились по щекам. Надо успокоиться, что-то меня такой короткий разговор слишком сильно задел. Письмо ещё это дурацкое!
— Вот и хорошо. — Он потянулся ко мне, чтобы быстро поцеловать в губы. Я ответила на этот краткий жест. — Прости меня, я не хотел тебя расстраивать.
— Нет, нет, не извиняйся. — Я начала вытирать глаза. — Ты абсолютно прав. Это просто я немного… ну…
— Я понял. Всё равно прости. — Он замолчал, и на некоторое время воцарилась тишина.
— Значит, мне не стоит писать сейчас письмо? — Я вернула листок в стопку чистых и начала прибирать стол.
— Было бы неплохо, — сказал Войс. — Слушай, ты есть не хочешь?
— На ночь глядя? — Я посмотрела на него.
— Я проголодался. А один сидеть не хочу. — Он поцокал копытами. — Пойдёшь?
— У. Мы так растолстеем. Я так растолстею, и ты меня разлюбишь, — решила я слегка поддразнить его. После такого неприятного разговора тему хотелось сменить, и немного дурашливости мне сейчас не помешает.
— Ага, ага, конечно, — с сарказмом, но улыбаясь, закивал он мне. — Это я быстрее стану круглой бочкой на высоких ножках, чем ты поправишься. И вообще, тебя я буду любить любой. А вот ты меня тогда точно бросишь.
— Хей! — с небольшим укором шутливо воскликнула я. — Знаешь, некоторые кобылки и куда хуже готовы терпеть, если жеребец при битсах. А тут целый принц! Не отдам!
Он первым сдался и состроил дурашливую мордочку. Я подняла копыта, приглашая Войса в объятия, и мы затихли на некоторое время.
Глава 2. Встреча
В опустевшем вагоне никто не заметил вспышку телепортации, и мы без особых проблем вышли из него на перрон.
Вокзал Скайлэйка-1 никак не изменился с тех пор, как я покинула этот город, перебравшись в соседний, второй. Стекавшиеся к выходу пони лавировали между теми, кто стоял на платформе и ждал посадки. Мы влились в этот поток.
У самого выхода образовалась очередь. Стражники ожидаемо проверяли документы, и мы застряли минут на десять. Несмотря на то, что прошло уже достаточно много времени с того громкого дела об убийстве тридцати семи кобылок в Скайлэйке-2, стража тут всё ещё была усилена. Средства на это выделялись напрямую из Кантерлота.
— Карточку, — кратко буркнул уже уставший к концу дня пегас в броне.
— Капюшоны снимите, — потребовала его партнёрша, земная кобылка.
Я скинула капюшон одним движением копыта и быстро достала из нагрудного кармана карту гражданина Эквестрии — наверное, самый важный документ, удостоверяющий личность пони. Правда, сейчас он был самую малость поддельным.
Войс также откинул капюшон. Вот только вместо любимых черт мордочки и синей шёрстки я, бегло взглянув на него, увидела серого взрослого единорога. Мы обсуждали, что он создаст иллюзию и скроется под личиной придуманного пони.
— Из Кантерлота? — оценивающе окинула его взглядом стражница, принимая карточку. Прочитав её, она кивнула. — Ну да, ну да.
— А зачем в жару в балахонах? — с подозрением спросил пегас.
— Ночью будут тут дела, на это и рассчитывали, — догадалась я быстрее Войса.
— Да? Ну-ну, — прищурился на меня стражник. Затем во второй раз перечитал мою карточку. — Что же у вас за дела тут такие, мисс Лира Рэд?
— Переговоры с компанией «Металл Шайн». Мы представители из столицы, — ответил вместо меня принц. — Встреча наверняка затянется до полуночи.
— Да? А в сумках тогда что? — подалась к нему кобылка.
Вместо ответа мы позволили бегло осмотреть содержимое нашего багажа. Не найдя ничего страшного, стражники вернули нам документы и позволили пройти дальше.
Скайлэйк встретил меня нахлынувшими неприятными воспоминаниями. Небо плотно затянуто дымкой, отчего всё вокруг казалось серым. Простые одинаковые тёмно-серые дома с трещинами и выцветшими украшениями. Взгляд пытался уловить хоть какие-то краски, но везде были лишь пыльные и грязные от смога из шахт рекламные вывески. Безнадёжность и серость веяли отовсюду, создавая давящую атмосферу этого города.
Местные пони тоже не были улыбчивы и счастливы. С уставшими мрачными мордами они шли по своим делам, смотря себе под ноги или вперёд и практически не реагируя на то, что происходило вокруг них. В основном это были испачканные пылью шахтёры: кобылки и жеребцы с касками на голове и с седельными сумками, из которых порой торчали всяческие инструменты. Никто не спешил смотреть на новоприбывших пони и никто, на наше счастье, не спешил меня узнавать. Ну и хорошо. Я накинула капюшон обратно и повела Войса по тому адресу, о котором он говорил, так как немного ориентировалась по памяти.
Через некоторое время мы вышли на тропу, которая вела к сектору старых небольших домиков. Дешевле этих жилищ во всей Эквестрии не найти. Хуже тоже.
Столбик с номерами построек у начала линии подсказал нам, куда идти, и мы свернули с основной улицы. Покосившиеся однотипные домики выглядели действительно ужасно: разбитые окна, обшарпанные фасады, подгнившие и местами завалившиеся на землю заборчики. На одном участке рядом со входом сидел жеребец и периодически прикладывался к бутылке сидра. Он безучастно проводил нас взглядом, и на несколько секунд меня охватило неприятное предчувствие, что он решит докопаться до нас по пьяни. Но вроде бы всё обошлось.
Наконец мы добрались до нужного нам места. Открыть калитку было проще простого, и я встала перед дверью домика как вкопанная.
Что я увижу за ней? Не знаю. А может, там никого нет. Или мы ошиблись адресом. Или мама валяется в запое с кем-то из соседних алкоголиков, таких же упавших на дно пони.
Войс терпеливо ждал рядом, полностью отдав в мои копыта эту встречу. Собравшись с мыслями и тряхнув головой, я уверенно постучалась.
И ещё раз. Лишь после третьей серии стуков из-за двери послышались шаги.
— Денег нет, выпить тоже, пошли в… Ох! — Дверь раскрылась вовнутрь, и мама растерянно уставилась на нас двоих.
— Привет, м-мам, — мой голос дрогнул. А через несколько секунд она отвисла и шагнула в предложенные объятия.
— Мелоди! — В нос сразу же ударил неприятный запах. И судя по тому, как мама на мне повисла и растягивала слова, она была слегка пьяной. — Девочка моя! Как же давно я тебя не видела! Ох, Нотка… О, а эт-то кто с тобой?
Я первой отстранилась из объятий.
— Это долгий разговор, мам, — я справилась с голосом и больше он не дрожал от переполняющих меня противоречивых чувств. — Мы можем войти?
— Да, да, конечно! Проходите! — Мама сделала несколько шагов назад, пропуская нас вовнутрь.
Мы с Войсом немного задержались в коридорчике у входа, чтобы снять с себя балахоны, и я осмотрелась. Внутренний вид помещения оказался ненамного лучше внешнего. Покрашенные в однотонную сероватую краску стены, настолько грязные, что с расстояния были видны тёмные пятна пыли. Непонятные тряпки, забитые в щели в углах. Кое-где отвалились кусочки побелки с потолка, отчего он зиял чёрным цветом то ли утеплителя, то ли уже плесени. Атмосфера была такой гнетущей, словно я вернулась обратно в комнату, бывшую моим пристанищем, пока я работала певичкой в борделе. Осталось только найти гнёздышко, матрас с кучей порванных и никому не нужных вещей с мусорки, которые спасали меня от холода длинными зимами.
— Я ток это, правда не прибралась. Не ждала уж гостей! Проходите, проходите! Щас я… — Мама бросилась убирать со стола всякий мусор и бутылки. Войс спокойно осматривал всё вокруг.
— Присаживайтесь! — Через некоторое время мы смогли сесть за стол, и мама обратилась к жеребцу. — Ну, давайте хоть познакомимся, мил друг!
— Меня зовут Грэй. Грэй Эш. Приятно познакомиться, а вы Роузлак, я правильно понимаю? — Он протянул копыто к моей маме.
— Та самая. Приятно познакомиться! — Она стукнулась в ответ, и Войс быстро убрал копыто, чтобы не были заметны всполохи образа. — И какими судьбами вы пришли ко мне? И в паре-то с моей дочерью! Сгораю от любопытства.
Под светом из окна я смогла рассмотреть маму. Бледно-жёлтая шерсть вся в пыли, красная грива на тон поблекла из-за грязи, мордочка ощутимо опухла, даже больше, чем раньше, как я могла помнить. От этого глаза были прищурены и словно немного слезились. В сердце кольнуло, жалость к маме вспыхнула с новой силой. Мне захотелось обнять её, помочь, сделать хоть что-то прямо сейчас!
— Думаю, может, тогда Мелоди сама расскажет об этом? — Войс перевёл вопрос мамы на меня. Я немного зависла, прежде чем собраться с мыслями.
— Мам, ну помнишь, я писала, что вернулась в Понивилль?
— В Понивилль? — Её удивление было неподдельным. Она действительно не знала об этом, словно… словно не читала мои письма. Этот факт резко подкатил горьким комом к горлу. До последнего я не хотела в это верить, но её интонации были искренними.
— Да, в Понивилль. Я же писала, что смогла уехать и попасть в новую музыкальную группу.
— А! Да, Нотка, помню, помню! — Она соврала мне, отмахнувшись копытом, как будто просто забыла. — У тебя такой великолепный, маги-и-ический голос!
— Вот. — Я взяла паузу, чтобы ещё раз собраться с мыслями. Надо сразу бить с козырей, как мы и договаривались с Войсом. — Я в итоге познакомилась с Грэем. И мы вроде как теперь вместе. Мы помолвлены!
Я поставила на стол копыто с браслетом, так, чтобы мама видела его. Она сфокусировала свой удивлённый взгляд на серебряном украшении.
— О-о, у меня пока что нет слов! — развела копытами мама. — Ты умеешь удивлять старушку!
После чего она встрепенулась.
— Ох, ребят, за это надо бы выпить! Такое же событие! Щас я…
И она собралась встать из-за стола, как тут же вмешался Войс.
— У меня как раз с собой есть неплохая вещичка! — Он подтянул копытом свою сумку и достал оттуда бутылку с довольно крепким ликёром. Я чуть нахмурилась — мы не брали ничего подобного с собой, а значит, принц незаметно для Роузлак телепортировал её.
— Мистер Грэй, да у вас прекрасный вкус! — хихикнула мама, с нескрываемым желанием уставившись на дорогой напиток.
Всё же она поднялась с места, нашла у мойки три рюмки, быстро сполоснула их и поставила на стол к нам. Затем порылась в каких-то мешках в другом углу и вскоре добавила к рюмкам тарелку, на которую положила немного жухлой травы «на закуску».
— Прекрасно. Позвольте наполнить бокалы! — помпезно воскликнул Войс, открывая магией бутылку.
Он наполнил рюмки. Я с недоверием посмотрела на него, и он подмигнул мне. Ну, что же, играем по его правилам.
—До дна! — Мы чокнулись рюмками и выпили. По крайней мере, я поднесла рюмку ко рту. Но магия Войса потянула её назад. Он подловил момент, когда мама не смотрела на нас, и сделал так, что жидкость исчезла. Я кратко кивнула ему, показывая, что поняла задумку.
— Ух-х-х, хороший! — Мама стукнула рюмкой по столу и помотала головой, зажмурившись. Так же поморщился и Войс. Я прищурила глаза и уткнулась в запястье, довольно громко занюхав. Играть так играть!
— Хороший ликёр. Жжёт! — поддержал «единорог».
— Хе-хе. О, слушайте, Грэй, а расскажите, чем же вы занимаетесь? — завела разговор мама.
— Да как сказать… Там помаленьку, тут помаленьку. Ну, вы понимаете, о чём я. Являюсь продюсером группы «Алые гривы», где и поёт ваша дочь. Знаю многих, знаю многое, и не про всё можно говорить. Знаю, где поговорить, где кому помочь, где помощь получить… — Войс нагнетал мрачность, выбрав подходящие интонации «бандита».
— Опасный малый, значит? Поня-я-я-тненько! — Мама как-то плохо посмотрела на меня. Осуждающе и удивлённо. — И меня вы тоже по связям нашли?
— Да, Грэй занимается всяким таким, — горделиво подтвердила я слова жеребца. — И не то чтобы ты скрывалась, мам.
— Теперь понятно, откуда так много денег стало в расписках… — Осознав, что брякнула, мама замахала копытами. — Ой, блин, я не это имела в виду! Эх… Забьём?
— Забьём и выпьем! — подхватил Войс. — Миссис Роузлак, без обид! Мы всё же пришли познакомиться. Надеюсь, и уйдём отсюда мы в хорошем настроении!
Он хохотнул и стал наполнять рюмки. И снова всё повторилось, как в первый раз. Я симулировала питьё, принц убирал напиток из рюмки, и, по сути, из всех троих напивалась только моя мама. Аликорну надо выпить бутылку такого ликёра, чтобы серьёзно опьянеть, так что за него я не боялась.
— Хе-хе, — с хрипотцой посмеялась Роузлак. — А знаете, будь я слегка помоложе, я бы подумала, что вы меня спаиваете, шалун! Ох, мой грязный рот.
Она постучала себе по губам, а Войс примирительно помотал копытами.
— Ничего страшного. И не поймите меня неправильно, но ваша дочка прельщает меня куда больше! Особенно если говорить об аппетитных местах…
Я наигранно дёрнулась и помахала на него копытами.
— Ох, Грей, ну хоть не перед мамой! — интонации глупышки подкрепили этот момент, и мама ощутимо напряглась.
— Поня-я-тно. А, прошу прощения, сколько вам лет? — поинтересовалась она.
— Четвёртый десяток стукнул! — Облик Войса стал медленно меняться. На иллюзии у глаз появились небольшие морщинки, и в целом он так плавно повзрослел ещё на несколько лет.
— Оу! Вот те на, а я от вас не так уж и далеко ушла! — Теперь мама с ощутимым неодобрением посмотрела мне в глаза. Войс, до чего же ты хочешь всё довести?
Но разговор продлился дальше. «Мистер Грэй» поддерживал образ, вводя маму в ступор. Который постепенно пропадал с каждой новой рюмкой. Через некоторое время мамина напряжённость сменилась пьяной расслабленностью, и шутки по поводу наших отношений участились.
— Хех, П-послушай меня, Нотка! — вдруг чуть громче, чем обычно, начала она свою речь. — Ох, простите меня, м-мстер Грэй, за то, что я сейчас ей скажу. Но это, дочь моя… Держись за этого жеребца, и, может, ты и половины горя моего не испытаешь!
Словно ножом эта фраза резанула меня по ушам. Что-что она сказала?
— В каком смысле, м-а-а-а-м? — Я закосила под пьяную и стала растягивать некоторые слова.
— Ну, как бы так сказать… Ты девочка уже взрослая, поймёшь! — с ехидной улыбкой ответила она мне. И пару раз ненадолго надула левую щёку, показывая весьма однозначный жест.
У меня чуть челюсть на пол не упала. Чего? Во имя Сестёр, чего?!
— Ну а чё ты так удивилась? Ты вон, смотри, хорошо под крыло пристроилась! Из Скайлэйка у-уехала. Живёшь неплохо. Ну, я-явно вылезла повыше. А мамку свою тут бросила. Когда ты в последний-то раз приезжала ко мне после того, как убежала, а? Бросила меня тут совсем. Нашла под кого лечь? Ох, бля! — Она отвернулась от меня к Войсу. — Я н-наверное так пожалею за свои слова, простите меня, мст Грэй!
Я не могла поверить в это. Моя мама уже была сильно пьяной и несла всё без задней мысли. Она правда так подумала обо мне? О своей дочери? Серьёзно?
Гнев и обида вспыхнули в моей душе ярким, сжирающим всё доброе огнём. Вспомнилось всё моё испорченное юношество. Стало обидно за всё то, что я старалась сделать для неё. Стало обидно за бордель, за холод, за голод, за всё, что я терпела. Чтобы заработать хоть что-то. И отправить ей деньги.
И после этого она имеет право такое говорить?! После того, как сама забила на меня и утонула в бутылке?!
— Я нашла под кого лечь?! — гнев пробился в мою речь. — Ты серьёзно сейчас мне это сказала?! Классно, спасибо, мам!
— Не ори на свою мать! — тут же воскликнула она. — Хамка! Живёшь у себя там как в раю, а на меня пасть свою раскрываешь?!
Мама разошлась не на шутку, и я испугалась. Потому что видела такое в детстве. Каждый раз, когда я пыталась достучаться до неё в очередном запое, она кричала на меня, а несколько раз пыталась хорошенько мне влепить.
— Да ты хоть знаешь, как я жила всё это время?! — подняла я на неё голос, пересилив испуг и поддавшись эмоциям. — Зато я знаю, как ты жила! Пила как не в себя, ты сейчас как живёшь, оглянись! Ты ни на одно письмо мне не ответила, а сейчас шлюхой считаешь?!
— Ах ты сука! — мама оскалилась от гнева, схватила тарелку и замахнулась на меня, явно целясь в голову. Я сгруппировалась, ожидая удара и боли.
Но ничего не произошло. Копыто пролетело рядом со мной, но посуда осталась висеть в магическом поле.
За мгновение до того, как мне прилетело бы, Войс перехватил тарелку. Образ единорога разрушался, серый цвет уступал синему.
— Роузлак, я не думаю, что тарелка заслуживает такой участи, — произнёс принц вкрадчивым голосом, ставя опустевшую от травы посуду на стол.
Мама с дичайшим удивлением смотрела на то, как аликорн проявлял свой настоящий вид.
— К-к-как? К-какого хрена?! — целая буря эмоций сменилась на её морде. Шок, страх, непонимание, недоверие. И, кажется, она моментально протрезвела.
— Ровно того самого, о котором вы косвенно говорили совсем недавно. Нет, это не глюк. Никакого Грэй Эша тут нет. И я действительно Найт Войс Спаркл, младший принц Эквестрии.
— Но… Но как? Я-я не понимаю! То есть, что, да какого хрена?! — мама абсолютно выпада в осадок и ошеломлённо осматривала нас двоих.
— Ответы на ваши вопросы сейчас не имеют значения, Роузлак, — спокойный, но вкрадчивый голос Войса отчасти пробирал и меня, не говоря уже про неё. — А вот что действительно имеет значение для всех нас, это то, что вы сейчас узнаете о своей дочери.
Глава 3. Воспоминания
Потоки магии сорвались с его рога ко мне и к маме. Я потянулась навстречу, подставляя лоб. Мама же, напротив, испуганно отдёрнулась, но магия коснулась и её.
Я закрыла глаза. Темнота сменилась калейдоскопом красок, затем они потускнели и всё вокруг стало серым.
Войс соединил наши сознания в некую одну мысленную «комнату». Он стоял рядом со мной и отделял меня от мамы.
И воссоздавал мир вокруг. Моё воспоминание. Он немного менял его, чтобы мы могли видеть происходящее со стороны, словно наблюдатели.
Мы оказались в Понивилле. На до боли знакомой мне улице. И перед нами горел дом. Мой родной дом.
Вокруг суетились пони, старались потушить его. Но внимание привлекали совсем не они.
Маленькая я с ещё молодой и непьющей мамой были рядом с накрытым тканью телом отца. Мы с ней рыдали, вцепившись друг в друга. Настоящей мне стало больно в душе от этой картины.
Ещё несколько секунд, и под раздирающий душу вопль маленькой кобылки, молящей не уносить папу, мир вокруг растворился в серое марево, а затем собрался вновь.
Теперь мы оказались в доме родственников. Малышка гладила маму по спине, что-то робко лопоча. Та же лежала головой на копытах, а перед ней на столе стояли пустые бутылки.
Я повернулась посмотреть на маму, стоявшую с другой стороны от Войса. Она глядела на всё это, приоткрыв рот. А глаза, кажется, уже прослезились.
Мир снова потёк. Старый вокзал Понивилля. Это сейчас он разросся в размерах в несколько раз, а тогда он был просто куда опрятнее и чище, чем местный, скайлэйковский. Я прощаюсь с Орионом и Дэймосом, они последние, кто остался тогда в Понивилле. А я же уезжаю с мамой сюда, в Скайлэйк, и едва успеваю попрощаться, как она толкает меня за шею в вагон.
Поезд трогается, Войс демонстрирует меня, смотрящую сквозь окно и плачущую навзрыд.
Вдруг я почувствовала, как по моей щеке пробежала слеза. Меня пробрало, и я прослезилась, наблюдая за собой в воспоминании. Потому что знала, что дальше будет только хуже.
Мир снова изменился. Тесная, но как оказалось, ещё вполне себе хорошая комната в Скайлэйке. Я собираю бутылки, наклоняюсь куда только можно, ищу везде. Сгружаю их в пакет. Я точно помнила, что, сдав их, получу сорок битсов. Мало, но можно было купить что-то из еды.
Отпирается входная дверь, в комнату заваливается мама. В седельных сумках виднеются горлышки бутылок. Это была её зарплата уборщицы, которую она снова не донесла до дома.
Я опять повернулась к «настоящей» маме. Она подняла ко рту копыто и закусила его, с горечью смотря на себя со стороны.
Мир снова сменился. Мама лежит пьяной на кровати, я сижу за шатким столиком в углу комнаты и старательно переписываю с листка, взятого у одноклассницы в музыкальной школе, классическое произведение. В дверь стучатся, и я откладываю всё и иду открывать дверь.
В комнату заваливается жеребец, «новый папочка». Я почти не помню его, поэтому его образ кажется нам размытым, непримечательным и обычным. Даже если сильно постараюсь, то не вспомню даже имени.
Он тоже был сильно пьян и едва стоял на ногах; я закрываю за ним дверь и возвращаюсь за стол. Дойти до него не удаётся, я слышу за спиной, как он зовёт меня.
Зовёт переспать с ним. Я как раз подросла к этому времени, и этот больной на голову урод имел на меня планы, о чём часто спокойно говорил мне в пьяном угаре, пока мама не слышала. Поэтому я заранее готовилась и держала окно открытым. Благо, первый этаж не был для меня проблемой, и я всегда успешно убегала через него.
Он пробыл с нами недолго и, осознав, что даже денег на пьянки тут нет, быстро исчез из нашей жизни.
И снова серое марево вокруг. Меня тошнит в туалете. Я с голоду наелась не той травы в местном лесу, и мне стало плохо. Мир слегка поплыл, и вот я уже собираю свои вещи в ту самую сумку, что до сих пор лежит в библиотеке. Мама вновь лежит в отключке, напившись до беспамятства. Молодая, чуть повзрослевшая я подошла к ней, аккуратно поцеловала в щёку, и раз и навсегда ушла из этого места в поисках счастья. Наивная…
Мир сменился. Скайлэйк-2. Музыкальная школа, приём на обучение. Я стою и пою на сцене приёмной комиссии. Преподаватели что-то обсуждают, а я решила проявить весь талант и меняла голоса через каждую строчку песни. В зале сидит Грозноклюв. Именно в этот вечер он сделает мне предложение, от которого лучше было отказаться.
Снова смена места. Бордель. Я стою на сцене и пою. А в зале за несколькими столиками кобылки обслуживают клиентов, ритмично прыгая на них или распластавшись на столе. Я вспомнила, что будет дальше.
Вот прямо… Сейчас. Одна из них начинает возмущаться и спорить об оплате. Несколько секунд, и раздаётся звон разбившейся бутылки, а затем вопль боли. Жеребец ткнул разбитым горлышком ей в живот. Кобылку так и не спасли, охранники утащат тело позже.
Под всполохи вокруг мир снова растворился в серое ничто, а вскоре мы оказались в коридоре. Я мою пол. Охранники, Раверс и Кваркс, недавно побили меня, я просто не угодила им неприкасаемостью от босса. Кровь капает с моего разбитого носа, я старательно вытираю её за собой, проглатывая слюни с противным кровяным привкусом. Редкий случай, но я чётко запомнила его.
А вот теперь мы оказались в моей комнатке. В воспоминании я сижу за столиком и перебираю свою первую зарплату. Передо мной лежат подписанные бумажки, означающие мои самые необходимые расходы. Большая часть денег отправляется к бумажке с подписью «маме». Оставшаяся — к бумажкам «за комнату» и «за учёбу».
Всё. Больше денег нет. Я сминаю другие бумажки и выбрасываю их. Уже и не вспомню, когда я бросила так распределять что-то.
Я посмотрела на маму. Она села на круп и обняла саму себя, вцепилась копытами в бока, и стала покачиваться на месте. Каким-то образом она поняла, что я смотрю на неё, и повернулась ко мне. В её взгляде — разочарование в себе и боль. Настоящие, неподдельные.
Смена мира. На этот раз все дерутся в зале, а я пытаюсь отбиться от тяжеловоза, который залез ко мне на сцену. Он душит меня, а я кричу изо всех сил о помощи и стараюсь укусить его. Вот подбегают охранники, мутузят жеребца и отбивают меня от него. С тех пор я усвоила, что нужно сразу уходить за кулисы, когда начинается драка.
А вот и музыкальная школа. Преподаватель собирает с класса деньги. Обычный месячный сбор. Мне нечего ему дать, Грозноклюв по выдуманной причине заплатил мне ещё меньше, чем обычно. Вскоре меня выгонят из школы, и тогда я окажусь полностью в рабстве борделя.
На этот раз серость зависла надолго. Но за ней появился тот самый вечер, который перевернул всю мою жизнь в лучшую сторону. Вскоре за дальним столиком начинается драка. Я ухожу со сцены, иду в гримёрку, снимаю с себя платье и жду. По коридору проходят кобылки, окно, скрип, испуг, и я сбегаю из борделя. Предательский подоконник, я чуть не умерла тогда от страха.
А вот и дорога из города. Свист охранников со спины. Погоня и подножка. Я не помню, как именно упала, да и не могла запомнить, и, видимо, теперь Войс дополнял сцену. На падение даже смотреть больно, я и правда кубарем полетела по дороге, крайне неудачно приземляясь на конечности. Фантомная боль отозвалась в моих ногах, пока в воспоминании меня избивали.
А уже через мгновение на дороге появляется Войс в длинном плаще. Мир мутнеет, когда об синий щит разбивается огненный шар.
Библиотека. Это точно воспоминание Войса, я не могла такого помнить. Я лежу вся окровавленная на разложенном диване, покрытом белой тканью. А рядом снуют принц и Спайк. Дракон подкидывает в воздух магические инструменты и смешивает какие-то жидкости на столике на колёсиках, а Войс ловит телекинезом приспособления для точной манипуляции магией и наклоняется надо мной. Между Спайком и жеребцом идёт разговор о том, выживу ли я. Принц замирает на мгновение, с тоской смотрит на меня, но собирается и обещает вытащить меня с того света.
Тот самый столик на колёсиках сейчас в реальности стоит в одной из подсобок библиотеки, я буквально недавно ставила на него пару небольших стопок книг, заказ для Академии. И увидеть его в воспоминании было слегка странно и пугающе для меня.
Я как-то спросила, почему Войс решил сам меня лечить тогда. С его слов, сначала он подумал, что травмы незначительны и лишний раз вносить моё имя в документы больницы не стоит. А когда осознал всю серьёзность ситуации, было как-то поздно переносить меня, я могла и не пережить это.
Мир вокруг тает, на этот раз мы оказались в лесу. Перед нами был овраг. Много стражников ходят и осматривают груду трупов в овраге.
Кости. Гнилое мясо. Копыта, грудные клетки, позвоночники. Черепа. Куски плоти. Просматривающиеся морды мертвых кобылок. Всё в разной стадии разложения. Как я себе и представляла, и почти как мне приснилось тогда, в Башне. Кадр смещается, Войс и Райз стоят чуть повыше остальных. Принцесса успокаивает стражницу, которую активно рвёт. Когда бедняге становится легче, аликорны отходят от неё. Брат с сестрой обмениваются фразами о том, что уже насчитали под пятнадцать разных тел. Райз подмечает, что она рада, что среди них нет меня.
Моя мама застыла в ужасе, смотря на останки тех кобылок, которые попытались убежать из этого борделя.
Мир становится серым, на этот раз навсегда. Наша связь разрушается, перед глазами становится темно. Магия покидает меня, и я открываю глаза. Мокрые от настоящих, реальных слёз, поэтому мне приходится протереть их, прежде чем я снова могу нормально видеть всё вокруг.
Глава 4. Прощение
Войс спокойно сидел на месте и смотрел на мою маму.
Она же…
Она закусила изгиб копыта и смотрела на меня с непередаваемыми чувствами. Потом взвыла, заломила передние ноги и закачалась на месте, словно сумасшедшая.
— Я не знала… Я не знала, нет, нет!!! — Она сорвалась на крик, повторяя единственное слово. Её пробило на полноценную истерику, она буквально кричала от горя, её морду перекорёжило в плаче, но она не отрывала взгляда от меня.
Она всё осознала. Скорее всего, Войс специально усилил ощущения для неё, и она почувствовала всё куда сильнее, чем я. Но мама увидела и испытала всё то, что испытала я. Моё отчаяние и обиду, безысходность и страх.
Над нами сомкнулся синий купол — принц решил пожалеть возможных соседей.
Мама не успокаивалась ни на каплю. Мне стало… Мне стало жалко её. Обида от того, что она недавно сказала, прошла, будто бы ничего и не было. Моя мама убивалась прямо передо мной, я не могла это терпеть!
Я соскочила со стула и подошла к ней, чтобы обнять. Она вцепилась в меня, неуклюже слезла со стула, прижала к себе так крепко, как могла, немного больно проводя копытами по моей спине.
— Прости, прости, прости, прости меня!!! — секундное молчание сменилось на мольбу, которую она повторяла сквозь слёзы. Я постаралась её успокоить, и медленно, но у меня это получилось.
Я помогла ей сесть на её стул и сама вернулась на своё место. Мама опустошённо смотрела на бутылку ликёра, всё ещё стоявшую на столе.
— В пизду! — Она вдруг потянулась к бутылке, взялась копытокинезом за горлышко и со всей дури метнула её в стену сквозь синий купол. После сложила копыта на столе и уткнулась в них, заходясь второй волной рыданий.
Я снова захотела успокоить её, но Войс пресёк мой порыв, несильно надавив магией на плечи и спину. Он ждал, смотря на мою маму абсолютно спокойно и без капли эмоций.
— Теперь мы можем поговорить, Роузлак Гленн? — спросил он, когда всхлипы стали куда реже.
— Д-да, мой принц. Да… — Она собралась и подняла голову. Мне было больно смотреть на неё. Потому что такой убитой я видела её только в тот день, когда случился пожар.
— Хорошо. Я очень надеюсь, что больше никакого недопонимания между вами и вашей дочерью не осталось. Наша Нотка действительно пережила много чего. Вы прекрасно прочувствовали это, я знаю.
Мама лишь судорожно и тяжело выдохнула.
— А также, надеюсь, не останется никакого недопонимая между мной и вами. Потому что кое-что в этом спектакле правдиво.
Войс показал ей своё копыто с браслетом. Я тоже протянула своё, поближе к нему. Отрепетированный парный жест, нас в Замке чуть ли не каждый встречный хочет поздравить с помолвкой и просит показать обручальные браслеты, мы уже почти на автомате это делаем.
Мама с удивлением посмотрела на них.
— Э-это п-правда? Вы в-вместе? О-ох… — Новый приступ не заставил себя долго ждать. Она снова рухнула в свои копыта, проклиная себя всеми словами, какими только могла.
— Я могу продолжить? — спросил Войс через некоторое время. Мама подняла голову и закивала, а после стала вытирать слёзы.
— Как младший принц Эквестрии, я обязан относиться к каждому пони с теплотой и пониманием, как предполагает идеология Дружбы. Как ваш будущий зять, сын, как вам угодно, я обязан вас уважать, ведь вы, де факто, родная мать моей любимой. Однако я испытываю к вам лишь отвращение. — Лишь на этой фразе он позволил себе проявить соответствующую словам эмоцию. — Вы эгоистично утонули в собственном горе, абсолютно забыв про свою единственную дочь. Чем лишили её счастливой юности и чуть было не довели её до того оврага, что был в лесу. Статью сами потом почитаете.
На столе с хлопком синей магии оказалась старая газета из архива, где было написано про то дело прямо на первой странице.
— Я-я… Я заслужила такого отношения, — тихо выдавила из себя мама.
— Вы документально лишены своей дочери, а благодаря мне попросту вычеркнуты из её жизни. Пока вы валялись тут в бесконечных запоях, я выправил историю Мелоди, чтобы из-за вас у неё никогда не было проблем. Думаю, сиротство и выдуманная жизнь у тёти куда лучше, чем вы, Роузлак.
Войс продолжал давить на неё, и она лишь молча смотрела на принца. Ей нечего было сказать в ответ.
— Однако я попрошу вас об одном. Мелоди очень любит вас. Несмотря ни на что, она всегда старалась помочь вам. Сквозь холод и голод. Сквозь боль и обиду. И я попрошу вас полюбить её снова. Стать для неё той самой заботливой мамой, которую я видел в детстве, когда приходил в ваш дом. Вернуться к обычной нормальной жизни. — Голос жеребца чуть потеплел, в интонациях появилась маленькая капля сочувствия. — Я понимаю, вы потеряли близкого вам пони. Вашего любимого мужа. А Мелоди потеряла отца. А потом и мать. И если ваша дочь для вас ещё хоть что-то значит, я прошу вас вернуться в её жизнь. Не в виде бессознательной биомассы с бутылкой в копыте. А в виде матери, которая поддержит свою дочь, как та поддерживала её. Вы можете обещать это, Роузлак?
Возникла тишина. Вдруг мама шумно выдохнула и закивала головой.
— Д-да. Я обещаю, — шёпотом пообещала она.
— Отлично. А чтобы вам было это легче выполнить… — В воздухе появились бланк и ручка. Войс заполнил его и расписался за себя. Синее свечение ненадолго охватило чернила, создавая уникальную магическую подпись.
После чего передал ручку и бланк маме.
И её мордочка вытянулась от удивления. Со своего места я могла видеть крупную сумму, которая наверняка перекроет её долги здесь с лихвой.
— Распишитесь и придите в банк, ну, вы знаете. Мою подпись там узнают точно. Погасите все долги перед пони, которые не очень-то и виноваты в ваших проблемах. А потом хоть раз ответьте на письмо вашей дочери и спишитесь с нами. Замку нужны новые кадры, которые отлично разбираются в растениях. Грядёт хорошее такое расширение деревни Квинстар. Ну а там, как говорится, знаю многих, знаю многое… Но это всё будет только после курса реабилитации, который вы пройдёте в обязательном порядке. — Войс повёл копытом.
Реабилитация была одним из двух условий, которые он сразу же мне и поставил. И если моя мама действительно захочет вернуться к нормальной жизни, он готов полностью обеспечить всё её лечение от алкоголизма. И даже помочь ей с работой, благо, Замок взаправду намеревался вложиться в постройку научной базы на Квинстаре и развить там туризм, и специалисты по ботанике будут нужны, а мама очень хорошо в ней разбиралась. Вторым же условием было безоговорочное лишение всех этих привилегий и указание на дверь в том случае, если она сорвётся хотя бы раз. И, честно говоря, я сама была полностью согласна с его условиями. Всё было слишком серьёзно, чтобы проявлять излишнюю жалость и всепрощение.
Мама нервно хихикнула в ответ жеребцу и расписалась на бланке трясущимся копытом.
— П-простите меня, что я всякой дичи наговорила. Вы замечательно разыграли эту сцену, — попыталась она пошутить. Войс сменил безразличие на улыбку и кивнул ей.
— Поверьте, мы и не такое слышали. Но, боюсь, нам скоро надо будет уходить.
Он решил оборвать всё на высокой ноте. Я согласно закивала.
— Да, да, конечно, я понимаю. Я п-провожу вас, — встрепенулась мама. Мы вышли из-за стола и проследовали к выходу.
— М-мелоди, можешь остаться на секунду? Я не займу тебя надолго, правда, — вдруг попросила она у меня уже у двери, когда мы надели свои балахоны.
Войс кивнул мне и вышел, оставив нас наедине.
Мама смотрела на меня, как смотрит нашкодивший щенок на своего хозяина: извиняясь и всем своим видом моля не ругаться на него.
— Нотка, я… Мне нет прощения. Если бы я только знала…
— Ты знала. Я как минимум говорила тебе о том, чего хотел тот «папочка». Ничего тогда не изменилось, пока он не ушёл, — весьма холодно оборвала я её.
Она осеклась, замолчала и кивнула головой, а после поморщилась, сглотнув горький ком, который подкатывает, когда тебя тыкают носом в горькую правду.
— Н-но пожалуйста. Дай мне шанс, я… Я обещаю, я больше не прикоснусь к этой дряни! — взмолилась она.
— Словно я могу поступить иначе, — куда мягче сказала я ей в ответ.
Мы замолчали. А потом мама словно что-то вспомнила.
— Постой тут, прям секунду! — Она стремглав кинулась к шкафу, который был жив лишь чудом, и начала что-то искать. Очень скоро она достала оттуда…
Альбом. Мой детский альбом. Я уже и забыла, что он у меня был.
— Я хранила его всё это время. И в него вложены все твои письма. Когда ты ушла, я подумала, что ты бросила меня, и… Мне стало ещё хуже. Я долго рассматривала каждый вечер наши фото. Снова и снова. Возьми его себе, прошу тебя!
Я взяла его зубами из копыт и потом прижала своей ногой к груди.
— Мам? — обратилась я к ней чуть позже.
— Да, Нотка? — Она посмотрела на меня как-то обречённо. Наверное, ждала, что я скажу гадость напоследок. Как она и заслуживает.
— Через месяц у нас свадьба. В Замке. Я и вправду приглашаю тебя. Разберись, пожалуйста, здесь со своими делами, и постарайся успеть к нам сначала в Понивилль. В Золотой Дуб. Я правда скучаю по тебе.
Она приоткрыла рот от удивления, а потом снова заплакала.
— Я буду, обещаю, я буду!
Я потянулась к ней, она обняла меня одним копытом, и лишь через полминуты я попрощалась с ней и вышла к Войсу.
Серый единорог оглянулся и протянул мне копыто. Я перехватила его, и заклинание унесло нас отсюда. Надеюсь, никто никогда не узнает, что мы посещали забытый Великими Сёстрами городок.
— Как думаешь, она приедет? — спросила я у Войса.
Он в задумчивости постучал копытом по столу рядом со своей чашкой с остывшим чаем. Мы решили вместе посидеть на кухне перед тем, как отправиться спать.
— Не знаю. Я постарался хорошо её так встряхнуть, — пожал он плечами. — Ты, кстати, не в обиде на меня за это?
— Нет, конечно нет. Ты здорово придумал. — Я немного отпила из своей чашки. Горячий, зря кипятка добавила. — Я бы ни за что не смогла так на неё повлиять. Спасибо тебе.
— Пока что рано благодарить. Но если она действительно покажет своё стремление избавиться от этой зависимости, я постараюсь как-нибудь подправить её прошлое. Ну, знаешь, чтобы вы могли нормально общаться, без риска для тебя. — Войс помотал копытом в воздухе.
— Даже не представляю, как я смогу тебя отблагодарить за помощь с мамой, — бездумно протянула я.
— Потом в книжке одной покажу, как, — нейтрально сказал он и лишь увидев, как я подвисла и смутилась, улыбнулся и показал кончик языка. — Шучу, конечно же. Если тебя это сильно волнует, то сойдёмся на том, что это свадебный подарок такой будет.
— Ага, маленький такой. Целую жизнь пони исправить. Вообще мелочь.
— Ну… Нотка, я для тебя это делаю. Только для тебя, и ты это прекрасно понимаешь.
— Понимаю. — Я опустила взгляд в стол. — Да уж, достанется тебе супруга. Не жена, а одни проблемы.
— Тц, — недовольно цокнул Войс. — А я лучше? Со своей дурной головой. Мы стоим друг друга.
— Может быть, ты и прав. Но пока что я ощутимо больше тебе досаждаю. И…
— Давай не будем об этом? — перебил он меня. — Ты же знаешь, я не люблю, когда ты пытаешься принижаться передо мной.
Настала моя очередь помотать копытом в воздухе.
— Ладно, ладно, просто мне правда неудобно. Ну серьёзно, Войс. Я не заслужила такого.
— А тебе никто и не обещал, что со мной будет легко, — хитро улыбнувшись, съехидничал он. Затем залпом выпил весь свой чай. — Ладно, ты меня прости, но я спать пойду. Мне рано вставать.
— Да я тоже скоро приду, как допью, — кивнула я на свой стакан.
— Хорошо. — Он оставил меня на кухне одну.
Пока чай остывал до приемлемой температуры, у меня было время подумать.
А вдруг действительно всё наладится? Вдруг мама решит измениться к лучшему? Мне хотелось надеяться на то, что мы выступили перед ней не зря, и она и вправду вернётся к нормальной жизни. Но Войс прав, это будет зависеть только от неё.