Карусель
Глава 5: Формы
Следующим утром Рэрити проснулась измождённой. Сюрреалистический сон всё ещё гулял на задворках разума, а воспоминания о прошлой ночи зарождали внутри тревожащие мысли, которые единорожка была не в силах побороть. Насколько Рэрити знала, лунатизмом она не страдала никогда в жизни. Так как большую её часть она провела, проживая либо с родителями, либо с соседями по комнате, то, надо полагать, такая особенность бы рано или поздно всплыла.
Да и сами воспоминания о сне её коробили. Обычно сны единорожка могла вспомнить как бесформенные впечатления — они пробуждали мысли о реальном мире, но детали всегда забывались. Тем не менее, сейчас она помнила каждый свой шаг: как покинула кровать, как проскользнула по узкому коридору и вниз по лестнице в выставочный зал. Помнила, как пошла к странному свёртку на столе. И самое страшное: она помнила ненормально злобное намерение, ядовитым пламенем зажёгшееся в груди.
Теперь там были недоумение, стыд и сожаление. Рэрити даже не была уверена, испытывала ли она когда-нибудь в жизни такое сильное чувство, и, испытав его пусть всего лишь во сне, она теперь ощущала себя виноватой, как если бы сорвалась на Флаттершай или ударила чьего-нибудь питомца.
Единорожка задрожала, с трудом покинув кровать.
«Возможно, будет лучше пойти пройтись, подумать».
Достав из шкафа свой мягкий розовый халат, Рэрити квёло поплелась к окну. За ним слабый оранжевый солнечный свет умудрился хитростью обойти облака и окрасить комнату в оттенки охры. Улицы были грязными, со свежим налётом льда, отчего единорожка больше укуталась в халат, спасаясь от холода, который словно источали стёкла.
От столь леденящего вида желание выйти на улицу мигом перешло в разряд самых непривлекательных. А представив кучу недоделанных портьер, осуждающе лежащих в тёмном зале внизу, Рэрити поняла, что у неё на самом деле есть ещё дела и поважнее.
Сильно зевнув, единорожка направилась вниз. Скудный заряд бодрости от созерцания восхода солнца выветрился, когда она неохотно посмотрела на стол. От одного только тусклого освещения ей захотелось просто отвернуться и пойти обратно к лестнице, забраться в кровать и поспать ещё часок-другой… или денёк-другой.
«Нет на это времени, — нерешительно укорила себя Рэрити. — Я сделаю всё сегодня, даже если для этого придётся пришить себя к столу».
С другой стороны, проснуться перед работой было бы неплохо, так что она пошла на кухню, достала каминные спички из шкафчика, поставила чайник на плиту и зажгла под ним голубой огонь. Пока вода кипятилась, Рэрити направилась в зал, всё ещё пытаясь сморгнуть сонливость, и постаралась нащупать копытом лампу в нише, сосредоточенно смотря на спичку в телекинетическом захвате.
Несколько раз нога упёрлась и проскользила по холодной деревянной поверхности, отчего кобылка нахмурилась и посмотрела на стену. К её удивлению, она увидела, что держит копыто посреди пустой поверхности. Рэрити огляделась в поисках лампы, которая должна была быть в нише. Только она давала свет у входа в кухню и подножия лестницы, но во мраке единорожка не могла её разглядеть. В замешательстве она опустила копыто и медленно развернулась кругом, уверенная, что каким-то образом пропустила лампу и та вот-вот появится прямо у неё под носом.
В конце концов она сдалась и, сконфуженно покачав головой, направилась в зал, где зажгла канделябры и остальные светильники. Рэрити немного воспрянула духом, когда в комнате расцвёл тёплый свет, словно проснулась вместе с домом. Закрыв коробок спичек, она поспешила обратно на кухню проверить, как там её чай.
Зайдя в нишу, однако, она увидела светильник именно там, где он и должен был находиться. Остановившись, единорожка с любопытством его рассмотрела. Отблески света остальных ламп играли на нём почти угрожающе. Рэрити подошла ближе, чтобы его зажечь, но, когда копыто коснулось вентиля, она замерла, а её зрачки тревожно сжались: кран уже был наполовину открыт. Она могла слышать, как газ тихо шипел, выходя из сопла горелки. Воздух был кристально чистым и свежим, но единорожка представила, как газ заполняет нишу и уходит на кухню и в зал, где десятки ламп упиваются воздухом и притягивают к себе взрывоопасную смесь.
Усталость сменилась паникой. Спички упали на пол, когда единорожка магией обхватила вентиль и закрыла его, затем она помчалась на кухню, чтобы открыть окна. После чего Рэрити побежала к входной двери и открыла и её тоже. Задрожав от холодного сквозняка, единорожка устремила взгляд на нишу. Вентиль был открыт недолго, так что необходимости отключать все лампы не было. Сквозняка хватало, чтобы без вреда выветрить весь газ, но, тем не менее, это было близко.
«Должно быть, задела его в темноте и не заметила, — подумала единорожка, делая несколько глубоких, успокаивающих вдохов свежего уличного воздуха. — Надо быть с этой лампой аккуратнее, раз уж я даже не могу её рассмотреть, пока не зажгу остальные».
Спустя пару часов Рэрити с усталой улыбкой отошла от швейного стола, держа ещё одну портьеру. Это была первая часть того, что в итоге станет декоративным навесом над подиумом и одним из сложнейших узоров, над которыми она работала. Требовалось сшить ещё две секции, чтобы можно было собрать декорацию, но она отложила портьеру и хрустнула шеей, решив, что заслужила перерыв.
Достав огромный лист бумаги, единорожка развернула его и пошла к месту, где вскоре будет подиум. На бумаге был дотошный план выставочного зала, весь исписанный карандашом. Тщательно изучив его, Рэрити взяла со стола пару длинных мерных лент и начала раскладывать их на полу вокруг себя.
— Так, это будет… здесь, — пробормотала она, выложив ленты в три линии от стены, и отметила мелком несколько точек на полу. — Платформа пойдет до… сюда.
На полу появилось ещё больше линий и несколько крестов. Затем мелок оторвался от пола и полетел к перекладинам перекрытия, где отметил иксами места подвеса портьер.
— Надо удостовериться, что высота верная, — продолжила единорожка, взглянув на нераспакованные зеркала, линией стоявшие за поникенами в другом конце комнаты. Обхватив магией и подняв три самых больших зеркала, Рэрити отложила в сторону самые маленькие, а остальные аккуратно левитировала над головами поникенов, обращённых лицами к стене.
В унисон коробки начали раскрываться посреди полёта, их ошмётки падали на пол, пока свету не предстали новенькие полноростовые зеркала. Они были закреплены в ярких позолоченных рамах, стоящих на массивных основаниях из воронёного металла. Рэрити поставила их на пол и с удовольствием отметила, что они ничуть не шелохнулись, даже когда она их слегка толкнула. Единорожка всё равно собиралась закрепить их на полу, но ей было приятно знать, что где-то были ещё пони, которые придерживались тех же стандартов в своём деле, что и она.
Когда Рэрити сорвала защитную плёнку с овальной поверхности, перед ней в идеальном отражении предстала вся выставочная зала. Пока они были высоковаты, но, когда появится подиум, пони смогут с него разглядеть в них свою одежду на примерке под всеми возможными углами. Единорожка измерила высоту зеркал и сравнила их со своим чертежом, после чего кивнула.
— Идеально.
Затем она смотала ленты и отнесла обратно к столу. Посмотрев в отражение, кобылка улыбнулась, хотя и обратила внимание на свою заметно взъерошенную гриву. Вскоре, однако, улыбка исчезла, и единорожку охватила неуверенность. Что-то в отражении отличалось от ожидаемого. Рэрити обернулась и осмотрелась, но не заметила ничего необычного. Декоративные элементы, которые она уже успела повесить, коробки от зеркал, швейный стол, поникены, развернутые к стене, и стопка тканей.
Отмахнувшись от странного ощущения, единорожка снова повернулась к зеркалу, и оно тут же вернулось. Как будто повторялась ситуация с лампой, которую она ранее не могла найти. Снова что-то было не на своём месте, но она не могла понять, что именно. Рэрити наклонялась и так и сяк, смотрела то в одно зеркало, то в другое, то в третье, пытаясь понять, что же привлекло её внимание. В отражении она видела окна на противоположной стене, даже немного улицы в них, и запертую входную дверь. Над поникенами, смотрящими вглубь комнаты, ярко горели лампы, а в правом зеркале была даже чуть видна ниша, ведущая на кухню.
Покачав головой, единорожка прошлась взглядом по пустым глазницам моделей для одежды и отвернулась от зеркал. Сделав несколько шагов, Рэрити, однако, заметила, что поникены обращены к ней спиной. Она замерла.
«Они же вроде смотрели в другую сторону».
Моргнув и нахмурившись, кобылка посмотрела через плечо на зеркала. В них все поникены смотрели в стену, и она не видела ни одного из их лиц. Они были ровно там, где их оставили грузчики. И тем не менее Рэрити могла поклясться, что видела их взгляды в отражении. Более того, чем больше она об этом думала, тем более была уверена, что они были полностью повёрнуты к ней.
От этой мысли у неё по спине побежали мурашки. Кобылка пару раз развернулась, смотря то на отражение, то на саму комнату. Но как она ни старалась, ей не удавалось найти отличий. Поникены продолжали с безжизненной решимостью смотреть в стену. С сомнением прищурившись, Рэрити пошла к столу, не сводя с них глаз. Достигнув цели, она обошла его и приступила к работе над следующей частью подиума. Окинув поникенов последним скептическим взглядом, единорожка начала скармливать швейной машинке новый рулон ткани.
Но, как бы ни старалась, она не могла сфокусироваться на деле. Каждый раз в её размышления вторгалась мысль о том, что поникены развернулись, чтобы посмотреть на неё в зеркало, и единорожка даже чуть пару раз не испортила декоративный элемент, представляя, как они сейчас на неё смотрят, пока она занята работой. Естественно, от этого ей хотелось поднять взгляд и посмотреть на них, но она сопротивлялась этому порыву, отчасти потому что надеялась, что сможет сосредоточиться, и отчасти потому что её копыта начинали немного дрожать, а сердце — биться чуть сильнее, когда Рэрити представляла, что она может увидеть.
И вот, когда напряжение становилось слишком велико, единорожка останавливалась и резко оглядывалась, лишь чтобы увидеть, что, конечно же, ничего не изменилось. Но вместо облегчения Рэрити всё больше охватывала паранойя.
«Не глупи, Рэрити, — говорила себе кобылка. — Ты как жеребёнок, дала волю воображению. Конечно же они не двигались. Они не могут двигаться».
«Если только кто-то их не подвинул», — пришла непрошеная мысль, которую Рэрити подавила иссушающей тяжестью собственного разочарования.
— Ну и что дальше, а? — спросила она. — Может, украшения сами себя развесят, а весенняя линия сама себя сошьёт, пока ты тут прохлаждаешься; хорошо же будет, да?
Рэрити вновь принялась за работу. Но знакомое чувство беспокойства снова возвращалось, когда единорожка представляла, как все эти поникены стоят сзади и следят за ней.
«Перемещаются за спиной, пока не смотришь», — подумалось ей, прежде чем она смогла себя остановить.
Закончив шов, Рэрити подняла ткань и тщательно её изучила.
«Слишком коротка… конские яблоки».
Нахмурившись, кобылка бросила её на стол. Можно было исправить, но сама идея использовать при украшении зала что-либо изначально дефектное, пусть и слегка, претила единорожке. В конце концов украшениям в зале висеть не один год.
— Наверное, действительно следует подышать свежим воздухом, — сказала Рэрити и начала гасить лампы.
К зеркалам она подходила с вызывающим взглядом, готовясь потушить светильники подле них. Когда огонь угас, единорожка вдохнула слабый дымок, оставшийся от него. Запах был странным и острым, он почти напомнил ей живицу. Затем Рэрити посмотрела в отражение, и удовлетворённое выражение тут же исчезло с её лица, уступив место шоку, потому что все поникены снова смотрели на неё.
Взвизгнув, кобылка обернулась и магией подхватила ножницы с другого конца комнаты, отправив в полёт к себе.
С этим оружием у головы Рэрити, тяжело дыша сквозь зубы, взирала на неподвижные фигуры. Они все смотрели в стену, их глаз было не видно. Единорожка ещё раз украдкой посмотрела в зеркало, и оно явило тот же самый вид.
«Я же видела… — подумала она, опуская ножницы и пытаясь осмыслить происходящее. — Они повернулись. Они точно повернулись».
«Но это абсурд. Мне просто… просто…»
Рэрити говорила себе, что это всё из-за недосыпа и игры света, но оправдания эти звучали жалко и неправдоподобно. Она боялась снова смотреть в зеркала, боялась того, что может там увидеть. Что, если она посмотрит, а поникены снова повернулись или вообще необъяснимым образом начали к ней приближаться?
— Кстати, о свежем воздухе, — пробормотала она, словно хотела убедить кого-то другого, а не себя. Вот оно что: она в этом доме маринуется уже давно и начала потихоньку сходить с ума. От прогулки по парку ей полегчает. Уронив ножницы на пол, Рэрити, покачиваясь, пошла к выходу из дома, всё время держа в поле зрения поникены. После чего вышла за порог и плотно закрыла за собой дверь.
Как только единорожка отвернулась от дома и пошла по дорожке прямиком в парк, она уже знала, что сделала правильное решение. Воздух был таким лёгким и свежим. Она словно последние пару дней дышала под водой и только сейчас выбралась на поверхность. Пусть заснеженный, пусть под угрюмыми облаками, но сейчас Понивилль выглядел как никогда дружелюбно и ярко. И не имело значения, что в парке деревья стояли без листвы, а трава уже была погребена под слоями утрамбованного льда и снега. А имело значение то, что в парке не было танцующих теней, порождаемых открытыми огоньками светильников, и не было тусклых, душных залов. О большем она и просить не могла.
Она легла на скамейку у замёрзшего фонтана и позволила себе просто расслабиться.
«Мне действительно надо прояснять ум перед сном, — подумала Рэрити, смотря на чёрную полоску Белохвостой чащи, дрожащей от лёгкого ветерка. — Всё будет готово в срок, Рэрити. Будет, и точка. Ты сможешь. Они все увидят, на что ты способна. Ты станешь такой пони, которую каждый захочет знать».
На периферии зрения появилось цветное пятно и выдернуло Рэрити из её мыслей, заставив обратить внимание на идущую к ней фигуру. Две фигуры, на самом деле. Секунду спустя на лице единорожки уже была улыбка, когда она узнала одну из них — Флаттершай. Рэрити окликнула их и помахала копытом, на что пегаска также поприветствовала кобылку. Когда они подошли ближе, во второй пони единорожка узнала Пинки Пай. Улыбка на лице Рэрити стала несколько натянутой.
— Привет, Рэрити, — сказала Флаттершай, в её взгляде всё больше появлялось беспокойство и удивление. — О богини, тебе не холодно? Я зимой из дома не могу выйти, пока не накину хоть что-нибудь.
Только сейчас Рэрити поняла, что, уходя из дома, даже не подумала о том, чтобы что-нибудь надеть. Она была так рада оказаться на улице, что даже не заметила холода.
— О, всё в порядке, дорогуша, не так уж и холодно.
— Да? Мне вот тоже стоит только забыть пальто и сапоги, как я дуб-бею! — воскликнула Пинки и так театрально задрожала, что Рэрити поразилась, как земнопони только не упала.
— И всё же, какими судьбами, Рэрити? — поинтересовалась Флаттершай. — Я думала, ты всю неделю будешь работать над украшением магазина.
Сначала единорожка почувствовала маленький укол вины, но затем его быстро сменил небольшой порыв гнева.
«Мне что, нельзя уже и перерыв сделать что ли?»
Но она быстро его подавила.
— О, просто небольшая пауза, — объяснила она. — Даже я не могу вечно смотреть на стежки, глаза в кучу собираются.
— Слушай, может, тебе очки нужны? — предложила Пинки и сразу отвлеклась на свою собственную гриву.
— Я не… я даже об этом не задумывалась, — сказала Рэрити и в замешательстве посмотрела на земнопони. — С тобой всё нормально, дорогуша?
— Ась? А, да! У меня просто странное надоедливое ощущение, что я что-то забыла или типа того… Может, я свою пушку у тебя забыла, а, Флаттершай?
— Эм… нет. Вроде бы в этот раз ты была без неё… за что, кстати, я очень признательна, — вполголоса добавила пегаска.
— Правда? Хм. Ладно, думаю, я всё равно вспомню, что за вещица у меня пропала, — радостно сказала Пинки. — Уверена, это потому что я не занесла её в список дел… Если в список сразу не попало, то, считай, уже пропало! Хе, а это прямо звучит… Не попало, считай, пропало!
— Удивлена, что вы знакомы, — произнесла Рэрити, надеясь удержать осмысленность разговора.
— Ещё бы! — сказала Пинки. — Флаттер была одной из первых пони, которую я встретила, когда переехала!
— Пинки помогает мне с днями рождения моих маленьких пушистых друзей. На самом деле, миссис Руби только что окотилась, и мы собрались помочь ей отпраздновать это событие.
— А я и не знала, — ответила Рэрити, посмотрев на Флаттершай.
Единорожке и вправду было сложно представить, как столь противоположные пони сдружились, но она решила, что бывают вещи и страннее.
— Это что же, у тебя сейчас и щенята, и котята дома?
— Именно. — Такой широкой ухмылки на лице пегаски Рэрити ещё не видела.
— Думаю, это несколько хлопотно.
— О, на самом деле нет. Матери знают, как заботиться о малышах. Я просто помогаю, если им что-то нужно.
— Ну что, Рэрс, как тебе новый дом? — спросила Пинки. — Все тип-топ и оки-доки?
— Ну-у, к нему… нужно немного привыкнуть, — призналась единорожка. — У него определённо есть нрав…
— Да, есть такое дело со старыми домами. Через пару недель все эти скрипы станут такими же родными, как звуки собственного сердца!
— Несомненно. Ради этого ты на прошлой неделе заходила? Просто проведать?
— Не-а, — отрицательно кивнула головой Пинки, что никак не повлияло на её улыбку. —Я каждую ночь тренировалась в выпечке! Тётушка и дядюшка Кейки даже сказали, что скоро я уже смогу помогать им в кондитерской. Ну, они не родные мне тётушка и дядюшка, но они большие друзья моей семьи и дают мне жить с ними с того самого момента, как я уехала из дома, чтобы иметь возможность встретить больше пони и…
— Получается, обозналась, — осторожно сказала Рэрити, размышляя над тем, как долго ещё Пинки могла составлять предложение, если бы она её не перебила. — Я думала, что это тебя видела тогда на улице ночью. Должно быть, это просто был пони, похожий на тебя.
— Нетушки! — склонила голову Пинки и посмотрела вдаль, от созерцания чего-то её ухмылка уменьшилась до довольной улыбки. — Хм. Интересно, кто же это мог быть? В Понивилле мало пони, похожих на меня, а я тут всех знаю… Может, Аметист, но она всегда в субботу вечером играет в игры с Дёрпи и Динки. Или, может, Черили, но она по вечерам проверяет работы учеников … ох, может, в городе появился кто-то новый!
Кобылка внезапно удивлённо вдохнула, чем испугала Рэрити, а Флаттершай даже вздрогнула.
— Мне нужно всё проверить, пока, Рэрити, пока, Флаттершай!
— Э… до встречи? — сказала единорожка внезапно опустевшему месту у лавочки. — О богини, с ней дело иметь — всё равно что пытаться обучить пацанку вышиванию.
— О, она не такая плохая, — захихикала пегаска. — Может, конечно, немного поражать иногда, но она всегда такая добрая.
— Представляю.
Похоже, Флаттершай заметила отстранённость кобылки и подсела к ней, озабоченно нахмурившись.
— Всё нормально, Рэрити? Выглядишь немного усталой.
— Это так заметно? — посетовала единорожка. — А собственно, чего я удивляюсь? В последнее время мне действительно плохо спится.
— Ого, прости. Просто переживаешь много?
— В каком-то смысле. Ещё я не успела обвыкнуться в новом доме. Ты, я уверена, можешь это понять. Он… беспокойный.
— Тебе… ну, я имею в виду, с ним что-то не так? Тебе же он нравится, да?
— О, нет, нравится, конечно. Он идеальный, на самом деле. Лучше я и просить не смею, — улыбнулась Рэрити, пытаясь выглядеть убедительно, но улыбка немного померкла, когда единорожка задумалась. — Он немного мрачный, так скажем. Жду не дождусь, когда же его наконец украшу. Сейчас там… гнетущая атмосфера. Знаешь, было даже пару раз, когда я входила внутрь и чувствовала себя… непрошеной.
Она умолкла, собравшись было упомянуть странную коллекцию картин в подвале и как она, по подозрениям единорожки, раззадорила её воображение, но, заметив озабоченный взгляд Флаттершай, Рэрити решила не упоминать вообще о чём-либо странном.
— Эм, наверное, я неправильно выразилась, — вместо этого сказала единорожка, осознав, как отреагирует пегаска на рассказ о жутких полотнах. — Всё будет прекрасно, когда я там окончательно наведу порядок.
— Очень надеюсь; если кому и под силу сделать это место домом, то только тебе, — сказала Флаттершай и содрогнулась: — Тебе правда не холодно? Могу дать шарф, только скажи.
— А знаешь, думаю, не откажусь, — сдалась Рэрити и приняла шарф, который Флаттершай быстро сняла. — Не знаю, о чём я только думала, в таком виде выходя на улицу. Просто так приятно отвлечься от работы, пусть и ненадолго.
— Ну, я после полудня не занята, если есть желание провести время вместе, — предложила пегаска. — Знаешь, я давно хотела посмотреть на то маленькое спа в западной части рынка. Можем вместе сходить, если хочешь.
Рэрити заколебалась, думая о всей той оставшейся работе и целях, которые, похоже, только множились по мере выполнения поставленных задач.
«Я действительно не могу. Столько времени уже потратила впустую».
— Не то чтобы это не звучало изумительно, Флаттершай, — устало улыбнулась единорожка, — но у меня действительно много работы. И я должна к ней вернуться.
— Уверена? У тебя ещё много времени. Не надо так себя загонять.
— Да, ты права, — ответила Рэрити с маленькой толикой раздражения, затем поднялась и направилась в сторону города. — Но если я не буду осмотрительной, то могу и день открытия проворонить.
— Эм… ладно. Ну, я всё равно провожу тебя до магазина. Если ты не против, конечно.
— Нет, что ты.
После этого они пару минут шли в тишине, просто наблюдая полуденные окрестности.
— Кажется, я не говорила, но я действительно рада, что ты решила остаться в Понивилле, — наконец сказала Флаттершай. — Так не хотелось, чтобы ты уезжала.
— Ну, на самом деле, не то чтобы я тут навсегда собираюсь остаться, — ответила единорожка, слегка неприязненно окинув взглядом просторы. — У меня всё ещё есть планы перебраться в Кантерлот.
— Ну да… конечно, — немного обиженно сказала Флаттершай.
Она отвернулась, и Рэрити уже было хотела спросить в чём дело, как они свернули за угол, и единорожке попались на глаза тёмные окна её дома.
— Что же, спасибо за прогулку, — вместо этого сказала Рэрити и улыбнулась, собравшись пойти своей дорогой. — Наверняка у тебя тоже ещё есть дела на сегодня, так что не буду отвлекать.
— У меня сегодня вполне свободный день. — Флаттершай продолжала идти за единорожкой к магазину. — Если хочешь, могу зайти в гости посидеть с тобой.
— Нет!
В голове Рэрити мелькнуло последнее посещение матери. Прямо сейчас ей никого не хотелось больше видеть в доме. Однако она была слишком скора на ответ и почувствовала себя виноватой, когда Флаттершай отпрянула в сторону.
— Там сейчас такой бардак, что я просто не могу его никому показывать. Ещё пару дней усердного труда, и станет лучше.
«К тому же, — внезапно подумала единорожка, вспомнив, что привело её на улицу, — что если поникены снова начнут себя странно вести?»
На мгновение она представила, как открывает дверь, рядом с ней Флаттершай, и вот на них смотрят двенадцать безликих, безжизненных пони. Рэрити содрогнулась и попыталась выбросить эти мысли из головы.
— Всё нормально, правда, — снова улыбнулась она и взглянула на свою подругу. — Вот что, как только я приведу дела более-менее в порядок, мы сразу же заглянем в то спа вместе, как тебе?
— Ну, хорошо, — ответила пегаска, похоже, слегка расслабившись, и улыбнулась в ответ. — Но если захочешь поговорить или ещё чего, то заходи в любой момент.
— Знаю, спасибо тебе, Флаттершай. Ещё увидимся.
Рэрити повернулась и спешно направилась домой, надеясь, что у пегаски не возникнет желания последовать за ней. Но та так и осталась стоять на рыночной площади, наблюдая, как Рэрити дошла до дома и взялась за ручку входной двери. Единорожка замерла, снова представив поникены, и задумалась, что предстанет перед ней, когда она откроет дверь. Так Рэрити простояла пару секунд, и холод уже начал её больно кусать.
«Глупости какие», — подумала она, открыв замок.
Её путь всё равно так или иначе лежал внутрь дома. Однако, как она и ожидала, поникены стояли именно там и именно так, как она их поставила — линей и лицом в стену. Рэрити сама не заметила, как задержала дыхание, и наконец выдохнула, а затем заперлась в доме до конца дня. Всё окружение в зале осталось таким же, как она его помнила, так что единорожка спокойно пошла зажигать лампы, чтобы продолжить работу. Именно тогда она почувствовала нежное прикосновение шерстяного шарфа к шее, после чего виновато осознала, что забыла его отдать.
«В следующий раз верну».
Рэрити сняла шарф и повесила его рядом со столом. Мысли её вернулись к словам Флаттершай о том, чтобы остаться в Понивилле, и единорожка почувствовала ещё один укол вины за свой ответ. Она не так уж хотела покидать этот город, особенно когда их дружба стала такой значимой. Но Рэрити не могла сидеть тут вечно. На самом деле, пусть идея открыть магазин и ощущалась не опаснее рискового делового предложения, она всегда в глубине души рассматривала её как ещё одну попытку покинуть город и примкнуть к элитному классу, где ей было самое место.
«Может, здесь я и начну свой путь, — подумала Рэрити и подошла к столу, чтобы измерить несколько отрезков ткани, — но я никак не могу здесь остаться. Это лишь шаг к успеху, ничего более. Однажды в Кантерлоте появится бутик с моим именем на витрине, и на моём примере будут учить студентов. Бутик Рэрити берёт свои истоки в скромном полуразвалившемся магазинчике провинциального городка. Если она смогла, то сможете и вы».
«А затем я смогу наконец-то покинуть это место».
«А что насчёт Флаттершай?» — подумала она, начиная шить.
«Нет. Из-за одной подруги я не откажусь от мечты. Вечной дружбы не бывает. Это тебе не сказка».