Неизведанная земля

Глава 7. Даждин

Пополнив запасы продуктов, экспедиция покинула деревню. Следующей целью, которую Гринланд наметил, стал город, о котором говорил отшельник. По его словам, дойти до него можно было примерно за пять дней, следуя по дороге. Город представлял гораздо больший интерес: Гринланд ожидал, что встретит там более образованных пони, чем деревенские жители, и с ними наверняка можно будет построить более информативный диалог.

Дорога проходила через лесостепь. Было видно, что пользуются ей редко: она была довольно узкой, и даже колея едва угадывалась. Ничего удивительного, учитывая, что ведёт она в одну небольшую деревню, дальше которой нет ничего.

На ночёвку группа уходила в лес на несколько сотен метров — хоть им никто и не встречался, но всё же осторожность лишней не будет. Несколько раз за время пути начинал накрапывать дождь, но больших проблем он не создавал. Май перевалил за середину и близился к концу, и только-только начинавшая просыпаться в начале путешествия природа уже расцветала своими красками: на деревьях почти полностью распустилась листва, степь зеленела пока невысокой, но уже заметной травой. Три или четыре раза группа видела крупного чёрного ворона, сидевшего на ветке дерева или летящего вдоль дороги параллельно им.

К полудню пятого дня впереди показался холм, на котором был виден частокол с несколькими деревянными башнями. Дорога вела прямо к нему, проходя через открытые деревянные ворота. Уже издалека было видно, что этот город по эквестрийским меркам был совсем маленьким, намного меньше любого из городов Эквестрии. Даже захолустный Троттингем, который строился как перевалочный пункт на пути в Кристальную Империю, а ныне являлся, по сути, лишь опорным пунктом спокойного северного фронтира, был в несколько раз больше этого поселения.

Гринланд решил не отправлять никого на разведку: неизвестно, как местные жители отреагируют на грифона или пегаса в небе. Вместо этого он просто повёл группу к воротам. Однако, едва они приблизились, ворота закрылись. Из-за них послышались невнятные взволнованные выкрики.

— Я уже начинаю к этому привыкать, — недовольно пробормотал Гринланд.

На одной из башен показалась голова пони.

— Вы… это… кто такие?! — стараясь звучать грозно, выкрикнул он, хотя в его голосе так и звучала неуверенность.

Судя по голосу, это был совсем молодой жеребец, едва ли не подросток.

— И вам доброго дня! — саркастически ответил ему барон. — Чудесная погода, не так ли?

— Отвечай на вопрос! — выкрикнул жеребец более уверенно.

— Мы путешественники, — заговорил Файндер.

— Чего? Какие ещё путешественники, откуда? В той стороне ж только Гаевка, и всё!

— Это долго объяснять, — сказал Гринланд. — Скажи, добрый пони, что это за место?

— Даждин это, — ответил жеребец, в голосе которого грозные нотки снова стали сменяться неуверенными.

— Понятно. А внутрь пустишь?

— Не велено таких чудны́х пускать!

— Ты знаешь, добрый пони, у нас ведь половина группы может летать, — сказал Гринланд, указывая на грифонов широким жестом. — Как ты собрался удерживать нас закрытыми воротами?

Файндер шепнул что-то Арну, и тот раскрыл крылья, демонстрируя правоту барона. Эти слова, кажется, совсем смутили пони на башне, потому что он не знал, что ответить.

— Всё равно не велено! — наконец, заявил он.

Гринланд вздохнул.

— Что будем делать? — спросил Файндер.

— Если они не хотят нас пускать, мы всегда можем обойти этот город и пойти дальше по дороге, — ответил барон.

— Никаких «обойти»! — заявила Ридинг Гласс. — Мы должны туда попасть! Я ни себе, ни вам не прощу, если мы не попадём в этот город. Кто знает, вдруг он тут один на многие километры? Господа, вы же не абы кто, а эквестрийские дворяне! Найдите способ уговорить его нас пустить!

— А что мы можем сделать? — ответил Гринланд. — Это, скорее всего, просто рядовой стражник, как ему велено, так он и делает. Я не думаю, что они встретят нас с распростёртыми объятиями, если мы действительно перелетим их забор.

Повисла тишина. Дозорный пони не то с подозрением, не то с интересом наблюдал за ними свысока и слушал их разговор, хоть и не понимал ни слова. Наконец, Гринланд снова обратился к нему:

— Эй, добрый пони, можешь позвать того, кто над тобой начальник?

— Это ещё зачем? — с подозрением спросил он.

— Надо нам с ним поговорить, может, он посговорчивее тебя будет.

Дозорный ничего не успел ответить, потому что после этой фразы рядом с ним показался ещё один пони. Он выглядел старше, увереннее и спокойнее, хоть и тяжело дышал, видимо, запыхавшись от быстрого подъёма на башню. При виде него молодой вытянулся по стойке смирно. Они обменялись несколькими репликами, после чего второй глянул на путников и крикнул кому-то внизу:

— Откройте ворота!

Через несколько секунд после этих слов ворота действительно начали открываться. За ними стояло несколько жеребцов, очевидно, стражей, в бежевых костюмах из плотной ткани и с копьями. Пони спустился с башни и встретил путешественников.

— Приветствую, путники. Меня зовут Баларий, я княжеский наместник в Даждине. Прежде чем я позволю вам войти, я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов.

— Приветствую. Я Гринланд Спаркл, командир нашей группы, — сказал единорог. — Что вы хотите знать?

— Во-первых, откуда вы пришли?

— Мы идём из деревни к западу отсюда; кажется, она называется Гаевка. А в эти земли мы пришли издалека, из-за Большого хребта, — ответил Гринланд, заметив, как на лицах пони-стражей, стоящих рядом с наместником, появилось недоверие.

Наместник был явно удивлён таким ответом, но воспринял его спокойно.

— Вот как? И для чего вы прибыли из таких далёких краёв?

— Мы исследуем земли по эту сторону гор, раньше они были нам недоступны по определённым причинам.

— Вы действительно умеете летать?

— Не все. Летать могут только те из нас, у кого есть крылья.

— А откуда вы так хорошо знаете комонский язык? В вашей стране говорят на нём? — спросил наместник.

— Нет, мы говорим по-эквестрийски и по-грифонски. Ваш язык знаю только я и Твайлайт Файндер, — Гринланд указал на тёмно-синего единорога. — Мы научились ему в Гаевке с помощью магии.

— Так вы колдуны? — удивился жеребец.

— Можно сказать и так. Но вам не стоит нас бояться, я гарантирую, что мы не станем причинять вам вред ни магией, ни как-то ещё.

— Вы служите Цернику? — спросил Баларий, в голосе которого прозвучало напряжение и недоверие.

— Кому? — не понял Гринланд.

— Цернику, чёрному богу, что повелевает всей нечистью.

— Нет, мы служим принцессе Селестии, а грифоны служат королю Гроверу. Это правители наших стран. Я даже не знаю, кто такой этот Церник.

Этот ответ, кажется, немного успокоил наместника. Он вздохнул с едва заметным облегчением и проговорил:

 — Ладно, кажется, вы неопасны. Добро пожаловать в Даждин, путники.

Услышав слова наместника, стражи в воротах расступились, пропуская пришельцев в город.

— И ещё, Гринланд, — обратился он к единорогу, когда группа прошла через ворота. — Я бы хотел побольше узнать о тех краях, откуда вы пришли. Если это, конечно, не секрет. Не каждый день в наш город приходят путники из тех земель, о которых мы даже не слышали, вы же понимаете?

Барон усмехнулся и ответил:

— А мы здесь как раз, чтобы узнать побольше о вашей стране. Поэтому предлагаю сделку: мы рассказываем вам о наших землях, а вы нам — о ваших.

— Думаю, это будет справедливо, — согласился наместник.

— Только я хочу сразу предупредить, что наш рассказ может вызвать у вас неверие или даже шок. Но я вижу, что вы, господин наместник, умный пони, и потому я верю, что вы воспримете всё это правильно.

Пока они шли, Гринланд начал рассказ об Эквестрии. Он говорил тихо, чтобы стражи, сопровождавшие их, ничего не смогли расслышать. Баларий слушал внимательно, его лицо было совершенно серьёзным и сосредоточенным.

Даждин изнутри казался даже меньше, чем выглядел из-за частокола: он был всего раз в десять больше посещённой ранее деревни.  Вскоре единорог заметил, что они подошли к довольно большому  и красивому двухэтажному бревенчатому дому с резными балконами и крыльцом, явно дорогому и принадлежащему каким-то высокопоставленным пони — скорее всего, это был дом самого наместника. К нему примыкал забор, ограждающий территорию позади него, за которым виднелся небольшой яблоневый сад и ещё пара бревенчатых построек. Двери дома выходили на небольшую площадь, в центре которой стоял обсидиановый идол — такой же, как в Гаевке. Остальные же постройки в городе были небольшими бревенчатыми избами и практически не отличались от домов в деревне. Наместник на секунду отвлёкся от рассказа единорога, что-то тихо прошептал одному из стражей, тот подал знак остальным, и они удалились, оставив Балария наедине с путешественниками.

Гринланд пересказал историю Эквестрии и Гриффонстоуна, повторяя те слова, которые говорил отшельнику Шумару пару недель назад. Время от времени Файндер поправлял или дополнял его, но в основном говорил изумрудно-зелёный единорог, остальная же группа внимательно осматривалась.

— Да, не думал я, что в наш город заглянут благородные пони из самой Эквестрии, — проговорил Баларий, когда барон закончил. — Честно говоря, мне слабо во всё это верится, но ваша компания настолько странная, что скажи мне кто вчера, что вы такие придёте сегодня, я бы тоже не поверил. Грифоны ваши… если честно, выглядят страшновато. Они точно не станут нападать на пони?

— Господин наместник, мне даже несколько обидно такое слышать, — ответил Гринланд. — Грифоны настолько же разумны и рассудительны, как и мы с вами. Это образованные и уважаемые члены общества, которым доверяет их король и которым доверяю я.

— Раз так, то прошу мне простить моё недоверие. Я смею пригласить вас всех к нам на обед. Для меня будет большой честью принять гостей из далёких земель, — сказал наместник, указывая на большой дом.

— Конечно, — улыбнулся единорог.

Внутреннее убранство дома отличалось от того, к чему пони привыкли в Эквестрии. Окна в нём были застеклены, тогда как в остальных домах здесь они были либо полностью открыты, либо затянуты мешковиной или закрыты деревянными решётками или ставнями. Весь интерьер был деревянным, что создавало довольно уютную атмосферу, хотя было хорошо видно, что обставлен дом гораздо богаче, чем изба Майты в деревне Гаевке. Мебель была резной, всё было аккуратно прибрано и чисто, на полу лежали красные половики. Дом был просторным, здесь запросто могла бы ужиться большая семья, но у Балария были только жена и два сына. Один из них, старший, был десятником, служил в гарнизоне Даждина, и сейчас его в городе не было — как сказал наместник, он отправился куда-то по важным делам. У младшего же сына, судя по словам Балария, были какие-то проблемы с головой. Впрочем, какие именно, жеребец уточнять не стал.

Супруга наместника, кобыла средних лет, была удивлена неожиданным гостям, но быстро сообразила, что следует накрыть праздничный стол. Приготовить что-то особенное вроде пирога или блинов она не успевала, но пообещала сделать это к ужину, а пока гостям был выставлен тёмный хлеб — на вкус необычный, но довольно приятный — и странный пенящийся напиток, похожий на грифоний эль, но не хмельной, не горький и более кислый.

Младший сын Балария, Одан, присоединился к гостям, но вёл себя скованно и почти не говорил. Это был юный жеребец довольно плотного телосложения, на вид ему было около шестнадцати лет — что, судя по словам наместника, здесь уже считалось взрослым возрастом.

— Итак, господин наместник, мы вам нашу историю рассказали, теперь мы бы хотели послушать от вас об этих землях, — сказал Гринланд.

— Даже не знаю, с чего начать, — произнёс жеребец, немного подумав.

— Что у вас за страна? Как устроена здесь жизнь, какие пони тут живут? — задала наводящие вопросы Ридинг Гласс через Файндера, который решил быть переводчиком для остальной группы. — Мы, конечно, уже кое-что слышали от деревенских пони, но услышать это от представителя власти будет намного ценнее.

— Страна наша Комония, правит нами князь Соповен в Комониграде.

— Комониград? Так называется ваша столица? Где он находится? — спросила единорожка.

— Он на северо-восток отсюда, в него ведёт дорога, по ней добраться можно за неделю. Комониград — это удивительный город, он гораздо больше Даждина, у него большая рыночная площадь, где можно купить всё что угодно, большие и красивые княжеские хоромы. Там для любого найдётся место: хочешь учиться ремеслу — тебя возьмут в подмастерья, хочешь трудиться — открывай свою лавку и занимайся своим делом, хочешь служить в княжеской рати — тебя с радостью возьмут. А уж ежели ты образованный и грамоту знаешь, то и при дворе самого князя можно устроиться.

— Грамота? А вы ведёте летописи? — воодушевилась Гласс.

— Насколько я знаю, у князя хранятся свитки с летописными записями о самых важных событиях, но посмотреть на них вы сможете, только если сам князь вам позволит.

— Мы должны пойти в Комониград и поговорить с князем, — заявила голубая единорожка, обращаясь к Гринланду.

— Я уже и сам об этом думал, — ответил он.

По ходу разговора группа выяснила приблизительную географию этих мест. Комония, судя по всему, была едва ли меньше Эквестрии, с запада её ограничивали Грифоньи горы и густые непроходимые леса, которые у местных пони считались жилищем тёмных духов и вообще опасным местом, потому туда почти не ходили. На севере страна ограничивалась зоной Арктики и другими горами — Колд Фронт сразу предположил, что они являются продолжением Кристальных гор, но это ещё нуждалось в проверке. На востоке было море — комонийцы явно не были хорошими мореплавателями и потому не могли точно сказать, что находится дальше пары десятков километров от берега, а имели лишь сказания и легенды на этот счёт. На юге комонийские земли упирались в полупустыни, в которых земледелие было затруднительным. Кроме того, на юго-востоке жил некий кочевой народ, который регулярно совершал набеги на поселения пони — иногда довольно разрушительные. Народ этот наместник назвал зилантами. Из его описания следовало, что зиланты — это нечто вроде драконов размером с пони с птичьими лапами и без огненного дыхания. Также он добавил, что на границе с этими кочевниками живёт не меньше бесовщины, чем в западных лесах.

— У меня есть вопрос, герр наместник, — произнёс Гельмут, дослушав рассказ. — Откуда взялись эти идолы вроде того, что стоит на площади этого города?

Баларий задумался.

— Честно говоря, я не знаю, когда их вытесали. Знаю только, что они древние. Сейчас таких уже не делают.

— В вашей стране есть горы с таким камнем? Или, возможно, просто действующие вулканы? — спросил грифон.

— Есть гора Яглен, — ответил жеребец после секунды раздумий. — Говорят, склоны её чёрные, как уголь, а от неё самой часто дым густой идёт. Но находится она в таком месте, куда никто не ходит, а кто ходит, оттуда не возвращается.

— Где это? — спросил Гринланд.

— Не надо вам туда, — помрачнел наместник. — Те места Горын охраняет, и там сам Церник живёт.

— Мы уже знаем цену таким словам, — сказал единорог. — Жители Гаевки рассказывали нам похожую историю об одной поляне. Место странное, да, но охраняла её иллюзия, которую мы быстро рассеяли.

— Это не то, — заявил Баларий. — Такие поляны мы иногда находим, они только пугать могут, хоть и очень сильно, но с них всегда возвращаются. А к Яглену дружина княжеская ходила, самые лучшие витязи, в кольчуге и латах, никто назад не вернулся.

— Скажите, а Церник, о котором вы говорите, это такое существо в чёрной накидке? Про него, вроде бы, говорят, что это сильный чародей, который может обращаться в ворона, — спросила Ридинг Гласс.

— Нет, то не Церник, то Кастий, слуга его. Церник сам и не показывается почти. Кастий — хоть и чародей, но из плоти и крови, а Церник состоит из самой тьмы. А вы что, встречались с ним?

— Пришлось, — ответил барон. — И он нас отпустил.

— Повезло вам, — усмехнулся наместник. — Наверно, оттого отпустил, что почуял, откуда вы пришли.

— А кто такой этот… Горын, который охраняет гору Яглен? — задала вопрос Гласс, припоминая ещё одно названное имя.

— Это змей трёхглавый, он живёт в пещере на горе Яглен, летает на больших крыльях и дышит огнём. Тоже служит Цернику, но на пони нападает редко. Его нечасто видят, а если и видят, то обычно он летит куда-то, неизвестно куда.

Пони и грифоны переглянулись. Большой летающий огнедышащий змей. Описание очень напоминало дракона, но три головы?

— А другие похожие ящеры здесь водятся? — спросил Гринланд.

— Ничего о других не знаю, — ответил Баларий. — Говорят, конечно, всякое, что и других змеев крылатых видели, и с одной головой, но то слухи. Может, кто-то просто зиланта увидал и решил, что это ещё один змей огнедышащий?

Пока шёл разговор, время начало клониться к вечеру. Жена наместника испекла для гостей пирог со странной, но довольно вкусной начинкой — как она сказала, это была рыба. Пони напряглись, услышав это, так как пробовали такую пищу впервые, но из вежливости отказываться не стали. Она оказалась вполне съедобной. Грифоны же от рыбного пирога пришли в настоящий восторг: Ульрих даже попросил Файндера спросить у хозяйки рецепт, которым она с радостью поделилась.

Когда солнце клонилось к вечеру, хозяин дома сказал:

— Дорогие гости, если у вас нет других намерений, то я предлагаю вам остановиться в нашем доме. Вы окажете нам честь, если согласитесь ночевать у нас!

Не найдя причин для отказа, Гринланд согласился. После полумесяца ночёвок в палатке в лесу сон под крышей уже казался какой-то роскошью. Когда застолье было окончено, гости ещё болтали с хозяином дома, и через некоторое время его жена предложила им «попариться в бане». Не совсем понимая, что это значит, пони всё же согласились. Оказалось, это нечто вроде эквестрийских терм, но гораздо более жаркое. Баней было отдельное бревенчатое строение в яблоневом саду, горячо натопленное и имеющее всё необходимое для омовений. Первыми туда пошли кобылы — Ридинг Гласс прямо-таки рвалась прикоснуться и к этой части местной культуры — но продержались они там меньше десяти минут. Когда они вышли из бани на свежий воздух, у них обеих были немного ошалелые, но просветлённые взгляды, густой румянец же заглушал на их лицах естественный цвет их шёрстки, от их мокрых тел шёл лёгкий пар.

— Это же… это гениально! Почему мы в Эквестрии не строим такие бани? — пребывая в состоянии лёгкой эйфории, произнесла Ридинг Гласс, обращаясь к жёлто-зелёной подруге.

— Я словно побывала в Тартаре, — ответила Уайт Клематис, у которой явно было другое мнение относительно гениальности этого места.

— Да ладно, оно того стоило! — заявила единорожка, слегка ткнув земнопони локтем. — Пройти через жар, очищая тело, чтобы напомнить себе забытый вкус жизни, очищая дух — в этом даже что-то есть…

Жеребцы продержались чуть дольше, но вскоре тоже поспешили покинуть непривычно горячее место. Грифоны, в свою очередь, едва открыв дверь парилки и ощутив идущий оттуда горячий влажный воздух, наотрез отказались туда идти — они, в отличие от пони, практически не имели потовых желёз, и перенести такой жар им было бы намного сложнее.

Когда пони вернулись в дом, обмениваясь впечатлениями, к Гринланду подошёл Одан, младший сын наместника, и немного робко спросил:

— Простите, господин Гринланд?

— Да? Что такое?

— А вы действительно чародей? — по голосу юноши было понятно, что это не праздный вопрос. — То есть, я видел, как вы волшебством перемещаете предметы, но вы ведь можете делать и другие вещи?

— Ну, да, я знаю и другие заклинания, — единорог отошёл с ним в сторону, понимая, что тот хочет о чём-то его попросить.

— Скажите, а… вы можете расколдовать пони?

— В каком смысле — расколдовать? — не понял барон.

— Есть одна пони, которая превратилась в лягушку, — ответил Одан совершенно серьёзно.

— Как это? — удивился единорог.

— Пойдёмте, я вам лучше покажу.

Молодой жеребец повёл его на второй этаж. Там он завёл его в комнату, в которой он, судя по всему, жил. На столе возле кровати стояло то, что Гирнланд сначала принял за кукольную кроватку: она была сложена из четырёх маленьких досочек в виде прямоугольника, сбитых — на удивление — настоящими гвоздями, набита чем-то мягким — скорее всего, перьями или соломой — и заправлена белой тканью. На ней что-то было, и когда единорог подошёл поближе, чтобы рассмотреть, он понял, что это была обычная травяная лягушка размером чуть меньше копыта.

— Это Макина, моя невеста… была, пока была пони, — сказал Одан.

Гринланд нахмурился.

— Это шутка такая?

— Нет, нет! Это… мне никто не верит, но это она! — взволновался земнопони.

Этот юный жеребец выглядел так, словно полностью верил в свои слова. Кажется, это было то, о чём говорил Баларий, когда намекал, что у младшего сына есть ментальные проблемы.

— И почему ты так в этом уверен? — Гринланд решил попытаться понять, что произошло у него в голове, из-за чего у него появилась такая идея.

— Я это просто знаю, я чувствую! Сердце ведь не обманывает!

— И давно она у тебя тут?

Жеребец на мгновение задумался и ответил:

— С позапрошлой осени. Она жила в Даждине с братом, он был плотником. Он тогда пропал без вести, а сама она… Я долго её не видел, стал волноваться, зашёл к ним в дом и нашёл её… уже такой.

— Ну, может, твоя невеста тоже пропала вместе с братом, а эта лягушка просто заскочила к ним в дом? — предположил Гринланд.

— Все говорят так. Она была на печи, где Макина обычно спала, а когда увидела меня, то сама запрыгнула мне на спину! Я принёс её сюда, и с тех пор она живёт со мной. Я приношу ей разных букашек. Зимой она впадает в спячку, весной просыпается.

— И она не пытается сбежать?

— Нет. Она даже иногда приползает ко мне, когда я лежу на кровати.

Это уже было странно. Будь это дикая лягушка, она бы обязательно попыталась удрать при первой возможности. Гринланд уже не был так уверен, что это бред воспалённого от горя разума, но это всё ещё звучало абсурдно.

— Слушай, Одан, — проговорил он. — Скажу честно, мне в это не верится. Но даже если ты прав, боюсь, магию такого уровня может обратить только принцесса Селестия.

— И что… вы… вы не поможете? — в голосе юного жеребца зазвучали нотки отчаяния. — Неужели нет никаких способов превратить её в пони?

— Я могу попытаться превратить её в пони. Может быть, у меня даже получится. Но я не стану этого делать, потому что обычным превращением тут ничего не исправить, будет только хуже. Такая пони будет уже не твоей невестой, это будет совершенно другая, новая пони, чистый лист. Она будет совсем не похожа на Макину. Её воспоминания и её личность потеряются навсегда. Тут нужно именно обращение наложенных чар. Прости, но я не могу тебе помочь.

Земнопони сник. Кажется, он уже успел потерять всякую надежду на возвращение своей возлюбленной. Он хотел что-то сказать, но так и не нашёл слов. Вместо этого он просто завалился на кровать, совершенно не стесняясь барона, и апатично уставился в стену.

Несмотря на немногочисленность семьи наместника, мест для сна в его доме оказалось достаточно. Даже деревянные лавки с перинами и подушками показались пони верхом роскоши после сна на холодной и жёсткой земле, от которой тело отделялось лишь тонким слоем подстеленной одежды.

Гринланд позволил группе пробыть в городе ещё пару дней, чтобы отдохнуть, набраться сил для следующего похода и пообщаться с местными жителями. Здесь жили в основном ремесленники. Большинство из них были малограмотными, но некоторые, те, кто возил свой товар в другие города и тесно сотрудничал с купцами, знали грамоту и счёт неплохо. Местные удивлялись новым гостям в городе, но относились к ним с уважением — если даже наместник проявляет к ним такое гостеприимство, значит, это действительно кто-то важный. Баларий согласился обменять часть эквестрийских бит на местные серебряные и медные монеты по довольно выгодному курсу, если считать по их стоимости в зерне. Таким образом, он получил удивительные, уникальные золотые экспонаты, которых нет даже у князя и цена которых здесь наверняка могла быть на порядки выше их эквестрийской ценности и уж точно была выше той, которую он дал. Группа же получила платёжные средства для торговли с местными жителями — хотя несколько монет Ридинг Гласс потребовала себе в качестве музейных артефактов.