Полет Аликорна

17. Обещание

Освобожденная баржа плыла вниз по течению. Ее скорость и курс диктовались исключительно течением реки. Спрятавшись на борту под голубым брезентовым полотнищем среди деревянных ящиков без обозначений и поддонов с рыбными консервами, Рарити точно так же чувствовала себя пребывающей во власти внешних сил. Если грифоны найдут ее здесь, бежать будет некуда и никакие заклинания ее не спасут. Если план побега сработает, а взрыв и пожар на базе окажутся достаточным отвлекающим фактором, она будет на свободе — пусть даже и временно.

Она все еще гадала, как смогла оказаться в столь затруднительном положении. Из-за обмана Хуфу ее простой план по добыче орхидеи Знак Мужества превратился в запутанную спасательную операцию в самом сердце базы Каррока. По крайней мере, это недавнее злоключение не оказалось совершенно бесплодным — она не только узнала ценную информацию о заговоре и приобрела новых спутников, пусть и с сомнительной репутацией, но и наконец достала предмет своих поисков.

В тусклом свете, пробивавшемся из-под краев брезента, она смотрела на кроваво-красный цветок, лежавший на палубе перед ней. Она рискнула их жизнями, чтобы заполучить его, высунув голову из-под брезента на радость любому наблюдателю, чтобы своей магией сорвать его с берега реки, когда они проплыли мимо. Зинзи пыталась затащить ее обратно, но она оттолкнула зебру. После всего, через что она прошла, она не собиралась возвращаться без цветка, даже если выдаст их всех.

Она знала, что это эгоистичный поступок, совершенно не подходящий кобыле, которая должна представлять воплощенный дух Элемента Щедрости. Однако по мере того, как каждый раз ее обманывали и использовали, Рарити все больше уставала доверять и отдавать. К ее все большему неверию, единственным пони, с которым она столкнулась как покинула дом и который действительно оказался честным и верным, стал Блублад. Даже у Фэнси Пэнтса, ее друга, оказались скрытые и весьма корыстные поводы пригласить ее участвовать в гонке.

Несмотря на то, что Блублад по-прежнему оставался эмоционально скупым, жаждущим похвал и не очень милым в целом, он рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее, по крайней мере, два раза. И теперь она просто отказывалась подводить его. Она также отказалась извиняться за риск, на который пошла, сорвав орхидею. Наконец, единорожка упрямо отказывалась признавать возможность того, что раны и инфекция Блублада доконали его, пока она отсутствовала. Он ждал ее, и она прекрасно помнила о своем обещании вернуться к ночи. Солнце уже садилось за лес.

— Прошло достаточно много времени. Наверняка мы уже должны быть в безопасности, — обратилась белая пони ни к кому конкретно. Она плохо видела в темноте, но знала, что среди груза скрываются Зинзи, Зипс и Бакару. — Мы отошли далеко от базы грифонов, и мы должны добраться до берега, прежде чем станет слишком темно.

— На берег попасть любой из нас готов, но как это проделать без весел иль шестов? — спросила Зинзи откуда-то из-за спины Рарити.

— Это вообще не проблема, — ответила она. — Я сделаю весла. Мистер Бакару, где вы?

— Туточки я, туточки, — жеребец говорил невнятно, как будто только что дремал и проснулся. Нужно быть необычным пони, чтобы находиться в смертельной опасности и спать, подумала Рарити.

— Великолепно. Теперь, когда вы отдохнули, мне нужно, чтобы вы разбили один из этих ящиков на доски.

— Тута ж темно, как я энто сделаю, не видя? — запротестовал жеребец.

— Ох, ладно, — рог Рарити засиял ярко-голубым светом, и она начала откидывать брезент с носа на корму.

— Стой! — вскрикнула Зинзи. — Это единственное наше спасение! Желаешь ты помочь грифонам в нашем обнаружении?

Рарити проигнорировала протесты зебры и продолжила убирать магией брезент, пока палуба баржи не открылась теплому воздуху и заходящему солнцу. Она, конечно, прекрасно понимала, что в небе могут быть недружественные наблюдатели, но они все же не могли сплавляться вечно. Она дала обещание, которое должна сдержать, и не имела никаких ориентиров, чтобы добраться обратно к Блубладу, если они уплыли слишком далеко. К счастью, все, что было видно над рекой — безоблачное закатное небо красного, оранжевого и золотого цветов. Либо грифоны упустили уплывшие баржи, либо вовсе решили их не возвращать.

— Вот так. А теперь не будете ли вы так любезны сломать один из больших ящиков? — помимо того, что должно быть тысячами банок с мертвой рыбой, одна мысль о которой вызывала у Рарити тошноту, на барже находились многочисленные ящики. Некоторые из них были совсем маленькими, тогда как другие — достаточно велики, чтобы вместить взрослого жеребца. Ящики не несли никаких пометок, но их содержимое единорожку не интересовало. Сейчас важно было дерево, из которого они сделаны.

— Я был бы шибко счастлив, коли бы вы называли меня Баком, — протянул большой гнедой жеребец, поднимаясь на копыта. — Учитывая, шо теперича мы усе друзья.

Он одарил Рарити обаятельной улыбкой и подмигнул.

Неожиданно Рарити поймала себя на том, что отвечает на улыбку жеребца, прежде чем успела об этом подумать.

— Ящик, мистер Бакару, — настойчиво произнесла она, покачав головой, чтобы прочистить ее.

— Лады, лады. Усе отойдите.

Зинзи и Зипс поспешили встать рядом с Рарити на безопасном расстоянии, а Бакару выбрал один из самых больших ящиков, наклонился вперед, перенеся вес на передние копыта, а затем мощно ударил обеими задними ногами. Удар сотряс верхнюю часть ящика, одна его стенка разбилась, верхняя слетела, а остальные отвалились. В ящике в качестве упаковочного материала было полно соломы, рассыпавшейся по всей палубе, обнажая несколько длинных металлических трубок и других механических деталей, которые Рарити опознать не смогла. Более важным оказалось то, что теперь у нее имелись необходимые доски, с которыми можно работать.

— Духи всемилостивые, энто то, шо мне кажется? — спросил Бакару, развернувшись и увидев содержимое ящика.

— Похоже на то, — подтвердил Зипс, подойдя, чтобы посмотреть на детали. — Остальное, наверное, в других ящиках.

— Похоже на что? — спросила Рарити. — Что это такое?

— Кажись, мы угнали прототип нашего бывшего приятеля Золо, — ответил Бакару. — Хе-хе, энта штуковина была делом усей его жизни с тех пор, как он присоединился к Хуфу давным-давно.

— Он назвал это автоматической самозарядной пушкой. Для краткости АСП, — добавил Зипс. — На моей памяти она еще ни разу не работала.

— Машина то войны ужасна и страшна — множество пуль зараз летит, а не одна, — объяснила Зинзи далее.

— Я думал, шо она усе ишшо экспериментальна, но они, кажись, собирались уже установить ее на Большую Девочку. Добро, шо мы заполучили ее первыми, тому шо энтому кораблю точно не нужна такая огневая мощща, — сказал Бакару.

— Но и нам не сильно повезло, — заметил Зипс. — Она разобрана и слишком тяжела, чтобы таскать с собой.

— Тогда за борт ее, в реку, — заявила Рарити. — С меня на всю жизнь хватит пушек и гром-палок.

— Ого, эй, не так быстро! — Бакару встал между Рарити и грузом, даже когда ее рог начал светиться. — Послухайте, думаю, мы усе уже поняли, что энтот ваш «друг» — никто иной, как тот кантерлотский герцог, которого Каррок пытался укокошить. Я, конеш, не жалую всяких тама аристократов, но слыхал, энтот парниша знает толк в инструментах. Коль нам надобно будет разбить лагерь, покудова станем решать, кудой идти дальше, и коли он смогет собрать энту штуку, то она могет оказаться самым тем, шоб держать грифонов подальше от наших крупов. Кроме того, коли энтот парниша реально шибко раненый, ему могет понадобиться время, шоб прийти у себя, даже с энтим цветком.

Рарити была немного ошеломлена открытием, что Бакару и другие поняли, что ее раненым спутником оказался Блублад, но ретроспективно предположила, что это оказался вопрос логики. Она обдумала предложение Бакару. Наверное, Блублад и вправду сможет понять, как собрать страшную военную машину, упакованную в эти ящики, но она не собиралась поощрять использование этого устройства — даже против грифонов Каррока. В конце концов, она не без причины сломала гром-палки взятых накануне в плен грифонов. Эти ужасные устройства не имели никакой иной цели, кроме причинения вреда, и в отличие от Блублада, единорожка ни в малейшей степени не находила их интересными или красивыми. Она уже собиралась потребовать, чтобы Бакару отошел в сторону, и сбросить эту штуку в реку, когда вдруг заговорила Зинзи.

— На берег реки посмотреть поспешите! Стоящего там в камышах углядите! — Рарити обернулась. Все мысли об оружии отодвинулись на второй план.

— Привэт, друзья маи! — Рарити узнала голос Хуфу. И действительно — длинная, обвязанная шарфом шея верблюда возвышалась над тростником и болотной травой на берегу реки не более чем в пятидесяти длинах вниз по течению. Что он здесь делает? По мере раздумий ее сердце колотилось все сильнее. Она послала его позаботиться о Блубладе! Что все это значит?

— Хуфу! Это действительно ты! — воскликнула Зинзи, обрадованная видом верблюда. Ее сын и Бакару выглядели одинаково обрадовавшимися, увидев своего работодателя. Хотя, наверное, как показалось Рарити, это потому что он знает, где спрятаны их деньги.

В этот момент рядом с Хуфу появился пони, и Рарити чуть не упала в обморок. Ошибки не было, и один только его вид наполнял ее восторгом, который она была совершенно не в состоянии подавить, несмотря на все усилия. Чувство это, напомнила модельерша себе, возникло не из-за личности рассматриваемого жеребца, а от удовольствия от завершения ее приключения.

— Ты жив! — воскликнула Рарити, перемежая это заявление смущающе девичьим визгом.

На самом деле Блублад выглядел не просто живым — он казался таким здоровым, что заставил ее задуматься о механизме столь внезапного выздоровления. Присутствие Хуфу наводило на мысль, что он не только отправился к Блубладу, как она просила, но и дал тому целебный цветок, что, как оказалось, не требовало особых знаний или способов сбора. Осознание того, что он исцелил Блублада, никоим образом не оправдывало Хуфу за искажение фактов — верблюд отправил Рарити на смертельно опасную миссию по спасению, а на себя возложил самую легкую.

— Оставайтесь там. Мы уже идем! — крикнула она.

Рарити быстро повернулась и подняла в воздух несколько крупных и неповрежденных досок, которые до недавнего времени составляли стенку ящика, разбитого Бакару. Ей просто нужно применить простое заклинание изменения. Превращение компонентов в прекрасные готовые изделия было, буквально, ее хлебом с маслом. С быстрым хлопком доски превратились в четыре удобных деревянных весла с круглыми упорами и выемками для копыт не-единорогов. Она позволила трем веслам со стуком упасть на неровную палубу, а последнее оставила себе.

— Ну давайте же. Помогайте догрести до берега! — подсказала Рарити, и остальные быстро подчинились. Она работала веслом с помощью магии, в то время как другие использовали круглые отверстия, которые она сделала для копыт, и вместе они начали менять курс баржи. Это было нелегко, учитывая силу течения реки и прямоугольную, негидродинамическую форму их плавсредства, но в конце концов они сели на мель недалеко от того места, где стояли Блублад и Хуфу. Пока Бакару привязывал баржу к толстому дереву, растущему у самой кромки воды, веревками от брезентового полотнища, Рарити, не теряя времени, спрыгнула с палубы на сушу.

— Никогда, даже в самых диких полетах фантазии я не думала, что буду рада тебя видеть, — сказала она Блубладу, подбегая к нему. — Но вот.

Белой пони пришлось сдержать головокружительный порыв обнять его, напомнив себе, с кем имеет дело. Тем не менее она с трудом могла поверить, что герцог стоит перед ней и выглядит таким здоровым, каким может быть любой пони, заблудившийся в джунглях.

— Великой радостью от встречи я бы это не назвал, но вполне достаточно. Я тоже рад тебя видеть, — ответил Блублад.

— А ты хорошо выглядишь, — продолжила Рарити. — Даже очень.

Исчезли импровизированные бинты, которые она изготовила, а также страшные раны, которые они скрывали. Только маленькие, почти незаметные бугорки под шерсткой Блублада указывали на места его гноящейся раны головы и тяжелого пулевого ранения.

— Конечно! Я всегда такой. А ты выглядишь так, как будто побывала на самом дне Тартара и выбралась обратно, — с улыбкой ответил Блублад. Рарити покраснела от смущения, внезапно осознав, как она должна выглядеть. Светлые грива и хвост Блублада были взлохмачены и нечесаны, а его белая шкурка запачкана грязью, но по сравнению с ней он выглядел готовым к королевскому балу.

— Я знаю, через что ты прошла, — добавил Блублад. — Зловонный, но обаятельный Хуфу рассказал мне все — как ты его спасла, дала ему цветок с указанием принести мне, а потом отправилась на базу грифонов, чтобы спасти его товарищей. Признаюсь, когда он сказал, куда ты отправилась, я решил, что ты оттуда уже не выберешься. Хуфу, однако, пообещал, что если мы будем ждать у реки, то ты в конце концов появишься — и вот ты здесь. Удивительно!

Рарити потеряла дар речи. Хуфу действительно нашел цветок и принес его Блубладу, и, конечно же, он также представил тому полностью сфабрикованную версию событий дня. С одной стороны, его версия приписывала ей спасение жизни Блублада и большую часть героизма. С другой стороны, это была полная ложь. Прежде чем она успела решить, что ответить, принц продолжил.

— Знаю, что был… не в лучшем состоянии, когда ты ушла, и рад, что это оказался не последний раз, когда мы виделись, так как иначе ты бы навсегда запомнила, что я вел себя как жалкий жеребенок. Теперь я готов вернуться в Эквестрию. Я верю, что вместе мы сможем остановить все это безумие до того, как произойдет нечто более худшее, чем провал не особо важной гонки дирижаблей.

— Э-э, подожди одну секунду, если желаешь, и извини меня, — наконец выдавила Рарити. — Я должна тут кое-что высказать.

Она повернулась, чтобы посмотреть на Хуфу, который стоял в окружении своих старых товарищей по команде и выглядел, по мнению Рарити, слишком довольным собой.

— Вы, — сказала она, проталкиваясь мимо Бакару и вставая прямо перед Хуфу. Она откинула голову назад, чтобы посмотреть ему прямо в единственный уцелевший глаз.

— Лэди Рарити, — признал Хуфу, его рот растянулся в широкой улыбке, сверкавшей золотом. — Я никагда нэ самнэвался, что у вас всё палучится. Ви настаящая гэраиня — это факт.

Не говоря ни слова, Рарити встала на задние ноги, чтобы приблизиться к росту Хуфу, и изо всех сил замахнулась правой передней. Удар отдался болью в передней части ноги, а дряблая кожа на морде старого верблюда покачивалась целую секунду, прежде чем, наконец, встала на место.

— Ты что делаешь? — с ужасом спросил Блублад.

— Пожалуйста, не вмешивайся! — предупредила Рарити, прежде чем снова обернуться к верблюду. — Вы считаете себя настолько умнее всех остальных, что можете лгать и убеждать других делать именно то, что вы хотите. Даже после того, как я спасла вам жизнь, вы осмелились воспользоваться мной? Меня убить могли из-за вашего дурацкого поручения! Что тогда? Вы бы жили дальше, продавая машины для убийства всякому желающему покупателю. Смогли бы вы хотя бы спокойно спать после такого? Я очень рада, что Блублад в порядке, и полагаю, счастлива, что к вам вернулась команда, но я никогда больше не поверю ни единому вашему слову, и никогда больше не стану очередным вашим орудием.

— Я знал, что ви можэтэ спасти маих друзэй там, гдэ я нэ смог, и я знал, что ви нэ сагласитэсь, эсли я скажу правду, — спокойно ответил Хуфу.

— Ничего вы не знали! — крикнула Рарити. — Вы не предсказатель и не пророк, какими бы хорошими ни были ваши инстинкты или насколько умным вы себя ни считаете. Да, я помогла вашим друзьям после того, как вы обманули меня, заставив верить, что мне нужна секретная информация, чтобы спасти Блублада, и да, вы правильно догадались, что найдете нас здесь, на реке. Но, по вашему собственному признанию, вы не ожидали, что Каррок собирается начать войну, и вы никогда не ожидали, что предаст вас ваш же доверенный помощник.

Хуфу ничего не сказал.

— Погоди, этих грифонов возглавляет генерал Каррок? — спросил Блублад. Рарити проигнорировала его и продолжила неотрывно смотреть на верблюда.

— Все это ваша вина, понимаете? Все махинации Каррока и все его машины для убийств — ваша ответственность, и каждый невинный пони или грифон, который страдает из-за него — тоже. В следующий раз я очень надеюсь, ради той совести, которая у вас еще осталась, что у вас хватит мужества рискнуть собственной жизнью, потому что вы уж точно не обманете меня, заставив снова рисковать моей.

Рарити обернулась, высоко подняв подбородок, и увидела, что все остальные смотрят на нее с открытыми ртами.

— Ви прави ва многам, лэди Рарити, — наконец сказал Хуфу с меланхолией в голосе. — Золо аслэпил меня гадами дружби, а Каррок — дэньгами и славами о стрэмлэнии к прочнаму миру. Но инагда мой глаз всэ эще ясна видит, и я всэгда видэл, что ви настаящая гэраиня, каторая спасобна спасти нэ толька маих друзэй, но, можэт бить, даже всё и всэх астальних. Да, эта тяжелаэ брэмя для вас, но ви всэ жэ можэтэ исправить многиэ из маих ашибак.

— Я не герой. Я всего лишь модельер, и мне неинтересно погибать из-за заблуждений старого верблюда! — воскликнула Рарити, сверкая глазами. Сделав паузу, чтобы отдышаться, она обдумала остальные слова Хуфу. — О каких именно ошибках вы говорите?

— Думаю, эта история на патом. Тэпэрь, можэт бить, нам слэдуэт прэкратить нашу бэсэду и найти убэжищэ на ночь.

— Хуфу был ваш друг-герцог спасен — за что же такими упреками уязвлен? — спросила Зинзи.

— Любовная ссора, — предположил Зипс, пожимая плечами.

— Шо ж, ктой-то должон объяснить, с чегой весь энтот шум, — добавил Бакару.

— Я думал, это очевидно, — сердито сказал Блублад. — Но я все же не обладаю мозгами обычного преступника. Ваш друг принц Хуфу солгал Рарити, чтобы заставить ее спасти вас.

Он быстро встал рядом с Рарити лицом к свергнутому принцу верблюдов. Так же быстро Бакару, Зинзи и Зипс встали рядом со своим лидером.

— Если спросите меня — всем вам, наемникам, больше доверять нельзя.

— Слова стоит выбирать, коль не хочешь ты страдать, — пригрозила Зинзи. Сидевший рядом с ней Зипс сверлил Блублада взглядом. Повезло, подумала Рарити, что у юноши нет настоящего кинжала.

— Прекратите, все вы! — заявила Рарити. — Моя ссора с Хуфу — это только мое дело и его. Кроме того, он прав. Нам нужно найти убежище и, эм, затаиться на ночь, так сказать.

— Успокойтэсь, друзья маи, — обратился Хуфу к своим подчиненным. Спустя очень напряженное мгновенье увещевания, казалось, подействовали.

— Что ж, если мы собираемся уйти, не оставив следов, первое, что нужно сделать, — это избавиться от баржи. Она как маяк указывает место вашей высадки на берег, — произнес Блублад все еще с оттенком раздражения в голосе. Рарити пришлось признаться себе, что получает определенное удовольствие от того, что он оказался готов защищать ее. К сожалению, эту его идею она поддержать не могла.

— Мы не можем, — твердо заявила она.

— Вы дискордовски правы, мы не могем! — воскликнул Бакару. — Нам надобна та пушка!

— На самом деле нам нужна вся баржа, — заметила Рарити. — Я хотела бы объяснить, почему, но это довольно сложно. А пока, возможно, мы можем просто накинуть на нее брезент и прикрыть землей и растительностью.

— Пушка? — заинтересовался Блублад. — Что за пушка?

— Можем ли мы побеспокоиться об этом позже, а сейчас — маскировать баржу? — нетерпеливо спросила Рарити.

— Я сагласэн с лэди Рарити, — отозвался Хуфу. Его слова привлекли внимание товарищей по команде. — Ми с друзьями паможэм спрятать баржу.

Благодаря одобрению Хуфу работа продвигалась быстро. Рарити снова закрепила брезент над баржей, а затем указала остальным как разбросать растения, грязь, упавшие ветки, камни и тому подобное по всему судну, чтобы создать видимость продолжения берега. В конце концов она с удовлетворением признала, что их работа не привлечет внимания никого, кроме самых проницательных охотников грифонов.

Таким образом, после того, как баржа была замаскирована, беглецы отступили в укромное место на приличном расстоянии вглубь джунглей, и воцарилось тревожное затишье. Это, безусловно, стало долгожданным улучшением по сравнению с противостоянием на берегу. Блублад раздал большую часть того, что осталось от запасов еды и воды, которые он сохранил, а затем все решили, что немного поспать — мудрая идея.

— Блублад, — произнесла Рарити, подходя к жеребцу, пока остальные работали над обустройством выемки для сна под корнями дерева. — Раньше ты говорил, что готов вернуться в Эквестрию, чтобы остановить то, что пытаются сотворить твой брат и Каррок.

— Да. По-моему, я сказал это как раз перед тем, как ты отвесила принцу Хуфу удар копытом по лицу. Я не был так удивлен с тех пор, как ты сотворила последний удивительный поступок.

— Ну, теперь мне нужно, чтобы ты удивил меня, как когда получил ту пулю.

— И как же?

— Мне нужно, чтобы ты сдержал обещание.

— А выполнение обещания тебя удивит? Как плохо ты обо мне думаешь? — обиделся единорог.

— Это будет непросто, — предупредила Рарити. — Я сказала Хуфу, что не позволю ему снова подвергнуть меня опасности, но больше злилась на ложь, чем на риск. Завтра утром я собираюсь предложить план, который прозвучит абсолютно безумным и нелепо опасным, но обещаю — он разумен. На самом деле именно это мы и должны сделать. От него зависит Эквестрия.

— А не поделишься со мной, чего задумала? — спросил Блублад.

— Завтра, — сказала Рарити, зевая. — Не сегодня. Я не хочу, чтобы ты зациклился на этом. Прямо сейчас мне нужно, чтобы ты пообещал, что завтра поддержишь его — поддержишь меня — как бы безумно и отчаянно план ни звучал.

— Но тогда ты снова будешь мне должна, — заметил Блублад.

— Нет, — ответила Рарити. — Я хочу, чтобы ты поддержал меня… на этот раз как друг. Это означает отсутствие ведения счета.

Она посмотрела Блубладу в глаза, в которых отразилось полное удивление ее словам. Она сама едва могла поверить в то, что говорит. Если бы здесь не было других, или если бы они заслуживали большего доверия, она никогда бы так легко не предложила Блубладу свою дружбу. Однако теперь ее превосходила численностью группа, которой она не могла доверять, и которая не питала особой лояльности к Эквестрии. Она отчаянно нуждалась в друге и союзнике, и если таким пони должен стать Блублад, то с этим ничего нельзя поделать.

Жеребец казался лишившимся дара речи — его рот открылся и закрылся несколько раз, но не издал ни звука. Рарити подумала, не изучает ли он ряд оскорбительных ответов, чтобы выбрать лучший. «Мне, и дружить с простонародьем?». «Полагаю, мне нужна свита, даже здесь». «Я всегда знал, что ты хочешь меня». Она была более чем готова воздать физически второй раз за день, если того потребуют обстоятельства.

— Я обещаю поддержать тебя, безумен твой план или нет, — наконец произнес он.

Рарити улыбнулась, и это было похоже на первую искреннюю улыбку за долгое время.

— Буду от тебя этого ожидать, хотя план и впрямь безумен.

Она повернулась и подошла к похожему на гнездо месту, где уже спали другие беглецы. Хуфу устроился на некотором расстоянии. Как только легла, Рарити почти сразу же отключилась — и в ту ночь ее сон, к счастью, был без сновидений.

На следующее утро единорожка проснулась от приятного ощущения — будто прислонилась к чему-то теплому и мягкому, и на кратчайшее мгновение представила, что она свернулась калачиком под собственными нежными одеялами дома в Понивилле. Только приоткрыв глаза и увидев, что упирается во что-то белое и пушистое, она поняла, что что-то не так.

— Гах! — Глаза Рарити резко распахнулись, когда она осознала, что прижалась к груди Блублада, а одна из ее передних ног обнимает его. Она мгновенно отдернула проблемную конечность и отвернулась от единорога.

— Эээ! — Теперь она оказалась нос к носу с Бакару, который лежал рядом с разинутым ртом и вывалившимся языком. В ужасе вскочив на ноги, единорожка поняла, что эта картина — она, зажатая меж жеребцами и перепуганная — будет преследовать ее до конца дней. Но ведь ничего страшного не случилось! Конечно ведь!

Поднявшись и быстро отойдя, Рарити увидела, что Зинзи и ее сын так же плотно прижались друг к другу и спят рядом с Бакару по другую его сторону. Модельерша наконец вспомнила, как все они забились в это пустое пространство под гигантскими корнями, и что она слишком устала, чтобы беспокоиться о соседствующих с нею пони. Она, однако, определенно не собиралась обнимать кого-либо во сне, и уж точно не Блублада! Ей сказочно повезло, что остальные спали и никто не видел ее в таком компрометирующем положении! Рарити вдруг вздрогнула и оглянулась по сторонам. А где же Хуфу?

— Ранняя пташка, я пагляжу, как и я, — произнес верблюд. Он, конечно, стоял прямо за ней. Белая пони увидела, что он собрал несколько ярко-фиолетовых плодов и разложил их на пне. — Хатя казалась, вам там уютна.

— Вы никогда не упомянете о том, что видели, — приказала Рарити, глядя на одноглазого верблюжьего принца. — Никогда.

— Я мог би дать слова, но кажэтся, ви мнэ большэ нэ давэряэтэ, — ответил Хуфу.

— Просто молчите, — процедила она сквозь зубы.

— Астальниэ ужэ праснулись.

Несомненно, из-за испуганного вскрика Рарити все остальные зашевелились. Беглецы быстро собрались.

— Раз вы главной себя посчитали — объясните, зачем же мы баржу скрывали? — спросила Зинзи.

Если рифмы — это неотъемлемая часть языка зебр, как ранее объяснила Зинзи, Рарити понятия не имела, как им удалось не убить друг друга из чистого раздражения. Она потерла правый висок копытом и напомнила себе, что нельзя говорить ничего культурно бесчувственного, прежде чем начать.

— Да, хорошо, я должна вам все объяснить. Видите ли, у меня есть план, и я думаю, это довольно хороший план, но он требует, чтобы мы спустились ниже по течению.

— Вниз по течению? Я думал, вы усе хотите вернуться до дому, а энто у совсем неправильную сторону до Эквестрии, — заметил Бакару.

— Хм, интэрэсна. Падазрэваю, ваш план давольна смэл, — добавил Хуфу. — Вазможна, лучшэ нэ слушать на пустой жэлудак. Пажалуйста, пазавтракайте, пака лэди-эдинарог абъясняэт. В эта врэмя года сливи из джунглэй очэнь сочни.

Он наклонился и взял в рот один из пурпурных фруктов, а затем присел. Ярко-зеленый сок стекал по подбородку.

— Да, это смело, — согласилась Рарити. — Отправиться вниз по течению — действительно не подходит, чтобы добраться до Эквестрии, если мы собираемся вернуться пешком. Но у нас нет времени идти. Видите ли, я предлагаю лететь.

Она сделала паузу для драматического эффекта и попыталась оценить реакцию аудитории. Хуфу был непроницаем, а Зинзи, Зипс и Бакару казались сбитыми с толку. На лице Блублада написано совершенное неверие. Она надеялась, что герцог вспомнит свое обещание.

— Если мы спустимся вниз по течению, то в конце концов достигнем места крушения дирижабля Аликорн. Я считаю, этот дирижабль сможет доставить нас домой.

— Если корабль способен летать — как же вы раньше не смогли убежать? — спросила Зинзи.

— Ну, он еще не совсем годен к полетам. Блублад, э-э, герцог Поларис, не суть, почему бы тебе не объяснить?

— М-мне? — запнулся Блублад. — О. Ну, я полагаю, корабль в основном цел. Оболочка шара разорвана, а в корпусе есть несколько крупных пробоин. Палуба разрушена. Но думаю, он все еще более-менее похож на дирижабль.

Он пожал плечами.

— Полагаю, что если бы у нас было время поработать над кораблем и мы смогли бы отремонтировать воздушный шар, нашли летучий газ, а я наладил двигатель, то он мог бы снова летать.

Говоря это, жеребец косо смотрел на Рарити, как на диковинное произведение современного искусства, о котором только делаешь вид, что ценишь и понимаешь. Он, очевидно, понятия не имел, как она планирует осуществить свое предложение, но единорожка должна была отдать ему должное за хорошую игру.

— Точно! — продолжила модельерша. — Воздушный шар можно починить, а корпус залатать. Единственным реальным препятствием является получение газа, чтобы поднять корабль в воздух, и я знаю, где мы можем найти все, что нам нужно.

— Вы ж о базе толкуете? — недоверчиво спросил Бакару. — Вы хотите покрасть его у грифонов? А вот энто уже дурь. Энто не то ж самое, шо прокрасться через акведук — вы предлагаете украсть прямо у них с-под клювов.

— Я действительно хочу обокрасть грифонов, — подтвердила Рарити. — Вы говорили, они недавно получили большую партию газа, и это наша цель. Понимаю, что Аликорн не является особенно водонепроницаемым, но считаю, что он может выдержать одно путешествие вверх по реке в роли лодки. Внутри базы грифонов я видела несколько корпусов дирижаблей, держащихся на воде без каких-либо проблем, и все они были копиями твоих проектов, Блублад. Если эти плохие копии плавают, то корабль, сделанный по твоим строгим спецификациям, наверняка должен держаться на воде не хуже. Мы приплывем, получим газ и взлетим.

— Похоже на самоубийство, — заметил Зипс.

— Сын мой прав, мы не готовы сражаться, — добавила Зинзи. — Гром-палки и острые когти — есть, чем грифонам обороняться. Оболочке не уцелеть, едва сумеем мы взлететь!

— И энто коли они не заметят нас, покудова мы будем плыть уверх по реке, мимо блокпостов и на базу. Энто невозможно!

— Уверен, она все это обдумала, — произнес Блублад, взглянув на Рарити с кривым выражением лица, много говорящим, что он на самом деле думает об ее идее. — Давайте, пожалуйста, ее выслушаем.

— Да, я приняла во внимание ваши опасения, большое спасибо, — продолжила белая пони. — Знаю, это будет нелегко, но насколько я понимаю, у нас нет другого выбора. Вы трое, — она указала на Зинзи, Зипса и Бакару. — Знаете, что поставлено на карту — если мы не сможем хотя бы предупредить Эквестрию о том, что грядет.

Она моргнула, сдерживая первый намек на слезы, когда подумала о готовящемся нападении Каррока.

— А что грядет? — спросил Блублад.

— Когда мы убегали с базы, мне удалось подслушать планы Каррока. Он планирует на послезавтра страшный налет. Он… он собирается уничтожить Галлополи! Мы не можем просто стоять в стороне, пока он совершает это преступление, пока есть хоть малейшая надежда, что мы сможем спасти этих пони!

Вся радость испарилась с лица Хуфу, когда он ошеломленно посмотрел на Рарити.

— Как? — спросил верблюд.

— Мой брат собирается помочь ему использовать Камень Небес, чтобы вызвать еще одну бурю, — мрачно догадался герцог.

— Так и есть, — подтвердила Рарити. — Каррок возьмет свой воздушный корабль с Камнем Небес и, уверена, большей частью своих солдат, и полетит в Галлополи. Я считаю, что Камень больше, чем просто волшебная драгоценность. Он связывается с пони. Думаю, он пытался проделать это со мной всякий раз, как я приближалась к нему, и я уверена, что Виндласс установила связь с Камнем, способную протянуться через весь континент. Несмотря на то, что эта пони, скорее всего, ушла с Фэнси Пэнтсом, она воспользуется своим талантом управления погодой, чтобы усилить его с помощью Камня и вызвать бурю, которая сравняет город с землей.

—Селестия всеблагая… — тихо произнес Блублад.

— Вот поэтому нам и нужно лететь. Если мы попробуем другой способ, у нас не будет шансов добраться до Галлополи вовремя, чтобы помочь этим пони. Если мы прибудем на базу грифонов вскоре после отлета Каррока, то сможем пройти мимо оставшегося гарнизона, взять летучий газ и сбежать. А после этого понадобится всего лишь добраться до Галлополи первыми. Аликорн — быстрый дирижабль, как я слышала.

— Но зачем нападать на Галлополи? — удивленно спросил Блублад. — Это же обычные пони. Там даже Королевская Гвардия не размещена.

— А то ты не докумекал, с чегой, — фыркнул Бакару. — Кажись, за всем энтим стоит твой брат-никчемушник. Он пытается использовать энтих грифонов, шоб развязать войну и под шумок взять власть у свои копыта, кода Селестия и Луна не захотят воевать сами. А Каррок-то и рад подмогнуть. Чем кровавей налет, тем скорей усего Эквестрию всколыхнет, и начнется война.

— Поверить не могу. Просто не могу представить, что мой брат стоит за чем-то подобным. Это невероятно!

— Поверь, — произнес Зипс.

— Если мы починим Аликорн, то у нас, по крайней мере, будет шанс предупредить пони Галлополи вовремя, чтобы они бежали, даже если мы не сможем остановить Каррока, — сказала Рарити. — На базе останется лишь несколько грифонов, и, возможно, мы даже сможем избежать обнаружения, если будем достаточно осторожны. Пожалуйста, другого выхода нет. Я знаю, что вы не все пони, и, может быть, вы не особенно любите Эквестрию, но у всех нас есть сердца, не так ли?

После речи Рарити последовала долгая пауза, прежде чем кто-то наконец заговорил.

— Хм, знаешь, коли б мы установили АСП на твой дирижабль, у нас был бы добрый шанс шугануть грифонов, покудова мы заправляемся и сваливаем оттудова, — задумался Бакару.

Рарити ухватилась за слабую поддержку по крайней мере одного пони, чтобы продолжить настаивать на своем.

— Да, эту штуку! Сделайте, если это означает, что вы поддержите меня! Мне даже все равно, что это такое. Я займусь устранением всех повреждений оболочки шара дирижабля. Блублад, ты уверен, что сможешь подготовить корабль к полету, если мы его починим?

Она затрепетала ресницами, сознательно упуская из виду тот факт, что в ее нынешнем состоянии общий эффект может оказаться скорее пугающим, чем привлекательным.

— Д-да, конечно, — не слишком неубедительно ответил Блублад. — Пропеллер слишком велик, чтобы его можно было использовать в мелкой реке, и один удар о камни разрушит его. Однако, если мы сможем сделать гондолу водонепроницаемой и плавучей, то полагаю, что маневровые плавники могли бы работать как весла, но не дам гарантий, что они справятся с напряжением гребного движения в воде. Корабль спроектирован таким образом, чтобы встречать сопротивление не большее, чем может дать воздух. — Наконец, он поймал взгляд, который Рарити послала в его сторону. — То есть я уверен, что это сработает.

— План ваш хорошо закончится едва ли — да и все равно не сможем мы спасти Галлополи, — произнесла Зинзи. — Не могу поддержать я ваше мнение — ждет нас лишь погибель и забвение.

— Может быть мы и не сможем спасти город, но хотя бы дадим этим несчастным пони шанс успеть эвакуироваться! — возразила Рарити. — После этого мы отправимся к принцессам, и они смогут арестовать пони-заговорщиков. Без них Каррок не сможет использовать Камень Небес, и войны не будет.

Хуфу громко кашлянул, заставив остальных повернуться в его сторону.

— Вы поддержите меня? — спросила Рарити.

— Кагда я впэрвиэ встрэтил Золо, народи зэбр Занзэбри и Заванни били на грани вайни, — начал Хуфу, заставив Рарити задуматься, обращал ли он на нее внимание вообще, или решил, что по какой-то причине пришло время для историй. — Ани спорили за воду — каму принадлэжит рэка Замбэзэбри — но с тэм жэ успэхам повадом мог бить вапрос, белиэ ли зэбри в чэрную палоску или наабарот, чёрниэ в бэлую. Сам канфликт стал важнээ причини нэнависти друг к другу. Ужэ начались сталкнавэния. Золо бил аружэйником в Заваннэ, гдэ праэктиравал пушки и гром-палки. Я убэдил эго зарабативать большэ дэнэг, прадавая обэим старанам. Вот так обэ старани аказались харашо вааружэни, и патаму магли устроить бойню. Вайна нэ случилась, а ми разбагатэли.

— Мы провернули энтот же трюк у стране гуанако апосля того, как повстречались, — отметил Бакару.

— Я считал, Золо понял, пачэму я занимаюсь этим бизнэсам, — продолжил Хуфу, опустив глаз. — Он сказал, что саздал эти ужасниэе машини, чтоби прадэманстриравать тщэтнасть вайны. Сражэния стали би слишкам жэстокими и крававими, чтоби начинать их. Эта било маэй мэчтой с тэх пор, как я с пазорам бэжал из Камэлона. Тэпэрь я знаю, что эму нужни били толька дэньги, — верблюд поднял взгляд к небу. — Я присаэдинюсь к вам, мая прэкрасная лэди-эдинарог. Я должэн. Ви били прави. Я нэсу атвэтствэннасть за пони, что страдают из-за Каррока.

— Благодарю, пока вы верны своему слову, — сказала Рарити. — В этот раз я предпочту вам поверить.

— Если он в деле, то и я в деле, — сказал Зипс. — Мама?

— Боюсь, придется в меньшинстве остаться, — вздохнула Зинзи. — Тогда вперед, Рарити, я готова выдвигаться.

— Вахаха! — торжествующе рассмеялась Рарити. — Тогда не будем медлить. Возвращаемся к барже и в путь! У нас всего два дня, чтобы починить Аликорн.

Они быстро доели остатки слив и отправилась в путь. Рарити шла рядом с Блубладом.

— Спасибо, — сказала она. — Должно быть, это было трудно, но ты сдержал свое обещание.

— День назад я бы посмеялся и указал, почему твой план невозможен. Два дня назад я бы просто рассмеялся тебе в лицо. Сегодня я чувствую себя воодушевленным, — ответил Блублад. — Такое чувство, что весь мир сошел с ума, и по сравнению с моим братом и остальными этими маньяками, ты и твой план — образец здравомыслия. В любом случае, ты права. Мы не можем ничего делать, пока Галлополи готовятся стереть с лица земли.

— Выполнение обещаний и многообещающее новое отношение в придачу, — произнесла единорожка. — Ты совершенно уверен, что этот цветок не повлиял на твой разум так же, как и на тело?

— Может быть так и было. Когда этот верблюд нашел меня — чего он, замечу, никогда не смог бы, не отдай ты ему заколдованный компас — я шатался по джунглям, совершенно обезумев от лихорадки. Хуфу сказал, что я был весь покрыт грязью, кровью и пиявками — и понятия не имею, где мог их нахватать. После того как он засунул эту орхидею мне в рот, и я в конце концов пришел в себя, то смог вспомнить свои последние здравые мысли перед тем, как началась лихорадка.

— И что это были за мысли?

— Ты сказала мне перед уходом, что у меня будет целый день, чтобы придумать причины, по которым стоит спасти мою жизнь. У меня не было целого дня, но времени все же хватило. Я был готов сдаться — и из-за предавшего меня брата, и из-за мечты возродить славу рода Блубладов, погибшей вместе с регатой. Потом я подумал о тебе и твоих подругах. Вы не связаны с королевской семьей, и вы, определенно не принцессы-аликорны, но вам суждено воплощать духи Элементов Гармонии. Ты особенная. Что если, подумал я, я тоже могу быть особенным, даже не принимая в расчет моего имени и происхождения? Что если мне не нужно связывать свою судьбу с именем рода? Я к тому, что даже если бы не был принцем, то все равно оставался бы весьма поразительным жеребцом.

— И таким скромным, — заметила Рарити.

— Никогда не претендовал на скромность, — продолжил Блублад. — Но, однако, пришел к выводу, что пони по имени Поларис все еще может, наверное, принести пользу миру, даже если эпоха, когда он был настоящим принцем пони, ушла навсегда. Пока у меня есть чертежный стол и мастерская, подумал я, то может быть смогу внести свой вклад, даже если никогда не заслужу собственный витраж в замке Кантерлота. Вот и все, что я помню.

— Я горжусь тобой, — улыбнулась Рарити. — Услышав твои слова, я больше не чувствую себя плохо из-за того, что ранее назвала тебя другом. Может быть, даже не пожалею об этом. Звезды, что это место делает с нами?

Она улыбнулась еще раз.

— Множество странного, — ответил принц. — Кстати, я хотел спросить, это не следы укусов на твоем бедре?

— А, ну да. Полагаю, пираньяспрайты успели откусить пару кусочков, прежде чем я от них ускользнула.

— Ага, верно. Непохоже на зубы верблюда. У меня были подозрения насчет тебя и того другого принца — все же вы были в джунглях совсем одни.

Рарити, не колеблясь ни секунды, толкнула Блублада, отчего тот упал в грязь. Она убежала вперед, пока жеребец вставал и отряхивался. И потому он не увидел улыбку, играющую на ее лице. Позади она услышала лишь хихиканье Блублада.

Когда они добрались до реки, то в небе не было ни следа грифонов, а беззаботные крики обитателей джунглей указывали на то, что на открытое пространство можно выходить без опаски. Рарити быстро проверила, что спрятанная баржа пережила ночь незамеченной и нетронутой.

— Хм. Интересно, с чегой-то они перестали искать? — задумался Бакару.

— Может быть пожар оказался куда разрушительнее, чем мы думали, — предположила Рарити. — Или, наверное, они просто сосредоточены на подготовке к войне. В конце концов, Каррок может справедливо полагать, что нам некуда будет бежать, когда он уничтожит Галлополи и начнет свою кампанию террора против фермерских общин южной Эквестрии.

— Как бы то ни было, сегодня я с грифонами встречаться не хочу. Мы должны отправляться, — заключил Блублад.

Рарити была склонна согласиться. С магией двух единорогов и физической помощью других баржа вскоре была расчищена и готова к дрейфу. Откинув брезент, она с удовольствием убедилась, что все осталось как прежде, вплоть до последней банки консервированной рыбы. Остальные присоединились к ней на борту.

— Вот она, — сказал Бакару, постукивая копытом по поверхности металлической детали, которую он обнаружил накануне вечером. — Шоб было ясно, как тока мы доберемся до дирижабля, вы усе подмогнете мне установить энту пушку, так? Я к тому — вы ж усе хотите быть готовыми, кода и если грифоны нас найдут, агась?

— Да что такого между вами, жеребцами, и этими вашими пушками и гром-палками? — спросила Рарити. — Честно, вы еще хуже Блублада. Какая печаль.

— Не сравнивай меня с энтим неженкой-герцогом, — предупредил Бакару.

— И впрямь — такое сравнение выйдет не в пользу бандита, вроде тебя, — с презрением сказал Блублад, побуждая Бакару сделать шаг к единорогу, твердо стоящему перед большим земным пони.

Рарити закатила глаза, когда эти двое перешли к новым оскорблениям, и принялась развязывать узел, который Бакару использовал, чтобы не дать барже уплыть. После быстрого применения магии они снова оказались на реке.

— Погляжу, вы наделали много шума, — произнесла Зинзи, появившись рядом с модельершей. — Немало еще натворят эти два тугодума.

— Что вы имеете в виду? — спросила сбитая с толку Рарити.

— Успели привлечь вы Бака внимание, а уж герцог не стоит и упоминания. Нужно разрядить их ссору, пока не случилось больше позору.

— Ха-ха! А вот это уже смешно! — рассмеялась Рарити. Вряд ли в ближайшее время она может вызвать хоть чей-то романтический интерес. Она же ужас на четырех копытах! С другой стороны, Бакару поглядывал на нее и даже подмигивал. И какие бы отношения ее сейчас ни связывали с Блубладом, они определенно были… сложными. Как бы то ни было, Рарити не могла поверить, что кто-то будет драться из-за нее. В лучшие деньки — возможно, не в ее текущем растрепанном и неопрятном состоянии.

— Это соперничество — не шутка, — предупредила Зинзи. — Задуматься вы должны на минутку. Наше сотрудничество привлекательно, а значит вражду подкреплять нежелательно. Одного вам стоит избрать, а то можем мы все проиграть.

— О, да ладно, эти двое просто… о небеса, — Рарити обернулась, когда на нее обрушились брызги. Блублад оказался в реке и цеплялся за борт баржи.

— Коль тебя забавляет мой акцент, то тода говорить усе будут мои копыта! — прокричал Бакару, когда герцог забрался обратно на борт. Зипс и Хуфу наслаждались представлением. Блублад зарычал и бросился на Бакару, а Зинзи с понимающим взглядом повернулась к единорожке.

Левое копыто Рарити устремилось к ее лбу.