Полет Аликорна

05. Последний ужин

Едва они вошли в обеденный зал, как пред Рарити предстало одно из самых странных зрелищ, которые она когда-либо видела. Белая кобыла ахнула, когда Блублад внезапно вздрогнул и застонал, неловко наклонившись в сторону, а потом начал мелким, сопротивляющимся шагом отступать от нее, как будто его тащили. Только заметив магическую ауру вокруг его левого уха, единорожка поняла, что именно это и происходит. Принцесса Палладия, мать Блублада, магией тянула беспутного сына за ухо, пока тот совершенно униженно не сжался перед ней. Несмотря на то, что жеребец был как минимум в два раза больше, он пал перед разъяренной кобылой.

— Куда ты ушел? Чем занимался? Ты знал, что твоему дорогому брату пришлось развлекать гостей, пока тебя не было? — зарычала Палладия. Она освободила Блублада от магической хватки и позволила ему подняться. — Я бы сказала, что как организатор приема ты не удался еще больше, чем как сын, если такое вообще возможно.

Рарити не была уверена, смеяться ли над жалким зрелищем или сбежать прежде, чем ее втянут в ссору. К сожалению, Палладия заметила ее до того, как она смогла принять решение.

— О, смотрите-ка, ты уже нашел новую игрушку? — саркастически спросила принцесса своего старшего сына. — Показывал ей свои импортные шелковые простыни? Полагаю, я должна быть счастлива, что это хотя бы единорог.

— Ничего подобного! — возмутилась модельерша. — Мне никаких простыней не показывали!

Принцесса проигнорировала ее слова и вместо этого оценивающе осмотрела единорожку с ног до головы.

— Должна сказать, подходящие для родов бедра. Кажется, она сможет, по крайней мере, родить наследника — не то, что те доходяги, которых ты обычно водишь. Наверное, тебе стоит оставить ее. Скажи, она королевской крови?

Рарити в шоке уставилась на пожилую принцессу, пытаясь решить, что ее больше оскорбляет — намек на романтические отношения с Блубладом, или косвенное предположение старшей кобылы, что у нее несколько лишних килограммов.

— Мама, пожалуйста, потише, — взмолился Блублад, потирая ухо копытом. — У нас же почетные гости. Вы же не хотите устроить сцену?

— Сцену? Дом больше похож на зоопарк с тех пор, как ты решил притащить сюда этих неотесанных гонщиков. Никогда не думала, что доживу до того дня, когда мой собственный сын будет якшаться с такими существами. Грифоны? Варвары. Зебры? Дикари. И даже представить не могу, что это за горбатый зверь. У него даже нормальных копыт нет. Вдобавок ко всему ты позоришь нас стаей пегасов и стадом земных пони. Неужели ты ничему не научился на ошибках отца? По крайней мере, если ты закончишь так же, как он, родовое имя примет твой брат и спасет нас от позора, который вот-вот обрушится на замок.

— Мама! — Блублад с ужасом огляделся по сторонам, видимо пытаясь понять, сколько гостей услышали расистские и ксенофобские речи матери. Насколько могла судить Рарити, никто больше не обратил на них внимания. Но она слышала эти отвратительные слова и не могла не высказаться.

— Простите, принцесса, — начала Рарити. — Но Эквестрия — не место для подобных разговоров. Даже если мы не всегда понимаем различия друг друга, нам не должно презирать других только из-за них. Ваш род ведет свою родословную от основателя Эквестрии, так что вам лучше всех пони следует осознавать опасность фанатизма и предубеждений.

Палладия повернулся к Рарити, буквально вскипая от гнева.

— А ты кто, девочка? Назовите мне имя кобылы, которая смеет так неуважительно обращаться к персоне королевского рода?

— Меня зовут Рарити.

— Как? — приспущенные веки глаз Палладии широко раскрылись, и она отступила на полшага. — Рарити? Но ты выглядишь так обыденно!

Целых десять секунд она смотрела на модельершу, а затем снова повернулась к сыну, который невольно сжался, словно ожидая удара.

— Довольно! С меня хватит тебя и твоих дружков-разбойников на этот вечер. Я ухожу отдыхать.

Рарити стояла, наблюдая за тем, как принцесса медленно проманеврировала габаритным платьем мимо Блублада и вышла из обеденного зала, задрав нос. Она поняла, что прощальный выстрел принцессы Палладии сработал как умный, хотя и жестокий каламбур на ее имя, но также было похоже, что оно застало ее врасплох. Почему, подумала единорожка, принцесса испугалась ее имени?

— Что это было? — спросила она.

— На самом деле, по ее меркам, это было довольно скромно, — пробормотал Блублад, собираясь с мыслями и пытаясь выглядеть как ни в чем ни бывало, словно его только что не таскала за ухо пожилая мать. — Оправдаться тут нечем, потому и не стану. Моя мать — чудовище, и с каждым годом она становится все хуже.

— Я имею в виду, почему она так отреагировала на мое имя?

— А мне откуда знать? — защищаясь, ответил Блублад, поправляя галстук-бабочку. — Она могла прочитать списки приглашенных или увидеть ваше имя в газете в рецензии на эту ужасную пьесу. Никто, кроме нее, не может объяснить, что говорит или делает эта кобыла.

Рарити была далеко не удовлетворена ответом, но решила, что ничего не выиграет, продолжая настаивать. Даже если предположить, что Блублад знает больше, чем говорит, он не станет объяснять ей сейчас. Кроме того, она уже одержала небольшую победу, став свидетельницей постыдного наказания жеребца.

Блублад вздохнул.

— Полагаю, было бы чересчур просить вас притвориться, что этого никогда не было, и что вы ничего не видели, — произнес он. — Так что вместо этого я предлагаю просто разойтись и избегать друг друга до конца вечера. Возможно, вы сможете найти место на дальнем конце стола.

— Поскольку вы являетесь устроителем приема, то должны знать, как он происходит, но позвольте уж мне растолковать. Отсюда я вижу, как официанты расставляют у мест карточки, — обиженно сказала Рарити. — Таким образом, рассадка определена заранее. Если по какой-то ужасной иронии судьбы мое место окажется рядом с вашим, я потребую, чтобы кто-нибудь с другой сторон зала поменялся со мной местами.

Прежде чем Блублад успел ответить, шум разговоров в зале заглушил звон медного колокольчика. Один из официантов, жеребец-единорог одетый более представительно, чем другие, позвонил в колокольчик, покачивая его магией, привлекая внимание гостей.

— Кхм, — прочистил он горло. — Для меня большая честь сообщить, что Его Светлость герцог Кантерлотский, принц Блублад XXIV, царственный единорог Эквестрии, радушно приглашает всех своих уважаемых гостей присоединиться к нему на официальном ужине.

Низкий зычный голос старшего слуги, а также предвкушение хорошей еды легко привлекли внимание публики.

Хотя ее взгляд был прикован к говорившему, Рарити заметила, что Блублад, его брат и сестры тихо отошли, чтобы занять места у стола. Он был узким, с одним высоким креслом на каждом конце и девятнадцатью с каждой длинной стороны — всего сорок мест. Блублад занял место у одного из торцевых кресел с высокой спинкой, вероятно, во главе стола. Его брат лорд Процион стоял у центрального кресла на длинной стороне, дальней от Рарити, а его сестра Рутения была перед Проционом с противоположной стороны. Иридия, младшая, стояла справа от старшей сестры. Рарити заметила, что никого не было возле кресла с высокой спинкой напротив Блублада, который должна была занять его мать.

Официант продолжил свою речь.

— Неся традиционный символ королевской семьи, розу ветров, герцог и его семья должны занять почетные места, представляющие стороны света, — Блублад, его брат и сестры заняли свои места, но отсутствие принцессы Палладии привлекло внимание. Слуга, непревзойденный профессионал, не смутился. — К сожалению, слабое здоровье принцессы Палладии не позволило ей присоединиться к вечернему пиршеству, и она удалилась в свои покои. А теперь я имею честь представить четырех достойных гостей, заслуживающих особого внимания и для которых почетные места отведены ближе всего к герцогу.

Рарити задалась вопросом, кто может заслужить «особое внимание». Конечно, канцлер-грифон казался важным лицом, но почти все здесь были либо богаты, либо знамениты или и то, и другое. То есть все, кроме самой Рарити. Возможно, Фэнси Пэнтс, самый богатый и самый влиятельный пони в столице, может быть одним из этих четырех, хотя Рарити не могла представить, чтобы Блублад захотел сидеть ближе, чем необходимо, к своему сопернику. С другой стороны, его влияние на рассадку гостей было, очевидно, минимальным, поскольку он не знал, что места назначены заблаговременно, или даже что на банкете будет присутствовать она.

— Первый, но не в порядке важности, принц Хуфу из Камелона, — объявил слуга. Рарити была потрясена, увидев одноглазого верблюда, который был на голову выше всех в зале, но чей внешний вид не выдавал ни малейшего намека на королевское происхождение, с безмятежным выражением лица идущего сквозь быстро расступающуюся толпу. За этим последовали вежливые, хотя и редкие аплодисменты. Верблюд выбрал первое место в длинном ряду справа от Блублада.

— Во-вторых, канцлер Найнтэлонс из гнездовья Домашний Пик, лорд Верховного Совета, — имя Найнтэлонса было встречено одобрительными криками сородичей, и мрачный старый грифон со сломанным клювом и отсутствующим когтем занял первое кресло слева от Блублада, напротив принца-верблюда. — В-третьих, курфюрст Грейвингс из гнездовья Белых Когтей.

Другой грифон, в котором Рарити сразу узнала толстяка, унесшего свою загадочную сумку на кухню, сел рядом с канцлером, сопровождаемый еще более громкими хвалебными криками, чем его правитель.

Курфюрст, как знала Рарити, был главой клана, который возглавлял одно или несколько гнездовий и имел шанс стать канцлером, когда на выборах голосовали за нового. До нее доходили неподтвержденные слухи о том, что курфюрсты имеют право вызвать канцлера на бой за это звание, но она не придавала им большого значения. Она уточнит у Рейнбоу, когда вернется в Понивилль.

Остался еще один. Кто же, недоумевала Рарити, тот четвертый особый гость, которому предстоит терпеть обед не только рядом с Блубладом, но и с парой грифонов и загадочным верблюдом? Эти трое были либо членами королевской семьи, либо высокопоставленными лидерами, так что, по логике, четвертый должен быть равен им. Возможно, один из филлидельфийцев был мэром?

— И, наконец, — продолжил слуга. — Рарити из Понивилля, Носительница Элемента Гармонии и Дважды Героиня Эквестрии.

— Кто?! — вскрикнула Рарити, прежде чем смущенно прикрыть копытом рот. Ее восклицание привлекло нежелательное внимание всех присутствующих в обеденном зале, и теперь взгляды были устремлены на нее. Это было невероятно. Она явно не соответствовала остальным трем. Она не была королевской крови или знаменитостью, а ее богатство хотя и росло, но все же не было на одном уровне с истинной элитой, собравшейся здесь. Она была всего лишь швеей, да еще и в сложной ситуации.

«Что мне делать?» подумала Рарити. Она не могла бежать – потому что просто не знала, как выбраться из стоящего на отшибе старого замка. У нее не было выбора, кроме как улыбаться, терпеть, а затем найти пони, поставившего ее в это унизительное положение. Она уже продумала, в каких выражениях явит свое негодование. Пока гости продолжали молча смотреть на нее, губы Рарити растянулись в фальшивой, слишком широкой улыбке, когда она попыталась казаться увереннее. К ее удивлению, неловкое молчание было внезапно нарушено звуками аплодисментов. Это затопала копытами одна из цитрусовых пони. Вскоре к ней присоединился еще один пони, а затем еще один.

— Эй, она спасла наш город от Найтмер Мун, — крикнул своим соотечественникам один из жеребцов из Филлидельфии. — Спасибо, мисс Рарити!

— Вы остановили Дискорда! Вы спасли мою семью! — крикнул другой. Рарити увидела, что это был один из официантов. Она знала, что им не полагалось заговаривать первыми, но никто, похоже, не собирался возмущаться. Вскоре все слуги вместе со всеми гостями-пони топали копытами в знак признательности, и к аплодисментам даже присоединились некоторые иностранцы. Белая кобыла густо покраснела. Элита Кантерлота, возможно, не была слишком заинтересована Элементами Гармонии и их Носителями, но вроде бы, рабочий класс столицы и многие граждане Эквестрии достаточно хорошо знали эту историю, и теперь они аплодировали все вместе.

Единорожка хотела сказать им, чтобы они прекратили, что они не должны превозносить ее. Ей хотелось объяснить, что она не такая сильная, как Эпплджек или Рейнбоу Дэш, неугомонная, как Пинки, самоотверженная, как Флаттершай, и не такая смелая и одаренная магически, как Твайлайт Спаркл. Да, она участвовала в приключениях, но не была героем. Но как, спрашивала она себя, как заставить их понять? Ее объяснение показалось бы полным ложной скромности, и все выглядело бы так, что она жаждет еще больше незаслуженных восхвалений. Вместо того, чтобы поправить их, Рарити молча пошла, зардевшись и опустив глаза, и заняла оставшееся место из четырех ближайших к Блубладу. Ее кресло было справа от Хуфу, принца верблюдов, и напротив толстого грифона Грейвингса.

Заняв свое место, Рарити мрачно-яростно посмотрела на Блублада.

— Не я, — прошептал он в ответ и пожал плечами. Это немного успокоило гнев единорожки. Она могла допустить, что Блублад не занимался сам рассадкой и составлением списка гостей, но это не меняло факта, что кто-то решил устроить цирк, посадив ее рядом с действительно высокопоставленными лицами, и конечный результат заключался в том, что ужин обещал быть очень неприятным.

— Остальные гости могут занять свои места, — продолжил старший слуга. — По распоряжению Его Светлости остальные места были распределены так, чтобы способствовать приятной беседе и независимо от любых других соображений. Его Светлость желает вам приятного аппетита. Вино будет предложено сразу, а ужин подадут немедленно после.

Рарити заметила, что оставшиеся гости рассеялись в поисках карточек, указывающих их заранее определенные места. Она посмотрела на место справа от нее и с радостью прочитала имя Клементины Оранж. Еще больше она обрадовалась, когда напротив цитрусовой пони сел Фэнси Пэнтс. Модельерша молча возблагодарила Селестию за эти маленькие милости.

Пока Клементина занимала свое место, вежливо поприветствовав единорожку, Рарити продолжила наблюдать, как рассаживаются остальные гости. Рядом с Клементиной сел еще один грифон. К ужасу Рарити, это был худощавый, хищный на вид тип, одетый в черное, который ранее смотрел на нее так, как будто собирался ей отобедать. Она несколько грубо перегнулась через Клементину, чтобы посмотреть на его карточку, и увидела, что это «генерал Каррок». Напротив генерала разместился старший помощник Фэнси, отставной полковник Гвардии Темпест. Пегас уже злобно смотрел на своего военного коллегу, и Рарити снова оставалось лишь гадать, какое безумие вдохновило рассадить гостей именно так.

За Карроком и Темпестом сидели земной пони из Филлидельфии и один из пегасов Клаудсдейла, а затем, напротив зебры-кобылы, была Лемон Дроп из цитрусового консорциума. Рарити заметила, что полуполосатый жеребенок сидит рядом с зеброй, и решила, что это ее сын. За ними разместились все остальные гости, и только кресло, которое раньше занимала принцесса Палладия, оставалось пустым. Официанты уже пробирались вокруг стола с хрустальными графинами красного и белого вина. Ужин официально начался.

— Мисс предпочитает красное или белое вино? — спросил официант, наклоняясь к Рарити.

— Как я могу выбрать, не зная меню? — несколько раздраженно ответила кобыла. Ее представление публике оставило у единорожки кислый привкус во рту, и она была оскорблена тем, что официант, по-видимому, посчитал, что она недостаточно хорошо разбирается в винах, чтобы, по крайней мере, иметь возможность принять взвешенное решение.

— Ах, прошу прощения за мою самонадеянность, — ответил официант. — Я не хотел вас обидеть. Первое блюдо представляет собой сезонный бульон из моркови и пастернака. Затем будет подан гратен из цветной капусты со свежим фермерским сыром из Понивилля. Основное блюдо состоит из жареных на шпажках лесных грибов, картофеля и фенхеля на подушке из зелени по-деревенски. Для очищения вкуса будет подан салат из сезонной зелени, а затем сыры и кофе. Это поможет мисс?

По крайней мере, описание вернуло Рарити аппетит.

— Я возьму красное, — сказала она чуть менее уверенно, чем хотела бы. Еда казалась простой и сытной, и белая кобыла была уверена, что к нему требуется красное вино.

— Отличный выбор, — согласился официант и щедро наполнил ее бокал.

Рарити была уверена, что могла бы попросить коктейль в кокосовом орехе с соломинкой, и он назвал бы это отличным выбором. Но это было неважно. Модельерша была окружена незнакомцами и сидела рядом с существом, подобного которому никогда не встречала прежде. Ее только что выставил на всеобщее обозрение некто, решивший привлечь внимание к ней, как одной из Элементов Гармонии. Кроме того, нарастала враждебность между грифонами и пегасами, которые почти все мрачно смотрели друг на друга. Рарити была уверена, что смогла бы разрезать напряжение, густо висящее в воздухе, столовым ножом. Ей нужно быть начеку. Затем она поняла, что только что опустошила почти половину своего бокала.

— Опять? — спросила она вслух, глядя на полупустой бокал.

— Что ж, этат уражай васхититэлэн, — сказал низкий голос с сильным, неизвестным акцентом.

Рарити повернулась и посмотрела на одноглазого верблюда. Принц Хуфу, вспомнила она. Его длинное, смутно напоминающее овечье, лицо было покрыто золотистой шерстью, схожей по цвету с золотом его единственного оставшегося глаза. А когда он улыбнулся, единорожка заметила среди его настоящих зубов золотые. Несмотря на официальность ужина, он по-прежнему носил свой белый шарф, туго повязанный вокруг шеи. Несмотря на то, что верблюд казался Рарити чуждым, легкая улыбка делала его каким-то мягким и не опасным. И вот это, подумалось Рарити, как раз предположить и было опасно. В конце концов, он должен быть контрабандистом или наемником. Возможно, понибудь уже ошибся — в последний раз.

— Приятна пазнакомиться с вэликим гэроэм народа пони, — продолжил Хуфу на несколько ломаном эквестрийском.

— Это честь для меня, Ваше Высочество, — вежливо ответила Рарити. — Пожалуйста, не обращайте внимания на все эти глупые разговоры об Элементах Гармонии. Я всего лишь швея и модистка. Я считаю себя хорошей в том, чем занимаюсь, но не героем, нет. Просто иногда жизнь отправляет пони в места, где они бы не хотели быть, и не дает им иных возможностей. Любой мог бы сделать то, что сделала я.

— Слишкам скромна, — ответил Хуфу. — Вибор эсть всэгда, какой би ни била ситуация. Ви дэлаэтэ правильный вибор, что нэ всякий можэт. Гэрои дэлают правильный вибор, я знаю.

Рарити не знала, что на это ответить, поэтому просто кивнула в ответ на его комментарий. Принесли бульон из моркови и пастернака, и она использовала свою магию, чтобы осторожно его попробовать. Он был густым и ароматным, согревая модельершу и одновременно напоминая о фермах и полях ее родного города. Ладно, сегодня ей нужно быть стойкой и уверенной, а что поможет лучше, чем воспоминания о Понивилле?

— Скажите, пожалуйста, как принц может быть связан с, э-э, судоходной компанией? — Ей нужно было быть осторожной, чтобы не показать, что она знакома с подозрениями Фэнси относительно истинной природы бизнеса верблюда.

— Вэрблюдам Камэлона, оказалась, большэ нэ нужна каралэвская сэмья. Папрасили уэхать, в нэдвусмислэнних виражэниях, — загадочно ответил Хуфу. — Пасматритэ.

Он дотянулся волосатой передней ногой до шеи и взялся за шарф. Рарити заметила, что у него не было копыт, а только маленькие твердые когти на кончиках пальцев. Принц медленно потянул шарф вниз, пока не показался край старого темно-красного шрама, на котором не росли волосы.

— Нужна било использавать вэрэвку папрачнээ, — криво улыбнулся Хуфу.

Рарити ахнула, когда поняла, что он пережил повешение. Попытка цареубийства — его собственные подданные пытались свергнуть его. Какие причины могли побудить к столь радикальным мерам? Она даже представить не могла, что кто-то захочет свергнуть такого доброго и справедливого монарха, как принцесса Селестия, так каким же тираном должен был быть Хуфу?

— Селестия пресветлая! — воскликнула она. — Как ужасно!

— Тэпэрь эта дрэвняя история, — ответил верблюд. — Но всэ жэ тэ, кто помнит старий Камэлон, називают мэня «принц», и мнэ тожэ трудна забить, дажэ эсли сэйчас это нэ нэсэт никакога смисла.

— Так что же вас привело к участию в регате?

— В маем бизнэсэ я научился лэтать на вэтру пэрэмэн. Пэрэмени привэли нас сюда. Там, где праисходят пэрэмэни, всэгда сапративлэниэ. Трэния. Жар. Инагда дастатачна для агня. Вэтэр пэрэмэн раздуваэт агонь, и ми таргуэм с тэми, кто баится сгареть. Грифони видят многа пони; пони видят нэабхадимие им рэсурси. Растопка ждэт искри. Здэсь нас можэт ждать многа дэл. Мы нэ магли прапустить эту гонку.

Рарити была ошеломлена.

— Хотите сказать, что вы солдаты удачи, надеющиеся на какой-то вооруженный конфликт? Это ужасно!

— Слишкам стар, чтоби сражаться, и полуслэп, — ответил Хуфу, качая головой. — Я тарговэц. Ми с каллэгами прадаем то, что можэт астанавить канфликт до таго, как он начнэтся, или палажить канец, кагда он ужэ начался. Зинзи, мая зэбра-кабыла, гэниальна разбираэтся в стрэляющих палках и гарючих парашках.

— Вы торговцы оружием? — недоверчиво спросила Рарити. Она подумала, что, возможно, подданные Хуфу не ошиблись, когда пытались избавиться от него.

Хуфу слегка кивнул в знак согласия.

— Дажэ в вашэй Эквэстрии эсть литэйние цэха и аружэйние — нэ нужна удивляться.

— Но ни один пони никогда не стал бы искать конфликта, надеясь извлечь выгоду из кровопролития и страданий!

— Надэйтэсь на мир, но признайтэ, что вайна палезна для бизнеса, — ровным голосом ответил Хуфу.

Рарити начала понимать, что нарастающий конфликт между грифонами и пони в Снежногривых становится весьма серьезным. Падальщики, вроде Хуфу, уже кружат вокруг. Она решила умолять Рейнбоу Дэш вернуться к своей семье, когда окажется в Понивилле. При необходимости она ее туда потащит. А еще попросит Твайлайт поговорить с принцессой Селестией. Облака и уголь, конечно, не стоят жизней. Однако с этим придется подождать. Она ничего не могла сделать в Кантерлоте одна.

Единорожка отвернулась от принца верблюдов и вернулась к еде. Официанты только что заменили ее супницу маленьким овальным порционным горшочком, наполненным цветной капустой и расплавленным сыром. Пахло потрясающе. Какие бы проблемы ни были у семьи Блублада, повара они выбрали фантастического. Однако Рарити не могла не отметить, что это блюдо, в отличие от бульона, который можно было выпить из тарелки, представляло проблему для присутствующих гостей с копытами и без магии. Они не могли сунуть свои языки во что-то настолько раскаленное.

Ожидая, пока ее блюдо чуть остынет, она подняла голову, чтобы понаблюдать за гостями. Проблема копыт была решена благодаря тому, что многие официанты-единороги прервали свои обязанности по обслуживанию, чтобы кормить с ложечки гостей, которые иначе не могли насладиться блюдом. Возможно, это было немного унизительно для официантов и неловко для едоков, но это была вполне действенная замена когтям или магии. Рарити даже слышала о четырехзвездочных ресторанах в Мейнхеттене, главном городе земных пони, где все подавалось таким образом.

Между тем, большинство грифонов уныло ковырялись в еде. Рарити знала, что они могут есть практически все — это было необходимо для выживания в горах, где еды не хватало, а земля была непригодна для земледелия. Но, несмотря на всеядность, они предпочитали мясо. С другой стороны, некоторые не были столь разборчивыми. Сидевший напротив нее толстяк, курфюрст Грейвингс, наелся сыра и цветной капусты и в какой-то момент даже схватил горшочек канцлера Найнтэлонса.

Собственная порция Рарити достаточно остыла, чтобы можно было есть, и она с удовольствием принялась за нее. За едой белая пони подслушивала ведущиеся вокруг нее разговоры. Блублад, казалось, был достаточно доволен разговором с вождем грифонов, и резкие движения его передних копыт сказали ей, что они оживленно обсуждают гонку. Фэнси Пэнтс болтал с Клементиной Оранж, а брат Блублада Процион что-то шептал зебре-жеребцу с глазами-бусинками, сидевшему рядом с ним. Далеко за длинным столом механик Элбоу Гриз, казалось, обсуждал спорт со своими собратьями-филлидельфийцами. Рарити была способна распознать жест копытами, указывающий на счет в хуфболе, на любом расстоянии. Несмотря на то, что дни его славы давно миновали, отец по-прежнему регулярно посещал игры. Более того, он таскал ее с собой всякий раз, когда мог. В такие моменты она пребывала в постоянном страхе быть замеченной пони, которые были бы шокированы, увидев ее за столь неженственным времяпрепровождением. Спасибо Селестии за солнцезащитные очки и шляпы с широкими полями, подумала единорожка.

— Рассадкой занимались слуги, — Рарити оторвалась от еды после того, как с ней заговорил Блублад. Принц Хуфу вышел из-за стола по какой-то надобности, и белый жеребец воспользовался случаем, чтобы обратиться к ней.

— Тогда вы должны были их проверить. Но вы позволили им выставить меня на посмешище, — огрызнулась единорожка.

— А мне казалось, всем пони вы понравились, — заметил принц.

— Я не хотела аплодисментов. Я не такая, — фыркнула модельерша.

— Вам еще многому нужно научиться — в Кантерлоте вы являетесь тем, кем пони вас считают. По крайней мере, это то, что считается важным. Сегодня вы спаситель Эквестрии — можете наслаждаться этим.

— Основное блюдо подано, — провозгласил старший слуга своим впечатляющим басом, прервав краткий разговор Рарити с Блубладом. Она подняла глаза и увидела, как в зал снова входят официанты с блюдами под серебряными крышками для каждого гостя. Некоторые были больше других, и кобыла заметила, что они были поставлены перед грифонами. Внезапно ее охватил страх — то, что раньше было в сумке толстого грифона, теперь оказалось на обеденном столе, и она напряглась, когда официанты церемонно сняли с тарелок крышки.

Было даже хуже, чем она себе представляла. На каждой тарелке грифонов на подушке из зелени лежало пухлое и очень мертвое животное с серой шерстью, похожее на помесь короткоухого кролика и очень крупной мыши. Животные были поданы сырыми и не освежёванными, и выглядели они так, будто могли сбежать прямо с тарелок — почти, потому что голова каждого грызуна была пробита.

Рарити закрыла глаза и поборола приступ тошноты. Это был один из тех моментов, когда она завидовала близости Флаттершай с круговоротом жизни. Ее подруга могла ловить рыбу для выдры, о которой заботилась, или кормить червями своих птиц, и она проявляла такое же сострадание к самому злобному хищнику, как к самому очаровательному кролику. Она бы поняла диету грифонов и приняла ее, но Рарити не могла отделаться от мысли, что есть мясо ужасно.

По крайней мере, некоторые гости справились с этим зрелищем значительно хуже, чем даже Рарити. Многие земные пони отчетливо позеленели. Клементина Оранж, сидящая справа от единорожки, поднесла копыто ко рту и тут же вскочила с кресла. Прежде чем Рарити успела спросить, не нужна ли ей помощь, та уже скрылась за ближайшей дверью. Ситуация казалась отчаянной, и модельерша надеялась, что ее недавняя знакомая вовремя найдет уборную. Как один, грифоны подняли свои четвероногие блюда и опустили мохнатые тушки в свои раскрытые клювы. На этом жуткое зрелище закончилось.

— Пищухи, — объявил элегантный баритон. — Деликатес с гор, которые мы называем домом.

Голос, как быстро разобралась Рарити, принадлежал генералу Карроку. Он встал с кресла и оперся о край стола своими орлиными когтями, чтобы все за обеденным столом могли его увидеть.

— Я вижу недовольные лица. Искренне извиняюсь, если особенности нашей диеты оскорбили кого-то из вас, — продолжил он.

Не получив ответа на извинения, Каррок продолжил свою речь.

— Наш товарищ курфюрст Грейвингс был достаточно любезен оказать возможность, чтобы мы могли почувствовать себя как дома. Видите ли, мы, грифоны, любим, когда нам напоминают, что легко не достаётся ничего. Мы не так благословлены, как вы, пони, способные выращивать столько еды, сколько вам нужно. Мы берем то, что нам нужно, с наших земель. Мы охотимся. Пищуха — умна, остроглаза и чутка. Однако грифон может увидеть, как она прячется в своей маленькой норке за три лиги, и настигнуть прежде, чем та успеет отреагировать. Когда я только оперился, наши горы кишели этими животными, но с годами их стало много меньше. Это редкий деликатес, поэтому благодарю вас за то, что побаловали нас.

Одна из пегасок Клаудсдейла отодвинула кресло и заговорила.

— Бред какой-то! Вы сами распугали животных, патрулируя горы днем и ночью на виду у всех. Вы пытаетесь запугать нас уже почти два года. Не намекайте, что мы виноваты в ваших проблемах!

Голос Каррока оставался спокойным.

— Кажется, есть старая эквестрийская поговорка — которую вы все узнаете еще в школе. Она отвечает на вопрос: «Где находится Эквестрия?» Там, где шторма побеждены, где звери укрощены, где солнце и луна не сходят со своего пути, где пони живут вольно. Прелестно, не так ли? Вы думаете, что мы, грифоны — варвары, но это вы, пони, учитесь доминировать и порабощать с того дня, как зародились ваши племена. Вы расселялись, пока все окрестные земли не оказались под вашими копытами, и тогда вы начали подчинять мир своей воле, и не останавливались, пока животные, деревья, облака и даже само солнце и луна не покорились вашим прихотям.

— По крайней мере, мы сотворили что-то хорошее, а не живем, как пещерные пони в деревнях из грязи, камней и палок, — прокричал другой пегас.

— Хотите знать, где живут грифоны? — спросил Каррок. — Везде, где мир дик и свободен, и где мы не обязаны клясться в верности пришельцам.

По мере того как генерал говорил, его голос становился все ниже и все более угрожающим.

— Если вы будете и дальше выступать против нас, если попытаетесь захватить еще хоть один акр нашей земли, вы, пони, сами станете дрожащими среди скал пищухами. Но мы увидим вас, о да, и вы не сможете спрятаться.

— Любой пегас может победить десять грифонов! — вскочил полковник Темпест, опрокинув кресло и опершись о стол. Наконец что-то прорвало его броню стоицизма и молчания, и он выглядел готовым дать отпор любому грифону, оказавшемуся в пределах досягаемости.

Каррок перегнулся через стол — глаза его горели огнем — и щелкнул клювом так сильно, словно в зале взорвался фейерверк.

Рарити задавалась вопросом, кто остановит эту ссору, прежде чем она выйдет из-под контроля. Блублад не делал ничего — лишь наблюдал за разворачивающейся сценой, положив голову на переднее копыто, и казался скучающим. Фэнси Пэнтс смотрел на них с таким искренним беспокойством на лице, что Рарити подумала, он может вмешаться, чтобы что-то сказать. Хотя его лицо было бесстрастным, единорожке показалось, что принц Хуфу в эйфории, так как взбурлившая ссора грозила вскипеть всерьез. Более никто вмешаться не решался. Наконец, к удивлению Рарити, драку предотвратил именно грифон.

— Довольно, генерал! — каркнул канцлер Найнтэлонс подчиненному, вытягиваясь во весь свой впечатляющий рост. — Довольно! Сядьте.

Он подождал, пока генерал Каррок медленно и бесшумно опустится обратно в кресло.

— Мы здесь гости. Не здесь, — Рарити заметила, что старый грифон впервые за этот вечер показался усталым и вымотанным. Он приложил лапу к голове и массировал висок. — А теперь успокойся и вспомни о своем положении. Мне нужно пройтись, чтобы проветрить голову. Я стал слишком стар для таких глупостей, и у меня кружится голова.

Рарити смотрела, как Найнтэлонс уходит через открытую дверь, позвякивая кольчугой при каждом шаге.

— Кхм, если позволите, — Фэнси Пэнтс нарушил неловкое молчание, воцарившееся после ухода канцлера. — Так как мы все еще не успокоились, я хотел бы произнести тост. Однако, прежде чем мы выпьем, требуется введение. Мы все знаем о нынешних разногласиях по поводу Снежногривых гор.

— Гор Белых Когтей! — крикнул Грейвингс, перебивая Фэнси.

— Что касается гор на севере, — закончил жеребец. — Мы видели, что проблемы существуют. Но я не хочу говорить о таких вещах. Я хочу сказать о будущем.

Он остановился и взмахнул копытом. Рарити не могла не заметить, что это был гораздо более театральный жест, чем она привыкла видеть от единорога. Очевидно, сегодня вечером он выпил достаточно старого вина Блублада.

— Будущее, — с удовольствием повторил он, перекатывая слово на языке. Чуть дальше по столу Рарити заметила, что инженер Виндласс очень внимательно слушала. Она уставилась на Фэнси сияющими глазами и вслушивалась в каждое слово. Рарити узнала в единорожке ту, какой некогда была она сама, впервые приехав в Кантерлот и полагая, что принц Блублад — жеребец ее мечты. Это отчасти объясняло ее интерес к участию в гонке. Фэнси наконец продолжил свою речь.

— Будущее — вот почему мы собрались здесь. Как сказал наш уважаемый хозяин, Кубок Аликорна проводится не каждый год, и в этот раз он отмечает рассвет эпохи пара. Действительно, мы все вместе стоим на пороге этой новой эры. Скоро, может быть, очень скоро, старое соперничество станет бессмысленным. Различия, такие как владение и не-владение, останутся в прошлом. Магия, которая так долго служила нам, но которая также отделяла пони друг от друга и пони от всего остального мира, будет вытеснена технологиями. Я верю, что дешевая, вездесущая и доступная каждому паровая энергия осветит путь к миру, процветанию и, что более важно, равенству.

— Но это не настоящее равенство, — произнес Блублад, обращаясь гостям впервые с тех пор, как начался обед. — Единороги по-прежнему будут обладать магией, пегасы по-прежнему будут летать, земные пони будут выращивать урожай, драконы будут дышать огнем, зебры будут создавать зелья и порошки, а у грифонов будут когти, чтобы хватать. Кроме того, пока пони индивидуальны, они не могут быть равными.

— Нет, мой добрый пони, я верю, что все это тоже изменится, — ответил Фэнси. — Говорят, любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии. В будущем механика, сила пара и развитие биологии позволят любому пони летать и выращивать урожай с помощью средств механизации, и превратят алхимию, зельеварение и прочее шарлатанство наших дней в реликты седого прошлого, где им и следует быть. В будущем не будет недостатка в еде или ресурсах, и не будет причин для конфликтов между пони, или пони и грифонами. Всех уравняет технология. Итак, подытоживая, предлагаю тост за мир, равенство и паровой двигатель, за будущее!

Единорог поднял свой бокал, но прежде чем кто-либо успел присоединиться к нему, до обеденного зала донеслось эхо душераздирающего крика. Некоторые гости выронили свои бокалы, разбившиеся о камень, и все посмотрели в ту сторону, откуда донесся звук.

Рарити посмотрела на пустое кресло справа от себя и предположила, что источник ужасного визга — Клементина. Он звучал так, как будто с ней случилось нечто ужасное, и Рарити не нужно было просить прийти ей на помощь. Она вскочила со своего места и помчалась в открытую дверь, через которую ранее вышла цитрусовая кобыла. Она услышала шум позади и поняла, что остальные гости бегут следом.

Пройдя сквозь дверь и по короткому коридору Рарити очутилась во дворике с садом. Светила почти полная луна, и единорожка могла видеть окружающие ее высокие кусты и деревья, но не желтую кобылу в оранжевом платье. Она бежала по двору, всматриваясь и прислушиваясь, когда наконец ее внимание не привлек звук учащенного дыхания. Там, за темным кустом, на коленях стояла Клементина. Рарити увидела, что, к счастью, земная кобыла жива. Ее крик казался знамением беды.

— Клементина, дорогая, вы ранены? — спросила модельерша. — Что случилось?

Клементина медленно подняла трясущееся копыто и указала на темную груду на земле перед ней, которую Рарити ранее приняла за очередной куст. Но это были не листья, поняла она, это были перья.

— О нет, — прошептала белая кобыла. Из всего худшего, что могло произойти... Когда остальные гости нашли ее и собрались вокруг, включая пару слуг с фонарями, Рарити подошла к распростертому телу канцлера Найнтэлонса и вслушалась в его дыхание, не зная, что еще сделать. Пока она безрезультатно искала признаки жизни, к ее горлу подкатил комок. Через мгновение единорожка повернулась к собравшимся гостям и покачала головой. Она могла сказать, что ее глаза широко раскрыты, а пульс участился.

— Прочь с дороги! — прокричал генерал Каррок, вырываясь из толпы и приседая рядом со своим павшим лидером. — Все отойдите от него!

Рарити не нужно было повторять дважды. Она отступила и успокаивающе обняла испуганную Клементину.

— Что случилось? — спросил Фэнси у цитрусовой кобылы. — Что вы видели?

— Я… — начала Клементина. — Мне было нехорошо. Я не успела вовремя найти уборную и поэтому вышла сюда, в кусты. После того как мне полегчало, я услышала хриплый кашель. Я начала искать, но к тому времени, как нашла его, он уже был… таким.

К этому моменту все грифоны образовали круг вокруг своего мертвого канцлера, а пони и другие собрались неподалеку. Рарити начала гадать, как ей сбежать, если все пойдет плохо. Возможно, она смогла бы выбраться из замка, но тогда между ней и Кантерлотом все еще будет большой участок леса. Вероятно, лучше всего будет сбиться в табун вместе с другими пони и надеяться, что грифоны успокоятся.

— Это возмутительно! — закричал генерал Каррок. — Убийцы! Вы убили нашего канцлера!

— Никто никого не убивал, — сказал Блублад, шагнув вперед. — Это абсурд. Вероятно, Найнтэлонс подавился вашей гигантской крысой. Или он просто споткнулся. Я больше не потерплю в своем замке беспочвенных обвинений.

— Мы должны немедленно уведомить власти, — предложил Фэнси.

— Я полечу. Я могу добраться до города всего за несколько минут, — вызвался Темпест. Прежде чем кто-либо успел возразить, он исчез в ночном небе.

— Мы не станем участвовать в балагане, который ваша полиция сделает из этой трагедии! — с жаром произнес Каррок. — Я узнаю убийство, когда вижу его. Я никогда не позволю вам осквернить тело канцлера, чтобы вы могли солгать еще. Мои грифоны и я немедленно покинем вас — вместе с телом канцлера.

— Не будем торопиться, — предложил Фэнси. — Есть процедуры. Я уверен, мы сможем полюбовно…

— Нет! — возразил Каррок. — Грейвингс, оставайтесь со своими грифонами здесь — вы будете представлять всех нас на гонке. И позаботьтесь о том, чтобы о произошедшем сегодня вечером рассказали правду. Остальные немедленно возвращаются в Домашний Пик.

Грейвингс выглядел неуверенно и, казалось, собирался возразить, когда Каррок заговорил вновь.

— Повинуйся мне, толстяк. Ты можешь быть курфюрстом, но у тебя нет шансов стать новым канцлером. Оставайся здесь, — затем грифон повернулся к остальным гостям. — Помяните мои слова, пони — будет расплата, и скоро.

Наконец он обратился к своим грифонам.

— Летим! Отнесем его домой!

Как увидела Рарити, все еще держа дрожащую Клементину, двое других грифонов подхватили тело Найнтэлонса своими лапами, а затем оттолкнулись от земли, расправляя широкие крылья. Они не издали почти ни звука, взмывая ввысь со своей тяжелой ношей. Генерал Каррок в последний раз хмуро посмотрел на оставшихся гостей, прежде чем взлететь вместе с гриффиной. Единорожка смотрела им вслед, пока силуэты не слились с темнотой.

На залитом лунным светом дворе двадцать четыре пони, пять грифонов, две с половиной зебры и один верблюд остались, некоторые — все еще пребывая в шоке, ожидать прибытия властей, чтобы сообщить о загадочной смерти канцлера Найнтэлонса, лидера всех кланов грифонов. У них не было ни тела, ни причины смерти, ни свидетелей, кроме испуганной кобылы, которая бродила во тьме в поисках укромного места, чтобы опорожнить желудок. Утром все они должны будут отправиться на гонку по небу, пересекая весь нанесенный на карту мир.

В голове Рарити снова промелькнул этот вечер: древний полуразрушенный замок; кузина Рейнбоу Дэш с щекотливой просьбой; посещение мавзолея; злобная и фанатичная мать Блублада; изгнанный принц верблюдов, желающий продавать свои смертоносные товары; тошнотворные пищухи; а теперь еще и смерть. Даже после всего случившегося единорожка знала, что ночь будет еще очень долгой, и как сильно она будет скучать по своей мягкой постели в Понивилле с ее мягкими подушками и атласными простынями. Наверное, просто наверное, она не создана для того, чтобы быть кантерлотской пони.