Найтмер Твайлайт
82 Как склеить разбитое сердце
Несмотря на поддерживаемый ее магией щит, прикрывающий весь город, от рога Кейденс исходило лишь слабое свечение. Барьер был мощнее, чем тот, которым она сдерживала короля Сомбру, и если бы не свет из рога, она могла бы легко забыть, что поддерживает его.
Немного знаний — и все изменилось. Это была горькая мысль, но она привела к другой. Скольких страданий можно было бы избежать, если бы ты доверилась нам, тетя?
Ей достаточно было окинуть взглядом переполненный зал, чтобы понять, что сейчас время тяжелых испытаний. Еще не было видно ребер, но шерсть потеряла блеск, глаза — сияние, и если бы кто-то из них по собственной воле сидел на диете, у него были бы причины радоваться своему успеху. Поэтому, несмотря на все предлагаемые гостиницей изыски, Кейденс по ее настоянию села на пол, покрытый ковром.
Некоторые служащие отеля старались быть незаметными, задерживаясь вдали от посторонних глаз. Однако их нервное сердцебиение было достаточно громким, чтобы выдать их, даже без постоянных напоминаний руководителя быть бдительным к любой ее нужде.
Тем не менее, она была принцессой, поэтому ее позиция была неизбежно связана с некоторыми атрибутами. Первым из них были ее регалии, а вторым — пара охранников.
Кейденс позволила своим мыслям задержаться на них. Они были слишком стары, чтобы сражаться с проклятыми. Но дюжина больших жеребят между ними давала им более чем достаточно опыта, чтобы справиться с бесконечной процессией пони, желавших задать ей этот страшный вопрос.
Казалось, стоило принцессе простоять неподвижно более нескольких минут, как пони тут же предполагали, что она проводит заседание суда. Поэтому они пришли, и, несмотря на то, как сильно она хотела быть в другом месте, как сильно она не хотела отвечать на "этот" вопрос, они нуждались в ней. Я бы сделала то же самое на их месте.
Даже без активного использования ее домена, запутанные линии сердца были настолько толстыми, что почти ослепляли ее. Надежда, любовь, потеря и отчаяние несметного количества уникальных сортов — все они были направлены на нее, их принцессу, ту, которая, как они "знали", могла им помочь.
Тораксу от этого стало бы дурно.
Кейденс использовала свои добрые слова и сочувственное выражение лица как броню против сокрушительной боли в сердце и потери, которые пытались раздавить ее. В отличие от своей тети, она не пряталась за простой маской. Каждый из этих пони заслуживал ее полного внимания, но это было трудно, очень трудно.
Многие потеряли своих близких, некоторые просто потерялись, но трагически много было погибших. Еще до того, как поступили сообщения, она знала об этом. Она никак не могла не знать, когда каждый пони принес с собой доказательства благополучия своих близких. Все, что ей нужно было сделать, это взглянуть на линии сердца.
Даже периферийным зрением она могла видеть все, что нужно, — всех пони, выстроившихся в ряд в ожидании личной аудиенции.
Две кобылы, которые подошли и поклонились, не вызвали ничего тревожного. Но у жеребца, стоявшего следом, было слишком много бледных полупрозрачных линий. Когда-то эти линии сердца согрели бы ее душу и вызвали улыбку на ее губах. Теперь же это свидетельство того, что любовь превыше смерти, превратилась из сокровенного напоминания в предвестник отчаяния. Эти линии сердца стали призрачными, потому что вели к тем, кто сейчас находился в Вечных Полях.
По крайней мере, в толпе не было ни одного из ее новоявленных кошмаров. Оборванные линии сердца гнили и разлагались. Каждое почерневшее и сгоревшее извращение означало, что еще один потерян навсегда. Пони, чьи души поглотила тьма.
Пони, стоявшие перед ней, задали свой вопрос. На этот раз, для этих двух кобыл, стоявших перед ней, их желание исполнилось. На этот раз она могла дать им ответ, который они так отчаянно хотели услышать:
— Они живы, и в Понивиле они будут в безопасности под защитой Твайлайт.
Их глаза ожили, и они обняли друг друга. На мгновение показалось, что они могут обнять ее, но потом они вспомнили, что она принцесса, и поклонились.
Некоторым она может помочь… другим… Мне бы очень пригодились эти объятия…
Когда две кобылы ушли, а следующую пони пригласили вперед, она сложила крылья и потянулась за стаканом воды. Она не хотела рисковать тем, что ее голос предаст ее, не сейчас. Чай или сидр были бы лучше, но ни то, ни другое не подходило для этого момента. Ей хотелось вздохнуть, но вместо этого она просто продолжала говорить спокойные, успокаивающие слова:
— Здравствуйте, чем могу помочь?
Она вдохнула, и многие запахи пришли к ней, но самые важные отсутствовали. Прошло так много времени, что ее шерсть не несла даже намека на него. Я скучаю по тебе.
Вошел новый стражник и пронесся мимо длинной вереницы пони. Его сияющие золотые грива и хвост притягивали взгляды толпы, но ее внимание привлекла единственная однотонная линия сердца Селестии.
— Принцесса, — сказал стражник Селестии, его голос требовал немедленного внимания.
— Минутку, — приказала Кейденс. Как ты можешь быть таким бесчувственным? Мысленно прорычала она, прежде чем вернуть все свое внимание к стоящему перед ней жеребцу.
Его густая темно-зеленая шерсть была в пятнах и грязи. Его грива могла быть, а могла и не быть такого оттенка коричневого, естественно или нет. Глаза были красными от слез и недосыпания. Она встретилась с этими глазами, этими окнами в душу, и даже без участия ее домена в них пылали надежда и страх. Ей не хотелось произносить эти слова, но ложная надежда может быть хуже правды.
Жеребец крепко прижимал к груди открытый медальон. В реликвии лежала семейная фотография, последняя, которую они успели сделать. Он поднял ее, его голос дрогнул, и ему потребовалось несколько попыток, чтобы произнести этот страшный вопрос:
— С ними все в порядке? — Это не одна из игр Шайни. Я не могу просто воскресить их. Слезы грозили захлестнуть Кейденс, кобылу. И хотя она позволила им упасть, принцесса Кейденс не утонула в них:
— Ваши сестра и деверь в безопасности…
Она не успела договорить, как жеребец упал в обморок. Одна часть облегчения и укрепление его сердечной связи с выжившими, десять частей глубочайшей черной скорби. Это была лишь одна история, одна из многих, которые она никогда не забудет.
Она пробовала на вкус каждую из линий, и в тот момент она знала их. Вспышки мгновений, фрагменты эмоций. Кобылки-близнецы шести лет, молодой жеребенок и его беременная мать. Для Селестии каждый из них был бы просто цифрой, статистикой. Для Кейденс каждый из них был еще одним кинжалом в сердце. Каждый раз терялось что-то бесценное и незаменимое.
Кейденс поднялась, ее грация была доведена до автоматизма. Каждый шаг копыт в сторону жеребца казался ей вторжением, но она не позволила этому остановить себя, и вскоре она обнимала его крыльями, а он рыдал у нее на груди.
В сознании Кейденс поселилось некое присутствие, груз, который не должен был там находиться, но был полностью принят ее магией. Это мог быть только один пони, и он мог подождать, поэтому она проигнорировала его. У нее было нечто более важное.
Ее магия играла вдоль линий сердца, все они были призрачными, все вели к пони, которые были только мертвы. Только мертвы? До чего же дошло, что слова о том, что пони только мертв, приносят ощутимое облегчение? Я не могу оставить его в таком состоянии. Не могу.
Визуализируй свое намерение. Они были мертвы, но у них все еще были активные сердечные линии, так что они все еще существовали. Что я хочу сделать? Она протянула магию и проследила линии. Они все еще были там, все еще были реальны и все еще любили его, но он просто не чувствовал этого.
— Дай им надежду, — произнес голос Найт.
— Как? У них нет моих ощущений. Они не могут знать. Они…
— Можно? — Найт произнесла простые слова, лишь верхушку айсберга, которые представляли собой массу мыслей и идей.
— Наш пакт? — спросила Кейденс, продолжая издавать легкие осторожные звуки.
— Ты все еще наша ученица. Мы причиним тебе только тот вред, который необходим для твоего обучения.
— Я должна помочь ему… или он просто попытается присоединиться к ним.
Мир стал черным.
Кейденс бушевала, кричала и била копытом по древним воротам. Они даже не пошатнулись, не было даже малейшей вибрации.
— Отдайте его! — Ее голос был настолько сильным, что у нее лопнули ушные перепонки.
Но ворота все равно не пускали ее. Она пыталась прорваться внутрь. Каждый беззвучный удар лишь подстегивал ее. Каждый удар был чуть сильнее предыдущего. И все равно ворота не пускали ее.
Часы превращались в дни, дни — в луны, а луны — в годы, но она все еще была отвергнута. Постепенно ее неистовство ослабло. Постепенно ярость покинула ее. Вместо нового удара она прижалась к воротам:
—Пожалуйста, не бросай меня.
Это была первая мольба за долгое время, и, как и в прошлый заход, она не принесла снисхождения к ее участи. Ее глаза горели, но слезы не падали.
Медленно она посмотрела на свое копыто. Копыто, которое должно было быть сломано и разбито, превратившись не более чем в окровавленный обрубок, если бы она была не аликорном.
Время шло. Могли пройти дни, а могли и десятилетия, но она не двигалась. Какой смысл, когда все пони, которых она любила, ушли? Когда они навсегда остались там, куда она никогда не сможет вернуться, когда все, что она помнила о них, сгорело и исчезло.
Глаза, смотревшие на врата, были холодными, их взгляд был настолько ледяным, что даже эти мощные артефакты постарались не замерзнуть и не рассыпаться перед ней.
Она повернулась и рванулась изо всех сил. Ноги подломились, но боль ничего не значила для ее замерзшего сердца. Просто еще одна деталь, которую нужно было записать, и информация, которую нужно было использовать.
Ауры здесь не работали, поэтому она задействовала свою регенерацию, чтобы восстановить сломанные кости. Меньше чем через секунду она вызывающе встала на все четыре копыта.
— Тебе не победить нас! — Она плюнула на землю и понеслась прочь, ей нужно было больше сил, и она знала, как их получить.
Ее ярость требовала действий. Прошло мгновение, прежде чем Кейденс заметила, что делает, а когда заметила, все равно продолжила. Он был мертв. Его больше не было, и все остальное не имело значения. Ее копыто врезалось в морду Найт с удовлетворительным звуком.
Удар сбил Найт с копыт и впечатал ее в кристальную стену прежде, чем она успела моргнуть.
Пространство вокруг нее начало расплываться. Память и понимание вернулись. Мой бастион, я в своем бастионе.
Найт даже не пыталась пошевелиться. Она просто лежала, даже когда вокруг нее материализовались вооруженные Вечные Стражи, размахивая своим оружием.
— Что ты со мной сделала? — прорычала Кейденс, задыхаясь. Ее сердце колотилось в груди, ее домен вспыхивал, когда она отчаянно искала одного очень особенного пони. Ощущение его линии сердца окутало ее собственную душу. Вот! Он жив. Он жив. У Кейденс чуть не отказали ноги. Он был жив. Он был в безопасности. Влага стекала по ее лицу. Счастливые слезы погасили огонь ее праведного гнева. Она поднесла копыто к груди, прижимая к себе линию сердца Шайнинга.
Облегчение вытеснило острое желание, и постепенно ясность победила.
Она сложила крылья. Им больше не нужно было быть готовыми к прыжку к Найт. Она вздохнула и подняла голову, чтобы ее рог больше не был нацелен как копье.
Огонь по-прежнему пульсировал в ее жилах, а сердце требовало действий, даже если в них больше не было необходимости. Как она и учила Твайлайт тогда, много лет назад. Она сделала глубокий вдох и задержала его. Выдохнув, она оторвала копыто и бросила на Найт свой лучший взгляд "мне не до шуток".
— Зачем ты это сделала? — Голос Кейденс был спокойным, слишком спокойным, она знала это. Что ж, это пойдет на пользу, если я все еще злюсь на нее… Взмахом копыта она приказала своим стражникам отступить.
Найт с минуту смотрела на острия копий, затем медленно встала. Взмахом крыла она смахнула несуществующую пыль и приняла архаичную царственную позу:
— Врата, символы на них.
Эти бессердечные врата, это ощущение падения со скалы без крыльев, это превращение ее внутренностей в лед самым ужасным образом. Она никак не могла забыть хотя бы одну деталь.
— Что с ними? — почти прошипела Кейденс.
Найт почти ухмыльнулась:
— Ты хочешь сделать что-нибудь для своих скорбящих пони?
— Конечно хочу. — Осталось невысказанным то, что это должно было быть по хорошей причине, очень хорошей причине.
Улыбка Найт была теплой и пропитанной самодовольством:
— Тогда следуй за мной на этот урок.
Она моргнула. Жеребец все еще был там, держась за ее крылья. Непрекращающиеся всхлипывания дали ей понять, что она отсутствовала не слишком долго. Все это испытание, эта вечность скорби, должна была длиться не более нескольких минут.
— Ты ужасна.
— И все же я свободно предлагаю свою помощь. — Обычный, раздражающий фасад презрения Найт вернулся в полную силу.
Она проигнорировала Найт и снова вернула свое внимание к настоящему моменту. Она крепче сжала крыло вокруг жеребца. Она открыла рот, чтобы заговорить, а затем закрыла его. Я даже не услышала твоего имени. Ее прикосновение оказалось гораздо более утешительным, чем мог бы быть ее голос. Его копыта обхватили ее со всей силой, и она едва почувствовала это. Пожалуйста, сдержи свое обещание, сестра.
— Я не могу вернуть их, но они все еще любят тебя. Позволь мне показать тебе.
Это было легко, правда. Эти символы она никогда не могла забыть, немного своей магии, и она почувствовала толчок. Призрачные линии сердца снова заиграли яркими красками. Она собрала немного нитей и обмотала их вокруг медальона. Больше ничего не требовалось, но, как говорила тетушка, иногда все решает презентация. На поверхности медальона образовался тонкий хрустальный завиток, образуя маленькую копию Хрустального сердца.
Взмахнув крылом, она повернула открытый медальон к нему. Ничего в изображении не изменилось, но для жеребца изменилось все. Это поразило его эмоции, как удар молота. Его глаза расширились, и он просто уставился на эту крошечную картинку.
— Не за что, — сказала Найт, когда ее присутствие исчезло.
— Настоящая любовь длится вечно, мой маленький пони. — Кейденс на мгновение крепче сжала его. — Никогда не забывай об этом.
Ее мысли снова вернулись к тем воротам, к той дыре в сердце Найт, которую она помнила с такой болезненной ясностью, к тому первому уроку аликорна. Вечная жизнь или забвение. Это был простой факт и еще одна вещь, которой Селестия не сумела научить, но это означало, что Найт и Луна были навсегда разлучены со своей первой любовью непроницаемыми вратами в загробный мир.
Один из охранников, который должен был уйти на пенсию, возможно, Аркан Спарк, помог ошеломленному жеребцу уйти.
— Это будет короткий перерыв. — Она посмотрела в сторону, где прятался персонал гостиницы. — Вы двое, пожалуйста, раздайте пони еду и чай.
Они подскочили, однако их тренировки сработали быстро:
— Да, ваше высочество.
С улыбкой на лице, Кейденс обратила свое внимание на охранника с промытыми мозгами:
— За мной. — После этих слов охранник поднялся и подчинился.
Хрустящий перестук его бронированных копыт следовал за ней с точно рассчитанного расстояния. Все охранники были точны в своих движениях, но этот жеребец был слишком совершенен, почти бездушен, как безмозглый голем.
Она прошла в боковую комнату и устроилась на кушетке, которая не отличалась комфортом, но выглядела достаточно внушительно, достаточно чтобы ее можно было внести внутрь гостиницы.
— Вольно.
Тело стражника изменило положение, но ни одна его часть не расслабилась. Как будто это была просто другая форма внимания. Он просто смотрел на нее бесстрастными глазами.
Я самая красивая кобыла в мире, и я с таким же успехом могу быть стеной…
Она осмотрела его, распахнув свои органы чувств, и действительно посмотрела на него.
Его телу не хватало физической твердости и упругих мышц, которые она так ценила в своем Шайнинге. Ей казалось, что здесь находится одно из заклинаний Селестии, а не настоящий живой пони. Но самым ужасным были десятки аккуратно вырезанных линий сердца, каждая из которых была отмечена тусклым стальным серым цветом абсолютного безразличия.
Мать, отец, сестра и даже его особенная пони теперь значили для него меньше, чем пыль под копытами.
Потрогав отрубленные концы своей магией, она увидела, что они холодные, хирургические, без единой частички текстуры, которую можно было бы использовать для восстановления утраченного.
Слезы снова грозили пролиться, но ей на помощь пришел гнев. Четыре пони когда-то действительно любили его, но теперь… Что дает тебе право. Тетя?
— Что такого срочного случилось, что вы решили прервать столь деликатный момент…, — ее глаза искали символ ранга, но не находили. — Гвардеец?
Он достал свиток из-под доспехов. Снова с холодной механической точностью, больше подходящей нежити, а не живому пони.
На нем была фамильная печать. Такую она привыкла видеть почти каждый день. Она приняла его крылом и, щелкнув перышком, сломала печать и начала читать.
Первые полстраницы были политическими пустяками. То, что можно было записать и убрать в архив, чтобы создать некое подобие иллюзии, что Селестия вообще заботится о законах страны.
Пожелания и обещание еще дюжины подобных зверств, что она сотворила, больше походили на угрозу, чем на предложение помощи, о котором говорили простые слова.
Вы называете его телохранителем, но разве соглядатай — не более подходящий термин, тетя?
— У тебя есть семья?
— Нет, ваше высочество.
— Есть планы, когда вы выйдете на пенсию?
Как бы она ни старалась, ее новый телохранитель был таким захватывающим собеседником, что наблюдение за высыхающей краской казалось способным вызвать сердечный приступ от сильного волнения.
Хорошо быть дома, хотя бы в таком виде. Она провела полупрозрачным копытом по простым перилам и улыбнулась, когда из кристалла вырвался цветочный узор, словно настоящие растения в самом расцвете сил.
Кристаллы, когда-то редкие, теперь были так же обычны, как дерево или камень в ее прежней жизни. Она подняла копыто и смотрела, как свет играет на внутренних гранях кристаллической структуры.
Вопросов было много, но за десятилетия пребывания под крылом тетушки она слишком хорошо знала, что настоящие секреты могут существовать только в том случае, если их никогда не озвучивать.
Сердечная линия Селестии все еще была там, сильная и настоящая. Там была родительская любовь и гордость учителя, но теперь к ним добавились нотки уважения, пусть и омраченные презрением и отрицаемой яростью. Тебе действительно не нравится, когда бросают вызов, не так ли, тетя?
Ее глаза последовали за линией, чтобы взглянуть на далекий Кантерлот. Ты больше не одна… Великий город Селестии хранил множество воспоминаний, в большинстве своем хороших, но в каждом из них теперь было зерно сомнения. Если жизнь Твайлайт была под контролем, то разве может жизнь любого пони, соприкасающегося с верной ученицей Селестии, не подвергнуться такому же вмешательству?
Она покачала головой. Какое это имело значение? Прошлое не изменить, так что оставалось только будущее. Она перевела взгляд на тех пони, которые были ближе.
Она не сосредоточилась на каком-то одном сердце. Нет, она скорее расправила свои чувства, как крылья. Она чувствовала преобладающий ветер и ощущала в воздухе приближающуюся погоду.
Любовь к своим особенным пони. Любовь к их семьям. Любовь к ней, все еще полная благодарности за их свободу, и густой поток заботы и сочувствия к эквестрийцам. Они хотели помочь.
Она улыбнулась и вытолкнула в ночь свою гордость и любовь ко всем своим пони. Насколько бы ты изменилась, тетя, если бы могла это сделать?
Она переключила свое внимание на то, как помочь своим пони собрать их волю в единое. Какими бы благими намерениями ни руководствовались пони, если не спланировать логистику, половину времени они проведут, гоняясь за своими хвостами, а помощь Эквестрии — это очень большая проблема.
Из стены сформировался лист кристалла, на котором уже были написаны необходимые инструкции. Спасибо. Как я вообще управляла империей без вас всех?
— Плохо? — поддразнил мысленный голос Гарнет.
— Ты не ошиблась, но есть и более приятные способы сказать это.
— Это не моя работа. Я — героиня боевика, которой ты хотела быть.
Взмахом своей магии она добавила к приказу свою королевскую печать. Он исчез, и через ее связь она почувствовала, как он материализовался в почтовом ящике, чтобы утром им занялись подчиненные.
Не сбавляя шага, она вошла в стену и оказалась в такой же комнате, только более тихой. Она казалась больше, но это было потому, что она уменьшилась. Она моргнула и перестроилась на свой "нормальный" размер.
Физический мир все еще был виден в отражениях во всех стенах, но они были безмолвны. Она вернулась к перилам. С этой стороны единственными пони здесь были ее фрагменты. Дюжина кристальных пегасов кружила наготове, отряды из тридцати шести Вечных стражей маршировали вокруг, охраняя ее бастион.
Внизу, на тренировочном дворе, обучалось еще больше фрагментов-стражей:
— Нам действительно нужно так много? — спросила Кейденс, перевесив передние ноги через перила и глядя в ночное небо. Здесь все было так же, как и в физическом мире. Благодаря разноцветной ауре и сиянию щита даже в темное время суток в ее городе никогда не было темно. Несмотря на Кристальное сердце, это не место для романтической прогулки под звездами.
Она вдыхала прохладный воздух и просто наслаждалась моментом в одиночестве. Вокруг не было ни пони, которым она была нужна, ни катастрофы, которую ей нужно было остановить, ни фанатиков с промытыми мозгами, которым приказано не спускать с нее глаз.
Приближался неповторимый звук бьющихся в воздухе хрустальных перьев. Даже не глядя, Кейденс поняла, что Гарнет только что прибыла.
— Нам нужно поговорить. — Несмотря на то, как сильно Кейденс этого хотела, тон Гарнет не был радостным.
— Что теперь?