Найтмер Твайлайт
40.3 История маленькой Луны
Благодаря своим эмпатическим способностям и ритмичным словам Найтмер, Сансет быстро погрузилась в рассказ. Это было почти как если бы она была Луной, питомцем, инструментом, рабыней. Нет, это было не так, она была Сансет — чистокровной пегаской и гордилась этим. Она была рождена по воле мастера, чтобы стать художником.
Сансет улыбнулась. Гордость переполняла ее маленькое сердечко. А как иначе? Она была выбрана одним из мастеров. Она собиралась стать одной из лучших художниц в мире.
"А теперь запомни свое место", — сказала ее мать. Не было ни объятий, ни прикосновений, но любовь была там, излучаясь из глаз ее матери. Это был момент не только для Сансет, но и для ее матери. После этого, возможно, ей даже разрешат родить еще одного жеребенка.
Улыбка Сансет померкла, и она встала во весь рост. Готовая к осмотру. Большие, мощные крылья ловили ветер снаружи. Ее уши дернулись: снаружи приземлилась какая-то пони тяжелее любого пегаса. Ей хотелось порезвиться, станцевать пируэт в небе, но она оставалась неподвижной.
С каждой секундой становилось все труднее и труднее оставаться неподвижной, сохранять требуемый почтительный вид. Она собиралась снова встретиться с мастером. И не просто каким-то мастером, она собиралась увидеть своего мастера, аликорна, который выбрал ее в качестве своей единственной.
Дверь открылась, без стука или объявления, ведь зачем мастеру объявлять о себе, он был повелителем и мастером всего. Высокий жеребец аликорн вошел внутрь во всем своем сиянии божественности. Сансет отвела глаза. Она низко поклонилась, расправив крылья. Шелест перьев дал понять, что ее мать сделала то же самое.
"Подойди, моя юная ученица". Его голос взбудоражил ее чувства. Он говорил с ней. Она была достойна его внимания.
Сансет поднялась и сделала три шага за ним, как того требовало ее положение. Она ушла, не оглядываясь, так как любое внимание, не оказанное ее мастеру, было бы неуместным, знаком неуважения. В следующий раз, когда она увидит свою мать, Сансет знала, что она будет другой. Она будет аликорном-аспирантом, и у нее будет рог. Она не могла не задаться вопросом, сколько раз она будет зацепляться им за вещи, прежде чем привыкнет к нему.
Она прогнала эту глупую мысль; она больше не была маленькой кобылкой. Она была выбрана, из десятков художников, которых приказал вывести ее мастер, он выбрал именно ее. Она должна была стать его ученицей, ученицей самого знаменитого художника среди мастеров.
Это был лучший день в ее жизни.
Боль пронзила новый рог Сансет. Россыпь искр и зазубренных дуг озарила комнату стробоскопическими красками. Она закрыла глаза и выпустила на волю дикого, необузданного зверя, которым была ее магия.
"Тебе не нужно так стараться". Добросердечный голос мастера разгладился, и нежное тепло потекло в ее рог. Расслабление разлилось по ее позвоночнику, как расплавленное удовлетворение.
"Да, мастер". Соглашаться с ним по любому поводу было так правильно, так приятно. На ее мордочке появилась ленивая улыбка.
"Теперь снова, только медленнее. Позволь магии течь, это не буря, которую нужно подчинить".
Сансет закрыла глаза и с радостью повиновалась, тихонько мурлыкая, когда слова мастера направляли ее. "Магия — это нежный цветок, который нужно побудить раскрыться. Магия — это прекрасное слияние вдохновения и техники, это самое чистое определение искусства. Будь ее музой, будь ее проводником и позволь своим эмоциям сформировать твое произведение искусства".
На этот раз боли не было. Свет мягко проникал сквозь ее закрытые веки.
"Теперь представь себе сцену, каждый ее аспект. Свет, цвета, игру теней".
Облака заполнили небо, освещенная сверху полной луной, Селестия, ее сводная сестра, лежала в царственном покое. Она была прекрасна, как должны выглядеть все существа, обученные править.
"Представьте себе каждый волосок на ее шерсти, как ветер ласкает каждую прядь ее гривы".
Чем больше она сосредотачивалась, тем реальнее становился образ.
"Да, хорошо, моя талантливая ученица".
Комплимент от мастера. Сердце Сансет едва не остановилось от радости.
"А теперь открой глаза".
Перед Сансет предстал именно тот образ, который она себе представляла, идеально нарисованный на холсте. Все абсолютно реалистично, каждая изысканная деталь была на месте.
"Будь спокоен, мой талантливый ученик".
И точно так же все было в порядке. Воспоминания о смертоносных зазубренных клинках, которые Селестия просматривала для своего испытания, потеряли свою власть над ней. Страх рассеялся.
"Скоро ты будешь готова к испытанию, тебе нечего бояться. Ты — моя ученица, художник. В отличие от тех, кто избран править, или тех, кто выкован в воины, твое испытание не будет тяжелым. Ты выпьешь из чаши и уснешь. В этом сне ты будешь видеть сны, сны о многом. Когда ты вернешься к нам, ты пробудишь свою истинную музу и заслужишь место рядом со мной".
"Спасибо, мастер" — Сансет склонила голову, чувствуя себя глупо за то, что беспокоилась в первом дворце.
Его теплое крыло окутало ее редким физическим знаком привязанности. "А теперь отбрось свои заботы и собери свои припасы, сегодня твоим холстом должен стать живой пони".
"Да, мастер", — поспешила Сансет, вдохновение переполняло ее сердце, когда она думала о том, какие произведения искусства она могла бы нарисовать во сне, в царстве, где нет границ.
Сансет втянула язык обратно. Несмотря на то, что Селестия сказала, что это очень мило, высунутый язык во время сосредоточения не изображал достойного вида, который артист ее уровня должен был сохранять в любое время.
Селестия вздохнула: "Почему бы нам не пропустить это и не пойти на ярмарку?"
Сансет закатила глаза. "Тиа, ты знаешь почему. Только на то, чтобы закончить твои перья, уйдет целый час".
Ее сводная сестра, обучаемая править , зашипела и перекатилась на спину, мгновенно сведя на нет полчаса тщательной работы.
"Тиа! Посмотри, что ты только что наделала".
Селестия посмотрела на след из перьевой краски и мелкой самоцветной пыли, запятнавший широкие подушки, на которых она расположилась. "Прости, Лулу".
"Все в порядке, сестра, но ты должна дать мне закончить. Мой мастер будет разочарован, если это не лучшая моя работа. Я даже не хочу думать, что твой сделает с тобой, если ты…"
Селестия вздрогнула, ее взгляд стал отрешенным, застывшим.
Луна прижалась к испуганной сестре. "Все будет хорошо, сестра, мы всегда будем друг у друга".
В глазах ее мастера не было ни капли обычного тепла. Казалось, что вся светлая радость жеребца сменилась мрачными оттенками.
"Мастер?"
Он улыбнулся, почти идеально имитируя настоящее выражение лица. "Да, ученик?"
"Все в порядке?"
"Да, мой талантливый ученик, все хорошо" — Его слова были обнадеживающими, но глаза лгали. Что-то было очень плохо. Но не ей было задавать вопросы мастеру. "Мне поручили грандиозный проект".
Это должны быть хорошие новости, это должны быть самые лучшие новости. Так почему же в его глазах была тьма?
"К сожалению, я не смогу взять тебя с собой".
Сердце Сансет екнуло: "Надолго ли, мастер?"
На этот раз ему не удалось скрыть печаль своей жалкой улыбкой. "По крайней мере, на несколько веков".
Столетий, то есть до конца ее обучения. Неужели она потерпела неудачу? Неужели она разочаровала?
"Теперь не бойся, моя талантливая ученица. У тебя будет новый мастер".
Несмотря на то, что его слова успокаивали ее, как всегда, маленькое зернышко сомнения все же осталось.
"И это буду я" — Вошел грубый аликорн, выдыхая пары пьянящего трубочного дыма. Те самые вещества, которые ее мастер, ее старый мастер, запретил ей даже пробовать, несмотря на их общепринятость.
Сансет отложила свою работу и начала кланяться. Аура придавила ее, больно прижав морду к полу. Она не думала, что этот новый мастер ей очень понравится.
"Бесполезная, ты просто позор". Ее новый мастер сплюнул. "Я не знаю, почему этот старый дурак счел тебя достойной этого рога".
Его сокрушительная магия притянула Сансет ближе. Так близко, что в нос ударила знакомая химическая вонь. Он снова предавался своему любимому пороку. Его окованное металлом копыто врезалось в ее рог. Боль пронзила ее череп. "Я мог бы просто удалить его, избавив нас от лишних хлопот".
Сансет ничего не сказала, не пожаловалась — от этого становилось только хуже. Она старалась не обращать внимания на пульсирующую боль, пронизывающую ее череп.
Ее новый мастер продолжал. "Нет, старый дурак смог бы назвать это пренебрежением…" — Он заглянул ей в глаза. Садистская ухмылка, полная клыков, заполнила ее зрение.
Вспышка магии, и рядом с ним появился большой рулон ткани. Его аура развернула его, открывая самый сложный узор заклинания, который Сансет когда-либо видела. "Нарисуй это" — приказал он. "Допустишь хоть одну ошибку, и ты умрешь. Мучительно".
На выполнение задания ушло несколько дней, больше часов, чем она могла вспомнить. Ужас и уверенность в том, что мастер был правдив в своих угрозах, заставляли ее продолжать работу, несмотря на отсутствие сна и пищи.
"Теперь стой спокойно". Приказ мастера был единственным, что остановило дрожь, пробежавшую по ее перьям.
В комнате собралась сила, достаточная для того, чтобы ее рог зудел. Воздух высох, маленькие дуги молний заплясали по каждой поверхности. Перед ее новым мастером вся влага из воздуха собралась в вихрь. Сначала в виде тумана. Затем в виде густого облака. Со звуком разбитого стекла оно словно распалось, оставив висеть в воздухе толстый клинок голубого льда.
Это чудовищное оружие было больше, чем сама Сансет. Ее взгляд остановился на нем. Это будет ее смерть, кричал ее разум. Но приказ мастера заставил ее замереть.
"Вот так будет лучше". Лезвие прочертило ленивую дорожку вокруг Сансет. "Ну что, ты готова к испытанию?"
"Но. Но я же художник".
"Как будто меня это волнует. Этот способ быстрее, дешевле и требует гораздо меньше усилий". Его легкомысленный тон отступил, превратившись в подобие формальности. "Приготовься".
Нет. Нет, все это было неправильно. Она должна была грезить, чтобы найти свою музу. Она должна была просто спокойно заснуть, а не быть разорванной на части. Она никак не могла этого пережить. Он хотел убить ее. Он собирался убить ее.
Лезвие поднялось. Лезвие опустилось.
Паника вспыхнула, обретя форму в ярком свете ее рога. Краски, мольберты, столы и стулья бросились на ее защиту. Все и вся, до чего дотягивалась ее сила, врезалось в него. Он отшатнулся назад, ослепленный лишь на мгновение.
Она рванулась вперед, ее рог вошел ему в челюсть. Ужас укрепил ее. Макушка ее головы резко остановилась. Горячее тепло потекло по ее лицу. Что-то густое смешалось с ее слезами.
Его вес опрокинул и повалил ее на землю, прижав ее к себе.
"Я, я… что я наделала?"
"Сансет успокойся. Это был мой поступок, а не твой".
Сердце Сансет замедлило свой бешеный ритм, дыхание стало более регулярным. Она обнаружила, что ее больше не прижимает к себе давящая масса мертвого мастера. Она была свободна, она была в безопасности. Медленно она открыла глаза.
Перед ней, зажатая под своим, не Луны, новым мастером, стояла маленькая голубая аликорн, всхлипывающая и дрожащая от крови нападавшего, жертвы? Кровь впиталась в ее шерсть и испачкала перья.
Отчетливый звук кожистых крыльев, опустившихся рядом с ней, привлек ее внимание. Сансет наблюдала за происходящим, сидя рядом с Твайлайт — Твайлайт, с клыками и крыльями летучей мыши. "Ты убила его?"
"Да. Он был первой жизнью, которую я забрала. Он пытался убить меня. У него были все преимущества, кроме одного. Неожиданности. "Найтмер повернула свои драконьи глаза и посмотрела прямо в глаза Сансет, ее выражение было нечитаемым. К тому времени юная Луна наблюдала за несколькими смертельными поединками на арене за своего нового мастера".
У нее был острый глаз на детали и понимание движений, как у танцовщицы. Она знала, что ей никак не удастся убежать. Она никак не могла победить в обычном бою". Улыбка немного сползла. "Нет… это был единственный вариант, который позволил ей выжить".
"Если это была самооборона", — Сансет указала копытом на Найтмер. "Что превратило тебя в монстра?"
"Два основных события. Хочешь посмотреть?"
"Со стороны. Вот так. Я не хочу их пережить" — Сансет удивилась, что ее слова прозвучали так спокойно.
"Как пожелаешь, Сансет Шиммер" — Найтмер, носящая почти форму Твайлайт, взмахнула копытом, и мир вокруг них изменился.
Селестия, прекрасная Селестия с расписными перьями смотрела вниз на Луну. От ее глаз самая глубокая замерзшая бездна казалась теплой. У Сансет перехватило дыхание. Это был почти тот же взгляд, которым она смотрела на Луну, когда закончила ее обучение и выгнала из замка. Совершенные черты лица Солнечной принцессы были лишены эмоций, когда она заговорила. "Виновная нарушила самый священный из законов, осквернила благосклонный дар, дарованный ей".
"Это и есть убийство?" — спросила Сансет.
"Продолжай слушать", — приказала Найтмер.
"Это существо перед нами отвернулось от просвещения и отказалось от испытания". Тон Селестии был холодным, официальным, чего Сансет никогда раньше не слышала. "За это может быть только одна судьба".
По щекам Луны побежали слезы. "Сестра, пожалуйста. Он…" — закричала Луна. Расплавленная золотая аура впилась в ее плоть, затыкая мордочку.
В глазах Селестии полыхал огонь. "Ты мне не сестра".
Казалось, будто кто-то перерезал нити, удерживающие Луну на ногах. Единственным признаком того, что она еще жива, были тихие всхлипывания и полное отчаяние в ее глазах. Луна даже не сопротивлялась, когда двое охранников бросили ее на пол арены.
Сцена исчезла. Только Сансет и Найтмер оставались странно освещенными в кромешной тьме. "Тебе не нужно видеть, что произошло дальше. Меня заставили сражаться. Убивать снова и снова, пока я не научилась любить это. Жаждать этого". Найтмер ухмыльнулась, но юмор не отразился в ее глазах. "Один из мастеров даже похвалил мое мастерство в вивисекции. Даже причиняя мучения и смерть, я все равно оставалась художником". Найтмер устало вздохнула. "Суди меня, если хочешь. Я такая, какой она меня сделала".
Сансет сделала паузу. Она знала без тени сомнения, что все, что показала ей Найтмер, было правдой. Ее собственная сила ясно говорила об этом. Однако, как она поняла из общения с дворянами в Кантерлоте, существует множество способов не говорить неправду и при этом вводить других в заблуждение. "Ты сказала, что было два главных события. Каким было второе?"
Найтмер отвела взгляд. Она старалась выглядеть непринужденно, но стук жидкости по земле опроверг ее слова. Найтмер, самое страшное из великих зол Эквестрии, плакала.
Сансет смягчила голос. "Что случилось?"
"Селестия, это никчемное порождение Тартара", — прорычала Найтмер. "Она убила мою семью. Она сожгла их всех в пепел и имела наглость сказать, что это для моего же блага. Знаешь ли ты, каково это — видеть, как сгорают те, кого ты любишь? Слышать их крики о помощи и быть не в силах что-либо сделать? Выживать, сгорая и страдая от боли, и быть единственным, кто остался?"
Найтмер задрожала, слезы залили ее разъяренное лицо. Ее морда исказилась, полусформированное рычание боролось с ее ледяным голосом. "Тысячи мертвых. Многие из наших пони обречены умереть в одиночестве или быть поглощенными духами кошмаров, и все это для того, чтобы шахматные фигуры Тии аккуратно выстроились в стране, которую она создавала".
Выражение лица Найтмер успокоилось, горячая ярость сменилась чем-то холодным. Она встала во весь рост, ее слезы и несовершенства испарились в плетях тени. Истинно королевское присутствие, глаза, древние и непостижимые, смотрели прямо сквозь Сансет, словно заглядывая в самую ее душу: "Ты удивляешься, почему я хотел ее смерти? Ты удивляешься, почему мне было все равно, что мир погибнет вокруг меня? Почему Луна сдалась и предложила мне бразды правления, почему Луна ликовала, когда я размозжила череп Тии?".
Даже без ее силы было ясно, что Найтмер была честна. Тысячу лет копившийся гнев, ярость и печаль вылились в Сансет. Это было слишком много. Более двадцати или более раз, весь ее жизненный опыт лет, наполненных негативными эмоциями. Сансет почти потеряла себя. Сансет только и могла, что бороться со жжением в глазах и рыданиями, пытавшимися вырваться наружу.
Так же внезапно, как все началось, все прекратилось. Сансет была маленькой кобылкой, высунувшей язык. Ее измазанное краской перышко превращало простые пигменты и масло в прекрасный пейзаж. Воспоминание длилось всего мгновение, но этого было более чем достаточно, чтобы разорвать спираль негативных эмоций, заменив их простой невинной радостью.
"Я прошу прощения за то, что потеряла себя, ты не должна была испытать это, Сансет Шиммер", — сказала Найтмер, склонив голову.
Сансет вспомнила чистый восторг от картины Луны. С каким изумлением она смотрела на мир. Найтмер была похожа на Сансет, но с одним отличием. Сансет решила стать чудовищем. Конечно, ее остановили до того, как она совершила что-то действительно ужасное, но она сделала выбор. Луна и Найтмер — нет. Они заслуживали второго шанса больше, чем она.
Сансет медленно, осторожно шагнула вперед, стараясь, чтобы ее движения были неторопливыми и легко читаемыми. Она не хотела вывести из себя неуравновешенного и эмоционального древнего аликорна.
"Что ты думаешь…" — Найтмер замолчала, когда копыта Сансет обхватили злую кобылу в утешительном объятии.
Сансет проснулась как ото сна, все ужасы, вся боль Луны казались ей далекими. Она знала, что это произошло, понимала это в мельчайших подробностях, но это произошло не с ней. Как будто это была история, которую она читала для важного теста.
Что-то было по-другому, что-то было правильным, чего она не чувствовала уже очень давно. Сансет откинулась на спинку стула. Она подняла то, что когда-то было ее рукой, и уставилась на свое копыто, такое знакомое и одновременно такое чужое после столь долгого времени. Как будто она была единорогом на земле. "Что ты со мной сделала?"
"Я сделала тебе подарок. Я не допущу, чтобы один из моих пони стал калекой". Найтмер удивительно мягко улыбнулась. "И Твайлайт никогда не простит меня, если я не помогу тебе".
"Как это поможет мне?".
"Как только я научу тебя вновь принимать свою двуногую форму, ты получишь и ее, и доступ к своей магии. Со временем и обучением ты сможешь иметь и то, и другое сразу".
Сансет кивнула. "Другой вопрос, почему?"
"В отличие от остальных друзей Твайлайт, у тебя есть потенциал для вознесения. У тебя есть потенциал стать ее другом на очень долгое время. С годами ей понадобятся все друзья, которых она сможет найти".
"Так ты делаешь это для нее?"
"И немного для себя. Ты мне нравишься". Признание из трех слов прозвучало почти неслышно. Найтмер прочистила горло. "Я восхищаюсь твоими амбициями и стремлением". Найтмер вздохнула. "Кроме того, мне невыносимо видеть, какой беспорядок моя сестра устроила в твоем обучении. Если ты позволишь, я все исправлю".