Между Солнцем и Луной

1

— Видишь ли, Найтмер Мун, когда элементы наполнены искрой, которая есть в каждой из нас, она создаёт шестой элемент. Элемент магии!

Найтмер Мун, закричав пораженческим криком, была окружена радугой чистой магии. Магия прижала её, врывалась под кожу, вырывая из неё последнюю частичку энергии. Она зажала свои глаза, давление внутри её черепа лишь поднималось.

Темнота. Всё пропало: пони, которые победили её, поток магии вокруг неё, замок, мир...

---

— Что значит «больше нет»?

Луна, вздрогнув, открыла глаза. Она была дома. Белое крыло обнимало её, а жеребец в тугой форме наблюдателя смотрел на неё и её сестру свысока. Он прижимал свою шляпу к груди с мрачным выражением лица.

— Тия? Что происходит?

Луна прижалась к сестре и обняла переднюю ногу Селестии своими копытами.

— Леди Селестия, — сказал жеребец, беглым взглядом пробежавшись по Луне. — Это может быть не лучшей идеей, чтобы ваша сестра...

— Всё, что вы должны рассказать мне, можете рассказать и ей. Она не ребёнок.

Луне не понравилось, как задрожал голос её сестры, как её крыло двинулось, чтобы обнять её крепче.

— Я настаиваю. Он сделал почти умоляющий жест в сторону Луны. — Мой коллега в соседней комнате, и я уверен, что ему будет только в радость предложить ей сладостей, пока она ждёт.

— Я остаюсь. Луна начала держать ногу Селестии крепче.

Жеребец покашлял и взглянул на комнату, где был его коллега, видимо, надеясь, что он придёт и сделает работу за него.

— Мы нашли их в реке, сегодня утром.

Его голос был нерешительным, и он вновь посмотрел на Луну. Её здесь не хотели, вот что она думала.

— Скорей всего инцидент.

Разум Луны резко остановился. Инцидент? Какой инцидент? Что наблюдатель имел ввиду? Конечно же он имел ввиду то, что они пошли покупаться в речке, другого и быть не могло.

— Нет... — Селестия задрожала, передавая это Луне. — Это должна быть ошибка, они были в порядке вчера.

— Мне действительно жаль.

Он опустил голову.

— Мы проведём церемонию для них позже, сегодня ночью.

— Нет, вы не понимаете! Они сказали, что они будут всегда с нами! Не может быть, чтоб их не было!

Селестия тряслась, и Луна чувствовала, что её сестра бы ударила смотрителя, если бы не её хватка.

Он отступил на шаг назад и спрятал взгляд прочь.

— Мне жаль, — Промямлил он и надел свою шляпу так, чтобы она прятала его глаза. — Мне нужно заполнить отчёт, я не могу здесь оставаться.

— Подождите! Скажите, пожалуйста, где они? Как вы нашли их? Как...

Дверь закрылась с хлопком, и они были одни.

---

— Тия, когда мы пойдём домой?

Селестия смотрела на небо через окно. Дымящаяся кружка с чаем тряслась в её нервных копытах. Луна положила своё, дабы остановить это. Селестия повернулась к ней лицом. Сердце Луны пропустило удар. Лицо её сестры, обычно такое счастливое, было больно бледным. Даже её мягкая розовая грива стала висеть вокруг её шеи. Селестия открыла и закрыла свой рот пару раз, поёживаясь на месте, строя безмолвное напряжение, которое тяжело оседало на плечи Луны.

— Я думаю, — сказала она слабым голосом, — что нам придётся пожить самим некоторое время.

Несмотря на собирающиеся в её глазах слёзы, несмотря на тугой узел в груди, Луна отказалась верить ей. — На...на сколько?

Селестия обняла её крылом. Немой ответ говорил громче, чем любые слова для Луны. Успокаивающее объятие старшей сестры, чтобы держать младшую подальше от жестокой правды, чтобы Луна была сильной, прямо как она.

Несмотря на это, Селестия не могла спрятать свои покрасневшие глаза. Луна держала их настолько, насколько она могла. Ради Селестии. Чтобы показать ей, что она тоже сильна.

— Ты трясёшься.

Дрожь сотрясала Луну. Она не могла остановиться. Дурацкие слёзы стали появляться в её глазах, её дурацкая грудь тяжелела под еле сдерживаемыми дурацкими всхлипов.

— Плакать — это нормально, Лулу.

Селестия опустила свою голову и прижалась к её шее, проведя двумя сильными копытами по телу Луны.

— Я все ещё здесь, как и Солнце, которое всегда будет с нами. Я позабочусь о тебе, не волнуйся.

— Но я не хочу, чтобы они... Они... — Луна икнула. Стекающие по её лицу слёзы увлажнили прекрасную гриву её сестры. — Я... Я...

Она остановилась. Что-то капало на её шею.

— Тия...

— Я обещаю, Лулу.

Голос Селестии дрожал.

— Я обещаю, я позабочусь о тебе, прямо как мама и папа.

Мир пропал вокруг неё. Всё, что осталось, — это она и Селестия. Селестия, которая так сильно пыталась быть сильной для своей маленькой сестры. Луна обняла шею своей сестры копытами и крепко к ней прижалась.

Она плакала. Она плакала по родителям, которые не вернутся. Она плакала, чтобы облегчить боль, чтобы смыть слёзы, идущие из неё ручьём. Но больше всего она плакала по Селестии, которая грустила и дрожала в тишине, которая не покажет своей боли, чтобы быть сильной ради своей маленькой сестры.

Они держали друг друга как будто часами, до тех пор, пока их слёзы не высохли, пока их раненые сердца, хаотично бившиеся, не пришли в порядок. Сон навалился на Луну, и она почувствовала, как он забирает её с собой, прочь из настоящего мира, прочь от обиды.

---

Восход Солнца не чувствовался Луной в её комнате правильным. Даже после всех тех месяцев, когда она видела это последний раз в королевском театре.

Это всегда было особенным. Селестия и Луна всегда представляли, как они стоят на платформе вместе с магами, помогая им двигать Солнце и луну в небе.

Они были везучее, чем остальные. У их родителей была привилегия на место на церемониях поднятия и опускания Солнца и луны, но это право не распространилось на неё саму и её сестру, когда...

Она остановила себя перед падением в спираль дурных мыслей. Солнце все ещё было с ней. Это всё, что имело значение.

Она спустилась по лестнице, пытаясь не смотреть на портреты, висящие на стене.

— Доброе утро, Лулу.

Луна пришла в радость, увидев сестру, а все тёмные мысли тут же пропали. — Доброе утро, Тия!

Селестия помахал ей из-за кухонного стола, наполненного продуктами по самые края. Луна ахнула от восторга. Кексы и фрукты ожидали, дабы она просто смела их. Щека Селестии все ещё щеголяла пятном муки от готовки.

Луна не стала ждать и плюхнулась перед столом, чтобы пожирать, чтобы убивать фрукты и сласти по отдельности.

— Ничего себе, ты, я смотрю, голодная сегодня.

Наполовину угробив кекс, Луна вздрогнула, когда копыта дотронулись до её плеч, но тут же расслабилась, когда Селестия стала массажировать её спину.

— Ты напряжена.

Луна положила на стол свою вилку, не хотя отвлекаться ни на что, кроме этого прекрасного прикосновения. — Думаю, что не настолько, насколько ты сама.

— Ага, умная тут нашлась.

Луна усмехнулась. Это были те самые моменты, за которыми она встала по утрам с кровати.

— Я получила письмо с библиотеки, — продолжила Селестия, полностью понимая, что она не получит ни единого слова от Луны до тех пор, пока она не закончит с таким массажем её мышц. — Они берут меня в секретари.

Луна произнесла примерно победный звук.

— Когда я говорю секретарша, то, конечно, я имею ввиду то, что придётся всем носить чай да бумаги, — она вздохнула, — но если это окупиться, то нам не придётся...

Она резко остановилась, продолжая делать массаж Луне в тишине. Несмотря на райское прикосновение сестры, Луна не могла не почувствовать, что что-то не так.

— Нам не придётся что?

Вздох потрепал её гриву, и Селестия замедлилась.

— Нам не придётся продавать дом.

Слова зависли в воздухе. Луна повернулась и разорвала тактильный контакт с Селестией.

— Что значит «нам не придётся продавать дом»?

Мрачный взгляд на лице Селестии сдавил грудь Луны с волнением.

— Я не хотела доставать тебя, но мы получили много депеш. Как я поняла, наши родители задолжали много денег многим пони.

— Они... Стоп, почему ты не рассказала это мне?

— Я думала, что оно не стоит того — волновать тебя по этому поводу.

Селестия отмахнулась от негодования Луны.

— Ты всё равно ничего не могла бы поделать, я уже всё сделала. Остались лишь пару долгов, которые я могу с лёгкостью покрыть тем, что я получу с библиотеки.

— Я могла бы сделать что-нибудь тоже! Наняться на работу, и...

Копыто Селестии на её передней ноге остановило слова в её горле. Её сестра покачала головой.

— Я пообещала, что позабочусь о тебе.

— Я не ребёнок! Ты еле...

— Пожалуйста, Лулу.

Селестия прижала её ближе и мягко положила голову Луны на свои плечи.

— Я обещала.

— Тия...

Селестия гладила гриву Луны.

— Просто делай то, что делала мама. Займись домом, пока меня нет, и всё будет хорошо. Я обещаю.

Луне не хватило духу протестовать.

— Хорошо.

Селестия легонько оттолкнула её и держала на расстоянии ноги.

— И я уверена, что любящая улыбка сделает всё это гораздо легче для меня.

Луна не могла не сделать этого.

---

— Я дома.

Луна рванула к двери с улыбкой.

— Тия!

Она чуть не связала сестру в объятиях. Селестии не было так, так долго. Половина дня не казались таким уж и большим сроком в её голове, но минуты в тишине дома шли и шли, как часы.

— Видишь, не так уж и плохо, не так ли? Селестия села на месте и обняла Луну в ответ.

— Я по тебе тоже скучала.

Селестия сжала Луну крепче.

— И я.

Вся тревога и боль Луны ушли в мгновение. Шерстка Селестии была взъерошена от рабочего дня, а ещё она пахла бумагой и чернилами. Но под этим скрывалось счастье, которое обняло Луну в мягком объятии.

— Ты хорошо позаботилась о доме, пока меня не было?

Луна засмеялась в шею сестры.

— Я напоила его и даже выгуляла.

Она чувствовала даже с этой позы, что сестра закатила глаза.

— Ладно, дай-ка... — Селестия попробовала встать, но Луна крепко удержала её. — Эм, Лулу?

Оно пришло и ушло в момент. Но на секунду сердце Луны пропустило удар. Селестия, её тепло, её прикосновение, она не даст им уйти.

— Мы можем постоять так хотя бы минутку?

Селестия была не уверена, и Луна, заволновавшись, подумала, что её сестра просто откажется. Но она успокоилась, когда копыта Селестии вновь были вокруг неё. Она прижалась к её груди, отпуская свои страхи и слушая к медленному биению сердца той, которая держала её.

---

— Лулу, я обеспокоена тобой.

Луна неохотно разорвала объятие, теперь смотря на сестру в немом вопросе.

— Я знаю, что ты скучаешь по мне, когда я ухожу на работу, но ты не можешь не ждать от меня таких слов, когда ты настаиваешь на эти пятнадцатиминутные объятия каждый раз, когда я прихожу домой.

— Ты и не была против, — сказала Луна, надув губы.

Прошел месяц с назначения Селестии на должность секретаря. Она работала девять часов, шесть на один. Уходит на рассвете, приходит на поднятии луны в небе. Видеть собственную сестру, выходящую из двери каждое утро, было более выматывающим для Луны, чем она думала. Мир вокруг неё темнел, когда дверь закрывалась.

Что это за пустота была, которая была у неё в душе каждый день? Она была больна? Или Селестия была настолько частью её, что каждое утро часть её души уходила вместе с сестрой?

Решив доказать себе, насколько сильной она может быть, Луна занимала себя. Она находила способы найти себе работу, будь то уборка по дому, чтение или случайные способы развлечь себя на несколько минут.

Но, несмотря на все её усилия, все разные начатые и брошенные проекты, пустота возвращалась и душила её душу, останавливаясь только тогда, когда Селестия возвращалась домой.

И каждый день Луна ждала сестру у дверей, чтобы обнять её и прижать к себе, чтобы насладиться присутствием, которое преследовало её всю жизнь, но теперь быстро превращалось для нее в роскошь. Она заранее готовила им еду и наслаждалась коротким ужином с сестрой, сердце разрывалось от гордости и радости, когда Селестия в конце концов хвалила её искусство готовить.

Но эти минуты радости всегда были недолгими. После еды Селестия обычно шла принимать ванну, а затем сразу ложилась спать, либо оставляя Луну одну за наблюдением луны, либо идти спать раньше. Луна всегда ложилась спать поздно. Вся усталость и сонливость, которые она могла чувствовать в течение дня, исчезали, когда Селестия возвращалась домой. Когда она была с сестрой, Луна парила на своем маленьком облаке, каждой частичкой своего существа желая лишь греться в свете, который, казалось, излучала Селестия. И когда сестра исчезала после трапезы, чувство тоски, обрушившееся на Луну, не давало ей уснуть.

Иногда Селестия оставалась с ней возле очага в молчаливом созерцании. Они просто лежали, соприкасаясь плечами в молчаливой компании, пока белое крыло не обнимало Луну, и она придвигалась ближе к сестре, ближе к теплу, более горячему, чем огонь, потрескивающий перед ней. Но эти моменты были редки и быстры.

Однако она находила утешение в тех нескольких минутах, проведенных в объятиях Селестии, когда та возвращалась домой. Дюжина минут, копыта вокруг друг друга, голова Луны, прислоненная к плечу сестры.

Это было так хорошо, так правильно. Но Селестии... это не нравилось?

— Не то что бы мне это не нравилось, — сказала Селестия, будто она прочитала её мысли, — но я не слепа. Я вижу твой настрой, когда я ухожу, и какой счастливой ты становишься, когда я возвращаюсь. И я всегда рада видеть тебя счастливой, но...

Селестия посмотрела на неё сверху вниз. Взгляд заботы, взгляд беспокойства, который заставил сердце Луны сжаться.

— Буду ли я неправа, если скажу, что ты счастлива лишь тогда, когда я рядом?

Луна хотела отвергнуть подобное, чтобы заверить Селестию, что она в порядке, что беспокоиться не нужно. Но она просто не могла. Она не могла врать своей сестре, особенно когда она смотрела так на неё.

— Лулу...

Луна сделала дрожащий выдох. Сама мысль о том, что Селестия сделает шаг от неё, забирая у неё те редкие моменты, которые они проводили вместе, вызывала страх, проходящий через всё её тело.

Копыто подняло подбородок Луны. Селестия подняла на нее глаза. — Я тоже по ним скучаю, и я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я ушла, но тебе придётся находить радость самой. Ты сама сказала, что уже не ребёнок. Молодые кобылки вроде тебя должны наслаждаться приходом весны и играть на улице.

— Но...

Копыто прислонилось к её губам. Впервые в её жизни, Селестия смотрела на неё с суровостью. — Лулу, пожалуйста. Ты можешь побыть сильной для меня?

— Да.

Слова вышли без какой-либо запинки. Селестия улыбнулась, и Луна знала, что она сделала всё правильно.

— Спасибо.

Селестия опустила своё копыто на землю и прижалась к шее Луны.

— Я знаю, что времена нынче сложные, но дай этому время, и вся боль и обида уйдёт сама собой. Я обещаю.

---

— Честно, я даже не знаю, что делать с тобой.

Луна могла лишь смотреть на холодный деревянный пол дома Стеллы со смесью стыда и раздражения. Сестра холодно смотрела на неё сверху. Нет, Луна хотела бы, чтобы Селестия хоть раз посмотрела на нее холодным взглядом, но сестра лишь смотрела на нее с той же покровительственной теплотой, что и всегда. Кем она себя возомнила? То, что она была старше и выше, не давало ей права разговаривать с ней как с ребенком. Луна стояла во весь рост, отказываясь повиноваться страху, но все же не смела перечить сестре.

— Ты продолжаешь игнорировать то, что я тебе говорю, — продолжила Селестия. Луна подняла на неё голову. В её розовой гриве были завитки, которых не было утром. — Ты убегаешь в лес день за днём, возвращаясь опасно близко к...

— Да хватит уже, — Луна выплюнула в ответ. — Была ещё пара часов перед тем, как они опустили бы солнце. У меня было много времени.

Селестия замолчала на момент, и Луна поняла это как победу над хотя бы этим аргументом. Но слова её сестры вернулись, кусаясь ещё сильнее.

— Как бы там не было, но ты не должна была там быть вообще.

Луна вздохнула. От этого никуда не деться, не так ли? Она достала из седельной сумки маленький мешочек и высыпала его содержимое на пол. Из истертой кожи выкатились монеты. Двадцать медяков, блестящие звездочки богатства. Селестия в недоумении смотрела то на них, то на Луну.

— Где ты их достала?

— Заработала. Честно.

Неожиданность сменила недоверие на лице Селестии, в итоге давая путь облегчению. — На секунду я подумала, что ты...

— Своровала их?

Селестия запнулась и засмущалась.

— Я не знала, что ты нашла работу.

Она выглядела скорее разочарованной, чем какой-либо другой.

— На самом деле, нет.

— Тогда как ты их достала? — Селестия показала на медные монеты жестом. — Не говори мне, что ты подобрала их с земли, пожалуйста.

Луна усмехнулась и покачала головой.

— Как ты думаешь — зачем я хожу в лес? Я предложила помочь старушке, мисс Крэгвуд, с собиранием трав и грибов для её отваров.

— Та ведьма? — Нос Селестии сморщился в неодобрении. — Лулу, я была рада, что ты не опустилась до воровства, но...

— Но что? Насколько я знаю, это всё слухи, и...

— Ты можешь найти те травы только в Вечнозелёном, не так ли?

Луна замолчала.

Селестия подобрала медные монеты и положила их обратно в мешочек. Она неуверенно засмотрелась на них на секунду. В конце концов, она отдала их обратно Луне.

— Я была бы рада, если бы ты поблагодарила её за предложение, но сказала, что не сможешь выполнять это впредь.

— Не буду я этого говорить! — Луна вырвала мешок из магии Селестии и засунула его обратно в свою седельную сумку.

— ТЫ СКАЖЕШЬ!

Луна пошатнулась назад в шоке. Лицо Селестии было красным от ярости и паники.

— Знаешь, почему мисс Крэгвуд не может делать это сама? — Селестия указала на свою заднюю ногу. — Древесные волки оторвали её правую ногу. Я знаю, что она часто просит младших вроде тебя помочь ей, но я тебе скажу вот что — ты не пойдёшь опять в этот лес.

Это было так нечестно. Она наконец-то нашла то, при помощи чего она сможет помочь, думала, что наконец-то сможет удивить Селестию мешочком, полным меди и серебра, чтобы наконец-то сказать: «Тия, смотри, я так тоже могу!» Но вместо этого она только рассердила её.

---

Луна вздрогнула от одеяла, накинутого Селестией на неё. Её сестра устроилась рядом с ней у огня и легла на бок. Очаг пылал жарким оранжевым пламенем, но вес одеяла защищал её от прохладного вечернего ветерка. От ткани исходил аромат Селестии: цветы, солнечный свет, нотки колыбельной...

— Прости, что накричала на тебя.

Луна не ответила. Она лишь слегка подвинулась поближе к сестре и дотронулась до её плеча своим. Ей не нужно было смотреть на лицо Селестии, чтобы почувствовать улыбку в ответ на её безмолвное принятие.

— Я пообещала...

— Позаботиться обо мне. Я знаю.

Тишина вновь опустилась на дуо. Тяжелая, но успокаивающая. В очаге потрескивал огонь, светлячки пели свою жужжащую песню. Всё было хорошо.

— Я... — Луна глубоко вздохнула. — Извини, что заставила тебя волноваться обо мне.

Селестия молчала.

— Можешь улыбнуться для меня?

Луна выполнила её просьбу. Сонливость навалилась на нее, и она хотела лишь улыбнуться Селестии, чтобы сделать сестру такой же счастливой, как и она сама. Если бы она могла, она бы забрала всю её работу, всю её усталость.

Селестия провела копытом по гриве Луны, нежно поглаживая её по голове.

— Помнишь, как мы представляли, что поднимаем солнце и луну вместе?

Луна слегка повернула голову, давая возможность словам сестры доходить до её ушей.

— Ну да, но почему ты это сейчас вообще вспомнила?

— Потому что твоя улыбка ярче, чем само Солнце.

Луна захихикала на такую шаблонность сестры. Она могла чувствовать смущённый румянец на лице Селестии.

— Ты лучше сохрани подобное для случаев, когда пойдёшь на какое-нибудь свидание.

—...Заткнись.

После последней усмешки для ровного счёта, Луна замолчала, наслаждаясь своей сестрой, нежно гладящей её голову и почёсывающей её уши. Луна сияла через окно, проливая свой мягкий свет на них. Успокаивающий.

— Когда-нибудь мне нужно заняться подниманием луны, — сказала синяя кобыла с зевком. — И тогда всё будет хорошо...

---

Селестия левитировала пучок моркови в свою седельную сумку и положила несколько медяков на стол торговца. На рынке Мирума царила оживленная суета, пони спешили повсюду, чтобы сделать покупки. Сестры только что начали свои покупки, фермеры обычно давали лучшие цены, когда их товар заканчивался, и они надеялись заполнить свои пустые сумки как можно лучше.

— Я не знаю, Луна. Может быть. Но поднимать месяц? Я думаю, что ты ещё слишком юна для этого.

— Я не слишком юна, Тия. Луна фыркнула.

— Я не знаю, буду ли я достаточно взрослой, чтобы попробовать это самой, так ты ещё и на год младше меня, поэтому я считаю, что ты можешь пока что вычеркнуть эту идею.

Они молчали в процессе торговли. Конечно же Селестия была права. Она всегда была права, до обидного права.

В месть, Луна осматривала рынок, подмечая потенциальных жеребцов, с помощью которых она могла поддразнить свою сестру, вспоминая их вчерашний разговор. Селестия на свидании — это вообще как? Она была уже далеко за пределами того возраста, когда ей следовало бы начать обращать внимание на жеребцов, но Луна не могла вспомнить, когда Селестия в последний раз хотя бы заговаривала о них.

Она попыталась представить себе это: Селестия наслаждается трапезой с красивым жеребцом. Но её воображение не могло даже этого сделать. Может, это будет тот, с острой коричневой шерстью и зелеными глазами? А может, тот прелестный пегас? Он кажется достаточно милым.

Она покачала головой и последовала за Селестией к следующему столу. Нет, как бы она ни старалась, она не могла представить Селестию ни с одним из них.

На самом деле, она не могла представить Селестию ни с кем. Она была... Селестией. Просто Селестией. Её сестрой. Та, которая всегда была рядом с ней или уходила на работу. Она была не из тех пони, у которых есть...

Потому что если бы он был, то это означало бы...

Она больше никогда не будет рядом.

Луна остановилась и посмотрела на свою сестру, торгующуюся с торговцем. Они вместе просыпались, вместе ели, вместе ходили по магазинам, а когда возвращались домой, вместе укладывали продукты, вместе готовили и вместе ужинали, а потом вместе проводили время у очага.

Но если...

Луну заменил бы безликий, безымянный жеребец, который проводил бы все свое время с Селестией, который бы держал её в своём крыле, пока Селестия игралась в его гриве.

И Луне... И Луне там нет места.

— Спасибо за вашу щедрость.

Луна вынырнула из своих мыслей. Её сердце билось, как барабан, дыхание было неровным. Она покачала головой и внутренне поругала себя. Что это были за эгоистичные мысли? В конце концов, Селестии придется жить с хорошим жеребцом, которого она заслуживает. Луне просто нужно было привыкнуть к мысли, что она больше не будет постоянно рядом.

Да и не было похоже, чтобы она была рядом постоянно. Да, они проводили вместе утро и вечер, но кроме одного дня в неделю, Селестия отсутствовала большую часть дня. Это не так уж сильно изменило бы её привычный распорядок дня.

Кроме того, Луна обещала ей, что она станет сильной и не будет больше зависеть от старшей сестры.

А как насчет неё самой? Она почему-то не задумывалась о жеребцах — да и о кобылах тоже, если уж поднимать эту тему.

Может быть, она просто боялась одиночества?

Селестия левитировала со стола торговца полную седельную сумку пшеницы в обмен на одну медную монету. Несмотря на то, что её сумки были уже почти полны, а Луна хотела понести часть продуктов, они никак не могли упустить такую возможность. Они еще не потеряли свой дом, но средств семьи хватало лишь на первое время, а работа Селестии в качестве помощника писца оплачивалась не особо и высоко. Солнце село уже несколько часов назад, и день клонился к вечеру, что могло объяснить, почему фермер не запросил высокую цену, тем более что его хороших товаров уже и давно не было.

— Опять жесткий хлеб?

Луна спросила с гримасой на лице. Этот хлеб нужно было жевать так долго, а плохая пшеница, которую обычно покупала Селестия, не особо-то и подходила на роль ингредиента для самого мягкого хлеба.

— Надеюсь, что нет. Нам везло и раньше. Может быть эта не так уж и плоха, как она казалась. Торта, конечно, не будет, но всё должно быть нормально.

Несмотря на это, удрученное выражение лица Селестии говорило громче её слов.

Она помнит. Она помнит, когда нам не приходилось есть дешевую крестьянскую еду, чтобы хватало денег на тепло в доме. Она помнит, когда они были рядом.

Когда их родители были рядом, они не ели жесткий хлеб. Их мать пекла самые лучшие торты в Мируме и гордилась, что она всегда кормила ими своих дочерей. Но теперь они были только в пыльных портретах, которые висели на стене в доме Стеллы. Никакое количество слёз и горечи не вернёт их назад, поэтому Селестия и Луна продирались вперёд настолько, насколько могли.

---

— Спасибоспасибоспасибоспасибо! Луна прижалась к Селестии и обняла её своим синим крылом. — Ты лучшая сестра на свете!

Старшая усмехнулась.

— Я думала, что ты меня терпеть не можешь.

— Правда только иногда! — Луна показал язык Селестии, но белый аликорн уже вернулся к наблюдению за магами.

Луна с благоговением наблюдала, как они опускают Солнце в небе. Массивная сфера двигалась только по воле круга магов-единорогов, расположившихся под ней. Десять магов изо всех сил бились и потели на своей платформе, их рога светились золотой силой, пуская искры в воздух под давлением, но они мужественно держались, уводя Солнце за горы на горизонте. Тем временем их ночные коллеги делали все наоборот с луной: их рога были подняты высоко в воздух, чтобы заставить ночную наблюдательницу подняться над толпой, окружавшей её. Серебристое сияние наполнило ночной воздух.

Когда-то давно это зрелище было для нее привычным. Она никогда не понимала, насколько оно прекрасно, пока не перестала иметь возможность ходить на него. Но теперь, вместе с Селестией под звездным небом, это было еще более волшебно, чем она помнила.

— Это прекрасно!

— Я рада, что тебе нравится.

Даже когда Селестия пыталась намекнуть, что делает это только ради Луны, синяя кобыла поймала сестру на завистливом взгляде, который она бросала на солнечных магов.

— Мне кажется, что оно стоило того.

Они — Селестия — потратили целую серебряную монету на передние места на шоу поднятия луны, которое проходит каждый день. Эта стоимость могла купить им еды на неделю, но она убедила Луну, что она копила эти деньги отдельно, и что они могут позволить себе этот спектакль безо всяких волнений. Им даже хватило по тонкому кусочку сухого торта каждой — невероятное угощение для них.

Их тарелки лежали в стороне забытыми, угощение быстро закончилось. Солнечные маги закончили опускать Солнце, сверкнув своей магией и поклонившись.

Они ушли через путь, который охраняла линия стражников. Их рога все еще испускали искры истощенной магии, но честь — и плата — за то, что они отдали себя колоссальному заданию, с лихвой компенсировали их усталость. Им предстояло восстанавливать силы целую неделю в своем монастыре, отрезанные от остального мира в безмолвной медитации.

Магия лунных волшебников стала более настойчивой, их ритуал был почти завершен.

— Солнце опускается, и восходит луна. — Селестия выглядела почти так, будто она потерялась в мыслях, незнающая о внутреннем хаосе её сестры. — Хорошо смазанная машина, которая не меняется.

— Так много от них зависит... — Луна зажмурилась на луну, на массивную серебряную сферу, занимающую своё место на ночном небе.

— Скоро, — Селестия шептала. — Скоро я буду там, и всё будет лучше.

Луна повернулась к ней в шоке.

— Ты хочешь поднимать солнце?

— Или луну, мне любое сойдёт.

— Но ты и так еле проводишь со мной время, ибо постоянно уставшая! Ты хочешь быть ещё...

— Лулу, — тон Селестии был решительным. — Мы больше не будем жить в бедности. Дом разваливается, мы продали половину того, что имели, и мы едва ли можем позволить себе продукты. Я решилась на это уже давно.

— Ты просто могла разрешить мне устроиться на работу, — сказала Луна с негодованием. — Это помогло хотя бы немножко.

— Чтобы мы потом обе были уставшими, чтобы что-то делать? Чтобы дом разваливался ещё лучше?

— Тогда мы бы продали дом и купили бы поменьше!

Селестия покачала головой с раздражающей решимостью. Почему она всё делала только сложней?

— Тия, тебе нужно перестать видеть во мне жеребёнка, который не может надеть на себя собственные подковы.

Луна озлобленно ударила по земле.

— Ты все ещё моя маленькая сестра, я не могу...

— Ладно, твоя взяла, — Луна прошипела сквозь зубы. — Это не меняет того факта, что большинство пони моего возраста уже имеют работу, сами принимают решения, и довольно большое количество из них живёт в одиночестве.

— Мы не живём в одиночестве?

— Я... Мы... — Луна проскрипела зубами. — Нет. Мы живём вместе, и я вижу, насколько сильно вещи влияют на тебя, и я знаю, что я смогу...

— Лулу, — Селестия сказала слишком спокойным голосом, — возможно мы и живём вместе, но это не значит, что я не вижу, что тебе нужно больше времени перед тем, как...

Луна ударила её локтем. Немного с перебором. Селестия слегка оттолкнулась назад и пристально смотрела на неё.

— Мне не нужно больше времени, — выплюнула Луна. — Мне нужно начинать делать что-то.

— Я обе...

— Да засунь это обещание себе поглубже уже!

Луна не смогла сдержаться. Это проклятое обещание слишком долго тяготило их, постоянно давая Селестии повод обращаться с ней, как с ребенком.

— Я просто хочу помочь! Я могу...

Луна резко узнала, что всё вокруг них погрузилось в тишину. Сотни пар глаз смотрели на них, окружающие наблюдатели наблюдали в тихом неодобрении.

— Мы уходим.

Селестия провела крылом примерно вокруг Луны и бросила взгляд на пару рядом с ними.

— Пожалуйста, извините нас.

Луна поддалась хватке. У неё не было сил на споры. Она могла бы подождать, пока они вернутся домой, чтобы спросить о её планах, но нет. Она могла бы вести себя прилично, но нет. Селестия потратила свои с трудом заработанные деньги на то, что должно было стать прекрасным вечером, а Луна все испортила.

---

— Мне так жаль, Тия...

Селестия смотрела на очаг с дивана. Вспыхивающее пламя залило её лицо в танце света и тени. Луна сидела на другом конце, наблюдая за ней.

Что ещё она могла сделать? Она бы подошла и обняла её, держала бы её часами. Но это не поможет.

— Я не зла на тебя.

Луна была в нерешительности.

— Правда?

Селестия покачала головой.

— Я выбрала не самый лучший момент, чтобы рассказать тебе об этом, вот что я могу подтвердить. — Она бегло взглянула на Луну. — Но я не ожидала, что ты будешь такой...

— Ребяческой?

— Испуганной.

Они замолчали на секунду. И в эту секунду Луна поняла одну вещь: она знала. Она знала, что Луна только притворялась сильной, но глубоко внутри она все ещё слишком сильно опиралась на свою старшую сестру.

Селестия выпустила длинный и дрожащий выдох.

— Я хочу признаться.

Луна продолжала молчать, давая сестре время собраться с духом.

— Ты можешь мне пообещать, что ты не будешь злиться или... Или думать, что я странная?

Луна не ожидала этого. Селестия, наиболее добропорядочная пони, которую она знала, просила не думать о ней, как о странной?

— Конечно! Почему я вообще буду думать так о тебе?

Селестия выдала из себя смешок.

— Спасибо, Лулу.

Она глубоко вздохнула под нервное ожидание Луны. Даже думалось, что она никогда не увидит Селестию настолько нервной.

— Итак. — Селестия закрыла глаза. — Правда в том, что я намеренно хочу работу, которая заставит меня быть подальше от тебя.

Сердце Луны разбилось вдребезги.

— Что?

— Это не то, что ты подумала! — Селестия резко двинулась к ней в панике. — Это не из-за тебя... Это из-за меня. Когда мы вместе, я чувствую... Я чувствую себя...

— Счастливой?

Кусочки пазла стали складываться у Луны в голове. Отказ Селестии облегчить её ношу, то, как они всегда проводили дни вместе, то, как она так внезапно отошла от неё давным-давно...

— Да.

Ей не нужно было говорить больше. Луна поняла, и Селестия знала это.

— Почему так происходит? — глаза Селестии выражали печаль.

— Потому что мы сёстры, — сказала Луна, подходя ближе к Селестии. — Мы здесь друг для друга.

Эти слова звучали странно даже для неё. Почему? Она что-то пропустила?

— Это я и поняла.

Селестия обняла Луну крылом, и она с радостью восприняла знакомое прикосновение.

— И поэтому я решила поднимать солнце. Да, мне придется иметь дело с истощением, но я поспрашивала, и зарплата будет настолько выше, чем та, которую я получаю за неделю, что оно того полностью стоит.

— Ага... — Луна прижалась к сестре, её глаза заливались слезами. — Я... Я думаю, что я поняла. Может быть, некоторое время порознь приведёт нас к норме.

Селестия подвинулась к ней. — О чём ты?

Луна подняла голову на свою сестру в непонимании. Видимо, Селестия была в таком же конфузе, как и она сама, судя по недоумённому виду на её лице.

— Ну, это же будет ещё более сложная работа, чем та, на которую ты ходишь сейчас, так? И народ всегда говорит о том, что маги не могут даже покинуть монастырь из-за своей усталости.

— Это не единственный вариант, который у них есть. Большинство будут в монастыре, да, но я буду дома. С тобой.

Луна ошеломлённо смотрела на Селестию.

— Правда? Но я думала, что...

Селестия покачала головой.

— Лулу, мне нравится быть с тобой. Ты делаешь меня счастливой, и я знаю, что я делаю тебя счастливой так же. Я не буду говорить о том, что я понимаю это, но я хочу видеть нас счастливыми. Вместе.

Слёзы лились вниз по щекам Луны. Но не те слёзы боли, что она выплакала так давно. Это были слёзы радости. Облегчения.

— Ты будешь поднимать солнце как никто и никогда в этом мире.

---

Луна с замиранием сердца следила за тем, как её сестра вступает в круг магов. Она не смогла сдержать визга восторга, когда Селестия подняла рог к небу и пустила магию по своей стройной кости. Селестия опустила веки в глубокой сосредоточенности, и Луна внутренне радовалась первому вечеру сестры в качестве солнечного мага. Даже прохладный ночной воздух не мог отвлечь её от зрелища, которое должно было начаться.

Маги опустили рога, и Селестия последовала их примеру чуть позже.

Солнце начало спускаться по вечернему небу. Толпа уставилась на небесное зрелище, каждый очарованный медленным спуском Солнца по небу. Все, кроме одной.

Луна внимательно наблюдала за работой сестры, с ужасом ожидая момента, когда та заскрипит зубами и стирать копыта о платформу от непомерных усилий. Однако этот момент так и не наступил. Вместо этого, один за другим, другие маги с любопытством открывали глаза и давали угаснуть сиянию своего рога. Луна наклонила свою голову и посмотрела на небо. Несмотря на то, что девять из десяти магов перестали выполнять свою работу, Солнце продолжало плавно опускаться. Только Селестия оставалась с закрытыми глазами, и все взгляды собравшихся были устремлены на нее. Луна практически не верила в то, что она видит. Её сестра выполняла самую изнурительную, изматывающую обязанность на земле без особых усилий.

Несмотря на это, лунные маги выполняли свой долг, поднимая луну с обычными трудностями, которые сопровождали их работу. Вскоре мягкое сияние ночи сменило угасающие лучи солнца. И начался шепот.

Селестия открыла свои глаза. Сначала осторожно, но потом она выпрямилась с удивленным выражением лица, которое отразили девять других магов, окружавших её.

Луна с удивлением уставилась на бок Селестии.

На её бедре сияло блистающее солнце.

---

— Тия, это было невероятно!

Луна весело прыгала вокруг потрясённой Селестии, которая лежала на порванном диване. — Ты... Ты опустила солнце сама!

— Я... Правда это сделала?

Селестия говорила не менее уверенно, чем обычно, но годы, проведенные в её присутствии, научили Луну всем тем небольшим интонациям, которые менялись, когда что-то удивляло её, и именно в этот момент Селестия никогда не звучала так ошеломленно.

— И у тебя теперь кьюти-марка солнца! Насколько же это отлично?!

Селестия улыбнулась ей.

— Ты... Ты действительно счастлива, не так ли?

Луне не нужно было говорить. Её дурацкая ухмылка говорила сама за себя.

— Я счастлива, — сказала она, — потому что теперь всё в порядке, и ты здесь, со мной.

Две сестры смотрели друг на друга. Они были близки. Как-то ближе, чем они когда-либо были. Луна хотела лишь прыгнуть на Селестию и обнять её, держать её часами.

— И правда.

Селестия мило улыбнулась и похлопала по месту на диване около неё. Луна забралась и прижалась к сестре, ложа голову на плечи Селестии. Белое крыло покрыло её, прижимая ближе.

— Это конец? — Луна прошептала, трясясь.

Жесткий хлеб, дом, держащийся в тепле с трудом, страхи и опасения, постоянное отсутствие Селестии. Теперь это точный конец этому всему?

— Это конец. Я буду с тобой. Всегда.

---

Пылающий очаг не принес Луне тепла. Селестии снова не было, она ушла спорить с Советом о просьбах солнечных и лунных магов. И пустота в доме тяготила Луну, будто дурное предзнаменование. Луна провела вечер за реорганизацией и уборкой, чтобы отвлечься и подготовиться к приходу гостей, которых Селестия хотела пригласить теперь, когда она действительно стала кем-то важным. Она попыталась испечь что-нибудь и для них, но в итоге получилась неудачная, подгоревшая выпечка, которую пришлось выбросить. Не так давно мысль о том, чтобы вот так тратить еду, была бы невозможна, но теперь...

Она повернулась, скривилась и издала недовольный «цык». Она не должна была просто оставаться здесь, ничего не делая, пока её сестра сражалась с Советом. Она хотела — должна была — принести пользу. Она посмотрела на луну за окном. Сияющую. Прекрасную.

---

— Я уже сказала тебе, что я пыталась уговорить их дать тебе попытку, — Селестия сказала со вздохом, ложась на новый диван. На то, на что ушли бы месяцы, ей понадобилось всего несколько дней после получения своей новой работы в качестве единственного мага Мирума, поднимающего солнце, ещё и с большим запасом серебра в сдачу.

— Но лунные маги видят свою работу священной, и факт того, что солнечным пришлось распуститься, заставил их продавливать своё, дабы избежать чего-то похожего.

Тёмные метки под глазами Селестии убивали сердце Луны. Её бедная сестра боролась уже несколько недель, допоздна засиживаясь за составлением предложений, изучая законы и риторику, пытаясь убедить Совет избрать Луну на роль мага луны, но её мольбы снова и снова отвергались страхом, что её сестра может узурпировать место всего круга лунных волшебников. Складки на её лице стали еще больше из-за света свечи, при котором она училась, и который отбрасывал резкие тени на её лицо, словно вечный мрак.

Луна думала, что они будут вместе чаще, заботясь о Селестии, пока та отдыхает. Она была очень рада видеть, как мало её новая работа тяготит сестру, но это счастье было сметено протестами солнечных магов, утверждавших, что она узурпировала святую традицию.

Она сидела близко к ней, изучая документы, лежащие на столе. Какая-то куча непонятного законного трёпа.

— Я могу помочь?

Селестия устало усмехнулась.

— Думаю, что да.

Луна засияла.

— Скажи мне как, и я сделаю это в лучшем виде!

Копыто Селестии дотронулось до синего. Луна замерла на секунду и обхватила его своим собственным.

— Улыбнись для меня.

И Луна повиновалась. Селестия улыбнулась в ответ, и её веки медленно закрылись, будто огромный вес давил на них.

— Тия?

Грудь Селестии поднималась и опускалась в ритме её медленного дыхания. Её копыто ослабло вокруг копыта Луны. Луну охватил страх, но потом она поняла, что Селестия всего лишь спит.

Бедняжка, ты не должна так напрягаться.

И вот я здесь, не в силах помочь.

Она посмотрела в окно, на прекрасную луну над головой.

Нет, я могу помочь.

---

— Я могу войти? — Слабо спросила Луна из-за двери.

Селестия подняла голову и поманила её вперед. Когда Луна шагнула в комнату, стены растворились в небытие. Огоньки трех свечей протянулись немного дальше Луны и Селестии — единственный очаг существования в бесконечности.

Если Луна и заметила, что мир растворяется, то не придала этому значения. Её сестра склонилась над своим отремонтированным столом, пергаменты, перья и чернила были разбросаны повсюду вокруг нее, на что она не обращала внимания. Она поставила тарелку, которую несла, на чистое место, но Селестия даже не взглянула на кусок торта, который принесла ей Луна. Луна обошла стол и заняла место рядом с Селестией, которая распахнула крыло и обхватила её в нежной ласке.

— Ты не должна так зарабатывать себя, Тия, это убивает тебя.

Луна прижалась к Селестии. Тепло. Так много тепла.

— Мне приходится.

Селестия фыркнула, наполовину нетерпеливо, наполовину испуганно.

— Они хотят отправить тебя в подземелья.

Уши Луны упали вниз, а сестринское тепло резко стало чувствоваться полным ненависти. Новая метка, украшавшая бок Луны, имела вес тысячи камней — полумесяц, доказательство того, что она обладает тем же странным талантом, что и её сестра.

— Я просто хотела помочь. Если бы они видели, как легко мне поднимать луну, как тебе и солнце...

— Помогла, да уж, — Селестия выплюнула. Редкое проявление злобы заставило кровь Луны заледенеть внутри.

— Я почти уговорила их, но тебе надо было показать, что ты слишком порывистая и хитрая, чтобы тебе доверяли...

Она остановила себя. Крыло Селестии плотно прижалось к Луне, почти не давая ей дышать. Хватка почти сразу же исчезла, когда Селестия позволила своему перу упасть и зарылась головой в копыта.

— Тия...

Почему я всегда всё делаю хуже?

— Я так боюсь потерять тебя, Лулу. — Голос Селестии дрожал. — Я не хочу, чтобы они забрали тебя.

— Они же не могут этого сделать, так? Всё, что я сделала, — это показ того, что я могу быть полезной!

— Лулу, пожалуйста, не надо, — отчаянность и гнев перемешались в голосе Селестии, когда она резко повернула свою голову к Луне. — Просто дай мне с ними закончить, и не попадай в неприятности, ты вправду не помогаешь.

— Ну уж простите, что я хотела сыграть роль в службе Мируму! — Луна огрызнулась в ответ, как свернувшаяся змея, её оскорбленное эго оказалось сильнее, чем её сдержанность. Раскаленный стыд и гнев поднялись в ней, вызванные не столько ненавистью к этим нелепым традиционалистам, сколько чувством вины за положение сестры.

— Почему ты всегда это делаешь? — Селестия сказала с умоляющим тоном. — Луна, я просто хочу — мне нужно — чтобы ты не была причиной проблем хотя бы на секунду!

— Что, думаешь это просто — жить под твоей тенью? — Слова вырвались изо рта Луны, полные яда, прежде чем она смогла остановить себя.

— Ты не живё...

— Да-да! — Огрызнулась Луна, крыло мягкой ласки её сестры покинуло её. — Всегда, когда я пытаюсь сделать что угодно, пойти куда угодно, ты всегда говоришь: «Нет, Лулу, не надо, я старше, я обещала»! Ты лучше меня, Тия, я знаю это!

— Луна...

— Ты всегда была лучше меня, старше, сильнее, выше, умнее!

— Я твоя старшая сестра, я должна...

— Я просто хочу сделать что-то, что угодно, чем я могла бы гордиться!

— Я...

— Я хотела показать, что могу быть наравне с тобой! Я хочу, чтобы ты гордилась мной!

Слова прозвучали оглушительно в кабинете. Темнота окутала их свечи, и она стыдливо отвела взгляд от заплаканных глаз Селестии.

— Просто... — слова Луны были потеряны в заминке. Почему было так темно? Так холодно? — Я...

— Лулу...

— Забудь. Прости.

Она проглотила свой стыд и собралась с силами, прежде чем отвернуться, пытаясь игнорировать раздирающее чувство в своей душе. Ледяная слеза, пропитанная её собственными резкими словами.

Она стояла перед границей дрожащего света свечей. Пламя не давало тепла. Свет не приносил видения. Она больше не могла полагаться на свою сестру. Не тогда, когда она продолжала тянуть Селестию вниз. Не тогда, когда она была для нее лишь обузой.

— Лулу, подожди.

Луна остановилась прямо перед тем, как перейти границу света.

—...Тия?

Тепло. Прикосновение тепла, излучаемого копытом сестры на её боку. Слабая, бесполезная попытка помешать ей уйти. Ей нужно было сделать еще один шаг, и она исчезла бы, оставив Селестию в покое.

Как мотылек, притягиваемый пламенем, она вырвалась из теней и прижалась к открытым передним ногам сестры. Она уткнулась головой в плечо Селестии и заплакала. Она плакала о беде, которую принесла, она плакала о своих родителях, ушедших слишком рано. Она плакала о себе, отчаянно выплескивая эмоции на собственную бесполезность. Но больше всего она плакала за Селестию. Её Селестию, её сестру, которая должна была заботиться о них обеих, которая должна была быть сильной для них обеих. А Луна была здесь и бесполезно делала всё только хуже и хуже для неё.

— Знаешь, ты и есть причина моей силы.

Луна шмыгнула носом и подняла голову. Селестия смотрела на нее сверху вниз, не снисходительно, а нежно, заботливо, с теплом, которое умела дарить только она. Оно окутало все вокруг, высушило слезы Луны, наполнило её сердце.

— П-почему?

Селестия поднесла копыто к щеке Луны и нежно погладила её. Луна улыбнулась под этим прикосновением. Такая мягкая, такая теплая...

— Из-за неё, — Селестия сказала это, будто это было признанием. — Из-за этой прекрасной улыбки. Неважно, насколько всё плохо, сколько мне придётся драться. Пока я вижу эту улыбку, я счастлива. И поэтому я не могу позволить им забрать тебя у меня. Ты нужна мне рядом, как и всегда. И я хочу быть рядом с тобой. Поэтому пожалуйст...

Что-то произошло в сердце Луны. Как будто прорвало плотину, как будто сорвало шестерёнку, как поток ветра. Её тело двигалось само по себе, ведомое лишь инстинктом, тем, что казалось правильным.

Это длилось всего секунду, но эта секунда показалась Луне самой долгой и самой важной в её жизни.

Прежде чем она поняла, что происходит, она обнаружила, что её губы прижались к губам сестры. Они были теплыми. Такими тёплыми. На них плясала тень счастья, чувствовался вкус цветов и всего хорошего.

Она отпрянула назад, смущенная. Селестия оставалась неподвижной, её лицо в полном шоке. Она смотрела на Луну с широко раскрытыми глазами в полном непонимании. Она могла бы зарезать её, если бы это имело значение.

— Я... Я просто... — Луна отшатнулась. Каждое слово вталкивало нож лишь глубже, заставляло кровоточить её сильнее.

— Луна? — Селестия говорила так, будто впервые выговорила её имя. Медленно, отделяя оба слога. — Луна, что...

— Прости... Прости-прости... — Луна отступила назад. Назад во тьму. Свет свечей пропал. Селестия пропала.

---

Она зарылась головой в старую заплатанную подушку, обняв её так крепко, как только могла, чтобы не порвать хрупкие швы. Холодно. Так холодно.

Зачем я это сделала? Зачем я это сделала?

Она поцеловала свою сестру. Она поцеловала свою сестру!

— Я могу войти?

Селестия стояла около кровати. Она не могла этого вытерпеть. Она хотела, чтобы её сестра пропала, исчезла и оставила её наедине со своим стыдом. Ты и вправду омерзительна, Луна, я не могу поверить, что мы одной крови.

— Ты хочешь поговорить?

НЕТ!

— Да... — Луна шмыгнула в подушку и повернула голову к Селестии. Сестра относилась к ней с не меньшей теплотой, чем обычно. Если бы она перестала думать, то могла бы представить, что та была здесь только для того, чтобы пожелать ей спокойной ночи, как она делала это каждый вечер.

Кровать слегка прогнулась под весом Селестии, когда старший аликорн сел на нее. Луна подвинулась, чтобы дать ей побольше места.

— Итак...

Ни одна из них, казалось, не хотела поднимать эту тему. Селестия колебалась, вздыхала, а Луна безопасно хранила молчание. В конце концов, Селестия глубоко вздохнула, и Луна поняла, что её тонкая оболочка молчания скоро рассыплется.

— Твой торт не был плохим.

Луна взглянула в ответ на свою сестру в неверии. Щеки Селестии покраснели от смущения, а её самообладание полностью пропало. Все ещё тело было в напряжении, и было видно, как она борется, чтобы не отвести взгляд в сторону от Луны.

— Я... что?

Луна могла лишь моргать и смотреть: её разум все ещё переваривал услышанное.

— Он был очень даже неплохим. Скоро ты станешь очень хорошим пекарем.

Она была во сне? Это то, о чём Селестия действительно хотела поговорить?

— Прости, — румянец на лице Селестии стал ещё явнее. — Это была не самая элегантная мысль.

Через её стыд, через её тревоги, Луна могла подумать лишь одно.

Она... Она не зла?

— Все ещё, — продолжила Селестия, притворяясь, что её самообладание все ещё с ней, — возвращаясь к, ну... Я понимаю, что сгоряча вещи... Случаются.

Однако вещи не просто случились. Это произошло только потому, что Луна хотела — нуждалась — в тепле Селестии, в её заботе. Ей нужно было, чтобы она обняла её, сказала, что Селестия любит её. Её сердце ныло, так сильно желая сказать все это, но её губы были лишь плотно сшиты вместе.

По телу Луны пробежала дрожь, когда копыто Селестии нежно погладило её по плечу. Она не смела пошевелиться, не смела нарушить это волшебное прикосновение по неосторожности. Тысяча тысяч лет прикосновений Селестии не дали бы ей достаточно тепла, достаточно времени.

— Всё нормально, — Селестия ворковала ей. — Всё нормально. Я не злюсь на тебя. Я не могу злиться на тебя за то, что любишь меня.

Уши Луны встрепенулись, смущённая надежда дотягивается до её сердца своим языком.

— Ты любишь меня?

Луна издала звук подтверждения в подушку и еще глубже зарылась в нее лицом.

— Я люблю тебя, Луна, — сказала Селестия, будто крешендо надежды, сияющая звезда... — Но ты моя сестра. Это было бы неправильно, если бы я любила тебя так, как ты этого хочешь.

Луна издала звук, похожий на разбитую мечту, и Селестия легла рядом с ней, вытирая слезы копытом. Она обхватила Луну передней ногой и притянула её к себе.

— Всё нормально, Луна. Ты юна, ты все ещё ищешь себя. Но давай просто забудем об этом и продолжим так же, как и раньше. Хорошо?

И Луна кивнула.

---

— Когда ты стала иметь такие чувства ко мне?

Цветы вишни падали вокруг них, как розовый дождь. Солнце ярко светило вокруг них, и они лежали в милосердной тени вишневых деревьев Мирума. Вопрос застал Луну врасплох, хотя она изо всех сил старалась этого не показать.

— Не знаю.

Это было все, что она могла сказать. Даже если бы она и хотела выдать свои чувства, прочитать часовое эссе о том, что сестра заставляет её чувствовать, что еще можно сказать?

Луна была безумно в неё влюблена больше года, но при этом сама этого не знала.

— Понятно.

Селестия оставалась задумчивой, как будто ожидала такого ответа. Луна не обманывала себя. Она абсолютно точно ожидала такого ответа.

— Может быть после нескольких месяцев.

Ей не нужно было уточнять, что она имела в виду. Селестия знает. Селестия думала об их родителях больше, чем Луна, к стыду младшей. — Я всегда чувствовала себя одинокой, брошенной. Но ты всегда была рядом со мной, и...

Селестия кивнула.

И положила своё копыто на копыто Луны.

Сердце синей кобылы пропустило удар. Искреннее прикосновение, тепло, которого она так долго хотела, было там, где она надеялась.

— Я не могу... — Селестия умолкла. Ей не нужно было говорить больше. Луна поняла. — Но я не скажу, что я не хочу.

Щеки Луны покраснели, и она не могла ничего сделать, кроме как уставиться на Селестию широко раскрытыми глазами. На лице старшей кобылы был мельчайший намек на румянец, и нарушение её спокойного и собранного образа показалось Луне столь же очевидным, как если бы её сестра окрасилась в пунцовый цвет.

— Ты... Когда?

Селестия слегка пожала плечами, ухмылка не сходила с её лица.

— Не знаю.

Глаза Селестии блестели, в них плясали веселье и неуверенность. Наконец, она отвернулась и прошептала.

— Я никогда особо не думала об этом. Но, несмотря на то, насколько это будет звучать странным от меня, — твои слова не оставили меня равнодушной. Мне придётся осторожно изучить свои чувства по этому поводу. Но до тех пор...

Прежде чем Луна успела что-то сказать, Селестия сжала её копыто и придвинулась к сестре, чтобы коснуться её плеч. Они снова погрузились в тишину, наслаждаясь теплом середины лета.

---

Луна взошла. Солнце заходило. Толпа вокруг них затихла в молчаливом удивлении, наблюдая, как Луна поднимает луну в темнеющее небо. Селестия стояла рядом с ней, почти касаясь её. Её собственный рог был высоко поднят, окутанный золотым сиянием, и тянул вниз Солнце, наполовину скрытое горами Лумии вдали.

— Ты справляешься прекрасно.

Шепот Селестии был мягким объятием в теплой ночи. Голубой свет луны падал на её розовую гриву.

Я заставляю этот свет падать на нее. Луна почти покраснела при этой мысли, хотя и не могла сказать почему. Лунный свет ласкал белый окрас Селестии, танцевал на её шерсти, мерцал в её глазах. Мир вокруг сестер растаял, дыхание толпы остановилось. Селестия смотрела, как садится солнце, а Луна наблюдала, как её свет сверкает на шерстке её сестры.

---

— Я знала, что ты однажды сможешь это сделать.

Дыхание Селестии обгорало её ухо. Они были дома, вдали от посторонних глаз. Тепло Селестии прижималось к телу Луны. Её розовая грива ласкала шерсть сестры, легкое прикосновение можно было бы счесть невольным, если не обращать внимания на то, что Селестия вторгается в личное пространство Луны. Её копыта были на расстоянии волоска от копыт сестры, их шеи соприкасались в тихом объятии, когда белая кобыла гладила Луну по щеке.

— Спасибо тебе, Тия, — сказала Луна полушепотом. — Спасибо за то, что веришь в меня.

Она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме ощущения прикосновения сестры к ней.

Воздух застревал в её горле. Она закрыла глаза, пытаясь не потерять равновесие из-за головокружительного порыва.

Селестия отошла от нее слишком быстро, забрав у Луны ее тепло, и отвернулась от нее в едва заметном отстранении. — Я всегда верила в тебя. Ты должна отдохнуть, сестра.

С блеском в глазах она скрылась в своей комнате.

С тех пор разговоры Селестии и Луны сопровождались прикосновениями и ощущениями, тонкими и явными. Мягкое прикосновение копыта к копыту, когда они подносили тарелку с тостами, прикосновение тела, когда они проходили мимо друг друга, быстрый поцелуй, когда они шептали друг другу на ухо: то, что когда-то было только в мечтах Луны, стало почти ожидаемым, когда Селестия ходила по грани дозволенного. Луна никогда не могла заставить себя быть такой же прямолинейной, как ее сестра, и те несколько раз, когда ей удавалось прикоснуться к ней, ее сердце болезненно билось в груди.

Как иронично, что она, Луна, которая всегда бежала сломя голову, теперь боялась потревожить воды, в которых плавала.

Но сейчас ей было достаточно прикосновения сестры к ней.

---

— Лулу.

Луна сделала шаг в сторону, разрывая контакт с Селестией. Ей было больно это делать, но у них не было другого выбора.

Взгляды, которые они привлекали, становились все более частыми. На публике Селестия боялась даже малейшего прикосновения, и Луна не могла ее винить.

Суровые, оценивающие пары глаз смотрели на них, куда бы они ни пошли. Шепот преследовал их. Она слишком часто слышала слово "сестра", произнесенное со злобой, когда проходила мимо групп пони на улице.

— Что такое, Тия?

Селестия на мгновение замолчала. Её глаза медленно оглядели окрестности, убеждаясь, что никто не находится в пределах слышимости.

— Я думаю, что кто-то сплетничает о нас.

Остаток пути за продуктами они провели в молчании.

---

Она обнаружила себя сидящей на жестком стуле с сестрой рядом. Темнота окружала их.

— Селестия и Луна Стелла.

Луна вздрогнула. Перед ними за большим столом из красного дерева сидели шесть пони в капюшонах. Ей не потребовалось много времени, чтобы сориентироваться: они стояли перед Советом.

— В чём дело, грандмастер Аурум? — Хотя Селестия и держала голос вежливым, в нём звучала твердость, от которой по спине Луны пробежали мурашки.

Центральный пони положил свиток на стол и развернул его с тихим покашливанием. Остальные по бокам от него выпрямились и посмотрели на сестер из-под капюшонов.

— Мы получили сообщения от несколько источников, многие из которых считаются достоверными, о... Ваших незаконных поступках в отношении друг друга.

Грандмастер Аурум сузил на них глаза, из-под капюшона выглядывали не более чем блестящие щели.

— Мы игнорировали подобные обвинения на протяжении долгого времени и просто предполагали, что ваше маленькое... Противостояние с лунными и солнечными магами дало вам неплохих врагов.

— Не буду этого отрицать, грандмастер, — сказала Селестия. — Мне приходилось...

— Но.

Голос грандмастера Аурума тяжело упал на них, и Селестия закрыла рот, нахмурившись и едва заметно прикусив нижнюю губу.

— Очень авторитетные наблюдатели доложили то же самое.

Луна вздрогнула.

— Вы имели ввиду шпионов, вы...

Копыто Селестии коснулось бока Луны, и тёмная сестра отстранилась. Глаза Селестии мерцали в слабом свете, казалось, говоря: "Не делай это еще сложнее, чем есть".

— Леди Луна, пожалуйста, воздержитесь от речи, — сказал один из членов Совета, покрытый капюшоном, скрипучим голосом. — Ваш недавно полученный ранг не даёт вам права говорить без разрешения.

Кровь Луны закипела. Как эти старые развалины посмели допрашивать их и выяснять их личную жизнь, не дав им даже слова сказать в свое оправдание? То, что делали Селестия и она, граничило с незаконным, правда, но они не переступили черту, и уж точно не заслуживали такого пристального внимания.

— Теперь, Леди Селестия, не могли бы вы предстать перед Советом?

Копыто Селестии покинуло бок Луны. Она поднялась и подошла ближе к массивному столу, стоящему перед членами Совета. Хотя она стояла спиной к Луной, младшая сестра не сомневалась, что старшая предстанет перед Советом с непоколебимым лицом.

— Селестия Стелла, — сказал грандмастер Аурум, — как вы ответите на обвинения похоти по отношению к присутствующей Луне Стелле перед вами?

На мгновение в воздухе повисла тяжелая тишина. Сердце Луны колотилось в груди. Конечно, Селестия просто должна была отрицать обвинения, верно?

— Я могу спросить о деталях этих обвинений? — Голос Селестии был мягким, звонким в гнетущей тишине.

Грандмастер Аурум кивнул члену совета справа от себя, который достал свиток и начал перечислять обвинения.

— Здесь у меня есть три разные обвинительные статьи о девиантных прикосновениях, пять отчётов, обвиняющих вас в «лежании, как любовники», и более чем дюжина отчётов о настораживающей близости...

— Это несоизмеримый абсурд. — Слова Селестии оборвали перечисление члена совета. — В наилучшем случае они неточны и несущественный, в худшем — клевета. «Настораживающая близость»? Извините, а мать, держащая близко своё чадо, должна быть отправлена за решетку?

Глаза грандмастера Аурума сузились.

 — Эти обвинения могут быть неточными, но их много.

У Совета не было ничего против нее и ее сестры. Возможно, некоторые свидетели видели, что они устраивались слишком уютно друг к дружке, но ничего существенного, чтобы что-то предпринять. Это должно было успокоить Луну, но вместо этого заставило ее вспотеть от беспокойства. Совет никогда не стал бы лично вызывать кого-либо на таких шатких основаниях. Это оказалось бы лишь колоссальной тратой времени, которого у них не было.

Либо они сами захотели разобраться с проблемой.

Они продолжали бросаться обвинениями и клеветой в адрес Селестии, которые она опровергала снова и снова, пока один из членов совета не шепнул что-то грандмастеру Ауруму, который посмотрел на Селестию с едва скрываемым раздражением.

И все было кончено.

В конце концов, они вышли из зала, не получив ничего, кроме предупреждения и глаз членов совета, вонзавших кинжалы им в спину.

Но они также ушли с осознанием того, что больше не обретут покоя.

Это был не единственный раз, когда они предстали перед законом. Маги все еще занимали позиции духовной власти в Мируме, и их отказ принять Селестию и Луну в свои ряды сделал из двух сестер врагов их ордена. Это не было единственным объяснением того, почему бюрократия Мирума преследовала их, но это было одним из них.

Однако Селестия всегда выручала их. Письма возвращались вместе с её собственными, юстициаров ставили на место, а инспекторы никогда не находили следов правонарушений в их доме.

Она дрожала, она ломалась, она плакала. Но каждый день, каждую ночь Луна была рядом с ней, помогала, как могла, поддерживала, улыбалась ей.

А когда они были сытыми этим по горло, они лежали у очага, прижавшись друг к другу, дыхание у каждой на шее другой. И в эти мгновения ничто больше не имело значения.

Но они все равно не отступали.

---

— Когда они остановятся? — Луна посмотрела на Селестию. Лицо старшей сестры было бледным и усталым от бессонных ночей, проведенных за разбором их плачевной ситуации.

— Не знаю. — Селестия покачала головой. — Я просто хочу, чтобы они отстали от нас.

Луна подошла к сестре и прислонилась к ней. Селестия опёрлась о неё в ответ и предложила Луне свое плечо, чтобы она могла опереться на него.

Луна положила голову на плечо Селестии и прижалась к ее шее. От ее сестры пахло усталостью, но и решимостью — сладкий, свежий запах.

Она положила копыто на ногу Селестии, и вскоре к ней присоединилось копыто самой Селестии. Они обхватили друг друга.

Она хотела говорить. Нет, ей нужно было говорить. Но на самом деле ей хотелось остаться в тишине, положив голову на плечо Селестии, копыто в копыто.

Идеальный момент, который не должен быть нарушен.

Но это нужно было сделать. Луна сделала глубокий вдох и посмотрела на Селестию.

— Может, нам стоит просто уйти.

Селестия взглянула на неё в ответ.

— Уйти?

— Очевидно, что солнечные и лунные маги злы на нас за потерю своих позиций. Может, если мы отдадим назад то, что они хотят...

Селестия долго смотрела на Луну. Мягкий ветерок шелестел листьями и колокольчиками снаружи, а лунный свет серебристо освещал их дом.

— И это то, что ты действительно хочешь?

Нет. Это было ясно в сознании Луны. Она бы не сдалась перед старыми дворянами и аристократами. Но если это вернет ей и её сестре покой, даже если они вернутся к безденежью, без положения, она сделает это.

Если бы это означало, что те мгновения, которые они провели вместе, не будут у них отняты.

— Это то, чего я хочу. — Она выдержала взгляд Селестии, полный решимости.

— Действительно ли ты этого хочешь, или этого хочу я?

— Это то, что привнесёт тебе покой, — сказала Луна, — и это то, чего я хочу.

Удивление появилось на лице Селестии. Она сразу же улыбнулась и сжала копыто Селестии.

— Решительная, целеустремлённая сестра, которую я знала и любила, никогда бы не предложила уступить каким-то чванливым аристократам и их требованиям.

Она положила копыто на плечо Луны и мягко подтянула её, дабы они видели друг друга лицо в лицо.

— Я неправа?

— А я думала, что моя спокойная, осторожная сестра сдалась бы давным-давно, чтобы вернуться к её простой жизни.

Сердце Луны билось сильнее всего на свете. Она положила своё другое копыто поверх копыта Селестии и посмотрела в глаза своей сестры.

— Я неправа?

— Показывает, как мы меняемся.

Селестия прижалась лбом к лбу Луны. Их рога слегка соприкасались, посылая по Луне уколы магии и возбуждения. Селестия дышала ей в лицо, быстро и неглубоко.

— Показывает, как сильно мы хотим меняться.

Луна сделала глубокий вдох и выпустила его на длинном выдохе, пытаясь остановить свое барабанящее сердце, чтобы оно не разорвалось.

— А ты хочешь менять себя, Тия?

— Нет, — сказала Тия с тёплой честностью. Её копыто оставило плечо Луны, прошло по её шее, к её щеке. Она задрожала. — Но для тебя, Лулу, для тебя я поменяю весь мир.

Луна подняла копыто к голове Селестии, нежно погладила ее гриву, так же, как гладили ее гриву много раз до этого. Она легонько потянула голову сестры к себе. Приглашение, тонкое, но настойчивое.

— Что ещё ты бы сделала для меня?

Губы Селестии прижались к ее губам, и мир остановился. На мгновение, которое, казалось, длилось вечно, не существовало ничего, кроме друг друга, их тела переплелись, их дыхание смешалось друг с другом.

Селестия первой разорвала поцелуй и снова прижалась лбом к лбу Луны, ожидая.

— Тия, — сказала Луна с одышкой, — пони уже говорят...

— Это важно?

Нет.

Луна прижалась губами Селестии, обхватив сестру копытами и крепко обняв ее.

Свет очага угас, оставив их в темноте, лишь серебристое сияние луны над головой.

Они никогда не сдавались.

Но и Мирум не собирался им поддаваться.

---

Луна скрылась, и Солнце заняло свое место над горизонтом.

Луна спустилась с платформы в жуткую тишину. Стражники, выстроившиеся вдоль аллеи магов, были строже, чем обычно. Даже толпа просто смотрела на них, не было слышно ни одного хлопающего звука, ни одного возгласа удивления.

Селестия вскоре догнала её. Они молча шли сквозь толпу, пока не дошли до монастыря, и резко повернули налево, чтобы вернуться домой. Они все еще соблюдали традицию идти по аллее магов к монастырю, но никогда не осмеливались войти внутрь. Их там не ждали.

Мирум был странно пустым. Обычно после вознесения пони расходились и возвращались к своим повседневным делам, но здесь их прогуливалось всего несколько десятков. Луна заметила, как они бросали быстрые взгляды на нее и ее сестру.

— Мне это не нравится. — Луна прижалась к Селестии, ища утешения в ее тепле.

— Мне тоже. — Селестия выглядела спокойной, но она осматривалась вокруг. Ее сердце бешено колотилось в груди.

— Ты в порядке?

— Буду, когда мы будем дома.

Они прошли мимо нескольких пони, собравшихся в круг.

— Ты слышала? — Голос кобылы, слишком громкий для шёпота.

— Отец Кобальт сказал мне, что они лежали вместе, — голос жеребца почти заставил Луну замереть от шока.

— Дьяволы они, говорю я тебе, дьяволы, которые заразят мир порчей.

— Они даже остановили священных магов от выполнения их обязанностей.

— Я видел, как они соприкасаются, как они держат друг друга — это пугает меня.

— На что смотришь, ведьма?

Луна вздрогнула. Группа повернулась к ней агрессивно и в страхе.

— Давай, Лулу. — Селестия обхватила ее крылом и потянула вперед.

— Тия, они...

— Я знаю.

---

Ночь.

Нам нужно идти.

Она не могла уснуть и пошла прогуляться. Ночной воздух был холодным, тонкое одеяло снега покрывало улицы.

Мы им не нравимся. Мы им не нужны. Мы должны уйти далеко, далеко отсюда.

Мягкие хрустящие звуки раздавались вокруг ее шагов. Она что-то искала.

Я не могла уснуть. Они не оставят нас в покое. Мы в одиночку несем груз Солнца и Луны, а они все равно не оставляют нас в покое.

В ее сознании появилась улыбка Селестии. Что-то чистое, теплое.

Серебристый пейзаж вокруг неё был разорван взрывом и огненной струёй. Высокие языки пламени вырвались в ночь.

Она взлетела, улицы города расплывались и проносились мимо нее.

Она приземлилась перед их домом. Их старым домом. Старый дом Стеллы.

Крыша треснула и осыпалась, и язык пламени вырвался наружу, чтобы дотронуться до неба.

Пони окружили ее, неся факелы. Она проигнорировала их, устремившись вперед.

— ТИЯ!

Ее плечо сильно ударилось о дверь, и дерево просто взорвалось от удара. Она покатилась по обломкам и вскочила обратно на копыта. Пламя охватило все вокруг. Стены, мебель, картины на стенах...

— Селестия?!

Имя билось в ее черепе, первобытный крик ярости и ужаса просился наружу. Она бежала по коротким коридорам родового дома, почти не замечая пламени, охватившего ее шерсть и гриву.

Она задыхалась. Дым поднимался вокруг нее, душа её. Но глаза ее безумно метались вправо и влево, пытаясь найти хоть какой-нибудь след сестры, даже не думая о том, что дом рушится вокруг нее.

Образы стали редкими, мелькали в ее сознании. Она летит прочь от горящего дома. Селестия в ее ногах, окровавленная и без сознания.

В конце концов, они приземлились в другом месте. Где спокойно. Где мирно. Они отстроили свой дом в маленькой деревушке посреди леса. В месте, где никто не знал, где они были, но где пони смотрели на них, поднимая Солнце и Луну, с удивлением, а не со злостью.

Все произошло слишком быстро. Не успели они восстановить равновесие, как к ним стали стекаться пони, умоляя направить их. Пока они поднимали и опускали Солнце и Луну, пони решили вверить себя им, увидеть в них нечто большее, чем обычных пони. А обычными пони они не были. Вскоре у них появилось королевство. Поначалу шаткое, но растущее, которое становилось все более щедрым и приятным.

---

— Посмотри на это, Лулу.

Над ними висело солнце. Они стояли бок о бок на балконе своего нового замка — своего нового дома — и смотрели, как пони занимаются своими повседневными делами внизу. Улыбающиеся лица и счастливый смех наполняли воздух.

— Я все ещё не могу поверить, что это всё реально.

Всего несколько месяцев назад они были в Мируме, попав в ураган злобы и обмана. Теперь же пони, которых они даже не знали, уважали их и обращались к ним за советом.

Копыто Селестии дотронулось до синего.

В глазах Селестии стояли слезы, на ее лице сияла улыбка. Солнце мерцающими полосами заиграло в ее розовой гриве.

Сердце Луны бешено забилось, когда Селестия прижалась к ней, опустила голову, обхватила ее за шею.

— Я люблю тебя, Лулу.

Луна накрыла сестру голубым крылом и прижалась к ее спине. Она затрепетала. От любви. От волнения. От страха. Она закрыла свои глаза.

Селестия была тёплой, такой тёплой. Тёплой, как огонь, полыхающий в их доме, который несли ненавистные пони, не принимающие их любовь.

Она пошатнулась и отошла от Селестии. Её крыло вернулось на её бок.

— Лулу? — Селестия посмотрела на неё с беспокойством. — Лулу, ты в порядке?

— Я... Да. — Луна посмотрела на толпу внизу. Никто их не заметил. Она надеялась. — Давай просто не выносить это из избы, хорошо?

Они затерялись в друг друге, двери были заперты, в очаге пылал огонь. Звуки взъерошенных перьев и короткого дыхания наполняли воздух. Каждое прикосновение было триумфом их любви, шерстки скрещивались, копыта обхватывали друг друга, гривы беспорядочно падали на лица.

Они держали друг друга перед умирающим очагом.

Здесь они были в безопасности, вдали от посторонних глаз. Луна почти забыла ту роковую ночь, которая заставила их уехать. Она вдыхала запах своей сестры. Солнечный свет, сильное сердце и любовь.

Как же ей хотелось, чтобы этот момент длился...

— Ваше Величество?

Луна резко вскочила на копыта и бросилась к двери. Служанка стояла на месте, на ее лице было выражение шока. Грудь Луны сжалась.

— Что ты видела?

— Я...

— ЧТО ТЫ ВИДЕЛА? — Луна затопала к ней. Гнев и страх смешались в ее сердце. Так много страха.

— Ничего!

— Луна!

Луна оглянулась на Селестию. Её сестра рысью приближалась к ним.

— Тия, она...

Копыто в бок заставило её остановиться. Селестия поклонилась служанке.

— Прости меня, Даст Свирл. Моя сестра очень устала.

— Ох, это ничего. — Её голос дрожал. Даст Свирл собралась уходить, но Селестия остановила ее взмахом крыла.

— Ох, и ещё. — Селестия улыбнулась и поднесла тяжелую конвенцию служанке, которая поймала её копытом. — Ты пришла за этим, пошла назад в библиотеку. Когда ты вошла, мы сидели около очага и пригласили тебя, и потом я дала тебе эту книгу. — Поняла?

— Конечно. — Даст Свирл тряслась, а её глаза были широко распахнуты в страхе. — Я... Я не понимаю, что еще я могла здесь увидеть.

— Отлично. — Селестия убрала своё крыло и поклонилась. — Я очень благодарна за твою помощь. Она не будет забыта.

Даст Свирл прошла до конца коридора, но как только она свернула за угол, до солнечного монарха донеслись звуки бегущих копыт. Селестия закрыла двери и обернулась к Луне.

— Бояться нечего.

Луна подошла к сестре на дрожащих ногах. Белое крыло обвилось вокруг нее, когда она зарылась головой в шею Селестии.

— Всё в порядке. — Селестия села на пол и притянула Луну к себе. — Плакать — это нормально.

Луна не могла сдержать своих слёз. Страх, грусть и уныние горели в её сердце.

— Это так нечестно.

— Ничего не случилось, помнишь?

Селестия гладила её гриву. Мягкая, убаюкивающая ласка.

— Мы вместе, и пока мы вместе, ничего не сможет случиться с нами.

— Мгм.

— Тогда давай пойдём спать, у нас ещё долгий день впереди.

Луна не могла это отрицать. Они разошлись и направились в свои спальни.

Ей было тепло под её одеялами. В безопасности от любопытных глаз окружающих их пони.

---

— Принцесса Селестия!

— Ваше Величество, один вопрос?

— Принцесса Селестия, что насчёт...

Селестия подняла копыто, и толпа затихла. Луна наблюдала за происходящим с раздражением. Когда они строили замок, она убедила Селестию разделить с ней власть поровну, чтобы никто из них не мог стоять выше другого. Однако, как только начался день, пони выстроились в очередь, чтобы спросить у Селестии наставления, совета, новостей о королевстве, а Луна осталась без внимания.

Она не могла винить свою сестру за это. Она имела знания, она была экспертом.

— Принцесса Луна?

Луна выпрыгнула из своих мыслей. Юная кобылка держала жеребёнка перед ней.

— Д-да, что такое?

Кобыла посмотрела вниз на дитя и запнулась.

— Мой маленький Колм Стрим. Каждую ночь он просыпается от ужасных кошмаров. Он не высыпался уже целый месяц, я не знаю, что делать. — слёзы лились по её лицу. Она крепче прижала жеребенка к себе, словно она так сильно боялась потерять его. — Пожалуйста, помогите нам.

Луна посмотрела на Селестию, которая была занята своими проблемами.

Нет, ты не перепоручишь это ей. Это твой шанс действительно помочь.

— Я обещаю, что я сделаю всё, что я могу, чтобы помочь ему.

На лице молодой кобылы появилась обнадеживающая улыбка.

— Спасибо Вам. Спасибо Вам огромное.

---

— Я не знаю, Лулу.

Похоже, даже она нуждалась в подсказке Селестии. Копаясь в своих мозгах, пытаясь найти способ справиться со своей маленькой ситуацией, она так и не пришла ни к какой конкретной идее.

— Она сказала, что у него кошмары, так? — Селестия продолжила. — Может, тебе стоит пойти к ним ночью, чтобы посмотреть — можешь ли ты обеспечить хоть какое-нибудь утешение. Я уверена, что ты найдёшь решение.

— Спасибо, Тия. Луна вздохнула. Селестия была слишком уставшей от сегодняшнего дня — ситуация, слишком им знакомая, — чтобы предложить что-то конкретное.

— Извини, что я не могу тебе ничем больше помочь, но я верю в тебя.

Селестия опустила лицо к сестре. Сердце Луны забилось, и их губы соприкоснулись, но Луна повернула голову и вместо этого стала гладить сестру по шее.

— Я не думала, что ты будешь той, кто будет против поцелуя.

— Я просто... После того, что случилось вчера.

Селестия обняла сестру копытом.

— Всё нормально, я понимаю.

На мгновение они замолчали, небольшая передышка перед тем, как Луна должна была уйти.

— Мне надо идти, — сказала она, неохотно разрывая их контакт.

— Я постараюсь вернуться как можно раньше.

— Я люблю тебя, Лулу, — Селестия прижалась к ней, уходя на сонных ногах.

— Я люблю тебя, Тия.

Слова казались опасными, даже несмотря на то, что они согревали её сердце.

---

Перед ней лежал спящий ребенок, уютно устроившийся под одеялом. Его мать — Мэриголд — смотрела, как он спит.

— Когда это происходит? — спросила Луна, чтобы нарушить неловкое молчание.

— Обычно спустя час после того, как он идёт в кровать. — Мэриголд нервно потерла копыта. — Это скоро начнётся.

Мэриголд прошептала тихую молитву, и Луна навострила ухо, услышав свое имя.

— Простите за любопытство, но это молитва... Нам?

Мэриголд кивнула.

— Конечно, почему она должна быть не про Вас?

Это почти имело смысл для Луны. Они пришли сюда, поднимая Солнце и Луну, и пони быстро приняли их как правителей. Так почему бы не посвятить молитву тем, кто двигает небо?

Колм Стрим зашевелился под одеялом.

— Ох, звёзды. — Мэриголд зарылась головой в копыта. — Я не могу смотреть на это.

Луна внимательно наблюдала за маленьким жеребенком, шевелящимся под своим одеялом. Его глаза были сильно зажмурены, а на лице появилось мрачное выражение.

Что-то всколыхнулось внутри Луны. Что-то звало ее.

Помоги мне.

Она встрепенулась. Слова звенели в ее голове, как колокольчики.

ПОМОГИ МНЕ!

Не думая, она зажгла рог и закрыла глаза.

— Помогите!

Она стояла во дворе, окруженная темнотой и тенистыми фигурами. Посреди всего этого дрожал молочно-белый жеребенок, обхватив себя передними конечностями.

Она взлетела и приземлилась перед жеребенком. Теневые фигуры окружили их, наблюдая за ними немигающими глазами.

— Что здесь происходит? — Луна помогла Колм Стриму встать на копыта.

— Они издеваются надо мной! — Он указал на тени, и везде, куда он указывал, появлялись детали, показывая смеющихся пони из города.

Я... в его кошмаре?

— Почему они издеваются над тобой?

— Я не знаю! Они просто ненавидят меня!

Смех вокруг них усилился вдвое.

Испуганный ребенок, его разум выходит из-под контроля.

Что бы сделала Селестия?

— Они не ненавидят тебя, — сказала Луна, обнимая его мягким крылом.

— Неправда! Все ненавидят меня!

— А я нет. Она улыбнулась.

Он моргнул, его лицо смягчилось.

— Нет?

Она покачала головой.

— Конечно нет. У меня нет никакой причины ненавидеть тебя, не так ли?

Он расслабился под её крылом.

— Правда.

— Думаешь ли ты, что у них есть причина, чтобы ненавидеть тебя?

Он посмотрел на фигуры вокруг них.

— Нет.

— Видишь, — сказала Луна, — пони ненавидят тебя только тогда, когда у них есть причина.

Кошмар колыхался вокруг них.

Луна открыла глаза. Колм Стрим тихо дышал в своей постели. Мэриголд пораженно смотрела на него, в ее глазах стояли слезы.

— Вы... Вы сделали это...

Это сделала я.

— Что вы сделали? — Мэриголд смотрела на нее почти с благоговением.

— Я думаю, что я вошла в его кошмар. Он сказал мне... Что его ненавидят все.

— Что? — Мэриголд покачала головой. — Нет, это не может быть правдой! Все любят его!

— Я сказала ему, что если ни у кого нет причин ненавидеть его, то и у него нет причин так думать, и я думаю, это сработало.

Мэриголд провела любящим копытом по гриве Колм Стрим.

 — Спасибо Вам. Спасибо Вам огромное.

Пони ненавидят тебя только тогда, когда у них есть причина.

Пони приходят, чтобы сжечь твой дом только тогда, когда у них есть причина тебя ненавидеть.

— Я не знаю, как вас отблагодарить. — Мэриголд взяла копыта Луны в свои и заглянула ей в глаза. Она сияла счастливее всех пони, которых Луна когда-либо видела. — Скажите, пожалуйста, есть ли способ отплатить Вам?

Не успела она это осознать, как в глазах Луны появились слёзы. Она улыбнулась Мэриголд.

— Лучший способ отплатить мне — это продолжать улыбаться.

---

Луна приземлилась перед замком, сердце все еще колотилось.

Кто-то уважал её. Кто-то, кроме Селестии, любил её.

Она толкнула дверь в спальню сестры. Селестия крепко спала.

Луна заколебалась, отступила назад и закрыла дверь.

Пони ненавидят тебя только тогда, когда у них есть причина.

Эти пони не слышали слухов. Они еще не начали считать её саму и Селестию колдуньями, дьяволами. Пока.

Позади нее раздались быстрые шаги копыт, остановились и стали удаляться. Она повернулась, и ее сердце сжалось, когда она увидела, кто это был.

— Даст Свирл! — прошептала Луна крик, галопом догоняя служанку.

Даст Свирл застыла на месте.

— Даст Свирл, я хочу поговорить.

Служанка повернулась к Луне и замерла, низко опустив голову. Луна сделала глубокий вдох, чтобы выровнять голос.

— Что ты видела в тот день?

— Н-ничего.

Луна покачала головой.

— Я хочу правду. Пожалуйста, я ничего тебе не сделаю. Мне просто нужна правда.

Даст Свирл колебалась.

— Я... Видела Вас и Леди Селестию... Вместе.

— Вместе?

Даст Свирл вздрогнула.

— Да.

— И что же мы делали?

Даст Свирл открывала и закрывала рот, трясясь с одной конечности на другую.

— Я... Я... Я не знаю.

Луна посмотрела на нее умоляющими глазами.

— Пожалуйста.

Слёзы текли по лицу служанки.

— Я... Я видела, как вы целовались, и трогали друг друга, и... Умоляю, мне нужно кормить семью, я не могу...

— Достаточно, — сердце Луны барабанило в груди.

— Спасибо тебе, Даст Свирл.

Даст Свирл собралась уходить, но Луна остановила её крылом.

— Прости, но последняя вещь.

Служанку трясло, но она смогла кивнуть.

— Что ты думаешь обо мне и о Селестии теперь?

— Я... Я не знаю.

— Честно. Теперь ты можешь идти.

Даст Свирл на мгновение замолчала.

— Сначала мне нравилось работать здесь, это было честью. И я уважала вас обеих так сильно. Но теперь... — она потрясла головой. — Я не знаю, что думать. Часть меня находится в отвращении, но другая благодарна вам за то, что вы оставили меня здесь, и что вы хорошо о нас заботитесь.

Часть меня находится в отвращении.

— Спасибо. — Луна убрала свое крыло от служанки. — И... Если ты хочешь уйти — так тому и быть. Мы компенсируем.

Луна отдала бы все за то, чтобы Даст Свирл отказалась, сказала бы, что хотя она и не понимает, но считает их любовь прекрасной, и хотела бы и дальше помогать по мере сил по замку.

— Спасибо, — сказала служанка с выдохом облегчения. — Я думаю, что это будет самым лучшим вариантом.

Луна закрыла глаза и вдохнула.

— И, конечно же, тебе воспрещается рассказывать кому-либо то, что ты видела, как и о разговоре между тобой и мной этой ночью.

— Конечно.

Даст Свирл покинула замок с тяжелым мешочком в сумке. Достаточно, чтобы хорошо прожить несколько лет. Луна могла только доверять ей в том, что она сохранит тайну, которую видела.

---

— Ты ЧТО?

Луна вздрогнула от выпада Селестии. Она оттащила сестру в сторону, как только та проснулась, чтобы рассказать ей о том, что произошло предыдущей ночью.

— Мне пришлось, она не хотела больше быть здесь, и я боялась, что она всё-таки расскажет это другим служанкам.

Селестия замолчала на секунду, обдумывая.

— Я понимаю, почему ты этого бы боялась.

— Две сестры, любящие друг друга настолько... Пони этого не любят.

Теперь они были правителями, могущественными Аликорнами, которые поднимали и опускали Солнце и Луну. Но перед лицом своей тайны они были всего лишь муравьями. Если бы он снова был раскрыт...

— Я хочу править ночью, — наконец сказала Луна.

Селестия удивленно посмотрела на нее. — Что?

— Когда я пошла помогать тому жеребчику, о котором я тебе говорила, я смогла войти в его кошмар и закончить его. Я думаю, что я могу использовать эту силу, чтобы стеречь наших подданных.

— Но Лулу, ты же понимаешь, что это значит, да?

Луна кивнула.

— Это к лучшему.

Селестия покачала головой.

— Ты сама на себя не похоже. Ты испугана, и...

— Я испугана, потому что люблю тебя, и это значит, что я не хочу, чтобы моя любовь к тебе подвергала тебя опасности.

Селестия опустила взгляд на свои копыта...

— Могу сказать то же самое.

---

Год разлуки был суровым.

Луна видела Селестию лишь мельком. За завтраком, когда она опускала луну и ложилась спать, и за ужином, когда Селестия опускала Солнце и ложилась спать.

Каждую ночь Луна парила в небе, отвечая на призывы встревоженных умов и страдающих от кошмаров пони.

Потом она ела вместе с сестрой и ложилась спать, мёртвая и одинокая.

Это было похоже на жизнь в пустом мире. Все пони спали, пока она работала, и их спящие существа не подозревали о её присутствии.

Днём замок наполнялся шумом, уходили и приходили их подданные. Все они так любили Селестию...

— Доброе утро, Тия. — Луна быстро уткнулась в Селестию носом, но прикосновение ушло слишком быстро, когда они уселись за стол, чтобы поесть.

— Мы одни, знаешь, — сказала Селестия. — Я понимаю неохоту делать что-то слишком вопиющее, но...

Двери на кухню открылись, и повар поставил перед ними тарелку с яичницей, после чего с поклоном удалился.

— Видишь? — Луна жестом показала на уходящего повара. — Если бы он зашел...

— Луна, у тебя паранойя.

Луна замолчала и запихнула в рот вилку яичницы.

 — Я просто хочу...

— Чтобы я была в порядке, я знаю.

На мгновение они застыли в неловком молчании.

— Я все ещё люблю их, понимаешь?

Селестия посмотрела на неё.

— Кого?

— Наших подданных. — Луна сделала неопределенный жест вокруг них в пустой кухне. — Я присматриваю за ними, забочусь о том, чтобы их ночи были хорошими и беззаботными.

— И они благодарны ха это.

Луна доела кусочек тоста.

— Сколько раз тебя спрашивали где я?

— Лулу...

Луна вздохнула.

— Так я и думала.

Селестия вытерла рот полотенцем.

— Именно меня они видят в течение дня, а тебе они уже доверяют ночь.

— Ты права...

Луна выглянула в окно. Утреннее солнце сияло над ними, над всеми пони внизу.

Темнота, казалось, выглядывала из-за солнечного света, но когда Луна посмотрела на нее, она исчезла.

---

— Спокойной ночи, Лулу.

Селестия подошла, чтобы прижаться к Луне, но младшая избежала ее прикосновения, нервно поглядывая на пару стражников рядом с ними.

— Лулу, нет ничего плохого в обычном объятии. — Селестия раздраженно фыркнула.

— Я знаю, просто...

— Ну, спокойной ночи, мне надо идти.

Селестия удалилась в свою комнату. Чувство вины затронуло сердце Луны. Ей так хотелось обнять Селестию, как раньше, поцеловать ее и прикоснуться к ней. Но каждый раз, когда она даже думала об этом, в памяти всплывал ее пылающий дом.

Она проведала Даст Свирл. Сейчас она жила в прекрасном доме, заботясь о своих жеребятах. Она приветствовала Луну яркой улыбкой, когда та приехала.

— Это был шок, но я надеюсь, что Вы не верите, что я думаю о вас плохо.

Луна пила чай с Даст Свирл у очага. Семья уже легла спать, но она часто засиживалась допоздна.

— Правда?

Даст Свирл покачала головой.

— Вы будете удивлены над тем, что пони могут думать, когда они в шоке.

Но я бы не удивилась.

В её сознании появился дом, объятый пламенем. Вокруг него закружилась тьма, сокрушая хрупкий дом.

---

— Извини, Луна, но я не думаю, что это будет мудрым решением.

Луна посмотрела вниз на свою чашку с дымящимся чаем.

— Почему нет?

Селестия глубоко вздохнула.

— Если бы ты резко вернулась на дневной трон, пони бы начали спрашивать, мол, почему ты бросила свои обязанности.

— Но я хочу вновь быть рядом с тобой.

Селестия заколебалась, её взгляд стал жестким.

— Зачем?

Взгляд Селестии ошеломил Луну.

— З-зачем? Ну, потому что я скучаю по тебе, вот зачем!

Селестия опустила глаза и усмехнулась.

— Ох. Да. Думаю, что это имеет смысл.

Сердце Луны заныло.

— Что ты имеешь ввиду?

Селестия вздохнула.

— Лулу, слушай, я слишком уставшая дабы спорить с тобой сегодня ночью.

— Расскажи мне! Пожалуйста! — Луна молила.

— Ладно. Наши подданные очень даже удовлетворены расстановкой, которая у нас уже есть. Они хорошо спят во время твоей ночи, и они живут с уверенностью в том, что я мудро их поведу во время моего дня.

— Ты... Не думаешь, что я могу вести их с хорошим результатом?

Селестия покачала головой.

— Луна, ты хороша в том, что ты делаешь, а я хороша в том, что я делаю. У нас всё идет хорошо. Пони счастливы.

— Я не счастлива.

Селестия уставилась на Луну, и на мгновение что-то изменилось в её выражении.

— Лулу... Мне нужно подумать. Мы поговорим об этом завтра, после сна.

Селестия ушла, оставив лишь темноту на пустом месте, где она раньше была.

---

Луна вздрогнула от одеяла, накинутого Селестией на неё. Её сестра на мгновение замерла рядом с ней, прежде чем шаги ее копыт стихли, стали слабыми и далекими.

Пожалуйста, вернись...

Очаг освещал Луну лишь слабым светом, угли уже угасали. Ткань казалась стерильной, выстиранной и обработанной их слугами.

— Прости, что не такая же умеющая, как ты.

Слезы мягкой струйкой упали на пол под Луной. Она схватила одеяло и притянула его ближе к себе.

— Прости, что я не умею править.

Её дрожащий шепот эхом отдавался в пустой комнате.

— Прости...

Под ее одеялом тьма снова распространилась, окутав ее мягкими объятиями, словно белое крыло, накинутое на нее.

На неё снова опустилась тишина. Тяжелая, неуютная тишина. Угли давали последний свет, за окном завывал ветер. Солнце было заслонено тучами.

Надвигалась гроза.

---

Луна стояла под потемневшим небом. Месяц сиял в её отсутствие на небе, скрытый под покровом облаков.

Я правлю ночью.

Она управляла царством сна и безмолвия. Миром, где пони заперлись, ожидая возвращения сестры, чтобы снова и снова приветствовать её.

Она поднялась в воздух и осмотрела раскинувшийся под ней город. Словно тень, парящая над землей, её полет привел ее на центральную площадь. Она приземлилась на мощеную улицу без единого звука.

Их город не был похож на Мирум. Однако то, чего ему не хватало в размерах, он восполнял преданностью. И его жители не пытались скрыть свою любовь к двум сёстрам.

В центре площади над ней возвышалась гигантская каменная статуя. Серая Селестия смотрела на нее с застывшим лицом, ее солнечный диск держался на кончиках двух расправленных крыльев.

Сбоку от нее, почти забытая, стояла ее сестра. Её поза была восхитительной, и работа была тщательной, но, несмотря на всю тщательность, с которой художник подошел к своей работе, тротуар перед статуей Селестии был изношен и потрескался, а перед её статуей не было ни единого отпечатка копыта.

Конечно, как они могли любить и поклоняться ей, когда она была скрыта днем и активна только ночью, когда никто, кроме дюжины пони, не спал?

Пони ненавидят тебя только тогда, когда у них есть причина.

Пони любят тебя, только если у них есть причина любить тебя.

Её спокойствие пошатнулось, и на лице проступила хмурая гримаса.

Так это всё? Конец? Я не смогу любить её, и поэтому она нашла любовь в другом месте.

Нет, это я отказала ей в любви.

Но она не остановила меня.

Они не видят меня, и поэтому не любят.

Они видят только её, поэтому любят её. Они ненавидят меня, потому что я далеко, они бы плюнули на мою статую, если бы могли.

Она бы тоже, она ненавидит меня.

Она понимала, что что-то не совсем так. Тьма давила на неё, просачивалась внутрь её сознания. Но она не обращала на это внимания.

Она снова расправила крылья, нежные перья затрепетали на штормовом ветру. Взмахнув крыльями, она взмыла вверх, сквозь облака и в небо.

Буря грохотала под ней, облака были похожи на накатывающиеся волны. Наверху, всегда там, всегда наблюдая за ней, сияла луна.

Ей было холодно, так холодно.

Но даже холод в её душе был забыт перед лицом астральной сферы. В отличие от Солнца, такого сурового и жестокого, луна светила так мягко, так нежно.

— Почему они не любят тебя?

Луна не ответила.

— Ты такая прекрасная, почему они не видят этого?

Луна осталась там, подвешенная между землей и космосом, ожидая ответа молчаливого наблюдателя. Темнота заполнила небо, и луна была единственным решением.

— Если они не могут увидеть твою красоту, — она наконец решила, — если они слишком ослеплены Солнцем, чтобы это увидеть, то я покажу им себя.

Тьма сомкнулась вокруг неё. Тьма изнутри. Тьма распространялась от конечности к конечности, набирая силу, подпитываемую смятением в её сердце.

Кошмар охватил Луну.

Я покажу им себя.

Моя луна больше не будет успокаивать их ночи.

Они научатся бояться ее.

Моя кошмарная луна.

---

Говорит ли сегодня луна ласково?

В мягкой темноте ночи её горящие лучи исчезают.

Ночь холодна. Ночь спокойна.

И кто этот глупец, который носит корону?

Кто думает, что она стоит на вершине мира.

Кто думает, что она стоит выше меня.

Кто отвергает меня.

— Луна?!

Вот она, во всей своей красе.

Круглая и мягкая, такая мягкая.

Если тепло больше не будет приветствовать меня, тогда никто не узнает тепла.

— Ты должна опустить луну!

Что за дымка окутывает меня?

Она сладко поет для меня.

Она притупляет боль и холод.

Как я хочу, чтобы это длилось вечно.

Как я хочу, чтобы моя ночь длилась вечно.

---

Одиноко.

Так одиноко.

Почему я одна?

---

Жестокая бойня. Решительный удар, направленный на сестру, которую она когда-то любила. Удар, направляемый яростью, с намерением покончить с её жизнью.

---

Что я сделала?

Одиноко.

Так, так одиноко...

Она открыла глаза на поле бесплодных камней, кратеров и звёзд.

Луна думала годами, десятилетиями. Пока, в конце концов, она не перестала думать вообще.

---

Шок.

Изменение в космической энергии.

Её оковы ослабевают.

Тьма восстаёт вновь.

Спуск через космос.

Манифест мести.

И ничего.

---

...

Что... произошло?

—... Предполагаю, что мы представляем Элементы Дружбы.

Где... Где я?

— Конечно же.

Тия?

— Принцесса Луна!

Луна дёрнулась с одышкой. Селестия тяжело нависала над ней.

— Прошло тысячелетие с того момента, когда я в последний раз видела тебя вот так. Пришла пора оставить наши разногласия в прошлом. Мы должны были править вместе, маленькая сестра.

Слёзы навернулись на глаза Луны. Слёзы неверия. Слёзы сожаления. Слёзы облегчения от того, что все закончилось.

— Примешь ли ты мою дружбу?

Внутри Луны расцвело сияющее тепло. Селестия была рядом. Наконец-то, после стольких лет.

И она простила ее.

— Мне так жаль! — Она бросилась к Селестии и прижалась к ней. Мягкость, тепло, которых так долго не было. Она положила голову на плечо Селестии, как делала это когда-то, так давно. — Я так скучала по тебе, сестра!

Горячие слезы падали на ее спину, когда Селестия вновь обняла ее.

— Я тоже.

День прошел в урагане красок и вечеринок. Перед Луной промелькнули сцены нового мира. Незнакомые лица, незнакомые места, незнакомая речь.

Сколько времени прошло?

Образы дня ускользали из её сознания. Магия, которая истощила её, давила на нее тяжелым грузом. Она чувствовала слабость и едва могла стоять на ногах.

Вскоре день перешел в вечер. Солнце продолжало свой путь, опускаясь на горизонт. К счастью, после того, как Селестия несколько минут поговорила с несколькими пони, они рано уехали на золотой карете, запряженной шестью пегасами-охранниками.

— Мы почти на месте, Лулу. — Селестия держала её в своём тепле. Струйки магии омывали Луну: сестра делилась своей, чтобы не дать ей уснуть.

— Тия...

— Ш-ш-ш. Не говори.

И она замолчала, наслаждаясь тем, как сестра нежно гладит ее по гриве.

Они приземлились возле величественного замка.

Её сознание затуманивалось. Магия Элементов действовала слишком хорошо. Её истощенное магией тело не могло долго продержаться.

Она хотела спать. Спать, спать...

Селестия повела её по коридору, по-другому, по лестнице. Перед ними мерцал огромный бассейн.

Она почувствовала, как погружается в воду. Бассейн магии. Она опускалась ниже, ниже, ниже...

Она плыла в тишине. Уколы магии проникали сквозь нее, оживляя ее. Онемение покинуло её конечности, её разум пробудился.

Копыто обхватило её собственное и потянуло вверх.

— Поймала тебя.

Луна вынырнула на поверхность с тяжелым вздохом, воздух стремительно наполнял её легкие. Её грива прилипла к лицу, отяжелев от воды. Что-то притянуло ее ближе. Что-то теплое. Луна задыхалась, приветствуя сладкий воздух поверхности.

Копыто откинуло её гриву с лица. Мягкое прикосновение. Знакомый запах.

— Я называю это «лунным колодцем». Довольно подходяще, не считаешь?

— Селестия? — Луна повернулась к сестре. Яркая улыбка, наполненная слезами, осветила лицо Селестии, и она притянула Луну к своей груди. — Ты... Другая.

Это стало очевидным теперь, когда её разум заработал как следует. По здравому размышлению, она не должна была узнать свою сестру. Селестия, державшая ее, возвышалась над ней, по крайней мере, вдвое больше той, которую она знала. Её лицо приобрело более властный вид, почти первобытной царственности, далекий от нежного, спокойного лица, которое она носила раньше. Самым большим изменением, однако, стала ее грива. Некогда ухоженная розовая грива теперь струилась неземным потоком вокруг ее шеи и окрасилась в цвета середины летнего аврора — нежно-розовые, голубые и зеленые.

Но одно оставалось неизменным. Нежное прикосновение сестры, её тепло, когда она проводила копытом по спине, поглаживая гриву Луны, как когда-то, до того, как всё пошло не так.

— Да, но я не думаю, что это плохо. Пони должны меняться иногда.

Луна молчала, боясь нарушить уют, окутавший их двоих. Вода мягко лизнула её мордочку.

— Я хочу измениться тоже.

Удивление Селестии заставило Луну улыбнуться. Она еще глубже прижалась к теплу сестры. — У меня было много времени подумать на луне. Я хочу измениться. Я больше не хочу быть завистливой, ничтожной, параноидальной сестрой.

Она подняла голову. Селестия посмотрела на неё сверху вниз. Их взгляды встретились.

— Я хочу измениться для тебя.

Селестия опустила голову и прильнула к ней. Они оставались так на мгновение, которое, казалось, тянулось до бесконечности, с прижатыми щеками и дыханием, которое было на шее друг друга.

Селестия начала отстраняться, но Луна тоже подвинула голову, и когда сестра разорвала объятие, их губы прижались друг к другу.

Воздух замер. Глаза Селестии мерцали в лунном свете.

— Никакого Совета. Никакой зависти. Никакого шаткого королевства, — прошептала Луна.

— Я знаю. Дыхание Селестии пахло цветами, сахаром и солнцем.

— Тогда поцелуй меня.

И она сделала это.

Луна приняла губы Селестии, как пони, умирающий от жажды в пустыне. Она упивалась сладостью тепла своей сестры, сначала медленно, но потом все настойчивее. Она приподнялась, уперлась копытом в грудь Селестии, глубже втягиваясь в поцелуй. Когда они оторвались друг от друга, это было на мгновение, на мгновение задержки дыхания. Вскоре Солнце заключило Луну в свои объятия, питая ее любовью, которой она всегда желала. Губы прижались друг к другу, на долю мгновения разошлись в стороны, а затем снова сошлись, открываясь для шепота, фрагмента любви, обретший форму. Дыхание стало прерывистым, пар лунного колодца побледнел по сравнению с жаром любви, исходившей от двух сестер. И когда язык прижался к губам Луны, она легко впустила его, чтобы он смешался с ее собственным, соединив себя с Селестией так, как никогда прежде.

Они оставались в объятиях, казалось, целую вечность. Тёплая и мягкая вода журчала вокруг них, нежно лизала их. Более крупное тело Селестии почти обхватило Луну, и она прижалась к её груди, слушая бурное сердцебиение старшего аликорна и его ровное дыхание. От неё пахло солнцем и летним ветерком. Она пахла как её сестра, как она помнила.

Им не нужно было ничего говорить больше. Их присутствие говорило за них, наполняя воздух пониманием, которое разделяли только они.

Селестия зашевелилась, нарушая тишину. Вода зашумела вокруг них, когда она поднялась на ноги и протянула одно копыто Луне, чтобы помочь ей подняться в свою очередь. Младшая приняла предложенное копыто и последовала за сестрой по коротким ступенькам бассейна и вышла из воды. Несмотря на восстанавливающую магию лунного колодца, она дрожала и тряслась, но не от слабости.

Мягкое золотистое сияние окружало её, сопровождаемое давящим теплом и ощущением сухости. Селестия обратила свою магию на себя и высушила собственную шерсть, оставив после себя слегка вздыбленный мех, над которым Луна не могла не посмеяться.

— Давай отведём тебя в кровать, ты должно быть уставшая.

Луна кивнула, почти зевая. Хотя часть её была недовольна. Это была Селестия, так что ладно. Вернуть сестру из ссылки, разделить с ней страстный поцелуй — она не могла не покраснеть, вспомнив объятия Селестии — и отправить ее в постель, как ребенка.

— Это может быть немного дестабилизирующим. — Селестия открыла дверь в затемненный зал. — Это не старый замок, я построила новый в Кантерлоте.

Их прогулка по замку оказалась милосердно короткой, так как ноги Луны снова начали дрожать. Они вышли через еще одну магически укрепленную дверь в темный коридор, в несколько раз превышающий по ширине главную аллею их старого замка. В темноте тускло поблескивали отблески металла и стекла, но Луна не могла разобрать, что это такое. Она просто шла за сестрой по замку, слушая, как шаги копыт отдаются эхом в коридоре, в тишине и покое ночи.

— Дошли.

Пара двойных дверей раздвинулась с золотым сиянием и толчком. Сестры вошли в открывшуюся комнату, и глаза Луны расширились.

— Это моя старая комната?

Прозрачные занавески наполняли комнату, колыхаясь на ветру, и несли с собой потоки лунного света, который легко падал на мраморный пол. В центре комнаты стояла большая кровать с темно-синими покрывалами. Она не видела её уже много веков, но, глядя на неё, все еще чувствовала тепло тяжелых гагачьих одеял, окутывающих её, как будто она никогда не покидала её. Серебряные глобусы, изображающие ночное небо, и модели звёзд стояли на нескольких столах, прислоненных к стенам. Взглянув наружу, Луна поняла, что глобусы устарели, ведь звезды так сильно изменились за тысячелетие. Это не оставляло сомнений: Селестия сохранила её старые вещи, её творения и украшения, и тихо перевезла их в свой новый замок, ожидая её возвращения.

Селестия остановилась в нескольких шагах позади ошеломленной Луны.

— Я пыталась сделать её такой, какой я помнила твою старую комнату. Я знаю, что она не прекрасна, но...

Луна не могла остановить слезы на своих щеках. Всё это, ради нее. И после всех неприятностей, которые она причинила, после всех обид, которые, как она думала, она создала. Селестия никогда не отказывалась от неё.

— Давай, — Селестия подтолкнула её вперед, мягкое соглашение.

Луна шагнула вперед, всё ещё пребывая в неверии. При ближайшем рассмотрении комната оказалась совсем не такой, как ее прежняя. Она была слишком большой, окна располагались слишком высоко, некоторые предметы мебели, которые она расставила в соответствии со звёздами, были перекошены. В общем, это была неуклюжая и любящая копия, созданная из лучших побуждений её сестры.

Она не могла просить о более ценном подарке.

— Я оставлю тебя отдыхать, — сказала Селестия, отступая назад. — Я...

— Тия?

— Да?

Щеки Луны вспыхнули жаром.

— Могла бы ты... Могла бы ты остаться со мной сегодня ночью?

Ей не нужно было видеть Селестию, чтобы почувствовать её ухмылку. Двойные двери её комнаты закрылись за ней. Кровать скрипнула под общим весом сестер.

— Знаешь, — Селестия прошептала Луне, — мы должны отпраздновать с каким-нибудь тортом.

Луна засмеялась, хихикнула и замолчала. Она прижалась к сестре. Белые крылья сомкнулись вокруг нее, притягивая её к себе и не отпуская.

Тепло вернуло Луну в знакомое место.