Час пони
13
Искорка катера тем временем разрасталась, слетая с небес падающей звездой. На полукилометре машина выровнялась, и с басовитым воем заложила нисходящий вираж вокруг станции, позволяя рассмотреть себя — приплюснутый, листовидный наконечник копья, стремительные очертания, зализанные короба двигателей, продолжающие короткие консоли, и вытянутый пузырь кабины, переходящий в короткий мини-трюм. В атмосфере он явно будет чувствовать себя отлично. В пространстве... посмотрим. Бер посмотрит, на все сто, в этом не сомневаюсь, он умеет. Пару раз возвращался в таком виде, что техники диву давались.
Катер завис над посадочной площадкой, выпустил посадочные опоры, грациозно, словно кошка, осел кормой чуть назад, на две задние, и лишь после этого опустил передние на бетон под затихающий гул двигателей.
— Выпендрёжник ты, Бер.
— Стараемся... — с коротким шипением фонарь кабины сдвинулся вперёд и к земле протянулся лёгкий трап. Пегаске он, разумеется, не был нужен, и она оказалась у кабины первой... чтобы зависнуть в воздухе, удивлённо уставившись внутрь. Надо отдать ей должное — удивление было недолгим.
— Бер, а вы тоже искин?...
— Ага. — из динамика в пустой кабине раздался короткий смешок. — Я сейчас у "Заимки", а птичку эту на поводке катаю. А почему "тоже"?
— А это девочка Мару при знакомстве с первого взгляда расколола. — прокомментировал я, поднявшись по трапу и с интересом оглядывая кабину. — Не успела из реанимации вылезти, так повела вокруг взглядом зорким и говорит: "сознавайся, девица красная, что не девица ты красная, а вовсе даже плата зелёная!".
— Всё не так было! — возмутилась пегаска.
— Верю-верю. — насмешливо отозвался Бер. — Не напрягайся, я с этой язвой работал, знаю. Ты, кстати, не стесняйся, вставай прямо на корпус, он выдержит.
— Но лучше не на корпус, а сразу падай в ложемент. — Я похлопал по креслу. — Кататься будешь.
Разведывательный катер — красивая машина. Шесть чудовищно энерговооруженных тонн, втиснутая в компактный объём мощь, которая запросто поднимет эти тонны на орбиту и дальше, чувствуется при одном только взгляде на очертания. В кабине этого зверя так и ожидаешь увидеть сурового космического волка, с характерной полосой загара поперёк мужественной морды и романтическим шрамом... а никак не лазурную пони-пегаску, пусть даже шрамов у неё на десять таких волков хватит. Она влезала в кабину преувеличенно осторожно, опасаясь что-то задеть, и настороженно оглядывалась на выстланный густым длинным мехом ложемент. Разработчики решили не ограничивать полёт фантазии и взяли упрощённую версию наноманипуляторов от медкапсул. Затратно, сложно, но зато само себе противоперегрузочный костюм, термобаростабилизация и прочее. На больших кораблях им так не разгуляться, вот и отрываются на мелочи. Циничный расчёт — неустранимый в походе отказ тяжёлого корабля, это смерть для всех. То же самое для разведчика — смерть только одного пилота. Потому такие вот ложементы, адаптивные интерфейсы, и прочее с переднего края прогресса — удел малых одиночных птичек, тяжёлые суда щеголяют сочетанием выстеха, в лице тех же искинов, и лютой архаики.
— Не мнись, усаживайся спиной, крылья сложи так, чтобы не затекали... хотя нет, пусть Бер сам объясняет.
— Почему?
— Я тебя хорошо знаю, и даже сознавая это, буду подробней объяснять то, что не знаешь, так и получится эдакая непроизвольная подсказка. А тест должен быть чистым. У нас-то так или иначе не летавших и не работавших с управлением найти сложно. Культурный фон не тот — фронтир, дорог не завезли, поэтому флайки кругом, и даже детишкам подержаться за штурвал дают с самых молодых соплей... Бер, вверяю её твоему попечению, работай полностью сам. Запись потом скинь мне на "поводок", ладно?
Я забрался на корпус перед кабиной, и принялся наблюдать за шоу "старый мудрый искин учит юную неопытную синтетку". Как-то это двусмысленно звучит. Я ухмыльнулся, заработав её недоумённый взгляд. Впрочем, Бер не дал ей глазеть по сторонам. Старательно исполняя его команды, она настраивала ложемент под себя. Ширина-высота-профиль — разработчики постарались от души, корыто ложемента послушно меняло очертания и вскоре совершенно по-человечески усевшуюся пегаску, устроившую передние ноги в желобах подлокотников, чуть пошевелило прокатившейся снизу вверх судорогой, обволокло и приподняло мехом. С тихим шорохом развернулось покрытое изнутри таким же мехом фиксирующее покрывало, и Дэш стала напоминать египетскую мумию. Надвинувшаяся на лицо гибкая маска визора усилила сходство.
Неплохо. Не то, чтобы это всё было совсем новым, но в один целостный комплекс удачно собрали только сейчас.
Вспыхнули экраны нижнего ряда и, под негромкое ворчание зарождающееся где-то в чреве катера, по центральному ряду побежали строчки предстартовой молитвы. Состояние реактора, температура двигателей, вся прочая подобная мелочь, которую пилоты просматривают на автомате. Пегаска, закусив губу, сосредоточенно бегала взглядом по экрану, пару раз на экране возникали и неторопливо заполнялись буквами строчки — какие молодцы, довели до ума и считывание мышечной моторики с умной обратной связью. Будет однажды счастье той зелёной единорожке — рабочие пальчики, пусть и немного механические...
Вскоре строчки перестали бежать по экрану и ворчание начало становиться всё громче.
— От машины! — рявкнул Бер через внешний динамик, перекрывая басовитый гул, я спрыгнул на бетон и отбежал в сторону.
Машина плавно поднялась в воздух. Всё выше и выше, пока не зависла где-то в паре километров от земли. Всё правильно — сам Бер сейчас висит у станции, связь пусть и быстрая, но не совсем уж мгновенная, и при всей быстроте реакции искина надо иметь запас времени. Катер чуть дёрнулся — это явно было передано управление, повисел, потом качнулся из стороны в сторону, развернулся на месте, неторопливо двинулся по дуге — стандартный набор упражнений для новичка. Для новичка у неё получалось неплохо. Да и не для новичка тоже. Чуть резковато, чуть размашисто, но вполне приличный пилотаж, надо же...
Потом, когда стандартный набор был закончен, катер чуть-чуть помедлил, после развернулся, вздёрнул нос, вставая на дыбы и ввинтился в небо. Спустя несколько секунд донёсся приглушённый расстоянием вой, и резкий щелчок ударной волны.
Я усмехнулся. Тоже стандартный набор для новичка. Когда новичкам говорят "а теперь свободная часть, делай что угодно" — первым, и практически обязательным пунктом, идёт забраться как можно выше, на предельном ускорении. И синтеты от хомо в этом не отличаются. Трудно удержаться, когда ты оседлал могучего зверя, послушного малейшему твоему движению. Взлететь в стремительно чернеющее небо, выскочить из плотной атмосферы, как дельфин из воды и упасть обратно... Фантастическое ощущение, по себе знаю.
Вскоре катер вернулся, оставив характерный всплеск инверсионного следа в верхней тропосфере. Торможение по нисходящей параболе закончилось километрах в пяти от земли, и катер заплясал в воздухе, словно малёк на мелководье. Разгон-торможение-поворот-кувырок, зигзаг...
Ого. А ведь, судя по этой пляске, Бер решил не мелочиться и устроил ей тест для пилотов эдак второго курса училища. Сейчас в её визоре в небе вокруг вспыхивают, взлетают и падают иллюзорные кольца, и ей нужно пролететь сквозь них, прежде чем они исчезнут. Упражнение достаточно сложное, даже для второкурсников, а уж для только что севшей в ложемент, даже не самоучки — полного новика...
Я дважды хлопнул по поводку, вызывая Бера. Общепринятый среди инструкторов код, два хлопка — разговор, не предназначенный для стажёра.
— Как посмотрю, девочка неплохо справляется?
Ответ последовал с нехарактерной задержкой.
— Она точно не училась раньше на пилота?
— Точно. Резидентура проверяла, составила досье. Обычный синтет своей модели, просто какой-то псих натаскивал её как гладиатора. Тренировки и учёба с утра до вечера, драки насмерть на арене, полёты — только своим ходом.
— Она половину колец уже взяла, Шад, поверишь?
Удивляться действительно было чему. Синтеты-пегасы прекрасные летуны... и то ли по случайности, то ли по злой насмешке создателей — как правило совершенно отвратительные пилоты. Что-то такое сидит глубоко в мозгах, что мешает им управляться с техникой так же, как с собственным телом. Предполагают даже, что именно это и мешает — разум летуна слишком хорошо связан с телом, чтобы летать с посторонней помощью. Управлять тем же лёгким рейдером, например — пожалуйста, крутить пилотаж на мелкой флайке или катере — хуфы дрожат, в глазах плывёт, голова кругом.
Эта же Рэйнбоу Дэш, впервые сев в ложемент, впервые взявшись за управление — дэка не в счет, на этом летающем кирпиче особо не попилотируешь — показывает результат крепкого середнячка, со второго курса училища, которого не первый месяц натаскивают инструкторы. Очередной пример врождённого таланта, которому дали шанс раскрыться... или же так сыграли последствия неудавшейся ломки психики. Хотя это уже чисто теоретические подробности.
Я ещё немного полюбовался на выписывающий вензеля катер. Великолепно. И разработчики постарались с управлением и машина получилась крайне удачная, это уже видно. И пилот оказался отличным...
— Что думаешь? — опять напомнил о себе Бер.
— А что думать? Отправь записи ещё и в училище, пусть они думают. Посоветую ей пособия, одолеет — нехай попробует поступать в следующий набор. Зацепит — отлично, не зацепит — посмотрим, может ещё что подкинем. — Я проводил взглядом очередной, особо крутой поворот — Кстати, на какой компенсации работает?
— Как сказала, ноль.
Бывают в жизни такие моменты, когда ты расслабленный и сонный творишь косяк, а потом получаешь невероятный заряд бодрости от осознания того, что натворил. Очень стимулирует, жаль уходит обычно этот заряд целиком на уборку последствий.
— Бер, железяка ты ржавая, ты что творишь?
— Ну она же сама...
— А подумать? Связь давай!
По ушам немедленно резанул восторженный визг.
— Дэш, это я. Доложи самочувствие. Срочно. Чёрные пятна перед глазами, боли внутри — есть что-то подобное?
— Нет! — голос был чуть сдавленным — искра в небе как раз закладывала вираж, но абсолютно, совершенно счастливым. — Это круто! Это офигенно круто!
— Дэш, — очень спокойно и убедительно проговорил я. — Ты молодец, классно летаешь. Но всё-таки будь осторожна, работай плавно. Без грав-компенсации на этой машине, на резком манёвре запросто можешь поймать жёсткую перегрузку, это вредно. И если станет плохо — не пытайся быть круче гор, доложись и проси Бера сажать. Договорились?
— Да-а-а!
Буду надеяться, что она действительно поняла просьбу. Несмотря на то, что выкрикнула она это так, что захотелось закурить.
Я переключил канал. А теперь сёстрам по серьгам.
— Бер, она с Земли, и полгода не прошло. Это тебе да мне очевидно что "выключи компенсацию" — это "молча выключи всё нахрен", у них всё кругом защитами от дурака обклеено в три слоя, и ещё слой от дурака с талантом, они к этому привыкшие. Ладно я старый болван, не подумал, но кто у нас искин, у кого память железная?
— Да в порядке всё. В ложементе датчиков почти как в медкапсуле, я слежу. Девочка в отличной форме, сердце молотит прекрасно, дышит как дельфин, перегрузки были в норме...
— Глаза, мозг и прочие внутренности ты этими датчиками тоже отслеживаешь? Она, если забыл, синтет, другие размеры, другое строение. Да, разработка конечно обкатывала, да может и на синтетах, но наверняка под контролем и с компенсацией, не на такой восторженной натуре. Если она на радостях перестарается и поймает инсульт, або отслойку, сильно та форма поможет?... Тринадцать-восемь, база, подготовить медкапсулу, десять минут, пациент синтет, пони, входит в персонал базы, стажёр Рэйнбоу Дэш.
Всё, теперь автомат медотсека подготовит капсулу к приёму пациента, и в меру своих куцых мозгов проведёт диагностику, когда пегаска окажется в капсуле. Есть основания надеяться на лучшее, благо пациентка действительно здоровая как, хм, лошадь, но если что — можно будет или срочно связаться и подключить к капсуле кого-нибудь из здешних искинов, или в привычном мне стиле а-ля Земля вкатить дозу гиберпротектора, и схватив в охапку, наперегонки со временем гнать катер до серьёзного медцентра. Не хотелось бы конечно...
Садилась она сама. Это было заметно по манере — вираж вокруг базы и заход на площадку были выполнены по-ученически чисто и старательно. Бер это делал более вольно. Катер завис в полуметре над бетоном, и неторопливо опустился на все четыре опоры.
С шипением сдвинулся фонарь, выдвинулся трап, но прежде чем я успел подняться, пегаска выпрыгнула из кабины сама. На бетон она спланировала вполне уверенно... хотя ноги всё-таки слегка подогнулись, и она уставилась взглядом в бетон, уронив голову. Да и лазурная шёрстка потемнела от пота, несмотря на все удобства ложемента. И дышит... вроде и нормально, но чувствуется, что ещё чуть, и начала бы она, захлёбываясь, глотать вязкий неподатливый воздух. Пилотаж на разведчике без компенсации — штука, качественно выжимающая пилота насухо. Во время полёта этого не замечаешь почти, а вот после — накатывает.
— Не шевелись. — я присел перед ней и мягко потянул вверх подбородок. Она вскинула голову... ох и лицо у неё сейчас, был бы писателем, написал бы что-то вроде "в хмельных рубиновых глазищах до сих пор сияло ослепительное высотное солнце и чёрное небо кружилось в вальсе с бело-зелёной землёй...", художником был бы — написал картину с названием вроде "влюблённая в небо", но с творчеством у меня как-то не задалось. Я всё больше по части полевой медицины. Когда лечу, когда калечу... Сейчас вот — экспресс-диагностикой занимаюсь. Я пристально взглянул в огромные глаза. Так, зрачки нормальные, одинаковые, несколько алых ниток набухших сосудов не в счёт.
— Теперь поморгай по очереди, левый-правый-оба-правый-левый. — пегаска послушно выполнила просьбу. — Высунь язык. Улыбнись...
Она ответила удивлённым взглядом. А потом с широкой, шальной улыбкой подалась вперёд, закинула передние ноги на плечи и ткнулась лицом в шею. С тихим шорохом развернулись крылья, и сомкнулись шатром над головой.
...а хорошо всё-таки, когда ты слегка прочнее остальных. Тонкие стройные ножки стиснули так, что того и гляди — шея захрустит.
Это продлилось недолго. Хмельной порыв растаял, пришло осознание своего поступка. По её телу прошлась волна напряжения, и Дэш чуть отстранилась, заглядывая мне в глаза. Отпускать меня, впрочем она не спешила.
— Прекрасно. — я погладил её по щеке. — Хотя улыбкой я просто на инсульт проверял.
Она фыркнула и снова улыбнулась — на этот раз мягко, и вновь прильнула ко мне. Уже не стискивая, как спасательный круг, безо всякого эротического подтекста, просто в поиске тепла и уюта. Синтетов, в особенности — пони, очень тянет на тактильный контакт. Это самый простой тест их психики — если стабильно шарахается от прикосновения, и фонит отторжением, то с головой всё очень серьёзно. Потому что обычно, даже умирая в состоянии "кусок мяса" синтет будет тянуться к ласке. Были случаи убедиться, мать его...
Пегаска прижалась чуть сильнее, и кончики маховых перьев прошлись по моей голове, словно тонкие пальцы. То ли совпадение, то ли девочка не просто приходит в норму, а ещё чего-то и от меня нахваталась, чует...
— И как? — чуть позже прошептала она.
— Жить будешь. — я провёл пальцами по разноцветной, начинающей отрастать гриве. — Но всё равно сейчас проверишься в капсуле, хорошо?
Пегаска потёрлась щекой о шею и тихим, хриплым голосом чувственно протянула мне на ухо:
— Ша-ад... очень интимный вопрос... — Я изумлённо поднял бровь. — Кого убить за такую птичку?
Язва. Моя школа.
— ...И жили они долго и счастливо. — дипломатично выдержав паузу, прокомментировал Бер с поводка.
Две язвы.
— И главное что даже и убивать-то бесполезно, машина в разработке ещё. — продолжил за меня Бер. — Такие птички растятся долго и идут в первую очередь разведке. А эта вообще экспериментальная, её ещё два-три года доводить будут. Учиться тебе надо. На пилота, это тебе, похоже, легко пойдет, но для разведки — крайне желательно ещё и на штурмана пробоваться, оно с пилотским талантом часто в одной упряжке идет. Честно сказать, малышка, начал бы я тебя у Вячеслава сманивать...
— Вот щас. — я поднялся на ноги. — Сманивать он будет. Сначала обитаемый объём и экипаж завести надо. Со всем положенным комфортом.
— Да, только это и останавливает. — согласился Бер. — Береги девчонку, Шад. Талант. В первый же вылет, без предельных перегрузок, птичке силовой набор погнуть — не каждому дано...
— Я не хотела!
Всё-таки ей до полной реабилитации ещё не совсем. Испуг, пусть даже мимолётный, это плохо. А вот то, что она качнулась в мою сторону, это, наоборот, хорошо, это признак доверия... а ещё того, что на ногах она на одной гордости держится. Я нагнулся и подхватил протестующе пискнувшую пегаску на руки.
— Вот! Захотевши, так каждый сумеет. А когда не хотела, но погнула — это уже талант! — продолжал ехидствовать Бер.
— Брэк. Хорош шугать девчонку. Дэш, не вырывайся, тебе сейчас в медкапсулу и отдыхать. И не пугайся, эти машины для того и сделали, чтобы их ломать. То что ты её погнула, это как раз хорошо, её разберут, посмотрят запись полёта, посмотрят телеметрию, поймут как это получилось, и исправят недочёты. И тебе, кстати на счёт капнут, за работу.
Пегаска расслабилась, поёрзала, устраиваясь поудобнее, и даже примостилась подбородком у меня на плече.
Всё так же, с ней на руках, я обошёл катер. Ну да, аккурат посередине корпуса, между консолями обшивка пошла гофром. Чуть-чуть, не зная, и не приглядываясь, можно и не заметить, но всё же. Действительно — талант. Сам не ожидал, честно сказать. Узнав о том, что Бер направляется в нашу глухомань с новой техникой, и договариваясь с диспетчером, я собирался просто сделать небольшой сюрприз ему и небольшие полетушки моей подопечной, но вышло... а и неплохо вышло, пожалуй.
— Береги девчонку, Шад. — уже без всякого ёрничества повторил Бер. — Рад был свидеться, потом спишемся ещё. Ну, от машины, что ли...
Паранойя — это хорошо. А когда она не подтверждается — это ещё лучше. Пегаска действительно была в отличной форме, и перегрузки перенесла прекрасно. Поэтому, как только широкая полоса наномеха в медкапсуле отпустила её голову и неспешно начала скручиваться, составляя подробную карту организма и сравнивая с эталоном, Дэш тут же, ещё валяясь на пузе в капсуле, начала меня расспрашивать. Для начала — про Бера...
— ...Бер — он младше меня, но самый старший из наших искинов. На его примере, к слову, искинщики смотрят на развитие искина и строят прогнозы для остальных. Это, конечно, сильно смахивает на гадание по кофейной гуще, но уж что есть... А ещё он, в некотором смысле, противоположность уже знакомой тебе Маре. Та из аватары своей идеального хомо лепит, а Бер наоборот, после долгих лет работы сказал "что-то задрался я в край...", заказал себе корабль — голый остов, без намёка на обитаемый для хомо объём, обвесил его по своему вкусу, и сейчас занимается сверхдальней разведкой в одиночку. Уйдёт на год-два-три, потом вернётся, оставит контейнеры с данными и образцами, починится, заправится и снова в рейд. Разведчики этому только рады — он занимается системами, до которых им пока толком не дотянуться.
— Это же опасно? Ты сам рассказывал...
— Ну да, опасно. Ему, в общем-то, даже опасней, чем остальным разведчикам, у живых штурманов с навигацией отношения лучше. Что поделать, жить вообще опасно, но это его желание и его выбор. Я, пожалуй, тоже так когда-нибудь свалю подальше... Вот закончу с делами — и ага. Кстати, насчёт сегодняшнего — не сочти за труд, пока впечатления свежие — надиктуешь отзывы о катере? Всё, что сможешь сказать, как себя вёл, как чувствовалось управление и всё такое.
— Прямо сейчас начинать?
— Нет, конечно. Как закончим, дома. Возьмёшь плашку, накидаешь...
— Поможешь, а? — сделала умоляющие глазки Дэш. — Я даже не знаю что писать-то...
— Не-а. Не потому что вредный, не потому, что кто-то хочет отмазаться, а потому что, опять же, это должны быть твои и только твои впечатления. Я даже текст потом править не собираюсь — отзыв должен быть из самых первых рук. Или копыт. Пиши как получится.
— Ну вот...
— Я серьёзно. Такие записки разработка читает под микроскопом и обнюхивает со всех сторон, тут важны именно личные впечатления. Кучу моделей выпускать и доводить до ума постепенно — не наш метод. Делать надо сразу хорошо и надолго, бедные мы.
— Ну да, ну да...
— Не ёрзай, пжст, капсуле мешаешь.
— Щекотно же.
— Самовнушение, наномех почувствовать нельзя. Так вот, о чём мы... я понимаю, что ты имела в виду. Но чтобы вырастить комплект для дома, или рацион нужна только энергия и время, этого у нас валом. А вот чтобы разработать такую вот птичку, собираются команды специалистов, которые отдали своему делу часть своей жизни. Которых надо поддержать и направлять, каждый миг работы которых надо сохранить и сложить в копилку на будущее, то есть нужны искины, причём не один, да и вас тоже подключить к делу крайне не помешает. Всё это очень дорого, потому что тратится-то тут самая ценная вещь — время. Время людей, которых так мало... — я взглянул на экран, где заканчивал, наконец, выводиться результат осмотра и успешного сравнения с эталоном, взглянул на пегаску, которая изо всех сил старалась лежать неподвижно и махнул рукой. — Ладно, пронесло вроде. Ждём, пока закончит с ногами, и можешь быть свободна, героиня-испытательница.
— Шад...
— Угу?
— А что он про учёбу говорил? Чему там учат?
— Хм. Щас, найду свободную плашку, и скину список книжек по штурманскому делу на бегло ознакомиться, пойдёт?
Я постучал в дверь. Выждал, и не дождавшись ответа, толкнул для пробы. Ну что ж, адаптация идёт полным ходом, запираться она уже перестала. Хм. Да и с земными стереотипами по части одежды тоже успешно расстаётся, по крайней мере, дома. Пегаска обнаружилась в спальне, вытянувшейся на застеленной кровати. Крылья раскинуты, выражение спящей мордашки самое беззащитное и даже шрамы не нарушают его умилительности, планшетка вывалившаяся из рук... точнее из хуфов, лежит возле упавшей на подушку головы — классическая поза уставшего студента. В руках учебник, на носу экзамен, на дворе глубокая ночь, и — "я только на минуточку глаза закрыл"...
Вот, кстати, об учебниках...
Я аккуратно подобрал планшетку. Ого... "основы гравиметрической астронавигации", что ещё... да, как и ожидалось, девочка пошла по списку, откопала в сети стандартный курс "пилот-штурман", и успела неплохо в него вчитаться. Умница. Есть только один маленький нюанс, курс этот рассчитан на живого преподавателя и практику, когда преподаватель тыкает в эту практику изучавших, и даже изучивших теорию новичков. Преподавательская часть тоже свободно доступна, но её ещё надо догадаться найти, новичкам на это чаще всего догадливости не хватает, а старички, хлебнув практики и оценив — не спешат их просвещать. Ну что ж, нарушим слегка традиции, ситуация позволяет.
Я уселся, прислонившись к кровати, и начал набивать её планшетку книгами. Хорошо быть запасливым медвежонком и копить в личном хранилище, всё до чего дотягивался в своей жизни.... одно плохо — в этих дебрях хрен что найдёшь. Та-ак...
Спустя полчаса поисков в хламовнике и написания инструкции — что и когда читать, из-за спины пахнуло изменившимся эмоциональным фоном. Настороженность... удивление, возмущение. Любопытство.
Шорох, шею обдало тёплым дыханием.
— Ты пропустила ужин и завтрак, — негромко пояснил я, не оборачиваясь. — Вот, зашёл проверить. Ты молодец, правильный курс нашла. Я закинул к нему дополнения, их смотреть тоже крайне желательно, без них он неполон. Как самочувствие?
— Рог растёт и крылья отваливаются. — зевнула Дэш. — Чувствую себя полной заучкой.
Я обернулся, поднимая бровь.
— Ты во сколько заснула, чудо? — поинтересовался я, глядя в глаза, белки которых уверенно старались сравняться по цвету с радужкой.
— Не помню. — она опять зевнула. — Вроде рассвело уже.
— А, ну-ну. Вообще-то при таком марафоне лучше не ложиться вовсе до следующего дня. Голова будет слегка дурная, но всё лучше, чем спать вперебивку. Как тебе навигация?
— Странно. Но пока что понятно. Интересно.
Понятно ей... "Основы" качественно выносят мозг именно на первых главах, это дальше становится легче, когда мозг уже вынесен. Впрочем чем чёрт не шутит, бывают природные таланты.
— Я там ссылку поставил, на тесты. Закончишь с первой частью — попробуй пройти, ладно?
— Угааа. — пегаска снова заразительно зевнула, и совершенно по-кошачьи потянулась, припав на передние ноги. Потом спрыгнула-спланировала с кровати и замерла на секунду, вспыхнув чем-то странным. После, гордо вскинув голову и заявив, — И не пялься на мой круп! — прошествовала в ванную комнату.
Я подождал, пока она не окажется в дверях и негромко проворчал:
— Я не пялюсь, я любуюсь.
Со слухом у неё всё было отлично, и эмоциональный отклик на этот раз был вполне понятный. Громко хлопнула дверь, и чуть погодя послышался шум воды.
Я усмехнулся, поднимаясь на ноги.
Полное постфактум-досье на этих найдёнышей, со всеми деталями, что смогла вытащить отовсюду наша резидентура, догнало меня через месяц после окончания того выхода. Раздел, посвящённый этой пегаске, не сообщил мне чего-то неожиданного, но удивить всё же смог. Судя по прочитанному, судя по моим наблюдениям — хозяин ломал ей психику вполне профессионально, и практически добился успеха. Что бы он ни хотел получить в итоге — до распада личности он её почти довёл. Однако же вот она, оживает буквально на глазах, уже почти нормальная реакция на тактильный контакт, и даже после сомнительного комплимента в драку не лезет, вполне адекватно и не без довольства восприняла.
Просто чудовищная устойчивость психики, и не менее чудовищная способность её к восстановлению. Хаузер всё-таки был гением... с-сука сутулая. Впрочем, это я зря. Сам Хаузер, судя по записям, свои творения в общем-то любил. И даже искренне. А вот той чистенькой, умненькой публике, которая старательно доводила технологию до коммерческого применения — вот этим я бы с удовольствием пожал что-нибудь. Например, шею...
Та-ак, стоп. Вдох-выдох, выдох-вдох, что ж я маленьким не сдох... Кому дурацкий стишок, а кому ключевая фраза, мозги калибровать.
Вдох-выдох... Раздражение ушло, не успев толком проявиться. Последние лет пять выходов были явно лишними. Но кто-то же суров и несгибаем, его не волнует, что инструктора через шесть-семь лет максимум надо с выходов снимать и гнать в долгий отпуск взашей. Даже если он суров, несгибаем и помнит старую Землю. Даже если он сам считает, что всё в порядке. Особенно — если он сам так считает.
Выдох-вдох.... И тебе, старый дурак, здорово повезло с этой крылатой. Вовремя подвернулась, удачно словила импритинг и удачно заставила сойти на грунт раньше, чем собирался. И, сама не зная об этом, позволила взглянуть на себя со стороны, через отражение её реакций. Опять же — вовремя. Мы, Руки, не такие впечатлительные, как наши подопечные, мы не устраиваем мясорубку, стоит только увидеть как пластают милую девочку, мы можем и в Сером Городе быть как дома, и со столпами земного общества общаться вежливо и по этикету. Но и у нас есть свой предел, и мы можем с него сорваться. Просто и предел гораздо выше, и мясорубку можем устроить внушительней. Не то, чтобы это кого-то волновало, но работать там после такого станет гораздо сложнее. И шеф будет недоволен, и самому обидно так себе же и нагадить.
...что ж я маленьким не сдох. И я к своему пределу подошёл куда ближе, чем думал. Всё же крайне удачно вышло с этой синенькой...
Следующие три недели были забавными.
Пегаска, как про это говорят у адаптаторов, "поймала волну". Резко и решительно, вполне в её стиле.
Кто бы мог подумать — девчонка-пони, из которой делали гладиатора. Что может быть общего между боями на Арене — и космонавигацией, расчётом маршрутов, мозголомными играми с вероятностями и гравитационными полями... Впрочем, какая-то логика в этом есть. Надо отдать должное её бывшему владельцу, земля ему стекловатой, он довольно серьёзно занимался её образованием. Ну а интуиция бойцу нужна не меньше, чем штурману. Пожалуй, что даже и больше, потому что цена удачного прыжка у штурмана обычно лишь время и энергия, а вот цена удачного движения у гладиатора — жизнь. Первым можно и поступиться, со вторым — сложнее.
А последние полторы недели это синее привидение и вовсе пропадало у себя, выбираясь в кают-компанию изредка, и то лишь тогда, когда я её вытаскивал. Тогда Дэш сидела с отрешённым видом, механически сметала всё, что заботливая Мила накладывала в её тарелку, так же отрешённо благодарила, и опять исчезала дома.
Дежурства, да и часть вылетов тоже, разумеется, свалились на одного меня, но и пусть его. От меня не убудет. Я, в общем, и не рассчитывал на то, что она найдёт себя в роли спасателя. Это — и для неё, и для меня, и для Дима с Милой — больше место деятельного отдыха. Место куда можно уйти на время, сменить на время профиль и заняться чем-то нужным, но в тоже время простым и ощутимым, здесь и сейчас. Ну а потом, с новыми силами...
— Чагойсь, ласточки?
Странно. Я, по уже сложившемуся расписанию, торчу в координаторской и около по две смены, с ночера до полудня, потом заступает Дим. Ну а Мила обеспечивает уют и комфорт нашей компании, и подменяет нас, когда мы на вылетах. Однако же сейчас вылета нет, а она есть. Стоит в дверях координаторской, с парой небольших яблок в руке. С аппетитом так надкусывая одно из них, которое одним только видом скулы сводит. И она не одна — за её спиной как-то нерешительно переминается пегаска, которая мало того, что из дома, наконец, вылезла, так ещё и нарядилась в свою старую куртку с шортами.
— Да так, кое-что спросить надо... — Мила подошла и бесцеремонно глянула на экран. — А это что?...
— Подборка новостей по Проекту и около. — я убрал текст. — Для меня.
— Ну дядя Шад, ну интересно же...
— Я же сказал — для меня. Надо — думай, старайся, ищи. Они не закрытые, если так интересно — найдёшь, если не найдёшь — значит не так уж и надо.
— Ну вот так у тебя всегда...
— ...и нечего пытаться мне мозги пудрить. Чего хотели-то?
— Дэш меня попросила подтвердить, что со здоровьем у неё всё в порядке. — Мила уселась верхом на стул и помахала пегаске рукой. — Ну вот, подтверждаю, только что осмотрела. Давай уже, не стесняйся.
— Я... — начала пегаска с неожиданной робостью. — Я бы хотела выбраться в город...
— Мил, ты же вроде собиралась на днях?...
— Нет! Я... ну, сама...
— М? — Нет, мне-то было всё уже понятно, оставалось только её реакции посмотреть.
— Я... — Дэш подобралась и сказала твёрдо и чётко: — Я хочу посмотреть на этот мир. Сама. Без опеки. Прошу тебя, как Руку, свидетельствовать, что я понимаю и принимаю все возможные последствия моей просьбы.
— Принято. Хорошей прогулки. Флайка в ангаре, энзе в багаже, пара сумок с походным набором для тебя в кабине, маршруты в автопилоте. Кста, не забудь выставить браслет в анонимный режим, чтоб не думала что за тобой следят. И будь осторожна, потому что следить за тобой и вправду не будут, а планета всё-таки дикая. Удачи.
Она, похоже, не ожидала такого напутствия. Кивнула в ответ, что-то попыталась сказать, но вышел только неразборчивый всхлип, и в конце концов, крутнувшись на месте, выбежала из дома.
Хлопнула дверь.
— Сегодня она особенно вежлива. — фыркнула Мила.
— Девочка растерялась слегка. — пожал плечами я. — Умом-то она понимает, что её не будут держать насильно, а вот чутьё протестует по привычке...
— Помню-помню. — Мила проводила взглядом синюю молнию, метнувшуюся к ангару прямо из внутреннего дворика. — Не боишься отпускать?
— Как показывают результаты наблюдений, начало стадии устойчивой, самоподдерживающейся реабилитации характеризуется психосоматически индуцированным гормональным скачком, неким ближайшим аналогом которого у хомо является стадия подросткового пубертата... — Я поймал на лету яблоко. — И нечего тут кидаться, это вообще не я, это люди поумней меня говорят. Если проще, то ей сейчас надо именно это. Возможность посмотреть на мир именно самой, без опекунов и присмотра. Даже если это и может быть опасно для неё. — Я вывел на экран вид с ангарной камеры. Черепаха киба-буксировщика вцепилась в переднее шасси флайки и пятилась, вытаскивая машину на площадку. Дэш уже устроилась в кресле и трудилась над пультом, задавая маршрут. — Но если она вздумает как-то навредить нам — значит я в ней ошибаюсь. Что вряд ли.
— Я не про это.- покачала головой Мила и продолжила очень серьёзным тоном. — Что, если она сама нарвётся? Тут всё же не знакомый ей мир. И твои уроки... и наше общество, это всё же не совсем практика.
— Зверьё ей не страшно, пугач она освоила на отлично. А люди... если она умудрится нарваться среди людей — значит я ошибаюсь в нашем мире. И мне будет очень, очень жаль так ошибиться.