Все грани мира

Попаданцы продолжают пребывать в Эквестрию неся с собой перемены. Кто то пытается наладить личную жизнь, кто-то реализует свои самые мрачные и кровожадные фантазии. А еще есть люди, которые посвятили свою жизнь защите нового дома. Принцесса Селестия дает новое задание своей лучшей ученице: разобраться почему пришельцы попадают в Эквестрию и устранить проблему "попадания" раз и навсегда.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Другие пони Дискорд Человеки

Накладочка

Встреча с принцессой - радостное и вместе с тем волнительное событие для каждого жителя Эквестрии. К нему готовятся задолго до аудиенции, чтобы в решающий момент не попасть в просак. Однако порой жизнь преподносит неприятные сюрпризы...

Другие пони ОС - пони

Глупышка Твай попала в переплёт

Колгейт устраивает вечеринку с играми на её новенькой Пони Коньстэйшн, однако к ней приходят только Пинки Пай и Твайлайт Спаркл. Будучи учёной, Твайлайт решает вплотную приступить к исследованию одного из джойстиков и запутывается в незнакомых технологиях (в прямом смысле). Тем временем Пинки кормит всех подозрительными сладостями, обеспечивая незабываемую ночь для Твайлайт и Колгейт...

Твайлайт Спаркл Пинки Пай Колгейт

Иззи, ты задолбала!

Санни получает письмо от Иззи с просьбой о помощи и без долгих раздумий приезжает к ней. Она настроена выручить подругу из любой передряги, однако проблема оказывается очень сложной и специфичной. А для её решения придётся пойти на многое!.. И желательно случайно не взорвать чей-нибудь дом.

Другие пони

Джиперс Криперс

Шериф Лэфт Тудейс, вопреки эплвудским стереотипам, благополучно дожил до пенсии и отправился на отдых. И теперь не ему, а молодому шерифу Скуту Чизвуду придётся расследовать загадочное убийство, произошедшее в крошечном хуторке на востоке Хайсидских болот...

Другие пони Кризалис Принцесса Миаморе Каденца Чейнджлинги

Что в имени

Твайлайт всегда твёрдо придерживалась своих взглядов, вряд ли что-то может изменить её фундаментальные представления о мире и самой себе, даже масштабный заговор, следы которого она обнаруживает много лет спустя. Не так ли?

Твайлайт Спаркл Трикси, Великая и Могучая

Аллегрецца

Октавия — пони из высшего света. Дорогое спиртное её не удивляет, а неотёсанность и грубость ранят душу. И как она умудрилась спутаться с невыносимой, инфантильной диджейкой? Впрочем, порой случайности сами собой приходят к счастливой развязке.

Лира Бон-Бон DJ PON-3 Октавия

Кровавый изумруд 2

Вторая часть рассказа про Изумрудку)

Твайлайт Спаркл Пинки Пай Спайк Трикси, Великая и Могучая Другие пони ОС - пони Мод Пай

Fallout: Equestria. Заблудшие души

Рассказ о синем пегасе, чья жизнь была скучна и бессмысленна в постапокалиптическом мире, где все пони живут в закрытых от всего мира убежищах и совершенно не знающих, что творится снаружи.

Другие пони ОС - пони

Понедельник — день тяжёлый

Справиться с таким большим королевством, как Эквестрия, не так-то просто. Тут нужен тот, кто заменит тебе глаза и уши, поможет, подскажет, если что. Для этого и существуют советники. Но ведь никто не говорил, что отношения между советником и принцессой могут быть исключительно официальными…

Принцесса Луна ОС - пони

Автор рисунка: BonesWolbach
17 19

Час пони

18

— Даблин... — Тиран тоже мотнул головой. — Извини, малышка, забываю иногда. Щас. — Он слез с лежака, потрепал рысь по шее — та с округлившимся пузом развалилась возле миски. Последний недоеденный шмат мяса лежал рядом с мордой. На морде явственно читалось выражение "в меня больше не лезет, но хрен я это брошу". — Хорошая киса, хорошая. — проговорил Тиран негромко, почесав ей под нижней челюстью, и чуть подался назад. — Ну давай, маленькая. Погостили и хватит, пора домой.

Что-то неуловимо изменилось в мире. Почувствовали это все. И я, и Дэш, вздрогнувшая и помотавшая головой. И тем более рысь. Та вздрогнула, сжалась, перекатилась на живот, и на секунду застыла, настороженно глядя на Тирана. Тот был неподвижен и спокойно глядел на кошку. Гляделки продолжались пару секунд, потом рысь начала осторожно отступать задом, через пару метров развернулась и бросилась к лесу, смешно дёргая куцым хвостом.

Мясо, что интересно, она утащить не забыла. Остановилась у самой опушки, уронила шмат на снег, чтобы перехватить поудобнее и так, с куском в пасти, оглянулась на станцию. Потом сорвалась с места и растаяла среди деревьев.

— Хех. — Тиран, улыбаясь, уселся обратно. — Умная, однако...

— Умная, согласен. Но ты же в мои гребеня не кошек лечить явился?

— Скажем так — не только.

— Не только — это про подкинутую мне работу, или есть что-то ещё? Кстати, а что не письмом?

— Да так, интересно было самому глянуть, как тут у тебя...

Интересно ему. Готов поверить, шеф любопытный. Вот только сейчас возьму, срочно забуду, сколько, хм, интересных событий началось с его слов "интересно бы глянуть" — и поверю. Ту же самую работу с Землёй взять. Сказал однажды на междусобойчике "интересно, как там" — и вылилось это в итоге в Проект... а теперь и во что-то ещё, судя по всему.

Я глянул на него, но по физиономии, как всегда, ничего было не прочитать, а эмпатией с него читалось ровно столько же, сколько с лежака, на котором он устроился. Почувствуй себя на месте подопечных, называется.

— Шад. Мне действительно надо, чтобы ты вернулся. Надо заметить, у твоей подружки отличное чутьё.

— М?

— Она права, что с Землёй лучше работать кому-то с толстой шкурой.

— Что, кто-то особенно ярко начудил?

— Не. Аналитики напрогнозировали. Говорят, молодёжь золото, но реагируют слишком остро. Говорят — доиграемся так.

— А кто говорит, кстати?

— Группа "Трикси".

— А-а. Ну, этим лучше поверить.

— Так ты в деле?

— Куда ж я денусь-то.

— Хорошо. — Тиран потянулся со вздохом, подёргал головой и, наконец, поднялся. — Звиняй, что испортил отставку. Пора, пожалуй. Ещё в пару мест заскочить надо. Удачи, девочка. — кивнул он притихшей, прижавшей ушки и прижавшейся ко мне Дэш, и потопал неторопливо по площадке и дальше, тем же маршрутом, что и рысь чуть ранее.


— Ну, вот ты и увидела неповторимую манеру нашего шефа вести дела. — заметил я, когда тёмная куртка, мелькавшая среди деревьев, окончательно скрылась в лесу. — Явится, раздаст на наши головы ценные указания, и опять куда-то свинтит. Лентяй... — Я посмотрел на ошеломленную физиономию пегаски, и решил всё же сбить градус юмора. — Оно и к лучшему. Всерьёз и с полной отдачей он работал на Земле перед уходом, и мало тогда никому не казалось. Ни нам, ни... остальным, земля им стекловатой.

Пегаска молчала, устраиваясь поудобнее, потом, вдоволь навозившись под пледом, наконец улеглась. Но дремать у неё не получалось — ушки всё стригли воздух, выдавая беспокойство. В конце концов она вздохнула, открыла глаза и приподняла голову, заглядывая мне в лицо. И огорошила вопросом.

— Шад... как вам это удалось? Как... получился этот мир? Только не надо баек, и в сторону уходить. Пожалуйста. Я просто... просто...

— Ты просто повзрослела. — я провёл ладонью по шее. Какая всё-таки приятная на ощупь шёрстка... — Тебе уже мало просто счастливо жить. Не задумываясь. Тебе становится интересно то, что за границами кадра. Какая всё-таки ты умница.

— Льстец. — фыркнула Дэш.

— Ни на грамм. Мы сами после ухода так и жили, всем народом. Не задумываясь, просто и счастливо. Идиллия. Пасторальная. Понадобилось несколько десятков спокойных лет, чтобы отойти, и чтобы потянуло узнавать что там дальше... Забавно что вы, найдёны, себя ведёте точно так же. Сначала просто живёте, потом вас тянет сорваться с места. Потом вам интересно что там за кадром. Но ты... — Заметно отросшая разноцветная грива мягко текла сквозь пальцы, а вот мышцы под рукой слегка напряглись. — ...ты опять сумела удивить. Обычно-то на это уходит больше времени. Быстрая ты...

— Я такая. — гордо заявила Дэш. — Но не уходи от вопроса. Пожалуйста.

— ...и въедливая. — вздохнул я. — Как было, говоришь... В подробностях — всё же лучше книжки почитать. Я-то на это изнутри смотрел, это, знаешь ли, довольно ограниченный ракурс даёт. Метнулись туда-сюда, там шею свернул, тут похвалил, сказал молодец и плюшку подкинул... Тиран тогда, такое впечатление, совсем не спал, всех нас координируя. Вот бы кого бы тебе поспрашивать — он всегда всё знает.

— Только никогда всё не рассказывает?

— Ну да. То есть потом-то ты понимаешь, для чего тебя гоняли, но это потом... А с моей кочки всё было как на всякой войне — быстро и резко. В один прекрасный день утром эта наглая рожа улыбнулась в телевизоре во все шестьдесят четыре зуба, и объявила что власть переменилась, что это надолго, и что дёргаться по этому поводу поздно и опасно. А чтобы убедительней было — бывших наших хозяев жизни тут же и продемонстрировал... — Я привычно поморщился. — Насчёт крови по колено, как потом любили говорить писаки — беспардонно врали, там всего-то по щиколотку набиралось. Но всё равно берцы потом отмывать замаялся. Просто проклятье было в первые месяцы — только начинаешь разнашивать, как уже пропитались, завонялись, выкидывай и начинай новьё разнашивать с нуля...

— Смешно. — без улыбки проговорила Дэш. — Я про целый мир... а ты про берцы.

— Тебе-то хорошо, у тебя копыта, а мне знаешь какая проблема хорошие сапоги подобрать и привыкнуть? — меня ткнули означенным копытом в бок. — Что? Я серьёзно, вообще-то. Власть, править, мир менять — это всё просто громкие слова и тяжёлая работа, которую надо сделать, чтоб поскорее от неё избавиться. А сапоги — это важно, в них каждый день... да хватит пихаться уже. — я придержал копытце. — Я в самом деле серьёзно. Трудно найти такого же убеждённого анархиста, как наш дорогой шеф, ну и нас самих, конечно. Как его подобия. И забавно, что однажды именно этому анархисту попало в руки... что-то.

— Что?

— Понятия не имею, и узнавать не особо хочу. Корабль или база каких Предтеч, например. Искин Великих Древних. Или он сам и есть искин Древних, очеловечившийся Маре на зависть. Или... в общем по сети поищи, была где-то страничка с собранием предположений, штук триста было в списке, когда последний раз глядел. Говорят, кстати, что часть из них он сам и придумал смеха ради. Могу поверить, от него можно ожидать. Но что бы это ни было — возможности впечатляли. До сих пор впечатляют. Занятно, что эти возможности в кои-то веки оказались именно у того, кому на власть и всё вокруг неё было глубоко плевать. Забавно, что он всё же решил ими воспользоваться, чтобы взять эту самую власть. Смешно, что когда он её взял, и разом помножил на ноль всю нашу тогдашнюю элиту — никто этого, в общем, и не заметил, как оказалось всё отлично может работать и без солидных людей, принимающих решения. Отсюда, к слову, слухи про искина — уж больно много он знал про то, кто, где и что делает. Весело было, когда готовились уйти... точнее, потом уже оценили эту шутку, потому что даже мы по большей части только постфактум поняли, к чему готовились. Вот потом... потом, конечно, не до смеха было, но как-то отошло в сторону за всеми хлопотами, а там и подзабылось потихоньку.

Вопросительный взгляд и любопытство на выразительной мордашке.

— Именно тебе, думаю, это будет понятней куда лучше, чем нашим юнакам. Ты же не думаешь, что можно просто так взять, и по щелчку пальцев сделать всех хорошими, добрыми, разумными и так далее? — Разумеется, она так не думала, эмоциональный отклик ожидаемо был, хотя и был так же ожидаемо приглушённым. Отлично. — Тогда кто-то не захотел уходить сам, кого-то не взяли мы. Кто-то уже сюда пытался притащить старые порядки... На Земле нас было примерно сто сорок миллионов, девочка. На Руси в итоге начинали примерно с пятнадцати. Если можешь себе позволить большой отсев — замечательные люди наберутся обязательно, вот как-то так.

— Врёшь ведь.

— Ну, вру. Да, "можешь позволить" это слово неправильное. Не можем, конечно, и, надеюсь, уже не придется нам никогда делать такого отбора. Но что было поделать? Своих мозгов другим не вложишь, а силком тащить — ни разу не вариант. "Можешь только стиснуть зубы и смириться с потерей" будет правильней, пожалуй. Хотя, может, оно было и к лучшему, не рубить хвост по кусочкам. А потом... уже здесь потом было много-много работы. Хорошей, но тяжёлой. Даже после отбора — тяжёлой. Социум людской, это не коллективный разум вроде муравейника, но всё же он несколько больше, чем просто сумма людей. У него есть что-то похожее на память, что-то похожее на личность, он может устать, он может обладать своим характером... А наш социум был очень старым, очень усталым и растерявшим всё, что можно. В чём-то это было похоже на тебя, вот только заняло куда больше времени. — я покачал головой. — Это очень тяжело, выводить в норму и воспитывать целый социум, особенно, когда он похож... — я пощёлкал пальцами, подбирая слова.

— Ребёнок. — тихо проговорила пегаска. И глядя на меня задумчивым взглядом, добавила. — ...ребёнок, который состарился... не став взрослым. Озлившийся, не верящий никому... Ты это хотел сказать, Шад?

Однако же. Скажет она иногда такое, что хоть стой, хоть падай, и, главное, верно же. С языка сняла, чудо с крыльями.

— Верно. Извини если тебя задел. — грива под рукой чуть дёрнулась вправо-влево.

— И всё же, как...

— Да так же, как всякое воспитание. Как у нас с тобой. Жить рядом. Показывать, как правильно. А главное — быть искренним. Люди не эмпаты, но социум все же чувствует фальшь. И всё это день за днём. Год за годом.

— Так просто. — почти неслышно проговорила Дэш. — Так просто...

— Если бы... Не зря оно сыграло только у шефа, да и подходит оно только для наших мест... И это рассказываю я легко и просто, а так — так из моего выпуска до ухода дожило чуть-чуть больше половины, да и потом были потери. При всех наших умениях. Люди — могут быть и упорны, и изобретательны. Во всём.

Пегаска на этот раз чуть качнула головой под ладонью. Соглашалась. Потом она долго-долго лежала, устроив голову у меня на груди и прикрыв глаза. Можно было бы подумать что задремала, по своему обыкновению. Но после долгой паузы она осторожно взглянула мне в лицо и тихо спросила:

— Шад... у тебя был кто-то... там?

— О, женщины... Были. Жена и сын. Они остались.

— Прости...

Однако. Кто б мог подумать, что эта ершистая пацанка способна на подобное искреннее сожаление...

— Не стоит. Все мы были взрослыми, все имели право на свои решения. Даже если я считал это ошибкой. Особенно если я так считал. И давай обойдёмся без трогательных вопросов "если бы всё начать сначала", ладно?

— Хорошо, не буду. Часто спрашивают?

— Не то слово. Все пропускали мимо ушей то, что мы не меняемся, и все пытаются проявить участие. Это, конечно, мило, но мимо. Я-сегодняшний точно такой же, как и я-тогдашний. А тогда я ни о чём не жалел. И никого, можешь поверить.


Дэш задумчиво посмотрела на застывшего Шада. Постучала копытцем по столу. Потом по кнопке. Изображение послушно перемоталось обратно и снова показывало знакомый городской пейзаж — обшарпанные дома Серого Города. И судя по степени обшарпанности и мусору на улице — не самого благополучного его района.

Раздобыть запись с регистратора оказалось легко. Здешняя сеть была под стать здешним обитателям — всё просто и практично, если не сказать "примитивно", зато поиск предлагал именно то, что нужно, первой же строкой, вместо бесконечных страниц рекламы, и тематическую подборку видео ей выдало сразу. В названиях роликов были разные имена, но любопытство заставило её прокрутить почти до конца и выбрать ту, что звалась "Шад_Вячеслав_Шадрин".

Она снова нажала кнопку "проиграть" и убавила скорость воспроизведения. Сцена ожила вновь — медленно-медленно. Снималось это кем-то, стоявшим чуть сзади и сбоку, так что профиль Шада был едва виден, но даже так, она легко могла представить себе его выражение — как всегда спокойный, уверенный и благожелательный... Что было не слишком подходяще для ситуации — перед ним стояла мелкая уличная банда, шестеро человек, двое из них явно модифицированные, выше его на голову и габаритней. Ближе всего к Шаду стоявший заводила разыгрывал обычный для таких банд спектакль: "эй, кто такие-тут надо платить нам", и так далее, заканчивавшийся для его невольных участников, в лучшем случае, побоями и потерей имущества.

Вот сейчас... ещё секунда... заводила, тягуче-медленно, начинает поднимать руку, собираясь что-то показать... ещё убавить скорость воспроизведения...

Дэш шумно выдохнула. Это... впечатляло. Камера была достаточно скоростной, чтобы подробно записать, как от ударов медленно вминаются внутрь грудные клетки и горла, как от этих ударов кольцом разбегаются складки по одежде и коже... вот только сами удары она так и не показала. Почти точно так же, как и на нормальной скорости просмотра, Шад, только что спокойно стоявший, и благожелательно говоривший с заводилой, размылся и исчез, чтобы мгновение спустя появиться чуть в стороне. Банда ещё стояла на ногах, тела ещё только начинали медленно складываться от нанесённых ударов, но все они уже были мертвы. Уж это Дэш могла определить, с гарантией.

— "Мы немножко быстрее других", да? — пробурчала Дэш себе под нос. Без злости, просто чтобы хоть что-то сказать. Спарринги с Шадом уже давно не выводили её из себя, в чём-то они были даже полезней чем... прежняя учёба. Инструктор очень наглядно и доходчиво объяснял после боя и как двигаться, и что надо делать, чтобы его достать. И искренне радовался, если ей — очень редко — это удавалось. А на вопросы как он успевает всё это заметить — небрежно отмахивался "мы немножко быстрее других". — Немножко. Самую малость...

Она ткнула в кнопку, возвращая запись в реальное время, тела снова сложились и отлетели назад. Двое модификантов, оказавшиеся самыми живучими, пару раз даже дёрнулись, выгибаясь и скребя пальцами по асфальту, прежде чем застыть, остальные просто упали кучами тряпья. Камера дёрнулась и изображение заметалось туда-сюда, когда инструктор обернулся и потащил снимавшего за собой...

Экран почернел на секунду, затем начался новый эпизод. Антураж менялся, кроме узнаваемого Серого Города были ещё какие-то города, незнакомые, потом даже мелькнули знакомо-дикие пейзажи. Эпизоды шли один за другим, и уже нескольких ей хватило, чтобы уяснить его стиль. Признания на Арене ему бы он не принёс, это точно. На Арене надо было драться, радуя зрителей зрелищем, а тут зрелища не было, как не было и драк. Был — обычно — недолгий разговор, если это можно было так назвать, а потом, без перехода — трупы. И всё. Иногда, впрочем, кто-то оставался в живых — исключительно потому что Шад позволял ему унести ноги, выбирая такого счастливчика по какому-то своему резону.

Очередной эпизод разительно отличался от прочих. Камера на этот раз стояла в каком-то довольно большом зале. Съёмка была сделана через "рыбий глаз", поэтому зал отлично было видно из края в край. От десятка внешне расслабленных и привалившихся к стене людей с оружием, в одинаково-безликой, слегка мешковатой форме, до людей сгрудившихся на противоположной стороне. Те были... растерянными, что ли. Когда-то Дэш доводилось видеть похожих людей в дорогих и на заказ пошитых костюмах, перед которыми лебезили владельцы заведений. Те люди были всегда бесконечно уверены в себе, в том что на них все обязаны смотреть с почтением, что это естественный порядок вещей. А вот перед явно того же сорта людьми, что были на экране, там никто не лебезил, и это им явно было в новинку. Наверняка ещё больше в новинку им было то, что их бесцеремонно выдёргивали из толпы и сажали за столик, напротив всё того же Шада. Звука не было, но это был явный допрос, в его фирменной, испытанной ею на себе манере — вежливо, понимающе, дружелюбно, с искренним участием... Очередной допрашиваемый, видимо, понял это как-то по-своему, это было видно по изменившейся манере держаться, сразу ставшей уверенно-хозяйской; судя по жестам — он попытался что-то потребовать, и тогда Шад, всё с тем же дружелюбным и располагающим выражением лица поднялся из-за стола.

Рэйнбоу сглотнула. Не тому, кто прошёл через Арену, бояться крови, тем более не ей. Но зрелище того, как Шад, деловито и буднично, за какие-то секунды превращает обнаглевшего собеседника в выпотрошенный и вывернутый наизнанку кусок мяса, швыряет его в разом раздавшуюся и прижавшуюся к стенам толпу — а этот кусок мяса ещё живёт, и бьётся в судорогах на полу... это было уже слишком. Даже для неё.

Потом было ещё хуже. В тех съёмках, что были из Серого Города, он просто убивал, да и те, кого убивал... Дэш отлично понимала, что бывает, если встретить таких в тёмном переулке, и ничего не имела против. Но видеть как Шад, неизменно спокойный, вежливый, старый добрый Шад, не меняя выражения лица, раз за разом спокойно и безжалостно, с демонстративной, показательной жестокостью расправляется не с какими-то уличными гопниками — с холёной публикой того рода, которая привыкла быть недосягаемыми и неприкосновенными небожителями, не делая скидок ни на пол, ни на возраст... Это выглядело как-то особенно жутко. Даже... почти знакомо. И в то же время притягательно.

— Всё историей интересуешься? Умница.

К собственному удивлению, она даже не вздрогнула, услышав голос из-за спины. Просто фыркнула в ответ:

— Эта твоя манера подкрадываться...

— Вообще я топал как обычно, это кто-то слишком увлёкся... — Шад, такой же невозмутимо-благодушный, как и на экране, уселся на своё место, прокрутил у себя списки новостей, дел, заданий и прочего содержания спасательской сети, глянул на карту — вроде бы бегло, но как уже доводилось убеждаться — мгновенно выцепив всё самое важное, и повернулся к ней. Посмотрел пару секунд, наверняка так же приглядываясь к чему-то важному, и, наконец, предложил: — Ну спрашивай уже, право слово...

— Это была Земля?

— По большей части. А если ты про то, что ближе к концу — Земля старых времён, когда всё только начиналось. Ещё до ухода.

— Зачем ты... — она замялась, подбирая слова.

— Зачем так их потрошил? — безмятежно поинтересовался Шад. — Порой они знали кое-то, что тогда нам было нужно, и это требовалось добыть. Вот и приходилось убеждать, как получится. Обычно-то старались обходиться без лишней грязной работы, просто загоним в стандартный транспортный контейнер и забудем его в местечке поглуше.

Дэш потребовалась пара секунд чтобы понять сказанное, представить и передёрнуться. Шад умел быть страшным.

— А как же вечное "нас мало, все мы люди"?

— Так то не люди, то политики. Были. — Он развалился в кресле. — И, поверь старому эмпату, я совершенно серьёзен. Вот взять хоть какого-нибудь бандюка из Серого Города — даже у таких, нет-нет да и прорежется что-то человеческое, найдётся хоть что-то за душой. Ну там вспомнит про кого-то, кто без него пропадёт, или же испугается, ммм... правильно. Такому можно и дать шанс, глядишь и распорядится им с толком. А эти... в этих никогда ничего подобного не всплывало. В глаза будет смотреть, слышать что ему говорят, но ни на секунду не задумается, что он что-то делал не так. Даже когда выворачивать его начинаешь, всё равно искренне удивляться будет — да за что? за каких-то мелких людишек меня, высшего... Удивительно мерзотная порода, и нихрена не меняется со временем, надо сказать. Можно было бы подумать, что они и не человеческого вида вовсе, но ведь точно ж были человеки, вскрытия подтверждали... Ты, кстати, не только моё смотри, в наших записях есть вещи и поинтереснее.

Дэш поёжилась ещё раз, пытаясь представить себе это "интереснее". Получалось не очень. Точнее получалось представить нечто смутное, богатая фантазия и опыт позволяли, но вот видеть это "смутное" наяву как-то уже совсем не хотелось.

— Ты нарочно напугать стараешься?

— Не напугать. Подтолкнуть к пониманию, откуда что взялось. Наших юнаков примерно так и подталкивают, целый раздел в школьном курсе истории есть.

— А кому и этого не хватит, могут и показать. — покивала пегаска. — И всё же — она мотнула головой на экран. — в самом деле нужно подталкивать... именно так?

— Как так?

— Жутко.

— Работа хирурга тоже выглядит жутко, но лишнее бывает надо отрезать. Я, помнится, как-то говорил тебе про воспитание социума, так вот — воспитание работает в любую сторону. В дурную — всегда легче. И потому оставлять такую публику жить никак нельзя было. Они опять потащили бы нас по своему пути. Даже здесь — всё равно. Одним фактом существования, тем более что они очень легко cходятся с себе подобными. В чем-то это, пожалуй, напоминало по воздействию нас с вами, только магии вот никакой, голая социалка... И юнакам все это показывают во всей красе, чтобы знали, как приходится решать запущенные проблемы.

Дэш хорошо были знакомы такие вот короткие беседы. Иногда переходящие в жаркие перепалки — с её стороны, разумеется. Шад в любом, самом яростном споре, умудрялся быть спокойным. И так же, как и в их спаррингах — искренне радовался, когда ей удавалось его задеть, сказав что-то оригинальное.

— Хирурги, значит... — Дэш подпустила язвительности в тон.

— Ну да. Хирург отличается от мясника лишь тем, что работает тоньше.

— И клиент выживает. — Дэш усмехнулась, она уж слышала эту фразу. — Ну ладно. Собрались хорошие люди и убили всех плохих. А дальше? Люди разные, ты сам говорил.

— Говорил. И?

— Сейчас ладно, сейчас нас мало. А что будет потом? Когда людей снова станет слишком много?

— Ну ты и загадать... Хотя и умница, конечно. Нет, всё не так плохо... ну или не так хорошо, это как посмотреть. Даже при вашей помощи — аналитики очень осторожны в оптимизме и говорят, что где-то на тысячу ближайших стандартных лет проблем с местом не предвидится. А и будет — космос большой. И даже если Пояс мы открыли уже весь — вон, научники в сети уже планы терраформирования обсуждают на будущее, зовут желающих. Глядишь и ты успеешь поучаствовать, если пилотское кресло не подойдёт.

Привычный, уверенный голос и обычный, такой же уверенный, тон. Того, кто совершенно точно знает, что всё будет так, как надо. Так, как будет правильно. Это — пегаска мотнула головой — было так... заразительно.

— И конечно же, где-то рядом будешь ты и твои костоломы. — Дэш опять кивнула на экран. — Присмотреть, если что-то пойдёт не так?

— Будут... — Шад покивал. — Только не мы — будут те, кто идёт в наше дело сейчас. Мы, мой выпуск и ближайшие к нам, должны будем уйти. И уйдем.

— Как уйти?

— От дел. — Шад пожал плечами. — Мы, всё же, прошлое. Полезное, много чего знающее... но прошлое. Будущее за молодыми. Они будут чего-то не знать, это их недостаток, но над ними не будет довлеть груз нашего опыта и это будет их преимуществом. В первые годы здесь, это было самым сложным — забывать старые пути, обычаи, обиды... Они будут новым. А мы — куда-нибудь, по тихим медвежьим углам, потому что ну сколько можно-то...

— Ха! — Дэш перебила его, стукнув по клавише и выключив запись. — Так бы сразу и сказал, что хочешь от работы убежать! Лентяй!

— Зараза ты всё-таки. — беззлобно вздохнул Шад. — Это я про отдалённую перспективу... впрочем, как — отдалённую, с вашей помощью-то... А в ближайшее время мне тихий отдых в ближайшее время всяко не грозит, сама же шефа слышала. И вообще лень — это самозащита от переутомления.


Час "икс" наступил в конце мая, как и было запланировано. Не то, чтобы это было по ней заметно, но с каждым проходившим днём Дэш нервничала всё больше. И всё старательней изводила себя тренировками и занятиями на симуляторе. То, что де-факто она уже сдала все вступительные тесты и изрядный кусок программы первого курса, её не успокаивало. Как назло, работы по нашему профилю было на удивление мало, и в конце концов, я волевым начальственным произволом установил ей строгий график. Позлилась, разумеется, но согласилась в итоге, что загонять себя — не дело.

А потом я поймал её ночью, за попыткой вскрыть блокировку на капсуле симулятора...

В конце концов, когда наступил долгожданный день и час, когда на станцию прилетел первый наш сменщик, и дэка унёс меня, Дэш и наш невеликий багаж к стартовой площадке, на рейс к "Заимке" — облегчённо вздохнули все. Я — потому, что больше не надо было присматривать за этой неугомонной. Она — потому, что больше не надо было ждать.


Обычный способ добраться до станции — это всё тот же привычный дэка. В принципе такой же, что используем мы, разве что стартуют они по расписанию трижды в день с городских площадок, внутри поставлены сиденья в четыре ряда, да пилот у него больше для галочки — штатно на орбиту дэка может вывести и дежурный искин, а наверху его подцепит на поводок станция. Впрочем, недостатка в пилотах нет, практиковаться желающих хватает, вот и сейчас кто-то сидел в пилотском кресле и ждал отмашки на вылет.

В этом рейсе салон был почти пустым, но все равно мы с Дэш заявились пораньше и спокойно заняли кресла в корме, благо их можно было разложить до упора, никому не мешая. Пегаска отключилась практически сразу же, я последовал хорошему примеру. С той только разницей, что до конца не засыпал, размывшееся сознание продолжало отслеживать окружающее. Обычный предстартовый набор — негромкие переговоры с пилотского места, звуки снаружи, потом лёгкий гул просыпающихся движков...

Уже перед самым взлётом, когда начали свистеть движки и закрываться люк, в эту обычную последовательность звуков ворвался диссонанс — люк с шипением открылся , снаружи донеслись быстрые шаги, а после мягкий звук чего-то, кинутого на пол, тихий скрип сидений и приглушённые голоса... голос, с характерными такими уговаривающими интонациями. Очень знакомыми, сколько раз сам ими пользовался. На выходах. И таким же, почти привычным дополнением — флер испуга, доносящийся от кого-то из новоприбывших.

Странно. И как-то неуместно. Я приподнялся и глянул на попутчиков. Точнее, похоже, попутчиц — судя по голосу и макушкам, видимым с моего места. Следом за мной рядом завозились, пара ног упёрлась в спинку кресла спереди и Дэш, проследив направление взгляда, заинтересованно навелась ушками вперёд.

— Что не так? — прошептала она.

— Непонятно. Вроде как боится...

— Агась. Ну-ка, здоровяк, подвинься... — эта зараза уверенно протопала мне прямо по ногам, спрыгнула в проход и направилась к попутчицам, с явным настроем на причинение добра. Мда. Зря я сзади устроился, стоило сесть поближе, и посмотреть на сие зрелище...


Толчок, дрожь по корпусу и протяжное шипение герметизации — здравствуй старая-добрая "Заимка", давно не виделись. Обычно-то я здесь оказывался максимум через три-четыре недели после окончания предыдущего выхода. Даже слегка подзабыл, каково тут, после нашей глуши.

Попутчицы наши вышли первыми, потискав на прощание пегаску и даже помахав мне. Всем нравятся пони, да.

Дэш, ухмыляясь, подошла забрать свои сумки и только отмахнулась в ответ на вопросительный взгляд. Не забыв, впрочем, отсигналить "всё хорошо", школа работы в спасателях не прошла даром. Ну что ж, хорошо, так хорошо... тем более, что судя по багажу, эти попутчицы, скорее всего, собираются на тот же лайнер, что и мы.

Так оно и оказалось. После того, как пегаска облазила всю пассажирскую палубу лайнера... Впрочем было бы что, небольшая она и полусотня кают до самого последнего времени не то что пустыми стояли, они, по большей части, с постройки не вскрывались, те шесть десятков народа, что прилетели этим рейсом, по нашим меркам — событие... Облазила, и после этого неугомонная, для начала, напросилась к пилотам, потом к техникам, а потом, слегка передохнув, вытащила из каюты этих наших попутчиц.

Вскоре вся наша маленькая компания уже знала, кто здесь кто и откуда, что пегаска собирается учиться на пилота-штурмана, что первую из этой парочки зовут Онга, и она с Лаэлль познакомилась по переписке, а сейчас они летят к ней домой, на Живу, знакомиться с новообретённой роднёй, и так далее, и так далее, одни Древние знают в каких ещё подробностях, лучше поберечь психику и не интересоваться, о чём ещё они успели поболтать.

Ну а главное, что в результате всех этих разговоров Лаэлль перестала, наконец, на пустом месте накручивать себя, нервничать и дёргать острыми ушками, а на лице, красивом, но чересчур идеальном, чтобы быть натурально-человеческим, появилась улыбка. Из новеньких эльфка, уже после меня притащили. Надо будет поинтересоваться потом, такие модели нам попадаются крайне редко. Но именно что потом, и по архивам, потому как очень хорошо чувствуется, что её саму про это лучше не расспрашивать лишний раз.

Занятно, что Дэш это тоже хорошо поняла. Несмотря на всю непосредственность в общении, пегаска очень аккуратно, но вполне естественно выбирала темы. Когда с ней прощались, провожая на станцию у Руси — прощались легко и сердечно, не так, как с тем, кто пусть даже случайно и не желая того, но разбередил старые раны.

Растёт девочка. Растёт и радует.


Всю посадку пегаска просидела, уставившись в экран-иллюминатор. Городскими кварталами её, понятно, было не удивить, лесами после Тайги — тоже, но вот их сочетание впечатлило. И она глазела неотрывно на пейзаж, всё время, пока катер закладывал развороты, выходя на нашу площадку в порту. Пейзаж, надо сказать, впечатлял — мы прилетели днём, день был солнечным и городские кварталы, утопающие в зелени, сияли под солнцем ярким, слегка матовым серебром. Повторяющийся рисунок блоков шёл вдоль реки аккуратной татуировкой и расползался в стороны, оставляя зелёные или синие плеши там, где поросшие диким лесом особо большие холмы, или проточное озеро не позволили в своё время поставить дома.

Не меганебоскребы Шпилей, конечно, выше семи этажей комплексы не строили, но с отвычки её достаточно впечатлило. Ещё больше впечатлило, когда мы после катера прошли не слишком людное, приземистое здание терминала, и взяли автомат-такси. Тоже, кстати, не самая привычная вещь, при нашем-то повсеместном разлетайстве. Прозрачная коробка на колёсах вырулила из стройного ряда ей подобных и бодро покатила сначала по трассе до города, а после и по городским улицам.

Покрытие на дорогах было гладким и чистым, его не взломали корни, и оно не заросло травой, несмотря на широкие полосы зелени по сторонам, деревья на этих полосах имели вполне ухоженный вид, тротуары не были завалены листвой, и вообще город был вполне цивильного облика.

Вот только людей на улицах не было.

Полоса зелени, отделяющая дорогу от жилья, конечно, здорово мешала, но всё в движении можно было увидеть, что так здорово смотревшиеся сверху дома смотрят на улицу фасадами, на которых не видно ни окон ни дверей — лишь однотонный, слепой серебристый рельеф.

Пегаска молча смотрела на окружающее, и в ней постепенно начинало проступать беспокойство. Она старалась не подавать вида, но, в конце концов, всё же обернулась, и вопросительно уставилась на меня.

— Многие поначалу шугаются, да. — ответил я на невысказанный вопрос.

— А-а-а почему — так?... — пегаска неопределённо помахала ногой.

— Да просто в консервации тут города. Это ж, по сути, временное жильё было, только для того, чтобы было где прожить после ухода. Но стройкомплекс энергии и расходников изведёт одинаково и на развалюху, и на приличный дом, так что выращивали сразу и на века. А потом, лет через двадцать-тридцать, как расселялись — так потихоньку и закатывали дома под консервационную плёнку, залив азотом, чтоб мокрицами не заросли, и оставляли так. По ночам кибы шерудят, чтобы зелёнка не затянула, состояние по датчикам отслеживается... Как знать, может и пригодится когда, запас карман не тянет. А так, теперь в этих городах где живут — там живут только лишь вокруг центров, вроде того, куда сейчас едем. Такое вот тематическое заселение получилось. Здесь всё вокруг юрчатника крутится, где-то ещё — вокруг научного центра... Город как концентрат людей, это в общем здорово и полезно. Вот только побочных эффектов от такой концентрации лезет столько, что ну его в пень, несмотря на все полезности.