Пышношай

Флаттершай самая застанчивая, невинная и добрая пони. Она никогда не могла даже взглянуть на жеребца... так как же получилось что её зад красуется на обложке сомнительного фильма?

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек

Grin

Скучнейшая история, что вы когда либо будете читать, дес Поэтому просто пройдите мимо, дес Просто для архива как бб оставляю тут, дес :/

ОС - пони

Цифровой дождь

Этот рассказ - не о пони. От МLP здесь только редкие отсылки. Кто ищет историй о приключениях поняш или попаданцев - врядли найдут то что хотят. Но так или иначе, предлагаю на ваш суд историю совершенно иного мира, не похожего на Эквестрию. Светлых паладинов здесь нет - а любовь и дружба такое же редкое явление как шоколадный дождь в мире реальном. Можно ли в таком круговороте хаоса и насилия остаться человеком? Добро пожаловать в мир гротеска, насилия и вечной ночи. Добро пожаловать в 23 век. Добро пожаловать в Vирт.

Человеки

Тот неловкий момент, когда...

Насколько сложно может быть взять книгу в библиотеке?

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Эплджек

В один дождливый день...

Небольшой случай во дворце, произошедший с принцессой Селестией в один дождливый день...

Принцесса Селестия

Грехи Прошлого: Отблески

Преследуя Старлайт, Твайлайт и Спайк побывали в других вариациях Эквестрии и увидели какой бы могла быть река времени. Теперь Старлайт переехала к Твайлайт, Никс и Спайку и начала учиться дружбе. Чтобы поблагодарить тех, кто помог ей снова обрести друзей, Старлайт создала чары, которые позволяют любому увидеть другие варианты реальности. Способность узнать “что, если” может стать хорошим развлечением... но для некоторых стать навязчивым напоминанием о том, какой их жизнь могла бы быть.

Твайлайт Спаркл Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Спайк Твист ОС - пони Найтмэр Мун Старлайт Глиммер

Дружба - это Вечность, Фрагмент 1 - Огонь

В сказочном королевстве Эквестрия царил мир уже более тысячи лун, и даже восхождение новой принцессы - аспекта реальности, явно не выраженного ранее, не смогло помешать этому. Для многих этот мир кажется идеальным, некоторым он кажется вечным, но никому и не могло прийти в голову, насколько он неправилен. Как история могла застыть так давно? Как развитие могло остановиться на века? Как жизнь превратилась в сон...

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Зекора ОС - пони Сансет Шиммер

Рассказы у ночного костра

Всегда приятно посидеть у костра, попить сидра да и просто послушать легенды и байки старого, как сама история, дядюшки Джейка.

Другие пони ОС - пони

Время аликорна

Твайлайт упускает память, словно игла перескакивает на старой пластинке. Возможно, у Селестии есть ответы.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Пони, которая никогда не смеялась

Шайнблизз не знала, что такое веселье. Вся её жизнь была замкнута в четырех стенах клиник, цвет которых постоянно менялся из-за частых переездов по городам. У неё не было ни семьи, ни счастливого детства, и всё бы так и продолжалось, если бы судьба её не столкнула с двумя новыми пациентами клиники Понивилля... не совсем нормальными пациентами.

Твайлайт Спаркл Эплджек Зекора Биг Макинтош ОС - пони Кэррот Топ Сестра Рэдхарт

Автор рисунка: Noben
17 19

Час пони

18

— Даблин... — Тиран тоже мотнул головой. — Извини, малышка, забываю иногда. Щас. — Он слез с лежака, потрепал рысь по шее — та с округлившимся пузом развалилась возле миски. Последний недоеденный шмат мяса лежал рядом с мордой. На морде явственно читалось выражение "в меня больше не лезет, но хрен я это брошу". — Хорошая киса, хорошая. — проговорил Тиран негромко, почесав ей под нижней челюстью, и чуть подался назад. — Ну давай, маленькая. Погостили и хватит, пора домой.

Что-то неуловимо изменилось в мире. Почувствовали это все. И я, и Дэш, вздрогнувшая и помотавшая головой. И тем более рысь. Та вздрогнула, сжалась, перекатилась на живот, и на секунду застыла, настороженно глядя на Тирана. Тот был неподвижен и спокойно глядел на кошку. Гляделки продолжались пару секунд, потом рысь начала осторожно отступать задом, через пару метров развернулась и бросилась к лесу, смешно дёргая куцым хвостом.

Мясо, что интересно, она утащить не забыла. Остановилась у самой опушки, уронила шмат на снег, чтобы перехватить поудобнее и так, с куском в пасти, оглянулась на станцию. Потом сорвалась с места и растаяла среди деревьев.

— Хех. — Тиран, улыбаясь, уселся обратно. — Умная, однако...

— Умная, согласен. Но ты же в мои гребеня не кошек лечить явился?

— Скажем так — не только.

— Не только — это про подкинутую мне работу, или есть что-то ещё? Кстати, а что не письмом?

— Да так, интересно было самому глянуть, как тут у тебя...

Интересно ему. Готов поверить, шеф любопытный. Вот только сейчас возьму, срочно забуду, сколько, хм, интересных событий началось с его слов "интересно бы глянуть" — и поверю. Ту же самую работу с Землёй взять. Сказал однажды на междусобойчике "интересно, как там" — и вылилось это в итоге в Проект... а теперь и во что-то ещё, судя по всему.

Я глянул на него, но по физиономии, как всегда, ничего было не прочитать, а эмпатией с него читалось ровно столько же, сколько с лежака, на котором он устроился. Почувствуй себя на месте подопечных, называется.

— Шад. Мне действительно надо, чтобы ты вернулся. Надо заметить, у твоей подружки отличное чутьё.

— М?

— Она права, что с Землёй лучше работать кому-то с толстой шкурой.

— Что, кто-то особенно ярко начудил?

— Не. Аналитики напрогнозировали. Говорят, молодёжь золото, но реагируют слишком остро. Говорят — доиграемся так.

— А кто говорит, кстати?

— Группа "Трикси".

— А-а. Ну, этим лучше поверить.

— Так ты в деле?

— Куда ж я денусь-то.

— Хорошо. — Тиран потянулся со вздохом, подёргал головой и, наконец, поднялся. — Звиняй, что испортил отставку. Пора, пожалуй. Ещё в пару мест заскочить надо. Удачи, девочка. — кивнул он притихшей, прижавшей ушки и прижавшейся ко мне Дэш, и потопал неторопливо по площадке и дальше, тем же маршрутом, что и рысь чуть ранее.


— Ну, вот ты и увидела неповторимую манеру нашего шефа вести дела. — заметил я, когда тёмная куртка, мелькавшая среди деревьев, окончательно скрылась в лесу. — Явится, раздаст на наши головы ценные указания, и опять куда-то свинтит. Лентяй... — Я посмотрел на ошеломленную физиономию пегаски, и решил всё же сбить градус юмора. — Оно и к лучшему. Всерьёз и с полной отдачей он работал на Земле перед уходом, и мало тогда никому не казалось. Ни нам, ни... остальным, земля им стекловатой.

Пегаска молчала, устраиваясь поудобнее, потом, вдоволь навозившись под пледом, наконец улеглась. Но дремать у неё не получалось — ушки всё стригли воздух, выдавая беспокойство. В конце концов она вздохнула, открыла глаза и приподняла голову, заглядывая мне в лицо. И огорошила вопросом.

— Шад... как вам это удалось? Как... получился этот мир? Только не надо баек, и в сторону уходить. Пожалуйста. Я просто... просто...

— Ты просто повзрослела. — я провёл ладонью по шее. Какая всё-таки приятная на ощупь шёрстка... — Тебе уже мало просто счастливо жить. Не задумываясь. Тебе становится интересно то, что за границами кадра. Какая всё-таки ты умница.

— Льстец. — фыркнула Дэш.

— Ни на грамм. Мы сами после ухода так и жили, всем народом. Не задумываясь, просто и счастливо. Идиллия. Пасторальная. Понадобилось несколько десятков спокойных лет, чтобы отойти, и чтобы потянуло узнавать что там дальше... Забавно что вы, найдёны, себя ведёте точно так же. Сначала просто живёте, потом вас тянет сорваться с места. Потом вам интересно что там за кадром. Но ты... — Заметно отросшая разноцветная грива мягко текла сквозь пальцы, а вот мышцы под рукой слегка напряглись. — ...ты опять сумела удивить. Обычно-то на это уходит больше времени. Быстрая ты...

— Я такая. — гордо заявила Дэш. — Но не уходи от вопроса. Пожалуйста.

— ...и въедливая. — вздохнул я. — Как было, говоришь... В подробностях — всё же лучше книжки почитать. Я-то на это изнутри смотрел, это, знаешь ли, довольно ограниченный ракурс даёт. Метнулись туда-сюда, там шею свернул, тут похвалил, сказал молодец и плюшку подкинул... Тиран тогда, такое впечатление, совсем не спал, всех нас координируя. Вот бы кого бы тебе поспрашивать — он всегда всё знает.

— Только никогда всё не рассказывает?

— Ну да. То есть потом-то ты понимаешь, для чего тебя гоняли, но это потом... А с моей кочки всё было как на всякой войне — быстро и резко. В один прекрасный день утром эта наглая рожа улыбнулась в телевизоре во все шестьдесят четыре зуба, и объявила что власть переменилась, что это надолго, и что дёргаться по этому поводу поздно и опасно. А чтобы убедительней было — бывших наших хозяев жизни тут же и продемонстрировал... — Я привычно поморщился. — Насчёт крови по колено, как потом любили говорить писаки — беспардонно врали, там всего-то по щиколотку набиралось. Но всё равно берцы потом отмывать замаялся. Просто проклятье было в первые месяцы — только начинаешь разнашивать, как уже пропитались, завонялись, выкидывай и начинай новьё разнашивать с нуля...

— Смешно. — без улыбки проговорила Дэш. — Я про целый мир... а ты про берцы.

— Тебе-то хорошо, у тебя копыта, а мне знаешь какая проблема хорошие сапоги подобрать и привыкнуть? — меня ткнули означенным копытом в бок. — Что? Я серьёзно, вообще-то. Власть, править, мир менять — это всё просто громкие слова и тяжёлая работа, которую надо сделать, чтоб поскорее от неё избавиться. А сапоги — это важно, в них каждый день... да хватит пихаться уже. — я придержал копытце. — Я в самом деле серьёзно. Трудно найти такого же убеждённого анархиста, как наш дорогой шеф, ну и нас самих, конечно. Как его подобия. И забавно, что однажды именно этому анархисту попало в руки... что-то.

— Что?

— Понятия не имею, и узнавать не особо хочу. Корабль или база каких Предтеч, например. Искин Великих Древних. Или он сам и есть искин Древних, очеловечившийся Маре на зависть. Или... в общем по сети поищи, была где-то страничка с собранием предположений, штук триста было в списке, когда последний раз глядел. Говорят, кстати, что часть из них он сам и придумал смеха ради. Могу поверить, от него можно ожидать. Но что бы это ни было — возможности впечатляли. До сих пор впечатляют. Занятно, что эти возможности в кои-то веки оказались именно у того, кому на власть и всё вокруг неё было глубоко плевать. Забавно, что он всё же решил ими воспользоваться, чтобы взять эту самую власть. Смешно, что когда он её взял, и разом помножил на ноль всю нашу тогдашнюю элиту — никто этого, в общем, и не заметил, как оказалось всё отлично может работать и без солидных людей, принимающих решения. Отсюда, к слову, слухи про искина — уж больно много он знал про то, кто, где и что делает. Весело было, когда готовились уйти... точнее, потом уже оценили эту шутку, потому что даже мы по большей части только постфактум поняли, к чему готовились. Вот потом... потом, конечно, не до смеха было, но как-то отошло в сторону за всеми хлопотами, а там и подзабылось потихоньку.

Вопросительный взгляд и любопытство на выразительной мордашке.

— Именно тебе, думаю, это будет понятней куда лучше, чем нашим юнакам. Ты же не думаешь, что можно просто так взять, и по щелчку пальцев сделать всех хорошими, добрыми, разумными и так далее? — Разумеется, она так не думала, эмоциональный отклик ожидаемо был, хотя и был так же ожидаемо приглушённым. Отлично. — Тогда кто-то не захотел уходить сам, кого-то не взяли мы. Кто-то уже сюда пытался притащить старые порядки... На Земле нас было примерно сто сорок миллионов, девочка. На Руси в итоге начинали примерно с пятнадцати. Если можешь себе позволить большой отсев — замечательные люди наберутся обязательно, вот как-то так.

— Врёшь ведь.

— Ну, вру. Да, "можешь позволить" это слово неправильное. Не можем, конечно, и, надеюсь, уже не придется нам никогда делать такого отбора. Но что было поделать? Своих мозгов другим не вложишь, а силком тащить — ни разу не вариант. "Можешь только стиснуть зубы и смириться с потерей" будет правильней, пожалуй. Хотя, может, оно было и к лучшему, не рубить хвост по кусочкам. А потом... уже здесь потом было много-много работы. Хорошей, но тяжёлой. Даже после отбора — тяжёлой. Социум людской, это не коллективный разум вроде муравейника, но всё же он несколько больше, чем просто сумма людей. У него есть что-то похожее на память, что-то похожее на личность, он может устать, он может обладать своим характером... А наш социум был очень старым, очень усталым и растерявшим всё, что можно. В чём-то это было похоже на тебя, вот только заняло куда больше времени. — я покачал головой. — Это очень тяжело, выводить в норму и воспитывать целый социум, особенно, когда он похож... — я пощёлкал пальцами, подбирая слова.

— Ребёнок. — тихо проговорила пегаска. И глядя на меня задумчивым взглядом, добавила. — ...ребёнок, который состарился... не став взрослым. Озлившийся, не верящий никому... Ты это хотел сказать, Шад?

Однако же. Скажет она иногда такое, что хоть стой, хоть падай, и, главное, верно же. С языка сняла, чудо с крыльями.

— Верно. Извини если тебя задел. — грива под рукой чуть дёрнулась вправо-влево.

— И всё же, как...

— Да так же, как всякое воспитание. Как у нас с тобой. Жить рядом. Показывать, как правильно. А главное — быть искренним. Люди не эмпаты, но социум все же чувствует фальшь. И всё это день за днём. Год за годом.

— Так просто. — почти неслышно проговорила Дэш. — Так просто...

— Если бы... Не зря оно сыграло только у шефа, да и подходит оно только для наших мест... И это рассказываю я легко и просто, а так — так из моего выпуска до ухода дожило чуть-чуть больше половины, да и потом были потери. При всех наших умениях. Люди — могут быть и упорны, и изобретательны. Во всём.

Пегаска на этот раз чуть качнула головой под ладонью. Соглашалась. Потом она долго-долго лежала, устроив голову у меня на груди и прикрыв глаза. Можно было бы подумать что задремала, по своему обыкновению. Но после долгой паузы она осторожно взглянула мне в лицо и тихо спросила:

— Шад... у тебя был кто-то... там?

— О, женщины... Были. Жена и сын. Они остались.

— Прости...

Однако. Кто б мог подумать, что эта ершистая пацанка способна на подобное искреннее сожаление...

— Не стоит. Все мы были взрослыми, все имели право на свои решения. Даже если я считал это ошибкой. Особенно если я так считал. И давай обойдёмся без трогательных вопросов "если бы всё начать сначала", ладно?

— Хорошо, не буду. Часто спрашивают?

— Не то слово. Все пропускали мимо ушей то, что мы не меняемся, и все пытаются проявить участие. Это, конечно, мило, но мимо. Я-сегодняшний точно такой же, как и я-тогдашний. А тогда я ни о чём не жалел. И никого, можешь поверить.


Дэш задумчиво посмотрела на застывшего Шада. Постучала копытцем по столу. Потом по кнопке. Изображение послушно перемоталось обратно и снова показывало знакомый городской пейзаж — обшарпанные дома Серого Города. И судя по степени обшарпанности и мусору на улице — не самого благополучного его района.

Раздобыть запись с регистратора оказалось легко. Здешняя сеть была под стать здешним обитателям — всё просто и практично, если не сказать "примитивно", зато поиск предлагал именно то, что нужно, первой же строкой, вместо бесконечных страниц рекламы, и тематическую подборку видео ей выдало сразу. В названиях роликов были разные имена, но любопытство заставило её прокрутить почти до конца и выбрать ту, что звалась "Шад_Вячеслав_Шадрин".

Она снова нажала кнопку "проиграть" и убавила скорость воспроизведения. Сцена ожила вновь — медленно-медленно. Снималось это кем-то, стоявшим чуть сзади и сбоку, так что профиль Шада был едва виден, но даже так, она легко могла представить себе его выражение — как всегда спокойный, уверенный и благожелательный... Что было не слишком подходяще для ситуации — перед ним стояла мелкая уличная банда, шестеро человек, двое из них явно модифицированные, выше его на голову и габаритней. Ближе всего к Шаду стоявший заводила разыгрывал обычный для таких банд спектакль: "эй, кто такие-тут надо платить нам", и так далее, заканчивавшийся для его невольных участников, в лучшем случае, побоями и потерей имущества.

Вот сейчас... ещё секунда... заводила, тягуче-медленно, начинает поднимать руку, собираясь что-то показать... ещё убавить скорость воспроизведения...

Дэш шумно выдохнула. Это... впечатляло. Камера была достаточно скоростной, чтобы подробно записать, как от ударов медленно вминаются внутрь грудные клетки и горла, как от этих ударов кольцом разбегаются складки по одежде и коже... вот только сами удары она так и не показала. Почти точно так же, как и на нормальной скорости просмотра, Шад, только что спокойно стоявший, и благожелательно говоривший с заводилой, размылся и исчез, чтобы мгновение спустя появиться чуть в стороне. Банда ещё стояла на ногах, тела ещё только начинали медленно складываться от нанесённых ударов, но все они уже были мертвы. Уж это Дэш могла определить, с гарантией.

— "Мы немножко быстрее других", да? — пробурчала Дэш себе под нос. Без злости, просто чтобы хоть что-то сказать. Спарринги с Шадом уже давно не выводили её из себя, в чём-то они были даже полезней чем... прежняя учёба. Инструктор очень наглядно и доходчиво объяснял после боя и как двигаться, и что надо делать, чтобы его достать. И искренне радовался, если ей — очень редко — это удавалось. А на вопросы как он успевает всё это заметить — небрежно отмахивался "мы немножко быстрее других". — Немножко. Самую малость...

Она ткнула в кнопку, возвращая запись в реальное время, тела снова сложились и отлетели назад. Двое модификантов, оказавшиеся самыми живучими, пару раз даже дёрнулись, выгибаясь и скребя пальцами по асфальту, прежде чем застыть, остальные просто упали кучами тряпья. Камера дёрнулась и изображение заметалось туда-сюда, когда инструктор обернулся и потащил снимавшего за собой...

Экран почернел на секунду, затем начался новый эпизод. Антураж менялся, кроме узнаваемого Серого Города были ещё какие-то города, незнакомые, потом даже мелькнули знакомо-дикие пейзажи. Эпизоды шли один за другим, и уже нескольких ей хватило, чтобы уяснить его стиль. Признания на Арене ему бы он не принёс, это точно. На Арене надо было драться, радуя зрителей зрелищем, а тут зрелища не было, как не было и драк. Был — обычно — недолгий разговор, если это можно было так назвать, а потом, без перехода — трупы. И всё. Иногда, впрочем, кто-то оставался в живых — исключительно потому что Шад позволял ему унести ноги, выбирая такого счастливчика по какому-то своему резону.

Очередной эпизод разительно отличался от прочих. Камера на этот раз стояла в каком-то довольно большом зале. Съёмка была сделана через "рыбий глаз", поэтому зал отлично было видно из края в край. От десятка внешне расслабленных и привалившихся к стене людей с оружием, в одинаково-безликой, слегка мешковатой форме, до людей сгрудившихся на противоположной стороне. Те были... растерянными, что ли. Когда-то Дэш доводилось видеть похожих людей в дорогих и на заказ пошитых костюмах, перед которыми лебезили владельцы заведений. Те люди были всегда бесконечно уверены в себе, в том что на них все обязаны смотреть с почтением, что это естественный порядок вещей. А вот перед явно того же сорта людьми, что были на экране, там никто не лебезил, и это им явно было в новинку. Наверняка ещё больше в новинку им было то, что их бесцеремонно выдёргивали из толпы и сажали за столик, напротив всё того же Шада. Звука не было, но это был явный допрос, в его фирменной, испытанной ею на себе манере — вежливо, понимающе, дружелюбно, с искренним участием... Очередной допрашиваемый, видимо, понял это как-то по-своему, это было видно по изменившейся манере держаться, сразу ставшей уверенно-хозяйской; судя по жестам — он попытался что-то потребовать, и тогда Шад, всё с тем же дружелюбным и располагающим выражением лица поднялся из-за стола.

Рэйнбоу сглотнула. Не тому, кто прошёл через Арену, бояться крови, тем более не ей. Но зрелище того, как Шад, деловито и буднично, за какие-то секунды превращает обнаглевшего собеседника в выпотрошенный и вывернутый наизнанку кусок мяса, швыряет его в разом раздавшуюся и прижавшуюся к стенам толпу — а этот кусок мяса ещё живёт, и бьётся в судорогах на полу... это было уже слишком. Даже для неё.

Потом было ещё хуже. В тех съёмках, что были из Серого Города, он просто убивал, да и те, кого убивал... Дэш отлично понимала, что бывает, если встретить таких в тёмном переулке, и ничего не имела против. Но видеть как Шад, неизменно спокойный, вежливый, старый добрый Шад, не меняя выражения лица, раз за разом спокойно и безжалостно, с демонстративной, показательной жестокостью расправляется не с какими-то уличными гопниками — с холёной публикой того рода, которая привыкла быть недосягаемыми и неприкосновенными небожителями, не делая скидок ни на пол, ни на возраст... Это выглядело как-то особенно жутко. Даже... почти знакомо. И в то же время притягательно.

— Всё историей интересуешься? Умница.

К собственному удивлению, она даже не вздрогнула, услышав голос из-за спины. Просто фыркнула в ответ:

— Эта твоя манера подкрадываться...

— Вообще я топал как обычно, это кто-то слишком увлёкся... — Шад, такой же невозмутимо-благодушный, как и на экране, уселся на своё место, прокрутил у себя списки новостей, дел, заданий и прочего содержания спасательской сети, глянул на карту — вроде бы бегло, но как уже доводилось убеждаться — мгновенно выцепив всё самое важное, и повернулся к ней. Посмотрел пару секунд, наверняка так же приглядываясь к чему-то важному, и, наконец, предложил: — Ну спрашивай уже, право слово...

— Это была Земля?

— По большей части. А если ты про то, что ближе к концу — Земля старых времён, когда всё только начиналось. Ещё до ухода.

— Зачем ты... — она замялась, подбирая слова.

— Зачем так их потрошил? — безмятежно поинтересовался Шад. — Порой они знали кое-то, что тогда нам было нужно, и это требовалось добыть. Вот и приходилось убеждать, как получится. Обычно-то старались обходиться без лишней грязной работы, просто загоним в стандартный транспортный контейнер и забудем его в местечке поглуше.

Дэш потребовалась пара секунд чтобы понять сказанное, представить и передёрнуться. Шад умел быть страшным.

— А как же вечное "нас мало, все мы люди"?

— Так то не люди, то политики. Были. — Он развалился в кресле. — И, поверь старому эмпату, я совершенно серьёзен. Вот взять хоть какого-нибудь бандюка из Серого Города — даже у таких, нет-нет да и прорежется что-то человеческое, найдётся хоть что-то за душой. Ну там вспомнит про кого-то, кто без него пропадёт, или же испугается, ммм... правильно. Такому можно и дать шанс, глядишь и распорядится им с толком. А эти... в этих никогда ничего подобного не всплывало. В глаза будет смотреть, слышать что ему говорят, но ни на секунду не задумается, что он что-то делал не так. Даже когда выворачивать его начинаешь, всё равно искренне удивляться будет — да за что? за каких-то мелких людишек меня, высшего... Удивительно мерзотная порода, и нихрена не меняется со временем, надо сказать. Можно было бы подумать, что они и не человеческого вида вовсе, но ведь точно ж были человеки, вскрытия подтверждали... Ты, кстати, не только моё смотри, в наших записях есть вещи и поинтереснее.

Дэш поёжилась ещё раз, пытаясь представить себе это "интереснее". Получалось не очень. Точнее получалось представить нечто смутное, богатая фантазия и опыт позволяли, но вот видеть это "смутное" наяву как-то уже совсем не хотелось.

— Ты нарочно напугать стараешься?

— Не напугать. Подтолкнуть к пониманию, откуда что взялось. Наших юнаков примерно так и подталкивают, целый раздел в школьном курсе истории есть.

— А кому и этого не хватит, могут и показать. — покивала пегаска. — И всё же — она мотнула головой на экран. — в самом деле нужно подталкивать... именно так?

— Как так?

— Жутко.

— Работа хирурга тоже выглядит жутко, но лишнее бывает надо отрезать. Я, помнится, как-то говорил тебе про воспитание социума, так вот — воспитание работает в любую сторону. В дурную — всегда легче. И потому оставлять такую публику жить никак нельзя было. Они опять потащили бы нас по своему пути. Даже здесь — всё равно. Одним фактом существования, тем более что они очень легко cходятся с себе подобными. В чем-то это, пожалуй, напоминало по воздействию нас с вами, только магии вот никакой, голая социалка... И юнакам все это показывают во всей красе, чтобы знали, как приходится решать запущенные проблемы.

Дэш хорошо были знакомы такие вот короткие беседы. Иногда переходящие в жаркие перепалки — с её стороны, разумеется. Шад в любом, самом яростном споре, умудрялся быть спокойным. И так же, как и в их спаррингах — искренне радовался, когда ей удавалось его задеть, сказав что-то оригинальное.

— Хирурги, значит... — Дэш подпустила язвительности в тон.

— Ну да. Хирург отличается от мясника лишь тем, что работает тоньше.

— И клиент выживает. — Дэш усмехнулась, она уж слышала эту фразу. — Ну ладно. Собрались хорошие люди и убили всех плохих. А дальше? Люди разные, ты сам говорил.

— Говорил. И?

— Сейчас ладно, сейчас нас мало. А что будет потом? Когда людей снова станет слишком много?

— Ну ты и загадать... Хотя и умница, конечно. Нет, всё не так плохо... ну или не так хорошо, это как посмотреть. Даже при вашей помощи — аналитики очень осторожны в оптимизме и говорят, что где-то на тысячу ближайших стандартных лет проблем с местом не предвидится. А и будет — космос большой. И даже если Пояс мы открыли уже весь — вон, научники в сети уже планы терраформирования обсуждают на будущее, зовут желающих. Глядишь и ты успеешь поучаствовать, если пилотское кресло не подойдёт.

Привычный, уверенный голос и обычный, такой же уверенный, тон. Того, кто совершенно точно знает, что всё будет так, как надо. Так, как будет правильно. Это — пегаска мотнула головой — было так... заразительно.

— И конечно же, где-то рядом будешь ты и твои костоломы. — Дэш опять кивнула на экран. — Присмотреть, если что-то пойдёт не так?

— Будут... — Шад покивал. — Только не мы — будут те, кто идёт в наше дело сейчас. Мы, мой выпуск и ближайшие к нам, должны будем уйти. И уйдем.

— Как уйти?

— От дел. — Шад пожал плечами. — Мы, всё же, прошлое. Полезное, много чего знающее... но прошлое. Будущее за молодыми. Они будут чего-то не знать, это их недостаток, но над ними не будет довлеть груз нашего опыта и это будет их преимуществом. В первые годы здесь, это было самым сложным — забывать старые пути, обычаи, обиды... Они будут новым. А мы — куда-нибудь, по тихим медвежьим углам, потому что ну сколько можно-то...

— Ха! — Дэш перебила его, стукнув по клавише и выключив запись. — Так бы сразу и сказал, что хочешь от работы убежать! Лентяй!

— Зараза ты всё-таки. — беззлобно вздохнул Шад. — Это я про отдалённую перспективу... впрочем, как — отдалённую, с вашей помощью-то... А в ближайшее время мне тихий отдых в ближайшее время всяко не грозит, сама же шефа слышала. И вообще лень — это самозащита от переутомления.


Час "икс" наступил в конце мая, как и было запланировано. Не то, чтобы это было по ней заметно, но с каждым проходившим днём Дэш нервничала всё больше. И всё старательней изводила себя тренировками и занятиями на симуляторе. То, что де-факто она уже сдала все вступительные тесты и изрядный кусок программы первого курса, её не успокаивало. Как назло, работы по нашему профилю было на удивление мало, и в конце концов, я волевым начальственным произволом установил ей строгий график. Позлилась, разумеется, но согласилась в итоге, что загонять себя — не дело.

А потом я поймал её ночью, за попыткой вскрыть блокировку на капсуле симулятора...

В конце концов, когда наступил долгожданный день и час, когда на станцию прилетел первый наш сменщик, и дэка унёс меня, Дэш и наш невеликий багаж к стартовой площадке, на рейс к "Заимке" — облегчённо вздохнули все. Я — потому, что больше не надо было присматривать за этой неугомонной. Она — потому, что больше не надо было ждать.


Обычный способ добраться до станции — это всё тот же привычный дэка. В принципе такой же, что используем мы, разве что стартуют они по расписанию трижды в день с городских площадок, внутри поставлены сиденья в четыре ряда, да пилот у него больше для галочки — штатно на орбиту дэка может вывести и дежурный искин, а наверху его подцепит на поводок станция. Впрочем, недостатка в пилотах нет, практиковаться желающих хватает, вот и сейчас кто-то сидел в пилотском кресле и ждал отмашки на вылет.

В этом рейсе салон был почти пустым, но все равно мы с Дэш заявились пораньше и спокойно заняли кресла в корме, благо их можно было разложить до упора, никому не мешая. Пегаска отключилась практически сразу же, я последовал хорошему примеру. С той только разницей, что до конца не засыпал, размывшееся сознание продолжало отслеживать окружающее. Обычный предстартовый набор — негромкие переговоры с пилотского места, звуки снаружи, потом лёгкий гул просыпающихся движков...

Уже перед самым взлётом, когда начали свистеть движки и закрываться люк, в эту обычную последовательность звуков ворвался диссонанс — люк с шипением открылся , снаружи донеслись быстрые шаги, а после мягкий звук чего-то, кинутого на пол, тихий скрип сидений и приглушённые голоса... голос, с характерными такими уговаривающими интонациями. Очень знакомыми, сколько раз сам ими пользовался. На выходах. И таким же, почти привычным дополнением — флер испуга, доносящийся от кого-то из новоприбывших.

Странно. И как-то неуместно. Я приподнялся и глянул на попутчиков. Точнее, похоже, попутчиц — судя по голосу и макушкам, видимым с моего места. Следом за мной рядом завозились, пара ног упёрлась в спинку кресла спереди и Дэш, проследив направление взгляда, заинтересованно навелась ушками вперёд.

— Что не так? — прошептала она.

— Непонятно. Вроде как боится...

— Агась. Ну-ка, здоровяк, подвинься... — эта зараза уверенно протопала мне прямо по ногам, спрыгнула в проход и направилась к попутчицам, с явным настроем на причинение добра. Мда. Зря я сзади устроился, стоило сесть поближе, и посмотреть на сие зрелище...


Толчок, дрожь по корпусу и протяжное шипение герметизации — здравствуй старая-добрая "Заимка", давно не виделись. Обычно-то я здесь оказывался максимум через три-четыре недели после окончания предыдущего выхода. Даже слегка подзабыл, каково тут, после нашей глуши.

Попутчицы наши вышли первыми, потискав на прощание пегаску и даже помахав мне. Всем нравятся пони, да.

Дэш, ухмыляясь, подошла забрать свои сумки и только отмахнулась в ответ на вопросительный взгляд. Не забыв, впрочем, отсигналить "всё хорошо", школа работы в спасателях не прошла даром. Ну что ж, хорошо, так хорошо... тем более, что судя по багажу, эти попутчицы, скорее всего, собираются на тот же лайнер, что и мы.

Так оно и оказалось. После того, как пегаска облазила всю пассажирскую палубу лайнера... Впрочем было бы что, небольшая она и полусотня кают до самого последнего времени не то что пустыми стояли, они, по большей части, с постройки не вскрывались, те шесть десятков народа, что прилетели этим рейсом, по нашим меркам — событие... Облазила, и после этого неугомонная, для начала, напросилась к пилотам, потом к техникам, а потом, слегка передохнув, вытащила из каюты этих наших попутчиц.

Вскоре вся наша маленькая компания уже знала, кто здесь кто и откуда, что пегаска собирается учиться на пилота-штурмана, что первую из этой парочки зовут Онга, и она с Лаэлль познакомилась по переписке, а сейчас они летят к ней домой, на Живу, знакомиться с новообретённой роднёй, и так далее, и так далее, одни Древние знают в каких ещё подробностях, лучше поберечь психику и не интересоваться, о чём ещё они успели поболтать.

Ну а главное, что в результате всех этих разговоров Лаэлль перестала, наконец, на пустом месте накручивать себя, нервничать и дёргать острыми ушками, а на лице, красивом, но чересчур идеальном, чтобы быть натурально-человеческим, появилась улыбка. Из новеньких эльфка, уже после меня притащили. Надо будет поинтересоваться потом, такие модели нам попадаются крайне редко. Но именно что потом, и по архивам, потому как очень хорошо чувствуется, что её саму про это лучше не расспрашивать лишний раз.

Занятно, что Дэш это тоже хорошо поняла. Несмотря на всю непосредственность в общении, пегаска очень аккуратно, но вполне естественно выбирала темы. Когда с ней прощались, провожая на станцию у Руси — прощались легко и сердечно, не так, как с тем, кто пусть даже случайно и не желая того, но разбередил старые раны.

Растёт девочка. Растёт и радует.


Всю посадку пегаска просидела, уставившись в экран-иллюминатор. Городскими кварталами её, понятно, было не удивить, лесами после Тайги — тоже, но вот их сочетание впечатлило. И она глазела неотрывно на пейзаж, всё время, пока катер закладывал развороты, выходя на нашу площадку в порту. Пейзаж, надо сказать, впечатлял — мы прилетели днём, день был солнечным и городские кварталы, утопающие в зелени, сияли под солнцем ярким, слегка матовым серебром. Повторяющийся рисунок блоков шёл вдоль реки аккуратной татуировкой и расползался в стороны, оставляя зелёные или синие плеши там, где поросшие диким лесом особо большие холмы, или проточное озеро не позволили в своё время поставить дома.

Не меганебоскребы Шпилей, конечно, выше семи этажей комплексы не строили, но с отвычки её достаточно впечатлило. Ещё больше впечатлило, когда мы после катера прошли не слишком людное, приземистое здание терминала, и взяли автомат-такси. Тоже, кстати, не самая привычная вещь, при нашем-то повсеместном разлетайстве. Прозрачная коробка на колёсах вырулила из стройного ряда ей подобных и бодро покатила сначала по трассе до города, а после и по городским улицам.

Покрытие на дорогах было гладким и чистым, его не взломали корни, и оно не заросло травой, несмотря на широкие полосы зелени по сторонам, деревья на этих полосах имели вполне ухоженный вид, тротуары не были завалены листвой, и вообще город был вполне цивильного облика.

Вот только людей на улицах не было.

Полоса зелени, отделяющая дорогу от жилья, конечно, здорово мешала, но всё в движении можно было увидеть, что так здорово смотревшиеся сверху дома смотрят на улицу фасадами, на которых не видно ни окон ни дверей — лишь однотонный, слепой серебристый рельеф.

Пегаска молча смотрела на окружающее, и в ней постепенно начинало проступать беспокойство. Она старалась не подавать вида, но, в конце концов, всё же обернулась, и вопросительно уставилась на меня.

— Многие поначалу шугаются, да. — ответил я на невысказанный вопрос.

— А-а-а почему — так?... — пегаска неопределённо помахала ногой.

— Да просто в консервации тут города. Это ж, по сути, временное жильё было, только для того, чтобы было где прожить после ухода. Но стройкомплекс энергии и расходников изведёт одинаково и на развалюху, и на приличный дом, так что выращивали сразу и на века. А потом, лет через двадцать-тридцать, как расселялись — так потихоньку и закатывали дома под консервационную плёнку, залив азотом, чтоб мокрицами не заросли, и оставляли так. По ночам кибы шерудят, чтобы зелёнка не затянула, состояние по датчикам отслеживается... Как знать, может и пригодится когда, запас карман не тянет. А так, теперь в этих городах где живут — там живут только лишь вокруг центров, вроде того, куда сейчас едем. Такое вот тематическое заселение получилось. Здесь всё вокруг юрчатника крутится, где-то ещё — вокруг научного центра... Город как концентрат людей, это в общем здорово и полезно. Вот только побочных эффектов от такой концентрации лезет столько, что ну его в пень, несмотря на все полезности.