Час пони
22
Быстрый карантин это, всё-таки, здорово. Хоть я за прошедшие годы и обжился в своей каюте на борту Мары по самое некуда, а всё же это не сравнить с домом.
Хорошо, когда есть берлога, куда можно возвращаться. И совсем замечательно, когда в эту берлогу ты можешь залечь почти сразу же после прилёта — потому что пройдёт ещё три дня минимум, прежде чем Мара-перестраховщица выпустит своих гостей из капсул, и понадобится в очередной раз рассказывать найдёнышам, на каком они свете, где они, и кто мы.
Вот я и дома. Почти.
Взлетающий за спиной катер прошелся над головой, сдув снег с нескольких катеров, стоящих на краю площадки и щедро обсыпал этим снегом меня. На этой широте зима в разгаре, и наш посёлок накрыло белое одеяло, чуть синеватое в ранних зимних сумерках. По улице от большой взлётной площадки деловито ползёт киб, разгребая дорожку для пешеходов. Я поёжился. Надо было захватить комбинезон, футболка с джинсами сейчас слегка не по погоде. Впрочем, плевать, если умеешь мелкие фокусы с обменом веществ. Вдох-выдох, по телу послушно разлилась волна тепла. Всего-то меньше полкилометра, до дома дойти хватит, а там будет и душ и камин. Дом, конечно, будет слегка стылым — уходя на вахту я оставил его на полуконсервации, но ничего, переживу.
На подходе к дому я остановился. Странно. Киб, конечно, чистит дорожку и даже подход к дому, но не до самой двери же. И киб не оставляет после себя таких следов. И... я прикрыл глаза и "принюхался"... от дома тянет таким букетом живозапахов...
Сюрприза не вышло. Похоже, они это тоже поняли, грохнула распахнутая дверь, и из неё с оглушительным визгом вылетают и врезаются в меня две лазурные торпеды. Линкор получил затопления и опасный крен, но ещё держится на плаву. Но тут в него врезается ещё одна торпеда, рыжая, корабль теряет остойчивость и переворачивается, спасения нет, выживших не будет.
— Для тех, кто в шерсти, сообщаю — снег холодный. И глубокий. И мокрый. — Мне, наконец, удалось найти точку опоры и выбраться из сугроба и кучи-малы пегасок. Весят крылатые не так много, но когда их целых трое, и они полны энтузиазма... Это здорово, но есть шанс, что только весной и найдут. Я рывком поднялся, словно штангист на помосте. Роль штанги исполняли две пойманные поперёк туловищ пегаски на плечах. Перед глазами были знакомая ухмыляющаяся физиономия Инги справа, и не менее знакомый шрам на ноге слева.
— Всё-таки я тебя свалила! — радостно завопила в ухо первая.
— Пусти! — возмущённо заорала за спиной Дэш.
— Сейчас кого-то как уроню в снег... — веско заявил я, и обе тут же перестали брыкаться. Только чуть повозились, устраиваясь поудобнее. Инга обернулась на меня, с таким выражением, что даже не чувствуй я ничего, всё равно было бы понятно — мне что-то эдакое приготовили. Я оглянулся на Скуталу — эта оказалась самой рассудительной из всех, подцепила головой ремень отброшенного мной кофра, и сейчас старательно тащила его за мной, вытягивая шею и забавно подталкивая его передними ногами. — Брали бы пример со Скут, вот кто хоть немного за вас обеих подумал. Кстати Скут, кинь его возле двери, я потом приберу. — Это я говорил, уже подходя к двери, и привычно подцепляя её рантом подошвы.
Дома оказалось тепло. Той особенной теплотой, которая появляется только там, где живут. Тепло... слегка непривычные запахи, лёгкий шум, который неизбежно сопутствует любому более-менее большому собранию, неуловимая, но ощутимая даже обычными людьми атмосфера, возникающая в преддверии чего-то...
Ну и живозапахи разумеется. Много.
Ковёр на входе мокро зачавкал, вбирая снег и всю вероятную грязь с ботинок, и я, всё так же с пегасками на плечах, направился к залу. Чуть повернуться, сдвинуть ногой дверь...
Та-ак...
— Паршивки вы всё-таки. — констатировал я, приседая и ставя обеих на пол. На двух лазурных физиономиях не было ни капли смущения. Переглянулись, ухмыльнулись и синхронно отступили мне за спину, перекрывая выход. — Я-то надеялся уйти тихо...
Надеялся, было такое.
А сейчас у меня дома, в зале передо мной, стоит и смотрит на меня... на роту это ещё не тянет, но на пару взводов запросто. С гаком. Пёстрая тут собралась компания во всех смыслах. Разномастная и разнородная.
Разноцветная шёрстка перья и кожа. Руки и ноги, хвосты и крылья. Всё, чему подарила жизнь в ноосфере богатая фантазия творцов, все, кого облекли в плоть биодизайнеры и генжинеры.
Те, кто так или иначе прошёл через мои руки за время Проекта. При всех сопутствующих обстоятельствах. Не все, конечно. Все сюда просто не вместятся. Но чует моё сердце, что почту мне разгребать и разгребать...
Знакомые лица... впрочем, знакомы мне далеко не все лица, потому что эта компания щедро разбавлена нашими. И синтетами — теми, кто прошёл не через меня, и хомо... Крылатые расстарались, и созвали тех, до кого дотянулись, а те, через одного, заявились не в одиночку. Сочетания разные, но сейчас, здесь, в окружении этой компании, на расстоянии считай что вытянутой руки, по моей эмпатии шарашит не только общий ментальный фон, я ловлю и отголоски того, что носится между ними. Хорошие отголоски. Уверенность в тех, кто рядом, доверие к тем, кто рядом. Дружба. Любовь. Забота. Стоило... всё того, в общем, стоило.
Фурька-лисица в рыжеватом, под цвет шёрстки, платье по колени, похоже из того меньшинства гостей, кто явился сюда в одиночку, первой отделилась от прочих, сделала пару быстрых шагов, схватила меня за руку прижалась к ладони щекой...
— Э, нет. — я уловил обозначившееся движение и подхватил ее свободной рукой. — Не надо тут на колени, неправильно это. Но на ручки, извини тоже поднимать не буду, в прошлый раз ты мне их все оттянула...
Забавно, имя из головы вылетело напрочь, а вот это вспомнилось. И диагноз "обширный травматический перитонит" вспомнился сразу, сам ставил... впрочем ну его, сейчас у меня есть более актуальные заботы. Потому вслед за ней и остальной народ, как по команде, ко мне сорвался. Хорошо, когда ты немножко прочнее других, дай Древние хватит той прочности...
В конце концов меня всё-таки отпустили. Слегка затисканного, слегка помятого, загруженного кучей сведений, приглашений, новостей, и прочего подобного, что будет потом всплывать из памяти по мере надобности. Посиделки, тем временем, уверенно переходили в ту стадию, когда гости, уже более-менее перезнакомившись друг с другом, начинают разбиваться на группы по интересам, развлекают себя сами, и дают хозяину дома хоть немного придти в себя.
И, к слову, о гостях...
Я отполз по стеночке, стараясь не привлекать внимания, устроился на пышном коврике в углу, потом пошарил взглядом по собравшимся и нашёл Скуталу. Приметное рыже-фиолетовое сочетание как раз обернулось ко мне, так что достаточно было поманить, похлопать по мягкой щётке ворса, и пегаска плюхнулась рядом, в позе а-ля кошка Бастет. Ещё и хвост уложила в такой же манере. И глазки несчастного котика изобразила.
— ...паршивки. — повторил я. — Я ж в самом деле хотел уйти тихо.
— Ну дядя Шааад... — взгляд котика стал ещё несчастней.
— Хрен с вами, золотые пираньи. — махнул я рукой. — Ты одна, или кто ещё из твоих тут затерялся?
— Папа хотел придти, но его неделю назад врачи на Русь погнали. — Рыжая перестала паясничать и улеглась на бок, наполовину утонув в длинном ворсе. — Всё-таки возраст, и специфика наша... процедуры лучше там проходить.
— А Вик?
— Передавал привет. Извинялся, что не приедут, его семейство медики не пускают. — Скут хихикнула. — Особенные медики...
— Ого. И кто из?
— Обе.
— Ну... дай Великие Древние ему сил и терпенья. Пригодится.
— Тётя Скут... — мелкая нека, такая же рыжая, как и Скуталу, подбежала к нашему уголку, на ходу натягивая лёгкую курточку. — Я на улицу. там Данил зовёт на горку... Ой... Здрасте...
— Привет... — я поднял бровь.
— Миа. — Скуталу изящно перекатилась через спину, вскочила, и присев на круп перед некой, заботливо пробежалась пальцами по застёжкам куртки, прихватила левое запястье, проверила браслет, убедилась, что маленький, под тонкую кисть неки, пугач застёгнут в набедренной кобуре, и одёрнула ей одежду.
— Ну тётя Скут... — жалобно протянула рыжая. — ...ну помню я, всё взяла, и тут же посёлок, ну что тут может случиться....
— Миа, случиться может всё. — веско сказал я, и острые ушки опасливо дёрнулись. — Был у меня совсем давным-давно случай, когда в спасах отдыхал — тоже зима, тоже, казалось бы, посреди посёлка, игрались детишки в прятки, игрались, а как стемнело и разбежались по домам — недосчитались одного. Как выяснилось, как обнаружили, что браслет он дома оставил — так всем посёлком искали, кто в лесу, кто на реке, нас вот тоже дёрнули, мы с трёх станций слетелись, с воздуха тепловизором искали, круги нарезали несколько часов... Так и не нашли.
— Ой. — Миа, с искренним испугом и сочувствием вздрогнула, и прижала кулачок ко рту. То ли вложенная реакция, то ли адапты от души просветили про наши особенности и традиции... не суть важно. Хорошая девочка, правильная.
— Да. — самым похоронным тоном, и с самым скорбным лицом повторил я. — Так ведь и не нашли. Сам явился ближе к полуночи. Обалдуй в конуре у поселковой псины спрятался, а эта помесь медведя с крокодилом была лохматая, и тёплая как печка, он пригрелся, и заснул как сурок.
Нека секунду непонимающе хлопала глазами, потом звонко расхохоталась. Скуталу с ухмылкой попыталась ткнуть меня в бок.
— Вот не стыдно пугать, а?
— Не-а. Миа, дело даже не в том, что балбесу на радостях влетело по небалуй, дело в том, что он сам-один браслет оставил — а на ушах из-за него стояли все. Не надо вздёргивать всех без реальной причины, неправильно это. Всё, вот теперь — беги.
Нека выслушала нотацию очень внимательно, серьёзно кивнула и умчалась так, что пушистый хвост развевался, как шлейф ракетного выхлопа. Хлопнула входная дверь.
— Всё тот же Шад, всё те же уроки... — Скут улыбнулась и провела четвёрней сквозь слегка взлохмаченную гриву, отбрасывая назад фиолетовые пряди. Потом опустила ногу на пол, и изящные пальцы, рыжие, под цвет шёрстки, провернулись и сложились обратно в пару широких браслетов на пястях.
Хуфы, с их возможностями, это, конечно, шедевр, но для мелкой моторики грубоваты. Нужны пальцы. Так что научникам была поставлена задача родить протезы не хуже натуральных. И перед объединенной мощью всех трёх видов задача, в итоге, сдалась. Сначала это пошло на катера, та самая серия "Вьюга", которую облетывала Дэш. Потом ужали, до таких вот браслетов... Сами-то манипуляторы сделать несложно, сложно привязать их к нервной системе, и отладить сопряжение с построением обратных связей, чтобы освоить их можно было за пару недель, а не за годы.
Самое забавное, что они стремительно стали популярны и среди хомо. В особенности у космачей, тех, кто работает в невесомости. В вакууме удобно работать голыми пальцами, а не через перчатки, удобно быть руконогим и фиксироваться нижней парой конечностей. Отдельные таланты, как слышал, умудряются таскать по две пары — на руках и ногах, и работают всеми сразу. Удачное получилось дополнение к анатомии, сам пробовал, уже через полчаса начинаешь воспринимать как продолжение своего тела, а через пару дней, снимая их, чувствуешь дискомфорт, словно лишившись конечности... Поэтому, кстати, даже среди пони-синтетов находятся те, кто предпочитает к ним не привыкать...
— "Тётя Скуталу". — я усмехнулся в ответ. — Растёшь, однако... Того и гляди, в мамы угодишь.
— Ну тебя. — отмахнулась пегаска, устраиваясь поудобнее. — С этим к Инге, она уже все уши прожужжала про жеребят.
— Что, опять начала?
— Ага.
— А стажёров как, в хвост и гриву гоняет?
— Ну да. А откуда ты про стаж... А... Ууу...
— Угу. Значит, серьёзно собралась, готовьтесь. Ты-то в свете общей тенденции не собираешься свалить в ближайшее время? — Скут энергично и вполне искренне помотала головой. — Гут. Я к чему тебя позвал-то... У Мары сейчас клиенты по вашей части есть, свеженькие и не в стазисе. Сейчас у неё в капсулах лежат, Мара обещает выпустить дней через три-пять. Я собирался провести им вводную, и просто передать вашим, но раз уж ты здесь, то предупредю раньше официального отчёта.
Скуталу посерьёзнела, подобралась и требовательно взглянула на меня.
— Подробности?
— Двое. Синтет модели "твайликорн" и ребёнок лет девяти-десяти, человек, насколько это относится к землянам. Предположительно выживали только вдвоём. Предположительно — глубокая взаимная привязанность. Не бросали друг друга до последнего. Подняты в стазис-коконах, после примерно трёх минут клинической смерти, так что Мара решила не рисковать двойным переходом между стазисами, и из коконов взяла их сразу в лечение.
— Несчастный случай, или...
— Или, конечно. Поньку начинали разделывать на мясо.
Скуталу поморщилась, и задумчиво полуприкрыла глаза. Потом покачала головой
— Шад... если бы дня бы на три раньше спросил, или на пару-тройку недель позже... Как нарочно, у нас все в загрузке. Я бы сама взялась, с Мией уже заканчиваю, как сам видишь — она дёрнула головой в сторону двери, но потом меня мозгоклюи приказом на отдых гонят. Эх, надо будет вытаскивать кого-то из резерва.... Слушай... — в глазах рыжей вспыхнул хитрый огонёк. — ...а может, ты их и возьмёшь?
Я вздохнул.
— Это не лучшая идея.
— Ну... — взгляд пегаски на секунду вильнул в сторону. — Ты же вытащил Дэш. Ты же...
— Дэш... — я поискал пегаску, увидел её с кем-то беседующей. Лазурные крылья выразительно жестикулировали, потом резко сложились, она, словно почувствовав взгляд, оглянулась и вопросительно чуть дёрнула подбородком вверх. Я прикрыл глаза, и так же чуть качнул головой. Вот в этом-то и дело. Она не "словно почувствовала". — Не делай невинное лицо, рыжик, если смотреть беспристрастно, то Дэш это мой провал, и ты это знаешь.
— Ты слишком строго себя судишь, Шад. У тебя отлично получилось.
— Мне положено быть объективным. Если бы мне удалось полностью собрать её личность обратно, девочка уже свинтила бы отсюда. Нашла бы себе новый мир. Хотя бы новый дом. Свой, а не тот, куда её подобрали. А она вот, здесь. Кроит графики, так, чтобы совпадало с моими сменами, и до сих пор возвращается, раз за разом.
— Я ведь тоже здесь. И Джерри. И Нира....
— Не надо. У вас — у кого семья и дом, у кого работа. Это внешние якоря. А её тут реально не держит ничего. И её это полностью устраивает.
— Ты неправ, Шад. — теперь Скуталу заговорила очень серьёзно. — Ты...
— Хватит. — я тоже перешёл на самый серьёзный тон. — Я старый дурак. Радовался, что девчонка прогрессирует на глазах, умилялся, что стремительно растёт, схватывает всё на лету и даже мои фокусы перенимает. А когда понял, что я её, по сути, не лечил, а... — я пощёлкал пальцами. — ...загонял в свой шаблон — было поздно. Когда давно задавил уже. Когда сделал из неё... своё подобие, вперемешь с ошмётками старой личности. Да, она нынешняя — хорошая девочка. Умная. Честная, искренняя, верная. Чуткая. Пожалуй, даже мудрая. Но ту, которой она была, я, по сути, убил.
— Ту, которой она была... Шад, а кто тебе сказал, что та, которой её сделали — была настоящая? Что она настоящая хотела быть такой? И ты правда думаешь, что она хотела бы вечно оставаться прежней Дэш? Ты сам рассказывал, что способность меняться это свойство настоящей личности, и ты же недоволен тем, что она изменилась?
— О. Майн. Готт. — я постучал затылком о стену. — И ты туда же. Вот же, выучили философов на свою голову. Куда ни плюнь, в философа попадёшь.
— А кто ещё? — с непосредственным детским любопытством пегаска вздёрнула торчком уши.
— Да Инга развлекается. В последний раз выдала мне как-то стройную теорию конспирологии. Что мы, Руки, долговременно влияем на окружающих, вообще на всех. На хомо поменьше, на синтетов побольше. Что шеф нас сделал не просто, чтоб хороший пример показывали, а вообще, чтоб несли магию в массы.
— Магию друж...
— Ну хоть ты-то не начинай. А ещё эта поньспирологиня вывела из своей теории, что в случае Дэш...
— Встречайте первую Руку нового поколения? У неё, правда рук нет, есть только копыта, зато целых четыре? — развеселилась пегаска.
— Где-то так. Доля правды в этом есть, надо признать. Она не мы. Она меняется. Она более гибка, чем мы. Но при этом... под всем этим у неё очень знакомый хребет из закалённой стали. Да и как экипаж свой она держит, тоже, скажем так, чем-то знакомым отдаёт.
— "Стальная Кобыла", да? — хихикнула Скут.
— Всё-то вы знаете.
— Сеть слухами полнится...
— Ну-ну.
— О чём сидим? — предмет разговора подобрался почти незамеченным, и с интересом разглядывала нас. Браслетов на ней не было — она как раз из тех, кто не любит их таскать, предпочитает обходиться своими возможностями. Вот и сейчас в правом крыле она держала стакан чего-то красного. Сколько уже имею дело, а до сих пор удивляет эта вот манера.
— Да так, дела рабочие...
— Я ему подопечных хочу сосватать. — сдала всех с потрохами Скут.
— А-а-а... — протянула Дэш, переводя взгляд со Скуталу на меня и обратно. — А он отбивается всеми копытами, кричит что он простой убивец, а когда вляпался мозгоправом работать, то запорол мозги нещасной девчонке, в лице меня? Что, верно? Верно. — заключила она, оценив смущённое выражение рыжей мордашки. — Не жмурься, всё я знаю. Сам и рассказал. — она уселась между мной и Скут, и чувствительно толкнула меня в плечо копытом. — Перфекционист хренов. На будущее, если ещё будет отбиваться — отвечай, что я вообще-то не в претензии. Чтоб он там ни сделал, меня всё устраивает. Заодно спрашивай — а что он ещё сделать-то мог? А я потом Ингу на него натравлю, она подтвердит что фокусы их непроизвольные наполовину. На нашу, причём. — Крыло со стаканом запахнулось, обнимая рыжую, и стакан оказался перед Скуталу. — Хочешь — выпьем за упокой души старой Дэш? Забавная была кобыла, хоть и дура-дурой, конечно...
Я потянул носом. Вишнёвый сок, как и следовало ожидать. Спиртное она теперь на дух не переносит. Тоже, кстати, из числа моих загонов, но про это я им говорить сейчас не буду. Неподходящий момент.
— ...и вообще. — продолжила Рэйнбоу. — Ну вас к Древним, философы хреновы. Да что, да как, да что там с личностью, да что получилось... Я — это я, и всё тут! Та самая Дэш. Веришь, нет? — пегаска хищно оскалилась. — А если не веришь — могу напомнить, хотя бы отлягать по старой памяти, маля....
Лицо Скуталу на секунду застыло, и я едва успел поймать брошенный стакан. Дэш сгребла подружку в охапку, обняла и ногами, и крыльями, и торопливо зашептала на ухо. — Да чтоб меня.... Скут... Прости, сестрёнка? И вообще, врёт он всё, я как была дурой, так и осталась, голова моя кобылья, ляпаю не думая... Прости. Ну хоть по морде дай, а?
Однако же расслабилась наша капитан в домашней-то обстановке. Действительно, ляпнула не подумавши. Пусть всё, что было раньше, давно прогорело и рассыпалось золой, пусть реакция рыжей была такой, что почуять её было сложно, для этого надо быть мной, кем-то вроде меня... или очень-очень близкой подругой — всё равно, не стоило так напоминать. Что поделать, именно близким мы порой делаем особенно больно. Именно потому, что они близкие. Дело житейское, главное не брать это в привычку.
Пегаски тем временем успокоились — обе, потому что Дэш и впрямь испугалась не на шутку. И сейчас Дэш, символически получив копытцем по носу, уже вовсю шепталась со Скуталу, и вид у неё был самый серьёзный и сосредоточенный. Вот в этом она вся. Решительная. Резкая и прямая, как клинок шпаги. Когда она решила закрыть долги из прошлого, она не стала тянуть или пытаться как-то юлить. Она просто заявилась в Центр и попросила встречи. Представившись как Рэйнбоу Дэш Вендар. Можно только гадать, чего это ей стоило.
Вообще-то, в Центре на случай подобного есть кому растащить, такие встречи, бывает, по-разному заканчиваются. Но в тот раз работы у них не было. Моё влияние, училище, работа... она многому научилась и отлично себя контролировала. Прощения она просила без эмоций, ровным и спокойным тоном, чётко и разборчиво, как и полагается говорить штурману в любой ситуации. И безжалостно к себе, как подобает хорошему капитану.
И, выговорившись, она не дрогнула, и не попыталась сбежать, когда Скут подошла к ней. Дэш была готова ко всему... Кроме того, что её обнимут и будут утешать, как ребёнка.
Скут тоже научили многому.
Так и живём, все мы друг у друга учимся.
Дэш тем временем выпытала всё, что могла, оценила ситуацию, и привычно принялась командовать, как у себя на борту.
— Ну вот что бы вы делали, без крутой и потрясной меня? Скут, делаем так — Шад, ты и я встречаем их, когда Мара выпустит. Вместе с Шадом проведёте вводную, присмотритесь. Будет им нужно что-то особенное — тогда деваться некуда, отзовёте, найдёте, родите кого получится. Окажутся лёгкими, кому мозги вправлять особо не надо... Шад, ну возьмись в самом деле, а? Скут мне все уши прожужжала, как у них с народом тяжко. Пожалей девчонку? — Она сделала щенячьи глазки.
— Интриганка. И вымогательница.
— Лентяй.
— Чем и горжусь.
— А... Да ну тебя. — Она бесцеремонно выдернула стакан из рук, выдула залпом, и пошарила взглядом, явно примериваясь куда-то закинуть. Вот же лентяйка, влом ей дойти до стола... Пришлось отбирать и кидать самому. Небьющаяся стекляшка — точнее сложная керамика, но кого это волнует — описала пологую дугу, приземлилась на стол, стукнув донцем о скатерть, потом верхом об удачно стоящую корзинку с печевом и замерла на месте.
— Круто. Тоже так хочу. — Дэш повозилась и привалилась к моему боку. Ещё и Скут подтянула с собой, так что на мне опять образовалась вольная композиция из пары пегасок.
— Тренируйся, задатки-то есть.
— Но, с другой стороны, на кой оно мне надо?
— А как же крутость и всё такое, и куда вообще ты дела настоящую Рэйнбоу?
— Язва. — беззлобно отозвалась Дэш. Она поёрзала ещё немного, устраиваясь поудобнее и расслабилась, лениво поглаживая вытянувшуюся во весь рост Скуталу по гриве. Та довольно сопела, жмурилась и отдавливала мне ноги. — Мара уже сказала?
— Будто ты не знаешь. — я поддался моменту, и почесал Скут за ушами. Уши были тёплые и мягкие, а прилагающаяся к ушам опытная адаптаторша повернулась на бок, и начала усиленно смотреть в душу фиолетовыми глазами, всем видом показывая, как им у себя в Центре тяжело, и как они нуждаются в любой возможной помощи.
— Не знаю. — дёрнулась из стороны в сторону цветастая грива, слегка задев по плечу. — Браслет в сумке лежит, не до почты было. И что? Ты... — в глаза мне уставилась ещё одна пара внимательных глазищ, высматривая что-то своё, и таки высмотрев — ...точно?
— Точно, точно.
Из меня опять попытались выдавить дух. На этот раз молча. Только уже отпуская, шепнув на ухо: -...здорово что ты согласился.
Топ-топ-топ... Было бы на "Заимке" твёрдое покрытие на полах — неслось бы по коридору сейчас звонкое цоканье, в исполнении а-трио с половиной. Но полы на станциях мягкие, и при том чистые, санслужба зверствует и по ним можно ходить босиком, да и валяться, при желании, тоже. Так что шума от нашей маленькой процессии немного.
Впереди вышагивает Мара. Изяществу походки ничуть не мешают ни рюкзачок за спиной, ни среднего размера кофр в руке.
Я усмехаюсь. Забавно. Искин — как сам себе ручная кладь... ведь в рюкзаке у неё защищённый блок матрицы, а большую часть кофра занимают дополнительные модули памяти, трансивер и резерв-микрореактор на десяток лет автономности, к этому она, как и все мы, подходит серьёзно. Всё вместе это весит хорошо за полста кило, однако же она шагает легко и грациозно, покачивая бёдрами, и только покрытие пола проминается под каблучками туфель чуть сильнее, чем можно ожидать от очаровательной стройной девушки. Ещё от неё не фонит эмоциями, разумеется, но это уже только мне заметное отличие. Впрочем "не фонит" не значит "нет вовсе" — сегодня Мара простилась со своим старым кораблём и это серьёзное потрясение. Тяжело расставаться с кораблём, которым живёшь без малого полста лет, даже если тебя ждёт новый. Даже хомо, бывает, прощаются с кораблями тяжелее, чем с людьми, что уж говорить про искинов...
Бок-о-бок с ней, в бежевом комбинезоне-повседневке, с капитанскими нашивками на вороте, шагает Дэш. Багажа при ней нет, скромные пожитки уже на борту лайнера, и вот от неё так и брызжет нетерпением и предвкушением. За двоих. Капитан со старпомом отправляются принимать новый корабль. Приёмка, слаживание команды — большая часть приходит с капитаном со старого корабля, но будут и новички, ходовые испытания, тестовый проход по Поясу, потом прыжок сюда и окончательная сборка команды и кораблей — экипажи, научная группа и группа высадки...
В общем, у них впереди очень насыщенные полгода. Впрочем, девочка справится. "Стальной Кобылой" за глаза просто так не зовут.
Пегаска крутит головой, дёргая стянутой в тугой разноцветный жгут гривой, оглядывается на Мару, на меня, ухмыляется, вспыхивая весельем, и пытается, подражая Маре, так же изящно покачивать бёд... крупом. Хватает её буквально на пяток шагов, живая плоть терпит сокрушительное поражение перед аватарой, кинематику которой Мара отрабатывала вместе с парой танцовщиц, и она переходит на обычный шаг.
— Капитан. — косится в её сторону Мара. — Если у вас будет такое желание... — в голосе Мары явственно звучит веселье. — ...я смогу дать несколько уроков. На лайнере.
Пегаска смотрит на неё, слегка краснеет, но грива решительно дёргается вверх-вниз.
— А давай!
Я сдавленно фыркаю, представляя себе это зрелище. Пассажиров лайнера ждёт незабываемый спектакль.
— Мара, умоляю, сделай запись этих уроков. Я должен это видеть.
Они переглядываются между собой, синхронно кивают и хохочут.
С удовольствием посмотрел бы на это и сам, но на верфь в системе Руси летят только Дэш с Марой. Я пока что остаюсь здесь. До сбора и начала слаживания группы высадки есть ещё четыре месяца, а меня по этому случаю всё-таки припахали.
Прямо традиция уже какая-то — только соберёшься уходить в отставку, как падает на хвост новая работа. Дембельский аккорд, как говорили когда-то.
Они идут справа и чуть сзади от меня, и даже если б не было эмпатии, я всё равно краем глаза цепляю их движения. Новенькая Твайлайт и её мальчишка идут, с любопытством глядя по сторонам. Не то, чтобы в станционных коридорах было много интересного, но это нам привычно, им же, разумеется, внове всё, начиная с традиционной лекции и вида из переходной галереи. Скуталу идёт рядом с мальчишкой и Твайлайт, и, улыбаясь, что-то им рассказывает. От новеньких не чувствуется страха, но всё равно парень не отпускает лавандовую гриву, а крыло аликорны лежит у него на плече. Точно так же они слушали и мою лекцию. Они вообще почти не отпускали друг друга, с того мига, как Мара открыла капсулы. Тогда, едва открыв глаза и оглядевшись, мальчишка так безоглядно рванулся к Твай с криком "Мама!", что только реакция Мары и уберегла его от нового сеанса лечения. Всё-таки ложе капсулы в метре над полом...
У обеих пегасок глаза подозрительно блестели после этой сцены, даром что одна целый капитан-дальник, а вторая не первый год в адаптаторах. Да и Мара потом как-то чересчур поспешно отвернулась, и слишком старательно осматривала опустевшую капсулу, прежде чем её закрыть. Всему-то они от нас учатся...
Потом была кают-компания, традиционная трапеза, и не менее традиционная лекция под неё. Расспрос — по несколько сокращённой программе. Выяснить, не осталось ли хвостов там, оценить реакции и понять, не будут ли они угрозой здесь — теперь этого достаточно. Мальчишку расспрашивала Скуталу. С Твайлайт беседовали мы с Дэш. Впрочем, беседовал в основном я. Дэш устроилась у меня на коленях и притворялась дремлющей.
История не принесла чего-то нового, и не стала откровением. Игрушка, купленная в год когда земная цивилизация еще не зная того уже покатилась к концу, пара хозяев с перепродажей, второй из которых разумно посчитал риски, и вовремя избавился от проблемной собственности, вывезя её подальше от дома и высадив из машины. Резкое, едва не смертельное пробуждение личности на улицах Серого Города.
Под грохот рушащегося мира девочка повзрослела быстро. Нашла укрытие в заброшке, научилась выживать, искать еду. Скрываться, прятать следы, и бегать ото всех, кто попадался навстречу. Кстати, на этом месте она не то что соврала, но явно не стала рассказывать всего. Что ж, дамы имеют право на свои маленькие секреты, и если где-то там и валяются прикопанные ей земляне, то нам на это глубоко плевать.
И так день за днём, несколько лет. Ей совершенно не за что было любить землян. И всё же, однажды она не смогла пройти мимо совсем мелкого оборвыша, тихо замерзавшего в проулке.
Кто он такой, как там оказался, она так и не узнала. Собранный из подкопытного мусора сканер показал только то, что чипа-идентификатора нет. Мара подтвердила это, прислав отчёт с капсулы на планшетку. По младости лет, по родительскому пофигизму, или по ещё какой причине, мальчишка не мог ничего толком рассказать, и даже в именах путался, и она дала ему имя сама.
Спайк. Конечно. Следовало ожидать, с эквестрийской прошивкой-то. Дэш, услышав это, открыла глаза, окинула её взглядом, но от комментариев воздержалась. Умница. Хороший капитан всегда немножко психолог, а она капитан отличный.
Про следующие пять лет Твайлайт рассказывала по-разному. Коротко — про голод, беготню и страх. Чуть более развёрнуто — про то как приходилось возиться с найдёнышем, и выхаживать его. И охотно, подробно, с гордостью — о том, как она его учила, как он учился, как старались они обустроить свой дом, кусочек нормальной жизни среди окружающего хаоса...
В какой-то момент разговора я перехватил взгляд Скуталу. Та сидела, поглаживая Спайка крылом по макушке, и чуть наклонив голову, смотрела на меня. Вопросительно так, ожидающе. Ушки вперёд, лёгкий намёк на кивок — "Ну?"
Я обречённо глянул на неё, на новеньких, поднял большой палец "всё в порядке". И кивнул "да". Скут просияла улыбкой на поллица, и тут же профессионально присела найдёнам на уши, расписывая перспективы и ближайшее будущее. Итог разговора был слегка предсказуем.
И вот теперь мы, всей нашей небольшой компанией, топаем к первому шлюзу, куда сейчас пристыкован лайнер "Стожары". Мы немного лишнего пересидели за разговором, так что сейчас стоит поторопиться. Впрочем, "Заимка" не такая уж большая станция, так что успели мы точно вовремя.
Старпом "Стожар" скучал у шлюза, поглядывая на планшет в руке. Завидев нас, уважительно кивнул, приложился планшетом к браслетам обеих, отмечая посадку и галантно, с полупоклоном пригласил их на борт. Они перешагнули комингс одновременно, и так же одновременно отсалютовали нам, остающимся: Мара — вскинув левую свободную руку, Дэш — дёрнув вверх-вниз радужной гривой и хвостом. Не оборачиваясь.
Старпом нырнул в люк следом за ними, и дверная пластина поползла вниз.
— Та-ак, дам проводили, теперь и нам пора на свой транспорт. Идём, дэка без нас, конечно, не уйдёт, но заставлять ждать — невежливо.