Авторучка

Что-то за окном

Из-за кулисы донесся зловещий хохот единорога.

 – Ты думал, что можешь помешать мне, глупый жеребенок? Замок достанется мне, и я построю на его месте самое большое казино во всей Эквестрии! А ты и твоя несносная сестра умрете в подземелье от голода! И когда ваши косточки найдут, обглоданные крысами, я сделаю грустную морду и скажу: «Ах, как жаль, что они не послушали меня и отправились бродить по замку»! А теперь…

 – АААУУУУУЫ!!!

 – Что?! Кто здесь… ААААА!!! НЕТ!!! ПОМОГИТЕ!!!

В такт зловещему вою привидения раздался дружный жеребячий топот, заменяющий в Эквестрии аплодисменты. И восторженные крики.

  – Щас начнем, – Филипп поднялся с табуретки.

Словно подслушав, в комнату ворвался Гранд Дрейп.

 – Подъем, обезьяны! Или вы собрались отдыхать вечно?

Я скривился. Мой напарник словно не заметил оскорбления, откинул кулису и выглянул на сцену.

 – Еще полторы минуты, шеф. Шестая сцена.

Помощник режиссера пнул декорацию.

 – Знаю я вас, ленивых копуш! Если на вас не прикрикнешь, вы затянете антракт на час, не меньше!

 – Мы уже готовы, – процедил я сквозь зубы.

 – Спасибо, Лайт Шэдоу! – раздалось со сцены. – Ну а вам, мистер, счастливо оставаться в подземелье самому! Здесь у вас будет достаточно времени, чтобы придумать, что сказать страже!

Зашуршал занавес. Актеры во главе с Мак-Снаффлом потянулись со сцены. Мы с Филиппом, поднатужившись, ухватили полуразрушенную лестницу – хоть и фанерную, но все равно тяжелую – и поволокли в карман.

 – Как он меня бесит, – пробормотал я негромко, чтобы не услышал Гранд, метающийся по сцене и подгонявший актеров.

 – Пфф! Это театр, чувак, здесь все слегка с прибабахом. Будь проще!

 – Ну-ну. Марк Пайнта и Роба он так не шпыняет. Серьезно, его проблема – в том, что мы люди.

 – Ой, ты гонишь, чувак. Он просто по жизни долбанутый, вот и все.

Мы доволокли декорацию, поддели и ухватили за ручки другую – стол с картонными блюдами – и торопливо потащили на сцену.

 – И все-таки, – прошептал я еще тише. – Если он еще раз назовет меня обезьяной – я не выдержу и дам ему в ухо.

 – Э, кореш, вот это ты зря. Если терять берега – нас выпнут обратно в лагерь в два счета!

 – Знаю, знаю, – я прервался, когда Гранд сунулся ближе и принялся криками пояснять, как и куда нужно установить стол. Не то, чтобы мы и так этого не знали – пьеса репетировалась и игралась не первый раз – но земнопони, видимо, искренне верил, что за три часа мы способны напрочь забыть мизансцену.

Наконец, возня закончилась. Кулисы задернулись, и мы плюхнулись на скамейки, переводя дух.

 – Хороша же дружбо, мать ее, магия. Боже, как ты терпишь этого ублюдка?

 – Эй, братан, я просто не загоняюсь. Да вон, Уинни и Агат – нормальные ребята, ну то есть, нормальные пони. И у них все четко с дружбомагией и типа всем прочим. Не парься так.

 – Да я в курсе. Я за это время и сам свел знакомство с парой-тройкой замечательных местных… Кстати, Фил!

 – Ауч?

 – Если я на завтра опять попрошу отгул, поработаешь в одну харю? Потом сочтемся.

 – Э, да не вопрос, чувак, но только наш приятель что на это скажет? Он уже орал на тебя за то, что ты отпрашивался три раза подряд.

Я пожал плечами.

 – Ладно, за спрос не бьют в нос.

На самом деле, у Гранд Дрейпа были ощутимые шансы именно туда и получить – с его-то манерой разговаривать. Если с актерами он еще старался худо-бедно сдерживаться, а Филиппа слегка защищал статус помощника сценариста, то мне влетало втройне. За неопытность, за человеческое происхождение, и за трех остальных рабочих сцены заодно.

Мда. Вспомнишь г…но, вот и оно.

 – Кхе-кхе. Гранд, могу я спросить?

 – Что? – серый земнопони крутнулся на месте, как ужаленный. – В чем дело, Евгений? В очередной раз хочешь улизнуть от работы?

 – Эээ… Ну да, Гранд. Я хотел бы уйти завтра после первого спектакля. Филипп готов меня подменить…

 – Дискорда с два, ленивая обезьяна! Завтра – аншлаг, нам предстоит тяжелая работа! Я хочу, чтобы твоя плоская рожа была здесь за полчаса до начала дня и до конца выступлений, ясно? Я не собираюсь заставлять зрителей любоваться на занавес, потому что рабочие разбежались праздновать! За те деньги, что вам за это платят, труппа вправе рассчитывать, что вы будете заниматься хоть чем-то полезным!

Спокойно, Женек. Спокойно. Разговоры с мудаками – твое профессиональное. И не с такими договаривались.

 – Я же не прошу, чтобы мне за это платили…

 – Еще бы тебе хватило наглости! Никаких отгулов!

Он развернулся и с дробным стуком умчался к гримеркам, где в очередной раз сцепились, пока еще словесно, примадонна Стейдж Шайн и комик Лацци.

Филипп похлопал меня по плечу.

 – А, братан, остался последний спектакль на сегодня, и можно будет забыть про эту рожу еще на сутки. Кстати, а куда ты все время и правда сваливаешь?

 – А, – я отмахнулся, – можно сказать, мелкий побочный заработок.

 – Гы-гы. Чесальщиком пони подрабатываешь, типа?

 – Э… не совсем. Ладно, пойду помогу Гобо с софитами, пока он не пожаловался на нас серому мудиле, – торопливо перевел я разговор.

Даже не знаю, почему я предпочел отмолчаться. То ли из суеверной боязни спугнуть удачу, то ли из земной привычки не выдавать хорошую идею. Разумеется, вряд ли бы Филипп захотел и сумел повторить нашу работу – мне очень повезло, что нашлись пони, готовые взяться за исследования, и нашлась Альятара, готовая помочь свести их вместе. Но рефлекс все же сработал.

 – Ладно, мне меньше напрягаться, – пожал плечами Филипп. – Кстати, приятель, не хочешь слегка расслабиться после работы? Завалились бы в паб, взяли по кружечке…

 – Не, извини. Сегодня и завтра реально некогда.

 – Жаль. Ну тогда как-нибудь на неделе?

 – Можно, пожалуй.

Сегодня на Ферьер-Хилл было многопонно, несмотря на позднее время. Из каждого второго закоулка доносилась музыка, бродили по улицам пони в оскаленных, клыкастых, мертвенно-бледных, угольно-черных масках. Многие, особенно жеребята, облачились в целые маскарадные костюмы, от заек и львов до пиратов, рыцарей и космонавтов. Между домами протянулись сияющие гирлянды с фонариками в виде крохотных черепов. То и дело мой взгляд натыкался на ярко раскрашенные торговые палатки и аттракционы на площадях.

Нет, я помнил слова Альятары о празднике. Да и сегодняшний репертуар театра был выбран явно с его учетом. Но не ожидал, что карнавал примет такой размах.

На этом фоне даже моя человеческая внешность в глаза не бросалась. Толпа не спешила, как обычно, раздаваться в стороны перед иномирным монстром. Пару раз мне пришлось, страшно сказать, потолкаться в давке!

Наконец впереди замаячил знакомый подъезд, а за ним – и уже привычная лестничная площадка.

Альятара распахнула дверь, не спрашивая, кто за ней. Грива единорожки была замотана в махровое полотенце, копытом она удерживала кулек со сладостями.

 – Ой! Это ты?

 – А ты ожидала кого-то еще? – вообще, если подумать, единорожка могла и впрямь пригласить друзей…

Та мотнула головой.

 – Никого, кроме соседских детишек. Уже пора собирать конфеты по квартирам.

 – Конфеты?

 – Да, это старинный обычай. Потом их положено торжественно пожертвовать Найтмер Мун, чтобы она не тронула никого этой ночью… Да заходи, заходи!

Я сбросил куртку и разулся. Прошел помыть руки. Единорожка тем временем водрузила на плиту чайник и телекинезом опустила конфеты на стол.

 – Мы ждали тебя в мастерской.

 – Да, прости, пожалуйста. На сей раз вырваться не получилось.

 – Наплыв зрителей, да? – понимающе спросила пони. – Вот и Бронз с Реми тоже торопились поскорей домой. Но мы оставили тебе на двери записку! Честно!

Я протиснулся мимо нее и плюхнулся на стул у окна. По дороге прихватив из холодильника тосты и масло.

 – Ну и правильно сделали. Так поздно все равно бы мы мало что успели.

 – Кстати, – Альятара улыбнулась, – прописи в полном порядке, и стержни до сих пор работают. Даже те, что мы оставили на столе. Реми сказала, она хочет подождать еще пару дней для верности, но я даже не сомневаюсь, что у нас все удалось!

Стоило мне вгрызться в бутер, как в дверь раздался новый звонок.

 – Ну вот, – пони засмеялась. Подхватила кулек.

 – Сладость или гадость, мисс! – разноголосо завопили сразу несколько жеребячьих голосов. Помахивая крыльями, висел под потолком площадки маленький дракончик (крылья, в отличие от головы и языков огня, были настоящими), скалилась красной пастью волчья маска, еще один из жеребят натянул чешуйчатую броню и шлем с красным плюмажем…

Альятара, улыбаясь, протянула детишкам кулек со сладостями.

 – Спасибо! – прокричал переодетый драконом пегас. – О! Вы тоже наряжаетесь в честь праздника?

Я даже как-то и не нашелся, что ответить.

 – Классный костюмчик, сэр или кобыла! Вы прям как настоящий монстр! Он магический, да?

 – А можете зарычать? – робко попросила та кобылка, что вырядилась в волка.

Мы с Альятарой переглянулись. Я пожал плечами. Воздел руки вверх, и разразился самым страшным ревом, какой смог издать.

Кажется, теперь детишки сообразили, что имеют дело не с костюмом. Компания, визжа, бросилась вниз по лестнице. Впрочем, мне показалось, визг был скорее восторженным, на не испуганным.

 – В буфете остались еще несколько конфет, – с трудом сдерживая смех, сообщила Альятара. – Можем попить с ними чаю, а можем присоединиться к гуляниям и отнести к ближайшей статуе. Одну сегодня поставили в соседнем сквере!

 – Статуе?

 – Да, статуе Найтмер Мун. Ой! – она покраснела. – Ты же не знаешь, да? Это старинный обычай. Собранные сладости положено оставить перед ее изваянием, чтобы она не тронула никого из пони! Говорят, в Понивилле с Кантерлотом Луна сама порой принимает страшный облик и выступает перед горожанами, но тут, в Мэйнхэттене, довольствуются статуями.

Я покачал головой.

 – Хватит с меня пугать детишек. Альятара…

 – Ау? – пони вскинула ушки.

 – Этот праздник, Ночь Кошмаров – его когда-нибудь называли Хэллоуин? Или День Всех Святых?

Единорожка призадумалась. Рассеянно разлила чай по чашкам.

 – Хэллоуин… Хэллоуин… Нет, не слышала. Хотя… Я видела статью, где говорилось, что у людей на Земле есть похожие на наши праздники. Это один из них?

Я кивнул.

 – Ага. Только у нас обычно еще делают фонари из тыквы.

 – Из тыквы? Это как?

Я забросил себе в рот мягкую тянучку, напоминающую рахат-лукум. Заработал челюстями.

 – Ну смотри. Берешь тыкву, срезаешь верх, выскребаешь середку. Вот тут и тут, – я нарисовал пальцем в лужице чая кружок, – вырезаешь глаза и зубы. Потом ставишь вовнутрь свечку, поджигаешь…

 – Поняла. Это как наши фонарики-кошмарики, да?

 – Почти так же. Только их обычно не вешают, а ставят на подоконник.

Глаза Альятары сверкнули азартом.

 – Слушай! Лавка зеленщика через квартал работает допоздна. Уверена, у них есть тыквы!

Я засмеялся.

 – Предлагаешь прогуляться?

 – А почему бы и нет?

Я хмыкнул.

 – А пошли! Тогда уж и конфеты захватим.

Шумная толпа подхватила нас и затянула в поток почти сразу. Нас едва не растащило в разные стороны, и когда мы с Альятарой выбрались из столпотворения, то оказались очень далеко от намеченной лавки зеленщика, зато вплотную к рекомой статуе. Изображавшей единорога со зловеще раскинутыми крыльями (аликорна, поправил я себя!). То и дело к статуе рысцой подлетала очередная группа детишек и оставляла на газоне очередную горсть конфет.

 – А куда они денутся после праздника? – спросил я. Имея в виду конфеты, не жеребят.

 – Городские служащие соберут и отдадут в сиротские приюты, – отдуваясь, сообщила Альятара. – Так! Мы собирались в лавку? Если да, то она не в той стороне!

К нашему счастью, в сквере напротив стихийно организовалась какая-то движуха – то ли по бросанию мячиков на меткость, то ли по ловле яблок из бочки. Пони ломанулись туда, и проход немного расчистился. Наученные горьким опытом, мы старались держаться друг за друга (пусть в нашем случае это было сложно по анатомическим причинам – у Альятары получалось разве что схватить меня зубами за рубашку, у меня – вцепиться ей в гриву). И в итоге оба растрепанные и ржущие аки кони (в одном случае это была практически не метафора!), ввалились в лавку, умудрившись не только не потерять друг друга, но и не оттоптав друг другу ноги. Эпичная победа, по мне.

Старик-зеленщик отреагировал на наше появление с олимпийским спокойствием. Возможно, в такую ночь, как эта, его не удивило бы даже появление в лавке инопланетянина. С пони под руку. Которые сдавленным от смеха голосом потребовали бы от него немедленно продать им тыкву… Подождите, вот черт… Короче, тыкву нам продали без вопросов, какого Дискорда она нам понадобилась в час ночи.

 – А почему тыква? – поинтересовалась Альятара, уже когда мы поднимались по лестнице с тыквой в обнимку.

 – О, это старинная легенда.

 – Расскажешь? Ну пожалуйста!

  – Да не вопрос. Только давай разберемся с тыквой.

Возня с тыквой заняла больше времени, чем ожидалось. Овощ был весьма крупных размеров, и даже вдвоем, толкая друг друга под руку, мы выскребали мякоть и вырезали страшную физиономию минут двадцать. Затем возникла проблема с отсутствием свечей. Альятара перерыла свои пожитки и обнаружила свечи и спички в самом дальнем углу. Тут же оказалось, что верхушка свечи упирается в верхнюю часть тыквы. В итоге свечу пришлось разрезать пополам и прихватить для устойчивости воском к железной мисочке.

 – Внимание! – я чиркнул спичкой. Альятара заблаговременно выключила электричество.

Комната озарилась красным свечением. Свет свечи отражался от внутренних стенок, принимая алый оттенок, и казалось, что зубастая рожица действительно смотрит на нас оранжево-красными глазами. И скалится огненной пастью.

Альятара принюхалась.

 – М-м-м… Слушай, я точно знаю, что после праздника мы сделаем с этой тыквой!

 – Что?

 – Тыквенный пирог, – единорожка облизнулась.

Я засмеялся, теперь и сам чувствуя, как плывет по квартире сладкий вкусный запах запеченной мякоти.

 – Так что за история? – мы плюхнулись на диван.

 – Ну, в общем. Жил на свете давным-давно один фермер по имени Джек. Был он отъявленным хитрецом, жуликом и пройдохой…

… И вот Джек спустился ко вратам ада и начал стучаться в них. Но едва завидев его на пороге, дьявол прокричал: «Прочь! Довольно того, что ты один раз провел меня, не желаю тебя здесь видеть!»

«Но куда же мне деваться?» – спросил Джек. – «Здесь так темно, что и с головой на плечах, того и гляди, собьешься с дороги! Дай мне хоть чуть-чуть свету, чтобы найти дорогу обратно на землю!»

Тогда дьявол выхватил из углей под одним из котлов, где жарились грешники, уголек и бросил его в тыкву. После чего протянул ее Джеку со словами: «Держи, и убирайся прочь немедля!»

Джек учтиво поблагодарил его, водрузил тыкву взамен отрубленной головы на плечи, и побрел назад. С тех самых пор, выгнанный и из рая, и из ада, он скитается по ночным дорогам и ищет свою голову.

Альятара посмотрела на улыбающуюся нам с подоконника тыкву.

 – Дьявол, я так поняла – это злой дух вроде Дискорда? Ну пока тот не исправился?

Я пожал плечами.

 – Ну что-то вроде.

 – Все равно не очень понятно, при чем здесь именно тыква, – проговорила она. – Впрочем… Я помню бабушкины рассказы, как она в деревне со сверстниками вырезала фонарики-кошмарики из турнепса. Это было почти то же самое, только размером поменьше.

 – В деревне?

 – Ну да. Это в паре дней пути, ближе к Кантерлоту. Папа потом перебрался оттуда в пригород Мэйнхэттена, они до сих пор живут там.

 – Ты никогда не рассказывала про семью.

 – И ты про свою тоже… Ой. Прости, – с виноватым выражением мордочки Альятара положила копытце мне на ладонь.

 – Все нормально, – проговорил я, буравя взглядом стену. – Все нормально. Все равно с этой мыслью надо свыкнуться.

Мы помолчали. Тихо потрескивала свеча на подоконнике.

 – А эти тыквы – вы зажигаете их, чтобы отогнать этого дьявола? Вместо Найтмер Мун? – чуть преувеличенно любопытным тоном спросила единорожка.

Впрочем, я был ей за это благодарен. Мне самому надо было отвлечься.

 – Ну как-то так. У одного из народов Земли был праздник – Самайн – в честь зимнего солнцестояния. Они считали, что в этот день усопшие возвращаются на землю, чтобы посмотреть на своих близких. А чтобы никакой злой дух не проскользнул вслед за ними, они зажигали эти фонари, чтобы отпугнуть их. Хотя я могу что-то перепутать, никогда не интересовался в подробностях… Слушай!

 – Ау?

 – А расскажи что-нибудь из ваших страшных историй. Хочу сравнить, сильно ли они похожи на земные.

Альятара улыбнулась.

 – Как кстати!

Она спрыгнула с дивана, простучала копытами к шкафу. Извлекла телекинезом тонкую книжку в бумажной обложке, тряхнула, разжигая, светлячковую лампу.

 – Я купила ее на развале пару дней назад. Как раз в преддверии Ночи Кошмаров.

Я с любопытством посмотрел на рисунок на обложке – земной пони испуганно оборачивается, а из темноты за его плечами проступает темная тень с горящими глазами. Надпись на обложке гласила: «Биттер Бирч. Крипплед Хуф и другие истории».

 – Садись поближе, так мы сможем читать оба! – Альятара забралась обратно, улеглась наискосок дивана, упираясь плечом мне в бедро. Оперла книгу на мою коленку.

Зашуршали страницы.

«Мне стоило бы насторожиться, уже когда я увидел в объявлении подозрительно низкую цену. Но в тот день я лишь обрадовался. Дом, рассудил я, наверняка ветхий и с протекающей крышей, поэтому хозяева и сдают комнату за такую смешную горстку битов…

… И тогда я бросился бежать так быстро, как не бегал никогда в жизни. Бежать подальше от этой деревни, от этого проклятого дома. Я бежал, пока в груди не запылал огонь, пока ноги не начали подкашиваться – а потом бежал после этого. Бежал, пока, задыхаясь, не ворвался на станцию и не приобрел торопливо билет на поезд в самую дальнюю часть Эквестрии.

С тех пор прошло больше полугода. Я даже не решился посылать за своими скромными пожитками. Я нашел в Лас-Пегасе новое жилье и работу, и эта история осталась бы для меня ночным кошмаром…

Если бы не одна мысль, что не дает мне покоя днем и ночью.

Старик сказал, что тварь Грогара настигнет меня, если я попытаюсь оставить деревню. И он сказал, что она вернется в спячку, снова насытившись.

Он не сказал, что, получив жертву, Крипплед Хуф позволит мне уехать.

Куда девалась моя прежняя нелюдимость? Я стал завсегдатаем вечеринок и душой компании. Дни и ночи я провожу на оживленных улицах, и то и дело засиживаюсь в кафе и напрашиваюсь к знакомым в гости с ночевкой. Лишь бы ни на минуту не оставаться в одиночестве.

А когда все-таки вынужден – закрываю двери на все замки, запираю на окнах ставни и задергиваю самые прочные шторы.

А потом до утра не могу заснуть, прислушиваясь к ночным шумам.

Каждую минуту ожидая, что услышу за окном знакомый скрежет.

А отдернув штору – увижу прижавшуюся к стеклу лишенную кожи морду Крипплед Хуф.»

Книжка с шорохом закрылась, Альятара закончила чтение. Поежилась.

 – Б-р-р, – пробормотала она.

 – Жутковатая история, – совершенно искренне признался я. – Хотя у нас я читал что-то подобное. Чаще смотрел фильмы, конечно.

 – Показывать такое в кинотеатре? Но в чем смысл? Пугаться в большой толпе… как-то не очень пугающе. – недоуменно спросила пони.

Я засмеялся.

 – У нас есть маленькие кинотеатры. С ваше радио размером. Такой можно поставить у себя дома и пугаться на здоровье.

 – Тогда понятно, – кивнула Альятара. Задумалась.

 – Вот чего я не понимаю в этих страшилках, – сообщила она. – Если главный герой знал, что старик скармливает постояльцев чудовищу Грогара – почему он не пошел к страже? Даже если бы стражники не справились с монстром сами – они могли бы вызвать принцессу Селестию, а уж против нее куда тягаться какому-то чудищу?

Я пожал плечами.

 – Условности жанра, наверно, – и замер. От пришедшей в голову мысли.

 – Евгений?

Я посмотрел на единорожку.

До меня вдруг дошло.

Я сейчас в самой натуральной волшебной стране, и вплотную ко мне лежит живая настоящая лошадка-волшебница.

Здесь управляют колдовством рассветом, погодой и закатом. И почему бы здесь не …

 – Так, подожди… Ты что, хочешь сказать, что вот эта история – реальна? Такие существа могут у вас водиться на самом деле?

Альятара вскинула на меня глаза.

 – Ну… Грогар-то точно существовал на самом деле. Только давным-давно, больше тысячи лет назад. И он и впрямь сотворил множество чудовищ. Мог ли кто-то дожить до нашего времени… – она хмыкнула. – Точно не в Мэйнхэттене, и совершенно точно, принцесса приструнила бы любого монстра, что сюда сунулся!

 – Успокаивающе звучит, – я выдавил из себя улыбку. На самом деле – не очень…

Свеча зашипела, огонь в тыкве заметался и погас.

За окном взвыл ветер.

Что-то настойчиво заскреблось в окно кухни.

 – Ой, – ошеломленно проговорила Альятара.

Я сглотнул.

Неожиданно обнаружив, что мы с ней очень тесно прижимаемся друг к другу.

Настолько тесно, что я чувствую быстрое биение ее сердца.

 – Это… это же ветер, да? – пробормотала пони. – Просто ветер?

Скрежет повторился.

 – Просто ветер, – выговорил я. Изо всех сил пытаясь не лязгать зубами.

Мы посмотрели друг на друга.

 – Наверное… наверное, надо пойти проверить, – неуверенно произнесла пони.

Я кивнул. Поднялся.

 – Э… А ты точно…

 – Да все нормально, – с фальшивой уверенностью в голосе ответил я. – Пойду это… прикрою окошко поплотнее.

Невольно ища глазами ту самую швабру, которой мне чуть не съездили в первый день нашего знакомства. И подавляя желание ей вооружиться.

Судя по взгляду Альятары, она подумала о том же самом.

Шаг в коридор. Шаг на кухню. Если что, в ящике стола есть хороший острый ножик…

Снова скрежет. Сильнее и громче.

Мне кажется? Или за стеклом маячит что-то искривленное, бесформенное и темное?

Набрав в грудь воздуха, я решительно распахнул створки.

И едва не заржал в голос.

Глядя на надломленную ветром ветку с облетевшими листьями, упершуюся в стекло.

 – Евгений?

 – Я тут! И я его поймал!

 – Кого поймал?

 – Монстра!

Зацокали копыта.

Альятара уставилась на ветку в моих руках.

Секунду спустя мы заржали в голос. Абсолютно синхронно.

И хохотали до тех пор, пока не сползли на пол в обнимку.

 – Крипплед Хуф, – всхлипывая, простонала Альятара. – Чудовище Грогара! Ночь Кошмаров!

 – Монстры и чудища! – подхватил я. – Страшные истории!

Единорожка утерла глаза копытом.

 – Селестия, я же теперь буду мучаться кошмарами! Надеюсь, Принцесса Луна не слишком занята этой ночью!

 – Будешь кричать во сне – разбужу, – пообещал я.

 – Ну тогда ладно, – улыбнулась единорожка.

Поднялась, скрылась в комнате. Появилась снова, на ходу доставая из тыквы прогоревшую до огарка свечу.

 – Вроде воск сильно не растекся, – сказала она, заглядывая внутрь.

 – Давай оставим в холодильнике как есть, а завтра срежем мякоть, – предложил я.

 – Давай.

Альятара глянула на часы.

 – Четвертый час! Слушай, ты как хочешь, а я и правда спать.

 – Давай, – согласился я. Стянул штаны и рубашку, расстилая постель на своей кушетке.

 – Евгений?

 – Да?

 – Ночь Кошмаров вышла отличной, правда?

 – Ага. Спокойной ночи.

 – Спокойной.