Заколдованное королевство
— Эпилог — Прекрасная ночь
Принцесса Кейденс давным-давно смирилась с тем, что своих детей у неё никогда не будет.
Давным-давно эта мысль не отпускала бы её ни на минуту. Она бы ранила её, как и потеря Шайнинга Армора. Но что было, то прошло, и с той поры многое изменилось.
Кейденс знала, что никогда не впустит в мир новую жизнь от своей плоти и крови, но это не значило, что у неё не было детей.
У неё было очень много детей.
Ну или, вернее будет сказать, приёмышей. В течение тысячи лет она заботилась о маленьких чейнджлингах с любовью не меньшей, чем к своим пони.
Было уже далеко за полдень, когда целая ватага крохотных чейнджлингов наводнила тронный зал Кантерлотского замка; все как один не обращали внимания на призывы к порядку от прислужницы принцессы.
— Я сказала "организованно!" — прогремела Астер, хмуро глядя на толкающихся детей, каждый из которых хотел занять себе более удачное место на вечер. — К порядку! К порядку!
— Каждый раз, Аст, — произнёс Рифт Шилд, труся внутрь тронного зала, за ним следовала пара гвардейцев. Свирепый взгляд кобылы едва ли сдержал ухмылку жеребца. — Они так каждый раз делают. Могла бы уже и привыкнуть.
— Да разве к такому можно привыкнуть?! — выпалила прислужница, после чего повернулась к детёнышам. — Сидеть! Всем! А то я напомню принцессе Кейденс о том, как много у неё ещё бумажной работы!
Дети ахнули и после целого хора "не надо" и "извините" тихо уселись перед троном. Рифт и гвардейцы тоже примостились в углу комнаты, снимая шлемы и расслабляясь перед огромным арочным окном, из которого лился солнечный свет.
— Ну-у-у-у, — протянул Рифт. — Тётя Астер, теперь мы себя хорошо ведём!
— Хотелось бы верить...
После нарочито громкого ворчания Астер распахнула дверь, ведущую на небольшой балкончик, и, выйдя, увидела, что Кейденс нахмурившись смотрит на своё королевство.
— Ваше высочество?
Принцесса повернулась на голос, и её недовольная гримаса исчезла.
— А! Астер. Все уже здесь?
Кобыла кивнула.
— Да, принцесса. Но... Могу я говорить неформально?
Кейденс тепло улыбнулась и махнула копытом.
— Конечно.
— Всё ли хорошо? Выглядите озабоченной. Это из-за принцессы Твайлайт и её друзей?
Принцесса мгновенно нахмурилась.
— Да, так и есть, — призналась она, поворачиваясь к горизонту. — Уже несколько дней я не получала от неё сообщений, а вчера был день рождения того жеребёнка, и...
Кейденс поникла.
— Астер, я боюсь. Что, если у них не получится? Я... я стараюсь не питать особых надежд, но...
Кобыла стала говорить помягче:
— Принцесса Твайлайт и Рэрити знают своё дело. Верите в них, ваше высочество.
— Я пытаюсь.
Астер какое-то время молчала, но затем заговорила:
— Принцесса? Если вам станет легче, то я могу попросить одного из гвардейцев слетать туда завтра и узнать новости. Это поможет?
Кейденс кивнула.
— Да, думаю, да. Спасибо, — бросив последний взгляд на горизонт, она поднялась и направилась внутрь. — Ну хорошо. Пора.
И принцесса избавилась от страха и сменила его радостью, как делала каждый субботний вечер на протяжении долгих веков. Она вошла в свой тронный зал, чтобы провести самое важное событие недели: истории для детей, прибывших из Хартс-Хэйвен.
— Привет, дети, — поздоровалась она, с грацией и достоинством направляясь к своему трону. — Вы готовы к сегодняшней истории?
Раздались одобрительные возгласы, малыши выпрямились и чуть подались вперёд. Большая их часть уже бывала здесь раньше, а те, кто не был, ахнули, увидев, как солнечные лучи проходят сквозь принцессу.
Дойдя до трона, Кейденс прочистила горло.
— А теперь, дайте только сяду... — произнесла она и, сделав озвученное, позволила себе довольную улыбку, которая, однако, исчезла, когда комнату заполнило приглушённое хихиканье.
Принцесса непонимающе уставилась на детей, их глаза сияли тем же восторгом, что и у гвардейцев, тоже едва сдерживающих смех. Даже вечно серьёзная Астер, казалось, повеселела.
Кейденс нахмурилась, неподдельно сбитая с толку. Честно!
— Что такое? Почему вы все смеётесь? У меня что-то на лице? — когда всеобщий смех лишь усилился, она осмотрелась по сторонам и осознала, что сидит внутри трона. — Ох! Опять?! Каждый раз такое! Можно подумать, за столько времени могла бы уже и научиться!
Принцесса покачала головой, встала из трона и села на пол напротив него.
— Кхм! Поскольку сегодня все вы посмотрите, как я поднимаю луну и приближаю ночь, я решила, что нашей сегодняшней историей будет...
Вспышка магии, и внезапно у всех детёнышей появились пиратские шляпы. Следом перед принцессой появилась книжка с картинками, на которой был изображён пиратский капитан, летящий в ночное небо на воздушном корабле.
— "Капитан Крюк-потяг в поисках звёзд!"
Под радостные возгласы Кейденс открыла книгу и быстро пролистала её. Ей хотелось опробовать новый голос для историй, который она тренировала уже несколько дней и которым, принцесса была уверена, сможет впечатлить детей.
— Начнём, пожалуй...
Она прочистила горло, и свет в комнате почти полностью исчез. Атмосфера для рассказа истории получилась потрясающая, но было решительно невозможно разобрать буквы на странице.
— А где свет? — принцесса взглянула поверх книги и сразу заметила, что ночь уже наступила. — А, ночь!
Она вновь опустила голову к книге.
— Астер, ты не могла бы сделать свет в зале поярче? Спасибо!
Но свет так никто не зажег. Кобыла не сдвинулась ни на сантиметр, и, только договорив, Кейденс поняла сама, что только что сказала.
Наступила ночь, и принесла её не она.
Книга с глухим стуком упала на пол, и Кейденс снова посмотрела в окно. Маленькие чейнджлинги перед ней не понимали, что происходит, захваченные ожиданием истории, и не обращали внимания на то, что гвардейцы и служанка уставились в окно.
— П-принцесса! — выпалил Рифт, упираясь копытами в оконное стекло. — Луна! Луна взошла!
Поначалу принцесса ощутила слабость. Нет, скорее... онемение. Она безмолвно смотрела в окно, испытывая что-то, что можно сравнить только со ужасом. Ужасом, порождённым не страхом или боязнью будущего, но ужасом оттого, что её надежды могут снова не оправдаться.
Какая-то неведомая сила толкала её вперёд, пока неуверенные шаги не превратились в торопливую трусцу, и в итоге Кейденс оказалась у балкона; она распахнула дверь и выбежала наружу. Астер, Рифт, гвардейцы и малыши столпились позади неё, все до единого смотрели на луну, плывущую в ночном море.
Она чувствовала это. Она поднимала луну уже множество веков и знала её как свои копыта... Сейчас же она ощущалось другой. Кейденс почувствовала ком в горле, и слёзы почти застили ей глаза.
Почти, но пока нет.
— Принцесса! — воскликнула Астер, в таком же шоке, как и все остальные. — Принцесса Луна! Должно быть, это она!
Кейденс и мгновения не думала перед ответом.
— Нет.
Рифт возмутился.
— Нет? Но... Ваше высочество!
— Возможно, это Твайлайт, — произнесла она, и в её голосе начала проскальзывать дрожь. — Тётушка Селестия, вероятно, научила её. Не знаю. Скорее всего, это Твайлайт.
— Но, ваше высо...
Принцесса подняла копыто, и гвардеец замолк. Он и остальные смотрели, как Кейденс опустила копыто и подошла к перилам, вглядываясь в небо.
Ночь была слишком знакома. То же самое небо, которое она видела каждую ночь, пока поднимала луну, неизменное вот уже тысячу лет небо с той самой поры, как Луна исчезла. Небо, луна и пара десятков разбросанных то тут, то там огоньков.
Эта ночь не была ночью тётушки Луны, потому что Кейденс помнила, какие они были. Она рождалась не луной, нет, этим небесным телом мог управлять любой аликорн, но тем, что его окружало... тысячи, миллионы крохотных огоньков, которые подчинялись только одной пони во всём мире — Луне.
— Пожалуйста, — шептала принцесса. — Пожалуйста.
Она ждала и ждала, и если бы она могла дышать, то наверняка бы затаила дыхание от волнения, как вдруг началось.
Одна за другой звёзды начали возвращаться в Эквестрию, пробуждаясь после тысячелетнего сна.
И только тогда Кейденс позволила себе расплакаться, глаза заполнили свои собственные крошечные звёзды. Позади неё раздались восторженные вздохи чейнджлингов.
И фраза, которую, как она боялась, ей уже не суждено было произнести, слетела с губ с неописуемым облегчением:
— Добро пожаловать домой, тётушка Луна.
Кейденс всегда любила ночи принцессы Луны, точно, как и Твайлайт, и теперь, как вся Эквестрия.
Селестия тоже любила ночи сестры.
Она часто думала об этом, сидя в своей пещере, в той же позе, что и всегда. Видите ли, у неё была своего рода игра. Нечто сродни медитации. Она называла это своей внутренней крепостью, которую она посещала всякий раз, когда закрывала глаза. Именно во внутренней крепости она проводила большую часть вечности, чтобы беречь свой разум в безопасности, в воображаемом мире.
Всякий раз, когда она решала, что пришло время ночи опуститься в её внутренней крепости, она старалась, чтобы всё выглядело, как ночь сестры. Прошло уже столько веков, что она уже точно не помнила, на что это похоже, но она точно помнила звёзды. Звёзды и замысловатые узоры из них, которые удавалось неуклюже воссоздать по памяти.
Но если быть до конца честными, то всякий раз, находясь во внутренней крепости, её самость избегала слишком долго смотреть на ночное небо. А если всё же засматривалась, то тут же начинала тосковать. Однажды она смотрела на него целую неделю, а после проплакала, по ощущениям, целый год.
В особенно тяжёлые дни, которые выпадали ей примерно раз в пару лет, она желала смерти. Но тогда она думала, что уж если и умирать, то под ночным небом любимой сестры.
Ха! Ну и мысль. И тогда принцесса улыбалась, просто от одной мысли о том, как бы на подобное отреагировала Луна.
Иногда ей хотелось бы иметь возможность умереть.
Она не могла. А коли могла бы, то не стала. И это было прекрасно.
Селестия будет сидеть в этой самой пещере ещё великое множество лун, возможно, даже больше, чем она уже провела здесь, поддерживая всё то же самое заклинание. И знаете?
Это тоже было прекрасно.
Как бы то ни было, когда всё произошло, она была совершенно не готова. Селестия тщательно выкрашивала стены крепости в своём воображении, она отчётливо представляла себе каждую линию, каждую плиточку, каждую каплю краски, и в этот самый момент она услышала звук, после которого плотно свёрнутая бумага упала оземь.
Принцесса открыла глаза, тёмные как ночь, и сквозь слёзы увидела одинокий свёрнутый пергамент, лежащий подле её копыт. Он был очень похож на те, что она получала в последние месяцы, они лежали раскрытыми, но она не давала на них ответа.
Конечно, это было грубо, но пока Твайлайт Спаркл думает, что с ней всё хорошо, она сможет сосредоточиться на других, более важных делах, поэтому столь малая грубость была допустима.
Очевидно, письмо надо прочитать, но было страшно. Низкое гудение поддерживаемого заклинания звенело по пещере, и принцесса знала, что эта магия (а она не могла не знать, ведь она и поддерживала это заклинание) повреждала её рог.
Скорее всего, необратимо.
Как глупо. Как нелепо. Сама идея того, что открытие письма может повредить её рог ещё больше. Остался у неё вообще ещё рог? Она пыталась не думать об этом. Вот именно по этой причине она оставалась в своей внутренней крепости, где могла просто медитировать, думать и забывать всё лиш...
Письмо.
Прибыло письмо.
Глупая Селестия, снова провалилась в свои фантазии и всё позабыла. Глупая-глупая-глупая! Надо бы прекращать. Она решила, что во внутренней крепости начертит таблицу и запишет в неё все важные вещи. Быть может, если она повесит её у себя в кабинете, или...
Селестия, письмо.
Она уставилась на него и, несмотря на все сомнения, сделала выбор. Магическое гудение усилилось, и с изящной грацией пергамент всплыл и развернулся перед ней. К своему облегчению, она не услышала и не почувствовала, как отвалился очередной обломок рога, что ободряло.
В тусклом свете своего заклинания она начала читать. Прочитала раз, второй, и чем больше читала, тем сильнее плакала.
Бумага упала на землю.
Хотя она уже давным-давно подавила в себе все физические ощущения, она помнила, как это, когда сжимается грудь. Как это, когда бьётся сердце о грудную клетку.
Если бы она всё ещё могла чувствовать, то, по её представлениям, она сейчас чувствовала бы всё это и даже больше.
Селестия посмотрела вдаль и уставилась на выход из пещеры, который скрывал от всех водопад. Она смотрела туда, потом смотрела ещё, а потом посмотрела ещё немножко и сделала выбор.
Встать.
И поначалу она почувствовала себя старой, нет, даже древней. По правде говоря, так оно и было, но, небеса, она ОЩУТИЛА это. Её тонкие ноги дрожали и тряслись после тысячи лет бездействия. Неприятно, но необходимо. Нельзя было допустить, чтобы что-то пошло не так.
Наконец, обретя некоторое равновесие, она шагнула.
И ещё шаг.
Ещё шажок.
— Далеко собралась?
Она остановилась, слегка повернув голову назад. Она задумалась, стоит ли отвечать? В глубине крепости разума она выписала в столбик аргументы "за" и "против". В конечном итоге решила, что сейчас особый случай.
— Наружу.
Её голос прозвучал хрипло. Он был скрипуч и неприятен, словно наждачной бумагой прошлись по стеклу. Но он был.
— Ах.
— Не волнуйся. Скоро вернусь.
Принцесса подождала ответа, но, когда его не последовало, она продолжила свой шаткий путь на выход. Шаг и шаг, и она оказалась у выхода из пещеры, а грохот водопада заставил её поджать ушки.
Впервые за бесчисленные дни Селестия увидела небо.
Не просто небо, а ночное небо любимой сестры. Размытые и искажённые потоком воды звёзды и луна.
И впервые за долгое время, настолько долгое, что принцесса уже начала боятся, что забыла, как это делается... она улыбнулась.
— Ах, — произнесла она, и впервые слёзы на её шёрстке были слезами радости, — до чего же прекрасная ночь.