Мне снился сон, что я стара

Где-то между землёй и космосом

Полёт в небе был подобен танцу между вечностью и концом.

Там, в облаках, мир внизу казался безграничным зелёным полотном, тянувшимся так далеко, как только мог видеть глаз.

Небо же было бесконечным голубым морем, которое горело на закате и рассвете и было усеяно бесконечной плеядой лениво плывущих облаков. За их толстым покровом пелена самого мира расходилась и вот ты уже кружишься в танце вместе со светом звёзд.

Это невозможно забыть — это то, что навечно запечатлелось в моей памяти, как бы я не пыталась от этого избавиться.

Многие пони не понимали. Они думали, что полёт это просто ещё один примечательный способ передвижения. Для них, это просто самый эффективный способ добраться до точки назначения. Но, как сказала бы Твайлайт, полёт — это наука, живой, неподдельный опыт.

Конечно, этому можно было научиться, но истинный полёт был инстинктивным желанием пройти по краю пределов возможного.

Они знали.

Высоко в небе, Вондерболты заканчивали своё выступление. Со зрительских мест в “Колизее Клаудсдейла” они были лишь крохотными точками, танцующими в тени солнца.

Но несмотря на расстояния и оглушающий рёв толпы, я чувствовала каждый вдох, каждое движение оперённого крыла и гул ветра в ушах на мёртвой петле или крутом пике.

А затем, в небе словно зажглось второе солнце, небо окрасилось всеми цветами радуги.

Полёт — это вызов самим стихиям и, будучи на вершине мира, одновременно заявление, что ты здесь не просто гость, а полноправный хозяин владений, требующий признания.

Невозможно забыть каково это быть частью Вондерболтов. Ты становишься часть сцены в виде бесконечной необузданной синевы, теперь ты совершаешь подвиги, которые просто непостижимы уму обычных эквестрийцев.

Однажды я была на этой сцене и верила, что моё выступление будет длиться вечно. Но время неумолимо идёт вперёд и в конечном итоге каждый занавес должен закрыться.

Я хотела летать снова. 

Но это никогда не было вопросом только лишь желания. Те дни прошли. Так что, мне пришлось довольствоваться знанием истины и в этом, возможно, мне повезло много больше, чем другим.

Я наблюдала, как эти новые Вондерболты спикировали в вихре красок и дыма. С собой они принесли частичку истинного полёта, прямо с небес. Они приняли восхищение аплодирующей толпы и, поклонившись, помахали зрителям, когда те по праву приветствовали их как настоящих героев.

Я стучала копытами вместе со всеми, как и полагается хорошему зрителю, хоть мне и было очень больно. Сцена больше мне не принадлежала, разве что только в моей памяти.

Меня пригласили на церемонию награждения, ну конечно.

Как будто этот праздник нового поколения требовал моего присутствия для придания ему легитимности. Иначе я не понимаю зачем они вытащили эту древнюю реликвию прошлого из забвения. Просто чтобы какой-то политик мог пожать мне копыто, использовать моё имя, а затем неловко проводить меня со сцены, чтобы он мог поприветствовать кадетов.

Они огласили моё имя и зал взорвался в коллективном приветствии. Я заняла своё место на кафедре и начала читать заготовленную речь, которую я, слегка изменяя, произносила уже сотни раз. К моменту, когда я закончила, я успела забыть о чём же вообще там была речь.

Однако, я запомнила лица молодых летунов, когда они получали свои награды. Я пожала им копыта и сказала пару ободряющих слов. Глядя в их юные глаза, я видела молодую себя, стоящую там же, где сейчас стоят они — такие же будто оглушённые обожанием толпы, какой была и я после первого выступления в роли Вондерболта. Я узнала искру в их глазах потому что совсем недавно у меня была точно такая же.

Я видела лица пони, которые только что поняли, что их заветная мечта наконец сбылась.

Кажется, будто это было вчера.

Кажется, будто буквально на следующий день после этого я оказалась в кабинете какого-то врача, который говорил мне, что моя карьера закончена из-за неудачного падения.

Ещё я помню как всю ночь после этого я рыдала в объятиях Флаттершай.

Это было десять лет назад и во многом я не изменилась. В отличии от моего тела. Мне всё ещё казалось, что я молодая и дерзкая кобыла, которая может делать сверхзвуковые радужные удары и создавать всевозможные проблемы местным властям.

Я нахмурилась, а затем собралась с мыслями.

К моему облегчению, никто этого не заметил. Все вокруг были слишком поглощены великой историей, происходящей прямо сейчас, прямо на их глазах — все были счастливы приветствовать новое поколение элитных летунов. Все из них, кто преклонялся перед алтарём легендарной Рэйнбоу Дэш, смирились с тем, что их идол теперь стоял перед ними и признавал их уникальный талант. Классическая история про мудрого наставника, который с гордостью передает свою мантию и уплывает в закат.

Ложь во благо, если такая вообще существовала.

Прежде, чем я успела потеряться ещё глубже в воспоминаниях, меня унесло на вечеринку, где я вдруг оказалась посреди пони высшего общества.

Вскоре ко мне в копыта попал бокал сидра, а за первым появился и второй. Вместе с внезапно появившимся алкоголем, рядом оказалась группа прихлебателей, которые ловили каждое моё слово. Их присутствие и пара капель алкоголя заставили меня почувствовать себя более важной, чем я того заслуживала.

Я продемонстрировала толпе фальшивую браваду. Рассказала шутку о том, что нынче новички уже не могут перепить меня и о том, каким мягкотелым было это поколение. Пожаловалась на то, что во всём виноват их образ жизни и замудрёные диеты. Каждая калория была на счету, а состояние всех летунов отслеживалось на всех этапах для их максимальной эффективности в воздухе. Времена, когда Вондерболты после долгой недели тренировок могли заглянуть в местный бар теперь были лишь частью истории в пыльных книжках. Толпа смеялась и хихикала.

Всё это выступление было лишь маской той молодой Рэйнбоу Дэш, которую я боялась потерять. Хоть никто этого и не замечал, тяжесть этой маски росла с каждым годом, а неудачная пародия слишком долго маскировалась под реальность. Однако, это не имело значения.

Они видят то, что хотят видеть. 

Точно так же, как я врала себе, многие мои поклонники просто отказывались верить в то, что сама Рэйнбоу Дэш смертна. На деле же я была вечной безделушкой, как красивые старинные часы, которые застыли в своей эпохе, но при этом являли из себя олицетворение слов “по крайней мере некоторые вещи не меняются”. 

Интересно, что бы сказали мои родители, увидев меня сейчас? Как низко я пала. Стали бы они так же приветствовать меня, словно я всё ещё была той маленькой кобылкой, которая только что выиграла соревнование юных летунов?

Я бы отдала все блестящие безделушки, которые пони понавешали на мою грудь, все товары, на которых напечатали моё лицо, отдала бы всё до последнего бита, лишь бы поговорить с ними снова хотя бы пять минут.

После третьего бокала я покидаю вечеринку, к разочарованию гостей. Голова начинала звенеть; неприятные воспоминания в сочетании с лёгким опьянением лишили меня всякого желания продолжать игру.

В конце концов, я выдумала какое-то оправдание про важные дела в Кантерлоте по велению Твайлайт. Внезапные тайные дворцовые интриги вызвали новую волну обсуждений в зале, но уже никто не стал протестовать против моего отъезда.

Мне просто не хватило смелости сказать им правду — нет смысла портить всем настроение.

Я хотела домой. 

Иногда я спрашиваю себя, зачем продолжаю принимать приглашения на все эти мероприятия, если они приносят мне только страдания? Каждый раз я говорю себе, что оно того не стоит, что мне нужно оставить прошлое.

Но каждый раз, я всё равно иду без колебаний.

Полёт домой был медленным, монотонным и болезненным: всё, что требовало хоть каких-то усилий выше минимальных давно сопровождалось болью.

Суставы болели, а крылья горели в агонии при каждом взмахе. Я стиснула зубы так крепко, что они заскрежетали. Меня не радовал пейзаж вокруг Клаудсдейла. Я давно привыкла видеть поверхность как одно сплошное размытое пятно. Теперь же я двигалась так медленно, что чувствовала будто почти лечу на месте. Это не восхищало меня ни на йоту.

Я могла бы избежать этого ненужного самобичевания, если бы просто взяла воздушный шар или дирижабль. Однако такой выбор сопряжён с другим видом унижения — это было бы признанием того, что я не могу делать то, с чем большинство пегасов справляется без проблем. Я не буду признавать это до тех пор, пока отрицание станет физически невозможным.

К моменту, когда я добралась до своего дома в Понивилле, я была полностью измотана. На лбу выступили крупные капли пота, а ноющая боль в крыльях превратилась в настоящее пламя. Я в спешке влетела через входную дверь и просто рухнула на пол, пытаясь как-то отдышаться. Не знаю сколько времени я там пролежала: ощущение времени исказилось от усталости и жутких болей.

“Как могло то, что я так любила, стать такой невыносимым обремененнием?”

Стены дома ничего мне не ответили. К моменту, когда я пришла в себя, мне хотелось лишь насладиться комфортом кровати. Я шатко поплелась через гостиную к лестнице. Меня окружала бесконечная череда шкафов с медалями и наградами, плакатов со мной в униформе Вондерболтов, и прочей чепухи.

Я ненавидела всё это. 

Мне стоило выбросить всё это ещё давным давно. Но, как и со всеми этими приглашениями, я продолжала держаться за ложь.

К счастью, то, что ожидало меня в моей комнате было тем единственным во всём доме, что поистине приносило мне радость. Дохромав до кровати, я улыбнулась, когда перед глазами появился Танк. Он, как и всегда, довольно лежал у изножья и поднял голову, чтобы поприветствовать меня. По крайней мере, я могла быть уверена, что хотя бы мой маленький приятель никогда не изменится. Он казался единственной частью моей жизни, что осталась прежней.

Я нежно погладила его по голове. Клянусь, я увидела как он нахмурился, словно бы чувствуя моё недовольство. Тем не менее, я заверила его, что со мной всё в порядке и рухнула на кровать.

Сон всегда был на моей стороне и мне не терпелось броситься в его объятия. Я зарылась в простынь и расслабилась. Внезапно, всё накопившееся напряжение исчезло.

Как только реальный мир отступил, я почувствовала себя совершенно другой… Во сне я была другой кобылой.

Боль в суставах исчезла, старые крылья молотили с новой силой, а сама я двигалась со скоростью бури, сорвав призрачные цепи времени. Каждое движение было таким же плавным, каким я его когда-то запомнила.

Здесь, в мире грёз и сновидений, я существовала на пике формы, я почти могла коснуться самих звёзд.

Это была не я, но это была я. 

Эта молодая Рэйнбоу Дэш скользила по бескрайнему небу, двигаясь за бесконечный горизонт, туда, где земля всё ещё была юной и не знала ошибок и провалов. Тепло солнца встретило меня своими объятиями словно старую подругу, а ветер заменил восторженные аплодисменты публики.

Я снова летела! 

Я летела и летела до тех пор, пока не осталось ничего, кроме безумного натиска и расступающихся предо мной облаков. Острые ощущения снова вошли в моё сердце, позволив окунуться мир бесконечных приключений, где я могла почувствовать себя словно в книге про Дэринг Ду.

Внезапно, наклонившись, я взглянула вниз. Инстинкты мгновенно взяли верх и я поняла, что нужно делать. Я резко вдохнула и воздух заполнил лёгкие огромным зарядом энергии, раздирающим грудь.

Затем я нырнула. Сопротивление ветра становилось сильнее по мере того, как я становилась быстрее. Затем, наконец, я увидела себя саму в Клаудсдейле. Величайшая из живых Вондерболтов возродилась. Толпа зрителей застыла на местах в ожидании величайшего из всех воздушных трюков.

А затем разлился свет.

Я вскрикнула, когда другая я осветила небо разноцветными лучами, которые волной пошли по всему небу, светясь всё ярче до тех пор, пока свет самого солнца не стал тусклым по сравнению с ними. Передо мной словно наяву предстало самое великое достижение моей жизни, и хотя оно было неосязаемым, я могла видеть его своими глазами.

Шум толпы, кричащей моё имя, снова быстро сменился на рёв ветра. Я прочувствовала всё это и в тот момент снова познала истинное блаженство.

Но даже так, находясь на пике от собственного триумфа, мои мысли постоянно возвращали меня на землю, к той старой пегаске, которая мирно спала, не обращая внимания на окружающий мир.

Возвращая меня туда, где снился сон, что я стара.