Venenum Iocus

59. Завести щенков?

Солнце скоро зашло, завершив насыщенный событиями день, и Тарниш наблюдал, как алмазные псы собирают своих мертвецов. Бывшие пленники собирали своих похитителей с уважением и почтением, что удивило Тарниша, учитывая обстоятельства. Они настаивали на том, чтобы иметь дело с мертвецами, и были шокированы его желанием похоронить их.

Эти Алмазные Псы верили в Вечное Пламя, и поэтому их останки сжигались в пылающем огне кузницы. Очистительный огонь сжигал их многочисленные проступки, и их души получали шанс снова жить как хорошие собаки. Алмазные псы, ставшие хорошими собаками, становились частью Вечного Пламени, духа кузницы, и их сущность придавала силу оружию, изготовленному в кузнице, обеспечивая выживание алмазных псов. Тарниш слушал, как ему все это объясняли, и старался понять как можно больше.

Минори, казалось, была впечатлена тем, что Тарниш проявил интерес, и он понимал, почему. Большинству пони не было бы дела до загробной жизни алмазных собак. Мышцы болели, спина болела, а мысли текли медленно. Скоро придет Твайлайт, а с ней и целая толпа гвардейцев, чтобы помочь клану двигаться на север. Минори, казалось, была в восторге от плана Тарниша, и он был благодарен ей за то, что она согласилась. Твайлайт была немного сдержана, но признала, что надо что-то делать.

На рану у него на холке были наложены швы, любопытные швы, и он хотел спросить Минори, что это такое. Он никогда раньше не видел таких, и, к его собственному любопытству, казалось, что разрыв в его плоти уже заживает. Он подозревал, что здесь действует какая-то магия, и собирался выяснить это, когда представится возможность.

Рядом с ним сидела Мод, держа на копыте Боулдера, и смотрела на своего любимца, когда он немного пригрелся на солнышке — то есть на том, что от него осталось. Винил и Октавия сидели вместе, пытаясь утешить друг друга, и Винил беспокоилась о ране Октавии, за которую Тарниш все еще чувствовал себя виноватым. Долгоухий сидел рядом с ними и с торжественным, серьезным выражением лица наблюдал за тем, как собирают останки погибших.

— Боулдер говорит, что здесь много бурильщиков, — сказала Мод.

— Что это, Мод? — Тарниш повернул голову и снова посмотрел на Мод.

— Бурильщики. — Мод подняла глаза от Боулдера и обратила внимание на Тарниша. — Бурильщики — это магические рыбы, которые плавают в камнях, проходя сквозь них. Они движутся сквозь камень, как сквозь воду, питаясь определенными минералами. Отходы, которые выделяют эти бурильщики, — это драгоценные камни, маленькие бурильщики делают маленькие кристаллики, а большие бурильщики — большие драгоценные камни. Боулдер сказал мне, что когда бурильщик проходит через камень, он щекочет его.

Моргая, Тарниш пытался понять магических рыб, которые проплывают сквозь камни и оставляют после себя драгоценные камни. Мир был странным, странным местом, и он многого не понимал. Он посмотрел на камни вокруг себя, потом на шахту, и ему пришла в голову необычная мысль: гора может быть океаном. От осознания этого ему стало не по себе: так много в мире зависит от перспективы.

Видя вокруг себя разрушения, Тарниш с трудом понимал, какую разруху он устроил. Сломанные и разбитые деревья, расколотые камни, ветки деревьев, пронзившие тела, — все это было слишком сложно воспринять сразу. Не было ни контроля, ни средств, чтобы обуздать это.

Разрушение принесло пользу, в этом можно было не сомневаться. Старое было вычищено, и теперь новое могло расцвести. Эти алмазные псы могли быть свободны, у них был шанс начать новую жизнь с чистого листа. А у Твайлайт появился шанс завести новых друзей, причем не только для себя, но и для всей Эквестрии.

— Тарниш, ты выглядишь задумчивым, — сказала Мод.

— Да, — ответил Тарниш.

— Мы сегодня сделали доброе дело. — Мод сунула Болдер обратно в карман, а затем похлопала его — ласковый жест, который мало кто видел. Она придвинулась ближе к Тарнишу и, балансируя на задних ногах, обхватила его передними ногами, чтобы притянуть к себе.

Они обнялись как влюбленные, даря друг другу утешение. На мгновение мир вокруг них померк, и стало казаться, что они — единственные существа на свете. Наклонив голову, Тарниш зарылся носом в гриву Мод и вдохнул ее запах. Ему было все равно, что она потная, грязная, в копоти и воняет дымом.

— Мне нужно побыть с тобой наедине, — прошептал Тарниш в гриву Мод.

— Мы найдем время побыть наедине, — ответила Мод.

Услышав слова Мод, Тарниш нашел в них успокоение. Ему нужно было быть с Мод, нужно было быть внутри нее, нужно было чувствовать ее прижимающейся к нему, нужно было слышать ее тяжелое дыхание в ушах, но больше того, ему нужна была она. Просто побыть с ней, и только с ней. Может быть, какое-то время смотреть на звезды или купаться в прохладном ручье при лунном свете.

— Ой, любовь.

Подняв голову, Тарниш увидел, что на него смотрит щенок. Судя по голосу, это была сука. Она была маленькой, небольшого телосложения и самого черного оттенка, который он когда-либо видел, за исключением мордочки и ушей, которые были грязно-белыми, но он не сомневался, что если ее искупать, то она станет белой как снег. У нее были длинные уши, и в ее лице было что-то знакомое.

— Кабуки! — Долгоухий вскочил на ноги и бросился к ней, хлопая длинными ушами.

— Брат!

Два щенка столкнулись с мясистым шлепком и обнялись. После бурных ласк Долгоухий отстранился, выглядя смущенным. Он стоял, обняв сестру за плечи, и смотрел на Тарниша, Мод, Винил и Октавию.

— Это моя сестра, Кабуки. Ее учат быть целительницей.

— Я не хочу быть целителем, я хочу быть воином.

— Не будь глупой головой, самки не могут быть воинами.

— Кто сказал? — спросила Кабуки.

— Это наш путь, — ответил Долгоухий.

— Наш путь привел нас к этому. — Кабуки жестом показала на все вокруг. — Пришло время для нового пути. Минори так сказала.

— Самки меньше и слабее. — Долгоухий встал во весь рост и оказался на несколько сантиметров выше своей сестры. — Я больше тебя. Минори сказала, что я должен защищать тех, кто меньше меня.

Закатив глаза, Кабуки подхватила брата, подняла его над головой и с размаху швырнула на землю. Долгоухий вскрикнул, но Кабуки уже снова схватила его. Она с легкостью подняла его в воздух, еще раз подбросила в воздух и направила головой вперед к земле, намереваясь свалить его в грязь.

— Пощади! — крикнул Долгоухий.

Не прилагая особых усилий, Кабуки еще раз перевернула брата и поставила его на задние лапы. Она вытерла с него пыль, смахнула грязь, а затем наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Я к тому же лучше тебя стреляю из лука, — сказала Кабуки брату на ухо.

Не удержавшись, Тарниш разразился хохотом.

Вместо того чтобы смутиться, Долгоухий выглядел рассерженным. Он стоял, сжимая пальцы на лапах, подергивая хвостом, и в его глазах плескалась ярость, которую можно было назвать убийственной. Тарниш перестал смеяться.

— Диг-Даг избил тебя за то, что ты прикоснулся к луку, и продолжал бить каждый раз, когда находил тебя с оружием… Я хотел заставить его заплатить! Я хотел избить его и заставить подчиниться мне! — В глазах Долгоухого показались слезы, а страшный гнев заставил его задрожать. — Я собирался бросить ему вызов, захватить этот клан и привести его к славе.

— Так и будет, — ободряюще сказала Кабуки брату, притягивая его к себе. Она вытерла ему глаза, а затем прижала к себе. — Не плачь… Мне невыносимо видеть твои слезы. Все будет хорошо.

Все еще обнимая Мод, Тарниш понял, что оба брата и сестра вместе пережили тяжелую травму. Он старался не думать о том, что могло бы случиться с Кабуки, если бы она росла под руководством Диг-Дага. Вокруг него были свидетельства жестокого обращения, причиненного вреда, сосуды, наполненные сломленными душами. Некоторые из них с детства не видели солнца. Он увидел, как Кабуки подняла на него глаза.

— У меня больше нет папы. Я не знаю, кто он был, но его больше нет. — Кабуки подняла лапу и вытерла глаза, затем посмотрела на Тарниша. — Ты, кажется, хороший. Может быть, ты останешься и будешь моим папой?

Как будто какая-то невидимая сила ударила его по кишкам. Рот Тарниша открылся, но слов не последовало. Он почувствовал реакцию Мод, почувствовал, как напряглись ее мышцы, что только еще больше лишило его способности отвечать. Во рту у него пересохло, и ему стало трудно дышать.

— Моя мама не знала, кто мой папа, и я, в общем-то, понимаю, почему, учитывая, что происходит вокруг.

— Кабуки, дорогая, где твоя мама? — спросила Октавия тихим голосом.

— С Вечным Пламенем, — ответила Кабуки. — Однажды ее дух придаст мечу моего брата остроту.

— Дорогая, хотя я уверена, что Тарниш с радостью принял бы тебя, у него есть работа. Важная работа. И у тебя, судя по всему, тоже. Ты должна остаться со своим племенем и помочь ему восстановиться. Ты будешь необходима им и как воин, и как целитель, а у Тарниша есть работа, которая приведет его в далекие края.

— Кабуки, это Октавия, это Винил, а эти двое — Тарниш и Мод. — Долгоухий поднялся на задние лапы, освободившись от хватки сестры, и сказал: — Я должен вернуться к своим обязанностям охранника.

— Мой брат — это все, что у меня есть, — с разочарованным видом сказала Кабуки. — Я бы хотела иметь семью. Минори рассказывала мне истории о том, как все было, когда она была еще щенком. В те времена все было лучше, но проблемы все равно были.

— Наберись терпения, малышка, и у тебя будет семья. О тебе заботится Минори. — Октавия навострила уши и на мгновение посмотрела на Винил, а затем вернула свое внимание к Кабуки. — Мы можем быть твоими друзьями. Что касается Тарниша и Мод, то они живут в Рок-Хейвене, куда ты отправишься, так что ты увидишь их снова, когда они будут дома. Все получится.

— Правда? — На грязно-белом лице Кабуки появилась надежда.

— Да, — ответил Тарниш хриплым голосом, с трудом сдерживая сопение.

— Мы вернемся домой, потому что там семья. — В данный момент Тарниш хотел домой. Ему нужна была мама, нужна была другая мама, нужен был успокаивающий голос Игнеуса, нужно было ощутить мягкое прикосновение Марбл. Он хотел услышать веселый смех Лаймстоун.

— Я хочу покинуть это место, — сказала Кабуки, печально виляя хвостом. — Минори сказала, что я буду нести огонь кузницы, когда мы пойдем, и на мне будет лежать ответственность за то, чтобы поддерживать пламя, пока мы не придем туда, куда направляемся. Я буду нести духов наших предков.

— Это звучит как очень важная обязанность. — Голос Октавии был образцом теплой искренности. Рядом с ней Винил кивнула, и Октавия улыбнулась, но это была грустная улыбка.

— Скажи, Кабуки, — сказал Тарниш, желая сменить тему разговора на что-нибудь менее депрессивное, — ты не знаешь, почему эти швы на моей холке выглядят так странно? Я спрашиваю, потому что мне показалось, что ты можешь знать, ведь ты обучалась целительству и все такое.

— О, это магия стежков минотавров, — ответила Кабуки, и ее грусть растаяла и исчезла. — Минори учит меня магии стежков. Они сложные.

— Что? — Тарниш нахмурил брови, пытаясь понять смысл сказанного.

— Минотавры научились делать магические стежки, используя специальные узлы и создавая сложные магические узоры. Обычно это используется для зачарования одежды, одеял и прочего, сделанного из ткани, но кожу тоже можно зашивать.

Повертев головой, Тарниш попытался рассмотреть швы на холке.

— Минори использует самовосстанавливающийся шов на коже, чтобы она быстрее заживала. Рана, на зашивание которой могли бы уйти недели, заживает за день-три. — Кабуки ерзала, сидя на земле, и смотрела туда, где стоял ее брат. — Мне пришлось пришить брату ухо, после того как он разозлил Диг-Дага. Я рада, что сделала это, потому что его имя, возможно, было бы изменено на Одноухий.

Долгоухий ничего не сказал, но сжал рукоятку своего деревянного меча.

— А она может меня научить? — спросил Тарниш.

— Зачем единорогу учиться магии стежков? Разве нельзя просто поджечь вещи, подумав об этом? — Кабуки посмотрела на Тарниша с выражением полнейшего замешательства, ее глаза были расширены, а рот открыт.

— Эй, этот единорог не так уж и силен в магии…

— Это ты сделал! — закричала Кабуки, прерывая его, и замахала лапами на все вокруг. — Это сделала твоя магия! Посмотри, что ты сделал! Просто подумав об этом!

— Это был несчастный случай. — Взгляд Тарниша упал на землю, и он уставился на камень. — Слушай, это сложно, понимаешь? Я не знаю, как это объяснить. — Когда он поднял голову, на него смотрели и Кабуки, и Долгоухий. Ему было трудно выдержать их совместный взгляд, и через мгновение он снова отвел глаза.

— Тарнишу нравится изучать магию других, — сказала Октавия, приходя на помощь Тарнишу. Он обучился зебровой худу, изучает алхимию и учится зачаровывать. — Тарниш — магический эрудит высшего порядка.

— О… — Глаза Кабуки расширились. — Оооо… он изучает магию как искусство!

— Что? — озадаченно спросил Тарниш.

— Я должна пойти и поговорить с Минори, — сказала Кабуки, вскакивая на лапы. Она помчалась, хлопая длинными ушами по голове. — Минори будет рада, что мастер хочет научиться ее ремеслу!

— Я не понимаю, что происходит. — Тарниш огляделся вокруг, и его взгляд упал на Октавию. — Что ты только что сделала?

На лице Октавии появилась самодовольная ухмылка, и она ничего не ответила, оставив бедного Тарниша в недоумении.