Чувства – личное дело каждого
Глава 4. К новому будущему с наукой и оборотнями
POV: Камера наблюдения поста двенадцать
TOV: вечер дня встречи
К посту подходила парочка пони. На каждом из них были приторочены корзины для провианта. Жеребец шёл, насвистывая песенку, а кобылка вообще шла вихляющимся шагом, временами натыкаясь на круп впереди идущего кавалера.
– Патрульный Нестор, – представился гвардеец. – Покидаете город?
– Да, нас друзья ждут.
– Пикник?
– Да, что-то вроде, – кобылка сзади хихикнула.
– Не поздновато ли? Ночью уже холодает…
– Мы найдём, чем согреться, товарищ Нестор, – улыбнулся жеребец.
– Нужна или не нужна… Вторая бутылка вина… – хрипловато запела кобылка, на что жеребец осторожно оттеснил её в сторону.
– Простите, кажется, моя девочка уже мечтает о продолжении банкета. Вы что-то конкретное хотели спросить? Я целый день на работе, а потом сразу сборы… так что вряд ли что-то могу рассказать.
– Да нет, просто предупредил. Но, видимо, вам эти предупреждения не нужны. Доброй дороги!
– Доброй дороги!
Жеребец, осторожно придерживая свою подругу, прошёл через стационарный сканер и они вместе покинули город. Гвардеец посмотрел им вслед и вернулся к исполнению своих обязанностей.
POV: Альтера Старр, оборотень
TOV: полдень дня встречи
То, что мой новый… хм… друг… был не совсем обычным пони, как бы ни пытался меня убедить в обратном, я поняла почти сразу, как встретилась с ним. И дело тут вовсе не в расе, хотя кентавры и не были слишком уж повсеместно распространены в Эквестрии, но уж всяко куда более широко, чем, скажем, аликорны. Кажется, проблема была в том, что для того, чтобы появился жеребёнок-кентавр, требовалась либо пара кентавров, либо уникальное сочетание условий. И, кажется, мой новый знакомый говорил, что-то про генетическую совместимость его и пегаски. Вероятно, он изучал вопрос и где-то прочитал, что от союза кентавров и пегасов могут появляться кентавры? Хотя это могли быть и просто слухи, я вот о таком не слышала. В любом случае, обстоятельность подбора партнёрши вызывала определённое уважение к моему… гм… а ведь я до сих пор не знаю его имени. Кажется, он представлялся? Или нет? Дискорд подери, забыла. Надо как-нибудь намёками спросить, а то вдруг решит, что я тетеря беспамятная.
И вот сейчас, когда меня чуть было не вырубило каким-то странным артефактом, который, как я поняла, собрал кентавр, я поняла, что он ещё более необыкновенен, чем я думала. Он в первую очередь позаботился обо мне и проверил мой маскировочный артефакт, удивляясь: «Да ведь тут всё работает, ничего не случилось, ни единого разрыва!» А потом он написал записку, которую отдал мне и наказал передать отряду гвардейцев, если они придут по мою душу. Записка лежала сейчас на столе, и я думала, как быть. Осторожное сканирование показывало, что фокуса внимания на доме нет, но из-за шока и наличия маскировочного артефакта радиус сканирования был сильно ограничен, и я не могла быть совершенно уверена в своей безопасности.
К тому же, я теперь была точно уверена: кентавр действует по своей воле, а не по указанию копытоводства. То есть если вскроется, что он привёл меня к себе домой, зная, что я – оборотень… ему не поздоровится. И записка только усугубит его положение. Ведь он мог просто прикинуться жертвой. Меня бы просто схватили, и всё! А он повёл себя максимально по-джентельменски.
Я снова подняла в телекинезе записку и вдруг поняла, что не буду отдавать её в копыта гвардейцев. Пусть меня схватят. Но я не стану подставлять другого пони. Который, пусть и хотел использовать меня в своих целях, но сделал это… красиво. Галантно, я бы даже сказала.
Тонкий огонёк пирокинеза охватил бумагу и через несколько секунд пепел упал на пол. Мосты сожжены. В прямом смысле. Если за мной придут – я буду одна на один со своей проблемой.
Я была достаточно сыта, а потому решила отрыгнуть несколько эмокристаллов, чтобы добавить их к своей собранной ранее добыче. Получилось немного: три средних кристалла, один меньше среднего. Качество… сложно было покопытиться, но очень достойное для моего уровня. Заметно лучше, чем собранные мною ранее, пусть по размеру и поменьше.
Внезапно, я учуяла какой-то неприятный запах. Пахло чем-то жжёным. Может, кто-то внизу готовит? Нет, внизу никого, моё чувство чувств других пони работало куда лучше, чем какой-то там датчик, да и на большую дистанцию. Принюхиваясь, я нашла источник запаха, пусть для этого мне и пришлось взлететь в воздух. На второй полочке шкафчика лежал чуть светящийся красноватым кристалл. Я взяла его копытом и тут же выронила – он оказался весьма горячим. На столе осталось небольшое пятнышко, но я решила, что хозяин ничего не заметит. Охладив кристалл магией, я запнула его куда-то под стол и решила, что дело сделано и можно утереть копытца.
Делать было нечего, и я решилась осмотреть комнату, которую без особенной натяжки можно было бы назвать «лабораторией». Трогать что-то было опасно, я уже «познакомилась» с одной штукой, неприятное знакомство вышло, но посмотреть, наверное, было безопасно. Кажется, мой кентавр был ювелиром и художником. Десятки, если не сотни разных рисунков украшениями… с подписями… нет, не ювелир! Не имея магического рога, он мог создавать заклинания, изображая их на камнях, почти также, как это делали единороги, только они формировали заклинание силой мысли, а тут – он формировал его набором резцов. Необычно! Хотя с подобными вещичками, которые мы называли «артефактами» я была знакома, но впервые повстречала того, кто может создавать их самостоятельно. И при этом ему нравится эта работа!
Меня укололо какое-то чувство. Я что, завидую? Завидую кентавру? Нет, не так. Скорее, я завидую той глупой пегаске, что отвергла такого замечательного жеребца. Нет, тоже не совсем это, хотя и ближе. А, точно. Я же ревную! Совершенно несвойственное для оборотня чувство. Но да, мне хотелось остаться с ним подольше. Я знала, что длительный контакт опасен для донора, но у меня донор совершенно необыкновенный. К тому же, мне не надо перед ним скрываться. Может быть, мы вместе что-нибудь придумаем? Я сделаю вид, что вытягиваю из него неприятную любовь к его пегаске, но немного оставлю, чтобы как можно дольше наслаждаться этим обществом. Хотя что? Я собираюсь наслаждаться едой? Это как-то даже неправильно… Вся моя жизнь твердила лишь о том, что нужно ухватить немного еды и убежать. И главное правило сборщика: никогда не влюбляться в своего донора. То, что можно растянуть удовольствие… а можно ли?
POV: Альтера Старр, оборотень
TOV: день встречи, вечер
… фокус внимания резко уколол меня, и я рефлекторно юркнула в ближайшее укрытие. Оказавшись под кроватью, я перевела дух. Тьфу ты, Дискорд подери! Умудрилась заснуть, рассматривая картинки! Ладно, не время укорять себя, что сделано, то сделано. Нужно просто изучить обстановку. Может, ничего страшного и не произошло…
– Тэкс! Ты дома?
Кто-то приоткрыл дверь, просунул в неё голову и тут же удалился, громко стуча копытами по лестнице. Я прислушалась:
– Видимо, пообедать приходил. Миса, ты бы лучше сгоняла в магазин за продуктами, а то жрать хочется, а ты разлеглась.
Ага, теперь понятно, как зовут моего благодетеля. Даже спрашивать и юлить не пришлось. Его зовут Тэкс. Буду надеяться, что это – не какое-то сокращение «для друзей» и мне его можно будет так называть на постоянной основе. Ну, а если нет – притворюсь, что не знала и спрошу, как его называть мне. Отличный план! Надёжный, как Кантерлотские часы!
Бродить по дому не представлялось возможным, так что пришлось оставаться под кроватью ещё некоторое время. Наконец, раздался голос:
– Девочка моя!
– Что случилось? – я выпорхнула из-под кровати, узнав голос, хотя больше почувствовав тепло от его чувства… Крыло болело после неудачной трансформации, но через один-два дня всё будет нормально. Это определённо не была любовь, уж меня-то не провести, но что-то кентавр ко мне определённо чувствовал. Возможно, это было «чувство ответственности». Как в той песне: «Мы в ответе за тех, кого приручили!» Интересно, откуда я эту песню знаю? Ведь раз «приручили», значит, пелось в ней про кентавров или минотавров, ведь только у них есть руки, а я никогда не интересовалась культурой этих рас, мне бы с обычными пони разобраться…
– Никого не было?
– Нет, я только немного вздремнула.
– Собирайся!
– Но как? Я же не трансформирована!.
– Да, плащ накинь и пошли.
– А патрули?
– За них не беспокойся. Поторопись. Второго шанса не будет.
Конечно, «торопиться» пришлось не мне, нищему собраться – только подпоясаться. В основном пришлось торопиться самому кентавру. Во-первых, он забрал у меня амулет и ещё раз его проверил и, вроде как, остался вполне доволен. Честно говоря, без своего «талисмана» я уже чувствовала себя немного не в своей тарелке – удивительное чувство защищённости было, когда артефакт висел на шее, и это не было пустым звуком, я убедилась в его действенности на собственной шкуре.
– Послушай, мне точно не нужно трансформироваться? – чуть ли не умоляюще спросила я кентавра, когда тот завершал приготовления. Тот призадумался, глядя прямо на меня. Обычно пони смотрели на нашу расу без маскировки с явно выраженным презрением, но это был не сегодняшний случай. Кентавр смотрел на меня как… хм… как смотрят на интересную бабочку, или стрекозу. Впрочем, в понимании пони, мы и были подобием насекомых. Огромных, манасосущих насекомых-убийц и злодеев. Что если и соответствовало правде, то не более, чем на двадцать-тридцать ppm.
– Хорошо, вот, держи, – кентавр вытащил из шкафа и стал отряхивать от несуществующей пыли улыбающуюся маску. Цвета поблёкли, но выглядела она вполне ничего.
– У тебя есть косметика? Сейчас поправлю, и будет как новая, – предложила навести марафет кобылка во мне. Пусть официально у оборотней и не было как такового деления на кобылок и жеребцов, но каждый сборщик довольно быстро после вылупления осознавал себя как имеющего принадлежность к определённому полу и в дальнейшем не отступал от выбранной роли. Физиологически ничего этому не препятствовало. Разницы между трансформацией в жеребца и трансформацией в кобылку не было НИКАКОЙ. Просто без КРАЙНЕЙ на то необходимости оборотень-жеребец не начинал интересоваться пони-жеребцом, равно как и оборотень-кобылка – пони-кобылой. Хотя тяжёлые времена давали о себе знать, и кое-какие сборщики изменяли изначально выбранному полу, но предпочитали об этом не распространяться, справедливо считая это высшей степенью позора.
Кентавр поморщился, но вышел из комнаты и, судя по цоканию копыт, пошёл вниз. Коснувшись его чувств, я тоже рефлекторно поморщилась. Жеребцы, что с них взять? Они считают, что пользоваться косметикой – ниже их достоинства. Можно подумать, что выглядеть красиво – это исключительно прерогатива кобылок. Хотя, если подумать, сколько некоторые пони-кобылки проводят времени за макияжем, начинаешь невольно симпатизировать и этому мнению. Но у всего же есть золотая середина! Зачем обязательно либо тратить по два часа на намазывание тонны штукатурки поверх естественной шёрстки, уподобляясь мраморной статуе, или вообще не ухаживать за собой, превращаясь в воняющий клубок шерсти, когда можно за пять минут подправить естественные особенности своей мордочки и быть красавицей! Да, при наших навыках убрать любой дефект было как копытом об асфальт, но я предпочитала имитировать небольшие дефекты, чтобы выглядеть естественней…
Я не успела полноценно обдумать свою идею, как вернулся кентавр с коробочкой простенькой косметики.
– Постарайся всё не измазать, – предупредил он. – А то меня Миса с потрохами сожрёт.
– Она что, не обычная пони? Ведь пони не едят других пони, – удивилась я.
– Да, забей. Это в переносном смысле. Но мозги выест. Ладно, не бери в голову. Приводи себя в порядок, – кентавр открыл шкаф, на внутренней стороне дверцы которого красовалось большое, во весь рост зеркало и демонстративно отвернулся. Я неопределённо хмыкнула – судя по зеркалу, кентавр был не прочь полюбоваться собой, хотя никаких признаков нарциссизма за ним я не находила, такую дрянь скрыть почти нереально, она неминуемо выползет наружу и бросится в глаза. Подобрав помаду в тон и использовав чуточку цветного крема, я привела маску в состояние, при котором, если не присматриваться, отличие от нормального пони не так сильно будет бросаться в глаза. Мешала улыбка до ушей, но с этим ничего уже было не поделать. Надев маску, я заметила, что отверстия для глаз великоваты и чёрная шкурка чуть-чуть заметна. Вспомнился анекдот: «Что белого у оборотня? Глаза и клыки!» Говорят, была ещё версия про какого-то хозяина, но я её не знала.
– Видела пони, которые выпили лишку яблочного сидру? Попробуй вести себя похоже. Тогда вопросов к тебе точно будет меньше, – нет, кентавр определённо не мог чувствовать моё беспокойство… но всё же как-то чувствовал. Может быть, простые пони тоже умеют чувствовать чувства других пони, даже если не имеют врождённой способности, как у оборотней? Честно говоря, это было для меня немного вновинку, но я намеревалась исполнить роль как надо.
Наконец, всё было готово, и мы пошли прямо по главной улице. Я последовала совету моего напарника и шла чуточку вихляющей походкой, идеально имитируя поведение чуть пьяной кобылки. Впрочем, некоторая доля волнения не покидала меня. Я ловила рассеянный фокус внимания, но не более того! На нас обращали внимание много пони, но никто не задерживался больше нескольких секунд! Никто! Ну не может же быть настолько всё просто! В режиме маскировки и то не привлекать внимания было сложнее. Как же это работает?
Добравшись до поста на выходе из города (кентавр назвал его «двенадцатым», но я не увидела никаких условных обозначений, это подтверждающих), мы смело вошли внутрь просторного зала. В середине стояла гроза всех оборотней – стационарный сканер. Нервы внутри меня напряглись. Скрыться от этой установки было невозможно! А нас, несомненно, заставят пройти через неё! Пока мой напарник говорил о чём-то с гвардейцем, я для успокоения стала напевать слышанную где-то песню:
– Нужна или не нужна… Вторая бутылка вина…
Кажется, такую песню пела одна из виденных мною нетрезвых пони. И трюк сработал! Кентавр осторожно, но настойчиво провёл меня через сканер, потому что мои собственные копыта напрочь отказывались идти. Но… ничего не произошло. Напротив, я услышала от стражников слова:
– Доброй дороги!
Отойдя от города на некоторое расстояние, я, наконец, решилась задать вопрос, который встал у меня уже давно:
– Почему патруль раньше мог найти меня даже под маскировкой с нескольких километров, пусть и не со стопроцентной вероятностью, но судя по тому, насколько мало было в последнее время успешных вылазок у наших сборщиков, то эта вероятность высока? А сейчас я прошла у них под носом и вот эта вот доисторическая «маскировка», – я произнесла это слово максимально ехидно, сбросив капюшон плаща и потянув маску на голове. Кентавр неодобрительно хмыкнул и натянул капюшон мне на голову обратно. Я почувствовала короткий всплеск заботы и рефлекторно сделала глоток. Неожиданно, мы встретились с моим спутником взглядами, и я поняла, что он почувствовал то, что я сделала. Странно. Обычно, пони не понимают напрямую, когда мы забираем их чувства, только упадок сил и эмоциональная пустота показывает, что данный пони подвержен влиянию сборщика. Впрочем, для самого себя пони объясняет, что он просто устал, выдумывает сотни причин. Во время лекций в Рое, нам рассказывали, что комары во время укуса выделяют в ранку обезболивающее, что позволяет жертве оставаться в неведении относительно злодеяний кровососущего. К счастью, наша раса от кровососущих не страдала, но вовсе не из-за отсутствия крови, как считали некоторые глупые пони, а из-за прочной шкуры. Оборотни тоже выделяли в эмоциональный фон жертвы подобное «обезболивающее». И это было одной из причин, почему настоятельно не рекомендовалось использовать одного и того же донора достаточно долго, вырабатывался иммунитет. Видимо, у кентавра он уже выработался, а может, уже был немного наработан, а сейчас «укрепился». Вопросы… надо уточнить у моего спутника. Впрочем, также на лекциях в Рое, нам рассказывали о том, что у некоторых доноров и без «обезболивающего» возникала симпатия к сборщику, что, впрочем, считалось патологией.
– И всё-таки, как же так получилось, что меня не опознал сканер?
– Да всё просто. Я немного в курсе устройства этих сканеров. Вся рамка является приёмником сигнала, на который сущность пони не реагирует, а вот сущность оборотня производит его активное поглощение. Собственно, пони тоже поглощают этот сигнал, но намного слабее, так что рамка измеряет суммарный уровень сигнала и отправляет его на пульт. Если уровень сигнала ниже, чем определённый при настройке, то срабатывает тревога.
– Вот как? А твой артефакт, получается, не позволил моей сущности поглотить сигнал?
– Не совсем так. Да, твой кулон действительно снижает твои способности по поглощению эмоэнергии, но не на сто процентов. В любом случае, этот порог выше, чем у стационарного сканера. Потому, тебя перестают видеть портативные сканеры, а вот стационарный бы вполне увидел. Однако у стационарных сканеров есть ещё одно удивительное свойство. Поскольку чем больше пони, тем сильнее он поглощает сигнал, в сканер встроен инструмент измерения размеров пони. И чем больше пони, тем ниже сбрасывается планка, при которой сработает тревога, иначе было бы слишком много ложных срабатываний.
– Получается, что когда мы проходили вдвоём через рамку, то он видел меня как огромную жиробасину? – я хихикнула, представив себе огромную тушу, шириной как два нормальных пони, на копытах, едва торчащих из-под наслоений жира. – А разве так можно?
– Что можно?
– Ну, проходить вдвоём? Тогда можно много оборотней замаскировать...
– Вообще-то нельзя и в инструкции это написано. Потому я и попросил тебя прикинуться нетрезвой, чтобы стражники закрыли на это нарушение глаза. Понячий фактор! Мало кто знает, как именно работает применённый ими инструментарий, что играет на копыто тем, кто это знает.
– Ничего себе многоходовочка! Но что-то мне подсказывает, что ты ещё что-то сделал, чтобы уменьшить вероятность обнаружения, верно?
– Верно, это ещё не всё, – признался кентавр, чуточку помявшись. – Чтобы меньше поглощать сигнал, я почти прижался боком к стенке сканера со стороны, противоположной стражнику. Излучатель находится именно со стороны стражника. Так что на измерение габаритов я повлиял сильно, а вот на поглощение – не очень. В инструкции не указано, что досматриваемый должен проходить строго по центру рамки, потому что никому в голову не приходило, что таким способом можно что-то скрывать.
– И всё-таки ты что-то ещё не договариваешь, – я обогнала своего спутника и встала поперёк дороги, преграждая ему путь. Вызнать из моего спутника всё стало для меня делом принципа, я вцепилась в его эмоспектр как нечистый на копыто чиновник в государственную финансовую программу на десять лет. Да, если бы он стал упираться, я бы не стала давить, но… кентавр помялся и улыбнулся:
– Ладно. Пару недель назад, я услышал разговор в коридоре, что на двенадцатом пункте есть проблемы со сканером. Постоянные срабатывания. Потому, специалист настроил порог так, что он отреагирует только на Королеву Кризалис.
– И ты после этого пытаешься убедить меня, что ты – простой пони? – я подошла поближе и впилась взглядом во взгляд кентавра. Обычные пони от таких игр в гляделки немедленно отступают назад, но не мой напарник. Он даже не моргнул.
– Нет, всё-таки придётся тебе поверить, я обычный пони. Обычный сотрудник Института Особых Исследований.
Я похолодела. Институт, про который он говорил, был прекрасно известен в Рое. Именно в Институте разрабатывались все средства обнаружения оборотней и борьбы с ними. Получается, что кентавр – мой враг?
Дальше мы шли молча.