Непоколебимая решимость

16. Сука может летать

Лапа приблизилась — слишком близко — и алмазный пес потянулся к Шедо, выпустив когти. Лайми подался вперед в полуразрубающем, полуразрезающем движении, и его острие проскользнуло между двумя когтями, мимо пальцев лапы и с легкостью вошло в мягкую мясистую перепонку, соединяющую пальцы с лапой. Лайми прорезал плоть, кость, лапу, проскользнул по твердым костям запястья, как по маслу, а затем один палец лапы и один ноготь лапы, освобожденные от лапы, упали на землю и закувыркались.

Алмазный пес завыл, пытаясь отступить, он повернулся, чтобы бежать, но Шедо было не до этого. Коротким, быстрым ударом острие клинка Лайми задело заднюю часть черепа собаки и раскроило его. Другая собака оказалась прямо над ней, и Шедо не успела добить убегающую собаку. Подняв клинок, она перевела его в оборонительное положение и присела на баррикаду. Собака, раненная чуть ниже локтя, со стоном упала, теряя кровь.

Алмазная собака, атаковавшая Шедо, была агрессивна, но осторожна. Шедо сделала движение, чтобы блокировать копье, и таким образом перерубила опасный конец, но не раньше, чем на ее животе появилась длинная, глубокая, кровавая царапина. За урок придется заплатить болью, страданиями, и Шедо научится больше защищать свой живот, не позволяя ничему подходить так близко.

Алмазный пес последовал за своим копьем и теперь был прямо над ней. Длина Лайми стала помехой, но не такой, которую нельзя было преодолеть. Вместо того, чтобы попытаться использовать свой клинок, Шедо врезалась рукоятью меча в морду алмазного пса, когда он взобрался на баррикаду. Раздался тошнотворный хруст костей — морда раздробилась, один глаз вывалился из глазницы, а когда удар завершился, нижняя челюсть алмазного пса повисла под странным углом.

С ворчанием она оттолкнула его ногой, и он кувырком полетел на баррикаду. Из разорванной плоти ее живота сочилась кровь, а на боку болел шов. Удержаться на неровной поверхности грубых укреплений было трудно. Собака с когтистой лапой и раскроенным черепом упала на землю лицом вперед, и из ее ран продолжало хлестать неимоверное количество крови.

Оставалось еще три собаки.

Большой пес приближался, занося огромное копье, а с флангов ее окружали две собаки поменьше. У одного был меч, у другого — огромный молот. Шедо знала, что эти трое нападут на нее вместе, и понимала, что ей грозит беда. Рана на животе кровоточила сильнее, чем хотелось бы, и любое движение было мучительным.

— Эй! Эй, ты! Большая собака! Для такой большой собаки у тебя такая маленькая набедренная повязка!

Жестокая насмешка Лайми заставила большую собаку зарычать от ярости, но она не поддалась на провокацию.

— Это твое большое копье должно что-то компенсировать? Думаю, да!

Большой пес задрал голову.

— Держу пари, я знаю, почему тебе нравятся маленькие сучки… Держу пари, что твой детский член выглядит просто огромным, когда его держат в маленькой лапе!

— РРРРАХР! — Большой пес слюняво и воинственно лаял, набрасываясь на нее.

— Не целься в член, Шедо! Это невероятно маленькая мишень! — крикнул Лайми, когда Шедо подняла его, чтобы отразить атаку. — Нам нужны пинцет и увеличительное стекло, чтобы проделать эту операцию как следует!

Собака, державшая огромную булаву, присоединилась к большому псу, но другой пес, которого Шедо считала вторым псом, повернул хвост в другую сторону и побежал, не желая участвовать в жарке хот-догов. Разум большого пса исчез, и осталась только ярость, когда он с копьем наперевес бросился в атаку.

Когда он прыгнул, Шедо тоже прыгнула. Большой пес летел с удивительной грацией, даже в состоянии ярости берсерка, он занес наконечник копья, готовясь нанести удар. Шедо прыгнула не на своего противника, а в сторону, уходя от того места, где наверняка приземлится большая собака. Оба парили, как птицы, большие, мохнатые, лохматые птицы; большой пес был тяжелее, объемнее, а Шедо — меньше, легче. Но оба обладали потрясающей грацией.

Находясь в воздухе, большой пес вновь развернул копье и, сделав выпад, попытался пронзить Шедо, пока она летела от него. Шедо оттолкнулась задними лапами от грубого древка, и оно повернулось под углом вниз. Большая собака приземлилась на то место, где когда-то стояла Шедо, в центре баррикады, и от ее удара поднялось облако пыли. Шедо тем временем приземлилась в том месте, где баррикада соединялась со стеной оврага, и покачнулась, пытаясь восстановить равновесие.

Пес с булавой стоял на дне оврага, широко раскрыв глаза, ошеломленный тем, чему он только что был свидетелем. Пони в шляпе тоже стоял, застыв на месте, и на его шерсти виднелись брызги свежей ярко-красной крови. Шедо и большая собака настороженно смотрели друг на друга, но это продолжалось недолго: большая собака снова бросилась на Шедо.

— Это похоже на какой-то ужасный фильм про хув-фу, — сказал пони в шляпе.

Большой пес в мгновение ока сократил расстояние, но Шедо было не до этого. Она пригнулась и побежала, проскочив под большим псом, пока он был в воздухе. Он ударил ее копьем, но промахнулся. Большой пес приземлился, но не остался на месте. Повернувшись, он задрал хвост и направился к Шедо. Копье легко крутилось в его лапах, двигаясь слишком быстро для такого большого и неуклюжего оружия.

— Ну, Шедо, по крайней мере, твоей девственности ничего не угрожает…

— РРРРРРРАР! — прорычал большой пес, а затем бросился на нее.

Пыхтя и отдуваясь, как расстроенный локомотив, большой пес пронесся по верху баррикады, выставив вперед копье, и бросился на Шедо. Она стояла с мечом наперевес, пригнувшись, готовая к ответным действиям. С удивительной ловкостью она уклонилась от наконечника копья, а затем нанесла удар клинком. Это было очень затратное движение: она перерубила жестокий колючий наконечник копья, но в это время большая собака с огромной силой налетела на нее.

Древко копья завертелось и ударило Шедо в основание челюсти. Рот захлопнулся с превеликим лязгом зубов, а в глазах взорвались вспышки звезд. На мгновение она не смогла понять, держит ли Лайми в лапах. Под задними лапами ничего не было, а когда через долю секунды она немного пришла в себя, у нее возникло ощущение, что она находится в воздухе.

— Шедо! Опомнись, сейчас не время для пьянки!

Услышав его голос, Шедо, действительно, опомнилась, но было уже поздно. Она обнаружила, что находится в воздухе, летит, а большой пес размахивает своим древком копья, как дубиной, в ее сторону. Скрежеща зубами, она ничего не могла сделать, кроме как принять удар как сука. Через мгновение удар пришелся на ее левую конечность, и древко копья раскололось от удара. Всю левую лапу пронзила жгучая боль, и на какое-то время она была уверена, что потеряет сознание.

Она ударилась о землю с такой силой, что зубы снова заскрипели. Приземление на спину выбило из нее дух, но времени перевести дыхание не было — надо было двигаться. Как раз в тот момент, когда она откатилась в сторону, большая собака приземлилась прямо на место ее удара. Задыхаясь, все тело кричало о нехватке кислорода, она как-то сумела подняться на задние лапы и поднять Лайми.

Два смертельных врага снова сошлись в схватке…

Большой пес, используя свое преимущество, бросился в атаку. Шедо сыграла роль раненой газели и застыла на месте, что, впрочем, было не так уж и сложно. Когда древко копья понеслось для очередного удара, она увернулась, упала, усевшись на дерн. Она тяжело упала на землю, но все же успела нанести удар Лайми вверх, пока большая собака неслась вперед.

Острие пронзило засаленную набедренную повязку, а потом еще и еще, и импульс продолжал нести собаку вперед. Лезвие Лайми вошло глубоко в пах, затем скользнуло вверх, в живот собаки, в кишки, и, наконец, в брюхо, пробив множество жизненно важных органов. На морде собаки появилось удивленное, испуганное выражение, а в открытой пасти виднелся светящийся зеленый колдовской огонь.

Он упал, вырвав Лайми из хватки Шедо.

Собака, державшая булаву, бросилась бежать, не желая связываться со свирепым щенком.

Шедо, истекая кровью, с болящей челюстью и прижатой к боку левой лапой, встала и начала отряхиваться от пыли. Дышать было трудно, но она дышала. Она втягивала в себя огромные, болезненные глотки воздуха, а в левой лапе разгоралась огненная агония. Немного пошатываясь, она нагнулась, потянулась вниз и правой лапой оттащила Лайми от большой собаки — своего поверженного противника.

Когда она встала прямо, то чуть не упала. Рана на животе была глубже, чем казалось; все эти сгибания и разгибания, которые она делала, несомненно, усугубили ее. Теперь, после боя, боль от схватки давала о себе знать, и Шедо поняла, что ей грозят серьезные неприятности, ведь бой еще не закончился. Несколько собак убежали, и их нужно было прикончить.

— Лайми…

— Шедо?

— Шедо не очень хорошо себя чувствует.

— … — Отсутствие реакции Лайми было почти слышно.

— Шедо — хорошая собака?

— Да, — ответил Лайми, не колеблясь ни секунды. — Конечно, лучшая собака, чем я — друг.

— Я вижу два всего… может быть, три. Может быть, точно три.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал пони в шляпе, проходя мимо. — Вы в порядке, мисс? Меня зовут Лонгхол. Спасибо за вашу…

Шедо опрокинулась лицом на землю и больше ничего не слышала.

Когда Шедо снова очнулась, на нее смотрела встревоженная морда зебры. Конифер выглядел как-то старше, может быть, из-за морщин беспокойства на его лице. Она несколько раз моргнула, но обнаружила, что даже веки болят. Ее лицо не походило на ее собственное, щеки опухли, а челюстные мышцы казались неправильными. Левую лапу словно подожгли, а в локте ощущалась жуткая пульсирующая боль. Болел даже хвост, и она не могла припомнить, чтобы ее били по хвосту.

— Я много чего видел в своих странствиях, но ничего подобного, — сказал незнакомец в шляпе. — Никто мне не поверит, когда я расскажу о том, что видел.

Шедо увидела, как Конифер поднял копыто, а затем услышала его вопрос:

— Эй, Шедо! Шедо! Сколько копыт я показываю?

Моргнув несколько раз, она ответила:

— Три?

— Думаю, с ней все в порядке, — объявил Конифер.

Застонав, она перевела себя в сидячее положение и обнаружила, что рядом с ней лежит ее новая фляга, а также Лайми, который был в ножнах. Правой лапой она подхватила флягу, повозилась с ней, и ей с трудом удалось открыть ее. Даже зубы болели и были чувствительны. Один раз она вскрикнула, вытаскивая пробку, но потом была вознаграждена водой, которую и выпила.

Набрав побольше воздуха, она сидела, почти задыхаясь, и через несколько минут сказала:

— Даже сучка Шедо болит. Почему же так болит моя сучья дырка?

— Вас сильно ударили, мисс. Я бы сказал, что вы пролетели около пяти ярдов.

Положив флягу на землю, Шедо подняла правую лапу, потерла больную челюсть и захныкала. Она смутно помнила, как древко копья ударило ее в челюсть, и все ее мысли были какими-то нечеткими. Память о случившемся была не вся, и ей казалось, что в ее сознании отсутствуют частички.

— Думаю, если бы так ударили кого-нибудь другого, у него бы оторвалась голова.

Посмотрев на спасенного пони, Шедо согласилась, но ничего не ответила. Подняв флягу, она отпила еще, а потом просто сидела с пустым, остекленевшим взглядом, ни на чем не сосредоточиваясь. Работа была еще не закончена, часть жертв сбежала, а еще нужно было наказать плохих собак. Как только она немного придет в себя, она выследит их, где бы они ни прятались, и тогда…

Потом наступит расплата…