Куда бы ни занесло ветром

Глава 4

Из дневника Глуми Аугуст.

После урагана ветер унес меня дальше на запад. Я увидела разрушения воочию. Большая часть сельскохозяйственных угодий была уничтожена, затоплена, богатый чернозем превратился в ужасную черную грязь. Королевская гвардия и другие силы работали не покладая ног, и у меня была возможность убедиться в этом, пока я летела к западному побережью, не сводя глаз со Дымчатых гор вдали. Буря всех бурь пронеслась вглубь материка, пересекла Белохвостый лес, внешним краем задела Понивилль, и перекинулась на Единорожий Хребет.

Я до сих пор не знаю, что я чувствую по поводу того, что я сделала. Но я что-то почувствовала, чего не чувствовала все то время, что жила в Понивилле. Я снова почувствовала себя пегасом… Это было странное, прекрасное чувство. Жаль, что я не знала больше слов и не умела лучше выражать свои мысли. Я словно заново открыла для себя крылья и впервые по-настоящему оценила их наличие. Наверное, быть просто пони с крыльями и быть пегасом — не одно и то же. Это глупо? Может, и так. Может, я и есть глупая пони.

Всю свою жизнь я делала то, что было безопасно и ожидаемо. Эквестрия — большое место, здесь есть не только города, но и дикие, нетронутые участки. На каком-то этапе своего путешествия я знала, что отправлюсь в дикие земли, но пока я только испытывала свои крылья. Пока же мне придется исследовать западное побережье. Как пегас, я могла за час сделать то, на что у земного пони или единорога ушло бы несколько дней, пересечь огромные пространства сельской местности, пролететь сотни миль за день — нужен был только хороший ветер.

И, как оказалось, ветер был попутным. После бури ветра было много. Бывало, меня сносило к северу, иногда к югу, но летела я всегда на запад, по крайней мере, пока. У меня не было намерения пересекать океан. Может быть, я буду двигаться на юг по побережью, а может быть, отправлюсь на север. Когда я окажусь на берегу океана, мне придется сделать выбор.

Что такое жизнь? Ты рождаешься, растешь, в какой-то момент получаешь кьютимарку. В этой отметине заложена вся твоя судьба. Мой знак — облако с молниями, вырывающимися из него. Я создаю дождевые облака. Это все, что я могу делать. Если я дотронусь до тучи, она становится мрачной, чернеет и начинает течь. Моя начальница, Рейнбоу Дэш, каждый Найтмер Найт призывает меня смастерить ей большую черную грозовую тучу, чтобы она каталась на ней по Понивиллю и пугала пони, выбивая молнии.

Конечно, я была предназначена не только для этого, верно?

Жизнь должна быть чем-то большим, чем кьютимарка, иначе какой в ней смысл? Почему мы продолжаем жить? Честно говоря, меня тошнит от туч. После той бури, я думаю, что устала от облаков. Я не могу делать то, что говорит мне моя метка.

Ух, я ужасный писатель. Я не знаю, что я пишу в этом дневнике, кроме того, что создаю беспорядок. Я просто записываю слова так, как они мне приходят в голову, не задумываясь о том, как они должны быть расположены. Я не умею писать. Я могу сказать, как должны располагаться облака. Я даже могу превратить облака в облачный бетон — строительные блоки могущественной империи пегасов. Мы все еще империя? Но эти слова трудно собрать воедино.

Не знаю, зачем я пишу эти страницы — никто их не прочтет. Они будут лежать у меня на полке, я состарюсь, и никому не будет до них дела. Моя жизнь не настолько интересна, чтобы мой дневник был проанализирован и добавлен в качестве копытной записки к нашей истории.

Но попытаться никогда не помешает. В конце концов, я отправилась в приключение. Из этого обязательно должно получиться что-то хорошее. Я попала в бурю и узнала, что один пегас лучше, чем ни одного.

Может быть, есть жизнь за пределами твоей кьютимарки. Может быть, моя кьютимарка — это то, что позволило мне преодолеть бурю и спасти тех жеребят. Может быть, это было только начало, и, может быть, я только сейчас живу той жизнью, которой хочет от меня моя кьютимарка.

Если это так, то я должна вести дневник, хотя бы для себя. Возможно, когда-нибудь мне будет приятно взглянуть назад и прочитать о том, как сильно я изменилась. Даже если это никому не принесет пользы, это поможет мне, а это все, что мне нужно.

Я чувствую себя гораздо лучше, думаю, что сейчас я пойду и полетаю. Спасибо, замечательный дневник. Каким-то образом ты помог мне почувствовать себя лучше.

Надо ли подписывать эти записи? Не знаю, я еще только учусь.

Глуми Аугуст, специалист по дождю, первый класс.

А сейчас, наверное, искатель приключений. Писатель из меня не очень, но я продолжаю попытки.

Расположенный в Дымчатых горах город Талл Тейл блестел в лучах позднего полуденного солнца. В центре города было несколько больших зданий — сверкающие башни из серебристой стали и стекла. Остальные здания были невысокими, приземистыми и построенными из кирпича. Это была любопытная смесь старого и нового; некоторые из старых кирпичных зданий выглядели как фабрики, или, по крайней мере, были фабриками.

На неровной, покатой земле стояли фермы, а весь город был построен на склоне холма. К удивлению Глуми, некоторые пони, похоже, выращивали деревья: целые ряды деревьев, находящихся на разных стадиях роста, аккуратно выстроились в идеальную лоскутную сетку. Многие деревья здесь были соснами. Подлетая к городу, Глуми задумалась, не отсюда ли родом праздничные деревья для Дня Согревающего Очага; в конце концов, должны же они откуда-то взяться.

В конце концов, деревья не растут на деревьях, напомнила себе Глуми. Стоп, сказал внутренний диалог, что-то не так с этой мыслью. Глуми задумалась, и после нескольких мучительных минут работы, когда мозг перегрелся, не смогла определить, что именно не так в ее мыслях. Перед ней был прекрасный город, а думать было глупо.

Если повезет, она найдет кафе, Глуми проголодалась.

На месте больших кирпичных заводов теперь располагались магазины, кафе и квартиры. Главная улица была покрыта деревьями и заполнена пони, повозками и торговцами на тротуарах. Здесь было много пони, многие из которых, как и Глуми, были туристами с широко раскрытыми глазами.

Старые грязные фабрики были переоборудованы. То, что когда-то было промышленным центром, теперь превратилось в процветающий центр города, заполненный туристами. Музыканты играли на тротуарах и в подворотнях. Выступала труппа драматического уличного театра. Грифон жонглировал ножами… настоящими ножами, что выглядело как опасный номер. Глуми застыла на месте.

Она стояла, как и многие другие, и пыталась все это воспринять. Это было удивительное место; Глуми даже не представляла, что такое место существует, оно было просто фантастическим. По сравнению с ним Понивилль был просто скучен, если не считать частых нападений монстров, которые не давали скучать.

Земной пони изрыгал огонь, как дракон, и Глуми был потрясена, недоумевая, как земной пони может делать такое. Он встал на задние копыта и закрутил огненный жезл, балансируя его на переднем копыте. Огненный жезл танцевал, и земной пони поддерживал его ловкими, умелыми движениями. Он снова изрыгнул огонь, выпустив мощный шлейф ярко-синего и фиолетового пламени.

Запах еды почти ошеломил голодную пегаску… Столько выбора, столько вариантов, с чего же начать? Она попыталась отвести взгляд от огнедышащего земного пони и не смогла. Она еще немного понаблюдала за его действиями, а потом, с огромным усилием, оторвала взгляд.

Глуми дошла до свободной скамейки и присела. Она порылась в седельных сумках, пока не нашла кошелек, полный бит. У нее было довольно много бит, но она должна была сделать так, чтобы их хватило надолго. Она вдохнула и почувствовала аромат жареного лука. Это было то, что нужно. Закрыв седельную сумку, она засунула ее под одно крыло. Она вскочила со скамейки, пуская слюни, и пошла следом за своим носом.

Нос привел ее к повозке… к повозке с едой, возле которой стояло несколько столиков. На нее смотрел улыбающийся единорог. У него был засаленный вид, и, похоже, на морде и шее была подлива. Глуми восприняла это как хороший знак. Подливка была вкусной.

— Что у тебя? — спросила Глуми, ухмыляясь единорогу.

— Местные называют это блюдом "утро после", — ответил единорог, — а менее остроумные называют это "блевотиной". — Жеребец с глубоким хриплым голосом откинул голову назад и начал хихикать.

— Хм, что это? — Глуми моргнула, а затем принюхалась, вдыхая восхитительный аромат готовящегося лука.

— Ну, сначала я выкладываю на тарелку большую порцию поленты…

— Что это? — спросила Глуми.

— Полента? Каша из кукурузной муки… но вкусная… — Жеребец прочистил горло. — В общем, я выкладываю большую порцию поленты на тарелку. Затем я покрываю горячую поленту творожным сыром. Затем я добавляю лук, нарезанный кубиками перец и грибы, обжаренные на сливочном масле… Жарка на масле делает все лучше, видите ли, я повар и учился этим вещам в школе, так что моему мнению можно доверять… и затем я поливаю все острой, перченой сливочной подливкой. А потом, для пущей убедительности, сверху небрежно бросаю нарезанные кубиками халапеньо из Эппллузы.

— О боже… — Глуми несколько раз моргнула… халапеньо. Она никогда не пробовала острую пищу, но слышала о ней. Звучит пугающе и очень вкусно. Она перенесла свой вес с одного копыта на другое, почти пританцовывая на месте. Она отправилась на поиски приключений и должна была попробовать что-то новое. Это было что-то новое. Что самое худшее могло случиться?

— Пять бит, мисс, в стоимость входит большой стакан ананасового пунша.

— Хорошо! — Глуми расправила крыло, уронила сумку и с удивительной ловкостью пнула ее передним копытом, отчего та взмыла в воздух по идеальной дуге. Она приземлилась на прилавок со звоном монет. Она вскрыла ее зубами, вытряхнула нужные биты, а затем с трудом запихнула все обратно в седельную сумку.

— Присаживайтесь, я вам сейчас все принесу.

— Спасибо, — ответила Глуми.

Пегаска присела. Она услышала шипение чего-то в сковородке, и у нее потекли слюнки: это был один из самых прекрасных запахов, которые она ощущала за долгое время. Если она собирается и дальше пробовать местную кухню, ей понадобятся дополнительные биты.

Может быть, работа?

Может ли она устроиться на работу в незнакомом месте?

На временную работу?

А почему бы и нет? — вопрошал ее мозг.

Она покинула дом ради приключений, ради того, чтобы отдохнуть от работы. Она должна была отдыхать, веселиться и смотреть мир. Но работа поможет тебе увидеть мир, весь остальной мир тоже работает, что плохого в том, чтобы посмотреть, чем занимаются другие пони? — предложил ее мозг в настойчивом внутреннем диалоге.

— Хм… — пробормотала Глуми вслух. Ее мозг проявлял тревожные признаки того, что у него появляются идеи, и он перестал быть тем тихим, сонным мозгом, которым она наслаждалась. Вот беда.

Спасать пони от бури — тяжелая работа, и это не так уж плохо, — говорил ее мозг, наполняя ее сознание мыслями. Это было полезно, тяжелая работа приносит больше, чем биты, она может помочь найти удовлетворение.

Трудно было найти ошибку в логике ее мозга; Глуми никогда не была самой умной пегаской, возможно, ее мозг был прав. Найти работу, здесь должна быть работа.

— Но только не погода, — сказала Глуми себе тихим шепотом. Она не хотела, чтобы другие пони слышали, они могли подумать, что она сошла с ума, если разговаривает с собственным мозгом. Они не поймут, как трудно иметь бунтующий мозг, который постоянно высказывает свои собственные мнения и предлагает идеи, которые ты не уверена, что хочешь услышать.

Потянувшись вверх, она расстегнула ремешки, удерживающие шлем, сняла его с головы и положила на стол. Скоро наступит ночь, и Глуми знала, что ей понадобится место для ночлега. Поскольку город был туристической ловушкой, она знала, что найти ночлег можно, но, скорее всего, это будет дорого.

Тем более нужно найти работу, — сказал ее мозг, внутренний диалог звучал довольно самодовольно. Глуми было неприятно, что ее мозг прав. Это будет дорогостоящее приключение. С такими темпами ее скудной коллекции бит не хватит надолго. По крайней мере, дикая местность будет дешевле, когда она начнет ее исследовать.

Пока она ждала еду, мозг снова предал ее и заставил вспомнить о Надзирателе Вормвуде. В груди затрепетало, а на щеках расцвела теплота. По крайней мере, это было то, в чем она и ее мозг могли согласиться.

Примечание автора:

Мозг Глуми — это отдельный персонаж.