Быть или быть?
Глава 6
Астрал… Он был воистину необъятен и непостижим, даже для кого-то вроде тысячелетней Найтмер Мун, которая ощущала себя в его владениях всего лишь выброшенной в океан мелкой рыбёшкой, которую мог сожрать хищник много крупнее её. А таковые в Астрале были. Аликорн чувствовала их присутствие, предполагала, где они могут быть, а посему старалась лишний раз не заявлять о себе, чувствуя перед ними тот первобытный страх, который её сердце почти забыло. Однако это не было поводом для Королевы Эквестрии прекратить свои изыскания непознанного измерения и она продолжала углубляться в его необъятность всё дальше и дальше, пока…
— Чувствуешь себя первооткрывательницей, Найтмер Мун? — раздался в необъятном пространстве робкий и неуверенный голос, который звучал в то же время и едва различимым шёпотом, и всераспространяющимся эхом.
— Ох, моя худшая половинка, — Королева оскалила клыки в насмешливой ухмылке. — Давно я тебя не слышала. И не видела. Может покажешься? Сдаётся мне, в Астрале мы можем поговорить с глазу на глаз.
— Почему бы и нет? В конце концов, мало удовольствия быть всего лишь голосом в твоей голове.
Звёзды в фиолетовой гриве кобылицы вспыхнули ярче прежнего, и некоторые из них начали соединяться в созвездие, образуя миниатюрную фигуру. Она пришла в движение и, взмахнув небольшими крыльями, выпорхнула в астральную бесконечность, прямо в движении обретая тот образ, который Найтмер Мун уже почти забыла. Фигура опушилась синей шёрсткой, красуясь взмахнула шелковистыми нежно-голубыми волосами хвостами и короткой, будто только-только подстриженной, гривы. Бирюза глаз, окаёмлённых пышными ресницами, заблестела жизнью и ясностью мысли.
— Я уже почти забыла, как ты выглядишь, Луна, — протянула Найтмер Мун, оглядывая живо захлопавшего крыльями миниатюрного аликорна. — Можешь не верить в то, что Я сейчас скажу, но… Рада тебя видеть.
— И это взаимно, хотя у нас столько причин ненавидеть друг друга, — Луна слабо улыбнулась. — Это даже странно, да? Ты презираешь меня за слабость, мне противен твой деспотизм… Мы совершенно противоположны, но никто и никогда не понимал нас лучше нас самих.
— В своём величии и уникальности Я непостижима для умов смертных, — хмыкнула Найтмер Мун. — А ты… А ты Луна.
— Очень исчерпывающе! — фыркнул маленький аликорн. — Впрочем… Я прекрасно понимаю ту многозначность смыслов, которую ты вложила в своё изречение.
— Ещё бы ты не поняла, будучи частью Меня!
— Это ты часть меня, пусть и одержавшая главенство над моей личностью и захватившая тело! Но давай не будем продолжать разговор на эту тему, а то если он разовьётся, то мы можем очень долго спорить, а в Астрале я бы не стала таким заниматься.
— Да, ощущение времени здесь очень странное, совсем не такое, какое в материальном мире, — кивнула Найтмер Мун, которую с момента своего прибытия на новый пласт реальности не покидало ощущение, будто она чувствует, как время течёт мимо неё, но с какой скоростью и в каком темпе она пока не могла понять. — Когда Я думаю об этом, Мне неспокойно. Кажется, что минута здесь — целая вечность в Эквестрии. И чтобы успокоить Себя, Я обращаюсь к воспоминаниям того, кто сейчас распоряжается Моим телом. Пока что в нашем мире минуло всего две ночи с Моего эксперимента, но прислушиваясь к ощущению времени в Астрале, Мне кажется, будто здесь прошло несколько лет.
— Мне на ум пришла аналогия с двумя реками, из которых одна течёт быстро, а другая медленно. В первой рыбам кажется, что жизнь стремительна и время проносится мимо них, а рыбам во второй — что всё идёт неспешно и размеренно, а время будто стоит на месте, но время… Время не зависит от восприятия, оно идёт своим чередом, — многозначительно изрекла Луна, делая круг вокруг Найтмер Мун и деловито располагаясь на её спине. — Секунды, минуты… Всё это пони придумали для того, чтобы подчинить время счёту и научиться управлять им, и делали они это оглядываясь на движение солнца и луны по небосводу и на собственное восприятие реальности. В Астрале же всё иначе. Как же научиться считать время здесь?
— Представь себе, если бы мы были разумными рыбами, живущими в океане на такой глубине, куда не проникает свет солнца, и нам нужно было как-то придумать способ вести счёт времени. Как бы мы это сделали? А может, нам вообще не пришлось бы ничего придумывать, потому что в этом не было бы необходимости?
— Мы! Мы! Мы! Ты сказала “мы”! — возликовала Луна и возбуждённо отплясала на спине Найтмер Мун незамысловатый танец, чем вынудила собеседницу закатить глаза. — Обычно, ты никогда не используешь это местоимение, предпочитая… отделять себя от меня, но сейчас… Кья, как мило!
— Ты, конечно, не материальна, но это не значит, что Я не проверю, можно ли тебя выпороть, если ты и дальше будешь Меня раздражать.
— Ладно-ладно, больше не буду. И раз уж мы заговорили об отличиях между измерениями… Тебя не пугает, что твоим телом распоряжается инопланетное существо, которое если и имеет представление о реалиях нашего мира, то очень смутное и питаемое всякими видеоиграми, фильмами, аниме, литературой и прочим навозом для мозгов, которым он пичкал себя в досужное время? — озабоченно поинтересовалась Луна, пытливо взирая на смотрящую по сторонам Найтмер Мун.
— Пугает, как и игра в казино, когда с полным банком ставишь на кон всё до последнего битса, — довольно непринуждённо призналась Королева. — Зачем ты Меня вообще об этом спрашиваешь? Мы же почти одно целое, ты прекрасно знаешь, что Я обо всей этой ситуации думаю.
— С такой логикой, мы можем вообще не разговаривать. Мы же не только всё знаем друг о друге, но и прекрасно ведаем, что ответим и как себя поведём, — пожала плечами Луна, вальяжно свесив ноги со спины Найтмер Мун. — Представь себе, что наш разговор — это процесс мышления. Ты размышляешь, а я, как верный голос в закромах твоего сознания, просто тебе отвечаю, чтобы у тебя был хороший поток мыслей, чтобы ты могла рассуждать. Да! Именно! Я помогаю тебе рассуждать! — Найтмер Мун неоднозначно хмыкнула, а Луна, чувствуя что её слова отозвались светлыми чувствами в правительнице Эквестрии, улыбнулась. — Ты не думала вернуться в своё тело и изгнать из него душу этого человека? Хоть проход в Астрал закрылся, но та связь, которая связывает нас с физической оболочкой, никуда не делась. Она может позволить нам сей же секунду вернуться в наш мир, в наше тело, которое для нас как якорь.
— Не смотря на то, что Я легко могу покинуть Астрал таким образом, вернуться в него будет нелегко. И когда Я вновь это сделаю, Моё тело снова останется… пустым, давай так скажем, и нет никакой гарантии, что в следующий раз в него не попадёт кто похуже, — обычно эмоциональная, не стесняющаяся демонстрировать превосходство, Найтмер Мун заговорила менторским тоном. — Не знаю, какая-нибудь… Пятилетняя девчонка, которую медведи в лесу насмерть отодрали и у которой мозги ещё даже не сформировались. Что она будет делать в Моём величавом аликорньем теле? Или какой-нибудь даун, которого родители решили усыпить, потому что он им надоел. Что он натворит, сидя на эквестрийском престоле? Хм… Если даунизм сохраняется при так называемом попаданчестве, можно ли считать его состоянием души?..
— Эм… Ну, медведи девочку скорее задерут, а судя по воспоминаниям нашего человека, у людей вроде не принято усыплять… хоть кого-то своего вида.
— Ты поняла Мою мысль. Этот человек хотя бы пытается адаптироваться и подстроиться под обстоятельства, понимая своё положение.
— Пытаться-то он пытается, но надолго ли его хватит? — задалась вопросом Луна, задумчиво возведя взгляд к верху. — И велики ли будут масштабы учинённых им бедствий, пока он в твоём теле? А они будут, я не сомневаюсь в этом. Да и к тому же, вспомни Трикси и её выход в Астрал! Она просто впала в кому. Может с тобой тоже это случится. Хотя… При какой Королеве Эквестрии будет хуже? При той, которая в коме, или…
— В нынешнем положении, пока Я здесь, а Моим телом распоряжается этот… попаданец, главное — чтобы он смог сберечь Мою физическую оболочку и чтобы она была в добром здравии. А что до Эквестрии… Мне всё равно, что с ней будет. Пусть хоть уничтожит её, так чтобы от неё осталась только выжженная пустыня.
— А Искорка и Элементы? Думаешь, ему хватит ума справиться с ними? Пока что, угрозу ему представляют только они.
— У него в распоряжении целые легионы безмозглых, но исполнительных солдат, а ещё доносчики, тайные агенты... Пусть воспользуется ими, чтобы поймать эту полоумную шестёрку. Я бы могла и Сама это давно сделать, лично положив конец их маленькому бунту, но на кой Мне тогда прислужники, если всё приходится решать лично?
— Когда-то ты не ленилась собственными копытами расправляться с угрозами твоему правлению.
— Но кто представлял Мне угрозу? Сомбра, Тирек, Дискорд, Король Шторма… А тут всего лишь горстка дурачек, которых ведёт придурошная библиотекарша. Всё будет нормально. Продержаться целый год в Моей шкуре наш бестолковый попаданец сможет, а если всё будет слишком плохо, Я просто верну Себе тело и возьму всё в Свои копыта.
— Звучит несколько беспечно, но… Вполне себе план! — одобрила Луна, игриво улыбаясь. — Ладно, пусть человечишка занимается делами правительственными, в то время как мы — астральными!
— Ты прям всерьёз намерена сопровождать Меня в этом измерении?
— Ну конечно! Мы неотделимы друг от друга, как луна и ночь. И хоть между нами достаточно размолвок, ты — самая близкая мне пони, Найтмер Мун, и я никогда тебя не брошу.
К удивлению Королевы, маленькая Луна крепко обняла её за шею. Найтмер Мун опешила, не зная чем ответить на такой жест, но даже так, она не могла не признать, что ей было приятно впервые за многие века ощутить тепло и прикосновения той, кому она могла по настоящему доверять. Однако было нечто, не дававшее правительнице покоя, нечто, о чём она не могла молчать:
— Знаешь, сейчас Я надеюсь, что ты настоящая Луна, живущая где-то в глубине Моей души, а не Моя шиза, которая приняла её облик, чтобы покапать Мне на мозги.
— Будь я твоей шизой, я постепенно подтачивала твою уверенность в себе и склоняла тебя к тому, что нужно отдать тело мне. Я пыталась сделать нечто подобное? Нет. А значит расслабься и понеслись на встречу астральным приключениям!
Грохот поездного состава действовал на Искорку умиротворяюще несмотря на то, что всё, чего ей хотелось, так это тишины и покоя. Особенно после нескольких дней, проведённых в пути на просторах Эквестрии, избегая пущенных по следу прислужников Королевы, среди которых был и её брат, Шайнинг Армор.
Конечно, Искорку не мог не огорчать тот факт, что её обожаемый СБДН между борьбой за свободу и любовью Каденс, которой препятствовала Найтмер Мун, выбрал второе. Искорка знала, что Королева в своём презрении к Шайнинг Армору столь же искренна, как он в своих чувствах к её племяннице, так что единорожка не понимала, почему её брат оставался верен тиранше, когда с её свержением падут все преграды, которые позволят ему и Каденс быть вместе. Однако не смотря на это, Искорка не могла не воспринимать тот факт, что Шайнинг Армор стоит на стороне Найтмер Мун, как предательство. И если бы Искорка противостояла той монструозной Эквестрии, которую за века построила Королева, в одиночку, то она бы уже отчаялась, но сопровождающие её верные подруги не позволяли ей пасть духом.
— Я тебя понимаю, Искорка. Меня такие же чувства одолевали, когда Биг Мак не поддержал меня и остался на стороне нашей бабки, — утешала подругу оранжево-блондинистая пони Эплджек, поправляя пижонскую зелёную шляпу, украшенную пышным страусиным пером. — В один миг я осталась без дома и семьи. Но я не унываю, потому что если они отказались поддержать меня в борьбе за правое дело, то никогда и не были моей настоящей семьёй.
— Семья! Пф, пять буква эта ваша семья, ничего более, — надменно фыркнула сидящая напротив Эплджек Радуга Деш, небрежно тряхнув коротко остриженной, на солдатский манер, гривой. — Мои предки, едва я летать научилась, сплавили меня в военно-подготовительный лагерь, потом в кадетскую школу, в учебку, а затем и в армейку… Я при живых родителях всё равно, что сиротой росла. И хорошо! По крайней мере я с младых перьев поняла, что лучше рассчитывать на саму себя.
— Семья, это как раздача карт в покере. Повезёт — зашибись, а нет — ну капец тебе, — со знанием дела изрекла Рарити, смотря в окно с таким обречённым и усталым выражением лица, будто она пережила все тяготы и невзгоды смертной жизни, и теперь только и ждёт, когда она, наконец, умрёт. — Мои спины на лесоповале гнули, лишь хоть что-то заработать, так что я их вообще почти не видела. А к тому времени, как родилась Свити Бель, мне вообще пришлось пойти работать в шахты. С моим-то особым талантом находить залежи драгоценных камней мне была прямая дорога только туда. О да, я столько их находила, что хоть крупом жевать можно было. И что, думаете как сыр в масле каталась? Как и родители, хер без соли доедала!
— В ваших семьях хотя бы долбоёбов не было, в отличии от моей, — хмуро изрекла Флаттершай, вальяжно закинув ногу на ногу. — Пока родители и пахали, мой ушлёпок-брат просаживал деньги в карты или в казино. Говорил, что как только сорвёт куш, так жизнь у нас будет вообще заебись — и долги выплатим, и дом починим… А родители ему в жопу дули и не видели, какого распиздяя вырастили, хотя им говорила!
— Кружок пони, которые выросли в неблагополучных семьях, объявляю открытым! — триумфально возвестила Пинки Пай и огласила вагон взрывом хлопушки, которая посыпала компашку шестерых пони разноцветными конфетти.
— Пинки! — зарычала Искорка и, притянув к себе розовую пони, проскрежетала ей на ухо: — Нам нельзя лишний раз создавать шум и привлекать внимание. Нас разыскивает вся Эквестрия. Вообще чудо, что нам удалось сесть незамеченными на поезд…
— Ой, прости, Искорка. Но согласись, такой повод для веселья? Когда мы в последний раз так сидели и разговаривали по душам? — спросила Пинки, переводя весёлый взгляд с одной пони на другую, ища поддержки. — Ну да, ваши родные вас не очень-то любят, как и вы их, но это же не повод грустить? Если вам будет легче, то у меня тоже свои заморочки с моей семьёй. У меня одна мама, один папа и целых три сестры!
— Ты забыла про сотню тараканов в твоей голове, — как бы невзначай обронила Радуга, дерзко ухмыляясь.
— Ох, мои тараканы всегда дают о себе знать, так что о них нет смысла лишний раз упоминать. Вот прямо сейчас один из них вещает мои устами! Так вот, что касается моей семьи…
— Вы можете замолчать? Я пытаюсь рисовать листовки, а вы мне мешаете, — проворчал сидящий возле Искорки, у окна, Спайк, вооружённый цветными карандашами, которыми он что-то старательно малевал на листах бумаги.
— Спайк, право дело, брось ты эту затею, — назидательно посоветовала Эплджек. — Листовки не свергли ещё ни одну диктатуру.
— Базаришь, — согласно кивнула Флаттершай. — Они сгодятся только для того, чтобы зад подтереть.
Спайк был бы и рад последовать совету пони, но в разговор вклинилась Искорка:
— Перемены должны начинаться с малого. Сегодня мы распространяем листовки, а они заставят хотя бы одного пони задуматься над тем, чтобы изменить положение дел в королевстве. Завтра над этим задумается второй пони, а послезавтра…
— Нас опознают, арестуют и доставят к Найтмер Мун, после чего нас бросят в Тартар или куда похуже, — хмуро отметил Спайк. — Говори ещё громче, а то тебя в соседнем вагоне не слышат.
Единорожка спешно прикрыла рот копытами, точно боясь, будто он произвольно произнесёт ещё что-то, о чём она пожалеет, и напряженно оглянулась. Увидев, что пассажиры нехорошо на неё посматривают, Искорка стушевалась и сползла вниз по сидению, пытаясь спрятаться от внимания к своей персоне, а сидящие рядом с ней подруги начали усердно делать вид, будто они случайно сели вместе с ней. И лишь Спайк, ворча, продолжал шкрябать карандашами, старательно выводя карикатурную фигуру Найтмер Мун, восседающую на троне, который зиждился на горе из умирающих от голода пони.
НАШИ ЖИЗНИ — ПЛАТА ЗА ЕЁ ВЕЛИЧИЕ! ДОЛОЙ КОРОЛЕВУ!