Сказка о Последнем Походе

Прощальная вечеринка.

https://www.youtube.com/watch?v=I_izvAbhExY

Родина порой бывает такой назойливой. Якобы должен ей чего-то.

Блистающая хрусталем и полированной сталью огромная люстра, сама по себе являющаяся одним из знаменитейших произведений искусства, в окружении ансамбля своих более мелких и простоватых собратьев вовсе превратившаяся в нечто неописуемое насмешливо отбрасывает блики на обычно освещавшие зал тусклые люминесцентные грибы в стенных выемках. Лишь уютные альковы за статуями еще хранят подобие тьмы, а в остальном зале, куда бы не устремлялся взгляд, торжествует яркий свет.

Переливающиеся всеми цветами радуги гирлянды на величественных колоннах, облицованных алой бронзой и украшенных у самого верха темно-фиолетовыми аметистами. Посеребренные Лорды на массивных постаментах. Вычищенный до зеркального блеска пол. Взмывающие вверх струи единственного на весь Дворец фонтана, включенного впервые на памяти прожившего здесь всю жизнь жеребца.

Всё сверкает. Даже собравшийся бомонд, разодетый ради сегодняшнего События в пух и прах.

Великий день для всего Города.

И особенно для трех почти-Принцев, в эти самые мгновения терявших ставшую столь привычной за все эти годы взросления приставку к своему титулу.

Молодая, бедновато одетая по сравнению с окружавшими ее богачами, но нисколько не комплексующая по этому поводу кобылка в первом ряду. Широкая улыбка и привычный озорной взгляд, как бы говорящий, что ничего такого уж страшного не происходит и нужно просто успокоиться и наслаждаться великолепным зрелищем.

Он бы и рад последовать этому, как всегда разумному, совету, да только давно и прочно засевший в голове замысел, не то чтобы злодейский, а скорее выходящий за рамки традиций и обычаев, слишком уж настойчиво просится на волю. Точнее о просьбах речи уже не идет – это приказ.

Потому как не знающие своей истории вынуждены ее повторять.

А Принц не может позволить прошлому навредить Городу.

— Единорог, выйди вперед – разнесся под сводами голос Лорда Магии.

Брат сделал первый шаг вперед…

…и его объяло пламя, со скоростью голодного зверя распространившееся по всей величественной зале, не щадя ни гранита ни младенца.

Через несколько минут всё было кончено и душа, испустившая из себя поглотивший прекрасное видение огонь, спросила:

— Чего ради ты надоедаешь мне воспоминаниями о давно умершем мире, тем более, что последний удар ему ты сам и нанес?

— Дабы ты вспомнил, откуда ниспал и творил прежние дела – отозвался обугленный, вновь побежденный дух.

— А я и не забывал этого – насмешливо полыхнул хозяин сего «места» – как и предательства моих «возлюбленных братев» Рефела и Хеилста, изгнание, лишения, боль…а также смерть твоих любимых тварей ноги Принца – жестокая усмешка – иронично, не правда ли: он рисковал своей жизнью ради спасения Понивилля, а спустя пару лет уже подчиненные его «неудачной версии» чудовища сровняли этот жалкий городишко с землей вместе с тысячами ни в чем неповинных пони.

Во тьме разнесся краткий лающий смех.

— Сегодня ты уничтожил монумент, который эти несчастные воздвигли в честь проведшего их через самое страшное время предводителя, в свое время почти заменившего тебе отца. Причем этого тебе оказалось мало и заодно ты разрушил целый подземный комплекс, воздвигнутый в память павших ради блага других – заискрился синим собеседник – ты удовлетворен?

— Нет – вспыхнул ненавидящий – совсем нет. Мало того, что этот подонок сбежал в объятия смерти до того, как я смог до него добраться, так еще и никто из этих трусов не вступился за него, лишив меня положенной мне по праву возможности спалить этот город дотла и вдоволь напиться крови отвергших Принца…

— Так что же тебе мешает? – мелькнул льдистый росчерк с золотистым ореолом – быть может осознание, что местные ни в чем не виноваты? Что они такие же жертвы, какой ты почитаешь себя, если не большие?

Пламенеющий ударил его наотмашь, наградив еще одним обугленным пятном на и без того уже практически черной шкуре:

— Неужели за столько лет заточения ты не научился молчать? – огненный дух замахнулся вновь, однако, раздумав, отвел карающую длань – тем более когда и сам отлично знаешь ответ. Просто так взять и налететь на кучку сжавшихся в страхе перед тобой отщепенцев — слишком скучно. К тому же – еще один насмешливый оскал даже здесь окровавленных зубов — уговор есть уговор, пусть и не я его заключал: шесть дней — и мы покинем это место. Если они не посмеют напасть первыми.

— То есть открытое провоцирование их на конфликт не считается за нарушение соглашения? – он не пытался защититься, понимая бесполезность сего деяния. Здесь, как и везде, правила устанавливает победитель, на чье милосердия редко когда стоит рассчитывать.

— В нашем договоре ничего не говорилось про уничтожение архитектурных сооружений: камень – не плоть, а значит боли я им не причинил – фыркнул ненавидящий – к тому же это дело несло чисто личный характер: обманутый хотел поквитаться с обманщиком, а наличие вокруг прочих мемориалов нисколько меня не беспокоит. Кстати, раз уж я всё равно вынужден вновь терпеть твое присутствие, то ответь: ты наконец вспомнил способ подчинить мне дракона?

— Я ведь уже говорил, что мы просто не сможем этого сделать – новый удар – и даже если бы ты вовсе обратил меня в пепел, то ничего бы не изменилось. Сама наша связь с Семьей обеспечивается лишь присутствием одного из малейших ее членов…

Пламя окружило его со всех сторон.

— Ты Создатель Чудовищ, принесший в мир тысячи монстров, в том числе и путем «модернизации» чужих творений – произнес хозяин этого места – так испорти же еще одно «невинное» существо.

Ярко-алые языки, не дающие ни капли света начали лизать пусть ненастоящую, но от того не менее терзающую дух болью плоть.

— Я всего лишь дракоаликорн – в который раз повторил сжавшийся в центре огненной сферы жеребец – без тела Малыша мои способности, да и знания, ничтожны. Как если бы мозг искромсали на тысячу кусочков, оставив в итоге нетронутым лишь самое его основание. Мы глухи, слепы, немощны, глупы, беспамятны, немы по сравнению с тем, чем являлся названный тобой Создателем Чудовищ.

— Неудовлетворительный ответ – стенки сжались, обращая побежденного в прах.

Как и прежде – не до конца. Хотя ненавидящий и не сомневался, что стоит ему только захотеть — и тот, кому его отдали на откуп, превратится лишь в горсту несвязанных друг с другом воспоминаний на самой границе сознания.

— Ты дашь мне решение завтра – сказал он трепещущему огоньку – а теперь – прочь с моих глаз.

Пытавшийся сожрать его монстр в тот же миг исчез, забившись на самое дно их ныне общего сознания. И как только этот один жалкий разум может занимать столько места?

Вероятно так же, как другой способен просто взять и растечься по нашей новой сути, не проявляясь нигде, но ощущаясь повсюду…

— Неласковый же из тебя хозяин – вдруг раздался голос во тьме, от одной возможности существования которого ненавидящий вспыхнул как багровое солнце.

— Мне есть у кого поучится – он предвкушающее оскалился, сосредоточенно ища в окружающей пустоте врага.

— Ой, да ты мне льстишь – с издевательским кокетством отозвалась та – к тому же, памятуя о «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», ты даруешь мне полное моральное обоснование для воспитательной работы. Ведь мой раб прямо-таки жаждет ее, да еще и в усиленном формате.

— Раб? – переспросил жеребец, расхохотавшись – присмотрись внимательнее «хозяин»! Ваш план провалился: твой фаворит лежит у моих ног, скуля и постанывая от тех тумаков, что я даю ему уже который день. Ему просто не хватило сил сдержать мое пламя и то же самое…

— Ждет и меня – скучающе завершили его мысль, как и прежде нанося удар из ниоткуда – ты такой предсказуемый, когда недозрелый. И глупый. С чего мой маленький пони взял, будто его повелителя волнует происходящее с клиентом после выполнения договора?

Едва оправившись, ненавидящий создал сферу пламени, выжигая каждый кусочек пространства вокруг себя.

И снова сжался, пытаясь сдержать боль.

— Скажу тебе по секрету – голос упал до шепота – мир не таков, каким кажется нам. Угадай, за кем более интересно наблюдать мне и моему «партнеру»: годами шлифовавшим свой план пленником с четкими жизненными ориентирами и твердой позицией касательно судьбы всех героев этой сказки или занимающимся эквилибристикой на грани безумия обиженным на весь мир и далее маньяком, не способным разобраться даже в самом себе?

Пламенеющий ударил в сторону говорившего, вновь с единственным и крайне неприятным для себя результатом.

— Неужели ты правда думал, будто эти крылья и рога освободят тебя? – фыркнул враг – или твоя жалкая магия? А может надеялся на свои жалкие три сотни испорченных детишек, одного из которых ничтоже сумнящиеся скушал при рождении?

Боль исчезла.

— Глупый маленький пони – столько снисходительности всего в трех словах – тебе понадобится намного, НАМНОГО больше сил, чтобы хотя бы помыслить о противостоянии со мной. Гуляй пока можешь – совсем скоро за тобой придут фиолетовые и сделают из этого тела чучело в назидании потомкам. Я просто зашел сообщить, что следующее задание уже ждет тебя не дождется.

-
— Ага, то есть вы требуете от меня свалить отсюда, не так ли? – внимательно оглядывая собравшуюся перед ним толпу, уточнил дракоаликорн – а где же в таком случае «идущие на мясо приветствуют тебя?» Да и не слишком ли смело со стороны жалких отбросов пожравшего самого себя Города?

Палитра немного сместилась в сердитую сторону. До чего же интересно за всем этим наблюдать.

— Да – просто ответил стоящий впереди всех Старик, являющийся серебристым пятном спокойствия на фоне своих весьма эмоциональных собратьев – данное вам время вышло. Пора почтить наше соглашение и покинуть сие место.

— Знаешь – задумчиво постучал себя по подбородку монстр – если кому-нибудь в голову придет понифицировать могильный камень, то я определенно посоветую ему использовать в качестве образца тебя. Как живому существу вообще возможно быть НАСТОЛЬКО скучным?

— Годы тренировок – невозмутимо отозвался Глава Общины – ты уйдешь сам или нам применить силу?

— И вновь ты задаешь вопрос лишь с одним ответом – хмыкнул выгоняемый, потягиваясь и зевая, дабы публика смогла оценить все прелести зубастой и огнедышащей машины убийства – и он таков: нет.

Пожилой жеребец начал свой типичный медленный кивок.

— В смысле, не применяйте силу – быстро добавил дракоаликорн – но и сам уходить я не собираюсь.

Старик окрасился легкой тенью сердитости, которая, увы, не задержалась на нем надолго.

— Понимаешь ли, я родился здесь всего пять дней назад, а значит имею еще целый день впереди – черный жеребец лег на камень, дабы лица переговорщиков оказались на одном уровне – хотя и завтра вам также не удастся меня выгнать, если вы перед этим не выполните пару моих условий.

Толпа зароптала, однако их главарь, оправдывая свой пост, дал знак о своей готовности выслушать.

— Первое: улыбнись! – коготь мгновенно оказался у его горла – как-никак жизнь прекрасна! – тот ответил только презрительным взглядом – ну ладно, буду считать, что ты выполнишь это после моего ухода. Второе: у меня тут завалялась большая куча мяса и я не намерен его терять. Мои собачки уже начали ее консервировать, однако твой благосклонный господин не уверен в том, как скоро сможет вновь осенить ваши недостойные пенаты свой присутствием, а потому следить за ней придется вам. Ничего сложного: просто заклеивайте отваливающуюся зелень новой, специальным образом приготовленной. Вам всё покажут...

— Этот дракон – наш гость – твердо прервал его старик – и вы уже нарушили наши соглашения, причинив ему вред. Мы не будем сотрудничать с вами. Немедленно покиньте наш Город.

— Ух, какая ты всё-таки няша – дракоаликорн тут же сцапал собеседника и потискал, оставив на его балахоне несколько сразу начавших краснеть длинных прореза – прям так и хочется горло перегрызть. Однако, уважая твое мнение и личную жизнь я таки не буду настаивать на помощи мне. Вместо этого лучше попрошу о том же от имени моего мяса.

Игрушка возвратилась на пол и, несмотря на собственную неустойчивость и ауру боли, отмахнулась от кинувшихся к ней сограждан.

— Дракоша, видите ли, впал в кому – мило улыбаясь, начал монстр – причем еще в день моего рождения – видно решил таким образом подарок сделать. Пока что организм еще держится, но надолго его не хватит, особенно после общения с моими зубками и сопутствующей кровопотерей – какая всё-таки у него приятная картина выходит: там страх, тут гнев, здесь растерянность, а кое-где и вовсе целая радуга. То ли еще будет – и если вашего гостя не законсервировать, то он умрет.

— Ты хочешь сохранить звероящера для себя – в обычном утверждающем тоне заметил Глава Общины.

— Какой умный маленький пони – острое копыто аккуратно погладило его по закрытой капюшоном голове – однако к тому времени, как я вернусь может произойти всё, что угодно, в том числе и повторный визит этого вашего Спасителя. Да и в любом случае влиться в Семью лучше, нежели умереть — мой адъютант не даст соврать.

Краткий приказ предателю.

— Действительно – прокашлявшись, вышел тот вперед – даже более того: больше десятка лет я считал присоединение к коллективу безусловным благом для большинства живущих. Во всяком случае к тому, что возглавлял Силин.

А он довольно-таки красивый. Переливающийся такой.

— Да и вообще, разве Последователи не считают защиту чужой жизни одной из главнейших своих задач во время пребывания на этой бренной земле? – повернулся дракоаликорн к расцветшей сомнением толпе и, пожав плечами, добавил – дабы имелись те, кому нести Благую Весть, естественно?

Ненавидящий обратил свой взгляд на шатающегося старика и усмехнулся:

— Или вы опять впали в мученическую ересь и предпочитаете спасать души напрямую путем предоставления особо отличившимся или просто попавшимся под настроение окружающим насильственной смерти? Причем желательно пожестче и с выкрутасами, дабы награды им на небесах получались побольше?

Ну наконец-то этот пень хоть как-то окрасился. Сразу видно знающего человека. Хотя внешне дедуля остался невозмутим.

— Мы придерживаемся преподанного нам здравого учения – твердо произнес Старик, предсказуемо вызвав единодушно-одобрительное ворчание в этих вечно ссорящихся по пустякам рядах.

— Ну вот и прекрасно – значит о звероящере позаботитесь – от удара в полу образовалась маленькая воронка – честно говоря я думал попросить вас о милостивом предоставлении нам фуража, однако ныне понимаю, что это уже чересчур. Вы, разумеется, позволите мне заняться сбором припасов самостоятельно – он снова продемонстрировал свои замечательные зубки и кинул многообещающий взгляд на стоящего в заднем ряду толстячка – драконья плоть безусловно вкусна, но я уже почти неделю только ею и питаюсь. Хочется разнообразия.

Предположительная жертва, как ни странно, после первоначального испуга вдруг стал испытывать нечто очень подозрительно смахивающее на готовность, а то и радость.

Фанатики.

— Мы соберем для вашего отряда пищу в дорогу – стукнул жезлом Глава Общины – и будем заботиться о драконе. Вы уйдете завтра на рассвете.

— Не люблю рано вставать – почесал слегка зудящую шею дракоаликорн – как проснусь, так и пойду. Если же вам действительно хочется встретить новый день без своих дорогих гостей, то я так уж и быть позволю вашей делегации вынести меня отсюда.

Ну вот и разозлить полноценно удалось. Неприятно небось чувствовать как над тобой издеваются и осознавать свое полное бессилие…

— Да благословит вас Единый – Старик почти мгновенно посерел до своего обычного состояния и развернулся к своим – Община принимает выдвинутые условия. Расходитесь.

Враг всего живого пару минут недоверчиво тер глаза, после чего разочарованно выдохнул язычок пламени и повернулся к своему слуге:

— Обеспечьте проведение урока приготовления зелени как минимум для трех групп – мы ведь не хотим, чтобы с нашим будущим «Старшим Братом» что-нибудь случилось…

Никакого крика, удивленного бульканья или хотя бы сдавленного вздоха после исчезновения ее маскировки не последовало. Диана неожиданно почувствовала легкое разочарование и открыла глаза.

Увы, и на третий взгляд ничего не изменилось. Перед ней всё так же лежал забинтованный по самое горло двуногий и однокрылый пони. Причем на сей раз уже капитально – если зверь и оставил от его конечностей хотя бы огрызки, то врачам видимо пришлось их ампутировать под самый корень.

Учитывая, что за всё время пребывания здесь кобылка не видела ни одного протеза сложнее отполированной деревяшки состояние ее спасителя никак нельзя назвать внушающим оптимизм.

— Доброе утро, леди Диана – улыбка получилась несколько странной. Будто правая половина лица несколько запаздывает за левой. Да и с дикцией проблемы – хотя насчет времени суток, увы, не уверен. Сами понимаете мне тут небес не видно. Первых, во всяком случае – заторможенный смешок.

Оставшееся в одиночестве крыло потянулось к светильнику и, после нескольких неудачных попыток, успешно усилила освещение:

— Надеюсь, вы не будете против – кивнул он на лампу — у меня сейчас некоторые проблемы со зрением – один из побочных эффектов наших лекарств.

— Ни в коей мере – покачала головой Защитница, продолжая пытаться поймать его размытые эмоции – удивлена видеть тебя в столь…хорошей, учитывая обстоятельства форме и расположении духа. Честно говоря, идя сюда я ожидала нечто совсем иное.

— Наш народ умеет делать обезболивающие – снова кривовато улыбнулся калека – как впрочем и множество других химикатов, могущих помочь пережить тяжелые времена. В том числе и теоретически подступающую ко мне депрессию.

— «Теоретически»? – подняла бровь кобылка, без лишних вопросов занимая кресло сиделки.

— Ну так все пони уникальны и следовательно по-разному реагируют на стресс – попытался пожать он забинтованными плечами – у меня некогда имелся знакомый, который лишившись рога целыми днями после этого смеялся над какими-то приходящими ему в голову анекдотами. Не очень-то похоже на состояние бездны уныния и бесконечной усталости от жизни, не правда ли?

— Зная ваш менталитет, могу предположить, что он просто нарыл где-то наркотиков и всё это время пребывал в воображаемом мире – хмыкнула чейнджлинг, ловя себя на попытках не смотреть на собеседника ниже лица. Так Савьер всё еще кажется Красавчиком.

— Возможно – слегка кивнул лежащий – хотя ныне это не важно – его давно нет в живых.

В разговоре возникла пауза. То ли просто не знает, чего сказать, то ли устраивает минуту молчания. Так или иначе, а ей пора проявить инициативу.

— Ты ведь знаешь, зачем я сюда пришла – намекающе заметила Диана.

— Навестить меня, вестимо – не поддался жеребец на провокацию – и поделится новостями, а то мне почему-то ничего не рассказывают. Так что там поделывает наш общий знакомый -дракоаликорн?

Вспышки злобы, ожидаемой от любого нормального существа при упоминании об оттяпавшем у него пару далеко не лишних конечностей монстре, так и не последовало. Защитнице оставалось только по-лентусовски вздохнуть и ответить:

— В данный момент, скорее всего, либо спит либо подъедает дракона. До этого он занимался примерно тем же самым – услышав просьбу рассказать поподробнее, кобылка еще раз с шумом выпустила воздух и начала перечислять все подвиги вернувшегося врага всего живого, стараясь впрочем не нагнетать – помимо этих двух занятий сия тварь также много бузила, ломала жертвенный зал, изрыгала пламя и осуществляла прочую антиобщественную деятельность в мелком масштабе. Из крупного же у него на счету пока только разрушение вашего мемориального комплекса с последующим очень неприятно удивившем всех нас самоотрытием из-под завала с очень эффектным появлением в клубе раскаленных кирпичей. Хотя чего изумляться – и хомяку понятно, что так легко от этого монстра не отделаться.

— То есть, жертв к данному моменту нет? – уточнил инвалид, поворачивая лицо к потолку и медленно улыбаясь.

Диана со смешанными чувствами глянула на лежащий перед ней с блаженным видом недоеденный кусок понятины и буркнула:

— Кроме тебя и пары слегка ушибленных во время обрушения храма – нет. Причем если бы не Лентус, то данные наверняка получились совершенно иные – он успел предупредить твоих о крайне ухудшившемся настроении своего господина и настоять на немедленной эвакуации, в том числе и лично выпинывая из к тому времени начавшей осыпаться постройки самых упертых.

— Наш народ всегда отличался фанатизмом, а в последние годы – еще и крайне выраженным нежеланием идти туда, куда заставляют – с тем же внушающим опасения оскалом подтвердил Савьер – откровенно говоря, я даже рад уничтожению Зала Памяти. По-моему он давно уже стал для многих преткновением и предметом культа. Слава Единому.

Кобылка возвела очи к потолку и замолчала, раздумывая на тему «и на кой ляд я сюда приперлась?»

— Я так понимаю, Старик твердо держит ситуацию в своих копытах – нарушил тишину пегас – потому как Силы Самообороны, представься им такой шанс, давно бы попытались избавить Город от недавно рожденной угрозы. Но что дальше? Будет…

— Мы уходим на рассвете – избавила его от рассуждений Наследница – в смысле все, включая монстра. Он договорился с вашим дедулей и в обмен на всякую мелочь согласен отчалить. Обещая впрочем рано или поздно вернуться.

Она почувствовала слабый всплеск чувств, но, увы, не успела поймать момент. Фон по-прежнему оставался размыто-благостным.

— Замечательно. Еще один дар свыше – спокойно отозвался пациент – что же до угроз, то никто из живущих не знает своего будущего. Вероятно к моменту их исполнения страшилища уже не будет в живых. А может Города.

— Сколько оптимизма-то – фыркнула кобылка.

— Действительно – глупо надеяться, что наши страдания завершаться так скоро – вроде бы даже серьезно подтвердил жеребец и, повернув к ней лицо, утверждающим тоном продолжил – вы пришли попрощаться. В таком случае позвольте сказать вам, что я нисколько не жалею о нашей встречи и искренне желаю вам счастья. Надеюсь вы не будете против моего благословения – не дождавшись реакции, здоровое крыло поднялось в ее направлении, а в голосе калеки зазвучала напевная торжественность – да благословит тебя Создатель и сохранит тебя! Да призрит на тебя Спаситель светлым лицом Своим и помилует тебя! Да обратит Господин лицо Свое на тебя и даст тебе мир!

Диана терпеливо выслушала обращенный к ней речитатив и, подождав еще немного после его окончания в надежде, что он сам догадается, задала таки вопрос, ради которого пришла сюда:

— Зачем ты предложил свою жизнь вместо моей?

— По-моему, я уже отвечал на этот вопрос – усмехнулся снова отвернувшийся к потолку жеребец – ради спасения собственной души и во славу Истинной Веры.

— Ага – хмыкнула Защитница, принимая вызов – в оригинале ты говорил о своем приверженности Высшему Благу, а если уж говорить о душе, то разве не лежащий передо мной пони заявлял о себе как об уже искупленном?

— Наш очень старый внутриобщинный спор: событие ли спасение или же процесс и если первое, то можно ли потерять свой статус записанного в Книге Жизни – с явно видимым удовольствием произнес пегас – единого ответа нет, однако, как представитель своей деноминации, могу уверенно заявить, что искупление дается лишь по вере, как неоднократно гласит Слово. Оно же утверждает, что вера без дел мертва. Следовательно, если бы я не совершил требуемого моментом деяния, то убил бы свою веру, тем самым лишая себя и спасения – такая хитрая-хитрая улыбка, как у спершего молоко кота – конечно можно сказать и получше, но думаю вы удовлетворены и такой импровизацией.

— Допустим – усмехнулась Наследница – хотя я прямо-таки чую тут какой-то подвох, но, не владея предметом, не могу указать на него. А что насчет объявленной прежде заботы о Высшем Благе, ныне замененном на Истинную Веру?

— А вы видите между ними разницу? – поднял бровь собеседник – по мне так всё, способствующее прославлению Создателя является Высшим Благом.

— Даже открытый обман, массовые убийства и злостное пересолевание пищи? – ответила тем же кобылка.

— Не уверен, что вторым и третьим возможно прославление чего-либо, однако идею понимаю – кивнул пегас – поэтому и стоит применять форму «во славу Истинной Веры», потому как в случае, если использовавший ее сделает нечто постыдное мы можем смело сказать, что он совершил это ради себя, своей ереси и прочих бредовых суеверий с идолами, но никак не ради Единственной Истинной Веры.

— Не поняла? – подумав, призналась Диана.

— Личность осуществила нечто не славящее Единого – все Последователи, в соответствии со Словом, должны совершать только славящее Его – значит это не Последователь – он действует не ради Создателя – мы не с ним – сопровождая фразу рубящими движениями крыла, пояснил Савьер.

— Хитро – признала чейнджлинг – при условии конечно, что к вам вообще будут прислушиваться, не гребя всех под одну гребенку.

— Тут на помощь приходят смекалка, ораторский талант и харизма – отвалился на спину однокрылый – ну и, безусловно, умение владеть умами масс. Таким образом можно открестится от чего угодно, а если будет на то воля Терпеливого – то и прибрать к копытам чужие достижения – смешок — вот только мы подобным обычно не пользуемся.

— Чего ж так? – она заинтересованно вгляделась в меняющуюся гамму эмоций.

— Ну, во-первых потому как у нас в Городе и так все всё про всех знают – просто негде разойтись дезинформации – снова попытался он пожать плечами – а во-вторых: наш Господин есть Истина и мы, рабы Его, никак не смеем использовать ложь даже для самого благого дела – нечто вроде зевка — мне как-то рассказывали об одной группе, считавшей будто ради распространения Слова и укрепления Общины не жалко никаких средств. Они назывались Общество Спасителя, состояли из верных, образованных и умных Последователей, а также имели замечательнейший девиз: «ат маджорэ Дэи глориам»…

У нее в голове что-то шевельнулось, однако добраться до внезапно зачесавшегося дальнего уголка сознания помешал заметивший ее замешательство собеседник:

— По смыслу можно перевести как «всё ради славы Единого». Впрочем прошу прощения – вряд ли стоит утомлять вас своим полузабытым рассказом никак не связанным с сегодняшним днем. Скажу лишь, что несмотря на неплохое начало, закончилась их история весьма трагично, как для них самих, так и для Великого Дела…

— Знаешь, в твоей речи как-то многовато слов, начинающихся с заглавной буквы – подумав, заметила кобылка – подозрительно сие зело…впрочем, меня в данный момент куда больше интересует другое. Прости уж, но что-то не верится мне в правдивость твоего ответа на мой изначальный вопрос. Как бы ты не старался, а на фанатика не похож.

— Вы просто плохо меня знаете – снисходительно отозвался Савьер – или же, более вероятно, не понимаете, ЧТО же такое Единственная Истинная Вера.

— Да нет, как раз о ее-то влиянии на мозг я оповещена можно сказать из первых копыт – воспоминания устало улыбнулись ей с расстояния полутора десятков лет – немало времени ходила с одним клиническим вариантом. Однако всё равно не могу поверить, что ты вот так просто взял и решил пожертвовать собой ради два дня как знакомым фольклорным элементом– она замялась и поправилась — по крайней мере только из-за заявленных причин. Всё твое отношение ко мне столь же нормально, сколь естественна чистая и возвышенная любовь пони к несущемуся на него лингу – она легонько ткнула его во вроде целый участок бока – колись уж и мы наконец сможем разойтись как в море корабли.

— Ах, море – неожиданно мечтательным тоном отозвался пегас, возводя очи к стене – большинство моих сородичей понимают это слово просто как «очень много воды» – сами понимаете, в лесу живем – но мне посчастливилось увидеть его и должен сказать…- Диана повернула его лицо к себе и сурово глянула в глаза – ну ладно, ладно – раз уж вам действительно так уж хочется порыться в темных уголках моей души и вытрясти таки эгоистические намеренья моего якобы бескорыстного поступка, то кто я такой, чтобы препятствовать?

Кобылка удовлетворенно кивнула и вернулась на место сиделки, зловеще сложив копыта перед носом в стиле Принца. Жеребец несколько минут лежал молча, а когда начал говорить, в его голосе слышались извиняющиеся нотки:

— Слова о командировке и лицезрении существ еще менее похожих на пони, являлись чистой правдой. Но не всей. Откровенно говоря, на мой взгляд собственно чуждость облика не пугает – страшно становится когда он одновременно и похож на ваш и при этом имеет все те черты, которых сама природы призывает бояться: например большие клыки, пустые глаза, зловещие гребни, ну вы понимаете.

— Вполне – кивнула Наследница, когда-то вообще практически неспособная общаться с иными видами в своем естественном виде. Тех сразу пробивал страх, закономерно приводивший к отчуждению, а затем и к атаке. В личине всё гораздо проще.

— А если вспомнить еще и роль, сыгранную вашим народом пусть и не по своей воле, но добросовестно, то отношения горожан к перевертышам вовсе становится само собой разумеющимся – явно обрадовался ее конформизму инвалид – однако в любом обществе находятся элементы, думающие будто они умнее окружающих и видящие в том, чего положено боятся новые возможности.

В своем довоенном она таких почему-то не наблюдала.

Забавный момент: погрузившись в воспоминания, ее собеседник будто преобразился. Не то чтобы в это изменение можно ткнуть копытом, но всё равно – в воздухе явственно запахло ироничным высокомерием и чуть ли не снобизмом.

— В те времена Город как раз начал оправляться от пережитого ужаса и в умах многих стали бродить мысли не только о выживании и прочих нуждах сегодняшнего дня, но и о будущем. Мое мнение по поводу обустройства Родины в полной мере сочеталось с оставленной любимой профессией – рассказчик усмехнулся — как говорится: сколько дипломата не корми, а он всё в Лес смотрит. В целом идея возобновления связи с внешним миром тогда являлась довольной популярной и перспективной, причем кое-кто вовсе выражал желание сбежать из наших ставших уж слишком негостеприимных земель. Однако правительство, с тогда еще преподобным Феросом во главе, не спешило идти навстречу подобным мечтателям.

Ну еще бы. Пусть бы лучше спасибо сказали за то, что Лес сам не идет к ним.

— И их вполне можно понять – даже маленькому жеребенку нынче вполне ясны причины…маловероятности успешного исхода экспедиции – прочитал ее мысли Савьер – конечно воспрепятствовать своим гражданам пойти частным манером наши правители не могли, но даже те жаждавшие на волю смельчаки, которые считали себя знающими законы нового мира, оказались не готовы рисковать своими жизнями за просто так. Им требовался козырь, хоть какое-то преимущество. И лежащий перед вами «пегас» — всплеск целого клубка эмоций — предоставил его – в виде вашего таинственным образом спасшегося от метаморфозы Силина сородича.

Диана навострила ушки.

— Не буду в деталях описывать нашу встречу – скажу лишь, что в тот момент всё указывало мне на разумность ликвидации сего дырявого чуда, так как он пытался саботировать наши строительные работы, а попав в плен стал всячески измываться надо мной, используя свои природные способности перевертыша…

Наследнице вдруг вспомнились славные времена ее юности, когда и она тоже не упускала возможности покопаться в мозгах и душах попавших в Убежище «работников». Конечно в большинстве своем им попадались обычные, ничем не примечательные дровосеки да жители деревень с окрестностей Леса, но и у них через раз имелись немалые скелеты в шкафах или просто легко эксплуатируемые страхи. А уж когда ловили кого-то особенного…

Стоп – резко одернула кобылка ностальгию – как-никак ей сейчас рассказывают о выжившем и даже нормальном сородиче, что будит определенные надежды.

-…в итоге мне всё-таки удалось собрать довольно крупную ватагу готовых поставить свои жизни на кон под гарантии нашего особого проводника. Господин Лид, разумеется, всячески старался отговорить нас от столь безумного предприятия, даже как-то раз пытался договориться с перевертышем, однако в конце концов смирился и дал нам свое благословение вкупе со всем еще потребным к тому моменту обмундированием и фуражом.

Раздался стук в дверь. Как не к стати.

Еще более не приличествующим к ситуации оказалось то, что сиделка не стала ждать отзыва, а вошла сразу. Немая сцена продолжалась минуты две.

— Что вы здесь делаете!? – на удивление противно заголосила «представительница медицинского персонала» – кто вас пустил? Это же форменное…

Далее последовал сплошной поток малоосмысленных фраз, заключающихся в общей и частной неверности ее присутствия здесь и вообще, разумеется привлекший внимание местного населения. Диана, естественно, знала ЧТО нужно делать в таких ситуация, однако бежать без ответа она не собиралась, а вырубать горожанку на глазах у Савьера явно не являлось разумным шагом. В итоге инвалиду удалось таки уломать также чрезвычайно возмущавшегося самим существованием Наследницы лечащего врача дать им еще минут десять спокойного разговора наедине, после чего посетительница согласилась уйти.

— Давай пропустим всё маловажное и сразу подойдем к развязке – предложила кобылка, едва за последним незванным гостем закрылась дверь – я так понимаю, что мой сородич, после длительной дрессировки и уроков дружбы, ценой собственной жизни героически спас тебя от неизбежной гибели, тем самым даровав полный иммунитет к нашему очарованию и заодно повесив вечный долг, который ты и пытался оплатить, поменяв свою жизнь на мою?

Конечно не самое вероятное развитие событий, но зато в полной мере объясняющее странное поведение горожанина. За сэкономленное время можно попытаться вытянуть детали, могущие пролить свет на собственно тайну выживания ее родственничка, а также попытать калеку насчет возможных мест пребывания остальных не-порченных. В конце концов, не может же быть, чтобы всего один спасся.

Несколько драгоценных минут оказались потрачены им на молчаливое восстановление душевного равновесия. Наконец Савьер повернулся к ней и с вернувшейся улыбкой произнес:

— Нет. Он завел нас в ловушку и затем с хохотом наблюдал как доверившаяся ему экспедиция пожиралась тварями, периодически отвлекаясь на перекрывание нам выходов и просто забрасывание пытающихся спастись пони гранатами — мечтательный вздох – всё-таки правы оказались те, кто утверждал что не стоит давать нашему проводнику взрывчатку. Но лежащий перед вами «пегас» понадеялся на его порядочность – как-никак к тому моменту я уже не раз спас ему жизнь.

Рассказчик подмигнул ей.

— Из нескольких сотен отправившихся в этот поход горожан тот день пережило едва ли седьмая часть. До Города добралось меньше двух дюжин – единственное крыло раскрылось – именно тогда первое небо закрылось от меня, но разве могла эта потеря хоть как-то котироваться на фоне многих десятков павших по моей вине сограждан? – легкая усмешка – в их числе был и мой названный брат.

Диана опустила взгляд.

— Знаете, я не сухарь. Говорящий это пони знал в свое время и крепкую товарищескую дружбу и трепетную, возвышающую тебя над миром любовь. Ему ведом страх, проникающий до самого сердца и заставляющий колени трястись, а разум превращаться в кровавое море – всё тем же спокойно-благостным тоном продолжил инвалид – но ничего в своей жизни я не желал более страстно, чем смерти всего вашего рода. Чтобы самой памяти о чейнджлингах не осталось на земле. И пламя это горело во мне ярче солнца…

Ее почти неощутимо тронули за подбородок. Очевидный призыв.

-…оно подчинило меня себе – с чуть извиняющейся улыбкой произнес однокрылый – даже приняв Спасителя, я чувствовал его внутри. Не пожар и даже не костер, но негасимый уголек, ждущий лишь удачного момента. Враг, от которого я никак не мог избавиться. До известного вам дня – он с тихим стоном откинулся на спину.

— То есть – медленно начала Наследница – твой поступок…– она облизала губы, пытаясь сформулировать мысль – ты сделал это для себя? Чтобы доказать…

— Да! – звонко ответил инвалид, не дожидаясь окончания вопроса – такой вот перед вами эгоист – быстро проговорил он и усмехнулся — впрочем, можете быть уверены, что спасение вашей жизни также имелось в числе моих целей. Вместе с недопущением новорожденного до столь тяжко ложащегося на душу греха, как убийство. Однако ничто не сокроет Истины – я пожертвовал собой ради себя самого. Дабы показать миру, что этот инвалид, лишившийся всего благодаря ненасытимой злобе вашего народа, наконец свободен от ненависти. И более того – готов принести себя в жертву за одного из вас во славу Спасителя. Так-то!

За гордым возгласом последовал грустный вздох.

— Ну а если всё-таки сказать правду? – подождав еще минутку, попросила Диана.

— А я никогда не лгу – снова попытался улыбнуться пегас – хотя, если вам так уж хочется, добавлю: я рад, что смог принести в этот несчастный мир толику милосердия. Той самой таинственной субстанции, что когда-то дала нам спасение и недостаток которой четырнадцать лет назад привел к катастрофе…

Дверь с лязгом открылась и врач сурово дернул головой в сторону коридора.

— До благословит вас Единый – вновь поднял на нее крыло Савьер – мне вы ничего не должны.

— Разумеется – кивнула кобылка и направилась к выходу. Впрочем, выйти просто так ей всё равно не удалось, ибо любопытство зачастую грызет сильней дракона – а ты правда ни о чем не жалеешь?

Молчание. Доктор, видя ее неспешность, дал знак стоящим в коридорам бугаям. Защитница Короны демонстративно выдвинула лезвия и, не оборачиваясь, повторила вопрос.

— Ну, если говорить совсем уж откровенно, то я бы предпочел всё-таки умереть в тот день, а не превращаться в…это – глядя в потолок отозвался кусок понятины – однако на всё воля Его.

— Адъютант! – буквально выпнуло Лентуса из сладкого утреннего сна – за мной пришли!

Ничего не понимающий аликорн рефлекторно задал первый попавшийся на язык вопрос:

— Кто? – ему вдогонку устремился второй – где?

— Местные – вроде чуть тише ответил голос внутри его головы – в жертвенном зале, естественно. Выносить будут.

Рычащее фырканье.

— Куда? – полетело следом, пока мозг всё никак не мог прийти в себя.

— За грань известной им вселенной бросать – уже откровенно саркастически отозвался вызывающий – вставайте и собирайтесь. Войска уже оповещены и выдвигаются. Быть на месте через сорок минут.

Последние фразы всколыхнули в бывшем полковнике нечто казалось бы крепко забытое и он, мгновенно приняв стойку, неосознанно отдал пространству честь.

— Так точно!

И только после этого открыл глаза.

Забавно до чего же быстро к некоторым питомцам возвращаются старые привычки – лениво заметил ощущаемый ныне таким родным и чуть ли не родственным голос Королевы – когда же ты наконец вспомнишь, как носить ему тапочки в постель?

Вы отлично понимаете, что основной и единственной причиной моего сотрудничества с этим чудовищем является забота о вверенных мне чейнджлингах – сердито опустил он вздернутое копыто на землю, старательно заталкивая стыд на дно сознания – они ведь в принципе не способны позаботиться о себе. Даже осознать свое практически безвыходное положение для них – утопия.

Ну-ну, стало быть, «всё ради детей» — хмыкнула собеседница, «щекоча» его ледяными порывами – кто, как не я способен лучше понять сию благородную мотивацию? Вот только с чего-то создается ощущение, будто ты переигрываешь – ведь этой твари нужно лишь твое подчинение…

Допустим мне снились старые добрые дни в армии – всё-таки чуть покраснел жеребец, заканчивая ежеутреннюю проверку на наличие конечностей, с годами лишь наращивавшую свою актуальность. Все при нем.

Так. Мундир – на месте. Инструментарий – звенит. Личные вещи…

Голова дернулась влево, с каковой стороны некогда стояла его тумбочка, обеспечившая с тех пор постоянное хранение всего не первой необходимости там же.

И обнаружил объект, неофициально находящийся в конце первой десятки запросов, на деле же зачастую заявляющий о своем присутствии даже первее ног.

Она собиралась вечером навестить своего спасителя – подозрительно дружелюбно подсказала Кризалис – то, чем ты за всё это время так и не озаботился.

За этим новым…Принцем нужен глаз да глаз и ты это знаешь – уже начиная ощущать себя виноватым попытался оправдаться жеребец.

Подозреваю, мой камергер говорил тоже самое и обо мне – еще относительно тепло фыркнула кобыла, однако последующие фразы не имели в себе и тени дружелюбия– ты даже не соизволил дождаться её. Не поинтересовался, где она и что с ней. Просто рухнул спать, будто на тебе нет никакой ответственности.

Я весь день…

На него вдруг пахнуло ощущением безветренной зимней ночи, вот-вот готовой разразиться вытягивающей из всего попавшегося на ее пути саму жизнь вьюгой.

Ты хоть понимаешь, какое сокровище держишь в копытах? – выглянули из-за облаков холодные звезды – осознаешь, что стоит тебе совершить неверное движение и…- хруст раскалываемого льда.

Ваше величество, не драматизируйте! – воззвал жеребец, ощутимо дрогнувшей от недавнего звука – за всю мою жизнь я встретил не так много существ, столь же твердых духом, как Диана. Эта кобылка пережила крушение всех своих надежд, вашу гибель, порабощение чейнджлингов…

Вот именно – прервала его Кризалис – моя бедная девочка увидела очень много такого, от чего я всю жизнь пыталась ее защитить. Она преодолела столько невзгод и страданий, столько борьбы, чтобы в итоге оказаться без всего – ни Народа, ни Королевы, ни дома – в голосе послышалось искреннее, неподдельное сочувствие – самое же ужасное заключается в том, что единственная оставшаяся у нее опора, смысл существования, надежда на будущее – это ты.

Лентуса хлестнуло жгучим негодованием.

— Бесчувственный, помешанный на каких-то извращенных, никому не нужных понятиях о чести и справедливости солдафон, который совсем не прочь использовать ее в каком угодно качестве и при этом имеющий наглость называть мою воспитанницу всего лишь «коллегой» — разразившийся в сознании шторм сжался в испускавшие волны гнева ослепительную зеленую точку – знай: я давно могу тебя уничтожить. Не только всякими очевидными путями вроде отрезания головы твоими же копытами во время очередного подъема в облака. И уже не раз мне казалось, что подобное наверняка самоубийственное для меня деяние будет оправданно как интересами Народа, так и всего мира – чего стоит одно только недавнее промедление, чуть не стоившее нам всем жизни и еще вполне могущее привести нас всех к смерти…

Искра, издав тонкий писк, погасла.

— Но я просто не смогла сделать этого – с усталым раскаяньем сказала Королева – потому как твоя гибель разбила бы сердце последнему существу в этом жалком мире, о котором у меня без всяких поправок болит душа – мысленный аналог проникновенного взгляда прямо в глаза и образ в этот самый момент начавшей ворочаться черной кобылки – она любит тебя, сухарь ты безголовый. И буквально несколько дней назад в очередной раз доказала это, бросившись в изначально безнадежный бой только чтобы спасти одного удивительно мерзкого индивида от верной смерти. Как же он отблагодарил ее?

Насыщенная негодованием и разочарованием волна.

Ты недостоин ее и никогда не был – незримый полог начал разделять их – но у нее просто ничего больше не осталось.

Сожительница закрылась, послав на прощанье один недвусмысленный намек.

Жеребец облегченно вздохнул. А затем повторил это в своем фирменном тяжелом варианте.

Как бы не тревожилось и не возмущалось его нутро новостью о уже не раз избегнутой им смерти от собственного внутреннего голоса, а всё-таки касательно его отношения к Диане Кризалис права. Любому наверняка заметно…

— Да что за ерунда! – в расстроенных чувствах ударил бывший полковник по полу копытом.

У него тут родившийся из крови монстр с замашками каннибала и хрен знает чем на уме, которому на раз подчиняется любая тварь, а ему пеняют на неуделение достаточного внимания кобылке, даже в браке с ним не состоящей! Нет, это безусловно не дело, но почему необходимо доставать его по этому поводу именно сейчас – когда чудовище уже наверное ждет своего «адъютанта» на месте?!

И он опять впустую орет внутри собственной головы.

Бедные Унлехреры. Последний в роду и такой урод.

Аликорн сел на пол и приложил копыта к вискам, стараясь очистить разум от бурлящих и совершенно бесполезных эмоций. Минут через пять эта стратегия увенчалась успехом.

Защитница всё еще спала – пронесшаяся в голове стоявшего рядом жеребца буря ее, понятное дело, нисколько не побеспокоила. Несмотря на только что проведенную чистку рассудка, внутри всё еще присутствовало слабо выраженное чувство вины перед ней. И видимо под его влиянием лежащая перед бывшим единорогом опытная инфильтраторша, шпионка и убийца вдруг показалась Лентусу удивительно беззащитной.

Прямо-таки нуждающейся в нем.

Возлагающей свои надежды на этого дырявого и крылатого представителя сильного пола.

Проникнувшись значимостью момента, аликорн с неизвестно откуда взявшимся пиететом протянул к ее выбивающимся из-под шлема волосам копыто…

— Адъютант! – с нескрываемой радостью прогремело в мозгу – на меня напали!

-
Первое, что бросилось в глаза взмыленному от ураганной пробежки аликорну – это кровавое месиво с торчащими из него конечностями прямо посреди «центральной улицы». Причем выброшенное мозгом слово как нельзя лучше подходило для описания этого кошмара – несчастных пони будто бы взорвали изнутри.

Вторым оказался десяток еще шевелящихся пегасов с явной недостачей частей тела, лежащих на некотором отдалении от основного ужаса. Группа горожан пыталась им помочь, однако судя по достигнутым успехам медиков в их рядах не нашлось. Разве что отрезанные ноги оперативно собрали.

Как Лентус ни спешил, а просто так пройти мимо стремительно умиравших бывших соотечественников у него не вышло – копыта сами остановились у ближайшего и передали эстафету самостоятельного мышления рогу, тут же начавшему блокировку.

Пара минут – и у несчастных появился хотя бы призрачный шанс выжить. Жеребец же молнией понесся к вьющемуся по всей горе серпантину, средние уровни которого явно стали сценой для следующего акта сей драмы. Уже в воздухе мимо него пролетели спиной вперед еще несколько пони, на сей раз бескрылых, оставляя за собой явно видный след из алых капель. Лентус и их тоже поймал в поле, после чего без лишних нежностей бросил на площадку парой уровней ниже.

Постепенно затухавшие лязг, крики, ругань и звуки ударов, доносящиеся сверху, стихли за несколько секунд до того, как аликорн наконец достиг вожделенного уступа…

— Вынужден вас огорчить – одновременно и вслух и телепатически сказал ему стоящий у дальней стены дракоаликорн – веселья больше не предвидится. Нападавшие уже закончились.

Оно и видно – бывший полковник поспешно вытащил копыто из здоровенной лужи крови, скопившейся у самого обрыва. На его глазах она перелилась через край и к лежащему внизу поселению устремился тонкий красный ручеек.

Видимо это какой-то оставшийся еще со времен Революции орудийный бастион – для обороны от Леса место не слишком удобное, да и основания у орудий выглядят весьма пожившими. Сами ускорители, разумеется, блестят как в первую неделю службы – они и прежде являлись единичным товаром, а нынче вовсе небось воспринимаются не иначе, как священная реликвия и дар небес. Их обслуга вроде бы в полном составе избежала участи своих менее везучих товарищей и ныне лежит в углу под бдительным взглядом чейнджлингов…

— Вот что бывает, когда вы медлите прийти на помощь своему командиру – отвлек его от поиска тяжелораненых субординатов монстр, поворачиваясь.

Бывшего единорога передернуло — «Принц», если конечно это еще можно так называть, оказался в буквальном смысле слова залит внутренним содержанием других пони.

— Неплохой вид, не правда ли? – обвел он копытом побоище и горделивым тоном продолжил – причем отметьте: ни один из них не пал от моей ноги! — пренебрежительным пинок ближайшего стонущего тела – причем это не только указание на мои режущие крылья, магию и зубы. Эти недоумки сами сделали за меня немалую часть. Жадины, уж и собственной болью делится не хотят. Видели там, на земле, пару симпатичных груд превращенных в кашу внутренних органов?

Лентус сглотнул.

— Ну так знайте: их я и кончиком крыла не тронул! – радостно оскалился монстр – просто слегка подкорректировал траекторию стремившихся пронзить сие бренное тело снарядов – и вуаля.

Он вдруг по-кошачьи вытянулся, плеснув наслаждением:

– Знали бы вы, до чего же это приятно – чувствовать предназначавшуюся тебе смерть в виде орошающих спину кровавых ошметков от копавших яму.

Живое воображение вновь подвело аликорна – его затошнило. Впрочем «адъютант» быстро справился с позорной слабостью и, не найдя требующих немедленной помощи перевертышей, начал спасать ближайшее к нему шевелящееся тело.

— Надеюсь те крылатые, сквозь которых я пролетел по дороге к пославшим мне столь приятный гостинец выжили? – бывший полковник кивнул – а ребятишки с копьями, коих отбросило воздушной волной за край? – отрицательный поворот головой туда-сюда — жаль будет, если они всё-таки не успели зацепиться за что-нибудь – ведь трупы ты съешь и забудешь, а вот живые инвалиды будут мозолить глаза еще очень долго.

Унлехрер, пытаясь вернуть в распластанного перед ним единорога хотя бы часть разлитой явно из него крови, вдруг ощутил как его голову бесцеремонно приподнимают.

— А знаете, кого надо благодарить за такую замечательную прощальную вечеринку? – перед глазами появилось барахтающееся и хрипящее тело, удерживаемое за шею заметно более длинным, чем обычно, хвостом с лезвием на конце – моего любимого братика!

Ему как раз хватило времени, чтобы перехватить совершенно дикий, бешеный взгляд самопровозглашенного «Лорда» Рефела перед тем как тот в последний раз дернулся и обмяк.

Впрочем, Лентус не мог сказать, будто так уж заинтересован в судьбе давнего знакомого – вокруг него в данный момент и без того полно нуждающихся в срочной медицинской помощи пони.

-
— Всё-таки до чего же лихо этот старикан отплясывает – в очередной раз с довольством прокомментировал творящееся на площади представление монстр – вы как хотите, а я ни за что не поверю, будто он всю жизнь в Последователях ходил – ну не может верующий столько времени на танцы тратить, чтобы иметь возможность и в конце жизни выписывать такие кренделя.

— Как угодно, ваше высочество – возвел глаза к потолку аликорн, которому это унижение Главы Общины надоело уже в первые полчаса. Хотя до того, чего уж греха таить, и сам с интересом поглядывал вниз – не могли бы вы быть столь любезны, чтобы снизойти до ответов на мои вопросы?

«Принц» еще немного поглазел на принудительные народные гуляния, после чего вновь развернулся к своему собеседнику:

— Надеюсь ты осознаешь, что единственная причина, почему я еще тебя не поджарил — это хорошее настроение, вызванное столь усердным выполнением моей воли Стариком. А потому не рекомендую слишком уж часто дергать меня от лицезрения сего представления – очень зубастая улыбка – что же до моей природы, то скажу просто: понятия не имею.

Бывший единорог ответил скептическим взглядом.

— Ты ведь видел во что превратили прежде довольно упорядоченный процесс трансформации – острое копыто внезапно телепортировалось к его шеи – начиная от срока годности жертвенной крови и кончая добавкой в отвар третьего элемента – ВСЁ пошло не так. Сам факт моего существования – чудо. Можно сказать, вмешательство небес.

Лентус изо всех сил постарался не дать пришедшей довольно очевидной мысли отразится на лице. Причем, судя по разочарованному выражению собеседника – успешно.

— Если же говорить о составе, то перед тобой тот, кого прежде именовали Страшилой, а до того – Принцем земли – какой-то очень странный всплеск эмоций – мне подчиняется побежденный в нечестном поединке Создатель Чудовищ, согласившийся, после значительной разъяснительной работы, оказывать мне различные мелкие услуги. Сам-то я, не буду скрывать, помню только свои две жизни земным пони, причем первую далеко не всю, а вот Силин, хоть и постоянно ноет о собственном бессилии, уже успешно научил меня таким прекрасным вещам как полет, азы магии и превращение своих крыльев в лезвия – злобный смешок – а его сопротивление только добавляет в наши отношения остроты. Третий же член моего внутреннего мира – это некая едва ощутимая аморфная масса. Несчастный безмозглый чейнджлинг просто растекся по новой сущности и по большей части впитался в нас, при этом дав кое-что очень важное – связь с Семьей.

Аликорн кивнул, внутри себя старательно пытаясь рассовать данные по полочкам.

— Что же до планов касательно местного населения, то вопрос вовсе не кажется мне корректным – опять отвернулся к площади «Принц» — сами же видите, до чего лихо отплясывает старикан, как только еще копыта не отбросил. Уговор есть уговор – мы уйдем без лишних жертв и задержек. Только дождемся, пока наш агрессор, чуть с дуру не обрекший родной Город на гибель, очнется – удлиняющийся на глазах чешуйчатый хвост потянулся к лежащему неподалеку единорогу и, ухватив того за ногу, подтянул к месту беседы.

— Я ведь могу привести его в чувство хоть сейчас – заметил бывший полковник.

— И лишить нашего уважаемого Главу Общины возможности во имя спасения Города повращаться на спине еще пару часов? – с насмешливым ужасом уточнил монстр, приподнимая тело над землей – да к тому же…

— СДОХНИ! – резкое движение якобы бессознательного Рефела – и в бок монстра воткнулось нечто ярко блеснувшее на солнце.

В следующую секунду он уже летел в пропасть, а дракоаликорн, шипя и извергая пламя, пытался вытащить торчащее из него орудие. Очень знакомое. Лентус поспешил на помощь, выдернув насквозь пронзившее бронированного монстра длинное лезвие.

Короткий рык – и не успевшего достичь земли рогоносца вознесли к ним на утес, где он вновь попытался совершить бессмысленное покушение за что тут же оказался бит и залеплен слизью.

— Спасибо за возврат моего копья – мысленно отозвав ретиво проводивших воспитательную работу чейнджлингов, почти нормальным, несмотря на появившуюся сквозную дыру, тоном произнес в кои-то веки раненый «Принц» — а я-то, честно сказать и вовсе забыл о нем – покрытый ярко-алой пленкой артефакт с практически отсутствующей ручкой завис между ними, недвусмысленно указывая острием на горло «Лорда».

Долгая пауза. Допущенный до начальственного тела аликорн изо всех сил старался унять боль и прочими методами повысить шансы этого, откровенно недостойного горожанина. Причем на сей раз даже не зная почему — идиот чуть не подставил весь Город под пламя чудовища и определенно заслужил как минимум смерти. Видно у него просто сформировалась привычка спасать всех подряд, не задумываясь.

Наконец в должной мере накаченный обезболиванием «Принц» облегченно выдохнул и отвел лезвие, начав придирчиво его осматривать. Через пару минут вынес вердикт:

— Великолепно, как и в день нашей встречи. Легко пробивает панцирь. Древко несложно заменить и в любом случае пока сойдет за меч – он сделал пару выпадов, после чего с мечтательной улыбкой покрутив артефакт перед носом, произнес — сейчас у меня нет в нем нужды. Оставлю-ка его здесь.

Принявший оружие чейнджлинг стрелой помчался к площади, где без всяких проволочек с размаху ударил острием в мостовую. Отсюда не видно, но Лентус практически не сомневался, что это интереснейшее наследие иных веков нагло наплевало на природу вещей и с тихим лязгом вошло в камень.

– Слушайте, слушайте и не говорите, что не слышали – разнесся над Городом усиленный голос дракоаликорна – сей артефакт есть оружие великой силы, принесший смерть Дракону, Принцессе Селестии и едва не завершивший мою сказку до собственно самого интересного – полномасштабной войны, морей крови и чаепития с шоколадками – исполненный предвкушения громоподобный смешок – пусть же его возьмет тот, в чьем сердце нет места страху. Следующий герой, готовый бросить вызов тьме и положить ради торжества справедливости саму жизнь. Свою и своих товарищей.

Из его рога вырвался клуб ярко-алого тумана, который, стремительно увеличиваясь в размерах, вскоре заволок небо, закрыв солнце и окрасив всё вокруг в цвет крови.

 — Оно ему определенно понадобится – захохотал «Принц», ударяя копытом.

В тот же миг нависшее над Городом облако консолидировалось в тонкий слой жидкости. Повисев пару мгновений в раздумье, она всё-таки поддалась уговорам силы тяготения и обрушилась на землю, сразу сделав ее похожей на когда-то виденную Лентусом в дедушкиной галерее картину о конце света. Не успевшие вовремя слинять жители резко сменили цвет. Раздались крики.

— Эй, дедуля! – полюбовавшись немного на получившееся безобразие, крикнул дракоаликорн Старику – Чудесное Снисхождение Благодатного Малинового Сиропа – еще не повод заканчивать вечеринку. Давай детка, жги!

Непонятно каким образом еще живой Глава Общины после нескольких неудачных попыток всё-таки вернулся в строй и продолжил свой тяжкий труд. Его соратники из первых лиц Города подтянулись спустя пару минут. Музыканты тоже почистили свой инструментарий и принудительные гуляния продолжились уже в залившей площадь кровавого цвета жиже.

— В общем, если вы не готовы сражаться до конца – не трогайте сей подарок. Я вас предупредил – постучав себя по подбородку и усмехнувшись, монстр добавил – и кстати, будучи официально последним единым правителем сего поселения объявляю – голос стал глубже и торжественней – тот, кто вытащит этот меч из камня, то и станет настоящим Коном Города! Подчинятся же ему или нет – уже ваша проблема. Я закончил – он повернулся к обмотанному с ног до головы слизью Рефел – теперь мы наконец-то сможем нормально поговорить.

Мановение копытом – и замотанному в кокон единорогу залепили рот.

— Я ведь чего спросить-то хотел, братюня – ложась на оперативно подстелившихся под него чейнджлингов, начал монстр – жизнь-то как? Как семья, как дети?

Всё еще занятый раной Лентус чуть ли не присвистнул – никогда бы не подумал, что вменяемый пони может ТАК ненавидеть.

— Молчишь? – выдохнул маленький клуб дыма мучитель – правильно. Лучше я сам всё тебе объясню и напомню. Брат твой крылатый уж почитай пятнадцать лет как в дракоаликорна обращен, за заслуги перед отечеством и взор свой ясный. Славно ел, много пил, покуда копыта не откинул, как голос мне нутряной грит, в битве под Понивиллем, пытаясь Принцессу Луну достать…

Бывший полковник вздрогнул.

— В общем, умер как жил – за бабами увиваяся. Женушка твоя любимая, по коей ты считай с отрочества сох, кажись в общий котел пошла, то ли на жертвенную кровь для Силина, то ли опосля на мясо для ратников его верных. Небось они зело довольны ею осталися, ибо, между нами говоря, больно толстомясая стала после первенца-то вашего, государство ей небесное – державшем пленника чейнджлингам пришлось вызвать подмогу – ну а сыночек твой…- рассказчик запнулся.

Всплеск эмоций, смогший скрыть брызжущего ненавистью пытаемого. Аликорн удивленно поднял голову и встретился взглядом с уставившимися на него глазами чудовища. И что-то в них имелось такого…

— Тоже на эксперименты пошел – другим тоном закончил мысль «Принц», с явным трудом возвращаясь к предыдущей теме – и никого-то у тебя, горемычного не осталося. Всех, всех-то твари жуткие пожрали, даже косточек не оставив, покуда ты по всяким Сопротивлениям шастал. А знаешь почему?

Хвост захлестнул верхушку кокона и поднес пленника к зубастой пасти.

— Потому, что когда-то ты, рогатая твоя морда, предал брата своего названного и прогоняющий приговор за ним закрепил, когда мог спасти – неудачная попытка плевка в лицо – хотя на деле не только поэтому. Помнишь маленькое копыто, что твой возвратившийся побратим продемонстрировал тебе после ночи свершившийся Революции? То самое, после лицезрения которого ты предал надеявшихся на тебя сородичей и стал служить ему, сдавая позицию за позицией? А в итоге взятые под магические контроль единороги создали тот самый жертвенный зал и заклятье, родившее Силина?

Молчание, разумеется. Только сосредоточенные жующие звуки.

— Ну так вот: братик отрезал его не у твоего, тогда еще живого сына, а у какого-то другого, менее везучего, а потому мертвого жеребенка – дракоаликорн злорадно улыбнулся оторопевшему от неожиданной новости единорогу – однако это не важно. Потому как даже приведи он сотню маленьких детей и начни перерезать им глотки за каждую минуту неподчинения, ответ настоящего Принца Магии мог быть только один – нет.

Кокон взметнулся вверх после чего с размаху впечатался в камень. Слизь, разумеется, смягчила удар, но находящемуся внутри жеребцу всё равно мало не показалось.

— Ты поставил интересы своей семьи выше нужд Народа и потому рогоносцы проиграли – теперь его шмякнули об стену – а до того решил, будто единороги – привилегированная раса и сделал их приоритетней Города – за несколько секунд обросший лезвиями хвост обвил пленника – мы оба видим, к чему это привело. Ты конечно орешь внутри себя, будто это ВСЁ вина Принца, но позволь открыть тебе секрет…

Дракоаликорн вновь поднес испускающего волны боли и ярости «Лорда» к лицу:

-…на самом деле маленький земной пони белого окраса со шрамами по всему телу являлся всего-навсего скальпелем, вынужденным безжалостно кромсать пораженные гангреной ткани, пытаясь спасти хоть что-то. А довели Город до подобного состояния как раз такие как ты – правительство, про которое я могу сказать многое, но произнесу лишь одно: вы много кричали о необходимости жертв ради Высшего Блага для всех, но при этом сами не хотели жертвовать тем, чем дорожили сами.

Монстр пытливо вгляделся в глаза пленника, после чего порывисто встал и подошел к краю обрыва, держа кокон на весу.

— Красивый вид, не правда ли? Новая жизнь на останках старой. И всё благодаря вам – он развернул пленника лицом к поселению, встряхнул и спустя минут десять каким-то иным тоном продолжил – знаешь, в пору Пламенного Ока Принц как-то приказал разрыть все архивы и найти ему пророчество. О нем – Лентус машинально кивнул. Его самого к этому не привлекали, однако через него прошло немало документов касательно поисков — и чтобы он при этом ни говорил своим слугам, истинной причиной данного приказа являлось желание хоть как-то обелить себя. Сбросить по крайней мере часть ответственности на судьбу, принудившую Кона идти против самой понячности. И каков же, по-твоему, оказался итог?

Молчание. И ненависть.

— Ничего не нашли – эхом отозвалось в мыслях аликорна странно упавший голос чудовища – ни одного, даже самого мелкого предсказания в целом ворохе старых бредней. Значит все эти смерти, казни, борьба и мучения есть результат свободного волеизъявления граждан. Всех — от едва заметного подростка с ножом до Кона. Мы сделали свой выбор – тон стал откровенно печальным, чуть ли не страдающим – и понесли ответственность за свои поступки.

Глубокий вздох.

Всё это время менявшийся фон чудовища вдруг обрел устойчивое направление.

Кокон развернулся лицом к дракоаликорну:

— Скажи, а тебе бы ведь хотелось, чтобы всего этого никогда не происходило? – с совершенно невообразимым для частично драконьей клыкастой морды выражением спросил «Принц» — то есть даже не Силина и тварей, а действительно всего? Войны, Революции, моего изгнания, Дракона? Ведь когда-то мы правда были братьями. Я помню пикники с парящими скатертями и как ты учил меня завивать гриву – горький смешок — воистину самая сложная задача в моей жизни…

Рефел растерялся. Его злоба будто покрылась рябью и из-под нее начинали выступать другие чувства, эхом отзывающиеся в распространяющихся от монстра волнах щемящей душу тоски по прошлому. Лентус вдруг ощутил, как они захлестывают и его. В голове начали один за другим появляться родные и дорогие сердцу образы.

Семья, Город, подданные, уверенность в лучшем будущем и осознание, что ты не одинок в этом мире. Нежная игра света на крышах обвитой плющом первой стены, великолепные закаты над родным домом и сотни искрящихся оттенков зеленого на улицах. Теплый чай на белоснежном столике перед тобой, уходящие в высоту величественные стеллажи с книгами и нежнейшие покрывала на ждущей тебя кровати. Долгий спокойный сон.

Мир, где народы не вцеплялись друг другу в глотки и не сражались с жуткими чудовищами.

Где всё шло хорошо.

Чейнджлинги, почувствовав изменившийся настрой своего господина, перестали топорщить гребни и скалится, вместо этого начав потихоньку подбираться к застывшему в грезах о безвозвратно ушедшем дракоаликорну и изо всех своих невеликих сил пытаясь приободрить его. Вот один, с не раз порванными и залатанными крыльями, неловко оступился и ударился о кокон.

— СДОХНИ! – всё сразу вернулось на круги своя: Рефел совершил очередную бессмысленную попытку убить Принца, пальнув магией, тот зашипел от боли и снова хлестнул ненавистью, а почти успокоившиеся перевертыши вновь готовы рвать кого угодно – ТЫ УБИЛ ИХ ВСЕХ! ГОРИ…

— Заткнись – пленник отлетел шагов на пять, а через секунду над ним уже стоял широко улыбающийся монстр – неужели ты до сих пор не понял? ТЫ стал причиной их смерти, как и гибели тех пони, что по твоему приказу пытались убить меня несколько часов назад. Я – лишь инструмент, который несет тебе возмездие. Например сейчас – пасть сомкнулась в опасной близости от лица лежащего на земле пони.

Раздался отвратительный скрежет.

«Лорд» заорал и начал корчится от боли, а Принц стал методично водить взад-вперед челюстью, медленно отпиливая ему рог…

И вдруг дернулся вверх.

Рефел всё еще единорог, пусть и слегка погрызенный.

— Я слишком однообразен – распространяя вокруг густое недовольство жизнью и отвращение, заявил дракоаликорн – инвалидов только пложу. Адъютант! – аликорн неосознанно встал в позу – выдвигаемся. Если этот – пренебрежительный кивок на трясущегося рогоносца – не в состоянии осознать сколь виновен он перед миром, дабы испытать на радость мне невыносимые душевные муки, то и хрен с ним – раздраженный клуб огня — со всеми ими.

Кожистые крылья с хрустом распахнулись:

— Валим с этой помойки – ее всё равно скоро под корень вырежут.

Обрадовавшийся было Лентус всполошился:

— Эм, простите, ваше высочество? – поспешно догнал он уже стоявшего у края монстра – а кто их «вырежет»?

— А как ты думаешь, кому я оставил свое копье? – злорадно хохотнул тот и спрыгнул с уступа. В голову пришло окончание фразы – как-никак местные сотрудничали с нами. А общение наших друзей с местной обороной лишь добавит пикантности в и без того великолепную смесь.