Богиня Пустыни

Глава 1 — Грядущая Буря

Представь, что ты — песчинка.

Ты купаешься в солнечном свете, окружённая бесконечным океаном братьев и сестёр, практически неотличимых друг от друга. Не пойми меня неправильно, я прекрасно знаю, что даже в бескрайней толпе тебя сложно будет назвать обычной. Ты считаешь себя выше толпы, и это вполне справедливо: в твоей янтарной гриве есть бунтарская красная полоска, которой так завидуют сверстники, к тому же именно ты вызвала лавину на прошлой неделе. Конечно, многие скажут, что уменьшить дюну на полсантиметра — невеликое достижение, но что они могут знать? Как давно они меняли ландшафт величайшей пустыни Седельной Аравии?

Не позволяй их цинизму задеть тебя, песчинка. Честно говоря, я не замечаю, чтобы ты позволяла хоть кому-то задеть тебя, что равно заслуживает как уважения, так и опасения. Ты находишься на вершине в одиночестве, считая, что лишь ты заслужила это, добилась своего положения одержимостью и усердной работой. Или такая честь просто свалилась на тебя из ниоткуда? Ох, не смотри на меня так, я не осуждаю. Мне прекрасно известно, что на вершине не так много места. Если ты считаешь, что твои мечты и стремления бесконечно важней желаний толпы, то кто я такая, чтобы утверждать обратное?

Ты мечтаешь о приключениях. О путешествии за опалённый солнцем горизонт, когда всё известное осталось позади, в место, где есть хоть что-то, помимо песчаных дюн и засохших кустов. Где флора и фауна многочисленны и разнообразны, а не ограничены шакалами, грифами и тем грубым кактусом, который ты видела вчера. Где климат поддерживает жизнь, а не высасывает её.

Благодарю, что решила поделиться со мной этой прекрасной мечтой. Знаешь, я пришла из места, похожего на неё, и предлагаю обмен: ты расскажешь мне больше о жизни в пустыне, а я поведаю о том, как всё выглядит в далёких землях. Нет, не стоит благодарить, мне совершенно не сложно. Позволь я начну первой, песчинка, в знак нашей дружбы. Ха! Я уже вижу, как ты дрожишь от предвкушения!

Итак, как же мне стоит начать? Представь… представь…

Представь тень, отбрасываемую на тебя аликорном.

— Смотри, принцесса. Песчаная буря.

Селестия, прищурясь, посмотрела на приближающуюся стену песка.

— Я бы предпочла не являться с растрёпанной гривой на встречу с Рашидом и пони Аль-Хуфы.

Она бросила взгляд на ученицу, уже нацепившую слишком большие для неё защитные очки — разумная предосторожность, учитывая количество песка в воздухе.

— Как думаешь, Сансет? Сможешь защитить нас?

— С удовольствием.

Самоуверенно ухмыляясь, Сансет сделала шаг вперёд, и её рог засветился. Селестия ощутила слабые колебания, когда кобылка слилась с потоками магии: ручейками мистической энергии, струящимися вокруг. Магия единорожки приняла форму двенадцати плоскостей, одна за другой возникших из воздуха, вращаясь как невиданные в этих краях снежинки. Затем плоскости соединились, создавая барьер вокруг Сансет и её наставницы, отделив их вместе с небольшим участком песка под ногами от остального песчаного моря.

Селестия дотронулась до сияющих граней и ощутила слабую вибрацию. Она уважала лёгкость, с которой её протеже сплетала заклятья. В этот раз Сансет создала крепкое магическое плетение, которому будет сложно поменять форму. В каком-то смысле, кобылка поставила силу своего заклинания против силы песчаной бури.

— Очень хорошо, — произнесла Селестия. — Буря должна пройти примерно за тридцать секунд, если я не ошибаюсь.

Мир вокруг барьера принял сине-зелёный оттенок, когда Сансет влила в защиту ещё больше магии.

— Всего лишь? Я продержусь вдвое дольше!

— Поддерживай заклинание так долго, как сможешь, но нет необходимости перенапрягаться. Помни, я рядом, и если что-то пойдёт не так…

— Не пойдёт.

Буря пришла раньше, чем они ожидали.

Земля затряслась, огромное облако пыли заслонило небо, а барьер, хоть и держался, не так уж хорошо блокировал завывания бушующего ветра. За несколько секунд тонны безвредного песка стали силой, с которой приходится считаться, снова доказывая причину, по которой сезонные бури были названы в честь драконов. И те, и другие могли сровнять с землёй деревню, пожрать неудачливых пони и отнять всё их имущество. Но несмотря на это или, возможно, именно поэтому, Драконий Доминион полностью одобрял такое сравнение.

Селестию больше интересовало состояние ученицы, чем разрушительный хаос, творящийся всего в паре шагов. Рог Сансет, через который струилась магия, мерцал достаточно ярко, чтобы освещать их маленький участок покоя, а сама кобылка твёрдо стояла на ногах, не собираясь сдаваться. Она считала это ещё одним вызовом и получала силу из желания преодолеть его. Однако её было недостаточно. Сансет горделиво стояла уже почти двадцать секунд, когда стало очевидно, что неутихающий натиск бури слишком силён для неё.

Также открыв разум потокам магии, Селестия обнаружила нечто… неестественное. Давно забытое ощущение злобы, заключённое в ветре, слабое эхо магии, направляющей шторм специально на них. Казалось, что уже прошедшая мимо часть бури хотела вернуться для ещё одной попытки. Но причина этого явления была далеко не очевидна.

Сансет отважно держала барьер, несмотря на дрожь в коленях и текущие по лбу ручейки пота. Она не обращала внимания на копыта, глубоко увязшие в песке. Гримаса боли искривила её рот, но глаза горели той страстью, которая всегда овладевала кобылкой, когда она пыталась выйти за пределы своих возможностей.

— Прекрасное исполнение! — прокричала Селестия сквозь рокот ветра. — Дальше защитой займусь я!

Передние плоскости щита уже едва держались, покрывающие их трещины росли с каждой секундой. Сансет попыталась повернуть барьер, но плетение было слишком жёстким для этого.

— Я… я в порядке! — тяжело дыша, огрызнулась единорожка. — Я не проиграю… просто позволь…

— Достаточно!

— Ар-р-р!

Сансет боролась до конца. Когда последняя капля магии вытекла из её рога, единорожка закричала и упала на землю, содрогаясь от перенапряжения. Барьер из сине-зелёного стал прозрачным, а секундой позже рассыпался на куски. Сансет свернулась в клубок, ожидая, что безжалостная сила природы швырнёт её обратно в Кантерлот или даже дальше.

Когда ничего подобного не случилось, она облегчённо вздохнула и открыла глаза.

— Ого.

Её окружал пузырь золотой энергии, сияющий словно само солнце. В отличие от её собственного барьера, пузырь находился в постоянном движении, плетение играло роль рельс, перемещающих его. Многослойный пузырь смещался и приспосабливался к потокам песка, бьющим по поверхности, а песчинки, ударявшие в лоб, мгновенно превращались в стекло и маленькими каплями прилипали к внешней оболочке барьера, создавая дополнительную защиту для Сансет и той, что была ответственна за столь впечатляющее проявление магического искусства.

Природа была силой, с которой требовалось считаться… как и принцесса Селестия в её пылающей мощи.

Буря унеслась в глубины пустыни, оставив пони под чистым небом, будто ничего и не было. Как только последняя волна песка улеглась, Селестия развеяла барьер, разрушила стеклянный зонтик и обратилась к ученице:

— Что-нибудь болит, малышка?

Сансет пыталась отомстить песку, пиная ближайшую кучку.

— Только моя гордость, — нехотя ответила единорожка, опустив защитные очки на шею. — Прости, что подвела, принцесса.

— Тебе не следует стыдиться, поскольку твой результат заслуживает уважения, — ответила Селестия. — Я не знаю иного единорога твоего возраста, способного даже просто создать двенадцатисегментный щит, не говоря уже об удержании его под подобным напором, сохраняя спокойствие. Тем не менее, хоть ты и не устаёшь поражать меня своими способностями к магии…

— Что я могу сказать, у меня прекрасный учитель.

Селестия нахмурила брови:

— Тем не менее, ты не выйдешь сухой из воды так просто.

Сансет пожала плечами и небрежно смахнула песок со своих седельных сумок.

— Стоило попытаться.

Несмотря на имеющиеся причины и поучительную атмосферу, которую Селестия хотела создать, принцесса тихо хихикнула. Да, она поднимала и опускала солнце каждый день, правила замечательной страной, но у неё всегда было слабое место — ученики, как, впрочем, и остальные подданные. Она не была способна наказывать их за очаровательные причуды, делавшие каждого из них уникальным.

Однако в душе она всё ещё была наставницей. Она должна была хотя бы попробовать превратить произошедшее в ценный урок.

— Сансет Шиммер, — серьёзно произнесла принцесса. — Хотя твоё мастерство значительно выросло с нашей первой встречи, я беспокоюсь о твоём отношении. Пытаться быть лучшей — одно дело, но совершенно не стыдно признаться, что ты просто не можешь сделать что-то самостоятельно, особенно, если ты с кем-то, заслуживающим доверия. Ты знаешь, что можешь положиться на меня. Почему ты так стремишься идти по жизни в одиночку?

Сансет молчала. Вместо ответа на вопрос она отломила кусочек стекла от зонтика и решила оставить при себе в качестве сувенира.

Это было нормально, Селестия и не ожидала ответа. Её ученица была достаточно умна, чтобы понимать наводящие на размышления вопросы, но если темой не была она сама, магия или она, творящая магию, то довольно часто Сансет избегала думать об этом, считая слишком скучным. Без надёжного, зримого примера, заставляющего единорожку задуматься, Сансет редко вспоминала уроки, которые пыталась донести до неё Селестия.

К счастью, зримый пример был буквально у их копыт.

— Одинокая песчинка не может навредить тебе. Она слишком мала и легка, чтобы представлять угрозу. Но, как мы только что видели, безвредные песчинки быстро могут стать угрозой, когда их много, а ветер, их величайший союзник, готов нести их. Считай это метафорой. Если ты окружишь себя другими и покажешь готовность нести их и быть несомой сквозь все невзгоды, то ничто не остановит тебя. В одиночестве же, — принцесса протянула пыльное копыто в сторону кобылки, — ты лишь песчинка.

Селестия наклонилась, чтобы взглянуть в глаза Сансет, но та решила, что мини-дюна возле копыта требует немедленного и тщательного выравнивания.

— Прошёл почти год, как ты впервые… пришла ко мне, Сансет. Мир, из которого ты родом, научил тебя, что недоверие и отчуждение — единственный путь в жизни, но ты уже знаешь, что это не так. Тебе следует оставить прошлое позади и жить ради будущего.

Пустынная метафора сработала: к удивлению Селестии, Сансет не сделала ничего, чтобы принизить важность урока. Не было ни фырканья, ни закатывания глаз, ни язвительных замечаний. Напротив, она внимательно слушала, и Селестия была благодарна судьбе за этот миг. В жизни каждого учителя бывают минуты, когда ученик остановится и задумается, а не ответит ехидным комментарием или обидится из-за того, что наставник «просто не понимает». Аликорн научилась ценить их, а в случае Сансет они были особенно редки.

— Я… я попытаюсь, принцесса, — ответила кобылка. — Спасибо.

— Так держать! — Селестия ободряюще дотронулась до груди Сансет, а затем приподняла её голову за подбородок. Из взгляда ученицы пропала огненная ярость, сменившись смесью спокойной благодарности и надежды.

— А теперь покажи мне свою прелестную улыбку. Неформальный визит или нет, но мы — представители Эквестрии, а я не помню, чтобы я позволяла какой-нибудь деревне называться Хмурвиллем!

Задумчивость Сансет растворилась в хихиканьи. Шутка, сколь плоской она ни была, всё же ненадолго заставила возникнуть улыбку на её лице, причём искреннюю, а не нахальную, как обычно.

— Просто идём дальше, принцесса. Сухость меня уже убивает.

— Веди, Сансет.

«Маленькими шажками», — подумала Селестия, следуя за своей ученицей.

Это единственный шанс превратить Сансет Шиммер в действительно исключительную кобылу. Она искусна как в теоретической, так и в прикладной магии, в дополнение ко множеству разнообразных сомнительных талантов, приобретённых в настолько же сомнительном прошлом, но Селестия ясно видела величие, которое сама кобылка ещё не обнаружила. Разумеется, принцесса всегда пыталась разглядеть в пони лучшее, но она подозревала, что у Сансет есть определённая роль — роль, включающая один из важнейших магических артефактов из прошлого Эквестрии.

У ученицы были определённые недостатки, как же без них? Даже старая учительница, миссис Инквелл, преподающая введение в магию, однажды описала Сансет как кобылку, чьё нетерпение буквально сводит на нет все многочисленные таланты. Другие учителя считали, что она напыщенная, никогда не отступает без боя, особенно, когда на кону находится её самопровозглашённая безупречность.

Однако хуже всего было то, что кобылка так и не завела ни одного друга со времени поступления в школу Селестии для одарённых единорогов. Её мнение о себе строилось исключительно на собственных достижениях, которые были многочисленны, в чём соглашались как Селестия, так и учителя, но при этом она никогда не делила успех с одноклассниками, редко говорила с кем-то, кто не был напрямую связан с ней заданием. Воистину, перед кобылкой был долгий путь, но, по мнению Селестии, рано или поздно Сансет дойдёт до конца.

До заката было ещё далеко.