Кантерлотская Ведьма

Глава 12

Я должна была что-то сделать. Каждая клеточка моего тела кричала, что надо рваться к приключениям, разбрасывать заклинания и все взрывать, пока не найду ответы и не выбью достаточно дверей, чтобы попалась та, за которой скрыто решение.

Но сейчас я точно не могла этим заняться.

− Вам удобно, ваше высочество?

− Было вполне удобно, пока ты не попыталась навесить на меня этот титул. Мне кажется, он мне на несколько размеров велик.

Я бросила взгляд на служанку. За мной ухаживали сразу несколько, и мне стало даже жаль, что на самом деле им почти нечего было делать. Мой плащ был аккуратно сложен вместе с седельными сумками, и они пытались решить, какое платье мне следует надеть. Главной у них была кобыла, годившаяся мне в матери (я в том смысле, что она была лет на двадцать-тридцать старше меня, но недостаточно древней, чтобы быть Селестией), и казавшаяся непоколебимой, как скала.

− А обращение «миледи» вас устроит?

− Да, уже лучше. Я бы предпочла, чтобы ко мне обращались по имени, но у меня сложилось впечатление, что вам это понравится еще меньше, чем мне сравнение с членами королевской семьи.

− Спасибо, что учли наши пожелания, миледи, − произнесла кобыла, склонив голову и наблюдая, как служанки подгоняют рукав к частично законченному платью. − Мы также надеемся, что цвет и узор приемлемы.

− Все хорошо, − согласилась я, хотя толком его и не разглядела, поэтому просто соврала. − Мне говорили, что фиолетовый хорошо сочетается с моей шерсткой.

− Все верно, миледи, − согласилась служанка. − Темные оттенки будут приятно контрастировать с вашей светлой мастью.

− Вероятно, мне нужно больше времени проводить на улице без черного плаща, − признала я. − Будет здорово, если у меня появится новое платье. С собой я ни одного не взяла, и на примерке я не была уже… ну, возможно не так давно в сравнении с большинством пони, но я не знаю, когда в следующий раз представится такая возможность.

− Уверена, что у вас будет много платьев для примерки. У принцессы Шахерезады имеются платья на любой случай жизни.

− Правда? − спросила я, улыбаясь. − Дайте-ка я угадаю. Принцесса говорит, что, как только ее увидят в платье на публике, она не сможет надеть его снова, потому что пони решат, что она не может позволить себе новое платье.

− Это было одно из оправданий, которое принцесса Шахерезада использовала, − служанка наклонилась, чтобы говорить тише.

− Я видела ее гардероб, − прошептала швея, ближайшая ко мне. − Она хранит даже те платья, которые надевала кобылкой! И никогда их не выбрасывает!

− Возможно, дело не столько в платьях, сколько в воспоминаниях, − предположила я. − У меня было несколько таких вещей. Конечно, в моем случае это было больше похоже на шкаф для трофеев.

Я вздохнула.

− Идея была в том, чтобы заставить Селестию дать мне что-то. Ох, я была просто ужасной пони...

− Тот факт, что вы испытываете отвращение к своим собственным прошлым поступкам, говорит, что с тех пор вы чему-то научились, − заметила служанка. − Возможно, вы не окажете такого ужасного влияния на принцессу, как предполагают слухи.

− О нет, слухи определенно верны, − фыркнула я. – Скорее всего, ее застукают на месте преступления и арестуют еще до конца недели.

− Тогда мы должны привести вас в порядок перед вашим неизбежным арестом, − произнесла служанка и цокнула копытами. Кобылы по обе стороны от меня, которые только и ждали сигнала, набросились как отстралийские коршуны.

Не собираюсь разыгрывать из себя крутую и говорить, что стоически позволяла себя накрасить. У меня просто не было возможности дать отпор. Они обладали слаженностью команды Вандерболтов, а также достаточной координацией и скоростью, чтобы разобрать паровоз на ходу и собрать его обратно, даже не замедлив состав.

Будь они наемными убийцами, я бы потерпела сокрушительное поражение, поскольку кобылы пресекали любую попытку сопротивления с помощью пилочек и расчесок. Наконец, меня оставили кашлять в облаке румян, напоследок сбрызнув духами.

− Это действительно было необходимо? – простонала я.

Служанка снова цокнула копытами.

− Почему бы вам самой не сказать нам?

По ее сигналу передо мной выкатили зеркало на колесиках. И снова я совершенно потеряла самообладание, наверняка вздрогнула бы и сбежала, если бы меня не парализовало.

Кобыла в зеркале была совсем на меня не похожа. Они собрали мою гриву в пучок, оставив несколько завитков челки, обрамлявших лицо. Платье было белоснежным, с парой элементов синего, для которых у меня не было названия, но точно знаю, что Рэрити упала бы в обморок. Крой был асимметричным, платье закрывало в основном одно плечо и оставляло свободным другое, открывая узкий длинный рукав, почти как у военной формы в сочетании с бальным платьем.

− Тебе нравится? − спросила Шахерезада. Я посмотрела на свое отражение. Принцесса стояла в дверях и слегка улыбалась.

− Оно красивое, − признала я. − Не думаю, что мне когда-нибудь шили платье прямо на мне.

− Это более распространенное явление, чем ты думаешь, − заметила Шахерезада, подходя ко мне и поправляя перед зеркалом свою диадему. − Многие платья сделаны так, чтобы их можно было надеть только раз, поэтому пуговицы и молнии не нужны. Вместо этого предполагается, что они будут сорваны с обладательницы в порыве страсти!

− Это одно из таких платьев?

− М-м-м. Если бы, − принцесса печально вздохнула. − К сожалению, я вижу ряд пуговиц. Подозреваю, что его можно снять более простым способом.

− Не так уж плохо. Возможно, я захочу надеть его не единожды.

− Хорошо. Не хотелось бы его испортить, прежде чем я смогу показать своим подданным твою настоящую красоту, − произнесла Шахерезада. Она потянулась, чтобы взять меня за копыто и слегка сжать его. − Ты выглядишь по-королевски. За исключением, пожалуй, короны, но и она скоро будет.

− Да, − прошептала я, протянула копыто и коснулась своего отражения. − Забавно, раньше я довольно часто видела подобное.

− Когда жила в Кантерлоте? − спросила принцесса. − Признаюсь, я изучала твое прошлое, и, кажется, когда-то у тебя был вкус к прекрасному.

− Это правда, − согласилась я. – Мне и сейчас бывает хочется чего-то такого, но в конечном итоге я всегда чувствую себя виноватой от этих мыслей. Мама… то есть принцесса Селестия говорит, что мне нужно снова научиться получать удовольствие от красоты.

− Как всегда, совет принцессы верен. Я это знаю, потому что мои собственные советы тоже всегда верны. Нет ничего плохого в том, чтобы получать удовольствие, когда никто другой от этого не страдает. Если ты просишь дополнительную порцию десерта, это не значит, что его вырвали из копыт голодающего жеребенка-сироты.

− Знаю. И даже в худшие времена я не была настолько плоха, как некоторые пони вроде Блюблада, − в разговоре возникла пауза. − Ха. На самом деле я никогда не была настолько плоха. Даже когда была в стрессе из-за Дискорда.

− Естественно. Ты хочешь быть героем. Думаю, если бы пони предложила тебе задание по поиску потерянных осколков принцессы Аморе, ты бы потратила месяцы, пытаясь найти кусочки кристальной пони, даже не задумываясь об этом.

− Плохая привычка, которая появляется, когда живешь сама по себе. Не хочу сказать, что жила совсем в одиночестве. Сначала была Зекора, а потом я познакомилась с жителями Понивилля. Просто мне пришлось научиться делать что-то самостоятельно. Это настраивает тебя на ритм, что ты видишь проблему и хочешь ее решить, понимаешь?

Шахерезада слегка рассмеялась.

− Рада, что ты здесь. Существует огромное количество проблем, которые необходимо исправить, и иногда я переживаю, что с ними ничего не будет сделано.

− Могу предложить несколько вариантов.

− Тебя, однако, не нужно исправлять, − принцесса улыбнулась. − Ты сильна, умна и красива. Зеркало должно отражать именно это, а не то, что ты боишься увидеть в себе.

− Легче сказать, чем сделать.

− Как и большинство других вещей, кроме извинений, − Шахерезада подошла ближе. − Есть еще один вопрос, о котором я хотела бы поговорить с тобой. Достаточно… деликатный.

Служанки поклонились и все вместе вышли. Принцесса подождала, пока мы останемся одни, прежде чем продолжить.

− Похоже, мой дядя скоро сделает свой последний ход. Возможно, это мелочь, а может быть, важнейшая заключительная комбинация. Мои источники сообщили, что его видели отправившимся тайными тропами, которые приведут к серебряной шахте. Это может показаться пустяком, но на самом деле...

− Желания, − перебила я. Шахерезада удивленно моргнула. Я поправила гриву, заставив принцессу немного подождать. Селестия всегда так поступала, со мной, когда я пыталась что-то рассказать, и мне было приятно сделать это с кем-то еще. Я подождала, пока принцесса возьмет себя в копыта, прежде чем продолжить. − Некоторое время назад я поняла, что вы использовали шахту в этих целях. Серебро, содержащееся в породе, делает ее крайне подходящей, верно? И именно поэтому вы не могли допустить, чтобы его добыча снова началась.

− Не предполагала, что ты знаешь…

− Я не настолько глупа. Ты мне вообще собиралась об этом рассказать?

− Вот как раз и собиралась! − запротестовала принцесса.

− Вынуждено. Если бы твой дядя не собирался туда прямо сейчас, ты бы промолчала. Я права?

− Это… самый тщательно охраняемый секрет королевской семьи, − тихо ответила Шахерезада. − Есть вещи, которые ваша принцесса Селестия тоже не хотела бы предавать огласке…

− Да. Вот почему я не злюсь на тебя. У меня есть и другие вопросы, и мне нужны на них ответы, пока ты поможешь мне снять это платье, не порвав его, потому что оно и правда красивое, и я вроде как хочу надеть его позже.

Шахерезада кивнула и начала помогать мне с застежками. С ними нужна была помощь, так как рассмотреть их все в зеркале не получалось.

− Для начала, почему он так долго ждал? – спросила я.

− Думаю, ты его напугала. Он верит, что ты сделаешь ход, если он его не сделает. Дядя думает, что ты жаждешь власти, той же самой власти, которая могла бы достаться ему, если бы не пара препятствий.

− Эти препятствия – ты и твой отец?

− Именно.

− Почему он считает, что переворот увенчается успехом? Селестия всегда учила меня, что власть − это не просто трон. Это воля народа. Они должны позволить тебе быть главным, иначе ты останешься ни с чем.

− Желания − это единственное, что поддерживает жизнь Седельной Аравии. Пони последуют за ним, потому что у них нет выбора. Никто не сможет возразить сидящему на троне, потому что это было бы самоубийством.

− Отлично, − вздохнула я, наконец снимая платье. − И он собирается отправиться в шахту, чтобы, что? Загадать желание заполучить трон?

− Не знаю, но уже то, что он туда отправился… − Шахерезада прикусила губу. − Я волнуюсь.

Сделала глубокий вдох, я отлевитировала платье в сторону, аккуратно положив его на пол.

− Ты хочешь, чтобы я остановила его?

− Никто другой не сможет. Он член королевской семьи, любовь моя. Ожидать, что кто-то из наших подданных выступит против него...

− Начинаю полагать, что это не очень хорошие отношения. Я пойду, но одна не справлюсь. Мне нужна помощь. Сколько еще пони знают о шахте?

---

− Вот поэтому я и решила, что раз ты меня ненавидишь, то значит, тебе здесь можно доверять больше всех, − заявила я. – Можно было, конечно, взять Флэша, но мне кажется, ты не хочешь, чтобы эквестрийские солдаты заходили в вашу секретную шахту, битком набитую желаниями.

Сирокко Мандала закрыла глаза и потерла переносицу.

− Хочу сказать, что не испытываю к вам ненависти, но из-за вас все становится невероятно сложно.

Ее кабинет оказался именно таким, как я и представляла. Обстановка была спартанской до такой степени, что представляла собой всего лишь пустую комнату со столом в углу. Почти не было никаких бумаг и хотя бы чего-нибудь для удобства.

− Как насчет того, чтобы поблагодарить меня за то, что я обратила на это твое внимание?

− Спасибо. За то, что нашли проблему и кинули в меня.

− Притворюсь, что это была благодарность, а не саркастическое замечание, что я пытаюсь заставить тебя что-то сделать, − подмигнула ей я. − Но, серьезно, я не хочу делать это в одиночку. Кроме того, я не знаю, где находятся шахта, и, по-видимому, Шахерезада тоже этого не знает.

− Нет, это тайна, которой владеют только орден Аретиков и король. Принц Бальтазар тоже не должен был найти шахту, − ответила Сирокко. − Только правителю позволено знать точное местоположение.

− И что произойдет, если шахты снова откроют? Потому что, по крайней мере, некоторые пони должны будут о них узнать.

− Лично я была категорически против открытия, − отрезала кобыла. − Подозреваю, что либо Шахерезада, либо Бальтазар провели расследование, чтобы узнать местоположение шахты.

− Круто, значит, ты тоже подозреваешь их обоих, − кивнула я. − Это хорошо. Но, может быть, мы могли бы слегка ускориться? Предположительно, Бальтазар уже в пути, и я бы предпочла пресечь проблему в зародыше, вместо того чтобы столкнуться с ужасами, которые он сотворит.

Сирокко встала.

− Неприятно признавать, но вы правы. К сожалению, у меня нет времени рассказывать все… что ж, объясню по дороге. Нам нужно немного прогуляться.

− Отлично! Так где же шахта? Полагаю, что прямо под тронным залом.

− Подобное было бы невероятно неразумно, − пробормотала Сирокко. − Вы ведь заметили, что этот замок − крепость, верно? Это стена, защищающая последний великий город Седельной Аравии. Зачем нам строить его в таком опасном месте?

− Ты хочешь сказать, что шахта за стеной? Но тогда...

− Мы тоже туда направимся. Вот, − она открыла шкаф и бросила мне плащ и маску. – Может пригодиться. Если начнется песчаная буря, понадобятся защитные очки и дыхательный фильтр. Прошу прощения, что черных нет.

− Как-нибудь справлюсь. Спасибо, что доверяешь мне.

− У меня нет выбора, − ответила Сирокко. − Не благодарите.

---

Не знаю, чего я ожидала. Когда-то читала описание аравийской пустыни но это было совсем не то. Я видела пустыню Сан-Паломино, и там было прекрасное запустение. Здесь же… просто пустошь. Все ощущалось разоренным и высушенным.

Мы шли по тропинке, которую Сирокко, по-видимому, знала исключительно по памяти, переходя от одного ориентира к другому.

− Раньше здесь были улицы, − произнесла кобыла, заглушая шум ветра. − Здесь было особняк. Там магазин.

Она остановилась перед разрушенной статуей, криво торчащей из песка, только четыре ноги, отломанные по колено, гордо стояли и ничего не поддерживали, все детали за века были сточены ветром.

Я смахнула немного песка с основания, обнажив едва заметную надпись.

− Кажется, у меня получится перевести, − пробормотала я. – «Герой Великой охоты, Победитель джиннов». Имя слишком стерлось, чтобы его можно было прочесть.

− Все истории о героизме и самопожертвовании утеряны, − ответила Сирокко. − Они были засекречены, а затем забыты. Королевская семья едва знает, почему мы вообще охотились на джиннов. Знают абстрактно, да, но они обезопасили желания, приручили их и забыли о плохих временах. Орден Аретиков не забывает.

− Надо полагать, что все эти необдуманные желания должны были дать им некую подсказку, − согласилась я.

− Ага, − кивнула Сирокко. − Я сама говорила об этом с королем. Он отказался даже рассматривать возможность прекращения их использования, несмотря на очевидную угрозу. Меры безопасности эффективны только до тех пор, пока кто-нибудь не найдет способ их обойти. Мне говорили, что вы, например, эксперт в таких делах.

− Я бы не назвала себя экспертом, но да, так и есть.

Сирокко покачала головой и повела меня по другой извилистой тропинке между дюнами, мимо колонн и разбитых плит резного камня.

− Здесь жили шахтеры, пока еще велась добыча, − произнесла она. − Мы рядом.

− Отлично, − вздохнула я. – Через эту маску трудно дышать.

− Без нее еще труднее, − предупредила меня кобыла. − Песок очень мелкий. Он может попасть в желудок, в легкие, пока все внутренности не будут забиты им

− Звучит не очень весело.

− Если снимешь маску, это будет очень больно, − Сирокко остановилась перед первым оставшимся стоять строением, которое я увидела. − Здесь.

− Похоже на банк, − заметила я вслух. У здания были высокие потолки, толстые стены и минимум окон или дверей. Я бы сказала, что оно выглядело как крепость, но подавляющее чувство типа этого порождалось только большими деньгами, а не военной мощью.

− Это была шахта по добыче драгоценных металлов, − ответила Сирокко. − Было важно иметь контроль над добытым. Оно строилось, чтобы сдерживать армию бунтующих пони.

− Думаю, это объясняет, почему оно смогло простоять так долго, но я ожидала чего-то более…

Мы вошли внутрь, и даже без яркого света солнца и блеска песка то что я смогла увидеть потрясало до глубины души. Повсюду валялись кости. Скелеты в униформе окружили пандус, ведущий вниз, перегороженный железными прутьями.

− Чего-то более, что? − спросила кобыла.

− Что, во имя Тартара, здесь произошло? − прошептала я.

− Провал, − пробормотала Сирокко. − Величайший провал ордена Аретиков. Не хочу об этом говорить.

Я глубоко вздохнула.

− Это как-то связано с желаниями.

− Не могу идти дальше. Я дала клятву, − Сирокко вздохнула. − Все печати уже сломаны, так что вы сможете войти без проблем.

− Ты не можешь пройти дальше? Но... именно поэтому я взяла тебя сюда!

− Прости. Даже то, что я привела тебя сюда, уже противоречит клятве. Но спускаться туда... − она покачала головой.

Я закатила глаза.

− Просто отлично. Спасибо за прогулку, я полагаю. Ты могла бы просто сказать, пройти милю по пустыне, повернуть налево и искать единственное оставшееся здание.

− Вы, конечно, брызжете сарказмом, но все, что я могу сделать, это прикрыть спину. Никто не сможет застать вас врасплох, не пройдя мимо меня. − Сирокко кивнула на рампу. − Если потерпите неудачу, я не дам Бальтазару сбежать.

− Похоже, ты рассчитываешь, что я потерплю неудачу.

− Я рассчитываю, что вы сможете сделать то, чего не могу я, − тихо ответила Сирокко. – Меня связывает клятва и традиции. Вы свободны в том, что недоступно мне. Вы можете спуститься в шахту и уничтожить зло раз и навсегда.

Я посмотрела на нее. Это было ни коварство, ни маска. Только старая обида. Она была старше, чем я могла себе представить. Окруженная костями, связанная клятвами, я почти тоже это чувствовала. Можно было сделать ехидное замечание или попытаться убедить ее идти дальше, но я знала, каково это − чувствовать себя загнанной в угол.

− Хорошо, − произнесла я и положила копыто ей на плечо. − Прослежу, чтобы все уладилось. Я знаю, цену обещания.

---

Честно? Никогда раньше не была в шахте. Понятия не имею, что там нормально, а что нет. По книгам смутно припоминаю, что обычно там должны быть вагонетки, рельсы и деревянные балки в качестве подпорок, но никогда по-настоящему не интересовалась подобным, разве что в самых общих чертах.

− Если вернусь в Эквестрию живой, никогда и ни за что больше не отправлюсь на задание одна, − пробормотала я себе под нос. – Надо было заставить ее прихватить с нами Флеша. По крайней мере, тогда у меня было бы подкрепление, а не просто «ой, нет, я должна подождать снаружи, удачи в жуткой заброшенной шахте, где кто-то, вероятно, поджидает тебя, чтобы убить».

По крайней мере, казалось, что есть только один очевидный путь. С чувством направления у меня не очень, но я подозревала, что в основном шла в сторону дворца. Если так, то почему им было не сделать другой вход, чтобы было проще доставлять желания в хранилище или из него? Будь тут моя власть, я бы обрушила весь этот тоннель и сделала выход там, где надо мне.

Пол шахты был по щиколотку покрыт серым песком, странно тяжелым, словно состоящим из свинца и холодного железа. В основном у меня получалось в него не проваливаться, но из-за него было трудно ходить, особенно потому, что я опасалась провалиться в яму.

Спустя слишком много времени до меня кое-что дошло.

− Так, стоп, здесь должны быть следы копыт...

Только один вход и один выход, верно? Так если Бальтазар действительно здесь, почему он не оставил следов?

Я остановилась и подумала, не вернуться ли мне обратно. Если жеребец еще сюда не добрался, можно было бы перехватить его вместе с Сирокко и позволить ей взять все заслуги себе. И когда я говорю «заслуги», я имею в виду «вину», потому что нападение на члена королевской семьи никоим образом не могло закончиться для меня очередным парадом.

Пока я размышляла о том, как избежать обвинений в государственной измене, вся пещера вокруг меня сотряслась, вибрируя, как органная труба. Песок вокруг моих копыт задрожал, а потом пришел в движение, и следы моих собственных копыт исчезли, как рябь на поверхности ручья.

− Что-то знакомое, − пробормотала я, наблюдая за песком, который начал струиться, словно медленный ручей, и если бы он не делал крутой поворот, я бы решила, что он просто сползает вниз по склону.

Я последовала за песком. В любом случае выбор был невелик, но мне казалось, что это правильное направление. И знаете, что? Это был совершенно правильный поступок. Завернув за следующий угол, я увидела в конце свет, мерцающее оранжевое пламя, которое оказалось фонарем.

− Привет, − обратилась я к пони, державшего его.

Бальтазар повернулся, ничуть не удивленный.

− Так и знал, − произнес он. − Ты действительно здесь.

− У меня дурная привычка во все вмешиваться, − призналась я.

− И правда. А теперь ты для полноты картины вторглась в самое сокровенное святилище Седельной Аравии.

Я приподняла бровь.

− Дерзко заявлять подобное, когда ты пришел сюда первым.

− Я член королевской семьи. У меня есть право находиться здесь, − Бальтазар отступил на шаг и вытащил тонкий меч. Не совсем понимаю, почему здешние пони так любят мечи, если ими неудобно пользоваться вкопытную. По крайней мере, копья имели смысл − земные пони могли вкладывать в них много силы, когда атаковали. Мечи были по-настоящему хороши только после длительных тренировок и, честно говоря, используя магическую хватку, а не копыта.

− До тебя, наверное, доходили слухи, − я слегка пожала плечами. − Есть пони, которые боятся табличек «Посторонним вход воспрещен», но я не из их числа.

Я подошла ближе. Мы все еще были достаточно далеко друг от друга, чтобы у меня получилось схватить его меч магией. И вот тогда-то все и пошло наперекосяк.

Земля под моими копытами ушла из-под ног, к чему я уже успела привыкнуть.

− О, только не снова! − закричала я, когда вокруг меня выросли стены, сформировавшиеся из серебристого песка. Каким-то образом пыль умудрилась изменить тон и даже слегка цвет, став похожей на зернистую монохромную фотографию. − Это совсем как в Горниле!

Бальтазар наблюдал за движением песка, и могу сказать, что он был застигнут врасплох так же, как и я. Что бы ни происходило, делал это не он. Тем более, что, когда все замерло, я поняла, что он никогда бы не смог воссоздать такое.

− Что это? – пробормотал жеребец.

Мы стояли среди черных, сгоревших остатков деревянного строения, которое совсем недавно пережило крупный пожар. Здание казалось огромным, с дверными проемами, которые были в два раза выше, чем на самом деле.

− Это часть Кантерлота, − ответила я, у меня пересохло в горле.

− Почему все такое большое? − спросил Бальтазар, обходя упавший, обгоревший стул, который был больше него.

− Так кажется, когда ты жеребенок. Ты помнишь, что все было больше, чем есть на самом деле, потому что в своих воспоминаниях ты не взрослеешь.

− Уверен, что всему этому есть трагическое объяснение. При других обстоятельствах я бы сел рядом с тобой и попытался поговорить об этом, но, боюсь, на карту поставлена судьба моей нации и ее пони.

Жеребец начал кружить рядом со мной, пробуя каждый шаг, прежде чем решиться на него, как будто боялся, что пол под ним может провалиться.

− Мы поговорим после того, как я вытащу тебя отсюда...

Что-то схватило меня за копыто, прежде чем я успела сказать еще что-нибудь умное.

Я посмотрела вниз и обнаружила обвившиеся вокруг ноги кости, а из песка и пепла выглядывал ухмыляющийся череп, к которому, словно саван, прилипли частички песка.

− Отлично. Некромантия, − пробормотала я, вырываясь, прежде чем меня успели ухватить покрепче, и отскочила на шаг назад. − У тебя что, совсем нет уважения к... мертвым?

Я повернулась к Бальтазару, жеребец пытался освободиться от еще двух скелетов, которые вцепились в его одежду и держали его куда крепче. Он взмахнул мечом и обезглавил одного, хотя тот почти сразу же начал восстанавливаться.

Времени на раздумья было немного, поэтому я взорвала второй.

− Так это не ты? – спросила я.

− Нет, − Бальтазар быстро отступил. Появилось еще больше скелетов, все дергающиеся и одноцветные, покрытые подвижной черной пылью, которая клубилась вокруг их костей как густое черное масло, и в какой-то момент они выглядели как обожженные жеребята, а в другой − как члены ордена Аретиков.

− Могу я предложить временное перемирие, пока мы не сможем мирно обсудить возможность убийства друг друга? – спросила я.

Жеребец кивнул.

− Согласен. Никто из нас не горит желанием быть съеденным нежитью.

Он отразил выпад еще одного скелета, и я послала в них волну силы, которая отбросила нежить к стене. Кости соскользнули на пол и сразу же начали восстанавливаться, конечности встали на место, словно притянутые магнитами.

− Это может стать проблемой. Они не хотят лежать спокойно.

− Разве для нежити это не норма? − спросил Бальтазар. − Прошу прощения, если это глупый вопрос. До того, как ты приехала в Седельную Аравию, мои дни были на удивление свободны от подобных ужасов.

Такое заявление вызвало у меня смех.

− Это все равно что обвинять горничную в беспорядке в твоей комнате только потому, что она всегда оказывается там, когда постель не застелена.

− Некоторые горничные подрабатывают воровством, − возразил жеребец. − Есть какой-нибудь способ выбраться отсюда? Возможно, лучше сбежать, чем сражаться.

− Да. Сюда! − я бросилась к дверному проему, по пути толкнув плечом скелет. Планировку сиротского приюта я все еще помнила как изнанку своего копыта. Даже убегать от проблем я научилась именно там.

Входная дверь была заперта, что стало бы проблемой для юной кобылки. Но для взрослых вежливых пони это было не более чем советом не входить. В настоящий момент особенно вежливой я себя не чувствовала.

− Тук-тук!

Дверь взорвалась, после чего наполовину разлетелась щепками, наполовину осыпалась как песок, как будто не поспевала за тем, что я делала.

Бальтазар выбежал за мной, и мы оказались на улицах Кантерлота. Или типа того.

− Это место не превратилось бы в это здание, если бы ты не испытывала тягостных сожалений! − крикнул жеребец. − Это попытка заставить тебя чего-то пожелать, чтобы все изменить!

− Прошла целая вечность с тех пор, как я вспоминала об этом месте, − я остановилась, оглядываясь по сторонам. − У нас есть минута, прежде чем они нас догонят. Не знаю, зачем ты решил спуститься сюда и украсть желания, но это глупо, и нам лучше просто уйти. Если, конечно, сможем найти выход.

− Я? Красть желания? − Бальтазар выглядел оскорбленным. − Я пришел сюда, чтобы помешать тебе украсть желания! Мои источники сообщили, что это ты их раздаешь, и мне нужно было остановить тебя, прежде чем ты используешь их сама!

− Что? Ну не скажу, что ты совсем не прав, но… Я их не крала! – тут мне пришлось замолчать. − Знаешь, нет такой версии правды, которая позволила бы мне выглядеть хорошей и умной пони во всем произошедшем.

− Смело с твоей стороны предполагать и то и другое одновременно.

− Ха-ха, смейся-смейся, − пробормотала я.

− Тут не до смеха. Моя племянница пришла ко мне в слезах и рассказала, что ты заставила ее раскрыть место, где хранятся желания! − Бальтазар повернул меч в мою сторону, посмотрел мне в глаза, и острие опустилось. − И я начинаю подозревать, что у тебя есть похожая история.

− Она сказала, что ты послал за ней убийц. А сегодня она пришла ко мне и рассказала, что мне следует поспешить сюда и остановить тебя.

− А Горнило? Ты подменила меч моего чемпиона на смертоносную копию и отравила чемпиона Шахерезады чем-то, к чему у тебя был иммунитет.

− Она умоляла меня занять место ее чемпиона после того, как ты отравил его, а твой боец тайно пронес меч, чтобы попытаться убить меня, − ответила я без особой настойчивости. – Мне начинает казаться, что мы оба полные идиоты.

− О, в этом я с тобой согласен, − не стал возражать жеребец.

− И никто из нас не хочет здесь оставаться?

− Никто. Тут невероятно опасно.

− У меня есть идея. Если тут все сделано по моим воспоминаниям, то, возможно, нам нужно отправиться туда, где я чувствовала себя счастливой и в безопасности.

Немертвые выскочили из теней, приближаясь к нам.

− И где это? − спросил Бальтазар, направляя меч на настоящего врага.

− Во дворце. Должно быть, это он, − я огляделась. Часть фальшивого горизонта изменилась, один шпиль засиял как полированное серебро, в то время как остальные потускнели. − Туда!

Мы побежали по улицам, булыжники смещались под копытами. Напоминало бег по беговой дорожке, и чем быстрее мы бежали, тем дальше, казалось, оказывались. Когда я уже была готова сдаться, мы свернули на широкую улицу, и вот они, ворота дворца, прямо передо мной. На балконе самой высокой башни появилась белая кобыла, на которую падал свет.

− Осторожно! − крикнул Бальтазар.

Пол ушел из-под ног. Возникло ужасное ощущение падения, а затем я сильно ударилась о песок, и он сомкнулся надо мной, стремительный как река. Меня несло течением. Камень ударил по больной ноге, и я бы закричала, если бы могла дышать, но песок сдавил мне ребра.

Где-то от секунды до вечности спустя стремительный поток зыбучих песков выбросил меня на однотонный, покрытый лесом берег.

− Даже с твоими старыми сожалениями опасно находиться рядом, − пробормотал жеребец, кашляя. − Думаю, я проглотил несколько килограмм песка.

− Это... − я закашлялась, пытаясь отдышаться. − Тогда я чуть не утонула. Та неделя выдалась на редкость тяжелой.

Бальтазар помог мне подняться. Я посмотрела на ногу, опасаясь худшего. Мне казалось, что она снова сломана, но, к счастью, все обошлось ушибом.

− Не могла бы ты сделать так, чтобы твои сожаления были о чем-нибудь менее смертоносном? − предложил жеребец. − Может быть, о каких-нибудь просроченных библиотечных книгах?

− Почему мы не видим ни одного из твоих самых позорных моментов?

− У тебя, должно быть, они гораздо «вкуснее». За неимением лучшего слова.

− Мне не нравится, к чему все идет.

Я, прихрамывая, пробралась через лес. В реальности мы бы просто продолжили идти по Вечнодикому, но здесь мы оказались на улицах Понивилля, как в дурном сне.

− Осторожно, − придержал меня Бальтазар, указывая копытом.

На улицу вышли шесть скелетов.

− Конечно, это они, − прошептала я. У каждого из скелетов было полупрозрачное лицо, которое мне было прекрасно известно. Мои лучшие друзья. Твайлайт. Рэрити. Рэйнбоу Дэш, Эпплджек. Флаттершай. Пинки Пай. Пони, которых я разочаровала больше всего. − Это место действительно намерено вывести меня из себя.

− Твои враги?

− Нет. Друзья. Я причинила им боль и сбежала, вместо того чтобы признать, что они были героями, а я – нет, − тяжелый вздох. − Я просто все порчу, когда пытаюсь помочь. Как и бардак, что творится сейчас.

− Если это поможет, я прощаю тебя за этот бардак, поскольку, похоже, нас обоих намеренно ввели в заблуждение.

− Точный термин звучит так: «играли как на скрипочке».

Единственный выход был пройти через них. Я схватила призрак Пинки Пай и швырнула его в Дэш, они обе рассыпались в прах. Возможно, они и были похожи на моих подруг или, по крайней мере, на их плохую копию, но я знала, что это не они.

− Стоит ли мне… − начал Бальтазар.

− Нет, − ответила я, собирая остальных в одну кучу с помощью гравитационного заклинания, прежде чем взорвать их, разбросав вокруг кости. – Я разобралась.

Улицы Понивилля начали исчезать. Здания рассыпались в пыль.

− Это, должно быть, конец, − произнес жеребец, оглядываясь по сторонам. − Думаю, когда появилась та река, она увлекла нас глубже в пещеру. Это не та комната, где мы были.

− Нет, − согласилась я. – Мы глубже и…

Он смотрел куда-то мне за спину. Там что-то было. Я почувствовала, как взгляд уперся мне в спину.

Я медленно обернулась. Огромные цепи, каждое звено которых было величиной с мою голову и было выковано из чистого серебра, образовывали паутину, протянувшуюся на сотни метров от стены до стены.

Невероятно, но Руби Дроп была в центре паутины. Она была жеребенком вдвое меньше меня размером. Цепи не должны были обхватывать ее ноги и шею, удерживая на месте так крепко, что она не могла шевельнуться. Цепи должны были быть комично большими. Я чувствовала, как все это влияет на чувства, как оптическая иллюзия.

Кобылка улыбнулась.

− Ты мне не друг, − произнесла я.

− Но и не враг, − прошептала она.

− Бальтазар? Что ты видишь? − спросила я.

− Огромный зверь. Дракон, окутанный огнем и дымом.

− Это совсем не то, что показывают мне, − пояснила я, не вдаваясь в подробности. − Это, должно быть, какая-то иллюзия.

− Ты видишь то, что ожидаешь увидеть, − объяснила кобылка. − Ты видела своих друзей. Свое прошлое. Ты ожидала, что твое величайшее сожаление проявится в виде последнего испытания твоей сдержанности. И вот я здесь.

− Я не жалею о Руби.

− Нет. Но есть огромная потребность. Настолько, что я чувствую боль. Боль, которую я могла бы утолить, если бы ты только пожелала. Но… ты этого не сделаешь, − Руби выглядела разочарованной. − Я могла бы стать твоим спасением, Сансет Шиммер. Я могла бы заставить твоих подруг простить тебя. За что угодно! Когда угодно! Они могли бы любить тебя вечно.

− Мне не нужна твоя помощь. Они мои друзья. Я знаю, что если вернусь и извинюсь, они простят меня.

− Ты не знаешь этого наверняка, − произнесла она… он… оно. − Я чувствую эту боль внутри тебя.

− Я верю в них, − тихо ответила я. – Много раз я вела себя глупо, но это те пони, на которых я полностью могу положиться. Никаких сделок.

− Какая ирония, − произнесло существо, и его глаза засияли. − Ты смогла преодолеть барьер, потому что переросла многие свои старые желания, и теперь, когда ты стоишь передо мной, у тебя нет желаний, которые ты не могла бы исполнить сама.

− О, в этом нет никакой иронии, − произнес знакомый голос позади меня. − Все идет по плану.

Арч вышла из тени.

− Привет, сестренка, − произнесла она, помахав мне копытом. – Хочу признаться, что весь этот бардак, был своего рода уловкой с моей стороны, но в конце концов ты со всем разобралась. Истина в том, что я бы не справилась без тебя!

Она улыбнулась и покачала головой.

− Хорошая работа, дитя.