Триада Лун: Резервные зеркала

Там, внизу

В дороге меня очень попросили не забывать об одном очевидном факте — не знаю зачем, но просьба была недвусмысленной. Хотя Метрополия постоянно замечает осколок Скуталу в моей душе, я не Скуталу.

Мой талант — совершенно другой. На кьютимарке у меня единственный темно-синий поникший  цветок. Мои крылья работают, мои цвета даже близко не похожи: у меня желтая шерстка, зелёная грива и золотые глаза.

Мой осколок редко блистает так, чтобы это было заметно. Искатели были не тремя героинями, они были скорее троицей героинь, понимаете? Всегда: собравшись командой, мы в каждой истории могли прозревать истинный смысл Меток. Но только если мы были вместе. Не как сейчас.

В этом приключении я одна — но если всё пойдет хорошо меня скоро встретит кто-то из местных хранителей.

Я собираюсь прикоснуться к другим историям — другим временным линиям, сказала бы Черная Луна. Не прошлым — а скорее, побочным. Я хочу встретить драконов. И, ещё, как утверждают хранители, я смогу очень помочь Триаде Лун. Ну, надеюсь.

Самое главное отличие между мной и Скуталу — она жила квадратную девятку историй назад. В каком-то смысле, я сейчас приближаюсь к ней.

Лифт спускается. Я давно уже не считаю, сколько прошло, но я всё ещё движусь, я не застряла посреди ничего, там где Луны не видят. Я спускаюсь, с каждым ударом сердца всё глубже. Крылья сводит — в кабине тесно. Метрополия чувствует, что я здесь, но молчит. Огоньки мерцают, когда лифт вибрирует под моими копытами.

Лифт ускоряется, затем резко тормозит — я чувствую как невидимая тяжесть наваливается, сгибает ноги, вдавливает меня в пол  с силой нескольких нагруженных контейнеров.

Мне знакомо это ощущение — среди прочего, что мне пришлось делать, чтобы попасть сюда, мне довелось таскать ящики, забитые приборами для реимплантации душ. Они тяжелее, чем кажутся.

Теперь я на дне шахты и я могу выпрямиться. Я должна быть храброй. Пони нельзя знать, что это место существует. Тем более, как сюда попасть. Тем более…

Но всё же я тут. Пути назад нет.

Несколько ударов спустя я решаюсь открыть решетчатую дверь. За ней — ни заграждений ни коридоров, только узкая платформа из той же стальной сетки. Она висит в воздухе, с одной стороны прикреплённая к шахте лифта. Со всех иных сторон пустота, пронизанная искусственным светом.

Здесь я могу даже летать. В самом деле, летать — это  пространство по ощущениям не меньше чем небо снаружи. Конечно, небо шире, даже ограниченное Сетью над Метрополией, но…

Я не могу противиться соблазну. Я взлетаю. Не думая, не беспокоясь: я лечу в открытом воздухе под ярким белым светом — не светом Белой Луны, простым стерильно-белым. Потолок всё так же далеко. Я могу даже подняться выше, если хочу. Здесь даже есть постоянные воздушные течения. После долгой поездки, такой долгой что я не меньше девяти раз хотела чтобы она уже закончилась, так приятно раскрыть крылья.

Я сообщаю ветрам, куда меня нести. Комплекс огромен, кажется совершенно невозможным спрятать такое под землей. Меня перенесло в другое измерение, или тут поработала магия Чёрной Луны, и внутри это подземелье больше, чем снаружи? Кондиционированный воздух заполняет огромное пространство под вполне обычным, только невозможно высоким, потолком. Мне потребовалась бы доля чтобы долететь до него, не меньше. На глазок размер ламп совершенно не меняется, когда я взлетаю выше или пикирую вниз.

Может быть, комплекс строили, чтобы в нем могло работать что-то, что настолько крупнее меня? Это ощущение сладко шокирует

Внизу на дне, угловатым узором черных точек, тихо и умиротворённо гудят бесконечные ряды компьютеров, их узор ни разу не повторяется, я не вижу ему  конца, как ни напрягаю глаза.

Ветра несут меня дальше; от главного туннеля под острыми углами отходят боковые отростки,  каждый посвящен той или иной истории, каждый почти так же бесконечен.

Я кидаю короткий взгляд внутрь, но разочаровываюсь — отсюда они все одинаковы. Только Метрополия знает всю глубину нелинейных времён.

Другая пегаска поднимается ко мне с поверхности: Взрослая, бледно-голубая, с кьютимаркой в виде остроконечной черной молнии на бедре.

Дартлайн, коротко представляется она. Лур, представляюсь я в ответ.

— Не слишком… фривольное имя для кобылки? — спрашивает она, слегка краснея.

— Во-первых, я служила Синей Луне в большинстве моих историй. Даже в тех, в которых была жеребцом. Во-вторых, мне нравится. В третьих, вот именно тем, как ты отреагировала, мне оно и нравится.

Она хихикает, прикрыв рот копытом. Только через некоторое время мы переходим к главному

— Забавно, ты помнишь Синюю Луну. И Триаду тоже?

Не знаю что сказать. Я здесь, именно потому что я помню. И хочу помнить больше.

Потому что я хочу увидеть драконов.

— Мне любопытно. Каково это, вспоминать? Как не сойти с ума, когда вообще всё вокруг вдруг не такое как должно быть? Сколько кругов ты прожила? — сыплет она вопросами. Мне не нужно спрашивать у Метрополия: я ясно вижу голубое сияние её глаз, осколкок в её душе, храбрый и надёжный, как любой осколок Рэйнбоу Дэш. Мне всегда нравилась Рэйнбоу. В этой истории я готова  это честно признать. В других историях не стала бы, но Розовая Луна одобряет искренность и честность.

И всё же, вопросов слишком много, и непростых, каждый не в бровь а в глаз. Точно как Рэйнбоу Дэш, если вспомнить. Я слегка отлетаю в сторону.

— Один, пожалуйста.

— Один чего? — спрашивает она.

— Один вопрос. Кроме последнего, — Я смотрю в ответ, улыбаясь.

— Надо выбрать? — надувает губы она. — Ладно. Каково это  — вспоминать свои прошлые истории?

— Разве ты сама не из одной из прошлых историй? — отвечаю я вопросом на вопрос, выигрывая время чтобы собрать неуклюжие слова в голове в понятный ответ.

Она не отвечает сразу. По её сигналу мы ныряем в бесконечную на вид вертикальную шахту, такую же как другие. Дартлайн  равняется со мной.

— Другие ведут не туда, куда ты хочешь. — замечает она — К арсеналам, к служебным коридорам. Эта ведет к резервным зеркалам. Терпи, сейчас  будет холодно.

Белые светильники проносятся мимо и исчезают вверху. Как она и предупреждала, ветер становится ледяным — и я вспоминаю малые чары защиты от погоды.

Мы летим вниз, туда куда указала Дартлайн. Время от времени наш путь преграждает ирисовая диафрагма, мы ждем пока она откроется. Пару раз я замечаю предупреждающий знак Триады Лун: оранжево-желто-оранжевый треугольник. Холод давит со всех сторон, но мои чары ещё держатся.

— Да. Я помню Триаду Лун. Я родилась под их светом, а как же — она наконец-то находит момент ответить, прежде чем я задаю новый вопрос или отвечаю на её — Когда они пали, я была тут. Две истории назад, в самом сердце Революции. Но я помню только это — и всё. С тех пор я защищена от изменений временной линии. Я живу только одну жизнь.

Защита начинает сдаваться и холод вгрызается в меня. Я стараюсь не обращать внимания и продолжаю спуск. Я не покажу слабости перед Рэйнбоу Дэш, даже если это только частица Рэйнбоу Дэш.

— Тогда это то же самое, как прожить одну жизнь, только несколько раз. — я улыбаюсь, надеясь что шутка дойдёт. — В каждой истории, до граничного возраста я живу без воспоминаний. Затем они приходят и накладываются. Скуталу, Биттеркап, Виспер, Поппи и другие. В этой истории у меня есть родители. И есть друзья…

— Искатели Кьютимарок? — прерывает она.

— Да. У них то же самое. Когда память приходит… это мир вокруг как бы тает и перестраивает себя. Наши тела, наши имена, жизни — всё меняется вместе с остальным.

— Погоди.— она зависает на месте и я внутренне стону. Здесь так маффиновски холодно. И я остываю быстрее. — почему ты думаешь что это в самом деле другие жизни, а не ложные воспоминания?

Я тороплюсь ответить, чтобы не замерзнуть. Ещё одна проверка?

— Мы помним, кем мы были, понимаешь? Все трое, мы помним. И ещё мы чувствуем переход. Мы не исчезаем и появляемся, мы перетекаем через каждое изменение временной линии. И в самом конце цепочки разных меня — в нашем мире — я сама.

К счастью, после ответа она снова начинает двигаться. Я следую за ней.

— Почему ты пришла к нам? — спрашивает она

— Эпплблум, она же Кварц, она же Резонанс – пока ещё граничница. Мы ждем её пробуждения. Когда вернется, она всё вспомнит, тогда мы снова перейдем в следующую временную линию. Я хочу узнать, отчего это всё происходит. А ещё хранители сказали — там будут драконы, я хочу увидеть драконов. Вот и всё.

— Так ты никогда не взрослеешь? — сочувственно спрашивает она.

— Что ты имеешь в виду? — Ну вот, опять, вздыхаю я про себя. — Я взрослею. Всегда.

— Ты совсем не похожа на взрослую, — говорит она прямо.

— Значит, не похожа, — сдаюсь я.

Мы приземляемся на шахты дно в неловком молчании. Я оглядываюсь вокруг, не зная, что именно ищу, просто чтобы хоть немного согреться.

Она закидывает меня к себе на спину и несет прочь от шахты, к обогревателю в стенной нише. Сама деловая непосредственность, типичная Рэйнбоу. Другие пони назвали бы это грубостью. Но это помогает. Я раскрываю и распушаю крылья, отогреваю их в потоке гигантского вентилятора. Дартлайн присоединяется ко мне. Она смотрит с большим сомнением, и я рассказываю всё с начала, чтобы она уже точно поняла. Она хранитель всё-таки. Она может — даже сейчас — просто взять и не пустить меня.

— Поэтому я здесь. У меня есть вопросы и мне нужны ответы. Чтобы узнать, почему мывозвращаемся в каждой истории. Троица Искателей. Я хочу узнать это до возвращения Резонанс. Насколько я помню, мы никогда не уходили дальше до того, как все трое вспоминали прошлое. Это же не может быть только потому, что во всех историях есть некие таинственные загадки кьютимарок, которые мы должны разгадать, нет? Или надо просто до самого кончика носа вымазаться древесной смолой?

В последнее я по-настоящему не верю. Ну, разве что чуть-чуть. Я всматриваюсь — понимает ли она.

— Мы ведь были простыми пони. Не Носителями Гармонии, не кем-то, кто заслуживал бессмертия.

Она кивает.

— Как Вестник Метрополии, я согласна помочь тебе в твоем исследовании, Лур. Или всё же Скуталу?

— Нет, не Скуталу. Биттеркап, пожалуйста, если Лур слишком фривольно. Я хорошо помню Биттеркап, да и по цвету совпадаю. У нас даже Метки похожие. В той жизни я впервые ощутила вкус к приключениям. Скуталу приключения принесли только горечь — родители бросили её ради приключений.

Я чувствую благодарность, и это лучшее время попрощаться. Меня предупредили: моя память может не сохранить детали путешествия. Хранители не любят разглашать секреты. Было бы жаль забыть Дартлайн. Я подхожу ближе и крепко обнимаю её.

Похоже, она не против.

— Хорошо, Биттеркап. Посмотрим, что у нас для тебя найдётся в других историях.

— А там будут драконы? — Мои крылья слегка дрожат. Я пришла сюда ради приключений. И драконов.

— Обязательно.

У костра

Мне казалось, что должен быть переход. Его не было — а если был, то я его не заметила. Я не знаю, как узнать, был он или нет. Так и должно быть, сказала Дартлайн.

Хотя бы это я помню.

Мне тепло и спокойно у сложенного мною самой костра, среди освещённых лунным светом холмов. Ветер мешает запах полыни с лакрицей, ковыля с можжевельником. Рядом стоит голубая палатка. Кажется, я путешествую. Мой внутренний компас спокойно и четко указывает направление на полюс — значит, поблизости никаких штормов, активной электроники или сложной техники.

Поппи, вспомнила я. Та, что была садовницей, молчаливая и упрямая. Одна из прошлых меня… одна из тех кто, кажется, умерла до перехода, я полагаю: не пережила отравления в глуши. Это она помогла мне узнать запахи и понять, где я нахожусь — поблизости от Великих равнин, в засушливом климате.

Биттеркап, я помню её тоже. Та что любила настольные игры, яркая, настойчивая, неотвязная, крутившая слишком много романов для одной жизни.

Роадтрип. Тот, кто подбил нас отправиться втроем вокруг света. Мы перешли в следующую жизнь до того, как нашу яхту прибило к Полярной Гавани.

Перед нами всеми, ведущей и направляющей, стою я. Я все ещё Лур. Я мечтала о приключении. Я спустилась в гигантский вычислительный центр в самых недрах Метрополии. Я встретила Дартлайн.

Это не то, что я ожидала. Я думала, это будет… как бы очень реалистичное кино, или как послушать историю. Мне сказали, что будут драконы.

Где я? Когда я?

На последний вопрос я получаю ответ.

— Биттеркап — спрашивает голос кобылки со стороны равнин. — Ты проснулась там?

— Ага — Я встаю, потягиваюсь и оборачиваюсь к ней. Белая земнопони с серой гривой и куском кристалла на Метке. Она глядит в ответ, наклонив голову. Что-то не так? Шестеренки в моей голове проворачиваются. — Просто дурной сон, Кварц. Иди сюда, садись.

Она подходит и я выдыхаю: да, это её имя. Я не ошиблась.

— Очень, очень плохой сон —  я ёжусь. — Слушай, я понимаю, как это звучит, но… посмотри на меня. Со мной всё в порядке? Ничего странного?

Она разглядывает меня, как я и просила, затем смотрит со своим фирменным, безмолвным “опять ты чудишь, придурошная?” выражением. Не знает, смеяться или сердиться на меня, карие глаза отражают искры костра. Я тону в них. — Хорошо всё с тобой — выносит она вердикт — Всё та ж Биттеркап, заноза в крупе. Не хош объяснить?

Я пытаюсь провести стандартный тест, который мы делаем каждый раз после Возвращения:

— Помнишь игру со Спайком? Где ты была воительницей, и я попросила тебя пожертвовать собой? Ночь восхода Лун?

— Не-а — говорит она, глядя мне прямо в глаза. — Погоди, не порть сюрприз! Эт отличная игра,я  грю, и если ты подглядела записи Спайка, я тя!..!

Я делаю фейсхуф одним копытом, а другим закрываю ей рот, — Как давно мы её начали?

— Пар месяцев. Ты башкой ударилась, иль как?

Пару месяцев сказала она. Не три света. Тут до меня доходит. Мое сердце замирает от ужаса — и от понимания, что мы можем спасти мир.

— Где Стилус, и когда взойдет солнце? — Последнее я произношу максимально ровным тоном.

— Вниз, на реку попёрся, звездогляд; Как проснётся Её Высочество, над думать... эт ещё несколько часов. А чего?

Пока мы идем к реке, я чувствую что должна цепенеть от ужаса, но вместо этого я в восхищении. Это — эпоха настолько далекая, что я ее почти не помню. Время, когда светило Солнце. Где правят две Сестры: добрые, могущественные, по-настоящему равноправные.  Небосвод, сквозь который ещё не прорывалась Красная. Драконы, и другие создания, свободно рыщущие на земле и на небе!

Мы находим Стилуса и присоединяемся к нему, трое звездоглядов. Даже звезды тут другие: нет проносящихся по небу росчерков, только прекрасные, яркие, неподвижные созвездия и единственная бледная луна. Не цветная, просто луна. И никакой угрозы с небес. И не нужно помнить путь до ближайшего убежища.

Я решаю отложить серьезный разговор до утра. Меня клонит в сон после пары коротких фраз со Стилусом: спокойный и внимательный, немного замкнутый в себе. В этой жизни – я помню – он всегда таким был.

Пристегнись, Биттеркап, говорю я про себя, улыбаясь. Здесь сейчас, похоже, середина лета. У нас есть несколько светов – месяцев – до того как погаснет Солнце. Полно времени чтобы предупредить Принцесс о Красной. А уж тогда мы отправимся в настоящее приключение…

Я просыпаюсь от боли. Солнце жжёт меня.

В палатке

Крепко зажмурив глаза, крича от боли, я скатываюсь в реку. Головой вперед пробиваю водную гладь. Облака мелкого речного песка клубятся вокруг. Гул воды заполняет уши, узкие тени рыб испуганно прыскают по сторонам. Я не чувствую холод: ночь была короткой, а плотно сложенные на спине крылья не дают сразу промокнуть. Течение сносит, но мне больше не больно, меня закрывает высокий берег. Я подплываю ближе, в длинную тень и выныриваю. Глубокий вздох.

Только тогда я понимаю, что произошло. Столько раз пряталась от смертельного взора Красной, что в эти несколько ударов сердца действовала не я. Инстинкт.

Теперь я снова могу думать. Обидно до слез – я так надеялась, что здесь будет хорошо, в этом тихом, мирном времени... Но я, хотя бы, все еще могу думать.

Успокойся, Биттеркап,  для начала говорю я себе. Ожоги не ядовитые. Это не Красная. Это всего лишь…

— Что случилось?! Биттеркап, что с тобой? — это Стилус, справа по берегу. И кажется, кричит он не первый раз, но я не слышала его под водой.

— Пожалуйста, принеси сюда палатку. Прямо сюда, на берег. Я всё объясню! — кричу я в ответ.

Он галопом мчится прочь. Меньше удара спустя раздается громкий всплеск — Кварц не удосуживается нырнуть более изящно.

Мы встречаемся в воде у берега.

— Гляжу, с тобой нелады. Агась? — спрашивает она. Её голос звучит бодро, но прижатые уши выдают тревогу.

Я могу лишь кивнуть.

— Все, наверное, не так плохо. Но я, боюсь, забыла кое-что, о чем следовало помнить. Это надо объяснить.

Она смотрит мне прямо в глаза.

— Объясняй.

— В палатке и сразу обоим, хорошо?

Требуется время, и тщательная работа с тенями — Стилус создает непроницаемо-черный барьер, как только я объясняю про Солнце — но я добираюсь до палатки и наконец выдыхаю. По палатке растекаются свежие чернильные пятна от барьера. Стилусу всегда удавались заклинания, связанные с чернилами. Тут он превзошел себя.

Я не могу унять дрожь. Так больно, так внезапно. Так неправильно. Этот ожог был бы не то чтобы правильным, но ожидаемым в любой другой временной линии — не в этой!

Они обнимают меня. И просто замирают, дают время опомниться, не спрашивая ни о чем -хотя вопросов, полагаю, у них много.

Молчание нарушает Кварц.

— Итак… — начинает она очень спокойным голосом, — ты скажешь, какого редиса тут происходит? Минуту назад ты храпела, и тут же визжишь как ошпаренная, и мы должны тя из воды вынимать на самом рассвете.

Они отодвигаются на три шага, пристально глядя на меня.

— Я хотела увидеть драконов. — ловлю себя на том, что шмыгаю носом.

Не самый лучший ответ. Они смотрят ещё пристальнее. Стилус хихикает, деликатно прикрыв копытом рот.

— Спайк-то тебе чем не дракон? Причём тут они? — спрашивает понь.

— Вы помните другие ваши жизни? Ну… конкретно в вашем случае, другую жизнь? Эпплблум и Свити Белль? — Я хочу достучаться до них, если они здесь, и только теперь замечаю: у Стилуса глаза Свити, а Кварц говорит точь-в-точь как Эй-Би.

Они молчат, и когда молчание затягивается, я надеюсь что они глядят внутрь себя, в тот уголок души, о котором они не знали – несколько ударов я верю, что это так.

Но они отрицательно качают головой. Стилус достает из сумки конфету, задумчиво жует и кивает, чтобы я продолжала.

— Ну, а вот я  — да. Это… Я не думаю, что прошлые жизни — верное слово. Другие жизни, так правильнее. Во мне… квадратная девятка пони, которыми я была.

— Восемьдесят одна пони?

— На самом деле даже больше, чем эти несколько дюжин. Это только те, кого я могу быстро вспомнить.

Стилус озадаченно наклоняет голову в сторону.

Я над ними обеими часто подшучивала: дело в том, что они с Кварц, его троюродной сестрой, оба иногда буквально взрываются гневом или возмущением. И плюс у обоих это характерное движение головой. Я не могу удержаться, нужно срочно разрядить обстановку.

— Ты всё ещё уверен, что у вас в роду не было киринов?

Это срабатывает. Они немного расслабляются.

— Ты пытаешься нас убедить что ты путешественница из будущего, или призрак, как в кинофантастике, да? — спрашивает Стилус.

Кварц утыкается носом в мою шерсть и слегка приоткрывает рот, принюхиваясь,

— Даж и не знаю... Вродь пахнешь как Биттеркап. Но чё’т не так с тобой.

— Потому что так и есть! — кричу я. — Солнце жжёт меня, прямо как Красная. Такого раньше не было. Мне казалось, всё будет проще. Загляну в другие жизни, узнаю, почему мы возвращаемся, переживу крутое приключение. А теперь чего?

— Рассказывай всё — требует Стилус. — Кто такая Красная? Или что это такое?

Я вздыхаю, закрываю глаза, и для начала перечисляю все свои имена. Скуталу первой, как и должно быть по порядку. Биттеркап вторая. Они останавливают меня на первой девятке, но в остальном слушают внимательно. Они не понимают, насколько ужасна Красная: в их истории не было ничего даже примерно похожего. Свити Белль и Эпплблум поняли бы, но в этой временной линии не было аликорнов, ставших чудовищами — пока не было.

Я почти и не пытаюсь до них это донести. Некоторых вещей лучше не знать. Я рассказываю про Луны, про гибель Солнца, которая случится через несколько месяцев. Как прекрасен наш город, какими красками он играет под лунным светом, непохожий сам на себя. Я не рассказываю им про Революцию — это слишком долго и сложно.

Биттеркап любит и умеет рассказывать истории, она пробовала себя в качестве ведущей игр, и я даю ей волю. Они завороженно слушают. Я рассказываю про S-сектора, где направление шага зависит от того, куда ты смотришь, и смотришь ли вообще. У них немедленно рождается крутая идея лабиринта на следующий День горящего очага. Мы тут же проверяем идею на практике, и я вижу, что они улыбаются. Кварц подначивает меня попробовать ещё раз выйти на солнце, но пока я отказываюсь.

Я смотрю на них и любуюсь ими, всё более и более чувствуя себя Биттеркап. Только Биттеркап считала их настолько милыми, чтобы быть с ними рядом всегда. Если бы не ожог, я никогда не выложила бы им всех деталей. Мне просто нравится быть с ними.

Они просят продолжать. Они слушают, и я говорю.

Я пытаюсь объяснить, стараясь быть честной, что не все мои жизни переходят в следующую временную линию: некоторые из других меня, я практически уверена, умерли ещё до перехода. Как в мире почти не осталось других существ и рас, кроме пони; и что именно поэтому я хотела увидеть драконов. Как я спускалась в глубины Метрополии и оказалась здесь, хоть совершенно этого не ждала.

Как все эти времена они шли рядом со мной, жизнь за жизнью, снова и снова, как только наши воспоминания возвращались.

Сначала они в ужасе, но я делаю всё чтобы уверить их что не все так плохо. Что мы развиваемся, что мы счастливы — по-своему. Понемногу они начинают мне верить. Стилус уже хочет побывать в будущем, утащить несколько приборчиков и похвастаться в школе. Я чувствую странную гордость. Кварц, однако, настроена скептически.

Я избегаю самой первой жизни, Скуталу. Слишком сложно, чтобы сейчас объяснять, В основном опять из-за чудовищ-аликорнов. Поэтому я не касаюсь темы Найтмэр Мун. Но упоминаю, что эта моя жизнь — вторая из множества.

Когда я заканчиваю с объяснениями и они убеждаются, что я действительно не могу находиться под прямыми солнечными лучами без того, чтобы начать слегка обугливаться, невидимым лёгким дымком с запахом горящей вишни — я слышу, как Стилус едва сдерживается от хихиканья, вынося вердикт.

— Ясно. Ты вампони-попаданец из темного будущего. Круто!

Они смеются, к счастью, не надо мной. Ну, если так ставить вопрос… Я присоединяюсь к ним.

— Ну, наверное у нас нет выбора. Солнце нужно спасать, и надо понять, как. — говорит Кварц.

Я очень не хочу её расстраивать. Мне нужно проглотить внезапную горечь слёз во рту.

— Когда я однажды спросила Чёрную Луну об этом, она сказала…

Я молчу ещё несколько ударов чтобы перевести в понятные им единицы измерения.

...Что уже слишком поздно. Было поздно несколько сотен лет назад. Солнце уже не спасти. Простите. Но, — я спешу и потому запинаюсь, — мы сможем остановить восход  Красной!

По собственным следам

Мы не так далеко от Кантерлота. Несколько часов бегом до вокзала, день на экспресс-поезде, или даже быстрее через станцию экстренных порталов. Аэродромов поблизости нет. У нас на троих слишком мало денег — пять битов у Кварц и Стилуса на двоих, у меня ничего. Совсем ничего — в том числе сумки.

Задним числом, я могла догадаться ещё тогда, когда мы собиралимонеты. Потому что у меня нет сумки.

На самом деле догадаюсь чуть позже, долю спустя. То есть, через двадцать пять минут..Двадцать пять в десятичной системе, не в девятеричной. Мне непросто даются преобразования: большинство моих жизней прошло там, где девятеричная система в порядке вещей, и где нет «дня» и «ночи». Так или иначе, у меня двадцать пять минут покоя и комфорта, и в это время — вкусный завтрак на троих.

После завтрака они переделывают простыню в защитный костюм, Стилус вырисовывает на ней узор, чтобы она чуть меньше походила на накидку привидения для Кануна Зимы, а больше на простое платье. Я вижу, как его белый хвост дергается, поза напряжена, хоть и вижу в этот момент только его заднюю половину. Даже его серый мех немного пушится.

— Что? — спрашиваю я.

— Твоя кьютимарка, — говорит он, — Что на ней, Биттеркап?

Я инстинктивно вспоминаю Биттеркап. Вместе с ней, ясно видимой в моем воображении, приходит и память о её кьютимарке. Как и должно быть. Поппи во мне подсказывает точное имя цветка.

— Тёмно-синий аконит. Одиночный цветок на зелёном стебле. Цветок, похожий на капюшон, обращен наружу, к тебе. А что?

— И он… Можешь описать его подробнее, пожалуйста?

Мне это не нравится.

— Здоровый, высокий стебель. Один цветок, хотя в природе аконит растет кистями?..

— Ну, нет. То есть, да. То есть, нет. Где настоящая Биттеркап, и что ты с ней сделала?

Кварц отталкивает его в сторону, пока я ещё не начала по-настоящему паниковать. Она говорит обычным низким тоном, спокойным и уверенным, или по крайней мере кажущимся таким.

— Знаешь у тебя на бедре этот цветок завял. Мне кажца, со всеми твоими сказками, Стилус и правда может ещё как напрячься. Я тебе доверяю, но это очень стрёмно. Ты, случаем, не чейнджлинг ли?

Теперь я начинаю по-настоящему паниковать. Я слишком хорошо знаю эту кьютимарку с увядшим цветком и слишком боюсь посмотреть. Я видела её совсем недавно.

— На мне была с утра сумка или нет? — спрашиваю я. Меня как будто оглушили, и вопрос звучит вяло.

— Конешн, была!

Теперь я понимаю, но очень не хочу верить. Я дрожу, пытаясь справиться со страхом. Когда я входила в лифт, на мне и со мной ничего не было. По настоятельной просьбе хранителей.

Я спрашиваю, и чувствую, как голос дрожит:

— Прямо под моей головой, на верхушке шеи, сверху, есть ли что-то необычное?

 Они раздвигают мой мех, и я слышу шёпот Стилуса:

— Что это?

Я не пытаюсь объяснить. Я чувствую себя ужасно. Они оставляют меня сжавшейся  на полу палатки — искать Биттеркап.

Минутами позже они возвращаются и подтверждают, что я украла их подругу. Они нашли сумку Биттеркап, брошенную в полукилометре отсюда, в круге, выжженном ударом молнии. Видимо, она ушла из лагеря: Стилус выделил её шаги в густой траве магическими чернилами — длинная полоса на траве, протянувшаяся по прямой линии. Закончившаяся у брошенной оранжевой сумки среди невысоких холмов. Рядом мой собственный путь в противоположном направлении, ведущий к костру.

---

Скуталу плохо спалось этой короткой летней ночью, через несколько дней после Праздника Летнего Солнца. Сны были полны зеркал с чужими лицами, лабиринтов без выхода, Принцессы Луны, которая не была Найтмэр Мун, но слишком напоминала её. Едва закрывая глаза, Скуталу снова и снова возвращалась туда, каждый раз проживая вечность: как она ни взбивала подушку, как ни переворачивала её, кошмар оставался с ней. Она перестала бороться с ним задолго до рассвета.

Этот кошмар иногда повторялся с тех пор как она сходила на Чарующие Каскады в компании подруг, Рэйнбоу и Эпплджек. Она не собиралась никому жаловаться — в том походе она научилась доверять Принцессе Луне и её снам. Очевидно, Принцесса чего-то от неё хотела, и кошмары должны были чему-то её научить.

Завтра было воскресенье: она всегда может поспать днём, разве нет? С этой мыслью она взяла самокат и отправилась проветриться на долгую прогулку за пределы Понивилля и вокруг, к северным равнинам. Всё ещё сонная, она держалась неплохо, лишь иногда на мгновение отключаясь, и это тоже было в целом безопасно: ночные поездки с ветром в гриве, когда некого сбить, потому что все спят, могли повредить разве что ей самой. Она знала все пути и дороги как свои четыре ноги.

Час или около того прошёл хорошо. Под мягким летним дождём было немного холодно, и удар молнии пришёлся слишком близко, но от него на секунду приятно захватило дух. Почти сразу она выпала с самоката вперёд, через голову, инстинктивно выровнялась маленькими крыльями и приземлилась плавно, животом вниз — возможно, ободрав живот, но в целом бывало и гораздо хуже.

— Что за редис, — пробормотала она.

На внешней кольцевой дороге лежала маленькая желтая пегаска, и рядом с ней осколки самоката.

Сердце Скуталу замерло. Что Флаттершай делает здесь, ночью, так далеко от Вечнодикого?

Секундами позже, подбежав ближе к бессознательной пони, она увидела — явно не Флаттершай, начиная с короткой растрепанной гривы ярко-зеленого цвета.

Скуталу несколько раз позвала незнакомку — та не ответила — и села рядом с ней. Она любопытно прищурилась, чтобы рассмотреть кьютимарку при ярком лунном свете.

Кьютимарка была незнакомой — синий цветок, похожий на капюшон, на прямом зеленом стебле. Что-то, что больше подошло бы земной пони.

Но, незнакомка или нет, Скуталу не собиралась оставлять её одну.

Когда ещё одна молния ударила в Скуталу, и зеркала позвали её на самый дальний путь, она отказалась, потому что определённо не собиралась оставлять эту пони одну. Зов, настойчивый и требовательный, оставался какое-то время, но затем затих.

Потом рассеялась и память о молнии и о зове.

Какое-то время Скуталу продолжала ждать на середине дороги. Затем, прилагая все силы, она немного оттащила пони в сторону и попыталась укрыть её от дождя своим телом.

Дождь шёл над ними, тёплый и мелкий, как тихие слёзы.

— Простите, — всхлипываю я.

Дело не во мне, Лур. У меня в жизнях было много всякого. Я справлюсь — со всем, в том числе с Солнцем. Если понадобится, я могу уйти от них — они совершенно вправе выгнать меня.

Нет, меня ошеломила именно мысль о Биттеркап. Настоящей Биттеркап. В лучшем случае она потерялась — такие молнии случаются при определённых формах телепортации. В худшем случае она мертва, и я виновата, потому что кто ещё?

В этот момент я сделала выбор: я скорее позволю Красной быть, чем позволю вот так потеряться подруге моих друзей. Красная, если до этого дойдет, — вопрос одного предупреждения Принцессам. Может, хватит и письма.

Но я заменила невинную, счастливую пони, просто потому что хотела увидеть драконов. Я должна исправить эту проблему.

Они не прогоняют меня. Пока нет. Я объясняю им, что такие молнии — знак перехода между измерениями в моей основной временной линии. Как и зеркала, но это к делу не относится. Я потеряна и растеряна, начиная с того, что не знаю, где я нахожусь, как я здесь оказалась, существует ли это «здесь». Никогда раньше ни одна из моих жизней не возвращалась в прошлое. Нет направления для такого перехода. Я не знаю, куда идти, чтобы найти их подругу.

Я так им и говорю.

— Но ты переходила много раз, верно? Мы переходили много раз, ну или будем переходить, — не совсем спрашивает Стилус. — Двери всегда открываются в обе стороны.

Я не знаю, где мой дом. Но эта мысль... Я глубоко вздыхаю, всплывая из глубин замешательства и жалости к себе. Они холоднее, чем река — река Хоуп, я помню.

Эта мысль действительно звучит как надежда.

— Походу, нам придётся дойти до Принцесс, — тихо говорит Кварц. — Если кто-то и может разобраться в этом сене, так это они.

Я киваю.

— Смена цели, ребята. Мы должны спасти вашу Биттеркап. Мир может подождать. Красная может подождать — на неё хватит письма. И — спасибо, и ещё раз извините? Мы найдём нашу подругу, чего бы это ни стоило.

С этими словами я одеваюсь, и мы идём проверять место удара молнии, чтобы хотя бы отметить его на карте. Кварц подбирает потерянную сумку, и мы поворачиваем на север, к Кантерлоту Двух Сестёр.

Я надеюсь, что Принцессы смогут отследить молнию. Я надеюсь, что они смогут поверить моей истории — мне самой — хотя бы в треть силы того, как верят мне Кварц и Стилус

.

Я надеюсь, что мы найдём Биттеркап. И приведём её домой.

Я запрещаю себе надеяться, что вернусь домой сама.

Дорога в Кантерлот

В сумке Биттеркап Кварц находит ещё три бита, запечатанный конверт и бальзам для перьев. Письмо мы так и не решаемся вскрыть: конверт без адреса, только написано «Очень-очень прошу не вскрывать до Кантерлота!». Бальзам я беру себе.

Не рассчитывая на транспорт с нашими скудными средствами, мы бежим на север своим ходом, так быстро, как только можем, между всех оттенков зеленого. Холмы кончаются и мы бежим  по равнинам. Нигде и никогда я не встречала такое разнотравье — в Метрополии трава — это или авторская смесь, или монокультура — всякий пырей, клевер или люцерна. Её запахи переполняют мой нос — снова смесь полыни, лакрицы, ковыля — немного горьковатая, но нисколько, абсолютно не ядовитая. Поппи негромко подтверждает, что всё именно так и опасности нет.

В другой истории Виспер построил общий-дом-и-базу на равнинах, ставших бледной тенью этих. Там, под крышей так никогда и не достроенного нашего дома, мы в первый раз своими глазами увидели выброс Красной. Стены дома сдержали гнев Проклятой… частично — мы не успели даже вставить окна. Мы — Виспер, Ранэвэй Лип, Сиркуит Брейк — тогда нас было трое как всегда — выжили, но невредимыми не остались. Беда была не только в яростном свете, но и в мелких тварях, пробуждённых этим светом.  К счастью, вскоре мы ушли в следующую жизнь.

Виспер легонько тянет меня взглянуть на дом: это недолго, всего треть дня, говорит он. Я противлюсь: дом принадлежит другой жизни. Поппи припоминает, что умерла не здесь, а значительно южнее. Я понимаю, что почти все мои “я” в восторге от того что они здесь, в это солнечном времени, на свободе с друзьями. Тени, духи или призраки, они всё ещё пони–

— Что ты хотела здесь увидеть, Лур? — спрашивает Стилус, вытягивая меня из раздумий.

— А?

Он ускоряется чтобы поравняться со мной, я немного сбавляю темп. — Когда ты появилась здесь, чего ты ждала? Ну, кроме драконов, — упреждает он первый ответ. — Точно не… ну, точно не появиться в нашей компании.

Я… честно не могу вспомнить. Бесконечная череда поездок, пересадок, коротких разговоров по терминалам в закодированных кабинках, закрытых от самой Метрополии — всё так быстро, так выматывающе – меня подгоняли, снова и снова, подбирать ключ-карты, учить пароли. Меньше цикла от первого предложения по терминалу до спуска: и только один короткий сон в придорожном отеле, укрытом от взора камер.

Но в общем хранители намекали, никогда не говоря прямо, на историю, которую я узнаю, и на невероятный уровень погружения. На что-то, что должно помочь мне вспомнить.

Это круче чем любой фильм или даже прямая нейростимуляция. Я могу, сосредоточив внимание рассмотреть каждую мельчайшую деталь, каждую шерстинку на лице Стилуса. Я ощущаю свое тело — ерзанье крыльев под защитной простыней, усталость в мускулах ног. Я слышу пчел и вижу бабочек, которых привлекают цветы, а не кровь, и кроликов, резвящихся в траве чуть западней отсюда. Я чувствую Солнце справа от себя, теплое, но не обжигающее сквозь мое платье.

Я здесь. И должна жить настоящим. Чего я хотела, уже неважно — кроме главной цели, конечно. Я так коротко и объясняю Стилусу, с улыбкой:

 — Я хотела услышать свою — нашу — историю. Да это глупо. Давай лучше сосредоточимся на спасении вашей подруги? — и спешу задать вопрос, который меня мучает — Почему вы все ещё мои друзья?

Я и правда не спросила их об этом раньше, а сами они не сказали.

— Потому что ты принимаешь близко к сердцу то, что случилось. И ещё, ты в самом деле пахнешь как Биттеркап. Чейнджлинги так не могут. Но… что я сказал первое? Да, вот это. — отвечает он.

— Как эт нам поможет, если мы тя бросим? — на полном серьёзе спрашивает Кварц. — Нельзя тя без присмотра оставлять.

Я пропускаю несколько шагов, затем останавливаюсь.

Она хихикает. — Шучу я. Настоящая Биттеркап поняла б. Но– ты тож ничего.

Мы бежим до полудня. Мелкие деревушки рассыпаны по бескрайним равнинам, что простираются перед нами и по сторонам. Прямо по курсу сияют башни Кантерлота – хрустального города-замка на вершине горы Кантерхорн, окруженной густым лесом. Он блестит словно маяк даже при ярком дневном свете, так, что мне приходится слегка отворачиваться — отражённое солнце всё ещё ранит глаза. Немигающий свет этого главного бриллианта в короне Эквестрии не даёт нам сбиться с пути, но до него еще несколько дней бега – настолько высок Кантерхорн в этой временной линии.

Мне хочется лететь, но я счастлива быть рядом с подругами. Кроме того, солнце не даст мне расправить крылья. На стыке этих желаний и этой проблемы рождается мысль. Я вижу множество дирижаблей в небе над нами, но большинство держит курс прочь от Кантерлота… и всё же я попытаюсь.

Я останавливаюсь и указываю копытом на небо. Кварц и Стилус, по инерции убежав вперёд, возвращаются ко мне, и я кратко объясняю идею. Кварц беспокоится за меня, считает, что это рискованно, но я настаиваю. Вздохнув, она лезет в свою сумку, потом лично изготовленным каменным ножом — именно сделав его Кварц получила свою кьютимарку — делает две прорези по бокам в моём платье. Стилус творит временное чёрное напыление, защитный покров для моих крыльев — я подставляю каждое из них по отдельности под покраску.

Потом мы ждём.

И вот один из дирижаблей летит в сторону Кантерлота. Я прошу Искателей ждать, взмываю в небо и выравниваю скорость с кораблем. Сам воздух под моими крыльями кажется другим: более лёгким, податливым, без намёка на дикие ветра Метрополии. Мне кажется, что я могу просто парить, не шевеля крыльями.

Я пробую немножко и так и не понимаю, получилось или нет.

Вблизи оказывается, что корабль может вместить кубическую девятку маленьких пони вроде меня — огромный, аж дух захватывает, повелитель стратосферы. Угрюмые стражи не согласны сажать его, чтобы подобрать нас. Уж точно не целый корабль, потому что несколько пони которых я умоляю следующими — Нашу подругу унес монстр, нам очень-очень нужно увидеть Принцесс! — просят стражей отойти.

Вскоре нас поднимают на борт в клетке, очень напоминающей соразмерно увеличенную переноску для кошек, под обещание вести себя хорошо.

Я чувствую могучую магию, искрящуюся на нижней грузовой палубе. По рогу Стилуса на мгновение пробегают синие молнии. Он морщится и творит защитные чары, потом спрашивает у команды, что там внизу. Ему отвечают: груз для Принцесс, срочно затребованный в столицу из восточных земель. Никто не должен к нему приближаться, и охране велено вступать в бой с нарушителями, если они посмеют сделать хоть один лишний шаг в его сторону.

Мы понимаем намёк. Мы ведём себя хорошо: жмёмся друг к другу на нижней палубе. Там очень холодно. Мне, как пегаске, почти всё равно, а вот подругам моим – не очень, поэтому мы прижимаемся теснее, они укрываются под моими крыльями, поглядывая на стражу наверху: пёструю смесь пегасов и бэтпони. Мой внутренний компас улавливает странный пульсирующий ритм, словно удары больного сердца, исходящий с нижней грузовой палубы. Там, под надёжной защитой заклинаний и хитроумных замков, хранится гигантский груз — отблески защитной магии окутывают едва ли не всю нижнюю половину дирижабля…

Как и в случае с моей собственной кьютимаркой, я почти сразу понимаю, что не так, но поначалу отказываюсь верить.

Когда тебя избирает одна из Лун, это как дружба, немножко смешанная с любовью. Ты всегда знаешь, где находится твоя луна. Ты чувствуешь её магию, как смесь сияния, музыки и ароматов — все сразу и ничего по отдельности. А когда ты полностью на неё настраиваешься, то уже начинаешь различать Аспекты. Аспекты Синей Луны, всегда двойственны по своей природе, их легко различить, а я посвятила Синей Луне почти каждую мою жизнь.

И этот королевский корабль, раскрашенный синим и серебряным чтобы уже не осталось никаких сомнений, несет в себе её Кошмары- или её Сны. Ибо та Синяя и другая — они как два изображения с разных сторон полупрозрачного стекла.

И не просто Сон. Не какое-то там простое заклинание, да хоть целую книга. Часть её истинной силы– и насколько я могу видеть, существовавшую до восхода Лун.

Другая необычность избрания в том что ты всегда веришь своей Луне. Как верю я.

Я шмыгаю носом, вспоминая дом, чувство свободного полета под ночным небом полным бродячих звезд; любовь и расставания; долгие сны и радостные пробуждения; Метрополию такую разную и бескрайнюю…

…и молчу обо всем этом, лежа на полированном деревянном полу, окруженная незамутненными зеркалами — верный способ накликать беду в большинстве моих жизней – пока корабль медленно но верно приближается к столице Эквестрии.

Что же, мы выиграли пару дней. Ради этого побыть окруженной всем, что напоминает мне о доме… небольшая цена, которую я готова заплатить.

И все же я плачу, и мои друзья обнимают меня.

---

Кобылка уже почти могла идти сама. Она довольно скоро пришла в сознание после катастрофы, но её всё ещё покачивало из стороны в сторону — первым делом Скуталу решила отвести её в Понивиль. Незнакомка тяжело наваливалась на неё, неуверенно шагая. Она просила воды или чего-нибудь попить. Разрываясь между тем чтобы не оставлять её одну и хриплым голосом намекавшим что это действительно нужно, Скуталу метнулась домой и вернулась с самой большой бутылью яблочного сока, какую нашла.

Вернувшись пятнадцать минут спустя, сбив дыхание и с дрожащими ногами — ей редко приходилось так бегать без скутера — она обнаружила незнакомку на прежнем месте. Та отползла на траву у обочины Понивилльской дороги и лежала пластом, но голову в сторону Скуталу подняла.

Её золотистые глаза ярко блеснули  при виде Скуталу; она потянулась навстречу — хотя может быть к питью, и за дюжину жадных глотков ополовинила бутыль.

— Когда будет церемония летнего солнца? — спросила она тревожно, с неуловимым певучим акцентом, — Я из будущего— из другого будущего. Нужно предотвратить возвращение Найтмер Мун пока она не принесла вечную тьму!

Скуталу не подумав ответила — Четыре дня назад, — затем её глаза расширились. — Чего? Нет-нет, этого никак не может быть. Та церемония — случилась восемь лет назад. И вечная ночь продлилась… часов пять, пока с ней не разобрались?

Кобылка снова устремила прямой взгляд на Скуталу, и та поплыла, ощутила себя сбитой с толку, потерянной в горящем золоте.

– Ты совершенно уверена? – повторила незнакомка.

Было приятно подтвердить, что да, да, уверена. Абсолютно.

– Верю – выдохнула кобылка. – Приятно познакомиться, я Биттеркап. И, кажется, теперь понятия не имею, что мне делать и зачем я бросила подруг…

Скуталу моргнула и помотала головой.

– Не вини себя. Я Скуталу, и я не сомневаюсь, что мы с Искателями поможем тебе вернуться к подругам!

– Ты хочешь сказать…? – Биттеркап даже не повернула головы.

– Конечно! Если ты нашла способ добраться сюда, мы найдём способ отправить тебя обратно. Но ты, должно быть, очень устала. – Скуталу помогла Биттеркап подняться. – Мой дом недалеко, отдохнёшь у нас, а начнём… – Она бросила взгляд на восходящее солнце. – к вечеру, ладно?

Биттеркап кивнула в ответ, слишком уставшая и слишком обеспокоенная, чтобы говорить.

Медленно, стараясь беречь Биттеркап, они шли на юг, к Понивиллю. Вскоре Скуталу остановилась и подхватила Биттеркап к себе на спину. Идти стало ни капли не легче, но… чуть быстрее, а лучи солнца по левому боку подбодрили её — начинался новый день.

Прибытие

На борту корабля нас обеспечивают питанием и компанией: сюда приносят стол, тарелки, и горячий пирог с картофелем. Он почти обжигает — самое то что нужно на высотном холоде. Без изысков, обычная флотская кухня.  Нам также наливают крепкого, черного, с солодовым привкусом чая, который для моего носа и языка оказывается немного чересчур, но Кварц пьёт его с удовольствием, и приканчивает остатки в обеих наших чашках. По крайней мере, его безопасно пить, мне не приходится проверять свой биохимический индекс на совместимость. В этой истории вся еда и напитки совместимы с почти любой пони. Через несколько девяток историй это станет не так.

Компания не самая приятная. Команда напускает на нас единорога-следовательницу: высокая, с тщательно прикрытой бело-синими королевскими доспехами Меткой, темно-пурпурной шерстью, прозрачными бледно-бирюзовыми глазами, и аккуратно подстриженной рыжей гривой.

Она не говорит нам своё имя, но практически требует, чтобы мы назвали свои, пронизывая меня холодным взглядом когда я — последняя — говорю:

— Я — Лур.

Она требует полное имя. Я говорю: Лур Стардаст.

Она терпеливо выспрашивает имена и кьютимарки всех родственников — всех без исключения — родителей, дядь, тёть, бабушек и дедушек — я отвечаю, чувствую растущую в животе пустоту. Она записывает ответы и встает, утащив маленький кекс в своем рогополе, коротко кивает — «Благодарю, граждане» — и уходит.

Я выдыхаю — кажется, я забыла, как это делалось. Друзья глядят беспокойно, и осторожно выбирают слова.

После крепких и нервных экстренных обнимашек, Стилус спрашивает:

— Прости, Лур, но чьих родственников ты назвала? Потому что это точно не родня Биттеркап. — Он не дает мне время ответить и это обидно. Зачем спросил? — Отца Биттеркап зовут Вормвуд, а не Эхо… и они же не Стардасты?

— Н-нет…

Я понимаю что рассказала правду. Правду последней истории, из времен Розовой Луны. Я даже испытываю некоторое нездоровое любопытство, насколько же эпично я облажалась.

— Из нас троих она только тебя так долго допрашивала. Не бойсь, сахарок. Мы будем за тя, ясно как день. Уж поверь, Лур. — Кварц  говорит уверенно, завершая слова короткой улыбкой.

Это помогает сильнее, чем должно бы. Я возвращаю улыбку.

И всё же, надо спешить. Добраться до Принцесс, прежде чем выяснится, что вся моя семья и я… что меня не только нет, но не должно существовать.

Другие пони спускаются посмотреть на нас: их слова и само их добродушное присутствие немного разогревают ледяную атмосферу, оставленную следователем.

— Не бойтесь, — говорит один, — Темпест всегда такая, когда что-то подозревает. А она всегда что-то подозревает.

Поэтому нас просят не покидать палубу. И как минимум пара крылатых пони всегда на месте, чтобы мы никуда не делись.

Я понимаю ход их мысли. Но не хочу испытывать их терпение, когда прошусь в туалет — подозреваю что и там мне уединиться не дают, пусть и смотрят на дверь снаружи. К счастью, за моими подругами наблюдают не так пристально.

Штурман приносит плед с вышитыми звездами, простой матрас, чтобы пережить ночь, и спрашивает, не спеть ли нам колыбельную. Я не против, но Стилус считает, что он уже  слишком взрослый. Я улыбаюсь, увидев ярлычок на углу одеяла, Рэрити-Белль Индастриз инк.

Я сплю без снов. И всё же Синяя Луна недалеко, спокойным присутствием обещает что всё будет хорошо.

Когда мы просыпаемся, корабль уже пришвартован к одной из башен Кантерлота. Перед завтраком, Кварц напоминает нам:

— Ну чё, терь-то пора письмо вскрыть, не?

Личным ножом она вскрывает письмо Биттеркап.

Привет! — читает она.— Не поверите! Я отправляюсь на важное задание! Меня посылает другая, старшая Принцесса Луна, я должна отправиться в другое время, чтобы предотвратить очень плохие вещи. Эта их Найтмер Мун — она очень, очень плохая! Объясню позже.

Я скорее всего вернусь назад до того, как вы это прочитаете, но на всякий случай... не могли бы вы спросить у Принцессы Луны (НЕ у Селестии!) про Элементы!!”

На этом письмо обрывается..

Мы переглядываемся.

— Эта Найтмер Мун... и эта твоя Красная — они при чём друг к другу, не? — Спрашивает Кварц, как всегда, по делу.

Я непроизвольно ёжусь. Нет, конечно же, нет, хотя…

— Нет, —  отвечаю я. — Может, немного? Но не напрямую. Это другое. Слушай, не забудь взять письмо — это может быть очень важно. Может быть, Принцесса Луна её и телепортировала? Пойдём с ним во дворец, спросим Принцессу, что она задумала, и сразу всё и узнаем.

Зря я размечталась, знаю. Я хорошо помню «другую, старшую Луну». У меня есть сильные подозрения, что Биттеркап писала о Синей Луне, но... это было бы трудно объяснить на бегу. Да и потом, это всего лишь подозрения.

Не знаю, что и делать, если Биттеркап и правда забрала Синяя Луна. Лучше уж местная Принцесса Луна — тогда всё будет проще. На то и надеюсь.

Но мы не попадаем в город. На самом деле мы даже не успеваем покинуть порт. Лишь несколько ударов, чтобы едва различить вдали сеть монорельсовых дорог, порхающие в горном воздухе лепидоптеры, и разноцветную толпу внизу

У подножия трапа, на вершине мраморной башни, нас встречает Темпест. После обмена убийственными взглядами она всё же так и не решается отделить меня от моих подруг. Маленькая, но приятная победа.

— Идемте со мной, кобылки. Нужно поговорить.

---

— Слушайте — я в самом деле не знаю, где я. Я не знаю, как попала к вам. Не помню ничего, кроме тьмы. Если Найтмэр Мун вернётся, всё будет потеряно навсегда. Я должна это остановить. Так сказала Луна. Вот и всё, понимаете?

Биттеркап шмыгнула носом и замолчала.

Твайлайт аккуратно спросила:

— Так, значит, Принцесса Луна попросила тебя… остановить Найтмэр Мун. Но это надо было делать восемь лет назад… если вообще надо! Потому что тогда всё кончилось хорошо.

Биттеркап крупно вздрогнула:

— Я… я плохо объяснила. Это не Принцесса Луна, нет. Они немного похожи — тот же тёмно-синий цвет, но… у этой Луны нет титула — я и без титула её не смогу забыть. Она сияет покоем и ужасом. Я бы очень, очень хотела никогда её не видеть, — Биттеркап сдерживала горькие всхлипы, пересказывая всё ту же историю для Твайлайт. Искатели уже слышали рассказ дважды. Страх блестел в её золотых глазах, слова текли немного иначе, чем в предыдущие два раза. Не как заученный текст.

— И вы должны понять — Луны не лгут. Не могут лгать в принципе. Я видела своими глазами. Видела как мир изменился — и почувствовала это. Пучок травы стал синим, прямо передо мной, потому что она сказала, что он синий. И он всегда таким был. Я должна остановить вечную тьму Найтмер Мун. Луна обещала, и она не лжёт. Пожалуйста, поверьте. Даже не важно, вернусь я домой или нет — когда опустится тьма, всё будет уже не важно.

Сев на круп и укутавшись в свои крылья, она выдохнула последние слова.

— Потому что я видела эту тьму. Я знаю, как она спустится. Что будет потом. И как быстро вы все умрёте.

Искатели, все трое — Скуталу, Свити Белль и Эпплблум — лежали на её постели, образуя кольцо вокруг Биттеркап, чтобы хоть как-то поделиться с нею теплом. Технически, ещё вчера это была постель Скуталу, но оранжевая пегаска вряд ли скоро получит её назад.

Твайлайт стояла рядом с ними и сосредоточенно щурилась поверх справочника — акцент Биттеркап не встречался ни в одной из эквестрийских провинций. Быстрый медосмотр, проведенный Свити Белль двенадцать часов назад, показал голод, эмоциональный стресс — похоже, кобылка прошла через Тартар, чтобы добраться до них. К счастью, ничего такого, чтобы остались шрамы — как ни странно, несмотря на всё, на коже почти не было повреждений, — ни укусов, ни царапин, только ссадина от наезда скутером.

Почти тогда же, десять часов назад, Принцесса Дружбы — иногда её называли Принцессой Магии, потому что дружба это магия — отыскала межпространственный туннель, сквозь который прибыла Биттеркап. Следы двух разрывов пространства к северу от Понивилля сияли в магическом спектре, всё так же яркие сейчас, как они были в полдень, когда Принцесса шагнула через порог дома Скуталу.

Теперь, на закате, она была совершенно уверена в том, что будет несложно отослать кобылку назад — само присутствие Биттеркап в этом времени создавало напряжение.

— Как растянутая ткань? — переспросила Свити Белль.

— Да, — согласилась Твайлайт. — Я могу вовсе ничего не делать, и скоро она вернется домой сама. Как… растянутая резинка или бумеранг. Её не должно здесь быть. — Она аккуратно подобрала следующие слова. — Во всяком случае не одновременно с тобой, Скуталу. Это как – с точки зрения Вселенной вы существуете в одном и том же месте. Вы являетесь одной и той же пони. Я сказала, что её не должно здесь быть... но на самом деле невозможно уже то, что вы двое существуете совместно.

Скуталу приподнялась на постели, следя за тем, чтобы не отрываться от Биттеркап, и моргнула. — Что? — она была в совершенном порядке. Но ведь хоть что-то должно же быть не так, если…  — Хочешь сказать, Биттеркап займет моё место? — спросила она чтобы убедиться.

— В каком-то смысле уже заняла. То есть, я вижу, что вы разные пони, но если я сотворю чары, направленные на одну из вас… я не знаю, на кого именно они нацелятся. Может быть, на тебя. Или на неё. Или на вас обеих. Или мир схлопнется в точку и перестанет существовать, потому что такого просто не может быть. — Твайлайт непритворно вздохнула. — Потребуется  нескольких досок формул, чтобы объяснить это моим ученикам. Или, полагаю, одно уравнение для Старсвирла Бородатого.

Скуталу пожала крыльями, решив обдумать это позже. Прямо сейчас и именно здесь, кобылке всё ещё нужна была помощь.

— Не беспокойтесь — подала голос Биттеркап, — Я никуда не денусь. Не могу, пока я… — она шмыгнула носом, — Пока не буду уверена, что тьма не наступит. Она должна… Я должна остановить её. Это гораздо хуже, чем я могу сказать. Пожалуйста. Подумайте. М-может, связаться с Луной снова? Может быть, она знает и объяснит? — золотые глаза смотрели на Искателей и на Принцессу с отчаянной надеждой, в желтой шерстке щёк проступали дорожки недавних горьких слёз.

Твайлайт медленно кивнула. — Так и поступим. А теперь, пожалуйста, отдохни.

Биттеркап засопела. Искатели оставались с нею, обнимая её с трех сторон. Засыпали её тихими торопливыми утешениями, стараясь унять слёзы, пока наконец, Биттеркап не успокоилась. Скуталу ощутила в груди уютное тепло, знакомое с детства. Взрослые или нет, Искатели навеки оставались подругами.

Твайлайт вскоре ушла — сначала написав и отправив срочное послание Принцессе Луне.

Когда шаги Твайлайт утихли за прикрытой, но не запертой дверью, крылья Скуталу слегка дернулись и раскрылись и пегаска не сразу смогла их сложить.

Эпплблум удивлённо подняла голову, взглянула на эти крылья широко открытыми, неверящими глазами. Она дважды моргнула.

Теперь она больше не видела невозможного. В ушах её утих неприятный гул. Крылья Скуталу снова были такими же как раньше — маленькими и оранжевыми.

Эпплблум покачала головой и ничего не сказала, чтобы не беспокоить Биттеркап, которая только-только уснула.

День в Понивилле

Ночью Биттеркап не увидела тьмы. Принцесса Луна, поняв, что сама она была истоком страхов и тревог, хранила покой её сновидений на дальних подступах, вытягивая и отводя кошмары, но всматриваясь в каждую их деталь. Биттеркап знала, что Луна стоит на страже и была рада, что Принцесса не приближается.

Днём, проснувшись, Биттеркап не сразу поняла, где она — запахи были не те. Не травы равнин, но сладкая выпечка и примесь петрикора после ночного летнего дождя. За окном, судя по звукам, играли в мяч, а вдалеке шумел городской базар. Она слышала счёт очков, пасы — их озвучивали вслух, видимо, по правилам игры — и глухие удары мяча о землю Мяч гулко врезался в наружную стену комнаты. Магнитное чувство отчётливо показало, где север, и в остальном было спокойным — так, как никогда не молчало дома. Поблизости не было никакой электроники, никаких скоплений металлов или силовых установок.

Она помнила о своих видениях, но и эта память тоже была тихой: ей больше не надо было немедленно спасать мир, от леденящего ужаса осталась лишь прозрачная тень.

Она спрыгнула с кровати, чтобы пойти играть в мяч, но ноги разъехались на тканом ковре  и она упала на живот и грудь. Ковёр пах полынью, и Биттеркап поняла, что очень голодна.

Бросок кубика на пассивное восприятие оказался успешен, и Биттеркап доползла до окна. Чтобы стянуть с высокого подоконника керамическую миску с красно-желтыми яблоками в ней, понадобилось трижды сменить позу, при каждой смене закрывая глаза, чтобы не кружилась голова. Сначала встать на четыре ноги, потом сесть на круп, потом подтянуться на задних, чтобы наконец ухватить миску зубами.

После третьего яблока в россыпи обломков миски противная дрожь в ногах унялась: теперь Биттеркап смогла добраться до двери, толкнуть её и выглянуть наружу.

Под утренним солнцем она ощутила, как приходят силы. Сильный порыв ветра взъерошил её короткую гриву и заставил зажмуриться. Биттеркап улыбнулась.

Незнакомое существо, похожее на розовую кобылку с густой синей гривой, но с клювом и когтями, подлетело к ней и прочирикало что-то в невероятном темпе: Биттеркап провалила бросок на слух и поняла только, что её рады видеть и не хотят съесть. Это обнадёживало.

Эпплблум подбежала к ней и наклонилась:

— Сильверстрим, погодь, не лезь покуда… Сахарок, ты куда?! Ты ж больная, мы вчерась даж не знали, скопытишься ты аль нет!

Биттеркап поёжилась — она ясно слышала тревогу в голосе земной пони, но не знала, как объяснить, что всё уже нормально. Она решила так и сказать:

— Нет-нет, всё хорошо… намного лучше, чем вчера и позавчера. Я просто была очень устала и испугана, и у меня было слишком мало очков здоровья. Они восстанавливаются от продолжительного отдыха, так что теперь всё хорошо. Подожди… выживу или нет? Всё так плохо?

Эпплблум наклонила голову и пару раз моргнула.

— Так, я чёт не поняла. Какие ещё очки здоровья? Ты бредишь, да? Вроде как Скутс тебе не на голову наехала. И да, Свити ещё как боялась, что ты копыта отбросишь.

Биттеркап замялась. Она очень не любила этот вопрос, но решила ответить как есть. Совершенно честно.

Между «решить» и «ответить» лежала пропасть стыда и страха. Биттеркап не хотела вспоминать, когда именно в её голове впервые прокатилвсь игральная кость. Она знала, что с тех пор и до сих пор никогда не была в порядке.

Она бы очень хотела вернуть время на  минуту назад и не проговориться. Но было уже поздно.

— Послушай, Эпплблум, и постарайся поверить и не пугаться. С… некоторых пор маленькая часть меня самой откололась от меня, как обломок треснувшей чашки, и показывает мне мир как настольную игру. Я знаю, что на самом деле он не игра. Хорошо? Веришь?

Биттеркап не дождалась кивка, но Эпплблум не отвела взгляд. Насторожив уши, она внимательно слушала Биттеркап. Пегаска продолжила.

— Так что… я иногда проговариваюсь. Очень не хочу, пони пугаются и перестают со мной говорить, но… — Биттеркап моргнула, — это есть. Осколок есть. И что-то во мне говорит, что пока идёт игра, я… я буду жить. Только н-не проси это прекратить, пожалуйста! Если хочешь, просто не говори со мной, как другие. Я пыталась прекратить, и это…

Она проглотила остаток слов, стараясь не плакать.

Эпплблум помолчала:

— А как игра закончится, помрёшь, так что ли? Ну ладно. У всех свои тараканы. Сиди пока, — строго велела Эпплблум, выдала Биттеркап теплый пирожок с яблоками, и умчалась. Биттеркап утёрла слёзы, кивнула и стала следить за игрой. Смешанная команда не-пони  — синий грифон, то странное розовое существо и разноцветное насекомое в хитиновом каркасе — определённо выигрывала.

Вскоре Эпплблум вернулась вместе с Искателями. Ещё со вчерашнего дня Биттеркап знала, что эти трое пони тоже зовут себя так. Вчера она не могла думать об этом, но сейчас отчётливо видела сходство — у Свити Белль были точно такие же ярко-зелёные глаза, как у Стилуса, и такое же выражение лица, когда она сердилась.

— Как вы вообще допустили, что наша пришелица из ниоткуда выйдет из дома без присмотра?!

А вот говорит иначе, отстранённо подумала Биттеркап. Стилус бы обошёлся двумя-тремя словами, просто потому, что это не лекция об окружающем мире.

Скуталу повела крыльями и шагнула к Биттеркап, не отводя взгляд от Свити.

 — Она крепко спала. Я просто вышла за покупками. Гостья остаётся со мной, разве нет?

Голос её звучал низко, спокойно. Биттеркап представила бросок на дипломатию. Тринадцать, вполне достаточно.

— Но мы всегда поможем, Скутс. Нет такого дела, которое бы я не бросила на месте…

— Я знаю, — коротко улыбнулась Скуталу, — Потому и не собиралась звать вас. Но раз вы сами пришли…

Все трое подошли к Биттеркап и легли вдоль невидимого полукруга, рассматривая её. Биттеркап невольно распушилась и опустила взгляд — да, здесь не было ни капли осуждения, но само внимание взрослых кобыл смущало… и каждая из них была по-своему красива. Даже короткие крылья Скуталу не портили её образ — она буквально излучала внутреннюю силу и уверенность. Контрастом к ней — ажурная, хрупкая Свити Белль с невозможно тонкими ногами и слишком длинным рогом. И чуть в стороне от них — приземистая, длинношерстная, с вечно чуть прищуренными глазами Эпплблум. Не настолько прищуренными, чтобы она казалось недоверчивой. Скорее — готовой к необязательно-приятным сюрпризам.

— Чего ты хочешь? — первой спросила именно Эпплблум.

Биттеркап подождала какой-то подсказки. Обычно, начиная так, взрослые имеют в виду, что лучше знают, чего тебе хочется.

Подсказки не было. Она знала, как будто находясь в голове Скуталу, что пегаска на самом деле чувствует себя глубоко виноватой за то, что ушла. И поэтому больше не оставит её без присмотра, если только Биттеркап сама не попросит.

Так что она так и сказала:

— Для начала, пожалуйста, не надо так на меня смотреть. Я взрослая пони… хорошо, почти взрослая. Я не очень голодна, у меня был продолжительный отдых, и вообще я в порядке. Разве что хочу домой, к своим. Мы были посреди своего квеста, а к вашему квесту я, похоже, опоздала. И присматривать тоже не надо. Всё будет хорошо… пока не придёт вечная тьма, — добавила она, подумав.

Это было правдой, и она всё ещё помнила, как именно кончится мир… но больше не внушало ужаса. Простой, обыденный факт.

Скуталу медленно моргнула:

— Ты немного слышишь мои мысли, да? Потому что я твои — тоже слышу. Твайлайт говорила о чём-то похожем.

Биттеркап кивнула:

— Да. Немного. И это не пугает. Не так, как должно пугать. Словно… всё идёт как надо.

Эпплблум скосила взгляд на Скуталу, но никаких пояснений не дождалась. Вздохнув, она спросила Биттеркап:

— Идти-то можешь, сахарок? Раз сказала, што не очень голодна, значится, перекус тебе точно пойдёт. Тем более своего пирога я как-то больше не вижу.

Биттеркап проверила, сначала встав на ноги, потом расправив крылья и немного взлетев. Внутри всё ещё оставалось немного противной слабости, но, наверное, это и правда были остатки голода.

— Могу. Пошли. Только мне нечем платить…

— У меня битов хватит на всех. И они не карманные, заработанные, так что не смей даже тревожиться, — откликнулась Свити Белль.

— Не только у тебя, — под нос фыркнула Скуталу.

Эпплблум не стала даже отвечать, просто зыркнула на Свити, и та, покраснев и замявшись, умолкла.

Искатели — в сопровождении Биттеркап — направились к открытой закусочной неподалёку. Полосатый тент жёлто-зелёного цвета давал временное укрытие от дневного солнца. Они разделили на четверых освежающий летний салат из помидоров, сыра и зелени. Он утолил последние остатки голода Биттеркап.

— Почти взрослая, говоришь, — подмигнула Эпплблум, предлагая керамическую миску с чем-то чёрно-белым внутри, почти такую же, как разбитая раньше. Биттеркап поёжилась и покраснела от приступа стыда. Впрочем, это была далеко не первая разбитая ею чашка или миска.

Она поняла подначку сразу — какао со сливками оказался невыносимо крепким, Биттеркап закашлялась и долго не могла продышаться, резкий и густой запах заполнил ноздри и горло и не хотел уходить.

Всё же она справилась и заслужила ответную одобрительную усмешку. Несколькими секундами спустя оказалось, что это ещё и вкусно — горечь отступила, оставив молочную сладковатую густоту, горячее тепло в животе и искорки энергии в мышцах. Биттеркап аккуратно подвинула чашку дальше от края стола и сосредоточенно уставилась на неё, надеясь, что она не разобьётся. Через несколько секунд она выдохнула.

Этой чашке повезло больше, чем многим другим.

Свити Белль отодвинула складное кресло Биттеркап и попросила её расправить крылья и немного посидеть смирно. Она прошлась вокруг, нисходящей спиралью направляя на маленькую пегаску тонкий зелёный луч — как и вчера, проверяя и исправляя состояние органов и потоков жизни. Ещё до того, как Свити сказала вслух хотя бы слово, по довольной улыбке единорожки, по двадцатке на броске лечения, и по краткому текстовому отчёту, что всплыл в голове Биттеркап

Очки здоровья: 18/18

Голод: 1/27,
Усталость: 3/27

Безумие: 14/27
Болезнь: отсутствует

Травма: анестезирована

Проклятие 1: Гроза Чашек, активно

Проклятие 2: не определено, активно

она уже знала, что всё в порядке.

Биттеркап осмотрелась, впитала в себя яркие краски — медовую лакировку стола, деревянные стены в жёлтом и зелёном без градиентов, десяток посетителей за соседними столиками. Она прислушалась к шелесту их разговоров — почти никто из гостей не был пони, но говорили они всё равно на общем, понятном языке. Она втянула ноздрями запахи свежей еды, крепкого какао и пряностей…

…и попыталась закрыться от всего этого, забыть пророчество и вернуться домой в свой мир, которому ничто не угрожает.

Но квест оставался невыполненным, и удар молнии не разразился над нею, чтобы отправить её обратно к своей палатке, к подругам, которые, сейчас, наверное, сходят с ума, не зная, куда она пропала и как понимать оставленную записку.

Свити Белль утирала её слёзы краешком вышитого платка.

Она и повела их — всех четверых, заверив Биттеркап, что, конечно же, она своя для Искателей и никак иначе быть не может — на сводный концерт своих учеников на западной окраине Понивилля.

По дороге Биттеркап накрыл приступ паники — она поняла то, что было очевидным, стоило лишь на минуту задуматься. Эти разноцветные гигантские насекомые, дружелюбные и общительные, едва ли не вьющиеся вокруг них как только представится возможность, были чейнджлингами. Именно так — надо было только присмотреться! — их определял детектор существ и созданий в том пространстве внутри её головы, где реальность виделась бесконечной игрой.

Она намертво отказалась идти куда бы то ни было вообще. Она не поверила объяснениям:

— В нашей Эквестрии Принцессы пробовали сделать так, как вы говорите! Пробовали научить чейнджлингов дарить любовь внутри улья. Это кончилось очень плохо, и так нельзя. Так просто нельзя, они так не устроены!

Это вызвало короткую размолвку между Искателями — Эпплблум настаивала, что всё так на самом деле и было. Свити просила не спорить  — в разных мирах мелочи могут быть устроены по-разному, разве нет?

Скуталу разрешила спор:

— Биттерс, у нас это сработало. Я не знаю, почему — может, Старлайт применила какие-то хитрые чары? Она всегда так делает. Но у нас это сработало. Поверь, что никто из них не желает нам зла, а если что — мы рядом и прикроем тебя от любой напасти.

Она подождала слабого ответного кивка, а потом подхватила Биттеркап к себе на спину и ровной походкой понесла её на концерт.

Её живого пушистого тепла под грудью пегаске хватило, чтобы за эти десять минут успокоиться и перестать сжиматься от тошнотворного ужаса. Да, чейнджлинги были самым большим злом её мира, но… Искатели не стали бы обманывать её, и ни в походке, ни в запахе Скуталу не было ни капли страха.

На концерте Свити Белль подпрыгивала на месте для каждого следующего исполнителя, выкрикивая имена и прося немногочисленных зрителей присоединиться, а потом театральным шепотом рассказывая Искателям, что именно этот её ученик был самым лучшим, непревзойдённым, потрясающим. Её совершенно не смущало, что по букве её слов лучшими были абсолютно все. Эпплблум щурилась и фыркала, но всё же не пыталась возразить.

Во время антракта Свити Белль сказали, что одна из её певиц немного простыла. Как говорят, шоу должно продолжаться — но, несмотря на это, Свити не собиралась заставлять выступать артистку не в лучшей форме. Тем не менее, ей нужен был пони с подходящим голосом, чтобы заполнить паузу. Она не стала выходить на сцену сама — вместо того Свити Белль мягко подтолкнула Биттеркап, предлагая ей выйти на сцену.

— Ты хочешь, чтобы я пела? — спросила Биттеркап, опустив уши. — Не то чтобы я не могла петь, но, для начала, что именно?

В облаке светло-зелёной магии перед Биттеркап появился небольшой свиток с нотами и текстом.

—Это просто гимн Эквестрии, — объяснила Свити Белль. — Я уверена, он ничем не отличается от гимна в твоём мире. И даже если отличается, просто спой свою версию! Эквестрия останется Эквестрией, куда бы ты ни отправилась.

Биттеркап кивнула и, протянув крыло, взяла ноты. Затем она спустилась с мест для зрителей и поднялась на сцену. Развернув свиток, она глубоко вдохнула и начала петь. Слова этого гимна немного отличались, но лились без колебаний и ошибок. Незаметно для себя Биттеркап перестала смотреть в текст и пела наизусть, как будто исполняла именно этот вариант гимна с самых ранних лет. Закончив, она услышала аплодисменты зала и заметила довольную улыбку на лице Свити Белль. Краем глаза она увидела двадцатигранник, показавший одиннадцать. Достойное выступление для неподготовленного участника.

Когда она спускалась с подиума, в ней всё ещё звучали слова первые слова гимна.

Эквестрия — моя страна. Земля Гармонии…

Эта строка была почти такой же как дома, а флаг — совершенно таким же, но дома Биттеркап пела бы «Земля двойной Гармонии», и думала бы о Принцессах. Здесь же пропущенное слово почти не всплывало в памяти, и даже без него ритм был естественным, не сбившимся. Она чувствовала, что здесь это правильно. На флаге по-прежнему были две Принцессы, но душу она открывала для самой Эквестрии, не для её правительниц.

И, хотя видение вечной тьмы оставалось не более чем выцветшим пятном… она хотела защитить этот мир. Не потому, что должна, и не потому, что квест оставался в списке, даже не из страха. Она ощутила Эквестрию, а Эквестрия взглянула на неё в ответ.

Она обняла Скуталу, заглянула в её глаза и увидела, что старшая кобыла тоже растрогана. Но они не сказали друг другу ни слова об этом.

После концерта Биттеркап спросила, есть ли здесь настольные игры, и Искатели отвели её на огромную центральную площадь Понивилля, в центре которой высилась остроконечная ратуша. На восточном краю площади, на тёмно-фиолетовых осколках плитки, выложенных в шестиугольный узор, стояли пять огромных игровых столов. Два из них были уже заняты, и Биттеркап с Искателями заняли средний из оставшихся. Места за ним хватило бы ещё на шестерых пони, кроме них.

Или, возможно, других видов. К этому времени Биттеркап уже привыкла к разнообразию существ и научилась распознавать, что видов иных существ здесь не так много: грифоны, яки, гиппогрифы, чейнджлинги и драконы. Кроме чейнджлингов и гиппогрифов все остальные были вполне узнаваемы… ну, на самом деле, поправила себя Биттеркап, чейнджлингов она видела тоже, но очень не любила об этом вспоминать. Странной казалась именно их смесь: в её родном мире эти иные существа держались в границах своих собственных стран, лишь изредка пересекая границы Эквестрии по делам дипломатии и торговли.

Но, опять же, Искатели не проявляли ни малейшей тревоги, так что Биттеркап оставалась спокойной.

Она заняла место ведущей игры и обозначила начало:

— Вы приближаетесь вплавь к одинокому тропическому острову на южных границах Эквестрии. Вы знаете, что остров поразила эпидемия, и местный барон закрыл все порты, но верный Коронам стражник заступит на смену к вашему прибытию в условленном месте и пропустит вас. Болезнь, наверное, передаётся через прикосновение. Принцессы полагают, что вызвали её разработки частной лаборатории на острове — вам надо узнать, так это или нет. Давайте для начала познакомимся с вами?

Она наклонилась над столом, обводя Искателей взглядом:

— И можете не придумывать других персонажей. В этом приключении играйте себя — потому что я хочу узнать вас.

Игра шла лучше, чем она опасалась, хотя один раз они со Скуталу необъяснимо поменялись местами, и им пришлось встать и пересесть на свои места снова. А ещё всю игру Биттеркап приходилось отсеивать мысли, ощущения и идеи Скуталу от своих — как будто взрослая пегаска стояла не просто рядом с ней, даже не над нею, а внутри её. И, поскольку Скуталу не очень умела проигрывать и отступать, пробуя снова и снова даже когда агент лаборатории уже прямо сказал им, что не скажет кодовых слов, Биттеркап несколько раз пришлось напоминать, что персонажу Скуталу неоткуда знать ни эти слова, ни верную тропу к тайному проходу в каменной стене лаборатории.

Они прервали игру в конце первого акта, узнав, что источник заболевания вовсе не лаборатория, а выброшенное на пляж существо из глубин океана. К тому времени они успели пообедать и даже поужинать — ненавязчивое следящее заклинание, встроенное в игровой стол, определило, что они увлечены, и Биттеркап действительно старается быть хорошей ведущей, а это дало им право на бесплатное питание за счёт Принцессы Твайлайт Спаркл и дракона Спайка. Так что остановились они не потому, что не хотели продолжать, а потому, что солнце клонилось к закату и к ночи их могла посетить Принцесса Луна.

После игры они дошли до замка Твайлайт и уточнили у неё, придёт ли Луна. На самом деле обратились к ней Искатели; Биттеркап  же пряталась в тени и пыталась снова поверить в мир, где существует аликорница, которая при этом не Принцесса Селестия и не Принцесса Луна. Да, вчера она тоже видела Твайлайт, но тогда была совершенно не в форме, чтобы по-настоящему понять, кого именно видит. При всей невозможности Принцесса Твайлайт была красива и Биттеркап, краснея, поняла, что мечтает о её поцелуе.

Твайлайт всё так же беспокоилась о Биттеркап и всё так же была удивлена тем, что они со Скуталу каким-то образом сосуществуют. Прямо перед Твайлайт две пегаски сознательно поменялись местами. Это не было магией — им хватало просто решить, что каждая из них хочет оказаться на месте другой, и… так и было. Твайлайт, ошеломлённая и заинтригованная, быстрым почерком вела записи.

Они узнали, что Луна будет через несколько часов, после заката, но не хотели расходиться по домам.

Скуталу взяла на себя инициативу — этим вечером в единственном кинотеатре Понивилля показывали свежий детектив длиной целых полтора часа. В принципе туда не пускали жеребят, но с прошлой недели Искатели знали, что в смысле рейтинга там нет ничего особенного, кроме пары слишком медленных и близких к объективу поцелуев, и мягкой романтической линии.

Эпплблум не стала спорить с их планом, но настояла, что Скуталу должна купить два билета. Свити Белль попробовала уговорить кассиршу пропустить Биттеркап, но получила отказ, потому что на броске убеждения выкинула всего лишь четвёрку.

Против главного плана Искателей кассирша была бессильна: Скуталу зашла в зал, устроилась на задних рядах, и тут же поменялась местами с ожидающей за углом Биттеркап. Дальше Скуталу оставалось только показать второй билет и пройти в зал снова, а Свити мелодичным голосом заверила кассиршу, что первый раз той просто померещился от жары.

Фильм был про агента Секретной Монстрологической Ассоциации Инспекторов Летописей, вынужденную участвовать в конкурсе красоты, чтобы поймать затаившегося среди конкурсанток монстра. Биттеркап решила, что рейтинг на самом деле вполне верен. В фильме было более чем достаточно сомнительных ракурсов и прозрачных намёков и дразняще одетых кобыл, и по сюжетным линиям агент находила не только монстров, но и свою любовь. Впрочем, конкурсантки оказались сообразительными, дружелюбными и с яркими характерами, а на полке Биттеркап ещё год назад стояло достаточно романтических книг в мягких обложках, так что при просмотре фильма ни одна невинность не пострадала.

И тем не менее, следуя к замку Твайлайт в окружении Искателей Биттеркап чувствовала, что краснеет не только щеками, но и ушами, и что все они это видят, и что никто из них не собирается её за это ни упрекать, ни высмеивать.

Потому что она осмотрена, изучена, признана достойной и принята в их подруги.

Нет, Биттеркап не забыла о Кварц и Стилусе. Просто сегодня её подруг стало больше.

Держась рядом со Скуталу, под её коротким крылом, Биттеркап решила, что о будущем расставании подумает позже. Потому что здесь и сейчас… она была счастлива.

Недобрые предчувствия

Спуститься с башни можно только по длинным винтовым лестницам с высокими перилами. У меня, конечно, крылья, но Темпест просит воздержаться от их использования.

— Не хочу вести себя недружелюбно, — говорит она, — Но буду, если придётся.

Темпест стреляет серией разноцветных магических огней, и те взрываются в бескрайнем голубом небе. Расшифровать я не могу, но с удивлением понимаю, что система точно та, что применяется Триадой Лун множество историй. Две вспышки, долгая пауза, затем послание. Вспышки разделены не секундой и не полусекундой — а ровно третью удара. Это не может быть совпадением. Как и одновременно разряженные фиолетовый-зелёный-пурпурный в качестве стандартного «конца сообщения».

Вскоре от корабля к нам осторожно снижается лепидоптер — глубокого синего цвета с зеркально отражённым знаком Диархии на всех четырех баллонах. Темпест приглядывает как мы поднимаемся по крутому сосновому трапу внутрь, затем ещё по одному переходим в средний отсек. Она предлагает сесть на подушки — прочные и жесткие, из крепкой грубой ткани, набитые упругим войлоком. По правую сторону пышет жаром Солнце. Я перебираюсь налево, чтобы глядеть в иллюминатор на Кантерлот далеко внизу. Кварц прыжком пересаживается ко мне. Она меньше и немного моложе, но это её никогда не останавливало. Когда она оказывается рядом, я немного расправляю крыло и касаюсь её — просто хочу чувствовать, что она здесь.

Когда лепидоптер взмывает с башни и резко падает, несколько ударов я почти что чувствую невесомость.

Темпест деликатно кашляет. — Я Темпест Шедоу, наблюдатель Палаты Подготовки Предрешенных Перемен, — представляется она — Вы не арестованы, жеребята.

— У нас есть Метки, — отвечает Стилус. — Технически, при исполнении вы не имеете права нас так называть. Этот закон не применялся по меньшей мере уже сорок лет, но он всё ещё в силе. На первый раз я готов признать это ошибкой… — он продолжает говорить, пока наш кораблик набирает скорость и ложится на курс.

Я оборачиваюсь к Стилусу, намереваясь прекратить его ворчание: нам не следует злить единорожку, о которой мы ничего не знаем. Темпест внимательно слушает, время от времени кивая. Она сохраняет серьёзное выражение лица, но я замечаю с каким трудом она сдерживает улыбку. Как я понимаю, её больше занимает то как Стилус это всё излагает: как по нотам, чем то, что именно он говорит. Взрослые всегда на него так реагируют.

Прежде чем я успеваю вмешаться, Кварц хватает меня зубами за ухо и поворачивает мою голову к иллюминатору. Я морщусь, но она не отпускает.

Сначала я думаю, что она хочет показать мне гигантские радужные крылья нашего корабля. Они как раз завершают величественный взмах, бросая разноцветную тень на салон. Но затем я вижу.

Далеко внизу, за толстым стеклом в дубовой раме, чуть выше другого лепидоптера — благодаря чему я могу оценить масштаб — в небе парит дракон. Размером не меньше слона, лазурный, с завораживающе красивым узором из сверкающих чешуек на спине. Его крылья такие тонкие, что я вижу сквозь них белоснежные башни внизу и взмахивают так редко, будто дракон решил зависнуть над столицей навсегда. Несколько пегасов и бэтпони без страха вьются вокруг дракона. Они похожи на бумажных голубей рядом с этим величественным созданием с изящным, стройным телом, длинной лебединой шеей и острой клиновидной головой. Кто-то из них, сменяясь, всегда летит чуть впереди, указывая, я так понимаю, дорогу к самому центру Кантерлота.

Минуты идут одна за одной, и я не могу оторваться — это прекрасно. Проходит чуть меньше доли, прежде чем наш корабль снижается к своей неведомой цели. Всё это время мы видим дракона. Я не могу перестать улыбаться. Я прибыла сюда чтобы увидеть драконов. И вот, увидела, своими глазами. Чего мне ещё желать?

Из блаженного забвения меня выводит хор голосов в голове, напоминающих, что происходит. Мы ещё не спасли Биттеркап. Что ещё хуже, мы пока не остановили Красную. В моих воспоминаниях я минимум семь раз была убита или покалечена ей. Мои прошлые жизни видят шанс и я должна донести их послание.

Я оборачиваюсь к Темпест, которая сидит напротив Стилуса: они сидят лицом друг к другу. Пока я восхищалась драконом, они нащупали общую почву. От разговора о гражданских правах они перешли к шашкам 6х6. Они успели сделать всего пару ходов, но Темпест делает вид, что ей сложно — даже немного язык высунула.

— Темпест, — Я жду пока она повернётся ко мне, сделав следующий ход. — Я должна вам сообщить: Мы потеряли подругу, она Селестия знает где. Я не из этого мира. Солнце гибнет. Ужасное чудовище явится через несколько светов… то есть, месяцев! Осень уже не успеет наступить, Восход Лун…

— Светов, говоришь. Восход Лун, говоришь. — она прищуривает глаза, — Да, Лур, мы знаем. Почти всё это, и про Красную тоже. Не то, чтобы мы могли сделать слишком много: всё что мы можем, это постараться смягчить последствия. И ещё: спрашивать, куда делась ваша подруга, надо не у Принцессы Селестии. Скорее у Принцессы Луны. Мы летим к ней.

— Н-но… откуда вы узнали? — спрашиваю я, совершенно выбитая из колеи. — Как… где… кто мог вам рассказать?!

— Что ты знаешь о драконах? — задаёт она встречный вопрос.

Вместо меня хорошо знакомым тоном отвечает Стилус.

— Они прекрасны, могучи, похищают принцесс, и тащат к себе вообще всё что понравится. Есть пять подвидов: двуногие, бескрылые, королевские, гигантские и эфирные. Виверны драконами не считаются. У них соглашение с Диархией о том чтобы разрешить драконам-подросткам селиться в Эквестрийских пустошах. — Когда он говорит вот так, он мысленно читает вслух из книги в голове; он видит шрифт, картинки, текстуру обложки, блики света на сгибах страниц. Поэтому его иногда уносит. Только несколько лет назад он доверился нам настолько, чтобы рассказать об этом.

— Всё верно, кроме части про принцесс. Это миф. Шутка, добавленная принцессой Селестией чтобы скрыть некоторые факты её биографии. — Темпест слегка улыбается, я слышу как Кварц потрясенно выдыхает. Я чувствую как мое лицо горит, хотя стараюсь не делать поспешных выводов.

Темпест подливает масла в огонь:

— Прежде, чем вы спросите: нет, кирины появились на свет не так. Эти слухи неправда. А вот один из подвидов драконов… да.

Она поднимает копыто и уже открыто улыбается.

— Так вот… Их собирательство — это не жадность. Они коллекционеры. Очень-очень увлеченные коллекционеры. Какой-нибудь уникальный экспонат, историческое роговое кольцо или кубок — не пытайтесь что-то украсть из драконьей коллекции, если вам дорога жизнь.

Она смотрит на нас и медленно заканчивает:

— Но самое ценное, это истории. Нет, не сказания — целые временные линии. Вот это — сокровище, которое само по себе состоит из сокровищ, а они — из меньших сокровищ, которые всё ещё неисчислимы. Кубическое сокровище, как могли бы сказать у вас, Лур. — Она поворачивается назад к Стилусу, и двигает шашку. — Узнаем же, какие вести принесёт твоё прибытие.

---

Принцесса Луна шла с Искателями и Биттеркап по длинной ночной дороге прочь от замка Твайлайт. — Мы вникли в тревогу сей молодой пони, — произнесла Луна, — и суровые  предзнаменования открылись Нам. Ей было видение, сон; вещий, долгий, изысканный и ужасный. Ему не было конца , он тянулся днями, пока она не осознала величие угрозы. Мы смогли узреть видение лично. Найтмэр Мун, темнейшую сущность что родичи ваши превозмогли Элементами Гармонии, и непредвиденное последствие их победы.

— Она всё-таки вернётся? — спросила Скуталу.

— О, надо же! — Свити Белль аж подпрыгнула на месте, В этот раз героинями будем мы, да? Пожалуйста, скажите «Да», Принцесса!

— Агась, —  улыбнулась Эпплблум, — Самое то. Нам как раз стукнуло столько же, сколько было сестрам.

Луна засмеялась, с маленькой ноткой грусти. — Истинно так, мои драгоценные. Нам доподлинно ведомо, что роль ваша в предстоящем велика.

— Я… я всё же не облажалась?.. — робко спросила Биттеркап.

— Неизмеримо легче было бы Наше бремя, прибудь ты восемь лет и восемь дней назад, — ответила Луна, Но ещё есть надежда. Знай, пришествию Найтмер Мун не бывать в нашем времени. Лишь в истории проклятой и несбывшейся, отделенной от нас дюжинами и дюжинами развилок судеб. Там, в чуждом плане бытия, её триумф — абсолютная истина, нить в ткани самой реальности. Решишь сразиться с нею там — и поражение твоё будет неминуемо, ибо Путница возвращается домой с победой.

— Тогда зачем я здесь? — В голосе Биттеркап прозвучала тревога, её золотые глаза блеснули в ночи.

Глядя на неё Скуталу, вновь ощутила головокружение и непреодолимое желание раскрыть свои бесполезные крылья, но задавила в себе это чувство — слишком больно было каждый раз напоминать себе о своем увечье — и весело ответила, — Не бойся, мы найдем тебе что-нибудь в нашем времени, если поспешим и будем держаться вместе. Вот увидишь, я справлюсь с любым монстром, какого ни возьми!

Луна кивнула.

— «Мы», дорогие мои, более подходящее слово, — мягко поправила она Биттеркап и Скуталу, — Это бремя и эту честь вам предстоит разделить. — Она распахнула крылья обняв трех взрослых кобылок и одного жеребёнка и возвысила голос:

— Следуйте же к Древу Гармонии и узнайте, примут ли вас Элементы. Так вы дотянетесь до покидающей нас Найтмэр Мун задолго до того, как успеет начаться её победоносное возвращение.

Её мелодичный голос вновь понизился и она продолжила:

— — Но в этом путешествии Мы не можем поистине и до самого конца оставаться с вами. Зов Найтмэр Мун силён, и если встретимся мы лицом к лицу, как предначертано вам, воли Нашей может оказаться недостаточно, и Мы падём в объятия Найтмэр. Простите и поймите — этот риск Мы принимать не вправе. Также иная тень затмевает грядущее…

Она подогнула колени, опустившись рядом с Биттеркап и крылом придвинула Скуталу поближе.

— Твайлайт Спаркл, исполненная знания, открыла Нам поразительнейшую из истин — что вас двое, но вы одно. Поэтому, пред вами выбор: либо одной из вас надлежит покинуть этот мир. Либо остаться двоими на краткое время — тогда вам следует поспешить насколько это возможно. Или же принять ваше единение. Вам лучше совершить этот выбор, прежде чем он совершится сам.

Скуталу покачала головой. Звучало очень жутко… Но, как и после похожего предупреждения Твайлайт, она чувствовала себя замечательно. Ничего такого, мистического, не происходило.

— Почему мы? — спросила Скуталу. Не то чтобы она боялась приключений. Она просто… испытывала чуть меньший энтузиазм. И потом, кто-нибудь же должен приглядеть за её друзьями? — Почему не Носители Элементов?

— Потому что вы единственные среди пони, кто истинно, без искажений, доносит свой голос сквозь времена. Для вас открыта та же дорога сквозь завесы времён, по которой следует тёмная Путница. Стоит вам пожелать и обратиться к ней, и она услышит.

— Тогда в Вечнодикий? — предложила Скуталу, нехотя принимая лидерство.

— Немедля! Время бесценно! — Отозвалась Свити Белль.

Эпплблум помчалась следом за Искателями.  — Кто последний — тот моет свинью!

Луна посмотрела им вслед и тень гордости мелькнула в её глазах за воспитанниц, достойно встречающих приключение. После мгновения раздумья она последовала за ними.

— Подождите… — Биттеркап обернулась к Луне. Её голос звучал растерянно. — А что такое Элементы Гармонии? Луна сказала мне написать о них в письме перед моим… путешествием — её передернуло, в голосе послышался явный страх, — То есть, прежде чем я оказалась здесь… но она не объяснила, что это.

— Ты не знаешь?! — Свити Белль от удивления даже остановилась.

— Объясним по дороге. Это долгая и классная история. Поможет скоротать время. — пообещала Скуталу, чуть впереди, во главе отряда.

— Ну ладно… — пробормотала Биттеркап и побежала вслед за остальными.

Встреча в лесу

Три кобылы и жеребёнок, неловко переглядываясь, стояли на полузаросшей тропе, не решаясь шагнуть под сень ближайшей ели. Принцесса Луна смотрела на них с десятка шагов.

Здесь начинался Вечнодикий Лес и кончалась земля Флаттершай. Хоть дом Флаттершай и стоял едва ли не на самом его краю, Вечнодикий не уступал ни шага. Лес мирился с присутствием Флаттершай только потому, что она не пыталась бороться с Лесом.

Каждый лес — живой и цельный. Каждый заботится о себе, бережет своих созданий — потому что они часть леса. Каждый в силах защитить себя от незваных гостей.

Лесу очень трудно причинить боль, ранить его, и ещё сложнее убить. Многие считают, что его загустевший покой нерушим, а то просто не видят спящего колосса, для которого пони меньше шерстинки на его зелёной шкуре.

Кто-то просто исчезнет. Кто-то не найдёт того, что искал. Кто-то окажется на опушке, хотя собирался на спор провести ночь в глубине и принести лукошко грибов как знак своей отваги. И всё это даже не воля леса. Всего лишь неосознанная защита от тех, кто сочтён ненужным.

У леса сотни способов тебя убить, и ни одной причины это делать. Скорее всего, когда твое тело будет лежать в овраге и муравьи попробуют на вкус твою свернувшуюся кровь, медленное сознание леса даже не заметит, что ты была.

Вечнодикий Лес тоже был лесом, и почти всё сказанное относилось к нему. С одной  поправкой: во время тирании Дискорда он понял и навечно запомнил, что такое боль, страх, и вторгшийся чужой, против которого ты мал, бессилен и беззащитен. Тогда же хаос стал частью его бытия.

Со временем часть ран зажила — тысяча лет заметный срок даже для леса. Извинения Дискорда тоже не были лишними. Но извинения, даже искренние и глубокие — а с Духом Хаоса Вечнодикий был вправе не верить ни тому, ни другому — помогают лишь постольку поскольку.

Исследователи и знающие пони давно пришли к выводу, что Вечнодикий способен разрушить и уничтожить и Замок Двух Сестёр, и Древо Гармонии, и получили от него ненадёжные заверения, что делать этого он не станет… если его просто оставят в покое.

Всё остальное следовало из постепенных уточнений того, что есть покой. Прибытие Зекоры стало одним из удачных экспериментов, нестойкий союз с Флаттершай — многообещающим прорывом. Дюжины неудачных попыток до них и после них стали кормом грибнице и личинкам, но помогли пополнить записи об отношениях с Вечнодиким. Естественно, каждая из них шла в лес добровольно и понимая риск.

Примерно так же добровольно и так же понимая риск, как шли эти пятеро.

— Чё ждём, хотим корни пустить? — Эпплблум попыталась скрыть страх за развязностью. Как ученица Зекоры, она намного чаще и глубже заходила в Вечнодикий. К сожалению, это означало также, что она лучше остальных представляла, чего от него можно ждать.

— Мы решили быть героями, — звенящим от решимости голосом произнесла единорожка, патетически взмахнув сине-розовыми кудрями. Сердце Свити Белль грозило выскочить из груди.  — Назад дороги нет!

Естественно, это была цитата из свежего бестселлера.

Скуталу и не-Скуталу переглянулись между собой. Кажется, им выпала доля голоса разума. Одного на двоих. По дороге к опушке было несколько минут, когда никто из отряда не мог с уверенностью сказать, трое или четверо пони, не считая Принцессы, держатся тесной группой. Именно поэтому они не стали ждать до утра.

— Мы были здесь дюжину раз, — сказала одна из них, и секунду спустя прояснилось, что это Скуталу. — Почти сотню раз, на самом деле, если говорить про Эпплблум. Мы на тропе, и дорога размечена Принцессами. Оставляем собственные метки ленточками светлячкового шёлка на кустах. Ленточки с собой, Блум? Хорошо. Покажи им… да, вот такой яркий жёлтый огонек. Раздай поровну. Одиночный, запомнили? Сине-зелёные огни — не то, пары или восьмёрки жёлтых тоже не то. Держимся вместе, что бы ни случилось. Не спешим и не останавливаемся. Если потеряем метку — встаём крестом, чтобы смотреть во все стороны, ищем метки на месте. Поворачиваемся вместе.

— Я помогу поисковой магией! — прощебетала Свити Белль.

— Когда командир отряда, то есть я, разрешит, не раньше. В сторону не лезем — она строго взглянула на Биттеркап, услышала свой голос её ушами, увидела себя со стороны, большой и суровой высокой кобылой с непропорционально маленькими крыльями, и на мгновение запнулась, но продолжила:

— Особенно за заблудившимися курочками и милыми голубыми цветочками. Эти цветочки — Ядовитая Шутка, и на них достаточно наступить, чтобы мы не вернулись, если не повезёт. Остальные цветы тоже не собираем, но к Ядовитой Шутке даже не подходим — она взглянула на Белль — и не фотографируем!

Белль надулась, но убрала фотоаппарат в сумку.

Луна, молчавшая до сих пор, обратилась к ним:

— На время Мы покинем вас, дабы не раздражать Вечнодикий Лес Нашим присутствием. Но знайте, что Мы остаёмся над вами, неотрывно наблюдая, и — ни тени сомнения! — придём на помощь, если сие будет необходимо. Трое из вас — Наши ученицы, и Мы смеем возлагать надежды, что чего-нибудь это стоит. Верьте, что дружба и сама Эквестрия также на вашей стороне.

Луна растаяла синим туманом, который поднялся и исчез над тёмными сплетениями елей.

Скуталу мысленно вздохнула. Да, если Вечнодикий решит не пустить Принцессу, то Искатели точно никуда не пройдут. Своя мудрость в таком решении была.

Когда у тебя нет магии и крепких копыт, чтобы отбиться, и рабочих крыльев, чтобы сбежать, остаётся только храбрость. С этой храбростью Скуталу шагнула в густой сумрак. Отряд последовал за ней.

Дружба… — думала Биттеркап, ступая след в след за Эпплблум и вспоминая уроки самозащиты, главным из которых был «убедитесь, что вам точно туда надо», — Дружба это сила. Но с кристаллическим бластером всё же было бы спокойнее.

Давно не чищенная тропа едва угадывалась подо мхом. Сто шагов внутрь, и всё… лес вокруг, везде и до горизонта. И всегда был, как будто так сказала Луна.

— Можно? — спросила Свити.

Скуталу нехотя кивнула:

— При малейшей тревоге гаси. Даже до моей команды!

Рог Свити слегка засветился поисковым заклинанием. Над тропой повис ритмичный пульсирующий звон.

— Так что такое Элементы Гармонии?

И Скуталу начала рассказ.

---

— Итак, Элементов шесть, — вопросительно уточнила Биттеркап.

Скуталу кивнула. — А нас четверо, не считая Принцессы.

— Мы кого-нибудь встретим… — это был не вопрос младшей пегаски.

Эпплблум возмущённо обернулась, чтобы объяснить что такое нельзя произносить в Вечнодиком Лесу. Никогда. Но лес уже услышал.

Мягкая кошачья тень бесшумно приземлилась на тропу впереди.

Приключение началось.

Скуталу не любила приключения, а приключения не любили её.

Глядя как будто бы со стороны, не чувствуя себя, Скуталу смотрела как из утренней мглы показались сначала могучие львиные лапы, затем клыкастая морда, драконьи крылья и наконец огромный скорпионий хвост.

Это уже лишнее, — подумала Скуталу. Чтобы растерзать её, достаточно лап.

Мантикоры не могло и не должно быть так близко от города.

Биттеркап зажмурилась. За закрытыми веками на полированный деревянный стол со стуком упал двадцатигранник. Четырнадцать чистых на атаку копытами. Биттеркап открыла глаза, реальность оттеснила воображаемый стол, но тот не исчез, просто ушёл в глубину и чуть в сторону. Крепкий удар Эпплблум двумя копытами с разворота, способный сбить все яблоки со столетнего, в пять обхватов дерева, заставил хищницу пошатнуться — восемь урона на двух четырёхгранниках, плюс три, плюс ещё три за силу, минус два за сопротивление урону — двенадцать! Ответный удар пришелся вскользь, пони увернулась, отделавшись неглубокими, но длинными порезами. Жёлтая шерстка Эпплблум стала напитываться красным — двойка урона от монстра на шестиграннике, плюс четыре, шесть в сумме.

Громовой рев сорвал с деревьев листву. Зелёный луч понесся в голову зверя, тот отмахнулся хвостом. Отбитый хвост повис тряпкой, но заклинание, срезав пару веток, исчезло в небе. В воображении Биттеркап снова простучали кубики и прошёл простой расчёт урона за атаку-касание. Она помотала головой и постаралась сосредоточиться на реальности, а не на просторной, но замкнутой комнате внутри своей головы. На Вечнодиком Лесе, что обступил их со всех сторон, а не на прямоугольном контуре чёрных свеч вокруг тяжёлого стола.

Зелёные фонари глаз остановились на Скуталу. Она не нападала, и зверю это не нравилось. Это было подозрительно. Зверь, не спеша, мягкой поступью направился к ней.

…дружба — отогнав видение, подумала Биттеркап. Слова Луны не могли быть пустыми. Но что же может быть большим проявлением дружбы, чем защитить друга в сражении?

Теперь перед нею всплыла карта боя: как ей двинуть свою фишку на столе? Вот она взлетает, и пробует атаковать монстра сверху, тот хватает её лапами, и… кровавая пелена, за которой ничего нет.

Она обратилась к высокой, чешуйчатой фигуре за столом — возможно, Спайк, но куда больше, чем Спайк: допустим, она летит за подмогой, есть ли шанс что все подруги выживут?

Нет, покачал головой дракон. Почти невозможно.

Но ведь ты же не собираешься убить нас в первом бою?! — безмолвно взмолилась Биттеркап.

Дракон промолчал.

Что же Принцесса имела в виду? Неважно.

Крылатая фигурка на столе сделала ход конём — два шестиугольника прямо, один в сторону. Она слилась с другой похожей фигуркой.

Плавным движением пегаска сместилась ближе к зверю и взглянула прямо в горящие зеленые глаза. Синий цветок на её бедре ярко вспыхнул в утреннем сумраке. Бытие Скуталу добавило опыта, взрослой уверенности. Теперь это больше не был первый монстр, встреченный ею в жизни.

— Смотри на меня и не двигайся! Я больше тебя и страшнее! — Она раскрыла крылья и распушила шерсть, но всё равно получилось не очень убедительно. Не стала взлетать, потому что не была уверена, что крылья удержат, — и ты меня не съешь! И их ты тоже не съешь!

Она не заметила, как синий туман Принцессы Луны спустился к ней сквозь кроны деревьев, обвился вокруг её тела, тонкой дымкой вошёл в её ноздри. Она не вспомнила, как несколько дней назад другая — или та же? — Луна уделила ей в долг слабый отблеск своих сил, ещё до Восхода Лун, под обещание, которого не было.

Она слышала мысли мантикоры.

Друг. Друг ушел, друг бросил. Они напали, как все. Она похожа, она как друг.

Мантикора издала странный кошачий звук.

— Мрррррнн?

— Да, Сильные-Белые-Когти, я твой друг.

Пегаска помнила, каково это — оставаться брошенной, на земле, смотреть в недоступное небо.

Она обернулась к подругам. Золотое пламя гасло в её глазах. Рядом и чуть позади другая пегаска — старше ли? Младше? — всё еще не отводила от мантикоры яростный взгляд, полуукрыв соседку крылом.

— Идем. Теперь она нас не тронет.

Подругам доводилось видеть, как работает Флаттершай. Но привыкнуть к Взгляду было невозможно. Ещё труднее принять то, что кто-то ещё умеет так же.

---

Скуталу нервно оглянулась.

— Она… идет за нами.

Биттеркап запнулась и постаралась пояснить.

— Мы теперь её друзья. Посмотри на мою кьютимарку? Это аконит. В обычной жизни смертелен, в магии просто неизгладим. Мне надо было спасти вас, и я пообещала ей дружбу. Я была честна, я верила в то, что говорю, и так стало. Будь эта кьютимарка хоть чуть сильнее… или будь мне проще призвать этот талант… — Биттеркап поёжилась. —  Я была бы слишком опасной, чтобы жить.

— Ого. А мож сказать что яблони дают золотые плоды?

— Я — нет… моя кьютимарка работает там, где сны, инстинкты, чувства. Если иначе будет нельзя, то я… например, я могу сказать, что ты любишь меня. Это запретно. — она оглянулась — как и то, что я сделала с мантикорой.

— Но раз запретно, значит бывает? — спросила Свити Белль. — И ты намекнула, что тебя могли бы… убить? За кьютимарку? Тогда у вас слишком жестокий мир!

Биттеркап опустила уши и молча кивнула.

Свити Белль обернулась к подругам и сверкнула зубами, открыто улыбаясь. Её голос прозвучал звонко и чисто: луч утреннего солнца подсветил её белый силуэт:

— Вот что, девочки. Не знаю как вы, а я считаю, что мы совершенно обязаны посмотреть на эту кьютимарку внимательнее! Потом, когда будет время!

За ними, бесшумно ступая, под едва заметной дымкой синего тумана кралась верная мантикора.

Анклавы Ночи

Наш маленький летательный аппарат неуклонно снижается над полуденным Кантерлотом, но настоящий наш путь проведёт нас в области ночи.

В Кантерлоте этой временной линии белый мрамор Селестии через нерезкие, но отчётливые границы перетекает в камень двух разных оттенков Луны.

Здесь не очень вежливо называть Луну младшей сестрой. В поздних историях, где на небе Триада Лун, назвать её младшей значило бы просто солгать или ошибиться. Но сейчас, глядя на величественный Кантерлот, я наглядно вижу, как она компенсирует нехватку старшинства; её цвета занимают две трети верхнего города.

Таков первый цвет Луны: прозрачная, пронизанная солнцем лазурь, подобная чистой озёрной воде, что искрится пузырьками в середине лета. Этот цвет сияет и струится, подвижен, он течет, делая башни похожими на фонтаны.

Дополняет его, матовой чернильной тьмой на белоснежном мраморе Селестии, второй цвет: полуночная синь бездонной глубины с редкими проблескивающими звёздами. Если всмотреться в глубину, ты вряд ли будешь уверена в форме того, что видишь.

Например, эти высокие, гордые, изогнутые или угловатые шпили. Вокруг каждого — озеро глубокой синевы. Они разделены по высоте площадками и увенчаны гигантскими магическими шарами. Каждый из этих шпилей может выглядеть тем, чем является, или глубоким колодцем, или порталом в иное измерение. Это больше, чем оптическая иллюзия: это магия, клубящаяся призрачными силуэтами в каждой из сфер. Если не знаешь, трудно сказать наверняка, что в них: стабильные заклинания, запечатанные сны, или заточенные чудовища.

Как та, что следовала путями Синей Луны большую часть своих жизней, могу сказать наверняка: в каждой из сфер — всё из этого и не только.

Эта история — единственная, в которой охранители Луны никогда не были выпущены наружу. Не так далеко от них и равно с ними долгим сном спит второй цвет Селестии: ярость, скрытая под безмятежной белой поверхностью в ожидании битвы, которой не будет.

Пока не будет, напоминаю я себе. До Восхода Лун и Багровой Зари осталось меньше двух месяцев.

Мы садимся в одной из тёмно-синих частей города мягко и бесшумно. Лепидоптеры вообще бесшумны, но здесь тишина царит буквально сверхъестественная, даже полуденное солнце кажется нарисованным белой краской на приглушенной лазури неба. Здесь его лучам не позволено достигать поверхности.

Ведомые Темпест, мы пешком направляемся к ближайшей башне — подлетать ближе, по её словам, было бы небезопасно. Не проходит трети доли, как два дракона выходят из полумрака позади нас, выравнивают с нами шаг. Того что справа, я узнаю: я видела его сверху. Могу предположить, что это самец, в сравнении с той, что слева.

Драконица слева обменивается взглядами со Стилусом. Она низко нагибается, образуя гладкую кривую, по которой он может взобраться. Остаток пути Стилус едет на её спине, рассматривая её с восхищением и любопытством — ближе некуда. Он, кажется, совсем не боится. Кварц придвигается ближе я полуобнимаю её крылом. Она не признаётся, что испугана. Но мы обе знаем — я чувствую её страх в воздухе. Моё сердце тоже бьётся быстрее.

Мы идем, и я с восхищением наблюдаю каждый шаг изящных крылатых гигантов, всё ещё очарованная, как грациозно они ступают. Я едва достаю ростом до чешуйчатого колена, каждый когтистый палец больше моей головы. При этом они движутся как ртуть, так же быстро и точно как маленькие ящерицы, и вскоре мне приходится лететь, чтобы не отстать. Темпест не бежит, длинные ноги верно служат ей, ей хватает темпа быстрого шага.

В башню мы не заходим. Луна встречает нас на пороге. Равная Селестии в росте и в величии, она выступает из длинной тени, крылья её излучают прохладу. Как будто она только что прибыла из земель, где лета не бывает вовсе. Возможно, так и есть.

— Добро пожаловать, — произносит она, сложив крылья. Её рог слегка светится призрачной синевой. Драконы встают по бокам от неё, трутся о неё чешуей. Они заметно крупнее аликорна физически, и всё же само присутствие Луны не оставляет сомнений в том, что именно она — Принцесса, и эта ночь-посреди-дня принадлежит ей.

Драконы начинают песню о том, что даже самый долгий полет однажды придет к концу. Принцесса присоединяется к ним — я не знаю слов, но эмоции зовут следовать за ними, я позволяю песне вести меня.

Времена проносятся перед нами, пока звучит песня; целые виды живых существ появляются на цвет, приходят к процветанию и вымирают, континентальные плиты Эквуса движутся, пока звучит песня Луны о возвращении домой, сплетая шесть наших голосов в идеальной гармонии. Мы не знаем слов, но песня знает нас, направляет каждый наш выдох в сумеречной прохладе. Вечность проходит сквозь нас, и всё же нарисованное солнце успевает сместиться в небе не больше, чем на три своих диаметра.

Темпест слушает. Она не поет. Она седьмая из шести, всегда не так далеко от нас в путешествиях, но никогда не в списке героев.

— Нет, — говорит Луна, когда песня кончается, — нам не суждено предотвратить восход Лун. Он будет в предначертанную ночь. Само прибытие твоё к Нам суть соглашение с Красной — ибо она часть Розовой Луны, что осветила путь твой, и Мы уважаем её условия. В конце концов, она стремится жить. Однако соглашение сие Нам оставляет некую свободу. Мы можем, и Мы будем, пытаться упредить последствия. Предотвращать вред, перенаправлять, смягчать гнев, и в конце концов,  закончить дело миром — степенно изменяя нить событий. Ты пришла к нам, чтоб действовать на пользу.

Мы глядим на аликорна; я жду инструкций. Если бы здесь была Биттеркап, она бы не сомневалась, что сейчас получит квест. Вместо этого Луна подходит ближе и касается меня кончиками обеих крыльев. Прохлада — не такая чтобы замерзнуть, скорее приятная; легкое напоминание что тепло — это краткая утешительная иллюзия среди вечной ночи.

— Ступай свободно, дорогая Лур, нам ведомо, что глас судьбы превыше Нашей воли. В странствии своем, ищи иные Аспекты нас. Это всё, чем можем Мы помочь на этот раз.

— Но…  Как же наша подруга? — перебивает Кварц. — Вы знаете, где она?

— Мы знаем, — Принцесса слегка улыбается. — Не должно Искателям делить времена с другими отблесками себя самих. Коль Лур почтила Нас присутствием, тотчас же Биттеркап ступила в иное место на полотнах времён. Теперь на ней иная, собственная миссия, — судьба её сплетена с Путницей.

То, как она произносит последнее слово… Дыхание замерзает у меня в глотке. Я переспрашиваю, не желая верить, — Принцесса… вы послали жеребёнка против Путницы?!

— Что за конский редис эта Путница? — спрашивает Кварц,  в её голосе беспокойство и страх.

Принцесса Луна медлит с ответом, и отвечаю я, уткнувшись носом в Кварц.

— Тема пророчества о конце времён. Пророчества, про которое точно известно что оно настоящее. Мало кто знает его полный текст, а не ту или иную малую часть, я же узнала его от Чёрной Луны. Путь близится к концу, и Путница идёт домой с победой. Для звёзд открыты тропы её побега, они — лампады на её пути домой. Завесой вечной тьмы сокрыто возвращение. Ни искры света не блеснёт во тьме, и Путница неотвратима, а победа её неоспорима. Это значит, когда миру придет конец, ни у кого нет шансов против Путницы. Победа будет за ней ещё до того, как ты выйдешь против неё.

— И всё же, кто она? — переспрашивает Стилус со спины драконицы.

Я опускаю голову и признаюсь, — Мы не знаем. Луны должны знать, но не говорят.

Принцесса Луна вежливо ждет, пока мы договорим. — Это всё что у нас есть. Но есть надежда, что дорогая Биттеркап настигнет Путницу до возвращения. Ей ведомо: сражение не путь к согласию.

— До возвращения Путницы или до возвращения Биттеркап? — пытаюсь я уточнить.

Принцесса Луна кивает, сверкнув зубами во тьме.

— Биттеркап грозит опасность? — хмурится Сиилус. — Если вы подвергли её опасности, Принцесса, то я разочарован.

Темпест хихикает, её глаза блестят улыбкой.

Луна вздыхает.

— Нет. Никакой опасности, которую она не в силах превозмочь. Тревоги Наши связаны лишь с тем что Скуталу отвергла Наш совет. И ныне Биттеркап делит путь со Скуталу, с иной собой — сопряжение, коего желали бы Мы избегнуть.

Мы с друзьями переглядываемся. Нам всем троим беспокойно, но больше всего — мне: Я привыкла верить Синей Луне безоговорочно, но я дала определённое обещание и не отступлюсь.

Я слышу как Стилус шепчет почти про себя:

— Мы должны спасти Биттеркап несмотря ни на что.

Я на мгновение задумываюсь, сказал ли он это для моих ушей. Неважно, говорит он это чтобы успокоить себя или верит что сказанное вслух станет правдой. Теперь я вместе с ними — я тоже решаюсь идти до конца.

— В любом случае, мы хотим вернуть Биттеркап, Принцесса. Вы можете нам помочь? — Я говорю медленно, со всем уважением, несмотря на то, что спорю с аликорном.

— Мы можем, — отвечает вместо неё дракон, тот что с голубыми чешуйками и более мускулистый. Его голос низок, и всё равно мелодичен, он звучит, как верхняя басовая струна. — Взамен на некоторые обещания.

У меня противное чувство будто я что-то забыла, но я поворачиваюсь к нему, — Какие обещания?

— Вначале обещай, что мы все вместе отправимся в полёт туда, куда мы с подругой пожелаем, — поясняет он. Смех в голосе, и в его зеленых глазах. —  И маленькая Физзлпоп Берритвист присоединится к нам.

 Эй! Не называй меня так при пони! — восклицает Темпест, равно злая и смущенная. Ярость в её глазах не позволяет скрыть румянец — он очевиден даже при цвете её шкуры.

Сначала доходит до Стилуса, затем и до Кварц. Но только вместе им удается собрать кусочки произошедшего вместе. Трое из нас не могут удержаться от смеха. Он становится громогласным — потому что к нам присоединяются драконы.

Ей это совсем не помогает. Зато нам становится легче.

---

Дальнейший путь прошёл в молчании. Пони молчали, молчала мантикора, молчал Лес. Они сражались как стая, они доказали свою силу — даже не так, они доказали свою опасность. Вечнодикий уважал это. Любой другой лес мирной Эквестрии был бы скорее обеспокоен.

Он проверит их на прочность ещё раз. Когда-нибудь. Через минуту, или в следующем году. Помня прошлые попытки — как делал много раз со всеми, кто ступал в его пределы.

Не сейчас. В эту ночь пересекать дорогу отряду с мантикорой в составе желающих не нашлось.

Из-под мха постепенно выступила древняя брусчатка и за последней завесой висячих ветвей перед ними открылся замок. Высокие стены из темного камня, узкие окна, сложная конструкция ворот, и отблеск Ночи в самих контурах замка. Острые крыши идеально отражали лунный свет, башни и зубцы давящими силуэтами отбрасывали на землю, куда Лес не смел ступить, причудливую тень.

Замок Сестер был выстроен в древние, простые времена, и это было заметно. В отличие от светлого, открытого всем ветрам дворца Кантерлота, он помнил, зачем он. Дом и символ — да, и это тоже. Но в первую очередь — то место, в котором, если нужно, будет дан последний бой.

Скуталу решительно проследовала за железные врата к маленькой передней двери и отворила её.

Внутри центрального донжона оказалось на удивление светло. Мелкие пылинки танцевали в голубом свете, лившемся из высоких витражей. Лёгкий стук копыт, приглушенный старыми коврами, всё же разносился эхом по замку.  Мантикора обнюхивала углы. Свити призвала магию… и тут же в ужасе погасила.

Замок услышал. Магические огни один за другим разгорелись по стенам. В воздухе повисло это когда-то кипевшей здесь жизни.

Биттеркап почувствовала знакомую тоску.  Ту самую тоску, что звучит в каждом скрипе и отзвуке старых вещей, старых механизмов, но больше всего — старых домов. Они тоже хотят жить. Заходишь внутрь, стряхиваешь пыль, поворачиваешь заржавевшие ручки, и слышишь, как они зовут тебя:

«Ты пришла, чтобы остаться? Ты растопишь мои камины, расстелишь ковры, изгонишь плесень? Закипят мои кухни, захлопают двери, засмеются гости?» — но ты говоришь, что пришла только забрать остатки ценностей.

Биттеркап открыла глаза, насторожила уши, вдохнула воздух, который устал даже ждать. В сухой горечи забвения на язык попала слабая искра надежды, а с нею — намёк на ответ.

— То, что мы ищем, должно быть в подвале. Надо найти лестницу.

Нижние уровни не были подвалом, но у них не нашлось лучшего слова. Вырубленные в скале винтовые лестницы сменились диким камнем, а те — кристаллическими венами земли. Поворот за поворотом лестницы они шли, смотря на бледно искрящиеся потоки кристаллов. Ни звука не проникало сюда с поверхности. Время прекратило идти, если оно когда-либо начиналось.

— Стой! — прозвенело внутри Биттеркап. Не голос — мысль в голове, холодная и резкая.

Подруги остановились, оглядываясь на неё.

— Мне жаль, но тебе нельзя быть, — прозвенела мысль.

Она оглянулась, сдерживая панику:

— Идите дальше без меня!

— Тебе нельзя быть. Нигде в этом мире. — без ненависти, простая констатация истины.

Кристальный пол сплавился с копытами Биттеркап. Сначала копыто, затем нога стали со скоростью секундной стрелки превращаться в камень, медленно пульсирующий радужными разводами. Ниже кромки превращения волны застывали, оставаясь такими, как их назначил кристал.

— Почему? Я хорошая пони!

— Ты аномалия. Ты можешь заразить кристалл.

— Отпусти!

— Чем помочь, маленькая? — звонкий голос Свити, тоже на грани паники.

— Это дерево. Я ему не нравлюсь! — Камень поднялся выше колен и подбирался к туловищу.

Скуталу бросила на дерево гневный взгляд. Ну, они не думали, что всё будет так просто. Они просто не ждали, что им придётся противостоять самому Древу Гармонии.

---

Летний вечер плавился от жары, и была школа и был спектакль. Им был нужен чейнджлинг. Не настоящий чейнджлинг, пони, которая сыграет его роль. Они попробовали пегаса, и это никуда не годилось — её крылья взмахивали слишком медленно… да и на рваную перепонку не походили. Они попробовали единорога — но жеребенок не смог поддерживать сложное «бабочковое» заклинание даже одну, самую короткую сцену. Они даже попробовали земнопони с заводным механизмом… И Скуталу смотрела на это всё с растущим отчаянием и решимостью. Она предложила себя.

Это не унижение, если ради своих друзей ты предлагаешь себя как не имеющий аналогов пегас, который может жужжать.
Это не увечье, пока ты способна над ним смеяться.
Скуталу повторяла это раз за разом. Всегда, когда подступали слёзы. Как и в тот день.

---

Здесь и теперь — тоже время импровизировать. Она подошла вплотную к дереву, которое не было деревом, светящиеся ветви зависли над головой.

— Я — Скуталу и это мой друг. И я не позволю тебе обратить её в камень — а если ты это сделаешь, я перерою землю, и небо, и время и найду способ вернуть её, и даже не сомневайся, мне хватит упёртости. Я вступила в Отсеянных, а через год вступила в них снова. Я не отступлюсь, а если будет надо — то попрошу помощи и всё равно спасу её!

Эти последние слова дались сложнее всего.

Резкий, странный аккорд пронзил воздух, и Скуталу застыла на месте, словно пойманная в ловушку из тончайшего, переливающегося кристалла. Она дышала, даже переминалась с ноги на ногу, но ни звука не слетало с её губ. Глаза её, широко раскрытые, неотрывно смотрели на Древо.

Искатели ахнули в унисон и бросились к подруге, отчаянно пытаясь разбить кристальную оболочку. Но кристалл оставался холодным и равнодушным, не поддаваясь ни магии, ни ударам копыт.

Сквозь пелену слёз Свити Белль заметила, что движение кристалла, окутывающего Баттеркап, замедлилось, хотя и до этого оно не отличалось быстротой. Следовать за подругой и лидером сейчас казалось безумием, но Свити Белль знала: в хороших историях именно безрассудная вера творит чудеса.

Шагнув в радужный свет, который озарил её белоснежную шерсть тёплым сиянием, она встряхнула своей роскошной двухцветной гривой и решительно произнесла:

— Я — Свити Белль и это мой друг. Я прошу тебя пощадить её, если она вызвала твоё недовольство и позволить ей… — она оглянулась на Биттеркап — исчезнуть из твоего мира самой. Она всё равно собирается это сделать. Сим взываю к добру и снисхождению, Древо! Пожалуйста, взгляни её глазами и почувствуй — разве жеребёнок заслуживает такой смерти?

---

Свити Белль была талантлива – и знала это. Поражение ей не грозило. Она была лучшей из лучших, ей были уготованы головокружительная карьера, слава, богатство и толпы поклонников… Конкуренткам оставалось лишь рыдать в сторонке. Разве могла она позволить себе сдаться, похоронить детскую мечту?

Взглянув на двух оставшихся соперниц, статную, цвета меди земную пони и черно-серебристую, юную пегаску, Свити ощутила прилив уверенности. Да, они были хороши, но меркли на ее фоне. Свити видела, как они дрожат, как нервы берут верх. Видела, как упорно они трудились, чтобы добраться до финала. Неужели все их старания окажутся напрасны? Как бы Свити ни хотела победить, ей хотелось, чтобы и соперницы получили свою награду.

Однако Свити не собиралась изменять себе и своим желаниям. Вместо этого она предложила конкуренткам спеть вместе, поддержать единство Эквестрии. Судья конкурса, сама Принцесса Селестия, одобрила эту идею.

По окончании выступления Свити Белль и ее соперницы получили по призу. Словно Принцесса Селестия знала, чем все закончится, и заранее приготовила не один, а три приза.

Впрочем, этот вариант был прописан в правилах конкурса. Свити Бель могла поклясться, что обратила бы внимание на такой пункт, и что раньше его не было. Но, как она ни всматривалась, она не нашла ни следа правок.

---

Аплодисменты толпы звенели в голове Свити Белль. Она поспешила ответить:

— Я читаю сказки. Я пишу сказки. Я знаю их правила. Мы заплатим цену, если ты потребуешь ее, — и все же я прошу о щедром даре и о том, чтобы добрая воля стояла выше законов.

Но ответа не последовало. Был только дар, как и просила Свити Белль, — без цены и обещаний, без магии и науки, без права и закона, потому что добрая сказка для маленькой пони не может быть рассказана иначе.

И все же, ради честного испытания, как это поняла Свити, — кристально ясно, с оттенком извинения, — она тоже была заключена в непроницаемую оболочку.

Эпплблум, которая до этого свирепо смотрела на дерево, словно всерьез собираясь отомстить ему, тяжело вздохнула и шагнула вперед. Она не пыталась унять свою отчаянную злость. Она видела, как кристаллическое окаменение Биттеркап будто бы приостановилось. Глубокий порез от когтя мантикоры раскрылся и снова закровоточил.

Эпплблум, мрачно глядевшая на дерево, как будто всерьез собираясь его от души лягнуть, тяжело вздохнула и вышла вперёд.

— Я Эпплблум и я её —  она некультурно ткнула копытом в сторону Биттеркап. Окаменение как будто бы остановилось. — подруга.

---

Поезд из Кантерлота плавно затормозил, и Свити Белль, отбросив с лица роскошную гриву, уткнулась в плечо Эпплблум, сотрясаясь от рыданий. Как ни старалась она казаться сильной, слёзы, как и разбитое сердце, были настоящими.

Свити приехала просить подругу отговорить ее от разрыва с женихом. Она выложила все: измены, ложь, кражи, ссоры, за которыми следовала ещё большая ложь... На каждое светлое воспоминание о женихе приходился десяток темных, полных боли и обид.

Эпплблум знала этого жеребца. Знала, что некоторые пони никогда не меняются. Одни сознательно выбирают оставаться прежними, другие просто неспособны осознать, что поступают плохо. Называйте это отсутствием эмпатии.

Вечером подруги, к которым присоединилась и Рэрити, собрались вместе.

– Слушай сюда, сахарок, – прямо сказала Эпплблум, – что б  ни случилось, мы всегда рядом. Мож бросить его, мож и остаться, главное, чтоб ты была счастлива. Выйдешь ты за этого жеребца или нет – наша дружба будет как есть, слышишь?

И вот, вооружившись бочонком лучшего сидра, подруги сели на первый же экспресс до Кантерлота, разыскали незадачливого жениха и провели с ним вечер. Он был поражен их доброжелательностью и готовностью поддержать любую его идею. Они не осуждали, не пытались переубедить, позволив ему быть самим собой – со всеми вытекающими последствиями. Даже когда его действия казались сомнительными, а порой и вовсе за гранью, подруги не останавливали его. Они хотели увидеть его истинное лицо, таким, какой он есть на самом деле. Никаких заклинаний, никаких зелий в сидре – он был абсолютно свободен от чужих ожиданий.

Они уснули – все трое – и проснулись на рассвете в тюремной камере. Больше жениха они не видели, хотя позже выяснилось, что он сидел через одну стенку от них. Вскоре они забыли о нём всё, даже имя. Не сговариваясь, просто потому, что не хотели помнить. А фотография из полицейского участка с тех пор гордо красовалась на стене в комнате Эпплблум.

---

— ...и я те вот что скажу, ежели ты мою подружку сию секунду не отпустишь, я тебя так отделаю, пуще того Сомбры, что в Школе Дружбы и не признают! Похуже, чем сахарному кубику под дождём тебе будет, отвечаю!

Эпплблум нечего было терять. Не считая мантикоры, что с ужасом наблюдала за ней из сумрачного угла пещеры, земная пони была одна. Но она не сдавалась. Вложив в слова все свое сердце, она требовала, настаивала, не соглашаясь уйти без подруг. Даже перед лицом смерти – всегда вместе, трое против всего мира.

В воздухе разлилось кристаллическое мерцание – Древо Гармонии давало ответ. С незапамятных времен оно даровало Элементы Гармонии достойным. Когда Элементы становились не нужны, они возвращались к Древу, и оно терпеливо ждало, когда они понадобятся вновь.

Вспыхнул призматический свет, хрустальные оболочки раскололись, освобождая Искателей.

Две сияющие звезды сорвались с ветвей и легли на шею Скуталу, образовав золотое ожерелье с крыловидным бриллиантом посередине. Верность и Смех, соединившись, стали Стойкостью – способностью преодолевать любые невзгоды. В самый раз, – подумала Скуталу. — Я бы предпочла Настойчивость, но и это неплохо. Она чувствовала, что Древо Гармонии едва сдерживает смех, но отвечать друг другу никто из них не стал.

Рядом с ней еще две звезды, упав с ветвей, слились на груди Свити в серебряное ожерелье с сапфиром в форме музыкальной ноты. Щёдрость и Доброта породили Бескорыстие или Альтруизм. В своих мыслях Свити послала благодарность и получила короткий кристальный ответ: «Дар, отданный с радостью».

Свет стал нестерпимо ярким. «Что за…?» – ахнула Эпплблум, прикрывая глаза. Сияние погасло На голове она обнаружила диадему цвета слоновой кости с рубином в форме яблока – Элемент Искренности, сплав Дружбы и Честности. И Эпплблум, и Древо знали – этот Элемент был взят и отдан с боем.

Биттеркап рассматривала слегка радужные, но совершенно точно не каменные копыта.

— Думаю, это испытание мы… то есть вы — прошли. Она обернулась к Эпплблум. — И, пожалуйста, не беспокойся, я обещаю, что всё будет хорошо, но я и правда не в своей тарелке. Ваша очередь… Носители Элементов?

Она шагнула к Скуталу и пропала. Скуталу оглянулась на подруг, неловко поправила Элемент Стойкости на своей груди, шевельнула большими и ровными крыльями и взъерошила жёлтую шерстку. Осторожно подошла к мантикоре. От касания крылом та припала к полу. Скуталу снова взглянула на Эпплблум и Свити Белль, и тихо спросила:

— Что дальше?

Путница отбывает

Свити Белль и Эпплблум оглядели хрустальную пещеру, дом Древа Гармонии.

— Стоп. Где Биттеркап?

— С ней всё хорошо. Поверьте, я знаю. Со мной тоже. — Скуталу тряхнула головой, и успокаивающе коснулась меха мантикоры крылом.

— Не поняла, что сейчас было, но чувствую: это было правильно. Испытание пройдено. Теперь найдем Найтмэр Мун. Помните: мы пришли не драться!

— Ничё план по мне, но откуда рыть-то хоть? — Эпплблум обошла по кругу тускло освещенные стены — кристальные жилы и свет Элементов Гармонии, давали тусклый, загадочный свет. Из пещеры не было выходов, кроме подъёма по лестнице обратно в Вечнодикий.

— Поищем тронный зал — предложила Скуталу. Всё ещё маленькая рядом с монстром, она выглядела как… не совсем Скуталу; шерстка желтее, а крылья больше. Но голос остался прежним.

Эпплблум и Свити переглянулись, не вполне понимая, что произошло. И молча решили, что Скуталу — всё ещё достаточно Скуталу.

Они собрались в маленький круг, со стуком соединили в воздухе три копыта, и провозгласили:

— Искатели меток — Носители Гармонии!

Не то чтобы они не доверяли решению Древа Гармонии, но единство их троицы значило больше. Скуталу обнаружила, что широко улыбается.

Мантикора толкнула Скуталу в бок мягкой лапой, затем рыкнула, указав когтем на лестницу.

Лестница, которая привела их в эту пещеру, отразилась вертикально, как в записях Твайлайт о замке Сомбры. И всё же, увидеть это воочию было совсем не так, как Свити это себе представляла, читая нудные, хоть и очень подробные, записки Твайлайт. Лестница, ведущая теперь вниз а не вверх, была сделана из черного кристалла, сверкающего мелкими разноцветными искрами; как будто внутри были заключены звёзды. Камень пах свежим снегом, внезапным пробуждением за границами цивилизации, и тем что остается, когда преданное доверие сгорает дотла, огонь угасает, и пепел разносят беспощадные ветра времен. Камни излучали холод вечной ночи, в которой тепло существует только краткие мгновения.

Они слышали эхо песни из глубин: никаких сомнений, это был голос Луны, но ниже по тембру. Песнь, ритмичная, как удары сердца, но слишком тихая чтобы слышать слова. Она текла, то возвышаясь, то затихая, наполняя пещеру Древа.

Отраженная лестница звала. Искатели начали спуск. Мантикора следовала за ними.

С каждым шагом, тьма смыкалась вокруг всё плотнее. Оставшиеся позади каменные витки растворялись и исчезали: нельзя было понять как долго они спускаются. Время не шло здесь. Сначала они чувствовали как ступают по чему-то упругому, невидимому под их копытами, похожему на ткань. Вскоре они шли уже сквозь бескрайнее, пронизанное звездами небо с витками облаков: воплощённые духи Элементов и их монстр путешествовали сквозь бесконечность.

В бесконечной пустоте бескрайнего ночного неба,\ законы пространства и времени были другими. Искатели больше не нуждались в воздухе, дыша только по привычке. Звезды, вращаясь, формировали для них дорожку. Здесь больше не было верха и низа, со всех сторон было всё то же ночное небо: и всё же они шли по дороге из звезд, и там где они проходили, звезды начинали сиять ярче. Монотонная песня становилась громче, едва различимые слова наконец стали слышны. Облака вращались в ритме этой песни.

Посмотри, уходит тень,
Гаснет звёздный гобелен,
Мы не можем оставаться, Нашей власти больше нет.
Но запомни Наше слово,
Мы ещё вернёмся снова,
Вечность крепко стянет в узел петли своих лент.

А изгнания века
Мы способны сосчитать,
Они только укрепляют нашу тихую решимость
И когда небес простор
Явит миру свой узор,
Не оставим свой престол и дальше пребывать пустым Мы.

Тихий шёпот пустоты
Ласково Нас подхватил,
Вместо запредельной мощи, коей ныне лишены.
Терпеливо отстучим
Ритмы тысяч лет и зим
До грядущего парада в чёрном блеске тишины.

Думаешь, что победил?
Свет, твоих не хватит сил,
Ты способен только слепо жить в своей же лжи
Что есть время? Время — прах,
Улетит он на ветрах,
Возвещающих начало эры возвращенья тьмы.

Помни имя же Моё,
Вдруг я за твоей спиной
И на мир уже спустилась принесённая мной ночь...

Они не посмели прервать песню, подхватили мелодию, и обнаружили что они, Искатели, поют и вышагивают в такт с самой Найтмэр Мун. Высокая, тонкая, закованная в броню, она излучала спокойное могущество, её глаза сияли неярким звездным светом. Медленный танец звезд замедлился до совсем незаметного вращения. От неё не исходило ни угрозы, ни приглашения к разговору. Песня, казалось бы, завершилась. И всё же, Искатели не стали молчать.

После мгновения тишины, Свити Белль начала; собрав всё свое мастерство певицы, мягким, но сильным голосом.

Ты боишься? Мне так жаль.
Не скрывай свою печаль,
Даже сквозь покровы тени слышен стук живого сердца.
Не поспоришь, это так,
В каждом есть и тьма, и мрак,
Но душа с добром и светом, если впустишь, станет цельной.

За ней Эпплблум, нисколько не стесняясь своего низкого, куда менее опытного в пении голоса.

Для раздора нет причин,
Новую построим жизнь,
Всё исправим, всё починим, всё залечим с тобой вместе.
Когда тьму отгонит свет,
Не слабей мы станем, нет,
Каждый впишет свою строчку в песню дружбы, в нашу песню.

Скуталу решительно и уверенно закончила:

Души смело распахнуть,
На любой ступая путь,
К плечу друга прислониться с нами можешь всегда ты.
Отпусти свой страх и гнев,
Будь на светлой стороне,
Боль твоя исчезнет сразу под рассветом доброты

Голоса слились в хор, Искательницы ощущали, как сквозь них струится Гармония.

Мы не убоимся тьмы…

Найтмэр Мун прервала их, ворвавшись своим призрачным голосом.

Изгнаны из света Мы,

Путь указан Нам по следу леденящей долгой ночи.
Звёзды сопроводят Нас,

И пробьёт однажды час,

Чтобы Нам вернуться в славе, что грядущее пророчит.

Ох, бесстрашные юнцы,
Ярко ваш огонь блестит,
Но одной надежды мало, чтобы что-то изменить.
Годы прятались в тенях,
Годы в грёзах и мечтах,
Посреди сплошной молчащей беспросветной темноты.

Мёд янтарный слов твоих,
Так заманчиво блестит,
Но без света тени ходят, поднимаясь во весь рост,

Твоя стойкость непреклонна,
Но, смирись, она бессильна
Против крепко держащих во тьме Нас ледяных оков.

Хочешь что-то Нам сказать?
Хочешь в сердце постучать?
Что ты можешь сделать с болью, что Нас дробит на куски?
Искренность, что ж, благородна,
Но поистине негодна
Для того, увы, чтоб тени в ярком свете утопить.

Наше царство бесконечно,
Наша ночь продлится вечно.
Звёзды явят миру знак, Наш последует приказ.
Не собьемся Мы с пути,
Его надо лишь пройти
И ночь вспомнит Наше имя, когда снова примет Нас.

Песня кончилась. Найтмэр Мун стояла среди них, слегка наклонив голову, глядя выжидающе.

Скуталу вышла вперед и слегка коснулась бока аликорна своим копытом.

— Мы слышали тебя. Мы поняли, ты… ты не можешь предотвратить пророчество, да?

Найтмэр Мун медленно кивнула. Очертания её фигуры слегка расплылись — облако чуть более плотной тьмы, сквозь которую не проникал звездный свет.

— Но ты будешь помнить, что мы были здесь, с тобой? — умоляюще спросила Свити Белль.

Ночь кивнула снова. Теперь её силуэт был лишь аморфным подобием аликорна.

— Мы будем тя ждать, — пообещала Эпплблум. — Мы встретим тя тогда…

— Когда закончится изгнание, — кивнула Скуталу, произнеся это в унисон с Эпплблум.

— Мы будем помнить. — это произнесли все пятеро: три пони, Найтмэр Мун и мантикора.

И стало так.

Облако тьмы, только что бывшее Найтмэр Мун надвинулось на Искателей. Оно окутало их, забираясь в рот и в нос, на вкус как печаль, на запах как густое отчаяние.

А затем вернулась тяжесть, и они падали сквозь тьму.

Они падали. Взмахами крыльев мантикора обогнала их и теперь летела под ними. Всё ниже и ниже, пока они не упали животом в теплый и мягкий мантикорий мех рядом с Древом Гармонии. Мантикора взрыкивала каждый раз как на неё падала пони, но терпела.

Скуталу встала.

— Думаете, это что-то изменит? — спросила она, но никто не ответил. Она очень надеялась, что что-то переменится к лучшему. И боялась, что они не изменили ничего.

Хранители

Мы летим на драконах. В нашем случае, на драконице, но «на драконах» звучит эпичнее. Их спины широки, летят они плавно, но я всё же вспоминаю «ветряной щит» и предлагаю Искателям прятаться за мной. Кварц вроде бы не творит никакой магии, и всё же, просто оттого что она рядом, я чувствую себя надёжнее, как будто мои копыта просто не могут соскользнуть с гладких, слегка изогнутых, зелёных чешуек.

Темпест смотрит на нас. У неё собственная защита от ветра: бледно-голубое яйцо окружает её, сверкая в Лунной ночи.

Вскоре мы вылетаем из анклава Ночи на полуденное солнце. Оно здесь не кажется вырезанным из бумаги: оно такое, каким и должно быть: горячий, яркий источник всей жизни.

Я чувствую укол глубокой печали: я помню, что оно умирает и мы ничем не можем ему помочь. Я отворачиваюсь от лучей — от их яркости мне по-прежнему больно; защита Стилуса не распространяется на зрение, и если бы мне захотелось взглянув на солнце прямо, это была бы большая глупость.

Вместо этого я смотрю вниз, на столпотворения на улицах Кантерлота, щурясь от солнечных бликов, слишком ярких для моих глаз, особенно без защиты толстого иллюминаторного стекла. Я не буду просить у них очки, решаю я, и спустя несколько ударов и короткую вспышку головной боли, мне становится легче.

Город проплывает под нами, город на тонкой опоре, высеченной из горы Кантерхорн. Со всех сторон гору обступает дикий лес, а дальше на юг за деревнями, лежат открытые равнины, по которым мы бежали вчера. Безмятежная Эквестрия наслаждается тишиной и покоем. Тот вид тишины, какой бывает после первых порывов ветра перед настоящей бурей. Прошлая беда, война с чейнджлингами, ещё свежа в памяти но уже быстро забывается. А впереди, о чем ещё почти никто не знает, Восход Лун: перед самым началом осени. До него чуть больше, чем свет, чуть меньше, чем месяц.

Дружная компания других-меня, нематериальная, но очень даже настоящая, собирается в кружок, обсуждая Кантерлот: многие из них летали над ним, но никто из них не был здесь при свете дня и тем более никто на драконьей спине. Если на то пошло, никто из других-меня не знает эту столицу как Кантерлот — они называют её многими иными именами, которые не существуют в этой реальности, но верны в других. Но они, эти пони и я — одно и то же. Так же и с Кантерлотами, как бы они не назывались.

Мне интересно, что Скуталу думает об этом — там, внизу, в девятку раз больше пони, чем в её Кантерлоте. Я пытаюсь у неё спросить.

И не могу её найти: ничего, кроме воспоминания что я была Скуталу.

Я ищу упорней. И всё равно, не нахожу ничего кроме истории, как жила-была я по имени Скуталу.

Это уже достаточно странно, но мгновение спустя я с ужасом обнаруживаю что также не чувствую Биттеркап. Так же тяжело описать кому-то другому разницу между ними-я и другими-я, как и мне — не чувствовать её. Это ощущение, как когда вспоминаешь пони… но есть разница, вспоминать ли живых, или тех, кто недавно умер. Отсутствие Скуталу и Биттеркап леденяще похоже на второе.

Я быстро пробегаю по цепочке воспоминаний с дальнего конца,  проверяя, всех ли себя я чувствую: Тандер Риппл, Нимбл Кайт, все остальные — ещё со мной. Не хватает только Скуталу и Биттеркап.

Я хочу поделиться опасением с подругами, сказать что что-то со мной не так, и что рана не внешняя — внутренняя. Но не знаю, как это сделать чтобы не вогнать их в панику. Если уж я не могу их найти, то какие шансы у подруг? Я решаю подождать более  спокойной обстановки, может найдется более простое объяснение, чем бесчисленные жуткие варианты, проносящиеся в моём мозгу. Стилус глядит на меня, затем делает осторожный шаг ближе и открывает рот. Я быстро прерываю его, прежде чем он заговорит, — Всё хорошо! — и он останавливается, коротко кивнув. Но я слышу как спереди недовольно фыркает Кварц.

Драконы несут нас прочь из города, быстро снижаясь вдоль крутого склона горы Кантерхорн. Наши драконы неожиданно пикируют, будто уворачиваясь от монстра. Мои уши закладывает и я трясу головой. Теперь то, что я подозревала, очевидно: держит нас нечто большее, чем обычное слабое притяжение копыт к поверхности — в этом падении мы совсем не соскальзываем.

Просто на всякий случай я оглядываюсь. К счастью ничего подобного, сверху только каменное дно нависающей над нами столицы, под которым прошлые поколения могли бы найти поселение бэтпони.

Мне кажется, мы летим ко входу в Кантерлотские пещеры. В этой истории, в отличие от всех остальных, чейнджлинги воспользовались пещерами чтобы проникнуть в королевскую семью. Но это дело прошлое. Они уже изгнаны, потерпев поражение в войне — на северные пустоши, откуда пришли. Пещеры стали теперь мрачным памятником, в них редко отваживаются заглянуть даже самые смелые туристы. Но, конечно, драконам не составило бы труда проложить пару тайных штолен и самим?

Вместо этого драконы поворачивают на юго-юго-запад, в сторону Понивилля. С их скоростью мы будем там меньше чем через девять доль, в три раза быстрее, чем на экспрессе.

Что-то это подозрительно. Зачем королевским драконам лететь в Понивилль?

Стилус именно так и спрашивает, бесцеремонно, как за ним водится.

Дракон отвечает низким голосом, с легким смешком:

— Нам нужно повидать Спайка, а вскоре после этого, надеюсь, мы отправимся в приключение с Физзлпоп Берритвист. — Он хихикает снова, отыскав взглядом упомянутую единорожку; которой неловко от его замечания, — Недолгое приключение, вынужден добавить, потому что после Восхода Лун будет поздно.

— Почему?! — спрашивает Кварц, Мы же летим прямо к Биттеркап, разве нет?

— Если настаиваешь, — сдаётся дракон после одного удара молчания. — Начиная с этого момента, Искатели, вами не командует никто. Никакая высшая сущность не направляет вас, не говорит вам, что делать. Но учтите, что от вас в самом прямом смысле зависит существование мира.

— Почему? Растерянно спрашиваю я. Его слова звучат искренне и как будто даже просяще. Конечно, я хотела предупредить Принцесс о Красной… но такого не ожидает никто из нас. И всё же в моих ушах продолжает звучать — мне было обещано приключение. И он говорит об Искателях, не только обо мне!

— Лур, ты никогда не чувствовала что твой мир, твоя история, твоя реальность – не совсем реальны? — загадочно улыбаясь, отвечает дракон вопросом на вопрос.

— Нет. — Отвечаю я.

— А вот и да. — Она выстроена из кучи допущений, изменений и исправлений. Как в тот раз, когда Принцеса Селестия пожелала понять Принцессу Луну, и тем самым избежать необходимости её изгонять. Воспользуйся подобными правками много-много раз, добавь влияние Красной Луны, и получишь очень хрупкую реальность. И сейчас, с нами, ты можешь, если хочешь, заверить и подтвердить, что она действительно существует.

Он замолкает и после неловкой паузы, Темпест спрашивает: — Разве не поэтому мы здесь? Разве не этим занимается наше Бюро?

— Нет, — отвечает он, быстрыми взмахами крыльев стремительно сокращая расстояние до Понивилля, — И да. Вам предстоит поучаствовать в подготовке Восхода.

Драконица с улыбкой поворачивает голову к нам. — Не бойтесь. Всё куда менее загадочно. Доберёмся до Понивилля, там всё поймёте. — Её взгляд на мгновение сосредотачивается на мне, зрачки расширяются

— Кстати, Лур, подумай: в какой бы временной линии ты ни оказалась, Спайк — всегда Спайк. Никогда не думала, как такое может быть?