Опасный роман лебедей

Глава 48

Несколько единорогов ходили вокруг и убирали опасные осколки разбитого стекла. Патрули приземлялись и взлетали с метрономической регулярностью. Раненые и мертвые были под присмотром. Пленников заковали в кандалы и поставили под охрану. Стража наводила порядок в хаосе точно так же, как пони наводили гармонию в окружающем их дисгармоничном мире.

Посреди всего этого управляемого хаоса Гослинг наблюдал за всем происходящим, впитывая все это в себя и смиряясь с новой реальностью, в которой он оказался. Никогда больше он не сможет рискнуть сесть в поезд, причем гражданский. Конечно, он мог бы поехать на поезде, и ничего бы не случилось. Он может прокатиться на поезде дюжину раз, и каждый раз ничего не случится. Но если что-то случится, если кто-то из пони нанесет удар по нему или принцессам, будет еще один такой же день, как сегодня, а может, и хуже. Это была отрезвляющая мысль.

Но это не была ни сокрушительная, ни удручающая мысль. Гослинг ощутил мрачное чувство примирения. Такова была цена его счастья. Он не мог ничего изменить. Таков был мир, в котором он жил. Лучшее, что он мог сделать, — это смириться с этим и попытаться изменить ситуацию к лучшему.

— Сэр, в соседнем фермерском доме захвачены еще пони, — доложил пегас капитану Хотспуру и отсалютовал крылом. — Семья была у них в заложниках, но они сдались. Никто не пострадал.

— Хорошо. — Лаконичный ответ Хотспура также сопровождался салютом. Пегас сразу же взлетел, и капитан наблюдал за его полетом. Хотспур выглядел усталым, глаза слезились от дыма.

— Мы не чудовища, — сказал Тарбиан, сидя в кандалах в нескольких метрах от него.

— Повтори? — спросил Хотспур.

— Мы не чудовища, — повторил Тарбиан, — я понимаю, что сегодняшние события повлияли на ваше представление о нас, но мы не чудовища. Мы не хотим бессмысленных убийств. Мы не хотим причинять пони боль. Мы хотим их освободить.

— Лошадиные яблоки! — Хотспур выплюнул это слово и взглянул на Тсс-а, словно собираясь дать команду большому грубому пегасу заставить пленника замолчать. — Что за куча лошадиных яблок! Вы привели больше сотни пони, чтобы попытаться схватить будущего принца Гослинга!

— И мы сделали это с добрыми намерениями. Мы привели себя в таком количестве, чтобы утихомирить толпу. Уменьшить число пони, которые могут попытаться стать героями. Непреодолимые препятствия заставляют наглых пони передумать. Если уж на то пошло, именно вы пришли сегодня, готовые творить насилие, приносить вред и убивать своих товарищей, и все это по приказу сестер.

— Да чтоб ты провалился! — Хотспур на мгновение стиснул зубы и топнул копытом. — Эй, умник, ты знаешь, почему пришлось вызывать гвардию? Потому что какая-то кучка придурков пошла и взорвала мост! И с этими засранцами надо было разобраться!

Тарбиан низко опустил голову и навострил уши:

— Я никогда не одобрял эти действия. Я выступал против них. Я пытался донести до них, что такие необдуманные действия только навредят нашему делу.

— Ебать, ребята, трещины дают о себе знать. Без культа личности циркового уродца, которым была Старлайт Глиммер, похоже, вы, ребята, не можете держать себя в копытах. — На морде Хотспура расплылась сардоническая улыбка. — Это меня радует, это точно.

— А ты — идиот, — ответил Тарбиан спокойным и невозмутимым голосом. — Захватив меня, ты ничего не добьешься. Если уж на то пошло, ты только усугубляешь ситуацию, устраняя один из спокойных голосов разума и сдержанности. Есть те, кто гораздо, гораздо хуже, и если я не буду рядом, чтобы заставить их замолчать, начнутся ужасные действия.

Хотспур посмотрел на Тарбиана сузившимися глазами:

— Это похоже на признание того, что все вы, ребята, террористы. То есть вы хотите сказать, что единственное, что мешает вашей группе быть анархистами-убийцами, — это вы сами. Вот это да!

Обмен мнениями закончился, и Гослинг замер, пытаясь осмыслить только что произошедшее. Тарбиан смотрел на горизонт, на небо вдалеке, на небо, которого он, скорее всего, больше никогда не коснется. Хотспур, с другой стороны, скрежетал зубами от ярости.

— Капитан? — спросил Гослинг.

— Я в порядке, просто в ярости, — ответил Хотспур, поворачиваясь лицом к Гослингу. — Я серьезно отношусь к своей клятве защищать и служить. Я дал слово. Честь и уважение… вы знаете, как это бывает. Я совсем другой пони, чем был в прежней жизни.

Кивнув, Гослинг немного понял его. Он тоже не был прежним пони. Он изменился, как в душевном, так и в физическом смысле. Он вырос, во многих смыслах этого слова, он изменился, он стал другим. Услышав звук фотоаппарата, Гослинг повернул голову и посмотрел на Севилью, который уже встал и передвигался, фотографируя все вокруг. Сколько снимков сделал сегодня его друг земной пони? Сотню? Тысячу?

Жизнь Севильи изменится навсегда. Он видел лицо врага, так сказать, он истекал кровью из-за его жестокости. Он страдал под их копытами. Друг Гослинга был обмотан бинтами, которые покрывали большую часть его тела. Севилья должен был страдать, испытывать боль, но он держался, выполняя свою работу. После сегодняшнего дня его карьера уже никогда не будет прежней. Гослинг даже представить себе не мог, как сильно все изменится для его друга — земного пони. Он возвращался домой с историей всей жизни и фотографиями, подтверждающими ее.

Эта история, если ее правильно рассказать, может изменить восприятие, изменить точку зрения обеих сторон, участвующих в этой борьбе, в этой войне идей, идеологий, войне взглядов. Гослинг понимал, что ему придется сражаться, но он не понимал, что это за битва. Он вспомнил все, что знал об истории, и решил, что ответы на вопросы о будущем могут быть найдены в прошлом. Ему нужно было воспользоваться своим положением, вернуться в школу и стать исследователем. Понимая историю, понимая прошлое, он мог бы иметь больше шансов повлиять на неизбежное будущее, к которому они, похоже, мчатся. Возможно, он сможет что-то изменить, продвинуться вперед, исправить несколько ошибок.

Но ему нужна была армия. Вздохнув, он, сам не понимая почему, посмотрел на опального бывшего капитана Тарбиана. Есть правильный и неправильный способ изменить ситуацию. У Тарбиана было много хороших намерений, но он действовал неправильно. Гослинг не знал, что такое правильный путь, но понимал, что насилие здесь ни при чем. Если он хотел победить, ему нужно было завоевать сердца и умы добрыми словами, добрыми поступками, нужно было сделать так, чтобы пони захотели творить добро.

Как это сделать? Гослинг был в тупике, но он подозревал, что у Селестии есть ответ. Возможно, и Кейденс тоже. Он взял то, что знал о них, и пришел к выводу, что обе они манипулируют пони, заставляя их быть самыми лучшими, какими они только могут быть. Кейденс сделала это с ним. Он повернул голову, скрипнув доспехами, и посмотрел на курьерские кейсы, закрепленные по бокам, на ребрах.

Подать пример?

У него еще была работа. Гослинг подозревал, что шахматные депеши — это нечто большее, чем шахматные депеши. Все, что он узнал до сих пор, научило его тому, что у каждого поступка есть глубокая цель, вторичная задача. Все служит более важной цели. Все остальные депеши, которые он носил с собой, были ценными и важными, но он подозревал, что шахматные депеши были важнее всего. Несомненно, существовал какой-то сложный способ шифрования или шифр, включающий шахматные доски с фигурами, расставленными в определенных местах, или что-то хитроумное в этом роде.

Ехать на север на другом поезде было безрассудно. Это означало бы подвергнуть риску гражданское население. Если, конечно, он не сядет на пустой поезд. Это было бы пустой тратой ресурсов, не говоря уже о том, что если на поезд нападут, то это будет еще один поезд, пущенный под откос, как и этот. Нет, ехать на поезде — не вариант.

Гослинг повернул голову так, чтобы его нос был обращен на север. Будучи пегасом, он просто знал эти вещи, но сейчас это чувство было сильнее, он был более осведомлен, более настроен на окружающий мир, как и его знания о солнце и луне. Он не понимал происходящих в нем перемен, поэтому просто смирился с ними. Что еще он мог сделать?

Моргая, он смотрел вокруг на дымящиеся обломки и сошедшие с рельсов вагоны. Он посмотрел на пони — друзей и врагов, раненых и здоровых, — а потом его взгляд упал на тех, кто был мертв. Тела лежали аккуратными, упорядоченными рядами. Мертвые не знали различий между другом и врагом. Тела лежали бок о бок, многие из них, несомненно, были врагами не менее часа назад, но теперь вместе погружались в мирный, без сновидений, сон смерти. На Гослинга навалилось тяжелое чувство печали, и он покачал головой.

Какие бы большие надежды ни питали пони, совершившие этот дерзкий и смелый набег, теперь они разбились о скалы. Благодаря Севилье вся Эквестрия увидит этих пони такими, какими они были — террористами. Они напали на поезд, который, как считалось, был полон мирных жителей, с целью его захвата. О том, что здесь произошло, узнает весь известный мир.

И весь мир узнает, что он выполнил свою работу. Гослинг не хотел, чтобы о нем знали как о ленивом, никчемном принце-бездельнике. Он сражался и защищал своего друга. Он обнаружил, что его обучение в качестве гвардейца сделало его весьма искусным в насилии, и это осознание беспокоило его, нервировало, но в то же время приносило чувство облегчения.

— Капитан Хотспур, эти депеши все еще нужно доставить, — сказал Гослинг голосом, который, как он надеялся, был твердым и не терпящим возражений.

— Что? — рявкнул Хотспур в ответ.

— Капитан, эти депеши должны быть доставлены. — Пока он говорил, Гослинг услышал скрипучий звук, с которым автоперо Севильи двигалось по грубой бумаге блокнота. Он сглотнул, чувствуя, что нервничает, и продолжил: — Капитан, сегодня погибло много хороших пони, и все потому, что эти депеши и меня самого использовали как приманку. За что они погибли? Они сделали свою работу, но с какой целью? Я в безопасности, мы захватили много пленных, но эти депеши до сих пор не доставлены. Я должен выполнить свою работу. Мне было поручено доставить эти депеши, и я это сделаю.

Сузив глаза, Хотспур бросил взгляд на Гослинга, посмотрел на Тсс-а, который пожал плечами, когда взгляд капитана упал на него, а затем вернул свой взгляд на Гослинга. Через несколько секунд Хотспур ответил:

— Нет.

— Простите, капитан, но мои приказы исходят от более высокого начальства, чем вы.

— Рядовой Гослинг, ваш приказ был отдан с намерением, чтобы вас использовали в качестве приманки. Если вы добрались, хорошо… Если же на нас напали и все это случилось, я должен был обеспечить вашу безопасность. Так что нафиг все это. — Хотспур поднял голову и привлек к себе внимание, а затем обратил свой самый властный взгляд на Гослинга. — Не морочь мне голову, братан.

— Я не получал таких приказов, — ответил Гослинг спокойным, ровным голосом. — Мне было велено доставить эти депеши. Дело в том, что у меня все еще есть действующие приказы от принцессы. Невыполнение этих приказов может привести меня к военному трибуналу.

Оскалив зубы, Хотспур фыркнул:

— А у меня есть приказ принцессы обеспечить вам максимальную безопасность, насколько это вообще возможно, учитывая обстоятельства и ситуацию. Послушай, принц-красавчик, не заставляй меня говорить Тсс-у, чтобы он сел на тебя. Он это сделает.

Гослинг в досаде хлопнул крыльями, подняв в воздух облако белой пыли. От кровоостанавливающего порошка он закашлялся, а глаза жгло:

— Мало того, что мы выиграли сегодняшнюю битву, — Гослинг сделал наглый шаг вперед и устремил на Хотспура взгляд своих слезящихся глаз, — я выполню поставленные задачи и сдержу клятву, данную империи, которой я служу.

— Вы — осел, рядовой Гослинг. Тсс, проследи, чтобы этот клоун никуда не делся.

— Нет.

Оба пони повернулись и посмотрели на Тсс-а, который только что сказал капитану Хотспуру "нет". Тсс, который был гораздо умнее, чем казался, слишком хорошо понимал военную политику. Ничего хорошего не выходило из того, чтобы расстраивать принца — или будущего принца.

— Ты только что сказал мне "нет", большой волосатый засранец? — спросил капитан Хотспур.

Тсс кивнул.

— У нас тут мятеж! — Хотспур издал разочарованное мычание и уставился на своего самого верного товарища. — Тсс, как ты мог? Я думал, мы друзья. Ты мне как брат!

Нахмурившись, Тсс пожал плечами, но ничего не сказал.

— Что ж, тогда остается только одно. Я тоже должен выполнить свою миссию. Рядовой Гослинг, если вы дадите мне несколько минут, чтобы приструнить нескольких пони, я соберу крыло боеспособных солдат, а затем мы сопроводим вас на север и будем надеяться, что все не превратится в луговые кексы.

— Я тоже пойду, — сказала Севилья Хотспуру.

— Ты — земной пони, и поэтому не умеешь летать, — ответил Хотспур.

— Я начал эту миссию вместе с моим другом Гослингом и планирую закончить ее. Ты сказал, что если я проливаю кровь вместе с тобой, значит, я с тобой. Сегодня я пролил очень много крови. Я потерял так много крови, что у меня кружится голова. Значит ли вся эта кровь, которую я пролил, что-то или нет?

Хотспур нахмурился, а затем посмотрел на Тсс-а:

— Тсс, за неподчинение моему приказу ты понесешь нашего окровавленного брата в Кристальную империю, и если ты это сделаешь, я ни слова не скажу в своем отчете о том, что ты мне отказал. Ты понял?

Тсс наклонил голову и задумался над предложением Хотспура. Через несколько секунд он посмотрел на Севилью, вздохнул и кивнул. Он протянул крыло в сторону Хотспура, а затем поднял вверх когтистый палец, как бы говоря: "Хорошо!", но при этом ничего не говоря.

— Сейчас я пойду и найду нам несколько способных летунов, которые смогут в одно мгновение перелететь через весь континент, — проворчал Хотспур, разворачиваясь. — Принц-красавчик — заносчивая задница. Я должен доставить депеши! Вот придурок!