Лунный Беглец

Глава 11.

При всех достоинствах сильной и крепкой власти, заботящейся о своих поданных, есть у нее недостаток: многие постоянно решают, что способны жить без нее и нарушать законы, установленные этой властью, сколько душе угодно. Конечно, это проблема любых государств вообще, но сильной власти особенно обидно. Поэтому, как правило, меры принимаются быстрые и решительные. В Эквестрии словосочетание “быстрые и решительные меры” уже много веков ассоциировались с принцессами-аликорнами.

Там где пасовали обычные пони перед природными катаклизмами, нашествиями чудовищ, угрозой войны, всплеском преступности, вспышками племенной вражды и прочими бедствиями, обрушивающимися на Эквестрию, там положение спасает вмешательство бессмертных принцесс, чья мудрость и сила позволяют совладать с любой ситуацией. Без них требовались бы труд, усилия и жертвы тысяч пони. К счастью, все эти века с пони была Селестия, поэтому все кризисы разрешались ее усилиями благополучно и относительно легко. Вот и сейчас, когда возникла снова угроза работорговцев, не прошло и пары дней, как уже Принцесса Солнца взялась быстро и решительно разобраться с этой проблемой. Пока она не стала представлять из себя серьезную угрозу спокойной и гармоничной жизни пони.

Но, есть проблемы, которые можно решить без принцесс, но это тяжело и трудно, а есть проблемы, которые без принцесс решить вовсе невозможно маленьким пони. И одна из них – правление миром снов этих пони. И здесь, в критичный момент, тоже требовались быстрые и решительные меры. Их и Принцесса Луна и собиралась предпринять, чтобы защитить сон одного из своих поданных от ночных кошмаров. И надо сказать, спешила она не зря.

Это было кладбище. Очень старое и заброшенное, на первый взгляд, кладбище. Принцесса Луна стояла между длинными рядами старых могил, погруженных в ночной полумрак. Стояла ночь, но, высоко над головой висела Луна, освещающая кладбище лишь немногим менее ярко, чем Солнце, поэтому видно все было прекрасно. Почти. Одновременно, в воздухе висел белесый туман, смазывающий очертания и не дающий хорошо разглядеть что-то вдали. Даже для Принцессы Ночи и владычицы царства снов этот кошмар выглядел достаточно жутковато. Хотя, конечно, она стойко держала себя в копытах и не позволяла липкому чувству страха взять вверх над ее душой в ее собственных же владениях. Но любой другой, даже взрослый пони, не говоря уже о маленьком жеребчике, был бы в ужасе. Туман, ночь, пусть и хорошо освещенная. Длинные ряды старых и заросших могил, уходящих в бесконечность. И тишина. Вокруг не было ни звука, ни жужжания не единого жучка, ни цокота копыт, ни дуновения ветра, ничего. Абсолютная тишина и покой, покой мертвых. Все так словно и просило остаться тут… навсегда.

Хозяина и, одновременно, пленника этого кошмара, не было нигде видно, но Луна чувствовала – он где-то рядом, иначе и быть не могло. Найти его ей бы не составило труда, но аликорн решила для начала исследовать его сон. Чтобы помочь Муну Рунавею, она должна была знать, какие именно страхи мучают его. Грубое вмешательство в сон могло только навредить и без того истерзанному разуму маленького пони. Селестия была абсолютно права. Они мудрые принцессы, почитаемые пони за то что в первую очередь думают, а уже потом действуют и тут нельзя было поступить иначе. Хотя иногда сестра любила думать слишком много и долго, но сейчас это был не тот случай, а сама Луна не собиралась затягивать с действиями, когда придет их время.

Неспешным аллюром Принцесса Ночи пошла вдоль мест захоронения пони, внимательно осматривая их. Разум жеребчика немало постарался над ними. Хоть каждая из могил и выглядела одинаково, но каждая из них была и одинаково хорошо “украшена”. Захоронения обильно заросли сорной травой, обвившей надгробные камни, из которых торчали какие-то странные две перекрещенные палки. Каждая могила была отделена от других небольшим черным металлическим заборчиком, с заостренными шипами наверху, явно чтобы какие-то пони-варвары не добрались до покойников, лежащих в земле.

Сами могилы, причем, как с даже любопытством отметила Луна, не шли ровными рядами. Одни захоронения были чуть дальше от грунтовой дорожки, другие заметно ближе, вгрызаясь в нее и сужая проход, к счастью, не настолько, чтобы она не могла пройти. Причем расстановка была идеально парной. Одна могила отстояла подальше, следующая – поближе, за ней – снова подальше и снова поближе, и всегда на одинаково ровной дистанции. Сверху, полагала аликорн, это выглядело как зубцы крепостных стен, идущих попеременно. Луна не знала, что это должно означать для разума жеребчика, но, несомненно, такой странный порядок должен был иметь смысл для Рунавея. Что ж, это еще одна причина, сначала разобраться и постичь внутренний мир жеребчика, а уже потом пытаться помочь ему. Спешка могла только навредить.

Продолжая внимательно осматривать могилы, Луна задумалась над тем, почему маленькому жеребчику вообще снятся захоронения пони в земле. Он был пегасом, а пегасы жили на облаках. А даже те, что не жили, хранили традиции большинства своих сородичей. И, конечно же, пегасы не клали покойников в землю. Так делали исключительно земные пони, у единорогов тоже не было такой традиции. Да и могилы земных пони не были похожи на эти. Что ж, значит, и тут юная Твайлайт Спаркл была права, полагая, что жеребчик прибыл из-за пределов Эквестрии и впитал в себя чуждые обычаи. Не то чтобы этому утверждению требовались дополнительные доказательства, но все же, лишними они тоже не будут.

Остановившись у одной из могил, Луна подошла к заборчику, отделявшему ее от покойника. Заглянув через него, благо рост позволял это с избытком, кобыла увидела, что на надгробном камне написано имя, очевидно, похороненного здесь пони. Комплит Фуул. Принцесса нахмурилась. Это было какое то странное имя. Но, очевидно, он занимал важное место в воспоминаниях Муна, раз его подсознание поместило это имя на могилу. Ему снились не абстрактные смерти, а смерти конкретных пони, чьи имена он знал. Почти несомненно, это было имя жеребенка, что умер в рабстве бывших хозяев Рунавея.

Луна злобно выдохнула сквозь плотно сжатые зубы, когда подумала об этом. Волна гнева прошлась по ее телу от одной мысли, что эти мерзкие монстры в обличье разумных существ сделали с невинными маленькими пони, каждого из которых Принцесса Ночи поклялась защищать. Конечно, злой рок уже показал нечестивых злодеев, но содеянного ими это уже не могло исправить. Попадись эти мерзавцы ей в копыта, она лично бы, согласно древним законам и традициям, отрубила им головы и ей все равно, что в современные, куда более мирные и понилюбивые времена, Селестия бы их посадила в тюрьму до перевоспитания. Или заточила бы в статуи на век-другой, если попались неисправимые. Но не стала бы лишать понилибо жизни.

Что ж, думать о можно сколько угодно, но потерянные жизни уже не вернешь, а кто или что-то другое уже убило негодяев… равно как и их жертв. С поникшими ушами кобыла пошла дальше, осматривая новые могилы, сделать она уже ничего не могла, чтобы спасти жеребят и наказать работорговцев. Но в ее силах все еще помочь оправиться после пережитых ужасов хотя бы Муну Рунавею. Взор ее зацепился за еще несколько имен, написанных на надгробиях. Нэсти Фрейк. Аррогэнт Асхоле. Клумси. Кроок. Это были очень странные имена, Луна сомневалась, что понибудь захочет так назвать своего любимого малыша. Может, такие имена жеребятам дали самые работорговцы, чтобы окончательно разрушить их связь с прошлой, свободной жизнью? Как помнила Принцесса Ночи, в ее время хозяева рабов нередко так делали, это помогало сломить им дух и волю к сопротивлению своего “говорящего товара”.

Еще раз подавив желание проломить чей то череп ударом копыта в бронированном накопытнике, которые она надевала в битвы, Луна пошла дальше, продолжая осматриваться. Некоторые имена, как она заметила, повторялись, что было бы странно в реальном мире, но нормальным в мире снов. Тут и так было все достаточно слишком упорядочено и организовано, для сна, еще больше порядка выглядели бы совсем уж странно, словно Мун сознательно повелевает своим сном. А так просто его разум неосознанно раскидал воплощенные переживания и страхи повсюду, не заботясь о том, что некоторые пони лежат тут по несколько раз. Изредка ей попадались совсем уж странные имена и она даже не смогла сходу понять, что они значат. Лишь изрядно поломав голову, она с трудом вспомнила, что эти имена пони ей напоминают – названия половых органов млекопитающих. Баранов, там, козлов, быков и прочих. Луна не знала, что это значит, но, видимо, имена были связаны с рабским трудом жеребят, которых, видимо, заставляли пасти скот. По крайней мере, никаких других идей у нее не было.

Больше ничего интересного тут не было, поэтому Луна пошла на поиски жеребчика. Он был где-то неподалеку, она это чувствовала. Дойдя до ближайшего перекрестка, на котором пересекались несколько пересекающихся рядов этого, казалось бы, бесконечного кладбища, она свернула направо. Новые могилы ничуть не отличались от уже увиденных. Все окружены черной небольшой изгородью, заросли травой, над каждой возвышались две деревянных скрещенных перекладины.

Среди всей этой тишины, захоронений, тумана и света Луны фигурка маленького пони с розовой игрушкой на спине, медленно бредущего по кладбищу выглядела совсем чуждой. Луна догадалась – это и есть Мун Рунавей. Выглядел жеребчик довольно подавленным – он шел с поникшей головой, смотря в землю пустым взглядом, лишь изредка поднимая голову, чтобы бросить взгляд на окружавшие его могилы. При этом, всегда когда тот наклонял голову вниз, из его взгляда будто уходила сама жизнь и приходил мертвенный, будто сама смерть холод. Будто, тот был обречен идти на плаху, где он и закончит свою жизнь. И лишь неестественно счастливый бегемот сиял радостной улыбкой, которая совершенно не смотрелась здесь, в мрачной тиши царства смерти и упокоения мертвых.

Луна медленно и тихо ступала по земле, почти не цокая копытами стараясь не привлекать внимание жеребчика. Сейчас вмешиваться было нельзя, она могла запросто только навредить. Пусть осмотр его сна и дал ей некое понимание проблем малыша, но этого все еще было мало, очень мало. И встреча с Принцессой Ночи тоже могла прийтись очень не к месту. Поэтому Луна старалась не шуметь и не приближаться к пони слишком близко, скрываясь за заросшими могилами и покровом тумана. Впрочем, похоже, он бы ее не заметил, даже если бы она шла и в двух шагах от него. Малыш был столь погружен в себя, что почти не смотрел по сторонам, лишь изредка обращая внимание на царящий вокруг него кошмар.

Ноги вели его не в случайном направлении, как оказалось. Через несколько минут неспешного пути они вышли к еще одной могиле. Но эта отличалась от других. Забор вокруг нее был высокий – очень высокий, на глазок стремясь едва ли не до неба. И такой же черный, из толстых металлических прутьев. В отличие от других, эта могила хоть и заросла растениями, но в отличие от других, это выглядела так, словно за ней нарочно ухаживали, а не была отдана воле дикой природы. Надгробие также было заметно больше и было белоснежно белым, а не потускневшим и пыльным, а перед ним были щедро разложены цветы, словно сюда приходили пони, чтобы почтить память покойника. Здесь должен лежать, по мнению разума жеребенка, особенный пони.

Сам Мун Рунавей, увидев эту могилу перед собой, остановился и поднял голову, внимательно ее осматривая. Все также не замечая притаившуюся в тумане Луну, он аккуратно спустил игрушку со спины и сел на круп перед забором, рассматривая могилу. Взяв в передние ноги верного бегемота, он стал нежно его поглаживать копытами, не отрывая взгляда от могилы. Луна решила рискнуть и подойти ближе, тем более что пребывающий в рассеянном состоянии жеребчик по прежнему не смотрел по сторонам.

— Здесь покоится Лунтик. – Прочитал Мун Рунавей, приблизив мордочку вплотную к забору. Луна застыла – это имя ей ни разу не попадалось на других могилах. И только это имя звучало созвучно с Луной… также как и имя самого жеребенка. Значит ли это….

— Хи-хи-хи-хи! – Невеселый смех жеребенка прервал ее мысль. – Даже здесь я все еще Лунтик. Как же я ненавижу это прозвище, ты даже не представляешь, Нирэ. – Заговорил он, явно обращаясь к бегемоту. – Но знаешь… может, это хороший знак? Лунтик действительно мертв. А почтить его память пришел… да, Мун Рунавей. Лунтик мертв. А Мун Рунавей жив. И будет жить дальше. В новой жизни по новым правилам. Во всем стоит, наверное, искать хорошую сторону. Так во всех книгах написано, что я читал. Герои побеждают вопреки всему, потому что вопреки всему не сдаются, как бы не были плохи их дела. А у меня все же все куда приятнее, теперь, когда я в Понивилле. Так что будем жить.

Жеребчик замолк, лишь смотря на, как оказалось, свою могилу. Глаза Луны невольно защипало от слез. Значит, ему снились смерти его друзей… и его собственная. Страх, присущий всем пони, но жеребятам в его возрасте о таком было рано задумываться. Перед ними была огромная и долгая жизнь, наполненная радостью и открытиями, а смерть от старости или болезни маячила далеко-далеко за горизонтом. Он же… он боялся ее уже сейчас, видя, что над ним уже навис злой рок, который уже настиг его друзей. Слишком, слишком рано жестокие взрослые заставили его повзрослеть.

Ей хотелось показаться перед Муном прямо сейчас, чтобы даровать ему утешение и поддержать его, не обращая внимания на то, что вместо этого может запросто ранить только его еще больше, если она не сможет подобрать нужных слов. Но, когда она уже было почти решилась вмешаться, не обращая внимания на доводы разума, воздух задрожал и зарябил. Жеребенок просыпался, сон начинал распадаться и разрушаться. Луна поспешила покинуть его сновидение, пока ее саму не вышвырнуло из разрушающегося кошмара. И она, равно как и погруженный в себя жеребенок, так и не заметили, как в тумане развеялся густой столб черного дыма, витавший вдалеке. И это была не иллюзия сна….

Утром жеребенок с аппетитом и довольной мордочкой уминал тарелку овса на завтрак, набивая живот перед новым днем в школе. Наступил смарт куки – второй день в неделе Эквестрии и второй в паре дней земных пони. Флаттершай уже закончила хлопотать над домашними делами, главным из которых было собирание Муна Рунавея в школу и сейчас сама собиралась на работу. Ей нужно было проинспектировать лес и проверить, как чувствуют себя животные в нем. Конечно, ей и самой хотелось этим заняться, побывать с любимыми зверьками, птичками, змейками, лягушками и даже паучками. Но не стоило и забывать о том, что также это является и ее прямой обязанностью, как понивилльского лесничего, за что ей город платит деньги. Особенно это важно сейчас, когда ей нужно содержать маленького пони, который нуждается не только в любви, ласке и добром слове, но и во вполне себе материальных благах. На которые нужны битсы.

— Как спалось, Мун Рунавей? – Между делом невинно поинтересовалась Флаттершай, с умилением смотря как с неизменным аппетитом малыш лопает за обе щеки предложенную еду. Хоть она и видела это уже далеко не в первый раз, но любовь Муна много поесть ей все еще казалась крайне милой. Несмотря на то, что она знала, откуда берет свое мрачное начало привычка есть много и быстро.

— Нормально, в принципе. – Покачал головой жеребчик, на секунду отрываясь от еды. Мордочка приняла его на диво задумчивый вид для такого обыденного вопроса, который нередко задавали друг другу пони по утрам. – Странный и удивительно подробный сон сегодня мне приснился. Никогда таких раньше не было, пожалуй. Очень странный сон. – Флаттершай со спокойным любопытством и легким интересом посмотрела на жеребенка, не спеша с расспросами. Захочет – расскажет. Не захочет… значит нет. Пегаска уже поняла, что давить на Рунавея нельзя ни в коем случае. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Мне приснился кошмар. Моя собственная могила. Второй раз уже снится. – Слова пегаса заставили Элемент Доброты застыть в страхе, когда она осознала, о чем он сейчас заговорил. – Когда мне в первый раз приснилось, как меня сожгло заживо, а то, что от меня осталось, закопали в землю… это было страшно. Просто страшно. – Продолжил говорить он тихим, едва слышным голосом.

— Но знаешь. Сегодня, этой ночью мне снова приснилась моя могила. И не сказать, что это был какой то кошмар, от которого я проснулся в поту и судорожно хватая воздух. – Внезапно уже нормальным и спокойным, вновь наполненным утренней бодростью и свежестью тоном, словно не рассказывал о том, что ему приснился ужасный для любого пони сон. Не говоря уже о том, что он был не просто пони, а маленьким жеребчиком восьми лет, чувства которого должны быть особенно ранимы в таком возрасте.

— В этот раз мне не было страшно. Я смотрел на свою могилу. Но, когда она мне приснилась в первый раз, еще полгода назад, примерно. Я боялся, смотря на нее, что это мое будущее. Очень скоро будущее. Что я умру и жизнь моя закончится. Быстро и мучительно. Но в этот раз… нет. Я понял, я осознал. Это было не мое будущее. Я видел не его. Я видел… свое прошлое в этом сне. Я и правда мертв, в каком то смысле. Моя прошлая жизнь закончилась, она мертва и похоронена. И теперь я переродился и живу снова, в новой жизни. Поэтому мне было не страшно. Я понял, что мне ничего уже не грозит, я уже пережил это. Нет смысла пугаться уже пережитого. Надо просто стремиться не повторить его. А тут, здесь, в этой новой жизни, уверен, все будет хорошо. – На удивительно позитивной ноте закончил рассказывать о своем сне Мун Рунавей, после чего нырнул мордочкой в тарелку, довольно захрустев овсом. Флаттершай, от такого неожиданного окончания застыла, не найдясь с ответом.

Но она была рада, что, похоже, жеребенок постепенно начинает справляться с пережитой болью и тяжелыми воспоминаниями. Он уже видит, что в мире полно хороших вещей, ради которых стоит жить и он оставляет прошлое в прошлом. Все плохое заканчивается и все хорошее начинается. – Что ж, я рада, что этот сон не стал кошмаром и не испортил тебе настроение перед новым днем. – В итоге улыбнулась Флаттершай. – Надеюсь, твой второй в день в школе пройдет также успешно, как и первый.

— Ну, учитывая, как я вчера опозорился, желательно, чтобы новый день обошел прошлый. Я показал себя хуже одноклассников по всем предметам. – Хмыкнул жеребчик, но без особого расстройства этим фактом. – Ладно, еще всех нагоню, тогда будут идти вровень со всеми пони и перестану выглядеть единственным красным среди синих.

— Это очень хороший подход, Мун Рунавей. Я вижу, дурной сон не станет помехой твоему дню. Ура! – Тихо выпалила она, полукриком-полушепотом. Жеребенок на секунду с удивлением уставился на ее неожиданный выпад, едва не заглянув ей в глаза, но затем широко улыбнулся и выдал короткий смешок.

— Хех, спасибо за поддержку. Один твой вид, Флаттершай, меня бодрит. – Негромко произнес он, снова отводя взгляд на стол, наполненный тарелками с уже почти съеденной едой, а улыбка почти исчезла, оставив о себе лишь легкий изгиб уголков губ. – Ладно, мне пора в школу. Не хочу начинать новый день с опоздания. – Заявил он, когда завтрак был съеден, после чего стал скоро надевать на себя школьные седельные сумки.

— Тебя проводить? – Предложила Флаттершай, на что жеребчик утвердительно кивнул.

— Да, пожалуйста. Я не настолько уверен в себе, чтобы запомнить дорогу до школы и обратно с первого раза. Не хотелось бы заплутать. Заберешь меня после уроков? Пожалуйста.

— Конечно, Мун Рунавей, я не оставлю тебя одного и без внимания. Надеюсь, ты хорошо проведешь время и тебе будет весело на уроках.

— На уроках нужно учиться, а не веселиться. – Наставительно ответил жеребенок, словно он тут учитель, а взрослая пони – ученица.

— Какой у тебя серьезный и ответственный подход к учебе, молодец. – Похвалила его Флаттершай, испытав прилив гордости, за то, что у нее растет такой сын. – Но, все же, не забывай о веселье и постарайся найти себе друзей. Учеба это прекрасно и правильно, но нельзя забывать и о общении с другими пони. – Посоветовала она жеребенку.

— Ну, я вчера познакомился с Свити Белль, сестрой Рарити. С ней было еще двое пони, Эппл Блум и Скуталу. Они сами захотели со мной дружить и вроде бы неплохие. Думаю, было бы неплохо проводить свое свободное время с ними. – Неуверенным тоном ответил Рунавей. – Разрешишь мне гулять с ними после уроков и перед вечерними занятиями? – Попросил жеребчик.

— Конечно, Мун Рунавей. Я понимаю, ты тоже нуждаешься в отдыхе и развлечениях, играх с друзьями. Сегодня время после уроков можешь провести с друзьями, главное, вернись домой к моменту прихода мисс Чирали. Помнишь, когда она приходит?

— Спасибо, Флаттершай. Я буду следить за временем, я вроде уже научился определять время по Солнцу. Успею вовремя. – Серьезно кивнул жеребенок, когда они уже подошли к выходу из дома и медленно пошли в сторону школы Понивилля. – Да и думаю, Эппл Блум, Скуталу и Свити Белль мне подскажут, если забуду, как это правильно делать.

— Вот и славно, сынок. Надеюсь, вы станете добрыми друзьями. Они очень хорошие жеребята, хоть и шкодливые. Я зайду за тобой после школы, пообедаешь и провожу к месту, где они втроем собираются, если вы уговоритесь провести время вместе. У них там есть свое особенное место. Если они захотят с тобой дружить, значит, тебе можно будет туда ходить. – Голосом, наполненным уверенностью в том, что так и будет, сказала Флаттершай.

— Хорошо. Спасибо… мама. – Сердце кобылы затрепетало, когда до ее ушек донеслось последнее слово Муна. Мама… он назвал ее мамой? Это было так… так… у нее не было слов.

— Все нормально? Я решил, что тебя разрешено так называть… ну, то есть уже разрешено и я хотел бы тебя так назвать… попробовать… так сказать. – Косноязычие поразило и Рунавея, пока краснеющая кобыла молчала, чувствуя жар во всем теле. И в этом виновато точно не теплое летнее утро и даже жаркий грядущий полдень.

— Да… конечно, Мун Рунавей. Я очень рада, что ты называешь меня своей матерью. – Флаттершай нежно обняла жеребенка за шею передними ногами, а тот уже привычно и с удовольствием их принял, больше не дергаясь от чужих прикосновений. Точнее – от прикосновений Флаттершай. Разорвав объятия, счастливая пара пошла дальше, малыша ждали уроки. На пороге школы уже стояла мисс Чирали и другие учителя, приветствующие своих учеников. Пожелав жеребенку удачи, Флаттершай передала его на заботливые ноги Чирали, после чего отправилась на работу, уверенная, что под боком у вишневой землепони ничего плохого не может случиться в принципе.

В принципе, так оно и было – уроки шли спокойно, также как и вчера. На странного пони по прежнему косились, конечно, он вызывал перешептывания у неугомонных кобылок. И у жеребчиков тоже, но кто будет считать жеребчиков? Особенно если эти жеребчики – Снипс и Снейлз. Вот и пятнадцать кобылок третьего класса школы Понивилля тоже так думали, продолжая перемывать косточки третьему новому жеребчику в их рядах. И не обращая внимания на оставшихся двух. Тот, впрочем, продолжал также их всех игнорировать, на уроках внимательно слушая учителя, а на переменах отсыпаясь.

В учебе Мун по прежнему не блистал и это еще мягко сказано. Было заметно, что Рунавей хронически отстает от школьной программы, несмотря на его усердие. Конечно, Чирали понимала, что это неизбежная проблема и относилась к ней снисходительно. Она успела дать маленькому пони всего несколько уроков, а он учился в школе второй день – слишком мало даже для него, чтобы наверстать два года учебы. Но вот Даймонд Тиара, к сожалению, правда не ее, сама она была только этому рада, придерживалась несколько иного мнения на провалы Муна в обучении. И она поспешила ими воспользоваться.

— Так-так… у нас в классе появилось бельмо на глазу, которое позорит его своей неграмотностью? — Высокопарно заговорила она на большой перемене. Достаточно громко, чтобы ее четко услышал весь класс. Даже глупому пони было очевидно, что речь шла о Муне Рунавее, который в это время спокойно поедал заботливо уложенный своей приемной матерью салат из обеденной коробочки. Впрочем, слова Даймонд Тиары не заставили его оторваться от еды. Лишь правое ухо слегка дернулось, улавливая ее слова, показывая – жеребчик ее услышал.

— Тебе не стыдно бросать тень на одноклассников в глазах всей школы? – С наигранной укоризной продолжила говорить Тиара, уже напрямую обращаясь к новенькому и поворачиваясь к его парте.

— Нет. – Коротко ответил Мун, на секунду все же оторвав мордочку от еды. Тиара моргнула. Нет? Это весь ответ? Она ожидала каких то нелепых оправданий, виноватого голоса, попытки объяснить, что это не он такой глупый, а что-то там виновато и мешало ему учиться. Но просто “нет”? – Просто “нет”. Нет – не стыдно. – Озвучил он ее мысль, словно прочитал ее, после чего вернулся к еде, методично перемалывая листья салата, дольки помидоров и кусочки сыра, демонстрируя недюжинный аппетит. У Даймонд даже слюна едва не потекла. Сама она сидела на навязанной матерью диете, из-за чего вид сочного и сытного салата, который новенький с удовольствием ел, вызывал у нее лютую зависть.

— Ты не только глупенький, но еще и невоспитанный, самодовольный и эгоистичный! – Выпалила розовая кобылка, вновь собираясь для повторной словесной атаки. Другие жеребята уже вовсю слушали их разговор, включая и Искателей Знаков Отличия. Мисс Чирали же пока покинула класс, уйдя на обеденный перерыв. Обычно она еле вместе с учениками, но съедать по одному традиционному учительскому яблоку ей на этот раз надоело и она удалилась поесть чего то еще для разнообразия. Так что вмешаться и пресечь разгорающийся конфликт было некому.

— Эй, кто бы говорил насчет самодовольства! Посмотри в зеркало, чтобы его увидеть! – Возмутилась вслух и громко Скуталу, вмешиваясь в разговор, решив встать на защиту своего нового “почти-друга”. И тот оценил ее жест, бросив короткий взгляд в ее сторону.

— Благодарю за поддержку. – Улыбнулся легко кобылке, после чего развернулся обратно к Тиаре, продолжающей стоять рядом с его партой вместе с прибившейся к ней Сильвер Спун.

— О да, одна пустышка заступилась за другую пустышку. – Заулыбалась серая очкастая землепони, ненавязчиво встряхивая своим маленьким крупом, на котором была четко запечатлена серебряная ложка.

— Да, скорее всего, это все у вас оттого, что у вас нет Знаков Отличия. Это еще одна вещь, что вас, двух неудачниц, объединяет. – Мордочка Скуталу побагровела от гнева, когда она услышала это от двух завзятых хулиганок класса, а по сути и школы. И ответить ей было нечем – успехи кобылки в учебе… их не было, просто. Скуталу обожала носиться на самокате, выделывать трюки и искать приключения, а не корпеть над учебниками.

А вот Эппл Блум и Свити Белль было что сказать. Обе они тоже были пустобокие, но учились очень даже прилично. Обе уже вскинулись, готовясь указать нахальной пони на этот очевидный факт, обрушив все ее облачные замки о мифе, что пони без Знака Отличия глупые. Но, тут заговорил сам “глупый пустобокий”, который и стал объектом нападок Даймонд Тиары – Мун Рунавей.

– Посмотри на мою мордочку. – С требовательными нотками сказал он розовой кобылке.

— Я и так на нее смотрю. И не уводи разговор в сторону. – Фыркнула Тиара в ответ на его странную реплику.

— Я и не увожу. Посмотри на мою мордочку. – Повторил Мун Рунавей каменеющим голосом. Уставившись на него, кобылка все же исполнила его странную просьбу и уперла взгляд на жеребчика, который с вновь бесчувственным выражением смотрел… куда-то на ее грудь.

— Ну вот, я смотрю. И что дальше? – С презрением спросила Даймонд Тиара.

— Ты смотришь недостаточно внимательно. Смотри на мою мордочку. – Повторил свое требование Мун.

— Я смотрю! – Жеребята затихли, сейчас шестнадцать пар глаз уставились на двух пони, которые привлекли к себе всеобщее внимание.

— Ты не смотришь. Смотри лучше.

— Да смотрю я, смотрю!

— Вот теперь смотришь, да. – Слегка кивнул Мун, не давая ее взгляду соскользнуть. – А теперь, когда ты смотришь на мою мордочку. На ней же четко видно, что мне все равно? – Припечатал резко он. – Мне все равно, что ты там мне говоришь по поводу того, что я там позорю. Класс, школу, город или даже хоть всю страну. Я сюда прихожу за знаниями, а не за почетом и уважением. Ни твоим, ни еще любого другого пони. Можете относиться ко мне как угодно, мне все равно, потому что я к вам никак не отношусь. И точно также, мне все равно, есть у меня Знак Отличия, нет у меня Знака Отличия, глупо это или гениально. Мне все равно. – Подчеркнул он ледяным тоном.

— Учеба и знания. – Повторил Мун. – Я здесь ради нее. Как мне дотошно объяснили, на уроке всегда только двое. Я и учитель, остальных в это время не существует. Вы не существуете для меня. Вас нет. Что вы там все думаете обо мне – тоже не важно. Потому что неважно то, чего нет. Я все понятно объяснил? – Слова жеребчика, наполненные холодной уверенностью в своей правоте заставили Даймонд Тиару замереть в удивлении и даже ошеломлении. Равно как и остальных жеребят. Впервые они увидели пони, который настолько отчужден ото всех. Пони бывали разные. Одни любили покой и одиночество, другие веселиться в большой компании, но настолько зацикленного на себе пегаса они видели впервые. По сути он им прямо сказал, что одноклассники для него – ничто и они ему не нужны, он прекрасно будет учиться и жить один, без них.

— С таким отношением, не думай, что понибудь протянет копыто помощи тебе в трудную минуту. – Все же нашлась с ответом Даймонд Тиара. – Вот потребуется тебе помощь, чтобы что-то выучить, тогда….

— Если мне потребуется помощь в учебе, я обращусь к уважаемой мисс Чирали, а не к одному из вас. – Оборвал ее резкий ответ Рунавея. – Мне ты или другие школьники для этого не нужны. Вы сами ученики и только учитесь. А она учитель и это ее работа – давать знания ученикам, то есть мне. Так что хватит мне что-то там рассказывать про мою учебу, школу, мои успехи и поражения в учебе и прочее. Это все мое личное дело и тебя оно не касается.

— Ты думаешь, мисс Чирали захочет помогать такому противному пони, как ты? – Розовая кобылка, приученная своей матерью, Спойлд Рич, давить всяких ничтожеств (бедняков, пустобоких, простофиль, неотесанных деревенщин и много еще поникого) до конца, не собиралась сдаваться так просто в этом словесном поединке. Не сейчас, когда на них двоих все смотрели и от исхода зависело, что будут о них думать окружающие.

— Неважно, что уважаемая мисс Чирали хочет или нет. Она – пони подневольная. Учить – ее обязанность. Она будет так что этим заниматься, как бы она ко мне не относилась. Это ее работа. Делать надо то, что требуется, а не то, что хочется, ни я, ни ты, ни уважаемая мисс Чирали, не являемся исключениями. Надо ходить в школу, например. Нам учиться, ей учить. Не мы это выбираем. А если ослушаешься, то будешь наказан. Это всех касается и ее в том числе. – Новые слова жеребчика заставили остальных пони задуматься. Замолкла и Тиара, которую очередной неожиданный и странный ответ застал врасплох. В этот раз она не смогла найтись с ответом сходу, а по ее спине пробежал холодок. Ее мало какой пони мог назвать дружелюбной и доброжелательной. Но, даже у нее в глубине зародилось странная искра чувств, когда она услышала его слова.

Весь смысл Знаков Отличия заключался в том, что он указывал на особый талант пони, то дело, в котором он будет особенно хорош и будет приносить ему счастье. Мисс Чирали была учителем и это был ее особый дар, который дарил ей радость, когда она отдавалась ему со всей душой. Она не была “подневольной пони”, которую заставляли делать то, что ей не нравится. И это можно было сказать про любого пони со Знаком Отличия. Каждый указывал на его особый талант, его любимое дело, в котором он хорош. И тут Мун Рунавей говорит, по сути, совершенно противоположные вещи, противоположные тому, чему их всегда учили взрослые пони. Из каких далеких и страшных мест нужно ему появиться в Понивилле, что он думает, что подневольный труд из под палки – это нормально?

— Мун Рунавей, я занимаюсь своим делом добросовестно и по своей воле. И, конечно, я хочу помочь и помогу тебе с учебой. Как ты правильно заметил, я – учитель. И это мой особый талант – дать расцвести юным цветам пони, вам, мои жеребята. – Заговорила уже успевшая незаметно для всех пони войти в класс мисс Чирали. Она уже успела вернуться из учительской, где в компании директора, физрука и других учителей успела сытно перекусить. А заодно вспомнить, почему она предпочитает кушать в компании учеников, а не взрослых пони. Ну что за мания у некоторых взрослых пони класть свои передние ноги на стол, на котором еда и предлагать их понюхать?! Что за жеребячество? Даже если от них пахнет овсом, а не чем-то неприятным, это не повод так делать.

И вот, вернувшись в класс, она уже видит, что ее маленькие пони о чем-то спорят. Она застала только конец их разговора, но ей не составило труда догадаться, какие именно мысли царили в голове у Муна Рунавея, когда он говорил эти слова. Несмотря на то, что войдя в класс, она сразу заговорила ласковым тоном и на ее мордочке царила мягкая привычная улыбка, сейчас она снова испытывала острое желание врезать его бывшим “знакомым” ногой в челюсть.

— Я понимаю, ты привык… к другому. – Осторожно сказала она, подавляя возникший приступ ненависти к отвратительным существам, с которыми жил Мун раньше. – Но здесь пони занимаются тем делом, которое им нравится. И мне нравится учить, в том числе и тебя. Что ж, отдыхайте, доедайте, урок начнется уже через восемь минут. – Ее слова, мягко заканчивающие этот спор между Рунавеем и Тиарой на этой нейтральной нотке, заставил жеребят вспомнить, что их коробочки с едой все еще не опустошены до конца и с удвоенной силой, а главные спорщики отвернулись друг от друга.

— Здорово ты ей ответил, ты крут! – Восхитилась Скуталу тем, что жеребчик не побоялся дать решительный отпор этой задавке. Правда, от слов Муна и у нее пробежал холодок по спине, но пегаска не собиралась нипони в этом признаваться. Равно как и особо задумываться, откуда он понабрался таких странных идей. Странных и даже страшных.

— Ничего особенного. Ты тоже хорошо высказалась. Метко про зеркало получилось. – Кивнул ей спокойно Рунавей, дожевывая остатки салата.

— О да, Скуталу это умеет. – Похвалила свою подругу Свити Белль. – Но ты тоже молодец, дал отпор этой хулиганке. – Как и Скуталу, она предпочла не зацикливаться на том, что именно говорил Мун. Высказывать ему что-то сейчас она сочла неправильным. В конце концов, только-только к нему лезла Даймонд Тиара со своими претензиями. И сказать ему почти тоже, что и она будет… очень не по дружески. Хотя Свити Белль и не понравились местами некоторые слова жеребчика. Но, он уже честно сказал, что его опыт в дружбе был очень неудачным и поэтому не стоило удивляться таком циничному и эгоистичному поведению. Но он явно может измениться к лучшему, полагала кобылка, поэтому не собиралась отказываться от вчерашнего предложения дружбы.

Ударил школьный колокол, возвращая жеребят в мир книг, что было принято с довольно бурным энтузиазмом. Очень уж, стараниями двух конкретных учеников, выдалась напряженной перемена, пусть кобылки (и два жеребчика) и были лишь молчаливыми наблюдателями произошедшего. Благо, оставшиеся два урока прошли спокойно и без происшествий и вскоре жеребята с наслаждением покинули стены школы, скача рысью навстречу свежему воздуху и открытому небу. По дома спешила разойтись и троица Искателей Знаков Отличия, собираясь сытно пообедать перед тем как заняться делами своего клуба.

— Мун Рунавей, хочешь провести время после обеда с нами? Познакомишься с деятельностью нашего клуба и сделаешь свой первый решительный шаг в поисках своего Знака. – Предложила Эппл Блум их новому знакомому.

— Я согласен, мне все равно заняться особо нечем перед вечерними занятиями. Так что до шестнадцати часов я свободен и могу провести время с вами. Потом мне придется уйти домой. Флаттершай мне уже разрешила покинуть дом на время, что я проведу в вашей компании. Вот и она, кстати. – Кивнул Рунавей и указал копытом на свою мать.

— Все верно, маленькие пони. Я не против, если Мун Рунавей проведет с вами время. – Подтвердила пегаска, которая уже прибыла, чтобы забрать жеребенка домой.

— Зачем просить разрешения просто чтобы погулять с друзьями? – Наморщила лоб Скуталу, которой чтобы умчаться кататься на скутере по городу, никакие разрешения ее тетушек не требовались. По городу же, а не по лесу и днем же, а не ночью! На мордочках Эппл Блум и Свити Белль была написана та же самая мысль. Ни Гренни Смит, бабуля Эппл Блум, ни Хондо Флэнкс и Куки Крамблс, родители Свити Белль тоже ничем таким не занимались, разрешая кобылкам гулять под светом Селестии и не уходя за пределы города сколько душе угодно.

— Так гулять на улице. С друзьями. А чтобы выйти из дома, нужно разрешение старшего. – Ответил Мун Рунавей, словно по иному и не бывает. Флаттершай лишь незаметно вздохнула, но промолчала. Позже она поговорит с Муном и скажет, что на все подряд, как он привык, просить разрешение не нужно. Но она понимала, что на изменения требуются время. И знала, откуда у него это все, поэтому слова ее приемного сына вызвали у нее только горечь, но не удивление.

— Это там где ты раньше жил, были такие строгие порядки? – Задала, как ей казалось, вполне обычный вопрос Эппл Блум. Но ее слова заставили Элемента Доброты застыть в страхе. Невольно, кобылка затронула самую мрачную и опасную тему в разговоре с ее сыном. Тему его прошлого.

— Да, что-то вроде того. У нас покидать… место, где мы спали, нельзя было без разрешения старшего, что за нами приглядывал. – Подтвердил он помрачневшим тоном. – Просто так взять и уйти нельзя, даже если хочется. А многие очень хотели…. Хи-хи-хи-хи! – Внезапно рассмеялся Мун каким то нездоровым смехом, от которого у пони пробежали мурашки по спине. – Как то раз очень смешная история случилась. – Заговорил он, отсмеявшись. Флаттершай, впрочем, поняла, что юмор в ней будет уже традиционно для ее сына мрачный. – Однажды у нас решило трое свалить из расположения без разрешения, наглые такие. Даже не тихо пытались мимо меня прошмыгнуть, а прям напролом уйти. На требование получить разрешение старшего они не реагировали, останавливаться не хотели. Мне пришлось угрожать им ножом, чтобы задержать их. К счастью это их все же остановило. Это – и прибывшая подмога. Кровь лить не пришлось.

От этой “смешной истории” все пони побелели от ужаса. И самым жутким было то, что жеребчик рассказывал об этом даже не с равнодушной мордочкой, уже привычной для них, а с нотками какого то безумного веселья и легкой улыбкой, словно вспоминал и правда что-то веселое.

— Очень весело, да. – Совершенно неискренним тоном тихо пискнула Флаттершай. – Значит, ты предотвращал… побеги, да? Других… ну… таких как ты. – Аккуратно спросила кобыла. Это внезапная короткая история оказалась не только жуткой, но и… какой то странной? Ей, хвала Селестии, ни разу не пришлось оказываться в рабстве, но она никогда бы не подумала, что побеги одних рабов должны предотвращать другие рабы.

— Ну, я вообще часто был… ну, в патруле, в общем. Охранял. Часто вызывался добровольцем на это дело. Там свои требования, и жесткие зачастую, но зато и привилегии кое-как какие положены. К примеру, есть отдельно от остальных. – Нехотя подтвердил Мун Рунавей. Пока маленькие три кобылки удивленно переглядывались, пытаясь понять, о чем речь, Флаттершай только снова вздохнула.

Вот как, значит? Работорговцы натравливали жеребят друг на друга, чтобы вместо того, чтобы вместе работать вместе над своим спасением, те только мешали друг другу сбежать из этого ужаса. Жестокий, холодный, но невероятно хорошо работающий метод. И жеребчик честно признался, что в этом противостоянии он занимал сторону своих “хозяев”. Поддавшись на их обещания чуть улучшить его быт. Она не знала, что сам думал жеребчик о таком своем поступке, но она не собиралась его за это осуждать. Решение Рунавея было неправильным, но она смотрела со стороны. Малышу было всего восемь лет и взрослые мерзавцы несомненно на него давили, чтобы заставить его встать на этот путь. Мало какой пони смог бы устоять, окажись он на его месте.

— Хорошо. Пойдем домой. Я приготовила тебе яблочный суп. Поешь, отдохнешь. – Наконец сказала Флаттершай, решив оставить эту безрадостную тему. – После я отведу тебя к месту ваших собраний. Вы же хотите показать ему свой домик, да, кобылки? – Обратилась она к замершим маленьким пони.

— Да, конечно! Мы тоже пообедаем и соберемся в нашем клубном домике. – Согласно кивнула Эппл Блум, хотя Свити Белль и Скуталу слегка настороженно переглянулись. Они еще вчера поняли, что их новый знакомый очень странный. И хотя все еще горели искренним желанием подружиться с ним, он по прежнему вызывал их беспокойство. Не ошиблись ли они, решив стать ему друзьями? Но, узнают они, только если рискнут, а к риску троица суматошных кобылок уже была привычна.

— Вот и славно, надеюсь, вы подружитесь. – Улыбнулась пегаска, видя, что несмотря на все сомнения, сестры ее подруг все же готовы протянуть копыто дружбы ее приемному сыну. Теперь все зависело только от самого Муна, который лишь молча кивнул. Попрощавшись с кобылками, Флаттершай повела Рунавея домой, тому следовало хорошенько подкрепиться перед тем, как пойти развлекаться со своими новыми друзьями.

После вкусного и сладкого обеда, пегаска отвела Рунавея к клубному домику Искателей, который располагался среди яблочных садов вдалеке от фермы. Эппл Блум, Свити Белль и Скуталу уже ждали своего нового члена в нем. Мун пошел к ним, а пегаска поспешила удалиться, спеша на работу, оставив жеребят развлекаться.

— Хороший у вас домик, мне нравится. Видно, что вы его с душой обустроили. – Похвалил строение жеребчик, с интересом рассматривая небольшой, но уютный домик, размещенный на яблоне. Взобраться наверх можно было по пандусу, похожий на тот, что был в доме Флаттершай в гостиной и вел на второй этаж. Разумеется, этот был не в пример грубее и сделан вкопытную жеребятами, а не опытными пони-строителями, конечно, но конструкция была такая же. Деревянные стены домика были окрашены в бежево-красный цвет, с медно-коричневой крышей, а дверь и ставни на окне была украшена милым вырезанным сердечком.

— Мы сами его отремонтировали, он нам достался от Эпплджек! – Похвасталась Эппл Блум, наполняясь гордостью за свершенный труд.

— Точнее, его отремонтировала Эппл Блум, почти весь сама. – Не стала выдавать трудовой подвиг за общий Скуталу, честно признав, что ее вклад тут был минимален.

— Все верно, Эппл Блум его починила. – Поддакнула Свити Белль, которая также не хотела брать себе чужого.

— Ладно, чего любоваться, пойдемте внутрь. У нас там много чего интересного. – Поторопила всех землепони, после чего четверо малышей стали подниматься наверх. Внутри оказалось тоже на что посмотреть. Взгляд жеребчика с интересом заскользил по небольшой трибуне, стоящей на другом конце домика напротив входа, взглянул на расклеенные постеры и жеребячьи рисунки, включая нарисованную цветными карандашами примитивную карту города, изображения придуманных занятий, плакат с Чудомолниями и многое другое.

— Здесь мы вот едим, тут проводим перекличку, здесь мы рисуем…. – Стала рассказывать Эппл Блум, указывая то на обеденный столик, то на рисунок с нарисованными мордочками их самих, на столик в углу, где они раскидали карандаши и бумагу. Мун Рунавей с интересом молча слушал и рассматривал искомое, время от времени согласно кивая. А вот Скуталу и Свити Белль обеспокоенно переглянулись.

У обеих в головах всплыли неприятные воспоминания о том, как они привели сюда Бабс Сидс и точно также показывали ей свой клубный домик, те же самые памятные для них вещи. И что в итоге из этого получилось в итоге. А сейчас у них жеребчик пострашнее, чем Бабс. И если с кузиной Эппл Блум в итоге удалось помириться и подружиться, то вот удастся это ли со столь странным пони? – Эм, Мун Рунавей, я хочу тебя о кое-чем спросить. – Решила Свити Белль пойти напрямик, прерывая экскурсию Эппл Блум.

— Спрашивай. – Спокойно кивнул Мун Рунавей, отрываясь от разглядывания интерьера домика. Видя, что жеребчик смотрит на ее рог, Свити Белль заговорила.

— Ты не собираешься делать ничего плохого? А то… у нас был уже неудачный опыт с теми, кого мы приводили сюда до тебя. – Прямо в лоб спросила она жеребчика.

— Делать плохое? Что ты имеешь в виду? – Тот предпочел ответить вопросом на вопрос, по прежнему спокойно разглядывая ее крохотный, но очень аккуратный рог. Честно говоря, Свити Белль находила это слегка смущающим, что на эту ее сокровенную часть тела так долго и пристально смотрит представитель противоположного пола. Но она постаралась не обращать на это внимание. Скорее всего, это просто странность. Очередная для него, а не то, о чем пишут в любовных романах, которые так любит читать Рарити. Наверное. Она, честно говоря, их и не читала, старшая сестра запрещала, утверждая, что она слишком маленькая для таких книг.

— Что ты нам что-то сломаешь или что в этом роде. – Уточнила вопрос единорожки Скуталу, которая и сама думала о том же, но без всяких отвлекающих смущающих мыслей о запретных взрослых книгах. Ее просто беспокоило, что их домик может пострадать от чужих копыт.

— Зачем мне это делать? – Все тем же ровным тоном снова спросил Мун Рунавей. Кобылки переглянулись. Сказать пони, что они ему не доверяют и опасаются, который не сделал им ничего плохого, им было стыдно. Но и молчать было тоже нельзя. – Давайте так сделаем. – Внезапно продолжил он говорить, когда неловкое молчание уже стало затягиваться. – Я вам объясню, почему точно не сделаю вам ничего такого, чего бы вам не понравилось, а вы мне скажете, почему вы опасаетесь. – Предложил жеребчик. Кобылки задумчиво переглянулись.

— Хорошо. Звучит неплохо. Ты нам, мы тебе. – Согласно закивало все трио одновременно. – Ну, в общем, дело в том, что три месяца назад к нам на Праздник Сбора Урожая из Мейнхеттена приезжала моя кузина, Бабс Сидс. – Стала рассказывать Эппл Блум, решив, что первыми должны рассказать они. – У нее тоже нет Знака Отличия и мы решили принять ее в свой клуб. Ну, как и тебя. Как и тебя, мы привели ее сюда и все показали. Но она оказалась хулиганкой, сдружилась с Даймонд Тиарой и Сильвер Спун, сломала нашу платформу для праздника, выгнала нас из нашего клубного домика и вообще всячески нас изводила в городе своими пакостями. В итоге, мы все же смогли помириться и поладить, но перед этим она принесла нам немало неприятностей. Мы опасаемся, что ты тоже окажешься… ну, хулиганом.

— Понятно. – Кивнул Мун Рунавей, когда кобылка закончила свой рассказ. – Что ж, вам не стоит опасаться, что я буду вредить вам. По крайней мере, если вы не начнете делать это первыми. – Добавил он после короткой паузы.

— Нет, конечно нет! Мы же не хулиганы, чтобы портить жизнь другим пони! – Поспешила заявить Скуталу, а ее две подруги согласно закивали, подтверждая – да, они, конечно же, не хулиганы, чтобы пакостить, как эта вредина Тиара.

— Очень этому рад. Что ж, теперь моя очередь, как и уговаривались. У меня теперь даже целых две причины этого не делать. Первая, новая, не очень важная но все же. Мне эта Даймонд Тиара тоже не нравится, примыкать к ней в ее выходках, как эта Бабс Сидс, я не собираюсь. Надо, кстати, вам было ее проучить, как следует, за ее выходки. Портить чужие вещи и занимать чужое место – очень подло. – На этом моменте голос жеребчика приобрел весьма зловещие нотки. – Подловили бы ее одну, да сделали бы ей “слоника”. – Мун Рунавей ухмыльнулся на последнем странном и загадочном слове. – Или “ласточку”. Или даже “слоника” и “ласточку” одновременно!

— А… а что это такое? – Аккуратно спросила Свити Белль, которая не знала, что это за загадочная штука “слоник” и причем тут птички. Но нехороший блеск в глазах жеребчика и злая мордочка намекали, что имеется в виду что-то очень и очень неприятное для того, кому придется это непонятно что пережить.

-Хм… ну да, вы не знаете. Мда… — Вопрос единорожки резко сбил весь настрой пегаса и тот потупился. – Забудьте о том, что я сказал. Ваш метод – помириться и подружиться намного лучше.

— Ага, пожалуй, но что же это все же странные штуки. Птички тут непричем ведь, верно? – Решилась уточнить Эппл Блум, что же Мун имел в виду.

— Лучше тебе не знать. А то еще по ночам кошмары сниться будут. – Ответ Рунавея заставил кобылок побледнеть, Скуталу судорожно сглотнула, пытаясь не думать о том, что же это могло быть. Похоже, что-то очень болезненное и унизительное. А Бабс такого все же не заслужила, пожалуй. Да и смогли все же понять и помириться в итоге. – Кстати, говорите, визит Бабс был три месяца назад на Праздник Сбора Урожая? Когда конкретно это было? – Решил Мун Рунавей поменять тему.

— Ну, по сути чуть больше двух месяцев назад это было. – Стала вспоминать Эппл Блум. – Она приехала в платиний, это я точно помню, а уехала через две недели, на выходных, до окончания каникул, чтобы к пудингхеду уже быть дома и вернуться в школу. А сам Праздник Сбора Урожая и парад в его честь проходят двадцать шестого смарт куки.

— А что, там откуда ты приехал, сбор урожая празднуют в другой время? – Заинтересовалась Свити Белль, видя что жеребчик довольно сильно удивлен словами Эппл Блум и не на шутку задумался над ними. Она не знала, как живут в других городах, но ведь календарь един для всей Эквестрии? Месяц Жатвы проходит везде в одно и то же время, верно? Могут отпраздновать сбор урожая в другой день, но ведь не в другой месяц?

— У нас вообще ничего такого не праздновали. И вообще я бы не сказал, что у нас был бы хоть один полноценный праздничный день. – Покачал головой жеребчик, мигом проясняя все вопросы, возникшие в головах кобылок. И порождая новые, куда более мрачные.

— В каком ужасном месте ты жил, что там вообще не было праздников?- Неверящим голосом спросила Свити Белль. Кобылка и представить себе такого не могла. Наверняка, жеребчик преувеличивает, решила она. Правда, смотря на его худенькое тельце… жеребчик был более худеньким, чем даже она сама, что уж говорить про спортивную Скуталу и откормленную яблочками и фермерским трудом Эппл Блум. Вкупе с его мрачноватым, мягко говоря, характером, не стоило удивляться тому, что он родом из каких то уж очень нехороших для жизни пони мест.

— Очень далеко отсюда. Из диких и жестоких краев. Вам там лучше не оказываться. – Лишь ответил Мун Рунавей, явно не желая вдаваться в подробности. И у кобылок, даже у Скуталу, честно говоря, как то не было и желания любопытничать. Сегодня они и так узнали слишком много того, чего бы им не хотелось знать.

— Ладно, теперь скажу основную и самую главную причину того, почему вам не стоит опасаться всяких выходок от меня. – Вздохнув, заговорил своим обычным рутинным тоном жеребчик. – В отличие от этой Бабс, которая приехала к вам погостить из Мейнхетенна, я живу отныне тут, в Понивилле. Более того, я живу в доме Флаттершай. Поэтому однозначно не буду плохо себя вести по отношению к вам. Вы младшие сестры подруг Флаттершай, так что если я что-то натворю, напакостить и уехать у меня не получится. Так что нет, я хулиганом не буду, не под крылом Флаттершай. Мне еще дорога моя жизнь.

Очередные мрачные слова Муна заставили кобылок поежиться. Ну почему он постоянно говорит такие страшные вещи? – Так что, как видите, меня вам не стоит опасаться. Страх – лучший метод для контроля. Пока я боюсь ваших сестер, вам уж точно ничего не угрожает. – Подытожил Мун ровным голосом. Что звучало, конечно, успокаивающе, но вот оставляло неприятный осадок на душе. Словно они тут втроем запугали несчастного жеребчика. Хотя, на деле, сами опасались этого странного пони, у которого в голове что-то жуткое и непонятное и который говорит так много пугающих страшных слов.

— Ну, неправильно это как то, что ты ведешь себя хорошо, только потому, что боишься, что Флаттершай тебя накажет за плохие проступки. Разве… ну, у тебя ведь есть совесть… и… и… все хорошее, что сдерживает тебя от совершения плохих поступков? – Спросила Эппл Блум, вспоминая уроки, что давала ей Эпплджек и бабуля. Они многому ее научили, в том числе и о том, что правильно и хорошо себя вести. В первую очередь убеждением и воспитанием в ней ее лучших черт характера, а не запугиванием и наказаниями.

— Есть. Но у многих ее нет. Слабоватая это защита от совершения плохих поступков. Там где я жил – вообще никакая. Все держалось только на страхе, угрозах и насилии. Добрым словом и взыванием к морали там не впечатлить. Вообще. Только силой и страхом перед силой удавалось поддерживать хоть какой-то порядок. – В голос Муна пробилась нотка тоски, а кобылки вновь в страхе переглянулись. Они и в кошмаре себе представить не могли, что где-то пони могут так плохо жить и так страшно там все устроено. Из какого царства зла он появился, этот жеребчик, что рассказывает о таком? Им совершенно не хотелось этого узнавать, чтобы там не говорило их любопытство. И правда, лучше этого не знать, а то по ночам будут точно сниться кошмары.

— Ладно, теперь, когда мы этот момент прояснили, думаю, мы можем перейти к тому, ради чего вы меня позвали сюда. Поиск Меток. Ну, думаю, в первый день приступать к этому делу глупо. Может, расскажете, чем вы занимались раньше и как искали Знаки Отличия? Поделитесь опытом и все такое. – Мун Рунавей, видя мрачные мордочки меткоискателей, решил сменить тему на куда более приятную.

— О да, конечно! – С радостью закивала Эппл Блум, радуясь тому, что теперь они могут приступить к их любимому делу, в котором они уже набрали уже и правда немало опыта. Пусть и неудачного опыта – Метки то так и не появились. – Мы пытались прыгать с тарзанок, бороться с быками, нырять под воду, плавать на дельтапланах, собирать дельтапланы, дарить пони красоту, участвовали в шоу талантов, делать конфеты, занимались скалолазанием, а еще…. –Начала активно тараторить землепони, стараясь рассказать за как можно меньшее время как можно больше о деятельности их клуба.

Мун выглядел искренне заинтересованным, с интересом слушая ее рассказы, удивленно качая головой, узнавая про очередное их приключение и задавая уточняющие вопросы. Стали рассказывать об истории деятельности их клуба и Скуталу со Свити Белль и вскоре в домике воцарилась положенная ему атмосфера простой жеребячьей беззаботности и веселья. Уже скоро на губах Муна воцарилась легкая улыбка, когда он выслушивал рассказы про их очередную попытку получить свои Знаки Отличия, а временами казалось, что он в шаге от того чтобы рассмеяться. Так что вскоре маленькие пони общались, как ни в чем не бывало, наслаждаясь жизнью и весело проводя время. Несмотря на неловкое начало их знакомства, постепенно три кобылок стали привыкать к своему новому почти-другу, несмотря на все его странности, обещая хорошее времяпровождение до конца этого все же неплохого дня.