Гарри Поттер и нашествие маленьких пони

Три крокодила… четыре крокодила…

— Извини, дорогуша, не мог бы ты поднять свою переднюю лапу?

Гарри, хлопая глазами спросонья, подчинился и поднял правую руку. И да, для хлопанья глазами был вполне хороший повод: судя по полумраку в комнате, ещё только рассвело. Однако то, что он увидел, списать на темноту всё же не стоило даже и пытаться.

Ещё один маленький единорог. На этот раз белый с сине-фиолетовой гривой. Притом очень изящный. Вокруг рога сияет голубоватый ореол, и в таком же ореоле висит в воздухе полураскрученный рулон мерной ленты.

— Да, вот так! — Лента на несколько секунд зависла возле вытянутой руки. Единорожка сделала несколько широких, вприпрыжку, шагов, чтобы подойти к руке с другой стороны, и повторила измерение, захватывая на этот раз ещё и плечо. — Ты заметно подрос с того момента, когда шили ту мантию, что лежит в твоём сундуке. Боюсь, просто распусканием части швов у меня уже не получится подогнать её к твоим новым размерам, — единорожка сделала паузу, записывая что-то на небольшом клочке пергамента, после чего слегка толкнула Гарри копытцем. — Теперь встань, пожалуйста.

— Зачем? — взгляд Гарри метнулся к часам и тут же к двери. — Через несколько минут придёт тётка, чтобы разбудить меня! Тебе надо успеть спрятаться!

— Ох, да, Спайк рассказал мне, какие некультурные у тебя родственники. Но сейчас это не важно, — незнакомая единорожка взмахнула копытцем, словно отмахиваясь от чего-то несущественного. — Встань и выпрямись.

— Они меня из комнаты выгонят, — шепотом прошипел мальчик, подчиняясь требованию. — И до конца лета мне придётся жить в чулане. Дурсли ненавидят магию!

— Ненавидят? — Лента неподвижно повисла над его плечом, а на крошечной мордочке единорожки появилось выражение искреннего недоумения. — Как пони-будь вообще может ненавидеть магию? Она же полезная, и красивая, и…

— …и они неспособны ей пользоваться, — пояснил Гарри, поворачиваясь так, чтобы его удобнее было обмерять. — Поскольку бо́льшая часть людей не может колдовать, то те, кто могут, вынуждены держать магию в секрете. Если этого не делать, то… случатся разные неприятности.

Последние слова он произнёс, слегка запнувшись. Учитывая события в прошлом, о которых Гарри прочитал в учебнике по истории магии, слово «неприятности», которое он употребил, было огромным преуменьшением реального положения дел. Да и в настоящее время… у него было личное напоминание — периодически отдающий болью шрам от укуса василиска на предплечье — о том, что бывают события, про которые точно не следует рассказывать кому ни попадя.

Внезапно дверь спальни распахнулась, и внутрь ворвалась тётушка Петуния, выглядевшая куда более раздражённой, чем обычно.

— Вставай, ленивый мальчишка! Надо… — женщина замолчала, явно удивлённая видом мальчика, стоящего с вытянутой рукой, на которой повисла мерная лента. — Ты зачем залез в мои швейные принадлежности?!

— Я думал… заняться шторами! — торопливо высказал Гарри первое, что пришло ему в голову. — В той комнате шторы старые и совсем выгорели, и будет хорошо, если к приезду тётушки Мардж мы повесим… ну, хорошие!

— Новые шторы? — задумчиво произнесла сбитая с мысли Петуния, опуская взгляд на разворошённую постель.

— Да-да, и ещё, возможно, новое покрывало. Как вы любите, с кисточками! — Гарри торопливо поправил одеяло, «случайно» сдвинув подушку туда, где под тканью появилась продолговатая выпуклость. — Я подумал… если не смогу стать бюрократом, то, может быть, попробовать себя в портняжном ремесле?

— Ты выбираешь профессии, в которых нет необходимости отрывать задницу от стула! — фыркнула женщина и погнала Гарри вниз по лестнице, всю дорогу обвиняя его в лености и отсутствии желания заниматься честным трудом.

Мальчик не возражал — пока тётушка Петуния выедала ему мозги, у неё не появлялось желания вернуться в спальню и повнимательнее посмотреть, что там происходит. И если для того, чтобы держать её занятой, ему потребуется целый день выбирать расцветку ткани и таскать по магазинам тяжелые сумки…

Увы, его догадка оказалась верной. Всё утро улетело на поход по магазинам, в которых Петуния старательно осматривала содержимое отдела распродаж и уценённых товаров, выбирая наиболее подходящую ткань. Каким-то удивительным образом ей удалось обнаружить в одном из них рулон невероятно тошнотворного оттенка оранжевого цвета. Таскаясь за тёткой, Гарри не раз проклял тот момент, когда высказался о желании выбрать профессию портного. Интересно, а есть ли на свете такая профессия, выбор которой понравится его родственникам? Возможно, Вернон будет рад, если Гарри выскажет интерес к изготовлению дрелей? А Петуния… вроде бы, до выхода замуж и рождения Дадли у неё тоже была какая-то профессия, но он ни разу не встретил никаких этому доказательств.

Возможно, тётка относилась бы к Гарри лучше, родись он девочкой? Впрочем, у этого варианта тоже был огромный недостаток по имени Дадли. К девочкам этот малолетний негодяй относился просто отвратительно, как к учащимся с ним в одной школе, так и к встреченным на улице. К слову, хорошо, что лето он проводит именно на улице, возможно, опасаясь, что его привлекут к работе по дому, щедро сваливаемой на Гарри, хотя это и маловероятно — родители ни разу не предлагали ему заняться хоть чем-нибудь полезным… Зато он в это время не пытается досаждать своему нежеланному кузену!

В итоге Гарри дотащил домой тяжёлый рулон, потом чуть не оттяпал себе палец ножницами, вырезая полотнища по выкройкам, не раз укололся булавками и иголками — и всё это под непрерывными обвинениями и командами тётушки Петунии, уверенной, что он специально всё делает из рук вон плохо и не так, как ей надо.

Затем настала очередь шитья. Учитывая, что магия Гарри плохо сочеталась со сложными механизмами, он до того даже ни разу не имел дела с электрической швейной машинкой. Вот только теперь ему было необходимо как-то отвлечь тётушку Петунию — прикоснувшись к корпусу механизма, мальчик ощутил тепло. Машинку явно недавно использовали, пока они ходили по магазинам, и у Гарри были обоснованные предположения, кто именно. Так что, сосредоточившись и потратив больше моральных усилий, чем на любом из магических уроков, он ухитрился не только пережить процесс подрубания штор, но и добиться приемлемого качества результата.

В общем, единственное, чему в этот день научился Гарри — что портным он точно становиться не желает. Готовые шторы отвратительного вырвиглазно-оранжевого цвета казались кривыми, сминались там, где должны были быть ровными, а блёклые капроновые кружева выглядели приклеенными — тем не менее тётушка Петуния сочла результат удовлетворительным. Хотя, пожалуй, благодарить за это стоило содержимое одной конкретной бутылки в кухонном шкафчике, к которому тётушка наведывалась несколько раз за этот день. Наконец, когда на первом этаже зазвучал топот пришедшего с работы Вернона Дурсля, женщина отправилась встречать мужа, а Гарри в одиночестве занялся развешиванием штор.

— Знаешь, даж’ мне эть тряпки кажутся дурацкими.

Торопливо опустив взгляд, Гарри обнаружил ещё одну пони уже привычных размеров в половину его ботинка, цветом удивительно похожую на те самые шторы. В кои-то веки, ради разнообразия, она единорогом не была — или, по крайней мере, рог, если и имелся, не был заметен из-под шляпы в стиле американских ковбоев. Поскольку в комнате, которую, как обычно, выделили для тётушки Мардж было прекрасно слышно, что тётя Петуния и дядя Вернон заняты своими делами на первом этаже, мальчик не начал паниковать, обнаружив пони за пределами своей комнаты. Впрочем, он всё же спешно опустился на колено, чтобы рассмотреть нового гостя, и заговорил полушёпотом:

— Привет, я…

— …Гарри Поттер, — закончила за него пони, ухватившись за палец протянутой руки мальчика обеими передними ногами и потряся его с заметно большей силой, чем стоило ожидать при её размерах. — Спайк рассказал уже про тя и твою семью. Эт’, канешн’, не лучшие у тебя родичи, но ведь их не выбирают? Я Эпплджек с фермы «Сладкое яблочко» в Понивилле, мы выращиваем лучшие яблоки на свете!

— Это всё замечательно, — пробормотал Гарри, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что, съезжая по погнувшемуся от старости карнизу, шторы стали выглядеть ещё хуже, чем до этого. — Но почему ты очутилась здесь?

— Да эт’ Твайлайт притащила нас сюда, шоб помочь те. Точней, она устроила какой-то единороговый фокус-покус, я в ентой магии-шмагии ни в зуб копытом, и, короч’, мы с Рэрити оказались тут. Ток’ не мы сами, а шо-т’ вродь тени, кусочек нашей магии, без которого те Эпплджек и Рэрити, что остались дома, вполне могут обойтись. Ну, эт’ как ежли б я утащила одно яблоко с целого дерева, как она объяснила.

— Звучит логично, — ответил Гарри, довольный тем, что понял объяснение без необходимости отбирать у Твайлайт учебники и искать там расшифровку сложных терминов. Вот всегда бы преподаватели объясняли свой предмет так же доступно, глядишь, и учиться стало бы легче и эффективнее? — А когда вы вернётесь… то есть когда ваша магия отсюда вернётся к основной своей части, вы сохраните память об этом мире?

— Ну-у… — оранжевая пони сняла свою шляпу (благодаря чему Гарри убедился, что она точно не единорог) и почесала копытом за ухом. — По правде гря, я не всегда п’нимаю Твайлайт, когда она начинает разлягаться про свои магические дела. Она — моя лучшая подруга, я её оч’ уважаю, но до неё никак не доходит, шо мы частенько разумеем не всё, про шо она нам порой закат’вает лекцию.

— А, понимаю, у меня тоже есть такая подруга, — Гарри ещё раз посмотрел на провисшую штору и понял, что не способен посчитать свою работу законченной, и снова придвинул к окну стул, который служил ему заменителем лестницы. — Вот только никак не пойму, чем вы сможете мне помочь при ваших размерах.

— Не то шоб я п’стоянно занималась вешаньем штор, — призналась Эпплджек, подходя к оранжевой ткани и внезапно стремительно взбираясь по ней, словно очень ярко окрашенная мышь, — но вполне гожусь, шоб чем-то те помочь, раз уж Твайлайт со Спайком заняты важными делами. Знаешь, я тож’ в ж’ребяч’стве осталась без родителей, так-то.

Гарри замер, стиснув кулаки на холодном металле стержня карниза, ощущая, как под действием охватившей всё его тело волны гнева меднёная железка гнётся ещё сильнее.

— Я не хочу говорить о моих родителях, — прохрипел он, чувствуя, как горло будто бы сдавило чем-то, — мне всю жизнь лгали про них. Дядя Вернон и тётя Петуния рассказывали, что они погибли в автокатастрофе, но на самом деле они были убиты!

— Вол-демортом, — добавила Эпплджек, сидя на дальнем краю карниза и глядя на мальчика сверху вниз. Её зелёные глаза слегка поблескивали, и Гарри внезапно почувствовал себя неуютно, вспомнив лицо мамы, которое он видел в зеркале Еиналеж. — Нет, я не г’рила, шо моих родителей тож’ убили, эт’ прост’ был несчастный случай, и я тады нишо не могла с этим п’делать. Вот ток’ я всё равно каждую ночь ревела и корила себя. А потом обернулась крупом к своим родным и сбежала в город, к дяде и тёте Оранж, надеясь, шо вдали от дому боль станет лехче. Бросила Биг Мака и малышку Эпплблум, эт’ мои старшой брат и младша́я сеструха.

Наступила тишина. Охваченный вспыхнувшей в груди и шраме на лбу болью, Гарри едва стоял, придерживаясь за карниз. С трудом вздохнув пару раз, он тихо пробормотал:

— У меня нет ни брата, ни сестры.

— Знаю, Спайк и эт’ нам рассказал. У него тож’ нема родичей окромя Твайлайт, и знаешь, на него сильно повлияло то, с какой злобой ты г’рил ему о случившемся. П’нимаешь, мы все порой злимся, и он тож’, вот ток’ его злость малёк покруче нашей будет. Мы все считаем его малышом и частенько забываем, шо даж’ мелкий дракон мож’т стать большой опасностью. Знаешь, однажды…

Пони с видимым усилием переборола себя и, словно пытаясь заставить саму себя замолчать, вцепилась зубами в край шторы, растягивая и разравнивая его.

— ’Звиняй, — пробормотала она, не раскрывая занятого тканью рта, — порой я тож’ не могу всё удержать в себе, и когда рядом нет никого из друзей…

— Я знаю, каково это, — ответил мальчик. — До поступления в Хогвартс и у меня не было друзей.

— А когда они вдруг заводятся, то не знаешь, шо с ними делать, — хихикнула пони, становясь между стержнем и стеной врасклинку. Карниз издал тихий скрип и начал разгибаться. — Прям как нашинская Твайлайт Спаркл, ток’ без торчащей на лбу штуки.

— Ну… пожалуй, ты права, — Гарри напрягся, придерживая конец стержня, чтобы усилие не выдрало его из стены. — Я стараюсь удерживать злость внутри, а не срывать её на друзьях, потому что боюсь, что это их оттолкнёт.

— И, канеш, ты не можешь нормально общаться с твоими типа родичами — они прост’ станут орать на тя ещё громче, — снова ухватившись за складку шторы, Эпплджек подвигала её туда-сюда, оценивая, насколько это стало удобнее с выпрямленным карнизом. — Мы с Рэр подсматривали, как вы вдвох с тёткой енти шторы мучили — и половину времени Рэрити удерживала меня от того, шоб выйти и вколотить ентой долговязой дуре чуток ума. А вторую половину времени я сама удерж’вала Рэр от того же!

А Гарри в этот момент вспомнил, как то Гермиона, то Рон помогали ему советами, когда стоило что-то делать, а когда — не стоило. А ещё, к своему удивлению, он заметил, что обсуждать с оранжевой микропонькой темы, говорить о которых он побаивался как с магглами, так и с одноклассниками, оказалось очень приятно. Поэтому тихий (нельзя привлекать внимание Дурслей!) разговор о семейной жизни быстро стал куда интереснее и важнее необходимости обустройства спальни к приёму гостей. Тем более что, если притерпеться, выбранные тётушкой Петунией шторы смотрелись вовсе не так уж отвратительно — маги, по крайней мере большинство из них, наверняка и вовсе выбрали бы чёрный цвет! А самое забавное, что апельсиново-рыжую Эпплджек на фоне штор было почти незаметно, и даже её блондинистая грива вполне соответствовала по цвету бледно-жёлтым, словно выцветшим, капроновым кружевам вдоль края полотен.

— Знаешь, я очень рад, что, пока действует магия Твайлайт, вы поживёте у меня дома, — вдруг брякнул мальчик. — С вами хоть поговорить можно. Провести лето в одиночестве — это же кто угодно волком взвоет!

— Ну, у тя всё ж есть твои дядя с тётей, — вполне логично ответила Эпплджек. — И даж’ толстяк Дадли — хоть компания из них, канешн, та ещё. Так шо ты не совсем один — те прост’ одиноко.

— Мальчишка! — раздался снизу зычный голос дяди Вернона. — А ну быстро иди на кухню, помогать тёте с ужином! К Дадли вечером придут друзья, надо успеть приготовить стейки!

— Иногда я предпочёл бы бо́льшее одиночество, — тихо пробормотал Гарри. — Иду, дядя Вернон! — уже в полный голос прокричал он в ответ. — Я просто хотел добиться того, чтобы купленные тётей Петунией шторы выглядели нормально!

— Их спалить проще, чем привести в нормальный вид, — точно так же пробормотала Эпплджек, после чего более громким шёпотом добавила: — Иди уж, мы с Рэр разберёмся со шторами.

— Правда? Вы сможете? — Гарри опустил затекшие от постоянного удерживания карниза руки и встряхнул ими, пытаясь побыстрее восстановить кровообращение.

— Разумеется! — фыркнула оранжевая пони. — Зачем ещё нужны друзья?

● ● Ω ● ●

Когда в семье Дурслей готовили стейки, Гарри втайне от родственников по-тихому радовался. Разумеется, в Хогвартсе мясо готовили куда более умелые повара, и, поскольку из-за действий Кричера мальчик куда ближе, чем большинство одноклассников, познакомился с домовыми эльфами, он и сам бы мог дать дяде Вернону пару советов по способам маринования и жарки. Но тут дело было в другом. Когда Гарри уносил на кухню опустошённые Дурслями тарелки (разумеется, ему самому в этих пиршествах участия не полагалось), по оставшимся объедкам он мог точно сказать, кто с какой тарелки ел. Дадли и его друзья пожирали всё мясо до крошки. Вернон Дурсль нарезал стейк на очень ровные, одинаковые кусочки. Тётушка Петуния, которая жареное мясо не любила, отрезала себе пару кусочков с краю, а всё остальное замазывала картофельным пюре и кидала сверху салфетку.

И вот эти оставшиеся на тарелках куски для Гарри были куда вкуснее, чем всё, что он пробовал в Хогвартсе — потому что это его добыча, которую он смог утащить у кузена и его жадных дружков. Увы, сегодня его тайный пир на объедках омрачался так не вовремя всплывшей в его голове мыслью о маленьких пони, прячущихся в комнате. Пастись (или что там обычно делают пони, когда им хочется кушать?) им негде… Есть, конечно, пакет с сухим кормом для Букли, но вдруг эта еда им не подходит?

Поскольку чистка гриля всегда занимала гораздо больше времени, чем обычное мытьё тарелок, у мальчика нашлось несколько дополнительных минут, свободных от общества собравшихся перед телевизором родственников. По-быстрому запихав в карман немного овощных очистков, обрезков пастернака и подвядший лист салата, Гарри прокрался в свою комнату, изо всех сил стараясь не привлекать внимания Дадли — кузен с друзьями любил после еды немного поохотиться на него, ну, чтобы съеденное утряслось в животе.

— Твайлайт? — шёпотом позвал мальчик, закрыв дверь и, на всякий случай подперев её стулом. — Эпплджек? Я вам поесть принёс. Если вам вообще нужна еда, в смысле.

— Мы здесь, Гарри!

Тройка маленьких пони и дракончик обнаружились сидящими на старом столе, когда-то принадлежавшем Дадли. Впрочем, скособоченным он уже не был, да и выглядел не таким ободранным, как раньше. И, словно вишенка на торте, Гаррина многострадальная домашняя работа была сложена посередине стола очень аккуратной стопочкой, как будто сама Гермиона Грейнджер ухитрилась как-то пробраться в комнату и привести всё в столь любимый ею порядок.

И даже подчеркнуть красным карандашом ошибки.

— О, вы ухитрились убрать пролившиеся чернила? — произнёс мальчик, глядя на вмиг просиявшую Твайлайт Спаркл, обрадованную приближающимся разговором на тему о книгах.

— Преждь чем Твайлайт начнёт лекцию, — торопливо произнесла Эпплджек, внимательно глядя на его оттопыривающийся карман, — ты тама шо-т’ г’рил о жратве?

— А, да! Тут немного, но… — едва Гарри достал из кармана свои «трофеи», пони вскочили и через несколько секунд уже ели у него с ладони — в самом прямом смысле.

— Как некультурно — заставлять леди есть не из тарелок, — пожаловалась Рэрити, обгрызая кусочек пастернака.

— А ничё так яблоко, — признала Эпплджек, не обращая внимания на то, что длинный кусок яблочной кожуры болтается у неё изо рта, — суховато чутка, но учитывая, шо нам сёдня досталась лишь кучка вялых цветков, которые Твайлайт притащила откуда-то из-за окна, то грех жаловаться!

Гарри положил на стол последний лист салата и выглянул в окно. И правда: растущая внизу клумба агапантусов даже с высоты второго этажа выглядела… погрызенной.

— Прости, что мы попортили клумбу, — повинилась Твайлайт, выпустив изо рта кусок отобранной у Эпплджек яблочной кожуры. — Мы хотели добыть еды на кухне, но…

— Нет-нет, — торопливо перебил мальчик, — всё в порядке! Тётя вполне переживёт без нескольких цветов. И вообще, эти агапантусы как-то плохо растут, как их ни пропалывай и ни удобряй. Завтра утром подойду и прорежу, так что всё будет выглядеть нормально. И добуду на кухне ещё всякой зелени, чтобы вам не требовалось рисковать. Просто…

Гарри замолчал, разглядывая маленьких разноцветных пони, с аппетитом уминающих спасённые от попадания в помойное ведро очистки, понимая, что ему обязательно надо их об этом спросить, поскольку чем дольше они пробудут здесь, в доме Дурслей, тем выше шансы, что их заметят. И это гарантированно приведёт к неприятностям.

— Ты, небось, хошь спросить, когда мы соберёмся вертаться домой? — поинтересовалась Эпплджек. — П’нимаю, наверняка нашинское тута присутствие немало тя напрягает.

— Есть только ма-а-аленькая такая проблема, — мелодичным голоском добавила Рэрити, пихнув плечом свою сиреневую подружку. — Давай, Твайлайт, скажи ему!

Твайлайт словно перекрасилась в более тёмный, почти фиолетовый цвет.

— Я… я не знаю… — пробормотала она.

— Это как? — удивился Гарри, затем, спохватившись, бросил торопливый взгляд на дверь и продолжил, снова понизив голос — ему точно не хотелось привлечь внимание тех, кто сидел сейчас на первом этаже перед телевизором. — Ты же притащила их сюда, — продолжил он, снова понизив громкость голоса до полушёпота, и ткнул пальцем в сторону двух других пони, — а отправить обратно тем же способом не можешь?

— Это так не работает, — страдальческим голосом, словно сдерживая подступающие слёзы, ответила единорожка. — Я надеялась, что изучение твоих книг поможет мне понять отличие этого мира от моего и как у меня получилось попасть сюда. Поэтому я призвала Спайка — только для того, чтобы проверить, правильно ли я интерпретирую происходящие процессы. Но для местной магии, оказывается, «тянуть» и «толкать» — принципиально разные явления. Между нашими мирами словно находится какой-то барьер, и, чтобы понять, как он функционирует, я призвала Эпплджек и Рэрити.

— Ну да, звучит логично, — чары призыва в Хогвартсе проходили на пятом году обучения. Гарри вместе с Роном однажды добыл учебник, чтобы выяснить, не удастся ли таким образом призвать что-нибудь вкусное после ужина, но достаточно было взглянуть на то, насколько сложными были даже самые начальные чары в этом разделе, как мальчики сразу же отбросили идею, сочтя её невыполнимой. — И как идут твои исследования?

— Сейчас ей следует отдыхать! — твёрдо заявила Рэрити прежде, чем Твайлайт успела открыть рот. — И мы не позволим ей продолжить исследования и спалить рог от усталости!

— А любимый отдых для Твайлайт — это учёба, — вступила Эпплджек, ткнув копытцем в сторону стопки свитков. — Так что она просмотрела все сделанные тобой задания, отметила ошибки и исправила их. Тебе осталось только заново написать всё это начисто.

— А также переделать тесты и переписать эссе, чтобы исправить несколько ужасающих логических ошибок, — когда Твайлайт заговорила о своём любимом деле, к ней явно вернулся весь потерянный было энтузиазм. — Так что давай, садись за учёбу. Исследованиями я займусь ночью, когда ты ляжешь спать, и к утру точно закончу!