В западне

Часть 3. Никогда не говори, что хуже быть не может

Повсеместная разруха, могильный холод, запустение и гнетущая тишина — все это было частями той картины, что окружала заблудший в неизвестность отряд красноармейцев. Сержант Булат впервые в своей жизни был абсолютно не уверен в том, что бытие перед его глазами было реальным. Этот факт и вся остальная атмосфера мертвого города заставляла его нервничать и тревожиться. В довесок к этому солнце продолжало опускаться все дальше в сторону горизонта, и потихоньку начинал проявляться закат, за которым остается только кромешная тьма. Это означало лишь одно — нужно было искать укрытие, и немедленно, ибо только одним богами известно, что здесь может случиться ночью. Остальное же…

— Товарищ сержант! — позвал Копытников своего командира, отвлекая того от бурного мыслительного процесса, но реакции никакой не было, из-за чего пришлось звать его снова. — Булат!

— А?! — резко опомнился тот. — В чем дело?

— Я говорю, оставаться здесь нельзя, ибо чуйка мне подсказывает, что оставаться здесь — гиблое дело… — на полном серьезе сказал Копытников, казалось, что в нем пропала вся прежняя уверенность и безмятежность.

— Да… — протянул тот, обдумывая следующий свой шаг. — Да, ты прав, нужно уходить отсюда. Скоро солнце сядет, и мне вообще не хочется оставаться здесь на ночь.

— Это уж точно! — единогласно подтвердили все остальные бойцы, которых тоже очень не привлекала затея бродить по этому могильнику в сумерках.

— Значит так, ищем поблизости более-менее целое здание, обустраиваемся там на ночь, завтра будем уже думать, что делать дальше. Смотрите в оба, это место пусть и выглядит заброшенным, но одному Дискорду известно, что здесь еще можно найти… или кого.

— Спасибо вам, шеф, мне же как раз не хватало еще поводов стрематься этого места. — саркастично подметил Копытников, который уже пришел в относительный порядок, но все еще нервничал от местной обстановки.

Ничего не ответив, Булат лишь развернулся и жестом приказал своим подопечным следовать за ним. Продолжая осторожно пробираться по улицам, они не встречали на своем пути ничего нового, кроме все той же разрухи, запустения, и пугающей до дрожи абсолютной тишины. Никому из них даже и думать не хотелось о том, что могло здесь произойти, нужно было думать о поиске сколь-нибудь надежного укрытия. Но большая часть домов, встречаемых на их пути, вообще не внушала какого-либо доверия. Либо в стенах были громадные дыры, либо крыши не было на месте, либо половина дома в принципе отсутствовала и больше походила на разбросанную кипу сгнившей древесины.

Чем дальше они проходили, тем дальше заходило солнце и тем сильнее Булат начинал нервничать. Оставаться на ночь на улице даже в безопасном месте было бы сомнительной затеей, а в этом месте и вовсе был риск не проснуться в принципе. Собираясь уже проклинать крепким словом свою удачу, ему попался на глаза небольшой домик, запрятанный за парочкой других, менее сохранившихся зданий. Присмотревшись, Булат заметил, что этот дом выглядел более убедительным в качестве укрытия. Решив проверить, он со своим отрядом подошел ближе и лишь окончательно убедился в этом. Стены были в кои то веки целыми, крыша на месте, даже входная дверь была цела, пускай и тоже оставляла желать лучшего. Не самый лучший вариант, но лезть сейчас вглубь города на ночь глядя с высокой вероятностью не найти там ничего — еще более хреновый вариант, честно говоря.

— Вроде этот дом нормально выглядит, можно залечь там. Заходим внутрь, осмотреть каждый угол, нам сюрпризы ни к чему! — отдал всем приказы Булат, подходя к двери.

Резко открыв дверь и рывком зайдя внутрь, бойцы принялись осматривать дом на наличие кого-нибудь или хоть чего-нибудь, что могло бы навредить им. Не обнаружив ничего дельного, успокоившись, они стали изучать окружающий их интерьер. Представшая перед ними картина была такой же мрачной, что и снаружи: старый скрипучий пол, облезлые и сгнившие обои, выбитые стекла, перевернутая или разломанная мебель, распахнутые дверцы шкафов, всякий разбросанный хлам, и все было в нескольких слоях пыли.

Во второй комнате обстановка была примерно та же, разве что были более-менее целые кровати, пускай даже и без захудалого матраса, но это было всяко лучше, чем спать на полу. Несмотря на мрачный антураж, данная постройка хотя бы могла сойти за, пускай и не самое надежное, но все же укрытие. Так или иначе, это было лучше, чем ничего, особенно в их ситуации.

— Товарищ сержант, разрешите доложить? — спросил подошедший Буренка по окончанию осмотра.

— Разрешаю. Выкладывай.

— Товарищ сержант, в здании чисто, предполагаемой угрозы не выявлено, можно располагать личный состав! — отрапортовал Буренка, остальные же молча ждали ответа от командира.

— Принято. Всем пока отдыхать и ждать новых распоряжений.

Молча кивнув, все остальные разобрались в разные части дома, Булат же в этот время продолжал осматривать дом, но поиски, к счастью, ни к чему не привели. Окончательно убедившись, что место было достаточно безопасным, сержант позволил себе наконец-то присесть на еле живой комод, давая копытам отдохнуть. Тут на него накатила внезапная усталость, словно ему целый день приходилось разгружать вагонетки с углем, и лишь только сейчас выдалась возможность перевести дыхание. Факт появления усталости показался Булату довольно странным, ибо на недостаток выносливости он никогда не жаловался, впрочем, он считал это следствием недавнего марш-броска, плюс адаптация к новым условиям.

Впрочем, была этому и другая причина, в которой любой уважающий себя офицер Краснозвездной Армии никогда бы не признался — страх. Как говорили древние классики: «древнейшая и сильнейшая эмоция человечества — это страх, а древнейший и сильнейший вид страха — это страх перед неизвестным». Булат пытался отогнать от себя дурные и мрачные мысли, но выходило как-то не очень успешно.

Пользуясь предоставленной паузой, он временно абстрагировался от бытия и пытался найти хоть какой-то рациональный смысл во всем происходящем. Пускай он не был студентом университета, как Митька, обойдясь лишь четырьмя классами образования в родной школе, но ему более чем хватало ума, чтобы отличить реальность от иллюзии. Тем не менее, сегодня он впервые за свою жизнь подставил под сомнение все свое представление о мире, который ему казался абсолютно понятным. Он хоть и не был убежденным коммунистом и не был членом партии, это не мешало ему смотреть на мир с материалистической точки зрения, и посему он с явным скепсисом относился к всякого рода мистике и прочим мифическим байкам, которые ему за время службы приходилось слышать от сослуживцев. Он всегда был убежден в том, что любое происходящее в мире явление можно обсудить с логической и рациональной точки зрения. Та же магия подчинялась (в большинстве случаев) своей системе законов, которые можно было проанализировать и понять их взаимодействие с окружающей средой. Грубо говоря, все это хотя бы было логично и объяснимо, даже не для самого смекалистого пони, вроде того же Копытникова. Но здесь и сейчас…

— Мда, — протянул Копытинков, глядя на окружение с явным разочарованием. — Тюремные нары и то комфортнее будут.

— Что, по опыту знаешь? — не остался в стороне Митька.

— Ха! Если бы… Но, честно говоря, я бы предпочел пускай и тесную, но более-менее уютную камеру, чем это.

— Да уж, странные у тебя предпочтения в комфорте, но ты прав, интерьер здесь… очень сносный, я бы сказал.

— Да звиздец это, а не интерьер!

— Ну, по крайней мере крыша цела, — добавил Буренка. — Если дождь пойдет, то мы будем в безопасности.

— Ага, вот только интересно, кто будет вызывать здесь дождь? — спросил Митька. — Пегасы? Лично я сомневаюсь, что они здесь есть.

— А я лично сомневаюсь уже буквально, мля, во всем! — раздраженно воскликнул Копытников, пнув первый попавшийся под копыта кусок древесины. — Я до сих пор задаюсь вопросом: че за хрень с нами случилась? Какой-то рыжий лес, какие-то поля, какой-то гребаный город-призрак хрен знает откуда взявшийся! Тут даже с пузырем хрен разберешься…

— С чем? — не понял Буренка.

— Ну… с пузырем же! — ответил Копытников так, будто ему приходится объяснять очевиднейшие вещи, но на его ответ Буренка лишь проморгал. — Ай, забей.

Посмотрев на Митьку, тот лишь с усмешкой отмахнулся, мол, не бери в голову. Булат же решил не вмешиваться в этот диалог, полностью отдавая себя размышлениям. Как ему сейчас хотелось просто заставить кого-то другого думать о том, что им делать дальше. В этом плане он сейчас люто завидовал своим бойцам, которые хоть и тоже шокированы происходящим, но они искренне верят в то, что их командир всегда знает, что делать, что бы не случилось.

Хотелось бы ему самому быть в этом уверенными, ибо у него самого ни плана, ни мыслей не было. Он даже не мог понять толком, где они вообще находятся, чего уж говорить о том, как отсюда теперь выбираться. Внешне Булат оставался спокойным и невозмутимым, но на самом деле он просто не мог позволить себе выглядеть даже встревоженным. Как говорится, бегущий офицер в мирное время вызывает смех, а в военное — панику.

С момента их «перемещения в никуда» Булат не переставал про себя проклинать всех, кого он мог только вспомнить: командование, которому приспичило отправить именно ИХ в этот гребаный Заятск; ученых, которые и должны были оказаться в этом проклятом месте, во благо их гребаной науки; Селестию, скорее, просто за сам факт своего существования. Но больше всего Булат проклинал самого себя, за трусость и страх, который он старался спрятать за маской холодного и расчетливого офицера. Как ему сейчас хотелось убраться отсюда, он был готов даже целый год проторчать «на губе», пусть и в тесноте и сырости, но подальше отсюда.

Продолжая пребывание «в себе», Булат посмотрел в сторону своих бойцов, которые продолжали обустраиваться в месте их привала. Копытников отчаянно пытался найти хоть чем-нибудь поживиться в старых шкафах и комодах, Митька же в свойственной ему саркастичной манере отмечал «высокие шансы» своего товарища найти хоть что-нибудь ценнее коробки спичек, впрочем, его товарищ в ответ на его замечания лишь принялся с еще большим энтузиазмом лазить по углам. Буренка же отчужденно сидел в углу комнаты и что-то держал в своих копытах. Приглянувшись, сержант заметил у того бумажный альбом и пару простых карандашей, и сейчас Буренка что-то пытался в нем нарисовать.

Не придав этому никакого внимания, Булат снял со своей гимнастерки свой орден «Красного Знамени», полученный им за время его службы. Взяв его в копыто, он стал всматриваться в него, будто стараясь увидеть в его выгравированной на красном флажке надписи «пролетарии всех стран — соединяйтесь!» какой-то знак. На самом деле, Булат предавался воспоминаниям о том дне, когда он поступил на службу в ряды Краснозвездной Армии, о том, как он принял военную присягу красноармейца, о том, как его отец в тот день был самым счастливым пони, искренне гордящимся своим сыном. Это были наиболее знаковые моменты в его жизни за последние годы, которые определили его ближайшее будущее.

Взглянув на орден, и снова переведя свой взгляд на своих ребят, только сейчас к нему пришло озарение. Он — офицер Краснозвездной Армии, он поклялся защищать свое социалистическое Отечество, но в первую очередь он поклялся защищать своих товарищей по оружию. И сейчас как никогда раньше эти самые товарищи возлагают на него большие надежды, они верят в то, что он сможет их вернуть домой живыми.

Как бы сейчас самому Булату не было страшно, и как бы сильно он не хотел сейчас бежать отсюда, он понимал, что не имеет права бросить своих бойцов, даже если он сам не знал, что ему нужно делать. И вопрос даже не в страхе перед наказанием за подобный поступок, его бы просто загрызла совесть и презрение к самому себе. «Это не поступок северянского офицера» — решил для себя Булат.

Прогнав все негативные мысли и страхи, тот резко выдохнув, нацепил свой орден обратно на гимнастерку, после чего дал всем команду: «Группа, ко мне!». Быстро собравшись, его бойцы молча уставились на своего командира, ожидая приказа.

— Итак, — начал Булат. — думаю, у всех нас скопилось множество вопросов, и нам всем хотелось бы прояснить всю эту ситуацию…

— Да вопросов, по большому счету, только два, товарищ начальник: «че за хрень тут происходит?!», — не удержался от комментария Копытников. — Все остальное уже, так сказать, втроесте… вторости… втористе… да твою ж мать! Как это называется?

— Второстепенно, — пришел ему на выручку Митька. — Ну а второй вопрос?

— А, точняк! И как нам теперь еще из этой… ситуации выбираться? Ибо походу мы залезли самому Дискорду прямиком в задницу, причем по самые гланды и без вазелина!

— Фу! — не оценил его выбор метафоры Буренка, впрочем, с поставленным им вопросом тот спорить не стал.

— Не, ну а че, я не прав?

— Да никто и не спорит, — вернулся к разговору Булат. — Только я знаю не больше вашего. По крайней мере уже очевидно, что мы теперь не у себя дома. Да и не похоже, чтобы мы оказались в Эквестрии. Ибо это место выглядит так, словно его забросили уже как не один десяток лет, если не дольше.

— Вы думаете, что в Эквестрии нет чего-то подобного? — задал резонный вопрос Митька.

— Не в ближайших к нам регионах, это уж точно. Кроме того, можно что угодно говорить об эквестрийцах и Селестии в частности, но даже она вряд ли бы стала оставлять на полное запустение целый город, это просто нелогично.

— Да ладно, она в свое время вполне себе забила болт на всю Северяну, с довольно предсказуемым результатом. Так что может быть и такое, что она забила и на это место. — добавил свое мнение Копытников.

— Забила… болт? Это в каком смысле? — недоуменно Буренка посмотрел на Митьку.

— Это значит «проигнорировала», или «не приняла во внимание».

— А причем тут тогда болт?

— Ну… Как бы тебе так сказать? Просто так сложилось выражение.

— Хе-хе-хе… — рассмеялся Копытников на такое объяснение. — Хочешь, я тебе реальную причину расскажу?

— Не вздумай! — в унисон прервали его Булат с Митькой, на что хохмач лишь сильнее залился хохотом, а Буренка продолжал недоуменно хлопать глазами как жеребенок.

— Так, идем дальше, — вернулся к главной теме сержант. — Пока что неизвестно, где мы оказались и по какой причине. Но могу сказать точно, что ждать помощи нам неоткуда, и связи с кем-либо из наших у нас нет. Так что нам всем придется действовать самостоятельно. И самое главное — быть постоянно настороже, мы не знаем, чего ожидать от этого места, нужно быть готовым ко всему, даже к самому невозможному.

— Да, мля, умеете вы вдохновить на подвиг, шеф. — саркастично отметил Копытников.

— По крайней мере, я стараюсь не давать ложных надежд. Если только у тебя нет других идей.

— Да как-то… не очень.

— Вот и славненько, в таком случае заодно займешься сейчас обедом. Хотя, судя по времени, скорее уж ужином, но не суть. Сухпайки перед походом нам выдали, так что хоть с голоду не помрем… по крайней мере, пару дней точно.

— Я? Готовить?! Только горелый омлет, шеф. Чую, что от моей готовки вся группа сляжет, и походу уже не встанет.

— Никогда не думал, что скажу это, но я согласен с Копытниковым. — добавил Митька.

— Ой, родной, а не пошел бы ты… кашеварить?

— Извини, но готовить приказали тебе, а не мне.

— Ты правда не умеешь готовить? — спросил его Буренка.

— Че сразу не умею-то? Умею! Просто я по жизни неприхотливый, суровая армейская служба закалила меня так, что я могу месяц продержаться на одних сухарях и воде! — ответил он, горделиво подбочениваясь.

— Да, он не умеет готовить, а еще лентяй, каких не видала вся Краснозвездная Армия. — сказал Булат.

— Шеф, ну за что вы так?! Ну не при жеребятах же! — возмутился он «искренне», указывая в сторону Буренки, который в то же время снова хлопал глазами, что придавало этой ситуации лишь еще больше комизма.

— Вот и разоблачишь этот миф, когда приготовишь нам поесть, приказ понял?

— Ладно, как скажешь, начальник. — неохотно согласился Копытников.

— Неправильно, еще попытка. — продолжал его донимать командир, слегка ухмыльнувшись краешками губ.

— Эх… Есть, товарищ сержант. — неохотно козырнул он, после чего начал рыться у себя в вещмешке в поисках своих харчей.

— Митька, Буренка, вы же приберитесь тут немного, избавьтесь от ненужного хлама и попробуйте хотя бы немного избавиться от пыли, дышать тут невозможно.

— Есть, товарищ сержант! — в унисон ответили оба, после чего отправились выполнять распоряжение.

— Позвольте полюбопытствовать, товарищ начальник, а чем будете заняты вы? — слегка ерничая спросил Копытников, который уже пытался приспособить более-менее уцелевший камин под нужды его кулинарных талантов.

— Я пока что собираюсь… — собирался было ответить Булат, но тут его внезапно прервал резко разразившийся грохот снаружи.

Бросившись к едва сохранившемуся окну, Булат пытался рассмотреть предполагаемый источник шума. Этот грохот чем-то напоминал по звуку треск сразу нескольких молний, что ударили в одно место. И тут, словно в сопровождение к его мысли, за несколькими домами напротив их дома на несколько миг блеснуло несколько ярких вспышек, которые действительно как будто были сконцентрированы в одном месте. После этого все затихло, мертвый город снова накрыла пелена гнетущей тишины. Тут к Булату подошли и остальные бойцы, бросив свои дела, дабы тоже узнать, что там происходит.

— Это че щас вообще было? — первым подал слово Копытников. — Фига се там шандарахнуло, аж уши заложило.

— Это что, бомба была? — несколько испуганно спросил Буренка, очень осторожно приближаясь к окну.

— Да не… — возразил Митька. — Боюсь, будь это реальная бомба, весь город бы сложился как карточный домик, учитывая, сколько лет этим постройкам. Да и даже стены не пошатнулись. Больше походит на удар молнии, даже звук был знакомым.

— Да, точняк! Еще ж потом вспышка эта сверкнула, капец близко было. Не хотел бы я там щас оказаться…

Тут их командир резко отошел от окна, метнулся к оставленному ранее вещмешку, рядом с которым стояла его винтовка. Резво схватив все свое барахло, тот с той же скоростью бросился к выходу.

— Копытников, оружие взял и за мной! — не глядя бросил ему Булат, перезаряжая свою винтовку и поправляя вещмешок на спине.

— Шеф, да вы че, прикалываетесь? Там щас темень будет, ну его нахрен! Да и жратвой кто заниматься будет?

Тут Булат внезапно остановился у полуоткрытой двери. Закрыв ее, он резким движением развернулся и с каменным выражением лица широким шагом метнулся к уже заметно напрягшемуся бойцу, после чего довольно отчетливо и убедительно произнес:

— БЕГОМ ВЫПОЛНЯТЬ, ЕТИТЬ ТВОЮ МАТЬ!

Надо ли говорить, что после такого «аргумента» Копытников с побледневшим лицом рванул из здания с такой скоростью, что сдал бы все нормативы ГТО на золотой значок, но увы, к спорту тот относился без особого энтузиазма. Удивительно, но в своем недюжинном рывке он успел даже захватить свое снаряжение, вот что пендаль животворящий делает! Не став никак это комментировать, Булат отправился вслед за бойцом, закрыв за собой дверь и оставив двух оставшихся товарищей с отрешенным взглядом провожать своего командира.

— И что теперь нам делать? — задал вопрос Буренка, продолжая смотреть на запертую дверь.

— Я думаю, что продолжать выполнять приказ, друг мой, — ответил ему Митька, тоже продолжая смотреть на запертую дверь. — Команды «отбой» не было. Нам сказали прибраться? Значит, мы будем и дальше прибираться.

— А если им понадобится помощь?

— Я думаю, они уже достаточно взрослые, разберутся… наверное.

В это же время Булат с приглушенно ворчащим Копытниковым быстрым шагом двигались к предполагаемому месту вспышки. Второй то и дело нервно озирался по сторонам и матерился сквозь зубы, в особенности проклиная свою удачу и своего командира. Впрочем, сам Булат понимал опасения своего бойца, ибо ему тоже вообще не импонировала идея выходить наружу в разгар захода солнца.

Это место и при солнечном свете вызывало жуткий дискомфорт и чувство неуверенности, но чем меньше оставалось света, тем сильнее становилась его паранойя. Кроме того, становилось уже заметно холоднее, пускай на них и были гимнастерки, спасали они не сказать, чтобы эффективно. Но на данный момент, он поставил перед собой задачу как можно скорее разузнать, что произошло в месте удара. Ему показалось, что это как-то позволит пролить свет на происходящие события, да и место удара было довольно близко к их убежищу, и поэтому можно было рискнуть отправиться на разведку.

— И чего мне… кретину… на верфях в Петерсхуфе не сиделось? — слегка запыхиваясь задавался вопросом Копытников. — Дрых бы сейчас… у себя в коморке… чайком бы баловался… с баранками. Нет же, мля… приспичило ж мне… в армию укатиться! Ну вот за что… мне такое невезение, а?!

— Добро пожаловать в Краснозвездную Армию, товарищ боец, а теперь прекращай уже ныть! Что бы на это сказал товарищ Сталлион?

— Думаю… он бы сказал… что негоже разумному пони… пролетарию… заниматься всякой сомнительной… хренью… вроде этой.

— Смотрю, общение с Митькой на тебе сказывается, умные вещи стал озвучивать. Давай ускорятся, времени мало!

— Есть… товарищ… сержант. — все больше запыхиваясь ответил он, после чего прибавил скорости.

Пока что им обоим не везло, они заглядывали во все переулки и дворы, мимо которых они проходили, но картина была все та же. По мере их продвижения вглубь заброшенного города, солнечного света уже едва хватало для освещения улиц, что сильно било по их ориентации в пространстве. Булат примерно понимал, в какую сторону им надо идти, но делать это в темноте было бы бесполезно. Ему уже начало казаться, что вся эта разведка была бессмысленна, и что они сейчас рискуют просто так. Подумывая уже командовать «отход», как тут он почувствовал странный запах.

— Эй, погоди! Ты чуешь этот запах?

— Ага… — ответил он, после чего он шумно затянулся воздухом и выдохнул. — Чем-то горелым пахнет, как будто кто-то траву жжет.

И ведь действительно, после удара молнии всегда была вероятность небольшого возгорания. А учитывая, что тушить тут его было бы некому, то к их приходу там должно быть уже устойчивое пламя, пускай даже и небольшое. Да, его они бы едва заметили, но запах дыма был довольно устойчивым, по нему и можно было отследить эпицентр удара молнии. В кои то веки удача улыбнулась Булату, раз подкинула ему такую зацепку.

Словно собаки-ищейки, ориентируясь по запаху, они отправились дальше. И спустя несколько минут и десятки обойденных ими домов, они оказались уже практически впритык к месту удара. Это было понятно по заметно усиливающемуся аромату горевшей травы. И вот, пройдя через узкий переулок, они оказались в небольшом дворе, и перед ними предстала следующая картина.

Вокруг нескольких одноэтажных построек в разных участках были небольшие, но довольно устойчивые очаги огня. Горела больше трава, на сами здания огонь не попал, лишь маленькие тлеющие огоньки. Благодаря освещению от огня, они заметили, что в самом центре двора находилось что-то на подобие детской площадки, это было понятно по едва уцелевшим качелям, маленьким скамейкам и прочим атрибутам детского досуга. В центре площадки было заметно какое-то углубление, даже похожее на кратер, вокруг которого поднимался едва заметный под покровом ночи дым. Присмотревшись, они увидели, что в кратере было еще что-то, но с их расстояния было трудно рассмотреть детальнее.

— Там что-то есть, я пойду проверю. Прикрой меня и смотри по сторонам. — приказал Булат своему товарищу, попутно сам доставая винтовку, после чего начал приближаться к кратеру.

— Ага, было бы еще хоть что-то видно в этой гребаной темноте… — проворчал он про себя, держась чутка позади сержанта. — Слышь, будь там на стреме!

— Разберемся!

Продолжая приближаться к центру детской площадки, дым от горелой травы уже начал устойчиво бить в нос, из-за чего ему приходилось прижимать копыто к носу, слезящиеся от клубов дыма глаза было уже не спасти, но ему нужно было продвигаться дальше. По мере продвижения, он начал замечать больше деталей того, что находилось в самом кратере.

Что бы это ни было, оно было примерно в 2 раза больше самого Булата, хотя на недостаток в размере и росте он никогда не жаловаться. Поначалу он думал, что ему это просто показалось, и что это просто дым мешал ему правильно прикинуть размеры, но стоило ему подойти почти вплотную, то к своему удивлению, он лишь окончательно убедился в том, что это был довольно большой объект, лежавший в горизонтальном положении. Булат не мог для себя точно определить, было это чем-то одушевленным или нет, из-за темноты (пускай даже и с небольшим освещением от огня неподалеку) было не понять. Ему абсолютно не хотелось подходить еще ближе, ибо ему паранойя устойчиво кричала о том, что это плохая идея, и в этот раз он не собирался ее ослушиваться.

И тут неизвестный объект слегка пошевелился, и с его стороны донесся едва слышный хрип. От неожиданности, Булат с легким испугом отошел на шаг-другой назад, и тут он понял, что в центре кратера лежал кто-то живой. В дополнение к этому, неизвестный с трудом приоткрыл свой глаз, которым он взглянул на своего появившегося спасителя. Булат несколько секунд неотрывно смотрел неизвестному в глаз, в котором даже при темноте отчетливо читалась невыносимая слабость, боль и изнеможение. Спустя пару секунд глаз снова прикрылся, после чего незнакомец, кажется, снова потерял сознание.

Булат еще пару секунд растерянно смотрел на него, собираясь с мыслями. Кто бы перед ним сейчас не был, он скорее всего был ранен, и ему нужна была помощь. Но больше всего Булат хотел допросить его и выяснить все, что он знает об этом месте, поэтому он принял решение взять его с собой. Наплевав на все, он подошел вплотную к лежавшему, пытаясь рассмотреть у него хоть что-то, что указывало бы на его состояние. Пройдясь копытами по телу, он окончательно убедился, что это было живое существо, и судя по ощущениям, одетое в какую-то накидку или плащ. И судя по тем же ощущениям, это был пони.

Развернувшись, чтобы позвать своего товарища, Булат неожиданно задел своим копытом что-то твердое, но достаточно легкое, чтобы оно отскочило от его копыт. Посмотрев под копыта, тот заметил слегка поблескивающий в свете огня предмет. Подобрав его и присмотревшись, он узнал в находке самую настоящую корону, ну или диадему, сержант едва ли мог их отличить. На ощупь, она была сделана из довольно прочного метала, но при этом озорно поблескивала в свете пламени. На диадеме были еще какие-то детали, но из-за практически полной темноты, Булат едва мог что-нибудь различить. Поэтому, недолго думая, он быстро снял вещмешок и закинул в него найденную побрякушку, взяв с себя обещание разобраться в этом чуть позже.

— Копытников, быстро иди сюда! — позвал он своего бойца, который все это время держался поодаль и пытался смотреть за периметром в практически полной темноте. Тот быстро подбежал к сержанту, огибая участки огня на своем пути. — Полюбуйся на это.

— Ух ты, нифига се! Это еще че такое?

— Не «че», а «кто». Еще один счастливчик, судя по всему.

— Жмур?

— Да не, живой, что удивительно…

— Ха! Фартовый, видать, оказался, раз копытами еще не щелкнул! Че делать то будем?

— А все просто, берем его и тащим в убежище, мне очень хочется задать ему пару вопросов.

— Ага, если только не скопытится по дороге.

— Я смотрю, тебе нравится этот каламбур с твоей фамилией?

— А то! — тот залился заразительным смехом, даже Булат чутка усмехнулся уголками губ.

— Ладно, этого живчика за горб и… — не успел он закончить, как его прервал какой-то резкий шорох поодаль от них.

— Тихо! Ты это слышал?

Резко обернувшись на шум, они направили в сторону его предполагаемого источника свое оружие, также пытаясь всеми силами разглядеть его, но с весьма предсказуемым результатом. Сейчас паранойя Булата как никогда раньше орала ему о том, чтобы он как можно скорее несся от этого места как можно дальше, и с каждым мигом он все больше хотел последовать этому совету.

В то же время шорох повторился, но уже в другом конце двора, который так же скрывался за непроглядной темнотой, что только сильнее заставляло обоих бойцов нервничать. Как сейчас Булат хотел просто сделать пару выстрелов, и плевал он, снесут они кому-то башку или нет, но патронов было и так мало, и тратить их на что-то, чего могло там и не быть, просто неразумно, даже если было по-настоящему страшно.

Последовал еще шорох, но уже ближе, и громче. Пару раз даже были моменты, когда Булат был готов поклясться, что даже видел чьи-то силуэты, мелькающие в разных местах двора, и как назло, свет от огня едва ли помогал им что-то разглядеть. Они оба хотели списать все на свое воображение и простые явления природы, что это все просто было частью их паранойи.

Но эта надежда была полностью раздавлена, когда они услышали чей-то рык. Тогда они поняли, что в темноте был еще кто-то, и явно к ним недружелюбный. Напряжение стало нарастать каждую секунду, страх неизвестности сковал их обоих, их дыхание становилось неровным и учащенным, а сердца забились в ударном ритме, словно боевые барабаны племенных воинов. Казалось бы, что этому не будет конца, но тут у Копытникова все-таки сдали нервы:

— Ну давай, скотина ты гребаная, вылазь уже! Я те щас покажу, как северянского солдата запугивать, мразь!

И тут, словно в ответ на его ультиматум, из темноты прозвучал еще один рык, но на этот раз уже более агрессивный, и который начал постепенно приближаться. Чем ближе слышался рык неизвестной твари, тем отчетливее на их глазах начал прорисовываться силуэт какого-то существа. Когда оно вплотную подошло к ближайшему очагу огня, свет от него позволил Булату с Копытниковым воочию разглядеть то, что их напугало.

Перед ними предстало четвероногое создание примерно их размера. По своему телосложению оно напоминало собой волка или собаку, но никак не пони или грифона. Существо было крайне худым, до такой степени, что было видно его скелет, на который была натянута бледная как мел голая кожа, меха даже не было. Его конечности также были довольно худыми, но это не мешало той твари довольно уверенно на них передвигаться, словно хищник, подкрадывающийся к замешкавшейся добыче. То, что это существо было плотоядным, стало очевидно по его острым когтям на лапах, а при рычании в его приоткрывшейся пасти поблескивала на свете целая полчища острых зубов, которым бы позавидовали и пираньи. Но последним гвоздем в крышку их гроба стали глаза этой твари, светящиеся красным цветом в кромешной тьме.

— Ну это уже просто полный пи… — первым отошел Копытников, но договорить не успел, так как эта тварь резко запрыгнула на стоящую рядом миниатюрную лодку для детей, после чего завыла на весь двор как пес на полную луну.

От этого воя у бойцов буквально застыла кровь и задрожали копыта, а Копытников вполголоса выстраивал многоэтажные матерные конструкции, Булат же оставался ужасаться молча. После того мерзкого воя, со стороны окружающих их построек послышался ответный вой, за которым последовало еще рычание, причем раздавались они с разных сторон, из чего можно было сделать вывод, что здесь была целая стая этих тварей. Можно было даже разглядеть, как некоторые из них вылезали из старых домов через выбитые стекла и двери. Ситуация начинала развиваться крайне быстро, и Булату нужно было принимать решения в том же темпе, если он не хочет оказаться кормом для этих неведомых тварей.

— Быстрее, берем это тело и валим отсюда! — скомандовал он Копытникову, на что тот незамедлительно рванул к нему и попытался поднять тело с земли, но к его неожиданности, ему лишь едва удалось его приподнять.

— Ух ты ж нихрена се! — удивленно воскликнул он. — Булат, я не могу его поднять!

— Чего?! — вдвойне удивился его командир, попутно продолжая замечать, что остальные твари стали приближаться к ним. — Ты издеваешься надо мной?!

— Да я тебе зуб даю, он охренеть какой тяжелый! На харчах явно не экономит, кабан хренов!

— Да что б тебя! Давай его вместе тогда… — чего бы не хотел там сказать Булат, но его прервала одни из этих тварей, которая сорвалась с места и резко рванула в их сторону.

Не став тупо глазеть на свою приближающуюся гибель, сержант нацелил свою винтовку на это существо, нажал на спусковой крючок, после чего на весь двор разразился оглушительный звук выстрела, вслед за которым послышался едва заметный звон упавшей пустой гильзы, а в нос ударил запах свежего оружейного пороха.

Пуля пронеслась через весь двор и попала аккурат в череп своего «клиента», после чего тварь свалилась на бок и спустя пару секунд предсмертных конвульсий, испустила дух. Остальные твари от такого немного поумерили пыл, остановившись на своих местах, испуганно глядя на их павшего от чужаков сородича, но уходить явно не спешили. Этой паузой и собирались воспользоваться бойцы в своих целях.

— Давай помогу! — сказал Булат, резво подскочив к товарищу, после чего попытался вместе с ним поднять, как оказалось, весьма тяжелое тело. Попробовали раза 2-3, но сколько бы они не пыхтели и не матерились (Копытников в основном), но им удавалось лишь слегка его оттащить.

— Не, нихрена! — запричитал уже подуставший Копытников, стряхивая пот с лба. — Эта падла слишком тяжелая, и если будем тащить на своих горбах — мы позвоночники себе к хренам сломаем!

— Да неужели?! — саркастично ответил сержант. — И какие у тебя мысли? Вариант «бросить его» я даже не рассматриваю, он нам нужен живым. И думай быстрее, ибо эти твари, походу, начинают смелеть.

И в самом деле, за время их попыток переместить тело, этих тварей стало заметно больше, судя по все большему количеству пар ярких красных глаз в темноте двора. По мере возрастания их количества, стала возвращаться их храбрость, так как они снова начали рычать, и наиболее смелые из них снова пошли на сближение к чужакам. Бойцы понимали, что даже если они перестреляют их всех, то на них смену придет еще одна стая этих тварей, и тогда помощи им ждать будет неоткуда, а Буренка с Митькой были слишком далеко, да и они не знали, куда они ушли, чтобы те пришли к ним на выручку, если тех до этого не перебьют эти чудища.

— Придется его тащить, если придется, за шкирку! — отозвался Булат, разворачиваясь к полчищам тварей и целясь в них из винтовки. — Короче, делай, что хочешь, но тащи это тело на базу, я пока прикрою нас от этих уродов!

— Ну зашибись, че. Опять самое тяжелое достается мне! Ну за что мне все это… — пожаловался на свою жизнь Копытников, но принялся выполнять приказ.

В этот раз уже ему приходилось лихорадочно думать о том, как ему стоило решить эту задачку. Было дано: туша, весом за 100 кг (приблизительно); куча жутких и опасных тварей (от 5 до 10 штук); вооруженные красноармейцы (2 штуки). Цель задачи — дотащить тушу до убежища и при этом не сыграть в ящик, на все про все имеется пара минут, удачи. Понимая, что решение этой задачки логическим методом было ему не под силу, Копытников, проклиная в очередной раз крепким словом свою удачливость, плюнул про себя, и схватившись зубами за плащ, потащил тело в сторону их убежища. К его удивлению, с помощью плаща увесистое тело стало куда более податливым и теперь его можно было быстрее передвигать, хотя Копытников уже представлял себе, во что это обойдется его зубам.

В то же время Булат, заметив уже движущееся тело бессознательного незнакомца, стал двигаться вслед за ними, при этом продолжая держать на мушке прицела все более смелеющих зубастых тварей. Тут, одна из них все же решила попытать счастье, и рванула навстречу сержанту, после чего за ней последовал еще один из этих уродов, клацая своими зубами. В этот раз задача усложнилась для Булата, но к его счастью, ему приходилось бывать и более тяжелые для себя ситуации, пускай и не такие ужасающие, как эта. Поэтому он сделал еще несколько выстрелов, за которыми оба выродка благополучно отправились искать лучшую жизнь по ту сторону реальности. Но увы, оставлять бойцов эти твари не собирались, даже гибель еще двоих из них нисколько на них не повлияло, если и вовсе не раззадорило. Выругавшись, Булат крикнул своему товарищу:

— Давай быстрее, или они нас сейчас сожрут!

— Джеляю тяк быштро, как толко могу. — из-за занятой пасти, половина слов его ответа походила на бубнеж, но тот постарался прибавить скорость, хотя его челюсть уже начинала ныть.

Они продолжали пробиваться все дальше, до укрытия оставалось уже не так много, удивительно только, как они не забыли дорогу обратно, да и вообще могли ориентироваться в полной темноте. Впрочем, ориентацией занимался Булат, потому что Копытников был слишком занят переноской тяжелого груза. В то же время у самого Булата уже кончались патроны в магазине, всего три патрона, остальное он спустил на предыдущие три твари, которые тоже попытались их прикончить, с весьма предсказуемым результатом. Но так или иначе, они продолжали их настигать, и если оба бойца не поторопятся, то эти уроды осмелеют достаточно, чтобы наброситься на них скопом.

И сейчас снова одна из них бросилась в его сторону, открыв свою жуткую пасть. На автомате прицелившись, Булат всадил в нее последние три патрона, тварь тут же отправилась в Тартар. Ощупав свободным копытом свой подсумок с патронами, тот не обнаружил в нем ничего, то есть совсем ничего. Булата тут же настиг шок, после чего он принялся быстро всматриваться в каждый угол своего подсумка, но ни одного патрона там уже не оказалось. «Твою ж мать, ну только не сейчас!» — в легкой панике подумал он, ибо только сейчас он понял, что забыл перед выходом положить дополнительные патроны. Можно было полазить в вещмешке, но настигающие их твари вряд ли бы стали давать ему такую фору во вред себе.

И как назло, именно в этот самый момент еще один мутант рванул в их сторону. Булат стремительно прогонял перед глазами все возможные варианты действий в такой ситуации, и тут он вспомнил про штык-нож на своей винтовке. Взглянув на него, он перевел взгляд на приблизившуюся к нему тварь, которая решила натурально бросится на него, широко раскрыв пасть, полную острых зубов. Но Булат решил не оставаться в стороне, и с пугающим боевым оскалом со всей силы всадил штык-нож в урода, после чего отправил его лететь в противоположную сторону, попутно изливаясь кровью. От такого местные твари уже действительно испугались, раз уж на какое-то время перестали следовать за своей добычей, с неподдельным испугом смотря на своего менее везучего собрата, который продолжал истекать кровью, попутно подвывая от боли.

— Ну что, мрази, выкусили?! — разразился уже заметно осмелевший Булат, держа винтовку перед собой, словно копье. — Кому еще всадить?!

— Шеф, да вы прям зверь! — изумленно воскликнул Копытников, на миг выпустив плащ из зубов.

— Ну а ты думал… Так, не останавливаться! Они сейчас напуганы, но потом снова нападут! Давай, до наших чутка осталось!

— Давай хотя бы вместе? А то у меня уже пасть отваливается нахрен.

— Правда? Отлично, тогда тем более тащи дальше!

— Ну ше-е-еф! — взмолился тот, сделав мокрые глаза.

— Ох… Ну ладно, не делай такую морду. Быстрее давай, пока они не очухались!

Схватив вдвоем плащ, те принялись тащить тело дальше, и теперь дело пошло куда быстрее. В то же время твари пока что не стали продолжать их преследовать, по крайней мере, предпочли делать это поодаль, держась от них на расстоянии, но не упуская из виду. Спустя несколько минут, они наконец-то добрались до своего убежища, которое даже стало немного выделятся тем, что внутри был виден слабый, но достаточно заметный в темноте огонек. Понимая, что осталось уже совсем малость, Булат с Копытниковым из последних сил прибавили ходу, переходя чуть ли не на бег. Хотя оба уже жутко устали и валились с копыт, но они понимали, что если они допустят себе промедление сейчас, то этим воспользуются голодные по их плоти твари. Пройдя остаток пути, они прильнули к двери убежища, после чего стали по ней барабанить, взывая к оставшимся там бойцам.

— Пони, братва! — взмолился Копытников, с трудом переводя дыхание. — Откройте, прошу! Не дайте помереть страшной смертью!

С той стороны послышалось копошение, вслед за которым открылась входная дверь, в которую ввалились оба бойца, страшно уставшие, из последних сил, затаскивавших бессознательное тело в плаще.

— Товарищ сержант, что с вами?! — удивленно вопрошал подбежавший к ним Митька.

— Дверь… — прохрипел в ответ жутко выдохшийся Булат.

— Что? Какая дверь?

— Забаррикадируйте дверь… и окна… они идут!

— К-кто идут? К-куда идут?! — начал нервничать Буренка, бросая взгляды на дверь и окна.

И в этот момент, по ту сторону от дома послышалось чье-то копошение, вслед за которым последовал основательный удар по двери. Шокированные таким развитием событий, Буренка и Митька быстро схватились за свои винтовки, и стали целится в сторону двери. Последовал еще один удар, за ним еще один, дверь продолжала держаться, но было ясно, что спустя еще пару таких ударов от нее останутся лишь щепки, и внутрь ввалится вся стая упырей. Решив не дожидаться исхода событий, Булат тут начал отдавать распоряжения, попутно с трудом поднимаясь с пола:

— Митька, Буренка, берите шкафы, комоды, да что угодно и забаррикадируйте этим дверь и окна, быстрее! Копытников, подъем!

Из последних сил, ворчащий боец поднялся на копыта и достал наизготовку свое оружие, продолжая обильно ругать свою удачливость, уже в который раз. Двое остальных бойцов в резвом темпе двигали ближайшую мебель к двери. И тут, одно из окон было резко выбито одним крепким ударом, за которым один из тамошних упырей принялся пытаться залезть внутрь. Митька ошарашенно уставился на ужас, представший перед его глазами, Буренка так и вовсе поднял крик. Приступ ужаса, охвативший из с головы до кончиков копыт, был прерван двумя хлесткими выстрелами из винтовки Копытникова, от которых тварь завалилась назад и выпала в то же окно, из которого пыталась вылезти.

— Шустрее, вашу мать! Поставьте что-нибудь у окна, пока еще фраера не повалили!

Не став спорить с повидавшими Тартар соратниками, оба бойца принялись как можно быстрее тащить любую найденную мебель к окнам. В то же время твари продолжали пытаться проникнуть внутрь, но спустя еще пару незадавшихся попыток, поумерили пыл, продолжая скрести стены дома, действуя им на нервы. Когда последнюю уязвимую щель забили мебелью, бойцы отошли как можно дальше от дверей и окон, и каждый из них держал свой участок под прицелом, выжидая очередных гостей. Казалось бы, ситуация была воистину жуткой и ужасающей, но вся четверка чувствовала себя на удивление спокойно и действовала слаженно. Возможно, на это сказывалось такое же спокойное и уверенное поведение командира. В любом случае, на панику рассчитывать тем тварям снаружи не приходилось.

Спустя еще пару минут скрежета и агрессивного рыка снаружи дома, суета начала стихать, а через некоторое время и вовсе окончательно стихла, но бойцы продолжали следить за периметром, держа гробовое молчание, даже дышать старались через раз. Еще спустя несколько минут, первым на разведку выдвинулся Булат, держа винтовку перед собой и стараясь двигаться максимально тихо. Подойдя к одному из окон, он взглянул через щель потрепанного тварями шкафа на улицу, изучая обстановку. На улице все так же было тихо, но увы, из-за темноты было практически ничего не видно, разве что отдаленно виднелись злополучные пары горящих красных глаз, но те были на довольно приличном расстоянии от них. Видимо, те существа решили подождать, пока добыча сама не вылезет из норы, подставившись под удар.

Убедившись, что на данный момент угрозы нет, Булат уже спокойным шагом вернулся к бойцам, которые так и продолжали держать позиции в ожидании врага.

— Все, всем отбой, враг отброшен… — уставшим голосом скомандовал он. — На какое-то время они от нас отстали, будем надеяться, что надолго.

— Что это вообще было? — нервно спросил Буренка. — Что это за… монстры?

— А хрен его знает! Видать, местные жители этого чудного городка. Так и знал, мля, что тут что-то не так! Как же мне везет, а… — сплюнул Копытников, протирая уставшие глаза. И тут он только сейчас заметил, что в доме было на удивление светло, причем не от какой-нибудь найденной в закромах свечки, а будто бы от электрической лампочки.

— Так, а теперь кто-нибудь мне объяснит, какого хрена тут так… светло?

— А, это Митька сделал, когда вы ушли на разведку, — выдал своего товарища Буренка со всеми потрохами. — Уже было темно, и мы не хотели здесь что-то сжигать без вашего разрешения, товарищ сержант. Вот Митька и предложил такую альтернативу, в виде этих светляков. Так же они вроде называются?

— Вообще, мы их называем «ночниками». — продолжил за него Митька. — Это маленький сгусток магии, который в течение некоторого времени вырабатывает свет. Магией можно настроить, сколько он будет работать и как ярко он будет светить. Мне в детстве было страшно спать в темноте. Мать просто говорила мне, что в темноте ничего страшного нет и что я зря боюсь, ну а отец просто ставил мне такие ночники, постепенно убавляя свет, чтобы я меньше боялся спать без света. Потом научился заклинанию сам, но пользуюсь им редко.

В качестве доказательства к своим словам, он сделал еще один такой небольшой ночник, и продемонстрировал его остальным, но вряд ли они могли увидеть сам сгусток, при этом не слепя свои глаза. После этой демонстрации, он удалил этот ночник.

— НУ ЗА-ШИ-БИСЬ ДЕЛА! — громко возмутился Копытников, на что Булат резко зашипел на своего бойца, но тот лишь убавил звук в своей тираде. — А ты не мог рассказать об этой своей светящейся фигне ДО того, как мы поперлись в эту гребаную темень?! Ты бы нам охренеть как жизнь упростил бы, падла!

— Так меня никто об этом не спрашивал, да и вы слишком резво ушли, я и предложить даже не успел. — спокойно парировал он.

— Но ты мог бы… ты хотя бы… можно было бы… ай, да и похрен! — смирился с очередной мировой несправедливостью Копытников, после чего повернулся к своему командиру: — В следующий раз бери нашего студента, пусть он будет эту тушу тащить, раз такой умный. Я пас!

Оставив его очередную гневную тираду в адрес мирского бытия без комментариев, Булат направился проведать упомянутого ранее незнакомца, тело которого так и продолжало лежать без сознания. Вслед за ним подошли и остальные его соратники, которые тоже решили проявить интерес.

— А это еще что? — спросил Митька, присматриваясь к телу.

— Я бы сказал «кто». Мы нашли его на месте той вспышки, что мы видели накануне. Мы и не сразу поняли, что там был кто-то живой. — ответил ему сержант

— А он разве живой?

— Судя по всему да, — выдал свое профессиональное заключение Митька. — Похоже, что он просто без сознания, придет в себя где-то через 6-7 часов, может больше. Главное — не беспокоить и держать в тепле.

— Ха, и ты так быстро поставил диагноз, даже не проведя полный осмотр? — усмехнувшись, спросил Копытников.

— Чтобы отличить мертвого пони от пони без сознания не обязательно иметь медицинское образование.

— Оно у тебя не оконченное.

— Не суть! Да сами приглянитесь, грудная клетка еле заметно, но вздымается. Хотя из-за плаща трудно разглядеть, лучшего его снять.

— Верно, заодно и взглянем на лицо этого счастливчика, из-за которого мы чуть не стали кормом для этих тварей. — заметил Булат.

— Спорим, это як? Потому что на моей памяти только эти гребаные пушистики могут весить как слон. Пока я его тащил, думал, что сломаю себе либо шею, либо челюсть! Надеюсь, оно того стоило, иначе уже я сломаю его ему и шею, и челюсть заодно.

— Да ты прям сама кровожадность. — не удержался от подколки Митька.

— Да идите вы, я сам добрый и плюшевый пони в северянской армии, до тех пор, пока я не рискую лишиться своей башки!

Пока они продолжали между собой свою перепалку, Булат протянул копыто к плащу, после чего начал его стягивать, но тот явно за что-то зацепился, потому сержанту пришлось приложить дополнительные усилия. Тот никак не поддавался, словно он был чем-то прикреплен к телу владельца. Это не могло не озадачить уже заметно уставшего сержанта, но тот решил не заострять на этом внимание, и просто решил начать с капюшона. Выдохнув, он резким движением стянул капюшон, и от представленного зрелища он моментально взбодрился.

Под капюшоном плаща было измученное лицо пони синего окраса, в то время как прикрытые веки больше были светло-синего цвета, но даже не это привлекало внимание. Куда больше удивления вызывал не тот факт, что это был пони, а то, что если судить по узкому черепу и строению лица (хотя что еще было странно, так это общий размер головы ее был несколько больше, чем у обычных пони), то это была самая настоящая кобыла! Более того, эта кобыла явно была единорогом, судя по наличие оного атрибута, причем, что вдвойне странно, её рог был куда большего размера, чем даже у самых крупных единорогов, которых Булату приходилось встречать в жизни.

— Шеф, ну че там, есть че интересного?

— Есть.

— Че есть?

— Пони, кобыла, единорог. Выбирай, что по душе.

— В смысле?! — в неверии переспросил Копытников, подходя к Булату. Взглянув на оную кобылу и убедившись, что его командир не врал, тот продолжил: — Да ну на!

Тут присоединились к изучению объекта и остальные бойцы. Они точно тоже принялись в молчаливом изумлении рассматривать их гостя.

— Ничего себе! — изумленно воскликнул Буренка. — Это что, пони?

— Чтоб меня, это и правда единорог? — настала очередь уже Митьке изумляться странностям спасенного ими пони.

— Это че, кобыла мля?! Ну нихрена ж себе! Я так смотрю, эта мамзель харчами не перебирает, неслабо так отожралась! Какая кобыла вообще может весить как танк?

— Разве что Селестия.

— Да ну не… — потрясенно произнес Копытников, после чего приглянулся к профилю спящей красавицы. — Не, не похожа. По крайней мере на наших агитплакатах она выглядела иначе.

— Вы посмотрите на ее рог, размер крайне необычен. — добавил свои умозаключения Митька, который с видом ученого рассматривал ранее упомянутый атрибут.

— Мить, только не говори нам, что у тебя какие-то комплексы по этому поводу, — посмеивавшись, добавил Копытников. Буренка с Булатом тоже не удержались от краткого смешка. — Ну бывает, что даже у кобылы бывает больше, чем у тебя. Не расстраивайся!

— Я почему-то даже не удивлен, что именно об этом тебе приспичило пошутить. Но я не о том говорю. У среднестатистического единорога размер рога достигает примерно тех же параметров, что и у меня сейчас. Да, бывают рога в диаметре куда больше, но… Такого размера нет даже у самых крупных единорогов.

— А как часто ты таких встречал, чтобы делать такие выводы? — продолжал подкалывать его Копытников. — Может, просто тебе так не повезло?

— А ты как часто встречал пони такой комплекции, причем кобыл? — не остался Митька в стороне, на что главный хохмач, осознавая истинность сказанного и имея контраргументов, убавил свой позитивный настрой.

— Он прав, все это несколько настораживает… Ладно, пошли дальше. — подвел итоги Булат, решив продолжить снимать плащ, хотя что-то ему подсказывало, что ему не понравится то, что он обнаружит.

Пытаясь еще дальше снять плащ, тот снова будто за что-то зацепился, не давая Булату снять его с владельца. Проскрипев зубами, тот принялся выискивать причину этого, проводя копытами вдоль плаща. Тут, он заметил, что у самой шеи накидка была связана нехитрым, но достаточно прочным узлом, чтобы плащ не сорвался со своей хозяйки. Развязав его, плащ слегка опустился дальше, представив Булату еще одну странную деталь их гостьи. Под шеей незнакомки был самый настоящий металлический нагрудник, какой был у воинов из давних времен истории пони. Нагрудник был холодного черного цвета, а посредине него был изображен белый полумесяц.

Посмотрев на этот полумесяц, да и в целом на весь нагрудник, Булат почему-то почувствовал острое чувство дежавю, и тут он вспомнил про ту самую побрякушку, найденную в кратере. Быстро достав ее из вещмешка, тот снова приглянулся к ней, благо, наличие света теперь позволяла рассмотреть ее подробнее. Диадема была такого же черного цвета, что и нагрудник ее владелицы, и судя по всему, сделана была из того же материала. Но самое главное — в ее центре был расположен точно такой же белый полумесяц, пускай и размером поменьше.

Кобыла неестественной комплекции, темно-синие оттенки шерсти, необычайно большой рог, богатое убранство, лунная символика. Все эти детали вызывали у Булата лишь одну, но крайне (я бы даже сказал, чрезвычайно) нежелательную и пугающую ассоциацию. Но делать окончательные выводы, не глядя на всю картину, было бы полумерой, а полумеры — бич нашего времени. Ему оставалось лишь окончательно сорвать с нее плащ, дабы окончательно для себя решить, насколько была права его паранойя на этот раз. И от осознания данного факта его чуть ли не начинало трясти. Нет, не от того, что его смущала сама необходимость стянуть с кобылы плащ без ее разрешения, а от того, ЧТО он может там увидеть. Но северянский солдат отступать не привык, да и что толку от этого? От судьбы, как говорится, скрываться бесполезно.

Выдохнув и морально приготовившись к самому худшему, Булат одним резким движением копыта снял плащ с гостьи, словно пластырь с рынки. Плащ оказался на полу, и теперь перед его глазами предстал финальный и окончательный аргумент в его опасениях, который ему крайне не хотелось заставать, а именно: крылья, большие и размашистые крылья. Краем глаза взглянув на ее бок, он лишь окончательно убедился в своих опасениях, разглядев на нем характерный полумесяц в ночном небе.

— Ну просто охренеть… — в абсолютном шоке произнес Митька, даже прибегнув к столь нелюбимой им брани. У остальных была примерно такая же реакция, но пока что озвучивать что-либо никто из них не решался, оставаясь в безмолвном ужасе.

И для такого поведения были более чем резонные причины, поскольку они уже начали, к своему ужасу, догадываться, кто перед ними был. Прямо сейчас, перед ними возлежал никто иной, как аликорн, пускай и в бессознательном и довольно уязвимом состоянии. Каждый сколь-либо знакомый с магией пони прекрасно знал, на что способен даже самый слабый аликорн, и почему связываться с ними — верная смерть. Единственное, что немного успокаивало бойцов, это то, что перед ними была не Селестия. Каждый житель Сталлионграда прекрасно помнил профиль солнечного монарха, статуи и портреты которой рушились и сжигались во времена Революции о последующей войны. Так что ее образ был весьма узнаваемым, и красноармейцы могли сделать вывод, что перед ними лежала не она, но ситуацию это не сильно упрощало.

Булат прекрасно знал из тех же газет, что Селестия уже давно была не единственным аликорном, и что за последние годы страна приобрела еще три таких: ее вернувшаяся из тысячелетнего изгнания сестра — Принцесса Луна; нынешняя правительница марионеточной Кристальной Империи — Принцесса Каденс; а также нынешняя протеже Селестии и Элемент Магии — Принцесса Твайлайт Спаркл. О последних двух даже в тех же газетах было не так уж много информации, лишь чуть больше о самой сестре Селестии. Тем не менее, на фотографиях их совместных мероприятий, где фигурировали оба монарха, можно было более-менее разглядеть профиль ночного диарха.

Но тогда еще Булату и прийти в голову не могло, что его судьба сложится таким оригинальным и весьма циничным образом. Ибо прямо сейчас, перед его копытами бессознательно возлежала и буквально сопела одна из соправительниц вражеского государства — Эквестрии, владычица Ночи, поднимающая луну, повелительница снов, бывшая в прошлом Найтмер Мун, и один из их самых опасных врагов — Принцесса Луна. И одним только богами известно, что с ними произойдет, когда она очнется. Но решительно можно сказать, что ничего хорошо, и это если еще ОЧЕНЬ МЯГКО выражаться.

— Все, пацаны, приехали, — первым долгое молчание прервал Копытников, причем в его голосе не было ни капли страха или ужаса, скорее, утомительное смирение. — У кого какие последние слова?

Все еще претерпевающие полный шок и настоящую революцию сознания, оставшиеся бойцы перевели свой немигающий взгляд на Копытникова, после чего, не произнеся ни слова, вернули свой взгляд на спящую принцессу. Пожалуй, в данный момент никто из них не тешил себя иллюзиями на счет того, насколько сильно сейчас у них усложнилась жизнь. Но вот как из этого выбираться, никто решительно не знал.