Доктрина Превосходства

19 - День согревающего очага

Идея про откинувшуюся Лайтнинг Даст пришла от ее портрета в игре который буквально говорит "Я видела некоторое дерьмо"
Музыка:
Что-то, чем стоит дорожить:https://www.youtube.com/watch?v=d-htm9eS-zM
Целостность земли: https://www.youtube.com/watch?v=_DUthYyA6_Q
Одна война из утопии:https://www.youtube.com/watch?v=qlA9Ix6TGLA

Колония, куда пришел Грей Шторм, выглядела мрачно: комплекс не самых лучших учреждений, встроенный буквально в гору. Охранница была на удивление приветлива, несмотря на то что подсознательный страх, похоже, был достаточно силен, чтобы отражаться на лице единорога. Находясь здесь, он осознавал, как ему повезло не оказаться в этом месте, а отправиться отдавать свою жизнь за океан. Похоже, тех, кого клеймили как неисправимых преступников, ждала действительно суровая кара в этом, казалось бы, идеальном обществе.

— Итак, подпись тут и вот тут, господин Грей Шторм. У вас будет ровно час, — скучающим голосом говорила охранница.

— Лишних ушей не будет, надеюсь? — уточнил единорог.

— Нет, не беспокойтесь. Господин Файер Сансет позаботился обо всем.

Не заставляя единорога ждать, его впустили в камеру для допросов. Вместо классического застекленного окна для переговоров, его друг сумел выбить лучшие условия. В просторной комнате с зеркальными стенами стоял лишь стол и два стула, на одном из которых сидела та, кто ему нужна. И вид у нее был... честно говоря, Шторм даже не уверен, что лучше: оказаться на ее месте или умереть. Изуродованные и оборванные крылья, все тело в синяках и рубцах и не самого приятного вида ранах неизвестного происхождения, взгляд пустой, под глазами темные пятна размером с купола в Северяне. Вместо кьюти-марки, похоже, кровоточащая рана, будто кожу грубо высекли или вырезали. Да и весь ее вид выдавал в ней грязную, сломанную и изувеченную до неузнаваемости тень некогда бывшую пони, сидящую при этом закованной в кандалы. Даже цвет ее шерсти и скомканной гривы, казалось, стал гораздо темнее.

— Лайтнинг Даст, полагаю? — начал он безэмоциональным, но достаточно дружелюбным голосом.

— Та, кто когда-то ей была. Кто вы? Меня некому навещать, — пустым, надломленным голосом говорила пегаска.

— Верно. Интересно даже, могу я спросить, что случилось с вашей семьей?

— Ничего, не было у меня семьи.

— Тоже из приюта? Могу понять. Не знаю, как у вас, а в том, где был я, нравы были суровые.

— Я сбежала.

— Ну, будучи пегасом, это, пожалуй, будет попроще: живи на облаке, питайся плодами природы.

— Хватит. Кто вы? Зачем я вам? Опять допрос? Я уже все сказала.

— Ладно, тогда перейду к сути. Меня зовут Грей Шторм. Запомните это имя: от того, как закончится наш диалог, зависит, выйдете вы на свободу в ближайшее время или же нет.

— Что? — шокировано произнесла пегаска.

— Свобода? Мне же еще сидеть тут лет минимум пять.

— Ага, но я... так уж вышло, имею возможность, и если вам повезет, интерес, вас вытащить.

— Хорошо... я готова ради этого на все. Задавайте вопросы.

Довольный единорог принялся ходить по помещению из стороны в сторону, параллельно общаясь с новой знакомой.

— Ну, что же, давайте начнем издалека. Как же так вышло, что вы оказались тут?

— А вы будто не знаете? — с явным сарказмом ответила собеседница.

— Знаю, в общих деталях. Увы, когда это произошло, я сам был в похожей ситуации.

— Похожей? Это как? Вы не тянете на арестанта.

— Верно, мое наказание выглядело по-другому, хоть и было не менее беспощадным. Можете убедиться сами, — сказал он, снимая униформу ночной гвардии, под которой виднелись многочисленные шрамы от осколков шрапнели, пуль и штыков.

— Это... похоже, вы тоже прошли через некоторое дерьмо, да?

— Дерьмо бывает, но сейчас не обо мне. Единственное, что тебе нужно знать: повезло бы мне в жизни хоть на каплю меньше, я бы, может, был на твоем месте, а может, гнил бы в земле где-то за океаном.

— Ладно, убедили, давайте уже дальше.

— Итак, у тебя не было семьи? Как же ты выжила, сбежав из приюта?

— Беспризорничала, питалась в бесплатных столовых, когда они ещё были, конечно, пыталась как-то выжить, примкнула к банде таких же.

— Странно, как вы не закончили в тюрьме раньше.

— Я бы и закончила, пожалуй, но появилась мечта.

— Мечта? — многозначительно хмыкнул единорог.

— Верно, мечта. Я видела парад, Вандерболты, их все так обожали, так любили, они купались в богатстве и славе. Я поняла, что это то, что мне нужно от жизни, то, к чему я обязана стремиться, и то, ради чего я не остановлюсь ни перед чем.

— Впечатляет. И, полагаю, вы пытались в них вступить?

— Конечно, пыталась! Я даже свою биографию ради этого выправила, документы получила и не светилась в преступлениях до самого совершеннолетия, когда и подала заявку.

— О, я видел. Более того, вы прошли прилагающиеся к ним курсы. Вы же в курсе, что они военные, да?

— Да кого это вообще волнует? У нас войн в помине не было!

— И все же, на курсах, я видел ваши результаты что сохранились. Не самые плохие. Вы смогли подогнать идею о стратегических бомбардировках ещё до того, как такое появилось в современной военной мысли.

— Возможно, без понятия. Мало что оттуда помню.

— Полагаю, вступить в резервный корпус Вандерболтов у вас не получилось?

— Ага, ещё как не получилось, — хриплым и усталым голосом продолжала она. — Проклятая Дэш, из-за нее меня выгнали с позором. Вся моя мечта ушла под хвост.

— И что же вы делали дальше?

— Пыталась выжить, как могла: служба доставки, почта, даже каскадерские самоубийственные представления, за которые неплохо платили, хоть правда и калекой там стать было проще простого.

— Так, и как же произошел тот инцидент?

— А, я уже много раз говорила, но, пожалуй, скажу ещё раз. Встретив по работе курьером Дэш и Соарина, я заметила, что они в отношениях. Судя по всему, недавно, а также что он спорил с ней по поводу одной встречи.

— Встречи?

— Ага, есть один пони, который, скажем так, привык получать от кобылок всё, что хочет. Но Дэш-то считала это тупыми слухами, да и знала, что если что, сможет его послать и свалить оттуда.

— А что за пони-то?

— Не помню, какая-то крупная шишка, из спонсоров Вандерболтов или около того.

— А они разве не правительственная организация?

— Так то оно так, да вот только основную сумму на их тренировки, одежду и прочую мишуру они получают от меценатов.

— Что было дальше?

— Я хотела отомстить ей, до злости. Она сломала мне всю жизнь, поэтому я подначила ее, зная, что любой вызов для нее как для быка тряпка.

— И?

— Я купила две порции афродизиака, а Соарину сказала, что его ненаглядная та ещё шлюха.

— И затем вы добавили ей в еду зелье?

— Почти. Они с тем пони ужинали в ресторане, она очевидно ничего не ждала от того ужина, считая это выполнением светских обязанностей как героя и члена Вандерболтов. У него же планы были иные: трахнуть самого носителя элемента верности, не каждый день выходит.

— Вы вышли заранее на контакт и дали ему то зелье?

— Ага. Только он чистеньким потом ушёл, убедив всех, что не знал о нём, хотя сам всё и сделал. Прямо посреди ужина ей стало нехорошо, и он полубессознательную отвёл её к своему автомобилю, и там же прямо под афродизиаком и оприходовал под её довольные стоны.

— А что со второй порцией?

— Когда я показала Соарину, куда они уходят и что делают, он был весьма потрясён, к моему удовольствию. И предложить ему утолить печаль в сидре, подлив туда заранее препарат, не составило труда.

— Вы переспали с ним далее?

— Ещё как. Вначале назло Рейнбоу, а затем... похоже, я влюбилась в него в процессе.

— И закончили тут?

— А что, не видно? Оказалось, что афродизиак достаточно медленно выветривается из крови, и обнаружить его несложно, особенно когда они оба очнулись на следующее утро, довольно быстро поняли, что что-то было не так, и спустя неделю разбирательств все всё поняли, хоть я и пыталась замести следы как могла.

— Интересно. Полагаю, конечно, где достать ещё этих склянок вы не знаете?

— Хотите тоже уложить какую-то кобылку? Нет, к сожалению, там, где я его достала, уже накрыли.

— Досадно. И всё-таки, я попытаюсь найти каналы. Вещь-то полезная. Вы знаете, что зебры используют эти зелья в своих войсках? А их отряды, именуемые налётчиками, и того больше: безумные накаченные этой гадостью психопаты. Мне довелось видеть их — жуткое зрелище, как и плоды их работы.

— Мне это не интересно. Что вы от меня хотите?

— Ладно, хватит ходить вокруг да около. Мне нужны ваши услуги как военного. Единственные, кто может сравниться с вами по уровню — кто-то из Вандерболтов, а привлечь их возможным не представляется.

— Военного? Но... я даже никогда этим не занималась.

— Ровным счётом, как и Соарин или Рейнбоу Дэш. Что удивительно, им это не мешает иметь свои звания.

— Но с кем воевать?

— Всё просто. Скоро в Эквестрии начнётся война, гражданская война, с вами или без. А я лишь даю вам возможность. Более того, вы ведь хотите отомстить тем, кто упёк вас?

— Не знаю, я сама не уверена... после всего, через что я прошла, через что меня заставили тут пройти, может, я действительно настолько плохая пони...

Раздосадованный, хоть и не показывающий этого, единорог уже собирался покинуть помещение.

— Стойте! Я... я согласна. Прошу, не возвращайте меня туда послышался рыдающий крик ему в спину.

— Неужели там настолько плохо?

— Охранники, другие заключённые, вообще все. Им не нужны причины, не нужен повод. Ты для них лишь кусок мяса, который можно бить, калечить, резать, насиловать и ломать сколько душе угодно, день за днём... это бесконечная пытка, бесконечная боль. Я готова на многое, чтобы это закончилось.

— О, я помню не менее весёлые картины в Сумеречной Дивизии. Ты знаешь, пытки, показательные казни, стальные плети, рвущие плоть до кости... смешанные с землей тела всех полов и возрастов, некоторые даже еще были живыми... не пытайся разжалобить меня.

— Я лишь хочу всего одно условие.

— Условие? Я буквально предлагаю тебе свободу. В грядущей эпохе нас ждёт множество лишений и войн, а я даю тебе, той, кто оказался на самом дне, в грязной тюрьме у дискорда на рогах и без перспектив в жизни, шанс оказаться на вершине, и ты ещё ставишь мне условия? — демонстрируя недовольство подобной наглостью, ответил единорог.

— Прошу... я не прошу многого.

Вздохнув, единорог развернулся.

— Ладно, что именно ты хочешь?

— У меня есть сын.

Единорог может и был удивлен, но не показывал это.

— Да ну? И когда успела заделать? Полагаю, в условиях текущей антисанитарии у тебя выкидыш случился или что? Ну и мерзость, если честно, родиться в подобном месте.

— Нет! Он точно от Соарина, по срокам всё сходится, больше не от кого.

На что собеседник искренне рассмеялся.

— Ох, погоди, погоди. Ты хочешь сказать, что забеременела от того, кого считай изнасиловала в наркотическом приступе? Невинная лишняя душа, что очень легко ломает этим двоим их милую сказку... да, жизнь умеет создавать сюрпризы. И что же с ним случилось?

— Его забрали, я хочу его назад. У меня нет семьи, он единственное, что осталось и держит во мне волю к жизни.

— Полагаю, вряд ли кто-то устанавливал в тюрьме ясли, так же как и вряд ли тут проводились бы попытки установить, кто его отец. Скорее всего, просто отправили бы в приют. Ты знаешь, я даже чувствую определенного рода солидарность из-за схожей судьбы. Это объясняет, откуда в приютах порой берётся столько сирот.

— Раз мы оба знаем, каково это, помогите мне, молю, — чуть не рыдая, просила пегаска.

— Хорошо, меня это устроит. Вот ведь сюрприз будет этим двум, просто великолепно, — продолжал хохотать единорог.

— Так, вы вытащите меня отсюда? — робко спросила пегаска.

— Ну да, я бы, наверное, не стал мелочиться. Собрал бы отряд, взял бы штурмом эту тюрьму или ещё что-то такое, но это привлечёт много ненужного внимания и создаст проблемы нам обоим. Я постараюсь вытащить тебя легальным способом.

— Спасибо, спасибо! — сорвалась пегаска, хватая удивлённого единорога в объятия в чем похоже даже кандалы ей не сильно мешали.

— Успокойся, это займёт время. И, полагаю, потребуется напрячь все мои связи, но хоть какой-то пегас равный по силам вондерболтам нам потребуется, — затем, посмотрев на её подрезанные крылья, добавил, — и береги крылья. Пока что их ещё я думаю можно исправить, но если станет хуже... Ну, ты всё ещё сможешь летать на самолёте, но проку от тебя будет значительно меньше.

— Пожалуйста, не возвращайте меня туда, я не хочу. Можете хотя бы временно меня куда-то отправить, — умоляла пегаска, не разжимая объятия с залитыми слезами глазами.

— Увы, тебе ещё придётся потерпеть. Я дал тебе надежду, надежду в твоей жалкой, сломленной жизни, и взамен я возьму достаточно.

— Я помогу вам, в чём бы то ни было. Мне уже нечего терять после совершённых ошибок.

— Во-первых, не держи меня за дурака с зельями. Сложив твою биографию, я полагаю, ты лично знала того, кто продал тебе их, не так ли?

— Ну, допустим, старый знакомый по криминалу. А что?

— А то, что ты, скорее всего, сдала только его. А у него ведь тоже были друзья, может, подельники, которые могли скрыться от взгляда правосудия просто по причине того, что ты их даже не знала близко?

— Может быть. Никогда не думала о таком.

— А ты подумай, и в следующую нашу встречу ты, надеюсь, будешь более осведомлённой. В конце концов, ты в тюрьме, тут буквально везде преступники. Мне не интересно, что и для кого ты сделаешь, чтобы получить информацию.

— Я... поняла. Я не подведу вас.

— Рад слышать, Лайтнинг Даст. Рад слышать.

Снаружи, среди заметенной снегом зимней местности его уже ждал красный пегас.

— Ну, что выяснил?

— Всё, что хотел, и даже больше. Ты знал, что у неё есть сын от Соарина?

— Да ну? Впрочем, я следил за ней буквально пару месяцев после заключения, так что думаю, мог и упустить.

— Найди его, дай мне адрес хотя бы. Если потребуется, принесу его сам, впрочем, надеюсь ей его отдадут как матери просто так.

— Ты его похитить хочешь? Ему сейчас сколько? Чуть более года?

— Условие Лайтнинг Даст.

— Она тебе ещё условия поставила!?

— Ну, считай, я сам его принял. Я был в приюте и знаю, каково там.

— И воспитываться матерью-преступницей лучше?

— Да, Файер, лучше, — пегас лишь продолжил задумчиво курить сигарету.

— А вы точно ничего не знаете о своих родителях?

— Не особо, откровенно говоря. Я бы даже не удивился, окажись я клоном Блюблада.

— А, ну да. Вы ведь тоже серый единорог, да вот гривой не вышли. Может, тогда злой клон? — с ухмылкой ответил пегас, стараясь разрядить обстановку.

— Злой клон Блюблада? Тогда уж точно никого в мире добрее не сыщешь.

— И то правда. В любом случае, вы уже придумали, как достать её оттуда?

— Ну, есть одна идея. Попробую надавить на жалость принцесс, используя как аргументы и её прошлое, и её текущее положение.

— Вы же понимаете, что у вас вряд ли что-то получится?

— Это было так, пока они не признали свою ошибку со мной. А тут ситуация во многом схожая. Меня ведь тоже хотели сюда отправить, но предпочли... не важно куда. Одним словом, я умею быть убедительным, особенно когда касается принцессы Луны.

— Поверю вам на слово. Темпест Винд и розовая фестралка, они что-то спрашивали о вас. Они ведь в курсе, да?

— Да, пока что это немного, но достаточно. Армия принцессы Луны начнёт формироваться позже. Думаю, когда пони будут готовы идти за ней.

— Я пробил кое-какую информацию, подозрительная активность действительно есть, разные мутные личности вертятся то тут то там, но этого все еще мало.

— Естественно, поэтому мне и нужен ты, что бы вывести если что-то такое есть, на чистую воду.

— Ладно, я все еще верю тебе Грей Шторм, пока твоя история выглядит дико, но складно, да и не вижу тебе объективных причин врать.

— Правильно, Файер, верь мне, просто верь, задумчиво произнес единорог и выбросив уже свою сигарету, направился к ожидавшему их транспорту.

Лунный двор из некогда спокойного и тихого места превратился в оживший улей; то тут, то там носились фестралы, всё кипело в приготовлениях к грядущему празднику.

— Принцесса, я рад, что в этом году ваша сестра решила совместить праздник Зимней Луны и День Согревающего Очага. Но вам не кажется, это излишне... пренебрежительно? — аккуратно говорил единорог.

— С чего вы это взяли, мой дорогой капитан? — учтиво отвечала принцесса.

— Ну, получается, что пони празднуют вовсе и не праздник Луны, а День Согревающего Очага.

— Но сестра сказала, так будет проще принять новую традицию.

— А вы не думали, что ваша сестра слишком не готова к изменениям, делает всё чрезмерно аккуратно и растянуто во времени?

— Что вы имеете в виду? — с нотками недовольства ответила аликорн.

— Не поймите неправильно, но вы в глазах масс — символ изменений, виток новой эпохи, которая сменилась после тысячелетнего правления Селестии. От вас ждут более решительных действий! Изменений! Реформ!

— Правда? — слегка потрясённая отвечала принцесса.

— Пони возлагают на меня такие надежды? Но придворные советники говорят, что всё мирно и общество не желает перемен.

— Боюсь, они не видят некоторых центробежных процессов. Они состоят сугубо из верхнего класса. Попробуйте, так сказать, спросить кого-то из народа, навроде...

— Навроде вас? — закончила за него принцесса.

— Не совсем, то есть я-то, конечно, из народа, но, возможно...

— Вы родились в приюте, всю жизнь провели на службе среди простых пони. Кто ещё может знать, что творится внизу?

— Ну, раз уж вы так ставите вопрос... нам нужны реформы, изменения, и поскорее.

— И что же беспокоит моих маленьких пони?

— В первую очередь, переход к новому жизненному укладу порождает всё больше нищих и голодных. А теперь добавьте фестралов, изолированных от общества и живущих в тяжёлых условиях.

— Это... просто ужасно. Почему моя сестра не решает вопросы этих слоёв населения?

— Селестия пытается, но у неё столько дел... боюсь, она банально не справляется. А если бы, скажем, был второй правитель, который мог бы повлиять на ситуацию...

— Но ведь у нас диархия! У нас есть второй правитель — я!

— Именно, но ваша сестра не торопится давать вам всю полноту власти. Не сочтите за дерзость, моя принцесса, но не боится ли она, что вы вновь станете Найтмер Мун?

— Это глупости. Она всего лишь считает меня не очень опытной, вот и всё. Она давно признала моё право на престол как диарха.

— Тогда, возможно, решение этих проблем только поможет вам почувствовать себя увереннее и набраться опыта?

— А это нужно признать хорошей идеей, мой капитан. И что же вы посоветуете?

— Создать дополнительные фонды на деньги из казны. Более того, сделать так, чтобы нищие знали, что именно принцесса Луна помогла им. Например, "Лунная служба помощи уязвлённым слоям населения" — организация, способная курировать эти усилия.

— Звучит весьма интересно, но это ведь не решит проблему появления новых бедняков, не так ли?

— Верно. Параллельно с этим, я бы предложил начать инвестировать в мейнхеттенские заводы. Этот город, будучи нашим главным мегаполисом, более других страдает от расслоения общества. Так вы сможете создать рабочие места для пони.

— Возможно, я не смогу реализовать эти планы прямо сейчас, но ваши мысли мне нравятся. Пони ждут изменений, и я оправдаю их надежды, ради фестралов и всех пони Эквестрии! — воскликнула Луна.

— Да, конечно. И... раз уж вы так прониклись духом изменений, у меня есть небольшая просьба, как раз с этим связанная.

— Всё, что угодно, мой верный капитан!

— Я немного поискал информацию о тех зельях и решил проведать пони, известную как Лайтнинг Даст, в тюрьме.

— Лайтнинг Даст... да, я припоминаю её. Тот громкий случай произошёл незадолго после вашего изгнания. Но, насколько я помню, она уже рассказала всё, что знала.

— Верно. Но, понимаете, пообщавшись с ней, у меня возникли некоторые мысли. Возможно, её наказание является чрезмерно суровым.

— Вы так считаете? Стоит ли говорить, какой вред, как физический, так и психологический, она нанесла стольким пони.

— Верно, но видя её дикие условия содержания, я считаю, она уже понесла своё наказание. Более того, я сумел выяснить у неё кое-что, связанное с этими зельями.

— Правда? — не скрывая удивления, произнесла Луна.

— Впрочем, это было бы ожидаемо от кого-то, навроде вас. В конце концов, я не просто дала вам звание капитана моей гвардии, пусть и в Понивиле.

— Так вот, — продолжал Шторм, — как насчёт того, чтобы выпустить её досрочно? Она могла бы помочь мне бороться с чёрным рынком наркотиков, учитывая её опыт.

— Отпустить её? Звучит дико. Кто знает, что она ещё натворит. Вы ведь понимаете, она была признана неисправимым и опасным для общества преступником. Такие как она совершают злодеяния не из-за материальной нужды.

— Вот именно. Вам не кажется, что ломать и запугивать тех немногочисленных пони, что по тем или иным причинам выбиваются из общества, это слегка старомодно? Возможно, вы и в этом могли бы принести более прогрессивные изменения.

— Ну, даже не знаю... моя сестра веками выстраивала настолько совершенное общество, насколько возможно, и у неё почти получилось. Я помню дикие времена минувшего, как и она. Не просто так она одержима этой идеей.

— Возможно. Но меня особо тронул тот момент, что я сам мог оказаться на её месте. Я ведь по большому счёту ничем от неё не отличаюсь. Мне просто повезло, что меня сослали за океан. Уж кому как не вам знать, каково это — быть непринятым обществом. — Это похоже произвело эффект на Луну, и её лицо стало гораздо печальнее, чего и добивался единорог.

— Я посмотрю, что можно сделать. Ничего не могу вам обещать, но если вы верите, что Лайтнинг Даст заслуживает второго шанса, я сделаю всё, чтобы она его обрела.

— Большего я и не прошу, ваше величество. — Поклонился он перед тем, как удалиться, в поисках одной жёлтой пони-служанки, с которой он уже больше месяца назад встретился в коридорах дворца.

— Куда торопишься, красавица? — выкрикнул он настолько щегольским голосом, насколько вообще мог.

— Ох, это вы, я так рада, что вы снова пришли ко мне.

— Как я мог забыть пони, которая не забыла меня даже спустя два года, и при этом нашла меня симпатичным, игнорируя мои уродливые шрамы и биографию.

— Да что вы, вы абсолютно не уродливы. Не хотите пообедать?

— Для того и искал, пойдём, нам есть о чём поболтать!

Рассиживаясь в обеденном зале, он вынужден был почти час слушать болтовню своей подруги о её увлекательной жизни во дворце, где на неё так и норовили наброситься местные. Но в отличие от остальных слуг, её высокие нравственные нормы уберегали её от глубины местных взаимоотношений.

— Ну так вот, а потом господин Фэнси Пентс так и сказал капиталистам...

Решив покончить с самой скучной частью, посчитав, что его долг более чем выполнен, Грей Шторм набрался смелости прервать её.

— Послушай, Брайт, а что насчёт, ну, знаешь, того, что я просил?

— А, ты про это. Ну, я, конечно, не умею составлять письменные отчёты, но слухами, так и быть, могу поделиться. В частности, в последнее время промышленники из Мейнхеттена и юга Эквестрии всё больше ругают аристократию и наоборот.

— Всё настолько плохо?

— Ну, они жалуются, что те, специально влияя на принцесс, создают условия себе в пользу и им во вред. К примеру, юг Эквестрии всё ещё очень дикий, но из-за текущего законодательства инвестиции туда практически не идут, несмотря на богатые залежи ресурсов, особенно нефти и каучука.

— Селестия как-то ограничила экономику?

— Верно, она хочет ввести прогрессивный налог и улучшить условия труда.

— Но, дай угадаю, на аристократию и их передающиеся по наследству активы это не распространяется?

— Распространяется, но в значительно меньшей форме.

— А что насчёт этих капиталистов?

— Ну, они обвиняют знать в манипуляциях с законами в свою пользу и коррупции. Коррупция, надо сказать, фигурирует вообще достаточно часто.

— Как интересно. То есть у нас за ней не следят?

— Следят. Было бы странно, если бы было не так. Но, судя по всему, неповоротливая машина государства мало что может сделать.

— Хмм, а ты, скажем, не сможешь узнать, кто будет курировать благотворительные программы для поддержки нищих?

— Ну, почему же, вполне смогу. Тут столько всего крутится, достаточно просто выловить это из практически бесконечного потока любовных дворцовых историй.

— Какой ужас...

— И не говори. Так, ты уже решил, чем займёшься на День Согревающего Очага?

— А он вообще когда, напомни?

— Какой ты забывчивый. Видно, ушли головой в работу. Он же послезавтра!

— Послезавтра? Ох, ты знаешь, Брайт, у меня внезапно появилось одно очень важное дело, которое я обещал сделать для принцессы. Я бы с радостью с тобой...

— Я всё понимаю. Твоя служба важнее, да? Ничего, я не буду спешить.

— Признателен за понимание. Я думаю, мы сможем пообщаться поближе, когда у меня появится отпуск.

Попрощавшись с пони, он что есть мочи понёсся на вокзал, вспоминая, что обещал одному мелкому аликорну встретить с ней День Согревающего Очага, особенно с учётом того, что её такой же мелкий дракон уже как неделю отправился на север.

Приехав на Понивильский вокзал ближе к обеду после ночи, проведённой в поезде, Грей Шторм поспешил через весь город, игнорируя странные взгляды горожан на его униформу. Он направлялся к замку дружбы, где уже собралась компания знакомых и не очень пони.

— О, это же Грей Шторм! Как я рада прирада тебя видеть! Ты всё ещё не решился с вечеринкой? — подскочила к нему розовая пони.

— Привет, Пинки, я полагаю, что уже после Дня Согревающего Очага у нас и так будет достаточно поводов для веселья, не так ли? — насколько мог добродушно ответил единорог удаляясь в гостевое помещение.

— Так это ты тот, о ком я слышала от своих подруг. Мы с тобой почти не виделись, но я рада, что наконец можем познакомиться! Не часто встречаешь пони, которые могут в крутости сравниться со мной! — выкрикнула радужногривая пегаска, сидя в странном свитере за столом с чашкой кофе в копытах.

— Рад видеть. Эй, а я тебя нигде не видел? — спросил сидящий рядом пегас небесного цвета, также с чашкой кофе и в аналогичном свитере, хоть и другого цвета.

— Возможно. Я раньше служил в армии, но после инцидента два года назад...

— О, я вспомнил тебя. Да, крепко же нам от тебя на тех учениях досталось. Я слышал, что с тобой стряслось. Мои искренние соболезнования. Мы знаем, каково это, хоть у нас всё и закончилось получше.

— Ну, я кое-что слышал, без деталей, что вас обоих тоже отравила некая Лайтнинг Даст.

— Поверь мне, тебе и не нужны детали. Они, ну, знаешь, убивают большую часть крутости! — поспешила вставить пегаска, на что её сосед лишь печально улыбнулся.

— Так, и вы вроде Вондерболты?

— Они самые, — ответил жеребец. — А ты сам кто таков? По форме вижу, что гвардеец.

— Ну, занесла меня судьба после двух лет скитаний в ночную гвардию.

— Мне так жаль, что с вами так вышло, — тихо произнесла жёлтая пегаска из-за спины, незаметно вошедшая в комнату.

— Да ладно, я потерял большую часть памяти об этом. Технически это уже и не я. Оригинал умер в Зебрике, во время войны с королём Штормом, — с лёгким смешком ответил Шторм, но, поймав взгляды окружающих, понял, что им это не кажется столь забавным.

— О, я помню короля Шторма. Я бы ему показала, так показала! — начала боевитая пегаска.

— А я помню только некоторые детали, в основном боль и страдания, тысячи убитых под бомбами, марш-броски, превращающиеся в бесконечную агонию, высушенные трупы умерших в пустыне без воды батальонов вдоль дорог, разорённые и вырезанные города и сёла... — задумчиво ответил единорог, не замечая слегка шокированных лиц окружающих.

— Так, но теперь-то вы в Эквестрии. Вам ведь нет нужды воевать, да? — уверенно спросил Соарин, надеясь разрядить обстановку.

— Да, что-то вроде того. Впрочем, если на чистоту, мне уже тяжело жить в столь... мирном обществе. В голове постоянно играют мелодии, марши, гимны и призывы действовать, сражаться, убивать и умирать... Впрочем, я, кажется, сказал лишнего. Думаю, я вполне спокойно чувствую себя в нашем гармоничном обществе.

— Твайлайт все еще винит себя в том, что с вами произошло, — сказала розовогривая пегаска.

— О, ну что вы, это пустяки. С каждым случается. А к слову, где сама хозяйка этого чудного замка? — на что поспешила ответить синяя пегаска.

— Она отправилась в Вечно Дикий лес сделать фото вечернего неба, чтобы показать всем на ужине потом, или что-то вроде того. Странное решение, но, по-моему, она хотела сделать подарок вам. Она говорила, что вам нравятся звёзды, а в городской черте их обычно видно плохо.

— Похоже, вы нравитесь ей, ну как минимум не меньше Флеша Сентри, который, похоже, вообще не проявляет к ней ответного интереса, — со смешком добавил Соарин.

Шторм же абсолютно не слушал пегаса к этому моменту, поскольку все его мысли упёрлись в то, что Твайлайт в Вечно Диком лесу, том самом, где тренируются культисты. И если она добралась до замка Двух Сестёр, откуда она наверняка и хотела сделать снимки как с самой высокой точки в лесу, то найдет то что не должна, в замке, который успел стать для них базой. Если с единственным обитателем в виде зебры проблем не было и её вполне устраивали объяснения пони, то вот Твайлайт, гораздо больше понимающая в аликорнах, явно заподозрит что-то, завидев огромное количество славящих Найтмер пони. Конечно, по меркам армии количество культистов было предельно маленьким, максимум наберётся на одну бригаду, и то с большой натяжкой. Пока что. Но они были абсолютно лояльны, и не было нужды натравливать их на Селестию или государство сомнительными поводами, что позволяло использовать их во многих операциях. Сейчас же его план был на грани срыва из-за его собственной глупости. Он не мог этого допустить, ради Найтмер, не мог. Поэтому, игнорируя пытающихся понять причину его ступора пони, он что есть сил развернулся и рванул из замка прямо к Вечно Дикому лесу, игнорируя несущиеся вслед крики. Прибежав на опушку, Грей Шторм постучался в домик лесника, где под личиной этого самого "лесника" скрывался один из капитанов культистов. Сержанты, когда фанатики освоили базовые навыки военного дела, больше не понадобились, и чтобы не рисковать лишний раз, их вернули в расположение полка, где начался настоящий разгул среди солдат в их отсутствие. Значительная часть винтовок осталась культу, списанные как потерянные на учениях. Самые умелые из поклонников Найтмер были способны подготовить новобранцев до сносной формы. Один из этих "офицеров" дежурил на границе леса и выступал в роли куратора, через которого единорог держал связь со всеми частями культа.

— Дискорд побери, открывай быстрее! — прокричал он в дом, дверь которого поспешила отвориться. Оттуда уже взирал на него закутанный в тёплую одежду пони.

— Командир Шторм! Ради Найтмер, рад видеть вас, — прокричал он.

— Захлопни пасть! Ты совсем сдурел? Что мы говорили про конспирацию?

— Так тут и не бывает практически никого, — не меняя тона, отвечал культист.

— Это сейчас неважно. Облажался я с этим планом. Лес оказывается вовсе не такое глухое место, как я рассчитывал. Бери всех, кого можешь, и двигайте в горы. Временная база теперь там. Смотри, чтобы вас не видел никто, особенно когда винтовки будете перетаскивать. Я сейчас в замок отправлюсь и посмотрю, что там. Не дай Найтмер, один надоедливый аликорн увидит нас — всё грифону под хвост пойдёт!

— Так точно, всё сделаю! — отчеканил пони с пустым взглядом и унесся в лес в противоположную от дороги Шторма сторону, собирая все окрестные лагеря культистов для исхода из леса. Сам же единорог мчался, игнорируя холод, усталость и собственную неосмотрительность, заставившую его не взять припасы и тёплую одежду. Снежный лес почему-то ассоциировался у него с чем-то однозначно плохим. Сворачивая на очередном повороте пересеченной местности, он, выжимая из себя остатки сил и стремясь любой ценой опередить Твайлайт, споткнулся о корни дерева и, получив синяки и ссадины, покатился кубарем вниз с холма, край которого был хорошо скрыт растительностью. Чувствуя боль от застарелых ран, он попытался встать, как услышал недоброжелательный рык. Прямо недалеко от себя из кустов светящимися глазами на него смотрел, очевидно, древесный волк.

— Да вы верно шутите, — процедил он сквозь зубы, параллельно замечая, что погода всё более и более портится, заметая его следы. Пока стая жутких существ загоняла его у выступа холма, и, возможно, другой пони забился бы от страха в ожидании гибели, но шумы в голове Грей Шторма только требовали рваться в бой, пусть самоубийственный, и он с радостью им подчинялся. Разбегаясь и несясь прямо на волков в глубинах чащи, он на ходу пустил огненный шар в ближайшего из них, что есть силы лягнул задними ногами того, кто хотел броситься на него, припечатывая его к дереву, от чего тот мигом развалился на части. Однако это не помешало третьему рвануть на единорога сбоку, повалив его на землю и терзая когтями и пастью, нанося глубокие рваные раны. И хоть он уже был готов распрощаться с жизнью, прогремевший на весь лес выстрел винтовки говорил, что ему ещё рано. От существа откололся достаточно большой кусок, чтобы оно убежало, жалобно скуля, оставляя тело капитана истекать кровью в снегу.

— Капитан Грей Шторм! — услышал он голоса из чащи, прежде чем отключился. Группа культистов утащила тело единорога в глубины леса. Очнулся он уже в импровизированном лагере в замке Двух Сестёр, где то тут, то там можно было видеть палатки, раскинутые прямо посреди древних залов. Его раны обрабатывал медик.

— Вам повезло, что раны оказались не серьёзными. Так же, как и то, что мы нашли вас в лесной чаще. Дежурный предупредил, что вы должны были появиться, но, видя, что вас всё нет и нет, мы сами отправились искать вас, — говорил ему командир отряда с такими же мёртвыми глазами, как и у всех.

— С-сколько я был без сознания? — успел спросить единорог, прежде чем ему дали столь желанную флягу.

— Около двух часов, капитан, это если считать время, что мы вас тащили.

— Аликорн! — выкрикнул в ответ Шторм, отлипая от поданной ему фляги. — Вы видели аликорна? Фиолетового, принцессу дружбы?

— Никак нет. Посторонних не было, еще и в такую бурю то. Да и кто мог бы... Только эта зебра время от времени зависает в наших лагерях. Видели бы вы, какие она готовит настойки...

— Хватит! — выкрикнул единорог, кое-как вставая на ноги. — Отправляйтесь скорее в горы, оставьте мне комплект зимней одежды, припасы и ружьё. Мне нужно убедиться, что одна надоедливая принцесса не увидела чего-то, чего ей видеть не нужно. У нас нет времени, живее! — торопил он быстро собирающихся культистов. Уже спустя полчаса он вновь покидал замок, уходя в лес. Теперь он был гораздо более подготовленным, одетым в тёплую одежду с винтовкой наперевес, и отправился в снежный лес в поисках аликорна, надеясь, что она не наткнулась на один из лагерей культа до того, как те успели покинуть лес. Его мысли прервал волчий вой, который доносился совсем не слишком далеко от него. Вскинув винтовку, он аккуратно двигался через снежные заросли, готовый застрелить любого монстра, который вылезет на него. Обнаруженная картина выглядела весьма странно. Аликорн действительно была тут, из её сумок вещи вывалились на снег. Она сама валялась в снегу судя по всему свернувшись в клубок и пытаясь согреться, окружённая волками. Шторм не знал, могут ли они, как и что-либо ещё, убить аликорна или может ли она замёрзнуть насмерть, но что он понимал точно, так это то, что если с ней случится что-то серьёзное, это привлечёт много внимания, как к нему, так и к этому месту. При тщательном осмотре легко найдут следы культа, и заговор провалится. Поэтому, хоть и с явной неохотой, в большей степени желая отомстить древесным волкам, он прицелился из своей винтовки и, плавно зажимая копытом курок, выпустил первую пулю. Она метко попала в спину ближайшей твари, расколов её корпус и заставив упасть замертво. Остальные бежать не собирались. Разум, однако, уже почувствовав знакомую боль отдачи, только начинал расходиться. Делая выстрел за выстрелом, Грей Шторм ранил и убивал деревянных монстров, параллельно сокращая дистанцию и отвлекая внимание на себя, чтобы не дать им растерзать аликорна. Вот уже он подошёл на расстояние, когда мог рассмотреть светящиеся зрачки чудовища. Дурман в голове лишь орал, требуя проливать кровь врагов. Схватив винтовку телекинезом и развернув её прикладом к врагу, он что есть силы нанёс удар несущемуся на него монстру, а потом ещё и ещё. Это ожидаемо не спасло его от челюстей и когтей. Однако, не чувствуя боли и безумно хохоча, он продолжал наносить удары, пока лес отзывался болезненным эхом на эти воспоминания и слова, слова, что вели его, сколько он себя помнил и прочно ассоциировались со снежным лесом.

— ГЕРОЯМ НЕ ВЕДОМА СМЕРТЬ! — заорал он настолько усиленным магией голосом, насколько это возможно, продолжая наносить удары рвущим его плоть волкам. Однако что-то поменялось. Похоже, бездушные создания почувствовали от него готовность умереть, забрав с собой как можно больше врагов. Когда очередной из них упал с пробитой головой, оставшиеся, скуля, стали пятиться от единорога, покрытого рваными ранами и с безумным взглядом. Пытаясь осознать происходящее, его разум требовал только наступать, чему он и поддался без долгих размышлений, несясь с криками на убегающих оставшихся двух волков. Только когда они скрылись в чаще, он позволил себе упасть на снег. Переведя взгляд на аликорна, он, дождавшись, пока голоса в голове, требующие убить её, успокоятся, тяжело вздохнул и стал снимать с себя тёплую одежду.

— П-помоги... — произнесла она сквозь покрывшую её простыню инея.

— У вас магическое истощение. Как вы вообще в такой ситуации оказались? — устало спросил он у, похоже, потерявшего сознание аликорна. Завернув её в свою порванную волками одежду, он потащил её по снегу, надеясь найти выход из этого леса. Коря себя за то, что, боясь раскрыть свой заговор, не взял в помощь даже одного культиста, он понимал, что теперь они оба тут, скорее всего, погибнут. Он не помнил, сколько тащил её по бесконечному снежному лесу, полагая, что, возможно, более быстрая гибель от волков была бы лучше. Холод сковывал движения и звал в сладостные объятия, в которые он уже готов был поддаться, молясь, чтобы на той стороне проснувшись, он встретил Найтмер. Удивительно, но похоже, он присоединится к Твайлайт. Успев подумать об этом, он, окоченевший, упал прямо в снег. Однако его переохлаждённый разум выхватил из белой пелены перед собой странную конструкцию, едва выпирающую из снега. Тяжело, сантиметр за сантиметром, он полз к ней, чувствуя, как из него вытекает жизнь с остатками тепла. Уткнувшись в деревянную дверь, он напряг остатки магии, чтобы открыть её.

Землянка, выкопанная культистами под зимовку, была тесным, но уютным жильём с печкой-буржуйкой, заранее подготовленными дровами и кроватью-раскладушкой у угла. Он мог бы испытать счастливый экстаз от удачи и расцеловать каждого пустоголового культиста за такой подарок, но правда была в том, что его уставший и замёрзший разум хотел лишь спать. Свежие раны дали о себе знать, отдаваясь тупой болью, как только окоченение стало уходить. Закинув кое-как ещё живого аликорна на кровать, он сел рядом и, осторожно достав кремень, лежащий рядом, стал разжигать огонь в печке дрожащими и почти ничего не чувствующими копытами. На это ушло больше часа, мучительного часа, очень и очень желанного часа. Время так растягивалось в сознании только на войне. Но у него получилось: огонь был зажжён. Подкинув несколько дров, он посмотрел на аликорна, которого в обычной ситуации презирал, готов был убить, надругаться, осквернить и сломать. Та, кто была полной противоположностью его любимой Найтмер, сейчас даже не могла вызвать у него такие мысли. Сон слишком давил на уставшее сознание, пока буря снаружи, похоже, только продолжала бушевать. Он ворчливо ткнул спящую Твайлайт, занявшую почти всю небольшую кровать, в бок и, подвинув её, завоевал себе свой кусок кровати-раскладушки, параллельно таща к себе угол тёплой куртки, ставшей и транспортным средством для спящего аликорна, и одеялом. Теперь одеяло было общим, хочет она этого или нет. Эти мысли промелькнули в мозгу прежде чем он провалился во тьму.

Очнувшись посреди пустоты, Грей Шторм вновь стоял на островке серой материи, не понимая, что это значит.

— Что случилось, что твой разум даже не может создать сон? — послышался голос. Оглянувшись, он увидел знакомого аликорна, парящего в воздухе.

— Моя госпожа, я, кажется... был в лесу. Твайлайт чуть не вскрыла все наши замыслы. Вечно Дикий Лес не подходит для нашей базы. Пока что культисты эвакуировались в горы. Их немного, очень немного. Даже будь их тысяч пятьдесят, на войну этого не хватит даже близко.

— Что вообще этот аликорн-недоросток забыла там? Неважно. Главное, что ты сумел избежать раскрытия наших планов. В любом случае, я знаю, что текущих сил мало, как и знаю, что ты советовал Луне, и что смог добиться успеха с той пегаской. Однако мы ещё весьма и весьма далеки от успеха.

— Это так. Я нашёл лояльных военных, но без армии они мало что стоят. Более того, я ещё даже близко не смог организовать теневую параллельную правительству структуру, чтобы к вашему возвращению всё было готово. И не смог установить связь с бизнес-пони и фестралами. Боюсь, это будет не так просто. Шанс, что нас раскроют, не маленький.

— Значит, действуй осторожно. У тебя есть ровно год на всё.

— Год? Почему так конкретно?

— Потому что благодаря твоим советам и убеждениям в необходимости реформ она твёрдо вознамерилась решить проблему фестралов. Скоро, через месяц-другой, она соберётся с силами и скажет Селестии, что не намерена ждать.

— Так, это ведь хорошо, да?

— Чтобы я вернулась, необходимо нанести ей такой моральный и физический ущерб, чтобы негативные эмоции переполнили её, освобождая меня.

— Вы хотите, чтобы мы нанесли вашему телу физический вред? Как можно пойти на такое?

— Не волнуйся, аликорна тяжело убить. Тяжело, но можно. Не спрашивай, откуда я знаю. Всё равно не скажу. Суть в том, что вы должны нанести ей огромные потрясения. И самое главное — это должно быть внезапно, в момент её наибольшего триумфа, когда она будет буквально купаться в положительных эмоциях. Это будет как гром среди ясного неба, который нанесёт достаточный ущерб для моего возвращения.

— Звучит весьма жестоко, но если вы хотите, я... думаю, что готов на это.

— Я рада, что ты готов идти даже на такое ради моего спасения. Но проблема в том, что это должно быть плавно. Соответственно, перед этим она должна по нарастающей получать положительные эмоции, видя, например, её поддержку от пони в обществе. В любом случае, очевидное слабое место в том, что моя сила питается негативом. Поэтому я не смогу с тобой общаться до возвращения.

— Погодите, — шокированно сказал единорог, — это наш последний сеанс связи? Но что я буду делать без вас?

— Забудь, у тебя и так есть всё, что требуется. Я смогу влиять на сторонников и продолжать создавать культы, но без вербального общения. Действуй сам. Мне тоже неприятно, знаешь ли, возвращаться во тьму сознания Луны.

— А... если у меня не выйдет?

— Значит, я останусь навеки заперта, — бесстрастно ответила аликорн, без намёка на испуг.

— Но это же просто ужасно. Я... я скорее умру, чем допущу такое! — воспылал единорог.

— Я знаю о твоей преданности, мой капитан, но боюсь, помочь могу мало чем. Впрочем, кое-что ещё я должна тебе сказать. Не знаю, знаешь ли ты, но в Эквестрии есть с полдюжины всяких тайных орденов.

— Тайных орденов? — неверя спросил единорог.

— Верно. Ну, ты знаешь, они играют роль схожую со спецслужбами, устраивают самоубийственные миссии, уничтожая угрозы миру одну за другой, следят, чтобы Эквестрия жила в мире и безопасности. И в том числе сражаются с подобными нам.

— Это выходит, по моему следу уже вышли гончие? — воинственно спросил единорог.

— Не знаю. Не уверена, что вы уже под колпаком, иначе вряд ли бы мы говорили. Их действия для меня скрыты. Похоже, Селестия подозревает о моём существовании. Луна же не показывает недовольства этим. Похоже, ей всё равно на то, что ей не раскрывают некоторые секретные вещи. В любом случае, помимо всего вышесказанного, я знаю только их названия. И поверь, они так же безвкусны, как и сама идея. "Орден Филомины", "Рыцари Солнца и Луны", "Теневые стражи" и ещё с десяток таких же. Кроме названия они ничем не отличаются. Похоже, Селестия решила защититься наверняка, поэтому создала столь много подобных организаций, вроде уже знакомой тебе не понаслышке Сумеречной Дивизии.

— Кто такая эта Филомина то?

— Феникс моей сестры, забудь, не я выбирала название, суть в том что про эти структуры, кроме того что я сказала, известно, весьма немного, остерегайся вероятного противодействия с их стороны.

— Ну, я буду готов, если они покажут себя. В любом случае, спасибо, что предупредили, госпожа. Я не разочарую вас.

— Надеюсь на это. И насчёт средств. Я хотела просто дать тебе некоторую интересную информацию о внутренних финансовых операциях двора, чтобы ты мог, используя её, присосаться к казне. Но твоя идея о фонде помощи бедным, надо признать, просто великолепна.

— Откуда вы...

— Откуда догадалась? Не держи меня за дуру. Я не Луна, и конечно, я знаю, кто ты на самом деле. Вряд ли ты бы предложил это только потому, что действительно заботишься о бедных. Я думаю, ты уже понял, как заполучить эти средства?

— Я установлю связь с чиновником, который будет за это отвечать, и угрозами, шантажом или подкупом заставлю манипулировать финансами, как мне нужно. Если Луне будет нужна репутация у нищих, то я буду следить, чтобы средства доходили до них. Если они потребуются для моих операций, то без зазрения совести присвою себе.

— Ты уверен, что сможешь отмыть эти деньги? С чего бы какому-то чиновнику делиться с тобой?

— На моей стороне один из офицеров разведки. А там настолько всё перепачкано, что папку компромата на любого чиновника найти труда не составит.

— Ты, я вижу, всё продумал. Я довольна. Однако боюсь, нам пора прощаться.

— Прошу, стойте, госпожа! — взмолился единорог. — Я не хочу, чтобы вы покидали меня так скоро!

— Чего ты хочешь, мой солдат? — недовольно проворчала аликорн, явно желавшая покинуть его голову.

— Я... я не вынесу так долго без вас. Может, хоть что-то, что поможет нам поддерживать связь? Ваш образ слишком много места занимает в моём сознании.

Аликорн лишь закатила глаза.

— Ладно, запомни этот знак моей признательности и не подведи меня.

Не дав единорогу осознать произошедшее, она подлетела и впилась своими губами прямо в его. Поцелуй был достаточно глубокий и страстный, пронизывающий до самых кончиков души. Шторм почувствовал в своей голове истинное блаженство, ту любовь — огромную, сильную, абсолютную, о которой всегда мечтало его сознание, обделённое с детства хоть какой-то любовью, что вылилось в весьма странную цепь событий. Сейчас же его разум был поглощён только этим поцелуем, оставившим след на его сознании, подобный ожогу, который уже не пройдёт, как бы он ни хотел. Но наконец томительный миг завершился, и аликорн прервала поцелуй.

— Ну, это достойная награда за твои свершения? — абсолютно не показывая и намёка на заинтересованность, спросила она у застывшего единорога. Вздохнув, произнесла напоследок: — Не подведи меня, мой солдат, — и растворилась во тьме, пока единорог пытался сохранить ощущение и остаток от поцелуя настолько долго, насколько возможно.

Очнувшись, к своему удивлению, Грей Шторм обнаружил, что плотно впивается в губы спящего и довольно улыбающегося фиолетового аликорна. Это оказалось для него весьма неожиданным. Упав с кровати, он даже подумал выплюнуть потенциально попавшую к нему в рот чужую слюну. Впрочем, быстро успокоившись, он выглянул на улицу и убедился, что они проспали до следующего дня. Он решил разбудить аликорна телекинетическими тычками, наслаждаясь её беспомощностью. Он бы с радостью сделал и более плохие вещи с ней, но возможность сделать это безболезненно для него представится ещё не скоро.

— Пожалуйста... принцесса... я не... опоздаю на урок... — бубнила она во сне в ответ на его тычки. Разозленный этим, он решился скинуть её с кровати, проворчав что-то невнятное в ответ, наслаждаясь звуком шмякнувшейся туши.

— Я... что, где я? — взвыла резко пробудившаяся аликорн.

— Принцесса, вот вы и пришли в себя. Я рад, что вы в норме.

— Что? Грей Шторм? Вы? Мы? Где мы? Сонно начала говорить она.

— В землянке, полагаю, подготовленной каким-то заботливым путешественником. Я нашёл вас посреди леса, замерзшую и в окружении древесных волков.

— В-вы... вы спасли меня? Даже после того, как были искалечены по моей вине? — удивлённо произнесла аликорн, а затем, взглянув на свежие раны, ещё более нервно добавила: — Вы сражались за меня, за мою жизнь.

— Ну, если честно, я не уверен, могли ли вы там... — начал он, но был прерван спонтанными объятиями, столь теплыми и мягкими.

— Спасибо вам. Я даже не знаю, как можно вас благодарить, — говорила она, плача у него на плечах. — Вы один из величайших героев Эквестрии в моих глазах.

— Ну-ну, принцесса, как я говорил ранее, я абсолютно не злюсь на вас (хотя на самом деле, он, конечно, злился на неё, постоянно и достаточно сильно). Вы ведь мой друг в конце концов.

— Д-друг? — невнятно произнесла аликорн, а затем оглянулась на кровать, с которой упала.

— М-мы что, спали на одной кровати?

— И под одним, с вашего позволения, "одеялом". Чтобы согреться, нужно было прижаться друг к другу, иначе не факт, что печь успела бы растопиться достаточно быстро до того как мы уснули бы вечным сном, я полагаю. — Аликорн вмиг стала красной как помидор и упорно пыталась сплести слова, которые так и не лезли из её рта.

— Я думаю, теперь, когда наши силы восстановились, нам пора покинуть это место. Не знаю, как вы, а я голоден.

— Д-да, конечно, нам нужно найти друзей. Я так хотела сделать снимки великолепного ночного неба, чтобы показать их на День согревающего очага. Я читала, что северяне обожают звёзды.

— Ну, есть такое. Однако, похоже, резко нахлынувшая снежная буря нарушила ваши планы.

— И правда. Когда она замела всё вокруг, я потерялась. Пыталась телепортироваться, греться магией и просто найти выход, но похоже только довела себя до истощения... Как элемент магии я вообще смогла такое допустить...

— К слову, принцесса, а вы ничего странного не видели? Никаких пони?

— Пони? В этом лесу? С чего бы им тут взяться? Тут живёт только одна моя подруга зебра, но в таком огромном лесу встретить её было бы настоящим чудом.

— Понимаю. Ну что же, тогда полагаю, нам пора отправиться на поиски выхода.

Шагая по лесу, они старались экономить силы и быть готовыми к встрече с древесными волками.

— К слову, а что вы тут делали, Грей Шторм? — решилась задать вопрос аликорн.

— Я? Ну... когда я узнал, что вы ушли в лес одна, то поспешил убедиться, что с вами всё в порядке. В огромном лесу... да. — Аликорна, похоже, вполне удовлетворило это жидкое объяснение.

— Вы настоящий герой. Я бы хотела пообщаться с вами побольше, когда мы вернёмся. Может, другие пони и опасаются вашего покрытого шрамами тела, жуткого взгляда и одержимости своей работой, но я вижу, что вы совсем не такой, каким вас представляют.

— Мне успели создать образ? Кому вообще до меня есть дело? Возможно, я слишком игнорировал тот факт, что мой внешний вид довольно броский... — размышлял единорог, но его мысли прервал звук свалившейся на них пегаски.

— Ох, наконец-то это вы! — вскрикнула резко приземлившаяся Рейнбоу Дэш, чьё лицо выражало облегчение после долгого стресса.

— Рейнбоу? — ошарашено только и смогла произнести аликорн.

Уже через пару часов они сидели в знакомых комнатах замка дружбы, греясь под одеялом у камина и попивая кофе, пока на улице гремел салют в честь праздника, а пони славили принцессу Луну, встречая Новый год. Пока Грей Шторм пытался понять, почему им выдали одно одеяло на двоих, принцесса радостно обменивалась впечатлениями с подругами.

— Так значит, вы не знали про бурю? — уточняюще спросила Твайлайт у радужногривой пегаски.

— Верно. Она внезапно спустилась с гор, погодная команда даже не успела ничего сделать. Да и не сильно, если честно, хотела. Кого лес волнует, да и за день до Дня Согревающего Очага никто даже копытом не пошевелил, не то что во времена, когда я там была.

— Одним словом, когда она началась, мы сразу отправились на ваши поиски, — добавил подошедший Соарин.

— Честно говоря, не представляю, как Грей Шторм догадался об этом, но мог бы и нас предупредить, прежде чем бежать тебя спасать, — донёсся из соседней комнаты голос Эплджек.

— Ну... — начала мяться аликорн, думая, что ответить.

— О-о-о, а чем вы там занимались? Ну, в смысле, вы же были одни ночью в лесу. Наверняка это был интересный опыт, да? — подскочила розовая пони, которая либо не понимала контекста сказанных ею слов, либо наоборот, понимала слишком хорошо.

— Дорогуша, невежливо спрашивать такое, — произнесла подошедшая Рарити. — В следующий раз я позабочусь, чтобы у вас были лучшие тёплые вещи. Как можно было отправиться в чем-то таком? — указала она на порванную тёплую куртку, висевшую на стуле неподалёку.

Пока остальные пони радостно что-то обсуждали в преддверии праздника, голову Грей Шторма не покидал единственный образ, образ, что запылал новыми красками и, похоже, никогда его не отпустит.

— К слову, Грей Шторм, мы же оба военные. Хотя я, если честно, предпочёл бы заниматься только полётами, но всё же, что у вас слышно? — вырвал его из приятных грёз Соарин.

— С-слышно? Это в каком смысле? — уточнил озадаченный Грей Шторм.

— Ну, ты знаешь, в последнее время ходят слухи, что принцесса Селестия хочет восстановить Министерство обороны. Только представь: централизованное командование всеми силами. Надеюсь, нам не сократят время на выступления.

— Ты так сильно этим увлекаешься?

— Если честно, я это обожаю. Быть в центре публики, быть звездой – я только ради этого и пошёл туда. И, вообще, Рейнбоу тоже. Ну, то есть, она-то, конечно, герой, но в глубине души всё, чего она хочет, это признание, о котором она мечтает с ранних лет, — говорил он, смотря на пегаску, о чём-то активно общающуюся с Эплджек и Флаттершай.

— Полагаю, поэтому вы и сошлись, да?

— Ну, это долгая история, и откровенно говоря, только между нами. Та история с Лайтнинг Даст только укрепила наши отношения.

— Мой тебе совет, генерал Соарин: будь готов к неожиданностям, особенно когда речь идёт об этой самой Лайтнинг Даст. И... насчёт Министерства обороны, я считаю его ужасной идеей. Лучше бы в новые военные заводы вложились.

— Честно говоря, ты говоришь странные вещи, но что бы ни готовило мне да и Рейнбоу будущее, я уверен, мы пройдём это вместе. Не думаю, что нас что-то сумеет остановить.

— Ага, как скажешь. Вы двое охочих до внимания жадных нарциссов помешанных на полетах. Я бы посмотрел на вашу семейную жизнь. Наверное, сплошной кошмар.

— Ну... лучше, чем ты думаешь. Поверь.

— В любом случае, я, пожалуй, пойду подышу воздухом. — И с этими словами он удалился на балкон, размышляя о предстоящих событиях. Его верность Найтмер действительно окрепла даже от такого малого жеста внимания. Едва ли это компенсирует невозможность более с ней связаться, но у него всё ещё есть работа: разрушить этот миленький и добродушный мирок. Пони вокруг пускали фейерверки и радовались Новому году, году, который принесёт им множество сюрпризов. И хоть определённая его часть была в печали от того, что придётся это разрушить, другая, гораздо большая, была рада как послужить Найтмер, так и повергнуть мир в войну. Война всё равно будет, что бы он ни делал, так что вряд ли это имеет значение. Зато значение имеет, что пони станут сильнее под властью ночного аликорна, а мир будет безопаснее, пусть и более суровее. Зато, возможно, он будет даже справедливее, чем этот, мир где не пылают гражданские войны, не пируют на крови диктаторы и фанатики, где идеологии не разъедают умы, заставляя устраивать геноциды. Он насмотрелся этого за два года изгнания в достатке, и, конечно, в глубине души, хоть и не желая это признавать, он надеялся, что новому миру не потребуются такие как он – неприспособленные к мирной жизни, больные и травмированные психопаты, жаждущие лишь войны. Пусть этому и помогла отчасти магия разума, он надеялся, что тому миру не потребуются герои.

— Ох, вот вы где, — прервал размышления знакомый голос.

— Принцесса Твайлайт, приветствую вас. Вы что-то хотели?

— Да, вы знаете, я давно что-то очень и очень сильно хотела, хоть и не решалась в этом себе признаться, — развернувшись, он не успел осознать, как его губы столкнулись с чем-то тёплым, сплетясь в поцелуе с принцессой аликорном. Откровенно говоря, он сам этого не ожидал. Тем не менее, похоже, не сильно стараясь, он действительно сумел достигнуть определённых результатов, не на том фронте, на который рассчитывал...

Этот поцелуй был не как с Найтмер: гораздо более простой, неопытный и даже детский. Он едва ли испытывал что-то к этой глупой принцессе, живущей в своём мирке, что-то кроме холодной и сдержанной ненависти за все ее свершения, и за ее чрезмерную и бросающуюся в глаза слабость проявляющуюся даже в ее взгляде на вещи, но попытался ответить взаимностью, не руша её прекрасную сказку так долго, как возможно. Ведь чем реалистичнее обман, тем больнее будет правда, да? Так или иначе, на фоне двух целующихся пони гремели салюты, салюты, знаменующие Новый год. И никто пока ещё, кроме одного единорога, оказавшегося не в то время и не в том месте, не осознавал, каким он будет для пони. Впрочем, кое-что о мрачном, жестоком, и гораздо более сложном будущем, которое он сам себе создаёт, не знал и он сам. Вернее, даже не мог представить, через что он пройдёт и чем закончится его история. Единственное, в чём он был действительно уверен, – Эквестрия окажется в войне...